Макабрические сказки Выпуск 3

У ЖУКОМОРЬЯ ХОСПИС ЗВЕЗДНЫЙ

Над огромным городом, серым как осиное гнездо, разгорается красный с лиловыми разводами закат. Старик в полосатой пижаме с затравленным выражением на лице отворачивается к стенке. Еще пять минут. Нет, поздно. По коридору нарастает барабанная дробь множества быстрых шагов. Больница оживает после дневного затишья. Сейчас появятся молодые самонадеянные врачи… Дежурные вопросы, осмотр, назначение ночных процедур. Потом расторопные медсестры в облегающем черном хитине под белыми халатами будут бегать с уколами, возить по палатам капельницы. Зажгутся фиолетовые ночные светильники.

– Глаза бы мои этого не видели...

Почему он думает так мрачно?  – А потому, что весь персонал больницы это монстры. Вы не верите? Вот сейчас откроется дверь палаты, и мы увидим, что все они – и врачи и медсестры и санитары – все они гигантские насекомые. Деловитые, компетентные, и уж конечно ни секундочки не сомневающиеся в собственной реальности. И, значит, неуместен тут я, человек.

В зеркале у раковины на него смотрит тучный одышливый небритый старик, человек разумный.  Homo sapiens. Он заброшен в этот до ужаса чуждый мир, и при этом не знает, как это случилось, как он сюда попал. – «Человек», повторяет он про себя… Но перед ним стоит еще один сложный вопрос –   если он здесь чужой, то почему он владеет языком насекомых?

А он владеет им как родным. Разговаривая, он не ищет подходящих слов. Речь его льется плавно. Вот и сейчас. Он отвечает на вопросы врачей, шутит с медсестрами. Последние хихикают и скрипят хитином в ответ.

Ну вот, он задает снова вопрос о собственном прошлом. – А все-таки, доктор, простите за настойчивость. Вы можете мне сказать, где я нахожусь? И как я попал к вам? – Слова словно замерзают на лету. Врачи и сестры отворачиваются от него, шепотом переговариваются между собой о каких-то технических деталях. Изредка косой «рентгеновский» взгляд на больного: живая картина на тему синдрома глухого уха, в данном обществе скорее «глухоты паучьей». (Кстати, где уши у жуков? У кузнечиков, кажется в коленях. Надо навести справки.)

Но вот уже три часа ночи, врачи ушли, съеден обед. Наступил тихий час. Он открывает дверь. Никого нет. Держась за стенку, старик выходит в коридор. Доходит до угла, и за ним, о чудо, в кресле-каталке сидит...  еще один Homo sapiens.

– Эгей, тихо зовет старик. Незнакомец вздрагивает. Поворачивается к нему, ухмыляется. – Ба! Нашелся еще один горемыка! Ну что ж, хорошо уже то, что я не один. Оставаясь сидеть, он протягивает старику руку. – Я Олень. Нет, нет, я не сумасшедший. Просто это мое имя. Олень. Имя редкое, но признайтесь, весьма благородное. – Признаю с удовольствием. Благородное и звучное. Гораздо более нормальное, чем все остальное, с чем я встретился здесь… Кстати, вчера я видел главного врача. Вот уж кто точь-в-точь похож на земного жука-оленя…  Можно я буду Вас звать Олежкой? А мое имя Ясам. Я  – Ясам! 

– Понимаю. Получается, что мы два сапога пара, Яша. Только не распускайте разум, не копайтесь ни в своем ни в галактическом подсознании. Везде расставлены ловушки. И единственное, что подлежит обсуждению, это вопрос, как нам отсюда выбраться. Пока что ответ: никак. Мы находимся на расстоянии нескольких миллионов световых лет от Земли. – Откуда вы знаете? Это розыгрыш? – Ну да, но тогда надо принять, что мы здесь только и делаем, что разыгрываем друг друга. Собственные глаза у вас на что? Вы видели в жизни что-нибудь подобное? Психологическая дистанция – миллионы световых лет. Физическая – не знаю. И вы не знаете. Мы оба этого не знаем и никогда не узнаем... Но сейчас нам пора разойтись по палатам. Скоро будет предрассветный обход. Встретимся завтра на том же месте. И никому ни слова. Мы не должны подавать повода для беспокойства. Подумайте сами, два снюхавшихся земных пленника – это пахнет мятежом на корабле.

Яша с Олежкой разбрелись по палатам. Однако в течение следующих двух дней Олежки на условном месте не было. На третий день старик видел, как его новый знакомый, в обнимку с коренастой сестричкой заворачивает в палату. Машинально запомнил номер. Дошел до конца коридора. Возвращаясь, он слышал, как Олег громко, с деланно варварским акцентом рассказывал какую-то байку.

На четвертый день старик задержался у двери его палаты. Олень продолжал шумно налаживать контакты с местным населением… В том числе рассказывал сестричкам о том, как на Земле устраивались диверсии против динозавров, притом на их собственные деньги. Последнее он повторял несколько раз, очевидно стараясь обязательно довести это до сознания своих слушателей. "Астероид был привлечен на их головы при помощи их же собственных ракет, подаренных гуманитарному фонду галактики. Мы уничтожили их, можно сказать, по-братски, за их  собственные деньги.. . Это был класс." В голосе его звучал восторг и та специфическая профессиональная гордость, которая на Земле присуща адептам тайной канцелярии. Молоденькие слушательницы ахали и сладострастно шипели.

Удивительно, сегодня ночью старик шел по коридору весьма бодро. Как будто сбросил десяток лет. Что это? В палате на его постели кто-то сидит. Судя по покрою халата медсестра.

– Извините, гулял по коридору. Что, меня ждет внеочередная процедура? – Садитесь! – Это было сказано низким властным голосом. Он сел рядом с сестричкой. Пауза. – Вы знаете, где вы находитесь? – Господи, вы еще спрашиваете... Расскажите быстрее. – Так вот, знайте, что вы находитесь в одном из трех филиалов Вселенского Хосписа, наиболее близком к вашей планете.

– Мне конец? – Не говорите глупостей. Это же не доисторический хоспис. В нашем Хосписе не  облегчают уход в мир иной, а воскрешают тех, кто оказался на грани смерти. И весьма успешно. Вы разве не почувствовали? – Как ни странно, да. Как раз сегодня ночью... – Будет еще намного лучше. Ручаюсь. Но я пришла говорить не об этом.

– Извините, у меня так много вопросов. Умоляю, еще несколько минут. Скажите хоть это: почему я говорю на вашем языке, но не помню ничего о том, как я попал к вам. – Вы задаете сразу несколько очень серьезных вопросов, но я не могу у вас задержаться надолго. Отвечу пока в двух словах. Память к вам вернется. Но не полностью. Вообще вы тут случайно. Дело в том, что живые существа попадают сюда только парами. Ну, такая техника ноль-транспорта. В любом случае, знайте, что вас подобрали случайно.

