Без говядины не возвращайся

                Цикл рассказов «Служба снабжения треста»

                Без говядины не возвращайся.

Содержание.

1. Столовые «тонут» в свинине.
2. Ну, будем знакомы, братец!
3. Подарок натурой (мехсекция говядины).
4. Наказать нельзя похвалить (???)
5. Трудовые поцелуи.
6. Наказать нельзя. Похвалить!


1. Столовые «тонут» в свинине.

   Последняя декада июня 1985 г. Тольятти. Жара, 30 градусов в тени. Я после летней экзаменационной сессии в заочном торговом институте первый день вышел на работу. Пошёл уже третий год, как я стал работать заместителем директора треста по снабжению. Точнее наш трест с 1980 года называется АПООП (Автозаводское Производственное Объединение Общественного Питания). Раньше он назывался: «2-ой Тольяттинский трест столовых и ресторанов». По старой памяти все работники так говорят: «наш трест, у нас в тресте».

   Сегодня понедельник, обычно в 11 часов проводится оперативка у гендиректора треста. Поскольку меня не было три недели, то я срочно провожу в торговом отделе экспресс-планёрку со своими товароведами,  выясняю текущие проблемы снабжения. Но тут раздался звонок: директор треста Иванова Екатерина Андреевна, не дожидаясь начала оперативки, вызвала меня к себе в кабинет.
 
   Зашёл, там уже сидели зам директора по производству Распевалова Елизавета Петровна и начальник отдела технологии общественного питания (технологического отдела) - Петрова Фаина Ивановна. Поздоровались.  Директор Иванова  говорит: «Станислав Станиславович! Поздравлять Вас с окончанием очередного курса, простите, некогда. Наша ситуация требует принятия экстренных мер. Хладокомбинат нам присылает мехсекции в основном со свининой. Говядина была только один раз в начале месяца. Производство (в общепите кухня называется производством) «тонет» в сале. Заведующие производством стонут: свинина сильно выжаривается – нет нормативного выхода основного продукта. В рабочих столовых народ кидает блюда из свинины в поваров. Срочно нужна говядина, пока работяги в какой-нибудь столовой погром из-за свинины не устроили. А если случится свиной бунт тогда нами займётся Горком партии, а может быть и Обком. Головы полетят быстро, в том числе моя и Ваша. Лет десять назад был аналогичная ситуация. Тогда очень жёсткие меры были применены и к бунтующим и к некоторым руководителям, в том числе общепита. Но, если меня в Горкоме партии начнут обвинять, то я сразу укажу на безобразное выполнение договоров Куйбышевским Хладокомбинатом».
 
   Справка: Следует пояснить особенность снабжения мясопродуктами в советское время из госфондов. Обязательному фондируемому снабжению подлежала сеть общественного питания: столовые в детских учреждениях, лечебных, военчастях, в рабочих столовых и в открытой сети. Стоимость мяса по госпоставкам была следующая: говядина – 1 рубль 80 копеек за килограмм; свинина – 1 рубль 60 копеек; баранина – 1 рубль 40 копеек; куры - 3 рубля 20 копеек (!?). На рынке (в Тольятти и в Куйбышеве) говядина стоила от 4 до 6 рублей за килограмм. Поэтому в советское время население предпочитало питаться в столовых и закупать мясопродукты у них же, пусть даже по цене сваренного борща. В открытой розничной сети практически ничего в свободной продаже не было.
 
   На эту тему вспоминаю потрясающую миниатюру от Михаила Жванецкого.
   Пригласили в Москву молодого Одесского юмориста Жванецкого. На первом же выступлении он выдал публике такую юмореску. «Конечно, в Москве всё очень хорошо: дороги широкие, тротуары ровные и чистые, люди приветливые и даже радостные. А почему они радостные? Я немного походил по Москве и понял, почему они радостные. А смотришь в одну  сторону, там магазин, на нём вывеска «Мосмясо». Захожу в магазин, а там действительно мясо: и говядина, и свинина, и баранина, и мясная кулинария, и мясная гастрономия. Смотрю – глаза радуются, душа поёт! Иду дальше, смотрю – магазин, на нём вывеска «Мосмолоко». Захожу: чего там только нет: и молоко и кефир и сметана, и сыры разные и творожки всякие. Смотрю, и глаза радуются, и душа поёт. Иду дальше, вижу магазин «Мосхлеб». Захожу, и опять глаза радуются, и душа поёт. Вот поэтому москвичи такие довольные и жизнерадостные. А у нас, на юге Украины не так, у нас люди хмурые. А почему? Да, потому что вот в моей любимой Одессе подходишь к мясному магазину, а на нём вывеска «Одемясо» (Жванецкий хитро произносил: «А де мясо?»), на молочном: «Одемолоко» (а де молоко?), на хлебном: «Одехлеб (а де хлеб?)», и вот уже моя душа слезами обливается. А вы представляете, какие вывески в городе Николаеве: «Нимясо», «Нимолоко», «Нихлеб». Я уж боюсь говорить про город Херсон». Говорят, что с этого момента народ из зала с рёвом в туалет рванул.
 
   История с этим выступлением Жванецкого разлетелась по Союзу вмиг (а тогда не было интернета). Мы думали, что Жванецкого вот-вот посадят, но обошлось. Тогдашний генсек Брежнев на такие шуточки свозь пальцы смотрел.

Но вернёмся к нашим делам, к проблемам снабжения.
   Наш трест, точнее АПООП (Автозаводское производственное объединение общественного питания, который раньше именовался как «2-ой Тольяттинский трест столовых и ресторанов») получал по договорам мясопродукты частично с окрестных мясокомбинатов и птицефабрик (самовывозом), но в основном – мехсекциями от Межобластного Хладокомбината, управление которого расположено в пригороде города Куйбышева. В этот Хладокомбинат входили мощные государственные склады-холодильники, расположенные в прилегающих областях.
 
