Записки иеромонаха - 3. Кошачий глаз

В поселке, даже в самом маленьком случается разное …

Однажды, в последний месяц лета,  когда явственно слышится запах осени в воздухе, в нашем поселке произошел небольшой переполох. Накануне один из прихожан рассказал, что пропала молодая женщина, лет тридцати. Женщину звали Алёна, она вместе с мужем год назад купив здесь дом, проводила лето в нашем поселке, «дачники» как называли таких местные. Вот эта дачница и пропала этим летом.

Конечно, как полагается в таких случаях, проводили расследования, муж наверняка много раз был исследован на предмет причастия к злодеянию. Но это меня ни коим образом, как я думал, не коснется. Я со своей стороны помолился за здравие потерянной женщины, пожелав в слове своем к Богу, чтобы она была жива и здорова, и чтобы всё закончилось благополучно.  Я, как и многие местные подумал, что наверняка молодая женщина просто в ссоре с мужем и внезапно оставила его, дабы «держать вверх» в семейной ссоре. Постепенно спустя две недели эта история стала немного забываться.

Муж Алены вернулся в поселок как говорили прихожане и его жену так и не нашли, я подумал зайти как-нибудь к нему побеседовать, помочь чем мог.

Вечером после службы, ко мне в приход пришел следователь из соседнего города.
- Отец Сергий, просьба у меня к вам! – с порога громким, властным голосом проговорил высокий статный мужчина лет 45-ти.

- Да, чем могу, помогу, но в чем может быть помощь, вам, простите не знаю ни имени ни кем вы приходитесь к нашей местности, так сказать – ответил я.

- Меня зовут Аркадий, Аркадий Дмитриевич, я пытаюсь расследовать дело исчезновения Алены Никишиной, она пропала у вас в поселке некоторое время назад. Следственные мероприятия с ее мужем Владимиром Никишиным произведены, ничего доказать невозможно. И психиатрическая экспертиза была, но ничего не можем понять, он признан вменяемым, но при этом рассказывает какие то чудеса, и я хочу просить вас побеседовать с ним, исповедовать, так у вас говорят.

- Но вы же знаете, что тайна исповеди, непоколебима, я ничего, что мне исповедует причастник не смогу рассказать. Только Бог и я будем слушать исповедь любого, пусть даже и преступника.

- Я понимаю, но мне важно одно, если он ее убил и закопал где то тут, наверняка только тут он мог это сделать, вы бы просто махнули мне головой и я бы продолжил его раскручивать.  Понимаете, он так убедительно говорит про чертовщину, что творилась в его отношениях с женой, что невольно, и я стал верить. Я даже гипнотизера к нему хотел призвать, но это не в моей власти пока. И, вот я подумал, если он вам расскажет, что все свои сказки он придумал, и вы мне только намёк дадите - придумал он небылицы или нет, то я сразу за гипноз. Мы его введем так сказать в транс, и он выдаст себя или на полиграф. Хотя уже полиграф применяли, но любую машину можно обмануть, наверное…

- Сын мой, ты должен понять тайну исповеди я не выдам. Могу только вопрос твой ему задать – придумал он своё оправдание или нет. И если он не придумал, то так и скажу тебе. А если выдумками своими он хочет грех свой покрыть, скажу тебе только одно, что есть обман в его речах, но исповедь, как ты говоришь, что он убил и закопал если он мне поведает, то не смогу тебе открыть.

- Ну, на том и порешим, отец Сергий, я вас сейчас туда отвезу, он дома мы его доставили вчера утром.

- Не нужно, сын мой, ты ту обожди, а дом его я знаю, он недалече, я сам схожу.
Дом Никишиных и вправду был недалеко, пройдя минут пятнадцать по поселковой дороге, насладившись ароматами уже почти иссохших трав, скошенных и сложенных в стога для сена я дошел, размышляя о тех «сказках, небылицах» что предстоит мне выслушать. Я намеренно не стал расспрашивать, так как хотел услышать всё от первоисточника, так сказать… Ворота были прикрыты, но не заперты, я вошел во двор. Вдоль небольшого дома из бруса всё еще цвели кусты алых роз. Я немного замедлил шаг, аромат роз был таким притягательным, у одного куста, где каким-то чудом затесалась белая роза сидела кошка. Черная кошка, без единого пятнышка с яркими большими желтыми глазами. Сидела неподвижно, глаз с меня не сводила. Глаза такие вдумчивые, злые,  и как мне показалось, человеческие. Странно подумал я, разве могут быть у кошки такие глаза, впервые видел подобное. Как то неуютно от этого взгляда стало мне.

Я поднялся по ступенькам на крыльцо и постучал в широкую дубовую дверь. Почти тут же дверь как то порывисто открылась. На пороге стоял мужчина. Мужчина – красавец, каких редко встретишь. Высокий, широкоплечий, «касая сажень в плечах», как говорили раньше. Большие синие глаза на широком розовощеком лице смотрели прямо, открыто и удивленно. Волосы золотыми кудрями обрамляли лицо. Лицо и фигура богатыря из русских сказок. Как же печально, что такой молодец потерял жену. Не мог он убить, сразу подумал я. Такая доброта светилась из глаз. Нет, конечно, не убил, тут, что то другое.

