Герцог де Валье 3 том

  1 часть

  Мещанин во дворянстве

 1 Тоска по совершенству

Время нашего повествования о жизни и приключениях Париса подошло к весьма интересному политическому событию – фронде . Когда в 1643 году скончался Людовик 13,  регентша Анна Австрийская, не имела ни политического веса, ни умения управлять государством. Она с трудом удерживала в своих руках бразды абсолютистского правления. К счастью для нее, на политическом олимпе появился преемник великого кардинала Ришелье кардинал Мазарини, деятельность которого мы опишем по ходу дела. А теперь, дабы не утомлять читателя, мы перенесемся в провинцию Берри, что – в центре Франции, в прекрасный замок Валье, где происходили события первого романа графе де Валье.

Прекрасным весенним днем 1648 года в замок приехал Жан де Круазе, а также герцог де Бенсерад с сестрой Анной де Ла Круа, одиннадцатилетней девочкой с весьма томным взглядом и какой-то лисьей, хитрой улыбкой. Уже по этому можно было судить, что у девчушки не будет отбоя от кавалеров лет через шесть-семь. Сам Бенсерад, ставший герцогом, вел себя подобающе своему титулу, в нем стало еще больше проявляться спеси, старательно укрываемой напускным величием.
После отменного обеда гости вышли в сад, где уже цвели почти все плодовые деревья и влекли человека естественностью и гармонией, музыкой красоты, если хотите. Мария вышла в сад вместе с сыном и приемной дочерью, Констанс, ставшей удивительно привлекательной. И Бенсерад, и Круазе наперебой старались дарить ей комплименты, но у более искушенного герцога комплименты выходили изящнее, а грубоватый Жан казался мастером скобяных изделий на фоне ювелира Жака де Бенсерада, и это сильно досадовало виконту.
- Мадемуазель де Валье,- говорил Бенсерад,- очаровывая Констанс глазами, излучавшими блеск славы и знатности, величия и буйства его внутреннего мира. Голос Бенсерада источал бархатистый баритональный оттенок, что явно говорило в его пользу.- Констанс, как вы полагаете, деревья, травы, кусты, весь этот прекрасный мир чувствует вашу любовь к нему, или остается равнодушным?
- Право, Жак,- смущенно ответила девятнадцатилетняя девушка,- вы затрагиваете такие философские вопросы, в которых я не сильна.
- Герцога не туда понесло,- заключил виконт де Круазе сардоническим тоном.- Что может чувствовать дерево по отношению к человеку, если он дуб?
- Это вы о человеке, Круазе?- нежный, мелодичный голос юной богини звучал так сладостно, что Жан   не обиделся на шутку.
- Нет, я о дереве,- ответил виконт, устремляя на Констанс два совиных глаза.
- Вы не ответили мне, мадмазель,- подметил Бенсерад.- Я постараюсь вам помочь. Быть может чувство вам что-нибудь говорит об отношении к вам других?
- Мне хорошо, когда я гуляю по саду, посаженному моими родителями, вот и все.
- Прекрасно, вот мы и подошли к сути дела. Теперь же мне остается только спросить, чувствуете ли вы то же самое, когда вы в кругу друзей?
Констанс была отнюдь не глупа и сразу поняла куда клонит герцог де Бенсерад. Она не стала обострять обстановку и отвечать на любезность, не будучи уверена в том, хочет ли она этого.
- Посмотрите, распустились нарциссы!- воскликнула Констанс и бросилась бежать, заливая все вокруг смехом.
- Констанс не нравится ваш витиеватый разговор, она любит, когда с ней объясняются проще,- колко заметил Жан, направляясь вглубь сада, вслед за баронессой де Менвиль Констанс.
- Проще пусть изъясняются простаки,- с недовольством ответил Жак и поспешил за виконтом де Круазе.
В это время к Констанс с другой стороны шли Франсуа с Марией о чем-то оживленно разговаривая.
- Ах, мама, я очень боюсь за Жана!- Голос Франсуа звучал звонко и в то же время мягко, что придавало ему, несомненно, еще большего очарования.
- А что тебя беспокоит?- спросила Мария. Надо сказать, что за эти шесть лет, что они прожили с графом де Валье, она мало изменилась внешне и изменилась в лучшую сторону.
- Я боюсь, что Констанс не полюбит его. Как бы я хотел, чтобы с моей сестрой был человек, которому я доверяю, который мне нравится. Но Жан простоват, ему не хватает изящных манер и голос у него скрипуч слегка и говорить он не умеет так красиво, как Бенсерад.
- Mon mi, если бы Бенсерада сравнить по красноречию с твоим отцом, он выглядел бы точно так же, как Круазе по отношению к Бенсераду. И мне Жан приятнее, он прямодушен и все, что в мыслях, то и на языке, а Бенсерад скрытен и никто не знает, что у него на уме.
- Ах, матушка, я не знаю, как помочь моему другу завоевать сердце Констанс. Ведь ей же пора замуж!
- Да, пора, но чувствам не прикажешь. Пусть она сама выбирает себе мужа, а нам придется смириться с ее выбором.
- Интересно, что об этом думает папа!
Мария посмотрела на замок в то окно, которое принадлежало кабинету графа де Валье. На нее из окна третьего этажа смотрели теплые и нежные очи Париса де Валье.
- Папа, спускайся к нам в сад, здесь все прекрасно!- крикнул Франсуа, увидев отца.
- Я сейчас закончу дела и спущусь к вам, родные мои!- крикнул де Валье и отошел от окна. Он сел в кресло и устремил взор, полный тоски на картину, собственноручно нарисованную им. Как легко можно догадаться, на полотне во весь рост была запечатлена графиня де Валье Камила.
"Мне не хватает тебя, звезда моя, жизнь моя",- подумал Парис. Он подпер подбородок рукой и вдумчиво смотрел на Камилу, казалось он разговаривал с ней. А пока он смотрит на изображение бывшей жены, мы посмотрим на него самого. Что же изменилось за те шесть лет, что писатель пропустил в жизни героя? Парис стал выглядеть более мужественно, добавилось стати, горделивая осанка стала еще более выделяемой; Парис отрастил роскошную шевелюру, длинные пряди коей покоились на плечах. Лишь только виски, посеребренные временем, указывали на то, что мужчине недавно исполнилось сорок лет. Что такое для французского дорянина сорок лет? Во-первых, неубывающая сила, поддерживаемая закаленной в боях силой духа, а во-вторых - опыт, который бережет эту силу, рационально используя ее на благо человека. Таким образом, мы видим, что наш герой все еще храбрый воин и обожаемый мужчина, которому добавленные годы пошли на пользу.
Парис смотрел на Камилу и из глаз его текли слезы.
"Зачем ты оставила меня, радость моя?- про себя говорил Парис,- Я был так счастлив с тобой. Я и теперь счастлив, счастлив с Марией, но мне все равно не хватает твоей нежности, твоего задора, твоей душевности. Да, чего-то мне не хватает! В Марии все предсказуемо, в ней нет изюминки, а если и была, то я давно ее съел. Я люблю ее, но уже не так, как тогда, впервые! Да, семейная жизнь пресыщает, в ней не остается романтики, нет новизны! Но как же сделать так, чтобы новизна оставалась? Нужна разлука. Я засиделся дома! Что-то затевается в Париже, но что? Бенсерад приехал из Парижа неделю назад, он знает о последних событиях. Пойду, спрошу его. Быть может, стоит тряхнуть стариной? Быть может граф де Валье кому-то нужен?"
Парис встал с кресла, задернул драпировку на портрете и выглянул в окно.
В это время дверь в кабинет шумно распахнулась и в кабинет вбежал шустрый мальчуган лет пяти, одетый как дворянин, и даже кружева имелись на воротничке его сорочки.
- Папка!- крикнул он радостно и подпрыгнул да самой груди Париса. Тот схватил мальчишку в обьятья и прижал к сердцу.
- Александр, сын мой!
- Папка, я решил сегодня же сделать предложение Анне!- вполне серьезно изрек юный отпрыск.
- А она согласится?- Парис решил подыграть юному романтику, не выпуская его из рук.
- А разве может быть иначе? Ведь я твой сын, а мама мне рассказывала, что перед тобой ни одна девчонка не устояла!- Александр погрозил отцу пальчиком, и Парис расхохотался.
- Ты, безусловно прав, виконт де Валье, но я был тогда постарше тебя лет на тринадцать, а посему я бы посоветовал юному ветрогону повременить с предложением руки и сердца, тем более, что Анна де Ла Круа еще слишком молода!
- Она может и молода, но я! Я уже готов жениться!
- Ну, хорошо,- сквозь смех проговорил Парис,- давай заключим пари. Кто быстрее спустится в сад, тот и будет прав! Но только с условием: я спущюсь по веревочной лестнице, а ты обычным путем!
- Отлично, граф, я вас обгоню!- произнес юный сорванец, прищуривая правый глаз совсем как это делал Парис в свои юные годы. Надо сказать, что младший сын графа походил на него как две капли воды.
- Тогда спеши!- сказал граф и достал из комода веревочную лестницу.
- Я еще успею!- лукаво изрек мальчик.
Парис перебросил за окно веревочную лестницу и стал спускаться, как вдруг Александр подошел к столу, где лежал на подносе с пирожным столовый нож, взял его и, подойдя к окну, приставил острие к веревке.
- Вам помочь?
- Ах ты, разбойник!- Парис, смеясь, быстро взобрался по лестнице обратно в кабинет и бросился в погоню за мальчуганом, чей заливистый смех раздавался в коридоре. Ворвавшись в коридор, граф в четыре прыжка догнал сына, поймал его и закинул на левое плечо. Мальчишка хохотал не переставая, получая ласковые шлепки по мягкому месту.
- Ах ты, бандит, ах ты разбойник!- ласково приговаривал Парис, унося ребенка в сад. Выйдя во двор, Парис отпустил сына и тот бросился бежать со всех ног по направлению к саду, но как ни старался, быстрый отец его оказался впереди. Однако это обстоятельство нисколько не огорчило мальчика. Александр разрумянился и вспотел, гнавшись за отцом, но улыбался ему такой теплой улыбкой, какая могла служить наградой за особые заслуги.
- Ты прибежал вторым, сынок,- ласково произнес Парис, потрепав сына по голове,- а стало быть, проиграл пари.
- А вот и нет!- задорно воскликнул виконт де Валье,- в условие пари входило, как это... короче, граф, вы должны были спуститься по веревочной лестнице!
Граф де Валье выкатил глаза. Оказывается юный де Валье перехитрил его.
- О хитрющий лисенок!- с любовью воскликнул Парис,- я вижу, ты достоин своего отца!
- Еще бы!- улыбаясь, сказал малыш. Парис обнял его и прижал к груди, встав на одно колено.
- Я люблю тебя, сын,- прошептал Парис, прижав головку мальчика к своему плечу.
- И я тебя, папка. Очень-очень люблю! Ты у меня лучше всех на свете!
- А раз я у тебя самый лучший, то ты должен слушаться меня. Будешь слушаться?
Мальчик кивнул головой.
- Не делай сегодня предложения руки и сердца Анне. Она еще слишком молода.
- Ну, хорошо, я подожду лет пять, пока повзрослеет!
Парис расхохотался от души. Они направились к группе плодовых деревьев, где к тому времени собралась вся компания.

2 Гостеприимство графа де Валье.

Парис подошел к Марии, поцеловал ее в щеку и, взяв за руку, спросил Бенсерада:
- Герцог, расскажите нам еще раз и более подробно о последних событиях в Париже.
Жак обрадовался тому, что будет несколько минут центром внимания и, возможно, сможет заслужить улыбку Констанс.
- Париж бурлит!- громко изрек Бенсерад, чувствуя, что внимание слушателей уже в апогее.- Парламент восстал против кардинала Мазарини, его поддерживает народ! Дамы и господа, в Париже баррикады. В целях безопасности, я увез матушку в Ла Круа, а сам с сестрой, как видите, здесь.
- И из-за чего разгорелся этот бунт?- спросил Парис, пренебрегая светскими изречениями.
- Из-за того, наверное, что Мазарини, по слухам, любовник королевы, а как мы знаем, на это место стремился герцог де Бофор - внук Генриха 4!
- Нет-нет, я уверен, что дело совсем в  другом,- выразил недоверие граф де Валье.- Недавно закончилась война с испанцами, народ вернулся к семьям, но налоги по-видимому столь велики, что ремесленники не сводят концы с концами, а крестьянам и того хуже. Продолжайте, прошу вас, герцог.
- К вашим услугам, граф,- де Бенсерад кивнул Парису, посмотрел с нежностью на Констанс и продолжил:- Как я уже говорил, в Париже бунт, против королевы и кардинала выступают три партии: парламент, герцог де Бофор и коадьютор Поль де Гонди...
Жан рассмеялся, услышав звание священника.
- Напрасно смеетесь, виконт, коадьютор самый опасный из врагов Мазарини.
- Но на чьей же стороне король?- спросила Мария, опираясь на руку мужа.
- Королю еще нет и десяти лет, он подписывает в парламенте все законы, какие ему подсовывает Мазарини.
- А что он из себя представляет?- поинтересовался Франсуа. Он стоял между Марией и Анной, присевшей на скамеечку и без интереса наблюдавшей за разговорами о политике, в которые она не стремилась вникать.
- Хитрый пройдоха, сын итальянского рыбака, начинавший свою карьеру лакеем. Он многому научился у Ришелье, но в отличие от великого кардинала, которого можно сравнить с тигром, Мазарини - лис - трусливый и подлый. К тому же и скряга. Недавно я был при дворе и обнаружил в Пале-Рояле такую убогость, такую бедность, что не будь королева тщеславна, а король горд, я подарил бы ему новые простыни.
- Новые простыни?- недоумевала Констанс.
- Вот именно, простыни короля протерты до дыр!
- Боже мой, правда ли это?- усомнилась Мария.
- Черт возьми, что творится в королевстве?!- негодующе воскликнул Парис.
- Возможно, настало время вам, граф де Валье, и нам, вашим солдатам,- произнес Бенсерад уважительно,- взяться за оружие и прогнать итальянца из Франции, а испанку в Испанию?!
Парис, было, хотел улыбнуться, но увидев тревогу на лице Марии, вынужден был сказать совсем другое:
- Австриячка, как вы изволили выразиться, мать короля Франции, а итальянец - ее опора, и если уж он от лакея смог дойти до кардинала и первого министра, то значит весьма неглуп и достоин уважения.
- Констанс, ваш отец, как всегда, явил нам образчик мудрости и рассудительности, чем не многие из нас могут отличиться,- подчеркнул герцог, поклонившись баронессе де Менвиль.
- А герцог де Бенсерад блеснул галантностью!- воскликнул юный виконт де Валье.
- Александр!- с упреком произнесла Констанс,- Бенсерад всего лишь хотел сделать комплимент твоему отцу.
- Угу, а сделал тебе!
- Ну уж тебя-то он никогда не похвалит,-сказала юная герцогиня де Ла Круа,- маленький вредный мальчишка!
Александр, было отошедший в сторонку, вернулся.
- Между прочим еще не известно, кто из нас маленький. Я сегодня собирался сделать тебе предложение, Анна, но отец меня отговорил, сказал, что ты еще маленькая!
Взрослые улыбнулись, сдерживая смех, чтобы не обидеть юного ловеласа, но Анне де Ла Круа эти слова сильно не понравились.
- Ты хотел сделать мне предложение?- с возмущением спросила герцогиня.
- Да, но теперь я еще подумаю, стоит ли!
- Ах вот как?- разозлилась девочка, встав со скамейки,- Да ты сам еще ребенок! Тебе нужно делать предложение куклам! Вот если б мне сделал предложение твой брат Франсуа!..
- Мой брат Франсуа еще подумает, стоит ли водить дружбу с такими капризными девчонками!
Анна вспыхнула до ушей, Парис внутренне уливался, но Мария решила прекратить такое отношение к гостье.
- Сынок, сейчас же извинись за свое поведение!
- Я? А что я такого сказал?
- Ты непочтительно относишься к гостье, а это плохо, очень плохо, сынок!
- Ну хорошо, прости меня, Анна,- сказал Александр, повесив голову. Он не выносил строгого тона матери и всегда прислушивался к ее словам.
Анна снова села на скамеечку и протянула мальчику руку.
- Целуй руку иначе не прощу!
- Ну хорошо, раз ты моя невеста и мы почти помолвлены, так и быть! - Александр уже встал на одно колено, как его научил отец, как вдруг Анна отдернула руку и вскочила с места.
- Еще чего, помолвлены!
Александр, довольный тем, что обошелся без извинений, радостно улыбнулся и пустился вприпрыжку вдоль замковой стены к площади. Вдруг он развернулся и еще быстрее побежал обратно.
- Мушкетеры!- крикнул он, вытаращив от радости глаза,- Мушкетеры в голубых плащах,  со шпагами!
- Ну, шутник!- проговорил граф, намереваясь заняться воспитанием сына. Однако он заметил спешившего к нему камердинера Жюльена.
- Ваше сиятельство!- кричал он на ходу,- К нам гости! Много гостей!
- Да что стряслось?- спросил граф, выходя из кустов на мощеную дорожку.
- Мушкетеры!
- Мушкетеры? Сколько их? Два? Три?
- Двадцать три!
- Черт побери, неужели они приехали, чтобы меня арестовать?
- Что случилось, дорогой?- всполошилась Мария.
- Сейчас узнаем,- взволнованно ответил Парис и поспешил к площади. Обогнув здание, Парис увидел целую процессию: двадцать мушкетеров сопровождали королеву Анну Австрийскую и кардинала Мазарини, а также короля и его брата герцога Филиппа Анжуйского, которому исполнилось семь лет.
Дверца кареты открылась, придворный королевы подал ей руку и она вышла на площадь, которую оцепили мушкетеры его величества.
Парис подошел к королеве и королю, краем глаза заметив в строю мушкетеров де Саргоньяна, и отвесил царственным особам изящные поклоны.
- Чему обязан счастьем приветствовать вас, ваше величество?- спросил граф, наконец вырямившись.
- Нам с кардиналом стало скучно в Париже,- ответила Анна Австрийская, поддерживая правой рукой за голову короля,- и мы решили, взяв короля и герцога Анжуйского, проехаться по провинциям, посмотреть, как живут наши подданные.
- Вы очень добры, ваше величество,- Парис отвесил поклон,- Право же, все дни, проведенные в провинции не так хороши, как те, в которые к нам из Парижа приезжают такие желанные гости, как вы. А теперь прошу вас быть хозяйкой этого замка, в котором вашему подданному будет позволено стать вашим слугой.
Королева улыбнулась и шагнула под руку с кардиналом Мазарини, которого Парис и замечать не хотел, по площади к дверям замка. Наверное нужно сказать пару слов о королеве, коей мы не предоставили в первом томе ни слова и ни жеста. Но что из себя представляла молодая испанка, вышедшая за Людовика 13 по политическим сообра-жениям. Она была несчастна в браке, как и почти все королевы, неумело плела интриги против кардинала, успешно им распуты—ваемые и, наконец, когда уже, казалось бы, с королевской жизнью было покончено, случайное свидание с королем возвысило ее до той высоты, которую она заполучила с рождения, - родила Людовика 14-ого!
Сейчас же, будучи регентшей, войдя во вкус всевластия, Анна Австрийская очень переживала вынужденное бегство из Парижа, который она не прочь была бы разрушить до основания, лишь бы отомстить за свои унижения. Унижениями она считала мельчайшие уступки, на которые ей приходилось идти в споре с парламентом. Мазарини, в отличие от Ришелье, не уничтожал и не сажал в Бастилию чиновников из этого государственного института власти, он не имел такой смелости.
Парис пригласил коронованных особ в гостиную и распорядился подготовить гостям комнаты и приготовить ужин "по-королевски". Мушкетеры заняли посты на башнях, на стенах замка и в самом замке.
- Граф,- сказала королева, откинувшись на спинку кресла, специально для нее принесенного,- я слышала вы служили кардиналу Ришелье.
- Вы прекрасно осведомлены, ваше величество,- с легкой улыбкой ответил Парис. После короткой паузы он решил добавить.- Во времена войн с гугенотами и Габсбургами мой ум и мои способности были весьма полезны его высокопреосвященству.
- Моему злейшему врагу,- подчеркнула королева, чуть нагнувшись.
- Кто же виноват, что кардинал Ришелье умел находить преданных людей, умея также вознаграждать их за преданность и отвагу?
Королева поняла, что граф предлагает свои слуги, но за хорошую плату.
- Вы умный человек, граф, теперь я жалею, что не нашла вас в свое время.
- Благодарю за доверие, королева, однако я должен сказать вам искренне, что с охотой служу только тому, в чьем могуществе и великодушии я уверен.
- И хитрый,- добавила королева, чуть прищурив глаза.
- Я восхищен вашим величеством,- с улыбкой сказал Парис,- за короткий срок вы сумели узнать меня.
- Не думаю, что я узнала вас слишком хорошо, чтобы принять решение. Что скажет мне ваша эминенция?- королева обратилась за советом к кардиналу, молчаливо изучавшему Париса. Граф в удивлении, смешанном с насмешкой, поднял брови.
"Его эминенция! Что за чертовщина!"
- Я хорошо ознакомился с записями Ришелье, касательно графа де Валье, прежде, чем ехать к нему.
- Вот как?- иронизировал граф.- И что же вы обо мне узнали?
- Я узнал, что вам, граф, принадлежат три ордена Святого духа и что граф не прочь получить четвертый.
- А я думал, что Ришелье был более дальновиден. Нет, ваше преосвященство, я думаю остановиться на этом счастливом числе 3, к тому же, в королевстве, кроме меня есть еще всего лишь два обладателя такого ордена. Я бы не хотел, чтобы мне завидовали герцоги и принцы.
- Чего же вы хотите?- спросил Мазарини,- что может заставить вас отказаться от спокойной жизни и ринуться в пекло ада?
- Граф де Валье, вероятно, желает стать герцогом,- сказала более проницательная королева.
Парис послал королеве легкую, но премилую улыбку.
- Некогда ваш покойный супруг наградил меня маркизатом, это хороший камзол с золотыми галунами, но с некоторых пор он стал мне тесноват.
- Что же вы можете сделать для меня и ее величества за такую высокую цену?- с хитростью сказал Мазарини, сузив и без того узкие глаза.
- Почти все,- не думая ответил Парис,- но только вы, ваша эминенция, не в состоянии сделать меня герцогом, на это способен король и его августейшая мать, а посему я предпочитаю разговаривать об этом с ее величеством.
Кардиналу не понравился тон и пренебрежение графа, но он был гибким стратегом, умеющим идти, если надо, на унижения. Королева пришла на помощь своему партнеру по политическим интригам.
- Граф, я полностью доверяю его эминенции и прошу вас довериться ему. Я не склонна заниматься политическими интригами целыми днями, за меня это делает кардинал, поэтому прошу вас, доверьтесь ему.
- Ваше величество как всегда рассудительны, я прошу вас полностью располагать мной.
Королева улыбнулась графу так, как ей могла позволить ее честь и красота. Говоря о красоте с иронией, мы должны отметить, что Анна Австрийская в свои сорок шесть лет выглядела как королева Екатерина Медичи в шестьдесят. У нее был крупный нос и сама она от хорошей жизни прилично располнела.
Вскоре подали роскошный обед, к которому присоединились некоторые из придворных, король и его брат Филипп, а также друзья и семья графа де Валье, присевшие, против обыкновения, чуть дальше от графа, располагавшегося напротив королевы и короля. Поглощая пищу, Парис наблюдал за юным монархом, которому судьба уготовила и блестящие взлеты и горькие поражения. Он хотел завязать с ним небольшой разговор, но не знал еще, как к этому отнесется сам Людовик 14.
- Ваше величество,- сказал граф, поднявшись во весь рост,- позвольте мне исправить непростительную ошибку и представить вам мою семью.
Людовик поднял на хозяина замка не по годам сердитые глаза.
- За непростительные ошибки, граф, я караю смертной казнью!
Парис в одну секунду осознал, что перед ним владыка Франции, вкусивший власть с молоком матери, познавший силу своей власти и ею злоупотреблявший. Граф де Валье так и остался стоять с раскрытым ртом. К счастью, на помощь ему пришла королева.
- Луи, граф де Валье - хозяин этого дома, и так поступать с ним является признаком дурного вкуса.
- Король везде хозяин и так поступать - значит проявлять признак королевской власти!- воскликнул десятилетний король.
Парис серьезно разозлился на дерзкого, зазнавшегося мальчишку, но пока он думал, как его урезонить, Александр де Валье, встав со своего места, дерзко выкрикнул:
- Да как ты смеешь, мальчишка, повышать голос на моего папу! Он у меня герой, он спас Францию, а ты всего лишь родился в Лувре! Поезжай к себе в Париж, там и визжи на своих слуг!
Казалось в гостиной разорвалась бомба. Мария едва не упала в обморок, Парис широко раскрыл глаза, придворные издали изумленный вой, Мазарини начал теребить бороду, королева налилась краской, а взбешенный король заорал на всю гостиную:
- Повесить этого мерзавца! Как смеет он так дерзко разговаривать с королем! Схватить его, повесить!
- Сначала подбери сопли, если ты король!
Король закипел от гнева.
- Казнить, я сказал!
Но против ожидания никто не осмелился приблизиться к сыну графа де Валье. Все надеялись, что каприз короля пройдет, но тот не унимался, и даже королева не знала что предпринять.

3 Царедворец

- Разрешите мне,- произнес Парис, обращаясь к королеве. Та кивнула. Граф де Валье вышел из-за стола, поднял короля на руки и унес по лестнице на второй этаж, как тот ни сопротивлялся.
- Ваше величество, вы в моих руках, так давайте поговорим, как мужчина с мужчиной. Успокойтесь, наконец, короли не должны терять самообладания и выходить из себя.
- Откуда вы знаете!- крикнул Людовик, все еще сопротивляясь.
- Я служил вашему отцу и заслужил королевскую награду и знаю, как поступают короли в таких ситуациях. Я также не раз был приглашен на обед к вашему отцу и когда его придворные делали ему комплимент, Людовик благосклонно улыбался, а не грозил расправой, хоть и был у себя в Лувре. Что это вы, ваше величество так распустились?
- Я не распустился и мне не нужны комплименты, мне нужны преданные воины и их дела на ратном поле! Да отпустите же меня, граф!
Парис уже донес царственного ребенка до его комнаты и поставил на ноги, не выпуская его плеч.
- Ну так что, поговорим?
- Поговорим, но как король с подданным!
- Ну хорошо, но только великодушный король, поражающий не мечом, а величием своего духа. Кричать: повесить, казнить, любой ребенок сможет, но выслушать и справедливо рассудить! Вашего отца, кстати, называли и продолжают называть Людовиком Справедливым!
- Ну хорошо, я выслушаю вас, граф,- торжественно изрек Луи 14, гордо откинув голову. Он нагло смотрел в глаза графу.
- Начнем с того, ваше величество, что вы заявили будто везде у себя дома.
- Да, это так! Разве нет?
- Давайте поразмышляем, сир. Вы, бесспорно, владыка Франции, но Франция это не только Пале-Рояль, это обширная территория с лесами и реками, озерами и болотами. И хоть вы владыка Франции, вы не можете заставить реки течь в другом направлении, озерам стать шире, а деревьям в лесах расти выше. Не все в вашей власти ведь, так?
- Но это природа, а человек совсем другое дело!- не сдавался король.
- Человек тоже волен идти своей дорогой, он свободен в выборе. И уж если люди по той или иной причине идут к вам на службу, вы должны быть благодарны за это и по достоинству награждать или карать их. Вы пришли в этот замок и сказали, что вы у себя дома, но ведь не вы построили этот замок, правда?
- Правда, но меня так научили говорить.
- Тот, кто вам это внушил - лицемер и подлиза.
- Но ведь я король!
- Король по рождению, а по сути? По-королевски ли поступать, оскорбляя хозяина этого дома и желая казни для его сына, заступившегося за своего отца? Подумайте, ваше величество, если бы в Пале-Рояль приехал, скажем, турецкий султан и стал оскорблять вашу матушку, что бы вы сделали?
- Я приказал бы отрубить ему голову!- Людовик спохватился, но призадумался.
- Уложите меня спать, граф, я очень устал,- изрек король, решив не спорить с хозяином замка и не преследовать его сына.
- С превеликим удовольствием, сир,- улыбаясь изрек Парис,- вот ваша комната.
Людовик вбежал в комнату, отдернул одеяло и увидел свежие простыни.
- В ваших комнатах свежие простыни!
- Они постелены специально для вас, сир.
- А в вашей спальне тоже целые простыни?
Парис замялся лишь на секунду, но молодой монарх помчался в его комнаты, не говоря ни слова.
- Моя спальня на третьем этаже, ваше величество!
Парису пришлось провести монарха в свою спальню. Король без тени смущения отдернул одеяло с покрывалом и увидел такую же свежую простынь.
- Она целая!- с негодованием воскликнул Луи14.
Парис подошел к кровати, взял со стены кинжал, обнажил его и хладнокровно изрезал вдоль и поперек свою простынь.
- Теперь ошибка исправлена.
Король в удивлении посмотрел на графа. Кажется он начал ценить хозяина замка.
- Идемте со мной, граф, вы расскажете мне перед сном о своих победах!
- Вы делаете мне честь, сир!- изрек Парис, чувствуя, что одолел этого капризного, вспыльчивого и зазнавшегося мальчишку. Они спустились на второй этаж и с лестницы король крикнул вниз:
- Отпустить сына графа де Валье, он невиновен!
И хотя никто и не собирался казнить юного де Валье, Парис опустился перед монархом на колено и поцеловал правую руку. Людовик снова чувствовал себя королем. Войдя в комнату, король лег в постель и стал слушать рассказ о сражении под Кастром, который Парис решил ему рассказать, но, дойдя до сцены в кабаке, граф заметил, что юный монарх мирно посапывает.

4 Придворный Людовика 14

 Граф спустился по лестнице на первый этаж и, оказавшись в гостиной, еще со ступенек в полголоса сказал:
- Его величество изволили почивать.
Королева обратила на Париса восхищенный взор - справиться с буйным темпераментом ее ребенка не так-то просто. Она шепнула кардиналу, слушавшему графа затылком:
- Если уж графу де Валье удалось справиться с королем, то уж с народом тем более. Мы не ошиблись, решив заехать сюда.
Кардинал молча кивнул. Однако, кое-кто из придворных, терзаемый завистью, выразил протест.
- По какому праву вы, граф, взяли себе прерогативу укладывать короля спать? А кто раздевал его?
- Кто, как ни его верный слуга?- с достоинством ответил граф и добавил,- давший королю временный кров.
Королева пожелала разрядить обстановку.
- Граф де Вильтор, разве вам не надоело каждый день раздевать и одевать короля? Неужели вы не рады тому, что за вас это временно делает граф - образец доблести и галантности?!
Парис поклонился королеве.
- Ваше величество, говоря так, лишний раз даете понять своим придворным, как они счастливы.
- Вы очень любезны, граф,- улыбнулась Анна Австрийская.- Уже поздно, покажите господам их комнаты и посветите мне, граф де Валье.
Кардинал Мазарини с Марией посмотрели на королеву с подозрением. Словно почувствовав их опасения, она добавила, грузно вставая из кресла, - Мы с графом обсудим дальнейший план действий.
Парис поклонился.
- Мария, душа моя, возьми подсвечник и посвети его эминенции, а ты, Франсуа, посвети герцогу Анжуйскому. Что же касается вас, виконт,- строго добавил граф,- Ваше поведение перешло сегодня все границы и вам, сударь, придется самому искать примирения с его величеством.
Александр надул губки, нахмурил брови и чуть не расплакался. Тон отца, когда он был официальным, был самым страшным наказанием для маленького ветрогона.
Королева с умилением смотрела на то, как граф де Валье обходится с ребенком.
- Что же такого вы сказали моему сыну, если смогли усмирить его пыл? Не дошла ли ваша учтивость до раболепствования, а ваша дипломатия до унижения?
- Я разговаривал с королем на равных, ваше величество. Луи наверняка уже устал от раболепствования и унижений перед ним.
- Вы с каждым часом все больше нравитесь мне, граф,- произнесла королева, поднимаясь по ступеням на второй этаж, где были комнаты для гостей.
- Мое первейшее желание быть приятным моей королеве, а уж потом полезным.- "Ну почему она не молода и не красива, черт возьми?! Как приятно флиртовать с коронованной особой!"
Парис шел впереди, освещая путь большим позолоченным канделябром. Они вошли в комнату, обставленную со вкусом и снабженную всем необходимым для женщины; королева села пока в кресло, предложила сесть графу и, помедлив немного, начала разговор.
- Граф, вы должно быть уже знаете, что во Франции наступили тяжелые времена.
- Должен вам сказать, что со времен смерти Карла 8 Великого они никогда и не были легкими: то Капетинги, то Каролинги*, то Варфоломеевская ночь, то дни Лиги*, то борьба за власть между Бурбонами, то гугенотские войны, то война с Испанией и Австрией. Все эти междоусобицы измотали народ, выжали из него все соки.
- Меня удивляет то, что вы, граф, избрали сторону голытьбы, - с раздражением сказала королева.
- Осмелюсь поправить вас, ваше вели-чество, я не встал на сторону народа, я только пытаюсь примирить вас с ним.
- Примирить меня?- воскликнула Анна Австрийская, выпрямившись в кресле.- Этот народ выгнал нас с королем из Парижа, он преследует нас, добиваясь казни или изгнания кардинала!
- Ваше величество, гнев народа направлен не на вас и не на кардинала лично, он негодует на ту жизнь, которую ему обусловил Мазарини. Мазарини — источник их бед и причина их бед. К вам лично народ не питает ненависти.  Дайте ему почувствовать вашу любовь, вашу доброту и заботу, и ваш народ снова будет тем, кем он должен быть по призванию: кормильцем и защитником Франции.
Королева, сначала было вознегодовавшая на графа, посмотрела на него с теплотой.
- Я думала, что достаточно узнала вас, но нет, я ошибалась в вас. Вы гораздо лучше, чем хотите показаться.
Парис с благодарностью поклонился.
- Что вы предлагаете мне сделать?- с надеждой спросила королева, очевидно решив положиться на графа.
- Не знаю, последуете ли вы моему совету...
- Говорите, говорите, граф, мне кажется такой человек, как вы не посоветует ничего дурного.
- Вы так добры! Так вот, если моя королева мне доверяет и считает, что я гожусь в ее советчики, то первое, что я посоветовал бы вам, это избавить страну от Мазарини. На время,- добавил граф, видя возмущение королевы. - На неделю-другую не больше. Ваше величество подпишет ряд законов, облегчающих положение народа и торжественно вернется в Париж, в Пале-Рояль, а вернув себе положение, вы вскоре вернете и кардинала, который поедет в Париж не через Орлеан, а через Труа, поедет с маленьким конвоем, переодетый, как... ну это уж его эминенция решит, как ему переодеться.
- Вы предлагаете мне поражение?- взволнованно сказала королева.
- Ваше величество, едва ли временное отступление можно назвать поражением.
- Теперь я понимаю, почему вас так любил Ришелье!- с улыбкой сказала Анна Австрийская.- Вы могли бы стать его преемником, но не захотели. Почему?
- Кардинал Ришелье прожил короткую жизнь. Мазарини тоже не проживет и шестидесяти пяти. Зачем тратить и укорачивать свою жизнь, если я вполне и так счастлив? У меня любимая жена, два сына и дочь, есть прекрасный сад, слуги, доход. Что еще нужно человеку?
- А власть, деньги, огромные возможности государства?
- К счастью, я не вкусил этого в той мере, в какой это дано было вашему сыну Людовику, к чему эти искушения?
- Вы интересный собеседник. К сожалению уже поздно, позовите моих слуг и спокойной вам ночи, граф. Жаль, что я не встретила вас в молодости, мы с вами могли бы многое сделать!
"И мне чертовски жаль, Анна",- подумал Парис. Он пожелал королеве спокойной ночи и, выйдя, позвал ее дуэний. В гостиной он встретил де Саргоньяна, с которым наконец-то смог поздороваться.
- Добрый вечер, граф,- сказал в ответ мушкетер.
- Что новенького в Париже? Не удивляйтесь прямоте моего языка, мне осточертело изворачивать его в беседе с королевой,- сказал граф, увидев удивление на лице гасконца.
- В Париже фронда!
- Фронда? Это что за слово?
- Вы что, граф, не знаете латынь?
- Я изучал ее в коллеже, но по окончании постарался забыть. На кой черт мне во Франции нужна латынь?!
- Вы правы, а я, в отличие от вас, никогда даже начатков латыни не мог вбить себе в голову. И все же знаю, как переводится фронда. Праща!
- Точнее, детская игра.
- Как вам будет угодно, граф.
- Вы почему не спите, Саргоньян? Думаете, что замок могут взять приступом?
- Я в этом убежден, де Валье. Бофор наверняка снарядил за кардиналом погоню. Он терпеть его не может. Так что быть может завтра на рассвете его команда, всадников триста, осадят замок и предъявят ультиматум.
- Триста!- рассмеялся Парис.- Мой замок выдержит три тысячи!
- Отлично! Стоит за это выпить!- задорно изрек гасконец.
- Тем более, что я давно вам это обещал!- обрадовался Парис. Он позвал Оливена - бывшего слугу де Маньяна и приказал принести пару бутылок старого бургундского.
- Отличное вино!- воскликнул лейтенант мушкетеров, смакуя напиток маленькими глоточками, причмокивая и вдыхая букет.
- Согласен с вами, дорогой друг.
- Вы назвали меня другом?- Де Саргоньян был тронут.
- Я думаю, что наши приятельские отношения со временем примут вполне закономерные очертания.
- Что за тарабарщина! Уж эти мне аристократы! Говорите проще, ради бога!
- Знаете,- сказал Парис, подливая в кубки вино,- когда-то нас было трое: де Круазе, де Маньян и я.
- Де Маньян был гасконцем!- догадался мушкетер.
- Да, и вы мне его чем-то напоминаете.
- Своей гасконностью!- задорно воскликнул де Саргоньян. - К сожалению, у меня никогда не было друзей. В той среде, где мне приходится обитать, одни простаки и пройдохи, мужланы, а меня так тянет к аристократам!
- У вас будут, друзья, Саргоньян, а по такому случаю, давайте выпьем еще по глоточку бордо, которое последнее время нравится мне все больше.
Оливен налил господам из другой бутылки и, попробовав, де Саргоньян пришел в восхищение.
- Райский напиток!
- Я рад, что угодил вам,- произнес граф,- а теперь поговорим о деле. Отправьте две трети ваших мушкетеров спать, на стенах подежурят и мои люди.
- Спать? Куда? Все комнаты заняли придворные!
- Ваши мушкетеры, к счастью не придворные. Пусть устроятся в библиотеке, в моем кабинете, в конюшне, наконец! Вероятно им завтра придется сражаться.
- Хорошо, я отдам приказ.


5 Хозяин и гость

Парис поднялся на третий этаж и вошел в спальню. Мария еще не раздевалась, она ждала мужа в смятении и тревоге. Граф обнял ее как мог нежно, повернул к себе и прижал к сердцу.
- Ничего не бойся, душа моя. Я никому не позволю разбить наше счастье, никому!
- Я так испугалась, когда Александр оскорбил короля! Думаешь, Людовик простит нашего сына?
- Непременно, любовь моя. Завтра случится нечто такое, что заставит короля уважать и ценить меня и простить нашего сына. А вообще-то он молодец. Пока я думал, что сказать, Александр сделал так, как подсказали ему чувства. Мария,- граф стал немного грустным,- возможно мне придется немного повоевать, возможно мы ненадолго расстанемся. Король и его мать королева нуждаются во мне.
- И кардинал!- с недовольством сказала графиня де Лоренс.
- Для кардинала я и пальцем не пошевелю. Но король это опора и символ дворянского сословия, и он нуждается в нашей помощи. Давай ложиться спать.
- Спать?- с улыбкой переспросила Мария, положив руки на плечи мужа.
- Спать, влюбленных сном в гнезде лебяжьем, где дарят ласки ангелы и навевает страсть Амур, - произнес граф и пленил розовые губки своей страстно любимой жены.
Утро не заставило себя ждать. Кардинал в эту ночь совсем не ложился спать, он, как догадался читатель, думал о дальнейшей судьбе Франции, зато король прекрасно выспался на свежих простынях графа де Валье и был ему благодарен. Придворные и мушкетеры, свободные от службы, тоже не жаловались на бессонницу. Один Бенсерад был хмур и зол, ему пришлось уступить свою комнату служанкам королевы. Жак с утра забрался на сторожевую башню над воротами и, вооружившись подзорной трубой, созерцал восход, иногда поглядывая на дорогу, идущую с юга. Вскоре к нему присоединились Парис с де Саргоньяном.
- Что видно на юге?- попросту осведомился лейтенант мушкетеров.
Де Бенсерад оторвал взгляд от трубы и обратил его на мушкетера, прибавив к вниманию дерзость.
- Ваша милость изволили, пренебрегая этикетом, явно предполагающим сохранение дистанции между солдатом и герцогом, так неудачно обратиться ко мне?
- Тысяча чертей, сударь,- заворчал де Саргоньян, огорошенный высокопарной речью,- если бы вы не были гостем графа де Валье, я бы ответил вам с той прямотой и твердостью, о которых свидетельствует моя шпага! Сразу видно, что вы фрондер, если не уважаете мундир тех, кто служит королю и королеве!
- Почему же, мундир я уважаю,- презрительно оттопырив нижнюю губу, ответил де Бенсерад,- а на счет фрондерства вы угадали. Я ненавижу Мазарини и его приспешников!
- Черт подери, сударь!- вскипел гасконец, едва не хватаясь за шпагу. В это время, к счастью или не к счастью, на башню поднялся кардинал Мазарини, слышавший последние слова Бенсерада.
- Так вы фрондер?- спросил кардинал, надеясь, что Жак пойдет на попятную и извинится перед ним. Мазарини не знал герцога,  который скорее умрет, нежели извинится перед итальянцем.
- Сущая правда, ваша эминенция,- ответил герцог, делая презрительное ударение на последнем слове.
- Арестуйте его, лейтенант,- приказал кардинал. Мушкетер было положил руку на эфес шпаги, но вынуть ее гасконцу не дал граф де Валье.
- Не стоит горячиться, господа,- спокойно изрек Парис.- Фрондируйте, герцог, фрондируйте и тем самым покажите кардиналу Мазарини, что он не прав, обкрадывая крестьян и все третье сословие.
Кардинал широко открыл глаза и в эту бездну на секунду заглянуло любопытство графа де Валье. Парис увидел там хитрость, коварство, скаредность и властолюбие - качества отрицательные, но, к сожалению, присущие многим монархам и правителям.
- Кто здесь главный?!- вызывающе прошипел кардинал, опять сузив глаза.
- Конечно я,- хладнокровно ответил Парис, заметив на дороге облако пыли и первых всадников, мчавшихся во весь опор.
- Арестуйте графа!- приказал Мазарини.
- Я бы не советовал вам этого делать,- с угрозой изрек граф де Валье.
- Почему?
- Видите отряд? Я прикажу слугам открыть ворота, и ваших мушкетеров раздавят как клопов.
Де Саргоньян вспомнил, что накануне граф посоветовал ему отправить спать мушкетеров, и на стенах в основном остались слуги графа де Валье. На секунду он подумал, что Парис затевает измену, но старательно отмел эту мысль.
- Вы - мой гость,- спокойно сказал граф де Валье,- так ведите себя подобающе гостю и не беспокойтесь о том, что вас выдадут вашим врагам. Де Бенсерад тоже гость, и его персона в этом замке также неприкосновенна, как ваша.
Мазарини поежился и спросил.
- Что вы намерены предпринять?
- Сначала узнаем, что от нас хотят эти люди.
Люди де Бофора к этому времени уже расположились полукругом возле восточной стены замка. Взяв у де Бенсерада подзорную трубу, Парис постарался рассмотреть непрошенных гостей. Бофора, во всяком случае, с ними не было. К воротам замка подъехало трое всадников, судя по одежде, знатных особ.
- Что вам угодно?- спросил граф, высунувшись из бойницы.
- Нам угодно кардинала Мазарини!- выкрикнул твердый голос.- Мы знаем, что он здесь!
- А что будет, если я его не отдам?
- Мы возьмем замок приступом!
- Дайте мне на раздумье полчаса!
- Полчаса много, с вас хватит и десяти минут!- крикнул все тот же голос.- Послушайте, де Валье, на кой черт вам сдалось защищать этого итальянца?!
- Я не знаю вас, сударь, но отвечу вам на этот вопрос через десять минут!
Парис отвернулся от бойницы и посмотрел на Мазарини. Тот был бледен. Он понимал, что его судьба в руках графа де Валье. Тот взглянул на мушкетера.
- Сосчитали, Шарль?
- Их триста,- изрек гасконец, не терявший времени даром.- Из них пятьдесят дворян, остальные солдаты.
- Граф,- кардинал судорожно сжал руку Париса,- мы выдержим осаду?
- Есть о чем беспокоиться, ваше преосвященство! Подите в вашу комнату и помолитесь за души этих несчастных,- Парис показал на солдат внизу.

6 Осада и штурм.

Парис свистнул, ему вторил начальник охраны замка Данжо. Живо во дворе собрались все слуги и вся стража, не считая той, что охраняла стены.
- Слушай мою команду!- зычно крикнул граф, спускаясь со стены по каменной лестнице.- Оливен, выкатывай из конюшни кулеврину и прячь в дверях замка, запасай ядра и порох! Бюзиньи, возьмите ключи от оружейной и раздайте все оружие слугам! Марио, подкати две бочки с порохом поближе к воротам и обложи камнями! Лейтенант, спрячьте своих мушкетеров за зданием, им придет свой черед.
- Полагаюсь на ваш гений, дорогой граф!- радостно ответил де Саргоньян. Он дал приказ мушкетерам седлать лошадей, спрятаться в тыловой части замка и ждать команды.
За пять минут все было готово к отражению атаки.
- Граф!- крикнул Бенсерад, оставшийся на башне,- они просят ответ. Что им сказать?
- Пошли их к чертям!
Бенсерад повернулся к осаждавшим и хладнокровно передал слова хозяина замка: - Граф просил передать, чтобы вы катились ко всем чертям!
В ответ в сторону Бенсерада полетело полсотни пуль. Жак неторопливо спрятался за стену, достал из-за пояса пистолет и послал пулю в ответ. В рядах осаждающих было так густо, что промахнуться было просто невозможно.
За те десять минут, что граф выпросил для раздумья, осаждающие успели срубить неподалеку дерево и готовились пойти тараном на ворота. Другого выхода у них не было. Солдаты де Бофора не ожидали встретить на своем пути такую преграду, ведь во времена Ришелье, многие замки, представлявшие угрозу, были срыты. Читатели знают, какой ценой Парису удалось уберечь замок от подобной участи. Итак, у солдат Бофора не было осадных орудий, не было ни лестниц, ни большого количества пороха для подрыва стен.
Первый удар тарана ворота выдержали. Наблюдая за событиями у ворот из окна коридора, Мазарини вдруг уставился на ворота, как баран. Он вдруг осознал, что те ворота, в которые он въезжал вчера не были теми воротами, которые он увидел сегодня. Эти ворота, местами прогнившие, не выдержат  и получаса таранной атаки.
Заметив его изумление, Парис сказал:
- Вы совершенно верно заметили, я сменил ночью ворота. Зачем портить новые? Да пусть они раздолбают эти гнилые деревяшки, им же будет хуже!
Увидев, что очередной удар ствола дерева прошиб древесину ворот, граф посоветовал придворным женщинам спрятаться в комнатах, доверил мужчинам защиту второго этажа, а сам, приказав де Круазе и де Лоренсу охранять королеву и короля, спустился на первый этаж.
- Все готово к выстрелу, Оливен?- спросил граф, подходя к кулеврине, возле которой орудовал бывший канонир с королевской галеры. Ему помогал Шано.
- Вот это верно, господин граф!- с упоением ответил Оливен, наводя пушку на ворота.
- А ты помолился, бродяга?- спросил Парис.
- За кого?- оторопело спросил канонир графа.
- За тех несчастных, которых ты вскоре отправишь ко всем святым!
- Вот это правильно,- ответил слуга и перекрестился.
Тем временем ворота не выдержали и пяти минут напора. Створки отшвырнуло в разные стороны и в проеме показалась спешившаяся кавалерия.
- Огонь!- скомандовал Парис.
- Вот это верно,- ответил Оливен и поднес фитиль к запалу. Ядро с грохотом унеслось к воротам и вытолкало обратно с десяток человек, искалечив и убив их.
- Шано, ядро!- командовал граф,- Оливен, целься! Огонь!
Очередное ядро с воем умчалось в сторону ворот и уложило более пятнадцати человек в их пределах.
Оливен умел мастерски не только стрелять, но и быстро заряжать орудие. Через полторы минуты кулеврина снова разметала несколько человек. Пространство возле ворот было усеяно трупами и ранеными. Наступила некоторая передышка. Осаждающие думали, что еще можно предпринять. Шквальный огонь из орудия Оливена не давал им пройти сквозь ворота.
В это время юный король жаловался матери.
- Я ничего не вижу отсюда!
- Луи, там опасно, осаждающие могут открыть огонь,- отговаривала сына Анна Австрийская. Вдруг, не вытерпев, король открыл дверь в коридор и увидел перед собой виконта де Валье, понуро склонившего перед ним голову. Александр хотел было извиниться перед монархом за вчерашнее, но услышал слова короля и, встрепенувшись, воскликнул:
- Я могу показать вашему величеству место, где совсем не опасно, но хорошо все видно!
И не успела королева что либо предпринять, как два сорванца убежали по коридору в сторону оружейной комнаты. За оружейной была небольшая комната, укрепленная более толстыми стенами с небольшими окнами. Александр подвел короля к окну. Восторгу Луи 14 не было предела. Из окна этой комнаты были как на ладони видны ворота и часть площади.
Александр, довольный своей услугой, ходил по комнате, как петух, тем более, что за поясом его король заметил небольшой пистолет, который сын графа де Валье, достал и взвел курок.
- Вы хотите меня застрелить?- испугался Людовик.- Это ловушка!
- Что вы, ваше величество, разве можно так плохо думать о ваших подданных?! Да пусть только кто-нибудь из них, - виконт показал глазами за окно,- войдет сюда, я прострелю ему грудь, а потом достану шпагу и...
Малыш вложил пистолет за пояс и обнажил свой игрушечный клинок.
- Виконт де Валье к вашим услугам, сир! Он позволит скорее разорвать себя, чем оскорбить еще раз своего короля!
- Ладно, вы прощены,- высокомерно изрек король. Он снова обратил внимание на ворота, которые после некоторой паузы снова загудели. Осаждавшие соорудили из стволов деревьев нечто вроде передвижной баррикады и за этой броней ворвались в замок. Выстрел из кулеврины повредил баррикаду, но это не остановило осаждавших.
- Ай, ай, ай!- воскликнул де Валье младший,- как же это отец не предусмотрел!
- Что не предусмотрел?- спросил Людовик.
- То, что нас могут обойти сбоку!
Александр посмотрел во двор и крикнул королю:
- Ваше величество, пригнитесь, сейчас жахнет!
И только король нагнул голову, как бочки, стоявшие неподалеку от ворот, взорвались,  послав смертоносный заряд - камни, в стан неприятеля. Один осколок влетел в комнату, разбив стекло.
- О, ну это уже слишком!- раздухарился де Валье младший. Он стал шарить по углам.
- Что вы ищите, виконт?
- Гранаты. Где-то они должны быть.
Де Валье притащил из угла оружейной гранаты и попросил короля помогать ему их поджигать от трута.
Во дворе, тем временем, схватка разгоралась все жарче. Используя передвижную баррикаду, осаждавшие смогли убрать от ворот все трупы и таким образом расчистили пространство для конницы, которая не теряя времени ворвалась через ворота на площадь. Часть ее направилась было в обход здания, что усугубило бы положение осажденных, но в руках де Валье младшего было по гранате, с фитилями сгоревшими до половины. Одна за другой они свалились на головы всадникам. Раздались страшные взрывы. Лошади вставали на дыбы или падали сразу, создавая пробку, ведь от стены замка до здания было не более двадцати футов расстояния.
За первыми двумя гранатами полетели еще две, что напрочь отбило охотку идти окружным путем. В это время в комнату ворвался Франсуа.
- Ваше величество, ваша матушка беспокоится, прошу вас, вернитесь в комнату!
- Место воина в первых рядах, солдат!- сказал Людовик напыщенно,- в то время, как ваш брат держит оборону с левого фланга, вы, взрослый мужчина, занимаетесь тем, что...
Людовик слегка запутался в своей длинной пафосной речи, впрочем, его титул позволял ему совсем не заканчивать речь, и так было понятно.
- Ваше величество, граф де Валье приказал мне охранять вас.
- За вас это сделает ваш брат, виконт. Ступайте к моей матушке и скажите, что я в безопасности.
Франсуа не стал перечить монарху и ушел к королеве.
- Ну то-то,- с удовольствием пробормотал Александр, видя, что преимущество на его стороне.
Меж тем страсти накалялись. Полторы сотни оставшихся в живых всадников прорвалась к замку, но внезапно окна во всем замке, в том числе и прислуги, открылись и в неприятеля полетел дождь пуль. Особенно метко огонь велся со второго этажа центрального здания – придворные, в большинстве своем, отличные охотники.
Словно под проливным дождем солдаты герцога Бофора метались по площади не находя спасения и всюду встречая смерть. В довершение ко всему двадцать мушкетеров, выскочив из-за правого крыла замка, ударили осаждавшим в тыл. Расправа была короткая. Со стороны Бофора погибло двести пятьдесят человек, на стороне графа ранен один мушкетер и то шальной пулей от слуги графа. Несколько солдат, видя гибель всего отряда, бросились сломя голову к воротам. У Виконта де Валье оставалась одна подожженная граната. Он размахнулся со всей силы и добросил почти до центра площади. Взрыв подкосил ноги лошадей, всадники лежали на земле, хоть не раненые осколками, но покалеченные при падении.
- Оливен, как это тебе удалось прострелить сквозь своих, не убив ни одного, но взорвав тех, что удирали?- Парис недоуменно смотрел на канонира.
- А я и не стрелял!- ответил Оливен, потрясенный не меньше графа.
- Кажется я догадываюсь, чьи это проделки,- улыбаясь изрек Парис.

