Роман о Романе

- 1 -
Музыка лилась небесной гармонией. Люди останавливались, и некоторые кидали мелочь в раскрытый у ног скрипача футляр.
- Брателла! Сыграй «Владимирский централ» - оплачу…
Роман открыл глаза, и суета города устремилась в них. Беззубо улыбающийся подвыпивший зэк махал перед собою денежной купюрой.
Роману казалось, что лишь секунду назад он стоял на Мысе Доброй Надежды и его музыке внимал только Великий Океан. Но с пронзительным гудком поезда к Роману вернулся и обычный человеческий слух. Какофония звуков – десятки одновременно говорящих людей, проезжающие мимо машины, ритмичные удары, доносящиеся с близлежащей стройки, мычание невесть откуда взявшейся коровы…
И тут в поле его зрения попали крайне неприятные личности в чёрных кожаных куртках. Эта троица периодически взимала с него дань, требуя деньги за использование в коммерческих целях якобы подконтрольной им привокзальной площади. Вот и сейчас рэкетиры направлялись прямиком к Роману.
- Ну, что, скрипач? Гони деньги!
Страх промолчал в ответ в ямочке под горлом и начал разливаться слабостью по мышцам Романа. Он взглянул в футляр и с улыбкой констатировал:
- А денег нет!
- И что ты лыбишься, ботаник? – замахнулся на Романа раскрытой пятернёй самый маленький из этой тройки крепыш с театрально подчеркнутой   физиономией бандита. – По-ло-маю…
- Погоди, Лысый, - остановил его «коллега». – Музыкант не хочет платить за то, что играет на нашем месте, типа денег у него нет, но я знаю, что за хорошую скрипку кучу бабла могут отвалить. Поэтому - слышь, лабух? -  инструмент у тебя мы конфискуем.
Он сгрёб из футляра металлические деньги и ссыпал их в карман почти парализованного страхом Романа со словами:
- Мелочь можешь оставить себе.
Потом взял скрипку и смычок из рук Романа и уложил их в футляр…
- 2 -
Нет ничего проще, чем быть писателем – когда в голове явственно прорисовывается какая-нибудь история, а её герои, словно в кинофильме, проецируются на внутреннюю сторону век: живут, двигаются, разговаривают - тут только успевай записывать... Вот порой я и записываю краткое содержание таких «фильмов» в виде рассказов, поскольку считаю, что современного человека очень трудно заставить прочитать глобальное произведение, а вот короткий рассказик люди ещё могут найти время взять и проглотить.
Но вдруг решил и я недавно, как маститый писатель, написать эпохальный роман о герое нашего времени… Роман о Романе. О том, как некто Роман К. – музыкант по профессии и по состоянию души, но вторая скрипка в каком-то третьесортном театральном оркестре – решается на написание глобального музыкального произведения под названием «Симфония Духа». И это произведение и мучает его во сне, и приходит отдельными частями посреди земной людской суеты. Роман торопится всё записать, скомпоновать и осмыслить… Но, как результат, он рассеян, невнимателен к окружающим проблемам и часто попадает в нелепые ситуации… Он, прям, как тот скрипач из «Высокого блондина в жёлтом ботинке», запросто может обуть правую и левую ноги в разную обувь, или, не выйдя на нужной остановке из автобуса, уехать на конечную… Жена знает, что в магазин его лучше не посылать… Зато Роман верит, что его Симфония кардинально изменит людей: он изучает физику звука, его свойства и спектрографию - для того, чтобы воздействие его симфонии на слушателя происходило даже на атомарном и молекулярном уровне, значительно поднимало бы вибрации человека и уже, как следствие, изменяло бы Сознание в сторону всепроникающего состояния Любви…
Я пытаюсь рассказать кратко, чтобы не утомлять подробностями. Мне почему-то показалось, что такой роман актуален разоблачением того, что сегодняшние обыватели все почти поголовно накрепко прячут в себе свои таланты и те тайны, ради расшифровки которых пришли в земной мир, и почти задаром продаются в те поверхностные области и отрасли, в которых в настоящее время крутятся деньги. Деньги, деньги, деньги… Даже я, когда писал роман, то время от времени думал, чтобы снизошёл на меня крупный гонорар, и «протолкнуть бы эту тему, как сценарий для телесериала»…
- 3 -
Роман – конечно, далеко не святой человек: семья – жена, ребёнок, быт…  Дома музыкой особо не позанимаешься, а потому приходится то задерживаться в театре после репетиции, то искать варианты уединения, прося у знакомых ключи от квартир, узнавая, что они куда-то на время уезжают. Знакомые «понимающе» ухмыляются и иногда идут навстречу просьбе…
Положение Романа осложняется еще и тем, что жена естественно устраивает разборки: «почему он так мало времени уделяет семье?»; если он работает, то «где же деньги?», «когда наконец найдет нормальную работу, а не будет отсиживаться пятой скрипкой в оркестровой яме?» и «зачем вешать лапшу на уши – если у тебя кто-то есть, так и скажи…»
Роман долго терпел – пробовал и отмалчиваться, и оправдываться, и находил дополнительную работу, которая, однако, надежд не оправдывала: либо обещанной выгоды не приносила, либо заработанные деньги в семь секунд тратились на приобретение еды, вещей, мебели, и проблема денежного семейного дефицита снова оказывалась ножом у горла…
Однажды после очередного воспроизведения женой партитуры «где же деньги?», Роман встал, оделся и ушёл. Взяв с собою только скрипку и ноты «Симфонии Духа».
