Перстень с бриллиантом

М. Лола
Перстень с бриллиантом

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мне нравится хорошее, честное и ясное русское Слово. А кому нет? Люди устали от уродливых химер в современной беллетристике и на экранах телевизоров. Того и гляди к тебе в квартиру влезут и под кровать заберутся. Веником потом не выгонишь. Вот почему читатели и зрители всё больше и больше возвращаются к советскому периоду истории нашей страны. Там, по крайней мере, было какое-то «светлое ожидание». Теперь даже ожидания нет. Лишь предчувствие близящегося конца. Всего и всему.
Но это преамбула, а суть в том, что проза самобытной и талантливой писательницы Маргариты Владимировны Лолы уносит нас вместе со всеми нашими чувствами, мыслями и памятью в мир классической русской прозы. Искусство написания рассказа сродни бегу на короткую дистанцию. В этой «стометровке» обязательно должен быть мощный старт, нарастающее ускорение и победный финиш. Нельзя отвлекаться на детали, а то споткнешься и потеряешь темп. Это тебе не бег трусцой, то есть романистика… Вот там можно и поспать на ходу.
А у нашего автора не заснешь. Её проза выверена, остроумна, лаконична. И несет душевную теплоту. Но это вовсе не означает, что она как-то сглаживает острые углы. Нет, она критична в оценках прошлого и настоящего, бьет точно в цель. И возвращает нам полузабытые образы тех лет, когда мы были молоды и счастливы. Таковы рассказы «За стеной военного завода» и «Как продавалась сталь», такова повесть «Иван Краснов и Альберт Лапиков». Последняя вообще достойна экранизации. Да где ж сегодня такого режиссера взять? Не говоря уж о продюсерах, нацеленных лишь на черноту и пошлость.
 Когда-то очень давно, в двадцатых годах прошлого столетия, наш замечательный художник-иллюстратор Иван Билибин, находясь в эмиграции в Каире на вопрос «Какие есть направления в литературе?», ответил: «Их только два. Одно разрушает душу читателя, другое возвышает её». Писатель, берясь за перо (садясь за компьютер), должен, прежде всего, вспомнить эту фразу. Ведь на нем лежит громадная ответственность за изреченное Слово. Не уведи читателя в пустыню, а напои его животворящей водой. Вот именно так и поступает Лола.

Секретарь Правления Союза писателей России –
Александр Трапезников



               

1.Случайный  бомж
   Бомж был болен. К вечеру ему стало совсем плохо. Болели суставы, голова, кололо в области сердца. Ему хотелось прилечь. Но прилечь было негде. В вокзал его не пустили, на улице моросил холодный дождь, из двух подъездов - выгнали, все подвалы, куда он толкнулся, были заперты, на чердак ему не подняться. Выход был один. Надо, чтобы его забрали в милицию. Там тепло, там нары, можно лечь и может быть уснуть. Бомж выбрал подходящий киоск. Разбил стекло, взял пачку сигарет и стал ждать. Вскоре подошли две девчонки и алчно воззрились в пролом. Им тоже хотелось поживиться сигаретами и прихватить еще чего-нибудь, что попадет под руку.
   -Подвинься-ка, паренек, - сказала одна, что на взгляд была потяжелее весом и потеснила взломщика.
   -Девочки! - Взмолился бомж, - Сейчас здесь милиция будет. Они за мной вот-вот должны приехать. Жду их. Отойдите подальше, а то и вас заберут.
   Девчонки все поняли и исчезли
   -Ну почему так долго, не выдержу, - страдал бомж.
   Патрульный УАЗ подъехал минут через двадцать. Его втолкнули на заднее сидение, между двумя парнями. Хорошо, тепло. Скоро можно будет растянуться на нарах. В отделении милиции разбираться с бомжем не стали, отложили на утро, а пока заперли в камере, где уже были люди. Место на нарах нашлось, и даже в изголовье оказалось возвышение из чьей-то куртки. К утру ему стало совсем плохо, сокамерники забарабанили в дверь. Стучали долго. Наконец залязгали запоры, вошли охранники.
   -Больной здесь, умрет еще, может, заразный.
   Стали разбираться. Поняли, что арестант не побит, а болен и не подает признаков жизни. Побежали за доктором.
   Бомжа поместили в тюремный лазарет. Он был без сознания. Доктор, осматривая, размотал тряпку на пальце, блеснул перстень, очень уж огромный, чтобы быть настоящей драгоценностью. Скорее всего, перстень подходил на роль миниатюрного кастета. Доктор его снял и бросил в плевательницу.
   Наутро пришел следователь, чтобы допросить бомжа, но тот, хоть и очнулся, говорить не мог. Увидев в плевательнице перстень, следователь спросил - откуда это - и забрал перстень с собой. В кабинете он бросил его в пепельницу и стал думать, что делать с бомжем. Все, кто заходил к следователю, рассматривали перстень, примеряли и сходились на том, что эта штука для обороны или нападения. Если надеть на средний палец, и попасть кулаком в лоб противника, то вырубить можно надолго, а то и насовсем.
