Рыжик. глава вторая

               
                ***
Прошло примерно девять месяцев, за это время колхозный жеребец Битюк, полу - тяжеловоз несколько раз пытался добиться от неё любви, но она, отбрыкиваясь, больно ударяла его копытами в грудь. На десятый месяц  беременность, для неё, стала уже достаточно заметной. Рыжуха, /такую кличку имела кобылица,/  тяжело поднималась  в гору, частенько останавливалась и, сколько её ни погоняли, подолгу стоя отдыхала.
  Колхозный конюх Серёга, любитель горячительных напитков, глядя на то, как рыжая кобылица отбивается от жеребца Битюка, недоумевал:
- Совсем одурела, стерва, пустобрюхой решила ходить, - и всячески пытался способствовать спариванию этих животных. Но всё было бесполезно.
Затем, когда скотники с фермы стали жаловаться на то, что Рыжуха,  стала часто уставать, Серёга решил, что она заболела, и пригласил ветеринара.  Семён Терентьевич, колхозный фельдшер, осмотрев кобылицу, вынес вердикт:
- Ты, Серёга, как был придурком, так им и помрёшь. Столько лет работаешь конюхом, а не понял, что Рыжуха беременная.
- Ну, Терентьевич, это ты зря, - обиделся тот, - от кого ей забеременить, она жеребца, за десять месяцев, ни разу к себе не подпустила.
- Сказано тебе, жерёбая, - подобрал Семён  Терентьевич правильный ветеринарный термин, - значить так оно и есть. Видимо ты сильно надрался в тот день, когда это произошло.  С завтрашнего дня освобождай её от тяжёлой работы, через месяц она ожеребиться.
- Значить, где-то нагуляла, сука, - подытожил данное событие конюх Серёга.
На второй день Рыжуху освободили от работы на ферме и оставили на конном дворе, разок в день подвести соломы и овса на корм лошадям.
                ***
В отличие от людей, Рыжуха уже несколько месяцев чувствовала, что внутри её живота зародилось и с каждым днём увеличивается живое продолжение того холёного жеребца с конезавода. А последние три – четыре месяца это чудо стало ощутимо проявлять своё присутствие толчками в стенки живота, словно желало  поскорее выскочить наружу. Она не первый раз была жерёбая, но те прежние  беременности протекали тяжело. Она уже на седьмом месяце ощущала груз, зародившегося жеребёнка, и на восьмом месяце освобождалась от тяжёлой работы. Видимо потому, что прежние были большими и тяжелыми потомками жеребцов-тяжеловозов.
А этого, от заводского скакуна, она носила легко и бережно, поэтому-то  для этих двуногих животных, её беременность оказалась незаметной.
Прошёл ещё месяц, наступила та прекрасная весенняя пора, с которой и начинался этот рассказ, только годом раньше. Светило тёплое ласковое солнышко. В очередной раз Рыжуха, как обычно в последнее время, притащила телегу с нагруженной на неё соломой, была распряжена и разморённая солнечными лучами, дремала лёжа на этой же соломе.
Вдруг, острая боль резанула в области её брюха. Кобылица жалобно заржала. Судороги, сопровождаемые резкой болью, одни за другими сотрясали её тело. Рыжуха, глубоко вздохнув,  набрала в лёгкие воздуха и с силой начала тужиться.  В какой-то момент брюхо её резко уменьшилось, и со стороны хвоста послышался жалкий  звук, похожий на кошачье мяуканье.
Кобылица подняла голову и посмотрела в сторону этого звука. На соломе под её хвостом, беспомощно барахтался мокрый рыжий жеребёнок. Она встала на ноги, развернулась и стала облизывать своё «грешное» потомство. Свободные от работы лошади и молодняк, находящиеся в загоне конного двора, окружив роженицу, с удивлением пялили на неё и её младенца глаза. Наверное, их удивляла необычная конституция новорожденного, его тонкие ноги и вытянутая высоко шея. Да и весь он был необычайно тонок и лёгок.