Впрочем ноты своей симфонии он тут же сжёг. В порыве внутреннего душевного возмущения – зачем писать то, что не нужно ровным счётом никому?..
- 4 -
Сцены из жизни Романа проносились перед моими глазами, и я едва успевал записывать. Литературный герой уже словно жил своей собственной судьбою.
Он ходил на работу, однако с каждым днем терял внешний лоск – приходилось ночевать на вокзале или в совершенно случайных местах. Несколько раз, увидев у него скрипку и узнав, что он – музыкант, Романа звали в гости, где просили исполнить что-либо популярное, хвастались им перед гостями, за что кормили и пару раз даже оставили переночевать…
Но основным местом базирования всё равно оставался вокзал. Сотрудники органов правопорядка поначалу периодически проверяли документы и спрашивали железнодорожный билет, но потом Романа уже узнавали и особо не трогали, догадываясь о его вынужденном бомжевании…
Оказалось, что, играя на вокзальной площади, иногда можно было заработать совсем неплохие деньги. Вот только играть для этого нужно было какие-нибудь популярные в народе мелодии. Но Роман понимал, что, идя на поводу у публики, он упускает поставленную сверхзадачу и, как мог, упорствовал в бескомпромиссном совершенствовании собственного произведения.
В детстве папа отвёл его в музыкальную школу. Мама немного повозмущалась тем, что «не музыка формирует настоящего мужчину», и записала Романа в секцию дзю-до. Однако и физическая сила, и навыки приёмов, и боевой дух, казалось, были чужды Роману – все схватки он безвольно проигрывал, поэтому в конце концов тренер перестал его выставлять даже на местные соревнования. Тем более, что иногда Роман пропускал спортивные занятия из-за концертных выступлений и музыкальных конкурсов. Так что, когда через три с половиной года тренировок Роман решился покинуть секцию борьбы, никто не удивился и не опечалился. Постепенно наш герой, сделав упор на занятиях музыкой, и сам забыл про своё спортивное детство… И вот перед глазами Романа вдруг замелькали невольные  воспоминания: давным-давно произнесенные слова его титулованного тренера вдруг стали доходить и до сознания, и до натренированных в детстве до автоматизма мышц. Роман чётко помнил, как раскачать соперника, чтобы вывести его из равновесия, как сделать подсечку или как, взяв руку на излом, бросить оппонента на татами.
- 5 -
- Парни, постойте! – голос Романа вдруг стал твёрдым и уверенным, а мышцы напряглись, как натянутые струны. – Скрипку-то я вам не отдам!
- Лысый, разберись! – приказал самому низкому участнику несвятой троицы парень с футляром в руке.
- Ну, ты, похоже, ничё не понял! Ур-рою! – бритоголовый коренастый коротыш, демонстративно расставив руки на уровне пояса, стал бульдозером надвигаться на героя моего произведения. Но Роман действовал чрезвычайно быстро: резко рванул крепыша за рукав на себя и тут же, выбивая опорную ногу, толкнул его тычком в лоб назад. «Малыш» оказался лежащим на спине:
- Каб-а-ан! – не спеша подниматься, обиженным тоном позвал он на подмогу второго рэкетира.
Второй не заставил себя уговаривать: он мгновенно поднес кулаки к своему лицу, чуть наклонив корпус и выставив одно плечо вперёд, принимая таким образом боксерскую стойку, и, немного раскачиваясь, быстро пошёл на Романа:
- Ты, на кого рыпаешься, ботаник? – угрожающе зарычал он.