- Здравствуйте, я отец Сергий из местного прихода. Вот пришел познакомиться, поговорить с вами по душам, и душу вашу облегчить, наслышан о вашем горе.

- Горе? Ах да, вы про Аленушку… Проходите, я тут сижу, как сыч один, думаю что дальше делать…Баню надумал строить, а зачем мне теперь одному баня…Аленушка больно баню хотела, любит она запах бани, только поэтому мы вот в деревню перебирались на лето, а потом хотели насовсем. Я всё для нее делал, а теперь понимаю не место мне тут без нее, в город обратно уеду, дочь у меня там от первого брака и внучка…эх.

- Ну что же расскажите мне, что же случилось. Ссора может, какая произошла, обиделась может жена, в молодых семьях часто разлады, а потом примирения.

- Нет…да какие мы молодые. Мне уже 43, и Аленушке было 40. Нет, мы конечно не молодые уже, да и не первый это у нас брак. Мы во второй раз оба поженились 4 года назад. 4 года душа в душу…Я люблю её и она меня и всё хорошо у нас . Вот 2 года прожили и постепенно стали в сторону деревенской жизни поворачиваться. Алёнка моя детей не могла иметь, и со здоровьем у нее было очень сложно. Её много врачей покалечило. Вернее все пытались от бесплодия вылечить, а в итоге она лет после тридцати совсем плоха стала, спина у нее, да и все кости болели. Вот она от одного врача к другому и так по кругу, и от всех лекарств только хуже. Потом всё бросила и стала всякие травы искать и постепенно полегчало. Мы когда вдвоем стали жить, она всё про природу говорила, что нужно на земле жить, что баня, закаливания, травы и так далее.

Она работала инженером на производстве и так у нее там всё успешно было, но я видел, что сил всё меньше и меньше, понимаете. Страшно видеть, как из молодой женщины силы уходят, она гасла. А тут мне дом предложили в вашем поселке, я давно искал чтобы не очень дорого  и вот купил в тайне от нее, привез ее сюда на лето, и она расцвела. Постепенно конечно расцвела. Я заставил ее уволиться. Она всё время на природе, под небом, все по лугам и лесам бродила. Не сразу, постепенно стала крепнуть, сначала посадит один куст роз и всё, устанет, спина болит, ноги трещат. Врачи сказали, что у неё что то с костями, прогрессирует, как бы она молода, но кости все стареют быстро. А тут потихоньку она вновь стала силу в руках и ногах ощущать. Ну, я и признался, что купил дом, а не снял. Ох уж и рада она была. И мы год прожили и почти второе лето тут пережили…

У него навернулись слезы на глаза…

- Ну одним словом всё хорошо было. Однажды я ей котенка притащил, подобрал в дождь, на дороге сидел, насквозь промокший. Она так обрадовалась и назвала котенка Масяней. Смешная такая кошечка была, всё по пятам за Аленкой ходила, как за мамой. Алена ее убаюкивала на ночь, как младенца, игралась с ней и такая меня радость брала смотреть на них, как они меня с утра на работу провожали и после работы встречали. Так и вижу свою Аленушку и Масяню у нее на руках, обе они таки светлые были. Аленка у меня блондинка с голубыми глазами и Масяня была светло-серенькая с голубыми глазками, а теперь нет их обеих…

Эх – глубоко вздохнул он…

- Аленка как то вечером меня позвала и сказала, что огромная черная кошка стала к нам наведываться. Ну и что подумал я, мало ли кошек в посёлке. Но Аленка её почему то боялась, говорила, что кошка необычная, большая, страшная и она буквально боится во двор выйти, когда её увидит.

«Она придет во двор, сядет напротив окна и смотрит на меня и улыбается»- говорила она.
«Как так, улыбается? Кошки не умеют улыбаться-, успокаивал я её.

Раза три она на нее жаловалась. И вот как то однажды вечером, я приехал с работы, но Аленка и Масяня меня не встретили. Я из одного угла в другой по двору, нет никого. Звонил ей, а она трубку дома в кухне оставила. Я побежал в ближайший пролесок и там Аленушку нашел, всю в слезах. Ну что за беда, оказалось Масяня потерялась. Но Аленка говорила, что это её та черная кошка сожрала. Я ей говорил, что Масяня уже не маленькая, хоть и котенок, и кошки вроде как не жрут таких котят, да и может нужно было просто кошку покормить. Аленка плакала, говорила, что это не просто кошка, что это что-то страшное. Кошка приходила и мяукала громко как то гортанно и Масяня от этих звуков пугалась и пряталась и они весь день, из дома не выходили, но после обеда, нужно было Масяне прогуляться и она выскочила из дома, а Алена увидела только как Масяня в страхе через двор убегала, а кошка черная за ней гналась.

