Повесть-роман Золото. Глава 10 Знакомство

         Иван с дрожью в коленях еле поднял свою поклажу, подошел к воротам, постучал. Нет никого. Ещё раз постучал. «А ведь видели меня, кто-то же через окно. Не уж не откроют. Вот будут дела!» И сразу подумал, что надо тащиться на ночлег к тётке, опять смотреть на её мужа – уж как он не любил этого мужика, вечно неопрятного, а сидеть за столом с ним – одно наказание: то начнёт ковырять в носу, то грызть ногти и плевать огрызки прямо на стол, а ещё у него была привычка чесать свою голову и бороду скрюченными пальцами – он ведь тоже работал на промывке золота - и волосья, разлетаясь везде, попадали на пищу.
Но нет, Иван прислушался – скрипнули двери сеней, кто-то выходит. Ну, слава богу! - Кто тут? –раздался голос молодого парня.
- Открой, я всё тебе объясню, - ответил Иван.
- Ага, открой вам! Кого тебе надо?
- Я – Иван, работаю на прииске вместе с твоей мамой, то есть с Анной.
- А Иван? Что-то я слышал о тебе.

Заскрежетали засовы, и ворота отворились. Перед Иваном стоял крепкого сложения юнец. Иван понял, что это старший сын Анны.
- А я знаю, как тебя звать! Ты ведь Михаил?
- Ну да, Михаил.
- А в дом-то пустишь, Михаил?
- Проходите, дядька Иван. Только мамки дома нету – у Фёклы она. Они гадают там. Завтра ведь рождество.
- Ну пусть гадают! А ты, давай, подмогни мне!
Иван подал Михаилу, отвязанный от ноши, патефон.
- А что это?
- Патефон.
- А я знаю! У нас в клубе есть такая игрушка. Туда пластинку ставишь, и музыка. Это что ли?
- Точно.

Михаил стоял близко к освещенному окну, которое выходило во двор, и Иван заметил, как заблестели глаза у подростка от любопытства. «У них в клубе общественный патефон, а тут откуда ни возьмись, патефон приехал прямо к ним в хату. Михаил по-хозяйски бережно поднял патефон на обе руки. Иван улыбнулся и сказал:
- Да ты за ручку возьмись! Не бойся, не оборвётся. Она крепко приделана.
Михаил нашел полоску – это и была ручка, которая выставлялась, когда за неё потянешь, и сразу стало удобно держать чемоданчик.
- Ну, приглашай в гости!
- Пойдёмте, дядя Иван.
- А ворота что не закрываешь?
- А не надо! Мамка скоро придёт. Выбегать на мороз уж больно неохота.
 
