В тайге и тундре

                ИЗ ПЛАМЕНИ В ВОДУ
     Путешествуя летом 2005 года по Казахстану, я в полной мере испытал на себе сухость ветров, жару и жажду. Ведь Страна Великих Просторов это, прежде всего, безводные степи и пустыни. Там главным препятствием продвижения было безводье. Есть в запасе питьевая вода – степи и пустыни не страшны. Нет воды – ты там не жилец. Уйти от шоссе на несколько десятков километров без достаточного количества воды, значило подвергнуть себя опасности умереть от жажды. Увезти же с собой много воды невозможно – в день я выпивал по десять литров жидкости.
     В моём путешествии 2006 года  всё было наоборот - препятствием на пути была вода. Она была повсюду. Многоводные реки, непроходимые болота, да и просто, заполненные гнилой водой канавы по обе стороны от дороги, часто не давали отойти от дорожного полотна в сторону даже на десяток метров. Вода лилась и с неба. Дожди сопровождали меня весь месяц. А ведь просторы европейского Северо-Запада и Западной Сибири ещё обширнее, чем степи Казахстана.
     Если взглянуть на карту регионов, где проходили два моих последних путешествия, то можно увидеть, что их разделяет ось Транссибирской железнодорожной магистрали. Мой маршрут 2005 г. уходил от Волги далеко на юг, доходя до знойных степей и пустынь Средней Азии, а потом, продвинувшись к востоку, я опять вернулся к этой же железнодорожной магистрали.
И летом 2006 г. мой велостарт также был на Волге. Только путь мой теперь уходил от неё не на юг, а на север. И в 2006 г. я добрался до степи, но только не до сухой казахской, а до полярной ямало-ненецкой, которую в географии называют тундрой. А потом мой велосипед покатил к югу. Тюмень и Челябинск, по сравнению с теми местами, в которых я побывал, и, которых достиг, теперь действительно казались мне югом. А еще был холод. В момент отправления поезда из Челябинска стояла дождливая погода с температурой всего 8°С.  А ведь был июль-месяц.
     Итак, где же конкретно успел побывать я за 39 дней путешествия. В народе те края называют одним словом – Север. Велостарт был в Казани. Дальше маршрут прошёл по Республике Марий Эл, Кировской области, Республике Коми до Воркуты. Это был путь по так называемому Северо-Западному Федеральному округу России. Потом я пересёк Полярный Урал, переправился через Обь и оказался в столице Ямало-Ненецкого автономного округа, в г. Салехарде.   Районы Воркуты, Полярного Урала и Салехарда – это уже зона тундры. Пройдя на теплоходе по реке Обь до Ханты-Мансийска, я затем побывал в древней столице Сибири, в г. Тобольске. Потом была Тюмень – столица огромного края. И вот уже Южный Урал. Как и в прошлом году мой велофиниш состоялся в Челябинске, откуда я поездом укатил домой.

                ХРИСТИАНСКАЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ
     Поезд в Казань прибыл вечером. Без билета на территорию вокзала нельзя не только войти, но и выйти с перрона. Поехал я в татарской столице искать себе ночлег. Дворец спорта в ней недалеко. Великолепное сооружение охраняют здоровенные мужики. У мусульман нет пословицы «непрошенный гость хуже татарина», а есть понятие «гость – подарок Аллаха». Но такой подарок, как я, охране дворца спорта не понравился, и меня «отфудболили» к стадиону. А там случилась та же история.
     - Посторонним находиться во дворце не положено, - сказал мне по телефону зам. директора по имени Сергей Иванович, не смотря на то, что я предъявил охране целый пакет документов.
       Я понимал, что инструкция запрещала им пускать на охраняемый объект посторонних лиц, что они дорожат своим «тёпленьким» местом, а работать после увольнения на стройке им не хочется. Да и, вообще, не обязаны они принимать всяких бродяг на ночлег. Для недобрых людей всегда найдётся оправдание своим поступкам.
       К примеру, наёмные солдаты оправдывают желание пострелять в людей и заработать при этом неплохие деньги своей «миротворческой» миссией. Девицы идут в проститутки и оправдывают свое бесчестие отсутствием средств на жизнь. А ведь не идут в маляры, станочницы и уборщицы.
       Молодые парни становятся бандитами, оправдываясь тем, что в стране безработица, а государство не может удовлетворить их запросы на сытую и весёлую жизнь.
       Подобных людей вы не увидите с плакатами среди бастующих, в среде борцов за идеи, среди работяг или романтиков. Они прагматики, а не борцы, и считают себя умнее других. Такие люди призваны или подчиняться или подчинять себе других. Законно или не законно – это уже как получится. Такие по характеру особи, каких я встретил среди охранников дворца спорта, никогда не пригласят в свой дом странника на чашку чая или на ночлег. Не читали они и не задумывались над мудрыми словами бейтов, написанных ещё в средневековье персидским поэтом Саади:

                Ты по обычаям, по доброй вере
Не запирай пред странниками двери.

Уважь пришельцев, что приюта просят,
Они ведь славу добрую разносят.

А если гостелюбия нет в стране –
Ущерб и царству будет и казне.

Но слух и зренье будут пусть на страже,
Чтоб не проник в твой дом лазутчик вражий.

     Меня принял на ночлег охранник, строящегося рядом манежа,   Тлатонов Борис Николаевич. Он  русский, и, не смотря на то, что я был «непрошенным гостем», не посчитал меня «хуже татарина». Мы вместе поужинали, выпили горячего чаю, и я, поставив рядом со сторожкой палатку, спокойно уснул.
        Утром явился в министерство по развитию спорта, молодежи и семьи, и зашел в отдел туризма, чтобы отметить в маршрутке свой велостарт в Казани.
- Если бы Вы заранее сообщили нам, что приедете, то мы бы организовали Вам ночлег, - сказал мне начальник отдела.
       - Если бы я знал, где упаду, то и соломки бы постелил. Откуда мне было знать, когда я приеду в Казань, - ответил я.
        И в министерстве попасть к какому-нибудь чиновнику тоже не легко. Нужно иметь паспорт и устное разрешение на пропуск по телефону того чиновника, к которому идёшь.
       По моей просьбе, и с помощью начальника отдела министерства мне всё же удалось проникнуть в тот дворец спорта. Мне разрешено было там помыться в душевой.
       В Казани я уже бывал в 2004 г, и потому город мне был более-менее знаком. В прошлом году городу, по сомнительным оценкам историков, исполнилось тысяча лет. Говорят, что эта весьма круглая дата была сфальсифицирована для того, чтобы «выжать» деньги из российского бюджета на нужды города. Первым делом я отправился посмотреть на объект всемирного наследия ЮНЕСКО, на блистательный Казанский кремль с его мраморно голубой мечетью Кул Шариф и звездным Благовещенским собором. Православный собор был построен еще в 16 веке, а вот мечеть Кул Шариф даже в 2004 г. еще не была полностью достроенной. И вот теперь мне было интересно посмотреть её в завершенном виде и побывать внутри, что я и сделал. Но в кремль с велосипедом, на сей раз меня не пропустили, хотя через ворота туда-сюда сновало немало автомобилей чиновников. Ведь в кремле находится резиденция президента Татарстана и другие учреждения государственной власти.  Присмотреть за моим велосипедом милицейская охрана тоже отказалась. Нашёлся добрый интеллигент из геологического факультета Казанского университета, и я поставил свой велосипед прямо в химическую лабораторию.
       Еще прошелся в Казани по пешеходной улице Баумана. В церковь Спаса Нерукотворного, стоящего на острове реки Казанки, я заходить не стал, но видно было, что её теперь приводят в божеский вид. Два года тому назад она была в ужасно обшарпанном и осквернённом виде. А ведь церковь стоит над братской могилой русских и нерусских стрельцов, погибших при взятии Казани в 1552 году войском Ивана Грозного. Оставаться на ночь в городе было бессмысленно. Мне так и не предложили ничего в министерстве, чтобы я мог безопасно заночевать где-нибудь на лавке в раздевалке, на матах в спортзале или хотя бы на поле стадиона. Увы! Поэтому после полудня я выехал из Казани и направил свои колеса к Раифскому монастырю, который находится в 30 км от центра Казани в заповедном лесу у живописного озера. Там-то принимают  на ночлег всех православных   граждан, и бесплатно. В 2004 г. отец Давид, монах, ведавший гостиницей, запомнил даже такую мелочь, что я предъявил ему тогда свой заграничный паспорт. Та гостиница, в которой я ночевал, сгорела дотла, и меня в монастыре поселили теперь в отреставрированном здании 17 века. Стены двухэтажного здания, отданного под гостиницу для паломников, очень толстые, имеют маленькие окошки. Узкая деревянная лестница привела меня в уютную келью. В келье обои, современные кровати, чистые мягкие постели и централизованное водяное отопление. Я успел ещё поужинать в трапезной, где паломников монастыря кормят бесплатно. Была скоромная пища: рисовая каша, чай, хлеб. В монастырской пекарне монах-грузин дал мне, пахнущую свежей выпечкой, булку хлеба.
       Поставив свой велосипед в коморку, я отправился на вечернее послушание в Троицкий собор, а затем в келью гостиницы. Там познакомился с двумя другими паломниками. Один из них внешне походил на В.И.Ленина. Он уже несколько дней служил в монастыре трудником. А прибыл он сюда аж из Читы, по пути находя пристанища в других монастырях. Здесь он выполнял всякого рода хозяйственные подсобные работы.
Другой пожилой мужчина сказал мне:
       - Я ищу монастырь, где бы мог скоротать свои последние годы. Ему дали задание выучить молитву из псалтыря. Он старался это сделать, но у него не получалось. Думаю, что в монастырь его не примут даже послушником, а не то, что монахом. Монастырь – это не дом для престарелых. Чтобы стать монахом, мало иметь желание, а нужно ещё многое знать и уметь. И ещё нужно отречься от многого, что есть в светской жизни: от телевиденья, радио, телефона, светских книг и газет, соблюдать посты, много молиться, лишить себя свободы, завтраков и многого другого. Всё это определено в монастырском уставе и правилах для монахов.
        Вечером я вышел в монастырский двор, чтобы насладится благоговейной атмосферой монастыря, подышать лесным воздухом и попить из святого источника кристально чистой воды. Мощные кирпичные стены с башнями и ворота под колокольней оградили монастырь от внешнего мира. Купола двух старинных храмов возвышаются над темным лесом и большим озером. Вплотную к монастырской стене примыкает территория колонии для малолетних преступников. Соседство преступников и монахов я ещё не раз встречал на своём пути в тех краях этим летом. В лесах и тайге Марий Эл, Кировской и Пермской областей, в Коми скрыто много не только исправительно-трудовых колоний, но и древних монастырей. Туда в старину уходили монахи, чтобы в лесных дебрях избавиться от людской суеты и обрести душевный покой. Они строили скиты, монастыри и вели затворнический образ жизни. Монахи делали это добровольно. А вот преступников в этих краях заточали принудительно. Вот такое бывает соседство человеческой святости и греха.
       В монастыре я познакомился с одной удивительно доброй и больной старушкой, приехавшей паломницей из Йошкар-Олы. Из-за боли в позвоночнике она с трудом передвигалась по монастырю на костылях, и бог был её последней надеждой на исцеление. Вечером, сидя на лавочке, я рассказал ей об истории обретения и утраты иконы Казанской Божьей Матери, и, конечно, о нашей древнейшей Свято-Успенской Святогорской лавре.
        Утром следующего дня после молитвы старушка с царственным именем Елизавета Петровна и фамилией Ведерникова, дала мне свой домашний адрес и пригласила заехать в Йошкар-Олу.
       - Я тоже сегодня уезжаю, и, наверное, быстрее Вас приеду в Йошкар-Олу, - сказала она.
       До столицы Марий Эл всего-навсего 120 км. Погода стояла в тот день отличная. Дорогу окружают густые леса национального парка Марий Чодра.  Местные крестьяне торгуют кое-где у дороги маринованными грибами, вареньем из ягод и прошлогодней клюквой. У них же лежали для продажи резные изделия из древесины: ложки, скалки, кухонные дощечки и прочее, а также банные веники из березы, пихты и даже колючего можжевельника.
       Дорога здесь равнинная. В лесу цветут ландыши и брусника. Населенных пунктов на пути не много. Доехал я до Йошкар-Олы сравнительно легко, хотя 120 км для первого дня путешествия – расстояние не малое. Дом старушки в городе нашел легко благодаря рассказу таксиста. А город большой, в нем 300 тысяч жителей. Её сосед-студент помог мне подняться с велосипедом на восьмой этаж. Богомольная старушка накормила меня пельменями, колбасой и напоила чаем. Потом был отдых у телевизора, купание, стирка и сон на диване. После первого ездового дня я очень устал, а потому спал крепко и без сновидений.
        Утром в дорогу бедная старушка, живущая на минимальную пенсию, нагрузила меня колбасой, льняным маслом, сахаром и заваркой для чая, а потом ещё незаметно сунула мне в рюкзак 200 рублей. Когда я обнаружил эти деньги, то был тронут этим поступком. Эта старушка спрятала деньги, боясь, что я их у неё не возьму. Вот это и есть истинная христианская добродетель. Дай Бог телу этой православной христианке выздоровления и сил, а душа у неё и так прекрасна.

       P.S. Спустя  восемь лет, т.е. в июне 2014 г. я получил письмо из Йошкар-Олы. В это время промышленный Донбасс борется за свою независимость от националистической киевской власти. Идет   Гражданская война. Карательные батальоны национальной гвардии, сформированные в Западных и Центральных областях Украины, полицейские отряды МВД и даже армейские подразделения убивают не только ополченцев в отрядах самообороны Славянска, Краматорска, Донецка, Луганска, Артемовска, Мариуполя и других городов, но и мирных жителей: детей, женщин, стариков – всех, кто попадает под обстрел артиллерии, минометов, авиации, танков и стрелкового оружия нацистов. По сути, в Донбассе идет гражданская война. А гражданские войны, как известно, самые жестокие из всех войн. «Герои нации» расстреливают  из орудий и минометов не только промышленные предприятия, жилые районы, но и больницы, детские сады, школы, православные церкви.  У этой войны звериное лицо. Я всегда с презрением относился к профессиональным убийцам, именуемых в истории, великими полководцами, таких, к примеру, как Чингисхан, Атилла,  Александр Македонский, Наполеон, Гитлер и пр.  Но как назвать убийцу-одиночку, зверски пытавшего и убившего больную, немощную старушку, проявившего к нему перед этим добродетель. Это же нелюдь, жестокая тварь, садист…
        Вот сокращенное содержание письма, написанное мне младшей дочерью убиенной Елизаветы Петровны Ведерниковой:
       «Разбирая после смерти мамины вещи, нашла Ваше письмо со статьёй из газеты. Прочитала Ваш рассказ. Да, она была удивительной женщиной, доброй старушкой, больной мамулечкой. Теперь мне будет очень не хватать её, и я буду всегда скучать по ней. В ней было столько христианской добродетели и сострадания… Она, по мере своих возможностей и сил всегда, помогала всем, верующим и неверующим, хорошим и плохим людям. Именно это её и погубило. В это трудно поверить. В голове не укладывается, как мог поступить с ней этот изверг. Очередной её добродетельный поступок…, и вот моей мамочки больше нет. Ей исполнилось 81 год, она долго болела и с трудом передвигалась на костылях даже по квартире. Возраст и болезни… Но я никогда не думала, что она умрет не своей смертью, не могла представить даже в своем страшном сне, что такое может произойти, не могу понять, как мог её убить человек, которому моя мамулечка  дала кров и стол. Она впустила его в квартиру, помогла с ночлегом, а тот её убил. Убил хладнокровно и жестоко, нанес четыре удара ножом в сердце. Это ужасно, ужасно, ужасно !!! Изверг бил и пытал больную, обессиленную старушку, после того как выспался. Её тело все было в синяках. Бедная моя мамулечка! Она приняла столько мучений перед смертью. А убил он её в кровати, в её спальне, перед её иконами ранним утром. Так мне больно, так больно, сил нет.
       Вы простите меня за мои причитания – прошло всего 15 дней.
Соседи говорят, что она кричала: «Помогите!» - но никто, никто даже не пошевелил пальцем, чтобы позвонить в милицию, не говоря уже о том, чтобы выйти и помочь старушке. А ведь знали, что жила она в квартире одна. Такое равнодушие соседей, которые тоже ходят в церковь, служат и работают в ней… Они ведь говорят о себе, что глубоко веруют.
       Да, мне очень больно от потери мамы, но я думаю, что она, моя старушечка, моя мамуленька, сделала много хороших, добрых дел в своей жизни на этой грешной земле, и надеюсь, есть немало людей, кто помнит, и будет вспоминать о  ней добрыми словами. Помолитесь за неё, за православную христианку, чтобы там, куда она ушла, ей было светло и спокойно. А Ваше письмо к ней я буду хранить, как память.
                С уважением, Надежда».

