К подножью Белухи

Серым пасмурным утром 1976 г. наш самолёт ТУ 104 из Москвы приземлился в аэропорту Усть-Каменогорска. На этот раз мне удалось собрать только маленькую группу самых горячих поклонников пешеходного туризма: Любу Васильеву с её подругой Ириной, Люду Козиорову -компанию старых друзей моих прошлых походов. Возраст туристок от 29 до 37 лет. Прочитав описание маршрута "К подножью Белухи", мы мечтали пройти по горным дорогам Алтая, увидеть залитые солнцем степи, заросшие высокими кедрами леса, горный Иртыш, два озера Зайсан и, конечно горы Алтая с чудной красавицей Белухой, искупаться в радоновых источниках в Рахмановских ключах. Хотелось также и пополнить свои географические Познания - понять, как складывается водная система из рек, несущих свои воды к Северному Ледовитому океану: Томь, Иртыш, Ишим, Катунь и множества более мелких. Я раньше уже была на самой протяжённой реке России - Оби и знала, что её истоки находятся в Китае.
     Но пока-что, покинув самолёт, увидела только серое хмурое небо, из которого сыпался мелкий, почти осенний дождь, однотонные поросшие сухой травой степи. Городские постройки - а это были, как и в наших городах пятиэтажки "хрущёвки", гнилые грязные дороги, а так же полное отсутствие транспорта в 6 утра, всё это не вызывало обычно бодрого походного настроения. Несколько приободрились, когда аборигены посоветовали нам направить свои стопы на остановку и подождать там час, чтобы добраться на автобусе до Иртыша и сесть на катер. По пути к берегу Иртыша, снизу от остановки мы успели рассмотреть шлюзы электростанции из красного кирпича, вплотную примыкающие к чёрно-серым высоким скалам.
     На пути по Иртышу нам ещё предстояло почувствовать прелесть подъёма по четырём шлюзам, чтобы выйти на уровень Бухтарминского водохранилища. Тогда мы уже успели примириться с дождём, беспрерывно поливавшим наш катер. Жаль только, что по берегам Иртыша мы мало что могли рассмотреть. Пассажиры всё входили и выходили, а мы всё ждали и ждали, когда и перед нами откроют двери.
     Бухтарминское водохранилище представляет собой искусственное море, растянувшееся вдоль Иртыша и двух поглощённых этим монстром и прежде, как говорят, очень красивых двух озёр Зайсан, на которых зимовали пеликаны, лебеди, журавли, утки и гуси, прячась за Алтайскими горами от лютых сибирских морозов. Сейчас здесь было уныло и пусто. С отрогов Алтайских гор начисто срублены таёжные леса, мощные тибетские кедрачи. Невольно думалось: и как рука поднялась на это великолепие? И сейчас не желает исчезнуть из памяти этот унылый пейзаж - порубки, пустоши. Как говорил Гоголь: "И грустно, и тяжело становится сердцу, и нечем ему помочь!" Наконец наш пароходик свернул налево и вошёл в залив, через который ходил паром.
     Вышли с парома на причал. Дорога между скалами поднималась к турбазе, а вокруг вялая мокрая трава и камни - больше ничего. На турбазе ни кустов, ни деревьев - только решётки забора, спускающиеся к воде. Пара чахлых клумб с пересохшими цветами: унылыми мальвами, грязно-рыжими календулами. Клумбы не прополоты.
     Быстро нашли места, где нас ждали: регистратуру, столовую, туркабинет, камеру хранения и комнату для сна. Неуютно и пусто. Первое, что запомнилось, это столовая. Мы заняли четырёх местный столик с традиционной экипировкой. А за следующим столом сидело шестеро туристов: 4 парня и 2 девушки. Перекинувшись парой слов с соседом, один из парней обратился к нам: Вы на какой маршрут? К подножью Белухи -ответила я. А вы? Мы...мы к озеру Марко-Коль - А вы откуда - спросила я. Охотно заговорили все шестеро, одновременно представляясь нам.