– Как приложение к Оленю? – Вы с ним знакомы? Этого не может быть. – Познакомился здесь, в коридоре. – Какое упущение нашей службы безопасности. Впрочем, это не моя забота. Продолжаю. Когда пара переходит к нам, это происходит не через обычное пространство. А особым, коротким психо-физическим путем. В момент перехода вы приобретаете ряд новых инстинктов, необходимых для выживания, а также знание нашего языка. Это новая опция. Наши ученые этим страшно гордятся. … И тут я перехожу к главному делу. Я хочу быть вашей женой.

На лице старика отражается недоумение. – ???? – Объясняю. Скоро вам могут предложить обратный транспорт на Землю. Предвосхищаю ваш следующий вопрос. Олежка останется здесь. Как бы ни всплескивали лапками наши архаровцы, он сам этого пожелал.

– Может быть медсестра, с которой я его видел. – Вы, несомненно, знаете слишком много…Но нет. Хотя Клео и редкостная сучка. Но на Земле ей делать нечего. А наш принцип, лечить, а после лечения вы свободны. Будете ждать пары для обратного транспорта. Но это может длиться очень долго. Пациенты с Земли большая редкость.

А мне по трудно объяснимой причине хочется покинуть наше излишне цивилизованное, лицемерное и самодовольное общество. К тому же, я страдаю наследственной зависимостью от солнца. Жить не могу без яркого света дня. Это постыдный недостаток во Вселенной, где почти все великие цивилизации – порождения ночи. Ваш первобытный яркий мир для меня спасение. Не бойтесь, я буду отличной женой. Я за вами наблюдала, вы мне нравитесь. И я буду на Земле под маской земной женщины. Для нашей техники это пустяк. Только мы двое будем знать кто я. И вам не будет скучно со мной. Это я вам гарантирую.

Пауза, старик, рыдая, падает на колени рядом со своей гостьей. Она гладит его по голове. – Успокойся, успокойся, милый сапиенс. Все будет хорошо.

***
Через несколько дней ночью заметно помолодевший старик спешит по коридору. Вот знакомый поворот, а вот и Олень. Стоит у окна.

– Ну, я вижу, что вас неплохо подлечили. – Да и вам грех жаловаться. – Медицина у них действительно развита. Хорошо устроились. Но это ненадолго, я наладил контакты с ядовитыми плющами. Они растут на другом этаже. У них оказались обалденные наработки. И я их свел кое с кем еще. Будет такой бабах, что вся инсектная империя вздрогнет. Вот увидите. Потирая руки, он удаляется в палату. – Милый, ну где ты так долго пропадал? Я изнываю, – звучит капризный голосок Клео.

***
Старик возвращается к себе. Там его уже ждет Мо, его прекрасная жена. Брак был регистрирован прошлой ночью. – Меня беспокоит Олень, говорит он неожиданно для самого себя.  (Я предатель, думает он в ту же секунду.) Мо все понимает.– Не бери в голову. Он – лжец, прирожденный комедиант, который в данный момент тянется к темным архетипам. Ужасный век, да! Но олень, который лает, не кусается. Или как вы там говорите у себя на Земле.

– Тогда почему вы похитили его? – хотел было спросить старик. Но не стал. Не его супруга затеяла эти игры. Она сама – бунтарь против системы. Он закрывает глаза… и открывает их уже на Земле. Он находится в собственной квартире. На балконе принимает солнечную ванну коренастая немолодая, но миловидная мулатка.

Через минуту-другую она встает, входит в комнату и трансформируется. Она уже не человек, а огромный жук из его снов. Он смотрит в прекрасные фасеточные глаза. Она приближается, поднимает надкрылья, расправляет огромные прозрачные истинные крылья, которые заполняют почти всю комнату.

– Истина в том, что я безмерно счастлив, думает старик. – А кровавая комедия политики  –  пусть горит синим пламенем.


ОТДЫХ В ИНСЕКТОГРАДЕ. НА ПРИЕМЕ У РОДИТЕЛЕЙ

– Мара и Мавсик просят себя извинить. Один высокопоставленный чиновник кусачей канцелярии почтил их кратким визитом, и вся семья находится в золотой гостиной. Через полчаса они к вам выйдут. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома.

– Вы, кажется, Др. Мурло, я хотел сказать, друг мужа Мо. Вам должно быть интересно узнать последнюю новость. Мо только что предложили пост товарища  имперского секретаря. Но, вы не поверите, она, то ли отказалась, то ли попросила скромное место послицы на планете Гея. И вроде уже проходит инструктаж в Первом отделе. Пока это страшный секрет. Но как и все наши секреты известен всем, кому не надо. 

– Приятно было поговорить со столь информированным человеком. Но если версии не сходятся, то... они же никогда не сходятся.

– Простите, вы ведь Казимир? Позвольте мне сказать, что вы очень, очень грязный и вонючий молодой человек. Извините, конечно, меня, старика, если я что-то не то сказал. Но я скарабей старой школы, я что думаю, то и говорю. А вы, молодой человек, могли бы брать пример у своей жены. Я не скажу, что она красавица, но по части чистоты она всегда была безупречна. Что же она вам ничего не говорит? То ли щадит вас, то ли считает, что если у гуманоидов слабое обоняние, то и всемирные законы гигиены для них не писаны. Терпимость губит этот мир. Новомодная всетерпимость.

– Только что мы с женой  прочли в энциклопедическом словаре про «жук жужжит». Кто бы мог подумать, что гуманоиды с этого начинают воспитание своих детей. В последнее время мы узнали так много важного. Письмо Космократа открыло наши сердца, а завалящая энциклопедия – глаза! Пути истины извилисты как ходы короеда.

– А меж тем Мо действительно выглядит как счастливая мелолонта, как та, которую любят. Прямо ослепляет. Спасибо вам, Казимир. Берегите ее. Это она только кажется сильной и самоуверенной, а на самом деле… Вы понимаете.

– Вы случайно не знакомы с Лео Африканусом, мастером компромисса? Странно, он шлет вам привет.

– А вы все продолжаете кропать свои гуманофобские измышления? Как это вас Космократ терпит? Он какой-то блаженный. Другой на его месте уже давно напоил бы вас чаем с мутником.

– Суть жука – биение ритма. Что-то не то. Переводческая программа выдает какую-то отсебятину. Пойду, попробую перенастроить.

– Я про «согласное жужжанье насекомых». Правильно подмечено и хорошо сказано, но вы должны давать себе отчет в том, насколько вы далеки от нашего инсектосолидаризма. Вы же искусственно разделяете пространство и время! Передайте это, пожалуйста, Космократу вместе с моей визиткой. В случае чего могу его проконсултировать.

– Да, Казимир, одна дама только что просила вам напомнить, что если вы не знаете, кто вы, то вы ответственны за всю вселенную. Какое нелепое послание.. . Это черный юмор? – Нет, это философия. Но не будем о грустном, о метафизическом! ...

– Все только и говорят о том, что Бригады Красных Жуков терроризируют провинциальные районы империи. Я не знаю почему, но мне все время казалось, что вы с Мо были с ними. Наверно это был просто дурацкий сон. Извините!

– Мы все время говорили Мавсику: кто же ее замуж-то возьмет такую. И болтает про непонятные вещи и фигурой не вышла и одевается нелепо. А вот! Нашелся-таки варвар для этой бешенной мымрочки. Слава Источнику!

