Повесть о любви и дружбе. Часть 4

Часть 4. Вовка Чернов. (1964-1967)

 В первом классе нашим  учителем был  Виктор Семенович. Виктора Семеновича любили все, много поколений выпускников боготворили Виктора Семеновича. Мне и сейчас кажется, что мы старились учиться хорошо только потому, чтобы не огорчать своего первого любимого учителя.
Наш первый класс был особенным в Мишинской средней школе и в истории деревни Мишино.  В нашем классе училось пять Петровых: Петров Сергей, Петров Михаил, Петров Владимир, Петров Юрий. Петров Валентин. В нашем классе учились: дочка участкового, капитана милиции,  Людмила Ладыго; дочка учительницы химии Любовь Кольцова, учительница была  любовницей директора совхоза; сын учительницы Марии Григорьевны, Юрий Кизимов, муж которой возглавлял сельпо; сын  продавщицы промтоварного магазина, Сократов Сергей, сын руководителя МТС , Мамонтов Саша (Материально Техническая Станция), Саша Романов, сын заведующей медпунктом, Любовь Мельникова, дочь главного бухгалтера совхоза Мишинский, Валя Королева, дочь директора маслозавода; две близняшки, Шурка и Сашка Ефимовы, дочери главного инженера МТС, Володька и Сергей Крыловы, сыновья  известного  лесничего, охотника и рыболова при маме почтальоне. И наконец Владимир Чернов, сын уборщицы в школе, сын бывшего зэка, пастуха Василия.
Вовка Чернов стал моим лучшим другом, и сейчас, после 55 лет, когда мы с ним общаемся в Одноклассниках, он живет в Риге,  я испытываю гордость и уважение от нашего общения.
Через три года после написания повести Володя умер, а перед этим  умерла его жена, вечная им память.
Школа всегда для меня была родным домом, я там был свой. Мама помогала молодым учительницам с продуктами,  по хозяйству, водила их в лес,  к нам приходили в гости учителя, с отцом советовались, играли в шахматы, смотрели у завуча первый в Мишино телевизор. Ученики 11 класса, знали, что отец меня любит и балует,  прятали меня во время уроков под парты и тем самым срывали уроки.  А так как наш барак, был в 50 метрах от новой, уже построенной школы, то для меня это было единое пространство для моих активных действий.
В первом классе я получил первый привод в милицию вернее меня привели к милиционеру. Еще в старой школе, я поймал мышь и бегал пугал ею  девчонок, мало того когда дочка милиционера катилась с горы, я подставил подножку,  и она безжалостно полетела на лед носом, после этой серии  меня и повели к капитану милиции Ладыго, мне было страшно и стыдно и больше я таких поступков не совершал, с меня взяли  клятву,  но зато совершал другие.
Когда открывали новую школу, то я влип в очередную авантюру. Не знаю почему, но старшеклассники пригласили меня обокрасть старую школу, которая была закрыта, ведь  там все было готово к переезду  уже в новую школу. Что мы там украли, я не помню, но мне досталась астролябия, компас на круглой площадке с нанесением сетки градусов и вынесенными прорезями.
Я забрался на чердак нашего барака и надежно спрятал свою добычу. Но на следующий день моих напарников вычислили и предали позору. Как же я испугался, с дрожью в руках, несколько раз перепрятывал астролябию,  тайными ходами забирался на чердак и целыми днями ждал приговора, но ребята меня не сдали. В течении многих лет я перепрятывал эту астролябию. Много лет мне снился сон, как я пробираюсь по немыслимым лабиринтам чердаков, и что это очень тяжело, но путь этот знал только я. В тот момент и в течении многих будущих лет, мне было стыдно, страшно от сознания, что кто-нибудь  найдет и узнает об этой несчастной астролябии и моем воровстве. Наверно это сыграло важную роль в моем отношении к порядочности и честности к своим друзьям и не только. Вспоминается очередная авантюра, в которой я стоял на шухере, вернее ходил по крыше котельной и  подавал знаки  целой группе «грабителей» школьного сада. Снял меня учитель физкультуры, все разбежались,  грабеж не состоялся, но я никого не сдал.
Вовка Чернов  был самый талантливый ученик в школе, я его до сих пор считаю его  незаурядным, умным и даже гениальным человеком. Володька обладал феноменальной памятью, он никогда не учил уроки, в математике ему вообще не было равных. Сидели мы до выпуска из школы за одной партой. В математике я тоже считался хорошим учеником, а в геометрии я даже был сильнее Володьки.  После школы, мы получили по похвальной грамоте.