     Крепкий невысокий парень в клетчатой рубашке уверенно представился: "Я из МГУ". Худенькая Люба с нашего стола так же весело ответила: "Я тоже." После этого охотно стал представлять себя старший из этой группы Толя в чёрном спортивном костюме. В ответ на мою реплику: А я из Переславля-Залесского - он воскликнул: "А я так мечтал побывать в Переславле-Залесском". И действительно, этой же осенью он приедет ко мне в Переславль. Дима, молодой мужчина с седыми волосами сказал, что он из Ленинграда. Все остальные оказались москвичами. Все мгновенно перезнакомились. Всех женщин заинтересовал Виктор, приехавший с блокнотами туристских песен, которые он переписал, поскольку они тогда ещё не издавались. Но больше из наших двух групп пока никто не появился.
      На следующий день после завтрака все остались в столовой. К нам подошёл старший инструктор турбазы, и все услышали новость: маршрут на Марко-Коль закрыли, а приехавшим на него предложили пройти наш маршрут к "Подножью Белухи." Оказалось, что пока мы ожидали похода, разладились наши отношения с Китаем. Границу через Марко-Коль закрыли начисто, а мы ещё удивлялись, что нам на наших местах пришлось с путёвками и паспортами идти в милицию для получения пропусков в пограничную зону. Поневоле мы составили одну группу, поддразнивая друг друга "Кто к кому присоединился?" Эта наша объединённая группа оказалась на редкость слаженной и дружной. Ссор и разногласий не было на протяжении всего маршрута. Каждый выбрал своё место в ней по собственным возможностям. Толя, как старший и самый авторитетный, стал
старостой, Валя из Подмосковья - завхозом, Виктор повышал квалификацию самодеятельных певцов и музыкантов, пропагандируя туристские песни. Борис и Тамара занимали особую позицию как жених и невеста. Дима быстро соединился с Валей. Только два были нам пока не знакомы: это инструктор Сергей и его друг Володя. Сергей оказался сыном первого секретаря Усть-Каменогорского горкома партии. Он был ещё очень молод, учился в институте в Усть-Каменогорске. Как нас уверяли работники турбазы, он в чём-то проштрафился, и отец приказал ему устроиться на работу.
     Работа инструктором ему оказалась явно по сердцу, тем более, что родные места, как потом выяснилось, он знал хорошо. Но старший инструктор предупредил, чтобы мы приглядывали за ним, да и Володя не отходил от него ни на шаг.
     Итак, наша малочисленная группа из 12 человек уже готова к походу. Нам пригнали маленький чахлый автобус, который въехал на паром. Мы же с нашей собственной амуницией зашли своим ходом. Через 5 минут мы уже были на другой стороне залива на знакомой уже нам дороге. Разместились в автобусе. Более унылый путь трудно себе представить: справа пустые горы, ободранные лесорубами. Когда-то здесь были кедровые леса, а сейчас только пыльная грунтовая дорога, слева-сплошная вода Бухтарминского водохранилища.
     Вспоминается газетная статья о трудовых достижениях строителей Усть-Каменногорской ГРЭС, перенёсшая меня в годы правления Н.С.Хрущёва. Вспомнила, что этим строительством руководил "разоблачённый" с группой В.М.Молотова, Л.М.Когановича и примкнувшего к ним Шепилова и сосланный в Казахстан на руководящую должность Г.М.Маленков. Это под его руководством был перекрыт Иртыш, образовалось это гигантское водохранилище и предгорья Алтая превратились в пустыню. Но зато весь Восточный Казахстан и Семипалатинск были обеспечены электричеством!
     Долгий однообразный путь повергнул в сонное состояние. Вдруг мы очнулись от резкого толчка. Автобус, переполненный рюкзаками, продзапасами и нами, внезапно остановился. Вошли пограничники - очень худые казахи с распухшими от пыли глазами. Сергей отдал наши паспорта дежурному пограничнику. Он открывал поочерёдно каждый документ. Наконец у него остался один паспорт. Он открыл его и сказал: "Ага! Кто здесь Васильев?" И вот с заднего сиденья быстро поднимается Люба и чётко и громко по-военному отвечает: "Васильев - это я." Весь автобус захохотал. Смущённый солдат отдал паспорт Сергею и вышел из машины.
