Фанские горы

Маршрут был уникальный - из Таджикистана (Душанбе) через Анзопский перевал к Искандер-кулю, имя которому присвоили со времён Александра Македонского. Таджики ведут свою историю со времени скрещения своих предков с воинами Александра Македонского.      Необычайной красоты горы! Узкая лента дороги серпантином спускается с перевала Анзор к Искандер-Дарье; и после целого дня спуска на грузовике мы на берегу в тополиной роще. Здесь перекрёсток дорог через весь Памир-Аллай.   Мы уже 2 года назад в 1971 году ходили по одному из длинных маршрутов: через Двойной, Мунару, Тавасанг, Аллаудин, Куликалон, Чемтаргу, Казнок. Маршрут 1973 г. поднимал нас по реке Дукдон к Дукдонскому перевалу.
     В первый же ночлег мы залегли под скалой, нарушая все правила расположения группы. Всё обошлось без приключений, и утром мы шустро зашагали по тропе. по каменному склону, под каменным дождём. С крутого склона камни летели непрерывно. Такой камнепад мы видели впервые. По возможности укрывали головы и двигались тихими скромными шагами. Зато перевал Дукдон встретил нас букетом уникальных памирских цветов. Это был букет ромашковых эдельвейсов. Наш инструктор Лена Благовещенская делала слайды растений Фанских гор. Она работала в Душанбе в институте физики Земли. Уникальные кадры пополнили её коллекцию: пышный куст был нам по колено, усыпанный белыми ромашками с ладонь человека, а листва растения повторяла все формы натурального эдельвейса. Это был реликтовый цветок, ведущий начало от доледникового периода.
     Перевал спускался к северному склону хребта и был покрыт толстым слоем снега, круто спускаясь вниз. Внизу-одни камни. Бурный поток воды бил из-под снега, растекаясь ручьями. Весело спустились на целлофановой плёнке к подножью снежника. В Фаннах обычно не бывает дождей: жарко, идти никуда не хотелось. Группа "дитриховцев" (так мы называли большую группу из 35 человек, которую вела немка Дитрих) нас ещё не догоняла. Здесь решили переночевать.
     Странное пробуждение ожидало нас утром: маленькие речушки, берущие начало у снежника, пропали, как провалились. Вместо них в грунте были глубоченные ямы до двух метров глубины. Куда исчезла вода, было непонятно. Впрочем, представшая перед нами долина удивила нас странным поведением. Посреди неё как будто не было реки, а вода куда-то пропадала, и кругом - одни камни. Перпендикулярно к долине поднимались друг за другом довольно высокие, но бесснежные хребты. Карта Лены, взятая у товарищей-альпинистов сообщала, что где-то между хребтами находится очень красивое озеро. которое всем хотелось запечатлеть на слайдах.
     Мы шли у подножья каждого из хребтов. Внизу местами появлялась вода: речушка или ручей. И вот уже всем показалось, что мы подходим к перевалу, от которого начинается граница с Узбекистаном, но, поднявшись на очередной хребет, вдруг обнаружили, что никакого озера нет, а внизу течёт очередная речушка. Тем временем солнце уже садилось. Надо было не взбираться на перевал, а пройти мимо. Посоветовавшись, решили назвать этот перевал именем Елены Прекрасной - нашего инструктора и бодро двинулись вниз к речке, готовясь к ночлегу.
     Быстро темнело. Я заметила, что теряю зрение. В единственном зрячем глазу угасал свет. Группа весело катилась вниз, а я выбирала дорогу на ощупь.
Это заметила только Нина Дросси, моя московская добрая подруга. Она знала о потере одного глаза. Взяв меня за руку, она помогала мне выбирать дорогу, чтобы не оступиться. Позади нас уныло брёл Игорь - друг Миши Масленникова. На нём был новый многоэтажный красный рюкзак. Он мотался из стороны в сторону, толкая хозяина то вправо, то влево. Елена Прекрасная обратила внимание на безобразное поведение рюкзака и, бросив свою поклажу на ночную стоянку, быстро отобрала зазнавшегося спутника Игоря. Они быстро заскользили впереди нас с Ниной.
     Переправились через речушку, и все оказались на месте. Утром мы обошли снизу ещё один хребет. Теперь за спиной их было 5. И вот тут-то мы и обнаружили небольшое, но очень красивое озеро ярко-синего цвета со снежным налётом справа и ярко-красным кустом с красными ягодами слева. Елена Прекрасная сразу предупредила, что ягоды несъедобные. Теперь и мы пришли к убеждению, что это - не средняя полоса России и пробовать на язык здесь ничего нельзя. Времени оставалось мало, надо было брать перевал в соседнюю республику. Через километр подъёма мы обнаружили хижину молодой пары таджиков с новорожденным ребёнком. Молодая хозяйка обрадовалась нам и на чистом русском языке сказала, что они недавно поженились и здесь пасут своих овец. а сейчас у них медовый месяц.
