Сахара. Глава 9

- Сахара, твоя сестра погибла… - еще тише произнес Мардан.
Тело девушки подкосилось, и она упала на песок. Командир отряда, державший ее за руки, даже не пытался ее снова приподнять, наоборот, положив ее на песок до конца. Он что-то кричал своим людям. Над Сахарой тут же появился Кирам, из глаз которого тоже текли слезы. Но Сахара ничего этого не понимала. Она даже не слышала того, как из ее груди исходит истошный вопль отчаяния. Это нельзя было назвать плачем, нельзя было назвать рыданием, нельзя было назвать никаким словом. Она кричала. Сама не понимая, что именно кричит. Это был какой-то истерический бессвязный текст. О шатре, о пустыне, о любви, обо всем, но неразборчиво и сумбурно. Ноги и руки девушки держали воины Мардана, так как те бились в непрекращающихся конвульсиях.
Так прошло несколько минут. Минут, которые для Сахары казались часами ужасных страданий, когда ее душу будто уничтожают, покрывая мелкими-мелкими порезами дожидаясь пока она умрет от тех ужасных мучений, которые испытывает. Пару раз Сахара громко кашляла, захлебываясь в своих слезах. Кирам перевернул ее на бок, чтобы та могла дышать, и кровь из ее рта стала капельками падать на песок.
- Надо ей как-то помочь! – крикнул Кирам, прижимая все еще трясущееся тело Сахары к песку.
- Чем? Мы тут ей никак не поможем, Кирам. – сказал грустно Мардан. – Просто держи ее, пока не успокоится. Потом положим спать. Она либо справится, либо нет… Мы помочь ничем не сможем.
Эти обрывки диалогов доходили до сознания Сахары, словно глоток свежего воздуха из мира, в котором она когда-то жила. Ей казалось, что все происходящее это один большой кошмарный сон. Она силилась проснуться, но ничего не происходило. В эти моменты до нее долетали лишь обрывки фраз воинов и глаза Кирама, смотревшие на нее с сожалением и скорбью.
Когда Сахара сдалась от стресса, она закрыла глаза и все ее тело размякло. Она будто бы просто отключилась. Это произошло за долю секунды. Ее накрыла холодная темнота, и она почувствовала себя как никогда одинокой в этом мире. Не было боли, не было судорог, не было ничего, только кромешная холодная тьма обволакивающая ее с ног до головы. Это чувство холода растворило ее сознание, и она уже больше не хотела бороться. Она не видела ни в чем смысла, отпуская даже саму нить жизни, за которую из последних сил держалось ее тело.
Но что-то вдруг вернуло ее назад. Что-то потянуло ее сознание обратно в этот насквозь пропитанный грехами мир. Сахара начала громко кашлять и, широко открыв глаза, подскочила с кровати. Она была в одном из домиков злополучного пустынного поселения. К ней тут же подошел Кирам, видимо, все это время дежуривший у ее кровати.
- Сахара! О Всевышний! Спасибо! Как я переживал! – он бросился ей в объятия, но она не стала обнимать его в ответ. – Я боялся, что ты не выдержишь…
- Где она… - спросила Сахара хриплым голосом из-за пересохшего от кашля и соленых слез горла.
- Она там же… Мы не стали ее трогать без тебя…
- Я хочу на нее взглянуть… - Сахара говорила будто бы голосом призрака, ее взгляд блуждал в пространстве, а сама она еле держалась на ногах.
- Я не думаю, что тебе сейчас стоит…
- Кирам. – перебила она его. – Пожалуйста…
Она посмотрела прямо ему в глаза. Ее душа была будто разорвана в клочки. Это читалось в ее взгляде, в наклоне головы, даже то, как она дышала, говорило о том, что прежней Сахары уже больше нет. Кирам взял ее под руку и повел туда, где ей придется встретиться с самым большим страхом в своей жизни.
Они вышли из здания. На улице уже вечерело. Воины Мардана готовились к тому, чтобы развести костер и отдохнуть перед завтрашним возвращением в Триполи. Никто не смотрел на медленно бредущих Сахару и Кирама. По крайней мере, все пытались делать вид, что они не смотрят. Караванщик провел ее почти через всю деревню, заведя в одно из небольших зданий на окраине с противоположной стороны от того места, где Сахара искала сестру сама.
Внутри здания было две небольшие кровати, на одной из которых лежала Сафина. Она лежала животом вниз, а лицо ее было развернуто в сторону двери. Рука свисала с кровати, почти касаясь песка, на котором пальцем было написано слово «любовь». То самое, которое еще только позавчера ее научил писать Анар. На левой лодыжке было пятно запекшейся крови.
- Это укус скорпиона… - грустно сказал Кирам, еле сдерживая слезы.
- Нет… - Сахара упала на колени перед сестрой и опустила голову на ее плечо. – Нет! Почему ее, Всевышний?! Сафина! Почему ее!?