7 Франсуа поступает на службу

По коридору в направлении комнаты для королевы чинно шествовал Людовик 14. С ним рядом шел раскрасневшийся, немного подкопченный виконт де Валье. Короля встречала королева-мать.
- Мой сын может быть доволен графом де Валье, который отразил натиск солдат Бофора.
- Конечно же, матушка, я доволен графом но не только им, но и его сыном. виконтом де Валье. Виконт, вы оказали мне неоценимую услугу и я хочу наградить вас. Что вы хотите?
- Я?- растерялся Александр.
- Вы, да.
- Если можно, плащ мушкетера!- Что еще мог пожелать пятилетний мальчуган, увидев у себя в замке грозную стражу короля Людовика, в голубых плащах, расшитых серебром. Сердечко Александра трепетало в ожидании ответа короля, взор его был так ясен, так пылал надеждой, что королева и все придворные снисходительно улыбались юному воину.
- Хорошо,- согласился Людовик,- я напишу грамоту, в которой вы будете приняты в мои мушкетеры по достижении вами совершеннолетия.
Александр отвесил низкий поклон, но не удержался на одной ноге и сел на попку. Однако он тут же вскочил и исправил оплошность.
- Я не знаю, что и сказать  вам, сир,- пролепетал потрясенный виконт, не обращая внимания на смех придворных.
- Ни стоит благодарности, вы заслужили,- воодушевленно изрек король. Он вдруг заметил поднимающегося по широкой каменной лестнице графа де Валье, который поддерживал раненого дворянина.
Королева погладила сына по голове и слегка подтолкнула его к графу. Тот понял, что надо делать.
- Я очень рад, граф, что у меня такие верные и смелые слуги. Вы заслужили награду, и я хочу ее вручить вам.
- Ваше величество, отстаивать интересы короны и защищать своих гостей мой святой долг, поэтому я не считаю себя вправе просить награды,- с поклоном ответил Парис.- Моя самая большая награда, иметь возможность, служить вам.
- Граф де Валье хитрый стратег,- вступила в разговор королева,- и хоть он отказывается от награды, вы все же наградите его по-королевски.
- Хорошо, мадам, я так и сделаю,- согласился король.- Я уже произвел заочно вашего младшего сына в мушкетеры, и если ваш старший сын мечтает о такой чести...
Парис не успел отказаться, как Франсуа, упав на колено, склонил перед монархом голову, сказав:
- Я благодарю вас, сир, за эту честь и клянусь быть достойным ее!
Но тут вознегодовал младший де Валье.
- Вот так всегда!- возопил он, жестикулируя рукой,- Я воевал, как лев, а почести получает мой старший брат!
Видя недовольство виконта, король решил примирить их.
- Я не отказываю вам, виконт де Лоренс, но видите ли... пока нет свободных вакансий, я предлагаю вам послужить в полку гвардии кардинала Мазарини под началом капитана де Верне.
Хоть де Лоренс и был несколько разочарован, отказываться от предложения короля было невозможно.
- Я буду рад служить вашему величеству в полку гвардии его высокопреосвященства.
- Вот и хорошо. А теперь обсудим план действий. Это что за человек?- король показал на дворянина, которого все еще поддерживал граф де Валье.
- Это мой приятель, ваше величество, он слегка пострадал, но он берется передать вашу волю народу Парижа.
Королева улыбнулась графу, которому не было никакой нужды отдавать в опалу раненого командира осаждавших, на благодарность коего он мог впоследствии рассчитывать.
- Нужно передать Бофору...- хотела было сказать королева, но ее прервал кардинал.
- Лучше действовать через парламент. Это сейчас главная сила в столице.
- А Гонди?- спросил король.
- Поль Гонди влияет на небольшую часть народа, тогда как парламент стоит во главе всех парижан,- пояснил Мазарини.- После этого поражения влияние Бофора уменьшится.
- Я с вами полностью согласна, ваша эминенция,- сказала королева,- Итак, милей—ший приятель графа де Валье, беретесь ли вы доставить в Париж в парламент нашу петицию?
- Да, но мне не доехать верхом,- ответил дворянин.
- Я дам вам свою карету,- сказал граф и, подумав, добавил,- и своего лекаря.
После этого королева и кардинал уединились в комнате и обсудили ряд уступок, на которые они шли, скрепя сердце и посылая проклятия в адрес парламента.

8 Возвращение кардинала в Париж

В Париж королева и кардинал возвращались разными дорогами. Мазарини внял совету графа и поехал через Труа (Шампань), тогда как королева с сыном и весь двор возвращались через Орлеан, предварительно получив согласие парламента и народа. У Фонтенбло - резиденции королей, двор встречали гвардейцы кардинала во главе с капитаном де Верне, другая рота под командой де Лега, выстроилась от ворот Ивре до Сены, от которой королеву и всех остальных сопровождали серые и черные мушкетеры. У правой дверцы кареты ехал граф де Валье, время от времени переговариваясь с королевой. Такой фавор несколько льстил самолюбию графа, хотя в свое время он обладал фавором и куда более могущественной фигуры, чем Анна Австрийская. Рядом с графом ехал его старший сын Франсуа. В Париж граф взял свою дочь Констанс, в надежде, что какой-нибудь знатный молодец составит ей блестящую партию. Возле кареты Констанс, по обе ее дверцы гарцевали ее поклонники: виконт де Круазе и герцог де Бенсерад.
Пообещав королеве, что будет присутствовать на утреннем приеме, граф оставил процессию неподалеку от Сены, чтобы приобрести дом. Его Парис задумал купить в Сен-Жерменском предместье, где обычно жила знать, а с другой стороны дом на улице Вожирар был не так близко к Пале-Роялю, который мог в дни фронды оказаться в кольце баррикад.
Парис не смог сразу купить, но зато снял большой дом с конюшней неподалеку от Люксембургского дворца, с которым его связывали пережитые минуты в обществе великого кардинала. Вечер ушел у графа де Валье на обустройство. Бенсерад вежливо раскланялся и покинул предмет своих грез, Жан поехал в дом Круазе на Королевской площади, Франсуа только приступил к своим обязанностям в гвардии, в доме остались двое хозяев и несколько слуг, в том числе и талантливый конюший графа Шано. Марию с младшим сыном Парис, в целях безопасности, в Париж не взял.
Утром, поцеловав дочь в лоб и посоветовав ей никуда пока не выходить, Парис направился в Пале-Рояль. В десять часов там состоялся утренний прием, на котором, за отсутствием Мазарини, всем заправляла регентша Анна Австрийская. В большом зале собрался весь двор, мало этого слова - весь цвет Парижа. Не хватало  только принца Конде и герцога де Тюренна, которые еще не возвратились с армиями от границы с Соединенными провинциями.
Со стороны оппозиции здесь был только коадьютор. Герцога де Бофора, опасавшегося ареста, в Пале-Рояле не было.
Группа придворных, окруживших королеву-мать, бурно обсуждала те уступки, на которые ее толкнул парламент, провоцируя Анну Австрийскую на контр меры.
- А что скажет по поводу всего этого граф де Валье?- королева обратила на Париса благосклонный взгляд.
- Я думаю, что вашему величеству нет никакой пользы выслушивать советы подстрекателей, которые в случае чего не станут защищать Пале-Рояль от пуль мятежников.- Одной этой фразой Парис настроил против себя половину двора, но он знал, что так оно и будет. Граф хотел узнать, кто в данный момент по-настоящему предан короне, а кто занимается дворцовыми интригами с своей личной выгодой. Первым вознегодовал Вильтор.
- Не хотите ли вы, граф, сказать, что королеву окружают плохие советчики?!
- Я хочу сказать, что ее величество окружают плохие воины,- уверенно ответил граф.
- Может быть вы, граф де Валье, проявите свои способности?- с иронией изрек де Вильтор.
- Когда в этом будет необходимость,- Парис кивнул дворянину и устремил взор на королеву.- Ваше величество, если все-таки мой совет не будет резать ваш нежный слух, я посоветовал бы вам не предпринимать пока ничего, что могло бы вызвать ропот, или, того хуже, восстание. Я думаю, коадьютор полностью согласится со мной.
Поль де Гонди слегка покраснел. Он надеялся, что в стане его врагов назревает провокация, которую он с нетерпением ждал, чтобы поднять мятеж и потребовать удовлетворений своих амбиций, но граф не только упредил его, но и обезоружил.
- Граф де Валье, как всегда рассудителен и осторожен,- сказал коадьютор, улыбаясь.
"Да, пожалуй то же самое я могу сказать и про тебя, хитрый лис",- подумал Парис.
- А вот мы сейчас спросим того, кто ближе всех к народу,- произнесла королева,- Господин коадьютор, довольна ли ваша паства теми подачками, которые мы пожаловали с кардиналом Джулио Мазарини?
"О как она высокомерна!"- подумал Парис,- Если когда-нибудь во Франции рухнет монархия, причиной будет гордыня королевы!"
- Моя паства терпеливо ждет, когда их пастырю будет одет головной убор достойный того предмета, на котором его носят,- заметил коадьютор, с поклоном.
- Вы имеете в виду рога?- насмешливо спросила королева. Гонди пришел в бешенство, но это осталось незамеченным для всех, кроме королевы и графа де Валье, отличавшихся особой проницательностью.
"О, как она неосторожна!"- подумал Парис, наблюдая за лицом коадъютора, который, не ответив на насмешку, направился к выходу.
- Арестуйте его, или ждите беды!- воскликнул один из придворных королевы.
- Ни в коем случае, или через полчаса Париж оденется в баррикады!- воскликнул Парис. Услышав его слова, выходящий в двери Гонди пробормотал что-то себе под нос. На улице к нему подошел человек в рясе, Гонди что-то сказал ему и человек тут же исчез в закоулке.
Вдруг улицу Добрых Ребят огласили крики: долой кардинала! Вон из Франции, итальянец!
Потом пара выстрелов из пистолетов сменились предсмертным криком и бурей негодования. Оказывается в Париж возвращался кардинал Мазарини.
«Как некстати!»- в голове графа де Валье промелькнула мысль, — «Ярость Гонди и приезд Мазарини!»
Тем временем Мазарини вторгся в пределы Пале-Рояля. Он вышел из кареты, подошел к королеве и поцеловал ей руку.
- С приездом, кардинал,- улыбаясь улыбкой близкой к ужимке любовницы, промолвила Анна Австрийская.- Что там за шум, Джулио?- осведомилась королева, явно обеспокоенная случившимся.
- Ничего особенного. Так народ встречает своего министра. Мушкетерам пришлось применить оружие. Кстати, сколько солдат в Пале-Рояле?
Тревожный тон всерьез заставил волноваться королеву.
- Двести казаков и рота серых мушкетеров.
- Маловато. Скорей бы Конде вернулся с войсками в Париж. Как стало шатко на троне.

9 Осада Пале-Рояля

Неожиданно с Улицы Гемене раздались выстрелы из пищали. Один из них разбил стекло в окне королевского дворца. Кардинал с королевой поспешили укрыться во внутренних помещениях.
- Саргоньян, узнайте, в чем дело,- на ходу приказал Мазарини. Гасконец вышел через парадное и к своему удивлению увидел неподалеку от Лувра свеже сделанную баррикаду. Тогда Саргоньян обошел дворец и посмотрел, что делается со стороны Сен-Дени. Там собралась толпа народа, вооруженного, чем попало. Затем лейтенант мушкетеров поспешил проверить, что творится с востока. Там кучка монахов натаскивала баррикаду. С этими сведениями гасконец поспешил в Пале-Рояль к королеве.
- Ваше величество, ваше преосвященство, Пале-Рояль в осаде!
- Что?- королева была в бешенстве. Она заломила руки и закусила губы, побелевшие от гнева.- Они еще смеют требовать от меня что-то, когда я и так сделала больше, чем могла! О, народ! Народ Франции, за что ты мстишь мне? Неужели за то, что я испанка?!
Едва придя в себя, Анна Австрийская обратилась к графу де Валье.
- Граф де Валье, я знаю, что вы способны один брать города, я знаю так же, что вы можете и выстоять против сильного врага. Возьмите всех солдат, что у нас во дворце и разгоните этих оборванцев, которые ничего не заслуживают, кроме плети!
- Ваше величество, ничто так не предает вам блеска, как ваша благородная ярость,- начал Парис с комплимента, ибо иначе мог навлечь на себя опалу,- Но подумайте ради бога о миссии, которую вы на меня возлагаете. Разве могу я пойти против своего народа с плетью?! Разве хватит у меня духу стрелять в своих кормильцев?
- Что?- вскипела Анна Австрийская,- вы отказываетесь?
- Я вынужден это сделать, ваше...
Кардинал не успел удержать королеву от резкого жеста ярости, Анна Австрийская указала графу на дверь.
- Тогда пойдите прочь! Мне не нужны предатели, прячущие трусость под маской доброты.
Парис покраснел до кончиков волос, но сдержался от грубых слов.
- Я попробую поговорить с ними,- под этим благовидным предлогом Парис неспешно удалился.
- Зря вы так, ваше величество,- досадовал Мазарини,- граф де Валье единственный, кто может трезво, а значит правильно рассуждать! Верните же его скорей!
- Я?- возмутилась королева.- И не подумаю! Где ваши гвардейцы, Джулио?
- Они рассредоточены в Париже.
- Так сосредоточьте их в Пале-Рояле!
Парис, выходя из дворца вне себя от обиды, шел, не глядя вперед. Ему было безразлично куда идти, лишь бы подальше от королевы и противного ему двора, как вдруг пуля, выпущенная из пищали, снесла с его головы шляпу и унесла к парадному дворца. Граф взглянул вперед и поторопился отскочить в сторону, так как сразу пятеро людей, укрывшихся баррикадой, целились в него. Залп из мушкетов не ранил графа, но одна из пуль прорвала его плащ.
- Сукины дети!- взревел Парис. Он быстро вернулся в Пале-Рояль и отвесил поклон королеве.
- Я пытался поговорить с народом, но он решил, что моя шляпа очень нужна коадьютору,- Парис показал на дырку в тульей шляпы, из которой торчал его палец. Королева улыбнулась на этот раз благосклонно.
- Я погорячилась, граф, надеюсь, вы простите меня.
- Мне не за что вас прощать, вы были правы, этих наглецов надо разогнать! Я хотел бы узнать, чем мы располагаем?
- Во дворце имеется две роты донских казаков и рота серых мушкетеров, а также двадцать мушкетеров роты де Саргоньяна.
- Этого более чем достаточно. Могу ли я взять на себя временно командование этими подразделениями?
- Командуйте, граф, я полностью доверяю вам,- торжественно, произнесла Анна Австрийская. Она предвкушала победу и наслаждалась предвкушением.


10 Освободитель

- Шарль, вы  были со всех сторон дворца?
- Совершенно верно.
- Расскажите, что творится вокруг Пале-Рояля?
 Гасконец вкратце доложил Парису обстановку.
- Отлично,- произнес граф, узнав все, что ему было нужно.- Итак, слушайте мой приказ: Черные мушкетеры, полезайте все на крышу, расположитесь со стороны парадного и палите по баррикаде, не давая ей ответить. Рота казаков, не знаю еще кто вами командует, пробирайтесь через сады и парк Пале-Рояля в Сен-Дени, оттуда пройдите с боем к Лувру и ударьте с тыла. Вторая рота казаков, вам даю приказ ударить в лоб по той баррикаде, что напротив парадного. Вас будут прикрывать мушкетеры. Пятьдесят серых мушкетеров расположитесь у парадного, займите позиции в окнах первого этажа. Остальные пусть останутся с других сторон и зорко глядят в оба.
- Все-таки кто командует казаками?- спросил Парис.
- Хорунжий Багун,- представился молодой, красивый хлопец.
- Поняли приказ?
- Не беспокойся, батько!- по-украински ответил Багун. По интонации Парис понял, что все идет хорошо.
В считанные минуты приказ Париса был приведен в исполнение. Казаки вскочили на коней и поскакали по двое через сады Пале-Рояля на север, вторая половина готовилась пешей напасть на баррикаду. Парис, подумав, сказал, обращаясь к кардиналу:
- Ваше преосвященство, мне нужна ваша карета.
Пока Мазарини думал, зачем, королева разрешила. Парис переговорил с де Саргоньяном и вскоре действия начались. Несколько донских казаков разогнали карету кардинала от парадного почти до самой баррикады и немного отстали. Осаждавшие не поняли подвоха. Они думали, что казаки используют карету, как прикрытие, но те не торопились бежать за каретой, которая мчалась на баррикаду с устрашающей скоростью. Мощный взрыв сотряс баррикаду. Пока мятежники приходили в себя, казаки уже взобрались на вершину баррикады и орудовали саблями. Донские казаки - наемники - они не собирались щадить народ Франции, и, имея это в виду, Парис послал на баррикаду именно их.
Услышав выстрелы с улицы Добрых ребят, туда устремились восставшие с других улиц, но были вынуждены проходить открытое место возле Пале-Рояля. Меткий огонь с крыши и из укрытий пресек попытку окружения донских казаков, которые уже овладели одной баррикадой и собирались с силами взять приступом следующую, с которой велся огонь. Мушкетеры с крыши дворца старательно прикрывали казаков. Но вдруг с улицы Гемене прорвалось около двух сот повстанцев, и ринулись на Пале-Рояль. Парис вовремя вернул пятьдесят мушкетеров, рвавшихся в бой, расставил их по трое в ряд у стен Пале-Рояля, как он это делал всегда в случае нападения, и дружный залп рассеял ряды восставших. Тем временем просочив-шиеся в Сен-Дени конные казаки, нападая с тыла, легко расчистили от баррикад три улицы, окаймлявшие дворец и вернулись к Пале-Роялю со стороны Лувра. Мятежники были разгромлены, потери королевских войск так мизерны, что о них и не вспоминали.
Парис удовлетворенный вернулся в Пале-Рояль. Королева подошла к графу и протянула ему для поцелуя правую руку. Граф впервые удостоился этой чести и был немного польщен.
"Я должен его заполучить!!"- пронеслось в голове у Мазарини, - «Любой ценой!"
Париса поздравляли придворные, в том числе и Вильтор.
- Недаром вы, граф де Валье, являетесь обладателем сразу трех орденов Святого Духа.
- Благодарю, граф,- сдержанно ответил Парис.
- Ваше величество,- сказал он,- чтобы Пале-Рояль не превращался каждый день в осажденную крепость, потребуются действия и с вашей стороны.
- Что вы хотите сказать?- с улыбкой спросила Анна Австрийская.
- Я хочу предложить вам устроить раздачу милостыни в том квартале, который находится возле церкви коадъютора.
- Нет, нет, это невозможно!- воскликнул Мазарини,- Казна и так пуста!
- Ваше преосвященство, каких-нибудь четыре горсти серебра. Ливров тысячу или три, и я обещаю, вы неделю проживете спокойно!
Мазарини испустил тяжелый вздох, словно ему предстояло взойти на эшафот.
- И к тому же хорошо бы отслужить благодарственную мессу в церкви Гонди!
Анна Австрийская пришла в восторг.
- И отомстить и посмеяться над ним враз!
- И причем узаконить в парламенте!- добавил Парис.
- Ну, граф де Валье, я вижу, что кардинал Ришелье не зря хотел сделать вас своим преемником,- промолвила королева. Кардинал как-то неуютно поежился. Парис поклонился, ему начинал нравиться королевский фавор. Кроме того, как помнит читатель, он надеялся получить от королевы герцогский титул. На этом утренний прием у королевы был закончен. Придворные разошлись, оставив Париса наедине с королевой и кардиналом.
Мазарини о чем-то пошептался с Анной Австрийской, та ответила кивком и улыбнувшись напоследок графу де Валье своей августейшей улыбкой, вышла из зала.
- Не угодно ли вам, граф, последовать за мной в мой кабинет, поскольку разговаривать в таком большом помещении неосмотри—тельно с моей стороны?
- Как вам будет угодно, ваше преосвященство,- ответил Парис и последовал за кардиналом.


11 Шантаж

Они поднялись на второй этаж, прошли немного по коридору и вскоре очутились в том самом кабинете, где паркет бережно хранил следы шпор графа де Валье, оставленные им в бытность Ришелье. Парис сел на стул и вперил взгляд в отметины.
- Надо же,- заметил он с возмущением,- какой-то негодяй испортил шпорами паркет!
- Хвалю вас, граф, за самокритичность,- ответил Мазарини, усаживаясь в кресло. Парис понял, что Мазарини достаточно хорошо ознакомлен с его делом.
- Мои ли это шпоры? Может стоить поставить рядом такие же отметины и сравнить, а?
Кардинал оторвал от стола взгляд и устремил его на графа, пытаясь воздействовать на психику. Но глаза нынешнего кардинала напугали Париса не больше взгляда лошади.
- Перейдем к делу, граф де Валье.
- Не знаю, о чем вы говорите, ваше преосвященство,- Парис прикинулся непо—нятливым.
- Я бы настаивал на слове высоко—преосвященство!
- А я бы в таком случае не согласился.
- Ну, хорошо, граф, не будем больше об этом,- с начинающимся раздражением изрек кардинал.- Как я знаю, вы мечтаете стать герцогом, и я могу вам в этом помочь.
- Вы? - с деланным удивлением спросил Парис, откинувшись на спинку стула.
- Да, именно я!
- Вы, может быть, и можете, но я от вас ничего не хочу получить!
- Это почему же?
- Потому, что вы не француз, не Ришелье, не король, а хитрый авантюрист, обокравший Францию, обескровивший ее финансы и доведший народ до отчаяния!
Кардинал в гневе вскочил с кресла, но, видя, как спокоен граф де Валье, свалился обратно на сиденье, глубоко вздохнул и сказал.
- Такие, как вы, граф, французы по национальности, законные наследники владений своих отцов, ничего не сделали для укрепления королевской власти и для пополнения финансов, Вы только тащите от короны по жемчужине каждый, а если кому достается больше, устраиваете междо-усобицы, в то время как я, итальянец, как вы говорите, авантюрист, своей рукой поддержал трон юного короля, который зашатался, как только умер Ришелье!
- Да как вы смеете, итальянский паяц, так говорить обо мне!- теперь вознегодовал Парис,- Да у меня рубцов на теле больше, чем у вас извилин в голове! Да если бы я захотел тогда, в 1642 году стать преемником великого кардинала, вас бы и близко у трона не было! И молите бога, чтобы я не пожалел о том, что отказался!
Кардинал медленно встал во весь рост.
- Спасибо за откровенность, граф,- кое-как выдавил он,- а теперь, когда мы сказали в лицо друг другу, что мы о нас думаем, можно перейти к делу.
- Дело я предпочитаю иметь с королем, но поскольку он еще молод, за него может решать дела королева, которая преследует, как мне кажется, интересы Франции, а не свои собственные!
- И все-таки вы будете служить мне!- вскричал кардинал.
- Это почему же?- спокойно спросил Парис, закинув ногу на ногу.
- Потому что на сегодняшний день, единственный король во Франции, это я!
- Выглядит впечатляюще,- сказал Парис, намекая на роль, а не должность главы государства,- но не убедительно.
Мазарини с трудом стерпел эту насмешку.
- Я найду способ заставить вас повиноваться мне.
- Пообещаете сделать меня принцем и подарите Лувр?- сардоническим тоном сказал Парис.
- Нет, гораздо проще. - Видя, что граф никак не реагирует, Мазарини выложил карты на стол:
- Я украл вашу жену и маленького сына, которыми вы очень дорожите.
Первой мыслью графа было придушить этого итальянского мерзавца, но Парис понимал, что у кардинала поблизости есть охрана и ему не удастся осуществить свой план, к тому же, королева не простит смерти Мазарини.
Второй мыслью было то, что кардинал блефует.
- И давно вас посетила эта столь неудачная идея?- беззаботно спросил Парис.
- Еще тогда, в замке. Ваше пренебрежение подсказало мне, что добровольно служить мне вы откажетесь...
- И вы прибегли к шантажу, похвально. Теперь я вижу, что не ошибался в вас.
- Вы не оставляете мне выбора, граф,- в тоне Мазарини прозвучали нотки оправдания.
- И где же моя жена и сын Александр находятся?
- Там, где вам не придет и в голову искать.
- В каком-нибудь сыром подземелье, в какой-нибудь старой, поросшей тиной тюрьме. Учтите, ваше преосвященство, однажды я взорвал Шатле, освобождая сына, что же я могу взорвать, освобождая жену и сына?
- Сначала найдите их!
Парис встал и направился к выходу.

12 Грязные приемы

- Куда вы?- удивился Мазарини.
- Искать родных. Но будьте уверены, пороху у меня хватит и на Венсенн и на Бастилию. Буду взрывать все по очереди, пока не найду их.
- Только напрасно потратите время.
- Так что ж?!- Парис спускался по лестнице на первый этаж, Мазарини со второго этажа сделал знак гвардейцам у выхода не выпускать графа. Солдаты роты де Верне преградили дорогу.
- Что это значит?- спросил Парис, поворачиваясь к Мазарини.
- То и значит, что вы арестованы,- злорадно ответил Мазарини.- Отдайте шпагу. Виконт де Лоренс, арестуйте вашего отца и препроводите в Бастилию.
Несчастный Франсуа оказался в неподходящий момент не в том месте и не знал, что и делать.
- Вы не станете жертвовать карьерой своего сына ради своей свободы,- с ехидцей изрек кардинал.
- Я нет, но мой сын пожертвует своей карьерой ради свободы своего отца,- хладнокровно заметил Парис.- Возьми мою шпагу, сынок...
- Нет, нет, капитан де Верне, я возлагаю на вас эту миссию, заберите у графа шпагу.
Парис устремил на своего бывшего гвардейца пламенный взор.
- Возьмите ее, де Верне, ведь вам давно хотелось это сделать.
Удар пришелся в цель. Де Верне не смог пойти против своего сердца и против своего бывшего командира.
- Я готов принять отставку, монсеньер, но вынужден отказаться от этой миссии,- произнес де Верне, возвращая Парису шпагу.
- Мушкетер, ко мне!- крикнул обеспо-коенный кардинал. На его зов прибежал де Саргоньян.- Приказываю вам арестовать графа де Валье!
- Я не ослышался?- Едва сдерживая смех от своей дерзости, переспросил мушкетер.- Вы приказали мне наградить графа де Валье за освобождение Пале-Рояля? Но что же я могу сделать для него?!
Кардинал кусал губы и усы.
- Что это такое?!- вскричал он в истерике,- Нет ни одного человека, кто бы мог арестовать де Валье! Что это такое?
- Фронда!- величественно произнесла королева, появившись в фойе дворца.
- Точно, они все фрондеры!
- Вовсе нет, ваше преосвященство,- хладнокровно ответил Парис,- просто во дворце нет ни одного негодяя, который бы заключил сделку с совестью.
- Из-за чего весь этот шум?- с величественной улыбкой в голосе спросила Анна Австрийская.
- Граф отказывается служить мне!
- Граф,- жеманно произнесла регентша,- я прошу вас, послужите его эминенции, а за наградой дело не станет.
- Я не могу вам отказать, ваше величество,- с поклоном ответил Парис,- я буду служить королю и вам, а приказы получать от кардинала. - Парис подумал, что если он сейчас откажется, то дело для него примет плохой оборот, а ему еще нужно отыскать Марию с сыном.

13 Граф на службе у сына рыбака.

Королева улыбнулась Парису и кардиналу и удалилась. Мазарини стал немного понимать графа и решил поменять тактику.
- Граф, я приглашаю вас на партию в шахматы!
- От партии в шахматы я не могу отказаться!- изрек Парис и поспешил за кардиналом в один из его кабинетов.
- Вы играли с Ришелье в шахматы?
- Мы играли с Ришелье в более интересные игры,- ответил Парис и сходил белыми: Е2 -Е4.
- И какие, например?
- Надеетесь на то, что я стану с вами откровенным? Вы же все про меня знаете.
- Мда, приятно иметь дело с умным человеком,- сказал Мазарини, делая ход конем.
- Только тогда, когда этот человек не умнее тебя. Итак, начнем, ваша эминенция.
Кардинал чувствовал в словах Париса пренебрежение, но решил мириться в целях пользы, которую обещал гений де Валье.
- Начнем с того, что нам нужно покончить с фрондой.
- А в чем загвоздка?
- В том, граф, что принцы начинают тянуть на себя одеяло, иными словами, они хотят вернуть феодальные привилегии.
- Например?
- Например, герцог де Лонгвиль, по наущению своей молодой жены, требует Нормандию, Конти - Франш-Конте, а...
- А коадьютор - шапку кардинала,- подытожил Парис.
- Да и, кроме того, герцог Орлеанский просит, пока еще просит титул наместника Франции. Что бы вы сделали на моем месте?
- Я с трудом представляю себя в красной мантии, ваше преосвященство,- улыбнулся Парис.
- Но что вы можете мне предложить?- обиженно изрек Мазарини.
- Чтобы съесть ту или иную фигуру и поставить мат, нужно чем-нибудь пожертвовать,- ответил Парис и как бы нечаянно подставил под удар ладью.
- Что вы имеете в виду?- спросил Мазарини и съел фигуру.
- Вам мат, ваше преосвященство. Таким же образом мы подсунем принцам и коадьютору какую-нибудь фигуру. Мне нужно время все обдумать. Я иду домой.
- Идите, граф, и докладывайте мне обо всем, что затеваете.
- Непременно,- с потаенной угрозой ответил Парис, так посмотрев кардиналу в глаза, что тот невольно вздрогнул.
- Не волнуйтесь за свою жену и сына, они не чувствуют себя стесненно.
Парис выходил из Пале-Рояля с чувством глубокого оскорбления. Он обдумывал план подавления фронды, но в голове зрел совершенно другой план - как вернуть Марию с сыном и как отомстить, а вернее наказать, кардинала.
" Этот итальянец пожалеет, что связался со мной!"

14 Семейный разговор

Прямо из Пале-Рояля граф де Валье направился домой на улицу Вожирар, в тот самый дом, где Парис проживал свои юные, самые бесшабашные, если хотите, ветрогонные дни. В том самом доме он встречался с женщинами и шпионами кардинала Ришелье, с друзьями и, иногда, с недругами. И теперь, увидев Париса, хозяйка этого дома госпожа Буаренар, не без содрогания сдала ему три комнаты на втором этаже. Однако, заметив с ним молоденькую, красивую девушку, и вовремя поняв, что эта особа - его дочь, а ни как не новая пассия, г-жа Буаренар поняла, что граф де Валье остепенился и ее дому не угрожают ураганы и вулканы, а также наводнения и землетрясения. При встрече Парис расцеловал пятидесятилетнюю полную, что называется, в теле, хозяйку, коротко рассказал о себе и попросил показать ему комнаты. Сейчас же, его не встретила госпожа Буаренар и ничто не помешало графу де Валье додумать его идею. Входя в дом, граф еще раз оглянулся. Мы говорим еще раз, потому что все время пути от дворца Бурбонов до своей квартиры, Парису казалось, что за ним следят. Граф поднялся по неширокой деревянной лестнице на второй этаж и вошел в комнату. Впереди он увидел стоявшую у окна Констанс, оживленно внимавшую какому-то театраль-ному событию, творившемуся за окном, то есть в саду г-жи Буаренар. Из открытого окна раздавалась музыка, Констанс то хлопала в ладоши, то восторженно вскрикивала. Парис подошел неслышно, обнял дочь за плечи и выглянул за окно. Оказывается в сад достопочтенной хозяйки пробрался герцог де Бенсерад, прихватив с собой полдюжины музыкантов, и сам отчаянно музицировал на тему, название которой нетрудно угадать.
- Папа! Ты меня напугал!- воскликнула девушка и бледнея, и краснея от испуга.
- Мне кажется, я зря привез тебя в Париж, дочка.
Констанс не успела ответить, как граф задал вопрос:
- Тебе нравится Бенсерад?
Девушка внимательно посмотрела на отца, пытаясь угадать его настроение. Ее чистый, слегка выпуклый лобик немного исказила тревога.
- Мне нравится Жак, он веселый, умный, красноречивый,- с легкостью ответила Констанс. Парис стремился сделаться для детей не только отцом, но и другом, которому доверяют практически всё, и это ему удалось.
- Но замуж за него ты не собираешься,- резюмировал Парис, испытующе глядя на дочь.
Констанс отвернулась в сторону окна, в которое все еще вливалась музыка, и ответила отцу.
- Я не уверена.
- В чем, дочь моя?
- Я не уверена в своих чувствах, и вообще, не уверена в том, что он, именно он сделает меня счастливой.
- А Круазе? Он любит тебя, ты знаешь?
Констанс обернулась к отцу.
- Ты, папа, конечно же, был бы рад породниться со своим другом Маркизом де Круазе...
- Констанс,- прервал ее Парис,- Оттого, что мы с Жоржем породнимся, наша дружба не станет крепче. Какая мне разница, друг он мне или сват, если мы вот уже двадцать лет связаны крепкими узами дружбы, симпатий и уважения. Речь идет только о твоем счастье, дочь моя.
Констанс опустила голову, взглянула еще раз в окно и отошла от него, не поблагодарив воздыхателя ни взглядом, ни словом, ни воздушным поцелуем.
- Жан очень дорог мне, папа. Мы дружили с ним с детства, но вдруг внезапно возникшая в нем любовь, отдалила его от меня, я стала его стесняться, избегать. Я уже не могу сидеть рядом с ним наедине, не могу позволить ему взять себя за руку. Что-то сломалось во мне. Скажи мне, папа, что случилось между мной и Жаном?
Парис поцеловал дочь в лоб и с улыбкой, в которой скрывалось удовлетворение, ответил.
- Иногда, Констанс, лучше не понимать, что с тобой происходит. Любовь это такая штука, которая не любит предопределенность и предсказуемость. Со временем ты все поймешь. А сейчас пойдем обедать. Одно могу сказать с уверенностью, когда классический треугольник лопнет, ты сможешь выбрать себе мужа.
- Ты такой умный у меня, папа,- промолвила девушка и приникла к груди отца. Парис гладил волосы дочери и вспоминал ее мать.


15 Разведка у Лонгвиля

Отменно подкрепившись, Парис направился в Арсенал, где жил герцог де Лонгвиль, семидесяти-летний дворянин с женой, едва ли успевшей отметить тридцатипятилетие. По дороге граф думал: "Кого подставить под съедение? Сначала, положительно необходимо, все как следует разузнать!"
У входа во дворец стояли два стражника. Парис представился и немного подождал, пока герцог не дал разрешения войти. Оказалось, что престарелый Лонгвиль собирал у себя всю знать Парижа, если точнее - знатных фрондеров. Увидев в окружении Лонгвиля принца Конти, герцога де Бофора, герцога Ангулемского и герцога Орлеанского, Парис слегка растерялся.
"Вот так-так! Хотел попасть на прием, а попал на шабаш! Все ведьмы здесь и этот чертило тоже! Коадьютора здесь не хватает. Впрочем, это как раз и хорошо. Похоже этот монах умнее их всех".
Заметив Париса, герцог де Лонгвиль засеменил к нему.
- Добрый день, дорогой граф де Валье! Победитель австрийцев при Компьене...
- Прошу вас, герцог, не перечисляйте все мои старые подвиги, дабы не препятствовать новым!- дружелюбно начал Парис, пожимая герцогу руку.
- Как же, как же, наслышаны!- герцог не мог скрыть настороженности в восторженных тонах.
- Простите, вы о чем?- прикинулся непонятливым Парис.
- А сегодняшнее сражение у Пале-Рояля?!
- А э-это.
- Оказывается, граф, вы весьма преданно служите кардиналу Мазарини, как служили Ришелье. Похвально, похвально.
- Вовсе нет, герцог. Я не хотел атаковать восставших. Напротив, я вышел из дворца с мыслью возглавить восстание и захватить Пале-Рояль. Думаю, у меня бы получилось.
- Вот как?- удивился Лонгвиль.- Что же вам помешало?
- Мне помешала моя шляпа, не вовремя слетевшая с головы. Вы знаете, ваша светлость, какие пустяшные случайности ворочают историей? Шляпа! Все дело в ней, окаянной!
- Что же случилось с вашей злосчастной шляпой?
- Ее сбила пуля и унесла к дверям Пале-Рояля, черт возьми! Возьми стрелок дюймом выше, и все могло быть иначе! Я мог бы выгнать этого итальяшку из Парижа!
- Да, но возьми стрелок дюймом ниже, и..
- Именно так я и подумал, герцог! От одной этой мысли я пришел в бешенство!- Парис потихоньку начал жестикулировать руками, что оказывало, несомненно, влияние на доверчивость престарелого де Лонгвиля.
- И теперь ей богу, не знаю, как мне исправить свою ошибку!
- Вы говорите искренне?- захотел лишний раз убедиться герцог.
- Безусловно!
- Хорошо, я помогу вам, граф. Я познакомлю вас с герцогом Орлеанским.
- Вы окажете мне услугу, герцог!- обрадовано воскликнул Парис. Он взял герцога под руку и тот направился в сторону дяди короля герцога Орлеанского.

16 Заигрывание с герцогом Орлеанским

- Прошу прощения, ваше высочество,- с легким поклоном начал Лонгвиль,- Я спешу представить вам моего друга графа де Валье.
Герцог Орлеанский отскочил от графа, как от змеи.
- Вы сказали, вашего друга, Лонгвиль?- Гастон Орлеанский широко распахнул глаза.
- Да, ваше высочество. Извините, если чем-нибудь смог вас напугать,- престарелый герцог так растерялся, что не совладал с языком.
- Действительно, смогли! Оставьте нас наедине, герцог.
- К вашим услугам, ваше высочество,- Лонгвиль поклонился и  отошел.
- С каких пор шпион кардинала дружен с герцогом де Лонгвилем?- резко начал Орлеанский.
- Ваше высочество, позвольте вас поправить, я был капитаном охраны Ришелье, а вовсе не шпионом.- Парис понял, что Филипп намекает на связь с Мазарини, и как всегда извернулся от прямого ответа.
- Отвечайте на вопрос, граф!
- К сожалению, герцог польстил мне, назвав меня другом, я знаком с ним всего несколько минут.
- Вот как? Что же привело вас в дом де Лонгвиля?
- Меня всегда тянет к умным и великодушным людям.
- Хотите попросить прощения за тот случай?- с потаенной радостью спросил герцог.
- Я не считаю себя виноватым, я был на службе, но... Но мне бы хотелось сделать что-нибудь полезное для вас, ваше высочество. За малолетством короля, вы один достойны того, чтобы вам служили такие люди, как я.
- И такие солдаты,- подчеркнул герцог.- Я слышал, вы разгромили баррикады коадьютора. Не удивляйтесь, ведь вы же знаете, что это он решил, не предупредив... гм.. никого, начать осаду Пале-Рояля.
- Это вышло совершенно случайно. Королева приказала мне разогнать восставших. Я отказался, но когда уходил из дворца, повстанцы пустили в меня несколько пуль. Одна из них сорвала с моей головы шляпу. Что было делать, ваше высочество, я вернулся во дворец, взял солдат и разогнал этих бродяг. А за одно проверил, каков коадьютор военачальник.
- И каков?
- Такой же, какой и я коадьютор.
- Ладно, я подумаю, как использовать ваш талант. А пока что подойдите к Бофору и попросите прощения. Он находится в другой гостиной.

17 Раскаяние у герцога Бофора

Если Лонгвиль устремил на Париса любопытный, удивленный взгляд, а герцог Орлеанский - испуганный и настороженный, то Бофор, при встрече с графом де Валье, горел желанием испепелить его дотла.
- Чем обязан?- гневно спросил он, вскочив с софы, словно собираясь выхватить шпагу.
- Ваша светлость,- с деланным раскаянием начал Парис, отвесив внуку Генриха 4 глубокий поклон.- Ради бога, выслушайте меня.
- Горю желанием!- Бофор зачастую отвечал отрывисто, не потому, не утруждая себя высокопарными фразами, что он внук великого монарха, а просто потому, что не владел языком в полной мере.
- Я рад, что мое стремление оправдаться перед вами, совпало с вашим желанием услышать его.
- Ну?- спросил герцог, вновь усевшись на софу.
- Видите ли, ваша светлость, я жил некоторое время в своем замке, плохо осведомленный о происходящем в Париже.
- И?
- И случилось так, что королева с кардиналом почтили меня своим присутствием и погостили у меня в замке. И я, как настоящий дворянин не мог отказать в гостеприимстве августейшей особе.
- Дальше.
- Вы знаете, как трепетно дворяне относятся к своим гостям, даже если они неприятны.
- Кто неприятен?
- Кардинал, ваша светлость! Когда ваши солдаты подступили к замку, мы стояли вчетвером на башне у ворот. Честное слово, я едва сдержался от того, чтобы скинуть этого вора с башни и доставить этим вам радость.
- Вот как? Что же вам помешало?- оживился и еле смягчился Бофор, перекинув ногу на ногу.
- Гость – лицо неприкосновенное, если не сказать, священное!
- И вы разгромили триста моих солдат!- воскликнул герцог.
- Я сожалею о содеянном, и если смогу чем-нибудь загладить свою вину, то буду весьма вам благодарен!
- Почему я должен вам верить?
- Кардинал похитил мою жену и сына, возможно, они в Бастилии! Этот итальянский Пульчинелла, хочет, чтобы я служил ему, тысяча чертей! Поэтому я надеюсь, с вашей помощью найти своих родных и сыграть с Мазарини злую шутку.
- Я подумаю, граф. Хоть я и сердит на вас, но вы мне нравитесь.
- Благодарю, герцог, я оправдаю ваше доверие!
- Когда приедет принц Конде, я представлю вас ему, а пока вы свободны.

18 Сочувствие герцогу Бульонскому

Побродив немного по залу Арсенала, Парис поискал еще кое-кого, в чьем доверии он нуждался.
"Вот идет принц Конти. Такой же рохля, что и герцог Орлеанский. Он мне не интересен. А вот и герцог Бульонский, отец де Тюренна. Старый, больной человек, которого в политику втянула жажда наживы. Сидел бы себе дома, кормил крошками воробьев и слушал бы заунывную песню кота, которому мамаша Тюренна невзначай придавила стулом хвост".
Парис подошел к Бульонскому, отвесил старику поклон, посочувствовал, вспомнил былые победы его сына и также церемонно ушел. Больше ему в Арсенале делать было нечего. От Лонгвиля Парис направился прямиком в церковь Сен-Мишель, где отпускал грехи своему воинству коадьютор Поль де Гонди.



19 И исповедь у коадьютора

Парис подошел к алтарю, поставил свечку пресвятой деве Марии и быстренько зашел в исповедальню. С первых же слов святого отца, Парис понял, что с ним разговаривает сам Гонди.
- Святой отец, я грешен!
- Все мы не без греха, сын мой. Расскажи, что гнетет твою душу?
- Одно преступление, отец!- пылко воскликнул Парис.
- Всего одно, сын мой?
- Это тяжелее всех!
- Расскажи мне все, без утайки, и я помогу тебе облегчить страдания,- Гонди не мог до конца скрыть радость предстоящего открытия. Он узнал голос графа де Валье и ждал раскрытия тайны.
- Ах, отец мой! Я несчастный человек! Я поклялся погубить всех фрондеров! Предать и герцога Орлеанского, и Бофора, и Лонгвиля, и даже старика Бульонского!
- Каким же образом?
- Я собираюсь выдать их Мазарини!
- Но почему?
- Я хочу стать герцогом, святой отец. Кардинал обещал мне.
- Я помогу тебе, сын мой. Я помогу тебе стать герцогом, мне поможет в этом бог, а ты обещай мне пока не предпринимать ничего против перечисленных господ.
- Хорошо, пока не буду.- Это была запланированная ошибка Париса. Он знал, что Гонди слишком умен, чтобы не заметить ее. Человек за перегородкой некоторое время молчал, а Парис и вовсе скрылся, и когда коадьютор позвал его, никто не отозвался.
"Что же задумала эта хитрющая бестия?"- подумал коадьютор, выходя из исповедальни. Он с минуту напряженно думал и решил предупредить герцога Орлеанского и его приближенных. Гонди взглянул на часы, и ему показалось, что стрелки часов указывают неточное время. На самом деле должно быть позднее на четверть часа. Дело в том, что, выходя из церкви, Парис незаметно подвел стрелки часов.

20 Властвуй, разделяя.

Коадьютор, весь в мыле примчался в карете к Арсеналу, куда его тотчас пропустили. Перво-наперво он подошел к Орлеанскому и изложил ему слово в слово все, что говорил ему граф. Орлеанский насторожился и сообщил об этом Бофору. Бофор встревожился еще больше и позвал Лонгвиля и Конти. Поднялся ропот. Герцог Орлеанский стал шарить глазами по сторонам и вдруг увидел танцующего с некой дамой графа де Валье.
- Когда вы, говорите, разговаривали с графом?
- Пять минут назад! Я летел сюда, как ветер!
- Посмотрите туда и посмотрите на часы,- произнес герцог Орлеанский.- В котором часу вы видели его у себя?
- Без четверти восемь!
- Но это невозможно, потому, что сейчас без десяти восемь, а граф танцует уже второй танец, если вообще покидал Арсенал.
- Хорошо, ваша светлость, подзовите его сюда, и вы увидите, как я разоблачу этого ловкого интригана!
- Да ради бога!- воскликнул Гастон.- Граф де Валье, подойдите сюда!
Парис остановился, галантно поклонился даме, поцеловал ее руку и направился к группе знатных придворных. По сути это был самый цвет Парижа и Франции.
- Что вам угодно, ваше высочество?- беззаботно спросил Парис, отвесив поклон дяде короля.
- Граф, говорят, вы были в церкви,- с подвохом начал Филипп.
- Я как честный католик, обязан бывать в церкви.
- Сегодня, несколько минут назад,- нажимал герцог.
- Ваше высочество, я хоть и добропорядочный католик, но оставить такое развлечение, как танцы, чтобы на несколько минут посетить церковь?
- Так вы не были в церкви?- едва сдерживаясь от раздражения, спросил коадьютор.
- Сегодня? Нет.
- А кто исповедовался мне сегодня? Кто раскаивался в том, что, затевает заговор против принцев по наущению кардинала, дабы заполучить титул герцога?
- Ваше преосвященство, я и думать не мог, я и предполагать не смел, что священнослужители пьют больше лошадей их кареты! Что вы говорите! Я приходил к вам, чтобы рассказать о том, что затеваю заговор, зная, что вы фрондер и ненавидите кардинала, чуть ли не больше меня? Вы за сумасшедшего меня принимаете?
- В самом деле,- усмехнулся Бофор.- Граф только что извинялся передо мной за содеянное, просил принять его на службу, а вы говорите, что он проговорился вам в затевании заговора.
- Вы что, мне не верите?- возмутился коадьютор.
- Верить - дело верующего, а нам нужны факты,- холодно заметил герцог Орлеанский.- Вы со своими проповедями совсем свихнулись, милейший!
- Как вы смеете? - Вскипел Гонди.- Он дурачит вас, а вы верите!
- Подите домой, Гонди, прочитайте на ночь Отче наш и выспитесь, вы плохо выглядите,- произнес де Бофор.
- Мне очень жаль, господин коадьютор,- с деланным сожалением произнес Парис,- Но вы ошиблись. Успокойтесь, я не враг этим господам.
Коадьютор понял, что проиграл. Он в ярости закусил губу и бросился вон в двери. Сев в карету, Гонди погнал ее в церковь, но когда взглянул на часы, обнаружил, что стрелки двигаются в нормальном режиме, то есть не опаздывают. Оказывается, когда коадьютор помчался в Арсенал, верный слуга де Валье Шано переставил стрелки на верное время и, перекрестившись, преспокойно отправился домой.

21 Отчет у кардинала

Убедившись, что за ним не следят, Парис отправился во дворец кардинала, что был в двух шагах от Пале-Рояля и имел потайной выход, от которого шла аккуратно подметаемая, из мелкого гравия дорожка, упиравшаяся прямо в калитку Пале-Рояля.
Парис вошел с малого подъезда. Преданный камердинер имел определенные инструкции относительно графа де Валье, поэтому, как только увидел его, сразу проводил в кабинет Мазарини.
- Рад вас видеть, граф,- с деланной теплотой изрек кардинал. Он сидел за столом, как обычно, в красной мантии.
- При всем желании не могу сказать того же,- откровенно ответил Парис, проходя и садясь в кресло, стоявшее в углу.
- Ну, зачем же так сердито?- стараясь показаться добродушным, сказал кардинал.
- Зато искренне. Перейдем к делу. Сегодня я был в Арсенале и познакомился с Лонгвилем, герцогом Орлеанским, Бофором и герцогом Бульонским.
Мазарини хладнокровно выжидал, и Парис решил поиграть у него на нервах.
- И сказал этим господам, что вы похитили мою жену и сына, и просил их подсказать мне верный способ, как свернуть вам шею.
Мазарини не то, что побледнел, он почернел от злости, страха и загадки, которую не мог пока разгадать.
- А потом,- продолжал граф,- я попросил их помочь мне отыскать мою жену и сына, и господа герцоги обещали помочь мне.
- Им все равно не найти вашу жену!- выкрикнул Мазарини первое, что ему попало на ум.
- Затем я пошел в церковь и исповедовался. Кому бы вы думали? Самому Гонди! Я рассказал ему, что собираюсь...
- Что? - Каркнул Мазарини и прикусил язык.
- Что собираюсь погубить всех перечисленных фрондеров, и снова вернулся в Арсенал. Через две минуты после меня в Арсенале был Гонди и поделился тайной исповеди с герцогом Орлеанским и Бофором.
- Диаволо!- воскликнул Мазарини, силясь расстегнуть крючок мантии. Он схватил кувшин с водой и сделал большой глоток.
- И теперь, достопочтеннейший святоша, ни герцог Орлеанский, ни Бофор, ни де Лонгвиль не верят коадьютору.
Мазарини испустил глубочайший выдох.
- О, Санта-Мария, Донус-Патрус! Что вы намерены делать дальше?
- Немного отдохнуть,- сказал Парис, вставая.
- А потом?
- А потом подумать, до встречи, ваша эминенция,- еле сдерживаясь от того, чтобы не расхохотаться, ответил Парис и отправился к дверям, но у выхода остановился и, повернув лишь голову, добавил:
-Кстати, по моим сведениям принц Конде собирается примкнуть к фрондерам.
Мазарини без сил рухнул на спинку кресла.
"Кажется, я начинаю жалеть, что связался с ним,- пробормотал кардинал. - Надеюсь, все же он принесет мне больше пользы, чем вреда".