   Потом следователю позвонил начальник отдела управления полковник Алексеев и велел принести перстень. Повертев его в руках, надел на мизинец левой руки. На другие пальцы перстень не налез, мужчина был крупный. Полюбовавшись на украшение, полковник хотел снять перстень, но не снималось.
   -Что же делать? Мне к генералу идти.
   Следователь принялся помогать, но чем больше они старались, тем плотнее перстень врезался в полковничий мизинец. Они плевали на палец, бегали в туалет - намылить - безрезультатно. Палец побагровел и распух.
   -Давай - к врачу. - Врач предложил холодную ванну на полчаса.
   -Мне у генерала быть через десять минут. Забинтуй хоть. Не идти же на прием с такой штуковиной.
   -Давайте гипсовую повязку наложу, - предложил доктор.
   Через десять минут полковник был у генерала с загипсованной левой кистью.
   -Что с рукой? - осведомился генерал.
   Не успевший сочинить подходящую версию, полковник пошел на плагиат:
   -Шел, поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся - гипс.
   Генерал оценил юмор, засмеялся, включился в игру:
   -Надеюсь у тебя там не перстень с бриллиантом в пятьдесят карат?
   У полковника отнялся язык. И хорошо, что отнялся, а то он тут же и признался бы, что так оно и есть. Начальник не обратил внимания на смятение полковника Алексеева и ознакомил его с документом, который держал в руке:
   -Вот смотри, ориентировка пришла. Ищут перстень из платины с бриллиантом в пятьдесят карат. Общий вес тридцать грамм с копейками. Приблизительная цена около трех миллионов рублей. Следы ведут в наши края. Примерная версия такая. Борис Б. купил этот перстень в Испании на аукционе. Тогда он был еще не очень богат, но кое-какие денежки водились. Перстень купил ради вложения капитала. Привез в Россию и положил в домашний сейф. Потом он окончательно разбогател, перстень для него потерял значение и за ненадобностью так и валялся в сейфе. Почему за ненадобностью? Потому что для дамы он крупный. Жене или любовнице не подаришь. Сам тоже носить не станешь - дурной вкус. Слишком вызывающе. А касательно стоимости - что для Б. в настоящее время три миллиона рублей?
   Все это известно со слов самого Б. и записано следователем. Вторая часть версии составлена на основании рассказа Коли-Медведя (ты его знаешь - медвежатник) своему дружку и ассистенту Васечке. Рассказ слышал человек следователя и дословно ему пересказал. Были еще услышаны кое-какие разговоры о похищении перстня. Где правда, где легенды - определить трудно, но слушай дальше.
    О перстне проведал известный у воров авторитет Лавриков.
  -Это который в сериале, что ли?
    -Да нет, однофамилец просто. Слушай дальше. Этот Лавриков и надумал заиметь перстень в собственность. Сговорился со старым дружком - талантливым медвежатником Колей - Медведем. Обеспечил ему проведение операции, и содержимое сейфа Бориса Б. они изъяли. Перстень, как и договаривались, взял себе Лавриков, остальное досталось Коле. Мелочь по сути: тысяч сто рублей, долларов сколько-то. Так что Лавриков Коле приплатил за работу из своего кармана. Б., обнаружив пропажу, заявил в милицию. Известно, что перстня у Лаврикова в настоящее время нет. Предположительно, он его кому-то отдал на сохранение. Недавно по низам прошел слух, что перстень прячут бывшие подельники Лаврикова, передавая его из рук в руки, и будто его кто-то видел у бомжей.
    Чем дальше говорил генерал, тем хуже становилось полковнику Алексееву. Под конец беседы он был уже на грани обморока. Генерал заметил бледность и испарину на лице полковника, велел ехать домой, а дело о перстне передать следователю Гришину (тому самому, который занимается бомжем, и который передал перстень полковнику). Если бы не гипс, полковник предъявил бы перстень генералу вместе с пальцем и дело с концом, посмеялись бы над ним всем управлением. Потом сняли бы как-нибудь. А как быть теперь? Кто поверит, что перстень загипсован вместе с пальцем без корыстных целей? Полковник позвал к себе в кабинет следователя Гришина. Рассказал ему все как есть.
    -До утра подождешь? Дома попробую содрать эти миллионы с пальца.
  -До утра подожду. Но утром все равно придется генералу докладывать. Может, сразу идти с повинной? Многие ведь видели этот чертов перстень, все наши и доктор. А как узнают, что пришла ориентировка, что тогда? Сразу сообразят, что ищут тот самый перстень, что у меня на столе в пепельнице валялся и вдруг куда-то делся.
    -Ты прав, но подожди до утра, может быть, пронесет.
    -Ладно, давайте я провожу вас до дому. Дежурному доложим, что вы заболели. А потом я вызову с работы вашу жену. То, се - конец рабочего дня. Ориентировку я от вас получил, но ничего сделать по ней не успел. Думаю, должны выкрутиться. Но это при условии, что к утру колечко снимется.
    -Снимется. В крайнем случае, палец отрежу.
    Ну, думаю, до исключительной меры не дойдет.