- На ней больше нет ранений, и крови нет. Разбойники ее не тронули, она умерла от укуса… Возможно задолго до того, как мы подошли к деревне.
- Нет… Нет… Нет… - громко плакала Сахара.
- Мне очень жаль, Сахара… - произнес вошедший в комнату Мардан. – Я не представляю каково тебе сейчас…
- Это я заслужила смерть… Это должна была быть моя смерть! – закричала девушка, еще сильнее прижимаясь лицом к сестре. – Почему она? Это несправедливо!
- Сахара, давай уйдем отсюда. – произнес Кирам тихим голосом, положив руку на плечо девушки.
- Нет! Я не уйду! Я останусь с ней! – у Сахары снова начиналась истерика, она с силой сжала тело сестры, не желая ее отпускать. – Уходите все! Вы все уходите!
Кирам убрал руку от девушки и, развернувшись, направился к выходу, где путь ему перегородил Мардан, скрестивший на груди руки.
- Стой… - сказал он еле слышным шепотом. – Сейчас ее нельзя оставлять одну. Еще сделает с собой что-нибудь… Побудь-ка ты с ней, друг мой.
- Хорошо… Спасибо, Мардан. – ответил караванщик, развернувшись обратно к плачущей девушке.
- И Кирам… - снова шепотом продолжил командир отряда. – Завтра мы уйдем, с ней или без нее. Тебе нужно будет уговорить ее оставить сестру здесь и двигаться дальше.
- Я постараюсь. – также шепотом ответил Кирам и, подойдя к рыдающей Сахаре, легонько ее приобнял.
Девушка сначала сопротивлялась, попытавшись выгнать караванщика вон, но, вскоре, выбилась из сил и смирилась с его присутствием. Она просто плакала. Не переставая, не отрываясь от сестры. Она гладила ее волосы, целовала ее щеки, а караванщик просто сидел рядом и молчал. Слова были тут лишними, ведь ничего из того, что он мог бы сейчас сказать, ей бы не помогло.
Они провели так больше двух часов. Плач Сахары становился все более и более тихим. Слезы заканчивались, а в комнате становилось темно из-за надвигающейся на пустыню ночи. Наконец, Сахара совсем замолкла. Она перевернула свою сестру и накрыла ее покрывалом. Опустившись возле нее на колени, она шепнула:
- Прости меня, Сафи… - и указательным пальцем написала «верность» возле слова «любовь».
- Мне попросить Мардана чтобы…
- Похоронить ее? – спросила Сахара, не дав караванщику закончить предложение.
- Да… Если ты хочешь, то мы сделаем это на рассвете. Мардан знает много молитв, он прочитает все, что нужно и твоя сестра упокоится с миром. – Кирам снова коснулся плеча девушки, но Сахара, развернувшись, дала ему резкую пощечину, которой он никак не ожидал, поэтому, сразу же, отпрянул.
- Я убью любого, кто коснется ее пальцем! – сказала девушка хриплым голосом. – Ты понял меня? И скажи всем там, что я убью каждого, кто посмеет хотя бы немного отодвинуть покрывало, которым я ее накрыла!
- Сахара… Что с тобой? – Кирам в удивлении сделал еще один шаг назад от девушки, держась за свою щеку. – Ты что, сошла с ума?
- Иногда, чтобы победило добро, нужно делать зло, не так ли ты мне сказал, Кирам? Так вот, теперь я знаю, какое зло я должна сделать. – Сахара прошла мимо караванщика и вышла из дома, оставив того в полном оцепенении.
Выйдя, Сахара направилась прямиком к стоянке верблюдов. Никто ее не останавливал, потому как никто и не думал, что она может сделать что-то выходящее за рамки понимания. Однако она смогла всех удивить. Добравшись до верблюдов, она взяла с одного из них лук, принадлежавший воинам султана.
- Сахара! Стой! – это был голос Кирама, однако девушка его не слушала. Она нашла среди животных своего верблюда и взобралась на него тогда, когда к ней уже бежал весь отряд во главе с Марданом.
- Стоять! – Сахара натянула тетиву, направив стрелу на приближающихся к ней мужчин. – Всех не убью, но в кого-нибудь точно попаду.
- Сахара, успокойся! – Кирам остановился и призвал к тому же всех остальных из отряда. – Давай поговорим об этом…
- Прости, Кирам, мне не о чем больше говорить… Я потеряла хлеб и воду, и, возможно, даже воздух, поэтому мне нечего больше терять.
- Чего ты хочешь? – спросил спокойно караванщик, когда все остальные замерли, ожидая, чем закончится эта ситуация.
- Я хочу, чтоб никто не трогал мою сестру! Это понятно? Никто!
- Хорошо… - тихо произнес Кирам. – Мы не станем ее трогать.
- Дайте мне слово!