   Однако я возвращаюсь к основной теме, к оперативке у директрисы.
   Спрашиваю коллег: «А что, не пробовали разобраться с Хладокомбинатом? Ведь у нас был подписан договор и к нему график равномерной и пропорциональной поставки говядины, свинины и баранины». Отвечает Распевалова Е.П.: «Пробовали. Я ездила в середине месяца в Хладокомбинат, зам директора Арутюнян пообещал мне прислать говядину, но всё равно пришло две мехсекции свинины».
 
   Я удивлённо воскликнул: «О-па! Значит, Арутюнян стал заместителем директора Хладокомбината. А кто же теперь начальник отдела сбыта? Я помню, там, в отделе сидела ушлая старшая товаровед, Ириной зовут. В прошлом году, когда Арутюнян уходил в отпуск, она оставалась за него и сразу началась чехарда с поставками. У неё на всё был один ответ: «У нас сложная ситуация с ресурсной базой, скажите спасибо, что закрываем вас по тоннажу». Мне тогда пришлось эту проблему решать у зам директора Садовникова В. Если эта Ирина теперь стала начальником отдела сбыта, то там теперь будет «разгуляй поле».

   Иванова: «Станислав Станиславович, давайте ближе к делу. Вы там - на Хладокомбинате в отличие от Елизаветы Петровны всех уже знаете, вот и езжайте туда,  договаривайтесь и без говядины не возвращайтесь, иначе у нас будут большие проблемы в рабочих столовых. А ихнему наглому заму Арутюняну можете от меня передать, что, пообещав Распеваловой говядину, а прислав свинину, он нагло обманул её и наш трест, он нас оскорбил, нанёс материальный и моральный ущерб. Хладокомбинат в его лице оскорбил наш  АПООП в лице Распеваловой. Я этого так не оставлю. Да, Станислав, и прими к сведению, по собственной продукции трест существенно отстаёт от плана, а все хотели бы получить премию за этот месяц». Я встал, фигурно взял «под козырёк» и сказал: «Уже еду!»

   Поехал. Обычно я ездил в Хладокомбинат в конце квартала уточнять и согласовывать объёмы и графики поставок на следующий квартал. Ежеквартальный прирост объёмов поставляемых мясопродуктов должен был соответствовать плану ежеквартального прироста товарооборота треста. За этим в три головы следили директор треста, зам по производству и зам по снабжению – это я. Мясопродукты, как и всё в советские времена, мы получали по фондам: годовым, квартальным и месячным. Дирекция Хладокомбината находилась в пригороде города Куйбышева на площадях Холодильника №1 Госрезерва СССР. Этот холодильник был перед войной сооружён в толще Сокольих гор недалеко от Куйбышева. Наверное, поэтому в 1941 году столицу, правительство и все посольства перевели в Куйбышев.

   В конце марта (1985г.) я был там, согласовывал поставки на второй квартал. Тогда я контактировал с начальником отдела сбыта с Владимиром Ароновичем Арутюняном, взаимоотношения у меня с ним были нормальные, рабочие. А теперь, со слов Распеваловой, он стал зам директора Хладокомбината. А вот, кто стал начальником отдела сбыта – неясно. Ясно только одно, что его мне предстояло увидеть и налаживать с ним контакты.


2. Ну, будем знакомы, братец!
 
   Приехал. С проходной позвонил Арутюняну (смотрю распечатку около телефона: он  у них действительно уже значится как зам директора), попросил выписать пропуск. Через пять минут мне выдали пропуск. Захожу в отдел сбыта и вижу: на рабочем месте, где раньше сидел Арутюнян, сидит какой-то молодой мужчина лет 30-ти полу-еврейской наружности. А старшая товаровед Ирина так и осталась сидеть за своим столом. Ну, и то, слава Богу!

   С порога здороваюсь со всеми. Женщины (а их тут пять человек) спокойно, как со старым знакомым, здороваются, юристка даже называет меня по имени отчеству. Новый мужчина здоровается несколько настороженно. Я подхожу к его столу, показываю свой пропуск и свою годовую доверенность (она и паспорт постоянно при мне). Представляюсь: «Жемповский Станислав Станиславович – зам директора АПООП по снабжению». Он тоже представляется: «Фиргер Валерий Михайлович – начальник отдела сбыта Хладокомбината» и предлагает присесть рядом.
 
   Я говорю: «Вижу у вас тут на Хладокомбинате прошли кадровые изменения: с начальником отдела сбыта мне всё теперь ясно, с Арутюняном тоже всё ясно - он стал замом и он мне сегодня пропуск выписывал. А директором Хладокомбината кто стал?» Фиргер отвечает: «А прежний зам директора Садовников Владимир Сергеевич стал директором». «Ну, что ж, говорю, приятно слышать – достойные товарищи. Два года я сотрудничал с ними, работа складывалась нормально. Надеюсь, эти отношения у нас сохранятся».
 
   Фиргер спрашивает: «Ко мне у Вас какие вопросы?» Я отвечаю: «К нам в АПООП последние два месяца поступает практически одна свинина, остро не хватает говядины. У нас в Автозаводском районе более 520 тысяч жителей, среди них много мусульман. А в общепите нашем почти весь месяц в меню только свинина. Народ на раздаче уже кидает свинину в поваров. Случись в Тольятти любой массовый погром в столовых и тогда этой ситуацией займётся Горком Партии, а может и Обком. Они виноватых найдут и всем дадут по шеям. Надо спасать ситуацию и свои головы». Фиргер сидит и внимательно слушает меня, слегка наклонив голову.
 
   Я сижу сбоку около его стола и, немножко наклонившись к нему, негромко добавляю: «Между прочим, у меня в Москве живёт брат двоюродный, его фамилия тоже Фиргер». Валерий Михайлович медленно поворачивает голову ко мне и тоже негромко спрашивает: «Да? А как звать его?» Я отвечаю тихо: «Его звать Женя, точнее - Евгений Раймондович Фиргер». Валерий Михайлович тихо говорит: «Очень интересно. Давайте, выйдем, покурим, поговорим, познакомимся поближе».
 
