Берег Алисы Скеди 32. На руках у сыновей

        Их сыновья подрастали. Из двери квартиры «вагончиком» торчали большие ступни, а из люка на крыше пятиэтажки – головы. То и дело приходилось спасать то жизни ребят, то жизни их питомцев. 

Иногда это не получалось. Дворняжке Блэку успели только дать имя, а через день унесли в ветеринарку усыплять из-за чумки.

Порой отделывались лёгким испугом. Однажды, прибежав с работы, как всегда, раздеваясь на ходу, она поспешала в ванную. Распахнула дверь и увидела парня лет двадцати с коробкой стационарного телефона в руках. Тот улыбнулся забавной хозяйке. Оказалось, Лёша разрешил позвонить девушке.

Всё бы ничего, но на холодильнике как раз аккуратной стопкой лежали четыреста рублей, и недавно из квартиры воры уже унесли магнитофон и деньги. Просто кто-то из ребят забыл запереть дверь.

В те времена головотяпство могло в буквальном смысле оставить не только без штанов, но и без головы. Тогда Илья в воспитательных целях, провёл короткую беседу со старшеньким.

– Лёша, видишь, у нас тут крупная сумма денег лежит? Надо отдать долг. Сын молча кивнул.
– Ты дверь откроешь чужому. Он деньги заберёт, а тебе глазки выковыряет. Чтобы не нашли его.
– Понимаешь?

После продолжительного молчания сын посмотрел на отца, кивнул и прошептал: «Я понял, папа».

Тут тремя тарелками супа явно не обойтись. 

Они все уже задыхались в маленькой квартирке. Даже новомодные виниловые обои, оранжевые в клеточку, на кухне не могли уберечь бока и локти при манёврах в туалете, ванной и щели коридора.

Пора пришла подумать о новом жилье. В Волховске осталась комната. Попросили Лизу комнату продать. Она согласилась. Впервые у наших бессребреников на руках оказалось порядка десяти миллионов дутых гайдаровских рублей. 

На выезде из города, вдоль озера, ГОК для своих работников построил три двухэтажных коттеджа на две семьи и один – на четыре. Квартира номер десять продавалась.

Эта небывалая покупка подняла жизнь молодой семьи на новую смотровую площадку. Оттуда стало больше и дальше видно. Появилась уверенность, что действительно возможно всё, что человек способен вообразить. И новое понимание относительности сущего.

– Но если у тебя атрофирован ген обогащения, то твоё яркое воображение оказывается лишённым основательности. И построенный замок с виду кажется настоящим, а по сути – хлипким и ненадёжным.

Стены у коттеджа толщиной в три кирпича зимой промерзали насквозь. Потому что строили его тяп-ляп: в зазоры кладки засыпали строительный мусор.
Так что первыми к ним заселились Диккенс и Теккерей.   

Поначалу в помещении было так холодно, что спали в зимней одежде. Но положение обязывало, и в зал печнику заказали камин. Строгой классической формы. Камин облицевали большой кафельной плиткой сами. Алиса тогда так переусердствовала, что дело закончилось очередным нервным приступом.

– И смех и грех.

Дом был большой, гулкий, полупустой. На втором этаже три комнаты со скошенной крышей соединялись с тёмным чердаком деревянными дверцами с простыми задвижками. При желании можно было зайти в гости к соседям. И к ним подселился Алан По.

Дверцы заклеили обоями, чтобы напугать ежа голым задом и заодно абстрагироваться от мыслей о желаемом и действительном.

Дом находился в полном распоряжении детей, как широкое поле для их фантазии и возможность теперь завести собаку.

Однажды, придя с работы, она застала своих мальчиков в дверях. Парни стояли стенкой, явно что-то собой загораживая.

– Мама, ну можно? Вы же обещали. Когда будет больше квартира. Ну, вот… Он такой!

На пороге спал беленький щенок. С хвостом палочкой. Она предложила кличку Север. Скоро тот вырос в лайку с отличным экстерьером и охотничьими повадками.