     Поздравив молодожёнов, чем бог послал, мы поднялись на перевал. За перевалом пейзаж радикально переменился: большой узбекский кишлак располагался на берегу речки и озера, вытекавшего прямо из речки. Было жарко. Раздетые в шортах девчата, в огромных вибромах, как-то дружно забыли о том, что узбеки строго соблюдают законы шариата, и не остановились вовремя, чтобы одеться. Стайка маленьких ребятишек возникла, как из-под земли. Все они кидали в полуодетых туристов небольшие камни. Дисциплина в одежде была нами восстановлена. Мы поняли, что после Таджикистана отношения с местным населением явно будут более сложными.
     Нам предстояло ждать снабжения группы продуктами: на Маргузорские озёра должна была прийти машина с турбазы. Инструктор Лена спросила, где обычно останавливается машина. Ей указали на дорогу, которая спускалась к нижнему озеру. Снова в путь - искать место для стоянки. Дорога была одна для всех - и христиан, и мусульман. И снова на дороге нелепая встреча; правда теперь мы шли дружной колонной, не растягиваясь. Вдруг из-за поворота выскочила женщина с большой связкой хвороста из арчи. Увидев нас, она бросила свою связку и опрометью рванула к реке. Она спустилась метров на 200, села на камень, задрала рубашку, обнажив спину, и накрыла рубашкой своё лицо, которое никто не успел и не хотел увидеть. А наша группа скромно прошла мимо хвороста.
     Мы повернули направо ко второму озеру. Оно было огромным и глубоким, а нам ещё предстоял спуск к третьему озеру. Между тем день уже клонился к вечеру, и солнце уже скрылось за высоким хребтом на другой стороне озера. Дорога снова уходила вниз. Все остановились: дороги дальше не было. Она уходила под воду. Нечего было и думать перебраться вдоль отвесных скал. Все растерялись, Лена тоже. Она открывала для себя этот маршрут, и такого фокуса дороги не предполагала.
     Нечего было и думать возвращаться в селение. Лена с ребятами поднялась выше. Там они увидели полянку: небольшой земельный участочек, покрытый мелкой зелёной травкой. Невысокий барьерчик из мелких колышков прикрывал её, а дальше тянулись скалы, вертикально поднимавшиеся кверху.      "Здесь и ночуем"-решила Лена. Мы собрались в кучку. "Костёр разводить не будем, достанем только спальные мешки. Воду пить берём в озере, ужинаем бутербродами и...спать!" Через 10 минут все уже спали.
     Пробуждение было тоже необычным. Первым проснулся Миша Масленников и обнаружил что мы " под колпаком". Прямо над нами в 20 метрах на краю скалы сидели, обратив лицо к Востоку, коренные жители аула. Очевидно, они молились. Кричать никто не стал. Потихоньку мы собрали свои монатки и отправились искать продолжение дороги. Удивительное дело, но мы нашли его скоро. Проход располагался метров на 100 выше уходящей под воду дороги. По этому проходу можно было пройти на эту дорогу по другую сторону той же скалы. Мы спустились со скалы и снова вышли на дорогу. До самого конца, пока мы не скрылись, за нами следили бдительные стражи на вершине скалы. И только подойдя к концу озера, мы увидели нашу стоянку. Здесь предстояла днёвка и ожидание машины. Надо было искать проезжую дорогу. Для этого пришлось обогнуть ещё одно озеро, пройти по дороге, обсаженной шелковицами к другому озеру, к концу которого должна была приехать машина. Но её пока не было. Впрочем, развлечений нам хватало: споры по всем проблемам нашей личной и общественной жизни, переходившие в концерты. Певцов в нашей группе хватало.
     Я то и дело по просьбе Миши Масленникова - доктора прикладной математики и члена-корреспондента Академии наук, читала стихи от пушкинских времён до нашей современности, а он в свою очередь раскрывал суть непонятных эпизодов фильмов Тарковского. Словом, один ум кормил другой, наполняя смыслом нашу жизнь. О туристских песнях я и не говорю: пели песни Окуджавы, Высоцкого, Городницкого и Визбора, Клячкина и Якушевой, Егорова и т.д. Вспоминали в эти вечера дарованного нам руководством турбазы нежданного отдыха предыдущий поход в Фанны 1971 года и подобное ожидание продуктов на околице маленького кишлака Зимтута. Только там машина так и не пришла. Ушлые аборигены тогда нагло вручали нам вместо продуктов армянский коньяк. (Удивительно, как он туда попал?) И в конечном итоге мы попали тогда в безвыходное положение: абсолютно непьющая группа должна была весь оставшийся поход таскать в своих рюкзаках по горам этот коньяк вместо непривезённых продуктов. Вот тогда-то нам и пришлось узнать, что значит голод.