Все  свободное время мы проводили вдвоем, наши матери  между собой дружили и доверяли нам.  Время было очень противоречивым, мой отец -коммунист, а отец Володьки –пастух,  для меня дядя Вася, бывший зэк, сидел в лагерях. Мне всегда было жутко, когда дядя Вася напивался, ломился в нашу дверь и грозился убить всех коммунистов.  Но тем не менее никто никого не посадил и не убил, время пригладило и стерло вражду между людьми. Ну а наши мамы дружили  и дружили.
Несмотря на доверие матерей, мы в одну историю влипли, нам было лет по 12.   Так как отец у Володьки пил  и часто напивался в лохмотья, то Вовка в один прекрасный момент стырил бутылку портвейна. Допускаю, что бутылка  была неполной, но  мы решили оторваться по полной программе. Спрятались мы под берегом реки, и начали,  курили ,пили из стакана,  у меня что то не пошло, ни курево, ни портвейн, я отказался, но пропадать добру было нельзя и Вовка допил бутылку. Результат  нашего загула был плачевным, каким то образом, мы добрались до моего дома и пьяного Володьку я спрятал под стол.  Ему было очень плохо,  его тошнило, он умирал, так мне казалось. Нас выручила моя мама, она напоила  Володьку молоком  уложила его спать, и все  обошлось,  мне кажется, что она даже маме Володьки об этой истории не сказала. Мне как всегда все сошло с рук, но урок был жестким и справедливым, следующий опыт самостоятельного употребления  алкоголя у нас уже был только  в 9 классе.
Володька жил около речки, мы выбирали залив, расчищали его, накручивали на валенки  коньки - снегурки  веревками и  палками, и до окоченения катались на этих  ледяных пятачках реки. Клюшки мы делали из ольхи, росшей вдоль реки, она криво выходила из воды и мы легко подбирали необходимую кривизну крюка.  В качестве шайбы, мы использовали все что можно, вплоть до конских круглых лепешек.
Валенки быстро приходили в негодность, так  как веревки резали их, на шерстяных варежках  образовывались дыры, но мне все сходило с рук. В полной темноте я возвращался домой, я был полной сосулькой, начиная от головы, кончая ледяными рукавицами, из которых торчали красные замерзшие руки. Мама запихивала меня на печку и там я отходил, на печке было тепло и очень уютно, теплые кирпичи быстро отогревали меня.  А на следующий день все начиналось заново. Иногда  вспоминаю бабушку Катю, которая на печи мне рассказывала сказки и показывала всевозможные фокусы, печка была центром мироздания нашего дома, бывшего огромного класса.
Наша дружба  с Володькой была какая то надежная, без скандалов и обид. Скорее это была его заслуга. Иногда наша дружба проверялась по настоящему. Наш физрук придумал залить каток около реки. Для этого из котельной, метров 300 от реки мы притаскивали пожарные шланги и из реки и  заливали каток. Это было настоящие испытание, силы кончались, вода уходила под снег, образовывались воздушные  пространства, мороз крепчал, но самое главное к самому концу заливки все разбегались, а мы с Володькой  и физруком тащили обледенелые, тяжеленые шланги в котельную,  все 300 м, чтобы они там  к следующему дню оттаяли и их можно было заново использовать.  Для нас это был определенного рода героизм, самоутверждение. В дальнейшей жизни я заливал много катков, но при этом я всегда вспоминал свой первый каток, который стал моей школой самоотверженности и выполненного долга.
Тема подвига серьезно занимала наша умы и настроения. Когда мы весной плыли на льдине с Сергеем Чиковым и он упал со льдины, то я не задумываясь бросился его спасать, хотя потом думал, прыгать было не обязательно. Дом Черновых был рядом, мы спаслись, прибежали, разделись и отогрелись, я больше всего боялся, что об этом узнает мама.
С тем же Сергеем, в начальных классах мы учились вместе,  у меня произошла уже постарше дуэльная история, он очень задирал Людмилу Ладыго, она сильно возмущалась его приставаниями. И я решил заступиться, кулак мой попал ему в рот,  и там застрял, я даже испугался своему удару, но самое главное, случилось потом, Людмила возмущалась тем, что я избил Сергея, эта школа жизни меня в тот момент ничему не научила, но осадок остался на всю жизнь. Наверно это было первое женское коварство, с которым я столкнулся.