    Дома сняли гипс. Жена полковника, вспомнив передачу по телевизору, как спасатели снимали какую-то штучку с пальчика ребенка, взяла шелковые нитки и стала наматывать их туго - натуго на мизинец полковника рядом с перстнем. Намотала несколько миллиметров, колечко по этому корсетику сразу подвинулось. Еще намотала, опять подвинулось, потом еще. И все. Соскочило. Полковник в избытке чувств, чуть не закинул перстень не знамо куда, но вовремя одумался, протянул его следователю:
  -Возьми его, ради Бога.
    -Лучше пусть у вас до утра будет, а то мне на метро добираться и на двух автобусах. Потеряю еще.
    -Ты знаешь, я его боюсь, вдруг снова мне на палец залезет, - посмеялись облегченно.
    Утром полковник отдал перстень следователю и послал его докладывать генералу о выполненном задании. Генерал обрадовался, взял в руки перстень, стал с любопытством его разглядывать и примериваться надеть на какой-нибудь палец. Следователь воскликнул:
   -Не надевайте!
   Но было поздно. Кольцо уютно уместилось на мизинце левой руки генерала и, после попытки снять, там и осталось.
   -И что теперь? - встревожился генерал.
   -Попробую помочь, - следователь помчался к полковнику.
   -Товарищ полковник, вы нитки шелковые с собой, случайно, не взяли?
   -Обижаешь, - сказал полковник, протягивая нитки, - сам справишься?
   -Попробую, если не получится, придется вашу супругу приглашать.
   Кольцо сняли. Следователь сказал:
   -Давайте положим его в полиэтиленовый пакет.
   -Давай клади и - в сейф.
   Далее генерал приказал следователю разработать мероприятия по охране сейфа и правил изъятия из него перстня по мере необходимости. Следователь мероприятия и правила разработал, генерал утвердил. Перстень положили в сейф, поставили часового. Генерал связался с министром и доложил об оперативно проведенной операции по обретению украденного из сейфа Б. его испанского перстня. Министр пришел в неописуемый восторг. Кричал по телефону генералу:
   -Ваня! Ты гений. Орден за мной. Я этому Б. нос утру, а то он уже на меня премьеру телегу накатал, паскуда.
   Потом генерал позвонил полковнику Алексееву, спросил как здоровье и поблагодарил за службу. Узнав подробности обретения перстня, велел бомжа поместить в отдельную палату. Лечить самыми лучшими лекарствами, кормить самой лучшей едой и пообещать выпустить его сразу после выздоровления. Узнав о воле генерала, бомж ужасно перепугался и стал просить, чтобы на свободу его не выпускали, а осудили бы и отправили на зону года на два, на три. Это было понятно - бомж боялся, что ему достанется от хозяина перстня, хоть он и не виноват.
        Перед концом рабочего дня в управление приехал сам министр посмотреть на перстень. Поднялся и улегся переполох. Министр по-хозяйски прошел в кабинет к генералу. Сердечно поздоровались. Обратили взоры к сейфу, возле которого стоял часовой.
   
2. Мероприятия по охране перстня   
          Согласно разработанных мероприятий по хранению перстня, один сотрудник знал и хранил в тайне код замка сейфа, другой - хранил ключи от внутреннего отделения, третий - имел право опечатывать сейф и снимать печать. Открыть внутреннее отделение и снять печать сотрудники могли с разрешения начальника управления - генерал-майора. Сообщить код замка сотрудник не имел права никому на свете, а открыть замок сейфа, воспользовавшись кодом, он не мог без соответствующего указания. Откуда должно поступить это указание, в инструкции сказано не было, и сотрудник пребывал в затруднении. Поскольку начальник управления присутствовал, то и взял на себя ответственность, и в инструкцию внесли дополнение. Наконец все утрясли и двинулись к сейфу. Когда до него оставалось три метра, часовой поднял автомат и ровным голосом сказал:
   -Прошу не приближаться, иначе открываю огонь на поражение.
   -Володя, - потрясенно произнес генерал, - что с тобой? Ты нас не узнаешь?
   -Узнаю, товарищ генерал, но действую согласно инструкции.
   -И что, будешь стрелять?
   -Если не подойдете, то не буду.
   -А если подойдем?
   -Не делайте этого, товарищ генерал.
   -Дайте мне эту идиотскую инструкцию.
   Генерал взял инструкцию - наискосок его подпись: "Утверждаю. Генерал-майор такой-то".
   -Позвать полковника Алексеева!
   Инструкцию мгновенно переработали. Генерал утвердил, на этот раз предварительно ознакомившись.
   -Володя, вот новая инструкция. Я утвердил. Пусти ты нас к сейфу, не позорь перед министром.
   -Не могу, товарищ генерал, я в той инструкции расписался.
   Генерал позвонил разводящему, приказал сменить часового у сейфа в своем кабинете. Наконец сейф открыли, достали полиэтиленовый пакет с перстнем, показали министру. Он протянул руку, пришлось пакет отдать.
   -Не доставайте, господин министр! - закричали хором генерал, полковник и следователь. - Министр испугался.
   -Что у вас тут происходит, ребята?