22 Два гонца

Переночевав дома на улице Вожирар и позавтракав в обществе сына и дочери, Парис сказал:
- Франсуа, мне нужна твоя помощь.
- Все, чем могу,- с готовностью ответил гвардеец.
- Сходи сегодня к своему начальнику де Верне и попроси у него недельный отпуск, чтобы съездить домой.
- Зачем?
- Передашь привет своей матушке и брату, поцелуешь их от меня и вернешься.
- Граф, я только заступил на службу, а вы говорите, отпуск.
- Ты не волнуйся. Только попроси. Если де Верне не отпустит, ну так что ж. Ты только не называй ему причину, иначе он и в самом деле тебя не отпустит.
- Граф, что-то случилось?- настороженно спросил Франсуа. - Что вы задумали?
- Когда-нибудь ты узнаешь, но не сейчас, сынок. Будь любезен, сделай так, как я тебя прошу.
- Хорошо, отец!- согласился Франсуа, вставая из-за стола.
- Констанс, - обратился Парис к дочери, вытирая губы салфеткой,- если ты не против, съездим в Люксембургский дворец, я хочу представить тебя герцогине Орлеанской.
- Герцогине Орлеанской?- обрадовалась девушка, не упускавшая случая развлечься на знатном празднестве и блеснуть перед знатью своей красотой.- С удовольствием! А когда едем?
- Прямо сейчас. Оденься понаряднее, я прикажу запрячь карету. - Парис невольно поймал себя на мысли, что его дочь чем-то напоминает ему Камилу и что будто бы Камила где-то рядом, всегда там, где Констанс. Поэтому граф так возжелал взять дочь с собой, хоть и знал, что в Париже неспокойно.
Через четверть часа карета с гербами графа де Валье оказалась на Королевской площади.
- Разве здесь живет герцог Орлеанский?- удивилась девушка.
-Нет, здесь живет юный ветрогон Жан де Круазе. Если хочешь, навестим его вместе?
- Нет, я останусь в карете, - пасмурно ответила Констанс.
- Хорошо, тогда подожди меня, я скоро.
Парис вышел из кареты и постучал в дверь молотком. Вскоре его встретил в приемной Жан и был безмерно рад увидеть, как он предполагал, своего будущего тестя.
- Граф, а Констанс приехала с вами?
- Да, дружище, но она осталась в карете.
Жан повесил голову на грудь.
- Она не любит меня, иначе бы вошла,- пробормотал он, теребя полу камзола.
- Она любит тебя, но не догадывается об этом, поверь!- попытался приободрить сына своего друга Парис.- Если девушка не любит юношу, она запросто войдет к нему, не стыдясь и не боясь, но Констанс любит, и не решилась взглянуть тебе в глаза.
- Все же это очень странно.
- Не бойся, Жан, моя дочь со временем осознает, что ее чувство к тебе есть не что иное, как любовь.
- Может быть,- повеселел Жан.- Кажется, вы пришли ко мне по делу, а я болтаю о пустяках!
- Ну что ты, Жан, разве могут быть сердечные дела пустяком?- слегка пожурил виконта де Круазе Парис. - Знаешь, Жан, я хочу попросить тебя об одной услуге.
- Все, что в моих силах!- обрадовался виконт.
- Я прошу немногого. Нужно съездить в Валье и передать письмо моей супруге. Сможешь?
- Конечно!
- Вот конверт. А теперь проводи меня до кареты.
Жан было бросился к дверям, но остановился и тупо смотрел в пол.
- Нет, я не смогу сейчас...
- Ну, вот видишь? Она любит тебя!
Жан улыбнулся, прижал письмо графа к груди, словно это было письмо его возлюбленной, и бросился на грудь графу де Валье.
- Ну-ну,- проговорил Парис и пошел к двери. Жан бросился во все комнаты, вытащил все букеты цветов изо всех ваз, и когда карета графа де Валье тронулась с места, ее осыпал дождь из цветов. Констанс невольно выглянула из оконца кареты и увидела на балконе влюбленное лицо Жана. Она помахала ему рукой и тем осчастливила юного де Круазе.

23 Первый гонец.

Франсуа вошел в Пале-Рояль, храня на лице отпечаток задумчивости. Он пытался разгадать задумку отца, но слишком мало для этого знал. По пути ему встретился кардинал. Франсуа машинально поклонился ему и прошел по вестибюлю в тот конец, где у входа в апартаменты кардинала, стоял де Верне.
- Господин капитан,- обратился к де Верне Лоренс.
- А это вы. Хотите попросить что-нибудь? Я угадал?
- Да, капитан. Быть может, это покажется вам странным, но я хочу попросить у вас отпуск на недельку.
- Отпуск? Да вы еще и минуты отпуска не заслужили, гвардеец! Виданное ли это дело?! Только вчера вас приняли в гвардейский полк, а сегодня вы уже просите отпуск! Кстати, зачем вам отпуск?
- Я хочу съездить домой, в Валье.
- И не думайте,- строго изрек капитан.- Ступайте на службу и не думайте, что гвардия, это балаган, где можно делать все, что угодно!
- Хорошо, господин капитан,- покорно ответил Франсуа. Он развернулся на каблуках и отправился к другой двери вестибюля, в которой опять показался Мазарини. Кардинал бросил беглый взгляд на гвардейца и подошел к де Верне.
- Что-нибудь случилось, капитан?
- Да ничего особенного,- с неохотой ответил де Верне. Гвардеец де Лоренс служит всего второй день, а попросил отпуск на неделю.
- Отпуск?- насторожился кардинал.- Для чего?
- Хочет съездить домой!
Мазарини заметно побледнел.
"Неужели он догадался, что я блефую?"- подумал кардинал. - "И решил послать сына разузнать все?"
- Капитан,- сказал Мазарини, немного придя в себя,- Гвардеец де Лоренс - сын графа де Валье, и я бы хотел, чтобы вы относились к нему мягче, но чтобы не подавать другим солдатам пример, скажите, что я разрешаю ему съездить в Валье через месяц или два.
- Хорошо, монсеньер!

24 Второй гонец.

Пока Мазарини обдумывал следую-щий ход графа де Валье, Жан де Круазе, проходная пешка Париса, уже скакал по направлению к Труа, откуда собирался свернуть к Буржу, как ему посоветовал Парис. Граф опасался, что дорога к замку Валье перекрыта людьми кардинала, и действовал наверняка. На всякий случай граф снабдил виконта деньгами и, чувствуя позвякивание их в кармане брюк, Жан не жалел лошадь, зная, что сможет купить другую. Уже через два дня он был возле замка Валье.




25 Заключенные

А в то время, когда Жан скакал к замку, в Валье ужинали. В трапезной сидели всего два человека, это хозяйка замка Мария и сын Александр, чувствовавший себя, в отсутствие отца и сестры с братом, полновластным хозяином. Мама, в его понимании это всего лишь мама. Виконт де Валье распоряжался, как хозяин, подражая строгости и величию отца. Ужин подать, разумеется, приказал он, опередив мать на полчаса.
Мария очень волновалась, ела без аппетита и временами поглядывала в окно, не едет ли по площади ее супруг.
- Матушка, что вы так переживаете, разве вы не знаете, что мой папа самый хитрый человек на свете? - Спросил Александр. Он явно поскромничал, не сказав: после меня.
- Я знаю, твой отец выкрутится из любой переделки и выйдет победителем из любой беды, но от него долго нет вестей.
- А они должны быть?- со вниманием спросил виконт.
- Да, сын, я посылала ему два письма, а позавчера отослала третье, но ответа до сих пор нет!
- Почта плохо работает, в этом вся штука!
В это время на площади послышался стук копыт.
- Кажется это он!- воскликнул Александр, вскочив со стула.
Мария взглянула в окно, но не узнала всадника.
- Пойдем, посмотрим, кто приехал.
Они спустились в гостиную и в прихожей встретились лицом к лицу с Жаном де Круазе.
- Это мой будущий зять!- вскричал Александр.- Здравствуй, Жан!
Виконт де Круазе покраснел и склонился перед Марией в поклоне.
- Вы привезли вести от моего мужа?- с надеждой спросила графиня де Валье.
- Да, письмо, госпожа де Валье,- ответил Жан, доставая из кармана камзола свиток.
Мария порывисто схватила свиток и вошла в гостиную, где было посветлее, и прочла письмо:
Моя алая роза! Моя дивная верность!
Поэтичная проза, прозаичная нежность!
Твоя бурная радость –
сердцу нежная сладость.
Наш любовный роман - не мечта, не обман!
Шлет эфиры Нарцисс, твой кумир,
твой Нарцисс.

- Ни подписи, ни адреса!- взволнованно произнесла Мария.- Что это за письмо? Его передал вам граф де Валье? Точно он?
- Конечно! Мы виделись с ним три дня назад в Париже, и он передал мне письмо для вас!
- Он ничего не велел передать мне устно?
- Ничего, клянусь вам!
- Странно!
- Ничего странного!- уверенно произнес Александр.- Граф де Валье, мой отец, то есть, ведет крупную интригу! Против кого? Я пока не знаю, но, думаю, узнаю. Из того, чем мы располагаем...
- Даже так? - Усмехнулся Жан зрелой речи юного де Валье.
- Именно!- воскликнул виконт де Валье, всегда внимательно слушавший, как говорят взрослые господа и особенно его отец.- Так вот. Отец боится, нет, он опасается, как бы письмо не попало в чужие руки! Вам никто не попался по дороге из Орлеана в Валье?
- Я не ехал через Орлеан,- краснея, ответил виконт де Круазе.
- А каким путем вы ехали?- спросил Александр, убрав руки за спину, выкинув одну ногу вперед и прищурив правый глаз, совсем как это некогда делал его отец.
- Я ехал через Труа.
- Это вас граф просил ехать таким путем?- спросила Мария, начинавшая всерьез беспокоиться.
- Да, не знаю, зачем ему это понадобилось, но он советовал мне ехать через Труа.
- Ага! Значит на пути от Орлеана в Валье возможно стоит засада!- догадался юный де Валье. - Но если эту засаду поставили не на отца, то на кого? Ведь глупо ставить засаду на отца у его замка, если он живет в Париже! Значит засада на гонца оттуда или отсюда. А если кто-то хочет помешать связи с кем-то, то значит, моего отца хотят ввести в заблуждение!
- Молодец, сынок, ты весь в отца!- похвалила виконта мать.
- Мама, дай-ка мне прочитать письмо.
- Но ведь письмо написано мне, а чужие письма...
- Читать нехорошо, я знаю, но для пользы дела, мама!
Мария сочла благоразумным желание сына, и вскоре тот изучал мадригал отца.
Александр дважды опускал руку с письмом, отчаявшись разгадать ребус.
- Одно ясно, как ясный день! Он не хотел рисковать вашей жизнью, Жан, и написал такую тарабарщину. Ну, что это за слова?
Поэтичная проза, прозаичная нежность! Ну, ясно, человек скучает по своей жене! Но ни намека на суть дела!

26 План виконта де Валье

- В общем так! Давайте ужинать, а завтра решим, что делать.
- Я с удовольствием проглотил бы сейчас барана, - заметил Жан, глотая слюнки, увидев сервированный стол.
- Ора, еще прибор!
После ужина Жана отвели в его комнату, где достойный сын Жоржа отдал честь сну. А что же делал виконт де Валье? Юный ветрогон продумывал весь план компании, первой в своей жизни.
Утром за завтраком, Александр осведо-мился у де Круазе.
- Жан, вас никто не видел, когда вы въезжали в Валье?
- Меня - никто. А вот я видел троих крестьян, собиравших на опушке хворост.
- Хворост? На опушке?- замечательная улыбка расплылась по лицу юного де Валье.
- В чем дело?- встревожилась Мария.
- Ни в чем. Просто с некоторых пор на опушке леса стало хвороста больше, чем в самом лесу! Вот что, родные мои!
- Родные?- улыбнулась Мария, но ведь Жан еще не зять нам.
- Но непременно будет им! - Жан покраснел и опустил взор в тарелку.- Сделаем так! Сейчас мы с Жаном поедем в Париж!
- Как!- испугалась Мария.- И ты собрался оставить меня?!
- Не на долго, матушка!- вскричал Александр.- Я только прокачусь до Парижа, узнаю об отце и вернусь домой.
- Тебе рано ездить в седле, Александр!- не на шутку переволновалась Мария.- Ты испортишь позвоночник и вообще... в стране идет фронда, а значит опасно!
- Мать права, Александр,- произнес Жан,- До Парижа слишком далеко, а ты еще очень юн. Я начал ездить на лошади, когда мне было семь. Не один, конечно, с отцом.
- Ладно, я не поеду в Париж,- с трудом согласился виконт. Он допил молоко, вытер губы салфеткой и дал указания слугам.
Через пять минут он выехал из замка на лошади с седлом, босой, держа повод еще одной лошади без седла, и понукая лошадь только пятками, не спеша, поехал по дороге в сторону Орлеана. Однако, как только он углубился в лес, ему преградили дорогу двое крестьян.
- Эй, мальчик, куда это ты поехал один такой маленький?- спросил один, схватив повод коня, на коем сидел юный всадник.
- Пусти, дяденька, лошадок попасти надо,- жалобно произнес Александр.
- А что же, в замке больше некому лошадей пасти? Такую вот малявку послали?
- Ну и послали, так что? Взрослые другими делами заняты!- разобиделся виконт.
- Ну, вот что, езжай пасти лошадей куда-нибудь в другое место!- строго приказал подошедший третий, которого за крестьянина можно было принять только с перепою.
- Хорошо, я могу и в другом месте, а вы, дяденьки, что делаете на дороге? Уж не бандиты ли вы?
- Мы бандиты?- усмехнулся один из "крестьян".- Да я такой же бандит, как и ты, сынок графа де Валье! Можешь мне поверить!
- Я поверю,- чуть не расхохотался Александр. Он помнил, что его на противоположной дороге в лесочке ждал де Круазе.
Александр ударил лошадь пятками, и та мелкой рысью потрусила к замку, обогнула его с северо-запада на северо-восток и пошла шагом, обмахиваясь от мух хвостом. Трое соглядатаев провожали маленького всадника взглядами до самого леса, выехав из своего укрытия к самому замку. Вдруг раздался крик малыша, и вскоре он, плачущий вышел из лесу, ведя в поводу неоседланную лошадь. Трое проходимцев бросились к малышу, весьма обеспокоенные событием.
- Что случилось, малыш?
- Она сбросила меня! - Ревел Александр.- Сбросила и убежала! Моя лошадь!
- Ладно, малыш, не реви, мы отыщем твою лошадь, а ты иди домой и успокойся. - Посоветовал первый "крестьянин".
- Тебе не сильно влетит?- поинтересовался второй.
- Да нет,- успокаиваясь, ответил виконт.- Если лошадь отыщется, то не очень.
- Лошадь - умное животное, она сама придет домой, вот увидишь,- добавил первый "крестьянин", вернее, слуга кардинала Мазарини, которого уважаемые читатели, конечно же давно раскусили за компанию с остальными двумя.
Александр вернулся домой грустный, но как только калитка за ним закрылась, побежал вприпрыжку к замку, возле дверей которого его ждала мать.
- Все обошлось, мама!- беззаботно изрек юный де Валье.- Жан доставит письмо отцу, и папа вскоре приедет сам!
- Ах ты, хитрец!- облегченно вздохнула Мария.- Ты весь в отца!
- Я его хитрее!

27 Отец и сыновья

Третьи сутки подряд Парис не выходил из дому, он ждал возвращения виконта де Круазе, чтобы знать, как действовать и против кого. Констанс скучала по двору герцога Орлеанского, в чьем доме было достаточно весело даже в дни фронды. Но иногда дом графа де Валье посещал де Бенсерад. Однако, не имея возможности остаться с Констанс наедине хоть секунду, всегда рядом был граф де Валье, Бенсерад придерживал свое красноречие для более удобного случая. Франсуа, имевший выходные дни от службы, часто бывал дома, и ему не нравилось все более проявлявшееся влечение герцога к его сестре. Он начинал ревновать за друга, как ревнуют влюбленные.
Наконец послышался стук копыт на мостовой улицы Вожирар. Парис метнулся на балкон, увенчанный балюстрадой, и увидел соскочившего с лошади Жана. Спустя миг виконт де Круазе был в комнате графа де Валье. Парис весь превратился во внимание и молча ждал, что же скажет Жан.
- Как вы и просили,- начал Круазе, бросив беспокойный взгляд на Констанс,- я поехал не через Орлеан, а через Труа и без труда добрался до Валье. Ваша жена... - Жан нарочно выдержал паузу, желая узнать, что чувствует в это время этот железный человек, о котором ему многое порассказал отец, то бишь Жорж. Ни один мускул не дрогнул на лице Париса, казалось, он превратился в статую.
- Ваша жена и сын пребывают в полном здравии и никуда не выезжали из пределов замка.
- О чем это он?- спросил Франсуа, не осведомленный о кознях кардинала.
- Но у замка со стороны Орлеана засада. Какие-то крестьяне собирают хворост у дороги.
- Хворост? У дороги?- усмехнулся граф.- Когда же они успели его накидать? Хорошо хоть дорогу не вспахали!
- Итак, Франсуа, я не рассказал тебе, в чем дело, но теперь расскажу так и быть. Мазарини влип в неприятную историю с фрондой, и ему заблагорассудилось взять на службу меня. Меня, потому, что он начитался мемуаров господина де Ришелье, которому я служил и хорошо служил. Но ты же знаешь, что граф может служить разве что герцогу или маршалу. Мазарини не герцог, как Ришелье и не маршал, как Конде, поэтому я отказался. Тогда негодяй итальянец прибег к шантажу. Он сказал, что мои жена и сын Александр похищены им и что я не найду их, если буду искать. Это и навело меня на мысль, что он блефует. Поэтому я и послал в Валье Жана. А чтобы сбить с его следа ищеек Мазарини, я сделал вид будто хочу послать домой тебя. И вы оба прекрасно справились с задачей.
- Да, но лучше нас справился со своей задачей ваш младший сын. Он понял, что в замке устроена мышеловка, и помог мне выехать на другой день из замка.
- Вот как?- радостно удивился Парис.- Этот мальчуган еще войдет в историю, как великий интриган! Констанс, ты ничего не хочешь сказать Жану?
- Только слова благодарности, ведь он привез вести от матушки Марии и Александра,- скромно отозвалась девушка.
- На счет вестей, - произнес Парис, вставая со стула.- Ты не привез письмо от графини де Валье?
- Нет, граф, она решила не рисковать и только передала устно, что ждет вас и любит. Такой остроумный мадригал она не смогла сочинить.
- Ты читал мое письмо?- с легкой ноткой возмущения спросил Парис.
- Она сама настояла на том. Клянусь честью, мы ничего не поняли.
- Понять, конечно, трудно, но Мария должна была почувствовать, что я изложил в письме. Кстати, я все время забываю спросить, как там отец? Как славный Жорж?
- Занят делами. Хлопотное это дело быть губернатором.
- Спасибо, сынок,- поблагодарил виконта де Круазе Парис.- Я — в Пале-Рояль, дети мои.
- Я пойду с вами, граф, ведь нам по пути, - проговорил Жан, вставая с кресла.
- Нет-нет, ты останешься у меня в гостях. Тебя хотела видеть Констанс. Ты у нас очень редко бываешь, и Констанс уже начала подумывать, что ты ее избегаешь, что ты ее сторонишься...
- Я?- с душераздирающим вздохом сказал Жан.- Да если бы было можно, я бы!- Жан испугался своей пылкости и умолк.
- Располагайся свободнее, Жан. Констанс, займи гостя!
При этих словах Констанс тяжело вздохнула и слегка покраснела.
- Как видно,- произнес Франсуа, когда граф скрылся в дверях,- отец решил вас поженить!
- Как ты бестактен, братец!- фыркнула девушка, покрывшись пурпуром.
- Я вспомнил, что мне нужно сделать одно дело!- воскликнул виконт де Круазе и вмиг исчез.
- Я все испортил,- печально изрек Франсуа.- Если все же ты выйдешь за него замуж, то после свадьбы я его цепями прикую к тебе, вот пусть тогда попробует сбежать!
- Шутишь ты не очень остроумно, вот Бенсерад, тот умеет пошутить так, что слезы выступают.
- Бенсерад, Бенсерад. Он испорченный человек, этот Бенсерад! Хоть бы ты, в самом деле вышла замуж за Круазе?!
- Я его не люблю. А за нелюбимого - я не пойду!
- И не ходи,- согласился Франсуа.- Потом, взглянув за окно, произнес.- Поздно уже, я ложусь спать, завтра опять дежурить в Пале-Рояле.

29 Месть Фердинанда

Был теплый июльский вечер. Парис решил сходить к кардиналу и дать тому самый неподходящий совет, чтобы навсегда отбить у Мазарини желание иметь у себя на службе такого неподходящего советчика. Свернув с улицы Вожирар на улицу Могильщиков, Парис к своему удивлению заметил впереди трех человек неопределенного сословия. По стати они походили больше на дворян, но по одежде явно не дотягивали до второго сословия. Слишком уж обносились бархатные и атласные камзолы. И только длинные шпаги, подпиравшие плащи достойных бродяг, явно давали понять, что эти молодцы не крестьяне и не ремесленники и уж тем более не священнослужители.
Парис сделал несколько шагов вперед и оглянулся. Сзади появились еще трое таких же типов. Граф проверил, легко ли вынимается из ножен шпага и, сделав угрожающий вид, решительно пошел вперед.
- А ну в стороны, чертово племя!- крикнул он, когда до преграды оставалось не более пяти шагов.
Послышалась немецкая тарабарщина:
- Шортофо племя? Lih fershtan?
- А, так вы иностранцы, отлично! - Парис краем глаза заметил, что бродяги сзади спешат на помощь передним, и решил напасть первым. Он сорвал с себя плащ и набросил на всех трех одновременно, и пока двое выпутывались, а третий вынимал шпагу, Парис дал этому самому третьему хорошего пинка в живот и выхватил шпагу. Зазвенела сталь немецких клинков. Граф де Валье не стал ждать, пока подбежавшие применят свое оружие. Он хладнокровно заколол одного из передних и толкнул другого на набегавших. Затем угостил еще раз пинком третьего и скрестил шпагу с тремя бретерами Фердинанда 3. Улица Могильщиков была узкой, как и большинство улиц Парижа, поэтому окружить Париса не было особой возможности, и это создавало бретерам некоторую трудность. Две минуты беспрестанной рубки почти ничего не дали ни той, ни другой стороне. Кажется, один бретер был легко ранен в руку. Такой расклад сил был на стороне бретеров, поскольку они меньше тратили сил, все время, нападая по двое. Парису на помощь пришла, как всегда, хитрость. Он уловил момент выпада, вывернулся из-под удара, сблизившись с противником, встав к нему спиной, и наотмашь ударил того рукой. Локоть пришелся по виску. Фехтовальщик рухнул как сноп. В это время двое других были рядом, но не успели нанести удары, как граф накрыл их своим плащом и тут же проткнул одного за другим шпагой. Тот, что пытался справиться с болью после пинка в живот и вставал, держась за стену, видя расправу над его приятелями, попытался было удрать, но тут не на месте оказалась нога Париса. Бедняга со всего маху ударился носом о землю. Граф де Валье схватил его за ворот камзола, приподнял с земли и спросил:
- Кто приказал вам убить меня? Фердинанд?
-Jvol,- только смог сказать наемник.
- Яволь, яволь... Я волен убить тебя, но не сделаю этого! Возвращайся в Австрию и передай своему королю, что у него руки коротки!
Немец вдруг заговорил по-французски:
- Перегитезь, краф те Фалье, у Фертинанта тлинная рука!
- Посмотрим, длиннее ли она моей шпаги! Кажется, я укокошил троих твоих приятелей. Позаботься о них.
Видя, что бретер пришел в себя и, опасаясь слежки с его стороны, граф неожиданно дал ему коленом под ребра. Наемник скрючился и захрипел. Парис спокойно пошел дальше, временами оглядываясь и озираясь по сторонам.

  28 Вечер в Пале-Рояле

К десяти часам вечера Парис добрался до королевского дворца. Назвавшись, Парис прошел внутрь, сказал какому-то лакею свое имя, и тот справился у королевы. Вскоре графа де Валье пригласили в апартаменты Анны Австрийской. Оказывается, в этот вечер в Пале-Рояле играли в карты и ни кто-нибудь, а королева с герцогиней Орлеанской и знатью пониже рангом. Париса пригласили за стол, где играла королева Анна.
- Присаживайтесь, граф,- ласково промолвила Анна Австрийская,- не каждый день вам доводится играть в карты с коронованными особами.
- Вы правы, не каждый день, и совсем не в карты,- с намеком сказал Парис, усаживаясь на свободный стул. Он вдруг увидел сидевшего в углу за маленьким столиком кардинала Мазарини, который был слишком азартен и слишком скуп для игры на деньги.
- Добрый вечер, ваша эминенция!- поздоровался Парис, доставая деньги. Он явно поскромничал выкладывать на стол весь кошелек и выложил лишь горсть золотых пистолей.
- Здравствуйте, граф,- откликнулся Мазарини,- на что вы только что намекали?
- На победу при Компьене, благодаря которой у меня появился смертельный враг.- Парис сделал ставку. Он всей душой хотел проиграть, надеясь, что эти деньги не упадут в кубышку кардинала, а пойдут на постельное белье короля, но неожиданно Парис выиграл и выиграл приличную сумму. Отдать эти деньги королеве, чтобы она купила простыни, означало смертельно оскорбить ее величество, и Парис сгреб деньги к себе в кучу. Он снова поставил и снова ему повезло.
- Вам крупно повезло, граф,- неловко сказала королева. Наверное, вы давно не играли в карты.
- Признаться, вы правы, ваше величество, я вообще никогда не играл в карты, просто наблюдал, как это делают другие.
Мазарини решил, пока граф не обчистил королеву, увести его подальше.
- Граф, я хотел бы обсудить с вами один вопрос богословия. Не будете ли вы так любезны...
- Вопрос богословия?- переспросил Парис, едва сдерживая улыбку.- Вы как раз по адресу обратились, я знаток богословия. Пожалуй, это хороший предлог, чтобы уйти и не нажить здесь завистников,- с этими словами Парис сгреб кучку золота в кошелек и поднялся из-за стола. Когда же он скрылся в коридоре от глаз герцогини Орлеанской - жены главного фрондера, он сказал, явно не выбирая тона:
- Ваша эминенция очень неосторожен! В комнате полно фрондеров!
Это не беда, мне удалось уладить кое-какие  дела.
- Вот как?- настороженно спросил Парис.- И какие же?
- Я примирился со знатью и теперь...
- И теперь вы в моих услугах не нуждаетесь, я верно вас понял?
Кардинал поднялся на последнюю ступеньку второго этажа и обернулся к графу.
- Не совсем,- в его хитрых лисьих глазах светилась угроза.
- Объяснитесь, пожалуйста, ваши намеки так туманны, что за ними совсем не видно смысла.
- Пройдемте в мой кабинет, граф.
У Париса мелькнула мысль, что его хотят заманить в ловушку и навсегда избавиться от опасного конкурента по политическим играм, а быть может его расценивают, как соперника. Парис приложил руку к левому бедру и вспомнил, что шпагу он оставил в вестибюле, как и положено, при входе во дворец. Но, надеясь на свою ловкость и силу, Парис прошел с кардиналом в кабинет и к своему удовольствию никого не увидел. Кардинал сел в кресло и предложил сесть гостю. Парис пружинисто сел в кресло напротив стола Мазарини.
- Я весь внимание, ваша эминенция!
Кардинал поманерничал и, наконец сказал:
- Я помирился с герцогом Орлеанским, пообещав ему полную свободу действий и хороший доход.
- Похвально, что же вы пообещали Лонгвилю, вернее его алчной супруге?- с иронией спросил Парис, закинув ногу на ногу.
- Я пообещал сделать ее супруга губернатором Нормандии.
- И ее это устроило?- усмехнулся де Валье.
- По крайней мере, на какое-то время.
- Что же вы пообещали герцогу де Бофору? Насколько я знаю, он зол на вас. Опять же насколько я знаю, ему не нужны губернаторства и провинции, ему нужно удовлетворить тщеславие. Вы сделаете его адмиралом или маршалом?
- И не только, граф,- тон кардинала показался Парису странным, если не сказать угрожающим, а лицо стало таким, каким бывает лицо у людей завравшихся или проговорившихся. У Париса мелькнула мысль, что Мазарини может выдать Бофору его, графа де Валье, человека, разгромившего его войско. Вдруг портьера шевельнулась, появилась рука с конвертом. Кардинал распечатал письмо и прочел следующее:
- Ваша эминенция, как вы и просили, мы перекрыли дорогу к замку и никого не пропускали, однако в замок по обходной дороге проник молодой человек, но чтобы он оттуда вышел, мы не видели. Надо ли вам сказать, что из замка на другой день выехал парнишка лет шести на лошади. Он собирался попасти двух лошадей на той дороге, которую мы охраняли. Мы его не пустили, и он поехал в другую сторону и как только скрылся из поля зрения, лошадь скинула его и ускакала. Мы думали, что она вернется домой, как делают все лошади, но эта не вернулась до сих пор!
                Ваш преданный слуга, Проспер.

Парис, наблюдавший за изменением лица кардинала, прочел в его глазах свой смертный приговор.
"Все-таки я его недооценил,- подумал граф,- он не так глуп, как кажется".
- Ну что ж, если у вас все сложилось так благополучно, то позвольте мне пойти доиграть в карты,- медленно вставая из кресла, сказал Парис.- Кстати, верните мне мою жену и сына.
- Они будут свободны в самое ближайшее время,- ответил кардинал сладеньким тоном.
Парис же не стал доигрывать партию притворства до конца, ему была противна эта игра и соперник по игре. Граф поспешил уйти, из чего кардинал понял следующее:
" Он проверил замок и понял, что я блефую. Но понимает ли де Валье, какого смертельного врага он нажил, унижая меня и пренебрегая мной? Теперь никто в королевстве не сможет ему помочь!"
Мазарини думал, что никто, но ведь была же еще королева!
Парис спустился на первый этаж и сел опять за стол Анны Австрийской.

29 Покровительство королевы

- Вы вернулись, граф?- спросила королева, бросив мимолетный взгляд на красивое лицо де Валье.
- Да, я решил дать вам шанс отыграться.
- Это очень благородно с вашей стороны. Кстати, король просил вас прийти к нему.
- Я с большим удовольствием нанес бы визит королю, но только в сопровождении его августейшей матери.
- Идемте,- сказала королева, бросив карты на стол,- сегодня мне решительно не везет.
Королева и граф вошли в коридор и направились в то крыло дворца, где располагались детские, как вдруг на пути у них появились трое швейцарцев.
- В чем дело, господа?- холодно спросила Анна Австрийская.
- У нас приказ относительно графа де Валье. Подписанный монсеньером Мазарини,- ответил офицер швейцарской гвардии.
- Графа де Валье желает видеть его величество король,- отрезала королева.- Монсеньер кардинал подождет.
- Но государыня!- настаивал офицер.
- А его приказ тем более!- резко ответила королева.
Парис обвел швейцарцев ледяным взором и последовал за Анной Австрийской.
- Они пришли меня арестовать,- произнес Парис, шагая по мраморным ступеням дворца.
- С некоторых пор Мазарини, в самом деле недолюбливает вас, граф. Расскажите мне о ваших отношениях с ним.
- Что я могу рассказать, когда я так раздавлен бедственным положением?! Коадьютор, которого я поссорил со всеми фрондирующими принцами, ищет возмож-ности отомстить мне, герцог Бофор наверняка выпросил у Мазарини мою голову, да еще этот Фердинанд 3, армию которого я разбил при Компьене, подсылает ко мне убийц! Что говорить, ваше величество, я был бы рад служить вам, если бы рядом с вами не было этого итальянца!
- Вы забываетесь, граф,- холодно сказала королева, остановившись возле двери детской.
- Я говорю правду!- с огнем в глазах сказал граф де Валье. Он решил пойти ва-банк и либо выйти отсюда, не опасаясь за свою жизнь, либо погибнуть.- Вы, о, благород-нейшая королева, вы заставляли сходить с ума герцога Бекингэма, который по одному вашему слову обрушивал или усмирял армию Англии, вы, которая могла бы, оперевшись на руку великого кардинала, управлять Европой, вы перестали быть королевой, отдав право руководить страной этому итальянцу!
- Еще одно слово и я сама напишу приказ о вашем аресте!- пригрозила Анна Австрийская.
- Простите, если оскорбил вас, но разве вы не видите разницы между тем, кто вас любил и отдал жизнь за Францию и тем, кто ограбил Францию и унижает королеву и короля, заставляя сына Людовика 13 спать на драных простынях!
- Вы переходите все границы, граф!
- Ваше величество, быть может я многим рискую, быть может это последние мои слова, но я хочу дать вам совет: прогоните этого вора из Франции и этого лакея из алькова государыни...
Королева вспыхнула до корней волос и закатила Парису увесистую оплеуху. Парис понял, что королева любит Мазарини, но и к нему неравнодушна, иначе она приказала бы его казнить, но не унизилась бы до пощечины.
- Восточная мудрость права: судьба одной рукой одаривает, а другой бьет. Некогда вы позволили мне поцеловать правую руку, а ударили левой.
- Вы это заслужили,- строго сказала Анна Австрийская.
- Я заслужил гораздо больше хорошего, чем плохого.
- О чем вы?
- Некогда я, хоть и случайно, стал причиной вашего сближения с Людовиком, в результате чего вы стали матерью короля и королевой в полном смысле слова.
- Что же вы сделали?- чуть оттаяла королева.
- Я не позволил королю, вашему супругу, сделать своей фавориткой мою жену. Кроме того, я сделал так, что Людовик 13 бросил и свою любовницу графиню де... впрочем, теперь уже не важно, как звали графиню.
- Выходит, что я обязана вам троном,- сделала вывод королева,- я всегда справедлива к тем, кто мне преданно служит. И теперь, чтобы вы забыли свою обиду...- Королева поднесла к лицу Париса свою левую руку. Граф почтительно поцеловал ее кисть, все еще красивую.
- Я весьма польщен и очень благодарен вам за оказанную честь, но осмелюсь просить у вас защиты и помощи. Пошлите меня с приказом куда-нибудь подальше от Парижа.
Королева несколько секунд думала и решила:
- Я отправлю вас с миссией. Это будет безопасно для вас и с пользой для меня. То есть я хотела сказать, для Франции.
- Я очень признателен, ваше величество,- поклонился граф.
- Вы знаете, что со времен смерти Ришелье баланс сил в Европе несколько нарушился. Швеция и Речь Посполитая стали весьма сильными государствами, тогда как Австрия сильно сдала позиции. Что уж там говорить о германских княжествах. Война обескровила их. Вы поедете в Московию.
Парис от удивления так широко раскрыл глаза, что казалось, они сейчас выпадут.
- В Московию? Но это же черт знает где!
- Я напишу вам приказ и дам переводчика, это виконт де Брежи. Он знает русский. Постарайтесь сделать все возможное, чтобы Московия окрепла настолько, насколько ослабнет Швеция и Речь Посполитая. Если будет нужно, возглавьте армию и разбейте наших врагов.
- Я с удовольствием выполню этот приказ, ведь он исходит от королевы Франции и матери короля Франции!- торжественно изрек Парис, думая, что выиграл из всего этого немного.
- Вы плохо знаете кардинала и в этом ваша беда.
- Я плохо знал фрондеров, для которых политические игры, это всего лишь игры. Когда вы прикажете мне вернуться?
- Когда в вас будет необходимость. Итак, мы не идем к королю, мы идем за приказом в мой кабинет.
Спустя некоторое время Парис, имея при себе приказ королевы, демонстративно прошел мимо швейцарцев, помахав перед их носами конвертом с вензелями Анны Австрийской, и направился к выходу. К счастью у дверей дежурил капитан де Верне.
- Хорошо, что я вас встретил, де Верне. Передайте моему сыну, что я уезжаю из Франции. Меня не будет я даже не знаю, сколько.
- Хорошо, господин де Валье. Имею ли я право рассказать об этом кардиналу?
- Вы окажете мне этим услугу,- с улыбкой ответил Парис и вышел из дворца.

30 В бегах

От Пале-Рояля Парис направился прямо к дому этого самого де Брежи. Виконт жил на улице Сент-Антуан и был шокирован сообщением о столь срочном отъезде. Однако, повинуясь приказу королевы, он быстро оделся, собрал самое необходимое и велел закладывать карету.
- Нет, виконт, мы едем верхом и чем скорее, тем лучше!
Де Брежи пришлось согласиться. Они выехали ночью и, не смотря на то, что ворота Парижа были закрыты, приказ королевы позволил им выехать из города среди ночи.
Парис знал, что как только Мазарини узнает о том, что граф де Валье не арестован, а сбежал, он пошлет погоню в сторону Буржа, думая, что граф де Валье соскучился по жене и надеется укрепиться в замке. И графу ничего не оставалось делать, как помчаться в восточном, а не в южном направлении, так и не повидавшись с Марией. Таким образом, граф выиграл трое суток времени и был недосягаем для погони. А пока они с виконтом, знающим язык русичей, ехали к границе, в Пале-Рояле происходили следующие события. Кардинал решил убедиться в том, что граф арестован и препровожден в Бастилию. Но, выйдя из кабинета, он увидел в коридоре все тех же швейцарцев.
- Разве вы здесь должны находиться? Вы что, не выполнили приказ?
- Выполнили, но выполнили приказ ее августейшего величества!- виновато ответил офицер швейцарцев, прекрасно выговари-вавший все согласные буквы.
- Какой приказ? - Мазарини задрожал от гнева.
- Приказ, разрешающий графу де Валье сохранять свободу действий.
Кардинал вонзил пальцы, украшенные перстнями, в густые черные волосы и заходил, как тигр в клетке. Он бросился вниз по лестнице и увидел увлеченно игравшую с герцогиней Орлеанской королеву. Заметив его, капитан де Верне счел своим долгом доложить о графе де Валье, но прервать разговор влиятельных особ он не мог.
- Ваше величество, не могли бы вы уделить мне минуту внимания,- слащаво произнес Мазарини, подойдя к королеве и ломая пальцы от нетерпения.
Королева хотела, как всегда последовать за кардиналом, покорная его воле, но вспомнила слова графа де Валье о том, что она больше не королева, и ответила неожиданно смело.
- В другой раз, Джулио.
Кардинал ничего не понял и повторил просьбу, на что Анна Австрийская ответила.
- То, что я сделала, я сделала на благо Франции!
Мазарини понял, что лучше не нарываться сейчас на скандал. Он вдруг увидел де Верне, посылавшего ему знаки, и сразу подошел.
- В чем дело, капитан де Верне? У вас есть сведения о графе де Валье?
- Да, монсеньер. Граф только что просил меня передать его сыну, что немедленно уезжает из Франции.
- Благодарю, капитан! Есть еще в государстве преданные люди!
Мазарини вложил в ладонь капитана серебряный экю и поспешил к всё тем же швейцарцам.
"Скряга",- подумал де Верне, но опустил экю в карман.
Кардинал тем временем поднялся на второй этаж и дал письменный приказ об аресте графа де Валье, но не швейцарцам, а лейтенанту серых мушкетеров, сказав, что граф по всей вероятности направляется в Валье. Мушкетеры напрасно запалили своих коней, но найти призрака, коим для них сейчас являлся Парис, конечно же не смогли. Лишь только через две недели Мазарини узнал, что граф де Валье отправился в Московию и еще раз доказал кардиналу, что умнее его, что умеет думать и за себя и за него, кардинала.


     2 часть

Приключения в путешествиях


1 Ссылка по собственному желанию.

Проезжая по улицам Реймса в почтовой карете, Парис долго думал о том, почему все так скверно вышло. Почему он оказался между молотом и наковальней и этот напор огня и металла, едва не расплющив, выкинул его из страны. Говоря о том, чтобы удрать из Парижа, граф имел в виду один из своих замков, но королева послала его за тридевять земель на чужбину, в варварскую, как он думал, страну, где не женщины блистающие изяществом, а толстые бабы, где не лощеные стройные господа, а кряжистые бородатые мужланы. Последние слова королевы оставляли мало надежд на возвращение его из ссылки по собственному желанию: "Когда будет в вас необходимость!" А если не будет?
- Не получилось интриги,- пробормотал Парис себе под нос.
- Вы о чем? -  спросил  тридцатидвухлетний
виконт де Брежи, бывший посол Франции в Московии.
Парис искоса посмотрел на виконта и спросил:
- Там действительно все так ужасно?
- Не все, но за проступок могут посадить на кол, а если вас уличат в колдовстве - сожгут на костре или утопят в проруби.
- О, боже!- вздохнул Парис.- Но хоть кабаки там есть?
- Кабаков нет. В Московии пьют медовуху, бедные пьют сивуху и самогонку — отвратительное пойло, и квас! - Брежи на последнем слове усилил радостные тона, и граф решил спросить.
- А это что такое?
- Вкусный напиток, он не пьянит.
- Остановите карету!- вскричал Парис. Он открыл дверцу.
- Вы что, хотите сбежать?
- Нарушить приказ королевы? Да вы что! Если уж мне суждено проторчать в этой варварской стране не весть бог сколько лет, то надо, по крайней мере запастись вином! Неужели вы допускаете мысль, что я буду пить всякую там самогонку, сивуху и квас!
Парис вышел из кареты, зашел в первый попавшийся кабачок и купил старого доброго бургундского аж сто бутылок. Потом приказал отнести все в карету и купил еще десяток бутылок анжуйского, столько же шампанского и два раза по столько шамбертена.
Загрузив вином карету, Парис спокойно сел на сиденье и приказал трогать.
- Кстати, что там едят?
Де Брежи был тоже парень не промах. Он заметил, что Парис сверху до низу набит деньгами, а запас провианта совсем не лишний в дальней дороге, и сказал:
- Знатные едят икру рыбы.
- Икру рыбы? А рыбу?- спросил Парис.
- Рыбу тоже иногда едят, но она у них не вкусная, поэтому они выкладывают икру и солят ее. Икра бывает красная и черная.
- А какая она на вкус?
- Солонина и та вкуснее.
- Черт побери, что же едят простые москалики?
- Простые московиты едят репу. Пареную, жареную, вареную. Это у них второй хлеб.
- А на вкус?
- Пакость да и только!
- Что еще едят знатные московиты, как вы их называете?
- Всякую всячину, граф!- с отвращением ответил де Брежи.
- Ну тогда, господин виконт, сходите в первый попавшийся кабачок и накупите провианта так же щедро, как я накупил вина. В конце концов, я не обязан вас кормить!
- У меня нет денег, и я согласен есть то, что едят москалики.
"Ох, ты и плут, виконт де Брежи!" - подумал граф.
- Молодец, виконт, мы с тобой подружимся,- сказал он вслух.
Карета выехала за пределы Реймса. Через день граф де Валье с переводчиком пересекли границу Франции. Парис последний раз взглянул на территорию своей Родины и проронил одно лишь слово: Мария.

2 Лотарингия, Саксония, Австрия.

Чем дальше граф отъезжал от Родины, тем более он скучал. Наконец ему надоело скучать.
- Все, с сегодняшнего дня веду разгульную, холостяцкую жизнь!- произнес де Валье, откупоривая бургундское. - Москалики сами будут просить королеву избавить их от моего присутствия!
- А могут и на кол посадить,- шутя, пригрозил де Брежи.
- На кол посла Франции? Не посмеют!
- Ты не знаешь этот народ, граф. Московиты сначала делают, а потом думают.
- Посмотрим, хватит ли у них дури поссориться с Францией!- С этими словами Парис опрокинул в рот полбутылки бургундского.
- Что это за местность, виконт?- спросил Парис, сменив грустный тон на беззаботный.
- Лотарингия, граф,- ответил де Брежи и принял у графа бутылку.
- А, родина Меченого! Кстати, кем был помечен герцог Гиз?
- Не то Гаспаром, не то кем-то другим.
- Наверное, Гаспаром. Старый адмирал не на шутку разозлил Гиза.
- Тот в долгу не остался и в день святого Варфоломея разделался с адмиралом Колиньи.
- Бедный Варфоломей!- печально вздохнул Парис.
- Почему Варфоломей?
- В ту ночь он рухнул с небес и провалился в ад!
- Вы так думаете?
- Еще бы! С его именем на устах католики перерезали глотки тремстам тысячам гугенотам.
- И вы думаете, это ему не понравилось?
- Такая жертва характерна для язычников, но не для христиан, виконт! Кстати, Москалики - язычники?
- Московиты приняли христианство в девятом веке, но не все. Язычники еще остались. Их уничтожают, но они все еще есть.
- И вы говорите, что они добровольно приняли христианство?
- Совершенно верно.
- Но их уничтожают. Понятно. Наверное, я давно не пил столько вина. Что-то я никак не соображу.
- Станция, граф,- сообщил виконт де Брежи, когда карета остановилась. Парис посидел немного в карете и вышел подышать свежим воздухом. Была темная ночь. Кое-где проглядывали звезды, но новая луна не освещала землю в полной мере.
Парис прошел в помещение станции, плохо освещаемое сальными свечами, и резким тоном потребовал лошадей. Хозяин почтовой станции пообещал ему перезапрячь лошадей, но тут, как назло появился всадник на запаленной лошади, которая свалилась с ног прямо под окном станции. Незнакомец ворвался в помещение и с порога крикнул:
- Коня мне, живо! У меня приказ!
Как мы уже говорили, в помещении было темновато, и Парис не разглядел лица вошедшего.
- Лошади обещаны вот этому господину, а для вас уже нет,- виновато ответил начальник станции.
- Этот господин может ехать и на своих лошадях, а мне нужна свежая лошадь!- гаркнул незнакомец.
- Это почему же, вам свежая?- переспросил Парис, подбоченившись левой рукой, правой оперевшись о стол.
- У меня приказ кардинала!- выпалил незнакомец.
- Давайте не будем разрушать эти ветхие стены угрозами, а выйдем на свежий воздух и объяснимся.
- К вашим услугам, как вас там?- весело сказал незнакомец, думая разделаться с противником двумя, тремя ударами.
- Мое имя вам необязательно знать, по крайней мере, сейчас.
- Тогда и я вам не назову своего.
- Как вам будет угодно,- произнес Парис и обнажил шпагу. Незнакомец выхватил шпагу с быстротой молнии.
- О, где-то я уже видел такой номер,- произнес граф.
- Сейчас вы увидите нечто более интересное!
Незнакомец произвел выпад да такой быстрый, что Парис едва успел отвести клинок противника толстой частью своей шпаги. Последовала целая серия ударов, отвешиваемых по всем правилам и с такой скоростью, какой Парис не ожидал. Незнакомец отскочил назад и перевел дух.
- Честное слово, вы удивляете меня!- воскликнул он, восхищенный ловкостью противника.
- Вы еще не так удивитесь, когда увидите дырочку у себя в груди. Парис бросился вперед, сделал замах с терца, а ударил снизу, но противник хорошо знал этот удар и отразил круговым вращением шпаги, нанеся свой. Парис вывернулся от удара, сделал оборот и, сблизившись с противником, наотмашь ударил того локтем в лоб. Незнакомец упал на землю. Он был оглушен. Парис расстегнул камзол на груди незнакомца и вытащил из кармана конверт. Приходящий в себя незнакомец нанес такой удар кулаком в грудь графа, что тот отлетел вместе с письмом шага на три. Незнакомец вскочил на ноги и поднял с земли шпагу.
- Письмо, тысяча чертей, или я вытрясу из тебя душу!- крикнул он, тяжело дыша.
- Письмо я уношу с собой, мне перечесть его охота. То не великая потеря, теряют больше иногда,- ответил Парис, процитировав фразу из комедии "Собака на сене" входившей тогда в моду во Франции. Шпаги тот час же скрестились. Граф сошелся с противником эфес к эфесу и совершил опять тот пируэт. На этот раз незнакомцу досталось ребром ладони по уху. Он зашатался, сделал два шага в сторону и упал на колени. Парис поспешил сесть в карету, которую уже к тому времени перезапрягли. Кучер хлестнул лошадей, и карета умчалась. Парис знал, что незнакомец остался без лошади и не сможет, по крайней мере несколько дней догнать его. Поэтому граф решил прогнать лошадей несколько перегонов без остановки и спокойно отдохнуть в какой-нибудь гостинице. Миновав Лотарингию, Парис с де Брежи заночевали в гостинице городка в Саксонии. Там он и ознакомился, при свете свечи, с содержимым письма.

"Наш дорогой кузен!
Со времен окончания войны мы не обменивались знаками внимания, и этому были причины. Ваша причина, возможно не так далека от Вас, и мы можем полюбовно избавиться от неприятных нам лиц. Ваша сестра послала интересующее вас лицо, в Московию, но проезжать оно будет через Вашу территорию. Надеюсь, Вам повезет, и вы устраните причину, по которой мы с вами все еще сердимся друг на друга.
Ваш доброжелатель, кардинал Франции Джулио Мазарини.
26 июня 1648г."
"Ба! Наш дорогой кузен переписывается с врагами Франции!" Сохраним это письмо и покажем потом его королеве. Думаю, выражение: "наш дорогой кузен" ее позабавит!"

3 Беспокойство Франсуа

Не дождавшись отца, Франсуа поспешил во дворец, занять свое место у дверей Пале-Рояля. Рано утром он пришел в караулку к капитану, чтобы узнать пароль, а за одним справился об отце.
- Господин капитан, вы были в дружеских отношениях с моим отцом в его бытность капитаном охраны кардинала Ришелье.
- Ну, не в таких уж и дружеских. Мне чуть было не пришлось его арестовать.
- Да, да, я знаю. В то время я был вместе с отцом. Я хотел бы спросить вас, не знаете ли вы что-нибудь о графе де Валье.
Де Верне отечески посмотрел на юношу, к которому с теплотой относился. Не потому, что Франсуа сын его кумира, а потому, что де Лоренс был кроток и безобиден, дисципли-нирован и честен.
- Мон ми, ваш отец передал мне вчера, чтобы вы позаботились о своей сестре и не беспокоились о нем. Он вчера вечером уехал из Франции по поручению королевы и пробудет некоторое время заграницей.
- Мой отец уехал, а вы не предупредили меня вчера!
- Ну да, чтобы вы ночь не спали, а утром в карауле дремали на виду у всего двора.
- Простите, капитан,- Франсуа повесил голову.- Но вы хотя бы знаете, куда поехал мой отец?
- Об этом знает только королева. Хотите, чтобы я спросил ее величество?
- Вы окажете мне большую услугу, господин капитан!- радостно изрек Франсуа. Глаза его озарились счастьем.
- Хорошо, я попытаюсь это выяснить. Но ни слова кардиналу!
- Я буду нем, как памятник!

