Семантика потемневшей иконы

УДК 246.3
Герасимова С.В.
Gerasimova S.V.
Московский политехнический университет, г. Москва
Moscow Polytechnic University, Moscow
metanoik@gmail.com

Семантика потемневшей иконы
The semantics of the darkened icon

Аннотация: Потемневшая икона рассматривается в контексте семиотических представлений, согласно которым часть может быть изоморфна целому и символизировать его. Потемневшая икона соотнесена с юродством, ночами шестоднева, космической ночью, беспамятством и др. Противопоставлена апостольству, дню, памяти и др. Бинарным аппозициям семиотики противополагаются антиномические триады, более полно отражающие особенности мира как текста. 
Abstract: A darkened icon is considered in the context of semiotic representations, according them a part can be isomorphic to the whole and symbolize it. The darkened icon is correlated with foolishness, six-day nights, cosmic night, unconsciousness, etc. It is opposed to the apostolate, day, memory, etc. Antinomic triads are contrasted with binary appendices of semiotics, more fully reflecting the properties of the world as a text.
Ключевые слова: потемневшая и обновившаяся икона, семиотика, космическая ночь, юродство, память, тройственные оппозиции
Keywords: darkened and renewed icon, semiotics, cosmic night, foolishness, memory, triple oppositions

Сегодня (28.04) в Радуницу 2020 г. в наших ушедших в затвор храмах евангельское чтение содержало такие стихи: «Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны» [Ин. 3: 19-21]. Антитеза света и тьмы как добра и зла подтверждается многими феноменами культуры. Например, в монографии Валерия Лепахина читаем: «грехопадение повлекло за собой не утерю образа, а лишь его "потемнение"» [3, с. 7]. Адам как образ и икона Божья – потемнел. Однако эта потемневшая икона обладает совершенно иной семантикой в сравнении с потемневшей иконой иконостаса. А обе они вместе противопоставлены иконе обновившейся и явленной.
Структурные связи – это не бинарные антитетические пары, а триады. Падший Адам противопоставлен явленной иконе, как тьма – свету. И смысл этого противопоставления ясен из Евангелия от Иоанна. Третьим членом оппозиции будет потемневшая икона. А ее смысл раскроет нам Святоотеческое предание. Обратимся к святому Дионисию Ареопагиту, который начинает свой трактат «Что такое божественный мрак» такими словами: «Троица Пресущественная, Пребожественная и Преблагая, Руководящая премудростью христиан, направь нас к таинственных слов пренепознаваемой пресветлой и высочайшей вершине, где простые, абсолютные и неизменные таинства богословия, окутанные пресветлым мраком сокровенно таинственного молчания, в глубочайшей тьме пресветейшим образом сияют и совершенно таинственно и невидимо прекрасным блеском преисполняют безглазые умы. Молюсь, чтобы было мне так» [1, с. 737]. Указывая на параллели из Ветхого Завета, святой Максим Исповедник поясняет мысль своего святого предшественника: «Он называет абсолютным то, что не по раскрытии и разъяснении смысла имен или символов постигается, но достигается устранением и отвлечением от всего сущего и мыслимого. Эту неподвижность действующего разума прежде того он назвал неразумением, здесь же называет темнейшим и невидимым сумраком, по Псалмопевцу, сказавшему: “Облако и сумрак окрест Его” (Пс.;96,;2) и “Сделал тьму покровом Своим” (Пс.;17,;12)» [4, с. 737].
 
Рисунок 1 Образ Спасителя из монастыря св. Екатерины на Синае Был создан, видимо, в Константинополе в середине VI в. при басилевсе Юстиниане I и передан в дар Синайскому монастырю, пользовавшемуся покровительством императора»// [Электронный ресурс] Режим доступа: (дата обращения: 03.06. 2019).
 
