Повесть-роман Золото. Глава 9

   

                Пришлось применить большое усилие, чтобы втиснуться в переполненный вагон. Люди, торопясь, занимали не только сидячие места, но и залазили на вторую, а кто-то умудрялся втиснуться и на третью полку, предназначенную в основном для багажа.
Ивану повезло. Какая-то молодуха, сняв с сидения свой модный чемоданчик, предложила:
- Молодой человек, садитесь!
- Благодарствую, - ответил Иван, и, поставив свою громадную ношу у ног, уселся у самого окна.
- Куда же вы едете? – спросила попутчица.
Иван повернулся в её сторону и рассмотрел девушку: «А она ничего!» – подумал он. Кудряшки её русых волос выбивались из-под белого пухового платка, губки чуть подкрашены розовой помадой, одета в модное драповое пальто с лисьим воротником. «Чернобурка» - сразу оценил Иван воротник спутницы. На ногах женские бурочки, прошитые кожаными тесёмками.
Незнакомка заметила, что её так пристально разглядывает этот симпатичный молодой человек, некрикливо, но добротно одетый, да ещё с такой большой поклажей. Как же он её таскает? Наверное, силы немерено, – про себя рассуждала девушка. Краснея, подала свою маленькую руку и произнесла:
- Меня Дашей зовут.
Иван утопил в своих больших ладонях её ручку и произнёс:
- А я – Иван.
- Ну вот, мы и познакомились, - прощебетала она. – А то боялась, что не с кем будет даже поговорить.  Вы Иван, наверное, в гости, на рождество едете? Вон сколько подарков везёте, - продолжала разговор попутчица.
- Да, в гости, - кратко ответил Иван.
- Поди к жене и своим детям? – выпытывала Даша.
- Конечно, к жене и детям. У меня их пятеро, - смотря в окно отвечал Иван.


         Поезд тронулся, и было непонятно, кто едет – их поезд или стоящий рядом на путях грузовой состав. Но нет, толчки и скрежет вагонной сцепки подтвердили, что поехали они.
Даша попыталась ещё о чём-то спросить, но Иван ушёл в свои мысли.
 
«Вот как бывает. Молодая деваха, видать из обеспеченной семьи, заводит с ним беседу, показывая, что не прочь бы познакомиться поближе с ним, с Иваном. А я, как завороженный, только и думаю о своей Аннушке. Да, впрочем, какая она моя? Все мои мечты вилами на воде писаны. Вот приеду, войду в хату, а мне «отворот поворот» покажут, да ещё по морде врежут!» От этой мысли у Ивана расплылась улыбка. Даша, заметив это, тут же спросила:
-  Что, Иван, добрая мысль пришла?
- Добрая-добрая, милая девушка, добрее не бывает! А тебе я пожелаю найти такого же дурака, как я.
- Вы, Иван, не дурак! Зря вы так о себе! Я-то в людях толк понимаю. Я ведь учительница, работаю в школе рабочей молодежи. И среди моих учеников всякие есть люди, но в основном, твердых в своих убеждениях – я таких уважаю, - продолжала философствовать Даша.

Не прошло и часа, как Иван встал со своего места, взвалил поклажу на свои плечи, обернувшись к молодой учительнице, пожелал ей всяческих благ в жизни и её работе.
- Ну, всего вам, Даша, хорошего! Прощевайте!
- Прощай Иван! Приятно было с тобой познакомиться!
Он уловил в её голосе уж очень дружескую интонацию. Про себя подумал: «Влюбилась девка в меня, что ли?»

                Расталкивая стоящих в проходе вагона людей своими чемоданами, Иван с трудом пробивался к выходу. Открывая вагонную дверь, чтобы выйти в тамбур, ещё раз оглянулся на Дашу, с которой рядом уже сидела толстенная тётка. Даша заметила его взгляд, подняла руку и помахала. Он кивнул ей, и за ним захлопнулась вагонная дверь.