4 Натиск де Бенсерада

Воспользовавшись тем, что отец Констанс в отъезде, а брат заступил на дежурство, Жак де Бенсерад в десять часов дня был под окном своей возлюбленной с компанией музыкантов и художников. Его толстый кошелек мог ему это позволить, и герцог не скупился. Как только он уловил первые признаки пробуждения своей феи, Бенсерад приказал играть легкую, приятную музыку.
Констанс сладко потянулась в постели и вдруг услышала звуки скрипки за окном. Она выскользнула из постели легкая, как птица, надела пеньюар и открыла створки окна. В комнату ворвались запахи хризантем, которыми Бенсерад украсил лужайку в саду под окном своей принцессы, и звуки целого оркестра, пусть камерного. Констанс улыбнулась Жаку и, навалившись на подоконник, слушала музыку. Художники спешили запечатлеть ее портрет. Победителю был обещан приз — сто пистолей. Вдруг Бенсерад взмахнул рукой, музыка мгновенно стихла, и Жак, сделав шаг ближе к окну, стал читать стихи. Мы не будем приводить здесь сочинения неопытного поэта. Скажем только, что стихи понравились той, кому были посвящены, и это главное. Что Бенсераду оценка господина Вуатюра  или Скаррона?  Государственной премией ему была улыбка баронессы де Менвиль.
Закончив стих, Бенсерад подошел к самому окну. Глаза прекрасной пары встретились и вспыхнули огнем.
- Констанс, я не могу больше сдерживать свои чувства, я хочу сказать... Бенсерад подтянулся и перелез через окно в комнату девушки.
- Бенсерад! Что скажет папа!- испугалась баронесса.
- Но его нет здесь!- пылко наступал юноша, не привыкший получать отказ от женщин.
- Но что скажет брат!- сказала Констанс, отступив на шаг.
- Но ведь и его здесь тоже нет! Он сегодня на дежурстве! Констанс! Судьба подарила нам чудесный миг, так не порти его своим страхами и сомнениями. Я хочу, чтобы ты знала: Я люблю тебя!
Скромная девушка опустила ресницы и не заметила, как искушенный кавалер успел приблизиться и пленить ее нежные, теплые губы, не знавшие поцелуя мужчины.
Констанс не понимала, что с ней творится. Она не чувствовала себя свободной в своих поступках. Руки Бенсерада легли на ее плечи, и это привело ее в чувство.
- Кажется, пришел граф!- воскликнула девушка, капитулировав к двери комнаты.- Скорее прыгайте в окно!
- Зачем?- гордо ответил герцог.- Если это ваш отец, я сейчас же попрошу у него твоей руки!
Вошедший напугал Бенсерада и Констанс больше, если бы это был граф де Валье.
- На счет руки не знаю, а вот шпагу обнажить меня просить не надо!- воскликнул вошедший в комнату Констанс Жан де Круазе. Он был разгорячен и раздувал ноздри, как бык.
- Как ты посмел сюда войти!- негодующе сказала Констанс.
- А что мне оставалось делать? Ждать, пока этот прохвост обесчестит тебя?
- Что ты себе позволяешь, Жан?- рассердилась девушка.
- Твой брат на дежурстве, а твой отец вообще покинул пределы Парижа, и в их отсутствие я займусь тем, что буду охранять тебя от такого проходимца, как герцог де Бенсерад, который, как говорят, совратил и обесчестил не одну девушку!
Бенсерад вспыхнул, как заря.
- Я питаю к баронессе де Менвиль искренние чувства, виконт! И вам придется ответить за свои слова.
- Завтра в двенадцать часов в Пре-о-Клер. К счастью великий кардинал умер и его эдикты тоже, и никто не помешает честному человеку защитить его честь с оружием в руках! - Жан де Круазе был на подъеме, у него получалось решительно все: речь, которая давалась ему с превеликим трудом, и поза, достаточно величественная для такого случая.
- Мальчики, вы что, серьезно?- взволновалась Констанс, видя решительность в действиях соперников.
- Мы не можем иначе, Констанс!- заявил Бенсерад.
- Учтите, если вы все же решитесь на это, то знайте, победителя я не прощу! Никогда не прощу!
- Мне терять нечего,- мрачно ответил Жан.- Я в любом случае - проигравший. Так пусть же и герцог поваляется в постели, пока отец юной мадемуазель, на честь которой он покушался, в отъезде!
- До завтра, пустомеля!- бросил Бенсерад, перепрыгивая через окно обратно в сад. Он собрал работы художников и рассмотрел. Один портрет изображал райскую богиню, и Бенсерад щедро наградил художника, а рисунок вручил девушке. Другой портрет указывал на гнев девушки, черты лица исказила гримаска недовольства. Жак ударил художника ладонью по щеке и бросил портрет на землю. Затем ушел, призвав жестом всю свою компанию. Остался стоять только тот художник, на щеке коего горела оценка герцога. Юной баронессе стало жалко человека. Она попросила принести ей портрет. Художник с неохотой принес ей свою работу. На портрете был запечатлен благородный гнев Констанс, и все ее черты лица были метко схвачены художником.
- Я возьму эту,- сказала она. Баронесса порылась в ящике комода и достала небольшой кошелек.
- Это вам за работу. Вы гениальный художник! Как вас зовут?
- Лебрен, сударыня.
- Лебрен, если у вас будут денежные затруднения, приходите сюда, я дам вам заказ. Нарисуете еще раз меня, моего брата, отца. Согласны?
- Согласен. Я нарисую божественную Далилу или Диану, но смотреть они будут из рамки вашими добрыми глазами.
- Ступайте, - весело ответила Констанс.- А с вами мы еще поговорим... - Девушка обернулась к Жану, но он уже исчез.
- Вот так всегда,- опечалилась баронесса.- То двое, то ни одного. Жоржетта, а что у нас на завтрак?
Франсуа узнал обо всем этом лишь вечером, когда выходил из Пале-Рояля после окончания дежурства. У дверей его поджидал виконт. Жан вкратце рассказал ему о деле.
- Завтра в двенадцать в Пре-о-Клер?
- Да, Франсуа!
- И ничего нельзя исправить?
- Завтра в двенадцать я все исправлю! Я воткну ему шпагу в глотку сверху вниз, чтобы он выправился, как столб!
- Что ты говоришь!- ужаснулся Франсуа.
- Да, друг. Я вынужден это сделать, но самое главное, я убью его с удовольствием и без угрызений совести, потому что разделаюсь не только с соперником, но и смою его кровью позор твоей сестры!
- Позор моей...? О чем ты говоришь? - Виконт де Лоренс пришел в ужас, не зная, на что намекал его друг.
- Он был в ее комнате и признавался ей в любви!
- Это еще не преступление!
- А преступление в том, что он поцеловал ее!
- Что? Негодяй!
- Вот именно, мерзавец! А самое главное, я боюсь, что Бенсерадом движут не самые чистые чувства. При дворе поговаривают, что одна девушка, обесчещенная и обманутая Бенсерадом, наложила на себя руки, но ее вовремя спасли.
- Если это правда, то я и близко не подпущу герцога де Бенсерада к своему дому! И если завтра он вдруг ранит тебя, ему придется иметь дело со мной.
- Вот это по-дружески!

5 Дуэль и вызов.

Утром следующего дня Франсуа слегка позавтракал, сделал внушение сестре и посоветовал ей приготовить теплой воды и чистых тряпок, и нащипать корпии - мало ли что.
Затем велел запрячь карету, почистил свою вороненую шпагу и вышел из дома. В Пре-о-Клер все участники дуэли съехались почти одновременно. Они поприветствовали друг друга, понаблюдали за тем, как закончится поединок посторонних им лиц, и приготовились к бою.
- А мы не будем стоять, сложа руки?- спросил виконта де Лоренса Анри де Жюссак.
- А вы тоже хотите жениться на моей сестре?
- Я? Нет.
- Так в чем же дело? Разве мы ненавидим друг друга?
- Вы правы, виконт. У меня нет причины скрещивать с вами шпагу, хоть мы и секунданты.
Дуэлянты сняли камзолы и обнажили шпаги.
- Думаю, герцог, между нами все предельно ясно!- произнес Жан, занимая позицию на дорожке с запада.
- Конечно! Я вынужден убрать вас с дороги!
- Смотрите не расшибитесь на повороте вашей дороги!
Клинки скрестились. Немного пофехтовав с востока, Бенсерад переместился на южную сторону и солнце, внезапно появившееся из-за тучи, на секунду ослепило виконта де Круазе. Три дюйма стали влетело ему в грудь с левой стороны. Жан скорчился от боли и опустился на одно колено. Слуги виконта тотчас подняли его и помогли сесть в карету.
- Везите его ко мне домой!- приказал Франсуа, обнажая шпагу с той непринуж-денной неторопливостью, которая указывает на быструю развязку.
- Вы что, Франсуа, хотите подраться?- испугался Бенсерад. Он знал, что ранения брата Констанс ему точно не простит.- Я только что дрался на дуэли и устал!
- А я думал, что вы всего лишь хорошо размялись. Я вызываю вас, сударь!- торжественно воскликнул Франсуа. В первый раз в жизни он вызывал человека на поединок.- Не дожидайтесь, пока я запущу в вас перчаткой!
- Ну что, ж, извольте получить удар шпагой! Только не говорите своей сестре, что я вас вызвал!
- Ну что вы, герцог! Есть много способов, будучи заядлым дуэлистом, умело напроситься на вызов.
- Ну что ж, кажется, пришло время рассчитаться за отца!
- С той лишь разницей, что мой отец защищал честь своей жены, а я честь своей сестры! Шпага рассудит, кто здесь прав!
С этими словами Франсуа замахал шпагой с такой скоростью, что Бенсерад не уследил и пропустил удар в живот. Герцог упал на землю.
- Извините, герцог, но вас я не повезу к себе домой, у меня всего одна постель! Но вас, наверное могла бы приютить обманутая вами девушка!
Бенсерад ничего не смог ответить, резь в животе не позволяла ему сказать слово. Франсуа обернулся и увидел, что карета с раненым все еще стоит на месте. Он вскочил в карету, крикнув кучеру: - Пошел!
- Благодарю тебя, друг, ты отплатил этому наглецу,- прошептал Жан. Он истекал кровью и бледнел с каждой минутой.
- Гони быстрее на Вожирар!- крикнул Франсуа, высунувшись из окошка. Кучер хлестнул лошадей кнутом. Вскоре карета остановилась у дома г-жи Буаренар. Слуги внесли виконта де Круазе в дом и уложили на кровать Франсуа.

6 Очаровательная сиделка

Жан явно страдал из-за раны, но, зная, что Бенсерад тоже слег на некоторое время, и видя перед собой обеспокоенное лицо юной баронессы, виконт де Круазе радовался душевно. Он даже начинал думать, что все к лучшему. Теперь ему обеспечено внимание хозяйки квартиры.
Вскоре пришел вызванный баронессой де Менвиль доктор. Он осмотрел рану и сделал вывод:
- Рана не опасна. Шпага ударилась о пятое ребро левой части грудной клетки и изменила направление, так и не войдя в нее. Я уверен, через неделю он сможет снова фехтовать.
- Благодарю вас, доктор,- произнес Франсуа.
Врач обработал рану каким-то снадобьем, и перевязал больного.
- Я приду завтра.
Франсуа проводил лекаря до дверей и повернулся к другу.
- Ну, выздоравливай, уважаемый зять!- с прекрасной улыбкой на лице сказал Франсуа, думая, что теперь Жан не в силах удрать.- Мне нужно увидеться с де Верне. Надеюсь узнать что-нибудь об отце.
Франсуа развернулся на каблуках и вышел. Жан остался наедине с мечтой своей жизни.
- Не слушайте его, Франсуа неловко шутит,- слегка в смущении произнесла девушка, садясь рядом с виконтом на кровать.
- Лежите и не вставайте!- сказала она, заметив попытку Жана куда-нибудь удрать. - Рассказывайте, как все произошло?!
- Неужели вам нравится слушать о дуэли, мадмазель?
- Не нравится, но я должна знать все, чтобы принять решение!
- Какое решение? О чем вы?
- Говорите, Круазе, я вас слушаю!
- О чем говорить? Я не смог его победить, вот и все,- с горечью изрек Круазе.
- Ну что ж! - с благородным гневом сказала Констанс, встав с постели.- Пусть только придет!
- Он не придет. По крайней мере, неделю точно не придет.
- Почему?- взволновалась девушка.
- Потому, что Франсуа сделал за меня то, что я должен был сделать. Ах, я никогда себе не прощу, что позволил солнцу светить мне в глаза!
- Так Бенсерад ранен?
- Да, ваш отец здорово потрудился, обучая Франсуа фехтованию, и тот поддел его на шпагу, как рябчика!
- Жан, разве можно так о человеке!
Круазе с такой любовью посмотрел на девушку, что она залилась краской.
- К сожалению, Констанс, не все такие святые, как вы.
Баронесса закрыла лицо руками, пытаясь спрятать чувства.
- Констанс, я хочу сказать тебе,- произнес Жан, устремляя пылкий взор на баронессу.
- Вы уверены, что должны это сделать?- спросила Констанс, угадывая, о чем пойдет речь.
- Сейчас или никогда! Я либо умру, либо выздоровею, но в обоих случаях у меня не хватит духу остаться подле вас после моих слов!
- Тогда говорите, Жан,- разрешила девушка, глубоко и порывисто вздыхая.
- Констанс, пообещайте мне, что если по достижении вами определенного возраста вы не выберете себе супруга, то выйдете за меня.
- Что?- возмутилась и растерялась баронесса, отняв от лица руки и заламывая их.
- Я, в свою очередь, обещаю не принуждать вас к выполнению супружеского долга, вы даже сможете жить в другом месте.
- Какой кошмар!- воскликнула девушка, плача и ломая руки. - Как вам пришло такое в голову?! Сразу видно, что вы не любите меня!
- Констанс!- призывно вскрикнул де Круазе.- Видит бог, как я люблю вас, как я желаю вам счастья! Думаете, мне легко пойти на такую жертву? Но потерять вас навсегда означало бы смерть!
Жан весь покраснел, испарина проступила на его чистом лбу.
- Боже, да у вас жар!- воскликнула баронесса де Менвиль.- Жанетта, холодной воды!
Вскоре служанка принесла в тарелке холодной воды, Констанс смочила в ней свой платок и приложила ко лбу виконта де Круазе.
- Впредь такие речи ведите во здравии, иначе может быть хуже!- строго произнесла баронесса, вновь намочив платок и прикладывая ко лбу пациента.
- Констанс, вы не ответили,- просил Жан. Он положил свою руку на ручку баронессы, но та отдернула свою руку, оставив на лбу раненого свой платок.
- Не хорошо напоминать даме о ее возрасте. И вообще, монастырь - не так уж и плохо!- сказала девушка, встав с кровати и собираясь покинуть комнату.
- Но ваш отец не позволит вам уйти в монастырь! Скорее он выдаст вас замуж силой!
- Он не сделает этого, у него для этого есть аргументы.
- Констанс!- взмолился виконт.- Если вам будет угрожать навязываемый брак, вспомните о моем предложении!
Что могла ответить великодушная девушка больному воздыхателю, конечно, она согласилась.

7 Герцог Жак де Бенсерад

В то время, как добросердечная Констанс накладывала компресс на голову Круазе, раненый более серьезно герцог де Бенсерад лежал в своем доме и страдал. Страдал более от  душевной раны. Он понимал, что вызвал благородный гнев баронессы, что она не простит ему ранения Круазе и того, что он скрестил шпагу с ее братом Франсуа. Он понимал, что для него все кончено в отношении Констанс. К тому же граф де Валье не отдаст за него свою дочь, памятуя о том, что отец Бенсерада некогда покушался на честь его жены, а яблоко от яблони...
Герцога также осмотрел лекарь, обработал рану и перевязал, но лучше ему не становилось.
"Жан сейчас лежит в квартире графа де Валье, за ним ухаживает Констанс, а я?! Я представляю, как она поправляет одеяло, накладывает компресс, дает ему питье, а мне? Мне кто даст попить? Кто за мной поухаживает? Матушка? Да, матушка, но разве у моей матушки такие же нежные руки? О, я не переживу этого, тысяча проклятий!"
И тут Бенсерад вспомнил об обманутой им девушке, причем не из бедной и безродной семьи, а из знатной и богатой!
"А ведь она красива! И одевается модно! И любит меня!"- Бланше!- крикнул он своего слугу. Тот прибежал, как мог быстро.
- Бланше, иди немедленно в дом к маркизе Гильон, добейся аудиенции и скажи ей, что я опасно ранен, что я умираю...
- Бог с вами, сударь!- запричитал слуга.
- Скажи ей именно так! И добавь, что я перед смертью хочу попросить у нее прощенья! И позови с собой священника, когда пойдешь обратно!
- Боже ты мой!
- Иди, Бланше, так надо! Я нагрешил и получил расплату! Настал час искупления!

8 Гостеприимство Фердинанда Третьего.

Оставим пока молодое поколение и вернемся к зрелым героям нашего романа.
Проезжая в карете по разоренной Саксонии, Парис понял всю трагедию германского народа. Тридцатилетняя война обескровила разрозненные германские княжества.  Курфюрст Саксонский и тот был разорен до последнего. Экономика Германии приказала долго жить, как впрочем, и финансы.
- Нужно ехать через Австрию,- предложил де Брежи, глядя на пустынные земли. Землю нечем было засевать, да и пахать тоже было некому.
- В Австрии меня ждет Фердинанд 3,- ответил Парис.
- Тем более!- обрадовался непосвященный де Брежи.
- Но не для дружеского обеда, а для того, чтобы арестовать, хотя посла королевы Франции не имеют права арестовывать даже воинствующие недруги.
- Но если мы поедем через германские земли, то умрем с голоду и наши лошади - тоже.
- Пожалуй, вы правы, маркиз! В Австрии нас, по крайней мере, покормят!
- Кучер!- крикнул Парис, высунувшись из оконца.- Езжай направо!
Кучер повиновался, карета на развилке дорог свернула вправо и через некоторое время пересекла границу с Австрией. На границе карету некоторое время продержали из-за досмотра багажа. Спрашивали, с какой целью граф везет столько вина, есть ли у него разрешение на торговлю и все прочее. Парис почувствовал в этой задержке подвох, но надеялся, что приказ королевы послужит пропуском через Австрийскую границу туда и оттуда. Парис заметил, как некий всадник помчался галопом на буланой лошади, явно торопясь куда-то успеть.
- Как вы думаете, де Брежи, куда торопится этот всадник?- спросил Парис, указывая правой рукой на удалявшегося всадника. Они были подле кареты, и де Брежи смог заметить то, что давно объяснил граф де Валье.
- Наверное, спешит по делам. А вы как думаете?
- Вы правы, маркиз, он спешит по делам к самому Фердинанду, чтобы подготовить мне, да и заодно вам, достойный въезд в Вену. Вот увидите, нам сменят кучера и дадут надежный конвой.
- Что вы намерены предпринять в таком случае? Бежать?
- Вовсе нет. Мы в Австрии, а я один в Австрии не воин. Я всего лишь дипломат.
Как и предполагал Парис, им с де Брежи сменили кучера, сменили карету и лошадей и под конвоем двадцати всадников из королевской гвардии предложили проехать в Вену. Офицер конвоя предложил французам сесть в карету.
- Siddaun plis ,- обратился он по-английски.
- Ta, ta, lih fershtan! - Ответил Парис на немецком.
- Shprahen ze doyh? - Cпросил офицер на немецком.
- Jvol . Dum spiro. spero!
- Я плохо понимай французский!
- И не только французский, но и латынь!
Офицер понял, что над ним издеваются, и резким жестом пригласил французов сесть в карету. Парис повиновался с тем самодовольным видом, который явно указывал на то, что он садится в карету добровольно.
Через четыре часа езды лошадей кареты перезапрягли и уже еще через три часа экипаж въехал в Вену. Теснота города, его узкие улочки, нагромождение домов без какой-либо зелени, неприятно поразили Париса. Он мечтал увидеть красивый город, а увидел памятники архитектуры.
Карета и конвой повернули на главную улицу города, и Парис увидел красивый не так давно построенный дворец Габсбургов. У дворца на площади выстроилась рота гвардейцев, а когда карета остановилась, в дверях показался молодой монарх Фердинанд Третий, который, к чести Париса, давно мечтал с ним познакомиться и поговорить.
Граф де Валье вышел из кареты, подошел к Габсбургу Австрийскому и отвесил легкий поклон, можно сказать, кивок. Де Брежи, напротив, склонился в плие.
- Маркиз, не забывайте, мы приехали не в гости, нас привезли сюда силой, так что не раболепствуйте так откровенно.
- Ну что вы, граф,- сказал на французском Фердинанд.- Я просто пригласил вас в гости, но приглашение мое было сверх убедительно, вот и все!
- Вы очень любезны, ваше величество,- произнес Парис, отвесив на этот раз более почтительный поклон,- от такого приглаше-ния невозможно отказаться, и я рад встрече с вами. Право же, гораздо приятнее разговаривать один на один, а не один на шесть в темном закоулке.
- Ну, это досадное недоразумение, граф!- поспешил заверить король Австрии.- Вы сами вскоре убедитесь в моих дружеских чувствах к вам! Пройдемте в мои апартаменты, граф.
Входя во дворец Габсбурга Австрийского, Парис невольно замечал, что во дворце нет той роскоши, которая приличествует благосостоянию короны. Граф де Валье понял, что война, которую вел Ришелье, поиздержала казну Австрии, и сам король Австрии был одет более чем скромно и Парис был тому виной и немалой.
"Гостей" провели во внутренние апартаменты и предложили сесть в удобной для бесед и переговоров гостиной. Мебель, которой почти всегда славилась Австрия, как нельзя, кстати способствовала этому.
Парис погрузился в мягкое кресло и поймал себя на мысли, что не все так плохо.
- Досточтимый граф де Валье!- любезно начал Фердинанд.- С тех пор, как вы разгромили меня... прошу вас, не стесняйтесь своей победы... так вот, с тех самых пор я зауважал вас!
- Мне приятно это слышать, ваше величество, однако, хоть врага и можно иногда уважать, но враг - есть враг.
- Подождите, граф, не спешите называть меня своим врагом. Все ведь может измениться за какие-нибудь пять минут.
Слащавое выражение монарха Австрии не понравилось Парису.
- Такие как я, сир, не меняются и за всю жизнь,- твердо ответил граф.
- Вы еще не знаете, что я вам предложу, - с легким раздражением изрек Фердинанд.
- Я бы мог отказаться сразу, но мне стало чертовски интересно узнать: какую цену за меня готов выложить король Австрии!
- Я назову вам цену, но ни стоит отказываться от моего предложения сразу.
- Я весь внимание, сир!
- Ну так вот, граф,- чуть помедлив ответил Габсбург Австрийский,- Я предлагаю вам командовать всеми моими вооруженными силами...
- Ого, неужели я столько стою?!
- Не спешите иронизировать, граф, это еще не все. Я дарую вам титул курфюрста Бранденбургского, а после военной компании - наместника Франции!
У Париса округлились глаза. Он и не мог предполагать, что у Фердинанда хватит наглости предлагать ему, французскому дворянину пойти войной против Франции.
"Пусть только мне после этого какой-нибудь идиот заявит, что любая власть от Бога - я проткну его шпагой насквозь!"
- Ваш ответ, граф?- спросил король Австрии.
- Нет, ваше величество! Я не стану объяснять вам причины моего отказа, думаю, это оскорбит вас. Я просто говорю: нет! А теперь, поскольку посла Анны Австрийской никто не имеет права задерживать или арестовывать, я бы хотел откланяться.
- Конечно же,- после продолжительной борьбы между гневом и рассудительностью, ответил король,- Вас, как посла моей кузины, я не имею права арестовывать, но останьтесь хотя бы до завтрашнего утра, отдохните, подкрепитесь, а утром поедете дальше. Согласны?
- Согласен? Разве у меня есть выбор? Конечно согласен!
Париса и его переводчика по Московии сопроводили под конвоем в их комнату и закрыли на ключ.

9 Смена караула

- Вы прекрасно держались, граф,- похвалил Париса маркиз де Брежи.- Я восхищен вашим поступком! Нет, честное слово, не многие смогли бы отказаться от такого предложения.
- А вы бы отказались?- спросил Парис, пристально смотря в глаза маркизу.
- Во-первых, мне никто такого предложения не делал, а во-вторых, я не полководец, чтобы меня переманивать.
- А в-третьих, маркиз,- проговорил граф, взяв де Брежи за ворот камзола,- измена родине - самый страшный грех, какой только есть на свете! Думаете, почему Иисус не сделал первой заповедью: не изменяй Родине?
- Ну и почему?- в удивлении спросил де Брежи, не пытаясь вырваться.
- Да потому, что и табуретке ясно, что, предавая родину, ты предаешь себя, свой род, свою землю и своего бога, наконец!
- Вы — протестант? Может быть лютеранец?- спросил де Брежи, удивленный мышлением графа. Тот отпустил его воротник и отвернулся, охлаждая свой пыл силой воли.
- Я католик, маркиз, но в отличие от других, я владею даром  мыслить самостоятельно.
- Вы — вольнодумец, я понял,- догадался маркиз, подбоченившись руками.
- Я философ, маркиз. Давайте устраиваться в апартаментах, коими нас наградил Фердинанд Третий.
- Разве у нас есть выбор? Давайте устраиваться.
С этими словами де Брежи снял камзол и плюхнулся на кровать. Рядом с кроватью стоял столик с яствами, к которым и потянулся де Брежи. Он взял со стола печенье, макнул его в варенье и уже занес в рот, когда Парис сказал.
- Как вы думаете, Брежи, нас попытаются отравить?
Маркиз выплюнул изо рта все его содержимое.
- Что ж вам раньше эта мысль не пришла на ум?- заворчал он, поднимаясь с постели.- Что теперь, прикажете, не есть совсем?
- Ешьте, маркиз, ешьте не боясь, живыми нас все равно не выпустят.
- Вот уж успокоили, граф, черт побери!
- Нет, в самом деле, маркиз!- вдохновенно изрек Парис.  Он подошел к столу, присел на свою кровать и взял в рот печенье. Маркиз как чумной смотрел на него, ожидая худшего.
- Если нас и попытаются отравить, то, скорее всего яд подсыплют в вино. Фердинанд отлично знает, что французы не могут жить без вина. Они могут прожить неделю без еды, но без вина не протянут и суток! И зачем Фердинанду нас травить, если мы все равно в его власти?! Ешьте, маркиз, теперь вы видите, что думать своей головой совсем не плохо.
И дворяне набросились на еду. Поев, они решили выспаться.
Они проспали ночь, прожили день, снова наступала ночь, а никаких известий на счет их освобождения не последовало. Парис решил, что пора начать действовать. Он подошел к двери и постучал. Через несколько секунд оконце на двери отворилось и показалась усатая физиономия офицера охраны.
- Шпрейхен зе дойч?
- Я, я, - ответил офицер.
- Мне нужно поговорить с королем!
- Нефосмошно, он сейчас спит!
- То есть, как спит? Днем?
- Сейчас есть ноч!
- Да как же ночь, когда день?!
- У фас в комнате нэт окон. Сейчас ноч!
- Вы издеваетесь надо мной!- раздраженно воскликнул граф де Валье.- Вы издеваетесь над первой шпагой Берри! Даже над первой шпагой Франции! Это вам не какая-нибудь Австрия! Тысяча чертей!
- Фы преуфеличифает, перфая шпака Франции - король!
- Пошел ты к черту, Людовик совсем еще ребенок! Первая шпага Франции - граф де Валье! Клянусь честью, у вас в Австрии не найдется ни одного фехтовальщика, который бы меня одолел!
- Кто снает, кто снает!
- Нечего тут знать! Вы слишком хлипкие и неповоротливые! Я вас тысячами бил под Шоли и под Компьенем!
- Так это фы?- удивился и разгневался офицер, прильнув к окошку.
- Не фы, а вы, извольте говорить правильно!
- Я и гофорю: фы!
- А, эти австрияки, немцы, швейцарцы только фыркать способны!- Парис попал в точку. Офицер стоявший за дверью был как раз швейцарцем.
Офицер впал в такой гнев, что рассудок добровольно уступил место чувствам. Швейцарец открыл дверь и вошел в комнату.
- Сейчас мы уснаем, кто ис нас есть перфая шпака!
- Ба, дружище офицер решил фехтовать против безоружного!- воскликнул Парис, подбоченившись.- Какая храбрость у австрийских офицеров!
Швейцарец зарычал, вышел из комнаты, закрыл дверь на ключ и пошел по коридору. Через минуту он снова был в комнате французов. Он бросил шпагу Париса ее владельцу и обнажил свою.
- А что же вы не позвали на подмогу ваших помощников? Впятером, глядишь, вы и одолели бы меня одного?!
- Я отин, са тферями никоко! Сащищайтезь, краф!
- Маркиз, вы засвидетельствуете Фердинанду, что я был вызван на поединок?
- Безусловно, граф!- Де Брежи был наслышан о немногих, но громких дуэлях графа де Валье и уже соображая, что прихватить с собой, так как скорая победа де Валье означала бегство.
Парис обнажил свой клинок, поцеловал его и проделал тот финт, что он изобрел не так давно и успел опробовать на дороге в Лотарингию. Офицер произвел выпад, Парис, вращаясь против часовой стрелки, успел отразить удар, встал к противнику спиной и со всего маху ударил его локтем в висок. Швейцарец рухнул, как старая колонна.
- Бежим!- тихо скомандовал Парис. Но, выйдя за дверь, они увидели короля Фердинанда и его охрану с факелами и алебардами.
- Похвально, похвально!- с улыбкой произнес Фердинанд. - Вызвать на дуэль самого хладнокровного офицера моей охраны! Я недооценил вас и предложил слишком мало. Я предлагаю вам титул вице-короля Австрии и титул наместника германии.
- Я обещаю подумать.
- Подумайте, граф, а пока вернитесь в свою комнату. Отныне в коридоре будут вас охранять шесть человек.
- Меня охранять? Боже, как вы любезны, сир!
Фердинанд улыбнулся, но не рассердился, ему нравился юмор Париса.
- Но это еще не все. Отныне общество вам будет составлять леди Маргарет. Она англичанка, и вам с ней не будет скушно. Не думайте, что вам удастся ее обольстить, она пуританка, а этот народ каменный.
- Ваше величество, я уже давно никого не обольщал. Последний раз это было в году сорок первом. Так что я уже забыл, как это делается.
- Да ладно, граф, не скромничайте, мы в Австрии наслышаны о ваших подвигах в молодые годы.
- Мне чертовски приятно слышать от вас похвалу,- Парис отвесил поклон и вошел обратно в комнату. Офицер приходил в себя, и Парис счел своим долгом ему помочь. Он потер швейцарцу виски и помог подняться.
- Прошу прощения, друг мой, я не думал, что так получится.
Солдат Фердинанда шатался, голова его кружилась. Парис помог ему выйти из комнаты.
- Помогите ему, ему плохо!
Офицера подхватили под руки и увели в комнату отдыха.
- А шпагу придется отдать, - произнес Фердинанд.- Она вам все равно не нужна.
- Ну что ж, если и отдавать, так в монаршие руки!- сказал граф де Валье, передавая клинок королю. Затем снова зашел в комнату и улегся на кровать.
- Здорово вы его трахнули!
- Что сделал?- спросил Парис и тут же сам ответил.- Знаете, маркиз, когда-нибудь это слово возможно будет иметь другое значение, поэтому я бы вас попросил использовать определенные слова. К примеру: ударить! А вообще-то я промазал. Хотел в ухо, а попал в висок. Хорошо еще не убил. Давайте спать, господин переводчик варварского языка!

10 Соблазнитель

Все это, если помнит читатель, происходило ночью. Остаток ее Парис с де Брежи мирно проспали, а утром к ним вошла... впрочем, об этом поподробнее. Она вошла так плавно, так грациозно, словно привидение, при виде которого наш герой потерял потребность во сне. Леди Маргарет, так звали служанку Фердинанда 3 и тюремщика французов, принесла на подносе еду для пленников, смерила их своим очаровательным взглядом и вышла. Однако, перед тем как совсем уйти она еще раз взглянула на графа де Валье и заметила его восхищенный взор.
- Что будем делать, граф?- шепотом спросил де Брежи, лежа на кровати, опираясь на локоть.
- Нужно ее соблазнить.
- О, это как раз по моей части!- восторженно изрек де Брежи.- В дни молодости я имел восемь любовниц и знаю в этом толк.
- Да замолчите вы!- цыкнул на маркиза граф де Валье. - Восемь любовниц!
- А у вас сколько?- спросил удивленный маркиз.
- Откуда я помню?!
- Вы изменяли жене, граф?
- Никогда. И ни одной. В общем так. От вас, маркиз, требуется только не мешать мне. Когда она входит - притворяйтесь спящим.
- А может все-таки я? Девица недурна, и я бы...
- Вам надо хорошенько выспаться, маркиз. Когда мы приедем в Московию, вам потребуется много сил! Итак, молчите!
Французы съели весь запас еды и после небольшого отдыха попросили еще. Однако пищу им принесли строго по расписанию, то есть в час дня. Леди Маргарет, одетая не в столь строгое одеяние, которое приличествует пуританкам, она была в легкой накидке из батиста, прошла до средины комнаты, поставила на стол еду и собралась было без единого слова покинуть компанию, как вдруг граф де Валье взял ее за руку и заставил обратить на него взор женщины.
- Поговорите со мной, Маргарет! С той поры, как я увидел вас, я не мечтаю ни о чем другом, как только... - Парис выдержал паузу, давая словам дойти до сердца женщины...- снова увидеть вас!
Маргарет повернула к графу свою дивную головку, и граф к своему удивлению, по выражению лица понял, что Маргарет далеко не пуританка. Такой искушенный взгляд серых, в бархате ресниц, глаз, такое сложение губ, словно после смакования вина, говорили о том, что леди Маргарет - куртизанка на содержании Фердинанда Австрийского, а это означало, что сердце ее, захламленное наслаждениями, не подвластно искушениям любовью. Нужно менять тактику. Ко всему прочему маркиз де Брежи, притворяясь спящим, не сдержал смеха, и Маргарет вырвала свою руку из некрепко сжатой руки Париса и быстро направилась к выходу.
- Не уходите, Маргарет!- призывно крикнул граф. Но та только ненадолго задержалась, ухмыльнулась и вышла за дверь.
- Ах ты, скотина!- вскричал Парис,- обращая на дворянина негодующий взор. Де Брежи покраснел от оскорбления и вскочил с кровати.
- Как смеешь ты смеяться над моими чувствами, подлец!- крикнул Парис, а тихо сказал: - Ударь меня, так надо.
Де Брежи решил подыграть, но явно не играючи ударил графа по челюсти. Из уголка рта де Валье потекла кровь.
- Сукин сын!- взревел граф.- Я убью тебя!- И чтобы, в самом деле не убить, Парис ударил маркиза левой рукой по скуле. Де Брежи улетел через кровать и затих в углу.
- Каналья!- разошелся Парис. Он для наглядности схватил табуретку, и было бросился на маркиза, но его импровизации положили конец. В комнату сломя голову вбежали два стражника и перехватили руку графа де Валье.
- Уведите меня отсюда, или его уберите, я все равно его прикончу!
Стражники решили переселить маркиза де Брежи, в более скромные апартаменты.
Парис успокоился и улегся на кровать обдумывать дальнейший план действий, начинавший осуществляться.
Перед ужином опять появилась Маргарет. Парис опять схватил ее за руку и силой усадил на свою кровать, сев рядом.
- Поговори со мной, душа моя. Не убегай, не покидай раненое сердце, жаждущее исцеления. Мне кажется, ты можешь понять душу человека, заглянуть в его глаза и убрать боль, гнетущую его душу и сердце.
К своему удивлению, леди Маргарет почувствовала сочувствие к этому человеку, она решила заглянуть ему в глаза, действовавшие для женщин, как гипноз, и попала под гипнотическое воздействие, окунувшись в синюю глубь его глаз.
- Расскажи мне, что тебя гложет?- сказала она, тронутая состоянием подопечного.- Что за беда у тебя в жизни?
- О, Маргарет!- воскликнул Парис, покрывая поцелуями руки женщины.- Ты тот человек, который может меня выслушать! Ты полна участия, о Маргарет!
- Да, граф, я могу вас выслушать, я с удовольствием вас выслушаю.
Парис напустил на себя убитый вид, жадно хлебнул из кубка вина и, нервно дергая рукой, поставил кубок, чуть не расплескав вино на поднос.
- Я несчастен, Маргарет!- начал Парис, слово, боясь посмотреть на женщину.- Я очень несчастен. Я хочу и не могу рассказать вам историю моей семьи.
- Но отчего же? Я умею хранить тайны!
- Правда? О, я глупец! Кому же, как не вам раскрыть тайну моей семьи?!- Парис играл роль так натурально, что даже пустил слезу, и в этом ему помогла скорбная память о его родителях. О них Парис и рассказал леди Маргарет. К концу рассказа он оказался в ее объятиях лицом на груди, утешаемый куртизанкой, в которой искушенный ловелас вызвал любовь не через обольщение, а через жалость, через материнские чувства, спрятанные глубоко в душе каждой женщины, не пережившей еще материнства.
- Успокойтесь, Парис, теперь вы все мне рассказали. Теперь вам легче?- Тон леди Маргарет был уже совсем не тот, что был в начале.
- Да, Маргарет, теперь мне гораздо легче, но это только половина моей истории! Только половина.
Парис обнимал прекрасное тело женщины, так обворожительно благоухающей, что уже готов был изменить жене, если бы не хотел сбежать и не смотрел на Маргарет, как на средство к побегу.
- Но мне пора, мне нужно идти, Парис!- растерянно промолвила женщина, отодви—гаясь от ласкавшегося к ней мужчины.
- Как? Уже пора? Когда же я увижу вас снова?
- Завтра, граф, уже завтра. И вы расскажете мне вашу трагедию.
- Да, но как дожить до завтра?- призывный и трепетный тон графа де Валье совершенно смутил леди Маргарет. Она не хотела уходить, ей казались отношения с графом идиллией влюбленных, но нужно было доложить обо всем королю Австрии, и она ушла, напоследок улыбнувшись Парису.

11 Доклад

От комнаты графа де Валье леди Маргарет сразу направилась к Фердинанду 3. По пути она обдумывала, что сказать королю. По должности она обязана была все рассказать монарху, но в сердце ее созрела нежность, полуженская, полуматеринская. И все-таки она была не настолько увлечена графом, чтобы лгать королю, лгать тому, кто ее кормит.
- Ну что, Марго, как там наш подопечный?- спросил король Австрии, развалившись в кресле и закинув ногу на ногу. Маргарет подошла к нему и изобразила изящный реверанс.
- Он убит своим горем и своим положением.
- Вот как?- встрепенулся Фердинанд,- Рассказывай все по порядку.
- Как только я вошла днем, граф стал приставать ко мне, а его друг, видимо более пресыщенный любовью, начал смеяться над графом. Они затеяли драку.
- Ах, та-ак!- Протяжно произнес король.- Он что-то придумал, этот наш злой гений, бог войны! Будь с ним осторожна. Он очень искушен в обольщении!
- Но он не обольщал меня, он нуждался в сочувствии!
Король встал с кресла и прошелся туда-сюда по комнате.
- Тем более, будь внимательна. Я, к сожалению, должен уехать на пару дней. Знаешь, что, не ходи к нему завтра. Пусть кто-нибудь из стражи принесет ему еды. Граф де Валье хоть и сущий дьявол, однако, и он не сможет так быстро менять тактику.
- Хорошо, сир! Могу я вас спросить, сир?
- Спрашивай.
- Как долго вы намерены держать графа под арестом?
- Пока не привезут письмо от королевы Анны. Мазарини должен убедить мою кузину избавиться от графа де Валье. В противном случае граф останется моим гостем надолго. Он понимает это и поэтому попытается бежать.
- Благодарю вас, сир.- Маргарет опять сотворила реверанс и пятилась к двери, как предполагал этикет. Король Австрии сверлил ее глазами пока та не скрылась.

12 Искуситель

Наступил новый день, подошло время завтрака, но еду принес стражник. Парис догадывался, что так будет, но изобразил на лице глубочайшее разочарование. В обед тоже пришел стражник, забрал нетронутый завтрак и ушел. Парис дожидался ужина. Он знал, что растормошенная жалостью Маргарет, узнав, что ее "подопечный" объявил голодовку, придет и покормит его с ложечки. Так и случилось. Леди Маргарет пришла и стала кормить Париса с рук.
- Что же вы, граф, не притрагиваетесь к еде целый день?
Де Валье хотел, было ответить, но Маргарет засунула ему в рот пучок зелени и подала кубок с вином. Парис допил вино и с благодарностью глядел на женщину, с проницанием глядевшую на него.
- А теперь вы расскажете мне свою вторую историю,- с обаятельной улыбкой сказала прекрасная тюремщица. Парис только сейчас заметил маленькую щербинку в передних верхних резцах. Все остальное в ней было совершенно. Он вытер губы салфеткой и сказал таким ласковым тоном, что невозможно было отказать.
- Сначала - десерт,- И похитил прекрасные губы женщины, обняв ее правой рукой за талию, а левой - за голову.
Миг блаженства затянулся, но не казался долог. В этом поцелуе Маргарет почувствовала нежность, а не страсть, уважение к ней, а не похоть. Любовный ток пронзил все ее тело, она задыхалась от блаженства, а искушенный ловелас завладевал всем ее существом. Наконец, Парис словно опомнился. Задыхаясь, он отстранился от женщины и глядел на нее с виной.
- В чем дело?- обиженно спросила Маргарет. Парис сделал вид, что не понял ее досады.
- Маргарет, я сделал это потому, что вы очень похожи на одну женщину! Простите меня, ради бога!
- Я на вас не сержусь, граф, напротив, мне было очень хорошо.
"О, боже, дай мне сил устоять против такого соблазна!"
- Марго, я хотел рассказать тебе о ней, но потерял контроль над собой!
Маргарет пододвинулась к графу, обняла его обеими руками за лицо и так страстно поцеловала, что Парис рухнул на постель. Маргарет нависла над ним, ее прекрасная грудь готова была выскочить из-за корсажа. Леди Маргарет уперлась руками в плечи де Валье и сказала.
- А теперь рассказывайте! Граф Парис де Валье!
"Если я не сделаю этого, она мне не поверит, а если не поверит - я погиб".
- Это было давно,- задыхаясь от страсти, произнес Парис,- Я был молод и влюблен! Влюблен в простую девушку! Но отец хотел женить меня на другой!
- Какой мерзавец!
- Нет, Маргарет, он был прав! Когда я увидел ее, то влюбился без памяти!
- Но что было дальше?- Грудь Маргарет так обольстительно вздымалась, что Парис  совсем потерял голову. Он взял Маргарет за запястья и лишил ее опоры. Затем, применил силу, и оказался наверху. Прелести Маргарет были перед его лицом.
- Мы были бы счастливы, Марго!- воскликнул он, вводя женщину в заблуждение неопределенностью.- Но судьба распорядилась иначе! После нее у меня осталась дочка.
Граф уже было собирался разорвать платье на груди Маргарет, но воспоминание о Констанс несколько охладило его пыл, и Парис сдержался. Он встал и затем сел на кровать, обхватил голову руками и вонзил пальцы в волосы. Маргарет была тронута его горем до глубины души.
- Тебе нужно бежать, граф!- воскликнула она, обняв де Валье за плечи.
- Бежать? Одному, без тебя?- Граф повернулся к Маргарет и обнял ее обеими руками, прижав свою голову к ее груди.
- Но я не могу! Я на службе у короля Фердинанда!
- Тогда и я останусь здесь,- ответил Парис, всхлипывая.
- Но если ты останешься, тебя уничтожат! Король послал гонца к Мазарини с тем, чтобы он выпросил у королевы Анны твою голову!
- Нет, я не расстанусь с тобой!- сказал де Валье. Он смотрел прямо в глаза Маргарет и уничтожал последние сомнения, последние льдинки и последние бастионы ее сопротивления.
- Но как же дочь?!
В глазах Париса искрой вспыхнул страх.
- Констанс! Бедная Констанс! Она совсем одна там!
- Тебе нужно бежать, граф!
- Только не сегодня, Маргарет!
- Как раз сегодня, граф! Сегодня король уехал куда-то по делам и его не будет два дня.
- Два дня? Значит, у меня есть целый день!- Парис обрадовался как ребенок.
- Вот упрямец! Говорю же тебе, беги сегодня!
- Нет, Маргарет, нет! Только не сегодня! Этой ночью я хочу быть с тобой!
- Но ведь я только напоминаю ту женщину!
- Мне неудобно тебе говорить, но ты еще прекраснее Камилы.
Граф заключил ее в объятья и повалил на постель, страстно целуя в губы.
"А, пропади все пропадом!"
Влюбленные с жаром покрывали друг друга поцелуями, как вдруг в коридоре послышались тяжелые шаги короля.
- Если он войдет сюда - все пропало!- в испуге сказала женщина.
- Быстро надевай мой камзол и брюки и ложись на ту кровать!
- Но мои светлые волосы!
- Одень шляпу!
Когда вошел король, он заметил всего лишь двух дворян, лежавших на кроватях. Один - раздетый, лежал на одеяле, второй одетый - под одеялом.
- Они что, помирились?- спросил король. Не успел стражник ответить, как Парис выскочил из кровати и крикнул на весь дворец:
- Как вы смеете арестовывать посла Франции! Вы ответите за это!
- Дорогой граф,- слащаво ответил король,- Никто вас не арестовывал, я только задержал вас для вашей же пользы!
- Благодарю за пользу,- Парис сменил тон на более миролюбивый.- Я отдохнул, отъелся, теперь можно продолжить путь.
- Путь? Если не ошибаюсь, вы направляетесь в Московию. Зачем граф? Зачем такому образованному, такому культурному человеку как вы, граф, ехать в эту варварскую страну?!
- Меня направила в эту, как вы говорите, варварскую страну, королева Франции - ваша кузина! Так, что с вашей стороны неблагоразумно держать меня больше того времени, которое я хотел бы провести в Вене.
- И все же вам придется еще потерпеть, граф!- король вышел из комнаты, недовольный всем происходящим. Он подошел к двери другой камеры для "гостей" и решил зайти посмотреть, кто там обитает, услышав храп. Велико же было его удивление, когда в спящем король узнал маркиза де Брежи. Он быстро вышел в коридор, прошел широкими шагами к комнате Париса и, войдя, увидел, что кровать по-прежнему занята. Фердинанд подошел к кровати и рывком сорвал одеяло. Его взору предстала подушка, на которую "одели" шляпу и положили рядом камзол и штаны, небрежно застеленные одеялом.
- Что поделать, мне скучно!- ответил граф, полеживая на своей кровати.
- Верните ему де Брежи!- раздраженно изрек король. Он терпеть не мог, когда его водили за нос. Впрочем, никто, кроме Париса и не осмеливался этого делать.

13 Побег.

В комнате без окон, освещаемой парой канделябров ночь наступает сразу после упадка сил. Парис некоторое время не спал, обдумывая план действий, но ужин и то, что за ним последовало, отняло у него немало сил. Граф задремал. Его переводчик тоже не прочь был отдать честь сну, как вдруг до их слуха донеслось чирканье металлического предмета о другой металлический предмет. Парис прислушался - кто-то медленно и осторожно поворачивал в замке ключ. Граф вскочил с кровати, задул свечи на ближнем к двери канделябре и осторожно подошел к двери. Еще один щелчок, и дверь начала медленно отворяться. В проеме показалась голова в шлеме. У графа мелькнула мысль, что король Австрии подослал к нему убийцу. Парис схватил вошедшего за открытое от кирасы место левой рукой, втащил в комнату и уже занес правый кулак, как вдруг вошедшая испустила короткий крик, похожий на писк.
- О, боже, Маргарет!- воскликнул граф.- Что-то случилось? Почему ты в панцире?
- Случилось, случилось,- прошептала женщина.- Фердинанд наконец-то уехал из этого замка в другой. Лучшей минуты для побега возможно не будет.
- Маргарет, ты святая! Ты спасаешь мне жизнь, но жизнь без тебя...
- Я с тобой, милый!
Брежи, слышавший весь диалог, чтобы не расхохотаться и не испортить все дело, поспешил засунуть себе в рот край подушки.
Парис, словно от радости, подхватил женщину за бедра, поднял над собой и закружил.
- Сейчас не время, любимый! Я принесла доспехи. Вам нужно переодеться, и тогда мы сможем свободно выйти отсюда. Во дворе стоит ваша карета и свежие лошади.
- Маргарет!- Парис счел благоразумным наградить спасительницу поцелуем.
- Идем, мой любимый Парис! Вот доспехи.
Французы немедля переоделись в доспехи австрийских стражников, они даже забрало опустили, чтобы их не узнали. Граф ощутил себя настоящим рыцарем без страха, но не без упрека. Они прошли по коридору; Маргарет, шедшая первой, назвала пароль, и вскоре все трое оказались во дворе. Де Брежи хотел сбросить ненавистные ему тяжеленные железяки, но, боясь быть обнаруженным, взгромоздился в карету при полной амуниции. Парис сам сел на козлы, перед тем поцеловав еще раз, для убедительности, леди Маргарет. Карета мягко тронулась и беспрепятственно покинула дворец. Перед последними воротами Парис крикнул стражникам на чистейшем швейцарском.
- Открить форота, пестельники! Лети Маркарет етет к король!
Ошеломленные привратники поспешили открыть ворота, а когда опомнились, спрашивать пароль было поздно. Предвидя погоню, Парис погнал карету не на восток, куда ему следовало ехать, и не на запад, как думал Фердинанд, впоследствии узнавший о побеге и пособничестве Леди Маргарет, а на север, в разоренную Саксонию. Граф гнал карету всю ночь, а наутро компания беглецов остановилась в приграничной деревеньке. Гостиницы в ней не было, но был постоялый двор, где можно было приобрести лошадей.
Троица беглецов села за стол в небольшом помещении в постоялом дворе и попросили поесть.
Когда же настало время платить, Парис обнаружил, что деньги, выигранные у королевы Анны и ее свояченицы герцогини Орлеанской, остались во дворце кузена Анны Австрийской. Один только луидор завалялся в кармане штанов графа де Валье, которого с лихвой хватило расплатиться за завтрак.
- Что будем делать дальше, граф?- спросил де Брежи, поглядывая то на Париса, то на его пассию.
- Заберем свежих лошадей и пересечем границу,- хладнокровно ответил Парис.
- Бесплатно?- спросил маркиз.
- Почему же бесплатно?! Король Австрии обчистил меня, я заберу его лошадей. Пусть хозяин этой так сказать гостиницы пожалуется королю.
- Идея хорошая,- промолвила Маргарет,- но дело в том, что я заметила здесь только две свежие лошади.
- А нам только две и надо,- бесцеремонно ответил маркиз.
- Де Брежи, соблаговолите распорядиться на счет лошадей, а я пока объяснюсь с Маргарет,- неловко изрек Парис, полуобо-рачиваясь к женщине.
- Что все это значит?- насторожилась беглянка.
- Это значит, Маргарет, что я женат.
Женщина побледнела, как смерть, казалось, жизнь ее покинула.
- Я использовал тебя, чтобы сбежать, прости, если можешь,- произнес Парис виновато. Он, в самом деле чувствовал раскаяние.
Первым действием Маргарет, после того, как она пришла в себя, было закатить графу де Валье пощечину. Что она и сделала. Парис не рассердился и не обиделся. Он принял это как расплату за подлость.
- И кто же она?- раздраженно спросила женщина.
- Та, с которой я был четырнадцать лет разлучен.
- Негодяй! Если ты еще раз будешь проезжать по Австрии, то лучше не попадайся мне на глаза!
Парис протянул навстречу руку, но Маргарет отскочила назад. Тогда граф нагнулся вперед и поймал ее за руку. Резкое движение на себя, легкий пируэт и... И Маргарет оказалась лежавшей на коленях графа.
- Маргарет, я до сих пор врал тебе, но сейчас я скажу правду. Я расстаюсь с тобой с большим трудом. И если бы не жена, я бы не бросил тебя, не смотря на то, что ты содержанка Фердинанда. Ты прекрасна, Маргарет.
Прощальный поцелуй был сладок и продолжителен. Маргарет поняла, что влюблена в графа и не может сердиться на него из-за обмана.
- Лошади готовы!- заявил подошедший маркиз. Увидев этакую картину, он присвистнул.
- Прощай, красивейшая из женщин,- произнес граф. Он позволил женщине подняться и встал сам, надевая перчатки с крагами. Они с маркизом подошли к двум оседланным лошадям и вскочили в седла.
- А как же плата?- поинтересовался конюх.
- Фердинанд заплатит!- резко ответил Парис, поворачивая коня к дороге.
- Вор! Вор!- закричали слуги хозяина заведения.
- Вы совершенно правы, друзья - Фердинанд - вор! До встречи! А впрочем, идите к черту!
Французы полным аллюром подскакали к пограничному шлагбауму и перемахнули его, приведя австрияков в недоумение и восхищение.
Через час скачки посол Франции и его переводчик остановились у какой-то деревушки, где в недалеком прошлом произошло сражение австрияков и шведов. В том сражении выиграли шведы, разбив самого Валленштейна, но в том же сражении погиб король Швеции Густав-Адольф — душа шведской армии. Гнилью уже не пахло; вороны и сороки успели навести тут порядок. Парис решил приодеться. Он нашел в куче разного оружия и доспехов хороший шведский шлем с прикрепленным к макушке длинным шлейфом из конского волоса, и кое-какие латы, прикрывающие плечи и грудь. Там же он выбрал крепкую шпагу, видимо специально для боя, а не для дуэлей. Она оказалась ему впору.
- А вы, сударь, не хотите принарядиться?- спросил он маркиза.
- Нет, мне и так хорошо!
- Ну тогда, маркиз, вы будете выглядеть как Санче-Панце при Дон-Кихоте. И лошадь ваша под стать Росинанту!
- Все лучше, чем таскать эти кастрюли!
- Как вам будет угодно, маркиз. А теперь садитесь на вашу гнедую и поскачем. Чем быстрее мы оставим у себя за спиной нищую Саксонию, тем больше шансов не умереть с голоду.
И французы пришпорили коней. На протяжении двухчасовой скачки им не попалось ни одного населенного пункта, который бы не был разорен войной. В одной деревеньке, куда наши путешественники прибыли к вечеру, оказалось целой, хоть и худой корова одинокой крестьянки с двумя малолетними детьми. Де Брежи, мучимый голодом предложил графу зарезать корову и устроить себе и хозяйке настоящее пиршество. Последняя же,  узнав о намере-ниях "гостей", упала ниц на пол и взмолилась пощадить ее кормилицу.
- Но мы хотим есть!- настаивал де Брежи.
- Я дам вам молока!
Вскоре и в самом деле на столе оказалось молоко, но удой был таким мизерным, что, глядя на детей хозяйки дома, Парис не стал его пить и не дал де Брежи.
- Милейший маркиз!- проговорил Парис, не позволив переводчику и губы омочить в молоке,- Я где-то слышал, что сон это - еда. Пойдемте, наедимся!
Маркизу пришлось повиноваться. С душераздирающим вздохом он взгромоздился на сеновал. Сейчас он готов был попробовать на вкус жмых и отруби.
Утром им все-таки перепало молока, так как бороться с голодом становилось все труднее.
- Далеко ли граница с Речью Посполитой?- спросил Парис хозяйку
- Да. Миль двадцать еще,- ответила хозяйка, отрезая гостям ломоть ржаного хлеба с отрубями.
- Вечером закатим пир!- обрадовался Брежи. Он и не посмотрел на хлеб, только выпил молоко и одел шляпу.
Парис откусил хлеба, слегка поморщился, явно сдерживая себя от гримасы, протолкнул все это с молоком в глотку и тоже пошел к выходу.
Лошади, нагулявшиеся ночью по лугу возле дома, были способны продолжать скачку. В два часа дня Парис вынужден был остановиться и дать лошадям отдохнуть. Он выбрал место у ручья, напился воды и позволил лошадям тоже немного попить. День выдался жаркий, Парис снял с себя латы, забросил их в тень и бухнулся в ручей во всей одежде. Де Брежи не последовал примеру своего начальника и только умылся холодной водой.
В четыре часа, когда зной еще не потерял своей силы, французы продолжили путешествие. Парис опять одел доспехи, и так понравившийся ему шлем, но металлическая одежда так нагрелась под солнцем, что влага, сохранявшаяся на белье начала испаряться.
- Ну,- говорил Брежи, понукая лошадь поводом,- я же говорил, что это просто кастрюли!
- Кастрюли, да. Но ты заметил, что мы едем уже второй день, а на нас ни одна шайка бандитов не напала, хотя их тут великое множество?!
- Ну да, кому же охота связываться с Дон-Кихотом?!