   Он встаёт и громко командует товароведу: «Елена, пока мы покурим, сделай по АПООПу выборку поставок за май и июнь».

   Мы вышли в холл для курящих. Валерий Михайлович вынул сигареты и протягивает мне. Я говорю, что не курю. Фиргер: «Берите, давайте закурим для отвода глаз». Закурили. Фиргер говорит: «Давайте сверим исходные данные по родне. У меня в Москве тоже есть двоюродный брат по отцу и его тоже зовут Евгений Раймондович Фиргер. Дядьку моего зовут Раймонд Яковлевич Фиргер, а отец мой соответственно - Михаил Яковлевич Фиргер. В октябре  1941 года нашу семью из Москвы эвакуировали в Куйбышев, тут мы и осели. Тут я родился и вырос».

   Я ему говорю: «А у меня в Москве тётка - Нина Евгеньевна Фиргер (она в девичестве была Иваницкая), она - сестра моей матери Валентины Евгеньевны Дзюба, которая по первому браку - Жемповская, а в девичестве тоже была Иваницкая. Муж её сестры, т.е. муж Нины Евгеньевны - Фиргер Раймонд Яковлевич. Живут они в районе метро «Проспект Вернадского».
 
  Валерий говорит: «Всё точно, там они живут. Слушай, если мы с Женькой двоюродные братья по отцам, а вы с ним двоюродные братья по матерям, то получается, что мы с тобой тоже родственники. Какие-то братья. Как мы называемся друг для друга - не знаю. Ну, давай пять, братец. Будем знакомы. Только об этом ни кому не слова, а то мне по шеям надают, а тебя сюда пускать не будут. Предприятие-то у нас режимное: структура «Госрезерва СССР». Служба безопасности здесь работает серьёзно, проверяет всех людей и все анкеты». Ну, это он немного перебоялся, молодой ещё.
 
   Мы ещё минут десять пообсуждали наши родственные связи, потом пошли в кабинет. Валерий посмотрел распечатку и говорит: «Да, у вас только одна мехсекция с говядиной, а остальное – свинина. Нехорошо. Но у меня появилась идея, как исправить эту ситуацию с пользой для вас и для нас. Пошли к Арутюняну. Он сейчас и за директора остался».


3. Подарок натурой (мехсекция говядины).

   Зашли в кабинет к Арутюняну. Я чинно говорю: «Здравия желаю, Владимир Аронович! Поздравляю с повышением!» Он доброжелательно отвечает: «Спасибо, Станислав. Ну, и тебе здравия желаю! Ну, что сессию сдал? Поди, опять без хвостов?» Я отвечаю: «Опять - всё на пять». «Ну, ты гигант! Там говорят, твою фотографию в институте на стене вывесили». Я отвечаю: «Фото - это для воодушевления остальных, а я просто старательно выполняю приказ своей директрисы, которая мне четыре года назад приказала получить профильный диплом». Валерий Фиргер с настороженным любопытством переводил взгляд с Арутюняна на меня и назад, похоже, до него стало доходить, что мы знакомы и по институту.

   Да, мы с Арутюняном были знакомы не только по работе, но и по учёбе в Куйбышевском заочном торговом институте. Арутюнян хоть и был моим одногодкой, но учился двумя курсами старше. Во время экзаменационных  сессий мы иногда в институте встречались и заинтересованно беседовали как на учебные, так и на производственные темы. Однажды, когда и у него и у меня сессия закончилась в один день, мы вместе неспешно прогулялись до Ленинградской, зашли в ресторан «Центральный», где пообедали и приятно пообщались. В прошлом году Арутюнян благополучно окончил торговый институт.

   Он спрашивает: «Ну, и какие проблемы вас привели ко мне?»
   Валерий Фиргер говорит: «Да, вот, Жемповский жалуется, что мы закидали АПООП одной свининой, у них начинаются бунты в рабочих столовых, особенно там, где много мусульман, просит срочно подбросить говядину. Вот распечатка по АПООПу. В июне мы им дали только одну мехсекцию с говядиной».

   Арутюнян: «Стоп, Валерий Михайлович, у нас же действует правило для общепита чередовать мехсекции свинины, говядины и баранины».
 
   Фиргер: «Поскольку я начал работать в отделе сбыта только с 1-го июня, то и анализирую только этот период. Разнарядки составляет Ирина, подаёт их мне в конце рабочего дня пачками, которые я в течение двух часов автоматом подписываю до потери пульса. Разобраться детально нет возможности».

   Я вставил: «Распевалова, которая была у Вас тут две недели назад, очень обиделась, что Вы её обманули: пообещали ей пару мехсекций говядины, а приехала одна свинина. Ситуация в наших рабочих столовых обострилась, народ кидает свинину в поваров. Моя директриса говорит, что если хоть в одной столовой произойдёт свиной бунт, то этим займётся Горком партии и сразу подключится Обком партии. А она тогда сразу Обкому укажет на недобросовестное и даже издевательское исполнение договоров Хладокомбинатом. Товарищи из Обкома будут разбираться с Садовниковым или с Арутюняном, ну, в крайнем случае, с Фиргером, но никак не с вашей Ириной. А Иванова у нас, между прочим, дважды орденоносец и член городского Совета народных депутатов. Так что, мужики, призываю вас срочно исправить ситуацию и дать мне говядину».
 
   Арутюнян отвечает: «Во-первых, я при Распеваловой велел Ирине в распоряжении на отгрузку указать «говядина», а эта сука всё переиначила. Она, видишь ли, не так расслышала. Похоже, она у вас там в отделе самоуправствует. Ты, Валерий Михайлович, пригляди за ней, если заметишь какие-нибудь признаки корыстной деятельности - сразу  докладывай».