В тамбуре стояли в ожидании остановки поезда всего-то два человека – мужик и баба - видно, родственники, не обращая внимание на Ивана, вели семейный разговор о домашних делах.
- Никита, как думаешь, скотину хоть накормили, а воды дали наши сорванцы?
- Да дали-дали! Что ты зарядила всё об одном! Вон, уже подъезжаем! Скоро сама всё узнаешь! – бурчал её муж.
И вправду, поезд, снижая свою и так маленькую скорость, медленно подкатывал к полустанку. Вдруг вагоны затряслись, раздался скрежет сцепки, и поезд остановился. Паровоз трижды издал свой предупреждающий гудок о том, что он и прибыл на полустанок. Надо быстро сойти, уложившись в одну минуту стояния поезда.
Семейная пара пока выбрасывала свои мешки из тамбура, пока слазила с лесенок вагона, помогая друг другу, поезд дёрнулся и медленно начал движение. Иван с подножки ловко спрыгнул на снег, поезд подал гудок и, выпустив пар из котла, окутал туманом перрон, набирая ход.

                ***

Семейную пару встречал санный коробок, запряженный рыжей кобылой. На облучке из одной доски восседал подросток, лет этак тринадцати- четырнадцати.
- Папаня, маманя, залазьте!
Мужик побросал в короб мешки, помог своей тучной супруге влезть в кошёлку, сам пристроился на облучке, посмотрел на Ивана и произнёс:
- Ну что стоишь? Клади вещи и залазь! Тут полторы версты ровное поле - ветродуй, шагать тебе будет трудно. До церкви довезём.
Иван мигом оказался со своим багажом в кошёлке, рядом с бабой.
- Ну, лихие! – раздался мальчишечий крик, и лошадь, как бы нехотя, тронула хорошо нагруженные сани.
Женщина тут же требовательным голосом спросила сына:
- Скотину-то кормили?
- Ну а как же, маманя! И кормили, и поили! Всё в порядке! Вас ведь всего неделю не было.
- То-то! – успокоилась хозяйка семейства и обратилась к Ивану. – Куда путь держишь, молодец!
Иван назвал деревню.
- В Шиловку!
- А это тебе надо как раз к церкви – там и сговоришься с извозчиками, - подытожила женщина.

Кляча еле тащила возок. Два мужика на облучке вели разговор о хозяйстве, о новостях в их деревне. Женщина, уткнувшись в свой высокий воротник полушубка, молчала. А Иван рассматривал местность. От полустанка дорога проходила по снежной равнине. Вон видна уже и церковь. «Спасибо этим людям что подсадили, а то шагать да шагать по этой снежной равнине».
- Спасибочко вам за подвоз! – Иван достал приготовленный рубль, протянул хлопцу – это ведь он являлся извозчиком. Мальчишка зарделся и так зарумяненным на морозе лицом, прошептал:
- Спасибо, дядя.
А отец, хлопнув по ещё не окрепшей спине сына, произнёс:
- Вот и зарабатывать стал уже сын! Это добро!



                У церкви Иван увидел конный привоз и направился туда. Там стояли всего две кошёлки. Иван ещё издали определил, что он подойдёт вон к тому извозчику – в упряжке стоял красивый жеребец. А у его компаньона запряжена   была по виду старая кобыла, наверное, и без зубов уже.
- Здравия вам, мужики! – поздоровался Иван с возчиками.
- Здорово! Куда тебе ехать? – задали вопрос извозчики чуть ли не хором.
- Мне, мужики, надо в Шиловку.
- О, это могет только Сидор. У него вон конь – не конь, а зверь. Я туда не поеду! – сразу отказался хозяин кобылы. – Там этот перевал перед вашей деревней только и берёт этот конь!
Хозяин жеребца назвал цену. Иван подал руку Сидору и произнёс:
- Ещё добавлю к твоей цене целковый.
- Ну, устраивайся, давай да трогаемся! К потёмкам должны доехать.
Иван положил свою поклажу на сани к передку, чтобы защитило его от комков снега из-под копыт коня, удобно уселся на охапку сена, укрылся тулупчиком - это приготовленное хозяином утепление. Сидор этак лихо задом запрыгнул на передок саней, усевшись на колени, только пошевелил вожжами – жеребец сразу сходу тронул рысцой, видно надоела стоячка, и мышцы коня требовали движения.