– Дорогой, вы с Мо такая славная пара. Но пока вы здесь, я вам рекомендую заказать себе костюм из синтетического хитина. Тогда вы будете ректум перфектум.

–  Казимир! Даже не знаю, как начать. Одним словом, умоляю вас, никому здесь не говорите, что «мухи залетают в закрытый рот». Вам должно быть стыдно, молодой человек, что на вашей планете так шутят. До сих пор не могу успокоиться! Самая  отвратительная хохма  из всего, что я когда-либо слышала. Бедные мухи!

–  Вот что я хочу вам сказать, Казимир. Может быть, вам с Мо все-таки не стоит возвращаться в Динозавровиль? Пока это конечно чуть ли не идеальное место для вашей деятельности, но кто знает, что принесет с собой будущее. Там вы все-таки слишком заметны. И это чревато... Думайте о Мо! Как насчет места учителя под большим камнем в мире мокриц?

–  Сдавайся, грязный млекопит, а не то я сожгу твой дом и застрелю детишек! Шутка. Это я из солдатского разговорника. Библиографическая редкость. Хорошо, что времена сейчас настали совсем другие. Желаю вам успехов!

–  Интересный новый энциклопедический словарь гуманоидной культуры. Стрекоза и муравей, вот с кого вам и вашей очаровательной жене надо брать пример. Быть верными себе и не бояться последствий. Это то, чего от вас ждет Вселенная!



MYNAH И РАЗГОВОРЧИВЫЙ МИКОРИЗ 

–  Ты гриб? – Нет, я собака, сейчас я тебя съем. – Неправда, неправда, ты гриб! – Если знаешь, то почему спрашиваешь? Это неприятно.

–  Я первый раз вижу, чтобы грибы разговаривали. – А я первый раз вижу, чтобы жуки разговаривали. На нашей планете, по крайней мере, это не принято. – А много ты знаешь о своей планете, скользкий гриб?

–  Какая нахалка! Я не скользкий гриб, а Boletus ludens, для друзей Микориз сапиенс. Я не только разговариваю, я знаю все, что надо. А если что не знаю, спрошу у шефа.

–  А кто твой шеф? – Вот это замечательное дерево, которое стоит рядом с нами. Я его подземный представитель. Но с тобой оно разговаривать не будет! – Почему же? – Терпеть не может жуков! У него с ними все время проблемы.

–  А я не просто жук, я немножко человек. – Брешешь, быть того не может, видал я людей. Ничего похожего. – Я дочка человека и жука. Хочешь, скажу тебе что-то по человечески. Вслух. – Мало ли что кто-то может сказать. – Неправда, даже Динорита призналась, что я говорю как настоящий человек. – Ты и правда знакома с Диноритой? Вот так сюрприз. Говорят, что умнее ее нет во всей Вселенной. – Динорита как Динорита. Она меня на колено сажала.

–  Ба! Да ты же совсем ребенок. А я с тобой хотел полюбомудрствовать. Иди,  маленькая, иди отсюда, мне пора вздремнуть.

–  Да как ты смеешь! Я все понимаю. Посмотри мне в глаза! (Пауза.)

–  Чудеса в лукошке. Серьезная девочка. Смешной клопик с птичьим именем. Приходи после дождика в четверг, я научу тебя всасывать суть мира.



РОБОГВАРДИЯ В ГАРДЕРОБЕ

В наш постпросвещенный век ценность человека как таковая определяется совершенно объективно, по гардеробному (как раньше выражались, гамбургскому) счету. Наши родители знали, что театр начинается с гардероба. Мы уточняем: не только театр, но и любое другое учреждение.

Все клиенты входят через "кошелек", детектор и оценщик тонких оболочек. Качество метафизической одежды вашего духа определяет категорию обслуживания.

– Почему у меня просто принимают пальто, а ей помогают раздеваться? – Потому что его категория бэ1, а ваша мэ1. Звучит похоже, а на самом деле это две большие разницы.

– Тут не может быть ошибки? Я кавалер орденов, начальник научного монастыря (шарашки), под моим руководством работают пять арестованных академиков. – У себя вы вольны управлять или не управлять контингентом. А здесь оцениваются тонкоматериальные параметры личности. Любой посетитель почувствует, что справедливость существует. Выйдете за пределы гардероба, и снова люди будут смотреть на ваши ордена, физическую одежду и золотой отсвет спеси на челе. Простите, оставлю вас, я должен встречать а0, которая только что вошла.  – У этой плюгавки? – Извините, спесь здесь в гардеробе не в почете. Только суть.

– Предлагаем вам опции: насыщение одежды кислородом и иммортализацию обуви. Если у вас есть лишнее время, мы рекомендуем массажиста по древнеегипетским прописям. Гарантируется  пожизненное  пребывание в полном расцвете сил. Все бесплатно, сударыня, ведь у вас категория бэ2.

– Ваше истинное благомыслие, вам сюда. – А к вам, ваша вороватость, ваше лицемерие и ваше кабаноподобие, подойдет сейчас мой ассистент. Не беспокойтесь. Никто посторонний моих слов не слышит.

– Вам на спецобслуживание через радужный коридор. – У меня, что, категория кукареку? – Даже кукареку плюс. Но не беспокойтесь. Участие в гардеробной программе не исключает, но и не предполагает coming out.

– Мало ли что у меня категория эр-эр-оу-эр. Да, я хочу взорвать кой кого к чертовой матери. Но это разве основание для дискриминации здесь, в гардеробе? Вы нарушаете гамбургское соглашение о нейтральности робогардов . Требую личной встречи с моим конституционно неотъемлемым куратором.  – Вам на сегодня уже назначена встреча с адским куратором. Пересмотр, увы, невозможен. Вы уже изолированы.

– А можно нам не разлучаться, несмотря на разные категории, по общему знаменателю. Какой бы скромной не была совместная категория.

– Хуже некуда… Но возможна коррекция. За проявления преданности вам полагаются премиальные баллы. О-го-го! Ваша совместная категория бэ1, поздравляю. Шампанское от фирмы в гардероб!

Увы, за все приходится платить. Гардеробы с недавних пор находятся под прицелом.

– Да, господин инспектор, я заметил, что невеста – инсект под прикрытием. Но разве это что-то меняет?... Нет, индивидуальные коды новобрачных я вам выдавать не буду. Клятва обязывает. Да, господин  кат, к переплавке я готов…  Всегда готов.  Куда денусь.

 
О ПЕРСПЕКТИВАХ РАЗВИТИЯ МАМОНТОВОДСТВА  НА ЦЕНТРАЛЬНОЙ КОМАРИНО-ЯГОДНОЙ НИЗМЕННОСТИ

Мы выезжаем из великого города П., столицы Оловодья, на магнитном серфе Сокол. У провиинциалов это гордое имя вызывает нехорошую усмешку. Да уже давно на картах нет доброго старого Соловьиного Союза, жить стало легче, и из поездов выветрился запах сколковской спецколбасы (она же - Собачья радость), за которой в столицу приезжали со всех уголков страны, а красавец серф по-прежнему в народе называют то ли «Собачьей колбасой на колесах», то ли  «Соловьиной колбасой».(Какие соловьи? Собачья чушь, сказал мой знакомый Лукулл, когда ему объяснили, что к чему. Во-первых, это была не колбаса, а паштет. Во-вторых, не вам так шутить и не мне слушать.) Но чушь живуча, ибо живуча зависть. Ведь билеты на этот поезд остаются немногим по карману. И не всякий пройдет фэйс-конроль при входе на Станцию Станнум-Центральная. Надо ли добавить, что у меня в кармане два завизированных в полиции бесплатных билета от профсоюза и платная справка от косметолога о санации облика.