     До вечера мы интенсивно пропитывались пылью. Автобус пересёк какую-то речушку и остановился. Мы, к нашему большому удовольствию, оказались в зарослях кедрача. Присмотревшись, мы увидели в них и кусты смородины, а дальше и невиданные большинством гигантские кедры-великаны, лежащие на земле. По берегу реки - такой же, как у нас ивняк. Вытащили из автобуса всё своё обмундирование. Инструктор скомандовал ставить палатки. Огромный в несколько обхватов, навсегда заснувший кедр, весь заросший уже отцветшими пионами, перегородил нам дорожку к висячему мосту. Спустились к речке с названием Язёвка. Чёрная вода, качающийся мост. Инструктор предупреждал об опасности перехода: доски на мосту ходили ходуном. Но по одиночке его можно было перейти. Язёвка несла свои воды к озёрам Зайсана, которых уже не было: их поглотила Бухтарма. Здесь мы заночевали.
     Когда мы засыпали, я увидела в свете костра веточку кедрика - маленького, едва вылупившегося из земли. -  Мне бы тебя к себе домой взять- подумала я засыпая. Наутро мы поднялись рано, быстро собрались в путь и по одному перебрались через Язёвку. Вошли в посёлок, где жили лесорубы - погубители кедров. Тишина гробовая, ни души. Они где-то творили своё тёмное дело, а нам надо было идти вверх к озеру Язёвому До обеда мы непрерывно поднимались на плоскогорье, да так и не поднялись, куда надо. И в это время нас догнал отряд молодёжи, сплавляющейся на байдарках к Катуни.
     Начало темнеть. У костра дежурили Люба и Ира. Я подошла к Любе. Зная, что её папа был поваром крупного московского ресторана, я по прежнему опыту походов была уверена, что Люба и в этом походе проявит свои ответственность и изобретательность. Послушай, Люба! Уже темнеет. Наверное вам пора готовить ужин - манную кашу. -Да ты что? Все ещё сыты. Вон сколько макарон осталось с обеда - Ну, как знаешь – закончила разговор я. Ужинали в основном макаронами, щедро пропитанными тушёнкой. И только Борис попросил положить ему манной каши. Люба щедро положила ему две поварёшки. Однако Борис не угомонился. Он подошёл второй раз с кружкой и, указывая на ведро с кашей, решительно произнёс: "Это - в кружку"
     Название этого блюда все выучили мгновенно. Теперь уже "это в кружку" с наслаждением принимала вся группа. Сладкое блюдо всех устроило. Им запивали и чай, тщательно облизывая ложки. Быстро догадались, что это вовсе не манная каша, а вишнёвый кисель на молочной сгущёнке. Блюдо для походов новое и показавшееся всем необычайно вкусным. Каждый со смехом повторял: Это - в кружку. Возмущалась только сама повариха, до конца верившая, что это манная каша. Но кастрюлю вылизали начисто.
     На следующее утро без всякого труда мы поднялись на плоскогорье. Байдарочников уже не было видно. Прямо у подножья Катунского хребта бушевала Катунь, а справа реку окаймляла огромная луговина и обширное озеро Язёвое, на берегу которого возвышалось деревянное двухэтажное здание, а именно сарай. В нижней его части в метре от земли были сделаны нары, на которых мы и разместились. Только Борис и Тамара залезли на чердак на сено. На лугу местные жители скашивали траву, заготавливая сено для скота. В этом сарае мы наконец могли выспаться, не боясь промокнуть.
     Через сутки отправились к подножью Белухи. Спустились с плоскогорья. Место, как и говорил инструктор, оказалось самое сырое во всей этой части Алтая. Дожди шли ежедневно. Катунь заливала луга. Все мы промочили ноги. Еле-еле нашли местечко посуше. После ночлега снова в путь. Едва прошли полкилометра, как Катунский хребет и Катунь резко повернули направо. Чудное зрелище открылось нашим глазам: два хребта - Катунский и Берельский стыковались километрах в 5 от нас, у огромной грязной кучи - подножья Катунского ледника.
     Левый склон Катунского хребта чёрно-серой стеной опускался прямо в реку, и в середине его падал водопад с высоты м.300, а слева зеленел и расстилался Бухтарминский хребет, весь заросший татарником выше человеческого роста. Ослепительно яркий зелёный хребет поражал своей жизнерадостностью. Но прекраснее всего была поляна площадью с 1 га на повороте Бухтарминского хребта, сплошь покрытая невысоким разнотравьем: пылали оранжевые жарки, ярче небес сияли водосборы -колокольчики, снежной белизной блистали серебристо-белые ветреницы -ранние весенние цветы. А по краю этого цветника расцветали своей вишнёвой красотой цветы мышиного горошка, обрамляя всю эту картину. А огромные комья грязного ледника вдали у самого подножья Белухи отдавались в каждом из путешественников непонятной жутковатой тревогой и смутной болью. И этот букет чудных цветов на повороте Катуни напомнил мне кладбищенский букет. Поневоле сжималось сердце.