   -Не привыкли мы, господин министр, иметь дело с этими миллионными вещдоками. В этом все дело.
   -Понял вас, - сказал министр, - ничего - научитесь.
   И министр, и генерал на промашках подчиненных внимания заострять не стали, тем более что все утряслось. Самое главное, что перстень был найден, причем всего за сутки после поступления ориентировки, дело неслыханное, дело престижное. Теперь предстояли формальности - все оформить, организовать экспертизу по идентификации драгоценности и, наконец, провести вручение перстня владельцу. Запросили документы. Борис Б. долго возмущался:
   -Я, что ли, украл перстень? Нашли - отдайте. Я его и так узнаю. Какая еще экспертиза, какая идентификация? - ругался долго, наконец, бумаги отдал. Целый ворох: с аукциона и от прежнего владельца, акты экспертиз, свидетельства купли - продажи, подробнейшие описания размеров и веса. Среди бумаг нашлась история алмаза, из которого был сделан бриллиант, вмонтированный в перстень. Найден этот алмаз был в Южной Африке в 1893 году, весил 300 с лишним карат, был распилен на несколько кусков, и из каждого при помощи огранки были созданы бриллианты разного веса. Самый большой весил 50 карат и, если верить всем этим бумагам, то это он и был в перстне, купленном Борисом Б. на аукционе в Испании, украденном Лавриковым и Колей-Медведем и, каким-то образом, оказавшимся у бомжа.
   Бумаги были изучены и приглашен эксперт по драгоценностям. Он при помощи оптических приборов, весов и измерительных инструментов обследовал перстень, подверг экспресс-анализу его микрочастицы, несколько раз сфотографировал в разных ракурсах. Акт на шести страницах, с приложением десятка фотографий был готов на следующий день с оговоркой, что этот документ - предварительный. Окончательный вариант акта будет составлен после изучения объекта в стационарной лаборатории. Однако и предварительный вариант может быть использован для идентификации драгоценности с достаточной степенью точности, что и было сделано. В результате составили заключение, что перстень тот самый и приступили к выработке процедуры передачи перстня владельцу.
3. Авторитет Лавриков против               олигарха Бориса Б. 

 Между тем Лавриков, проинформированный обо всех обстоятельствах, связанных с местонахождением перстня, считая его своей собственностью, принимал меры по восстановлению справедливости и возврату перстня ему  Лаврикову. Однако он не собирался брать штурмом кабинет генерала и вскрывать сейф при помощи Коли-Медведя. Последний, к тому же, после удачно проведенной операции по изьятию содержимого сейфа Бориса Б., отдыхал где-то на юге. Для начала Лавриков обзавелся экземпляром акта экспертизы с приложенными к нему фотографиями перстня и заказал его копию лучшему в Москве, а, может быть, и в Европе специалисту по изготовлению поддельных драгоценностей. Когда копия перстня была изготовлена, Лавриков, рассчитавшись с мастером, высказал ему сомнение в том, что копия ему кажется более красивой, чем подлинник.
   -Это ничего, - сказал мастер, - сунь его в карман, он там немного потрется, поноси на пальце, в руках подержи. Просто он новый, а тому больше ста лет.
   Лавриков так и сделал. Носил перстень, то в кармане, то на пальце. Часто смотрел на него, то снимал, то надевал. И полюбил поддельный перстень. Он нравился ему больше, чем настоящий. Тот внушал какой-то трепет. Когда Лавриков держал его в руках, то волновался, переживал, чего-то опасался, боялся потерять. А этот перстенек был такой простой, доступный, такой приятный и милый, хоть и был точной копией того - в сейфе под охраной часового с автоматом. Но дело - есть дело, надо думать, что предпринять дальше. Подкараулить Бориса Б., после того как он получит перстень, вырубить охрану, отобрать драгоценность - это ничего не составляет, но это не стиль Лаврикова. Не любит он шум, мордобой, тем более со смертельным исходом - упаси Бог.
   - Сделаем все вежливо, культурно.
  Лавриков начинал карманником. Эта специальность наложила отпечаток на всю его последующую карьеру. Неслышно, изящно, не причиняя физического вреда, он прибирал к рукам чужие деньги. Однако, достигнув совершенства, как карманник, Лавриков, вместо удовлетворения, почувствовал какое-то неудобство. Что-то похожее на угрызения совести, если это возможно применить к вору. Но факт остается фактом, он отказался от карманных краж и вместе с этим от прежнего контингента, в основном пешеходов и пассажиров общественного транспорта. Этому способствовал возраст, Лавриков приближался к тридцати годам, и ветер перемен в стране. Все это побудило его переключиться на владельцев сейфов, кейсов, престижных автомобилей, офисов и особняков, возникших в результате этого ветра. Методы изъятия денег у нового контингента, применяемые Лавриковым, были весьма разнообразны. Описать их в коротком повествовании невозможно. Однако все они были остроумны, изящны и не беспокоили окружающих. Если возникал какой-то шум, то производил его сам потерпевший, ругаясь и стуча кулаком, и его опростоволосившаяся охрана, стуча каблуками и передергивая затворы оружия. Но после драки кулаками не машут, шум быстро утихал. Потерпевшие разводили руками. На этой ниве Лавриков процветал уже около двадцати лет, опять же достиг необычайного совершенства, и все это ему надоело и захотелось какой-то новизны.