- Я даю тебе слово! Мы ее не тронем, Сахара. Только, прошу тебя, успокойся…
- Я не могу, Кирам… - из глаз девушки текли слезы, но это были не слезы скорби или сожаления, они были слезами глубокого беспросветного отчаяния, которое зарождалось сейчас в сердце молодой девушки.
- Я знаю, каково тебе, Сахара… Я тоже потерял брата. Позволь мне помочь тебе… Давай просто успокоимся. Это тяжелая трагедия, но ты сможешь пережить ее. – Кирам медленно начал подходить к девушке.
- Не двигайся! Прошу, Кирам, не двигайся! Я не хочу тебя убивать, после всего того, что ты сделал для нас… Прости меня… Это я виновата во всем, что случилось… Сафина погибла из-за меня. И я должна все исправить…
- Этого не исправить, Сахара… - тихо произнес Кирам. – Поверь мне, я понимаю ход твоих мыслей, но эта авантюра ничего не даст…
- Я пойду к шатру!
- Это не выход, Сахара… Ты даже не знаешь, существует ли он точно, ты не знаешь, где именно его искать, ты не знаешь сможешь ли ты попросить о чем-то настолько сложном и, даже если ты, все-таки, войдешь в него, ты погибнешь сама…
- Так и должно было случиться…
- Нет. Я не допущу этого... – Кирам снова сделал шаг навстречу девушке.
- Стой! Я не шучу, Кирам! – из глаз Сахара продолжали катиться слезы.
- Я обещал вернуть тебя домой…
- Нет, ты обещал вернуть домой нас обеих… Тебе уже не сдержать свое обещание, Кирам. Да и как я могу показаться на глаза отцу, после всего того, что произошло? Мне было тягостно об этом думать, когда на мой совести был только побег из дома, а теперь… Теперь я знаю, что пути назад нет.
- Ты не права, Сахара… Ты хотела, как лучше, ты хотела помочь. Ты не виновата в том, что случилось! Это могло с такой же вероятностью произойти и у вас дома. – Кирам сделал еще один шаг к девушке.
- Стой! Прошу! Кирам! Я очень хотела бы, чтобы твои слова были правдой, но ты прекрасно знаешь, что это не так. Прошу тебя, только стой, не подходи… Я должна это сделать, Кирам, должна пойти к этому шатру…
- Нет, Сахара, прошу тебя… Позволь мне помочь тебе, я верну тебя домой и мы пройдем через эту боль вместе, я обещаю…
- Нет, я должна пойти к шатру… Теперь у меня нет другого выбора!
- Тогда я пойду с тобой! Только, пожалуйста, опусти лук. – еще один шаг Кирама и он мог бы оказаться от Сахары на расстоянии одного прыжка.
- Нет! Я не хочу, чтоб еще и ты погиб в этой чертовой пустыне из-за меня! Кирам, прошу, не делай больше ни шага!
- Сахара, я лишь хочу помочь…
Кирам сделал еще один шаг навстречу девушке. Верблюд, на котором сидела Сахара, немного занервничал и сделал шаг назад. Не ожидавшая этого девушка не удержала тетиву, и стрела вылетела из лука прямо в Кирама, пронзив насквозь его ногу. На секунду все замерли от изумления, а затем Сахара развернула верблюда и, стегнув его от души по спине, погнала в сторону северо-востока.
- Стой! Стой! – слышались позади крики людей. Голоса Кирама среди них не было. Казалось, что он вообще не издал ни звука, даже несмотря на то, что его ногу пронзила стрела.
Сахара гнала верблюда через пустыню и плакала. Слез уже не было, казалось, что они просто закончились. Позади некоторое время еще слышались крики воинов и возня животных. Девушка знала, что в погоню они отправляться не станут. Этим людям нет никакого дела до Сахары. Преследовать ее мог разве что Кирам, но тому придется сначала потратить пару часов на обработку и перевязку раны.
Проскакав около двадцати минут, девушка обернулась и увидела, что ее никто не преследует. Решив, что это ничего не значит и ее еще вполне можно нагнать, она даже не стала приостанавливать верблюда, позволив ему двигаться дальше с такой же скоростью, пока он не устанет.
На пустыню уже почти опустилась ночь. Все вокруг темнело, а луна, которая в такие моменты являлась единственным светилом, сегодня лишь тонким месяцем красовалась на высоком небосводе. Воздух быстро охлаждался, заставляя девушку посильнее укутываться в свои одежды. Звезды поочередно загорались на небе маленькими путеводными огонечками, придавая этой ночи хоть какой-то оттенок надежды.
Взглянув в небо, Сахара остановила своего верблюда. Она спустилась с него и, упав на спину, стала просто смотреть на звезды, время от времени утирая подступающие к глазам слезы. Она не хотела двигаться, не хотела делать ничего. Взглянув на луну, она подумала о том, что сейчас могла бы сидеть у окна в своей комнате и смотреть на это небесное светило совсем другими глазами.