     Мы устремились к грязно-серому леднику с каким-то тяжёлым чувством, как-будто нас ожидали там силы тьмы и мрака. Впрочем, совсем вплотную к леднику мы не подошли. Остановились метрах в 100 от него. И только потом, оставив рюкзаки, палатки и всё снаряжение, отправились на экскурсию.
     Что здесь бушуют воды Катуни, было заметно сразу. Весь покрытый татарником, хребет у своего подножья был не просто разбит, а буквально разгромлен камнями. Так что место для палаток пришлось каждому искать, кто где мог. Мы с Людой и инструктор с Володей устроились на лужке на низком месте. Выше нас, на склоне Бухтарминского хребта, поставили три палатки остальные. Выше всех поставили палатку Борис с Тамарой.
     Между тем от поворота, со стороны нашего прекрасного цветника, надвигалась серая туча и погромыхивал гром. Давайте быстрее, - торопил инструктор на экскурсию к леднику. И мы быстрым шагом направились к леднику. Едва повернули за выступ Берельского хребта, как оказались перед странной и страшной картиной: прямо перед нами у зелёного склона стоял огромный, хорошо отполированный кусок скалы ярко-розового цвета. Это было надгробие метров 25 на 10 и толщиной метра 4. В правом нижнем углу зелёной краской были выписаны имена погибших на этом месте. На наши расспросы Сергей нехотя ответил, что группа туристов поставила здесь палатки во время ночлега. На них свалилась скала. Все, кроме одного, погибли. Спасшийся видел, как эта скала летела с Берельского хребта. Что он испытал, страшно передать.
     Постояв у памятника, мы подошли к леднику. Ни взобраться на него, ни обойти, не было никакой возможности. Инструктор торопил нас с возвращением, начинался дождь, полыхали молнии. Бегом бежали обратно. Едва вбежали в палатку, как дождь рванул, как из ведра. И удар молнии раскатил где-то рядом с палаткой камни. Через несколько секунд под палаткой зажурчала вода. Хорошо ещё, что мы не успели разобрать рюкзаки.
     Сергей и Иван ворвались в нашу палатку, схватили рюкзаки, сорвали с нашей палатки целлофан и закрыли им свою. Подняли нашу палатку и оставили стоять на штырях. Место нашей палатки уже захватила разлившаяся Катунь. В считанные секунды мы уже были в палатке ребят.
     И началась адская ночь. Приходилось ли вам когда-нибудь находиться внутри грозовой тучи, когда молнии раскалывают камни вокруг вас? А потоки воды разваливают стены вашего жилища? Урчат под полами палаток, несутся где-то рядом, увлекая за собой солидные камни? Это был настоящий ад! Сомневаюсь, что кто-нибудь мог уснуть внутри такой грозовой тучки? Совсем рядом грохотала по камням разъярённая Катунь. Раскалывались камни-молнии, хлестал по палатке и по плёнке дождь, а жалкие человеческие тела прятались от холода и сырости в ненадёжные спальные мешки, уже частично пропитанные сыростью, а туча, упрямо зависшая над Белухой, уходить и не думала. Это продолжалось всю ночь до рассвета. Когда чуть посветлело, Сергей сказал: "Ну, а теперь на Берель!" Робко выглянув из палатки, мы убедились, что со стороны цветника надвигается очередная туча. Ой - вскрикнул Сергей и выскочил из палатки. Наши палатки, спальники, рюкзаки мы собрали за считанные секунды. Я похвалила себя за то, что не поленилась взять с собой достаточно целлофана, упаковывая мало промокшие вещи. "Дай бог, чтобы и у других было то же самое. Весь лагерь суетился, однако мы собрались первыми. Впереди скакал инструктор, за ним Володя, а потом мы с Людой. Но вскоре нас обогнали длинноногие Толя, Борис, Виктор и завхоз Валя. И мы с Людой оказались последними. Я обернулась: Люда скользила ногами по татарнику последней, а впереди шустрые парни уже достигали вершину хребта. "Во дают"- восхитилась я. Но к нам с Людой уже бежал Володя. А Сергей стоял, как памятник, на вершине, скрестив руки на груди.