Иван только сейчас заметил, что стало намного холоднее, чем было днём.
Прошли в сени. Михаил открыл дверь в хату – перед входом стояли четверо подростков, на правах старшего, сняв свой малахай с головы, показав для убедительности рукой в сторону Ивана, объявил:
-  Это – дядька Иван. Они с мамкой вместе работают на прииске, добывают для нашей страны золото. А это – патефон дяди Ивана.
- Ну теперь это не мой патефон, а ваш! Я привёз его вам. И ещё подарки к рождеству.
Иван разделся, повесил свой полушубок на крючок, приделанный у дверей, кубанку положил на полочку, снял чёсанки, аккуратно поставил пятками к стене.
- Ну, ребята, давайте знакомиться! Как меня объявил Михаил, я – дядя Иван. Ну а ты, наверное, Степан? – обратился ко второму юноше. Я знаю, как вас звать со слов вашей мамы. Твою постряпуху я даже ел. Ты ведь Анфиса?
Девушка покрылась румянцем.
- А тебя Марией зовут, – показал на рядом стоящую сестру.
- А где у нас Зинаида?
Малышка спряталась за юбку Марии и выглядывала сбоку.
- Ну выходи! Покажись нам!
- Не буду! – раздался упрямый детский голос.
- Что не будешь – показываться нам или не будешь подарки получать?
- Подарки буду!
- Ну тогда вставай в круг! – предложил Иван.
Дети на самом деле одолеваемые большим любопытством образовали круг посередине хаты. Иван свой тяжеленный чемодан положил на пол, развязал верёвки и открыл его. Дети издали возглас: «Вот это да!» И Иван начал:
- Иди-ка сюда, малышка! Тебе, смотри, какой платок дед Мороз прислал.
Он вытащил из стопки вещей красивейший платок и набросил на плечи подошедшей Зинаиде. Девушки охнули.
 - Да ей ещё рано такие подарки получать! – это на правах старшей сестры произнесла Анфиса.
- А вот и не рано! – тут же ответила Зинаида, поглаживая цветную прелесть, накинутую ей на плечи.
Вдруг она резко повернулась к Ивану, обняла его за шею и поцеловала своими детскими мокрыми губами в его щетинистую щёку. У него так перехватило дыхание, сердце набрало такие обороты, что он подумал: «Не выпрыгнуло бы из груди!» А ещё подумал: «Ради этого детского поцелуя он этот чемодан ещё бы протащил сотню вёрст».
- Ну и вам, девушки, по платку.
Девчонки тут же накинули платки, сначала на плечи, потом на голову, стали красоваться у единственного зеркала, висевшего в проёме между окон.
- Ну, теперь вам, богатыри! Тебе, Михаил, - сапоги! – Иван протянул старшему. – А тебе, Степан, - ботинки с галошами.
Ребята приняли подарки, почти хором сказали: «Спасибо!» и аккуратно поставили обувку на табуретку.
  - Да вы померяйте, не стесняйтесь! – подбодрил Иван ребят.
Те сразу сбросили с ног обрезанные валенки, которые назывались почему-то чунями, и на босую ногу одели – один сапоги, другой – ботинки с галошами.
- Я тоже хочу галоши! –заявила Зинаида, - Я уже просила-просила маму, а она всё не покупает. Ты, дядя Иван, купишь мне галоши? А то у моих подружек есть калоши, а у меня - нет.
- Не расстраивайся, Зинаида! Обязательно куплю.
- Вот какой ты у меня добрый, как папа! – заявила Зинаида.
На неё тут же фыркнули сёстры:
- Да замолчи ты, сорока! Вот растрещалась!
- Ну, а это подарок вашей маме!
Иван поднял со дна чемодана красивый женский полушубок, отороченный мехом, встряхнул его и одел на спинку стула, а поверх накинул самый красивый полушалок с крупными розами по углам на синем фоне. Девчонки не могли оторвать взгляд от подарка матери.
- А это на праздничный стол! Завтра ведь рождество!
Иван стал выкладывать кульки со сладостями.
- Ну что, барышни, ставьте самовар, - предложил Иван.
- А он у нас готов! Слышите – журчит! – ответила хозяйка Анфиса.
Иван и вправду обратил внимание на характерный звук кипящего самовара, стоявшего на шестке русской печи. Девушки уже как-то освоились с незнакомым мужчиной и ловко накрывали стол, стоящий посередине хаты. Были расставлены чашечки с блюдечками, все сладости разложены по тарелкам, принесён был комковой сахар из личных запасов, и сбоку положены щипчики, которыми надо было наколоть кусочки. 
Редко пользовались этими щипчиками, в основном сахаром заведовал Михаил. На правах старшего брал кусман сахара в ладонь и тупым местом большого ножа колол на мелкие кусочки, складывая их в специальную сахарницу, а оттуда уже сахар расходился по блюдечкам и чашечкам.
Михаилу не понравилось, что какой-то совершенно чужой мужик пришёл и командует здесь. «Поставьте самовар! Тоже мне начальник-мочальник! Вот заявится мать, попрошу её, чтобы гнала в шею этого командира!» - так думал Михаил, поглядывая на Ивана исподлобья, затем посмотрел на сапоги, одетые на босую ногу и немного казавшимися великоватыми. «Ну, будет ничего, с шерстяными носками одену новые брюки, сапоги-то хромовые, «в гармошку» - все деревенские девки глаза сломают» - подумал Михаил и подвёл черту: «Нет, не буду мать просить, чтобы выгнала этого бедолагу. Вроде неплохой мужик. Вон и патефон настраивает. Сейчас послушаем.»