В голове ее крутились мысли о том, как быстро все изменилось. Еще вчера в это же время с ними все было в порядке, и Сахара отходила ко сну полная не только сомнений, но и надежд. А теперь, теперь у нее не осталось ничего, кроме отчаяния. Слова караванщика Анара эхом отзывались в душе девушки, и она понимала, как глупо рисковала такими ценными вещами, которые, раз потеряв, уже никогда не вернешь.
Она ощущала кожей уже прохладный песок. Все ее тело отказывалось шевелиться. Ей хотелось, чтобы эта ночь продолжалась вечно, чтобы она могла так лежать и смотреть на звезды, не думая о том, что вскоре придет следующий день и ей снова придется вернуться к этой горькой, жалящей до боли, реальности. Сахара сжимала песок руками, силясь убедить себя в том, что ей на самом деле не так плохо, но все ее попытки были тщетными. Перед ее глазами тут же возникал образ лежавшей на кровати Сафины, и она снова расслабляла руки, пропитываясь тяжелым беспросветным отчаянием.
- Что же ты натворила, Сахара… - произнесла она вслух, не отрывая взгляда от звезд. – Что же ты натворила…?
- А я люблю звезды… - послышался голос рядом. Сахара повернула голову. Возле нее лежала Сафина и тоже смотрела в небо. – Я всегда любила звезды, они будто огоньки тайн этого мира. Такие далекие и загадочные.
- Это не можешь быть ты… - сказала Сахара спокойным голосом. – Ты умерла…
- Правда? – удивленно произнесла девушка, повернувшись лицом к своей сестре.
- Я сама видела… А еще, ты не говоришь, а сейчас говоришь… Что значит, либо я тоже умерла, либо, что гораздо хуже, просто уснула в пустыне…
- Может, проснешься тогда? – спросила у сестры Сафина, как всегда непринужденно улыбаясь. – Кирам будет скучать по тебе.
- Не будет… Никто не будет.
- С чего ты это взяла? – Сафина повернула голову обратно и снова уставилась на звезды. – Кто-то обязательно будет.
- Отец возненавидит меня… Ведь из-за меня ты погибла.
- Меня укусили. Ты бы ничего не смогла сделать, даже если бы была рядом. А вот за то, что ты убиваешь сейчас сама себя, он может тебя возненавидеть. Неужели ты совсем лишишь его дочерей?
- Нет, я просто хочу поменять нас местами.
- Ты о шатре?
- Да… - сказала Сахара, вздохнув. – О проклятом шатре…
- А что думает Кирам? – Сафина снова повернулась к сестре и ее глаза засияли яркими огоньками. – Он ведь тебя останавливал?
- Я пустила стрелу ему в ногу…
- Серьезно? – Сафина громко засмеялась, запрокинув голову. – По-моему, на этот раз, ты слишком жестко отказала своему жениху.
- Он мне не жених… Сафи, прости меня за все, прошу тебя… - Сахара тоже повернулась к сестре и протянула руки, чтобы ее коснуться, но та будто растаяла в воздухе.
Сахара открыла глаза. Она по-прежнему лежала на песке. Руки упирались, но, все же, подчинялись ей. Опираясь на них, Сахара приподнялась с песка. Вдалеке на востоке уже теплилась надежда о появлении солнца, но вокруг все еще было темно. Верблюд, которого Сахара даже не привязала перед сном, к ее счастью бродил туда-сюда в нескольких шагах от девушки. Она поднялась на ноги и отряхнула свою одежду от песка. В висках пульсировала сильная боль. Она вспомнила, что ей снилась сестра, и ей снова стало плохо. Подавив в себе приступ подступающего отчаяния, она сделала несколько шагов по направлению к верблюду.
- Эй, дружок, пойдем… Ты теперь единственный, кто у меня остался… - она взяла животное за поводья и, опираясь на него, зашагала в сторону Триполи. – Надеюсь, что ты знаешь куда идти, дружок, потому что я имею только примерное представление.
Они зашагали по пустыне. Сахара решила идти пешком, давая верблюду небольшой отдых, после того, как вчера его сильно загнала. Солнце понемногу поднималось, и девушка повернулась к нему лицом, давая его лучам хоть немного согреть ее сильно охладевшую за предыдущий день душу. Прошагав некоторое время, ей стало немного легче, и она поняла, что нагрузка на ноги немного отвлекает от накатывающих то и дело мыслей.
Пару раз она оборачивалась, думая о том, не преследуют ли ее Кирам и его военные друзья. Сахара по нескольку минут всматривалась в горизонт, но там никого не было. Она даже не знала, чего хотела больше, чтобы Кирам нашел ее, или, чтобы он больше никогда ее не увидел. Ее душу раздирало слишком большое количество мыслей. Так бывает, когда жизнь человека меняется за один день. Ей хотелось просто отключиться, избавиться от этого тяжелого гнета свалившихся на нее размышлений, но она не могла этого сделать. Внутри нее все еще существовал крошечный огонек надежды на то, что она сможет спасти сестру, пусть и ценой своей жизни.
