День Победы. Народный мемориал Вечная Слава

Его начали строить в конце лета 1974 года. До этого в моём родном поселке Усть-Абакан, удаленном от мест боев той войны на почти пять тысяч километров, был типовой обелиск, к которому 9 мая возлагали венки и гирлянды. Располагался он напротив школы, в которой я учился, которую в июне 1941 года закончила моя мама и в которой в годы войны размещался сначала госпиталь, а потом школа младших авиакомандиров. Растительность в сквере была чахлой. Он скорее напоминал пустырь в центре поселка. А потому мемориал решили разместить в поселковом парке. Впрочем, он тоже никогда не был популярным местом отдыха усть-абаканцев. Я смутно помню его торжественное открытие: солнечный летний день, музыка, спортивные соревнования, выступление художественной самодеятельности. На просторной террасе павильона у центрального входа стояли столики, в буфете можно было купить сладкую газированную воду, пирожные производства кондитерского цеха столовой лесокомбината и даже пиво.

Почти сразу после открытия парк стал приходить в запустение. Аллеи и тропинки заросли сорняком. Освещения никакого не было. Более-менее поддерживалась центральная аллея, так как по ней проходил самый короткий путь к летнему кинотеатру. После того как во время одной из не столь уж редких в то время для степной Хакасии пыльных бурь сгорел кинотеатр круглогодичный, летний остался единственной киноточкой  в центральной части поселка и фильмы там показывали во все времена года. Причем это деревянное строение не отапливалось. Где-то в начале семидесятых после проливного дождя у него обвалилась крыша. Восстанавливать здание не стали, оставили медленно разрушаться. То есть место было то ещё.
И вот летом 1974 года все стало стремительно меняться. Было принято решение создать на территории парка Народный мемориал «Вечная Слава». Его строили действительно всем миром. Предприятия помогали кто деньгами, кто материалами, кто техникой, кто людьми. Большая часть неквалифицированных работ производилась на субботниках, в которых принимали участие и мы, старшие школьники.
Проектные и скульптурные работы ансамбля были выполнены студентами Ленинградского высшего художественного училища им. Мухиной под руководством их педагогов. Макет комплекса из белого картона какое-то время стоял в ленинской комнате РОВД, в котором моя мама работала начальником паспортного стола. Она и показала мне этот макет. Потом его перенесли в штаб стройки, разместившийся в строительном вагончике-бытовке.

Работы на стройке велись чуть ли не круглые сутки. Но параллельно со строительными работами, велась и кропотливая поисковая работа. Школьники обходили каждый дом, составляя списки жителей поселка, погибших или пропавших без вести. Сегодня на трех стелах мемориала 1056 имен. Там есть и имя моего деда. Он пропал без вести где-то в 1943 году. Последнее письмо от него пришло со станции Павлиново. Бабушка, мама и другие родственники прочему-то считали, что станция эта где-то в Ленинградской области. Потом выяснилось, что в Смоленской. Известный журналист-краевед Михаил Глазков в одной из своих книг поместил фотографию братской могилы у этой станции. Фамилии деда на обелиске, стоящем на могиле, не оказалось.

И хотя следопыты не требовали предоставлять подтверждающие документы, им все равно показывали извлеченные из старых ридикюлей, шкатулок, альбомов похоронки, письма – все то, что хранили в доме как бесценные реликвии. К 9 мая 1975 года почти на каждом доме поселка появилась красная звездочка как знак того, что сюда кто-то не вернулся с Великой Отечественной войны.
По запросам наших краеведов в поселок шли посылки с землей из братских могил как Советского Союза, так и иностранных государств. В артиллерийский гильзах на стеле «Братские могилы» сегодня хранится земля из Ленинграда, Бреста, польского Полоцка, румынского Рославля, Будапешта, Вены, Бухенвальда и еще почти трех десятков мест, где погибли мои земляки.

Пионеры провели сбор и очень нетипичного вторсырья – темно-зеленых бутылок из-под шампанского и других спиртных напитков, разливаемых в такие-же бутылки. Эти бутылки давили асфальтовым катком и образовавшуюся крошку добавляли вместе с белым цементов в раствор, которым отделывали бетонные стелы.
Всего в комплексе 17 скульптурных элементов и несколько единиц военной техники. В числе последних - две зенитки 85 калибра, 1944 года выпуска, самолет МИГ-17  и танк Т-34. До установки на постамент последний довольно долго простоял на площади перед парком и стал объектом повышенного внимания местной ребятни.  Даже после установки танка на постамент кто-то умудрился влезть внутрь и застрять там. После чего все люки срочно заварили.

Центр всей композиции – площадь Скорби. В центре её – фигура Родины-Матери, у ног которой горит Вечный огонь над могилой Неизвестного солдата. В могиле – цинковый гроб с останками неизвестного лётчика, обнаруженными в 1944 году в кабине самолета, доставленного в школу младших авиакомандиров.

День открытия мемориала 8 мая 1975 года выдался пасмурным, но теплым. Я учился в 9-м классе и отвечал за оформление школьной машины, грузовика ГАЗ-51 1947 года выпуска, усилиями школьного военрука майора Павловича поддерживаемого в идеальном состоянии (на нем на уроках автодела нас учили водить автомобиль, на нем я сдавал экзамен на права). И при этом я должен был ещё и сам, стоя в кузове, изображать воина-освободителя с девочкой спасенной на руках. Меня облачили в солдатскую гимнастерку, накинули на плечи плащ-палатку, на голову надели каску. А на руки посадили девочку. Девочка училась в первом классе и была довольно упитанной. А проехать с ней на руках пришлось довольно большой путь. К концу его, во время церемонии открытия мемориала, девочка уже не сидела у меня на руке, а висела на шее, почти касаясь носками обуви кузова.  Когда я вечером увидел себя в телерепортаже, то готов был сквозь землю провалиться.

Сегодня мемориал немного отличается от того, открытого 45 лет назад. Заменены барельефы на некоторых стелах (оригинальные разрушились), место отлитых из металла табличке с именами погибших заняли каменные (списки дополнялись и после мая 1975 года), сами стелы потеряли белизну и грани их не поблескивают уже изумрудной зеленью вкрапленных осколков зеленого стекла.

Когда я приезжаю в Усть-Абакан я обязательно прохожусь по улицам, где прошло моё детство. И обязательно прихожу сюда.  Подхожу к табличке, где в числе прочих – имя моего деда. И ещё раз убеждаюсь в справедливости слов из «Реквиема» Роберта Рождественского. «Это нужно не мертвым, это надо живым».

Р.S. Никто тогда из нас не задавался вопросом, во сколько же обошлось строительство Мемориала, сколько на эти деньги можно бы было построить детских садов и не лучше ли было раздать эти деньги ветеранам. Ну как-то в голову не приходило.