   Фиргер ответил: «По Ирине я понял, пригляжу. А вот по Жемповскому для исправления ситуации я предлагаю отдать ему последние 160 тонн говядины из 20-ой камеры, куда с 1-го июля должна поступать свежая продукция. Мы таким методом 20-ю камеру за два дня зачистим, а они своих работяг говядиной накормят. Польза и нам и им.  А то машинами по Куйбышевским трестам мы ещё месяц будем эту говядину вывозить. А так у всех головы будут целы: и у АПООПа и у нас».
 
   Арутюнян: «Идея, пожалуй, стоящая и своевременная. Не возражаю. Тем более что у нас уже мехсекция около ворот этого склада стоит. А допускать свиные бунты в Автозаводском районе нам, конечно, нельзя, мне тогда достанется за двоих. А поскольку в 20-ой камере говядины осталось как раз на две мехсекции, то мы их, Станислав, пожалуй, обе отдадим тебе вне фондов (если ты их сразу заберёшь). Только тебе мы можем сделать такой подарок. А нам это поможет выполнить приказ Москвы. Далее я вижу, что у нас ещё по фондам этого месяца в АПООП запланирована мехсекция к погрузке с Холодильника №2 (Саратов), проследи, Валерий Михайлович, что бы оттуда пошла точно мехсекция говядины». Фиргер: «Понял, прослежу».

   Я слегка заволновался: «Ребята, только давайте отправку по дням раздвинем, а то мехсекции приедут одна за другой в один день и мы на задержке выгрузки штрафы от железной дороги заработаем». Пообсуждали, договорились: одну мехсекцию отгрузят сегодня вечером, вторую - завтра вечером. А третью - из Саратова 28-го июня, к нам она поступит как раз 30 июня ещё по фондам этого месяца (но в нашу сеть мясо пойдёт уже в начале следующего месяца, что очень хорошо для начала июля).

   У меня ещё один вопрос: «А эта говядина из госрезерва случаем не одни кожа да кости, а то ведь меня бабы убьют. Посмотреть бы на эту говядину и пощупать». Арутюнян говорит: «Не боись, всё нормально. У нас всё хранится по науке. Это госрезерв! А посмотреть и пощупать мы можем тебе организовать». Арутюнян посмотрел на меня и говорит: «Как давнему и проверенному партнёру сделаю тебе экскурсию на склад, хоть это у нас и не поощряется. Глаза мы тебе завязывать не будем, а чтобы ты ничего не запомнил, давай-ка выпьем по сто грамм коньячка». Он открыл бутылку армянского коньяка и налил мне полный фужер, а себе -  грамм 50. Выпили. Закусили яблоками. Пошли вниз. Сели в его служебную машину и въехали в тоннель. Охране он сказал, что этот товарищ со мной, хочет проверить качество отгружаемой в их адрес продукции.

   Проехали какие-то продольные и поперечные полутёмные тоннели.  Подъехали к открытым воротам. Вышли. Смотрю: написано склад №20. Прохладно. Там две женщины в телогрейках (кладовщицы) контролируют погрузку говядины в вагоны мехсекции. На погрузке работали две электрокары с женщинами и в вагоне четыре грузчика одевали полутуши на крюки.
 
   «Вот смотри и щупай». Я осмотрел уже подвешенные в вагоне туши, пощупал их - всё было нормально, вроде такие же туши я видел и на нашем мясокомбинате. Арутюнян продолжил: «Вот эта мехсекция пойдёт конкретно к вам в АПООП. Смотри, пишу название покупателя: «АПООП, Тольятти». Теперь ты подпишись: «Осмотрел, по качеству товара претензий нет, отгрузка двух мехсекций согласована. Подпись, должность, дата и расшифровка фамилии». Я выполнил его просьбу.
 
   Вернулись в его кабинет, он ещё раз налил коньяка по 50 грамм, Арутюнян поднял тост за удачное взаимовыгодное решение и за то, что бы и у вас и у нас головы остались на месте. Я попросил его сделать мне копию распоряжения на отгрузку говядины, а то я как буду директрисе на пальцах рассказывать. Он позвонил Фиргеру, сказал, что Жемповский принял товар по качеству, дал согласие на эти две мехсекции, так что отгружай по графику,  который обговорили. Дай Жемповскому копию распоряжения на отгрузку, что бы ему директриса поверила, что всё будет по правде. О факте отправки мехсекций сразу официально извещайте АПООП по телетайпу.
 
   Я заскочил в отдел сбыта попрощаться. Фиргер дал мне копию распоряжения на отгрузку и от себя вручную на обратной стороне написал напоминание об отгрузке мехсекции говядины завтра с Холодильника №1 и 28-го июня с Холодильника №2. Валерий вышел со мной в коридор и говорит: «Я вижу у вас с Арутюняном почти приятельские отношения. Я очень рад – это облегчает мне работу с вашим АПООП и точнее - отношения с тобой. Но, тем не менее, давай производственные дела решать официально и в основном по телефону». Добро, говорю, нет проблем, но учти, что перед каждым новым кварталом я просто обязан приезжать к вам и согласовывать разнарядки. Фиргер: «Да, ладно, не язви».


4. Похвалить нельзя наказать (???).
 
   На обратном пути жара меня разморила (в тени 30 градусов). Кондиционеров в машинах тогда ещё не было. Мы держали открытыми форточки и у меня и у водителя. И всё равно я приехал в трест «ватный». Зашёл в кабинет, положил директрисе на стол копию распоряжения на отгрузку сегодняшней мехсекции, и сел не спросясь.

   Иванова: «Так, ну и чем порадуешь? Будет говядина? А когда приедет?» 
   Я отвечаю: «Завтра утром эта мехсекция будет у нас. А потом ещё две мехсекции с говядиной придут».
   Иванова: «Ну, что-то невероятное! Три мехсекции говядины вместо одной? А ты, похоже, выпивши? Может поэтому у тебя вместо одной уже три мехсекции?»
 