Этот крошечный огонек, эта далекая заветная цель и заставляла Сахару перебирать ногами, медленно, но верно, приближаясь к Триполи. Точной дороги она не знала, поэтому шла лишь в примерном направлении, ориентируясь на расположение солнца. За весь день она так и не села на верблюда, пройдя все это расстояние на своих ногах. Казалось, что пережитое горе не дает ей чувствовать усталость, но, к вечеру, ей, все-таки, захотелось остановиться.
Сахара разбила небольшой лагерь в низине между двумя барханами. У нее не было дров, чтобы развести костер, поэтому, привязав верблюда, она постелила на песке небольшое покрывало и легла на него, не заботясь о том, чтобы поставить палатку. Сахара совершенно не хотела есть, но она понимала, что это обманчивое чувство и ей нужно подкрепиться, даже если придется делать это через силу. Достав свой мешочек с запасами провианта, она заставила себя съесть пару кусочков хлеба и запить все это водой. Поужинав таким образом, девушка снова легла на спину и устремила свой взгляд в небо.
- До Триполи, должно быть, еще пара дней пути. – сказала она вслух, обращаясь не то к верблюду, не то к самой себе. – Если бы я только точно знала бы дорогу… Может, тогда бы дошла быстрее.
Вечерний ветер гнал песок по поверхности пустыни. День для Сахары был пустым и безжизненным, наполненным лишь ходьбой и ужасными мыслями, которые она пыталась отогнать от себя, концентрируясь на боли в ногах. Теперь же она лежала пластом, не желая даже пошевелиться, чтобы лечь как-нибудь удобнее. Она знала, что сон, пусть и тревожный, но все равно найдет ее. Веки тяжелели, а тело наполнялось небывалой легкостью, и Сахаре казалось, что это полотно, будто ковер-самолет, поднимает ее высоко-высоко к загорающимся на небосводе звездам.
Оттуда сверху ей казалось, что она может видеть всю пустыню. Она вглядывалась в ее западные края, видя свой дом и свое окно, у которого сейчас никого не было. Она пыталась найти взглядом отца, но того вообще не было в окрестностях дома, тогда девушка обратила свой взгляд на север, где шипело большое синее море, омывающее берега лучезарного Триполи. А возле города она увидела небольшой шатер из черной ткани и сидящего около него старика. Она полетела в его сторону и, когда совсем приблизилась, то поняла, что у шатра сидит ее отец. От изумления и страха перед его взглядом девушка проснулась.
Солнце уже давно встало. Было очень жарко. Покрывало, на котором спала Сахара и вся ее одежда были покрыты песком, который за ночь нанес ветер. Девушка медленно поднялась на ноги. Сегодня голова уже не болела, но боль в ногах приобрела какой-то новый неприятный оттенок. Немного размяв ступни, девушка отряхнула все от песка и села, чтобы хотя бы еще немного поесть. Еда все еще ее не прельщала, и чувство голода ее никак не мучило, но она знала, что это лишь иллюзия, которая может сыграть с ней роковую шутку и, тогда она уже никак не сможет дойти до заветного шатра.
Она достала еще один кусочек хлеба и с грустью на него взглянула. Есть совершенно не хотелось. Толи от горя, толи от неимоверной жары, но ее чуть ли не тошнило при виде еды. Несмотря на это, она открыла рот и откусила немного, как вдруг перед ее глазами встало лицо убитого ей разбойника. Она выронила хлеб и в ужасе подскочила на ноги, оборачиваясь во все стороны, силясь убедить себя в том, что рядом с ней никого нет. Дыхание ее участилось, сердце судорожно забилось, и она, схватив свою саблю, начала кружиться вместе с ней.
- Кто бы ты ни был, уходи! – кричала она во весь голос, пустынному пейзажу, где от горизонта до горизонта нельзя было увидеть ни малейшего проявления жизни.
Прищурившись, Сахара поняла, что рядом с ней никого нет. Она опустила саблю, упала на колени и снова заплакала. В голове опять возникли все мучившие ее вчера образы, только на этот раз они казались ей более реальными. Поняв, что возможно рассудок ее подводит, девушка выпила немного воды и легонько умылась, сберегая каждую каплю в ее руке. Сознание начало проясняться.
Девушка осознавала, что слишком долго проспала на солнце. Она сняла с себя свой балахон, оставаясь в простом сарафане. Балахоном она, как можно лучше, обмотала голову и, взобравшись на верблюда, повела его дальше по пустыне.
- Меня зовут Сахара. – говорила она вслух, как бы выстраивая для своего сознания логическую выкладку, которая бы помогла понять ей, что она не бредит. – Я иду в Триполи. Я совершенно одна. Рядом со мной никого нет. Я ищу черный шатер, который должен исполнить мое желание.