14 Речь Посполитая

В восемь вечера наши путешественники предъявили свои документы на границе с Речью Посполитой. Их пропустили и дали сопровождающего до королевской резиденции короля Владислава. Поздно ночью они прибыли в Варшаву. Как посла и его переводчика, де Валье и де Брежи поместили в комнаты для гостей, но поскольку было уже давно за полночь, есть им не принесли и просили подождать до утра. Дворяне провели еще одну голодную, хоть и короткую ночь. Наутро к ним пришел какой-то шляхтич и пригласил в зал для заседаний. Мы не будем описывать зал в королевском дворце в Варшаве, мы там никогда не были, но, как можно догадаться, зал отвечал всем требованиям королевской конъюнктуры, там были: большие окна, забранные искусно выкованными решетками, картины королевской семьи и, конечно же там было большое, высокое кресло, в старину называвшееся троном.
Подходя к залу, Парис шепнул маркизу:
- Держитесь, маркиз, и не дай вам бог наброситься на кушанья как свинья!
- Как вы можете говорить о свиньях, граф! Я бы сейчас съел целого быка!
Французы подошли к королю Владиславу и отвесили глубокие поклоны. Парис, естественно, был без брони, но его промокшее платье имело жалкий вид.
- Добрый день,- меланхолично поздоровался король,- но почему в таком виде?
- Ваше величество,- произнес Парис. Его переводил все тот же де Брежи,- по дороге в Варшаву с нами случилось несчастье. Карета перевернулась и упала с моста. Моему переводчику повезло, он упал на берег, но больно ударился и теперь с трудом стоит на ногах. Я же вымок до нитки.
- Хорошо, господа французы,- благосклонно изрек Владислав. Он был среднего или даже ниже среднего роста, брюнет, вялый, меланхоличный и редко когда поддавался гневу. Однако, рассудительный и властолюбивый. Об этом можно было судить по его притязаниям на Украину.
- Вас послал Мазарини или королева Анна?- спросил он.
- Королева Анна,- ответил Парис.
- Я слышал, во Франции идет война между двором и оппозицией.
- Она уже закончилась, ручаюсь вам. По крайней мере перед отъездом все было тихо.
- И с какой миссией вас послала королева? У вас нет письма от нее?
- Письмо было, но эта злосчастная река! Чернила расплылись, и мне пришлось уничтожить письмо.
- Почему же тогда уцелела грамота?- король Владислав встал с кресла и подошел к окну.
- Дело в том, что грамоту как раз вез де Брежи, и в этом плане нам повезло.
- Так с какой миссией вас послала королева?
- С миссией миротворца, ваше величество. Королева Анна Австрийская, не без совета Мазарини просит вас о перемирии.
- Перемирии? Но мы не воюем с Францией!- Владислав первый раз повысил голос.
- О перемирии с Московией. Королева Анна настаивает на вашем перемирии с Московией.
- Интересно, интересно. Какие интересы преследует Франция, вынуждая нас идти на перемирие с Московитами?
- Баланс сил в Европе. Эта война Речи Посполитой с Московией на руку только Швеции, которая с некоторых пор стала очень сильной.
- Да, она стала сильной. Но ведь и мы, заключив союз с сильной державой, будем сильнее.
- Это так, ваше величество, но этот союз продлится не долго. Добившись своего могущества, Швеция захочет распространить его на Речь Посполитую, а Франция вам в этом помочь не сможет. Все еще идет война с Испанией. Король Испании Филипп 4 никак не примирится со своей сестрой Анной Австрийской.
- Так-так,- пробормотал Владислав, снова садясь на трон.- Значит, примириться с Московией.
- Да, ваше величество. Так будет лучше и для Речи и для Франции...
- И для Московии,- подчеркнул польский король.
- Московия — слабое государство, разоренное монголо-татарами, терзаемое ими. Оно не скоро поднимется на ноги.
- Да, если бы не этот князь Пожарский и купец Минин, она все еще была бы волостью Речи Посполитой!
- Куда, граф, вам надлежит ехать дальше?- спросил король.
- В Московию, ваше величество!
- Через Украину?
- Вероятно, да.
- Будете в гостях у гетмана Хмельницкого, передайте ему, что я раздавлю его холопов!
- Как вам будет угодно, сир.
- Да, кстати, король Австрии Габсбург, зная, что вы поедете через Речь Посполитую, послал вам подарочек. Карету, полную вина и кошель золота.
- Это очень любезно с его стороны, право, не знаю, чем я заслужил эту доброту.
- Он еще просил передать, чтобы вы не беспокоились о судьбе Маргарет.
- Король Австрии очень изобретателен. Он использовал все средства, чтобы заполучить меня на службу к нему, но француз служит только Франции и никому больше.
Де Брежи, силясь перевести все это, рухнул на пол.
- Что с ним?- обеспокоился король.
- Обморок, ваше величество. Он очень голоден.
Король Владислав отдал распоряжения, французских дворян унесли и увели в их комнаты и подали завтрак. Де Брежи кое-как пришел в себя и, увидев богатый стол, пробормотал:
-  Я в раю, слава богу!
- Спуститесь на благословенную землю, маркиз! В раю нет такой пищи, клянусь честью!
Парис попробовал кисленького польского вина и попросил часового принести из их кареты пару бутылок бургундского. Часовой отдал распоряжение лакею, и вскоре пир начался.

15 Богдан Хмельницкий

Через пару дней путешествия, французы вторглись в стан восставших украинских казаков, предводительствуемых гетманом Богданом Хмельницким. Французов встретили, как полагается в дружественной стране, проводили в хату гетмана и усадили за стол.
-  Доброго здоровия, други!- поздоровался Хмельницкий.- Куды стопы настропалили? Али к Москалям подались? Бисовы кумы!
- Не сердись, батько!- сказал тогда де Брежи на ломаном украинском. Парис только ушами хлопал, да глаза открыл, как говорится, настежь. Он и думать не мог, что есть такой собачий язык, на котором культурные люди могут общаться.
- Седайте, хлопцы, трошки гуторить будем,- предложил Хмельницкий маркизу, поднявшемуся в почтении.- Тильки правду гуторь!
- Нехай и погуторим, батько!
- А этот кто?- Богдан покосился на графа де Валье, как на посторонний предмет.
- Так он и есть посол нынешний в Московию.
- А, бисов кум! Ладно, нехай он побачит! Гуторь!
- Королева Анна... Ну, Анна панове... послала его в Московию с миссией, но поскольку он не знает языка...
- Гарный франкский лях?
- Да не, батько, он четыре языка знает, а вот ваш да Москалей не знает.
- Ну, дальше гуторь.
- Так не знаю, батько, он мне ничего не говорит на счет миссии.
- А мы зараз его допытаем!
Де Брежи спросил Париса о его миссии в Москву, на что тот ответил:
- О своей миссии посол Франции обязан докладывать только тому, к кому он направляется, то есть царю Алексею Михайловичу. И поскольку гетман Хмельницкий таковым не является, то я не вижу никакой причины говорить ему о той цели, какую преследует корона Франции.
Де Брежи выпучил от страха глаза и попытался все это перевести Хмельницкому. Предводитель казаков встал во весь рост и с гневом посмотрел на графа де Валье. Тот и мускулом не пошевелил, сохраняя гордую осанку и достойный вид.
- Жалую тебе, панове, свою шубу!- сказал Богдан, подумав.- Небось, не знаешь, какие в Московии зимы лютые. Садись, угощайся салом, налейте ему горилки!
Де Брежи дрожа, перевел слова Хмельницкого Парису, ожидая, что же сейчас будет?!
Граф решил, что отказываться от угощения нельзя и решил принести себя и свое здоровье в жертву дипломатических отношений. Он взял глиняный стакан, называемый чаркой и постарался побыстрее протолкнуть жидкость в глотку. Горилка встала как кость в горле, но все же утекла в желудок, принявшего ее. Понимая, что свою слабость показывать нельзя, граф как мог, терпел горечь. Он попробовал сало и сделал вид, что ему понравилось. Хмельницкий в восхищении смотрел на посла Франции. Ну конечно! Выпить двести грамм "яду гремучей змеи" и не свалиться через минуту! Парис зашатался через пять минут, а через десять посла Франции в Московию уложили спать.
Прощаясь с ним утром, Богдан Хмельниц-кий передал с графом челобитную Алексею Михайловичу, в которой просил царя о присоединении Украины к Руси.

16 Московия, как она есть.

Используя многоопытного де Брежи, как гида, Парис без труда добрался до пределов старинных городов Руси, такого, как Брянск.
- Кажется, мы объехали уже вокруг света!- Досадно заметил граф.- Какие обширные земли! Какие богатые леса, бескрайние поля! Но они заброшены! Почти все!
- Увы, граф. Печенеги, половцы, хазары, а потом еще и татары выжгли эти поля и леса, перебили массу народу. Город, который мы только что покинули, Козельск, месяц отражал натиск ордынцев, пока не кончилось чем отбиваться. Татары всех уничтожили, а сам город сожгли дотла. Много Русь пережила. Частые поветрия уничтожали население. Кому в полях работать? А когда-то здесь колосилась рожь и цвели плодовые деревья.
- И за что им это?- с жалостью произнес де Валье.
- Вы считаете, граф, что Русь Бог наказал?
- Она точно наказана, но Бог здесь ни при чем.
- Как это?- удивился де Брежи.- а кто же ее наказал?
- Богу нет надобности вмешиваться во все дела и во все тяжбы. Он создал мир и инструмент управления, создал законы жизни. И если кто-то нарушает эти законы, то сам и приводит в действие инструмент управления. В этом случае - наказание.
- Может быть, может быть,- пробормотал маркиз.
- Скоро ли мы приедем в Москву?
- Может и нескоро, а может быть, и вовсе не приедем.
- Как так?
- Москва горела уже пять раз дотла. Мы приедем, а она в шестой! Глупые москали! Сгорел город, плюньте на него, постройте другой, с другим названием, так нет! Ясно же - не судьба быть Москве!
- Судьба, дорогой маркиз, сильна, но не всесильна. Иной раз ее можно сломать и быть хозяином судьбы.
- Как хорошо, что мы далеко от святой инквизиции, а то бы за такие речи и меня заодно на костер!
- Вас никогда не посещала мысль, что вещь, которую хотят сделать непогрешимой и неподступной для сомнений, называют святой? Священная Лига Гиза, святая инквизиция, тысячами уничтожающая невинных людей...
- Берегитесь, сейчас вы до библии доберетесь!- всполошился де Брежи.
- Я бы хотел добраться до Москвы!

Через два дня карета с французским послом миновала Калугу и находилась в двух днях езды от Москвы.
Проезжая мимо окрестной деревеньки, Парис заметил справа от дороги нечто такое, что его взволновало. Это еще легко сказано. Парис впился взглядом в окно кареты. Брежи проследил за его взглядом и увидел настоящую экзекуцию: пятерых крестьян били батогами в кровь.
Уловив желание Париса, маркиз сказал:
- Не вмешивайтесь - это их дело.
Но разве можно удержать ветер? Де Валье на ходу выскочил из кареты и уже тогда приказал кучеру остановить карету.
- Маркиз, мне нужен переводчик!- крикнул граф, как буря, приближаясь к приказчикам с плетьми. Он не стал дожидаться выяснения причин, Парис считал их несуществующими для подобной жестокости. Лежавшие на деревянных прокрустовых ложах крестьяне выли от боли, спины их красные от крови, покрывались рубцами.
Появившись неожиданно, Парис вырвал плеть из рук одного из приказчиков правой рукой, левой угостив его хорошенько, и изрядно прошелся по спинам всех приказчиков. Те ошеломленные видом и костюмом иностранца, встали в ряд в полном смущении и нерешительности. Подошел де Брежи.
- Переводи! - Приказал Парис, подбоченившись,- Что, больно? Вижу, что больно! А этот мужик ведь тоже из этой же плоти создан, ему тоже больно! Так неужели вы такие пустоголовые, что не понимаете этого?
Приказчики недоуменно смотрели на графа, несмотря на то, что де Брежи дословно перевел его речь.
- За что вы убиваете этих несчастных?- спросил Парис, нервно подкручивая усы.
- Эти свиньи не платят оброк, не отрабатывают на барщине, не платят во время налоги!
- Что за чертовщина?!
Брежи объяснил Парису, что такое барщина и оброк, а также отношение дохода крестьянина к взиманию податей и налогов.
- Сколько это процентов?
- Девяносто.
- Тысяча чертей!- вознегодовал Парис. Он заходил как заполошный, разбрасывая на приказчиков свирепые взгляды и ища причину, за которую их можно было оставить в живых.
- В древнем Риме, воскликнул он,- рабы имели свою землю и с них брали только десять процентов их труда, рабского труда! А ваши крестьяне проклятые! Они хуже рабов!
- Но это государев закон!- оправдывались приказчики.
- Дурьей башки закон!
Де Брежи счел благоразумным не переводить сказанное в точности. Парис по лицам приказчиков понял, что его переводчик врет и правильно делает. Горячность не красит дипломата, она его враг.
- Чьи это земли?
- Боярина Плещеева!
- Ваш боярин - набитый дурак и варвар!
На этот раз маркиз перевел все в точности. Один из приказчиков дернулся вперед, занося руку с плетью. Парис сам подскочил вперед, перехватил правую руку мужика своей левой рукой и правой нанес прямой и резкий удар в челюсть. Приказчик сделался ватным и осел. Другой приказчик, стоявший справа, незаметно подкрался и ударил графа по щеке. Парис встрепенулся, как бойцовый петух, выплюнул краску, повернулся к приказчику фронтально и нанес удар в челюсть с добавлением локтя. У мужика вылетел ряд зубов. Сам он от такого удара рухнул навзничь. Остальные трое не посмели напасть, видя, какие последствия их ожидают. Тут набежали другие крестьяне и окружили графа.
- Ну, граф, выпутывайтесь сами,- процедил де Брежи, пытаясь просочиться из окружения задом-наперед.
- Не пытайтесь ускользнуть, маркиз, мне нужен переводчик!- сказал граф, дирижируя древком плети.- Давайте переводите!  Народ Московии! Ваши бояре издевательски облагают вас налогами, а за то, что вы не в силах им отдать то, что вам принадлежит по праву высшей справедливости, они забивают вас до смерти. Посмотрите на этих несчастных!
Крестьяне видели располосованные спины своих собратьев.
- У нас во...- Парис чуть не назвал свою страну, что обещало ему большие неприят-ности.- У нас в стране, где я живу, крестьяне свободны, у нас нет барщины и нет крепостного права. Никто не имеет права бить крестьянина за то, чего у него нет - денег и хлеба! И дабы справедливость восторжествовала, я предлагаю сделать следующее...
Идея явно понравилась мужикам, и они с удовольствием ее осуществили. Парис же с маркизом де Брежи преспокойно отправились в Москву.

17 Посол в Московии

В саму Москву посол Франции въехал 12 июня 1648 года. Столица русичей поразила графа де Валье, словно муравейник, в который он угодил. У Москвы-реки происходило нечто невообразимое. Купцы торговали товарами, бояре, в окружении свиты бродили по так называемому базару, во что собственно и превратилась Москва, не считая Китай-города, построенного при Иване Грозном, сожженном Мурза—Гиреем и заново отстроенном в царствование Михаила Федоровича Романова.
Тут же шла расправа над должниками - пороли батогами сразу десятка три голодранцев.
Парису было больно смотреть на все это варварство, на это убожество. Он обратил взор через реку на Китай-город. Островерхие купола церквей высились повсеместно, уступив место только царскому терему.
- Мда,- пробормотал Парис,- церквей хоть пруд пруди, а Бога здесь нет! Если когда-нибудь Русь достигнет своего расцвета, то виной этому будет пренебрежение к православию или полное его отсутствие.
Карета с послом Франции переехала реку по мосту и вторглась в Китай-город.

- Посол Франции граф де Валье Парис, маркиз де Лоренс, барон де Менвиль с переводчиком маркизом де Брежи!- объявил дьяк Назарий Чистый, служивший в посольском приказе и титуловавшийся "гостем".
В большой зал, обставленный по периметру скамьями, на которых расселась боярская дума, вошло двое.
- А где же остальные?- спросил боярин Морозов, имевший родственные связи с царем.
- Все тут,- ответил Назарий Чистый.
Из глубины зала, с трона, послышался голос "Тишайшего":
- Милостиво просим вас, баре, приспешествовать к столу нашему!
Парис взглянул на переводчика, не понимая речи московитов.
- Подойти нужно, отдать поклон,- шепнул де Брежи и громче добавил:- Посол Франции челом бьет!
Парис, начавший понимать кое-какие слова, буркнул маркизу:
- Ты че несешь? Я кулаком бью, но не царей же!
- Так говорят здесь, когда обращаются к русскому царю. Подойди до первой ступени и отвесь поклон.
Парис кивнул, чинно прошествовал до первой ступени и отвесил царю Алексею Михайловичу один из тех плие, от которых короли Франции были в восторге. Против ожидания, Алексей Михайлович не выразил восхищения или не подал виду. Среди боярских рядов раздался гул одобрения, мол, дескать, вот как заморские бояре кланяются, а мы-то...!
- Королеве Франции Анне угодно было передать вашему царскому величеству грамоту, которую я имею честь передать вам.
Царь принял от графа свиток — верительную грамоту, и, не читая, он не знал французского, положил ее на кресло позади.
- Что еще велела мне передать ее королевское величество Анна Австрийская?- Молодой царь явственно намекал на подарки, пощелкивая пальцами. Парис же был в роли посла впервые, и мог не знать, что царям и королям положено подносить подарки. Маркиз де Брежи не предупредил его, надеясь этим доказать несостоятельность графа де Валье, как посла Франции. Но граф вспомнил о тяжелом кошельке с золотом, отягчавшем его карман. Парис всунул руку в карман брюк, четверо стрельцов с трубообразными шапками и бердышами на плечах, тут же насупились, но граф хладнокровно извлек большой кошель и встряхнул его. Звук золота усыпил бдительность стражи, как Медея — дракона.
Алексей Михайлович взял кошель, развязал и высыпал на ладонь несколько пистолей. Рассматривая чеканку, он иронично заметил:
- А меня уверяли, что во Франции чеканят деньги с изображением кардинала Мазарини. Королева Анна желает выразить свою волю?
Парис интуитивно понимал, что хочет от него царь, не очень доверяя переводам де Брежи.
- Королева Анна хочет мира в Европе. Она обеспокоена усилением мощи Швеции и Речи Посполитой.
- Нашими врагами,- заключил молодой царь, державший скипетр только во время приемов послов. В остальное время он был в руках его "дядьки" и свояка Б. И. Морозова, который в сущности и управлял государством.
- Вот именно. Поэтому, выражая пожелание королевы Франции, я прошу вас не начинать военных действий против Швеции, которая, безусловно, сильней России, и не принимать Украину в состав России пока в этом не будет необходимости.
- Как так, граф?- выразил недоумение Алексей Михайлович.- Украина - братское государство!
- У Богдана Хмельницкого достаточно сил, чтобы противостоять Речи Посполитой, не навлекая на вас гнев поляков союзом с этим самым Хмельницким. Мне кажется, Московии сейчас как никогда нужно перемирие, чтобы окрепнуть и собрать хорошую армию.
- Чтобы собрать армию, нужны большие деньги, а у меня их нет,- с этими словами царь отдал кошель графа боярину Морозову.- Мне даже нечем платить стрельцам.
- А вы возьмите деньги у ваших бояр,- хладнокровно произнес Парис, силой взял у боярина кошель и вернул государю. Брежи постарался перевести как можно тише, но среди бояр поднялся ропот негодования.
- Ваше царское величество, я считаю полезным и справедливым облагание бояр десятой частью налога. Это наполнит царскую казну и позволит укрепить царскую власть и избавит бояр от необходимости покупать большие сундуки.
Алексей Михайлович какое-то время размышлял. По натуре своей он был нерешителен.
- Но это увеличит налог с крестьян!
- У крестьянина только одна шкура, и ее уже содрали.
Бояре загудели все более негодующе.
Царь пугался гнева бояр и искал предлог прекратить прием посла.
- Милости просим посла Франции отобедать!- воскликнул он, посмотрев за окно и поняв, что уже полдень.

18 Праздник в грановитой палате

Бояре с ворчанием поперлись в двери. Компания прошла в другой зал Кремля, где уже был накрыт стол. Этот стол изумлял всех послов изо всех стран мира. Богатство и многообразие блюд изумляли воображение! Мед, сало, мясные блюда, супы, рыба, икра  черная и красная, дичь, жареные поросята, яйца кур, гусей и птиц, сыры, творог, сметана... напитки, квас, морсы!
Такое изобилие могло свести с ума любого посла за исключением графа де Валье, зрившего в корень. Он понимал, что все это - кровь и пот крестьян.
Послов по обыкновению садили по другой конец длиннющего стола, но графа де Валье с его бесценным переводчиком, Алексей Михайлович усадил подле себя справа. Слева сидела его жена Мария с девичьей фамилией Милославская. Своего родственника Моро-зова царь усадил дальше Марии и ее сестры Анны Милославской. Таким образом царь получил возможность шушукаться с послом, не вызывая негодования бояр. Посла угощали по всем правилам гостеприимства.
- Любезный посол, отведайте борщ!- предложил царь, проявлявший симпатию к несравненному французу.
- Он красный, я боюсь,- ответил Парис, морщась,- Там кровь.
- Ну что вы, это свекла!- пояснила царица.
Парис без эмоций поел борща.
- Граф, разрешите угостить вас осетриной,- милостиво предложил царь, которому новый посол Франции нравился все больше.
- Если вы позволите поцеловать руку вашей августейшей супруге, я съем все, чего бы вы от щедрот ваших мне не предложили.
- Осетра послу Франции!- произнес Алексей Михайлович, встав. Все встали вслед за ним. Парис тоже.- Я хочу, чтобы царица всея Руси Мария удостоила посла честью поцеловать ее руку!
Царица Мария подала послу руку, но совсем не так изящно, как это делают дамы во Франции. Парис нежно взял ее за пальчики так, что запястье монаршей жены все-таки выгнулось в изящную фигуру.
Он слегка коснулся бледно-розовой ручки царицы губами в том месте, где пальчики заканчивались обворожительными ямочками. Перед этим он улыбнулся царице, послав ей огненный взгляд. Мария Милославская густо покраснела и тихонько отняла свою ручку у посла.
Вслед за этим все дамы Московии выстроились в очередь и просили посла удостоить их честью поцеловать их руку!
Парис посмотрел на царя - тот кивнул в знак согласия. Граф подкрутил усы, облизнулся как кот и произнес самое, что ни есть русское слово, которое он успел запомнить: - Гулять так, гулять!
И поцеловал боярыню, во что ни на есть, сахарные уста!
Женщина сначала побелела, потом покраснела, а потом упала на руки, поддержавших ее подруг. Бояре, чьи жены помешались на неотразимом французе, подняли ропот, начали потрясать в воздухе палками - дальними родственниками трости, но царь, любивший чудачества и праздники в такой манере, приказал не запрещать желание женской половины своего двора.
За несколько минут... Впрочем, выскажемся словами господина де Брежи, думавшего по этому поводу: "Ну, осчастливил всех женщин на свете!"

19 Советник Алексея Михайловича

Царский пир продолжался. Парис, в конце концов перестал ерничать и так набузгался русской пищи, что настроение его поднялось выше, чем это позволял этикет по отношению к трубообразным шапкам бояр.
- Мне нравятся ваши женщины, ваше царское величество!- воскликнул посол Франции,- Я уже жалею, что родился не в России!
- Вы можете перейти на службу Московскому самодержцу,- не шутя, предложил царь, увидев в после Франции незаурядный ум и потрясающую личность.
- Пожалуй, я соглашусь, на время моего пребывания в Московии.
- И какую же должность вы, граф, хотели бы занимать при моем дворе?
- Вашего советника,- не задумываясь, ответил Парис, поднося кубок с медовухой ко рту.
- Это будет зависеть от того, понравится ли мне ваш первый совет.
- Тогда я буду иметь честь предложить вам следующее: нужно расплодить дворян.
- Что сделать?- недоуменно спросил царь, потчуясь жареным цыпленком.
- При дворе Франции дворяне, как класс, представляют огромную силу, которая поддерживает трон королей. Дворяне это армия, дворяне это опора трона, наконец — цвет Франции! Скажите, пожалуйста, ваше царское величество, сколькими дворянами вы располагаете?
- Сотни две наберется.
- На всю Россию? Бог ты мой, царь Алексей Михайлович! Нужно срочно возводить в дворян самых умных и самых красивых людей! В одной Москве их должно быть не меньше тысячи!
- Мне понравился ваш совет. Вы приняты на службу царя всея Руси!
- Но только до тех пор, пока я не понадоблюсь моей королеве,- подчеркнул Парис, наливая царю бургундское, которое по его приказу только что принесли из кареты.
- Отведайте вина с французских виноградников!- с радостью предложил граф, самолично обслуживая государя России.- Поскольку, хоть ваша медовуха и вкусна, но с вином с Бургундской долины сравниться не может.
Царь выпил бургундского и в полном восхищении утер рукавом усы.
- Что и говорить — Европа! Мне даже неловко перед вами, граф!
- Отчего же?
- Я не смог вас ничем удивить! Ни икра, ни стерлядь, ни борщ не вызвали у вас восхищения!
- Вы удивили меня вашими женщинами, государь! Таких пышек я не встречал во всей Франции от Прованса до Пикардии и от Гаскони до Лотаррингии!
Де Брежи несколько иначе перевел слово "пышки" и был прав, ведь речь шла о женах бояр. Однако он вскоре тоже окосел и перестал думать, как исправить околесицу подвыпившего посла.
- Как это у вас в песне одной... я запомнил: круглолица, светлоока, и коня из горящей избы выведет и горячего мужика на ходу оседлает!
Царь расхохотался - Брежи перевел слово в слово!
- Ваше царское величество, велите почивать идти, я больше не в состоянии есть и пить!- Попросил граф де Валье.
- Хотите в моих хоромах заночевать, или в боярских?- спросил царь.
- Вы оказываете мне великую честь, но вот мой переводчик страшно храпит во сне. Я бы не хотел, чтобы государыня Мария испытывала неудобства. Кроме того, у меня скверная привычка бродить ночью по женским спальням.
Алексей Михайлович уставился на переводчика.
- Ты как переводишь? Неужели посол Франции мог такое сказать?
Брежи выпучил оба пьяные глаза, свел их в исступлении на переносице и почти уснул.
- Царь-батюшка почивать изволит!- сказал Назарий Чистый, стукнув посохом об пол.
Толпа бояр кое-как рассосалась, исчезли и женщины, засыпавшие французского посла расспросами о парижской жизни. Парис, покачиваясь, направился к выходу. Возле "церемониймейстера" он чуть приостановился.
- Надеюсь, милейший, вы не очень сильно бьете этой штуковиной по полу? А то в случае промаха...
Де Брежи не потрудился перевести весь этот пьяный бред. Он только сказал Назарею:- Осторожней, так можно и по собственной ноге угодить!
Перед уходом, граф сказал:
- Ваше величество, вы покорили меня своим гостеприимством, а значит, покорили и Францию!
Покидая Кремль в обществе обаятельного молодого боярина Захарьева, Парис еще раз прошелся языком  по печным трубам, возвышавшимся над головами бояр.
- Они там блох, что ли выпаривают или живые ульи на головах носят?
Благо переводчик не вязал лыка, и Парис не смог никого оскорбить.


20 Русские утехи

Сев в коляску к боярину Захарьеву, Парис поехал к нему домой. Графа ожидал радушный прием в белокаменном доме боярина. Графу и его переводчику помогли выйти из коляски, помогли раздеться и провели в светлицу, где представили семье боярина — его подрастающему сыну и юной дочери. Парис заметил, что во дворе дома бегала юная девица. Он указал на нее пальцем и спросил выражением лица.
- Это крепостная. Марфутка. Дочь моего кучера. Что, понравилась? Хотите, чтобы я привел ее?
Захарьев надеялся, что посол Франции понял его, поэтому он недвусмысленно истолковал выражение лица графа, не скрывавшего любопытного взгляда.
- Пойдемте почивать, граф,- Боярин предложил гостю пройти в спальню, но Парис, наслышанный о сеновалах, решил испытать это блаженство в полной мере, и указал рукой в сени.
- О, что вы, барин, царь на кол меня посадит, если узнает, что я уложил вас на сеновале!
Парис почувствовал, что медовуха с замедленным действием оказывается коварна, и решил поскорее приземлиться. Он решительно шагнул в сени, забрался по лестнице на сеновал и утонул в мягком душистом сене. Захарьев недоуменно пожал плечами и повернулся к жене, вопрошавшей мужа: - Ну что? Что делать-то?
- А вот что. Пусть посол поспит часа четыре, а потом пришлешь ему Марфутку, очень она ему приглянулась!
Жена боярина закрыла рот рукой и разрумянилась, как утка на сковороде.
- Она же еще девка, Иван!
- Тьфу ты, баба! Это ж посол Франции! Ему подпорченный товар не суй! Франция - наш союзник, и ей нужно угодить так, угодить! В общем, за полночь приведешь Марфутку к графу. И строго накажи ей, что если она останется девкой, я с нее шкуру спущу, а ее отца так отлупцую! Свету белому не возрадуется!
- А ежли Марфутка-то залетит? Граф то этот больно уж похотлив до баб! Всех перецеловал, окромя царицы!
Боярин расхохотался.
- Вот дура баба! Марфутка залетит. Ну и что и пусть себе летает! Пришлем в Париж весточку, мол, у вас дите родилось, ещо и денег с него стребуем!  В обчим за полночь приведешь!
Парис сладко спал, ни о чем не подозревая. Во сне он почувствовал, что кто-то стаскивает с него сапоги, отцепляет перевязь и расстегивает камзол. Наконец сознание начало возвращаться к нему, и он вскочил, приготовившись защищаться. Он смутно различил перед собой силуэт девушки и схватил ее за плечи.
- Wu? La fam! Je -  sher! Diavolo! Purqa wu tush?
Если Парис очень плохо понимал русский язык, то Марфушка не понимала французский совершенно. Она заплакала, пыталась расширить разрез платья на груди, но стыд не позволял ей этого делать. Она надеялась, по крайней мере, что посол Франции сделает все сам, и ей не придется долго терпеть стыд, но граф хоть и был под хмельком, не утратил способности трезво размышлять.
- Меня послал барин!
- Wu? Mon mi? Mon sher!
- Я люблю вас! Я должна!
- Wu ze? Non! Diavolo!
- Если я не сделаю этого, меня убьют! Батогами!
- More? Fatale?  Batоgami?- Парис указал на огромную охапку сена и сказал: Somnambula! - Наконец он вспомнил русскую поговорку:- Утро вечера мудренее!
И упал опять в глубокий сон. Хорошо ему спалось на мягкой постели с ароматными травами, и даже присутствие пышногрудой девицы ему не мешало.
Утро влилось под крышу сеновала новыми запахами - свежим туманом и цветочной пыльцой, песнями птиц и солнечным лучиком, проникшим сквозь маленькую дырку в крыше. Парис открыл глаза. В метре от него спала девица. Он тронул ее за плечо. Марфутка вздрогнула и испуганно поглядела на француза. Ну, ночью она еще как-то бы смирилась, но утром при свете солнца!
- Donner!  - Сказал граф и стал спускаться с сеновала. Внизу его уже ждали с хлебом-солью.
- Markiz de Breji? - спросил граф. Захарьев велел позвать переводчика, но не сводил любопытного взгляда с девицы. Его озадачило испуганное выражение лица Марфы. Пришел де Брежи.
- Переводи этим свиньям! - в гневе сказал граф.- Какого дьявола мне, женатому мужчине, ночью подсовывают каких-то девок? Я не просил о такой чести! И впредь подобных услуг не предлагать! Эту девицу наградить! Дать ей золотой за нанесенный ей моральный ущерб!
И как ни в чем, ни бывало, отломил кусочек от каравая и макнул в соль, но положил не себе, а пораженному услышанным боярину Захарьеву в открытый рот.
Боярин опомнился не сразу. Он поманил девицу и дал ей рубль золотом. Та боязливо приняла золотой.
- Этого мало. Придется мне доплатить!- Парис обнял девицу левой рукой за спинку, правой за талию и наградил таким поцелуем, какого Марфутка не забудет всю свою жизнь.
- А теперь иди!- произнес Парис и шлепнул девку по мягкому месту. Марфутка унеслась, как снежная лавина.
- Я буду скучать по русским женщинам,- тоскливо изрек посол.
- Так может вернуть Марфутку?- осторожно спросил боярин.
Парис многозначительно посмотрел на него.
- Тогда,- побледнев под его взглядом, сказал Иван Захарьев,- я прикажу истопить баньку!
- А это что за такое?
- Увидите сами, вам понравится!
- Соблаговолить изволите!
- Что-что?
- Валяй!- Парис начинал потихоньку осваивать русский, но так неумело и не к месту вставлял словечки, что это походило на издевательства.
После того, как в парилке посла Франции очень осторожно отхлестал веником боярин Захарьев, и они оба вышли, укрытые полотенцами в предбанник, Парис спросил.
- Сегодня какое число?
- Тринадцатое!
- Я так и думал!
- Не желаете ли кваску?
- Отчего же мне не попробовать?
Парису поднесли ковшик холодного квасу. Посол Франции изобразил на лице полное блаженство.
- Не подскажите рецепт? Я буду во Франции торговать квасом!
- Вы серьезно?
- Шутка конечно!- Парис подумал, что чуть не погубил свою репутацию, но его блаженное расслабленное состояние в этот миг не располагала к осмысливанию происходящего.
- Ну, как квасок?- спросил Захарьев.
- Forvard!  - ответил граф и почему-то добавил, - Как из огня да в полымя!


21 Мятеж

В одиннадцать дня граф де Валье с переводчиком и боярином Захарьевым прибыли в Кремль в зал заседаний. По пути они замечали какое-то непривычное оживление на рынке и на Москве-реке, словно разорили улей.
- Посол Франции! - Объявил Назарий Чистый, по обыкновению ударив палкой об пол. Царь поудобней сел на трон и взял свои царские причиндалы.
- Ваше царское величество, простите мне дерзость, но сейчас настало время вам взять в руки меч!- громко сказал Парис, подходя к ступеням у трона.
- В чем дело, советник?- с неудовольствием сказал Алексей Михайлович или, как его кто-то неудачно окрестил: "Тишайший".
- Как, ваше величество, неужели ваши слуги до сих пор не сообщили вас о назреваемом бунте?
Царь вскочил с трона, придя в ярость от этих слов, которые он счел выдумкой или провокацией. Но на счастье графа де Валье доказательства явились быстро. Вбежал глашатай и, не успев отдышаться, бросил с порога:
- Царь-батюшка! Не вели казнить, вели слово молвить!
- Ну!- разрешил царь.
- В Москве бунт! Крестьяне озверели, грабят дворы боярские, жгут вотчины! В усадьбе Плещеева крестьяне запороли до смерти приказчиков!
"Вот она русская душа: гулять, так до пьяна, бить, так до смерти! Неожиданный оборот возымело дело!" - подумал граф, теребя ус.
- А стрельцы куда смотрят, смерд?- вскипел боярин Морозов.
- Стрельцы сговорились с бунтовщиками и громят усадьбы боярские!
- Святые угодники!- вскричал царь, всплеснув руками.- Что делать, господи?!
- Если вы спрашиваете Господа, то он посоветует вам Алексей Михайлович то, что вы не сможете сделать, но если вы спрашиваете своего советника!- произнес Парис, взглядом приказав маркизу переводить дословно.
- Иностранец - плохой советчик!- вступил в разговор свояк царя боярин Морозов.- Он не знает русского мужика!
- Люди везде одинаковые!- возразил Парис,- что мужики, что женщины. Одинаково страдают от непомерных налогов, как во Франции, так и в России, и бунтуют также!
Царь, вонзивший пальцы в волосы, обратился к графу с надеждой:
- Посоветуй, умный человек, что сделать нужно?
Парис отвесил государю поклон в знак благодарности оказанной ему чести.
- Сначала нужно все хорошенько узнать. Нужна информация.
Как раз вбежал другой глашатай:
- Царь-батюшка! Беда постигла боярина Плещеева! На кол посадили его посадские и крестьяне! Двор Морозова громят!
- Что-о-о? Как они посмели, холопы!- взревел Морозов и ринулся к выходу, но толпа разъяренных тяглецов втиснула его обратно в палаты.
Среди мятежников были крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы, посадские люди — все те, кто неминуемо шел к разорению и нищете при тех налогах, коими царская власть их обложила.
Царь со свитою отступил к задней стене и вынужден был сесть на свой пошатнувшийся трон. Парис, придерживая шпагу левой рукой за эфес, занял позицию справа от царя и чуть впереди. Де Брежи слева и чуть позади.
Увидев возле царя боярина Морозова, толпа ринулась к нему и подняла на руки. Жена Морозова и ее сестра царица Мария закричали в слезах, возводя руки к небу. Царь встал и посмотрел на графа.
- Что вы мне теперь посоветуете?
- Отменить самые тяжкие налоги, простить всех бунтовщиков и выдать стрельцам жалованье.
Непокорный нрав царей чуть было не взбунтовался, но граф хорошо знал эту породу и предупредил царя:
- Иначе смерть!
Де Брежи бледный, как простыня едва успевал переводить.
Увидев, как схватили Морозова, Алексей Михайлович шагнул к толпе.
- Пощадите моего дядьку! Я знаю, он доставил вам много горя, но я обещаю, я вышлю его из Москвы! Он больше не будет влиять на царские решения! Я отменю налог на соль! Я обещаю никого не преследовать! Пожалейте мою сестру!
Царь скрепя сердце смотрел на то, как с Анны Милославской - жены Морозова какой-то человек сорвал ожерелье и, бросив на пол, наступил ногой и сказал: - Это наша кровь!
- Возвращайтесь в свои дома, живите мирно, забудем об этом!
Мирная речь Тишайшего ненадолго усмирила разъяренную толпу, народ покинул Кремль, но буйствовать не перестал. Вскоре дошли вести, что Назарий Чистый принял мученическую смерть. Затем очередь дошла и до боярина Траханиотова.
- Государь, призовите стрельцов!- посоветовал граф,- заплатите им жалованье на месяц вперед и с их помощью воцарится порядок!
Вскоре по Москве разнесся слух о том, что стрельцам раздают невыплаченное жалованье. К Кремлю начал стекаться солдат. Стрельцам было выплачено жалованье, обещано прощение за преступления совершенные во время мятежа и предъявлено требование повиновения власти. Вскоре полк стрельцов был сформирован и приступил к своим обязанностям. Однако не все так гладко получилось, как того хотелось царю. В Москве опять вспыхнул пожар. То ли бояре этим пожаром надеялись отвлечь повстанцев от их дела, то ли сами повстанцы неосторожно обращались с огнем. Выгорели почти все деревянные дома, но порядок вскоре был наведен. Боярина Морозова демонстративно вывезли из столицы в некий Кириллов монастырь.
Царь медленно приходил в себя. За ним ухаживала его жена Мария.
- Мне сказали, что в восстании участвовали некоторые из дворян?
- Ваша правда, государь,- подтвердил боярин Захарьев, бывший в царских палатах и потому уцелевший.
- Что вы на это скажете, граф?- царь искоса посмотрел на посла.
- Я скажу то, что горстка бояр не может быть для царя надежной опорой, тогда как дворяне ваши - бедны и не имеют своей земли, которую бы они могли передавать по наследству. Если у них нет земли, то им нечего защищать.
- Как нечего защищать? А корона?
- Корона не дает им того, что они хотят - собственности и дохода. Все богатства сосредоточены в руках бояр.
- Вы сведете меня с ума, граф,- устало ответил Алексей Михайлович, обмахиваясь платком.
- Я всего лишь хочу спасти монархию в России,- с изящным поклоном ответил Парис.- И слава богу, что у мятежников не было главаря.
- Граф,- сказал де Брежи,- а что же вы не обнажили шпагу за монархию в России?
- Я советник царя, а не его солдат,- ответил Парис,- да и что из того, если б я покрошил здесь десятка три мятежников? Толпа снесла бы весь Кремль к чертям собачьим!


22 По дороге в Украину

Мало-помалу жизнь в столице вошла в прежнее русло, и хотя боярина Морозова уже не было при дворе Алексея Михайловича, боярское влияние на царя стало усиливаться. Советы посла Франции встали поперек горла аристократии Московии, и от него царю посоветовали избавиться. Царь, откровенно говоря, побаивался бояр и ему, волей-неволей пришлось послать графа де Валье в Украину с челобитной от Алексея Михайловича к гетману Хмельницкому. Парис отлично понял, чьих это рук дело, но он считал свое дело выполненным, а посему возможным отправиться далее в поисках приключений.
Посла Франции снабдили провиантом и приличным бочонком кваса, дали хороших лошадей и лицемерно выразили надежду на его скорое возвращение.
Парис сел на сиденье кареты, лакей захлопнул дверцу и экипаж покатил по дорогам России на юго-запад. Некоторое время они с де Брежи ехали молча.  Граф не хотел проводить время в скуке — его брала тоска по семье, и он решил развеселиться.
- Маркиз, что вам понравилось в России больше всего?
- Лучше скажите, граф, что мне не понравилось,- ответил де Брежи, трясясь в экипаже.
- Ну, дороги Московии и мне не нравятся, а вот с чем вы расстаетесь с неохотой?
- С царским столом! А вы, граф?
- С традициями. Я еще не все узнал об этой варварской, но прелестной стране. Я бы хотел побывать на свадьбе, поиграть в тамошние игры, наконец...
- Переспать с бабой!
- Черт бы вас побрал, вы правы!
- Тогда почему отказались переночевать с Марфуткой?
- Я проверял свою силу воли. Но ведь может попасться такая, от которой можно голову потерять. Вообще женщины в России не такие как в  Европе, они особенные, и, слава богу, что они не набрались всей этой европейской моды.
Парис на секунду задумался, потом сказал, прищурив правый глаз:
- Маркиз, а ведь ты плут! Ты был послом Франции в России до меня. Был?
- Был, и что с того?
- А то, что боярин Захарьев знает нрав посла Франции! Скажи честно, ты бы не отказался переночевать с Марфуткой?
- А с какой стати я должен отказываться?- хладнокровно ответил де Брежи, пожимая плечами.
- Вы женаты?
- Ну и что с того? Жена во Франции, а я в России!
- Это ваша жена, маркиз, осталась во Франции, а моя - в сердце, и одному Богу известно, как я скучаю по ней!
Парис с минуту молчал, потом спросил:
- Сколько у нас осталось вина, милейший маркиз?
- Бутылок двадцать осталось. Полсотни разбилось по дороге, полсотни выхлебали бояре.
- Да, гуси-лебеди, как в русской сказке. Летом - одеты в шубы, зимой, наверное, из дому носа не показывают. Нахлобучили купола на головы церковные. Аристократия потешная! Кстати, маркиз, остановимся в первой попавшейся деревеньке и попросим затопить баньку! Квас есть! Ты пробовал париться в баньке?
- Нет. Я пара боюсь и вообще, один церковник сказал, что блюсти чистоту тела это все равно, что чревоугодничать!
- Однако чревоугодничать никто из нас не боится, а вот выгнать из себя болезни — грех. Ей богу, какие-то умники злонамеренно морочат людям головы!
Маркиз искоса посмотрел на графа. У него мелькнула мысль сдать графа святой инквизиции, и эта мысль неотвязно преследовала де Брежи.
- Честное слово, маркиз,- продолжал восхищаться граф де Валье,- я себя чувствую, словно заново рожденным после бани! Я сам тебя отхлестаю березовым веником!
Парис вдруг улыбнулся и откинулся на спинку сиденья.
- Есть идея, маркиз!- вдохновенно воскликнул де Валье и, не дождавшись реакции на свои слова, добавил,- Доедем засветло до первой попавшейся деревни и попросимся на ночлег, на сеновал. На сеновалах обычно чердаки имеют люки, соображаете, о чем я говорю?
- Нет еще, но интрига появилась,- равнодушно ответил де Брежи.
- Дело в том, достопочтенный переводчик, что я прихватил с собой подзорную трубу. Теперь смекаете?
- Мы будем подсматривать за девками, они здесь купаются нагишом!
- Воля ваша, маркиз,- удрученно вздохнул Парис,- Если это может вам скрасить неудобства нашего положения изгнанников, то, пожалуйста. Мне же просто хочется побольше узнать о жизни москалей. Их нравы, традиции, обычаи. А вот и деревенька. Кажется, я заметил вдали за домами небольшую извилистую речку. Кучер, останови карету!
Французов радушно приняли у себя дома русские крестьяне. Посетовали только, что угостить гостей нечем - все выгребли приказчики, на что французы ответили тем, что распаковали свои кладовые и накормили хозяев. Хозяином был бородатый мужик лет пятидесяти, костистый, коренастый и приземистый, Парис сразу сделал вывод, что если мужик и не родился пахарем, то идеально для этого создан. Хозяйка - молодая лет сорока женщина в сарафане и платке, не худенькая, несмотря на недостаток в пище. Третьим членом семьи была молодая девушка с пышной грудью и не писаной красоты грациозной статью. На грудь ее свешивалась толстая коса, в волосах - гребень.
- Я потребую ее,- произнес на французском де Брежи.
- И получишь серпом под ребра,- сказал граф, улыбаясь гостям с самой милейшей улыбкой. Девица понравилась и ему, но граф был человеком высокой морали, которую он перенял вместе с любовью от Марии. Окажись он в России девятнадцатилетним, мужское население России потребовало бы от царя выселения посла Франции, а ватага ребятишек с палками и деревянными конями, потеряла бы своего отца.
- Как тебя зовут?- спросил Парис, любуясь девственницей.
- Любава,- стесненно ответила девушка и опустила ресницы.
- Любава,- мечтательно изрек граф.- Это значит любовь? А как у вас обращаются к девушке, если хотят сделать ей комплимент?
- Граф де Валье,- сказал де Брежи,- спрашивает, что у вас говорят, когда хотят понравиться девушке?
Любава смущенно улыбнулась, выглянула из-под бровей, прерывисто вздохнула полной грудью и ответила:
- У нас, когда парень хочет сделать девушку своей женой, говорят: краса ненаглядная.
- Иди спать, краса ненаглядная!- фыркнул на дочь мужик и, переводя взгляд на гостей, добавил:- юная еще совсем девка, семнадцати еще нет!
Парис вышел из блаженного состояния и спросил:
- А других детей у вас нет?
Де Брежи перевел слова графа, которые неприятно поразили крестьян. Жена пустилась в слезы, а муж тяжело вздохнул. Потом собрался с духом и ответил:
- Дети были... пятеро сыновей... но все умерли рано.
- Отчего?- спросил тронутый де Брежи.
- Отчего-отчего!- воскликнула женщина.- С голоду!
Де Брежи дословно перевел слова крестьян графу. Тот ударил кулаком по столу так, что стол дал трещину.
- Три тысячи чертей!- воскликнул он.- Да как же можно так жить! Пять сыновей умерло!
Парис хотел выругаться так, чтобы небу стало стыдно, но его прервал мужик:
- Да, умерло, и теперь  нет у меня помощника, некому лямку тянуть! Сколько я еще протяну? Пять, десять лет? Любку-то за плуг не поставишь, не потянет она.
Из серых глаз мужика скатились две скупые слезинки.
Парис был в бешенстве, до какого отчаяния надо довести народ, чтобы вот такие нахрапистые, ухватистые мужики лили слезы?!
Мужик, казалось, понял сочувствие француза.
- Кто ваш хозяин?- спросил граф.
- Назарий Чистый,- понуро ответил крестьянин.
- Ну, тогда дело можно считать улаженным. Назария  посадили на кол, так что...
- От этого никакого проку нет. Одного наказали, завтра другой на его место придет кровопийца. Извиняйте, баре, завтра на рассвете на прополку идтить надо, поздно уже. Где вам постелить?
- На сеновале!- твердо изрек де Брежи. Мужик посмотрел на графа, тот кивнул. Он уже успел запомнить слово сеновал, так ему полюбившийся.
Глава семьи провел гостей через сени и двор к сараю. Французы с удовольствием погрузились в свежескошенное сено, пахнущее летом.