 В нашей компании и в нашем классе  был Виталик Евдокименков,  отец у него кочегарил в школьной котельной, потом они переехали в Симферополь. Он тоже участвовал в наших мероприятиях. Сергей, Виталик, Володька и я, это была сплоченная команда, которая могла противопоставить себя другим группам в деревне. И даже трагический случай не разрушил нашу компанию. С Виталиком мы пошли подрубить весной березу, чтобы попить березового сока. Я рубил , а Виталик руками выгребал из  зарубины и текущего сока березы  щепки и кусочки березы. Почему то в один момент он оставил руку... и я отрубил ему два пальца. Один был отрублен наполовину, второй болтался  на коже. Мы побежали к реке, Виталик опустил руку в реку, кровь текла вместе с рекой и фаланга пальца болталась на остатках кожи. Слава Богу, успели отвезти в город, палец пришили, он прижился, правда  немного криво. Но в тот момент я прибежал домой и предложил пилить дрова, я терпеть не мог пилить их, мама удивилась моей инициативе, мы пилили и пилили,  меня колотило и я никак не мог успокоиться, я чувствовал себя настоящим  преступником. Вот такие испытания нашей дружбы мы проходили в 11-12 лет.
Главное место нашего времяпровождения  летом  был  сеновал Володьки. Каждое лето мы там жили своей   жизнью, наполненной   романтикой, встречами, скандалами и личными  трагедиями.  Этот сеновал любили и посещали  многие.  На этом сеновале моя будущая жена Галя из Москвы вовсю целовалась со своим бой френдом Володькой Козловым из старших классов, а я тайно вздыхал, во мне пробуждалась подростковая  любовь. При этом нас всех это так волновало, что мы постоянно следили и подсматривали за  их дружбой .
Галя чувствовала свою власть над нашей компанией, а надо мной тем более и разыгрывала нас , как хотела. На этом сеновале мы играли в карты и пытались изучить у Дриньки ее прелести, за мешок гороха. Нам помогал фонарик, но мы так  толком ничего не разглядели и тем более не разобрались в женском тайном устройстве.
 Королем сеновала был  москвич Леша Тихомиров, друг нашей компании,  он приезжал на все лето, у него были курчавые волосы, лицо артиста,  он был хорошо одет, вальяжен и ленив.  (копия Михалкова из фильма «я шагаю по Москве») .По утрам мы долго ждали, когда он проснется и включится в темп нашей деревенской жизни.  Иногда мы спали на сеновале по пять человек, мне и сейчас сенный дух не дает покоя.
Сеновал был и у моей мамы, огромный, набитый до краев сеном.  Сарай был из старой бани, он стоял на окраине школьного сада, вокруг  ни домов, ни огородов. Там у нас была штаб квартира нашей команды.  Потихоньку мы собрали настоящее, но неработающее  оружие, винтовка, наган, пулемет, штык, каска и прочее.  Это была серьезная тайна, она нас будоражила и вдохновляла на самые различные военные игры, в которых участвовали воображаемые враги и настоящие герои, - которыми были мы. Наша команда, по сравнению с другими имела самое лучшее оружие и я его тщательно хранил на сеновале.  В то время было очень престижно иметь оружие, а так как постоянно находили склады с вооружением, снарядами, то мы там орудовали, как муравьи. Потом, когда повзрослели, когда сами создали музей, оружие сдали туда.
Во всем,  что касалось войны мы были неудержимы. А уж самопалы, которые мы  сами изготавливали, это была целая беда. Медную трубку я отпиливал у бензобака у исправной машины, и тут меня застукал наш участковый , так я попал второй раз к капитану милиции Ладыго, но все обошлось. Ну а вершиной моих подвигов с самопалом явился взрыв в доме.
Света в тот  день не было, мама при лампе что-то   вязала, я все время добавлял серы в ствол самопала, щелкал, а он все не стрелял. Недолго думая я положил самопал в неостывшую печь, подогреть и подсушить, нетерпеливо достал его, вставил гвоздь, натянул резинку и тут же в доме щелкнул.  Взрыв, пламя и дым вырвались из  самопала, потухла лампа, мама и я закричали. После этого меня целый день не могли вытащить из-за  старых парт, которые были сложены  в бараке. Но как и всегда, все сошло с рук.
А мы продолжали играть в войну, уже в полевых условиях. Бутылки, пузырьки от чернил мы заливали водой, потом набивали сено, сверху карбид,  затыкали  деревянными затычками, и  гранаты были готовы. Главное искусство и смелость  было в том , чтобы удачно перевернуть бутылку, взять паузу,  карбид от воды начинает выделять газ, и тут важно было когда произойдет взрыв, ведь он должен взорваться в стане врага, но так получалось не всегда и бутылки взрывались у нас в руках. Но все обошлось и никто у нас не пострадал, но занятие было очень увлекательным. Здесь сразу было видно, кто есть кто.