   Я медленно отвечаю: «Для решения проблемы пришлось с ними выпить коньяк, но приедут точно три мехсекции с говядиной».
   Иванова вызвала в кабинет Распевалову Е. П. и Петину Ф.И. и говорит им: «Вот, смотрите, приехал Жемповский, крепко выпивши. Говорит, проблему пришлось решать через коньяк. Он говорит, что приедут три мехсекции говядины».
   Распевалова: «Не может быть!»
   Я говорю: «Не сомневайтесь, Елизавета Петровна, будет точно три мехсекции: одна завтра, вторая послезавтра, а последняя 30 июня, причём две первые – вне фондов. Кстати, посмотрите, на обратной стороне распоряжения есть соответствующая приписка начальника отдела сбыта Фиргера Валерия Михайловича».

   Распевалова смотрит эти записи и говорит: «Это не может быть! Хладо-комбинат не имеет права отпускать продукцию вне фондов. Как они пошли на это? За что он вам сделал такой подарок?»
 
   Я отвечаю: «Просто я попал к ним в тяжёлый для них момент и согласился за говядину помочь им в решении ихней проблемы. Мы с Арутюняном всё детально обговорили, а он сейчас и за директора рулит, тот в отпуске. Так что всё  будет на полном серьёзе».
   Иванова: «Ну, ладно, сегодня ругать Жемповского, пожалуй, воздержимся, вдруг приедут три мехсекции и все - говядина. Давайте, поживём - увидим.  А Вы, Елизавета Петровна, пожалуйста, проконтролируйте приход всех трёх мехсекций, проверьте, что там будет, проверьте качество говядины и доложите сразу мне. А ты, Станислав, учти, если придёт свинина, я тебя за пьянку на рабочем месте накажу. Вот два свидетеля».

   Я спрашиваю: «А если придут все три говядина?»
   Распевалова: «Я тебе от имени всех завпроизводством коньяк поставлю».
   Я говорю: «Всё, замётано».

   Иванова: «Станислав, езжай ка ты домой, принимай душ, а то ты какой-то вялый. Отдыхай. Директору базы я сама дам команду готовиться к приёму мехсекции».

   Для ясности наших взаимоотношений, я думаю, надо показать должностную и возрастную структуру руководства нашего треста на тот момент. Гендиректор треста - Иванова Екатерина Андреевна рулила трестом уже 15 лет (с момента его образования), подняла его с нуля и довела до уровня первого по товарообороту треста в области. Ей самой было в тот момент 56 лет (а с 55 лет женщин отправляют на пенсию). Распевалова Елизавета Петровна – зам директора треста по производству, работала в тресте уже десять лет, ей самой было в этом году 50 лет. Зам директора по кадрам – Бартош Владислав Викторович работал в тресте уже восемь лет, он был на пять лет старше меня, а мне было в тот момент 40 лет. Главный инженер треста – Овчинников Юрий Николаевич пришёл в трест вместе с Ивановой Е.А. Ему в тот момент было 55 лет. Главный бухгалтер треста – Гуляева Елена Александровна работала в тресте уже 10 лет, ей было в тот момент около 50 лет. Я пришёл в трест в 1980 году, первый год я проработал заместителем директора кафе «Волжские зори», потом два года директором ресторан-пивбара «Волгарь» и с весны 1983 года меня перевели на должность заместителя  директора треста по снабжению. По стажу и по возрасту я был самый молодой в этой команде.


5. Трудовые поцелуи.

   На следующий день с утра в тресте у секретаря уже лежала телетайпо-грамма, что первая мехсекция с говядиной предыдущим вечером отправлена с Холодильника №1 в Тольятти, в адрес АПООП. И уже лежала телефонограмма с товарной станции Тольятти с требованием с 8:00 принять эту мехсекцию под разгрузку. Официально принимать должны директор или зам директора базы, завскладом и товаровед.
 
   Ко мне в кабинет зашла Распевалова и сказала: «Екатерина Андреевна велела, что бы мы вместе ехали смотреть, какое мясо пришло». Мы поехали втроём: Распевалова, Петина и я. Мехсекцию уже подали на базу, на закрытую эстакаду разгрузки. Эта эстакада фронтом примыкала к складу базы, а уходящий торец служил транспортным коридором на нашу Фабрику заготовочную. Весьма удобно сделано.
 
   К нашему приезду тут уже собрались директор базы, старший товаровед, завскладом, грузчики и карщицы. Подошли директриса нашей Фабрики заготовочной (ФЗ) Петрова Лидия Степановна и её начальница мясного цеха. Тут предстояло решать, куда будем разгружать: на базу или на Фабрику. Это зависело от качества говядины. Конец учебного года, но ещё работал наш Комбинат школьного питания (КШП) и туда срочно требовалась говядина, а в КШП можно отправлять только мясной полуфабрикат, а это делает Фабрика заготовочная. Кому и куда в первую очередь отправлять говядину должна была определить Распевалова, как зам директора треста по производству.
 
   Открыли мехсекцию (это четыре вагона-холодильника по 20 тонн мяса в каждом), мы зашли в первый вагон, стали осматривать и ощупывать туши. Вроде всё нормально. Распевалова говорит, давайте второй вагон осмотрим. Тоже всё нормально. Начальница мясного цеха ФЗ (очень крупная женщина, она раньше работала обвальщицей туш) говорит: «Елизавета Петровна, да нормальное мясо. Давайте первый вагон к нам на фабрику и через два часа мы в КШП отгрузим первый полуфабрикат».
 