 А Роман уже словно заранее видел и  удар, летящий ему в лицо,  и свои ответные действия – он отклонился от удара назад и, используя ускорение соперника, присел под него, захватив в двух местах за рукав вытянутую вперёд руку и, как учил когда-то тренер, совершил бросок через спину. Ноги бандитствующего парня описали в воздухе полноценную дугу, и он хряпнулся на твердый асфальт, где принялся постанывать, потирая левой рукою вывихнутое правое плечо. А Роман смело шёл за своей скрипкой к третьему участнику банды. Тот положил футляр и, по-урковски ехидно ухмыляясь, достал из кармана нож, демонстративно пощелкал им, пару раз раскладывая и складывая лезвие. В сознании Романа всплыло и название такого ножа – «бабочка» - в детстве кто-то из приятелей хвастался таким же. «Хотя откуда у подростка тогда мог появиться такой нож?» - думал Роман вместо того, чтобы анализировать каким приёмом сможет обезопасить себя от холодного оружия. Но в нём появилось ощущение собственной силы, и он был уверен, что в нужный момент проявится и необходимый импульс. Однако приёмов совсем не потребовалось - предводитель троицы вдруг сделал шаг назад от приближающегося Романа, потом ещё два, а потом и вовсе отбежал метров на десять и оттуда зачем-то крикнул:
- Мужик, ты – труп!
- Иди,  суши штаны, - ответил Роман, поднимая свой футляр со скрипкой. – Ещё раз увижу вас на вокзале и точно «поломаю»…
На заднем плане «предводитель» толкал в грудь «Лысого» и что-то кричал тому в лицо, на что Лысый ответил мощным ударом кулака в голову – «предводитель» упал, а крепыш повернулся и ушёл. Но Романа их разборки уже не волновали, в его голову закралась новая поражающая своей мощью мелодия. Он достал скрипку, и попытался тут же её воспроизвести.
- 6 -
Это было то самое, чего он интуитивно ждал. Доказательством настоящественности данной музыкальной темы служили и восторженные взгляды детей. Сразу несколько проходивших мимо ребят остановились, несмотря на тянущих их за руки родителей.
- Папа, дай денежку – нужно положить вон тому музыканту, - попросил у своего родителя мальчуган.
- И я хочу положить деньги. Дай. – протянул ладошку к маме другой мальчик.
Такого явного коммерческого успеха у его собственного произведения ещё не было. Роман понял, что нащупал нечто, и отвечавшее сверхзадаче, и способное понравиться публике.
Явственно прослеживалось, что описанная глава была посвящена мужеству и бесстрашию. Однако и дальнейшие главы моего романа тоже могли бы называться по наименованиям разных постепенно приобретаемых Романом качеств личности. Открытость. Честность. Сила воли. Равновесие. Чистые мысли. Вера. Верность. Мечта. Любовь…
Каждая новая глава содержала описание событий и ситуаций, которые способствовали изменению характера моего героя. Например, в одной главе он убеждался, что честность и благородство не только полезны для души, но бывают  выгодны даже в материальном плане. Другая глава подчеркивала, насколько чистые мысли омолаживают и душу, и тело. Роман совершил открытие, что как неэгоистичные мысли восстанавливали здоровье, так и нездоровье служило показателем загрязнения мыслей. Поиски духовности заводили его то в догмы религий, то в модность новых течений, пока он не принял своим кредо «единство», а своим духовным учителем не избрал «жизнь». Детские мечты открывали жизненные задачи. Любовь, накопленная внутри, притягивала настоящую любовь снаружи. «Как это будет хорошо для сериала, - подумалось мне, - Каждое рождение нового позитивного качества – это новая серия!» Вот только я ещё не решил, стоит ли называть главы, или читатель сам должен будет догадываться о постепенной трансформации главного героя. Ну, например, о рождении в нём радости…
- 7 -
Он уже давно не работал в театре. Хватило всего нескольких недель, чтобы помятость и недосыпы сказались на его официальной занятости. Систематические замечания дирижёра, шутки и шушуканья коллег, предложение взять отпуск за свой счёт, а потом и предложение уволиться по собственному желанию…
Когда-то столь желанное море свободного времени обрушилось на Романа всей тяжестью пустоты. Симфония Духа уже не казалась столь архиважной. Голод, усталость и отсутствие комфортного места для сна весьма весомо унижали всё человеческое достоинство Романа. Начинало казаться, что выхода нет... И вот тут он вспомнил чью-то цитату, что «даже если тебя проглотили, у тебя всё равно остаётся два выхода». Сначала Роман улыбнулся этой мысли, потом посмеялся, а потом уже не мог сдержать смеха и смеялся по любому поводу:  его взгляд приобрёл особую искорку радости, позитива и удовольствия от жизни. И Роман вдруг понял, чего ещё не хватало ему для полноценности Симфонии Духа – это оптимизма, вулканического взрыва радости, побеждающего все материальные трудности, музыка родилась в нём и, вытащив из чехла скрипку, он стал играть эту вещь тут же на вокзале – для всех людей: для провожающих и опаздывающих на поезд, для бомжей и сотрудников полиции, для торговцев и проводников пассажирских поездов… Собралась огромная толпа. Кто-то, сняв со своей головы кепку, положил её к ногам Романа, и она в момент наполнилась мелочью и денежными купюрами. Но самое важное, что люди плакали – они не знали почему, ведь не было слов, но музыка разбивала окаменелости с их внутреннего Света и обнажала души…
Когда Роман финализировал свою музыкальную тему и поклонился всем под дружное рукоплескание, он увидел перед собой вокзального бомжа Гену, который наклонился, поднял кепку с выручкой, пересыпал её в свою шляпу, нахлобучил кепку на её хозяина и, приобняв Романа, сказал «Пошли!» Они курсировали какими-то подворотнями, тропинками, гаражами, и вошли в один из гаражей, вместо привычных железных ворот обитый разнокалиберными досками и оборудованный хотя и под антицивилизованное, но пристанище.