Рисунок 2 Эль Греко (1541-1614). Спаситель (1608-1614) [Электронный ресурс] Режим доступа: (дата обращения: 12.05.2019).
Если явленная икона противопоставлена падшему Адаму, как свет и святость – тьме и греху, то потемневшей иконе она же противопоставлена как катафатическое богословие – апофатическому. Св. Дионисий Ареопагит не только богословствует здесь в русле апофатической традиции, но и живет согласно ей. Он скрыл себя за именем древнего святого и не оставил на земле после себя никакого другого следа, кроме Богословия, – эта мысль была высказана в личной беседе поэтом Андреем Головым (1954-2008). И жизнью, и учением св. Дионисий утверждает величие неявленного и сокровенного, размышляя о Творце как о Причине всего умственного: «Она не тьма и не свет, не заблуждение и не истина; к ней совершенно не применимы ни утверждение, ни отрицание» [1, с. 763]. Такова и потемневшая икона. Она апофатична, она свидетельствует о непостижимости Творца, о Той глубине тайны, перед которой разум безмолвствует, и перед которой все зримые образы меркнут. Потемнев, она не тьма, ибо в ее глубинах свет, и не свет, ибо во тьме.
Память о потемневшей иконе унес с собой в Испанию Эль Греко. Его картины (рис. 2) бывают удивительно близки древнейшему доиконоборческому образу Спасителя (рис. 1), хранимому в монастыре святой Екатерины на Синае. Об этом древнейшем образе многое написано: и то, что лик соединяет в себе милующее (левая сторона) и судящее (права часть лика) начало, что символически здесь в единстве и нераздельности явлено Божество и человечество Спасителя. Другой взгляд на икону утверждает, что лик целен, что все эти трактовки – святотаственное насилие над образом. Эти взгляды на икону свидетельствуют о том, что для одних она – катафатическое богословие в красках, для других – апофатическая данность, ибо судить о Творце невозможно, необходимо только молитвенное предстояние, которое выше ума. Всю эту многосложность лика сохранил современник Шекспира и Сервантеса - Эль Греко (1541-1614), изменивший сияние золотого фона на тьму вокруг Спаса.
Темнота часто разлита на картинах Эль Греко. Ему присуще чувство космизма. На его картинах залитый солнцем мир тонет в грозовой тьме (рис. 3). Причастность космосу пережил перед картиной Эль Греко И.В. Дологополов:
 