   Но не надо отвлекаться. Лавриков ознакомился с процедурой передачи перстня Борису Б. Заодно узнал, что с собой у него будет сафьяновая коробочка из-под перстня, которая так и осталась в сейфе после операции, проведенной Колей-Медведем. Описания коробочки у Лаврикова не было, как и не было времени на ее изготовление. Он остановился на следующем варианте: принять коробочку у Бориса Б., вынуть перстень под номером один - подлинный, вложить туда перстень под номером два - подделку. Оставалось выбрать место, время и составить сценарий. По части сценариев подобного рода Лавриков был гений, при этом он сам был исполнителем главной роли и тоже гениальным. Если бы талант Лаврикова расцветал в иной сфере, а именно в лучах кинокамер, несомненно, все "Оскары" за мужские роли были бы присуждены ему единогласно.
   Итак, Лавриков, держа перед собой перстень номер два, составлял сценарий, ничего не записывая, все умещалось у него в голове. Мизансцены возникали естественно и непринужденно. Малейшая неточность в режиссуре вызывала всемирно известный возглас (но в нашем случае беззвучно) - "Не верю!" И процесс построения системы мизансцен продолжался в соответствии с замыслом и стилем автора сценария. Эта умственная работа приносила огромное наслаждение Лаврикову, совершенно его не утомляя. Для придания некоторой гибкости всему сценарию он заготовил несколько запасных мизансцен, но был почти уверен, что все пойдет так, как он задумал. Описать, что придумал Лавриков, мы не можем, все находилось в его голове, но как было дело, нам стало известно из наших источников. А шло оно по сценарию или само собой, мы не знаем.
   Передача перстня Борису Б. прошла без всякой торжественности, пожатия рук и прочего. Так заказал министр, чтобы показать свое пренебрежение к какому-то там перстню. Более того, чтобы досадить Б., министр велел генералу затребовать у него справку об уплате налога за обладание перстнем. Борис Б., чертыхаясь, выплатил кругленькую сумму и справку налоговой инспекции предоставил. Перстень к приезду в управление Бориса Б. был, в соответствии с инструкциями, вынут из сейфа, принесен в комнату следователей и брошен в пепельницу. Борис Б. прибыл в сопровождении охранников, которых попросили остаться у входа, и с сафьяновой коробочкой. Расписавшись в получении, взял перстень из подвинутой к нему пепельницы, вложил его в коробочку и отбыл, скрипя зубами от злости. Зачем только затеял все это. Хотел насолить министру, на которого был зол. Показать, что, вот мол, что делается у него в подведомственной стране - воруют перстни у порядочных олигархов. И все это - вместо того, чтобы принять свои меры по возвращению перстня, что, конечно, было бы сделано, в чем Борис Б. ни секунды не сомневался.
   
   Перстень был водворен в сейф, а через несколько дней раздался звонок. Секретарь посольства дружественной державы, от имени посла, просил господина Б. принять представителя ВВС для конфиденциального разговора. Назначили время встречи. Представитель прибыл на посольском "Линкольне" с чернокожим водителем за рулем. Машину оставил за воротами, прошел пешком до дверей особняка и был встречен лично Борисом Б. и сопровожден в его кабинет. Представитель был в штатском, но это, несомненно, был военный высокого чина, возможно, генерал. Молод - не более сорока, изыскан, но держался непринужденно. По -русски говорит "с правильностью, изобличающей иностранца". Несмотря на то, что гость держался непринужденно, Борису Б. хотелось обратиться к нему "Ваше величество". После взаимных приветствий и знакомства, устроились за столом. Все было, как надо: кофе, коньяк. Представителя звали Джеймс Гарднер, он был полковник ВВС и сразу приступил к делу:
   -Господин Б., вы владеете островом в Атлантическом океане площадью двадцать шесть квадратных милей. Наше командование делает вам предложение о предоставлении в аренду ВВС площади острова в одну квадратную милю для размещения там поста слежения за спутниковой связью. Оплату - миллион долларов в год - и порядок гарантируем.
   Борис Б. вздрогнул от знакомого словосочетания - "оплату и порядок гарантируем" - совсем как у нас, при поисках квартиры.
   - Так, кажется, говорят в России,- засмеялся Джеймс.
   -Да, так у нас говорят, - облегченно выдохнул Борис Б. - я согласен.
   -В таком случае, я пришлю секретаря подготовить документы. Возможна предоплата лет на пять - так у вас тоже говорят?
   -Точно, вы хорошо владеете русским.
   -Немного не достиг совершенства. Почему-то всегда догадываются, что я иностранец.
   Борис Б. стал разливать коньяк, и тут Джеймс Гарднер положил на стол левую руку. На среднем пальце, с безукоризненно ухоженным ногтем, засверкал перстень Бориса Б., который должен был лежать в сейфе в сафьяновой коробочке. У Бориса Б. отвисла челюсть, глаза вылезли из орбит в направлении перстня. Гарднер удивился на такую реакцию. Вопросительно поднял брови.