Меж тем медленно отплывает назад суета вокзала с огромными очередями у рамок бякоотжималок. От Половодска остается лишь атмосфера столицы и нежная, ненавязчиво тонизирующая трофейная музыка Зацепина-и-Морриконе. Мы с Мо сидим в купе на две персоны. Рядом на полке стоит корзинка с цветами и упакованным в станиоль санкционным провиантом от мопса (вы наверное догадались, мопс – это МПС, Министерство путей сообщения, а мы его постоянные клиенты). Все быстрее и быстрее проносятся мимо спирали транспортных развязок.

И вот белокаменные небоскребы, построенные гейропейскими военнопленными, уступают место дачным поселкам. Затем белесым полям с редкими вкраплениями небольших, но роскошных барских усадеб, которым в свою очередь приходят на смену  огромные, с узкими бойницами окон, замки авторитетных госбаронов. Конечно, есть кого позвать на ночной пир прижизненных привидений в духов день… Но сказано :"Ты их не жди сегодня, Хакани!" Слишком устали, по-мещански выпиваем стакан горячего, отдающего навозом  мамонтового молока из автомата, стоящего в углу купе. Ложимся спать. Мамонт коровы державнее, утро вечера мудренее.

Когда мы просыпаемся, мимо нас в утреннем тумане проносятся последние унылые лагерные бараки. Грустный сюжет. Но несогласные были предупреждены. Вот уже у дороги выстраиваются плакучие эвкалипты, в рощах мелькают умопомрачительные резные наличники окон, это тридевятая губерния, а вот и ее столица Конопадск. Пересадка на облупленный старый серф, украшенный кощунными каракулями, проходит без проблем. Мы с Мо бывалые путешественники, а наши чемоданы знают свои коды.

Внешность обманчива, в чреве Нагорной губернской стрелы (вот как она официально называется), в купе, все оказывается  довольно уютно. Старомодные глубокие диваны с красной кожаной обивкой ручной выделки. Где-то дальше по коридору тихо играет живая музыка. Может быть пассажиры? В любом случае, блеск!

Рогатые девы разносят чай, настоенный на золотисто-рыжих Олтайских травах, ароматные пироги с капустой, и конечно ватрушки с мамолыгой, творогом из мамонтова  молока. Хотя в народе и говорят, что «мамонты не наши мамы» и «пацаны мамолуху не пьют», но вкусно! Стоит ли добавить, что все продукты свежее некуда.

Правда, чтоб жизнь не казалась медом, поезд идет неровно, а через часик, после моста через речку Чудовка, нас начинает трясти совсем нещадно. Не иначе как местные ОПГушники разобрали каждый второй контур и вывезли в Танзанию. Точно, я так и думал, вот уже где-то поблизости кричат Кикиморы и Кикиманджары, а вот в окно заглядывает на лету Красавица Яга в ступе. Ясное дело, половину магнитов «прихватизировали». Поэтому национальная исподняя идентичность и просвечивает.

Но вот граница тридесятой губернии, и тряска мгновенно прекращается. На этот раз повезло! А могли бы обогатить статистику загадочных исчезновений.

Подходит кондуктор. Напоминает, чтоб на выходе мы не забыли надеть Очки. Тем, кто родился в Оловодье, нет необходимости объяснять, что имеются в виду отечественные   аннотирующие и редактирующие очки. Не очень удобные, как и все имперское, но дело свое знают. И полученные от кондуктора очки к тому же уже сертифицированы для тридесятой губернии.

– Обязательно будет проверка. У нас с этим сейчас очень строго.

Да, да, мы понимаем. Выходим. За воротами вокзала машинально опускаю руку в карман. Что такое? Там лежит  что-то прямоугольное. Достаю. Боже мой! Это пакет с двумя запрещенными  книгами: "Молот  молокососов" и "Моби Дик", издательства Пусси Райот.

А оловянная мелочь из кармана исчезла. Выходит, что мы эти книги как будто купили. Провокация? Или Бизнес? Если бизнес, то наш проводник –  хороший душевед, понимал, что мы на него не настучим.

Щелкаю пальцами. Чемоданы зацепились друг за друга и поплелись за нами. А как насчет национального позиционирования? Вроде О.К. Очки, хоть и как бы отечественного производства, но работают исправно и ведут нас уверенно к привокзальной гостинице, которая оказывается на расстоянии пешей прогулки. Здесь мы будем ждать формирования группы для сафари.  По всей вероятности уже завтра мы увидим рыжее золото родины.

Через несколько часов выходим в город. Нас уже не удивляет, что Очки уверенно направляют наши шаги. Но что-то при этом не так. Очки как будто и не соловьиные, не оловодские. Где патриотический солдатский юмор в аннотациях, где помехи, предназначенные для вездесущих шпионов (и мешающие жить всем, кроме самих шпионов)? Просто так подобные подарки судьбы не появляются. Тем более в Оловодье. Оловянная чума повредила устои? Вольница мамонтовых пастбищ ударила в голову? 

Или, может быть, у них губернский праздник и возникло мнение, что пьяные гости должны уверенно – без ловушек и идеологических загогулин – найти дорогу до гостиниц? А может быть надо брать выше? Возможно, приехала делегация парламентской ассамблеи Молочного союза, …ну, вы понимаете…
 
Как бы то ни было, все дороги ведут в трактир. Подходим к знаменитому заведению  ПС – «Пастушья сумка». Нас просят подняться на балкон для туристов. Внизу находится то, ради чего клиенты (и мы в том числе) валом валят в Сумку. За дубовыми столами, опустив голову, пьют сому грубые волосатые парни с массивными челюстями и огромными кулаками, пастухи мамонтов, пастарбайтеры.

Откуда они? Один знакомый криптоантрополог рассказал мне, что эти люди, неандертальцы, считались вымершими, но недавно неожиданно для всего мира появились из тайных пещер Оловодья и потянулись к первым крупным мамонтоводческим хозяйствам.

Вот что мой друг проведал мне, опираясь на секретные, совершенно секретные и даже несуществующие,  но по своей сути правдивые документы.

Итак, они пришли из пещер, в которых они очевидно скрывались в трудные для них годы. Да, уж трудности у них точно были. И еще какие!  Даже сейчас с точки зрения охранки они разрушают устои нашего великого оловянного дома и торпедируют законодательство по миграции. А тогда они были просто монстры без документов и даже имен. Депортировать! Но куда? Для них стали создавать лагеря. Но каким-то непонятным образом они уходили из самых современных окропленных освященной водой узилищ.