23 Заступник

Рано утром графа начал осторожно толкать в бок маркиз де Брежи.
- Ну, в чем дело?- спросонок спросил Парис, переворачиваясь на другой бок.
- Да проснитесь же, граф, Любава пошла купаться!
- Отстаньте, маркиз! Я полночи не мог уснуть из-за этого несчастного мужика!
- Она прекрасна!- восторженно сказал де Брежи.
До де Валье, кажется, дошел смысл сказанного. Он перевернулся на живот, вырвал из рук переводчика подзорную трубу и воззрился через открытый люк на реку, где готовилась принять "ванну" молодая хозяюшка этого гостеприимного дома. Девица подошла к реке, сняла сарафан и, оглянувшись вокруг, боясь, что ее увидят посторонние, приготовилась снять нижнюю рубашку.
- Граф, дайте трубу мне, это же я первый ее заметил!- потребовал плут де Брежи, сгорая от нетерпения.
- Зато труба принадлежит мне, и я имею право не отдавать ее в ваши руки... но, ради справедливости я сделаю так: Я не дам ее вам, но и сам не буду подглядывать за хорошенькой девушкой.
- Вот именно, очень хорошенькой!- раздраженно заявил де Брежи.- Вы мне вонзаете кинжал, граф, в самое сердце!
- Не глупись, маркиз, ты уже взрослый человек и должен понимать, что...- говоря эти слова, Парис мельком взглянул на реку, но не увидел купальщицы. У реки лежал сарафан Любавы, а она сама бежала со всех ног к дому. За ней гнались двое молодцов. Расстояние между ними сокращалось, несмотря на то, что Любава бежала, не чуя ног.
- Черт подери!- вскипел Парис, засовывая руку в саквояж, где у него были заряженные пистолеты.- Если они окажутся в выстреле от меня, то я их прострелю насквозь! Вот вам и нравы, вот вам и обычаи! Нет, она не успеет!
С этими словами граф схватил шпагу и спрыгнул с сеновала на землю.
- Пусть меня причислят к лику святых, если я не убью кого-нибудь из этих негодяев!
В сорочке и штанах, в легких туфлях, со шпагой в руке, граф сломя голову помчался по огородам, прямиком к двоим парням, настигнувшим девушку. Они завернули ей руки и вели по тропке в хорошо знакомое им место. Любава плакала и все время старалась вырваться.
- От нас не уйдешь!- ухмыляясь, изрек один из приказчиков бывшего хозяина Назария Чистого,- Я давно тебя должен был привести к главному, да Назарий не велел - для себя приберегал красоту такую!
Парис решил узнать, куда и к кому ведут девушку парни. Он не торопясь, следовал за ними, думая в случае чего напасть немедленно. Троица вскоре привела его к топившейся баньке некоего приказчика Гурьева. Не видя подмоги, девица вскрикнула:
- Лучше убейте меня! Лучше убейте, я все равно убью себя! Я не вынесу этого!
- Вынесешь, вынесешь,- приговаривал один из выродков, подталкивая девушку к бане,- все так сначала говорят, а потом их от Гурьича не оторвать! Им понравилось и тебе понравиться!
- А как же честь моя?- в отчаянье вскричала Любава, сопротивляясь изо всех сил.
- Какая еще честь? Забудь это слово! Есть только желание господина!
Парни затолкали девицу в предбанник и закрыли дверь, встав настороже. Вдруг неожиданно возле них появился иностранец со шпагой и не менее страшными глазами. Удар эфесом между глаз надолго заставил помнить парня о своем преступлении. Второй подался вперед с ударом, но Парис нагнулся, схватил левой рукой нападавшего за штанину и перебросил через себя. Парень поднялся, но был в зоне досягаемости шпаги. Концом клинка граф нанес парню по лицу хлесткий удар. Негодяй остался на всю жизнь кривым, и ни одна девушка не захотела впоследствии стать его женой.
Расправившись с этими, граф подошел к двери. Последняя, против ожидания Любавы, открылась. Девушка бросилась опрометью к дому, но увидела своего заступника и задержалась ненадолго. Вдруг из бани вышел голый, здоровый, сытый мужик, и, не видя еще грозы, небрежно бросил:- Ну, где вы там, помощнички?!
- Donner!- Парис рукой указал девушке в сторону реки. Та вспомнила, что в спешке не надела сарафан, и умчалась, как серна.
Парис занялся голым мужиком. При виде шпаги, острие коей гуляло у его лица, все члены Гурьева опустились.
Парис кивнул в сторону деревни и ударил мужика плашмя по правому плечу. Остался рубец.
- Ты что? В своем рассудке? Ты соображаешь, что делаешь? Что б я опозорился перед всей деревней? Кто ты такой? Откуда ты взялся?
В это время граф ощутил на своей щеке каплю дождя и быстро посмотрел на небо.
- Что, в самом деле, с неба?
Тут на счастье подоспел и де Брежи.
- Слава богу, что ты пришел, я уже собирался его продырявить.
- Что он говорит?- спросил маркиза приказчик, в отсутствие господина, чинивший беспредел.
- Что собирается выпотрошить тебя и скормить собакам!
Жалобное лицо подлеца, до этого было полно самодовольства и бахвальства и еще более взбесило графа. Парис нанес мужику с десяток режущих ударов шпагой за какие-нибудь три секунды.
- Пошел вперед!
Приказчику пришлось подчиниться силе, превосходившей его.
Вскоре вся деревня собралась в круг. Бабы хохотали над Гурьевым, мужики негодующе сверкали глазами, девицы залились краской и исподтишка поглядывали на похотливого приказчика.
- Этот негодяй хотел обесчестить одну из ваших девушек!- громко перевел де Брежи.- А поскольку сегодня я судья в этой деревне, то мне бы хотелось узнать, какую кару определит население этому каналье? Думайте, бабы, думайте, мужики!
- А че тут думать-то, - вступила в разговор молодая женщина, видимо, обиженная приказчиком,- отрезать ему хозяйство и отдать собакам!
Гурьев схватился за то самое место, которое предлагала удалить женщина, и взмолился, глядя на графа умоляюще.
- Только не это! Вы же мужчина, вы знаете, какого остаться без мужского достоинства!
- Нет, тварь презренная, я никогда не терял достоинство, а у тебя, его все равно нет! Народ, поскольку боярина вашего посадили на кол, и управы на ваш суд не будет, то я разрешаю вам вершить справедливый суд! Делайте с ним, что хотите, я не хочу об него руки марать.
Закончив речь, Парис вышел из круга. Он не успел и шага сделать, как разъяренная толпа буквально на части разорвала приказчика. Его "достоинство" повесили на жерди на заборе его дома, рядом с оторванной головой.
- Одному Богу известно, почему я не убил его на месте,- пробормотал Парис, шагая к дому, где они с де Брежи остановились.
- Ну, теперь вы насмотрелись на обычаи этой страны? Узнали нравы?- спросил де Брежи.
- Да,- мрачно изрек граф,- варварская страна! Черт дернул королеву послать меня сюда!
- Кстати, вам вообще приходилось убивать?- с хитрецой спросил де Брежи.
- Сколько угодно... на войне.
- А на дуэли?
- А почему ты спрашиваешь?
- Так, хочется кое-что уяснить для себя.
- Ну, так и уясни, что после убий... я чуть не сказал убийства. После дуэли с неким Феррюссаком дворяне в Берри ни разу не удосужились вызвать меня на дуэль, а после смерти де Бенсерада, желания попробовать острие моей шпаги на своей шкуре вообще ни у кого не возникало. Как видите, в этих двух смертях есть свой смысл. Они сохранили жизни многим другим, ведь на дуэли не всегда угадаешь точку, поражение которой приводит только к ранению.
- Вы говорите как Аристотель!- с ложным восхищением изрек маркиз.- Да, старая добрая Франция, где ты?
- Самое нелепое, маркиз, это то, что Франция и поныне на старом месте, а вот мы – черт-те где!
Графа с маркизом провожали всей деревней. Бабы, не забывшие еще языческих богов, шушукались меж собой:
- Не иначе, как сам Перун сошел с неба и покарал нечестивца!
- А то и Ярило! Ишь как разъярился-то!
У кареты французов догнала прекрасная Любава. Она молитвенно сложила руки и благословляла своего спасителя.
- Можно мне на прощание расцеловать вас?- спросила она, ломая руки.
Парис посмотрел на переводчика.
- Она просит тебя, чтобы ты поцеловал ее, граф.
- Переводи,- сказал Парис,- Краса ненаглядная, сохрани этот первый в своей жизни поцелуй для своего избранника, он будет очень счастлив, и не медли с замужеством. Твоему отцу нужен помощник. А вот тебе приданое.
С этими словами Парис отсыпал в ладонь девушки горсть пистолей, которые у него еще остались.
- Храни вас бог!- сказала Любава, пряча сокровище в кулачке. Ее отец, увидев золото, уже подумал, что они купят на это лошадь и корову.
Французы сели в карету, запряженную по русскому обычаю тройкой, кучер хлестнул лошадей, коренной дернулся вперед и пристяжные перешли на галоп. Карета умчалась в клубах пыли. Любава долго махала платком вслед. Встреча с красавцем рыцарем навсегда осталась в ее сердце и памяти.

24. У Хмельницкого

Двадцатого июля Парис де Валье был в стане Богдана Хмельницкого. Гетман узнал француза, лихо справлявшегося с горилкой, и тепло принял гостя. Графа с маркизом усадили на скамью в главной хате, где собрались хорунжие и сотники. Усаживаясь, Парис окинул цепким взором всех офицеров Хмельницкого и в одном из них узнал казака, защищавшего Пале-Рояль.
- Хорунжий Багун!- воскликнул Парис, простирая над столом руку для рукопожатия.
- Батько граф де Валье!- радостно изрек тот и подал графу руку.
- Расскажите, Багун, давно вы из Франции?
- Месяц, как вернулся. Плохо стало во Франции с харчем. Трошки не кормит Мазарини казаков. Ну и пущай сам разбирается с Конде.
- Как с Конде? Но ведь Конде - роялист!
- Конде - фрондер, его арестовали.
- Арестовали Конде?- Парис встал, пораженный словно громом,- Великий Конде арестован? Тысяча чертей! Мазарини нажил себе грозного врага.
- Не, не грозу,- ответил Багун,- когда в 1645 году мы взяли Дюнкерк , Конде со своими драгунами пришел к шапочному разбору. Мы уже взяли крепость, а он только подъехал к ней!
Казаки, однако не рассмеялись, они явно были чем-то встревожены.
- Что происходит?- Спросил граф, обращаясь к Хмельницкому.
Богдан погладил усы, сдвинул шапку на затылок и ответил:
- Задача предстоит нелегкая! Львов брать надо!
- Львов? За каким чертом вам львы?
- Львов это город такой,- пояснил де Брежи.
- Польский?- спросил Парис после паузы.
- Да, шляхетский,- подтвердил Богдан Хмельницкий.
- И хорошо укреплен?- спросил граф, прищуриваясь.
- Хорошо,- подтвердил гетман.
- Не советую его вам брать, господа!- серьезно заявил граф де Валье. Все казаки удивленно воззрились на француза.
- Почему?- спросил один Хмельницкий.
- Судите сами: город вы возьмете, но потеряете много солдат. Польский король, узнав о вашем наступлении, попросит помощи у левонцев или шведов - своих союзников, а у вас - большие потери, усталость армии.
- А мы попросим помощи у Алексея Михайловича!- невозмутимо ответил Хмельницкий.
- Алексей Михайлович в данное время зализывает раны. В Москве - Соляной бунт! Боярские дворы разгромлены, некоторые из бояр посажены на кол, стрельцы и те на стороне мятежных сил. Кроме того, я уполномочен заявить, что царь всея Руси отказывает Украине в присоединении ее к Руси.
- Бисов кум!- несдержанно воскликнул Хмельницкий.- Что будем делать, панове?- спросил он после короткого молчания.
- Бить этих бисовых кумов!- воскликнули атаманы и хорунжие.
- Багун?- спросил Хмельницкий свою правую руку.
- Спросить у графа де Валье, как нам захватить Львов и бить шляхтичей!
- А сами мы, не смогем что ли?
- Не сердись, батько, дозволь сказать! В Париже, где я был еще трошки времени назад, о графе де Валье ходят легенды! Граф де Валье — мастер военного искусства. Во Франции его называют богом войны!
Хмельницкий сощурил правый глаз и перевел его обстрел на Париса.
- Поможешь, граф?
- Помогу, но небескорыстно. У меня кончились деньги, а путешествовать по такой стране, как Россия да Украина без денег скушно.
- Хорошо, возьму в долю!- с хитрецой изрек Богдан. Он скрестил руки на груди и оперся локтями о стол.
- Тогда слушайте, что нужно сделать. Среди вас есть человек, который хорошо знает город?
- А зачем это вам знать?- спросил один из сотников.
- Не задавайте лишних вопросов, отвечайте на мои. Кто из вас знает, какой численностью гарнизон в городе, сколько в нем фортов и пушек, какой толщины стены?
- Никто,- подумав, ответил Хмельницкий,- Львов издавна был польской вотчиной, никто из нас там не был, граф.
- Хорошо, но вы, наверное, знаете расположение фортов в городе, линии городских стен. Можете нарисовать на листе бумаги?
- Пожалуй, да,- произнес Хмельницкий. Он подозвал своего разведчика, дал ему уголь и велел нарисовать на стене печи. Схема Львова представляла собой трапецию с хорошо укрепленными фортами по углам.
- Это уже кое-что, но мне бы хотелось узнать численность гарнизона, калибр или марку пушек и их число. Нужно послать кого-нибудь в город под видом купца, чтобы выведать интересующие нас тонкости.
- Да говори ты на человеческом языке, панове!- несдержанно изрек Хмельницкий,- какие еще тонкости?
- Тонкости в стене. Меня интересуют их слабые места.
- Но людей посылать опасно, их могут схватить и казнить. Шляхты знают, что мы здесь, и зырят в оба.
- А так вы уже разоблачили себя! Поздравляю! Я бы сам поехал, но где гарантия, что ваши люди не заподозрят меня в измене?
- Верно гуторишь,- согласился Богдан,- к тому же с твоей шевелюрой тебя никак за поляка не примут. У них в моде короткая стрижка горшком.
- Как это, горшком?
- А так, затылок выбривается начисто, виски тоже.
- Положим, на берега Стикса еще можно было бы пойти таким огрызком, чтобы напугать Цербера, но для нормальной жизни это невозможно.
- Ладно, обойдемся тем, что есть,- подытожил граф де Валье,- Богдан, прикажите своим людям нагрести вал в три метра высотой.
- Где?
- В самом укрепленном месте.
- Вы чокнулись, граф?
- А вы мне уже налили? Делайте, как я вам говорю, если хотите взять такой город, как Львов.

25 Штурм

По приказу графа де Валье, с южной стороны Львова за одну ночь казаки нагребли земляной ров длиной в сто метров, толщиной в три метра и высотой также в три метра. Парис хорошенько ознакомился с местностью. Под покровом ночи казаки Богдана Хмельницкого перевезли всю артиллерию на север, в лесочек, окаймлявший город и весьма надежно спрятали под ветками и кустами. Одновременно с этим Парис приказал рыть подземный ход с того места, где был нагребен вал в сторону запада, где слабый фортификационный уровень оставлял для осаждающих большие шансы. Весь день с дороги, открытой взорам поляков, к земляному валу поступали солдаты Богдана Хмельницкого. Комендант Львова лично вел счет солдатам и насчитал три тысячи пеших казаков. Оставалось дождаться ночи. Ночь наступила и принесла обещанную надежду. Новолуние позволяло казакам незаметно подобраться к стене и подложить бочку с порохом, сделав подкоп под стеной. Наконец Хмельницкому стал ясен весь план штурма, он одобрительно посмотрел на француза, даже захотел похлопать его по плечу, но лишь сказал. Молодец, граф, атаманом станешь!
- Парис рассмеялся, но не обиделся на предложение предводителя украинских повстанцев.
В три часа утра по команде Багуна открыла огонь артиллерия, осыпая северную стену и форты ядрами мортир. Дружные залпы двадцати пяти орудий несли разрушения. Конница, сосредоточенная за артиллерией, готовилась к броску, оставаясь невидимой для шляхты. В городе поднялась небольшая паника. Офицеры ломали головы над этим неожиданным явлением. Комендант убеждал старших офицеров, что это отвлекающий маневр, что все силы сосредоточены на юге за валом. Все-таки отдали приказ снять часть гарнизона с западной стены и переместить на северную. С южной стороны не сняли ни одного солдата. Это и требовалось для успеха Богдану Хмельницкому.  По его команде была взорвана бочка под западной стеной, и не успела еще осесть пыль, как в проем устремились казаки. Тем временем артиллерия Багуна проделала брешь в стене с севера, и конница броском оказалась у стены города. Завязался бой. В городе, двигаясь с запада и с севера на юго-восток, две группировки встретились и полились общим потоком к центру города, уничтожая все на своем пути. Через два часа боя город был взят. Оставив в городе часть войска, Хмельницкий вернулся на хутор в сопровождении Багуна и еще десяти казаков. На столе подле Париса оказался увесистый мешок, звякнувший о стол. Парис хладно-кровно сунул руку в мешок и вынул несколько монет.
- Людовик Тринадцатый!- воскликнул граф, увидев профиль на золотой монете, так хорошо ему знакомый.
- Это ваша доля, граф,- сказал Хмельницкий, садясь за стол,- по счастливой случайности эти пистоли оказались у коменданта Львова.
- Странную игру ведет Мазарини!- заметил Парис. Он откинулся на стенку печки и рассматривал пистоль, будто впервые видел,- Наяву заигрывает с Россией, а тайно ведет переговоры с Речью Посполитой.
- Да, граф, что-то нечисто с этим. Ну, давайте выпьем за победу! Ты молодец, граф, перехитрил шляхтичей!
- А я что говорил!- воскликнул Багун, подставляя стакан под четверть с мутной.- Граф де Валье - Бог войны!
- Хитрость - мой профиль,- ответил Парис без скромности. - О нет!- Вскричал он, увидев, что в его стакан норовит влиться мутная жидкость.- Пусть принесут бургундского! Когда мне жизнь будет не в радость, я подставлю стакан для вашей горилки!
Принесли три бутылки бургундского, раскупорили и налили. Богдан Хмельницкий давно не пивал такого вина и с удовольствием отер усы рукавом.

26 Планы Хмельницкого

- Что теперь думает делать гетман Хмельницкий?- спросил Парис, допив свою бутылку.
- Пойдем на Варшаву!
- На Варшаву? Ура!- воскликнул Багун.
- На Варшаву?- Парис прищурил один глаз. - Вы с ума сошли, гетман! Король Владислав не позволит вам занять Варшаву!
- Король Владислав почил. Теперь его место занял его племянник Каземир!
- Не один ли бисов кум!- сказал граф, передразнивая казаков. - Он соберет огромную армию и разобьет вас! Вы окажетесь в невыгодной ситуации и запросите перемирие. Казимир затребует невыгодные для вас условия, и все начнется сначала.
- А вы что мне предлагаете, граф?
- Заключить мир сейчас, когда вы освободили всю Украину и захватили часть Речи.
- А ты что думаешь, Багун?- спросил Хмельницкий. Молодой хорунжий, у коего руки чесались, когда шашка дремала в ножнах, дал гетману неверный совет.
- Давить эту шляхетскую морду надо!
- А если силенок не хватит?- сказал граф.
- Татар позовем на подмогу!- решительно изрек Хмельницкий. - Хан Гирей даст янычаров! Ты с нами, граф?
Хмельницкий прожигал, вернее, стремился прожечь взглядом графа де Валье, но тот, положив кошель в карман штанов, хладнокровно ответил:
- Нет, гетман, я не участвую в безнадежных кампаниях, а ваше наступление на Варшаву - безумие. Извини. Мы с де Брежи возвращаемся в Россию. Надеюсь, там есть вести из Франции.
- Воля твоя, граф, спасибо и на том,- мрачно изрек гетман.
- Разреши на прощание дать тебе совет.
- Бач!
- Небитого полководца советники к беде поведут, а с битым - солдаты в бой не пойдут. Прощай! Это русская пословица Александра Невского.
- Езжай. Берегись трошки. Из города часть поляков ускользнула, как бы чего не вышло!
- Не волнуйтесь, гетман, моя шпага при мне, к тому же нас двое.


27 Погоня.

Из Львова в Россию графа де Валье с переводчиком вели извилистые, нередко лесные дороги, жиденькие мосточки через реки и безжизненные пейзажи бескрайних украинских и донских полей. Донские казаки специально не высевали злаковые культуры, боясь, что на их вольницу прибегут московские приказчики и обложат налогами. А за то, что казаки являлись надежным щитом южных границ, царь всея Руси присылал им продовольствие и деньги. Удивительно, что Смоленск все еще являлся владениями польских королей. Вот туда-то и пробился отряд шляхты из Львова. Возле Смоленска отряд из сорока всадников организовал на дороге засаду. Август стоял в разгаре, то есть появлялись первые заморозки. Народ спешил убирать урожай; природа готовилась к балу - наряжалась в золотистые тона. Любуясь природой из окна кареты, Парис заметил в лесочке, что раскинулся впереди на дороге небольшой зеленой тучкой, какое-то оживление. Он явственно услышал ржание и храп лошадей и оклики людей, располагавшихся в овраге, что провалом образовался слева от дороги. Граф высунул голову из окошка и впереди заметил шлагбаум, возле которого было втрое больше служителей границы.
- Маркиз, заряжайте свои пистолеты. Приключения начинаются! - взволнованно изрек Парис, взводя курки у двух пистолетов. - Приготовьтесь расстрелять троих поляков по правую сторону, а я троих по левую.
- Но у меня только два пистолета!- испуганно возразил де Брежи.
- Тогда пеняйте на себя. Третий шляхтич прострелит вам спину.
Граф высунулся из окна кареты и крикнул кучеру:
- Гони что есть духу! Не останавливайся! Коренной расшибет этот шлагбаум своей грудью, не бойся!
Кучер кивнул головой в знак согласия и хлестнул кнутом коренного, а потом и пристяжных. Тройка набрала ход. Карету с трех сторон обступали вооруженные поляки, но два метких выстрела с левой стороны и один из двух с правой, произвели в рядах противника замешательство.  Коренник с налету разбил шлагбаум, и дорога была свободной. Но на этом дело не кончилось. Из леска вылетела кавалькада поляков. С гиканьем и свистом они помчались сломя голову за каретой. Первые из догонявших открыли стрельбу. Парис был вынужден упасть на сиденье и заряжать оружие лежа. Де Брежи делал то же самое.
- Маркиз, будет лучше, если я буду стрелять, а вы заряжать!- предложил Парис, взводя курок у заряженного оружия.
- Бедное животное, прости меня!- изрек граф и выстрелил в лошадь. Конь со всего маху полетел через голову и смял под собой всадника. Об этого коня запнулся другой и тоже рухнул. За ним третий и четвертый. Остальные тридцать три всадника продолжали скачку. Заминка позволила графу немного оторваться от погони. Высовываясь в окошко, с интервалом в пять секунд, Парис раз за разом снимал всадников, пока их не осталось двадцать.
- Всё, пули кончились,- сообщил де Брежи.
- А порох?
- Есть немного.
- Черт побери! Через десять минут они догонят нас и расстреляют, как рябчиков!
- Что будем делать, граф? Вы же у нас бог войны?
- Войны, но не бегства!- раздраженно воскликнул Парис,- мне никогда еще не приходилось улепетывать, словно я трус! Но погибнуть на чужбине я не хочу!
Парис посмотрел вперед.
- Что это там? Мост?
- Точно, это мост!
- Говорят, что Баярд  мог остановить на мосту целую армию. Посмотрим, что удастся сделать мне.
- Кучер, придержи лошадей!- крикнул он, открывая дверцу. С пистолетом и шпагой он выпрыгнул из кареты, схватил первую попавшуюся жердину от сломанной березы и, подпустив всадников поближе, бросил обломок дерева под ноги лошадям. Польские всадники успели произвести два выстрела, но второпях промахнулись. Три лошади кряду рухнули на мостике и загородили дорогу остальным. Что было делать дальше, Парис не знал. Можно было прыгнуть в реку и уплыть, но был большой шанс застрелить его плывущего, можно было попытаться наброситься на замешавшихся всадников со шпагой, но, скорее всего они убили бы его, хоть и понесли бы потери. Можно было бежать, но где гарантия, что в спину не вонзится польская пуля?
На счастье конь одного из передовых всадников встал на ноги, потеряв седока. Граф с разбегу запрыгнул на его спину, всунул ноги в стремена и исчез под животом и грудью коня. Противник не успел заметить, куда девался нападавший.
На повороте дороги, будучи все еще в поле зрения, Парис поменял позицию и спрятался на боку лошади. Поляки так и не поняли, куда девался их враг. Вскоре граф догнал карету и поскакал вровень с кучером.
- Куда ведет эта дорога?- спросил граф.
- Которая направо?
- Да, направо.
- Лучше и не спрашивайте, барин! Там живут страшные люди! Язычники! Старый дед - леший и его дочка - ведьма! Эти места все обходят за версту!
- Черт черту брат!- выругался Парис.- Маркиз, выпрягайте поскорее себе коней, бросайте карету на развилке и езжайте в Москву! Золото я оставляю вам, отвечаете за него головой!
- А вы, граф?
- Я отвлеку шляхтичей!
- Как же вы потом без переводчика?- спросил маркиз, выходя из кареты и помогая кучеру выпрягать лошадей.
- Обойдусь как-нибудь! Встретимся в Москве! В мое отсутствие я уполномочиваю вас быть послом!
- Но если вас...
- Я приеду. Не теряйте времени! Скорее на коней!
Брежи с кучером взяли пристяжных, а коренного оставили запряженным к карете.
Граф взял коренного за узду и повел за собой. Таким образом, поляки подумали, что главная цель поехала по дороге направо, а два случайных следа ведут дальше в Россию.

28 Схватка

Слыша надвигающийся топот копыт, Парис прикидывал, как ему лучше вести бой, а главное - чем?
- Мои доспехи!- радостно воскликнул граф. Он влез в карету и открыл ящик, достав его из-под сиденья. Но граф де Валье успел надеть только шлем, увенчанный длинным конским хвостом. На дороге из-за поворота, скрытого лесом, показались всадники.
"Моя шпага против тридцати сабель будет слабой. Ну что ж, возьмем шведский меч!"
Парис достал длинный меч шведского рыцаря и поспешил сесть в седло.
"Тяжеловат меч для руки, привыкшей к шпаге,- подумал Парис, разворачивая коня на всадников,- тем тяжелее будет шляхетским головам!"
Граф пустил коня галопом навстречу врагу. При подходе к противнику, он приподнимался в стременах, поднимал над головой свой страшный меч и обрушивал его сверху на голову поляка. Тот хоть и защищался саблей, но его клинок ломался, как щепка. Шлем, как правило, крошился под ударом и всадник летел на землю.
- Под знаменами Компьеня!- крикнул Парис, в очередной раз, замахиваясь на противника. Он рубил шлемы поляков как капусту тесаком. Наконец огорошенные шляхтичи решили окружить противника. Парис разил их, раздавая удары направо и налево. Вдруг один, скакавший навстречу смог избежать удара - меч только скользнул по шлему и ушел в сторону, - проезжая, он наотмашь ударил графа де Валье саблей поперек спины. Он ждал, что противник упадет, но граф не только не падал, но и ответил. Всадника словно подрубило. Парис удивленно подвигал плечами, убеждаясь, что цел и невредим. Конский хвост надежно защищал его тыл от сабель. Еще некоторое время граф кружился на коне, раздавая удары на все стороны, но вскоре его окружило четверо всадников, и стиснули его лошадь своими. Парис взялся за меч двумя руками и разорвал острием груди сразу двух поляков, но в это же самое время всадник, стоявший к нему спереди, нанес удар по шлему, а противник слева ударил саблей по левой руке. Меч выпал из обессилившей правой, но ей же Парис нанес удар в челюсть тому из польских воинов, что ранил ему руку. Всадник съехал с коня, как мешок. Стоявший спереди хотел ударить снова и замахнулся, но граф перехватил его руку, выдернул из седла и швырнул на спешивших к нему поляков.
Нужно было что-то срочно предпринять. Шляхетские воины окружали графа. Меч был на земле и уже явно не по силам его раненой левой и обессилившей правой. Граф выхватил пистолет, заряженный холостым, и в упор выстрелил поляку в лицо. Воин зажал глаза ладонью и упал на шею лошади. Парис взял пистолет за ствол и запустил в голову второму. Затем выхватил шпагу. Легкий клинок после тяжеленного меча был словно игрушкой. Парис верно оценивал ситуацию и успевал наносить упреждающий удар. От тридцати трех солдат Речи Посполитой оставалось всего четверо. Победа казалась близкой, дух польских солдат ослабевал, но вдруг на поляне показалась кавалькада польских солдат из двадцати всадников. Головной кавалькады выстрелом из пистолета убил под Парисом лошадь - граф вовремя освободил из стремян ноги и смог быстро встать с земли. Вновь прибывшие не церемонились с противником, применяя огнестрельное оружие против шпаги, и когда один из всадников замахивался на графа саблей, другой выстрелом пробил ему плечо. Под ударом сабли доблестная шпага Париса сломалась как стеклянная. Удар сабли пришелся и по шлему, сбив его с головы графа.
- Это конец!- удрученно изрек де Валье, падая навзничь от полученных ран.- Их слишком много!
Тот из поляков, что сломал шпагу французского дворянина, спешился и важно шагнул к поверженному противнику. Его товарищи шли за ним, но вдруг остановились, увидев, что шедший впереди содрогнулся, остановился и упал на спину. В груди его торчал кинжал с позолоченным эфесом. Другой офицер поднял высоко саблю с намерением разделаться с французом, но не известно, откуда прилетела арбалетная стрела, и солдат рухнул замертво. Двадцать польских воинов обернулись в сторону леса, что простирался на востоке. На опушке они увидели рыцаря в блестящих доспехах. Железный шишак блестел на солнце, латы тоже отражались в глазах польских воинов огоньками страха. Парис посмотрел в том направлении и увидел то, что напугало его врагов — всадника с мечом в блестящих доспехах. Всадник вдруг согнул ладони рупором и завыл по-волчьи. Где-то за холмами пронесся отдаленный вой волков, эхом приближавшийся к поляне.
- Ведьма!- крикнул кто-то из солдат и поспешил вскочить в седло. Вся кавалькада с проклятиями умчалась прочь.
Парис поднял голову, увидел удиравших поляков и не смог сдержать хохота, сослужившего ему плохую службу. Поднялось внутричерепное давление, кровь пошла носом, и Парис потерял на какое-то время сознание. Очнулся он, когда к нему подошел рыцарь. По снаряжению граф понял, что это русский рыцарь времен Александра Невского. Рыцарь взял графа за подмышки и потащил с этого проклятого места в лес.
- Моя шпага!- только и сумел сказать граф, прежде чем потерял сознание.

29 "Леший и ведьма"

Большая поляна с растущими на ней фруктовыми деревцами и ягодником окаймлялась густым почти непроходимым лесом, на опушке коего протекал ручей кристально чистой воды, уходивший в глубины леса. В центре поляны стояли три строения. Небольшой дом, конюшня и баня, причем стояли они довольно далеко друг от друга. Тут же недалеко от дома были ульи. У опушки леса с севера зеленел овощными культурами маленький огородик. С первого взгляда можно было принять все это за обычный хутор, если бы не отдаленность этого хутора  от людей и людных мест. И чтобы разобраться в этом, давайте с помощью мысли заберемся в дом к живущим в нем людям. Что видим мы: обстановка небогатая, но уютная и аккуратная, все сделано своими руками из дерева: стол у окна, шкаф, табуретки и даже кровать. Матрац, правда, был соломенным, но это только способствовало выздоровлению раненого. Мы говорим: раненого, потому, что в доме на кровати, в самом деле лежал раненый граф де Валье. По лицу хлопотавшей перед ним молодой женщины и старика за его здоровье не опасались.
- Так ты говоришь, он дрался, как тигр?- спросил бородатый седовласый мужик, лежа на полатях, упираясь локтем в подушку.
- Да, тятя, он дрался как тигр. Он один противостоял сорока воинам и победил бы, если бы не его усталость. Как видно он ест много мяса и пьет вино. По его виду он иностранец. Он не поляк и не украинец. Наверное, из западной Европы.
Девушка склонилась над лицом раненого, который в этот миг приоткрыл глаза, но смутно видел перед собой лицо. Ему казалось, что перед ним Камила. Парис подумал, что умер и на небесах встретился со своей женой.
- Je wu zе! Je wu zе?- Сказал граф, приходя в сознание. Наконец он отчетливо разглядел лицо девушки. - O, Canta-Maria!
Граф увидел правильные черты лица, красивые губы девушки, но более всего его поразили ее глаза. Они были не только красивыми, но и умными, осмысленными.
- Avrora! Fortuna! Afrodita!
- Что он говорит?- спросил дед.
- Не знаю, что именно, но наш француз выражает свое восхищение,- с улыбкой сказала девушка, посмотрев на отца.
- Так это француз?- обрадовался дед. - Ну и дела! Недаром я видел сон!
- Сон? Какой сон?- обеспокоено спросила девушка, незаметно для себя покрываясь румянцем.
- Да такой, что на небе взошла новая звезда.
- Тятя, так ты тоже видел?- воскликнула девушка. Она готова была запрыгать и захлопать в ладоши, если бы не раненый.
- Так вот кого тебе бог послал! Ну и ну! А что?- размышлял старик.- Он еще не старый, здоровый, если не считать трех ран, мясистый. Хорошее семя даст... не урод!
- Тятька!- пожурила отца девушка.- Нужно еще проверить, какой он на ум? Физически он красив. У него красивые голубые глаза...
- Эй, ей, ей! Куда тебя понесло? Только влюбиться в него тебе не хватало! Этот француз поправится и улетит себе во Францию, а ты переживай тут! Никакой любви!
- Но как же без любви-то, тятя?
- Вот если бы он тебя полюбил!
- А почему ты думаешь, что он меня не полюбит?- кокетливо спросила девушка, положив косу на грудь, туго обтянутую сарафаном и легкой кофточкой.
- Так ведь у него во Франции чай женщины есть и покраше тебя, дочка!
- Может и есть, но не такие,- со смехом сказала молодица.
- Вот ведь коза такая! Двадцать пять тебе уже, а все, как девчонка беззаботная!
Приходивший в себя Парис, внимательно изучал людей, приютивших и выходивших его. Дед был высок и худ, но глаза - молоды, его дочь... в другой ситуации Парис уже засыпал бы ее красноречием, но как выразиться красиво, когда плохо понимаешь язык, а говорить так совсем не умеешь?
Парис потрогал раны на левой руке, правом плече и на голове. Голова была в порядке - сабля лишь плашмя ударила его, сбив шлем. Раны на плече и руке затянулись в рубцы и не ныли, как это обычно бывало.
- Merci,- проговорил Парис. Он попытался сесть, и это ему удалось. Он решил перво-наперво представиться.
- Я - граф де Валье, маркиз де Лоренс, барон де Менвиль!
Дед с девушкой недоуменно воззрились на раненого. Девушка показала пять пальцев на руке, потом загнула четыре. Парис понял, но нужно покороче.
- Граф Парис!- Сказал он и показал на себя. Потом жестом спросил хозяев.
- Меня зовут Катерина, а это - мой отец Пантелеймон. Но можно называть его просто: тятя, как я.
- Катерина? Пан Телеймон?
Катерина жестом сказала графу, что Пантелеймон читается и пишется слитно.
Чтобы не сильно утомлять раненого, Катерина предложила ему попить родниковой воды и поесть овощей и фруктов.
Парис не знал, как попросить себе на обед мясо, и решил съесть предложенное. Незаметно для себя он выпил родниковую воду с удовольствием и отметил вкусовые качества выращенных овощей. Под вечер он решил встать и прогуляться. Катерина с отцом исподволь наблюдали за ним.
- А ему идет окладистая,- заметил дед. И как бы в противоречие его слов, Парис потрогал себя по лицу и ощутил щетину.
- Черт побери, как зарос!- Он подошел к ручью и посмотрелся в его отражение. На него смотрело волосатое, косматое лицо, которое он с трудом узнал. Парис прямиком пошел к деду и знаками попросил у того нож. Дед был разочарован, но выполнил просьбу графа. Парис брился, сидя на поваленном дереве, брился без мыла и потому морщился. Во время бритья он два раза порезался, так как не было зеркала, и все же он остался собой доволен.
- Зря он это сделал, скоро зима,- заметил дед.
- Зато так он еще красивее,- ответила дочь, старательно заплетая косу. Отец искоса посмотрел на дочь и остался ею недоволен.
Парис подошел к старику и, сделав из руки фигуру в виде грабель, провел по волосам. Дед посмотрел на дочь.
- Дай ему свой гребень, а то он все волосы себе вырвет.
Катерина сходила в дом и вскоре появилась с гребнем в руках.
- Мерси,- произнес Парис и принялся приводить в порядок гриву. Однако это было не так просто. Слипшиеся, скатанные, как у собаки волосы с трудом поддавались гребню. Причесавшись, Парис понял, что челка на его голове слишком длинна и будет ему мешать. Понимая это, Катерина подала ему ленточку из косы, которую не успела вплести. Синяя ленточка очень шла к его глазам. Парис посмотрел на деда - тот тоже подвязывал длинные волосы ленточкой, и решил, что ему здесь некого стесняться и ни кто не поднимет его на смех. Граф завязал ленточку сзади, поправил волосы, рассыпавшиеся по плечам и довольный собой, шагнул к девушке. Однако ее умный взгляд не допускал у Париса мысли, что с ней можно вот так запросто флиртовать. К своему удивлению, Парис почувствовал к девушке дружбу, он взял Катерину за руку и подтянул ее кисть к губам, но взгляд красавицы заставил его не делать этого. Казалось, она видит француза насквозь, и вместо того, чтобы вложить в поцелуй восторг и радость, граф только лишь почтительно прикоснулся к розоватой руке Катерины.
Больше всего Парис хотел поскорее поправиться и уехать в Москву, где ожидал узнать о его отзыве в Париж. Но как это было сделать, не имея средств и не зная толком языка. На его счастье люди, обитавшие на этом забытом хуторе, хорошо понимали его жесты и читали в его глазах мысли. Вечером Парис попросил поесть, но ответ Пантелеймона его озадачил больше, чем огорчил.
- Граф желает есть мясо, но разве можно есть мясо животного, не убив его? А, убив, вы съедаете мясо вместе с грехом. Но разве может грех быть полезен плоти и духу?
Из всего этого Парис понял, что мяса ему не дадут, да еще и укоряют этим казалось бы, нормальным желанием.
Вместо мяса на столе опять появились свежие овощи: помидоры, огурцы, зеленый лук и немного хлеба. А также и ягоды. Парису ничего не оставалось, как удовольствоваться тем, что есть. Ел он с аппетитом. Вечером ему предложили ложиться спать на полати к деду. Ему и в голову не приходило, что он занимал постель молодой женщины и что ему надлежало уступить кровать ее владелице. Катерина показала пальцем на кровать и на себя. Парис все понял.
- Сеновал?- спросил он.
- Тебе там будет холодно, на дворе уже осень,- ответила девушка и для полной ясности съежилась, словно от холода. Графу ничего не оставалось делать, как повиноваться. Улегшись на полати, Парис смотрел вниз на Катерину и пытался разговорить девушку, узнать и запомнить как можно больше слов. Катерина поняла его идею, и когда он указывал пальцем на определенные предметы, девушка называла их по имени.
- Это - стол, а это скамья, это кастрюля.
Парис повторял за Катериной все слова шепотом, потом его взгляд остановился на чудесных волосах девушки, и он указал на них пальцем.
- Это мои волосы.
- Спи, дочка, завтра нам с графом предстоит сложная работа,- забурчал старик.
Парис повернулся на спину, до этого лежа боком и еще долго не мог уснуть. Он вспоминал Марию и детей, по которым сильно скучал. Наконец ближе к полночи еще слабый от потери крови он уснул.
Утром он почувствовал прилив сил. Первым делом он посмотрел на Катерину - она спала сном ангела и во сне улыбалась. Дед нарушил идиллию, заерзав рядом с графом.
- Вставай, граф, на работу пора!
Парис запомнил слова "работа" и "вставать", но он в недоумении воззрился на старика.
- Wu - je?
- Уже, уже,- проговорил дед, выталкивая графа с полатей. Парис с негодованием слез на пол. Он попытался объяснить старику, что он - французский граф и не привык работать, что он заплатит золотом за заботу о нем, но заплатит позже, на что Пантелеймон ответил:
- Золото твое - для глупцов! Его нельзя есть! Нон трапеза! Чтобы есть - надо работать! Здесь слуг нет!
Парис интуитивно понял, что его доводы не произвели на старика никакого впечатления и что ему придется подчиниться. Не мог же он поработить своих спасителей и заставить их на него работать. Человеческое отношение взяло верх над гордыней.
Старец и граф подошли к реке, что протекала неподалеку от их поляны. Старец снял с себя портки и нырнул в воду. Он плескался как юноша и звал Париса искупаться. Граф решил испытать себя: сможет ли он прыгнуть в прохладную воду нагишом. Он расстегнул портупею, снял сорочку и штаны и, разбежавшись, головой нырнул в воду. Вынырнув, он закричал от восторга. Вода не морозила, она обжигала тело и бодрила. Старец показал жестом, что с него, то есть графа закалки хватит. Парис и сам не думал искушать свое здоровье и мощными гребками оказался возле берега. Пантелеймон вскоре тоже вышел на берег, согнал со спины графа ладонями воду и предложил тому поскорее одеться, и только граф успел надеть штаны, как у берега оказалась Катерина. Мускулистое тело сорокалетнего Аполлона не произвело на девушку того впечатления, коему подвергались женщины во Франции, но вот шрамы на руке взволновали Катерину.
- Что это?
- Kastr,- кратко ответил Парис. Он не знал, как толком объяснить причину многочисленных шрамов.
- Идем,- сказал старик. Они вдвоем подошли к поленьям, валявшимся у большого пня. Старик взял топор, воткнутый в пень, поставил на пень полено и ловким ударом разрубил полено пополам, потом еще пополам вдоль древесины. Затем рукой указал на все поленья и показал куда складывать.
Все в графе де Валье бунтовало против работы, которой он брезговал, считая единственной достойной его работу военного, но намокшая сорочка располагала к разогреву.
"Если кому сказать - умрут со смеху! Граф и рубит дрова! Черт возьми!"
Парис взялся за топор двумя руками и поставил на пень полено. Размахнувшись, он расколол полено и вонзил топор в пень так, что старику и не достать было бы. Глядя на это, Пантелеймон усмехнулся в усы.
- Рассчитывать надо силы, а то устанешь скоро, а проку никакого.
Примерно с пятого полена Парис что называется, вошел во вкус и вскоре вокруг него образовались горы колотых дров.
- Баня,- сказал граф, указав рукой на избушку с трубой.
- Баня,- с улыбкой ответил дед,- вот нарубишь дров, и истопим баньку!
Дед исподволь посматривал на графа, который все больше начинал ему нравиться.
" Ну вот, побольше трудолюбия, поменьше барской спеси и скоро человеком станешь".
Парис снял рубашку, отер пот со лба и посмотрел вокруг.
- Квасу!- попросил он.
- В доме квас. Иди и возьми, тут слуг нет.
Ничего не оставалось делать, как пойти самому и найти этот напиток. После хорошей работы графу показался квас просто отменным. Он снова появился на дворе. Капельки пота проступили на его лбу, румянец заиграл на щеках. А тут еще и Катерина пришла с реки после утреннего купания и залюбовалась мужчиной. Парис стоял правой ногой на земле, левую поставив на пень, до пояса голый, с топором в руке, раскрасневшийся от работы. Все это невольно заставило девушку опустить ресницы и пройти в дом.
- Молодец!- похвалил работника дед.- Теперь сложи все вон туда, в поленницу.
Чтобы напрасно не пропал труд, ведь Парис мог сложить весьма неудачно, дед стал помогать графу, подсказывая.
- Вот теперь пойдем, позавтракаем!
После такой работы и еда показалась вкуснее. Парис уже не просил дать ему мяса, он с удовольствием ел пареную репу, о которой был давно наслышан, но не знал, что она так вкусна. После завтрака дед поднялся из-за стола.
- Опять работать?- спросил Парис, уже готовый ко всему.
- Нет. На сегодня хватит, ты еще слаб. Крови в тебе еще мало. Вот окрепнешь, тогда и поработаешь на славу. Поговори пока с Катериной, а я в лес съезжу.

30 "Леший и ведьма" (продолжение)

Дед уехал по каким-то своим делам, а Парис остался с Катериной наедине. Они вышли из дому и сели у ручья на поваленное дерево. С каждым часом граф все больше знал слов и даже мог связывать воедино некоторые, с каждым взглядом он все больше понимал, что эта девушка таит в себе несметные духовные сокровища, ключ к которым таится в любви и осмысливании бытия.
- У тебя есть семья?- спросила Катерина, предполагая, что у такого красивого мужчины непременно должна быть и жена и дети.
- Да, у меня есть семья, жена есть.
- А дети?- немного опечалилась Катерина.
- Трое: два сына и дочь.
- Как их зовут?
- Франсуа, Констанс и Александр. Он еще совсем мал, ему пять лет, но хитрец, каких мало! Он весь в меня.
- А жену твою как зовут?
- Какую?
- Разве у тебя их две?
- Да, но первая умерла,- с грустью ответил Парис.
- И ты до сих пор любишь ее?- По молчанию Катерина догадалась. Ее надежда на любовь этого рыцаря рушилась. Ну, с одной она как-нибудь сладила бы, но с двумя! И особенно с той, которой нет - шансов не было. Однако Катерина точно знала, что до будущего лета граф никуда не уедет - грядет распутица, а зимой дороги не найдешь.
Парис решил нарушить затянувшуюся паузу.
- А вы, почему отдельно от людей живете?- спросил он, посмотрев на девушку. Ему самому странно было оттого, что он не чувствует к ней никакого сексуального влечения, не смотря на ее красоту и совершенство форм.
- Мы обособились от людей, потерявших связь с корнями.
- С корнями?
- Да, с культурными корнями своих предков, с духовными корнями и даже родственными. Нынешнее население Руси предало своих праотцов, приняв христианство.
До Париса дошел смысл сказанного.
- Так вы язычники?- Граф сначала испугался, но мысли пришли в порядок и он успокоился.
Катерина поняла его реакцию и звонко рассмеялась, казалось, ее смех прокатился по окружности по веткам деревьев и вернулся опять на поляну к девушке.
- Нас оскорбительно называют язычниками, клеймят этими словами, не подозревая, что растаптывают чувства своих прародителей. Клевета обрушилась на тех, кто чтит память своих предков. Говорят, будто мы, язычники, приносили в жертву младенцев, что у нас многобожие, что мы варвары, но все это клевета.
- Кто же клевещет на вас, кому это надо?
- Тому, кого не устраивает наша прекрасная, наша счастливая жизнь, кто хотел силой завоевать Русь, но напрасно потратил усилия и время. Византия и Рим покушались на нашу великую культуру ведруссов, но ничего не смогли сделать. И тогда они стали присылать в Русь своих проповедников, которым удалось в некоторых недостойных людях возбудить гордыню. Представь себе, к тебе в дом приходят якобы мудрецы, на самом деле безумные фанатики веры, одетые в заморские богатые одежды и говорят, что ты привиделся им во сне величайшим из людей, что ты - избранный Богом и должен править всеми людьми. Представил?
- Да, представил.
- И что? Как ты себя ощущаешь?
- Полным идиотом. Какой я избранный? Я простой человек, со всеми страстями и слабостями. Хотя, конечно, заманчиво, услышать о себе такое.
- Вот и заманили Русь в другую религию. Из этих одураченных появились князья, которым иностранные легионы помогли обрести над людьми власть.
- Но что плохого в христианстве? Ведь я - католик!
- А что хорошего? Что хорошего в том, что Рим пал и пали другие христианские страны. Германские, как их назвали, варвары смогли завоевать великий Рим! Что стало с Русью тебе известно, наверное. Ее завоевали татары!
- Но почему они смогли завоевать Русь, как ты говоришь, непобедимую?
- Народ, предавший своих прародителей - проклят ими! Русь лишилась мощнейшей армии на нематериальном плане. Кроме того, народ не захотел защищать чужестранных князей. Какая ему разница, кто его угнетает? Скажи, ответь мне, зачем стране, где богатейшая культура, где счастливый народ, где неколебимая вера в Бога нужна другая религия?
- Но раз Сын пришел и образовал религию...
- Сын пришел только ради погибших овец дома израилева. Об этом ты можешь прочесть в Новом Завете у Матфея.
- Но может быть дом израилев - вся земля наша?
- А сам Израиль, в котором остался иудаизм, из которого вытеснили христианство?
- Ерунда какая-то получается,- пробормотал Парис, чувствуя себя не в своей тарелке.- Может, объяснишь, что это за явление?
- А сам ты не в силах подумать? Логикой своей проверить?
- Странные вы с дедом,- заметил Парис,- живете в такой глуши, а размышляете как цивилизованные люди. Мне право, неловко себя ощущать рядом с тобой.
Катерина вдруг встала, подошла вплотную к графу и упорно заглянула ему в глаза.
- Неловко оттого, что твоя гордыня сопротивляется принять все, как есть?
- Да, странные вы люди, но что всего более странное это то, что ты права. Я устал, Катя, если не возражаешь, продолжим наш разговор завтра. Я подумаю над этим всем. Не надо мне помогать.
Парис помолчал немного, потом спросил:
- Давно вы здесь живете?
- С рождения.
- А где твоя матушка?
Катерина опустила голову под тяжестью печали, потом посмотрела вдаль, словно воспроизводя картину события, и ответила:
- Однажды шляхты вторглись в нашу местность. Это было еще до Минина и Пожарского. Я маленькой была, мама моя с отцом бились против отряда поляков три часа к ряду. Много их полегло, несколько ускакало. Когда отец пришел в себя, то увидел, что мать моя... мать моя лежит с пробитой саблей головой... Отец так ее любил! Он поздно женился и долго выбирал себе пару.
- Будь они прокляты, шляхетские морды, как говорил Хмельницкий!- в сердцах изрек Парис, он хотел было еще и чертыхнуться, но взгляд Катерины его остановил. - Они сполна от меня получили!
- Как можно гордиться убийством, Парис?- ты уничтожил, лишил жизни тридцать человек и гордишься этим?
- Но я защищался!
- Вот и помолись за их души заблудшие.
- Какая-то ерунда получается: я же их отправил на тот свет, я же и молиться за них должен!
- Но ведь ты защищался!
Парис воззрился на девушку в недоумении, потом, отнеся ее позицию на счет необычности их бытия, перевел разговор в другое русло.
- Так это значит, вас называют лешим и ведьмой?
- Да, нас,- весело, чуть не со смехом ответила Катерина,- что, испугался?
- Тебя? Глупо бояться своих спасителей. И даже если ты ведьма, то самая красивая из всех ведьм!
Катерина слегка покрылась пурпуром и, улыбаясь, переспросила:
- Как ты меня назвал?
- Краса ненаглядная,- Парис испепелял девушку синью своих глаз, но Катерина только грустно вздохнула.
- Что случилось?- спросил Парис, тронув девушку правой рукой за плечо.
- Ты сказал эти слова, не вложив в смысл чувство. Это пустой звук.
- Как же тогда надо с тобой говорить?
- Искренне,- по-простому ответила девушка.
- А ты знаешь, скольких женщин покорили вот эти пустые слова?
- Пустые слова способны покорить разве что пустых женщин. Настоящие на это не клюнут. Вспомни, разве сделали эти слова хоть одну женщину счастливой?
Парис крепко призадумался, потом спросил.
- А как у вас в той Руси, которая была, парни ухаживали за девушками, как влюблялись, что делали, что говорили? Мне очень интересно!
- Правда, интересно?
- Очень, Катя! Я хочу узнать, что я должен сделать, чтобы...- Парис поймал себя на мысли, что хотел бы заполучить любовь этой прекрасной отшельницы, но если он поймал себя на мысли, то Катерина уловила эту мысль.
- Хорошо, я расскажу тебе о настоящей Руси! Но завтра. Твой мозг перегружен информацией, тебе нужно отдохнуть. Тятя приехал! - Катерина обрадовалась отцу, как ребенок, и побежала навстречу. Ее укороченный, свободный сарафан не мешал бегу, и граф вынужден был признать, что не смог обогнать девушку, хотя и думал, что мчался, как ураган.
- Вот, привез твою шпагу, граф, и меч. Сломанную шпагу мы переделаем в кинжал, а вот мечом тебе нужно еще поучиться владеть!
- Я умею владеть любым оружием!- воскликнул Парис.
- А вот мы сейчас и посмотрим! Ну-ка дочка, достань свой меч и покажи графу, как надо орудовать мечом!
Но Катерина не захотела последовать совету отца.
- Ты что?- спросил ее дед. Девушка отошла немного в сторону от графа и шепотом ответила отцу:
- Если победить графа оружием, в котором он считает себя непревзойденным, он никогда не простит мне моего превосходства. Его гордыня не выдержит. Мне нужно хоть в чем-то быть слабее его. В том мире, где он живет, принято считать женщин хрупкими, слабыми созданиями, о которых заботятся, которых защищают и так добиваются из благодарности... но не любви. Его гордыню нужно прижать к земле, но ни в коем случае не ломать!
- Ох, и в кого ты у меня такая умная!- вздохнул дед с виду недовольный. - Ничего, поживет здесь до будущего лета - всему научится и не уступит ни тебе, ни мне. Ты, главное, с ребеночком не тяни. К июлю надо родить, а на дворе уже сентябрь. И будет у тебя от графа маленький графинчик!
- А ты вот что сделай, затопи-ка завтра баньку!
- Ох, и хитра ты у меня, дочя! Как думаешь, у тебя получится? Граф поди уж косился на тебя?
- Не спрашивай, тятя, а то я совсем покраснею.
- Ладно дурачиться-то.
- Тебя что-то беспокоит, тятя?
- Да, дочка. Зима приближается, а граф хоть и силен телесами - все-таки слаб здоровьем. Связала бы ты ему одежонку, какую на зиму, штаны теплые, рубаху из крапивы. Больно пользительные эти рубахи у тебя выходят! Все хвори выгоняют!
- Хорошо, тятя, я займусь одеждой, а ты завтра баньку истопи ольховыми дровами, чтобы граф не угорел, и съездить тебе придется в город за пряжей.
- За пряжей, говоришь. А где денег взять? Разве что у графа из шпаги камушек, какой отколупать.
- Вот и отколупай, поди не обидится.
На ужин семья деда Пантелеймона,- а ведь он уже считал Париса зятем,- лакомилась ягодами и медом. Мед у деда был намного вкуснее, чем на столе у царя. Пантелеймон объяснял это лучшим, нежели обычным устройством улья. Парис, перегруженный информацией, никак не мог заснуть, но все-таки к полуночи сон поборол его размышления.


31 Праздник урожая.