- Борис, - протянул руку «Гена». Роман представился в ответ, но, оторопевши от удивления, всё-таки спросил: «А я слышал вас все Геной зовут?»
- Щас покажу, - ухмыльнулся «Гена», полез в какие-то картонные коробки, достал оттуда немецкий баян в футляре, и, освободив баян из заточения, стал играть. Играл он почти идеально, причём играл именно ту тему, которую только что сочинил и сыграл на привокзальной площади Роман.
- Когда я попал в бомжи, тут на вокзале обитал такой маленький мужичок с большими ушами. Прозвище у него было «Чебурашка». Мы с ним немного сдружились. Ну, а когда я с баяном своим засветился, ко мне сразу прилипло, что я - «крокодил Гена». Потом Чебурашка по пьяни под поезд попал, и я свой баян в дальний угол спрятал – ну, крокодилом звать перестали, а вот имя Гена закрепилось прочно… А ты, значит, музыкант?..
- Музыкант, - ответил Роман.
- 8 -
Музыкант. Музыкант. Музыкант… Музыкант. – начало гулять эхо в моей голове. Я очнулся, перестав записывать увиденные картинки, и обнаружил слёзы на своих глазах, ведь я тоже только что слышал ту самую музыку… Но сейчас уже играла другая музыка – это был звонок сотового телефона. Звонила жена: где ты?.. детей пора укладывать спать… ты обещал привезти таблетки… и еще двадцать две претензии…
Хорошо. Поеду. Допишу завтра. Я уже знал, что Роман с Борисом соберут целый оркестр из разношёрстной публики, в большинстве своём из совсем не профессиональных музыкантов, но любителей, переживших в своей жизни столько, что одно их прикосновение к струнам, клавишам или барабанам, заставляло пространство трепетать. Их небольшой оркестр должен был еще пробиться к слушателям. Но Роман вдруг понял, что слава и популярность – это не просто слова, это не просто амбиции и не улов в сети хитроумных интриг. «Слава – это твоё достоинство, признанное многими». И ещё откуда-то из самых дальних уголков памяти вдруг проявилось словосочетание - «тело славы». Сияющее тело славы! Слава, к которой Роман раньше не стремился, и сторонился её в силу природной скромности, теперь казалась новой вершиной, которую следовало покорить. (Ещё одна серия?)
- 9 -
Туман многомерного будущего рассеивался постепенно, день за днём приоткрывая мне судьбу героя нашего времени, побеждающего прежде всего себя. Я пока не видел чётко,  но пытался разглядеть сквозь дымку недосказанности, чем же закончится эта жизненная пьеса. Я уже начал понимать, что Симфонией  Духа была не музыка, а сама жизнь Романа.
И только мне показалось, что его жизнь уже начала налаживаться, как я разглядел контуры следующей истории. Роману предстояло преодолеть тернии развода и нервного предконцертного ареста за неуплату алиментов.
Да, будет ли наконец у моего романа оптимистичное окончание? Со светлой чистой Любовью, полной самоотдачи, без примеси каких-либо претензий…
Я приехал домой.
- И где же ты был? – недоверчиво сжала губы жена.
- Немного задержался на работе…
- И как зовут эту работу?
- На ра-бо-те, - снова повторил я, не вдаваясь в подробности настоящей причины своей задержки и опасаясь даже простым упоминанием сглазить свой роман, получив двадцатикратную порцию порицания и критики…
- Вот объясни мне, - устало вздохнула жена, - вот ты всё работаешь и работаешь, а где же деньги?..