                ОН УБИЙЦА!
       Перед мостом через реку Молому маленькая горбатая старушка, похожая на Бабу Ягу, перешла с пустым ведром мне дорогу.
     - Бабуля, ну что же Вы!?... Не могли подождать? – бросил я упрёк старушке на ходу с велосипеда.
       Та что-то пробормотала мне в ответ и пошла прочь от дороги по зелёной лужайке к избе. Наверное, от этого во второй половине дня случались все мои нэгаразды. Дважды ломался велосипед. Ремонтировал его в жаркую безветренную погоду на дороге, проходящей по лесу. Меня жалили слепни, мучила жажда, и к концу дня я проехал не так много, как наметил.
К вечеру я добрался до той местности, где река Великая вливается в Вятку. Не скатываясь сразу в долину, я остановился, чтобы полюбоваться открывшейся панорамой округи. Многоводная Вятка подходит к шоссе здесь дугой. Тёмные пятна крон хвойных деревьев и светлые кудряшки берез и осин укрыли всю округу. В сплошном море зелени разных оттенков, у голубой глади Вятки и Великой виднеются салатные пятна лугов. Над всем этим – голубой купол неба.
       - Не пейзаж, а идиллия природы, - подумал я.
На этом полотне чистых красок стоят с десяток изб деревни Красногоры.
       - Не зря деревня носит такое название. Ведь в старину слово « красный» значило «красивый», - подумал тогда я.
       Избы деревни Красногоры небольшой улочкой тянутся вдоль Великой. А справа, на берегу Вятки тоже стоят избы, и ещё несколько богатых дач-особняков. Деревянные избы  низкие и старые, бревна их срубов почернели от времени, дождей и солнца. Напротив, виллы новых буржуа высокие и красочные. Ведь построены они из белого и красного кирпича, а крыши их укрыты металлопластиком разных цветов.
       Я покатил вниз в долину.
       «Нужно запастись в деревне водой. Пора уже подыскивать место для ночлега» - подумал я.
       В деревнях я, как правило, палатку на ночь не ставлю, а, набрав воды, стараюсь подняться на какую-нибудь горку. Нахожу там укромное место среди кустарника и деревьев и, приготовив ужин, укладываюсь сразу спать.
       - Не подскажите, где набрать воды? – спросил я шедшего вдоль дороги средних лет мужчину.
       - Можно набрать в реке у моста. А можно свернуть влево в деревню и немного проехать по улице к роднику. Там вода лучше.
      - А Вы откуда и куда едите? - С Украины на Воркуту?! Ёма…ё! Ничего себе. Ну, Вы даете! – удивлённо сказал местный мужчина.
       - Вот хочу набрать воды перед ночлегом и  где-то поставить палатку, - сказал я.
       - Так пошли ко мне. Я живу один. У меня и заночуешь. Подожди меня у автобусной остановки. Схожу в магазин и вернусь. - Я быстро.
Вернулся он не так скоро, как обещал. Магазин не в деревне, а у перекрестка дорог за селом. Я уже сел в седло велосипеда и поехал дальше, когда меня обогнали «Жигули». Машина остановилась, и из неё вышел мой новый знакомый Виктор, звеня в авоське бутылками вина и пива.
       - А ты драться не будешь? – спросил я Виктора.
       - Да нет. Не бойся. Всё будет нормально, - был его ответ.
        Мы пошли по плохо накатанной уличной дороге. По ней тянулись две колеи, в которых кое-где блестели лужицы. Всю остальную часть улицы укрывала сочная трава. У одной избы я увидел две невысоких лиственницы. Светлые, торчащие во все стороны, нежные иглы этих деревьев привлекли моё внимание.
       - Откуда взялись здесь лиственницы? Ведь они в ваших краях не растут.
       - Это мой сосед лесник посадил их. - А здесь живет твой земляк из Донбасса, - сказал Виктор.
       Мой земляк стоял у калитки. Мы немного поговорили с ним. Жил он когда-то в Горловке. Потом уехал на Север. Долго там работал, заработал пенсию и какую-то болезнь. Возвращаться на юг, в Донбасс врачи ему не советовали. А потому он поселился в этом живописном уголке Кировской области.
       - А вон та изба раньше была моей. Продал. Жена от меня ушла. Дочь учится в городе. Живу теперь в доме родителей  один, - продолжал рассказывать Виктор.
       Мы вошли в старинную избу с маленькими окошками. Изба имеет два входа: парадный – со стороны калитки и сеней, и другой – через хлев. Хлев, традиционно для этих мест, примыкает сбоку к избе. Вероятно, в хлеве раньше держали какую-то скотину, но теперь ничего этого не было. Остались лишь ясли, сеновал с небольшой кучкой сена, да кладовки со всякой домашней утварью: лопатами, вилами, конской сбруей, бочками, коробами и прочим. От калитки к сеням проложен досчатый настил. В палисаднике цветет сирень. Огород запущен. Посаженная картошка заросла бурьяном. В огороде, под стеклянной рамой небольшая тепличка для огурцов.
       Изба состоит из двух небольших комнат. Их разделяет не перегородка, а большая русская печь.
       - Печь у меня битая, - сказал хозяин дома.
       - Как это «битая»? – спросил я.
       - Ну, не из кирпичей, а из глины. Делается опалубка из досок, которую потом набивают глиной и трамбуют. Такая печь лучше сохраняет тепло. Кирпичную нужно топить каждый день, а битую я топлю через день.
       Обстановка в избе сверх скромная: стол, холодильник, старый диван, древний черно-белый телевизор. В правом углу комнаты висит большая икона трех апостолов. К стене  прикреплены бронзовый крест, лосиные рога и потрескавшееся зеркало.
       Мы принялись готовить ужин. Я достал из рюкзака украинское сало, Виктор – колбасу и яйца. Приготовили жирную яичницу. Виктор стал пить вино, а я растворимый кофе. Хмель овладел им, ему стало жарко, и он снял рубашку. Тогда-то я и увидел, что на его плече и руке  зэковские татуировки.
       - Сидел? – спросил я.
       - Было дело. Два года как откинулся.
       - А за что?
       - По 105. - Знаешь?
       Он хоть и был захмелевшим, но я почувствовал, как он пронаблюдал за моей реакцией на это сообщение.
       - Убийство? – сказал я. Сколько отсидел? – спросил я.
       - Семь лет, - был его ответ.
       - Срок для такой статьи небольшой. За что же всё-таки ты получил срок? – спросил я Виктора.
       И он рассказал мне свою печальную историю. Рос обычным деревенским мальчуганом. Служил в Афганистане. Воевал. Был тяжело ранен в ногу. Получил инвалидность. Потом женился. Родилась дочь.
       И вот однажды, под Новый год, 31 декабря, когда в деревне все уже праздновали и были пьяны, ему сообщили, что мать искусал пёс односельчанина, и её увезли в больницу. Виктор схватил ружьё и на тракторе с другом поехал ко двору того хозяина, собака которого искусала мать. Виктор хотел пристрелить пса, но хозяин спрятал собаку и не давал с ней расправиться. Возникла пьяная ссора. Ружьё Виктор спрятал за забор. Хозяин пса с крыльца стал угрожать Виктору, чтобы тот убирался, но тот настаивал отдать ему пса. Тогда хозяин зашел в дом, взял ружьё, а когда вышел с ним, то был сражен выстрелом Виктора. Вот такая незамысловатая история случилась с ним.
        Потом был суд, исправительно-трудовой лагерь, именуемый в народе зоной. Был в зоне «мужиком», что в переводе значит рабочим. Работал он и на лесоповале. Имел прозвище Шайба. Так в деревне называли раньше его деда кузнеца, и это «погоняло» теперь перешло к нему.
       Жена оставила Виктора и уехала из села. Дочь сейчас  учится в городе. Свой дом он продал и перешёл жить в избу родителей. Мать умерла. Об отце он ничего мне не рассказывал, кроме того, что любил тот сидеть под берёзой в лесу.
       С Виктором мы сидели допоздна, хотя за день я очень устал. Ему было легко рассказывать незнакомому человеку о своей судьбе, а мне не спалось из-за выпитого кофе. Виктор рассказывал, как он воевал в Афганистане. Как ходили они на перехваты караванов с оружием и наркотиками. Однажды они зашли даже в кишлак Пакистана и «стали  там наводить порядок».
       - Как-то наша рота, ведя бой с «духами», попала под обстрел своих «вертушек».
       - Мы вызвали поддержку. Духи, услышав гул вертушек, сбежали, а наши стали лупить по своим, - говорил Виктор.
После этого боя и обстрела своими из девяносто человек осталось в живых только тридцать.
       Вот так, к сорока годам успела судьба потрепать обычного деревенского мужика и испортить ему семейную жизнь
       - Ты еще молод, и у тебя всё ещё может измениться к лучшему. Женись, заведи новую семью, и убери со стены разбитое зеркало. Оттого у тебя и жизнь разбита, что ты смотришься в расколотое зеркало, - говорил я Виктору, и он как будто бы поверил в магию моих слов.
       Утром Виктор никак не хотел отпускать меня, и уговаривал остаться у него хотя бы на день.
       - Пойдём на Великую, сварим там уху, отдохнём. Я сейчас схожу в магазин. Позавтракаем. Ты без меня не уезжай, - сказал он.
Из магазина он пришёл не один, а с чернобородым мужиком, у которого на груди из-под расстёгнутой рубашки  виднелся большой нательный крест. Человек этот не был другом Виктору, и встречались они не часто. Но вот сегодня, ради меня, он пригласил его к себе, чтобы втроём сходить на берег реки. Но выяснилось, что поставленные сети у Виктора украли, а значит, и рыбы на уху нет.
       - Ничего, найдём. Кто-то же ловит рыбу. На уху дадут, - сказал Виктор.
Виктор и я надели сапоги, т.к. к берегу реки прямиком можно попасть только через болото и лес. Наш, теперь уже общий знакомый, Петро перешёл болото босиком, закатив штаны до колен.
       На берегу реки сидел лишь один рыбак, да и у того не было клёва. Мы сели в тени под берёзой позавтракать. После второго стакана вина Виктор повалился на траву и уснул. Петро же был почти трезв, а я вовсе отказался пить вино, соврав, что не могу пить из-за приёма антибиотиков.
        Бородатый Петро рассказал мне, что ему тоже приходится сейчас «не сладко». Жена умерла от рака, оставив ему пятерых детей, каждый из которых один меньше другого. Двоих детей ему помогает растить тётка, а троих он воспитывает и кормит сам.
       - Тяжело. Работы в деревне нет никакой, - говорил он.
Петро заверил меня, что не оставит Виктора одного на берегу. А я, пройдя через луг и лес, вернулся иным путём к избе, выкатил велосипед и продолжил свой путь дальше.
 
                КРЕСТНЫЙ ХОД
         От столицы Марий Эл, города Йошкар-Олы до столицы нефтяников и газовиков в Республике Коми, города Ухты протянулась федеральная дорога «Вятка». Вятка – это река, полукольцом огибающая песчано-глиняные холмы Вятского увала.
       Я еду по Кировской области. Это ещё не Крайний Север, но именно здесь многочисленные леса переходят в сплошную тайгу, а в ней уже бродят медведи. Дорога пересекает большие и малые притоки Вятки. В деревне Осинки, что стоит у моста через Молому, я заехал в магазин. Нужно было купить хлеба и что-нибудь попить. День  был солнечным и жарким.
       - Вы, наверное, едите в Великоречное на молебен? – спросила меня продавец, глядя на мою седую старческую бороду.
       - Нет. Я не здешний и путешествую из Украины к Воркуте, - возразил я.
       - А чему посвящен крестный ход? – спросил я.
       - Это древняя традиция. Паломники ежегодно к празднику Вознесения совершают крестный ход из Кирова в Великоречное. В этом селе в старину была найдена икона Николая Угодника. Эту чудотворную икону из деревни увезли в соборный храм Кирова, но ежегодно летом вот уже 400 лет её приносят в Великоречное. Там совершают службу и молебен. Идут верующие эти 80 км несколько дней, - рассказали мне.
       Позже я увидел эту 12-ти тысячную пешую процессию с иконой, крестами и хоругви на шоссе. Там шли не только здоровые и сильные люди, но и больные старики, женщины с детьми. Они несут с собой в котомках, рюкзаках и сумках еду и кое-какие вещи для ночлегов, и что-то, чтобы укрыться от непогоды. Ночует эта масса людей в деревнях. Местные крестьяне, кто чем может, помогают паломникам. Ходокам приносят воду, еду, приглашают к себе на ночлег. Вот такова история этого крестного хода.