Правда, оказалось, что с появлением пастарбайтеров при стадах заметно повысились удои и ушли в прошлое  разрушительные «бунты мамонтов», которые, казалось, похоронили мечту о развертывании северного  элефантоводства. А после истощения запасов нефти и газа и наложения все новых и новых санкций без мамонтов нашему государству было не выжить.

Это решило дело. Победил прагматизм. В законодательном собрании тридесятой губернии большинство получили сторонники Хоботинского и Востырева («мы не правые и не левые, мы – партия хобота и хвоста.») Пастухов снабдили палеопаспортами – клеймом под левой лопаткой. Дикари не протестовали. Были, конечно, перегибы и в одну и в другую сторону, о которых твердят разные секретные источники, но сейчас все устаканилось.
 
Учитывая неслыханный для нашей страны рост благосостояния, в этом году даже разогнали инкубатор правых боевиков ОГОМ (Ортодоксальное государство – Оловянный марш) – и дали реальные сроки нескольким предводителям. Даже ввели изменения в Index librorum.В рядах правых до сих пор гуляет глухой ропот. 

Довольно об истории. Между столами проходит знакомый нам по портретам полицмейстер, его оловянное сиятельство князь Мамонтов-Дунаев. В парадном мундире, и при этом один, без охраны. Отчаянной смелости человек. Крайне популярен у местного населения. Жестом руки требует  тишины. Меж тем отдергивают занавес правительственной ложи. М. просит туристов, сидящих у самой ложи, пересесть. Толпа толковых официантов спешит на помощь. Все. Порядок.

Мы с Мо. сидим недалеко от ложи, но нас не трогают. Проходя мимо, полицмейстер даже ухмыляется и говорит «хорошие очки, желаю славно повеселиться».

Боже мой! В ложе вместе с самим национальным лидером Велимиром Хулимировичем, появляется  кумир диссидентов мамонт мятежной мысли AveSol. Исторический момент. Что за бред? Его ведь нет в живых. Конечно, это просто  полная нелитованная голографическая запись двадцатилетней давности. А меры предосторожности на площадке около ложи, это привычное для нашей родины практическое юродство...

Я замираю, втянув голову...  До меня доходят малопонятные обрывки речи из ложи. Но очки, насколько я могу судить, не глушат отдельные слова и ничего от себя не добавляют. 

– Губительный курс прежних правителей… новый дискурс… образование… вот, например, пастухи мамонтов …  живут не во лжи… им не страшны ГМО… образованщина вроде либералов и студентов… которые ищут место для своей про-санкционной поганды…призывают на Оловодье великие наводнения, а нам  нужна aqua alta – высокая вода – великое Нововодье… город солнца… строим… нет это не город мертвых... вот именно, какие лемуры.

Звук исчезает. Нас охватывает дремота. Через некоторое время мы замечаем, что ложа опустела. Можно  и наверно даже нужно покинуть свои места.  Большинство туристов явно думает так же, как и мы.

На обратном пути в гостиницу мы доверились инстинкту столичных жителей и не обсуждали того, чему мы только что стали свидетелями. Просто говорили о том о сем. Почему-то вспоминали, как в дни нашей молодости мы вместе гуляли у Биржи Правосудия на стрелке Кайманова  острова.

В гостинице мы узнали, что палеолитическое сафари с вечерним доением мамонтов переносится на неопределенное время, так как заказник проверяется бригадой эпидемиологов, а ближайшие пастбища закрыты на просушку. Увы, наши несдаваемые обратные билеты были на послезавтра.

В качестве компенсации нам предложили экскурсию на шоколадную фабрику и контрамарки на балет Царевна-лягушка (21+), а на следующий день бесплатный завтрак в Президент-отеле с доставкой на вокзал на имперском вертолете. Увы, предложенная компенсация не вдохновляла. Не задумываясь,  отказались и от фабрики, завтрака и вертушки. Без обиды.  Программа так программа. Тем более, что мы  очень любим Царевну-лягушку.

И вот мы снова на вокзале. Кондуктор тот же самый, или, по крайней мере, похож на того, предыдущего, как две капли молока. Я не задаю лишних вопросов. Меньше спрашиваешь, дольше проживешь. Но, возвращая очки, я все же позволяю себе то ли шутку, то ли намек. –  Хорошие Очки, настоящий Риталин-Раш! – говорю я ему тоном заговорщика.

Он смотрит на меня прямо, не моргая, бездонно темными лошадиными глазами. – Так говорят м-многие, сър. (Сэр... или Сыр?...Не намек ли это на скандал с Панамским пармезаном из мастодонтова молока? Дело было в том, что там не хватало know how древних пастухов... Беда с этими неандертальцами. Без них плохо, но я понимаю, что с ними тоже трудно. Первобытное не обязательно противостоит державному. Но все же...)

Мы почувствовали, что  пастбище мамонтов готовит нам новые сюрпризы.


ДИНОМАМА ИЗ РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО   


«Дорогие сограждане и ненаглядные мои неграждане! Начинаем с новостей. Можете расслабиться, все они хорошие.

На 3% повысилось производство Сомы, главного продукта нашего экспорта в кромешные миры. Цены на Сому, на этот «напиток мудрости и вечной молодости» не просто высоки, а запредельно высоки. И при всем при этом, спрос, по-прежнему, намного превышает предложение. В результате правительство нашло возможным повысить зарплаты госслужащим.

Жить, несомненно, стало веселее, межрасовое общение стало теснее. Это мы видим собственными глазами и чувствуем боками в общественном транспорте... Насчет боков. Вы наверно заметили, что население нашей страны стало упитаннее, как люди, так и динозавры. В связи с этим возник ряд медицинских проблем, которые оперативно решаются. Оперативно во всех смыслах....  На днях открыл свои двери новый корпус Королевской Ксенотерпимой Клиники эконом-класса «Кокс для народа». Для самого народа, включая динозавров-резидентов, имеются квоты.

Ненаглядные мои неграждане, доверчивые и легко ранимые, власти о вас помнят. А если вас кто-то все же обидит, я тут же встану как львица на вашу защиту. Запомните мой адрес, он очень простой: Радио Помеха. Мне.

Из министерства обороны сообщают. В окрестностях стратегически важного астероида Х1 наши доблестные войска под командованием славного сына земного дино-народа генерала Хвостенко порвали банду террористов.  Генералу вручен орден Достоинства и долгожданный паспорт гражданина королевства вместе с ключами от очаровательного таунхауса в правительственном поселке...  И так далее. Бла-бла-бла…  Бла-бла-бла…  И еще раз… бла! Да здравствует всенародный любимец, собеседник мудрецов и несравненный солонослов Homo Rex!»

Выключаю! Кажется, получилось. Голос оцифруем… зашифруем… и в Правлит! Если все будет в порядке, то завтра эфир. Давно не было на Помехе бесед Септембрины, мои динозавры меня заждались, особенно те из них, кто живет в перенаселенных динофавелах и для которых пока еще не существуют многие духовные и телесные достижения человеческой цивилизации. Кто проводит вечера на собственном диване перед диноящиком, любуясь бездушной попсой в исполнении вертихвосток в бесстыдно переливающихся всеми цветами радуги  половых уборах, выбираясь разве что на стадион, если там происходит матч по попоболу. Я знаю, что устраиваю таким вот убогим слушателям настоящий праздник посильного участия в государственных делах.

