Повесть-роман Золото. Глава 11

               Вся семья сидела за столом, лакомясь привезенными сладостями, слушали и слушали пластинку за пластинкой. Наконец Степан спросил:
- Это что за альбом, дядя Иван?
- А этот? Прочти сам.
Степан взял альбом, внутри которого каждая пластинка имела свой конверт. На обложке альбома золотыми буквами было написано: «Речь товарища Сталина на 17-ом съезде Коммунистической партии Советского союза».
- Вот это да, дядя Иван! Да я завтра в школе только скажу, что у нас есть речь самого Иосифа Виссарионовича Сталина – да все сразу сдохнут от зависти!
- А ты предложи в школе послушать это выступление!
- А что, можно и патефон взять!
- Ну, как решит матушка! Да и ответственный за патефон назначен Михаил, – вёл с ребятами рассудительную беседу Иван.

Анне понравилось, что дети внимательно слушают Ивана, что он даёт деловые советы. «Вот пострел, везде поспел!» Поспел понравиться детям, я ведь вижу, как смотрят на него сыновья. Ну и новость будет завтра для подружек!» Ведь сегодня на посиделках хлопнули по стаканчику красненького винца, напелись досыта, а затем устроили гадания. Анна была непревзойдённая карточная гадалка. Сбросила карты на каждую подружку, насмеялись досыта над карточными предсказаниями: кому - казенный дом, кому - валет в обличии фуфайки старателя.
А Фёкла предложила гадание на свечах. Принесли блюдечко с холодной водой, выключили свет. Одну горящую свечу поставили рядом с блюдечком, Фёкла подожгла другую и, наклоняя над блюдечком, стала капать в воду – парафин тут же, застывая, образовывал разные узоры.
Гадали первой Анне. На воде показалась как бы голова лошади.
- Анна, Анна, глядь! На коне кто-то к тебе спешит, - шёпотом произнесла Фекла, чтобы было более таинственно, так как в хате горели всего две свечи. -Девчонки, смотрите!
И все четыре головы задушевных подружек Анны склонились над блюдцем.
- Что там, Фёкла?
- Что, что? Человеческая голова показалась.
Кроме Фёклы едва ли кто различал в непонятном застывшем парафине человеческую голову, а Фёкла продолжала:
- Это точно жених, ей богу, девчонки! Жди Анна жениха!
- Да ну вас к черту! У кого, что болит, тот о том и говорит! Ты эту пословицу не слышала, подружка? – ответила Анна, - Ну ладно, девочки, надо и по домам. Давайте на посошок по рюмочке и в постельку бай-бай!
Из четырёх подружек две - замужем, а две – холостые вдовы. Вот из такой компании и вернулась домой Анна.
«Нет, девчонкам, я пока ничего говорить не буду, хоть и закадычные они мне подружки, но ещё не время. Надо подождать, чтобы со всем этим разобраться!» - думала Анна.


- Ну, ребята, все пластинки, наверное, уже переслушали -  пора и спать! Вам ведь завтра в школу.
- Мамочка! – это опять общественный дипломат в лице Зинки вступился за всех. – Ещё одну! И мы сразу заснём! Честное, честное слово!
- Ну, давайте! Только последнюю! А я стелиться пошла, ложусь спать. А ты Иван, к ребятам, на печку. Да не шушукайтесь там! Всем выспаться надо, - дружелюбно напутствовала Анна гостя.

Анна расстелила постель на кровати в своём закутке, задернула шторку, разделась, расчесала волосы, легла и, укрывшись с головой, стала думать, как поступить: «Летом не давал прохода, а сейчас явился, не запылился. Однако молодец, не скупой! На подарки, наверное, поиздержался основательно, и что приятно – не ей одной – всё семейство одарил! А патефон какой привёз! Сейчас покупай пластинки и устраивай танцы!» - Анна чуть в голос не рассмеялась над своей шуткой. - «Для молодёжи - это добро, да и мы с подружками нет-нет да послушаем, подпоём знаменитостям».

Со своими думами Анна так и заснула, не приняв окончательного решения, как поступить с этим красавчиком Иваном. Она уже не слышала, как дочери всё прибрали, перемыли, как мужики тихо, открывая дверь, чтобы не разбудить её, сходили «до ветру». Озябшие пришли, разделись, и все трое залезли на печь, тихо пожелали друг другу «спокойной ночи». Девочки сделали свои и домашние дела, выкрутили лампочку, улеглись, и хата погрузилась в могильную тишину.

                ***
Анна встала рано, замесила квашонку, затопила русскую печь, горшок с кашей задвинула ухватом к самому огню. Пока печь прогорала, каша успевала сготовиться. «Сейчас поставлю листы с шаньгами в печь и буду будить ребят». Выпрямилась, вытирая пот фартуком со лба – у печи всегда жарко. А Анфиска, как хозяйка, уже прошлёпала к умывальнику, за ней – Мария.
- А Зинаида где?
- Спит ещё, мама.
- Нечего повожать! Будите! Я уже на стол собираю! До двенадцати слушали песни, и что, до двенадцати дня спать что ли! Зинаида, вставай, а то полотенце по тебе плачет! – проворчала Анна.
Зинаида знала, что за матерью не заржавеет, и после её окрика, если не встать, то на самом деле полотенце погладит задницу, после чего остаётся хоть слабое, но всё-таки покраснение.
Девчонки сидели уже за завтраком, когда ребята слезли с печи и побежали на холод, набросив на плечи свои полушубки, валенки на босу ногу, быстро умылись и почти наравне с девчонками закончили завтрак.
Каждый взял свою холщовую сумку, в которой два-три учебника, столько же тетрадей, но самый вредный школьный предмет – это чернильница. Она называлась только непроливайкой, а на самом деле из-за неё бывало все школьные принадлежности в сумке пачкались чернилами.

Дети   быстро оделись, выбежали во двор, захлопнув за собой ворота. И вот Анна сквозь промёрзшее стекло наблюдает, как по проторенной в глубоком снегу тропе продвигаются её ребятишки: первым идёт Михаил, замыкает неровный строй Анфиса – ей труднее передвигаться с покалеченной ножкой.