                УХ, ТЫ, УХТА!
       Даже в путешествии 2006 года я видел не мало городов, вызывавших у меня восторг и восхищение.  Казань, Йошкар-Ола, Сыктывкар, Салехард, Ханты-Мансийск, Тобольск, Тюмень, Челябинск – это те города, которые оставили в моей памяти разные впечатления. Каждый из них по-своему хорош или плох, чем-то славен и знаменит. Города тоже имеют разный характер. Они, как и люди, по-разному относились ко мне. Ухта тоже имеет свой характер и лицо. Но его «изюминка» не в исторических памятниках, не в шедеврах современной архитектуры. Это обычный российский город. Он не велик, компактен, аккуратен и деловит. И всё же в Ухте есть то, чего нет больше нигде, ни в каком другом городе. А нестандартность его вот в чем.
       - Ух, ты! – воскликнул я первый раз в Ухте, когда попал неожиданно из тайги сразу на центральный проспект города.
       - Ух, ты! – вырвался второй раз из моих уст возглас, когда узнал, что в Ухте нефть добывают не из скважин, а в шахтах.
       - Ух, ты! – в третье вызвало у меня удивление, когда на стадион приехал заместитель управляющего компании "Газпром" и вручил мне тысячу рублей.
       - Ух, ты!  Какой необычный парк, - подумал я, когда увидел Детский парк в Ухте.
       Ухта – нефтегазовая столица Северо-Западного федерального округа России. Здесь находятся головные офисы компаний Северозападнефть, Газпром, Северозападгеология и их проектные институты.
       Когда ухтинцев спрашивают, где же находится их город, они отвечают:
       - В средине пути меж Москвой и Воркутой.
Ухта необычна хотя бы тем, что не имеет предместий и поселков. Здесь нет частного сектора с одноэтажными домами, хижинами бедняков, самостроями, какие я видел, обычно,  во многих городах Сибири. Ухта с окраин начинается многоэтажными домами. Более того, кончающаяся здесь автодорога «Вятка», выводит из тайги сразу на центральный проспект Ленина.
       Представьте себя на моём месте. Четыре дня я не разговаривал и почти не видел людей. Мои глаза видели лишь тайгу, автомобили, да асфальт дороги. Я не раз мок под дождём, и пропах весь дымом костров. Четыре дня был я полностью оторван от общества и благ цивилизации. На 340-ка километрах пути даже небольшие деревеньки стоят у дороги не часто, а в них тоже безлюдно. И, представьте себе, вдруг я попадаю сразу из тайги на проспект с  оживленной городской жизнью. Вокруг сияющие витрины магазинов, яркие рекламные плакаты, офисы, банки, учреждения, театры. На тротуарах красивые женщины и холеные мужчины, светофоры и пешеходы, стоянки автомобилей, киоски и прочие. Одним словом, это город. Ну, как тут не воскликнуть: «Ух, ты!». Как ни прекрасна дикая природа, безлюдье, но однажды всё-таки хочется вернуться в цивилизацию: побродить по оживлённым городским улицам, поспать в постели, поесть из тарелки, посидеть на лавочке, выпить пива или съесть мороженное. Потом всё равно опять потянет в тайгу. Вся эта городская суета быстро надоедает. В тайге тянет к людям, в городе - в тайгу. Вот такую противоречивую борьбу таит в себе человеческая натура. И это хорошо потому, что «зов предков» позволяет нам любить природу и не даёт превратиться в городских киборгов.
       В полдень предыдущего дня, в ста километрах от Ухты, я случайно встретил на дороге заместителя директора Газпрома Петухова Ф.Г.  Правда, об этом мне стало известно лишь на следующий день. Этот человек поздравлял по мобильному телефону  главу администрации Ухты Каргалину Т.И. с  Днём  России. Рассказал он ей и о встрече со мной. Мэр пригласила меня зайти к ней в кабинет  в 9 часов утра. Но из-за дождя я не смог преодолеть до вечера 100 км пути, и приехал к мэрии лишь к полудню на следующий день. На приём к мэру я не попал, но зато был принят её заместителем. Она то и позаботилась о моём спонсорстве, и я был удивлён, когда Фёдор Георгиевич Петухов сам приехал на стадион и «лично от себя выделил» мне тысячу рублей. Оказалось, что его непосредственный начальник, т.е. директор Газпрома Мельник Роман Васильевич, украинец. Вот такое спонсорство тоже вызвало во мне восклицание: «Ух, ты!». Никто и никогда прежде мне таких денег просто так не давал. Обычно, богатые люди скупы.
       Уладив все свои проблемы и дела, связанные с пребыванием в городе, я отправился осматривать город. Историко-краеведческий музей в Ухте находится рядом со стадионом «Нефтяник», в котором я остановился на две ночи. Экскурсоводом в нем работает тоже землячка с Украины. Она-то мне и поведала об истории развития края и о необычном шахтном способе добычи нефти, который больше нигде в мире не применяют. Уверен, мало кто представляет себе, как это делается. Ведь обычно нефть качают из буровых скважин. А в Ухте работают три шахты, которые добывают нефть из нефтяного пласта. А делается это так. В нефтеносном песчанике бурят шпуры, через них нагнетают в пласт под давлением горячий пар. Разогретая нефть выжимается, таким образом, из пласта и стекает в желоба, резервуары, а затем выкачивается на-гора. Нефть черная и густая. Я видел её в пробирке музея. Пористый песчаник, пропитанный нефтью, называют ярегой, а нефть салюкой. Именно в Ухте, ещё в 18 веке, была получена первая российская нефть. Только тогда нефть из песчаника вываривали в котлах и воде.
       Интересен и необычен в Ухте Детский парк. Его аллеи проложены среди темных стволов соснового бора, в средине которого стоит единственное здание – дворец творчества молодёжи. От того, что верхушки сосен закрывают небо, а деревья растут густо, парк кажется мрачноватым. Но бор просматриваем, чист, а воздух в нем пахнет оздоровляющими эфирными смолами.
В городе есть  еще один парк, а также набережная. Не смотря на то, что город невелик, в нем есть свой университет. Существует в городе «Украинское братство». Правда, ни мне от них, ни им от меня пользы не было, хотя я звонил в офис этого братства.
       В городе чистота и порядок.  Может  этот порядок оттого, что правят городом женщины?
       Вот такая она, Ухта!

                БЕЛОЕ ОЗЕРО
         В ста километрах на юг от Ухты стоит у шоссе небольшая избушка. В ней охранник. А рядом шлагбаум и большой плакат «Зона отдыха «Белое озеро». Нужно проехать ещё девять километров по таёжной дороге, и Вы окажитесь на берегу живописного озера. Местность дикая. Кругом только тайга, озера да болота. На берегу Белого озера стоят новенькие, хорошо сработанные избы. Местным охотникам, грибникам и сборщикам ягод сюда путь заказан. Эта территория – частное владение. Шесть кордонов с егерями следят за передвижением в тайге людей и зверей.
       - Вы охотник? – спросил меня охранник у шлагбаума.
       - Да. Но только охочусь я с фотоаппаратом, - ответил я.
       - Хотите сфотографировать медведя? У нас тут околачиваются поблизости два годовалых медведя. Медведицу убили, вот они и бродят тут. Их подкармливают. Людей они пока не трогают. Но осенью их нужно будет отстрелять, - проинформировал меня охранник.
Ему лишь 41 год, но он уже пенсионер.
        - Я служил охранником в зоне. Там стаж шёл год за два. Потому я так рано вышел на пенсию. У меня и отец там служил. Теперь вот здесь подрабатываю. Работа спокойная. Только вот ездить сюда далековато.  Но езжу ведь не каждый день. Работаем по очереди с напарником.
       - А сколько платят?  Тысяч десять получаешь?
       - Да. Не жалуюсь. Вместе с пенсией хватает на жизнь, - ответил охранник.
       - Ну, ты угостишь меня чаем? – спросил я. Хотелось есть, да и по времени пора было уже обедать.
       - Сейчас сделаем, - сказал охранник, и, взяв паяльную лампу, пошел в стороне кипятить воду.
        Потом он достал масло, хлеб и угостил этим меня. Прочитал он мне цены на услуги, оказываемые отдыхающим в зоне отдыха. Они баснословные.
На Белом озере можно порыбачить и поймать не только обычную для этих мест рыбу, но и форель. Её специально для этого запустили в озеро. Рыбачить можно в любое время года – ограничений нет. Для этого здесь созданы все условия. Можно поселиться в избе, взять на прокат лодку с мотором или без него, любые рыболовные снасти и приспособления, одежду, сапоги и прочее снаряжение. Не хотите сами ловить? Для этого есть там люди, которые Вам рыбу поймают, принесут, покажут, приготовят из неё уху или другое блюдо. А Вы можете пить пиво или коньяк, купаться и париться с веничком в русской баньке, любоваться красотами природы в компании своих друзей. Вам приготовят отменные закуски. Одним словом, Вам там никто не помешает делать то, что Вы хотите. Правда, обойдутся Вам все эти удовольствия дорого.
       Но не только для рыбалки сюда съезжаются компании богатых людей. Здесь хорошие охотничьи угодья. Уток, гусей, глухарей, тетеревов здесь много. Но если Вам захочется много «крови и мяса» и в Вас «заиграет кровь папуаса», то можно устроить охоту даже на медведя, лося или оленя. Но, опять же, стоить Вам эта охота будет «очень даже» не дёшево. Егеря выследят зверя и выведут Вас на него. Вы прицелитесь, выстрелите… и не попадете. За это предусмотрен штраф в одну тысячу рублей. Но может случиться и так, что Вы попали, но только ранили медведя или лося. За это тоже штраф в 3, 5 тыс. рублей. Но вот удача – зверь завален. Если он весит до ста килограммов – платите 7 тыс. рублей, но если медведь или лось крупнее, каждый килограмм будет стоить уже вдвое дороже. Понятно, что такая удачная охота кончится шумным пикником с обсуждением всего произошедшего, с жареным мясом, шашлыками из свежины, и с употреблением не только горячих, но и горячительных напитков.
       Все эти охотничьи забавы не для простолюдинов. На Белое озеро приезжают или прилетают расслабиться нефтяные и газовые магнаты, государственные мужи и всякого рода «авторитеты». Чем больше у них оттопыриваются карманы от денежных купюр, тем «круче» и веселей проходит рыбалка и охота. Но путь в эту зону отдыха, как, впрочем, и в другие «зоны» не заказан никому. А иных «зон отдыха», где «егеря» стоят на вышках с тридцатизарядными дробовиками в Коми республике гораздо больше, чем таких, как «Белое озеро», и там дядьки отдыхают в тайге не с удочками, а с топорами и пилами. Можно видеть часто у шоссе шлагбаумы, а на них знаки «Въезд воспрещен». Оттуда часто выезжают грузовики с лесом и пиломатериалами. Всё течет, всё изменяется, - сказал один античный философ. Сегодня ты охотишься на зверя, завтра парни в погонах будут охотиться на тебя. Каковы времена, таковы и нравы.