     Поднявшись на вершину, я поняла, что уже изрядно надоевшая нам туча находится ровно над местом нашего прошлого ночлега. Я произнесла всем известную истину: главное - вовремя смыться. И мы начали спускаться по обратной стороне хребта к Белой Берели. Высокие стройные ели окружал эту реку. Слева от нас её пересекал прекрасно сделанный, довольно широкий мост без перил с явными, нанесёнными погодой ранами в виде дыр.
     При спуске Люда придумала "новый способ" переправки груза и сбросила свой рюкзак со скалы прямо в высоченный татарник. Искали его вместе с Володей, обнаружившим его, конечно, не на тропе, куда целилась Люда, а в зарослях татарника, весь промокший. Вытащив промокший рюкзак на дорогу, мы перешли реку по красивому поломанному мосту на другую сторону Белой Берели и поднялись к водопаду. Он был высотой м.80 и состоял из двух частей: нижней, посреди которой  из скалы торчала огромная ель и верхней, теряющейся в поднебесье между елей. Прямо внизу бушевала и пенилась Белая Берель, где-то будто под землёй, исчезая в земных глубинах, а в верху словно сваливаясь с небес. Долго сидели у водопада.
     Наконец к нам вернулся Володя уже с новой стоянки, где он оставил свой рюкзак. Мы пошли к нашему новому жилищу. Чтобы попасть в него, пришлось сначала нырнуть в заросли крапивы выше человеческого роста. Но после небольшого перехода вынырнули из зарослей и увидели маленький посёлок с крошечными деревянными домишками. Он сразу нам показался необитаемым: окошки с разбитыми стёклами и вообще без стёкол, повреждённые двери, обломанные трубы и оборванные провода - всё заросло крапивой. Из одной железной трубы поднимался дым. Это было наше жилище. Площадка перед этим домиком была утоптана, маленький столик-кухня - врыт в землю, рядом горел костёр, на котором что-то варилось. Две ступеньки и порог вели в дом.
     Мы вошли внутрь. Невысокое застекленное окошко тускло освещало низкий грязный потолок, обшарпанные стены, полуметровые в высоту нары и лавки. В домике было тепло. Мой и Людин рюкзаки стояли под окном на лавочке. За печкой в углу домика раздавались голоса Любы, Ирины, Виктора и Бориса, что-то яростно обсуждавших. В металлической бочке без крышки ярко пылал огонь. Дым от него поднимался по железной трубе, обложенной кирпичом, да и сама бочка стояла на кирпичах: как-никак - техника безопасности.
     Мы разложили промокшие рюкзаки. Две двери были распахнуты на улицу. Через комнату протянули верёвки с промокшим снаряжением, пар от которого выходил в двери. Развесив наше мокрое снаряжение, Люда решила осмотреть территорию нашего пребывания и вышла из нашего дома. У костра суетились вместе с нашими дежурными две незнакомые женщины. Они позвали Люду осмотреть пустовавшие дома этого посёлка. Рассказ Люды. Мы пошли, ориентируясь по электрическим столбам с сорванными проводами. Заглядывая в домишки, мы попадали в обстановку сталинских лагерей. Правда здесь работали не заключённые, а обслуживающий персонал. Один из домиков был завален бухгалтерскими счетами на зарплату обслуживающего персонала и заключённых, бумагами, которые были в полном порядке. Словом, всё в духе сталинского времени, когда люди, тем более заключённые, мало стоили, но к отчётности нельзя было подкопаться.
     Когда возвратились к нашему жилищу, дорогу Люде перегородил Сергей. Его глаза весело блестели. Он держал в руках "доисторическую" бритву. Люда, пожалуйста побрей меня, - попросил он. Ой, я не умею, - отказывалась Люда. Как она ни отказывалась, он настоял на своём. Люда старалась вовсю, но вскоре лик нашего вожака стали пересекать боевые раны. Командир терпел и не жаловался. Люда промокала кровь ваткой, и парикмахер и клиент даже не подумали, что бритву надо было сначала наточить и обезопасить.