В это же время у Алёши начался самый романтичный период в жизни. С увлечения историей североамериканских индейцев времён колониальных войн Франции и Англии на территории Гудзонова залива. В их доме прибавилось жильцов: Лонгфелло, Вашингтон Ирвинг, Фенимор Купер, Джеймс Уиллард Шульц, Лавкрафт... Эти волшебники, переносили дом на Озерке в эпоху борьбы не на жизнь, а на смерть представителей разных народов, сословий, культур, религий, каст и суеверий. За земли, деньги, души.

Семейный альбом хранит редкий цветной снимок. На нём на фоне бескрайнего заснеженного поля запечатлены Север и Лёша. Лайка бежит впереди, а чуть поодаль шагает в самодельных снегоступах сын. На спине скатанное одеяло и дульнозарядное кремневое ружье, сделанное по чертежам. Для чистоты эксперимента однажды Лёша и Макс с другом переночевали в яме, выкопанной в снегу.

Попытка воссоздать в реале занимавшую старшего сына эпоху чуть не закончилась трагедией. В одном из походов они с Севером заблудились в тумане, частом госте осенних сопок. На дорогу к старому заброшенному руднику вывел преданный пёс.
 
После трагической гибели друга сын изменился.  Как-то зачерствел. Никаких собак больше не заводил. Увлечения его тоже приняли другую окраску…

С книжной полки в их с Ильёй доме смотрит ленту чужой ей жизни белая глиняная лайка, сделанная руками сына. Здесь она не в силах вывести Алексея из тумана неизбежных жизненных тупиков.

Ещё не покинуло Алису чувство вины из-за Севера (тем злопамятным вечером именно она выпустила лайку гулять), а вероломная подружка Наталья решила выбить клин клином. Пока взрослых не было дома, притащила им нового щенка. Младшие мальчики, затаив дыхание ждали вердикта родителей.
 
Лобастый, похожий на самокатаный тёмно-коричневый валенок (вскоре шерсть поменялась на чёрную с рыжими подпалинами), ещё неуклюжий, но по всем статьям обещавший стать крупной собакой – так появился у них вдвоём с Конан Дойлом, ротвейлер Людвиг.

Пёс вырос настоящим красавцем. Ласковым с семьёй и безжалостным с чужаками. Его боялись, потому что самому ему и в ум бы не пришло учиться светским манерам, а хозяина он обрёл не в пример более мягкого. Поэтому, однажды проверив, так ли это, уронил Илью с крыльца, повредив мужу колено.

Поэтому без намордника его не выгуливали и дома к гостям не выпускали. Грозный лай из столовой заставлял тех нервничать и не задерживаться.

Несмотря на хороший уход и питание в семь лет Людвиг заболел. Последние щенки из помёта часто страдают сниженным иммунитетом. У пса стали кровоточить подошвы лап. И добрый хозяин начал двухлетнюю борьбу за здоровье питомца. Искал мази, присыпки, делал ванны из марганцовки. Людвиг для солидности рычал, скалил клыки, однако слишком доверял мужу.

Лапы бинтовали, но по обледеневшей дороге плелся здоровый с виду пёс, оставляя за собой кровавые следы. Что-то нужно было решать.

Вид стылого, занесённого снегом наполовину трупа какой-то дворняги, заставил Илью действовать. Он договорился в Романове провести курс лечения человеческим гамма-глобулином и возил собаку на инъекции на такси за шестьсот километров. А когда переехал туда жить, забрал с собой и пса. 

Безнадёжно испортив эмаль ванной в съёмной квартире, лапы вылечили.

Одним ранним утром, когда они уже воссоединились и жили в своей, Алиса вышла из комнаты в коридор. Стоя, опершись о стену, там плакал Илья.

– Что ты? Что случилось?

Таким осиротевшим она мужа не видела никогда. Оказывается, на вечерней прогулке Людвиг проглотил кость и к утру помер.

Ляля появилась в доме спустя много лет и то после упорного сопротивления хозяина.