                ОТ СОСНОГОРСКА К ЛАБЫТНАНГЕ
       Федеральная дорога «Вятка» заканчивается в Ухте. Дальше в сторону Воркуты есть еще 10 км асфальтированной дороги до Сосногорска. И всё. Дальше только железная дорога. К Воркуте нет даже автозимника. Воркута, Инта, Лабытнанги, Салехард связаны с «большой землёй» только железной дорогой.
В Ухте я зашел в отряд МЧС, чтобы узнать, можно ли мне добраться своим ходом, т.е. на велосипеде хотя бы до Печоры. Но там никаких точных гарантий на этот счёт мне никто дать не мог.
       Через Ухту и Сосногорск проходит немало пассажирских поездов на Воркуту. Сесть в поезд не сложно. Однако такая езда меня не устраивает по двум причинам. Стоимость билета приличная (около 500 руб.), и что я могу увидеть из окна вагона – мелькающие стволы деревьев? Да и спешить  не нужно. – На свежую травку в Воркуте выпал снег, а температура ночью опустилась до –2°С, - передало телевиденье. В Салехарде же снег ещё окончательно не сошёл с весны. А ведь уже 15 июня.
       На грузовой станции Сосногорска есть погрузочный пункт, где перегоняемые на Север автомобили ставят на железнодорожные платформы. Мне повезло. Там на одну из платформ увязывали три легковых автомобиля на Воркуту, а на другой укрепляли новенький самосвал КАМАЗ-Супер, идущий через Полярный Урал в Лабытнанги. У меня уже был опыт передвижения на ж/д платформе по Транссибу от Чернышевска  до Сковородино. Там уговаривать, сопровождавших машины людей долго не пришлось. Зато были некоторые проблемы с администрацией станции и охраной. В Сосногорске уговаривать владельца КАМАЗа пришлось дольше.
       - Ты не вписан в документ, что сопровождаешь машину. Тебя снимет с поезда охрана, - говорил он мне.
       - Да никто не проверяет, - сказали ему рабочие, закреплявшие на платформе машину.
       - Ну, так я загружаюсь? – спросил я.
     - Давай. Только в кабину я тебя не пущу.
       Я, в общем-то, и не претендовал на место в кабине. Оно и понятно. Владелец КАМАЗа побаивался меня. Поезд ведь пойдёт по дикой тайге. Я хоть и предъявил ему свои документы, но моя личность вызывала всё-таки у него подозрительность.
        - Стукнет ночью в кабине чем-нибудь по голове, столкнёт с поезда в тайгу, и пиши, пропало, - так, вероятно, думал, владелец КАМАЗа.
         Заплатил он за машину 2 млн. рублей. Не один год копил он деньги на КАМАЗ. 50 тысяч рублей заплатил только за перевозку по жел. дороге, да и с собой у него, вероятно, были какие-то деньги. В общем, было за что опасаться.
К полудню я уже обосновался в кузове КАМАЗа. Автомобиль новенький, чистый и оранжевый. Борта кузова высокие. Свободного места в кузове оказалось не много. Там лежат разного рода массивные задвижки для трубопроводов, колёса, какие-то запчасти, мешки с картошкой, ящики с зелёным луком и прочее. Пока платформа  стояла у погрузочной площадки, я сбегал в автомастерскую и набрал на дорогу несколько бутылок питьевой воды. Позже нас отогнали на запасной путь, и там я уже старался «не мелькать» перед  глазами охраны. Погода теплая и солнечная. Я расстелил под задним бортом каримат и продремал до вечера. А вечером прошёл дождь со шквальным ветром, после которого небо ещё долго было в облаках. Я укрылся от дождя под плёнкой. В кузове скопилась дождевая вода, и мне пришлось её вымакивать тряпкой. Потом платформы с КАМАЗом и легковыми авто перетянули маневровым тепловозом в другое место на формировку состава. Там мы и простояли, не двигаясь, всю ночь.
       Настало утро, хотя темноты ночью как таковой вовсе  и нет. В Сосногорске ночи не совсем белые, но и не тёмные. С полуночи до двух часов есть сумерки. Хозяин КАМАЗа молод, но не общителен. Он больше сидит в кабине и  лишь изредка выходит поговорить с  Андреем, сопровождающим платформу с тремя «Mizubisi». Он живет и работает в Салехарде, и ему приходилось ездить по автозимнику в Надым. Об этом участке своего маршрута я ничего не знаю, кроме того, что на карте, над чёрной линией дороги была надпись – «недействующая».
        - Не действующая. Ну и хорошо. Не будут мне мешать идти по шпалам поезда. Мне не нужны даже рельсы. Главное, чтобы была насыпь и мосты, - думал я.
       Александр (так зовут владельца КАМАЗа) рассказал мне, что от Салехарда до Надыма 320 км, и мне летом с велосипедом там не пройти.
       - Дорога строилась ещё в сталинские времена зэками. Насыпи там почти уже нет. Ее зэки насыпали тачками. Рельсы кое-где ещё лежат, но в основном они сняты на металлолом. Вдоль этой дороги проложен зимник. Сейчас там болота, много воды. Некоторые реки имеют ширину до трех километров. Людей там нет. Зато есть медведи и волки, - рассказал мне он.
       - Зачем тебе туда ехать погибать?  Лучше здесь повесься, - с таким чёрным юмором закончил он свой рассказ.
       Такие вести меня очень огорчили. От него я узнал также, что на Надым летает самолёт, а из Салехарда можно выбраться ещё и теплоходом по Оби к Ханты-Мансийску и Омску.
        Платформы не отправили, даже тогда, когда был уже набран весь 52-ух вагонный состав, и мы целый день простояли, скучая и бездельничая каждый на своём месте. Отлучаться нельзя. Грузовой состав в любой момент могли отправить без предупреждения. Так до вечера нас и не отправили. Солнце зашло за горизонт, но темно от этого не стало. С заходом солнца стало холодать. Я оделся потеплее, влез в зимний спальный мешок и улегся спать. Простояли мы в ожидании отправления поезда ещё один день.
       - Нет тепловоза, - оправдывалась диспетчер.
        Мы простояли на станции в Сосногорске  двое с половиной суток, и тронулись в путь лишь 16 июня в 23 час 30 мин. Сопровождающий иномарки Андрей, позволил мне сесть в одну из трёх «Мizubisi». Поезд пошёл быстро. Дорога двухколейная. Вдоль неё по обе стороны потянулись покосившиеся столбы недействующей телефонной линии. Провода на многих пролетах оборваны. С другой стороны тянется новая линия электропередач с бетонными пронумерованными столбами. Проехали вначале несколько старинных деревень. В них бедность, беспорядок и разруха. Дорогу окружает сплошная тайга. Поезд, извиваясь меж холмов, мчится как по туннелю или как в глубокой траншее, пробитой в массиве тайги. Вокруг полная глухомань и дикость природы. Лишь изредка проносимся мы по мостам над реками, и только тогда можно обозревать таёжные дали.
       - В тайге наверняка бродят медведи, лоси, олени и прочая живность, - думал я, глядя на безлюдный таёжный край.
       В массиве тайги растут ель, сосна, береза, осина. На заболоченных низинах, у рек и ручьёв видны кусты тальника и ивняка. Мне повезло, что я сидел в салоне автомобиля, ибо почти всю ночь до утра моросил дождь. Я представил себе, как холодно и сыро было бы мне ехать в кузове КАМАЗа. Поезд идет очень быстро. Сцепки между грузовыми вагонами практически не имеют амортизации, а потому каждый толчок платформы отдаётся ударом в моём позвоночнике. В шесть часов пересекли реку Печору, и почти сразу же прибыли на станцию Печора. В городке, кроме электростанции, сортировочной железнодорожной станции и ДЭПО никакого производства больше нет. Здесь я сразу же решил пополнить свои запасы питьевой воды и сбегать за продуктами в магазин. Андрей и Саня утверждали, что в Печоре мы простоим два дня. Однако, вернувшись из поселкового магазина, я не обнаружил на прежнем месте своей платформы, и это испугало меня. Но железнодорожный рабочий успокоил меня.
       - Состав отправили на горку для расформировки. Ищи свою платформу на 42 пути, - сказал он мне.
        Свою платформу, с оранжевым КАМАЗом, я увидел на горке сразу. Оттуда её пустили катиться самоходом к набираемому составу на Лабытнанги. Состав был пока сформирован лишь на треть, а вагонов в составе должно  быть 52. Андрея с его иномарками поставили на другой путь, и мы, таким образом, с ним расстались.
       17 июня день безветренный. Опять прошёл дождь. Такие климатические условия способствовали «лётной погоде» для комаров. Их ещё не так много, но первые комары необычно большие. От безделья я тем и занимался, что, лёжа или сидя, ловил этих тварей на лету или бил их на себе ладонью. Хорошо, что у них в это время года слабая реакция и плохая маневренность. Вот и здесь, в Печоре, мы простояли на отшибе два дня. Шофер Саня нервничал. К нему приходили какие-то люди и о чём-то говорили в кабине. Вероятно, они «выжимали» с него взятку, обещая, в таком случае, побыстрей отправить КАМАЗ. Саня говорил, что по договору железная дорога должна доставить его авто из Сосногорска в Лабытнанги не более чем за пять суток.
       Наш состав застучал вновь  по стыкам рельс лишь в 17 часов. Двупутка закончилась километров за пятьдесят от Печоры. Чем дальше я продвигаюсь к северу, тем ниже становится тайга. По-прежнему в тайге растут только ели, березы, сосны да осины. Лиственниц нет вовсе. Местность слабовсхолмленная. Пересекли десятки речек и ручьёв и лишь три сравнительно крупных реки: Большая Сыня, Косью и Кожим.
       Дорога на Воркуту строилась в сталинское время заключёнными. Поэтому, кроме вполне современных небольших станций и разъездов, по пути видно много полуразрушенных, полусожжённых или завалившихся от времени каких-то бараков, строений и изб. Наверное, в них жили во времена строительства дороги люди. Интересно, что многие названия станций в тех местах оканчиваются на «Ю». За станцией Косью видны вдали заснеженные горы Приполярного Урала. В центре этих гор находиться самая высокая гора всего Урала, гора Народная (1895 м.). Но с дороги мне казалось, что эти заснеженные горы стоят ниже насыпи железной дороги. Это оптический обман. От железной дороги местность, как бы понижалась. Равнинная тайга здесь подступает до подножия гор. А горы Приполярного Урала от подножий и до вершин заснежены и белы, как сахар. Над вершинами гор висят белые кучевые облака.
        Станция Косью. В стороне от неё стоят два жилых многоэтажных дома, и всё. До гор километров сорок, до реки Косью – всего два. Уже перед заходом солнца стало очень холодно. Я ведь ехал теперь в кузове КАМАЗа. Потом и вовсе стало нестерпимо холодно, и я уже не мог с платформы обозревать окружавшие меня пейзажи. Пришлось натянуть на себя всё, что было  у меня из одежды в рюкзаке. Надел трое штанов, обмотал шею и грудь, найденной в пути накидкой, одел две пары носков, поверх ботинок натянул ещё и, сшитые мною из ватной подкладки, бурки. На голову натянул шерстяную шапочку и влез  с головой в спальник. Поезд нёсся с большой скоростью, и спальник даже на дне кузова продувает леденящим ветром. Верх спальника я стянул веревкой, но там оставалось всё же небольшое отверстие, и через него дует в голову холод. Если все части тела как-то утеплены, то пальцы и ладони рук оставались незащищёнными от проникающего в спальник холода. Я прятал их под мышки, меж ногами, и вот так страдал от холода аж до прибытия на станцию Инта. Поезд здесь остановился на два часа – меняли локомотив. Я вылез из спальника.  Уже 10 часов утра. Горы Приполярного Урала здесь подальше, чем в районе Косью или Кожим, но всё равно хорошо видны.
       Инта – город шахтеров. Но он, как и Донбасс, умирает. Из всех шахт работает теперь только лишь одна, да и та «на ладан дышит». После Инты дорога отошла от Урала. Теперь уже потянулись горы Полярного Урала, но они виднелись  далеко справа. Тайга становилась с каждым часом всё более редкой и низкорослой.
       Не смотря на то, что теперь я поверх спальника обмотался полиэтиленовой пленкой, чтобы не продувало спальник, всё же теплей мне не стало. Ведь поезд приблизился уже к тундре и Северному Полярному кругу. Так, корчась и мучаясь от холода, я дожил до следующего утра. Дрожащий от холода и озноба, я выполз из спальника только тогда, когда поезд остановился на небольшой станции Сейда. От неё до Воркуты всего километров шестьдесят. Окинув взглядом окружающую местность, я вдруг понял, что уже нахожусь в тундре. Вокруг ни единого деревца, а лишь голая степь и холмы. Солнце к этому часу уже успело немного прогреть воздух, но земля излучала холод вечной мерзлоты. Я созерцал окружающую местность, и меня здесь всё удивляло. Мой взгляд не упирался теперь в стены, прорубленной в тайге для дороги, траншеи. Я так долго ехал в окружении высоких стволов деревьев, что просторы тундры и холмы показались мне чем-то родным, похожим на донецкую степь.
       У станции Сейда небольшой поселок из десятка стандартных одноэтажных деревянных домов для железнодорожников, штабеля шпал, рельсы. Вокруг голая тундра. Станция Сейда стоит уже в Заполярье. Северный Полярный круг остался позади. Это самая северная точка, которую я достиг в этом путешествии. Еще 10-15 километров на север, и наша дорога ответвляется от той, что идет к Воркуте. Поезд стал приближаться к Полярному Уралу, чтобы затем пересечь его. Слева от дороги, на севере, маячат невысокие горы, а справа тянется зеленая тундровая равнина, по которой течет река Елец. Чистейшая вода течет по серому галечнику. Я уже привык к таёжным рекам с кофейным цветом воды, и давно не видел прозрачной воды. Здесь я увидел, стоящие вдали, две ненецких яранги с белой струйкой дыма от костра.
       Постепенно горы сошлись, и поезд  пошёл, извиваясь змеёй, по ущелью. Склоны гор укрыты пятнами снежников, переходивших у вершин в сплошное покрытие. По притокам Ельца лежат наледи. Горы голые, вполне проходимые, каменистые, но не скалистые. На склонах никакой растительности. Зато по ущелью, ближе к реке, всё-таки растет лес. Кое-где, среди елей и берез, я видел и лиственницы. Горный воздух свежий и прохладный. Он пропах снегами и хвоей. Я стоял в кузове и, обдуваемый ветром, с поезда фотографировал горы Полярного Урала.
       Проехали небольшие станции Елецкую, Полярный Урал, Полярный. Эти поселения железнодорожников очень маленькие. Новые станционные здания, построены совсем недавно, и выглядят они вполне современно. Их стены и крыши покрыты желтым, белым или синим металлопластиком. А потому они выделяются на фоне беспорядочно разбросанных там вагончиков, хижин, бочек, гусеничной и колесной техники, каких-то материалов, угля, леса, шпал, рельсов и всякого прочего хлама и мусора, как китайские фонарики. У одного из вагончиков развивается на флагштоке трёхцветное знамя России.
       За станцией Полярный Урал стоит невысокая белая стела, символизирующая границу Европы и Азии. Здесь перевал, который, в общем-то, незаметен для глаза, но отсюда поезд  пошёл по ущелью реки Собь, течение которой противоположно реке Елец. Станция Полярная – это уже Азия, а значит уже не  Республика Коми, а Ямало-Ненецкий автономный округ.
       На многих участках дорога реконструируется: делается выше насыпь, меняются деревянные шпалы на железобетонные, укрепляются мосты, водоотводы. Изредка видны небольшие вахтовые лагеря строителей с вагончиками, строительными материалами и техникой. Занимаются реконструкцией дороги московские фирмы, и местные жители жалуются, что они забирают у них работу и большие деньги, выделяемые на строительство. Старые сталинские шпалы уложены в штабеля вдоль железной дороги, и их почему-то не убирают и не сжигают.
Постепенно горы Полярного Урала стали понижаться, и там, где они уже заканчиваются, стоит большой поселок Харп. Знаменит он тем, что в нем есть две исправительно-трудовых колонии строгого режима. Говорят, что сюда привозят и тех, кто приговорён к расстрелу. У посёлка есть кладбище с часовней. Один из лагерей находится прямо у дороги, и он хорошо весь просматривается с неё. Там стоят многоэтажные жилые здания, большая больница и церковь. По другую сторону железной дороги возвышаются современные жилые здания поселка, в которых, наверное, живут с семьями охранники и обслуживающий персонал лагерей. Охранная зона и проволочные заграждения не очень бросаются в глаза. Поэтому Харп выглядит вполне прилично. Говорят, что здесь отбывает срок заключения известный российский олигарх Хадарковский, который был осуждён за неуплату в российскую казну налогов. Рассказывают, что к месту заключения, т.е. в Харп, он прибыл на собственном поезде.
        На дороге в Харп я увидел грузовик с надписью на кабине крупными буквами «Бандюган». В Харп крупный щебёночный завод, где работают заключенные, а в десяти километрах от поселка есть месторождение хромовых руд. Шофер Саня рассказал, что за вывозку руды там платят большие деньги.
       - За несколько рейсов можно окупить стоимость КАМАЗа, - говорил он.
Боюсь, что такие деньги платят там не зря. Вряд ли только за содержание хрома в руде там платят такие большие деньги. Предполагаю, что и заключённых используют там не зря.
       За Полярным Уралом тоже тундра. Она твердая, из природного щебня и глины. Болот нет. Разве что есть в ней сточные ручьи с кочками и водой. Тундровую степь укрывают местами очень низкие карликовые березки. Их высота не более 50 см. Растут ещё какие-то полукустарниковые растения и травы, названия которых мне неизвестны. Ягеля здесь я не видел. Его не трудно отличить от других растений. Он светло-зелёный, а когда высыхает, то становится почти белым. Ягель это не мох, а симбиоз гриба и водоросли.
От станции Сейда через Полярный Урал до Лабытнанги 160 км. От Харп до Лабытнанги всего 30 км, и здесь проложено асфальтированное шоссе.
        Городок Лабытнанги вполне современен, но невелик. Своим существованием он обязан железнодорожной станции и грузовому порту на Оби. Здесь конечная станция Северной железной дороги. Отсюда водными путями по Оби и её притокам расходятся грузы по Крайнему Северу. Здание вокзала современное, новое и весьма оригинально по архитектуре. Со станции в течение суток уходят два поезда: на Москву и на Воркуту. Жители Салехарда, города стоящего на противоположном берегу Оби, тоже едут на «большую землю» со станции Лабытнанги. Через Обь здесь регулярно курсирует автомобильный паром.
В момент прибытия нашего грузового состава на станции стоял фирменный поезд «Полярная стрела».
       Хозяин КАМАЗа помчался сразу  в здание вокзала, а сам я выгрузить велосипед и рюкзак не мог. Вокруг ни души. Вернулся он только через час, недовольно бормоча о том, что с него требуют 700 руб.  за инструктаж, как нужно съехать с платформы. Вот это и есть рэкет на государственном уровне.
       Сойдя с поезда и попрощавшись с попутчиком, я зашёл в станционное отделение милиции, отметил там в маршрутке своё прибытие и поехал к паромной переправе через Обь. Нужно к вечеру добраться до Салехарда.

                ДОРОГА В НИКУДА
       Ширина Оби в районе переправы Лабытнанги-Салехард километра три-четыре. Точного расстояния никто из пассажиров мне сказать не мог. Паром самоходный. Ходит он от одного берега к другому по мере загрузки его автомобилями.
       Сошел на берег. У причала стоит бетонный мамонт, поставленный на песчаном кургане в честь 450-летия Салехарда. Дальше – полтора десятка километров по тундре. На пути от переправы к городу стоят три памятника. Первый -  в виде большой и малой остроконечных пирамид, которые, наверное, символизируют горы Полярного Урала. Разделяющая их дуга – это Северный Полярный круг.
       Ко второму памятнику и я имел какое-то отношение. Он назван «Романтикам 70-ых». От начала и до конца семидесятых годов я пять раз ездил в составе студенческих строительных отрядов строить летом базовые поселки Белый Яр, Игрим, Светлый. Тогда, среди студентов, считалось за честь и удачу попасть в такие студенческие отряды Тюменской области. По два-три месяца мы там работали без выходных  по 12 часов, а иногда и целые сутки, если очень было нужно. Строили дома, склады, боксы для техники, дороги, подсобные хозяйства, разгружали самоходные баржи, участвовали в ликвидации аварии на магистральном газопроводе и др.
       История освоения Крайнего Севера это не только героизм романтиков, но и трагедии ссыльных заключённых в годы сталинских репрессий. Именно последним установлен на пьедестале, как памятник, паровоз, участвовавший в строительстве Северной железнодорожной магистрали Воркута - Салехард - Надым - Игарка. В  документах она значилась под №501. Дорогу для строительства разбили на участки, многие из которых так и не достроили. В 1953 году умер Сталин и был расстрелян Берия. Железнодорожный ГУЛАГ ликвидировали. Но всё же часть этой дороги от Воркуты до Лабытнанги действует и по сей день. Рассказывали, что зимой через Обь тогда ходил поезд. Шпалы и рельсы укладывали прямо на лёд. Того машиниста паровоза, который решался первым переехать по льду реки, досрочно освобождали из заключения. Теперь именно этот паровоз, который работал на строительстве дороги замер на пьедестале. С какой целью строилась эта заполярная дорога, я не знаю. Но мне известно, что после прекращения строительства, дорога так и осталась «дорогой в никуда».
Именно по этой дороге должен был пройти мой дальнейший маршрут из Салехарда до Надыма. Обозначена она на карте как «недействующая». При разработке маршрута своего путешествия об этом участке пути я ничего не знал. По пути к Салехарду мне рассказали, что пройти летом там невозможно. Чтобы окончательно в этом убедится, я решил обратиться в отряд МЧС ЯНАО. Кто, как не они, должны  владеть такого рода информацией.
       Базу отряда МЧС нашёл не сразу. Хорошо, что в Салехарде сейчас полярный день. Географически город находится на широте Северного Полярного круга. Ходи хоть всю ночь – всё видно.
       База МЧС находится на окраине, в старой части города. Дежуривший там сотрудник, оказался человеком добрым, напоил меня чаем и разрешил поспать в раздевалке. Но прежде он подтвердил информацию, что летом мне не дойти до Надыма по дороге №501.
       - Была бы у тебя хотя бы лодка. Мостов уже там нет. Идти туда одному опасно. Завтра поговоришь с зам. начальника отряда. Он тебе всё расскажет, - говорил он.
       Дежурный  показал мне на крупномасштабной карте эту «недействующую» дорогу. Она была проложена вдоль рек Полуй и Ярудей. Видно, что путь пересекает множество притоков этих рек. Понятно, что без мостов и лодки мне их не преодолеть. В тех местах даже плот  соорудить невозможно. Вокруг тундра или мелколесье.
       Утром меня пригласил в кабинет зам. начальника отряда. Тот окончательно убедил меня отказаться от перехода по железной дороге №501.
    - Дорогу эту не достроили. В некоторых местах её даже не начинали строить. Так что Вы можете заблудиться. Те мосты, которые были построены, уже или сожжены, или у них рухнули пролёты. Остались торчать из воды только опоры. Рельсы были проложены еще царские, демидовские, но часть их уже сняли на металлолом. Кроме того, там нет ни одного посёлка или каких-либо людей. Ненцы уже угнали оленей дальше в тундру. Медведи, которые шли за стадами, остались. В тундру бурый медведь не идет. Теперь они голодные. Ягоды ведь пока нет. Есть там и волки. Вам идти туда одному опасно. При несчастном случае Вам и помочь будет некому.
       Приведенные факты окончательно убедили меня отказаться идти на Надым. Я решил использовать запасной вариант маршрута, т.е. выбраться из Салехарда по Оби до Ханты-Мансийска на теплоходе. Был и ещё один вариант – долететь до Надыма самолетом. Но за 40 мин. полёта на ЯК-40 мне пришлось бы заплатить сумму, равную трём моим пенсиям. 7,5 тыс. рублей стоил бы мне перелёт, включая и оплату за сверхнормативный груз (велосипед).
       Зам начальника отряда позвонил в речной порт и узнал, что сегодня в 17 часов по местному времени уходил на Омск теплоход. Цена билета в 430 рублей по третьему классу до Ханты-Мансийска меня устраивала. Рядовые члены отряда МЧС нагрузили меня всякого рода консервами, чаем, сахаром, кофе, печеньем «под завязку».
       - Приходи сегодня вечером. У нас будет получка. Скинемся тебе по немного на дорогу, - сказал мне дагестанец.
       Однако к этому времени я уже находился на теплоходе «Родина». Теплоход ходит лишь раз в неделю. А пока, до отправления теплохода я занялся осмотром столицы Ямало-Ненецкого округа. Она невелика, но очень впечатляет великолепием современной архитектуры. Город быстро вырос за последние 10-15 лет. Особенно поражает суперсовременными формами и материалами архитектура центрального проспекта Республики. Посетил я и этнографический музей. Случайно познакомился и был приглашён на обед к старожилу Салехарда, участвовавшему лет тридцать назад в лыжном переходе «Салехард-Москва».
       Осмотрел я и срубленный из бревен городок у крутого берега реки Полуй. А ниже его находится причал речного вокзала. Там уже стоял теплоход «Родина», готовый принять пассажиров, но посадка еще не началась. Пассажиры и провожавшие их люди толпились у трапа. Билета у меня не было и его пришлось взять прямо на теплоходе.
       Среди пассажиров третьего класса много хантов, сибирских татар, и совсем мало русских. Под оркестровые звуки «Прощание славянки», доносившиеся из громкоговорителей, и криков провожавших, теплоход отчалил от пристани и вышел через устье Полуй на Большую Обь. Вдали замаячили снежные шапки Полярного Урала. Остался позади Салехард. Впереди трёхдневное путешествие по Оби.

