КоД 12

01:10

«Хотя по национальности и религии
Россия (русский народ)
отличается от нас,
но в дружбе, искренности и человечности
она (он) выше всех».
Ахмад Дониш. «О русском народе»

Мирили уговорами, рассудком, простыми добрыми словами. Особенно деловито мирил Юрка – бегал от Саввы к Альвине, от Альвины к Савве, задирал нос, гавкал, наворачивал круги, пытался запрыгнуть на руки. Антон понимал, что вместе с восьмым домом этой ночью не спит вся улица Кисельная. Во всяком случае, ближайшая ее часть.
Помирили.
Савва, тяжело дыша, сидел спиной к столу, лицом к камину. Альвина сидела рядом, положив голову мужчине на плечо. Идиллия. Словно не гремели громы, не сверкали молнии всего десять минут назад.
Замиля принесла ледяные камни для виски, некоторое время молчали – слушали ночную тишину, которая, на самом деле, была удивительно гармоничным набором всевозможных звуков: далекого лая собак, стрекота кузнечиков, бормотания ветра в листве деревьев, близких криков маленьких здешних сов и где-то, на грани слуха, - морского мерного гула.
- У меня есть любимая работа, - сказал Савва мангалу. - У меня есть друзья, - сказал Савва через плечо. - У меня есть любимые женщины… женщина, - тут же исправил ошибку Савва. - Есть реализованные творческие порывы. Еще немного, и я начну дирижировать птицами, - это Савва сказал совам, сквозь крышу веранды.
- Вопрос доверия между нами решен? – утвердительно спросила Альвина.
- В народе нынче преизбыток веры, но дефицит доверия, моя любовь, - возвестил Савва. – Между нами вопрос решен. А вот большинство мировых эксцессов случается именно по причине отсутствия этого самого доверия.
- Опять ты со своими звероящерами! – отстранилась Альвина.
- Прости? – не понял Савва.
- Это отголосок нашего разговора, - пояснила Замиля. – Девичьего.
- Давай выпьем за нашу дружбу, - предложил Антон, чтобы сменить тему и… просто выпить «с поводом».

Подымем стаканы, содвинем их разом!
Да здравствует дружба, да здравствует разум!

- пропел Савва, содвинул и выпил – до дна.
- Музы, - сказал Антон.
- Где? – Савва поискал там, где, по его мнению, гнездились совы.
-  «Вакхическая песня» Пушкина, - сказал Антон. – В стихотворении - «Да здравствуют музы».

01:20

- Мы сейчас не о музах, - решительно возразил Савва. – О музах – позже. («Куда уж позже? - подумал Антон. – Начало второго».) Мы сейчас о дружбе. Здесь и сейчас. Ты – здесь и сейчас, - Савва развернул стул и со скрипом придвинул его к столу; Альвине пришлось выполнить ту же манипуляцию. -  Я – здесь и сейчас. Мы друзья, за это и пьем! Все музы – лесом! Временно, - тут же успокоил Альвину и Замилю, которые и не думали беспокоиться. – Солидарен?
- Солидарен, - согласился Антон, поскольку спорить было не о чем. Да и незачем.
- Ааа! – тут же воскликнул Савва, словно исхитрился подловить Антона на слове. – А я вот что тебе скажу: рядом с любой солидарностью, мой друг, наверняка можно отыскать, присмотревшись, корыстный интерес.
- Нет у меня к тебе корыстного интереса, - заверил Антон.
- А я знаю! – кивнул Савва так, что чуть не стукнул лбом об узорчатую столешницу. – За это и люблю! Как друга! – снова успокоил Савва девушек. – А почему?
Антон пожал плечами, показывая, что не знает не только почему, но даже о чем сейчас спрашивает Савва.
- Потому что дружба немощна там, где крепка корысть! – Савва откинулся на спинку стула с видом победителя и попытался завладеть сигаретой Альвины; девушка не дала и после короткой борьбы вышла победительницей. – Кстати, Антон, - в момент Савва стал практически трезвым, а голос его – официально-деловым, - есть дело новое.

01:30

- Цена вопроса? – коротко спросил Антон.
- Миллион-полтора, - прикинул Савва.
- У меня нет таких денег в свободном доступе, - сказал Антон.
- По поводу кредита не думал? – легко решил вопрос Савва. – Дело стоящее, место хожее, концепт рабочий, окупаемость – года три. Или пять. Обидно будет, если не впишешься.
- У меня нет таких денег, - с нажимом повторил Антон. – О кредитовании речи не идет. Четверть века без кредитов.
- Почему? – удивился Савва. – Мои инвесторы часто кредитуются. Потом не жалеют. Раньше были риски. А сейчас кредит - вполне безопасный бизнес-инструмент.
Антон вспомнил те далекие времена, когда молодая глупость, неверный друг и требующая денег жена подвигли его взять кредит. Помнил слова отца и болезнь собаки… Любое наше действие многократно отражается и усиливается в зеркалах Вселенной.
- Возможны только два типа кредита… - начал Антон.
- Ну-ка, ну-ка, - живо заинтересовался Савва. – Просвети.
 - Первый - беспроцентный инвестиционный, как у нас с тобой. Я вложил ресурсы, предоставил помещения, ты продумал концепты, запустил услугу. Риск поделили поровну: пошло дело – мы в прибыли, не пошло – в убытке оба. Я теряю деньги, а ты – вложенный труд.
- Именно так! – согласно закивал Савва.
- Второй тип кредита - беспроцентный дружеский. Если долг вернули – хорошо, не вернули – что с друга возьмешь?
- Да какой он после этого друг? – возмутился Савва.
- Не об этом, - жестом остановил Антон; он помнил Дениску и одолженные пять тысяч. - Любой другой вид кредита - серьезное социальное преступление. Треть вины лежит на кредиторе, а две трети вины - на заемщике.
- Что за распределение такое хитрое? – Савва сделал круглые глаза.
- Дурак всегда виноват дважды, - пожал плечами Антон. – И по сути вопроса, и просто потому, что он – дурак.
- Логично, - согласился Савва. – Ух ты, какой шустрый! – так приветствовал ресторатор юркого такса, что взобрался к нему на руки.
Собак Савва любил, Юрка получил свою порцию ласки.

01:40

- Вот собака, - Савва гладил энергично, натягивая ладонью Юркины уши на спину. -  Метко брошенный камень превращает уличную собаку из лютого врага во врага побитого и скулящего. Метко брошенное печенье превращает уличную собаку из лютого врага в друга и защитника. Извечный выбор: что в следующий раз метко метнуть во врага - камень или печенье?
- Глубоко копаешь, - улыбнулся Антон.
- Это еще мелководье, - покачал головой Савва. – Сейчас из старого надуманного вспомню и скажу.
Савва действительно замолчал на некоторое время, и наконец вспомнил «из старого»:
- Удел умного: иметь сильных друзей. Удел глупого: иметь сильных врагов, но считать их друзьями. Удел слабого: вопить о собственном величии, когда от тебя отвернулись первые и грабят вторые.
- На этой проникновенной ноте предлагаю вздремнуть, - Антон встал из-за стола и потянулся.
- Мы часто ищем друзей среди врагов, а находим врагов среди друзей, - упрекнул Савва, который сидел бы еще и сидел, пил бы еще и пил – густой воздух летней ночи и ароматный виски из маленькой шотландской деревушки Крейгеллачи.