Как только ротвейлер остался на Озёрке, из дома, не сговариваясь, отчалили Теккерей с Диккенсом. А на свято место в разные времена, в зависимости от характеров и увлечений сыновей, заселялись известные и малоизвестные авторы. Историк Тарле, рассказавший Лёше, почему Наполеону удалось дойти до Москвы. Зарубежные документалисты, перебивая друг друга, либо занимательно, либо скрупулёзно повествовали про пустынного лиса Роммеля в Африке, про войну горнострелковой дивизии Эдельвейс с нашей Полярной на севере страны. Авторы книг по моделированию, астрономии, троица-вамп: Бейсик, Ада и Паскаль, альбомы с фракталами – все заманивали в неизведанные миры...

Стивен Король зашёл к ним попозже и только чаю попить, но остался насовсем и занял в том доме лучшие места в умах и на полках. Оценённый по достоинству мастер извлекать пульсирующую реальность из небытия одной только силой страсти и сумасшедшей фантазии.

Меню выходного дня отпрысков в те годы выглядело примерно так.

Старший с другом устраивал трофи-рейд в два километра на Лысую сопку в миниатюрах-«рэнджроверах». Модели в точности соответствовали техническим характеристикам реальных образцов.

Плавно на амортизаторах-лезвиях из безопасной бритвы катили модельки, раскачивая ведёрки с верёвочными бухтами в них. Только сделаны были джипы из пластилина, катить их надо было руками и по возвращении основательно «ремонтировать».  Либо с Севером ходил охотиться на куропаток. 

Средний Максим решительно врезал Озёрку и коридоры легендарной школы номер один, в которой учился, в компьютерную игру Дьюк Ньюкем-3D. Также смело раскладывал на компьютере лады «Металлики». Играть на гитаре он научился не в музыкальной школе. Проникновенное исполнение юношей «Nothing Else Matters» так понравилось авторам музыки и домашним, что обе стороны заключили вечный договор на совместное проживание. Позже, будучи студентом, он сделал матери и младшему брату королевский подарок – два билета в «Лужники» на концерт легендарной группы.

Ваня резался в Doom. Самый социализированный из ребят без устали занимался плаваньем, баскетболом, бадминтоном, защищал футбольные ворота, играл на ударных в группе. До тех пор, пока не заказал в Америке перчатку-ловушку и увесистый белый шар. Илья подарил сыну биту.

И в маленьком северном городке, где семь месяцев не тает снег, их младший организовал команду игроков в бейсбол. После женитьбы и армии расстался с увлечением, а посаженные семена проросли. Его товарищ в Москве стал игроком бейсбольной команды. Бейсболка с именем той команды на полке книжного шкафа в квартире Ивана имеет полное право обрастать легендами.

Осенью ходили в карьер стрелять из пневматического ружья по банкам и в лес – по грибы-ягоды. К слову сказать, сыновья росли и рос их аппетит. Два ведра брусники съедали в открытых пирогах за полтора месяца…

Зимой с Лысой сопки ребята катались на санках, простых лыжах и подаренных кем-то новомодных – горных. Которые оказались с изъяном. Щуплому Ванюшке однажды пришлось тащить Лёшу со сломанной ногой на Озёрку на детских санках…

На многочисленных полках двух этажей весело перешёптывались никогда не забываемые счастливые книжки. Соревновались за право быть первыми прослушанными музыкальные группы на кассетах и дисках. Из одной комнаты Хэтфилд звал Ктулху, из другой Цой – солнечные дни, в третьей Горшок шептал: «Ты попала к настоящему колдуну».

Их маму увлекало-завораживало всё, чем жили мальчики. Музыка связывала с ребятами крепче всего. Очень многое` из того времени хранит её плей-лист. Музыка переносит в незабываемые дни. Порой она и всплакнёт. 

Сыновья, воспитанные в духе рыцарства – оберегать и защищать женщину, вместе с Кипеловым подставляли ей ладони всё время, пока жили под одной крышей с родителями:
3асыпай на руках у меня, засыпай,
Засыпай под пенье дождя,
Далеко, там, где неба кончается край,
Ты найдёшь потерянный рай.