                НА ТЕПЛОХОДЕ ПО ОБИ
       Не имея другого пути, я вынужден был выехать из Салехарда рекой, т.е. на теплоходе по Оби.
       Путешествие по Крайнему Северу удовольствие не из дешевых. Цены на продукты и другие потребительские товары там гораздо выше, даже в сравнении с московскими. Чем отдалённее регион, тем выше цены. Потому для северян цены в Сочи, Москве или Ялте кажутся нормальными. А для меня северные цены казались невероятно высокими. К счастью, у меня в рюкзаке есть кое-какие запасы, да и в отряде МЧС меня до предела нагрузили всякого рода продуктами. Так что на теплоходе голодать мне не пришлось. А плыл я на нем от Салехарда до Ханты-Мансийска два с половиной дня, преодолев расстояние более чем в тысячу километров.
       Теплоход «Родина» изготовлен на судоверфи в Германии в 1953 году, но по внешнему виду он не казался потрёпанным судном. Всё выглядело как новое. Я купил билет «в трюм», как сказала мне одна старая хантыйка. Билет в каюту 2-го класса в два раза дороже, а в каюты 1-го класса, соответственно, в три раза. Но даже в «трюме» теплохода находиться гораздо удобнее, чем в плацкартном вагоне поезда. Там также два яруса полок, но расположены они просторнее. Места в купе больше, стол тоже больше, проходы свободнее. За 50 руб. можно взять постельные принадлежности, но мне этого не нужно. У меня всё есть с собой. Единственное, что мне не понравилось, так это вибрация от работы двигателя судна. Во всём остальном я не был ничем обделён по сравнению с пассажирами 1-го и 2-го классов. Пассажирам 3-го и 2-го классов не рекомендовалось гулять по верхней палубе, где находятся каюты 1-го класса. Но этого никто не придерживается, и все гуляют там, где хотят. Лучше всего, конечно, обозревать берега реки с верхней палубы. Там стоят лавочки и столики. Обычно на одном месте подолгу никто не задерживается. Посидел на корме, перешел в носовую часть или на другой борт. С собой у меня есть бинокль, и с его помощью я рассматривал отдаленные берега Оби. Обь – река широкая, с множеством проток и островов. И течет она в некоторых местах двумя руслами – Большой и Малой Обью. Берега низкие и часто заболоченные. К самой воде подступают пойменные леса. На некоторых островах сырые луга.
Теплоход отошёл от причала речного вокзала Салехарда в 17 часов. В 3-ем классе находятся в основном ханты и сибирские татары. Мужская часть аборигенов, как только теплоход отчалил, сразу заполнила ресторан. Народу на теплоходе много. Мест всем не хватало. Поэтому с верхней палубы ханты перенесли вниз все лавочки. Но в полночь теплоход подошел к пристани поселка Питляр. Половина хантов там сошла на берег. Другая половина сошла с судна в поселках Горки и Лопхари. В третьем классе стало совсем свободно, и я в своем купе остался один. Но это меня совсем не огорчило. Туда я спускался лишь для того, чтобы поесть да поспать. Остальное же время находился на палубах, рассматривая в бинокль берега, острова и реку. Видел большую стаю лебедей. Гуси, утки и прочие перелетные птицы и в эти края принесли птичий грипп. Один русский северянин, который прибыл в Салехард из далекого рыбацкого поселка Обской губы, рассказывал, что в этом году уток и гусей прилетело с юга совсем мало. Они погибли.
       День второй солнечный и ясный. Теплоход идет тихо навстречу течению со скоростью 22 км/час. Комаров и мошек нет. Поэтому находиться на палубе приятно. Вода в Оби мутно-коричневая.
       В ресторане теплохода можно купить пиво, мороженое, поесть, если конечно имеешь много денег. Но горячую и холодную кипяченую воду можно взять в любое время суток, что я и делал, заваривая чай. Путешествовать на теплоходе одно удовольствие. Можно гулять по палубе, или принять душ за дополнительную плату, можно почитать книгу, сидя на лавочке, а можно просто глазеть на реку и берега. К 10 часам вечера солнце опустилось к горизонту. От его лучей, которые идут почти параллельно поверхности земли, небо окрасилось в бирюзово-розовый цвет. Соответственно, его отражение на водной глади окрасило и  реку в те же нежные цвета. Берега равнинной Оби так низки, что выступают всего лишь на полметра выше уровня воды.
       Из громкоговорителей доносится спокойная негромкая музыка и песни. Я чувствую себя на судне как турист в круизе.         
       Вторую ночь спал долго. В 10 час. 30 мин. теплоход стал на якорь посреди реки, и матросы стали чистить и осматривать борта судна. Это потому, что мы опередили график. Курсантам-матросам дали задание заняться делом. На теплоходе идеальный порядок. Как говориться, медное было начищено, деревянное надраено, а всё остальное покрашено. Порядок на судне лучше, чем у любой хозяйки в доме. Вахтовые матросы ходят в спасательных жилетах. Капитан пожилой и солидный.
       Я нашёл себе двух собеседников, с которыми по очереди говорил о политике, рыбе, истории, утках, лебедях и прочих пернатых и зверях. С сибирским татарином говорил больше об истории Сибири. Он обижался, что многие не знают, что кроме крымских и волжских татар есть ещё и сибирские. Ведь казаки атамана Ермака сражались и победили войско хана Кучума. Это были тоболо-иртышские татары.  Но есть ещё барабинские и чулымские татары. Все они были расселены в основном в лесостепной части Сибири. Севернее татар жили народы, которых русские первопроходцы называли остяками и вогулами. Еще севернее, т.е. на территории современного Ямало-Ненецкого округа жил народ, которых называли самоедами (мангазейские, туруханские, обдорские, казымские самоеды).
       Другой собеседник, тот, что с рыбозавода, просвещал меня по части рыбы, уток, гусей и прочего рыбного и охотничьего промыслов. Оказывается, уток живёт на Крайнем Севере с десяток видов: свиязь, турпан (черная морская), шилохвость (острохвост), крохоль (разноцветная и похожая на гагару), гоголь, чирок. Рыб, которых ловят в Оби, он подразделяет на нерестовых, т.е. на тех, что заходят с Обской губы на нерест, и на сорных, которые живут в реке постоянно. К первому виду относятся осетр, стерлядь, нельма, муксун, щёкур. Ко вторым – сырок (пелядь), чебак (сорога), щука, карась, окунь, налим.
       Постепенно правый берег Оби стал выше. Появились песчано-глиняные холмы и желтые обрывы. По берегу стали видны не только пойменные лиственные леса, но теперь сосны, и ели, и кедры. Тайга стала выше. Левый же берег по-прежнему низок и заболочен. Теперь и поселки по правому берегу стоят чаще. В них много лодок, емкостей для горючего, старые избы, какие-то бревенчатые строения. Есть и покинутые деревни. В каждой деревне, как правило, стоит большое цветастое здание, построенное в последние годы. Вероятно эти здания подарок аборигенам за то, что из их земли качают газ и нефть. В них, я так думаю, находятся одновременно школа, медпункт, клуб, администрация, может быть библиотека. Скорей всего они построены по инициативе администрации округа.
       Суда по Оби идут не часто, и они не большие. У берега иногда видны полузатопленные баржи и катера. Кое-где у поселков находятся базы строителей. Возле них порой стоят баржи со щебнем, железобетонными плитами, бульдозерами и прочей техникой. На север по реке идут танкеры с ГСМ и сжиженным газом.
       Заходили по протоке и Северной Сосьве к старинному посёлку Березово. В нем, как известно, жил в ссылке светлейший князь Меньшиков Александр Данилович, сподвижник Петра Первого, виднейший государственный деятель петровской эпохи. Это он фактически правил государством при Екатерине1, после смерти которой был лишён всех званий, титулов, наград и сослан  в Березов, где и умер. Там по сей день стоят его деревянный дворец  и построенная на его средства церковь.
В Березов в разные времена ссылались многие видные особы Российской империи. Скажем такие, как княгиня Долгорукая Н.Б, дочь фельдмаршала Шереметьева Б.П., и её муж Долгорукий.
      Отбывали ссылку в Берёзово и княгиня Долгорукая Екатерина Алексеевна, невеста Петра Второго. Потом её перевели в Томский монастырь. Возвратилась она из ссылки императрицей Елизаветой Петровной.
       Отбывали ссылку здесь и декабристы, члены Южного общества Ентальцев А.В, Тигенгаузен В.К., Фохт И.Ф., Фурман А.Ф., Черкасов А.И, Шахирев А.И.
Утром четвёртого дня двухпалубный теплоход «Родина» подошёл к Ханты-Мансийску, и я высадился на берег, оказавшись, таким образом, в столице другого округа, и в городе, из которого я мог уже ехать своим ходом.