Но сама я после записи чувствую себя выжатым лимоном. Особенно сегодня… Скорее домой. Собираю вещи. Это, это. Что еще? Да, господи, чуть не забыла сумку с купленными утром продуктами в антикоронавируснике. То-то обрадовались бы уборщицы-динозавры. Обязательно отщипнули бы чего-то вкусненького своими, несмотря на все проверки вечно грязными тонкими пальчиками. Их можно понять. Хотя времена, слава лидеру, не голодные, но мои продукты ведь эксклюзивные, из Гуманоид Гурмэ. Для уборщиц это предел мечтаний… Естественно, я на них никогда не жалуюсь  начальству, по праздникам делаю подарки, и все же…  предпочитаю не вводить в искушение малых сих.

Плохо, совсем плохо то, что я стала забывчивой: вчера вышла без полевого зонтика безопасности, а сегодня чуть не оставила продукты. Может быть, это начало болезни Фальшгеймера. Надо записаться в правительственную поликлинику. Проверят. И… Не знаю даже, что, если… Страшно. Но я должна знать! Знать правду. Всегда знать всю правду. Ведь в любой семье мама обязана знать и понимать все. 

Выхожу. Вечерний воздух успокаивает… Наше министерство расположено в исторической части столицы. Тихо, старые огромные деревья, каменные фасады  домов, недавно вымытые трудолюбивыми дворниками-динозаврами. За стенами угадываются высокие этажи. Настолько высокие, что восьмиэтажный дом воспринимается как сказочный замок спящей красавицы. Старинная брусчатая мостовая. Как личному, так и городскому транспорту въезд  воспрещен. 

Здесь живут в основном люди, Homo sapiens, чиновники среднего звена. (Начальство, понятно, обитает за городом и прилетает сюда, в старый город, в свои учреждения на черных пузырях.) Но во время последнего правления появились и первые жильцы из привилегированных динозавров. Музыканты-лауреаты, ученые-академики разных наук, владельцы крупных и солидных ресторанов, знаменитые тореадоры и литераторы. Все имеют гражданство нашего двуединого царства! И практически не говорят на языке динозавров. По крайней мере публично. Чистая публика.

А вот и мой малоквартирный дом. В десяти минутах ходьбы от министерства. Серый гранит, полированные колонны. Старинный, но бесшумный лифт. Медная ручка двери моей просторной квартиры.  Ставлю чайник, грею бутерброды с цыпленком. Хорошо, что мои динозавры не видят, что я ем. Ведь птицы их дальние родственники. Виновата! От курятины отказаться нет сил. 

Очень устала. Надо хоть часик поспать. Ставлю будильник. В восемь тридцать вечера у меня встреча с членами межгалактической комиссии по правам угнетенных меньшинств и бесправных большинств.

Королевская администрация направила на встречу одну меня. Да, в таких случаях я нужна власть предержащим.  А что мне приходится выслушивать от них остальные 566 дней в году? Не буду повторять. Впрочем, от националистов с обеих сторон я слышу еще не то. Вот последнее сообщение в моем почтовом ящике. «Септембрина – ты  духовная дубина в руках кровавого режима сапиенсов.» Это еще самое приличное. Все. Спать. Спать.

Встаю за пять минут до звонка. И вот я в красной гостинице нашего министерства. Входит Казимир, с виду весьма типичный представитель Homo sapiens, а на самом деле – простой блогер и  политэмигрант, автор скандально известной книги "Апология динозавров". С ним вакханка и полубогиня Прыгша, из маргинального динолюбивого авангарда, пучок пляшущих листьев, вся в красных глазках. Оба члены Радуги Правовой Защиты, симпатизанты самых маргинальных общественных движений. Тьфу!... Но выдержу и это испытание. Я, как известно,  железная мама. Noblesse oblige.

Разговор наш выглядел примерно так (реплики Казимира и Прцгши пропущены, как не представляющие научного интереса.)

– Дорогие Казимир и Прыгша, вы требуете от нас слишком многого. Наши динозавры  сыты и одеты, это главное, но они еще не готовы к участию в управлении государством. Их нельзя мерить аршином Диовиля. Посетите их дома и вы увидите, как примитивны духовные запросы их обитателей.

– Нет, я не говорю, что они не заслуживают лучшего. Но развитие должно идти постепенно, чтобы не терять тот удивительный дар чистоты, наивности, доверчивости, который единственно способен вывести их не только к полному включению в цивилизованный мир, но даже, я не побоюсь это сказать, в первые ряды народов Вселенной. Так будет. Вы увидите! Только тише, тише!

– Здесь, в полиэтническом государстве мы не можем рисковать благополучием и жизнью наших граждан во имя каких-то далеких от нас абстрактных идеалов и «дорожных карт»... Ненавижу карты. Кто дал вам право смотреть на Божий мир сверху вниз?

–  Мы усыпляем народ? Может быть и так, но это сон спящей красавицы, сон, который сохраняет их самих. Насильственная преждевременная побудка может быть ужасной, может разрушить все. Я голосую за колючки вокруг замка. Конечно, и во сне можно провалиться в кошмар, в этом Вы, к сожалению, правы. Но существует функция HELP. Горжусь тем, что я одна из хранителей сна планеты... А кто хранит мои сны? Кто-то. Может быть, Космос. 

– Меня неоднократно пытались назвать как и вас дино-богиней. Но я категорически возражал. Дино-мама, вот мой единственный титул. Народный титул. Нет, я не думаю, что моя любовь обидна для динозавров. Заметьте, мать не любит меньше своего больного ребенка из-за того, что знает его проблемы.

– Гляжу я на Вас, Прыгша, и не понимаю, что Вами движет. Вы ослеплены своими схемами. Очнитесь! Что сделала любимая вами оппозиция для улучшения жизни наших динозавров? Ни-че-го. В то время как я борюсь за каждую запятую в законах и за каждый биткойн в бюджете…

– Извините, я устала, и если у вас нет больше вопросов…  Счастливого полета. Давно мечтаю побывать в галактическом центре, но никак не получается… Нет, спасибо, депардироваться на стажировку в центральные диномиры мне нельзя. Мое место здесь.

– На прощание мне хочется поделиться сокровенным. Во сне я как-то оказалась в вашем мире с важным заданием. Не улыбайтесь, это был сон. В этом сне, затравленная полицией, я добралась до берега океана и увидела  белый пароход с золотым гербом нашей империи на трубе. Я забыла об опасности...  и зарыдала от счастья.

– В моменты досады я могу ругать собственный мир последними словами. Так что сама не понимаю, диссидент ли я или державник. Но именно в этом сне я узнала тайны собственного сердца.

В общем, как бы то ни было, я достойно отбивалась. Это стало понятно по лицу референта, который провожал гостей у выхода. (Хотя у нас никогда не знаешь…) 

Прежде чем лечь, я, как всегда, удостоверилась, что одеяло нигде не касается пола. Ничего не могу поделать с собой. Боюсь, что по одеялу в мою постель заберутся какие-то бытовые членистоногие с крохотными рогатыми человеческими головками и виляющими длинными темными телами, в которых, как в черных лимузинах, прибывают кошмары из иных не подвластных мне миров.