Иван деловито рассказывал, как пользоваться этой техникой.
- Вот что, ребята! Давайте назначим ответственного за патефон Михаила. Вещь в одних руках служит дольше. Михаил, ты согласен отвечать за инструмент? – спросил Иван.
- Ну, согласен, - ещё не набрав настроение, ответил Михаил.
- А теперь смотрите! Вот сюда вставляется иголочка.
- У нас тоже есть иголочки! – прощебетала Зинка.
- Есть да не те! – ответил Иван. – Эти специально изготовлены только для патефона. Вот здесь они находятся. – Иван пальцем вдавил «пиальчик» в углу корпуса патефона. – А это называется головка патефона, куда вставим иглу и закрепим её вот этим винтиком. Ну возьмём, для примера, вот эту пластинку. Что тут написано? Шаляпин. О, это очень знаменитый певец. Его весь мир знает.
- А я его не знаю! – опять влезла Зинка.
- Сейчас узнаешь! Покрутим вот эту заводную ручку до конца, аккуратно поставим пластинку, опустим на неё головку и включим.   Сначала небольшое шипение, пока игла не вошла в свою бороздку…И вдруг раздался голос великого баса: «Жила была блоха. Ха-ха-ха…»
Зинаида прижала ручонки к лицу и тихо смеялась. Все остальные слушали эту песню с большой улыбкой на лице. Вдруг заскрипела воротняя калитка, хлопнула задвижка – это было слышно даже в хате.
- Ну, наконец-то и мама пришла.
Тут же раздались быстрые шаги по сеням и открылась входная дверь в хату. На пороге стояла его милая Аннушка. Вся раскрасневшаяся. На её смуглом лице это было до того мило, что Иван еле удержался, чтобы не броситься и не расцеловать холодные щёки Аннушки. Глаза её были так широко открыты, что первую секунду она не знала, что сказать, увидев Ивана среди детей, слушавших патефон. На столе разложены явства – яблоки, урюк, бублики, конфеты, расставлены чашечки с блюдечками.
- Это что у вас за гулянка? – наконец, смогла произнести Анна.
- Мамочка, мамочка! – разряжая обстановку, бросилась к матери Зинаида в нарядном платке повязанным на голове. – Это дядя Иван приехал нас поздравить с рождеством христовым. А ты, Степан, говорил, что бога нет! – выпали Зинаида, показав брату язык.
- Он у тебя только есть! – ответил Степан самой младшей сестре.
Все уставились на мать – какова будет развязка этой ситуации. Даже на Ивана подействовала эта тревожная обстановка. Сердце опять заколотилось, как паровоз. «Спокойно, всё образуется!» - сам себя стал уговаривать Иван.
Анна размотала пуховую шаль, сбросила видавшие виды полушубок, сняла валенки, одела чуни, выпрямилась и твердо произнесла.
- Сейчас ночь. Хозяин даже собаку на улицу не выгонит, а утром скатертью дорожка. Понял, Иван.
- Да куда уж нам, бестолковым! Понял, конечно, понял. А по-хорошему, по-крестьянски можно? Без вот этих угроз! Давайте лучше сядем за стол да отпразднуем рождество.
- Мама, мама, дядя Иван правильно говорит. Давайте праздновать! Ты, мама, посмотри, сколько подарков привёз дядя Иван. Мне какой платок подарен! Анфисе, Маше – всем разные.
Анна обратила внимание на хромовые сапоги Михаила и ботинки с галошами у Степана. А Зинаида продолжала:
- А дядя Иван и мне пообещал к весне галоши! Я так хочу в них походить! Мама, да ты посмотри, что дядя Иван тебе подарил!
И под восхищенный взгляд Зинаиды Степан снял со стула полушубок, поднёс к матери и попросил одеть.
- Мама, он тебе славно подходит!
Анна, смущаясь, подставила руки. Ребята тут же на неё надели полушубок. Мария набросила на плечи матери шерстяной полушалок. Мать превратилась, конечно, не в семнадцатилетнюю, но годков двадцать сбросила с себя. Это за счёт того, что в глазах погас огонь ярости, а вспыхнул огонь примирения и удовольствия.
- Ну, что вы тут слушали? – стараясь перевести разговор в ровное русло, спросила Анна.
- Шаляпин пел про блоху. Смешно так, - сказала Анфиса.
- Ну поставь нам ещё какую-нибудь пластинку, Иван. – обратилась уже дружелюбным голосом Анна.

А Иван сидел у патефона, облокотившись на спинку старого венского стула, и думал: «Сумашедшая женщина! И за что я тебя полюбил – сам не знаю. Но всё равно ты будешь моей!»

- А вот исполнительница народных песен…
И полилась музыка по хате.
- Ну что стоим! Мыть руки и за стол, - уже приняв случившееся за факт, произнесла Анна.
Ребята толпой бросились за печку, где находился рукомойник. На какую-то секунду взрослые остались у стола одни. Иван, смотря прямо в глаза своей Аннушки, проговорил:
- Не выгоняй меня, Аннушка.  Я пришел к вам навсегда.
Анна также, не отрывая взгляда от его голубых глаз, произнесла:
- Поживём – увидим. Оставайся.