                ГОРОД В РАСЦВЕТЕ СИЛ
       Каким вы представляете себе Ханты-Мансийск? Наверное, таким, каким и я раньше – далеким провинциальным городком, глубинкой, затерявшийся среди тайги и болот Западной Сибири.
        Старые покосившиеся избы, деревянные бараки, грязные извилистые улочки с ухабами и деревянными тротуарами – таким он был лет 10-15 назад. Здесь не было постоянного электроснабжения, а с «большой землей» его связывали лишь реки, да сезонная дорога. Даже с открытием и разработкой нефтегазовых месторождений, Ханты-Мансийск оставался провинциальным городком, где жизнь протекала тихо и размеренно. Статус города Ханты-Мансийск получил в 50-ом году. Долгое время он был единственным городом в округе. Остальные населённые пункты имели статус посёлков. Но в 70-тые годы по развитию и численности населения его обогнали такие нефтяные города, как Сургут, Нягань, Нефтеюганск, Нижневартовск. Не смотря на статус столицы округа, Ханты-Мансийск развивался слабо. В его районе не было обнаружено нефти. Пробуренная скважина дала лишь горячую воду, схожую по составу с водой «Ессентуки», и позже это дало лишь возможность открыть лечебно-оздоровительный комплекс. Но, как говориться, нет худа без добра. Отсутствие нефти сохранило в первозданном виде окружающую природу тайги
Ханты-Мансийск сегодня – это современный город, оригинальная архитектура которого вызывает восхищение не только у его жителей, но и у многочисленных гостей. По всему теперь видно, что это не только столица округа, но и столица богатейшего нефтегазового региона мира. Большая в том заслуга, что сегодня Ханты-Мансийск один из самых стремительно растущих и меняющихся на глазах городов в России, губернатора округа Александра Васильевича Филиппенко. Об этом мне говорили не раз горожане из разных слоёв населения.
       - Он хороший человек, -  говорят о нём люди.
       Не многие чиновники могут похвастаться такой характеристикой и доверием людей. Филиппенко собрал хорошую административную команду, которая совершенно по-иному относится к людям, чем те, с которыми мне приходилось встречаться в других столицах. Я бы назвал эту команду чиновниками нового поколении. Даже я, обычно никому не нужный странник, ощутил на себе в городской мэрии то, как по человечески, быстро и по-деловому были разрешены мои проблемы с ночлегом, питанием и досугом в городе, и все бесплатно. Без моей просьбы зам. мэра города по социальным вопросам А.С.Карамзин позаботился, чтобы меня потом в дорогу снабдили продуктами питания. Я попросил «скачать» на компакт-диск с карты памяти цифрового фотоаппарата снимки. Этот вопрос был решен в течение 10 мин, и мне подарили к тому же еще и компакт-диск об истории, культуре и достопримечательностях Ханты-Мансийска. Не остался я незамеченным и для администрации губернатора округа. Случайно проходившая мимо меня чиновник остановилась, расспросила о моём маршруте путешествия, а потом принесла в подарок от администрации округа фотоальбом «Ханты-Мансийск. Прошлое и настоящее», четыре компакт-диска, в которых можно прочесть многое об истории, экономике, структуре аппарата управлении, культуре, традициях, спорте Ханты-Мансийска и округа Югра (Такое второе название имеет Ханты-Мансийский национальный округ) Ко всему этому были приложены ещё буклет фотоснимков города, записная книжка и авторучка.
На набережную причала авторечного вокзала Ханты-Мансийска я ступил ранним утром. Еще подходя к пристани, я с теплохода увидел  уникальный по своей конструкции и монтажу мост, перекинутый через Иртыш. Этот красивый мост скоро станет частью строящейся федеральной автомагистрали Пермь-Серов-Ханты-Мансийск-Томск. Он уже сейчас связывает Ханты-Мансийск с правобережной частью округа Югра.
       На высоком холме возвышается шпиль пирамиды «Покорителям Сибири» или «Первооткрывателям земли югорской».
       Потом я стал подниматься по довольно длинному склону Самаровской горы. Машины мыли в это время и без того чистый и идеально ровный асфальт дороги. Когда-то на Самаровской горе стояли юрты хантыйского (остяцкого) князьца Самара. Он погиб, отчаянно сопротивляясь вместе с аборигенами против казаков атамана Ермака. Их стрелы и копья оказались бессильными против огнестрельного оружия казаков. Это было в 1582 году. Теперь на склоне этой горы совсем недавно построили из кирпича и мрамора собор Воскресения Христова. К моему приезду строительство было почти завершено, но постоянных служб в нем еще не проводили. На следующий день я побывал в храме на второй, после освещения, службе. Трехъярусный алтарь под красное дерево украшает храм. Не все иконы ещё заняли в соборе свои места, да и церемония службы была не столь многочисленной. Храм Воскресения Господня возвышается над всем городом, и виден он отовсюду. По восточному склону Самаровской горы выложена из гранитных плит лестница и десять фонтанов. У фонтанов установлены бронзовые плиты с заповедями Иисуса Христа. А на самом верху лестницы стоит бронзовый памятник основателям славянской письменности Кириллу и Мефодию.
Подобного архитектурного решения я не встречал нигде, ни в России, ни в Украине. По всему видно, что в создание этого архитектурного комплекса вложены немалые деньги.
       Спустившись с горы, я заехал на центральную площадь столицы. Учреждения власти еще не начали работать, но уже через час все мои вопросы были решены. Я отметил маршрутку, меня определили на ночлег и питание в школу лыжного спорта "Долина ручьев". Я сообщил по телефону сыну о своём местонахождении, помылся в душевой, сытно позавтракал в столовой и поехал на встречу с директором окружного комитета по туризму Беспояско В.Л. Был им радушно принят, проинформирован о музеях и достопримечательностях города, и получил в подарок карту Югры. Потом посетил музей геологии, нефти и газа.  Архитектурно музей выполнен в виде кристалла горного хрусталя. Здание музея является одним из лучших  и оригинальных среди музеев всей Европы. Для меня там индивидуально и бесплатно провели экскурсию по музею, где кроме постоянной экспозиции, есть коллекция минералов и драгоценных камней из Уральского музея геологии г. Екатеринбурга, а также проводилась выставка картин хантыйского художника В.Игошева.
       Потом я побывал в музее Природы и Человека. Это тоже весьма современный и оригинальный музей с экранизацией и фильмами об обычаях, традициях хантов и манси Я увидел там предметы быта и ремёсел, национальные одежды, вещицы из раскопов. Кроме того, там проводилась выставка частной коллекции русских матрешек.
      В ходе движения я глазел на уникальную архитектуру зданий и сооружений города. Ханты-Мансийск невелик по площади и населению. В нём проживает всего 50 тыс. человек.
      - У нас все не далеко, - сказал мне директор комитета по туризму, когда я спросил его о том, далеко ли находится тот или иной музей.
       Отдельные объекты, такие, как Центр искусств для одарённых детей Севера, Центр лыжного спорта, Югорский университет, театрально-концертный комплекс, сравнивают с мировыми шедеврами архитектурного зодчества. Эти похвалы не пустые слова, а признанные оценки зарубежных архитекторов. Оно и понятно, строили их иностранные компании, выбирая лучшие проекты зарубежных архитекторов.
       В Ханты-Мансийске почти нет зданий близнецов. Экскурсия по улицам столицы доставляет истинное наслаждение хотя бы потому, что не нужно далеко идти или ехать. С городом знакомиться легко и не утомительно.
       Ханты-Мансийск практически не имеет промышленных предприятий. Это чисто административный город. Сегодня город представляет собой удивительную мозаику из старых частных изб с ажурными наличниками окон, первых двухэтажных «деревяшек» советского периода и современных роскошных дворцов – непохожих друг на друга. Уникальных по своим архитектурным конструкциям зданий в столице много. К примеру: Дом архитектора, казначейство, дом-музей В. Игошева, аэропорт, Александер-хаус, офис Фонда Поколений, Югорский научно-исследовательский институт информационных технологий, гостиничный комплекс «Русский двор», культурно-развлекательный центр «Лангал», Дом дружбы народов, торговый и деловой центр и многие другие. Удивляет Ханты-Мансийск гостей не только архитектурой, но и чистотой, порядком и состоянием дорожного покрытия. Город хорош и тем, что в нем нет, обычных для столиц, суеты, толп людей, массы автомобилей. Но все равно любой город утомляет.
К вечеру я вернулся в гостиницу спортивной школы, поужинал, прилег отдохнуть…и уснул. Разбудил меня корреспондент газеты «Самарово – Ханты-Мансийск». Пришлось давать интервью, позировать для фотосъёмки.
        Второй день пребывания в столице я посвятил в основном загородным поездкам.
        Ханты-Мансийск стоит в месте слияния двух  великих сибирских рек: Иртыша и Оби. Он, как и вечный Рим и золотоверхая Москва, стоит на семи холмах. Ему, конечно, не сравниться с ними по масштабам, но он тоже столица огромного Югорского края, территории которого могут позавидовать многие государства. Городские кварталы обрамляют хвойные леса природного парка «Самаровский чугас». С сибирским размахом создан этот парк. Его территория занимает 749 гектаров. На одном из холмов «Самаровского чугаса» есть этнографический музей «Торум Маа», где под открытым небом стоят среди елей и кедров чумы, зимние и летние жилища, лабазы, печь для выпечки хлеба, деревянные культовые скульптуры аборигенных народов округа. К сожалению, мне не пришлось увидеть внутреннее убранство жилищ. Я приехал слишком рано, и экскурсовод еще не пришла. Потом я направился через город и его центр на другую окраину, к Центру лыжного спорта, который является гордостью Ханты-Мансийска. Возведен он по международным стандартам, и именно здесь, впервые в России состоялись чемпионаты мира(!) по летнему и зимнему биатлону. Экологическая чистота окружающей местности, отсутствие вредных промышленных производств сыграло положительную роль в создании такого центра в Сибири.
Потом я вернулся к школе для юных спортсменов лыжного спорта, где также созданы прекрасные условия для подготовки спортсменов международного уровня. Здесь по склонам холмов, в окружении великолепного хвойного леса проложена беговая дорожка для лыжников. Идеальное асфальтовое покрытие позволяет тренироваться лыжникам даже летом. Для этого у них есть специальные лыжи на колёсиках. И велосипедистам здесь позволяют ездить, что я и сделал. Длина беговой дорожки 5 км.
       О Ханты-Мансийске можно рассказывать бесконечно много. Я почти ничего не рассказал о его истории и устремлениях в будущее, о памятниках, храмах и учреждениях культуры. А как красивы городские пейзажи, его парки и скверы с белоствольными берёзами, оранжево-ягодными рябинами, душистыми черемухами и кустами цветущей сирени. Чтобы рассказать хотя бы о части всего этого не хватило бы даже целой книги.
       Оказываясь в таких прекрасных городах, как Салехард, Ханты-Мансийск или Чебоксары, я с сожалением и болью в душе вспоминаю о своём неухоженном городе Красный Луч.
       Конечно, городской бюджет нашего захолустного провинциального города не сравним со столичными, о которых я упомянул выше.  Но уверяю вас дело совсем не в этом. Был наш столичный Киев, к примеру, лет тридцать назад таким, что стыдно было приезжему провинциалу бросить на тротуар окурок или обёртку от конфеты. Теперь же его неопрятность поразила меня. Пивные и пластиковые бутылки, всякого рода упаковка теперь валяется там повсюду, даже в центре столицы. В подъезды некоторых домов невозможно войти от вони мусоропроводов. Что испортило город – независимость или постоянное присутствие в нём «революционеров» и заробитчан? Я не знаю.
       И Москва тоже неопрятна. У сердца России, у Кремля и Красной площади есть вход в метро станции «Театральная». Я видел там переполненные мусором урны и грязные киоски. Вот вам и столицы с их миллиардными бюджетами.
       Возвращаясь из дальних странствий, меня давно уже не удивляет необустроенность, плохой общественный транспорт, грязные улицы и ужасные дороги нашего Красного Луча. Но в этот раз меня поразил еще и запах города.  Живя в городе постоянно, привыкаешь и почти не замечаешь его. Но после чистого сибирского воздуха, пропитанного травами и хвоей тайги, наша краснолучская атмосфера была удушливой и гадкой. Воздух пропитан свалками, дымом от их сжигания и испарениями гнили. Лишь через несколько дней я тоже привык дышать всей этой гадостью.
       Почему наш город таков? Уходят старые правители, обогатившись при власти, приходят новые мэры, пэры и сэры, обещавшие в предвыборное время навести порядок, но ничего не меняется десятилетиями. Даже, когда городом правили коммунисты, а его шахты выдавали нагора миллионы тонн угля, город был захолустьем. Областные города Антрацит, Коммунарск, Кадиевка, Лисичанск, Северодонецк уже тогда имели троллейбусные и трамвайные линии, но только не Красный Луч. И теперь, когда бразды правления в свои руки взяли капиталисты, лучше не стало. А ведь, в сущности, кем должен быть городской голова? Хорошим завхозом, а не «важным» чиновником. Городской голова должен быть хозяином в своём городе. Ведь он теперь не занят выполнением производственных планов предприятиями города. Оно всё в частных руках. Даже электро- и водоснабжение, бытовое обслуживание и торговля не его забота. Не нужно думать и заботиться горисполкому о снабжении города продовольственными и промышленными товарами, а нужно всего лишь следить за порядком во всем этом хаосе буржуазных рыночных отношений. Ведь, к сожалению, у нас не рыночные отношения, а базарные. А базар у нас, все знают какой: грязь, мусор, антисанитария.
       Так что же нужно, чтобы город стал хоть немного похож на Ханты-Мансийск или Чебоксары, чтобы он стал хоть немного чище, аккуратнее и красивее?
       Прежде всего, по моему  мнению, нужно приучать людей не сорить. Для этого дана власть и права городскому голове, исполкому, сан. эпидем. станции, участковым инспекторам милиции и другим структурам власти. В некоторых странах Азии, в Западной Европе и США введены огромные штрафы за нарушения чистоты и порядка. Даже в России за это дело теперь взялись в серьёз. Во многих местах на автомагистралях я видел плакаты с предупреждением о том, что за выброшенный из автомашины мусор водитель может быть оштрафован на сумму, равную минимальной зарплате. А у нас вся городская округа, посадки завалены мусором. Сваливают его кучами из грузовиков, и никто за это ответственности не несёт.
       В США и многих европейских странах (я уже молчу об исламских государствах) запрещено распитие крепких спиртных напитков и даже пива вне дома, кафе и ресторанов. И за этим зорко следит полиция. Хочешь выпить – зайди в кафе, пивной бар или неси домой. А у нас в городе малолетки пьют спиртное прямо у киосков или под навесами автобусных остановок.
       Во многих странах запрещено также курить в общественных местах, и даже по ходу движения на тротуаре. Это, мол, вредит здоровью окружающих. А что разве гниющие свалки и переполненные мусорные ящики не угрожают здоровью людей? Мусором завалены не только все городские окраины и загород, но и все балки, пустыри, заброшенные усадьбы в черте города.
       А разве не угрожают здоровью людей постоянно омывающие улицы и дороги городские фекалии из канализационных стоков. Однажды из канализационного люка инфекционной больницы, что в пос. Победа, целую неделю мимо автобусной остановки и СШ №3 текли зловонные стоки. По той же улице изо дня в день ходили врачи больницы и поликлиники. И никакой реакции… Меня это поразило.  Что разве имеют моральное право проходить мимо такого безобразия работники медицины? Или они призваны спасать людей от болезней только в кабинетах поликлиники и на операционных столах? Подобное безразличие сводит к нулю всю их профилактическую работу по предупреждению инфекционных заболеваний. Я уже не говорю о том, что СШ №3 постоянно подтапливают и омывают фекальные воды из городской канализации, идущей на очистные сооружения. Я видел, как дети осенью пускали кораблики в этих теплых водах, а потом разносили бациллы на своих руках и обуви в классы и свои дома. Не удивительно, что в Красном Луче столь высокая, почти эпидемическая заболеваемость туберкулёзом и кишечными инфекциями.
       Врачи и работники сан. станции не обращают внимания на текущие по улицам нечистоты, учителя школ и педагоги учебных заведений не делают замечаний учащимся вне учебных заведений, работники милиции проходят мимо малолетних хулиганов, а потом из этих недорослей вырастают взрослые хамы и нечистоплотные люди (В буквальном и переносном смысле). Вырастут, если не умрут от грязи и инфекций.
       А ведь Украина, и наш город в том числе, хочет влиться в Европейский Союз наиболее цивилизованных стран. Куда нам таким!?...
       Стыдно смотреть, какая антисанитария твориться не только в районе санитарно-эпидемической станции, но даже в жилых кварталах у здания горисполкома, возле кинотеатра «Родина», на Центральном рынке и в микрорайонах. О рабочих поселках и говорить не приходится.
       Как же разрешить в городе вопрос чистоты и порядка? Для этого не нужно ничего изобретать. Ведь всё давно уже придумано. Кнутом и пряником, - говорили раньше наши предки, и всё тут. Теперь этот метод называют по иному – поощрением и наказанием. А ещё нужно работать тем, кто в силу своих обязанностей должен воплощать в жизнь эти заветы. И тогда не нужно будет устраивать и организовывать массовые вылазки на уборку мусора рабочих предприятий и учащихся учебных заведений перед праздниками. Как говориться: «Нужно не убирать, а не сорить» Нужно также пропагандировать и заставлять людей не сорить, а тех, кто не понимает в силу своей невоспитанности и слабого умственного развития – наказывать. Законопослушных людей, аккуратно содержащих свои улицы и дома нужно поощрять, ну хотя бы морально.
       А тех, кто погряз в мусоре позорить и критиковать.
       Не думаю, что руководители нашего города не хотят, чтобы наш Красный Луч был таким же, как Ханты-Мансийск. Не считаю, что они глупее меня в том, как сделать наш город лучше. Тогда в чем же дело? Может быть, у них нет времени на такие мелочи, как санитарное состояние территории города. Так ведь не видно, чтобы город процветал экономически. Предполагаю, скажут: «Нет денег». Тогда позволю горожанам задать вопрос – зачем нам нужна вся эта контора чиновников? Проку ведь никакого. Не лучше ли на те же бюджетные средства, которые уходят на их оклады, дорогостоящее оборудование, содержание здания, мебель, обслуживающий персонал убирать город, ремонтировать водопровод, освещать улицы, помогать неимущим?
       Но есть и еще один вариант добычи  денег – штрафовать тех, кто засыпает нас мусором, кто нарушает порядок. Создать такой денежный фонд, и нанимать на эти деньги уборщиков и технику.
       Красив и ухожен Ханты-Мансийск. И еще есть тысячи таких, как он. Но я, к сожалению, родился и живу в Красном Луче. Я люблю свой город и окружающую его природу. Ведь родину, как и мать не выбирают.