                ***
Конь бежал по накатанной дороге прытко. Уже осталось позади село. Выехали в степь. Хорошо, что ветер со снегом дул, как бы подгоняя коня.  Жеребец ровно бежал, изредка фыркая, и из ноздрей выбивался пар. Иван сравнил его с паровозом.
Надоело ему смотреть вдаль дороги. Разговора с возчиком не получалось – холодный ветер не давал. Иван принял лежачее положение за чемоданом, да ещё на сене, укрывшись тулупом, обратил своё внимание на зимние облака, и мысли полезли в голову вереницей.

                Первое, что пришло в голову Ивана – это поездка по железной дороге. «Надо же, Нижний Тагил – родина паровоза, братья Черепановы изобрели и пустили по рельсовой дороге паровую машину. Иван приходил смотреть на это чудо из металла, даже похлопал по выкрашенному колесу машины. Ну и что, дальше продолжаем ездить на поезде, где тяга, – этот же тихоходный паровоз. Вагоны старые, неухоженные. Поезд какие-то шестьдесят километров идёт больше часа, останавливаясь почти что у каждого столба. А ведь говорят, что где-то в Ленинграде ходят уже электропоезда. Вот это бы  расстояние в шестьдесят километров да за двадцать-тридцать минут!

Сейчас Иван начал рассматривать темнеющие облака и нашёл одно из них, схожее по облику на деда Афоню: «Надо же, точно, дед Афоня! Такая же бородка». И вдруг облако начало таять, и вот уже нет его. «Да, - подумал Иван, - дед Афоня всем дедам дед! Ка хорошо у него жить! Тепло, уютно, чистота – многим хозяйкам дед дал бы фору. А какие щи варит Афоня! Интересно, а что мне всё пытается   рассказать старик? Какой же у него секрет! Ладно, через недельку приеду, натолкуемся за чаем! Лишь бы здоров был дед, а то что-то по ночам начал кашлять, такой кашель до добра не доводит. Приеду и заставлю старика сходить в больницу, пусть доктора проверят да микстуру выпишут. Я уж за ним поухаживаю! Уважаю деда! Вот если Аннушка примет меня и согласится на свадьбу, деда возьму посаженным отцом от жениха».

Иван улыбнулся от этой благой мысли, высунул голову из тулупа, глянул по сторонам. Кончилось поле, и сани скользили по дороге, которую обступал смешанный лес из могучих берёз и сосен. Ну вот и ветер отстал от нас! Конь ровно бежал по накатанной дороге, а ямщик, отпустив вожжи дремал, подняв воротник своего овчинного тулупа, и видно, согревшись, не мог удержаться от дремоты.
Вдруг конь перешел на шаг. Сидор тут же проснулся и закричал: «Но! Пошёл родимый!» Жеребец напрягся, и сани снова покатились. Деревья быстро замелькали по сторонам дороги, но это продолжалось недолго. Конь снова перешел на шаг.