Девушка обернулась, чтобы еще раз убедиться, что она одна. Укутанная от солнца голова, понемногу приходила в порядок, однако, на смену нарушению сознания пришла сильная головная боль, которой не было, когда Сахара проснулась на жаре. Но, как это ни удивительно, данной боли девушка даже обрадовалась, ведь она была свидетельством того, что все происходящее вокруг это не морок, не какая-то галлюцинация, и она приходит в себя. Помимо головы, еще ужасно жгло оголившиеся руки, но это тоже Сахару только радовало, ведь чем больше она испытывала боли, тем проще ей было заглушить свое сознание от тех мыслей, которые ее сильно тревожили.
Она спокойно прошла на верблюде весь день. Тот отдых, который она ему вчера дала, пошел ему на пользу и тот даже не капризничал, послушно шагая туда, куда его направляла девушка. Пару раз за день Сахара, все-таки, спускалась с него, но, понимая, что сегодняшняя боль в ногах не такая терпимая, как вчера, быстро забиралась обратно. Сахара шла весь день и вечер, даже после того, как солнце полностью закатилось за горизонт, она не остановилась.
Когда она остановилась, то, сойдя с верблюда, даже не стала расстилать на песке полотно. К ночи ее сознание окончательно пришло в себя, и она снова надела балахон, размотав его со своей головы. Ночь была относительно холодной и все тело девушки дрожало от того, что после жары попало в такую прохладу. Сахара посильнее укрылась своим балахоном и свернувшись на песке, прижав к себе колени, думала о том, как завтра она дойдет до Триполи.
Одинокое путешествие по пустыне ей представилось сейчас более приемлемым, и она снова задумалась о том, что не нужно было потакать Сафине и брать ее с собой. Эти мысли заставили ее вспомнить о виде ее погибшей сестры, и Сахара тихонько заплакала. Она лежала, не шевелясь, даже не утирая слезы, потому что знала, что в этом нет смысла, ведь они, все равно, потекут снова. Ее утешала лишь мысль о том, что завтра она будет уже в окрестностях Триполи и, возможно, ей даже не придется идти в город, чтобы узнать, где находится шатер, и она наткнется на него по дороге.
Вдохновляемая этой заветной целью, Сахара практически не спала всю ночь, думая о том, как же она завтра войдет в шатер. К тому же, она немного боялась засыпать крепко, чтобы, ненароком, опять не проснуться на жаре, терзаясь отравляющими сознание галлюцинациями. Поэтому, как только над горизонтом показался первый луч солнца, Сахара вскочила на своего верблюда и снова погнала его в сторону Триполи. Она решила, что даст ему разогнаться, пока солнце не высоко и в пустыне, все еще, царит прохлада.
Скача по барханам, девушка внимательно осматривала окрестности, прищуриваясь в поисках заветного шатра. Однако, когда солнце уже окончательно взошло, она так его и не увидела, хотя на глаза ей пару раз попадались другие караваны, идущие на северо-восток в Триполи, что явно подтверждало то, что она не заблудилась.
Когда стало совсем жарко, то Сахара практически остановила своего верблюда, давая ему идти очень-очень тихо. Слезать с него она не хотела, ведь на его высоте был немного более хороший обзор. Пару раз она видела шатры, но они были не черного цвета, а других цветов, к тому же их было несколько и возле них было много людей. По всей видимости, приближение к городу давало о себе знать. Не в силах побороть любопытство, девушка подошла к одному из таких шатров и увидела, что это не что иное, как лавка, для отправляющихся в пустыню путников.
Разочарованная тем, что ей не удалось найти шатер самостоятельно, к началу вечера, она вошла в огромный каменный Триполи. Это был поистине большой город, полный торговцев из разных стран, пытающихся переправить свои товары через пустыню на юг или восток. Она сошла с верблюда возле городских стен и дальше вела его за собой под поводья.
На нее никто не обращал внимания. Все люди жили своей жизнью. Туда-сюда шныряли, слуги, выполняющие поручения более состоятельных граждан, во всех уголках любой улицы можно было встретить огромное количество торговцев, расхваливающих свои товары на разных языках, повсюду были воины султана, гуляли государственные вельможи, бегали девушки-водоносицы и Сахаре, на мгновение, стало немного легче, от осознания того, что она вновь находится среди людей.
Она знала, что оставаться в городе на ночь у нее не получится, ведь девушка, которая одна ночует на улице, вызовет большое количество вопросов у местных людей. А Сахара никак не хотела привлекать к себе внимание, поэтому ее целью на сегодняшний день было услышать в городе какие-нибудь слухи о том, где искать черный шатер, исполняющий желания, и, выйдя за городские стены и переночевав в пустыне, где на нее не будут направлены лишние взгляды, она спокойно отправиться на поиски шатра и будет делать так до тех пор, пока его не найдет.