Утром его разбудили восторженные крики у реки. Катерина купалась и благодарила за такое счастье все вокруг, а все вокруг - деревья, кусты, звери и птицы, с замиранием слушали, как смеется человек, когда ему радостно.
Дед Пантелеймон тоже проснулся и нечаянно толкнул Париса локтем.
- Что, уже на работу?- спросил граф, свыкшийся с этой не совсем обычной для него ролью.
- Нет, сегодня и завтра - праздник.
- О, если так, тогда я еще посплю!
- Нет, для сна достаточно, граф,- пробурчал дед,- Иди, искупайся в реке, встреть сегодняшний день достойно! Тебе нужно очиститься от грехов.
- В реке? Вот интересная религия!
- А это не религия, это культура, сынок.
- Сынок?- Париса всего передернуло, но он не выказал недовольства. - Ладно, пойду, искупаюсь!
И граф как ветер помчался через поляну, а потом через лесок к реке. На ходу он сбросил рубашку и почти на бегу выпрыгнул из штанов. Река обдала его тело живительной влагой. Когда он вынырнул на поверхность, то заметил вблизи Катерину. Как бы ему хотелось приблизиться к ней, но уважение, переходящее в преклонение, удерживало его от этого шага. Катерина встала ногами о дно, при  этом показавшись над водой только по основание шеи. Она смотрела на Париса почти зачарованно, в глазах ее светилась как звезда какая-то мечта, влекущая к ней. Граф подплыл поближе и встал всего в полуметре от нее, показавшись из воды по грудь. Они смотрели друг на друга, и казалось, читали мысли друг друга. Однако был сентябрь, и Парис вскоре ощутил холод.
- Ты обещала мне рассказать о праздниках древней Руси,- сказал он с улыбкой и пошагал к берегу. На берегу, стоя к реке спиной, граф не спеша оделся, позволяя девушке полюбоваться своей комплекцией, и направился к дому, не желая стеснять Катерину. Девушка вскоре появилась перед домом. Она заплетала косу, вплетая в нее поздние лесные цветы, сидя на поваленном дереве. Парис подошел тихонько и сел рядом.
- Расскажи мне о своей Родине. Мне интересно узнать, как жили люди и как могли бы жить, если бы не предали своих прародителей?
- Хорошо,- произнесла Катерина, посмотрев графу в глаза и оценив его состояние. Парис показался ей готовым к рассказу. - Я расскажу тебе о празднике урожая. Этот светлый праздник свершался осенью, примерно в это же время. Еще до Рождества Христова люди жили селениями, имея много своей земли. Свои поместья они располагали квадратиками, и было таких красивейших поместий по сто и больше в селении. Но было и свободное место в самом центре. И вот, собрав урожай, люди собирались в центре селения и выкладывали свои достижения прямо на траву, застеленную покрывалами. Сами покрывала вышитые разноцветными травами являли собой шедевры искусства.
- Прости, что являли? Я не слышал здесь такого слова.
- Очень красиво вышитые вещи, которые даже вещами-то назвать нельзя. Люди становились в круг и выкладывали на эти полотна свои самые лучшие культуры овощей и фруктов. Помногу выкладывали. Один за другим люди проходили по кругу и пробовали у всех все. Например, у одного мужчины уродилась крупная морковь, а у другого - сладкая репа.
- Я не пойму, Катя, какой толк от всего этого изобилия? Так же можно лопнуть!
- Пробовали понемногу, отрезая ножом малые дольки, но если овощ или фрукт нравились, пробующий складывал его в мешок. И так пока не попробуют все. Те, у кого на покрывале не останется ни одного плода, назывались божественными, их почитали более остальных, у них спрашивали совета, как ухаживать за растениями. В основном в этом празднике участвовали молодые люди, еще не имеющие своих семей, но и пожилые старались всему научить молодежь. А толк в этом празднике огромный! На празднике рождалось столько шуток, смеха, радости, что этой доброй и светлой энергии хватало до следующего лета! Пробующие, которым нравился тот или иной плод, спрашивали, как его вырастить, и получали очень полезный для здоровья овощ или фрукт. Беременные женщины знали по минутам, что и когда ей необходимо съесть.
- Катя,- голос Париса звучал взволнованно,- а что это ты вдруг заговорила о беременных женщинах?
Девушка помедлила с ответом, но потом посмотрела на графа и ответила:
- Так ведь и я когда-нибудь буду беременной и рожу ребенка для продолжения рода.
- Но где же ты мужа найдешь для этого? Ведь тут глухомань!
Катерина с грустью опустила голову, изящно выгнув длинную и очень красивую шею.
- Конечно, для полноценной семьи нужен муж, но иногда можно обойтись и без него.
- Как это? Согрешив, что ли?- Парис несколько растерялся, услышав от такой чистой девушки подобные слова.
- Кто говорит о грехе? Разве зачатие ради сотворения ребенка является грехом? Разве не грешнее поступить так, как делают девушки на западе, уходя девственницей в монастырь на всю жизнь, так и не выполнив своего предназначения?
- Да это так. Но откуда тебе известно, что делается на западе? Где ты берешь информацию?
- Когда-нибудь я расскажу тебе, откуда.
- А сейчас?
- Спроси лучше о чем-нибудь другом.
Париса интересовал вопрос о выполнении Катериной своего женского предназначения, и он спросил:
- Катя, ты можешь мне рассказать о том, в чем разница, между сотворением ребенка и... удовлетворении своих плотских желаний?
Катерина улыбнулась, поменяла позу на более удобную и принялась теребить косу, которая образовала на ее груди весьма привлекательную линию.
- Представь, Парис, что ты художник, но в первом случае ты осознанно наводишь мазки, подбираешь краски, разбираешься, где должны быть тени, как передать мысль художника. А во втором, когда ребенок рождается случайно, художник, а на самом деле мазун, размешивает в ведре краски и выливает на холст. А, что получится, то и ладно.
- Вот это сравнение ты привела! Я озадачен!
- Ребенок, который в великом сотворении зачат, обладает всеми энергиями Вселенной, он вырастет и мудрым, и талантливым, красивым и здоровым. Если родители не погубят в нем все заложенное, в детстве. Но зачастую именно так и бывает. Родители хотят ребенку своему добра, но волю своего дитя сгибают собственною волей, судьбу навязывая собою выбранной.
- Катерина, я в трепете! Откуда ты все это знаешь? Откуда такая мудрость? Ведь ты росла без матери, а отец не может быть матерью! Он не мог дать тебе этих знаний.
- Так я и говорю: все в человеке есть от сотворенья: И мудрость, и таланты, и любовь,- произнося последнее слово, Катерина покраснела так, что это заметил, впрочем, как мог не заметить краски на лице у девушки бывший ловелас?!
- Любовь? Я слышу это слово от тебя впервые.
- Услышишь еще,- И с очаровательной улыбкой девушка умчалась, как она сказала потом: по своим делам.

32 Обед для очищения.

Граф зашел в дом и увидел на столе плетеное блюдо с яблоками, свежую морковь и вареную свеклу.
- С такой диетой я похудею!- произнес граф по-русски.
- С такой диетой из тебя нечистоты выйдут, парень!
- Парень?- с неудовольствием сказал Парис, беря яблоко.- Как вы назовете меня в следующий раз?
- Как поведешь себя, так и назову!- строго сказал дед.
- Ну тогда не обессудьте, если когда-нибудь услышите имя: леший!
- Да ты не обижайся, граф, я ведь, любя! Давай ешь!
- Mersi! Кстати, что это за зверь - леший? И почему его люди боятся?
- Дураки да грешники боятся. Леший это добрый дух, но с норовом! Жадных да трусливых пугать любит. Самому весело, когда баба какая-нибудь чесанет вприпрыжку домой, позабыв кузовок с грибами! А в основном он заплутавших из чащобы выгоняет на тропу к дому.
- А кикимора болотная кто такая?
- Кикимора как кикимора, и никакая она не болотная. Это жена домового!
- А это что за зверь?
- Домовой-то? Это не зверь, это тоже дух, оберегающий дома от нечисти всякой.
- И у вас он есть?- спросил Парис, настороженно.
- Нет, у нас нет. В таких не нуждаемся.
- Конечно, зачем лешему домовой?!- Парис рассмеялся. Потом загрустил и задумался.
- Что это ты, парень, загрустил? Чай печаль, какая? Расскажи, поделись с мудрым стариком.
- Дело в том, что Катерина... Нет ну, как об этом говорить с ее отцом?!
- А ты не бойся, у дочери от меня секретов нет.
Парис посмотрел на старика.
- В общем, трудно ей в одном деле. Ах, поскорей бы ваш язык выучить! Как немой себя ощущаю! Матерью она стать хочет, а мужа нет! На сто верст мужика нигде нет! Ей ведь уже двадцать, наверное?
- Даже больше.
Парис в упор посмотрел на старца и многое понял.
- Я ведь здесь надолго не останусь! У меня жена есть и трое детей! Я не могу быть ей мужем, понимаешь, отец?!
- Ей, главное, ребенка родить надо, чтобы род наш не пропал. А пока он растет, я смогу ей во всем помочь, ты не переживай.
- Что?- Парис уставился на деда, глядя во все глаза.
- А и то!- воскликнул дед Пантелеймон,- Что любит она тебя! Ты - мужик видный, здоровый, красивый. Думаю, что умный, доброе семя дашь.
- Что? Да что же это такое, черт возьми? Я вам что тут, бык осеменитель? У нас в цивилизованном мире об этом не то, что вслух, в подушку не говорят! Об этом даже не думают!
- А у вас там вообще не думают! Состряпали куклу и ладно! Выходят замуж за богатых уродов, зачинают с грязными руками и грязной душою... У нас все это происходит осмысленно!
- Вот попал а?! Словно не на земле, а на Луне!
- Это ты с нее свалился, с Луны, сынок! Ну, так как? Что решил?
- Не знаю!- выдохнул граф,- как-то это все необычно. Перед женой как отчитываться буду? Что ей скажу? Самому смешно становится от этого. Извини, мол, пришлось изменить тебе, дед за дочь попросил!
- Измена в чувствах может быть. Никто от тебя не требует, чтобы ты жену разлюбил. А зачатие ребенка - святое дело. Подумай, сынок, а я пока баньку истоплю, попаримся.
- Да, странные вы люди! Очень странные! Я одного боюсь: Катю как бы мне не обидеть! Во Франции все проще было: я знал, чего от меня хочет женщина, и без всякого осмысливания добивался своего. А Катя? Она чиста, как слеза! Ведь хороша девица-то!
- Что, приглянулась?- раздобрел дед. Все морщинки его поразгладились на лбу.
- Не то слово. Я таких и не видел во Франции! Грудь...
- Что грудь полная, это хорошо - молока для ребенка много будет...
- Тьфу ты черт!- Парис выскочил из дома как ошпаренный. - "Сплю я что ли? Пора бы мне проснуться. А то проснусь позже, а у меня уже четверо ребятишек!"

33 Сотворение   

Парис сидел на поваленном дереве, ковырял палкой камешки и песочек у ручья и исподволь поглядывал на дымившуюся трубу бани. Он думал и смекал. Казалось бы, чего проще - переспать с девицей?! Но в разуме его, разбуженном доводами Катерины, появлялись мысли о важности такого шага.
"А не будет ли с моей стороны эгоизмом отказать в просьбе этой девушке, мотивируя свой отказ преданностью жене?"  Что перевесит, если положить две эти сути на чаши весов? Но является ли это предательством жены? Пойду, помоюсь, может веник выбьет чепуху из моей головы?"
Вскоре Париса позвал дед.
- Банька готова, мой бог!
- Вот это поворот!- хихикнул граф, заходя в предбанник.- Что это на вас нашло? Что это за обращение: мой бог?
- Заходи в баню, сынок, все готово для очищения,- дед произносил слова с какой-то необычайной торжественностью.
- А кто меня отхлестает веником?
- Иди, иди, мой бог!
Парис зашел во внутреннее помещение бани, где была печь, там он увидел два веника и ушат с холодной водой, в которой купалась кружка из бересты и дерева. Граф разделся донага и сел на скамейку, наслаждаясь теплом от печки. Вдруг... дверь открылась и в парилку вошла дева. Иного слова мы сейчас не подберем. Парис смотрел на нее, не отрывая глаз и даже не моргая. Катерина медленно, словно борясь со стыдом, сняла с себя нижнюю рубашку и осталась в чем мать родила.
"Силы небесные!!"- пронеслось в голове у графа.- Краса ненаглядная!
По пылкости произнесенной фразы девушка поняла, что граф не лукавит, что он действительно восхищен ее совершенством. И действительно, было трудно не отозваться по поводу ее красоты, ведь все, начиная от темных волос, зачесанных на левый пробор и свисавших до поясницы, до маленьких ножек, все вызывало восхищение. Стройные, не худые, но и не полные ноги, плавно переходившие в округлый, подчеркивающий женственность таз, гибкую талию, опять же стройный стан, широкие красивые плечи. Все вызывало чувство, далекое от похоти, но близкое к обожанию. И даже великолепная грудь, словно две большие янтарные слезинки смолы, застывшие на гладкой поверхности, не будила в мужчине страсть, а заставляла смотреть на деву, как на некое божество.
Парис как зачарованный рассматривал деву, не думая, что смущает ее нескромными взорами. Наконец он посмотрел ей в глаза... и странное дело: в них не было стыда! В них не было стыда, но не было и бесстыдства! В них горела надежда и вдохновенная мечта о сотворении. Граф де Валье встал во весь рост во всей красе Аполлона и плавно приблизился к деве, ждавшей его.
- Парис, любимый, я хочу, чтобы ты стал отцом моего ребенка.
От такой мысли физиология графа пришла в движение. Катерина заметила изменения в его поведении и, незаметно взяв кружку холодной воды, плеснула ему на живот. Парис вздрогнул и будто очнулся.
- Я хочу, чтобы осуществилась твоя мечта, чтобы твой род и дальше процветал,- произнес граф и нежно обнял девушку за плечи и талию.
- Но разве ты не хочешь, чтобы у тебя родился от меня ребенок?
- Хочу, моя прекрасная богиня, я хочу этого!- Парис крепче прижал к себе тело Катерины, но она лишь обдав его лицо жарким дыханием, сказала:
- Не здесь, любимый! Здесь очищаются!
- А где же, Катя?
- Я скажу потом,- шепотом ответила девушка, освобождаясь из объятий,- сначала я благословлю тебя веничком. Ложись на живот на полати!- почти приказала юная дева.
- Терпи, если будет больно, это нужно!
- Вот всегда так. Прежде чем пропасть в рай, пройди чистилище!
- Не волнуйся, придет время и для рая,- с улыбкой ответила дева. Ее улыбка сводила с ума, и граф уже забыл и думать о Марии и о своих детях. Он думал о новом сотворении и думал, что оно будет удачным.
Катерина довольно усердно отхлестала графа веником и попросила проделать такое же действо с ней. Когда граф встал с полатей, Катерина улеглась.
- Давай, ударь веничком!- с улыбкой сказала она.
- Я предпочел бы покрыть твое тело поцелуями, так оно прекрасно!
- Парис, милый, не думай о наслаждении, ему придет черед, когда тела отобразят помысленное и почувствованное. Пойми, я сотворить хочу дитя, а не отдаться просто так.
- Наверно ты права, но у меня сознание закостенелое! Ведь если вижу пред собой богиню, то страсть меня вовсю полнит!
- А ты подумай о ребенке, о его судьбе, о цвете глаз, о губках, причмокивающих, молока испив.
- Пожалуй, я отшлепаю тебя!- проговорил Парис и взмахнул веником.- Эх, квасу бы сейчас!
- Сейчас открою эту дверь, за нею квас холодный, но много ты не пей, а то простудишься.
- Катя, каким-то странным ритмом обладает речь твоя? Как будто бы стихи ты на ходу выдумываешь.
- Так говорили предки наши. Ведь все поэтами и музыкантами, художниками были предки наши! Я поначалу на твоем пыталась языке с тобою изъясняться, ну, а теперь тебя на свой перетяну, если не против.
- Пойдем кваску хлебнем,- Парис вышел через другую дверь, ведя за руку раскрасневшуюся деву. Попив кваску, они бежать пустились.
- Куда несемся мы?- спросил Парис, почувствовав, как тело порами вдыхало свежесть.
- К реке, там довершим мы очищенья таинство и к сотворенью будем мы готовы!
Парис почувствовал, как вдохновенье в сердце нарастает, как бьется сердце, мысль в мозгу витает. С разбегу бросились обои в реку. В вечернем небе искры в небо взвились, и каждая дождинка обласкать стремилась тела влюбленных, веривших в мечту.
Река в том месте неширокая текла, благополучно, не озябнув, достигли берега другого, где словно рос шатром стог сена, В стоге специальное углубление двоим позволило укрыться. Парис над девушкой навис, глазами губы пожирая, но Катерина задала вопрос.
- Скажи, любимый, ты хочешь девочку, иль тебе все равно?
- Есть у меня два сына, только дочь одна. Для равенства хотелось бы мне дочку! С глазами карими, как у тебя и умными. Она тебе подмогой будет, все от тебя возьмет... что ж я ей дам?
- Здоровье, красоту, таланты. Ведь разве мало есть у тебя достоинств, милый?!
- О да, я чувствую уже, как появляется на свет богиней наша дочь! Как к молоку ее ручонка потянулась, как губками зашлепала и пьет...
Парис мечтал, а сам рукой к груди тянулся, но ласки отличались ото всех, которыми ласкал он женщин прежде. Он о ребенке думал и мечтал, и жаркий поцелуй его желанья, душу и любовь возвысили на небеса с любимой. Вне времени, пространства, суеты небесное блаженство протекало, их ветра дуновение ласкало, не прерывая творчества мечты. Она ему сказала: Je wu zе!

34 Утро новой жизни

Парис проснулся на рассвете. Он сладко потянулся и едва движением неловким не разбудил Катерину, мирно спавшую на его левом плече. Парис открыл глаза и ощутил чудесное состояние души, словно он сам на свет явился и радовался ему будто впервые. Всё необычным ему казалось. Воздух был напоен запахами, которые прежде он не ощущал, птицы пели, по-весеннему в лесу пульсировала жизнь, а небо! Небо было голубее обычного и что-то в нем привнесено было от графа, по крайней мере, так ему казалось.
Парис обнял деву правой рукой за голову, большим пальцем провел по щеке и тихонько, очень нежно поцеловал в губы. Катерина во сне улыбнулась, наполнив сердце графа нежностью, глаза открыла и сказала:
- Я знала, что проснусь именно так! В твоих объятьях, благословленная твоим нежнейшим поцелуем.
- Тебя благословил на весь грядущий день, теперь последуй моему примеру, благослови меня дыханием любви манящей.
Открыла дева ротик, обнажив два ряда белоснежных перлов, дыханием весенним опьянила графа и подарила жар своей любви.
- Ах, если бы так каждый день встречать и жизнь прожить, дни проживая в упоенье!- Парис воскликнул, встал и бросился бежать к реке. С разбегу прыгнул, вынырнул и засмеялся счастливым звонким смехом. А Катерина уж спешила к нему, обвенчанному с ней на небе, другу, брату, мужу. Они плескались словно дети, и мириады брызг на них лучами солнца позлащенных летели, падали и обдавали негой.
- Катюша!- воскликнул граф в восторге,- Но отчего так хорошо? Что изменилось? Что произошло такого, что солнце ярче заблистало?
-  Ты спрашиваешь, венценосный мой Парис? Мы жизни дали новое начало! Мы сотворили че­ло­века, подобного Создателя творенью! Ты удивляешься? Так посмотри, любимый мой Парис, на небосводе гаснущем звезда зажглась энергией любви, которою ребенка мы творили!
- О, как же ты прекрасна, Катерина!- Парис воскликнул в порыве радости.- О как прекрасен мир вокруг тебя, твою любовь земное все вбирает и отражает свет любви. Всё светится любовью, всё счастье источает!
- Одеться тебе надо, милый, река прохладна для тебя пока,- заботливо сказала Катерина, и провела ладонью по груди озябшей. Но граф разгоряченный не замечал ни холода, ни кожи, покрывшейся пупырышками.
- Бежим домой, любимый! Я вовсе не хочу, чтоб ты простыл и настроение пропало у тебя.
И быстро речку переплыв, влюбленные бежать пустились к бане. Парис оделся и присел у печки, согреваясь. И дева на рубашку сарафан надела и села рядом. Парис обнял ее рукою левой, оставил поцелуй на чистом лбу и, наконец, сказал:
-  Скажи мне, Катя, мне секрет открой, я ничего не помню из событий прошлой ночи. Тебя поцеловав, я провалился будто в сон... Как сладок этот сон! С чего вдруг? В чем причина? Я женщин типов всех, телосложений познал немало, но ни одна мне счастья не дала такого, какое испытал я этой ночью! Вот разве что с женою первой, когда о дочери я с ней заговорил, подобное случилось, но я отнес все это к красоте неотразимой и к свежести девичьей, но теперь, я понимаю, здесь совсем другое!
- Парис, подумать сам ты ленишься, как видно, ну ладно уж скажу тебе, ответ дам на вопрос. Представь художника талантливого, который с вдохновением творит. Творит шедевр, мечтою вдохновленный! Рисует он душою, а чувства, мысли, кисть ему лишь помогают! И, наконец! Окончено творенье - картина дышит жизнью с полотна! Художник счастлив - он создал шедевр, он воплотил мечту и душу вложил! Он счастлив от сознания того, что все помысленное, все прочувствованное теперь реально существует! Но разве он запомнит все детали? Не это главное, когда творишь. Возьмем ремесленника. Он день за днем одно и тоже дело тянет. Не важно, лапти ли плетет, иль шьет, иль валенки катает. Нет радости в обыденности бытия, нет восхищения своей работой. И нет у человека удовлетворения. Бездушно ремесло, которое в привычку воплотилось.
- Так значит ты беременна теперь?- радуясь, заключил Парис.- Быть может нужно закрепить успех... Прости, я не хотел тебя обидеть. Всему виной сознание мое. А вдруг родится мальчик? Что тогда?
- И мальчику была бы рада я, но мы с тобой о дочери мечтали. Теперь мечта осуществится та. Пройдет зима, весна наступит с разломом льда на реках, с почками деревьев и кустов, спешащих необъятное объять. А там и лето скоро. Когда нальются ягоды в лесу и овощи поспеют в огороде, появится на свет малышка наша, ей будут рады все и всё на свете. Она родится в колыбели у Творца.
Парис вдруг загрустил, он вспомнил Александра, Франсуа. Он вспомнил о Марии и представил, как они все тоскуют. Как живут? Чем дышат? Констанс уже должно быть вышла замуж без него?! Его тоску заметила и дева и поняла, что на душе у графа.
- Парис, я знаю, что тебя там ждут: твоя жена и дети, дом, прислуга, но только ты сейчас уйти не сможешь. Дороги развезло, зимой дороги нет, никто пути не знает отсюда и сюда. Весной опять разлив. Так видно суждено, что до рожденья дочери ты пленником побудешь здесь, в тайге.
Париса этот довод разозлил лишь. Как это пленник? Однако мысль другая его немедля посетила и успокоила.
- Я подожду, пока родится дочь, и времени не зря потрачу на науку, которою владеете вы с Пантелеймоном. И все же я поклясться не могу, что здесь останусь я навеки. Ах, если б весточку я мог любимым дать! Они ведь думают, что я погиб!
- Все встанет на свои места, Парис. И ты вернешься и обрадуешь родных, а я... Я буду вспоминать тебя и согревать издалека любовью, если другие перестанут греть.
Парис посмотрел на Катю и понял, что не имел права вспоминать о своих родных, что он испортил весь день своей грустью, что, наконец, огорчил беременную женщину.
- Согрелся?- спросила нежно Катя.
- Вполне,- Парис глазами любовался, источавшими тепло и удивлялся, как могут согревать они!
- Тогда идем домой. Там стол уж праздничный накрыт! Что медлишь ты?- Парису Катя удивилась, его глазам, смотрящим на нее.
- Сейчас иду, лишь только налюбуюсь твоей творящей, чистой красотой!
- О, кажется, освоил ты язык ведрусский, теперь свободней чувствуешь себя и красноречье переправил в русло, способное согреть, но не обжечь.
И Катерина руку подала, и с графом за руки держась, они вошли в тот дом, что с виду прост и тесен, но и таким родным с недавних пор предстал.
Стол удивил влюбленных: здесь сладости и фрукты в плетеных вазах красочно смотрелись, на блюдце – мед янтарною слезою воображенье потрясал и обоняние ласкал. И ягоды, орех лесной, пучки травы съедобной – дары полезнейшие радовали глаз. Дед постарался, приготовил праздник, а сам, отколупнув рубин из шпаги графа, отправился до города с утра.
Вкусив даров природы, одела Катерина графу на голову венок из трав сплетенный с мелкими цветками, себе одела тоже и одарила Париса божественной улыбкой счастливой женщины, какой она была.

35 Франция зовет!

Три с половиной года пролетели, как три дня — в полезном общении, в интересном труде и в радости. Парис считал эти годы самыми счастливыми в своей жизни. Летом 1649 родилась Любомила. Эта русоволосая девочка с голубыми глазами принесла двоим необыкновенную радость. Радовался также и дед Пантелеймон, успевший обучить Париса за это время выращиванию овощей, кузнечному ремеслу и умению рубить дерева. Однажды он отругал графа за то, что тот срубил здоровое дерево вместо сухарины. Этот, казалось дремучий дед, знал саму подноготную жизни на земле. Парис постепенно стал чувствовать себя частью этого таежного мира. К нему спокойно подходили прирученные родителями Катерины звери и их потомки. Но полной гармонии в душе Париса все-таки не было. Не было оттого, что во Франции оставались его родные: его жена и дети, его друзья, его слуги. Он чувствовал их тоску и тосковал сам. Наконец он решился покинуть здешний рай и вернуться во Францию. Однажды утром он сказал:
- Катя!- Молодая мать Любомилы сразу догадалась обо всем, услышав этот тревожный, отчужденный голос.- Катерина, ты знала на что идешь, ты знала, что рано или поздно я уеду во Францию. Этот час настал! Я должен ехать!
Катерина обмерла, казалось, губы ее посинели, взгляд испуган, сердце сжалось.
- Ты хочешь уехать теперь, когда я ношу под сердцем нашего сына? Ты не хочешь увидеть его появление на свет?
- Ты же прекрасно знаешь, что если я увижу рождение своего сына, то останусь навсегда.
- Оставайся. Оставайся навсегда, Парис!- Катерина не смогла бороться со своим естеством, чувства перебороли разум. Она обвила руками шею графа и с такой болью, с такой надеждой смотрела на графа, что ему пришлось вооружиться всей своей железной волей, чтобы сказать поперек любимой и любящей женщине.
- Нет, я должен ехать! Это мой долг!
Катя ослабила объятья, и граф сделал шаг в сторону.
- Пока еще ты на втором месяце, не так опасна для него со мной разлука. Прощай, Катюша, эти три года я никогда не забуду, твой образ чистой девы я с собой в могилу унесу. Прощай, любовь моя!
- Ты прав,- наконец выйдя из оцепенения, она сказала,- я соберу тебе в дорогу ягод и других плодов. Я научила тебя, как видеть на расстоянии, как третьим глазом можно смотреть в пространство отдаленное. Теперь ты можешь видеть поляну эту, этот дом, меня. А я тебя в том замке, где живешь ты, буду лицезреть.
- Катюша, можно я поцелую на прощание тебя?
- Нет, Парис, ты сильным должен быть. Решил уехать, так езжай.
Парис собрал котомки, узелок с продуктами и шпагу вновь выкованную, как клинок дамасский. Дед говорил ему, что этой шпаги не будет равной в мире по крепости.
Граф сел на коня, окинул взглядом поляну всю и постарался запомнить каждую мелочь. Потом сказал Пантелеймону.
- Проводи меня, отец до той дороги, где подобрали вы меня еле живого.
- Ну что ж, сынок, изволь,- дед согласился, сел без всякой упряжи на лошадь и поскакал за графом, ударившим коня ногами.
Парис пустил коня галопом, о чем-то грустном думал, на старика поглядывал и вдруг... Он сзади голос услыхал и обернулся. К нему, галопу лошади не уступая, стремительно бежала Катерина. Парис остановил коня, сошел и руки протянул навстречу. Пред ним она остановилась в шаге, к груди припала, зарыдала и губы жаркие подставила для поцелуя. Словно хмельного зелья отведала она, испив до дна всю глубину любви и страсти, которые к ней испытал Парис. Он жадно целовал свою жену вторую, которую бросал ради другой и первой, родившей ему двух сыновей.
- Теперь езжай!- сказала твердо Катерина.- Глаза ее блуждали отрешенно. Когда Парис сел снова на коня и вновь пришпорил, она, рукой махая, все про себя шептала: Je wu ze.
Доехали два всадника до места, где разыгралась года три назад смертельная борьба за жизнь, где голову сложили тридцать поляков в сраженье с графом, стоившим того.
- Прости, отец,- сказал Парис по-русски,- я понимаю всю свою вину, но разделиться, право, не могу на части две, чтоб жить и там и сям. И лишь душа разорвана на части и хоть я боль принес для Катерины, но мне не легче ведь. Она теряет лишь меня, а я - троих теряю: сына, дочь, жену.
- Ты правильно все сделал, граф,- задумавшись, Пантелеймон ответил. - Ты не свободен перед Родиной, семьей, женой, детьми. Ты должен и долг свой для тебя важнее счастья. Ты родился во Франции и там свое оставить тело должен, чтобы душа материальный план вновь обрела. Я думаю, что ты еще сгодишься своей стране. Дорога на Москву - направо, в Киев поезжай левее. Счастливого пути, сынок. За Катерину не волнуйся, она душой сильна, она все стерпит, потому как понимает: ты женат. Прощай!
- Прощай, отец, ты мудр и добр, прости за боль. Заботься о родных. Пусть род ваш... наш процветает и не познает над собой насилия властьпридержащих!

36 Москва 1653 года.

В Москву Парис добрался за три недели. Увидев его появившегося в Кремле в странной, если не сказать смешной для француза одежде, де Брежи расхохотался. На графе была косоворотка из крапивы, шерстяные вязаные штаны, деревянные башмаки и плюс к этому его перевязь со шпагой. И это еще не самое смешное. Парис был в бороде, с гривой до груди спереди и лопаток сзади, подвязанной синей ленточкой.
Царю к этому времени исполнилось двадцать лет, он чувствовал себя увереннее, нежели в шестнадцать, а посему позволил себе и боярам вволю посмеяться.
- Маркиз,- обратился Парис к де Брежи на французском, - переведи государю, что я заблудился в лесах Смоленска и три с половиной года провел в лесу с дикими зверями.
Де Брежи, еле сдерживая себя от смеха, перевел:
- Ваше величество, граф де Валье говорит, что только что свалился с Луны!
Новый приступ смеха вызвал в душе у графа чувство, о существовании которого он давно забыл. Парис схватил де Брежи за грудки и сказал на чистом русском, на котором говорят от нижней Волги до Москвы, и от Новгорода до  Симбирска:
- Если ты еще раз переведешь царю неправильно, я посоветую царю заковать тебя в колодки!
- Я посол Франции — лицо неприкосновенное!- воскликнул де Брежи, пытаясь освободиться.
- С каких пор вы, маркиз, посол Франции?
- Уже три года. Я написал королеве Анне Австрийской о вашем исчезновении, и она уполномочила меня на посольство. А вам, граф, в том случае, если вы объявитесь, велено возвращаться во Францию. Немедленно! В Париже происходит черт знает что!
- Мне нужен ваш костюм, я не могу возвращаться во Францию в таком виде, Брежи!
- Но я не могу дать вам мой запасной костюм.
- Но вы можете мне его продать!
- А у вас есть деньги?
- Нет, но они есть у вас. То золото, что вы увезли в день нашего расставания. Вы мне еще дадите пистолей двести на дорогу. Остальное можете тратить по своему усмотрению.
- Ну хорошо,- согласился де Брежи. Они поклонились царю и попросили дозволения ненадолго покинуть зал, как обычно заполненный боярами. Парис мельком окинул бояр и увидел свояка Алексея Михайловича боярина Морозова, которого вскоре после расправы над бунтовщиками вернули обратно в Москву.
- Только ненадолго! Сегодня прибудет шведское посольство!- сказал царь.- А также посол с челобитной от гетмана Хмельницкого!
Де Брежи провел графа в свои апартаменты и дал ему свою одежду. Но Парис, одевшись в камзол и штаны с подвязками, одел поверх боярскую шубу и напялил длинную шапку, а поверх штанов одел еще те, что носили бояре. Ко всему прочему он еще и обулся как боярин в красивые сапоги с загнутыми носками. В таком виде он явился перед царем.
- Разрешите, ваше величество, вашему советнику тайно присутствовать на переговорах с послами?
- Граф де Валье?- спросил пораженный Алексей Михайлович.- Вас и не узнать, батюшка! Садитесь ко мне поближе, ваши советы всегда были для меня полезными. Кстати, а где вы научились русскому языку?
- Под Смоленском в одном святом месте.
- В ските каком?
- Может быть,- ответил Парис и устремил взгляд на вошедшего шведского посла. Тот церемонно приблизился к трону, откаблучил несколько па и произнес на ломаном русском:
- Ваше величество, королева Швеции Кристина дочь Адольфа Густава прислала меня узнать, не намерены ли вы заключить с нами договор о мире, чтобы ее величество Кристина была уверена в том, что Россия в трудный час не только сохранит нейтралитет, но и поддержит Швецию в ее трудном деле.
Царь посмотрел на графа, сидящего неподалеку. Тот кивнул и вопросительно воззрился на посла. Тогда царь спросил:
- А что за трудности появились у королевы Кристины и у Швеции?
-  Шведская корона хочет объявить войну Речи Посполитой. Для этого ей необходимо заручиться поддержкой России.
Царь снова посмотрел на графа де Валье, тот опять кивнул.
- Будьте уверены, посол,- ответил царь,- мы не нарушим данного нами слова. Швеция может рассчитывать на нейтралитет и нашу поддержку.
Шведский посол опять протараканил приветствие и ушел.
- Граф, скажите мне, почему вы посоветовали мне не отказывать шведскому послу?
- Ваше царское величество, вам нет никакого дела до благополучия ваших врагов. Пусть они грызутся и ослабляют свои позиции, а вы в это время объединитесь с Хмельницким, примите Украину в состав России, чем обережете себя и от татар и от поляков. Крымский хан, узнав о присоединении Украины к России, будет враждовать с Хмельницким и ему будет не до Москвы. Хмельницкий это сила, но ему нужна помощь!
- Но раньше вы мне не советовали этого делать?
- Все меняется, сир. Меняются соотношения сил, меняются государства, меняется мировоззрения. Стратегия государства Российского требует объединения с братскими славянскими народами.
- Вы как всегда разумны, граф. Что думаете делать дальше? Останетесь при мне или...
- Я срочно еду во Францию. Королева требует моего возвращения.
- Что ж, езжайте, раз этого требует долг.
- Да, долг...- Парис опустил голову.

37  Конспирация

Как может предположить читатель, король Австрии Фердинанд 3 поставил западни на всех границах, где только было возможно, чтобы поймать графа де Валье. Предвидя это, Парис остерегался всех подозрительных людей на всех границах, какие ему приходилось пересекать, используя при этом конспирацию. Так, например всю Белоруссию граф проехал в облике знатного русича, а всю Польшу бедным кучером знатного шляхтича. Приобретя в Речи Посполитой одежду богатого поляка, Парис проехал по всей Чехии и  пересек австрийскую границу безо всякого риска быть пойманным. На границе Саксонии с Лотаррингией Парис нашел хорошего цирюльника и велел сделать из него француза — постричь и побрить на аристократический манер. Таким образом, во Францию Парис въехал уже подстриженный, с тонкими завитыми усами и небольшой острой бородкой, попросту говоря, таким, каким покидал Францию. Последние мили до Парижа граф ехал верхом на коне с разрывающимся от тоски сердцем. С одной стороны он был близок к родным, но еще не встретился с ними, а с другой - Катерина и Любомила были от него за тридевять земель!


   3 часть

 Муки любви


 1 Пале-Рояль

Долг дворянина обязывал графа прежде всего доложить о своей персоне королеве Франции, поэтому Парис, как ему не хотелось заехать в Валье, прибыл сначала в Париж, тем более что ему от Шарлевиль-Мезьера повезло найти попутчика. Им оказался его бывший подчиненный шевалье Дюбукуа. Они разговорились, и в разговоре Парис узнал, что Дюбукуа везет пакет от Фердинанда 3 к Мазарини.
- Скажите, Дюбукуа, вы не боитесь странствовать один по дорогам на такие расстояния?
- Нет, ведь со мной моя шпага, которой я отлично владею!
- Мой храбрый Дюбукуа, как я узнаю вас в этих словах! Надеюсь, вы не получили за последнее время, что мы с вами не виделись хоть сколько-нибудь опасной раны?
Бывший гвардеец чуть было не напустил на себя бравый вид, но вспомнил один очень неприятный для него эпизод и ответил, заметно погрустнев:
- Опасных ран не было, но вот четыре года назад на дороге в Реймс я встретил серьезного противника, и если бы у него были намерения лишить меня жизни, то мы бы сейчас с вами не разговаривали.
- Неужели?- спросил Парис, кое-что припоминая.
- Да. Он применил какой-то хитрый прием и ударил меня локтем в висок!
- А лица вы его не помните?
- Было темно, и я его не разглядел.
- И что же с вами дальше произошло?- с интересом спросил Парис.
- Он вытащил у меня из кармана письмо и уехал, негодяй!
- Он ударил вас после того, как вы нанесли удар шпагой?
- Точно так!
- По правой стороне головы?
- Да, но от...
- Письмо было в синем конверте?
- Тысяча чертей, но откуда же вы знаете?- Дюбукуа казался более напуганным, чем удивленным.
- Мне очень жаль, Дюбукуа, что было очень темно и мы с вами не узнали друг друга,- трогательно произнес Парис.
- Так это были вы?- облегченно воскликнул бывший гвардеец. - Так это в корне меняет дело! Проиграть в бою вам — не значит проиграть!
- Ну-ну, Дюбукуа, не надо комплиментов. Я должен признать, что вы держались весьма достойно, и если бы не мой хитрый прием, кто знает, чем бы все это кончилось. Кстати, вы не знали, что было в письме?
- К сожалению нет! Я был вынужден вернуться в Пале-Рояль, и получил от кардинала такой нагоняй! А что там было?
- Ничего особенного, поскольку я, так или иначе угодил в ловушку Фердинанда. Но, к счастью, выпутался. Надеюсь, вы больше не мечтаете найти похитителя письма и отомстить ему?
- Я? Никогда!- Дюбукуа ответил с гасконской искренностью, и граф не нашел оснований ему не поверить.
В Пале-Рояль путники приехали порознь. Парис зашел во дворец с парадного подъезда, а Дюбукуа, как и подобает шпиону - с малого. В то время как де Валье раскланивался перед королевой, Дюбукуа давал отчет перед кардиналом.
Мазарини распечатал письмо и прочел следующее:
" Мой дорогой кузен! Несмотря на все мои поиски, предмет наших интересов бесследно исчез. Я слышал, что интересующий нас с Вами человек принял неравный бой и, по всей вероятности, умер. С тех пор о нем ничего не слышно.
Горячий привет моей кузине Анне. Ваш преданный друг, Фердинанд".
Мазарини тяжело вздохнул, и, казалось, готов был уронить слезу. В нем заговорило раскаяние и сожаление. Удивляясь его состоянию, в котором кардинал бывал редко, Дюбукуа счел своим долгом спросить.
- Что вас так потрясло, ваша эминенция? Что, император болен?
- Что мне до императора!- глубоко вздохнув, ответил Мазарини. - Граф де Валье бесследно исчез! Наверное, его убили!
Дюбукуа слегка рассмеялся, потом сильнее, наконец, он не сдержал взрыва хохота, приведшего кардинала чуть ли не в бешенство.
- Чего вы ржете?!!
- Граф де Валье - жив! Он во Франции, в Пале-Рояле!
Такие повороты были резки для расшатавшегося здоровья первого министра. Мазарини с криком упал в кресло.
- Это правда?- спросил он, переведя дух.
- Он приехал вместе со мной и зашел во дворец через парадный подъезд! Клянусь честью!
- Где же он?
- Вероятно, у королевы.
- Подождите меня здесь.

А Парис тем временем рассказывал придворным во главе с королевой о Московии.
- Расскажите нам, граф, какой вы нашли Россию?
- Россия, это очень громко для такой варварской страны. Московия — пожалуй, будет точнее.
- В чем же заключается ее варварство, граф?- спросила королева.
- В том, ваше величество, что царь Алексей Михайлович — марионетка, кукла в руках бояр, сдирающих с крестьян семь шкур в прямом смысле. Народ там — подневольная скотина, духовенство — воры и разбойники, дворянства, как класса, не существует. Что же касается обычаев, то их можно охарактеризовать тремя словами: Пот, сивуха и борщ! Мужики там коренастые, двужильные, бабы... простите, ваше величество, женщины там именно так и называются, бабы толстые, а бояре — те оригиналы! Носят летом то, что мы носим зимой, а зимой одеваются в собольи и песцовые шубы. На головах летом печные трубы, а зимой голову вообще не видно! Сплошная шуба, из-под которой торчит борода, если остричь которую, хватит скатать валенки. Это они зимой такую обувь носят.
- Да, граф де Валье,- задумчиво произнесла королева,- нелицеприятную картину вы нам нарисовали. Неужели все так плохо?
- Не все, государыня. У них есть много хорошего. Например, русская баня, квас, тот же самый борщ, поля бескрайние, леса дремучие и простой народ, тот что еще не загнан до отчаяния похотливыми, алчными боярами. У Московии есть все шансы стать великим государством, но пока это — большая варварская деревня. Ваше величество, вы знаете, сколько лет я не видел родных и не был дома. Если у вас нет срочных дел для меня, то...
Парис не договорил фразы, обернувшись и увидев кардинала Мазарини.
- Есть дела, граф,- подтвердила королева желание Мазарини, выражавшееся взглядом.
- Я рад, что с вами ничего не случилось, граф,- сказал первый министр,- жестом приглашая де Валье пройти за ним в апартаменты. Парис не смог найти его слова неискренними.
- Я рад, что вы рады, а уж как я рад!- изрек Парис со своей вечной иронией. Однако он поспешил за кардиналом, думая, что у того есть важное дело и не менее важное сообщение. Они прошли в кабинет кардинала, где Мазарини предложил гостю сесть в кресло.
- Я вас слушаю, монсеньер,- сказал Парис, усевшись в кресло, стоявшее чуть поодаль от стола Мазарини.  Напротив Париса сидел на стуле Дюбукуа.
- Граф де Валье, я знаю, что вы четыре года не видели родных,- начал Мазарини. Он ждал, что сейчас граф скажет: и в этом была ваша заслуга, но к удивлению кардинала Парис молчал и внимательно слушал. - Но, поверьте, сейчас в стране создалось весьма тяжелое положение. Принц Конде идет на Компьень с тридцати тысячной армией!
- Как? Разве Компьень не наш? Разве его захватил враг?
- Пока еще нет.
- Тогда я ничего не понимаю! Объясните мне, пожалуйста положение вещей, господин кардинал. Я не в курсе всех дел.
- Принц Конде возглавил армию испанцев во главе с принцем Леопольдом и идет на Париж!
- Принц Конде — изменник?- Парис от удивления встал.- Быть этого не может!
Граф взглянул на Дюбукуа. Тот кивнул, подтверждая.
- Прошу вас, граф, забудьте прошлые обиды...
- Вы знать не можете, как я вам благодарен за прошлые обиды. Благодаря им я уехал из Франции и познал столько интересного! Я готов послужить вам, монсеньер, также преданно, как некогда служил Ришелье.
- Моя благодарность будет ошеломляющая!
- Ни стоит благодарности, монсеньер,- произнес граф, вставая.
- Вы изменились,- подчеркнул Мазарини, невольно удивляясь.
- Надеюсь, в лучшую сторону. Кстати, мой сын Франсуа все еще служит у вас?
- Да, и вы можете встретиться с ним сегодня, а пока чтО вы можете мне посоветовать?
- Помириться с коадъютором, если вы все еще с ним враждуете.
- Но ведь он просит шапку кардинала!
- Ну и пусть носит на здоровье!
- Кажется, ваш французский сильно обрусел.
- Нет, это был перевод с русского!

2 Решение Париса

Узнав от Дюбукуа всю обстановку во Франции, Парис, направился домой на улицу Вожирар, мысленно выстраивая политическую интригу. Но мысли путались; перед глазами всплывал несравнен-ный образ Катерины, мелькали голубенькие бусинки глаз Любомилы. А когда граф подошел к своему дому, то воображение его захватила Мария и ее дети, а также Констанс, о которой он ничего не знал уже четыре года. Входя в дом, граф услышал голоса молодых людей, показавшиеся ему знакомыми до боли. Перед дверью Парис остановился, пытаясь справиться с необычным сердцебиением.
"И все-таки я ей изменил! Вот уж поистине права пословица: ... не зарекайся!"
Парис толкнул дверь рукой и вошел в комнату. Он увидел двух молодых людей, опрятно одетых в военные мундиры лейтенантов гвардии, обративших на него удивленные, переходящие в радостные улыбки лица Франсуа и Жана де Круазе.
- Отец!- Франсуа кинулся на грудь графу, крепко обхватив его за шею. Жан тоже не остался в стороне и со всей сыновней любовью, какую он испытывал к другу своего отца, обнял де Валье.
- Давайте сядем,- изрек, наконец Парис, сжимая в объятьях двух молодцов в мундирах лейтенантов,- и вы все мне расскажете, а уж потом я расскажу.
Трое мужчин уселись в гостиной на софе, молодые люди не сводили глаз с графа, а тот поочередно рассматривал виконтов и не мог налюбоваться статными возмужавшими юношами.
- Как живете, сынки? Как матушка, Франсуа? Как Констанс? Где Александр, мой младшенький?
- Граф, я по порядку,- начал Франсуа,- С матушкой все в порядке, они с Александром остались жить в замке, им там уютнее, а вот что касается Констанс?
- Ты хочешь сказать, что стал дядей, а Жан - отцом?- спросил Парис, вогнав де Круазе в краску до кончиков ушей.
- Констанс в Шательро!
Парис, было поднявшийся, чтобы обнять Жана, упал обратно на софу. Глаза его, казалось, остекленели.
- Констанс ушла в монастырь?- в этом возгласе было больше ужаса, чем удивления.
- А что в этом плохого?- недоуменно сказал Франсуа,- она решила посвятить жизнь служению Богу.
- Бог сказал: плодитесь и размножайтесь! Разве он сказал: иди, Ева, в монастырь!? А ты, Жан, как ты мог позволить моей дочери предать себя забвению? Я не позволю ей погубить свою плоть в этом склепе!- Парис встал и заходил из угла в угол, как лев в клетке,- Женщина должна выполнить свое предназначение — родить ребенка! А молитвы читать — удел темных, разочаровав-шихся в земной жизни старух! Жан, я хочу тебя попросить съездить в Валье и привезти в Париж моих родных, хотя впрочем, если ты на службе, я попрошу об этом Франсуа, а вы, виконт, сообщите вашему отцу моему другу о готовящейся свадьбе. Моя дочь выходит замуж!
- За кого?- Жан весь похолодел от ужаса.
- За вас, виконт де Круазе, если вы еще не передумали.
Парис заметил, как кровь в молодом человеке отхлынула понемногу от сердца и ударила в голову.
- Я со-гла-сен,- еле выговорил юноша.
- Но Констанс не отдадут! Она приняла постриг!
- Не отдадут? Тем хуже для них - я разнесу этот монастырь! Этот каменный мешок! Разговор продолжался еще полтора часа по истечении которых, граф вооружился до зубов и вышел на улицу.

3 Карета кардинала и всадники коадьютора

О том, что граф де Валье вернулся во Францию, знали немногие. А так как коадьютор — человек далеко не светский, он и не мог знать о том, что в Париже появился человек, не уступающий ему по мастерству плетения интриг. Все это время Гонди старательно искал способы похищения Мазарини, и вот когда уже казалось, все надежды рухнули, его человек принес известие, что из Пале-Рояля выехала карета кардинала с эскортом в шесть человек. Поль де Гонди тут же дал приказ своим людям броситься в погоню и сам возглавил операцию, не имея сил отказать себе в радости посмеяться над поверженным кардиналом. Его затея увенчалась успехом. Люди коадьютора числом в пятнадцать всадников настигли карету кардинала в Булонском лесу. Кучеру приказали остановить карету, что он и сделал, но вот справиться с шестерыми телохранителями кардинала никак пока не могли. Дюбукуа, возглавлявший охрану, действовал так ловко, что через пятнадцать минут потасовки от людей Гонди осталась горстка храбрецов, зажатых в клещи. Казалось бы, еще напор — и сражение будет выиграно, как вдруг телохранители кардинала бросились врассыпную и позволили Коадьютору подъехать к карете кардинала. Гонди был верхом и носил платье военного так же ловко, как и мантию коадьютора. Он торжествующе открыл дверцу и нагло изрек:
- Выходите, ваша эминенция! Нужно поговорить!
В ответ на эти слова из кареты показался человек в красной мантии с красной шапочкой на голове и шпагой зажатой подмышкой.
- О, неужели вы станете подвергать свою жизнь неоправданному риску, Джулио?!- воскликнул коадьютор, посмотрев на своих четверых людей, еле стоявших на ногах, но строивших счастливые лица победителей.
Человек в мантии откинул капюшон и к ужасу коадьютора оказался никем иным, как графом де Валье.
- О каком риске вы говорите, Гонди?- спросил де Валье. Он ловко скинул мантию, намотал ее на левую руку и выхватил шпагу. Этой мантией, словно красной тряпкой для быка, Парис дразнил людей коадьютора, а когда те нападали, наносил эффектные удары ногами, после которых противники летели кувырком. Коадьютор с холодеющим сердцем замечал, как доблестные шпаги его солдат ломались как соломинки под ударами клинка де Валье.
- Я сдаюсь,- пробормотал коадьютор после того, как последний его солдат фанатик, получив пинком под зад, перелетел через голову и затих. На эти слова Парис подошел к Гонди, одел ему мантию, шапочку кардинала и отошел чуть назад.
- Настоящий кардинал!- воскликнул он и чуть было, не приложился губами к руке прелата. Правда, это выглядело бы, как насмешка.
- Изволите издеваться, сударь?- изрек коадьютор, отпрянув на шаг назад.
- Нисколько, господин де Гонди! Монсеньер кардинал Мазарини соблаговолил сделать вам одолжение. Он хочет, чтобы вы собрали в Париже десять тысяч человек ополчения, а затем отправились в Рим к папе с рекомендацией от его эминенции. Что вы ответите?
- Но у меня же нет выбора!
- А разве вы не этого добивались всю жизнь?
- Но не таким же образом, граф!
- Что поделаешь, приходится порой идти на компромисс!
- Так и быть,- произнес коадьютор и протянул руку для поцелуя.
- Черт возьми, вы полагаете, что если я не видел четыре года хорошенькой ручки, то...
- Я всегда знал, что вы еретик, граф,- ответил Гонди, убирая протянутую руку.
- Точно так же как и я думаю, что вы больше генерал, чем священник,- отпарировал де Валье.
- Пусть так. Для чего вам надобно десять тысяч ополченцев?
- На Париж идет принц Конде, господин коадьютор!- важно произнес Парис и причмокнул губами.
- Так тому и быть, граф! С вами чертовски приятно иметь дело! Кстати, не могли бы вы мне открыть секрет стали вашей шпаги?
- Сталь как сталь. Спросите лучше, что за сталь у ваших солдат. Прошу вас, проедемте к кардиналу Мазарини и обсудим все с его эминенцией. Кстати, не под вашим ли началом состоит монастырь Шательро?
- Да, я имею там влияние. Вы хотели бы отправить туда вашу дочь?
- Я хотел бы забрать ее оттуда.
- Но это невозможно!
- Запомните, господин де Гонди, для того, кто носит имя де Валье не должно быть ничего невозможного!
Коадьютор понял, что эти слова перешли к де Валье по наследству от Ришелье и сказал:
- Как жаль, что вы не священник, из вас вышел бы преемник великого кардинала!


4 Ловушка для Конде

После того, как Мазарини с коадъютором и графом де Валье обговорили все детали и Гонди уехал в Рим, герцог де Тюренн, оборонявший Париж от испанцев, получил приказ отступить от Компьеня к Парижу. Обрадованный тем, что его противник, некогда друг и соратник герцог де Тюренн ушел с выгодных позиций, Конде пошел прямиком на Париж, не удосужив Компьень осадой. Тюренн отступал, Конде напирал и пер так до самого Парижа, его Сент-Антуанских ворот, где сгруппировалась армия де Тюренна. Обнаглевший принц крови горел желанием оттеснить противника от Парижа и ворваться в него на плечах неприятеля. Он не просчитал только одного, что в Париже планом военных действий руководил граф де Валье. Если бы Конде знал об этом, он заподозрил бы ловушку и не пошел на Париж. Но он не мог знать о возвращении де Валье и делал все, для взятия Парижа, его Сент-Антуанского предместья. Конде уже взял ворота, его войска хлынули в Париж, но против его войск в самом Париже стояли десять тысяч вдохновленных самим Гонди парижан! Плюс к этому Бастилия ежесе-кундно изрыгала пламя и ядра по армии Конде, а оттесненная, казалось бы, армия герцога де Тюренна, захлопнула мышеловку, зажав в клещи двадцати тысячную армию принца Леопольда. Сам Леопольд и принц Конде находились под Парижем и избежали плена.
По возвращении Париса в Пале-Рояль после разгрома вражеской армии, кардинал поздравил его и выразил сожаление о том, что Конде не арестован, на что Парис сказал:
- Это очень хорошо, что Конде на свободе. Во-первых, он остается презираем народом, а с ним и все фрондеры, а во-вторых - принц соберет остатки Леопольдовской армии, примет еще сражение и Испания будет вынуждена просить мир. Война, измотавшая силы трех держав окончится.
- Вы как всегда правы, граф де Валье,- подарила комплимент королева. По ее приказу в Пале-Рояле было организовано чествование победителей. У кардинала две горы с плеч упало - внешний враг и фронда, добавившая за эти четыре года ему седин и морщин.
 На приеме были розданы награды и комплименты, но главного виновника победы, графа де Валье поздравляли последним, как бы приберегая напоследок.
- Я обещала вам титул герцога,- сказала королева, улыбаясь.- За то, что вашими усилиями Русь окрепла настолько, что привлекла внимание наших врагов, за то, что угроза захвата Парижа испанцами миновала и, наконец, за то, что кончилась эта бессмысленная гражданская война, именуемая фрондой, я награждаю вас, граф де Валье титулом герцога и дарую замок Бриссак. Герцог должен жить в роскошном жилище, не правда ли, герцог?
- Я счастлив, ваше величество,- с поклоном ответил герцог де Валье, покраснев от мысли, что ему подарили замок, отобранный у родственника гугенота Бриссака, арестованного им и впоследствии казненного по приказу Ришелье.
- Ваша эминенция хотели что-то добавить,- королева подтолкнула кардинала локтем.
- Я обещал графу, то есть теперь уже герцогу де Валье выполнить любую его просьбу и готов сдержать обещание.
- Ваше преосвященство, во время моего отсутствия, в монастырь, без моего разрешения и согласия, удалилась моя дочь. Я прошу вас позволить мне забрать ее оттуда, чтобы тотчас же выдать замуж.
Кардинал улыбнулся, он и не думал, что отделается легким испугом. Он подозревал, что Парис попросит орден с его груди, но Париса больше не интересовали ордена. Ему нужна была дочь.
- Нет ничего проще, герцог!
Тут, наконец, поднялся со своего места юный король.
- Теперь моя очередь! Скажите мне, герцог, чего вы хотите, и я непременно сделаю это для вас!
- Ваше величество,- Парис улыбнулся монарху своей доброй улыбкой,- Я ничего так горячо не желаю, как благополучие Франции. Когда вы будете совсем взрослым и если у вас будет нужда в военачальниках, позовите герцога де Валье, и я приду к вам на службу! А пока что я прошу у вас дозволения покинуть Париж и вернуться в Валье, где меня ждут.
- Так тому и быть!- воскликнул монарх.