Рисунок 3 Эль Греко (1541-1614). Вид города Толедо в грозу (1599-1600). [Электронный ресурс]. Дата обращения: (дата обращения: 29.04.2020)
«Впервые я зримо ощутил, осязаемо почувствовал реальность движения нашей планеты в Космосе. И это ощущение громадности пространства, непостижимости, необъятности мира, вселенной, окружающей нас, уже не покидало меня… Как ничтожно мал человек, как бы потерявшийся в этих просторах! Вот он бродит по пустынным дорогам, переплывает на белом коне быструю реку… Истинно, не люди, а лишь черви малые, затерянные человечки, копошатся в этом гулком, летящем в бездне галактики мире. Никто до Эль Греко и, пожалуй, никому, кроме позднего Ван Гога, не удавалось с такой безнадежной ясностью ощутить всю трагическую суть конечности бытия рода человеческого, его обреченность и подвластность грозным стихийным силам.
С неистовой, неодолимой стремительностью продолжала полет наша Земля в аспидно-черных провалах Вселенной, и не небо, а зияющую бездну Космоса ощущал я в прорывах седых туч…» [2].
Черный фон на картинах Эль Греко появляется как память о потемневших иконах и как печать космической ночи. Космос двойствен. Во-первых, он свидетельствует о мудрости и любови Творца, ибо в мирозданье изливаются энергии, по которым можно судить о Милосердии Создателя. Во-вторых, на иконе Сошествия Святого Духа на апостолов фигура космоса символизирует не просвещенную благодатью вселенную. То, что не исправил Бог, человеку не исправить. Господь пришел спасти человека, а не мир, который остается одержимым силами тьмы, поэтому бессмысленны все революции. Мир во грехе лежит, поэтому служение людям носит личный и церковный характер, государственный – возможен только в той мере, в какой он подчинен личности, да и то, если это подлинно Личность, а доброе служение государственных структур уязвимо и неустойчиво, ибо они – часть чуждого человеку мира, что во зле.
Космическая ночь вселенной соотнесена с потемневшей иконой, но у этих двух видов темноты тоже разные семантические значения. Однако на картинах Эль Греко они объединены. И святые на картинах-иконах и мир на пейзажах тонут в темноте. Космическая ночь – следствие грехопадения. Потемневшая икона – зримый образ апофатического богословия. Семантика космической ночи близка той, которой обладает Адам как потемневшая икона. Возможно, как ренессансный художник Эль Греко верил в обновление природы мира и человека. И тьма на его картинах апофатична, она свидетельствует о близости и непостижимости Творца. Это тьма ночей Шестоднева, ночи Рождества и Воскресения Христова. Это творческая тьма премудрости Божьей. Эта тьма – умонепостигаемый свет. Но может быть, наоборот, Эль Греко чувствовал обреченность человека в мире, и эта чуждая обновлению тьма окутывает даже святых. Тогда эта тьма катафатична, она противостоит свету.
Думается, что тьма на полотнах Эль Греко катафатична, именно о ней говорит ликующий пророк Исайя: «Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране тени смертной свет воссияет» (Ис.;9: 2).
Темнота у Эль Греко и сохраняет преемственность от потемневших икон, и несет иной смысл – смысл роковой тьмы.
В результате выстраивается такая тройственная оппозиция, или антиномическая триада:
Свет, катафатическое богословие. Космос, пронизанный божественными энергиями. Явленная или обновившаяся икона Тьма, апофатическое богословие, тайна Творца, потемневшая икона иконостаса. Ночь шестоднева, Рождества, Пасхи Адам как потемневшая икона, космическая ночь, «Черный квадрат» как антиикона. Мир во зле, его грех и рок.

Только в культурах, где есть потемневшие иконы встречается такой подвиг, как юродство. Культура – это семиотическая система, в которой часть может быть изоморфна целому. Такой важнейшей частью культуры будет потемневшая икона. Ее семантика двойственна, и в целом она отражает суть культуры. Икона свидетельствует о непостижимости Творца – о ее апофатическом смысле. Но у нее есть и другой смысл. Потемневшая икона – это знак того, что Истина оказалась в чуждом ей мире, что она не от мира сего, что Божественный Свет для падшего мира – тьма, а представления мира о свете, добре и мудрости настолько далеки от совершенства, что свет мира – это тьма для Творца: «Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма» (Мф. 6:23). Икона – это свет человеческий, человеческие представления о Творце, Богородице и святых, которые перед лицом Божественного Света (а икона – это всегда встреча с Ним) оказываются тьмой. Потемневшая икона, таким образом, самый полный код к постижению сути человеческой культуры и богословия, причем встреча с этим изоморфным миру и культуре символом происходит на бытовом уровне. Потемневшая икона – это Богословие даже не в красках, а на тактильном уровне. Это Богословие наощупь – это путь к истине во тьме человеческой культуры. Бытовое общение с потемневшей иконой порождает подвиг юродства, которое свидетельствует о том же, о чем и сама икона: человеческая премудрость – тьма перед лицом Творца, а Его Свет – неумопостижимая тьма для мира.
Служение юродивого – это синоним семантики потемневшей иконы. Именно бытовой контакт с потемневшей иконой как контакт с ДНК культуры раскрывает святому ее смысл на невербальном уровне и призывает перевести ее на язык темной пророческой вербальности своего служения. И дело не только в том, что юродство встречается лишь в странах, где есть потемневшие иконы, но и в том, что сам психологический механизм этого великого подвига приводится в действие благодаря контакту с потемневшей иконой. Примером тому служит житие св. Прокопия Устюжского, который был прусским купцом, но смерть отца и встреча с православными святынями в Новгороде сделало его первым русским святым, прославленным в лике юродивых. Духовно одаренный, но внешне совершенно обычный прусский купец при молитвенном общении с новгородскими святынями становится юродивым. Образно говоря, юродивый – это ожившая потемневшая икона. Это Свет под прикрытием тьмы. Истина в образе безумия. Святость, скрытая под абсурдными поступками. Перефразируя Гоголя, можно сказать, что юродство – это видимый миру смех над миром сквозь невидимые миру слезы о нем.
Человеческая культура действительно юродива. В ней все покрывается тьмой забвения, которая становится еще одной параллелью к космической ночи. Беспамятство мира искупается Вечной Памятью Божьей. В результате выстраивается еще одна антиномическая триада:
Апостольское служение, слово, пронизанное силой разума. Мысль изреченная есть Истина. Царство разума, памяти.
Мир Вечной Божественной памяти.
Служение словом. Служение юродивого, темное пророческое слово. Мысль изреченная – парадокс, призывающий к постижению Истины. Постижение не буквы, а духа высказывания. Память в обличье беспамятства и безумия, как у Св. Ксении Блаженной, юродствовавшей в память мужа. Безблагодатность многословия. Стихия речи многих современных СМИ. Мысль изреченная есть ложь, тьма безумия, стихия забвения, привязанность к буквальным смыслам. Язык как внешняя сила, обезличивающая личностные высказывания. Профанация слова.