     К концу операции Люда поняла, что командир уже обезопасил сам себя. Войдя в нашу каморку, она услышала разговор Тамары и Ирины. Борис сердито возмущался, что "опытный" инструктор "конфисковал" у него из рюкзака бутылочку с медицинским спиртом, заготовленную Борисом на всякий случай ещё в столице. Девчонки хихикали, Борис сердился.
     На ужин все собрались вместе в доме тем более, что опять начался дождь. Печка остывала, но в жилище долго сохранялось тепло. По стеклу стучал дождь. Хотелось спать. Володя и Сергей расположились в сенях, закрыв наружную дверь. Палатки и рюкзаки обсохли. Благодатный сон подарил всем отдых. Забылись обиды, блаженная тишина охватила души.
     Утром Толя поднял всю группу. Быстро завтракаем и на экскурсию. Идём на вольфрамовый рудник. Имущество оставляем здесь. Берите фотоаппараты. Не забудьте, что здесь каждый день идёт дождь. В горах холодно.   Через полчаса, позавтракав, мы пересекли в обратном направлении неширокую Белую Берель по деревянному плохонькому мосту и вышли на проезжую дорогу. Но по этой дороге давно никто не ездил и не ходил. Большие и маленькие камни валялись везде. так что даже пешеходам идти по ней было нелегко. Это была грунтовка с осыпавшимися сверху камнями. Осыпь с левой стороны существенно вредила дороге, а справа от нас бушевала, уже метрах в 20 ниже дороги, Белая Берель. Пройдя по дороге километра 2, мы вышли наконец на выровненную площадку, посреди которой стоял странный барак - веранда метров 100 в длину и метров 5 в ширину из очень тонкого бруса. Между брусами были вставлены стёкла. Они были разбиты и явно камнями. Двери тоже были стеклянные, а внутри стояли нары. Холод наверху на перевале был собачий. Невольно возникал вопрос: как здесь можно было спать?
     Прямо напротив барака зияла огромная чёрная дыра шахты, из которой добывали вольфрам. С той стороны, откуда мы пришли с подножья Белухи, поднимался полностью закрывавший вид татарник. Невольно подумалось, так вот откуда свалилась розовая скала, погубившая туристов. Представилась крохотная фигурка инструктора, бегущего вниз по склону ледника по этому страшному склону со страшной вестью. А ветер и дождь гуляли здесь повсюду. Звенели от воды и ветра стекло, шуршала слюда, весь барак грохотал на ветру. Ветер завывал и в шахте. Пробыть на этой площадке более 10 минут на открытом воздухе казалось невозможным.
     С того места, откуда брала начало Белая Берель, был вырыт или скорее всего взрывом выбит, гигантский котлован глубиной в полкилометра, а может и больше. На том месте, где река вырывалась из грунта, видно большое каменное здание, похожее на плотину. По-прежнему крепкое, оно занимало большую часть территории дна котлована. К нему и вели столбы, начинавшиеся ещё в посёлке. Скорее всего это и была заброшенная электростанция, присутствие которой мы постоянно чувствовали, едва попав в эти места. И ведь всё это созидали люди в нечеловеческих условиях! поневоле думаешь, многие ли из них дожили до лучших времён? Мы оказались малостойкими - выдержали пребывания там не более 15 минут, и уже начала преследовать мысль, что там, где ты стоишь или идёшь, погибали люди. Назад мы помчались на предельной скорости, перепрыгивая через камни. Казалось, что мы возвращаемся с другой планеты, давно покинутой её жителями. Только к ночи мы отошли и согрелись. Хорошо, что успели вовремя заснять на слайды водопад, вернувший нам силы для дальнейшего похода. А силы мне действительно были нужны больше, чем куда более здоровым участникам нашего похода. Но в этом походе я, возможно, единственный раз почувствовала искреннее участие и желание помочь со стороны Володи - друга и помощника инструктора. Он даже не раз снился мне прыгающим по склону вниз по татарнику к стоянке наших палаток.