     Но мы не унывали. В походе к нам присоединились 2 альпиниста: повредивший ногу парень и сопровождавший его альпинист Фарид из Казани с удивительным по красоте тенором, который был открыт нами уже в первый вечер после встречи. Фарид сидел у угасающего костра и смотрел на дорогу, облитую луной и убегающую вдоль реки к перевалу дорогу, как лента. Справа эту ленту освещал ярким светом склон хребта, тоже облитый луной. Река тихо засыпала, так как прекратилось таяние снегов. Лёгкие блики скользили по её поверхности, а противоположный, чёрный, как гранит, склон ущелья застыл в оцепенении. И вдруг в тишине раздался голос Фарида: "Песнь моя, лети с мольбою тихо в час ночной"...Ему вторили лишь лёгкие всплески воды. И по сей день нельзя без волнения вспомнить эту дивную гармонию между чарующим пейзажем и молодым и тоже будто серебряным голосом. Где ты сейчас, Фарид?
     То и дело приходилось отсылать ходоков проверить не пришла ли машина с продуктами. Она пришла лишь на третий день. Торопливо собрались и отправились снова вверх вдоль Моргузорских озёр к самому заснеженному перевалу, и... снова подъём. Подъём был трудным. Ледника на перевале не было, но в снег проваливались почти по пояс, да и спуск по очень узкому каньону к Змеиному озеру продолжался целый день. Никаких тропок не было. Только перед самым выходом к озеру - заросли эфедры, между кустами которой под ногами что-то скользило. Подобравшись к берегу озера, мы наконец уразумели, что это были змеи. В тёплом озере они буквально кишмя кишели. Они висели на кустах вдоль берегов, проскальзывая между поставленными палатками.  Группа Дитрих уже стояла на берегу. Все палатки были закрыты. Руководители маршрута их запрещали открывать. Мы последовали примеру этой группы и расположились рядом. Ярко-оранжевая одноместная палатка Дитрих тоже была тщательно закрыта. Из неё обычно высовывалась только её голова.
     Мы огляделись вокруг. Вода, тёмно-синяя, стоячая, не колыхалась, казалось, застыла, но тепло распространялось по всей поверхности и берегам озера. Местные жители-таджики почитали это озеро святым, поклонялись ему и приезжали сюда молиться. Сейчас несколько таджиков сидело на противоположном берегу метрах в 200 от нас и молилось. Идти туда и вступать с ними в контакт было как-то неудобно.   В озере, как констатировала Дитрих, можно было умываться и даже купаться. Мы устали, хотелось вымыться, по крайней мере смыть пот и грязь, и мы во главе с Еленой Прекрасной отправились принимать водные процедуры. Плавать умели все желающие и вслед за Леной погрузились в воду. Вода была удивительно тёплая. Более тёплого озера я никогда не встречала. Пришли в себя от блаженства только после того, как увидели на кустах, около которых мы спускались в воду, несколько толстых пресмыкающихся. А надо было как-то выбираться на берег. Чудеса храбрости проявила Елена Прекрасная, а вслед за ней выбрались и мы-пятеро отважных. Ничего страшного не произошло. То ли змеи приняли нас за привычных животных, то ли озеро было действительно "святым". После ужина забрались в палатки, никто уже не хотел петь песни и сидеть у костра. На противоположном берегу по-прежнему сидели поклонники озера. Мы быстро уснули.
      Проснувшись поутру, мы уже не обнаружили ни местных жителей, ни "дитриховцев". Её группа ушла. Торопливо позавтракав, и мы двинулись в путь на спуск к местному тракту. Теперь надо было искать речушку, вдоль которой нам надо было подниматься к перевалу. По карте мы нашли её быстро, а вот каким берегом идти. мы не знали. Выбрали показавшийся нам более открытым, правый берег. Левый берег шумной речки порос высокими кустами ольхи.
     Но случилось непредвиденное: дорогу перегородила скала. Предстояло перебираться на другой берег по ольхе. Наши ребята перегнули самую толстую ольху и по ней по одному переправили всю группу на другой берег. Там и оказалась тропа. Теперь предстояло подниматься к перевалу по камнепаду крупных камней. Между тем, быстро темнело: теснина скал с двух сторон закрыла ущелье. Надо было готовиться к ночлегу. Достали палатки, разложили их, приготовились ставить.
     Люда раскатала палатку, расправила и вдруг отскочила. Под палатку нырнуло какое-то существо. Позвали Елену Прекрасную. Она приблизилась с кружкой в правой руке и решительно произнесла: "Это наверное тарантул", откинула палатку и вдруг огромный тарантул, величиной с ладонь, буквально запрыгнул ей в рукав штормовки. Все онемели, но храбрая Елена только попросила: "Спокойно. Меня не трогать." Тарантул скользил по её телу, спускаясь в штанину и... выскочил на землю. Лена была спокойна. В одну секунду ей подали вторую кружку, и, ловко с двух сторон, подхватив  хищника, она выбросила его в кипящий водоворот грохочущей реки. Все облегчённо вздохнули. Странно, но в поставленной палатке мы заснули спокойно.