Сон однако не приходит. С каждой минутой мне делается все яснее и яснее, что даже  выигранные дискуссии, подобные сегодняшней, стратегически подрывают мой авторитет перед недальновидной, ах какой недальновидной  администрацией любимой страны. И это грозит крахом для дела всей моей жизни. Ergo: Тише, диномама, тише!

Этот вывод успокоил меня. Перед глазами всплывает герб моей мечты: восходящее солнце, напоминающее  лоб золотого тельца, рога которого украшены снопами пшеницы.  Лоб излучает свет, в котором плавает наша ненаглядная планета, украшенная изображениями серпа и молота, символами смерти ветхих душ и последующей перековки их в нечто неслыханное и небывалое. 



ПОТЬМА И ПОТЕЦ, ИЛИ ПОХОРОНЫ ГЕИ

На западной границе Оловодья, недалеко от руин огромного города, в расщелине между скалами находится заброшенный поселок. На краю поселка стоит дом, почти пригодный для обитания, а в нем живут старик со старухой, живут бедно, … но кому сейчас легко?

В последние годы наступило какое-то призрачное облегчение. Вместе с гибелью цивилизации ушли в прошлое страшные мертвые дожди и ежедневные взрывы, сотрясающие стены. Мир не был объявлен, но мировая война незаметно сошла на нет.

Что осталось? Остались мы и наш посеревший пригород, чахлая травка, редкая, прозрачная листва, изредка мелькающие тени птиц, один-два за день. Редко-редко  встречаются некрупные пугливые животные.

Редкие грибы и ягоды в окрестных лесах остались, но есть их небезопасно. Не лучше обстоят дела с морепродуктами. Примитивная жизнь в морях сохранилась, но обитатели прибрежных вод чаще всего, ядовиты. За последние годы ни одна мидия и ни один трепанг не пострадали от людей. Общество потребления стало обществом выживания.

Вернемся к нашим потрепанным жизнью героям. В покосившейся избе простая обстановка. Дровяная печь. Грубо сколоченный стол, две хромые табуретки. В углу за ширмой шаткая железная кровать. Колодец во дворе, отхожее место с подветренной стороны.

Но над домом высится символ new age high tech – ветряк. Его поставили новые хозяева. Атмосфера сейчас спокойна и, соответственно, электричества хватает в лучшем случае на несколько часов в день. Хромой старик разводит в сарае кроликов, какого-то неизвестного на Земле вида. Это подарок новых невидимых властей.

А старуха у нас крутая, уже несколько лет имеет занятие, за которое платят (конечно, натурой). Это немыслимое счастье по нынешним временам. Она собирает особо красноречивые артефакты погибшего мира, покрывает их защитной пленкой и выставляет во двор в огромных картонных коробках. Периодически ящики с собранным материалом исчезают и вместо них появляются мешки из рогожи – с крупами, с непривычными овощами и фруктами, откровенно инопланетными, но съедобными. Также соль, сахар, спички. Хозяева экономят. Но только благодаря ним мы физически еще существуем.

По ночам старуха печатает списки найденных вещей на довоенном ко-компьютере  «Черная курица», терминале большой, говорят, квантовой машины новых хозяев. Этой потехе отводятся предутренние час-два. Сна-то нет. О приближении рассвета сообщает хриплый голос петуха из колонок. Старуха, кряхтя, встает со стула. И тут же обычно садится аккумулятор.

А позже утром она варит суп. Смело нюхайте целебное варево! Это хороший супчик, придает силу и согревает как тело, так и душу…

А вот в свои особые договоренности с хозяевами-работодателями Потьма не посвящает даже старика. Единственно известно, что она придумала какую-то новую классификацию земных артефактов: «по кошелкам», то есть, по фрагментам тонких оболочек (kosha), приставших к ним. И как будто эта система одобрена на самом верху под названием «потешных правил».

Давно уже мы не слышали звуков войны, хриплых криков ополченцев: «3 х 6! Слава трижды обворожительной Эрешкигаль. Прошедшие через ядерный ад приветствуют тебя!» Но некоторые городские жители призывного и допризывного возраста до сих вылезают из подвалов. В основном они мирно работают в планетарной похоронной команде ППК. Если им удалось выправить документы. Для допуска в сборочно-разборочный цех потребуется или идентификационная карта с резолюцией старосты, или  справка из избушки на курьих ножках. 

Чем же они занимаются? Собирают (строго раздельно) бутылки, банки, провода и бумагу, и затем кидают на транспортеры, ведущие в огромные контейнеры. Некондиционный и неправильно сортированный мусор возвращается вместе с квитанцией о штрафе и с такой силой, что может сшибать незадачливого вольного старателя-фриджанкера...
 
Существуют возможности для роста. Сдавшие серый или черный экзамен работают на огромных бесшумных машинах, например снимают верхние слои особо загрязненной почвы и перерабатывают ее в пламени плазмы. Адские (так их почему-то называют) машины оставляют за собой ровную землю, якобы пригодную в будущем для растительной жизни.

Есть и другие стимулы. Над памятью и эмоциями эффективных и соблюдающих договор рабочих натянут серый полупрозрачный занавес. Им сразу становится легче.

Но даже дипломированные рабочие еле сводят концы с концами, не смотря на то, что на них лежит вся тяжесть выполнения программы вселенского правительства. Детей ни у кого нет. Запрет хозяев? Не говорят. Но вроде существует молчаливое соглашение о том, что это поколение людей будет последним.

При этом –  никаких явных жестокостей. Инвалиды получают пищевые талоны. И прочие безработные тоже не умирают с голода. Такой терминальный социализм.

Прошлое, правда, иногда нежданно-негаданно напоминает о себе. На днях к старику и старухе заглянул бродяга. Поел суп с кусочком грубого хлеба. Просил добавки. (В этот день действительно было, чем поделиться…)  Он долго говорил о референдуме по посмертному отделению Оловодья от остальной планеты  (два мира  – два нищенских пира всеблагих).

Из небытия к ним потянулись госглаза на стебельках и липкие лапки. Это грибница старой империи, которая пронизывает все Оловодье. Но она действует вхолостую. Контроль правительства  над нашей жизнью уже потерян.

Во снах мы снова оказываемся  в мире прошлого. Вчера спускались на дно пруда в розовых дрожжевых клетках с круглыми родовыми шрамами – иллюминаторами. Просыпались в нашей покосившейся серой хижине.

Тоска и усталость изменили даже императрицу иного мира RSGigaL. Недавно я видел ее, это была величественная седая дама в черном, хромающая, с палкой, инкрустированной серебром. Но нельзя отрицать, что,  несмотря на приток убиенных душ, Иркалла не расцвела, а захирела. И императрица постарела вместе со своей империей. 

В старом мире существовало правило, что при встрече со злом, охватившим массы, добро просто отступает. Это было неприятно, но мир держался. И зло само уничтожало себя.

Но вот наступила Катастрофа... Вместо очередной уступки включилась программа гибели цивилизации и самой биосферы. Это смесь явлений, известных биологам: апоптоза, аутофагии и программированного некроза, и вдобавок чего-то ранее не исследованного.