- Но вот и «тягун» начался. Он этак километров пять будет, а за ним - небольшой спуск в «ложок», а там и верхушка перевала. Так что, попутчик, скоро будем в твоей деревне, - полуобернувшись, объяснял кучер до боли знакомую дорогу Ивану. 
Он знал, что до верхушки перевала конь ещё ни раз встанет отдыхать. С ходу этот перевал лошадь не берёт. Но возчик продолжал объяснять своему пассажиру, как будто не бывавшему в этих краях, что, перевалив верхушку, они сразу увидят деревню, куда едет Иван.
- А тебе, друже, куда - к клубу или в заречье? – спросил возчик
- В заречье, Сидор!
- Ба, да ты знаешь, как меня звать! А я вот не ведаю, кто ты.
- Зови меня Иваном, Сидор!
- Лады! – дружелюбно согласился ямщик.
Тягун отнимал у коня силы. Жеребец напрягся, на спине коня появилась пена. Это подтверждало, что ему тяжело.
- Давай, Иван, слезем! Сами разомнёмся, да и конь отдохнёт без нас.
Ивану уж очень не хотелось вылазить из теплого гнёздышка, ну ничего не поделаешь, надо дать коню отдых. 
Сидор сначала размял затёкшие колени. Он так и ехал, и спал, стоя на коленях, оперевшись на переднюю планку саней. Иван спрыгнул – коню стало легче, и он ровно зашагал по дороге, идущей в гору.
Прошли пешком дивное расстояние, и, наконец, дорога пошла под уклон.
- Садись, друже, здесь под гору, коню легко!
И вправду, жеребец перешёл на лёгкую рысь. Иван и не заметил, как резко стало смеркаться. Перед крещением день прибавился на крохи, и сумерки всё равно приходили рано.

Иван лежал в санях и высматривал появившиеся звёзды. Опять пришло на ум: «Люди говорят, что после смерти наши души улетают туда, к звёздам, и поселяются на одной из них. Интересно, где поселились души отца и матери, которые умерли почти что одновременно, как ему рассказывала его тётка. А умерли от большой простуды, ведь родители работали на промывке золота, и их мастер заставил работать до самых сильных ноябрьских морозов. В этой артели многие получили переохлаждение и ушли в мир иной – чуть не половина рабочих и работниц.  Попробуй-ка  в холодной воде проробить десять часов смены».

Иван вздохнул, вспомнив своих родителей, хотя он их и не помнил - ему было тогда совсем годиков ничего. Тётка передала ему фотографию, где мама сидит на стуле, а отец стоит, облокотившись одной рукой на спинку стула. Всё, что было из вещей, разобрали родственники, а их дом с заколоченными горбылями окнами и дверями и сейчас стоит на противоположном от дома Аннушки краю деревни. Его воспоминания прервал возчик.
- Ну, Иван, давай, слазим! Пошёл последний «крутяк». Видишь, дорога как на стену лезет. Коню невмоготу.
Мужики спрыгнули с саней. Конь стряхнулся, пена с крупа коня полетела в разные стороны.
- Но, родимый! Пошёл! – закричал Сидор.
Конь послушно упёрся в ярмо, и сани поползли вверх по дороге. Мужикам ничего не оставалось, как прицепиться рукой за дугу саней и только успевать передвигать ноги. Вспотев, все трое, наконец, осилили крутой подъём.
- Ну, а теперь прыгай в сани! – крикнул возчик.
Иван прыгнул в сани, и жеребец, почуя скорый конец дороги, помчался сначала рысью, а затем перешёл в галоп.  Сидор натянул вожжи так, что жеребец запрокинул голову и ослабил ход.
Показались избы деревни. В некоторых был зажжён свет, и из окон освещалась небольшая площадка перед домом. Лихо спустились с горы. Сидор, обернувшись спрашивает:
- Теперь куда, Иван?
- А вот, поворачивай направо. Скоро речонка, её переедем, и прямо по улице. А там я подскажу.
Наконец-то и дом Аннушки. Чья-то мордашка видна через замерзшее окно. Иван расплатился с возчиком, вытащил из саней свой багаж, поинтересовался:
- Ты сейчас как? Ночуешь здесь у кого-то или домой?»
-  Домой, конечно. Тут ведь всего-то десять километров. Это сюда ехать натужно, а обратно – всё под гору. Мой красавчик будет бежать быстрее стрелы. Ну, прощевай, Иван! Что-то я не вижу встречающих тебя?
- Разберёмся, - ответил Иван.
Сидор вскочил в сани, и конь, словно почуя, что обратная дорога – домой, лихо поскакал.