   Распевалова говорит директору ФЗ: «Лидия Степановна, я согласна, забирайте весь первый вагон и сегодня же развезите полуфабрикат по школам. А Вы, Михаил Абрамович, говорит она директору базы, - весь второй вагон грузите по фурам (по 2 тонны), сейчас мы напишем разнарядку и повезёте по ресторанам и открытой сети – там истосковались по говядине, они с радостью сами порубят туши. Третий вагон выгружайте в склад, завтра с утра повезёте по рабочим столовым. А четвёртый вагон, Лидия Степановна забирайте опять на Фабрику, пусть ваша вторая смена эту партию обработает, вам план догонять надо. И всем приготовиться: Жемповский говорит, что завтра приедет опять мехсекция с говядиной и 30-го приедет ещё одна мехсекция с говядиной. Дай Бог, чтобы это всё сбылось, тогда и план выполним и народ в столовых бузить перестанет».
 
   На следующий день мы принимали вторую мехсекцию. Открыли,  осмотрели - всё нормально. Тоже говядина, тоже хорошего качества и с примечанием «вне фондов». Прав оказался Арутюнян: они хранили мясо по науке. Говядина пошла в сеть. Конфликты в столовых прекратились. О принятых  мехсекциях я сразу сообщал в Хладокомбинат Арутюняну.

   Через два дня 28-го июня пришла телеграмма, что из Холодильника №2 (Саратов) отгружена мехсекция с говядиной в адрес АПООП. Эту мехсекцию, пришедшую к нам 30-го июня, мы опять поехали принимать втроём: я, Распевалова Е.П. и Петина Ф.И. Распевалова всё ещё опасалась, что там будет написано «в счёт фондов июля». Плюс Распевалова боялась, вдруг Арутюнян обвёл меня, как и её, и прислал свинину. Но всё было нормально.
 
   Когда мы прочитали накладные на эту мехсекцию и убедились, что это говядина и что это фонды июня месяца, Распевалова воодушевлённо воскликнула: «Станислав Станиславович! Я уже и надеяться не могла, что придёт говядина, да ещё и три мехсекции. Я бы Вас расцеловала, но боюсь, что кто-нибудь мужу донесёт». Самой Распеваловой было чуть-чуть за 50, а муж был старше лет на десять. Тут включилась Петина: «А я не боюсь. От имени Елизаветы Петровны и от всех наших завпроизводством я Вас целую»,  -  и она дважды чмокнула меня в обе щеки. Фаина Ивановна была моей одногодкой и весьма привлекательной женщиной. Тут и Петрова Лидия Степановна говорит: «Станислав Станиславович, и я хочу расцеловать Вас от имени всего моего коллектива Фабрики заготовочной. Спасибо Вам, благодаря этим мехсекциям фабрика выполнила план и все работники получат премию».
 
   Распевалова добавила, что на десять утра весь трест уже выполнил план. Рабочая сеть вчера до позднего вечера рубила и продавала говядину по цене бифштексов и суповых наборов. Рядом стоявший директор базы Абрамович Михаил Абрамович проворчал своим скрипучим голосом: «Во, дожили! Наши бабы-начальницы Жемповского в очередь целуют».

   Я говорю Распеваловой: «Ваши поцелуи, милые дамы, – это конечно очень приятно, но кто-то говорил, что если все три мехсекции придут с говядиной, то с Производства коньяк причитается». Распевалова: «Всё. Ты выиграл. Пошли к Татьяне, к  начальнице кондитерского производства на ФЗ, там я Вам коньяк поставлю и там пообедаем».
 
   Фабрика заготовочная (ФЗ) примыкала к основному складу базы. Мы пришли в комнату приёма пищи персонала фабрики заготовочной. Работники фабрики уже все отобедали. Директриса фабрики Петрова Л.С. быстро организовала нам обед и поставила коньяк от себя. Все женщины пристают ко мне с вопросами: как это мне удалось не только одну, а сразу три мехсекции с говядиной выбить. Я начал объяснять дамам, что мужикам на Хладокомбинате я сказал, что в случае свиного бунта в наших рабочих столовых Иванова обещала в обкоме партии поднять вопрос о вредительских действиях руководства Хладокомбината. По-моему, на Арутюняна этот психологический приём подействовал. Договорить я не успел.

   Раздался звонок, трубку взяла директор ФЗ Лидия Степановна Петрова: «Да, здравствуйте, Екатерина Андреевна! Да, они все здесь. Обедают. Передаю трубку Елизавете Петровне». Распевалова: «Да, открыли все вагоны, везде говядина, нормального качества. Написано: фонды июня месяца. Да вот только руки успели помыть. И мы уже садимся обедать у Петровой. Да, здесь и Жемповский и Петина. Да, хорошо, к 16 часам будем. Так, братцы, продолжила Распевалова, обращаясь уже к нам - быстро обедаем и в трест».


 6. Наказать нельзя. Похвалить!

  Ровно в 16 часов мы приехали в контору. Иванова уже ждала нас. Зашли. Иванова сказала: «Присаживайтесь. Ну, что, Станислав Станиславович, Ваши обещания, к счастью, сбылись. Вас можно похвалить. Наказывать за пьянку, пожалуй, не будем. Других мнений нет?» Распевалова с улыбкой: «Екатерина Андреевна, да за что же его наказывать-то? Он ведь ради треста мучился  коньяк пил, здоровье гробил. Зато, как и обещал, три мехсекции говядины пришло. Трест план сделал. В столовых все спокойно вздохнули. Народ на раздаче не буянит. Конечно, похвалим Жемповского».

    Иванова: «Ну, ладно, защитницы. Принимается. Согласна, победителя не судят. От меня, Станислав, тебе тоже спасибо, однако, хотелось бы кое-что у тебя немного подробнее порасспрашивать (тут раздался звонок), так ведь тут не дадут. А знаете что? Давайте мы нашу внеочередную оперативку продолжим в другом месте. Я вас всех приглашаю в «Ладу» (это наш элитный ресторан) по случаю неожиданно удачного выполнения плана трестом и там мы неспешно поужинаем с шампанским, поговорим, обменяемся эмоциями этого месяца и мне хочется в неофициальной обстановке выспросить у  Станислава как ему это удалось. Принимаете моё предложение?» Все хором ответили: «Принимаем».
 