Поэтому, девушка решила отправиться туда, где зарождаются все слухи этой огромной пустынной страны – на базар Триполи. Это было поистине удивительное место, где можно было увидеть людей из разных стран, разного цвета кожи и верований, разговаривающих на разных языках, но, все же, каким-то образом договаривающихся о взаимовыгодных сделках. Это место былом начала торговли всей северо-западной Африки. За восточной Африкой заведовал, конечно же, древнейший Каир.
Сам трипольский базар представлял собой огромные пустынные площади, когда-то расположенные на окраине города, но теперь огражденные со всех сторон домами. Эти площади были просто до отказа набиты различного рода лавочками, шатрами, мастерскими, витринами, наполненными самыми разнообразными товарами, от заморских специй, до золота и шелковой одежды.
Сахара гуляла между стройными рядами этого базара, стараясь вслушиваться в тот невообразимый гул, который охватывал это удивительное место. Казалось, что люди здесь не знают никакой другой интонации, кроме «громко», разве только что, «очень громко». Все крики торговцев, возмущение ценами клиентов, верблюды, ржание лошадей, звон монет, понукания погонщиков, смех огромного количества вороватых ребятишек, бегающих туда-сюда в поисках сегодняшней добычи, барабаны идущих солдат и многое-многое другое сливалось в один большой и несмолкаемый шум рынка. И среди этого шума, Сахаре нужно было услышать лишь одно слово – одно, самое главное, ради которого она сюда пришла.
Прошло около получаса ее плутания по этому базару, прежде, чем она услышала нужную фразу. Она проходила мимо небольшой лавчонки, что торговала какими-то песочными пряностями, разных цветов. Они аккуратными песочными пирамидками были разложены на витрине, и было жалко просить продавца отсыпать немножечко на покупку, но, сильно переживать не стоило, ведь умелый торговец, в секунду придавал только что разрушенной пирамидке былой красивый вид. Именно этот человек и заговорил с одним из своих клиентов о шатре.
- Да мало ли чего говорят об этом шатре! – сказал он, отсыпая своему покупателю немного какой-то красноватого цвета пряности. – Я вон слышал даже, что все эти сплетни настолько осточертели султану, что он приказал солдатам жестоко их пресекать. 
- Наш султан мудрый человек, друг мой, думаете, он стал бы издавать такой указ, если бы за ним стояла какая-нибудь выдуманная история? – произнес покупатель, принюхиваясь к очередной пирамидке пряности какого-то болотно-зеленого цвета.
- Я думаю, что этот шатер уже порядком наделал шума и довольно сколько люди о нем говорят. Ладно же, если бы просто говорили, а то так отправляются сдуру в пустыню, желания мол исполнять, а потом погибают там без воды и еды. А нужно оно нашему султану, людей-то терять? Коненчо нет! Вот он и велит пресекать эти глупые россказни, чтобы еще кто ненароком не погиб. Этот тоже набрать? – продавец показал на пряность, которую только что разнюхивал покупатель. – Хорошая, очень подходит к вечернему мясу, твой господин будет доволен.
- Да, мне понравилось. Сделай ее столько же. Она ведь в такую же цену? – спросил покупатель, протягивая продавцу несколько монеток.
- Для тебя в такую же, друг мой. – улыбнулся продавец. – Ну так вот, я и говорю, чем рыскать по пустыне за эти несуществующим шатром, люди лучше б делом каким занялись.
- Я согласен с вами, друг мой, но если история не выдумана, то ведь есть о чем подумать. Разве у вас нет желаний, которые бы вы хотели воплотить в жизнь?
- У меня есть только одно желание, друг мой. – ответил продавец улыбаясь. – Побольше таких хороших и щедрых клиентов, как вы. Но я не стал бы ради него жертвовать своей жизнью. А уж тем более погибать на пути к этому шатру…
- И что, никто не знает где он? – вмешалась в разговор Сахара, которая до этого просто стояла рядом, разнюхивая пряности различного цвета.
- Говорят, что никто. – откликнулся машинально продавец и посмотрел в сторону Сахары. – Чем могу служить такой прекрасной девушке? Если ищете, что получше выбрать для своего господина на ужин, то берите вот эту зеленую, не пожалеете.
На секунду Сахара удивилась, но потом осознала, что выглядит сейчас скорее, как прислуга, что было ей, несомненно, на руку. Она улыбнулась продавцу в ответ и продолжила беседу.
- Мой господин любит пряности поострее, а я не могу его разочаровывать, может у вас есть что-то такое? Да и, кстати, я тоже не верю в эту историю о шатре. – произнесла Сахара, немного поправив, выпавшие из под головного убора волосы. – Ведь, если бы она была правдой, то его точно очень быстро нашли бы. Ну или хотя бы один человек в столь большом городе знал бы где он находится.
- Говорят, что мудрый Аббас знает, где он. – сказал мужчина, расплатившийся с продавцом и уже забирающий свои пряности. – Но это только рыночные слухи, не знаю, насколько они правдивы. Доброго дня вам всем и процветания вашему делу.