     Утром мы оставляли заброшенный посёлок, необычно долго собирались, загружая свои рюкзаки.  Я подошла к Сергею: "Можно я пойду вперёд?" Можно, - согласился он. Надо подниматься вон к той горке. - Он показал на вершину холма. Я кивнула головой, набросила на плечи рюкзак и поскакала, не теряя высоты, с каждым шагом забираясь всё выше и выше. Казалось, что я уже почти достигла вершины холма. Трава была невысокой, идти было легко. И вдруг я увидела, что прямо под моими ногами внизу шагала наша группа с рыжим инструктором во главе в 1км от меня.
     Я закричала. Сергей поднял голову и остановил шествие. Через 5 минут я уже была в нашей группе, пройдя зря серпантином больше 1 км. Пристроилась за Сергеем. Наконец в полном составе мы вышли на плоскогорье, сплошь поросшее золотым корнем. Больше всего золотого корня выкопал предприимчивый Борис и затем увёз его к себе в Домодедово и посадил в своём огороде.
     Обширное горное плато пересекалось многочисленными полями, засеянными то подсолнечником, то картофелем, то гречихой, то золотым корнем. Протекавшая в этом месте Алтая река Чёрная Берель была не глубокой, но буйной. В лесу она пересекалась водопадом, у которого купались все утомлённые путники. Такой редкий в природе крупный лесной водопад надолго притягивал, не отпуская. Тем более, что дальше перед нами уже открывался вид на последний пологий хребет Алтая, за которым прятался санаторий "Рахмановские ключи" рядом с Рахмановским озером с его чистой ледяной водой. Санаторий славился горячими радоновыми источниками. Мы не торопились, упиваясь панорамой главного Алтайского хребта, во главе которого торчала знаменитая Белуха.  Этот прекрасный вид, запечатлённый Рерихом на картине, виденной многими в музее Восточных культур в Москве, и был первоначальной целью нашей поездки на Алтай. На картине Рериха на фоне гор изображена фигура царицы гор в облике красавицы в прекрасной национальной одежде. Именно эта картина и привела меня сюда сейчас.
     Налюбовавшись чудесной панорамой, ярко освещённой закатным солнцем, сфотографировав её, мы уже в сумерках спустились к знаменитому тёплому источнику. Он тогда ещё находился в природном естественном состоянии, зато был доступен всем - даже таким бродягам, как мы, с  удовольствием погрузившим свои усталые тела в благодатную тёплую воду. Сам санаторий молодых туристов мало заинтересовал, а вот озеро с ледяной водой с торчащим из воды огромным, вырванным с корнем, кедром привлекло внимание вошедших в азарт искателей приключений.
     Мы попросили лодку, принадлежащую санаторию и сели в неё ввосьмером. 5 мужчин и 3 женщины отправились в плавание по ледяной воде озера. На середине озера мы встретились с катамараном. На нём искали приключений местные отдыхающие. Немного поторговавшись, мы обменялись с ними транспортом: двое отдыхающих сели в лодку и быстро достигли причала, а восемь оболваненных туристов пересели на катамаран, Он стал медленно погружаться в воду. Вода затекала в пузыри довольно интенсивно. Скоро мы поняли, что десант надо немедленно высаживать на берег. И мы поплыли к кедру. Я и Борис управляли катамараном и направили его к кедру. Когда мы подплыли к кедру, пересадка на него была весьма торопливой. Виктор, Толя, Люба и Валя с Димой привели в порядок катамаран. Мы же с Борисом приняли их работу и направили ставший с двумя пассажирами лёгким, почти летучий катамаран в обратный путь. Сдали плавсредство и отправились в лагерь ужинать. А остальные недавние пассажиры катамарана возвращались в лагерь пешком по берегу озера. Люда и Ира, как дежурные, объявили благодарность Вале и Диме, явившимся с мешком кедровых орехов.
     На следующий день, около 10 утра санаторий "Рахмановские ключи" грузовичок до следующей стоянки. В санатории инструктор связался по телефону с турбазой. которая обещала прислать за нами транспорт.  Санаторский грузовичок подвёз нас к уже знакомой стоянке на Язёвой. В последний раз поставили палатки. Мы с Людой разместились на старом месте около нашего друга - маленького 10 см. кедрика с двумя обломанными макушками. Мы с Людой решили, что он не жилец, и я выкопала огромную воронку вокруг него.