Бинарные оппозиции искажают структуру мира. Между светом и тьмой, благодатным и безблагодатным словом есть еще одно звено. Это элемент тройственной оппозиции, который сохраняет сущность первой светоносной части оппозиции под прикрытием внешнего сходства с ее третьим элементом. Так, между символом света и тьмы – есть потемневшая икона, являющая свет под прикрытием тьмы. Между апостольским служением словом и его профанацией стоит служение юродивого, в котором в функции слова выступает поступок, парадоксальный и имеющий великую семантическую значимость. Мудрости апостольского служения вторит мудрость юродивого под прикрытием безумия – и обе они противопоставлены языковой стихии современности.
Естественно также явленную икону сопоставить с апостольским служением, потемневшую – с юродством, а «Черный квадрат» - с профанацией слова и иконы.
Эта свойственная структурализму система сопоставлений и противопоставлений позволяет улучшить понимание семантики потемневшей иконы, в которой актуализируются также многие другие смыслы. Так, потемневшая икона может быть школой смирения. В сопоставлении с явленной иконой, она всей своей сущностью говорит нам, что мы не достойны явных чудес и откровений, не достойны даже поднять глаза на лик святых, они будут утаены, и лучше молиться, опустив взор, и не смотреть дерзко на лики святых.
И, наоборот, сопоставленная со служением юродивого, который на равных, безбоязненно общался и с вельможей, и с последней блудницей, и обладал уникальным дерзновением говорить правду даже царю (как блаженный Николай Псковский (Салос) - Ивану Грозному: «Иванушко, Иванушко, покушай хлеба-соли, а не христианской крови»), потемневшая икона дерзновенно возводит наш ум к неумостигаемым Тайнам.
В сопоставлении со светом явленной иконы она выражает наш плач утраты, а в сравнении с Адамом (как потемневшей от греха иконой) рождает надежду на обновление.
Семантика потемневшей иконы антиномична, так как на нее влияют различные элементы тройственных оппозиций, включая в ней новые смыслы. Однако центральным ключевым семантическим значением остается тот, что потемневшая икона – это зримый образ апофатического богословия.


Список литературы
1. Дионисий Ареопагит, святой. Сочинения. СПб.: Алетейя, 2003. 864 с.
2. Долгополов, Игорь Викторович 1986 И.В. Эль Греко // Мастера и шедевры в  3 тт. Том 1. М.,  1986. 720 с. [Электронный ресурс] Режим доступа: (дата обращения: 3.06.2019).
3. Лепахин Валерий. Икона и иконичность. JATEPress, 2000. 355 с.
4. Максим Исповедник. Толкования. СПб.: Алетейя, 2003. 864 с.