«Знаешь, это как в фильме ужасов, я виду Масяню нашу, как она вся в страхе мчится пулей, а за ней огромная словно не кошка вовсе, а … неведомый зверь, и кошка пробегая мимо меня взглянула на меня и улыбнулась, понимаешь, оскалилась на меня и взгляд такой наглый, злой, мол, я её сожру и тебя сожру. Понимаешь, не зверь это, не зверь, она бежит кошкой, а тень от нее, как от человека на четвереньках»!

 - Вот что тут мне прикажете делать? Я её успокаивал, что найдем Масяню, а не найдем, так я еще котенка притащу, а эту кошку изловлю и утоплю. Я вышел покурить и вижу кошка черная, с желтыми глазами, как Аленка и говорила, но ничуть не злая, красивая такая, и ко мне, мяучит урчит, ласковая, я даже погладил её, и что это думаю, Алёнке в голову пришло, что она страшная. Стал я кошку в тайне подкармливать, и она меня встречала каждый вечер и провожала, но за воротами, во двор не ступала, я подумал, что это Аленка её больше напугала, чем та её.

Алёнка как то стала печальная, конечно переживала за Масяню и я ей предложил по больше гулять по лесу, отвлечься.

И случилось так, что она припозднилась и подошла к дому, когда я уже приехал и по привычке уже эту чертову кошку на руках держал. Гладил кошечку, а она урчала и ласкалась ко мне и пальцы мне облизывала, и раз она резко повернула  голову и я за ней посмотрел в ту же  сторону и увидел Алёну.

Алёна, вся белая, как смерть, стояла, глаза такие большие испуганные. Я её давай успокаивать, что кошка хорошая, ласковая, но Алёнка в ответ вскрикнула; «Да посмотри, посмотри внимательнее, это же баба у тебя на руках, это не кошка, не кошка»!  И в испуге стремглав во двор заскочила и в дом забежала. Кошка зашипела, спрыгнула с рук и умчалась в другую сторону. Я как дурак, стоял не поняв, что это было, между двумя любимыми созданиями, Я уже и к кошке привык, но побежал в дом конечно за Аленкой. Она всю ночь как в лихорадке билась. «Ведьма, ведьма» – кричала в бреду всю ночь.

- Ну под утро, вроде бы утихла, глаза открыла, сказала, что устала и еще полежит, не стала меня провожать. Я на работу уехал. И вот сижу на работе и вдруг мысль, что я дверь не закрыл в дом, а дождь начался и ветер. Но потом подумал, что Аленка не смертельно больная, встанет и закроет дверь, что тут такого…

Я вернулся домой, но Алены не нашел. Дверь была открыта настежь, на кровати вся постель в пятнах крови, в черной шерсти, спецы из милиции следов кроме кошачьих и Аленкиных не нашли, никаких следов от обуви, ничего… Я её искал везде где мог. Нет её нигде, а кошка черная так и стала туту у меня во дворе жить, как не гнал я её, а она никуда не девается, всё рядом трётся…Но я же разумный человек, я же понимаю, что это просто кошка, кошка, пусть и более крупная, пусть и глаза у нее такие…такие особенные, но это просто кошка, понимаете, нет в ней ничего такого.

- Да сын мой я видел эту кошку, сидит во дворе, но раз ты говоришь, что нет в ней ничего, то значит так и есть, если говоришь, что жена пропала без твоего участия, то я верю, верю.

- Правда, правда, так и есть, всё так и есть. Я люблю Алёнку, вернее любил, понимаю, что она бы не ушла сама, по доброй воле и кровь эта, знаю, что случилось непоправимое. А кошка…всего лишь кошка. Вот только…

- Что? Говори, облегчи себе душу, сын мой.

- Сны. Сны мне стали сниться такие… Женщина снится, другая женщина. Высокая, стройная, с черными длинными волосами, губы сочные, как  вишневый сок сладкие, притягивает меня, обнимает, целует, впивается в губы, смеется, урчит, словно кошка. Что ты скажешь на это отец?

- Скажу, скажу сын лишь одно. Разум наш по воле Бога разумеет и душа у нас одна и беречь ее нужно от всего, от всего неведомого. Уезжай сын, сегодня же, уезжай в город, забудется всё постепенно, поезжай к дочери, будь хорошим отцом, а там по воле Божией всё и сложится так, как нужно.

Вернувшись в приход, я застал Аркадия Дмитриевича не одного. На коленях у него спала белая с серыми пятнами кошка.

- Вот подобрал, у вас в поселке, кошка ласковая, глазки грустные, с собой заберу, а то я один живу, а тут будет ждать меня такая красавица. Как назвать только не знаю, смотрите глаза такие печальные, умные, голубые, как у человека…

- Алёнка, назовите её именем человеческим, что ж  пусть у вас живет в доброте и не в обиде.А про Владимира скажу, что не убивал Владимир жены своей молодой и не придумывал небылицы. Много неведомого есть на земле, не всё можно объяснить. Не всё можно объяснить и не во всё поверить.

На том мы и расстались.

Не во всё можно поверить и не всякому совету, конечно, следовать нужно, однако есть к которому прислушаться крайне необходимо…
От прихожан я узнал, что Владимир лишь спустя две недели уехал из поселка. На соседнем сиденье с ним видели молодую женщину с длинными иссиня-черными волосами.


Фото автора.