    Мы начали выходить из кабинета, тут входит главный инженер треста Овчинников Юрий Николаевич, хочет что-то сказать Ивановой, она его останавливает, говорит: «Пошли с нами в «Ладу» отметим выполнение плана, там мне всё расскажешь». Он что-то хотел возразить, но она говорит: «Я приглашаю, точнее, приказываю, пока время ещё рабочее. Внеочередную планёрку будем завершать там. Да, и зайди, скажи Бартошу (зам по кадрам), пусть тоже идёт с нами».

   От конторы треста до ресторана «Лада» всего 10 минут пешего хода. Пришли. Администратор провела нас в банкетный зал. Туда примчались директриса ресторана Рябова Валентина Ивановна и заведующая производством Сима Григорьевна. Иванова здоровается с ними и объявляет: «Мы решили здесь у вас продолжить нашу внеочередную оперативку по случаю успешного выполнения плана и я пригласила всех коллег на ужин. Распевалова обещала Жемповскому за говядину коньяк поставить, а я нашим женщинам ставлю шампанское».
 
   И вдогонку она сказала Рябовой: «Валентина Ивановна, будьте добры, позвоните Гуляевой (главбух треста) и от моего имени пригласите её сюда». Централизованная бухгалтерия располагалась в 10 минутах ходьбы от конторы треста. А жила Гуляева в доме рядом с рестораном «Лада», так что ей было по пути. Она пришла через 10 минут.
 
   Мы все уже сходили помыть руки и стали неспешно рассаживаться. Иванова сама села за торец стола, а нам предложила: Распеваловой сесть справа от неё, а мне слева. Рядом со мной сели Бартош В.В. и Овчинников Ю.Н. Со стороны Распеваловой сели Петина Ф.И. и Гуляева Е.А.

   Пара официантов быстро засервировали большой стол, поставили бутылку коньяка и три бутылки шампанского, поставили две вазы с фруктами и пару тарелочек с нарезанным сыром. Официанты открыли сразу три бутылки шампанского и разлили всем и женщинам и мужчинам.
 
   Иванова объявила первый тост: «Дорогие коллеги! Для начала я всех нас поздравляю с неожиданным выполнением плана этого месяца. Это был очень тяжёлый месяц, все производства «тонули» в свинине, практически все предприятия с первой же недели стали отставать от плана. Стараясь исправить положение, мы все надрывались физически и психически, а результата не было. Но за последнюю неделю нам удалось переломить эту ситуацию. Станислав Станиславович, выйдя из отпуска, каким-то хитрым манером выжал из Хладокомбината аж три мехсекции говядины и мы уже сегодня до обеда выполнили план и даже сделали задел на первую неделю  следующего месяца. Как наши зав производством в наших предприятиях за эти два дня догнали план полумесяца, я догадываюсь, а вот как Станиславу Станиславовичу удалось раскрутить Хладокомбинат на три мехсекции говядины, я пока не могу понять. Я надеюсь, что после третьего тоста он нам расскажет этот секрет. А пока хочу сказать огромное спасибо нашей службе снабжения во главе с Жемповским С.С. и нашей производственной службе во главе с Распеваловой Е.П., которые объединёнными усилиями обеспечили эту победу. И всех нас поздравляю с успешным выполнением плана! А это значит, что все получат июньскую премию!»  Выпили.

   Второй тост произнесла Распевалова: «Для меня этот месяц был особенно тяжёлым. В первой половине месяца пришлось ездить по рабочим столовым, помогать им работать со свининой. На улице плюс 30 градусов, а в столовых ещё больше. Когда на раздачах народ стал грубо ругаться на поваров, мы с Екатериной Андреевной решили, что надо ехать в Хладокомбинат, требовать говядину. Жемповский был в отпуске -  поехала я. Встретилась там с зам директора комбината, он пообещал прислать мехсекцию говядины, но через день опять пришла свинина. Это было ужасно. Когда я в вагонах увидела свинину, я не выдержала и разрыдалась. Положение в столовых продолжало ухудшаться. Мы серьёзно отстали от плана. Тут вышел из отпуска Жемповский и Екатерина Андреевна говорит ему: «Станислав Станиславович, езжай в Куйбышев и без говядины не возвращайся, а то в наших столовых народ начнёт раздачи громить и поваров бить». И Станислав Станиславович поехал на Хладокомбинат, а вечером приехал пьяненький и говорит: «Не горюйте, дамы, будет вам говядина - аж три мехсекции». Ну, прямо сказка. Верить или не верить? А верить-то очень хочется. Екатерина Андреевна говорит: «Ладно, Станислав, сегодня наказывать тебя за пьянку в рабочее время мы не будем. Вдруг и правда, все три мехсекции говядины придут. Поживём, увидим. Но если не будет говядины я тебя, Станислав, точно за пьянку накажу».  А Станислав Станиславович отвечает: «Я своё здоровье ради треста гроблю, пью коньяк с поставщиком, чтобы в трест говядину прислали, а Вы - сразу накажу. И спрашивает, а если придут все три мехсекции говядина?» Тут я сказала: «Тогда я тебе, Станислав, от имени всего Производства коньяк поставлю». Ну вот, говядина пришла все три мехсекции и я тоже выполняю своё обещание - ставлю Жемповскому обещанный коньяк. Официанты, запишите, пожалуйста, эту бутылку персонально на меня, я принципиально должна её оплатить. Станислав Станиславович, как я рада, что я проспорила! Я прошу всех поднять бокалы. Уважаемый Станислав Станиславович, коллега, с победой тебя и нас всех с говядиной и с выполненным планом!» Выпили, загалдели.

