Дочка священника глава 83

Наступила Светлая, пасхальная седмица – время духовной радости, ликование праздника. Только привычные понятия, та обычная размеренность, знакомая издавна христианину, слегка нарушилась, опять же из-за карантина. Большинство жителей нашего села, ссылаясь на трудности жизни, на несправедливое отношение властей, на мировой кризис и хаос, просто, грубо говоря, забили на те ценности, которые ещё недавно позиционировали их как культурных, духовных, нравственных людей. Работу найти теперь становилось всё труднее. Те кто возил в райцентр и на стихийный рынок, к вокзалу в Покровском, городину, продукты домашнего производства, остались не у дел. Полицейские их прогоняли, штрафовали, грозили привлечь к уголовной ответственности. С наступлением тепла, селяне отправлялись обрабатывать огороды, но их и там гоняли, пугали, чтоб не собирались группами. Доходило порой до абсурда. Над селами летал вертолёт, и где замечали больше трёх человек, копошившихся в огороде, вертолёт медленно опускался на опасную высоту над головами людей, тем самым повергая их в ужас, заставляя в спешном порядке разбегаться. Люди действительно боялись, а для стариков, такие действия казались просто кошмаром. Не известно сколько бы продолжалось такого рода глумление, если бы «бравые» вертолётчики не нарвались на инвалида афганской войны Игоря Лукича. Лукич, как называли в селе хромоногого, одноглазого мужчину, с кривым шрамом на щеке, неизменно ходившего в тельняшке, штурмовке и резиновых сапогах, в своё время насмотрелся на войне всяких страстей, так что испугать его такой ерундой было невозможно. Он, как раз, делал грядки для посева свеклы, когда вертолёт устроил психологическую атаку над его головой. Из приоткрытых дверей понеслись угрозы, в адрес ветерана, матерщина, просто насмешки. Лукич с минуту неподвижно стоял, приложив ладонь ко лбу, пытаясь понять всю суть нелепых действий «отважных» пилотов, затем размахнулся со всей силы тяпкой, запустив её в вертолёт. Вслед полетели грабли, ведро и лопата. Последняя попала в винт агрегата, разлетелась на несколько частей, штыком ударившись в лобовое стекло. Выругавшись отборным матом, вертолётчики решили поспешно убраться восвояси, чтоб дальнейшие действия агрессивного селянина не привели к поломке, а затем крушению малого воздушного судна.
У нас дома, жизнь текла своим чередом. Леся продолжала жить с нами. Пережив невероятный стресс, девушка вела себя, словно пугливый зверёк, вздрагивая от каждого шороха, от прихода гостей, а при стуке в дверь пряталась на печке и не вылазила оттуда часами. Какая бы ситуация не сложилась, чужой человек в доме, всегда останется чужим человеком, тем более таким необычным, как Леся Крук. Хильда, первое время смирялась, молчала, затем начала тяготиться присутствием Леси, в конечном итоге, однажды вечером, вышла ко мне в гостиную, где я сидел за столом, ожидая пока остынет чай, проговорив, стараясь как можно тише:
— Папа, я спрошу!  А эта Леся ещё долго у нас будет находиться?
Я лишь молча пожал плечами, тяжело вздохнув.
— Мне кажется, что она у нас уже прописалась, — Хильда села за стол рядом со мной.
— Понимаю, неудобства, — ответил я. — Потерпи ещё немножко, пожалуйста. Ты же видишь, что с ней происходит?
— Почему это должны быть твои проблемы? Ты и так сделал для неё больше, чем нужно. Правда, не пойму за какие такие заслуги? Если бы я раньше знала о том перстне…
— То что? – я не смог удержать улыбку.
— Не было бы Чернобыля и всех тех страстей, — после короткой паузы ответила Хильда.
Потом она быстренько опомнилась, нагнула голову, пробормотав:
— Прости, глупость сказала.
— Я знаю.
Скорей всего, Леся, всё же, подслушала наш разговор. Она осторожно открыла дверь, осмотрелась, затем прошла из Хильдиной комнаты на носочках к столу, усевшись вместе с нами.
— Надоела я вам уже, отец Павел, — тихим голосом проговорила девушка, — стала обузой.
— Да ну что ты?.. — пытался оправдаться я, но Леся меня перебила:
— Всё понимаю. Гость в доме, пару дней, а я уж скоро вторую неделю, как на вашем иждивении.
— Брось, правда пустое. Я в жизни всякое видал и мне также люди помогали. Это ж не от прихоти, а необходимость.
— Тем не менее. Скажите, а у вас имеется такое место… Как бы понятней выразиться. Ну, тихое, малолюдное, если вообще не безлюдное, чтоб там… — Леся вдруг запнулась, видимо подбирая подходящие слова.
— Чтоб там тебя никто не обижал? – уточнил я.
— Можно сказать и так, — согласилась девушка. — Я всё чаще стала замечать в себе некую тягость от общества, от людей. Хочется уединения, мира, покоя.
— Уединения, мира, покоя, говоришь, — задумался я, потирая двумя пальцами лоб. — Право не знаю, сам бы не прочь найти такое место.
— А ты езжай в Чернобыльскую зону, — сказала, улыбаясь Хильда. — По мне, так место в самый раз для тебя.
— Скажешь тоже, — Леся слегка улыбнулась, но тут же спрятала улыбку, снова приняв привычные черты печального образа.
Наступила тишина. Все сидели, уткнувшись глазами в стол и думали о чём-то своём. Наконец, я сказал:
— Вообще то есть одно местечко такое, как ты говоришь, но не уверен, что оно тебе подойдёт.
— Какое? — глаза Леси вспыхнули искорками надежды.
— Женский монастырь.
Хильда прыснула смешком, прикрыв быстренько ладошкой рот. Но, лицо Леси, по-прежнему, отображало серьёзность и сосредоточенность.
— А что? — каким-то равнодушным, покорным голосом сказала девушка. — Почему нет?
— Ой, Леська, — слегка стукнула подругу по плечу Хильда, — ну какая из тебя монашка? Тоже мне…
— Постой, Хильда, — сказал я, — чего ты так? Не обязательно же сразу становиться монашенкой! Можно пожить, осмотреться, побыть послушницей. Если душа требует уединения, может то призвание, необходимая потребность. Кто знает, вдруг из нашей Леси получится настоящая подвижница.
— Ага, — не унималась Хильда, прикрывая ладошкой рот.
— Вы правда так думаете? — Леся не обращала внимание на сарказм Хильды, загоревшись необъяснимым светом, даже глаза стали другими, с тем же азартом и задоринкой, как раньше.
— Почему нет? – ответил я. — У отца Виктора имеются знакомства, в одном из женских монастырей Большого города. Попрошу у него разузнать всё как следует. А там, гляди…
Леся лишь тихо улыбнулась. Она обняла ладонями начавшую остывать чашку с чаем, отхлебнула из неё немножечко, поставив обратно. Посидев какое-то время совершенно неподвижно, девушка подошла к окну, сразу усевшись на своём привычном месте, несмело проговорив:
— А мы сегодня молиться будем?
Хильда взглянула на меня, пытаясь незаметно сделать смешную гримасу, но я не хотел на это обращать внимание.
Дальше будет...