- Благодарю, друг мой, приходите еще. – сказал продавец и теперь мог полностью сконцентрироваться на Сахаре. – Так, говорите, значит, что хотите поострее. Есть у меня хорошие острые пряности. Отдам за две серебряные монеты. Обычно беру три, но такая девушка не может считаться обычным покупателем.
- Мой господин будет благодарен. – Сахара достала пару серебряных монет, из подола своего балахона и протянула продавцу. – Что ж, раз мудрый Аббас знает о том, где находится этот шатер, то почему не говорит остальным?
- Может потому, моя юная красавица, потому что он по-настоящему мудрый. Если шатер и вправду существует, то не нужно многим знать о том, где он находится, ведь только представьте сколько у людей есть желаний и не всегда хороших… - продавец аккуратно насыпал в маленький мешочек пряность желтого цвета.
- О чем это вы? – удивилась Сахара.
- Вы, наверное, еще слишком юны для того, чтобы понимать, насколько в этом мире есть плохие люди. – продавец продолжал улыбаться, но уже как-то снисходительно. – Кто-то творит зло от того, что мир жесток и у него нет другого выхода, ну а кто-то… А кто-то делает этот мир жестоким, не давая остальным другого выхода. Вот, держите, ваш господин будет доволен, только не добавляйте в кушанье слишком много, будет гореть до слез. Пряность качественная, очень острая.
- Спасибо вам. Мое почтение. – Сахара легонько поклонилась, чего раньше практически никогда не делала. – Процветания вашему делу.
Она отошла от прилавка, держа в руках мешочек с ненужной пряностью и стала дальше гулять по рынку. Многие говорили о шатре, но делалось все это полушепотом, будто из-под полы, ведь, как позднее точно узнала девушка, султан запретил вести о нем толки и его солдатам был выдан приказ подвергать аресту всех, кто распространяет подобные слухи. Однако, человеческая натура настолько поразительно нелогична, что нас непреодолимо тянет на все то, что в своей мудрости нам кто-либо запрещает. Чем внимательнее Сахара прислушивалась, тем чаще она слышала, что советник султана мудрый Аббас, знает где находится шатер и скрывает это, чтобы об этом не прознала «левая рука». Что значит левая рука, Сахара не понимала, но вспомнила, что уже слышала что-то подобное в пещере, когда Кирам разговаривал с Марданом. Он также упоминал и Аббаса, правда тогда она не думала, что эта фигура для нее окажется настолько значительной.
Уже вечерело, когда она решила выйти из города, чтобы переночевать в пустыне. Огромные городские стены создавали длинные тени, заслонявшие собой все, что было возле них. На город только начала опускаться прохлада, поэтому на улицах было еще больше людей, что казалось Сахаре невозможным.
Городские ворота были, наверное, в паре сотен шагов от нее. Она шла очень спокойно, не привлекая к себе внимания, размеренно ведя за собой уставшего за день верблюда. Люди занимались своими делами, совершенно не обращая внимания на одинокую девушку, поэтому на душе у Сахары было спокойно. Все, о чем она могла сейчас думать – это завтрашняя попытка вернуться на рынок, чтобы добыть больше сведений о местоположении шатра. Она уже почти дошла до ворот, когда, внезапно, кто-то ее окрикнул.
Это был не просто неопределенный оклик. Кто-то сознательно крикнул ее имя. Девушка не останавливалась, даже минимально не среагировав на этот оклик, решив, что человек подумает, что обознался, однако ее имя снова произнесли вслух. По спине Сахары поползли мурашки. Это не был голос Кирама, да и на Мардана было не похоже. Девушке очень хотелось обернуться и посмотреть, кто же ее зовет, но она не могла этого сделать, она решила следовать своей тактике до конца.
- Сахара! Постойте! – послышалось, наконец, очень четко. Тот, кто это кричал, явно приближался к девушке через уличную толпу. Выходить из города было уже нельзя, ведь там намного меньше людей, поэтому у самых городских стен Сахара повернула направо и ускорила шаг. Однако, преследовавший ее голос явно не отставал и, с каждым разом становился сильнее, не теряя из виду преследуемую цель.
- Сахара, стойте! – теперь голос был прямо у Сахары за спиной, она понимала, что пространственно он где-то в паре метров от нее. За ней был верблюд, она могла бы его бросить, но тогда пропадут и все ее вещи: вода, продовольствие. Бежать через настолько заполненные народом улицы с верблюдом было бессмысленно, поэтому девушке оставалось только одно.
- Простите, вы это мне? – сказала она, развернувшись.
Перед ней стояли двое людей в форме мечников султана. На секунду она прищурилась и поняла, что раньше их не видела, они были не из тех, что спасли их в пещере, но тогда откуда они знали ее имя? Она смотрела на них наигранным наивным взглядом, будто бы вообще не понимая, что от нее хотят эти молодые люди.