– Дети демонстрировали целостный мужской мир. Но до поры она этого не видела.

Коттеджу полагается не только камин, но и машина. Тем более, что в гараже можно было поставить хоть две – такой большой. До поры там в плоских ящиках хранились полчища пластилиновых войск и инструменты.

Через сестру Алиса обратились к брату. Он в то время перегонял из Германии через Польшу подержанные машины на продажу. Совсем задёшево мог подобрать авто и проверить надёжность.

В Белоруссии оформили покупку опеля-кадета и домой вернулись на своих колёсах. Брат машину вёл. В гостях пробыл пару дней. Искренне восхищался осенними красотами северной природы и обилием грибов. На прощание, подняв большой палец, сделал комплимент её моложавости, крепко обняв, попытался поцеловать, но сестра увернулась и ушла к озеру.

Больше в жизни они не встретились.

Алиса не отдавала себе отчёта в том, что организм сигналил ей психологическим неблагополучием. Не выдерживал постоянного напряжения, требовательности к себе и начинал сбаивать.

Она не знала, что проблема разрушает не только её, что ударяет рикошетом по отношениям с Ильёй, детьми и окружающими. Слишком близко подошла к краю и заглянула туда, откуда не возвращаются. Слишком тонким стал защитный механизм. От одной мысли «зажигался» приступ.

Утрата доверия к себе начинила её беспокойством, как взрывчаткой. Отравляя своим присутствием каждое без исключения событие. Все базовые ценности потеряли устойчивость.

Единственным островком в океане была семья.

Там жизнь через край, когда сердце то падает, то летает. Там безбрежный и яркий мир служения, труда, творчества, веры и любви. И этот мир находился посреди дикой необузданной стихии.
 
Они с мужем, как зеницу ока, берегли свой остров. Лишь благополучие семьи заставляло её развиваться и двигаться дальше. Продираться сквозь бурелом неведенья, таская за собой беспокойство. Страх смерти, однажды прорвавший защиты, и чувство ответственности перед близкими принуждали вести максимально здоровый образ жизни, а не какая-то там мнительность.

Ох, как не скоро Алиса признала свою конечность, открыла способность удовлетворяюще справляться с этим знанием.
 
И, пожалуй, ей так и не удалось до конца реанимировать свою социальную сущность. Среди посторонних людей чувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Без надежды вернуться в родную стихию.

Вся внешняя лёгкость общения, решения вопросов, проведения встреч, выступлений на публике – всё стоило больших усилий, серьёзной подготовки и многолетней внутренней работы. Спонтанность она нарабатывала, а потребность в социальном контакте испытывала в исключительных случаях. Когда встречала неординарного человека либо проект. Но что-то ей подсказывало, а она привыкла доверять внутреннему чувству, что это – скорее достижение.

Да, подобно листку, наша героиня оторвалась от родимой ветки. Её носили безумцы-ветры, она находила временное пристанище в неприютных местах, порываясь лететь дальше…

Но – слава Богу – ни государственные трансформации, ни поломанная системой семья, в которой выросла, ни сформированная психологическая установка жертвы, ни толпящиеся в нетерпении посоветовать, как лучше, псевдопросвещённые доминанты других в результате не смогли сбить внутренний компас этой женщины.

Она не ослепла и не оглохла из-за личной драмы от лозунгов и пропаганды приспешников, жаждущих власти. Никогда не пробовала уйти с непроторённого пути, чтобы прибиться к лагерю борцов или противоборцев. Никогда не слушала тех и других и не верила тому, кто знал, как ей жить и работать и за недорого жаждал научить её. 

Делая очередной выбор и шаг, пробивалась к себе целостной. И знает сейчас наверняка: никто и ничто, кроме тебя самой, не может этому помешать.

– Очень разумный выбор. Ценный вклад в копилку рода и хороший пример для детей. Спасибо тебе, дорогая, что ты таки умудрилась понять это при жизни, – усмехается она.

Душа усмехается в ответ.

        (Продолжение следует)