   
   -Что это, почему? - стал заикаться Борис, указывая на перстень.
   -Это кастет, - сказал Гарднер - мы с приятелем, когда были молодыми, купили в Таиланде. Только он свой потерял, а я вот ношу. Говорят, что это точная копия настоящего драгоценного перстня с алмазом в пятьдесят карат. - С этими словами Гарднер снял перстень и бросил его через стол Борису Б. - Можно использовать для обороны и для нападения.
   Борис Б. схватил перстень, стал рассматривать, руки дрожали.
   -Извините, господин Б., у вас такая реакция на эту безделушку. Не скажете почему?
   -Дело в том, что у меня есть точно такой перстень, но он настоящий.
   -Неужели? Тесен мир - так, кажется, у вас говорят. Я признаться больше таких нигде не видел, кроме как в Таиланде. Когда приятель свой потерял, он его в океане утопил, купаясь, хотел опять купить, но больше нигде не попадались такие. Неужели у вас точно такой?
   -Точно такой. Я вам сейчас покажу.
   Борис Б. кинулся к сейфу, достал сафьяновую коробочку, вынул перстень. Сравнили подделку и настоящий. Поудивлялись сходству. Гарднер отдал должное настоящему перстню, сказав, что подлинник - есть подлинник. Бережно вложил перстень в углубление бархатной подушечки, благоговейно передал хозяину. Борис Б. поместил коробочку в сейф и закрыл его. Выпили еще коньяка, Гарднер поднялся, сказал:
   -Рад был знакомству. Теперь будем встречаться на вашем острове. Кстати, у него есть название?
   -Да, я назвал его островом "Очаровательной Елены", - засмущался Борис Б.
   -О! Очаровательно. А теперь разрешите откланяться. - Гарднер сделал шаг к двери. - О, а моя "драгоценность", чуть не забыл.
   Отыскали перстень среди посуды. Гарднер одел его на палец.
   -Кажется, я заплатил за него два доллара. - Посмеялись.
   Борис проводил полковника ВВС до ворот. Отсалютовали друг другу.
   Шоферу полковник сказал:
   -Давай, Леша! Двигай до Маяковки, там меня высадишь. Сам еще проедешь по Садовому два квартала, машину бросишь, ее, наверное, уже ищут. Зайди в туалет, умойся. Мыло взял?
   -Так точно.
   На Маяковке поджидал в машине Павел.
   Борис Б. все еще стоял у ворот собственного особняка и соображал, что такое он увидел напоследок, встретившись с глазами полковника ВВС Гарднера. Наконец до него дошло - в глазах полковника плясали и кривлялись обыкновенные русские черти.
   -Ну, теперь уже все равно, - подумал Борис, и сам у себя спросил, - это кто же такой гений? Вот кого в Думу надо выбирать, а то и в президенты.
   Было жалко кругленькую сумму, что уплатил в налоговую. И вообще. Считал себя, если не гением, то весьма способным и умным. Боже! Но ведь от него даже пахло Атлантическим океаном.
   Подделку Борис Б. достал из сейфа, хотел выбросить, но передумал. Надел на средний палец левой руки и решил, что будет его носить, как напоминание об утрате драгоценности, о своем поражении в поединке с каким-то уркой, о том, что есть на свете более умные и ловкие чем он, хоть и урки, о том, что надо быть всегда начеку, о том, чтобы не поддаваться соблазну, назвать кого-то "Ваше величество", хоть над ним сияй нимб. И еще много чего напоминал Борису Б. лучезарный камень на пальце левой руки. Теперь он носил его всегда: дома, в офисе и, даже, в думе. Все знали историю покупки, кражи и возвращения перстня. Ни в ком не зародилось тени сомнения в подлинности драгоценности. Стало происходить, что-то такое вроде бы приятное для Бориса Б. На него часто смотрели, как женщины, так и мужчины, Старались с ним поздороваться. В глазах можно было прочесть, что вот он Борис - простой свойский парень, хоть миллионер, а не жмот, таскает на пальце трехмиллионный перстень, а не прячет его в сейфе за семью печатями. Однажды премьер, столкнувшись с Борисом, поздоровался и, кивнув на перстень, спросил:
   -Тот самый? Смотри, не потеряй. - Вот до чего дошло.