5 Монастырь или замужество!

После приема и наград Парис выпросил у кардинала еще и отпуска на месяц для де Лоренса и де Круазе. Франсуа он отправил в Валье с вестью о возвращении графа в Париж, а Жана — к отцу, чтобы тот приехал и сделал приготовления к свадьбе. Сам Парис, взяв рекомендательное письмо кардинала Мазарини к настоятельнице монастыря, отправился в этот самый Шательро с намерением любой ценой вырвать дочь из этих четырех стен. Настоятельница при встрече с ним вела себя с напускным величием и строго, как со своей послушницей.
- Что вам угодно, раб божий?- спросила она. Париса эти слова резанули по ушам.
- Если я и раб божий, то позволю меня так называть только богу, а не такой же рабе божьей, или ваш сан позволяет вашей гордыне так высокомерно обращаться с людьми?!
Эти слова словно ушат холодной воды согнали спесь с настоятельницы.
- Что вам угодно, сын мой?- спросила она, переломив хребет своей гордыне. Парис улыбнулся такому обороту вещей. Он не стал более дерзить настоятельнице, а подошел и преклонил колени.
- Матушка! Роковая ошибка произошла во время моего отъезда в моей семье! Дочь моя, не разделив чувства молодого человека, не спрося моего на то благоволения, ушла в монастырь!
- На все воля божья!
- Что мы знаем о воле божьей, которой приписываем свои ошибки?! Матушка, этот шаг может привести к тому, что род прославленного дворянина может вымереть! Я знаю эту семью, и знаю также, что все мужчины в ней - однолюбы! Я привез вам прошение от кардинала Мазарини и прошу вас вернуть мне мою дочь. Уверяю вас, она полюбит этого молодого человека, и они будут счастливы! Скажите мне честно, много ли в вашем монастыре послушниц, искренне желающих посвятить себя служению церкви, а не бегущих от мира с его страданиями? Уверяю вас, моя дочь Констанс ушла в монастырь не из чувства веры, а от безысходности.
Отпустите ее, умоляю вас, матушка, моя дочь должна стать матерью, ее предназначе-ние — сделать своих родных счастливыми!
Настоятельница долго приходила в себя после этих речей. Каменная глыба ее холодности растаяла, как июньский снег.
- На все воля Божия,- проговорила она, проглотив ком и слезы умиления, а может и восхищения.- Девочки, позовите послушницу Констанс с вещами!
Ошеломленная этим приказом Констанс не знала на что и подумать. Ей сказали подруги, что у ворот стоит красивый мужчина лет сорока и что этот мужчина потребовал у настоятельницы ее выдачи. Умная девушка поняла, что за ней приехал отец. Констанс была и рада, и не рада. С одной стороны ей было скушно среди церковного облачения и серых стен монастыря, с другой - здесь было спокойно, ничто не нарушало ее душевного равновесия. Но раз уж настоятельница сказала ей уйти, значит нужно уйти.
Через пять минут перед герцогом де Валье стояла женщина поразительной красоты. Констанс переоделась в светское платье и держала в руке чемоданчик с вещами.
- Здравствуй, дочка,- произнес герцог де Валье и обнял дочь.
- Здравствуй, папа,- ответила Констанс, обняв отца за талию.
- Едем домой, дочка, такому бриллианту, как ты нужна более изысканная сокровищ-ница, нежели этот склеп,- тихо прошептал Парис и громче добавил: Благодарю вас, матушка настоятельница!
Они сели в карету и весь путь до Парижа болтали о разных вещах, не затрагивая темы женитьбы, но она, как хитрый стратег, обошла с тыла и возникла не спросясь. Констанс говорила о призвании, и Парис ввернул ей то, что он думает о призвании.
- Послушай, Констанс, когда-то люди жили без войн и суеты, мужчины заботились о материальном благополучии семьи, а женщина... она во все времена, как и тогда, была теплом семейного очага, ее основное призвание — рожать детей!
- Но ведь то были первобытные люди!- парировала девушка.
- А ты вдумайся в слова: первобытные. Это значит, что у людей был быт первоистоков, то есть божественная культура бытия, и никто из тех женщин не уходил в монастырь. Они были счастливы в любви и в жизни. Монастыри им были не нужны.
- Они были счастливы, а я — нет,- промолвила Констанс, отвернувшись к окошку.
- И ты будешь счастлива, дочка.
- Так ты хочешь выдать меня замуж?- испугалась вдруг мадмазель де Менвиль.
- И не просто хочу, а выдам!- твердо изрек отец девушки.
- За Жана? За этого неумеху! Который двух слов связать не может!
- Это он сейчас связать не может, потому, что связан узами любви, а ты посмотри, что с ним будет, когда ты сделаешь его счастливым!
- Представляю!- капризным тоном сказала Констанс,- Неуемный болтун! Уж лучше бы ты не вызволял меня из монастыря.
- Значит, ты не хочешь выйти за Жана де Круазе?- тон герцога принимал серьезный накал.
- За кого угодно, только не за Жана!- резко и твердо ответила Констанс.
- Ну, тогда ты выйдешь замуж за первого, кто пересечет границу нашего замка на следующий день, как мы въедем в него! Так и знай!
- Вот и хорошо! По крайней мере, вы когда-нибудь раскаетесь в своем поступке, отец.
- До чего же ты упряма, дочь моя!- несдержанно воскликнул герцог, ударив рукой по своему колену.

6 Встреча с Марией

Приехав в Париж, Парис оставил для де Круазе письмо, приказал переложить лошадей и тотчас выехал из Парижа в Валье.
Через три дня к вечеру герцог подъехал к стенам замка. На воротах в башне уже во все глаза ожидали его приезда, поэтому карете даже не пришлось останавливаться, ворота, словно по волшебству отворились, в замке раздались крики, во двор высыпала вся челядь, души не чаявшая в своем господине, и в воздух, как писал классик, чепчики бросали! Парис вышел из кареты, поприветствовал руками слуг и с сильнейшим сердцебиением обернулся к дверям, из которых только что вышла Мария. Графиня де Валье долго смотрела на мужа, пытаясь найти в его глазах огонь былой любви, но в очах мужа, как ей показалось, мелькало чувство вины, вперемешку с тоской. Парис сделал два шага навстречу и прижал Марию к своему сердцу.
- Как долго тебя не было, родной! Я успела состариться, пока ждала тебя,- сквозь всхлипывания промолвила графиня.
- Я виноват перед тобой, родная,- изрек Парис двусмысленно. Однако, заметив страх в глазах жены, поведал ей лишь об одном,- меня долго не было, да? За эти четыре года я объехал почти весь свет... Прости меня, Мария, я вынужден был так поступить...
Обнимая жену, Парис краем глаза заметил симпатичного мальчика лет девяти, нетерпеливо ожидавшего аудиенции с ним. Франсуа не пускал этого сорванца к отцу, давая возможность отцу с матерью излить друг другу чувства и слова.
Парис чувствовал, что поступает и говорит не то, что от него ждала Мария, и чтобы пауза сильно не затянулась, сказал:
- А кто этот красивый юноша, что порывается предстать передо мною?- Парис, что называется, отлип от Марии и обратил взор и открыл объятья младшему сыну, который, наконец, вырвался и бросился к отцу.
- Папка! Мой папка!- крикнул Александр и с прыжка обхватил отца за шею.- Я уже собирался двинуться в поход, чтобы разыскать тебя, но мама удержала!
- Разыскивать меня? Интересно, где же ты хотел разыскивать меня?
- По всему свету!
- Ну да, а потом я буду разыскивать тебя по всему свету. Мама как всегда здраво рассудила. Парис по-ребячьи поцеловал Марию в губы, закинул мальчишку на плечо и отправился в дом.
Был подан роскошный ужин, после которого Парис, пожаловавшись на усталость, ушел спать в отдельную комнату, оставив Марию в полном недоумении. Откуда ей было знать, что у ее мужа поменялось, а вернее возвысилось сознание, что для него переспать с женой означает тот же блуд, а значит - предательство своих принципов.

7 Венчание

Утром все поднялись рано. Позавтракав, Парис объявил свою волю домашним. Мария все время испытующе разглядывала мужа, пытаясь найти причину перемены к ней, Франсуа пожимал плечами, ему казалась такая мера по отношению к сестре чрезвычайной, Александр воспринимал все это как шутку, а сама Констанс нервничала, но делала вид, что со всем согласна. Часов с восьми утра все члены семьи де Валье разместились в башне справа от ворот, то есть над дорогой к замку. Ждали недолго, появился первый всадник.
- Кто это приехал?- спросил юный виконт де Валье, пытаясь просунуть голову между плечом отца и спиной брата.
- Это муж Констанс,- с сарказмом ответил герцог.
- А разве она уже замужем, папа?
- Сегодня будет! Вон он каков - ее муж! Средних лет, безобразной внешности, бедный, кстати, простолюдин. Констанс пренебрегла виконтом де Круазе, ну так что ж, это ее воля, а моя воля... Моя воля неизменна. Сегодня первый же встречный станет мужем Констанс!
Бедная девушка выглянула из бойницы и увидела перед воротами какого-то священника.
- Это монах,- проронила Констанс, бледнея.
- Да, он приехал, чтобы обвенчать тебя с твоим будущим мужем,- твердо заявил Парис.
- Как вы жестоки, отец!- промолвила девушка, уронив вздох.
- Я? Ничуть! Это ты жестока. Ты не сделала счастливым ни одного мужчину, мало того, ты разбила сердце сыну моего друга.
- Парис, мне кажется ты не прав в отношении к Констанс,- мягко промолвила Мария, положив левую руку на плечо мужу,- может быть не надо так?
Парис повернулся к Марии, поцеловал ее руку и сказал:
- Моя дочь не будет прятаться от света белого в темнице. Она выйдет замуж и чем скорее, тем лучше!
Сновавший все время возле отца и сестры Александр, насмешливо приговаривал:
- Сдайся, Констанс, послушайся папу!
И снова все ждали появления на дороге перед замком новобрачного, который сам не подозревал об этом. Вдруг появился экипаж, запряженный шестеркой вороных лошадей, с форейторами и лакеями. Экипаж остановился у ворот, из кареты вышел герцог де Бенсерад. Констанс облегченно вздохнула, покрылась румянцем, а Парис про себя выругался так, что небу стало тошно. Вдруг все заметили, как вслед за герцогом из кареты вышла юная девушка, в которой все узнали сестру Бенсерада Анну де Ла Круа, но на этом все не кончилось. Вслед за Анной из кареты вышла молодая женщина, которой Бенсерад галантно подал руку. При виде того, как герцог с этой дамой шагнули к воротам, сердце бедной Констанс готово было оборваться.
- Жак!- крикнул Парис, высовываясь из бойницы,- соблаговолите подняться к нам на башню, у нас срочное дело!
Бенсерад с дамой вошел в замок, поцеловал даме руку, по всей видимости, извинился за временное неудобство и проворно вбежал по лестнице на башню.
- К вашим услугам, герцог!- поклонился Жак. Он увидел Констанс и заметно побледнел.- А что у вас тут происходит?
- Видите ли, Жак, Констанс пора выходить замуж, но раз она отказалась выходить за того, с кем я был бы рад ее видеть, то мы решили выдать ее за первого встречного.
В другой обстановке ветреный герцог Бенсерад расхохотался бы, но видя бледность и подавленное состояние девушки, Жак проглотил улыбку. Он вдруг осознал всю трагикомедию своего положения, ведь первым встречным мог бы быть он. Испарина покрыла его лоб и виски. Он проглотил ком, подступивший к горлу, и ответил:
- Но я не могу быть первым встречным - я женат!
- Как? Вы женаты?- еле выговорила мадемуазель де Менвиль.
- А что вас так удивляет, мадмазель?- холодно ответил герцог Бенсерад,- вы дали мне достаточные доказательства вашей нелюбви ко мне!
- Когда же?
- А тогда, когда вы ухаживали за раненым Жаном де Круазе и совершенно забыли умирающего Жака де Бенсерада.
- По вашему, я должна была позабыть всякий стыд и прийти к вам?
- Любящие женщины именно так и поступают! Амалия прибежала ко мне по первому зову и перевязала мне раны, которые мне нанесли вы и ваш братец! Извините, пожалуй, мы приехали не вовремя.
И Бенсерад бросился вниз по лестнице с еще большим проворством. Экипаж его вскоре скрылся за поворотом дороги.
У Констанс подгибались колени и все думали, что отец сжалится над бедной дочерью, но герцог де Валье только сказал:
- Теперь ты убедилась в том, что Бенсерад не любит и никогда не любил тебя? Жан никогда не сказал бы тебе того, что сказал герцог. Так что, ты еще не надумала выйти замуж за Круазе?
Франсуа с надеждой взирал на сестру.
- Соглашайся сестра!- в один голос сказали браться.
- Смирись со своей судьбой, дочка,- произнесла Мария.
- Я выйду замуж за первого встречного!- Констанс собрала остатки мужества. Она хоть и была женщиной, но она была дочерью своего отца.
Снова стали взирать на дорогу, ждали недолго. Перед воротами появился какой-то мужик с вязанкой хвороста.
- Эй, милейший, не согласился бы ты жениться на моей дочери?- с издевкой спросил Парис.
Мужик задрал голову вверх, малость покумекал и спросил:
- А приданого за ней сколько отвалишь?
Парис посмотрел на дочь и если бы не ее бледность он расхохотался бы над вопросом продувного старого хрыча.
- Двести тысяч ливров!- ответил герцог.
- Я бы с удовольствием, но я женат и у меня трое детей.
- А чего ж ты тогда спрашивал, прощелыга?
- Из интересу! Я хворосту принес, не купите случайно?
Парис сунул руку в карман, достал луидор и бросил мужику.
- Держи, мужик! Это тебе не за хворост, а за то, что ты так неудачно женился! Ты мог бы стать богачом!
- Что поделаешь?- сказал мужик, подбирая монету достоинством в двадцать четыре ливра. Хворост он, разумеется, прихватил с собой.
И снова семейство де Валье ждало жениха для Констанс. Наконец, ближе к полудню, на дороге послышался топот копыт стремительно летящей лошади, показалось облако пыли, а затем и всадник, скакавший карьером на черном коне.
- Этот подойдет, Констанс?
Девушка подошла к окну, увидела молодого всадника в мундире гвардейца и с облегчением сказала:
- Вот за него я и выйду замуж!
- И станешь ему верной женой?
- Да.
- И будешь любить его?
- Да.
- И обещаешь родить ему ребенка?
- Да, да, да!
- Ну что ж, да будет на то воля Божья!- воскликнул Парис, справившись, наконец, со своей строптивой дочерью.- Идемте все в зал! Там свершится венчание моей дочери!
Все семейство спускалось с башни вниз в то время как всадник спешился у ворот и дожидался их, склонившись в поклоне.
- Дочь моя!- сказал Парис торжественным голосом и тоном,- дайте руку жениху!
Констанс в это время спустилась на последние ступени, как вдруг в первом встречном узнала виконта де Круазе. При словах: дайте руку жениху - Жан вздрогнул и уставил на Констанс свои совиные глаза. Он готов был упасть замертво, но первой стали подгибаться ноги Констанс, и Жан бросился ее поддержать. Девушка лишилась чувств, и де Круазе подхватил ее на руки. Он растерянно озирался на герцога де Валье, но тот, оценив неопасное состояние дочери, сказал только.
- Привыкайте носить свою супругу на руках, милый зять!
У зятя совсем кончились силы, он опустил Констанс и сам полуприсел от счастья. Баронесса де Менвиль начала приходить в себя. Ее жесткий взгляд был обращен на отца.
- Вы все подстроили, отец! Вы не собирались отдавать меня первому встречному!
- А вы в этом сомневались, мадемуазель де Менвиль? Неужели ты думала, дочь, что я отдам тебя какому-нибудь старому хрычу, или продувному молодцу, а не тому, кто тебя так любит?
- Я никогда вам этого не прощу, отец!
- Бог с вами, сердитесь на меня, но не на своего жениха, он ничего не знал, и может поклясться вам, что был два дня назад в Амьене у отца. Это так, Жан?
- Да, я загнал пять лошадей, когда ехал из Парижа в Валье, получив ваше письмо.
- Письмо?- спросила Констанс.
- Да, вот оно, читай,- проговорил Жан. Констанс небрежно прочла строки:
"Милый Жан, я желаю поскорее видеть вас в своем замке.
герцог де Валье".
- Так вы не знали, какой экзекуции подверг меня мой отец?
- Конечно нет, Констанс!
- Хватит о пустяках, дети мои. Нас, то есть вас ждет священник!
- Нет! Я не пойду под венец!- воскликнула девушка, в отчаянии ломая руки,- Жан, откажитесь от меня, умоляю вас! Не принуждайте меня!
Влюбленный де Круазе, вспыхнув и побледнев как смерть, обратился к герцогу.
- Герцог, при всей моей любви к вашей дочери, я отказываюсь от ее руки!
Парис улыбнулся.
- Вот видишь, как он любит тебя, дочь?
- Да, но я не люблю его!
- Жан, моя дочь,- серьезно сказал герцог, устав бороться с капризами дочери,- обещала мне любить вас и быть верной женой, и если дело только в вас, то знайте, что если вы откажетесь, я лишу Констанс наследства, лишу всех средств к существованию и отдам замуж за старого нищего урода так и знайте!
Жан посмотрел на девушку и снова на герцога. Он не знал, что делать, на что решиться, что ответить.
- Я не шучу!- сказал Парис громовым голосом. Лицо его побагровело от напряжения. Жан бросился к девушке и шепнул ей на ухо:
- Помните о моей просьбе, Констанс? Если вас будут принуждать выходить за нелюбимого, выходите за меня, я не буду принуждать вас к совместной жизни!
- О, Жан, как вы любите меня!- в изнеможении проронила девушка.- Жаль, что я не могу сказать вам того же!
- Не говорите ничего! Просто станьте виконтессой де Круазе!
Констанс с умилением и благодарностью смотрела на своего жениха и слезы текли из ее прекрасных глаз.
- Ты согласна, Констанс?- спросил Парис.
- Да,- только и смогла сказать измученная борьбой девушка.
- А вы, Жан?
- Да, я согласен быть мужем вашей дочери!
- Отлично, поцелуйте руку вашей невесте и марш в зал, священник уже вспомнил и успел забыть все, что должен сказать!
Жан стал осыпать поцелуями прекрасные руки невесты, которая потому только и не отдернула их, что смертельно устала.
- Черт возьми, ты так сожжешь ей руки, Жан!- сквозь смех произнес Парис. Он взял дочь под руку и рукой указал жениху на дом. Жан убежал в зал, где привел себя в порядок и стал дожидаться появления невесты. Парис подвел дочь к фонтану, спрыснул ее водой и вытер лицо своим платком.
- Пойми, дочь, я делаю это все единственно ради твоего блага. Вы с Жаном будете счастливы в браке.
Двери в зал открылись и на пороге показался герцог де Валье под руку с дочерью. Он подвел Констанс к импровизированному алтарю и вручил ее руку жениху. Священник открыл папку и рот, как вдруг Парис сказал:
- Святой отец, начинайте с конца! Мы все уже устали.
- Хорошо. Дети мои, если вы не против, - объявляю вас мужем и женой! Будьте счастливы!
- Муж, поздравьте свою жену!- изрек Парис зычным голосом.
Жан вздрогнул, покрылся пурпуром и посмотрел на Констанс в полной растерянности. Констанс смирилась с ролью невесты и жены, она порывисто схватила Жана за голову, но в пальцы ей попались только уши, и прижалась губами к губам мужа.
- Поздравляю вас, виконт де Круазе и вас, виконтесса де Круазе! Пойдемте обедать! Святой отец, присоединяйтесь к нам!
- Сегодня постный день, господин герцог, а у вас, наверное, едят скоромное!- пробовал отказаться толстоватый священник.
- Что вы говорите, святой отец! С некоторых пор я вообще не ем мяса! Я научил своих кухарок готовить русский борщ! Отменное блюдо, клянусь честью!
- Ну что ж, тогда я остаюсь, ваша светлость! Не каждый день мне приходится есть борщ да еще русский!

8 Несчастный зять

Праздничный обед, совмещенный с праздничным ужином семья де Валье провела за интересным рассказом герцога де Валье о его похождениях в России. Парис рассказал все, кроме того, что не должен был рассказывать Марии, хотя ему так хотелось поведать о Катерине хотя бы одной родной душе. Герцог мог открыться только Жоржу, но тот должен был приехать дня через два не раньше. А пока что Парис рассказал семье о дворе Алексея Михайловича, не забыв пройтись языком юмориста по шапкам бояр, и о Богдане Хмельницком. Наконец наступил вечер, и молодоженов отправили почивать. Их проводили до спальни, осыпав зерном и цветами, а также добрыми пожеланиями. Глядя на жениха, Парис скривил губы в грустной улыбке. Он понимал, сколько разочарования и страданий ждет его в эту ночь, эту первую ночь!
Франсуа вышел погулять во двор, Александр, получив глубочайшее удовлетворение от рассказов отца, удалился к себе в комнату, а Мария, воспользовавшись тем, что в коридоре они с мужем остались одни, положила ему руки на плечи и нежно заглянула в глаза.
- Ты не идешь спать, любимый?- спросила она.
- Нет, родная, я не засну сегодня, зная, что Жан страдает и моя дочь мучается.
- Но может быть, у них как раз все сладится? Парис, мы не были вместе целых четыре года! Неужели ты не хочешь побыть со мною?
- Но ведь я с тобой, Мария.
- Я не об этом, дорогой. Не делай вид, что не понял меня.
Парис опустил глаза. Ну как было сказать жене, что не испытывает к ней тяги и вообще осознает все по-другому?
- У меня сердце разрывается за них, Мария, я не могу сегодня и думать о другом! Иди, спи, родная, а я посижу здесь, в галерее.
Мария убрала руки и ушла в спальню, терзаемая подозрениями.
Тем временем Констанс попросила Жана отвернуться и переоделась в пеньюар. Затем легла под одеяло. Жан сделал лишь шаг к кровати, как вдруг девушка тихонько вскрикнула:
- Нет, не приближайтесь ко мне! Мы договорились, что будем жить отдельно, Жан!
- Я не сделаю вам больно, мадемуазель Констанс!- призывно воскликнул юноша.- Я сейчас погашу свет и уйду в гостиную спать.
Констанс немало удивилась. Наслышанная о хамстве супругов в первую брачную ночь, она была поражена тактичностью своего мужа. Жан задул две свечи из трех и вышел в коридор. Там его как кот мышь сцапал герцог де Валье.
- А куда это в такой час новобрачный дунул от своей невесты? Ну-ка марш в опочивальню и смотри, чтобы к утру моя дочь стала мадам де Круазе! Ну и молодежь пошла, все их учить надо!
Жан насупился и вошел обратно в спальню.
- Почему вы вернулись?- с трепетом спросила Констанс.
- Там стоит ваш отец. Он загнал меня обратно к вам и сказал, чтобы я к утру сделал из вас...
- Ну понятно, мадам де Круазе!- с обидой промолвила девушка.- Что вы намерены предпринять?
- Констанс, милая Констанс!- Жан бросился к кровати и упал на колени. Мадемуазель де Менвиль вскрикнула и отодвинулась на самый край кровати.
- Я люблю вас, Констанс, люблю давно и преданно, вы это знаете! Но я не хочу быть насильником! Первая брачная ночь должна быть райским упоением, а не выполнением супружеского долга! Я не собираюсь принуждать вас!
С этими словами Жан подошел к стулу, обнажил шпагу и шагнул к кровати. Подойдя, он откинул одеяло, порезал острием шпаги руку и вымазал простыню. Констанс смотрела на все это с ужасом, будучи в недоумении.
- Что вы наделали, Жан?
- Это будет доказательством того, что вы - мадам де Круазе.
- О, Жан, Жан! Как вы благородны, а я, я...
- А вы прекрасны, прекрасны и невинны, Констанс!
Девушка вскочила с кровати, оторвала подол от пеньюара и перевязала рану на руке мужа.
- Вы одолжите мне подушку?- спросил юноша после того, как Констанс снова улеглась на кровать.
- Конечно,- ответила виконтесса де Круазе и подала юноше предмет.
Парис, немного подождав и придя к мысли, что утро вечера мудренее, отправился к себе в спальню. Мария притворялась спящей. Она ждала, что муж, ложась в кровать, обратит на нее внимание, но Парис, думая, что жена спит, лег тихо и сделал вид, что заснул.

9 Отцовская воля и дружеский совет

Утром герцог встречал выходивших из спальни молодоженов. По их лицам он все понял, но решил удостовериться лично. Он вошел в комнату, откинул одеяло и увидел пятно крови. Граф стремглав вышел из спальни, сказал молодоженам "доброе утро" и отвел новобрачного в сторону.
- Пойдем, зятек, поговорим!
- Я к вашим услугам, герцог!- с готовностью ответил Жан.
- Вот именно, герцог! А если бы у вас все получилось, ты не желал бы никакого другого слова кроме "папа".
- Но у нас с Констанс итак все...
- Кого обманывать вздумал, мальчик?- С этими словами Парис расстегнул левый манжет камзола де Круазе, и его взору предстала окровавленная материя от дамского пеньюара.
- Я несчастлив, герцог, а, кроме того, несчастлива Констанс. Она не любит меня. И никогда...
- Никогда не говори этого слова, сынок. Я не могу тебе дать советов, какие мог бы дать своему сыну, поэтому сделай вот что: поезжай в Менвиль немедленно, ничего не объясняя Констанс. Я встречу твоих родителей и все им объясню. По приезду в Менвиль сделаешь вот что. Бенсерад нравился Констанс, он развлекал ее музыкой и картинами. Ты должен переплюнуть Бенсерада. К ее приезду ты должен превратить Менвиль в райский сад! Не навязывайся Констанс сразу, дай ей привыкнуть к мысли, что она твоя жена, обязательно желай ей всякий раз, когда она идет спать спокойной ночи и постарайся сделать ей приятное. Констанс нужно разбудить от ее монастырской спячки, вызвать в ней плотское желание. А потом, когда она перестанет относиться к тебе, как к чужому, заведи разговор о ребенке. Понял, сынок?
- Да, герцог, я все понял! Я еду!

10 Подозрение Марии

Жан быстро собрался, взял в конюшне лошадь и скрепя сердце вскочил в седло и пустил коня галопом. Обнаружив пропажу, Констанс обратилась с расспросами к отцу.
- Герцог, меня беспокоит отсутствие моего мужа.
- С каких это пор ты стала скучать по своему жениху?- ответил Парис вопросом на вопрос и тут же добавил: - Он уехал в Круазе залечивать душевные и телесные раны.
- Уехал? Раны? Разве он ранен?- Констанс всерьез забеспокоилась.
- Да, ночью, когда он ухаживал за тобой он невзначай запнулся за свою шпагу и порезал руку.
Констанс все поняла и побледнела, опустив голову. Потом вздернула головкой и бесстрашно бросила отцу:
- Но ведь вам именно это было нужно?
- Мне нужно, чтобы ты и Жан были счастливы!
- Что же мне делать теперь?
- Делай что хочешь, но в монастырь ты больше не уйдешь,- холодно ответил отец девушки. Констанс опечалилась, она ушла в комнату и восстановила в своей памяти события прошедшей ночи, показавшейся ей такой нелепой!
Весь день Парис отдавал какие-то приказы по обустройству замка, вернее внешнего антуража замка, что должно было положительно сказаться на комфорте, и мало, совсем мало уделял времени Марии, которая начала всерьез ревновать мужа. Наконец она решила прямо спросить его об этом.
- Парис,- спросила она, остановив его у входа в прихожую, когда он возвращался с прогулки,- ты стал по-другому ко мне относиться, ты холоден со мной. Скажи, ответь мне, у тебя появилась другая женщина?
Парис в недоумении воззрился на жену.
- Что? С чего ты взяла, Мария?
- Скажи, за те четыре года, что мы не виделись, у тебя... ты...
- Ты хочешь спросить, не изменял ли я тебе?
- Да. Именно это.
- Так вот! Я не изменял тебе и давай оставим эти нелепые вопросы.
- Но ты больше не желаешь близости со мной.
Парис смотрел в лучистые глаза Марии и не знал что ответить.
- Мария, я должен тебе сказать, что три года провел в одном святом месте и очистился, понимаешь, очистился, как душой, так и телом, как мыслями, так и чувствами. Я теперь на многие вещи смотрю по-другому. И если раньше часы, проведенные в постели с тобой я почитал за счастье, то теперь...! Теперь мне противно и думать об этом. Прости!
И герцог, отстранив от себя жену, прошел в гостиную.
"У него была другая женщина,- пронеслось в голове у Марии,- Он и сейчас ее любит. Она молода и красива, а моя красота... Моя красота! Что с ней сталось?!"
Мария догнала герцога на лестнице, ведущей на второй этаж.
- Я состарилась, да? Ты нашел моложе? Наверное, с пышной грудью и губками бантиком, без морщинок? Но разве я виновата, что кормила грудью двух сыновей и утратила всю привлекательность?
Герцог круто обернулся к жене.
- Мария, остановись, ты несешь чушь! Поверь мне, я больше не хочу заниматься тем, что претит моим принципам!
- А как же супружеский долг?
- Супружеский долг существует для того, чтобы зачинать и рожать детей, Мария.
- А еще для того, чтобы жена не ушла к другому мужчине!
Парис ничего не ответил, только в глазах его сверкнули огоньки презрения. Он быстро зашагал по лестнице и уже со второго этажа крикнул жене:
- Попробуй осознать то, что я сказал!

11 Нужно что-то делать!

Мария заявила мужу, что уезжает на несколько дней в Париж к подруге, на что Парис никак не прореагировал. Его сейчас занимало совсем другое. Тогда Мария и вправду засобиралась в дорогу, взяла графскую карету, кучера и лакеев, взяла служанку и уехала в Париж в поисках дельного совета. Но кто мог подсказать правильную тактику, чтобы вернуть любовь мужа? Наверное, та, кто пользуется наибольшей популярностью и симпатией мужчин. Мария пошла на крайние меры - она решила обратиться за советом к Нинон де Ланкло.


12 Совет куртизанки

Вышеназванную особу Мария де Валье нашла в ее салоне на улице Сент-Оноре в прекрасном уютном особняке. Вечерами здесь проходили литературные вечера, а ночью обольстительная Нинон принимала любовников, которым не было счета. Вероятней всего кто-нибудь из поэтов, не обязательно самый одаренный, но без сомнения самый искушенный в комплиментах оставался на ночь и изменял всем своим музам с этой Афродитой семнадцатого века.
Увидев ее, Мария поняла, почему Нинон пользуется такой славой. Ланкло была красива сама по себе, но еще и модно, роскошно одевалась. Ее туалеты могли пойти с молотка на каком-нибудь аукционе за миллионы долларов, живи она в Америке в двадцатом или двадцать первом столетии. Итак, Мария заметила, что Нинон не просто обворожительна, но и эффектна. Она записалась к Нинон на прием и получила аудиенцию. Куртизанка несколько секунд придирчиво осматривала вошедшую, а затем, не понимая, зачем та пришла, спросила ее об этом.
- Госпожа де Ланкло, меня привела к вам крайняя нужда!
- Но я не ростовщик, милая!
- Вы меня не так поняли,- Мария стояла перед куртизанкой подавленная, нервно теребя черные лайковые перчатки.
- Вот что, милочка, садитесь, выпейте воды и расскажите мне толком о вашей беде. Если вы пришли ко мне, значит, думаете, что я в силах вам помочь.
Мария рассказала ей о своей молодости, о своей любви к де Валье и о трагедии, случившейся в последнее время в ее жизни.
- Меня оставил муж. Он больше не хочет спать со мной.
- Вы говорите, что ваш муж - граф де Валье?
- Да, он самый, только он теперь герцог.
- Это не имеет значения. Какой бы титул он ни занимал, он всегда останется мужчиной. К вашему сведению, я кое-что знаю о де Валье, он — самый галантный кавалер Франции, самый красивый мужчина и самый большой повеса, по крайней мере, в молодые годы. Я слышала, что он вернулся не так давно из России. Вы знаете, какие там женщины? Неудивительно, что, приехав во Францию и увидев вот этот бюст, который и бюстом-то назвать нельзя, он охладел к вам. Вы что, детей грудью кормили, милочка?
- Да, у нас с герцогом два сына,- оторопело ответила Мария.
- Да вы с ума сошли! Разве можно использовать грудь для кормления ребенка! Она дрябнет и обвисает, как у вас! Вам следовало найти кормилицу.
- Но Парис запретил мне искать кормилицу, когда родился младший сын!
- Ладно, оставим пустые споры. Я берусь за ваше перевоспитание. Мне просто стало интересно! Но уговор, милочка: вы будете слушаться меня во всем!
- Во всем, что не противоречит моим убеждениям и приличиям.
-На счет приличий вы можете быть спокойны. Я дам вам несколько упражнений, как вернуть упругость вашей груди. Да, а как у нас с ногами?
Нинон бесцеремонно дотронулась до бедра Марии и чуть не присвистнула.
- И это ноги? Это ходули, милочка!- И Нинон, откинув платье, обнажила перед Марией великолепную ножку.
- Вот как должна выглядеть нога женщины, которая хочет завоевать такого мужчину, как Парис де Валье! Ничего, мы и это исправим. Будешь приседать по сто раз в день! Но!! Если первое, на что обращают взгляды мужчины, это грудь, а вторая - бедра и ноги, то третье - это лицо! Я научу вас делать компрессы для лица и примочки для глаз. Глаза должны блестеть! Кроме прочего я найду вам парикмахера и портного. Для этого потребуются немалые деньги. Надеюсь, они у вас есть.
- Найдутся, Нинон, найдутся! О, сколько вы всего наговорили!
- Это еще не все, милочка! Вам придется научиться говорить и ходить заново!
- Как заново?- Мария казалось, была в шоке.
- Вы же хотите стать желанной для своего мужа?
- Хочу!
- Так вот, а привлечь внимание, вернее соблазнить такого пресыщенного мужчину, как герцог де Валье задачка не из легких!
- Боже мой, что же мне делать?
- Слушаться меня!

13 Женатые возлюбленные

Неделю Констанс провела в раздумьях и поисках истины. Она хотела быть счастливой и хотела, чтобы и Жан, казавшийся ей благороднейшим человеком на свете, тоже был счастлив. К концу недели она начала скучать по этому юноше, ведь как никак, а он ее муж! И чтобы окончательно не засохнуть от скуки, девушка попросила у отца дозволения съездить в Менвиль, чтобы провести там какое-то время и развлечься. Отец, получивший вчера вечером известие от Жана, был этому весьма рад, но не подал виду. Он поцеловал дочь в лоб и выразил сожаление, что они расстаются.
Констанс собрала чемоданчик, велела запрячь свою карету баронессы де Менвиль и... укатила в поместье своей родной матери.
Приехав в Менвиль, Констанс увидела у ворот две клумбы с незабудками. Был разгар лета, и все цветы склонялись к услугам влюбленных. Констанс не поняла истинной причины появления здесь этих клумб и решила, что они здесь давно. Карету пропустили за ворота, и взору девушки предстала удивительная аллея из молодых березок. Карета подъехала к дверям замка и Констанс с удивлением обратила внимание на три роскошные клумбы с самыми разнообразными цветами. Само парадное было обставлено домашними цветами в горшках и все это благоухание создавало впечатление райского сада. Но это было далеко не все. Сделав кое-какие распоряжения и отдав поклажу, Констанс решила взглянуть на сад, откуда доносилось птичье пение. И чем ближе подходила девушка к саду, тем чудеснее становилось видение и настроение. То тут, то там открывались живописные лужайки. Поляны с цветами, украшенные цветами и гирляндами беседки, к куполам коих крепились небольшие клетки с певчими птицами, но самих клеток не было видно и создавалось впечатление, что птицы здесь поселились по доброй воле. И чем дальше Констанс углублялась в сад, тем становилось еще прекраснее. Рябинки и калина, сирень и черемуха, все дурманило сознание и кружило голову. И, наконец, в глубине сада Констанс заметила сооруженную кем-то небольшую скалу, на которой цветной галькой было вылеплено ее имя.
- От всего этого можно сойти с ума,- прошептала она. Констанс повернула налево, увидела группу елей, а под ними в небольшом вольере несколько белок. Девушка повернула направо и вдруг увидела плавающего в небольшом прудике белоснежного лебедя с черным клювом.
- Где я?- растерянно спросила сама себя вслух Констанс.
- В раю, моя любимая,- послышался голос сзади. Констанс порывисто обернулась и увидела Жана де Круазе, одетого в роскошный белый атласный камзол и шляпу такого же цвета с голубыми перьями. И штаны и туфли на нем были такого же белого цвета, и казалось, будто лебедь обернулся человеком и заговорил.
Констанс готова была упасть. Жан вовремя поддержал ее, обняв за талию.
- И это все для меня?- спросила девушка, удивленно смотря на виконта.
- Для самой красивой женщины на свете!- пылко воскликнул Жан и робко поцеловал Констанс в губы. Девушка немного опешила от такого натиска и попробовала ретироваться.
- Наверняка здесь не обошлось без советчиков!
- Советчик был, не скрою!
- И, конечно же это - мой отец!
- Вовсе нет, это моя любовь подсказала, что нужно делать, чтобы превзойти изяществом и изысканностью всех конкурентов и Бенсерада в том числе.
- Ты назвал фамилию какого-то мужлана, муж мой!
И Жан не успел опомниться, как его жена похитила его губы и обвила его шею руками. Но Жан, не совладавший с чувствами, вырвался из объятий и вскричал на весь сад:
- Но этого не может быть!
- Почему же?- удивилась девушка.
Жан подошел к жене, упал на колени и со слезами на глазах сказал:
- Потому что это так прекрасно!!!

14 Исповедь другу

В Валье наконец-то приехал Жорж де Круазе, которого герцог ждал, как второго пришествия Христа. Парис накормил друга борщом, попарил в бане и после напоил квасом.
- Вот это, да!- только и сказал Жорж, истекая потом, сидя в предбаннике и закутанный в простыню.- Ну, рассказывайте, дружище Парис, я по лицу вижу, что у вас на душе кошки скребутся.
- И не только кошки, но и волки воют! Но прежде расскажите мне, милый Жорж, как у вас дела с губернаторством?
- Я в отставке, Парис. Осточертели мне все эти дела! Мазарини пообещал мою должность какому-то герцогу Пембефу, и я ее продал за сто тысяч ливров. По-моему сделка удалась.
- Ну, судя по тому, что вам осточертела эта должность, то и в самом деле удалась,- улыбнулся Парис. Он опустил голову, немного подумал и сказал, глядя другу в глаза.
- Я был в России!
- Я слышал об этом, а, попарившись и испив квасу, думаю, что вы побывали не зря.
- Да, не зря. У меня там осталась жена, дочь и сын... скоро должен родиться.
У Жоржа округлились глаза. Через минуту он смог сказать:
- Вы в своем репертуаре, де Валье. На вас это похоже.
- Все совсем не так, как ты себе представляешь. На меня устроили облаву сорок поляков. Тридцать из них сложили головы от моей руки...
- А почему не тридцать девять? Разве уже прошли те времена, когда мы разили врагов сотнями?
- Видите ли, Жорж, в меня открыли огонь из ружей, и я был ранен в плечо пулей, а в голову и в руку — саблей. Да и силы были на исходе. И вдруг на опушке показался рыцарь в блестящих доспехах! Все эти двадцать поляков, словно ветер унес! Чего они испугались?
- И чего?
- Оказывается, было чего. Неподалеку от этой поляны жили дед с дочкой молодицей. Оказывается мы с тобой, Жорж, не годимся этим фехтовальщикам в подметки! У них какой-то необычный стиль фехтования! И они не устают!
- И они спасли тебя, и ты с ней...
- Все не так пошло как ты думаешь, Жорж. У них своя философия, свой какой-то необычный ритм жизни. Женщины и мужчины из ихнего рода вступают в половую связь только ради зачатия детей и зачинают с первого раза! Это зачатие сильно отличается от тех кувырканий в постели, коими занимаются обычные люди. Оно приносит удивительное блаженство! Потому, что сотворение ребенка и похоть также сильно отличаются, как чистое виноградное вино и болотная вода.
- Ты хочешь сказать, что за три года переспал с женщиной всего два раза?
-Этого вполне достаточно для счастья. Ты знаешь, я потерял интерес к женщинам, к Марии! Она хочет переспать со мною, а мне противно! Я изменился!
- Не в лучшую сторону.
- Нет, в лучшую. Нет, мне жалко Марию, но...
- Ну ладно, расскажи, как это тебя угораздило влюбиться в русскую бабу?- спросил Жорж, потягивая квасок.
- Она не баба, Жорж, она - богиня! У нее идеальное тело, очень умные глаза, красивое лицо, осмысленный взор. Она — совершенство! Я жил с ней три с половиной года, но она день ото дня становилась ближе, желаннее что ли. Она — удивительная женщина, они оба удивительные! Катерина рассказала мне о Руси дохристианского, языческого периода, ну а Русь сегодняшняя предстала во всем ее уродстве.
- А, ну с тобой все понятно! Ты стал язычником, то есть еретиком, милый друг!- усмехнулся маркиз де Круазе.
- Вот и ты, друг, перестал меня понимать,- с горькой улыбкой произнес де Валье.- Ты знаешь, я жалею о том, что оставил ее.
- Вот как? А Мария?
- Катерина затмила Марию по всем статьям! Мария - просто женщина, мать моих сыновей, а Катерина — богиня! И если бы младший сын был тогда со мной, я не вернулся бы во Францию, честное слово! Мы жили там втроем, в безлюдном месте, окруженные лесами. К Катерине, словно к фее лесной приходили звери! Она и меня потом научила не бояться волков. Нас было всего трое, потом четверо, но казалось, что не мы — отшельники, а весь мир сошел с ума и движется от природы куда-то в пропасть! Понастроили храмов, но бога не познали и все меньше понимаем Его. Я открою тайну: мне дико жить здесь среди людей. Тошно от их хамства и невежества. Но посвящать свою жизнь просветлению человечества я не хочу. Сейчас это бесполезно. Пройдет несколько веков, изменится время, начнут происходить важные космологические процессы.
Жорж уже не шутя, смотрел на друга.
- Знаешь, что, Парис, тебе нужно стать обратно таким, каким ты был, иначе ты сойдешь с ума или сбежишь в Россию.
- Ты прав, Жорж. Я поговорю с Марией, оставлю ей все состояние, все замки, заберу только Александра и...
- Ты думаешь, он променяет огромный дом, власть, богатство и блестящее будущее, которое его ждет на жизнь в лесу? Ты думаешь, Мария отдаст тебе сына? Это не выход, Парис! Тебе нужно перемениться в обратную сторону! И любить жизнь такой, какая тебе отдается сама в руки!
- Но как?- Парис был сражен доводами старшего товарища и был согласен с ним.
- Ты слишком взлетел, а значит надо опуститься. Для начала мы с тобой тряхнем стариной и напьемся! Есть ли еще в твоем погребке бургундское?
- Ах, милый Жорж, для вас у меня оно никогда не иссякнет! И с кем выпить, если не с другом?!

15 Медитация

Жорж гостил у своего друга несколько дней, по истечении которых отправился к сыну и снохе в Менвиль. Парис проводил в Париж Франсуа, отпуск которого истекал в скором времени, и все свободное время посвящал младшему сыну, в котором души не чаял.
Однажды ночью ему приснился дурной сон. Он видел поляну, на которой оставались жить Катерина с Пантелеймоном и дочерью, ему снилось, что на поляну вторглось большое войско поляков и разгромило весь стан, что Катерина, прихватив Любомилу, бежала в лес, сопровождаемая любимой волчицей. Парис с криком проснулся, вспомнил все привидевшееся ему, открыл окно и успокоился. Затем сел на кровать, закрыл глаза и сконцентрировался на Катерине, так как она учила. Сначала он сконцентрировался на мыслях, затем на чувствах, а потом и душой. Он мысленно представил крыльцо дома, где они с Катериной жили, затем, постепенно расширяя круг сознания, увидел весь стан отшельников. Парис увидел несколько поляков с разбитыми черепами и растерзанного саблями Пантелеймона. Возле отца Катерины лежало несколько волков, бросившихся его защищать, а несколько растерзанных тел поляков лежали неподалеку. Дом, где Парис провел свои самые счастливые годы, сгорел до основания. Парис шарил своим ментальным лучом по всей поляне, но Катерины нигде не было.
- Где же ты, моя богиня?- спросил Парис, продолжая концентрироваться на мыслях Катерины, и вдруг услышал ответ, прозвучавший в пространстве: " Я ушла с Любомилой на восток, на Урал. Я справлюсь со всем сама. Я сильная. Будь счастлив, Парис!"
Парис медленно открыл глаза. "Прощай, Катерина, береги Любомилу и Ратибора! Я не вижу тебя на твоей поляне, значит надо научиться смотреть на того, кто рядом".


16 Обольщение обольстителя

По истечению месяца, рассматривая плод своего художества, Нинон де Ланкло сказала Марии:
- Ну вот, милочка, теперь ты завоюешь своего мужа, это говорю тебе я, Нинон де Ланкло! К несчастью большинство женщин успокаиваются на достигнутом, выйдя замуж и получив доказательства мужней любви. Не надо забывать, что мужчина любит глазами, и женщина должна постоянно следить за своей внешностью! Вот так-то милочка. Поезжай к своему Нарциссу и околдуй его, потом подробно напишешь мне обо всем. Я получу от этого глубочайшее удовлетворение.
- Благодарю вас, Нинон, вы не та, которой вас знают многие, вы просто волшебница!
- Волшебницей, милочка, была твоя любовь к де Валье, я же просто немножко помогла.
Через неделю после описанных событий в Валье раздался тревожный крик прислуги.
- Что случилось?- спросил Парис, кое-как вставая с постели после вчерашней выпивки с Марио, Оливеном и Шано.
- У ворот стоит карета вашей супруги, а в ней какая-то незнакомая дама!- встревожено сказала Люсьена.- Принцесса или герцогиня, ей богу!
- Принцесса? Это ей богу сейчас как раз подойдет! Вели ее пропустить и пригласить в гостиную! Я сейчас проснусь!
Парис умылся холодной водой, наспех причесался, закрутил руками усы и в штанах и сорочке спустился в гостиную. Он увидел сидевшую к нему спиной молодую даму в эффектном платье, в изящной позе и в модной шляпке. Черный костюм очень шел ей, шея была, как бы кокетливо спрятана под ленточку из батиста, а грудь скрывала черная кисейная ткань.
Парис обошел даму чуть справа и заметил, что ее хоть и небольшой бюст дышал свежестью. Ему стало интересно, кто же эта дама, что посетила его в столь ранний час.
- Благодарю за столь неожиданный визит, мадам,- начал разговор Парис, пытаясь увидеть лицо женщины, скрытое вуалью,- Но чем я заслужил эту честь?
- Я слышала, что в этом доме живет самый блистательный и самый красивый мужчина во Франции, и решила на него взглянуть,- голос незнакомки оказался очень свежим, а тон - изящным.
- Вот как? И кто же вам поведал об этом, если не секрет?
- Одна моя подруга, которая умеет делать чудеса.
- Как интересно! Люблю тех, кто умеет делать чудеса. А что за чудеса?- спросил Парис, медленно присаживаясь за стол напротив гостьи.
- Она умеет возвращать женщинам утраченную красоту.
- Ум-м, как мило! Вот если бы она еще умела возвращать женщинам утраченную любовь! Вы знаете, моя жена - одна из тех несчастных, что потеряла любовь своего мужа и уехала искать счастья в столицу.- Говоря это, Парис заметил сквозь вуаль маленькую родинку на правой щеке возле уха и поспешил отвернуться, чтобы скрыть догадку.
- Ваша жена сделала непростительную ошибку. Она поверила в вечную любовь своего мужа, но ведь ничто не вечно под луной? Кроме того, она кормила ваших детей грудью...
- А чем же, позвольте вас спросить, кормить младенцев?
- Для этого есть кормилицы из деревни.
- Милая барышня, но ведь грудь женщины существует для кормления детей, никак не для того, чтобы, извините за вульгарность, чтобы ее лапали грязными руками мужчины.
- Но ведь мужчинам нравится это делать, не так ли?- Говоря это, женщина встала во весь рост, при этом верхняя пуговица ее корсажа, пришитая на одну нитку, ловко отвалилась.
- Это потому, что в нашем подсознании заложена идея идеального зачатия, со временем весьма извращенного,- произнес Парис и нагнулся, чтобы подобрать пуговицу. Женщина нагнулась за ним, их глаза встретились и загорелись. Парис заметил необычный блеск в глазах этой красивой женщины, ему захотелось дернуть за один кончик переплетавшей шею ленточки. К своему удивлению он почувствовал мятеж физиологии против его духа и воли.
- Должен признаться, что ваша подруга и в самом деле чародейка. Но меня беспокоит другое,- произнес Парис отдавая пуговку женщине.
- Что именно, герцог?- грудным голосом спросила гостья.
- Не навредили ли ее старания душе, как помогли телу? Я приблизительно догадываюсь, кто эта добрая фея, однако, позволю себе заметить, что она пользуется дурной славой в Париже!
- Ну что вы, герцог, моя добрая подруга не злоупотребила своей властью. Кстати, мы сидим здесь уже с полчаса.
- Да, я виноват перед вами. Идемте, я покажу вам мой дом!
Парис с удивлением заметил, что у его гостьи изящная плавная поступь, словно дама эта действительно из высшего света. Они прошли на третий этаж, и Парис завел ее в свою спальню, где благодаря занавескам еще царил мрак.
- Как вы можете догадаться, я не случайно завел вас в свою спальню,- произнес граф, поедая гостью глазами.
- Вот как? Не случайно? Значит, я была права, утверждая, что герцог де Валье был и остается настоящим мужчиной?
- С такой обворожительной женщиной и святой станет мужчиной!- Сказал герцог и зубами дернул за кончик ленточки. Ленточка упала на грудь женщины, а то место, что она скрывала, тотчас обожгли губы де Валье.
- Это романтическое приключение будет началом новой счастливой эпохи в моей жизни,- пылко изрек де Валье, покрывая поцелуями грудь женщины. Он скинул ее шляпку, растрепал волосы, рассыпавшиеся по плечам, и подхватил на руки. Гостья не сопротивлялась, она всецело отдалась своему чувству. Парис слегка небрежно уронил ее на кровать и навис над жертвой своей страсти, пожирая ее лицо глазами. Женщина вдруг схватила руками его сорочку, рывком распахнула ее и увлекла герцога на кровать через себя. Предмет его страсти навис над ним и положил обе прекрасные руки на грудь де Валье.
- Отныне и навсегда вы мой! И только мой!
- Да, да! Я твой! О, как ты прекрасна!
Парис помог женщине снять платье и заметил округлые бедра и изящную голень ее ног. Он обнял женщину за плечи и упился сладким продолжительным поцелуем.
Но вдруг дама встала с кровати, подошла к окну и отдернула занавески. В комнату ворвался дневной свет, ослепивший герцога. Женщина дала время глазам Париса привыкнуть к свету и резко обернулась. Перед Парисом стояла его Мария. Она с удивлением заметила, что ни один мускул не дернулся на лице ее мужа, что глаза его не выразили никакого удивления.
- Ты догадался, что это я?- в изумлении спросила Мария.
- Почти с самого начала, иначе я попросил бы выйти тебя за дверь. Меня не взять внешними атрибутами красоты, меня манит чистая и преданная душа женщины. Твоя подруга сотворила чудо, но если бы ты не была факелом моей души, ангелом моего сердца, я не затащил бы тебя в постель. Любимая, я рад, что ты вернулась. Пожалуйста, сбрось с себя весь этот хлам и будь просто Марией — женщиной моей любви! Кстати, задерни шторы, нам еще рано вставать.
Мария глубоко вздохнула, задернула шторы и поспешила к мужу в постель.
"Господи,- думал Парис,- я создан дарить этой женщине счастье! Я не буду лицемерным служкой и не буду ханжой. Я принадлежу Франции, этому миру и этой женщине!"




      2007г.