                РОССИЙСКОЕ ЭЛЬДОРАДО
       Как известно, Эльдорадо это мифическая страна золота, которую искали в Южной Америке испанские конкистадоры. Российские геологи нашли её в пятидесятые годы в Тюменской области, а точнее в Ханты-Мансийском национальном округе, пробурив первую промышленную нефтяную скважину. И потекла по нефтепроводу «Дружба» на Запад нефть, давая тогда СССР, а теперь России неслыханные прибыли. Ханты-Мансийский округ и сейчас является самым богатым регионом России, а его территория больше любого европейского государства, кроме Украины и Франции.
       Главные месторождения находятся в среднем течении Оби, в районах городов Нефтеюганск, Сургут, Нягань, Нижневартовск. Попутно с нефтью добывают и природный газ.
       Продвигаясь на север, геологи открыли крупнейшее газоконденсатно-нефтяное месторождение в районе Уренгоя и газовые месторождения в Надыме и Ямбурге. Но это уже другое российское Эльдорадо – Ямало-Ненецкий автономный округ.
       В связи с этими открытиями в семидесятые годы эти регионы Тюменской области начали развиваться неслыханными темпами. Прорезая таежные дебри, через топкие болота и реки, потянулись на запад магистральные трубопроводы, а с запада на север железные и автомобильные магистрали. Строились они не так «громко», как в своё время, железные дороги Абакан-Тайшет или БАМ. Но их масштабы строительства были не менее грандиозными, а протяженность измерялась тысячами километров. Одна из таких дорог – железнодорожная магистраль Тюмень-Сургут-Новый Уренгой-Ямбург. Она проложена от Транссиба до Обской губы, т.е. почти до побережья Ледовитого океана. 
       В этих двух округах, как грибы, повырастали замечательные города. Север Западной Сибири стал стремительно развиваться и изменяться на глазах. Динамика роста экономики этих округов потрясающая, да и за счет их город Тюмень неузнаваемо изменился. А перспективы развития этого края еще более грандиозные. Уже строиться автомагистраль Пермь-Серов-Ханты-Мансийск-Томск и железная дорога от Салехарда на Ямал. Тайгу прорезают широкие просеки под строительство новых транспортных трубопроводов, мощных линий электропередач. По дорогам снуёт, перевозя грузы, технологический автотранспорт. Тяжелые автомобили везут бульдозеры, трубоукладчики, экскаваторы, вахтовые вагончики, какие-то ёмкости, металлоконструкции и прочее. П о железной дороге идут товарные составы с трубами, техникой, материалами. Всё это я видел, когда ехал по тысячекилометровой трассе Ханты-Мансийск – Тюмень.  Дорога хорошая. Не смотря на сложнейшие климатические условия, в которых она эксплуатируется, и на то, какую она несет на себе транспортную нагрузку, дорожное покрытие у неё отличное. И это меня тоже не мало удивило.
       Когда смотришь на эту кипучую экономическую жизнь, то вся «мышиная» возня на Украине по переделу, продажам и перепродажам наших украинских предприятий, которые, в общем-то, были построены в советское время всем народом, то понимаешь всю бесперспективность нашей украинской экономики.  Ведь в Украине практически ничего нового не строится, а наоборот разрушается. Руины заводов, шахт, фабрик, крупных с/х ферм видны в каждом городе и селе. Вся та крысиная возня у кормушки  с визжанием не имеет ничего общего с развитием экономики Украины. Там вопрос стоит лишь один – кому достанется тот или иной лакомый кусочек и кто кого больнее укусит. В украинской экономической жизни много шума из ничего.
       А в России дела делаются тихо, без шумовых эффектов. Пора бы у нас всем давно понять, что Украина имела былую экономическую мощь благодаря природным ресурсам России. Теперь её экономический потенциал снизился до минимума. Нужно понять, что из стран ЕС к нам не прейдёт ни нефть, ни газ, ни торговое пространство. Они сами жаждут этого, и против России «вякать» не станут, ибо понимают, что на «кране трубы лежит русская рука».
       Некоторые недалёкие экономисты говорят: «А куда Россия денется? Ей ведь нужно кому-то продавать нефть, газ, руду, лес». Вот именно – кому-то.  Известно, что сейчас страны Юго-Восточной Азии наращивают свой экономический потенциал. Скажем, Китай уже занял третье место в мире по потреблению нефти, а своей он не имеет. Россия,  Казахстан, Иран, Азербайджан могут вполне повернуться «задом» к Украине и Европе, что, в общем-то, они уже и делают. Россия, Казахстан, Туркмения уже сейчас строят свои транспортные трубопроводы на Восток. С украинскими трубопроводами, идущими на Запад, может случиться то, что уже случилось с нефтетерминалом Одесса-Броды. Поэтому украинской Моське не стоит лаять, тем более кусать российского слона. Ведь у России большое будущее в разработке полезных ископаемых. Еще почти не освоены огромные просторы севера Красноярского  и Хабаровского краёв, Чукотка, Камчатка. А если не будет с Россией сотрудничества, тогда нам придётся осваивать технологии, которые уже пропагандирует наше телевиденье: отапливать жилье соломой и газом, получаемого из свиного дерьма. Наши украинские Кулибины отстают лет на десять от молдавских, армянских и грузинских. Там подобное топливо применяют уже давно.
       Из неспешных путешествий по странам СНГ и некоторым странам Европы я понял, что Украине в экономическом плане лучше было бы развиваться с Россией. А у Западных стран нужно заимствовать организацию производства, современные технологии, кое-что из гражданских свобод и развития  демократии, порядки в социальной сфере и многое другое. Одним словом, от них нужно «набираться ума», а у России брать сырьё, не теряя при этом своего национального «Я».
       Не нужно также забывать, что Европа пространственно лежит от нас не только к западу, но и на восток, до самого Урала. А за Уралом много российских Эльдорадо, где и сейчас немало трудится наших земляков. Не даром Ханты-Мансийский округ в шутку называют Хохло-Мансийским.
       На въезде в Ханты-Мансийск стоят 12-ть больших плакатов с фотографиями, а внизу под каждой написаны комментарии: Югра – это территория первозданности, Югра – территория романтики, Югра – территория талантов, открытий, надежд, успехов, здоровья. Югра – территория перемен, роста, ресурсов, энергетики. Ко всему этому я бы добавил ещё, Югра – территория высокой заработной платы. Донбассу бы такие реалии. Увы! О первозданности природы говорить не приходится. Донбасс это большая мусорная свалка. Традиции – они почти все утеряны. Таланты – разбегаются по заграницам. Открытия – их нет, и теряется уже «наработанное». Успехи – догнать бы уровень1990 года. Надежды – верится с трудом, что ситуация изменится к лучшему. Здоровье – смертность превышает рождаемость в 2-3 раза. Медицина – это теперь тоже бизнес. Рост - его нет ни в чем. Разве что магазинов, да рынков стало больше. Ресурсы – истощены, дорабатываем последние пласты угля. Энергетика – в упадке. Перемены – они не в лучшую сторону. Работа – уровень безработицы высок. Зарплата – реальная плата за труд у большей части населения снизилась. А ведь были в Донбассе времена, как в Югре, российском Эльдорадо.

                ТОБОЛЬСК БЫЛ, ЕСТЬ И БУДЕТ
       «Кто хочет видеть нечто прекрасное в натуре, тот поезжай в Тобольск».
(«Сибирский вестник»,1818 г.)

       Есть в Сибири город удивительный! Имя этому городу – Тобольск. За свою более чем четырёхвековую историю удостаивался он многих титулов: «Отец городов сибирских», «Стольный град Тобольск», «Тобольск – жемчужина Сибири» и других. На протяжении столетий он был столицей всей Сибири и Дальнего Востока. Если описать кратко, то история Тобольска была такой.
       После захвата Казанского и Астраханского ханств, в Заволжье стали обосновываться русские помещики и купцы. Особенно велики были имения купцов Строгоновых. Они получили огромные владения по берегам Камы и на Урале.
За Уральским хребтом находилось Сибирское ханство. Оно занимало часть Западной Сибири по рекам Иртыш и Тоболу. Здесь в 16 веке правил татарский хан Кучум. Строгоновы наняли большой отряд казаков. Предводителем был атаман Василий Еленин по прозвищу Ермак Тимофеевич. Отряды Ермака спустились с восточных склонов Урала и напали на Сибирское ханство. Кучум собрал большое войско и, при впадении реки Тобол в Иртыш, на месте нынешнего Тобольска, соорудил укреплённую засеку. Однако воины Кучума не смогли устоять перед огнестрельным оружием отрядов Ермака: у них были только луки и стрелы. Ермак одержал победу. Но из-за цинги, нехватки продовольствия и больших потерь отряды испытывали большие трудности. Кучум не сдался, и наносил русским неожиданные нападения. В одну из засад попал и Ермак. Пытаясь спастись, он хотел в плавь добраться до лодки, но тяжёлая кольчуга потянула его на дно, и он утонул.
       Не смотря на то, что остатки казачьего отряда Ермака покинули Сибирь, всё же это первое вторжение открыло дорогу другим отрядам служилых в «дальнюю заочную вотчину» - Сибирь. В 1598 году Кучуму было нанесено решающее поражение, и Западная Сибирь вошла в состав России.
       В 1587 году по указу царя Федора Иоанновича стрельцы и служилые казаки под командой воеводы Данилы Чулкова заложили на высоком берегу Иртыша город Тобольск. Уже к началу 17 века он стал главным городом Сибири. С 1708 г. Тобольск стал административным центром губернии, в которую входили Урал, Сибирь и Дальний Восток. Только Москве и Тобольску разрешалось принимать иностранных послов. И таким столичным центром Тобольск был до середины 19 века. Но в 40-х годах 19 века Московско-Сибирский тракт отодвинулся южнее, и Тобольск оказался в стороне от большого торгового пути. Ещё больше подорвало экономику города и отдалило его от торговой жизни проведение в конце 19 в. почти в 300-х километрах южнее железнодорожного пути. Тобольск захирел, хотя и оставался пока губернским центром.  Потеряв своё экономическое значение, он превратился в забытый городишко с 24 –тысячным населением. Но не бывает худа без добра, и, может быть, благодаря этому историческому обстоятельству в Тобольске сохранилось так много памятников старины. Тобольск утратил свою административную значимость для всей Сибири. Его по экономическому развитию и численности населения обошли многие сибирские города. Однако, занимая географическое положение на стыке южных и северных территорий Тюменского региона, ныне он несёт на себе роль своеобразного социального и экономического связующего механизма для всего региона. В связи с открытием и разработкой крупнейших в мире нефтегазовых месторождений на севере Тюменского региона через Тобольск проходят теперь не только речные, но и автомобильные, и железнодорожные пути. Ранее сюда можно было попасть только по воде и воздуху.
       В последние годы город переживает, как бы, второе рождение. Для него открылись совершенно новые перспективы. Город раздвинул свои границы на север к ж/д станции и новому порту. Сейчас здесь крупный нефтехимический комбинат, судостроительная верфь, механические мастерские, фанерный комбинат, судоремонтный завод, крупнейший порт на Иртыше и много других производственных предприятий.
Сбываются пророческие слова Д.И. Менделеева, гениального земляка тоболяков: «Через сорок лет в Сибири широко расцветёт промышленность и культура – в крае и Тобольске будет лучше. Он должен сыграть большую роль в освоении Севера».
       Но всё же главная уникальность города – бесценное историческое наследие. Тобольск один из тех городов, чьё историческое и культурное наследие ставит его в ряд самых знаменитых городов России. В 1994 году решением Святейшего Синода Тобольск, наряду с Москвой и Санкт-Петербургом, провозглашён духовным центром России.
       Успешная реализация программы возрождения и развития древней сибирской столицы способствует превращению её в туристическую Мекку. Ведь в Тобольске более 200 уникальных памятников деревянного и каменного зодчества. В их числе 16 соборных, монастырских и приходских храмов. Однако наиболее значимым архитектурным комплексом является единственный в Сибири  Кремль, строительство которого было начато еще в 1699 году по проекту «сибирского Ломоносова», уроженца Тобольска С.У. Ремезова.
       Давно мечтал я побывать в Тобольске, но мои маршруты до сих пор обходили его. В город въехал по шоссе Ханты-Мансийск – Тюмень, и был определён на жительство зам председателем комитета по спорту и туризму Колядичем Н.Г. на станцию юных туристов. Она находится в старой части Тобольска, которую местные жители называют Подгорной слободой. Сбросив тяжелый рюкзак, я не медля отправился к Тобольскому кремлю, который своими белокаменными стенами, башнями и собором возвышается над Подгорным районом. Старую (нижнюю) и новую (верхнюю) части Тобольска связывает единственная дорога, круто поднимающаяся вверх по дну берегового оврага на высоту 60 м. (Именно такова разница  уровней двух частей города: Подгорной и Нагорной.) Её ещё называют Никольским взвозом. С другой стороны кремля есть еще один взвоз – Прямской, но там нужно подниматься почти по 200-м деревянным ступеням. Два оврага выделяют из крутого пойменного берега Троицкий мыс, на котором и стоит Кремль.
       На Никольском взвозе я познакомился с парнем Косенко Максимом. Он то и стал моим гидом в Тобольске. Живет он недалеко от кремля в квартире старого деревянного дома. Такие двухэтажные бараки строили лет сорок назад. С Максимом временно проживает студент педагогического института. Мать у парня умерла, отец отбывает срок заключения. Помогают материально парню два брата. Парень получил неполное среднее образование, и не знает теперь куда ему податься. Я посоветовал поступить на учебу в ПТУ на электрогазосварщика.
       - Эта профессия нужна везде. Будешь получать стипендию, после окончания устроишься на работу, и станешь самостоятельным. Тем более что рано или поздно, старый дом снесут и тебе дадут квартиру в новом доме, - говорил я Максиму.
       В кремль удалось пройти не сразу. Обычно вход в него свободен, но сегодня было много охраны из-за того, что  в кремле собираются ставить оперу «Борис Годунов». Сцена  уже смонтирована и на ней шла репетиция артистов, но без костюмов и грима. Пришлось уговаривать охрану пропустить нас.
В состав Тобольского кремля входит более 30 объектов гражданского и религиозного назначения. В нем пятиглавый Софийский собор – самое древнее здание во всей Сибири (1686 г.). Он построен московскими и устюжскими мастерами, и был почти триста лет кафедральным собором митрополитов тобольских и всея Сибири, и их усыпальницей. Архиерейский дом – С 1925 г. здание Тобольского краеведческого музея. В нём более 200 тыс. экспонатов, в том числе и уникальные свидетельства истории края: этнографические коллекции, вещи царственной семьи Романовых, портреты Ермака, старинные книги, коллекция тобольской резной кости. Над оврагом Прямского взвоза повисла  так называемая Шведская палата – Рентерия – хранилище казны, построенная в 1715 году шведами, взятыми в плен в Полтавской битве.   Скандинавским средневековьем веет от её массивных стен. Рядом с кремлем, по соседству с музеем, расположен бывший Меновый двор (или иначе Гостиничный двор), где сибиряки вели меновый торг с купцами, приходившими сюда с караванами из Средней Азии, Индии, Афганистана, Китая. Гостиничный двор дошёл от ремезовских времён до наших дней в первозданном виде.
       Многочисленные башни кремля не похожи друг на друга, и каждая из них имеет свою историю и легенды. В зеленом уголке, напротив входа в кремль установлен памятник создателю Тобольского кремля Семену Ремезову. Он был не только архитектором, но и неутомимым исследователем бескрайних таёжных просторов. Он преуспел во многих науках, и он составил «чертёж всей Сибири», первый географический атлас этой малоизученной тогда части России.
       Все же главная масса памятников находится в Подгорной слободе. Там, что ни дом, то памятник истории и архитектуры. Именно  в этом районе в 1582 году казаки под предводительством Ермака высадились на берег Иртыша.
       В разные годы жили и трудились в Тобольске выдающиеся деятели С.У.Ремезов, философ Ю.Крижанич, «сибирский апостол» митрополит Филофей Лещинский, историк П.А.Словцов, художник В.Г.Серов, поэт и сказочник П.П. Ершов, композитор А.А.Алябьев, Ученый Д.И.Менделеев.
       Путями изгнания и опалы проходили через стольный град Сибири Протопоп Аввакум, князь Меньшиков, Остерман, Долгорукие, Бирон, Миних, Радищев, Достоевский, Короленко, Чернышевский.
       Отбывали в Тобольске ссылку декабристы И.А.Аненков, А.П.Барятинский, Ф.Б.Вольф, С.Г.Краснокутский, А.М.Муравьёв-Апостол, В.К.Кюхельбеккер, П.М.Свистунов, братья П.С. и Н.С.Бобрищевы-Пушкины, С.М.Семенов, А.М.Фонвизин, В.И.Штейнгель. Они внесли в этот период немалый вклад в развитие здравоохранения, образования, культуры. Из 14 сосланных в Тобольск декабристов, семь осталось здесь навсегда, и покоятся на городском Завальном кладбище.
       С августа 1917г. по апрель 1918г. в Тобольске отбывал ссылку последний Российский Император Николай 11 с семьёй.
       Из Тобольска отправлялись экспедиции первопроходцев Семена Дежнева, Ерофея Хабарова, Федота Алексеева, Витуса Беринга к берегам Ледовитого и Тихого океанов. Я не говорю уже о наших современниках, которые жили в Тобольске и стали известными артистами, художниками, писателями, поэтами, учеными, политическими деятелями, спортсменами.
        В Тобольске веками мирно сосуществовали христиане, мусульмане, католики, иудеи, что способствовало процветанию города и оставило историческое наследие и славные духовные традиции для потомков. В подгорном районе стоят Тобольская соборная мечеть (1905г.), церковь Михаила Архангела (1754г.), римско-католический (польский) костёл Пресвятой Троицы (1900г.).
Устав от города, я и Максим поехали покупаться на Водоканал. Вода в этом небольшом озере теплее, чем в Иртыше. Потом мы проехали через весь город к телефонной станции междугородних переговоров, откуда я сообщил сыну о своём  местопребывании и поделился с ним впечатлениями. По ходу движения я осмотрел и нагорную часть Тобольска, хотя до полудня я уже успел побывать кое-где и видел центр города, лучшую в Сибири гостиницу «Славянскую». Побывали мы и на мысе Чукман. Это недалеко от кремля. Там установлен мраморный обелиск покорителю Сибири Ермаку и разбит сад. Монумент, весом в 192 тонны был изготовлен на уральском заводе по проекту академика А.П.Брюлова. Установлен и открыт он был в 1838 г. при императоре Николае-1.
       В 1887 г., во время празднования трёхсотлетия города было заложено здание Губернского музея. Сейчас здесь открыт Художественный музей. Здание невелико, но смотрится эффектно. А рядом, под тенистыми кронами деревьев и в старинной мраморной беседке установлены столики тихого кафе.
Вечером я явился на станцию юных туристов, здание которой тоже очень старое. Она состоит из двух угловых зданий: деревянного и кирпичного. Но оба они примыкают друг другу и составляют единое целое.
       Вечером в учебном классе я занялся ремонтом велосипеда и записями в дневник. Станция находится  рядом с бывшей гимназией (теперь СШ №1), к которой имели отношение ссыльные декабристы. Чуть дальше по улице стоит приходская церковь.
       Утром группа школьников во главе с их руководителем уходит в поход на катамаранах по Иртышу. Инструктор попросил меня сказать перед походом ребятам пару напутственных слов.
       Следующий день я тоже посвятил осмотру достопримечательностей Тобольска, но делал это теперь неспешно. Вчера Максим мне всё показал, но «галопом по Европам». Теперь же я ездил один, и хорошо ориентировался в городе. Вначале покатался по старым улочкам Подгорной слободы. Там ездил как по музею под открытым небом. Но в отличие от музея, здесь во всех зданиях  кто-то жил или в них размещались какие-то производства или учреждения. Это живой музей. Деревянные дома-терема с резными карнизами, наличниками, затейливыми коньками на гребнях крыш, почерневшие от времени бревенчатые стены  и узорчатые кирпичные особняки, побеленные известью, создавали у меня впечатление, что я попал в прошлый век. Видел дом губернатора, где жил с семьёй в ссылке Николай-11 (теперь это здание районной администрации). Стоит особняком на пустыре Александровская часовня (1887г.), возведенная в честь 300-летия Тобольска и в честь 50-летия со дня пребывания в городе в 1837г. будущего императора России Александра-11. Потом я поднялся в нагорную часть города. В кремль меня уже не впустили, да мне этого и не нужно было. Я покружил вокруг кремля под его стенами. Там проложена аллея и отовсюду открывается великолепная панорама на Подгорную слободу, Иртыш и заречье.
        Потом я «пристал» с вопросом к монаху, -  принимают ли они в монастырь паломников, - и прошёл с ним в  Абалакский Свято-Знаменский мужской монастырь, куда туристам путь заказан. В Покровском кафедральном соборе хранится чудотворная икона Абалакской Божьей Матери, а также мощи святителя Иоанна. Рядом с монастырем не так давно была тюрьма, построенная еще во времена Екатерины-11. Это ещё один пример соседства святости и греховности, которые я не раз встречал  на Севере в этом году. В здании тюрьмы и сейчас в окнах установлены толстые прутья решёток. Говорили, что в камерах заключенных температура не поднималась выше 8*С.  Тюрьма существовала и в царские, и в советские времена. Одно из зданий уже отреставрировали и отдали под архив, в котором хранится более 2 тысяч исторических документов и книг.
       У крутого склона за монастырём и тюрьмой тоже есть хорошая смотровая площадка с лавками. А я там просто полежал на зелёной лужайке. Погода стоит прекрасная.  Тепло и солнечно. Так, катаясь по городу, я дожил до вечера, и увидел все то, что меня интересовало.
       В восемь часов вечера к кремлю начала стекаться городская знать и приезжий люд из Тюмени,  многих других городов, и даже из Москвы. Скопилась масса легковых автомобилей и автобусов. На Тобольск выделили всего 500 билетов, и попасть непосредственно в кремль на оперу у меня не получилось, хотя корреспондент местной газеты обещала «похлопотать насчет билетика».
Архитектура кремля как раз соответствовала духу того времени, в котором происходили события начала первой «великой смуты» в России. Оперу ставит московский Большой театр, и пели в ней известные российские оперные певцы. Декорации и костюмы – всё привезено из Москвы. Постановку оперы снимало телевидение.
       В основу сюжета оперы положена гибель царевича Дмитрия, сына Ивана Грозного. Дмитрий был сыном восьмой жены Ивана Грозного. За то, что жена не уберегла сына Грозный, сослал её в монастырь. Погиб семилетний Дмитрий в Угличе, который стоит на Волге. Наследников у Ивана Грозного не осталось. Как известно, старшего сына он убил сам. Власть в государстве перешла к Борису Годунову, который, как считают историки,  и был виновником гибели Дмитрия. Он подослал убийцу, а потом перед смертью его терзали мысли «об убитом мальчике». Но всё это никем не доказано, и свидетелей того, упал ли, играясь, на нож Дмитрий сам или его убили, нет. 
       В Тобольском кремле есть колоколенка, построенная специально для знаменитого угличского колокола, который в 1593 году, после убийства царевича Дмитрия, набатом призывал горожан к бунту, за что по приказу Бориса Годунова был бит плетьми и с урезанным языком сослан в Тобольск. Лишь через 300 лет, в 1892 г. колокол отправили обратно в Углич. Историки называют угличский колокол «Первоссыльным Сибири».
        Я слушал и смотрел  оперу с помощью бинокля через открытые боковые ворота кремля, над аркой которой  изображен Образ Нерукотворный. Этот мрачный образ, средневековая архитектура кремля, как и  то, что происходило в опере, оказывало иное психологическое воздействие на зрителей, чем, если бы оперу слушали в театре. Пусть виртуально, но я был свидетелем тех средневековых событий конца 17 века.
       Вот этим и закончилось моё знакомство с «градом  стольным сибирским» - Тобольском.