   Перстень открыл Борису Б. неведомые доселе пути-дороги в мире бизнеса, и вскоре, благодаря подделке, он покрыл убытки связанные с утратой настоящего перстня и продолжал умножать свои капиталы и преуспел в политике. Знал бы об этом Лавриков, небось, скрипел бы зубами от злости. Лавриков знал и зубами скрипел. Ведь была у него мысль сделать вид, что он перстень подменил, а на самом деле этого не делать. Подделку оставить у себя, а настоящий перстень - у Бориса Б. в сейфе. То-то была бы потеха, если бы Борис Б. кинулся на розыски, поднял бы на ноги всю милицию, частных сыщиков и Интерпол, а потом бы перстень нашелся у него в сейфе. Как оказалось, Лавриков Бориса Б. не дооценил. Последний с пользой использовал подделку, а розыск настоящего перстня пока не предпринимал. Зато Лавриков не знал, куда ему деться с этим перстнем. Особняка с сейфом у него не было. Хранить, как прежде, у бывших подельников - ненадежно. Носил, пока, на цепочке под рубашкой. Было неудобно - бриллиант то и дело царапался и цеплялся за волоски на груди. Если бы у Лаврикова был тот - номер два, он взял бы его в руки или надел на палец, смотрел на него, и сам собой сочинился бы план, как использовать настоящий перстень. Но номер второй верой и правдой служил Борису Б., чего последний совершенно не заслуживал. И тут в голову Лаврикова пришла простая и единственно правильная мысль. Надо забрать номер второй у Бориса Б. Хватит, попользовался.
   Сказано - сделано. Лавриков прищурил глаза, зачесал волосы на другой бок, пустил на лоб челочку, надел демократическую одежду - джинсы, свитер, курточку. Пальцами повозил в цветочном горшке, отчего образовались темные обрамления по периметру каждого ногтя. Брызнул на себя цветочным одеколоном. Чуть согнул ноги в коленях, съежил позвоночник, голову втянул в плечи и стал сантиметров на десять ниже ростом. Попозировал перед зеркалом и решил, что можно идти на дело. С Б. решил встретиться возле Думы. Распорядок его рабочего дня был известен. Б. был пунктуален, из Думы выходил всегда в одно и то же время. Лавриков договорился с Павлом, к услугам которого всегда прибегал, когда нуждался в автотранспорте.
   Делая вид, что ужасно торопится, налетел на Бориса Б., идущего из Думы к своей машине, чуть не сбил с ног, подхватил под локоток. Извиняясь, передал подскочившим охранникам и продолжал свое стремительное движение, сжимая в кулаке вновь обретенный номер второй. Борис Б. хватился перстня через несколько секунд. Ровно столько потребовалось Лаврикову, чтобы завернуть за угол, где в машине его ждал Павел.
   -Перстень! Мать, перемать! - заорал Борис, - только что обронил на тротуаре.
   Стали искать - ничего не нашли.
   
4. Следственно-розыскные     мероприятия
   Бори с Б. поднял на ноги всю милицию, частных сыщиков и Интерпол. Забросил дела, не мог ни спать, ни есть. Полковнику МВД, комиссару Интерпола и двум частным сыщикам, привлеченным для розыска перстней, пришлось все рассказать. На полковнике ВВС Гарднере сыщики сразу поставили крест. Там копать было негде. И полковник, и машина с чернокожим водителем испарились сразу, за воротами особняка. Стали спрашивать о парне, налетевшем на Бориса Б. за секунды до исчезновения перстня, но охранники и сам Борис клялись, что парень этот ни при чем. За ту долю секунды, что он соприкоснулся с Борисом, он не мог снять с него перстень. Однако сыщики так не считали и стали подробно расспрашивать, и о парне и о полковнике ВВС, понимая, что никакой он не полковник. Спросили у Бориса, не кажется ли ему, что это был один и тот же человек.
   -Нет, - твердо ответил он, - и быть такого не может. Это были совершенно разные люди.
   Полковник и комиссар взялись за дело с осмотра сейфа и изучения документов. Частные детективы занялись бомжем, все еще пребывавшем в тюремной больнице. Поскольку указание генерала о наилучшем питании и лечении его отменено не было, бомж наслаждался жизнью и ничего лучшего для себя не желал. Детективы, получив доступ в больницу, допросили его, но мало что узнали. Перстень ему на палец одел Ваня Крупский, велел завязать чем-нибудь и хранить как зеницу ока. Ваню он больше не видел, но слышал, что за ним гонится милиция, и вот-вот его поймают.
   Бомж, которого звали Александр Андреевич Андреев, по профессии инженер - электронщик, перстень некоторое время носил на среднем пальце левой руки, замотав повязкой. Потом он заболел, попал в милицию и вот он здесь.
   -Говорят, что вы отказываетесь выйти на свободу. Почему?
   -Я боялся хозяина перстня. У меня же теперь его нет, где он я не знаю. Говорят его забрал следователь. С воли я получил известие, что бояться мне не надо. Хозяин ко мне претензий не имеет.
   -Кто же хозяин перстня?
   -Какой-то вор, авторитет. Имени и клички не знаю.
   -Каким образом вы получили известие с воли?
   -Записку мне вложили в руку, когда спал.
   -"Хозяин" - это может быть кличка?
   -Нет, это я его так зову.
   -А Ваня Крупский, вы о нем что-нибудь знаете?
   -После того, как мне перстень на палец одел, он исчез куда-то. Или уехал далеко, или убит. Гнались за ним.
   -Почему именно вам был передан перстень.
   -Просто я подвернулся. Видимо другого выхода не было у Вани.
   -Кто-нибудь видел у вас перстень?
   -Да, видели, я не скрывал. Мне хотелось от него избавиться, но почему-то никто не пытался его у меня отобрать. Перстень на меня плохо действовал, я нервничал все время, потом заболел.