Осталось только следить за действиями бесконечно трудолюбивой, упорядоченной и четкой машины смерти, собирающей и сортирующей все элементы жизни, консервирующей их и готовящей к новому использованию, возможно  через миллионы лет. Мой рассказ сбивчив, но механизм деконструкции работал как часы.

Машинп? Механизм? ... Но это была и тарантелла смерти, тысячелетний Реквием, скорбный ритуал похорон. Шоферы гигантских самосвалов и холодильных катафалков, рабочие складов, регистраторы, нотариусы – не перечислить. Все в сером и черном. Это – редкие выжившие люди.  А вот появляются существа, которых мы  называем хозяевами. Они не поднимают голос, но их приказы исполняются мгновенно. То ли это силы самой Геи, нам доселе неизвестные, … то ли они прилетели откуда-то. Никому не приходит в голову задавать им вопросы. Все протекает так скорбно и слаженно, как будто мы столетиями готовились к этому.

Все убирается. Артефакты цивилизации сортируются  – сюда железо, сюда дерево, сюда стекло, сюда полупроводники, сюда бумага. Горы того, что было нашим бытом, нашей жизнью.

Телесные остатки живых существ находят свое место во дворах огромных то ли стадионов, то ли мечетей, потом разделяются на молекулы: вот белки, вот нуклеиновые кислоты, вот жиры, вот сахара. Ультразвук механических летучих мышей разбивает крупные молекулы на мелкие. –  Обеспечиваем будущую структуру генома, шутит кто-то в темно-сером халате (очевидно бывший ученый), наблюдая над фрагментацией ДНК. Его голос повисает в пустоте.

Отдельно от материальных молекул жизни складируются тонкие сущности: страхи, надежды, достижения, озарения. Вот высокий холм любви прошлых столетий. Выражения лиц. Язык глаз, язык рук, язык тел. Вот образ брезгливого индюка с орденами. А вот его обличья для внуков, для жены, для друзей. Огромные склады субличностей. Дальше персональные мифы всех сортов. Вот каталог склада идей.

В барханах бумаги выделяется уголок изящной литературы: поэзии и прозы (вот и проза ру). Романы распутываются на отдельные сюжетные линии, освобождаются действующие лица, клубится (а потом успокаивается) стихия языка. Не только произведения искусства, здесь представлена и гастрономия, суть гурманских изысков. Вина разделяются на вкус, аромат и цвет, может быть, чтобы внятно воспитывать будущих сомелье или виноделов.  (Наверно,  это слишком человеческая гипотеза. Кто знает?)

Около разрушенных мегаполисов растут огромные сортировочные поля и города-склады.
 
Неожиданно меня пробирает беззвучный смех. Если думать о будущем, лицедеям и лицемерам будет сложно собирать свои констелляции кажимостей для шатких подмостков новой жизни. Но конечно, они это сделают. Они неутомимы в своем служении….

Не рассуждай! Смотри! Смотри!

На высоких местах собирают и священные предметы религий. По ночам они призрачно сияют, освещая темные тропинки мертвого мира.

Под Землей ворочается другой, грубый и от обильной пищи как будто помолодевший огонь, посылает вверх языки магмы. Туда, в магму проваливаются холмы определенных металлов и кристаллов по списку.  Закладываются богатые месторождения.

***
К ним приезжал также старый инсектоимператор, обнимал обоих старых полумертвых землян. – Попробуем вам помочь. Добьемся права эвакуировать вас в более безопасное место нашей счастливой Вселенной. 

… Ничего этого не будет, планета на карантине. Но приятно, что кто-то старается, желая нам добра.

Вот догадка, боюсь, что верная. Мы надеемся зря. Наши метафизические друзья, которые нас обнадеживают, видят целое (holos), видят сущность,  но они не различают прошлое и будущее. Всеблагие уже замолвили слово за нас. Благоприятный вердикт, которого мы ждали, давно произнесен. Все мы, обитающие сейчас на Земле — избранные. Мы получили право быть здесь, на умирающей серо-черной планете, и работать в планетарной похоронной службе. Лучшей участи для нас у Космоса нет.


БУХТА АНГЕЛОВ

Наш шлюп прошивает складки пространства-времени. На табло мелькают цифры: до пункта назначения осталось 300 миллионов световых лет, 220 миллионов, 150 миллионов. Мы летим к Бухте ангелов. Как вы, должно быть, уже поняли, эта бухта находится на одной из планет в тридевятой галактике.

А Земли, нашей родной планеты, уже несколько дней не существует,  ее нет, по крайней мере, той Земли, которую мы знали и любили.

Как это все произошло, я не понял. Какой-то удар, беспамятство, потом огонь, удушье и  грохот. Потом, то ли руки, то ли лапки, то ли щупальца втащили нас в везделаз, в котором, по крайней мере, можно было дышать.  Нам оказывали какое-то подобие первой помощи. Потом всех перегрузили в шлюп, в котором были и другие люди с других континентов.

Мы выяснили, что на шлюпе, на нашем санитарном корабле, никто не знает о том, что произошло.

Кто-то в темноте шептал о тахионных  феромонах, которые излучала наша измученная планета, привлекших космических ос, астроарбайтеров-апоптозников со всей Вселенной. Извините, какой-то бред.

Наконец-то робот-переводчик объяснил кое-что, сообщил, что наша родная голубая планета, (а сейчас серая пыльная площадка глобальной деконструкции) осталась далеко позади. Запущен механизм программированной планетарной смерти. Остатки нашей цивилизации разбираются на физические, химические и метафизические кирпичики и складируется в недрах планеты… Для новой  жизни –  после смерти –  в каком-то бесконечно далеком геологическом будущем. Похоже на апоптоз, известный биологам. 

Мы потеряли все – друзей и родственников, детей, любимых жен и мужей. Мы лишились книг и компьютеров, всей земной цивилизации, и более того, наших заслуг (if any) перед ней,

Стерты даже оккультные постижения и иллюзии. Без всякого физического и умственного багажа, в мешковатых робах-комбинезонах передвижного лагеря для беженцев мы летим в неизвестность.

Мы уже не люди, мы просто dead end, отрезанный аппендикс цивилизации,  Вселенная старается нас убедить, что она заботлива и нежна, но именно благодаря этому наша вера потеряла последнюю  опору. Ведь опираться можно на то, что оказывает сопротивление. А среда обитания на шлюпе бесконечно податлива, и эта податливость граничит с равнодушием, if you understand what I mean.

Не мы выбрали эту судьбу. Но тогда кто? – В лучшем случае некто, слишком огромный для нашего понимания.

Почему-то мне трудно поднять глаза в сторону моих спутников. Страшно думать о биллионах людей, которые испарились в мгновение ока. 

Мы – одни из тех немногих, которые выжили в катастрофе.

Нечем гордиться. Мы не избранные из избранных, мы просто подобранные. 

Почему-то мы продолжаем полет на один из лучших, как нас уверяют, реабилитационных центров Галактики. Но летим без надежды.

Говорят, что нас вылечат. Но от чего?