     Подошёл Сергей. Чего это вы здесь делаете? Ребёнка спасаем, - ответила я. Сергей произнёс -А- и через минуту вернулся с туристским топориком. Мы аккуратно выкопали ребёнка из земли, поставив в целлофановый пакет, хорошо полили. Пакет поставила в льняную сумку с красивой вышивкой и крепкими льняными ручками. И всю дорогу до Переславля я держала сумочку в руке. Ямку мы закопали. Быстро темнело. Около 10 утра раздался невероятный шум.
     Шумел гусеничный трактор с прицепом на деревянных полозьях, которые волоклись прямо по грунту. Нам предложили сесть на этот транспорт. Делать было нечего, устроились, как могли. Тащились на этом транспорте до самого вечера. Пыль за нами стояла столбом. Она пробивалась сквозь щели, вихрем завивалась за трактором. окутывая нас грязным одеялом. Было нечем дышать. Вокруг не было видно ни зги: ни Бухтармы, ни зелёных холмов - всё исчезло. Кто сколько раз чихнул - никто не считал. Я больше всего боялась сломить хребет спасённому мной ребёнку, прятала его подальше от этой грязи и даже не играла в карты, хотя всегда в них выигрывала и не упускала случая
     Около переправы у турбазы ребята полезли в воду смывать пыль. Серая вода растекалась по сторонам и чище никто не стал. Мы только стряхнули одежду.
 Через час вымывшиеся в Бухтарминском море, переодетые, перетряхнувшие все вещи, мы уже скучали друг без друга и рвались в столовую на последний ужин, не узнавая друг друга в цивильной одежде. Через полчаса некоторые из нас уже уезжали в Усть-Каменогорск. Уезжали поездом и Сергей с Владимиром. С грустью проводив поезд, мы с Людой сели на самой вершине самого высокого холма около турбазы. Вечером пыли уже не было. Идти никуда не хотелось.
     На закате всё окружающее, днём малопривлекательное, засверкало новыми красками, и, любуясь кажущейся безбрежностью с показавшимися в сгущающейся синеве звёздами, грустя о том, что заканчивается что-то хорошее и доброе в моей жизни, я задумалась.

А что мы ждём от жизни?
И полёт, куда душа высокий устремляет?
Торопимся идти вперёд, вперёд,
А что нас ждёт, о том никто не знает...

Но есть единый миг: в гармонии с землёй
Мы обретаем дуновенье счастья,
Обвитые чарующей петлёй из грёз любви -
И нет прекрасней власти.

Те грёзы каждый видит там,
Где свет волшебный из груди прорвётся,
На все вопросы он найдёт ответ
И в каждом сердце песней отзовётся.

Я помню прелесть южной ночи,
Неясный шёпот волн, изгиб большой скалы,
Из глубины морской сияющие очи,
Луны, дробящей свет о тёмные валы.

Я слышу шорох волн. чуть слышное лобзанье
О твердь бездушной каменной скалы,
И равнодушное молчанье мирозданья-
То звуки вечности, они мне все слышны.

А из глубин степного половодья -
Полынный дух, дух мяты, чебреца
Мешался с запахом солёного разводья,
Открытого у скал до самого конца.

И тёк поток мерцающего света
По гребням волн, вздыхающих во сне.
В единстве с миром этим жду ответа,
Что происходит здесь, сейчас во мне?

Кровь радостно, легко по жилам бродит,
Любовь незримая рождается во мне,
Душа такие отзвуки находит,
Которые роятся в глубине.

А всё земное отлетает прочь
И небеса становятся всё ближе.
О, эта дивная сияющая ночь!
В потоке звёзд свою я душу вижу.

Луна сияет ярко, как опал,
Мерцают звёзды, небо чисто, ясно.
И голос сердца тихо прошептал:
"Остановись, мгновенье, ты прекрасно!"
     А через сутки я вручила маленький кулёчек со слабеньким кедриком в руки моей мамы, и мы вместе с ней опустили его в землю около  таких же пионов, как на Алтае, и пушистые корешочки засыпали переяславской землёй и полили водой из Плещеева озера.
     Прошло уже 44 года. Перед нами стоит 20 метровый пушистый красавец, спасённый нами с пыльной дороги Алтайских гор.
   Пусть стоит он вечно!
                12.02 2020г.

                Житникова М.М.