                ПОСТСКРИПТУМ
       С момента написания серии рассказов «В тайге и тундре» (август 2006 года) и ко времени их опубликования (август 2020 года) прошло 14 лет. За эти годы многое изменилось. В рассказах сборника «Город в расцвете сил» и «Российское Эльдорадо» я описал город Хантым-Мансийск и Приобское месторождение нефти, сравнивая их с моим городом Красный Луч и с Донбассом.  Даже 14 лет назад Ханты-Мансийск и Красный Луч являлись по отношению друг к другу антиподами. Если Ханты-Мансийск можно условно обозначить светлым цветом, то Красный Луч уже тогда в прессе называли «черной дырой». Ныне в Красном Луче, и в целом в Донбассе положение дел стало еще хуже. Военное противостояние Луганской и Донецкой республик с киевским фашистским режимом привело к еще большему экономическому упадку обоих сторон.
       Не стану писать о падении производства и жизненного уровня населения Донбасса. Эта информация не публикуется, но положение всюду такое же, как и в Красном Луче, а в прифронтовых районах и того хуже. Поэтому опишу состояние промышленного производства в городе Красный Луч.
       Основой экономики города в советское время была угольная промышленность. В комбинат «Донбассантрацит» входило 12 угольных шахт, 4 горно-обогатительных фабрики, автобаза, ремонтно-механический завод. При киевском режиме были закрыты 4 шахты: «Запорожская», «Елизаветовская», «Яновская», «Штеровская». В черте города находилось 7 крупных шахт: «Краснолучская», «Миусинская», «Новопавловская», «Знамя коммунизма», «Им. газеты Известия», «Краснокутская».
       Возглавлявшая, в свое время, министерство угольной промышленности и энергетики Ю. Тимошенко закрыла многие шахты в Стаханове, Алчевске и во многих других городах Донбасса. Наш город миновала сия беда. Зато инициативу Ю.Тимошенко подхватила нынешняя республиканская власть. Тихо и без шума полностью затопили две шахты: «Новопавловскую» и «Миусинскую», хотя ресурсы добычи ценных антрацитов там есть. Остальные 4 шахты города уголь не добывают, и скорей всего находятся в режиме ожидания той же участи, что и две предыдущих. Почему так? Мотивирует власть отсутствием рабочих и специалистов. Бред.
     Кроме угольных шахт в городе в советское время выпускали продукцию 4 машиностроительных и приборостроительных завода: старейший Краснолучский машиностроительный завод, завод «Стандарт», завод «Красный Луч», Релейный завод и несколько более мелких заводов. Ныне ни один из них не работает.
Были в городе мебельная фабрика, мясокомбинат, хладокомбинат. Теперь их нет.
Мотивация нехватки рабочих рук частично действительно существует. Большая часть населения города – пенсионеры,  торговые работники, работники коммунальных служб.
       А республике и городе проведена перепись населения, цифры которой до сих пор не обнародованы. Но и без цифр всем ясно куда подевался «рабочий класс и трудовая интеллигенция».
       Первая волна эмиграции прошла сразу после развала СССР. Тогда многие семьи поменяли советские паспорта на российские и уехали, оставив свои дома, в Россию. Сегодня об этом в городе напоминают множество развалин домостроений и покинутых квартир в многоэтажках.
       Вторая волна переселения прошла вначале противостояния Донбасса с «Киевом». В России их называли беженцами. А по сути, эти люди (кроме стариков, детей и женщин» дезертировали. Правда, многие возвратились.
       Третья волна переселения и бегства с города проходит сейчас. Этому «обескровливанию» Донбасса способствует упрощенная форма выдачи российских паспортов и получения российского гражданства. Переселение людей в Россию можно понять: война, низкий уровень зарплат, безработица и неуверенность в будущем республик.
        Если власти Российской Федерации преследуют цель с помощью выдачи паспортов пополнить свои трудовые ресурсы, то это, по отношению к Донбассу, мягко говоря, нехорошо. А если власти России с помощью выдачи паспортов желают, чтобы большинство жителей Донбасса стали гражданами РФ, то это умно и благородно. Вот тогда есть шанс войти в состав Федерации. Но для этого властям РФ нужно сделать оформление паспортов доступным для всех, а не только для трудоспособных. Нужно сделать оформление паспортов бесплатными, ну хотя бы для пенсионеров. Деньги (5 - 6 тыс. руб.) ведь для пенсионеров республик немалые.
     О социальном положении жителей  ЛНР скажу вот что. Не летают самолеты, не ходят поезда, низкие зарплаты и пенсии, живем в замкнутом пространстве. Еще хуже стало при пандемии короновируса.
       Мне кажется, что Донбасс готовят, судя по экономической и демографической состояниям, к сдаче Украине. Сдадут нашу территорию, но без трудоспособного населения и с полностью разрушенной экономикой.
       Конечно, люди не мрут с голоду. Продовольственное и материальное снабжение хорошие. Рынки и магазины заполнены продуктами и промтоварами. Но это заслуга не чиновников, а предпринимателей. Цены на товары высокие, и «не всем по карману». Они такие же, как в соседних областях России, а то и выше. Ведь многие товары везут из Ростова. Чтобы обеспечить пенсионерам полноценную жизнь, нужна высококлассная организация производства. Сейчас же пенсионеры не могут позволить себе купит  телевизор, холодильник или стиральную машину. Приведу в пример себя. Общий стаж работы более 40 лет. Из них 17 лет подземного шахтерского стажа. Пенсия 8 тяс. руб. А в России бабушка, которая пасла всю жизнь на лужайке козочку, получает 11 тысяч.
       Да, в ЛНР хлеб дешевле. Да, в городе стало чище, Да, малоимущие получают гуманитарную помощь. Да, пенсионерам-шахтерам со стажем свыше 10 лет выплачиваю частично компенсацию за уголь для отопления жилищь. Да, детей младших классов кормят в школьных столовых. Да, проводятся по праздникам культурно-массовые мероприятия. Да, в городе стало заметно больше автомобиле, хотя дороги полностью разбиты.
       Немного поразмышляю и Минских договоренностях. Шесть лет длятся военные действия, и шесть лет ведутся бесконечные бюрократические переговоры. Кому они нужны?  Да - властям Украины. Да - политикам России. Нет - ЛНР и ДНР. О том, почему так, рассказывать не стану. Об этом достаточно много говорят политологи.
       Нужно ли выполнение Минских договоренностей?
  Нет - украинской власти. Ибо, выполнить все пункты договоренностей, значит признать, что военное вторжение в Донбасс было ошибкой и преступлением. Значит, что Украина потерпела поражение, и нужно дать ЛДНР то, что они требовали до военного вторжения.
       Нужно ли выполнение Украиной Минских договоренностей ЛДНР? Нет, не нужно. В случае их выполнения «Киевом», республики должны будут вернуться в Украину, и тем самым, забыть о цели вхождения в состав РФ. Особое положение Донбасса  в Украине, свои выборные местные власти и прочие политико-экономические льготы рано или поздно будут украинскими властями ликвидированы. И еще. Если ЛДНР войдут вновь в Украину, то будут обязаны подчиняться её общегосударственной политике. А значит вхождение в блок НАТО, в Евросоюз будет обязательным и для населения Донбасса. Достаточно примера Гонконга в Китае, где была договоренность – две системы (кап. и соц.) – одна страна. Китайцы эту грань двух политических систем «размывают».
       Мои личные рассуждения и убеждения всего лишь частное мнение. А мнений главы администрации ЛНР Л. Пасечника я не знаю, и не слышу. С внедрением цифрового телевидения, местное и республиканское аналоговое телевидение никто не смотрит. В.В. Путина слышу и вижу ежедневно. Л. Пасечник ведет себя, как это подобает его воспитание в стиле службы безопасности, тихо, скромно и без всякой демагогии.
       Что ждет Донбасс и мой город в будущем? Когда начнется возрождение былой славы шахтерского края, и буде ли  вообще, возрождение? Народ устал от войны и неопределенности.
       По моему мнению, лучшим вариантом для всех было бы разойтись в разные стороны. Хочет Украина быть Иудой, пусть «ломится» на Запад. Новороссия  пойдет на восток, в  РФ. И, конечно, должно быть признание Украиной суверенитета Новороссии.


                СОДЕРЖАНИЕ


     1. Из пламени в воду………………………
     2. Христианская добродетель……
     3. Он убийца………………………………………..
     4. Крестный ход…………………………………
     5. Ух,ы,Ухта!...........
     6. Белое озеро………………………………………
     7. От Сосногорска к Лабытнанге
     8. Дорога в никуда………………………………
     9. На теплоходе по Оби……………………
    10. Город в расцвете сил…………
    11. Российское Эльдорадо……………
    12. Тобольск был, есть и будет всегда
    13. Содержание………………………………………      
    14. Постскриптум………………………………………
    15. Содержание……………………………………………