     Утром луч солнца нескоро прорвался в скальный сумрак спящих палаток. Медленно занимался день. И всё-таки мы торопились. Это был один из последних дней нашего путешествия: дитриховцы явно обогнали нас. Предстояло целый день подниматься по крутой каменистой осыпи без тропы, и каждый выбирал себе дорогу по вкусу.  Группа постоянно растягивалась. Обнаруживались сильные и слабые ходоки, в зависимости что у кого сдавало: ноги, руки, сердце, лёгкие. Сильные помогали слабым. Лена взяла под контроль Мишу Масленникова. Нина и Люба улетели вперёд. Я, Люда и Ира отстали не на много. Отстал и Игорь.
     Обед пропустили, подбирая к ужину осколки дров, встреченные по дороге, чтобы развести костёр к ужину. Подъём продолжался до темноты. Где-то впереди нас ожидал ледник на перевале и ночёвка среди каменных глыб и нагромождений, где уже не было ни одной живой души. Нас ожидал холод и спокойствие звёздной ночи. Огромная скала "Голгофа" торчала справа. К ней и направилась Елена Прекрасная с Мишей. Но пока они от нас ещё отставали. Первой нашла приличное лежбище Люба. Я подошла к Любе. "Здесь место свободно?" "Нет, это место для Иры». Ира и вправду тащилась ниже меня. Вдруг слева сверху мне закричала Нина Дросси: "Муза, давай сюда!" Она уже поняла, что сумерки мешают мне идти.
     Я охотно поднялась к Нине. Огромный круглый камень разделял наши с Ниной постели: нинину, прижатую к некрутой скале, а мою - к обрыву, защищённую от него только узкими невысокими камнями. А ноги - нинины и мои должны были согреваться вместе. Мы расстелили целлофаны и спальники, приспособили куртки для обогрева (температура не превышала +4), надели шерстяные носки постельного образца и приготовились спать. Но нас ожидал предпраздничный ужин. Его готовили Люда с Вероникой. А кофе на Голгофе готовили Миша и Лена. Прекрасная манная каша! Тёплое изумительное кофе с сухарями! Оно быстро усыпило нас вопреки его обычному действию.
     Непроглядная ночь освещала наш лагерь крупными звёздами, особенно яркими на высоте 3,5 тысяч метров. В лагере воцарились спокойствие и тишина; ни песен, ни споров - всё отдыхало. Все провалились в сон вместе с трудностями, проблемами, ранами, со стёртыми ногами. Отдыхали горы и люди и, казалось, нас хранит и небо, и сам бог, и ледник, который спал над нами и который нам предстояло взять на следующий день.
     Наше пробуждение сразу перенесло нас в некий фантастический чудный мир, будто мы попали в кинотеатр будущего, никогда не виданного человеком. Я открыла глаза и увидела, что лежу над гигантской пропастью, простиравшуюся на десяток км. подо мной. Чёрные складки гор Памир-Алтая ещё не были освещены солнцем. Поэтому мы никак не могли отойти от сна, Ни зелени, ни единого кустика, а в самой дали, выше кромки гор - облитые всеми оттенками восхода, выстроившиеся в причудливый строй пики пятитысячников и ярко-розовые вершины раньше уже покорённые нами - Двойного и Казнока. Эта картина своим неземным величием перекрыла всё, когда-либо виденное мною, включая любимые и виденные мною не раз горы Крыма, Кавказа, Алтая и Камчатки. Сейчас я слепа, но эта картина, перекрывшая всё виденное мною за 50 лет, и сейчас стоит передо мной с не меньшей очевидностью и яркостью. Души всех зрителей летели за этой непередаваемой красотой и сами расцветали, повинуясь рассвету, поражавшему нас постоянной сменой колорита.
     А дальше был ледник, разрезанный трещинами на части, Он не был сложным и не подвергал нас испытаниям. Были красивые скалы, похожие на гигантский орган ярко-розового цвета, и бурная певунья речка, и поросшие созревшим барбарисом скалы над туристской тропой, и маленькая заброшенная хибарка какого-то жителя, сплошь поросшая созревшим необработанным виноградом, которым мы воспользовались с лихвой. А затем уже поэзия сменилась прозой: не помню, как мы сошли с маршрута и вышли к автобусу. Группа «дитриховцев», всегда нас опережавшая, уже сидела в автобусе, но мы одновременно вернулись в Душанбе.

                Житникова М.М.