   На третий тост слово взяла Гуляева (главбух треста): «Когда мне позвонила Рябова и сказала, что меня приглашают сюда отметить выполнения плана, я сказала - бегу. И вот почему. Вторую половину июня я уже с унынием ожидала, что план мы провалим и все мои женщины в централизованной бухгалтерии останутся без премии. Я не видела надежды в глазах ни у Екатерины Андреевны ни у Елизаветы Петровны. А в глаза своим подчинённым я старалась не смотреть. И вдруг дней пять назад Екатерина Андреевна говорит: «А чёрт его знает! Жемповский какую-то авантюру на Хладокомбинате провернул, говорит, приедут три мехсекции с говядиной. Трудно в такое поверить, но больше надеется не на что». И вот - говядина пришла, план сделали! Авантюра Жемповского удалась! Ну, я же ещё в декабре 1983 года, когда Жемповский привёз нам 120 тысяч от Московского арбитражного суда за виноград, сказала, что золотая у него головка! Ценить её надо! Предлагаю: первое - премировать его; второе – благодарю тебя, Станислав, от имени всех наших женщин, которые получат премию в этом месяце. Я и женщины централизованной бухгалтерии тебя очень уважаем. За тебя, за твою головку, Станислав Станиславович!»

   Четвёртый тост предложили мне. Я встал: «Дорогие мои коллеги! Спасибо, что вы так высоко отметили мою службу нашему тресту, нашему коллективу. Должен сознаться, что выбивая в Хладокомбинате говядину, я непрестанно помнил о нервном и напряжённом труде наших женщин: и Екатерины Андреевны и Елизаветы Петровны и Елены Александровны и женщин в наших отделах, а главное я отчётливо представлял, как тяжело нашим женщинам-поварам в столовых за раздачей, когда перед тобой голодные раздражённые мужики, которым уже осточертела эта свинина, как кость в горле. Поэтому я в кабинете у и.о. директора Хладокомбината Арутюняна первым делом демонстративно пощупал стоявший в углу чёрный кожаный диван, прилёг на него и сказал, что без говядины я отсюда не уеду. Я сегодня признателен и Елизавете Петровне за её честное выполнение нашего товарищеского спора. Да, коньяк это тоже приятно. Но должен сознаться, что больше всего меня тронул тот душевный искренний порыв, когда некоторые мои коллеги-женщины, увидев третью мехсекцию с говядиной, кинулись меня целовать. Я был очень тронут этой человеческой оценкой. Ради таких моментов хочется жить, работать и снова и снова подгонять мехсекции с говядиной (все засмеялись). Я предлагаю тост за вас, наши дорогие женщины-труженицы АПООПа!»  Они разразились бурными аплодисментами. Выпили.
 
    Иванова, поправив очки, назидательно спросила: «Станислав, а можно узнать, кто это и где тебя целовал в служебное время». Отвечаю: «Я джентльмен и не могу без согласия дам открыть этот секрет». Тут Фаина Ивановна встала и говорит: «А можно я сейчас всё расскажу» и она в красках рассказала, как они отреагировали когда, вскрыв все вагоны третьей мехсекции, они обнаружили везде говядину. Они с Петровой расцеловали Станислава Станиславовича в обе щеки. Она сказала, что сейчас все зав производством всех наших столовых в очередь встанут, чтобы с благодарностью поцеловать Станислава Станиславовича. Иванова: «Вы полегче, бабоньки, а то мы так и Жемповского не найдём, а он нам ещё понадобится». Посмеялись.

   Народ начал шумно обмениваться мнениями, а Иванова тем временем обратилась лично ко мне: «Станислав, меня как руководителя разъедает профессиональный интерес, как тебе удалось выжать из Хладокомбината аж  три мехсекции говядины. Это, на мой взгляд, ценный психологический и организационный опыт. Сознаюсь, что я, наверное, так ловко всё провернуть не смогла бы, да и у Елизаветы Петровны это де факто не получилось. Не поверю, что тут коньяк сыграл решающую роль. Расскажи, пожалуйста, как ты строил разговор и отношения с руководителями Хладокомбината».
 
   Я рассказал, что мы с Арутюняном уже три года знакомы не только по работе, но и по институту, что у нас с ним сложились хорошие личные отношения и нормальные производственные. Плюс я убедительно нарисовал ему картину возможных карательных акций со стороны горкома партии и обкома в случае какого-либо бунта рабочих из-за свинины. А в третьих я попал в момент, когда им самим надо было срочно вывезти 160 тонн говядины из камеры, в которую по указанию главка с первого июля надо было принимать свежую партию. Перевозить машинами – долгая история. Договориться со мной для них оказалось проще, быстрее и выгоднее.
 
    Иванова продолжила: «Станислав! Я делаю вывод, что твоё умение легко строить доверительные отношения с людьми позволяет получать хорошие решения в сложных ситуациях. Припоминаю я и твоё спокойное и, как потом оказалось, рациональное решение проблемы с поставкой яиц. А недавно на городском партхозактиве я слышала похвальные отзывы о тебе от директора нашего  мясокомбината Щирого Григория Никитовича (а он уже, вообще-то, пенсионер) и в тон ему высказывался и молодой директор Рыбокомплекса Кривоногов В.С. Оба сказали, что ты психолог и дипломат, для тебя всегда что-то хочется сделать. Радует, что и нашему тресту от этого тоже польза есть. Только не зазнавайся. Ну, ладно разбор дел последней недели мы  завершаем, я буду потихоньку удаляться, а вы можете ещё пообщаться. Только, мужики, вы тут не заводитесь». И она встала, положила на стол сто рублей, пожелала всем приятного отдыха и ушла.

   После благополучного разрешения этой проблемы мы с Хладокомбинатом работали в нормальном режиме в соответствии с договором, а с Фиргером я в основном работал по телефону. Ни я, ни он ни разу не затрагивали тему наших родственных связей. Каждый из нас соблюдал человеческую и производственную этику (не навреди партнёру). Всё шло нормально практически год, но в июне следующего года ситуация со свининой вдруг  повторилась. Но это уже была криминальная история (ждите в течение месяца: «Ирка - золотые ручки»).

Станислав Жемповский    11.08.2020.