   -Вы представляете себе, какова может быть стоимость перстня?
   -Я чувствовал, что это какое-то необычное кольцо, думал, что это может быть знак какой-то вроде пароля, но не думал, что это ценность.
   -А сейчас знаете, сколько он стоит?
   -Да, слышал, но что-то не верится.
   -У кого можно узнать о Крупском?
   -Мне не хотелось бы повредить Ване.
   -Придется сказать, если что-либо знаете.
   -В Химках у него кто-то есть, то ли подружка, то ли сестра.
   -Химки большие.
   -Тамошние бомжи должны знать.
   -Александр Андреевич, как вы оказались в таком положении - без определенного места жительства?
   -Как все - по глупости. Про Ваню вот сказал вам, теперь жалеть буду. Хотя вы бы и сами узнали.
   -Вот наши телефоны, когда будете выписываться - позвоните, а пока поправляйтесь.
   Ваню Крупского отыскали в Химках в реанимации с сотрясением мозга и множественными переломами. Спрыгнул с третьего этажа. В коридоре, возле двери, сидела и плакала красивая девушка. Она и поведала, что во всем виноват Эдька из их двора, который Ваню "втягивал". Больше она сообщить ничего не могла, но адрес назвала. Эдька отыскался живой-здоровый, про кольцо сказать ничего не мог или не хотел. Детективы занялись его разработкой. Организовали прослушивание телефона. Сидя в машине услышали такой разговор:
   -Трофимыч, тут легавые крутятся, про перстень какой-то спрашивают. В чем там дело?
   -Тебя не касается, сиди, помалкивай.
   -Понял.
   Установили Трофимыча. Он торговал газетами в киоске, площадью в один квадратный метр. Попытались завести отношения. Трофимыч напустил на себя ужасную важность и прикинулся идиотом. Узнать у него что-либо было невозможно. Напимер, на вопрос, где он живет, отвечал:
   -Живу, а как же.
   -А, где?
   -А, где все живут.
   -Квартира у вас есть?
   -Откуда?
   -Но вы в квартире живете?
   -Известно, не в сарае.
   -Адрес можете назвать?
   -Чей?
   -Ваш адрес.
   -Так если я вам нужен - вот он я, зачем адрес?
   Примерно так он отвечал на все вопросы. На вопрос, кто такой Ваня Крупский, ответил:
   -Ваня и есть.
   -Ну ладно, - подумали детективы, - посмотрим, кто кого, и приставили к Трофимычу наружного наблюдателя
   Вскоре они знали, что Трофимыч не последний человек в каких-то кругах и многое может. Живет с дочкой и зятем, которые его любят и заботятся о нем. Несмотря на это, у них часто слышатся громкие скандалы с битьем посуды и хлопаньем дверей. Причина скандалов в "общественной" деятельности Трофимыча, против которой дочь и зять ведут борьбу. Последний скандал наружный наблюдатель внимательно прослушал, не пропустив ни одного слова, даже без помощи технических средств:
   -Папаша, почему возле вашей будки бомжи всю дорогу кучкуются?
   -А что, бомжи не люди?
   -Какие они люди?- кричит дочь.
   -А почему, папаша, к вам всю дорогу на "мерсах" подъезжают?
   -Газету купить.
   -А почему эти из "мерсов" разговаривают с вами?
   -А что - нельзя?
   -О чем ты с ними можешь разговаривать? - кричит дочь.
   -О политике, о женщинах, - хохочет Трофимыч.
   -Знаем мы твою политику, с бандитами ты связался. Они через тебя связь держат.
   -Чего им связь через меня держать, что у них мобильников нет?
   -А перстень? Думаешь, мы не знаем, что ты перстень в комоде хранил. Потом Ване Крупскому отдал, чтобы он его Бегемоту отнес.
   -А что, я не имею права сватье к 8-му марта перстенек подарить?
   -Бегемоту зачем велел передать?
   -Так, стеклышко выпадало, а Бегемот - мастер. И не ваше это дело, я, может, женюсь скоро.
   Долго молчали. Потом дочь с зятем закричали:
   -На ком?!
   -На сватье и женюсь.
   -На маме?! - закричал зять.
   -Не пойдет она за тебя, на что ты ей нужен, - припечатала дочь.
   -Вот если будете приставать, то и женюсь.
   -Признавайся, что про перстень все врешь!
   -Вот еще скажете слово, и пойду свататься, - наступила тишина.
   Детективы стали анализировать информацию.
   -Дыма без огня не бывает, - сказал один.
   -Надо Бегемота искать, - сказал другой.
   Юрий Петрович Бегов меньше всего походил на бегемота. Он был мастером по ремонту бижутерии, арендовал полтора квадратных метра площади в ювелирной мастерской, имел патент и платил налог, как частный предприниматель. На вопрос, берется ли он ремонтировать драгоценные украшения, ответил, что берется, если ремонт небольшой и возможен в присутствии заказчика. И весь этот Юрий Петрович Бегов был такой, до невозможности корректный, что был похож на бриллиант чистой воды, без малейшего изъяна. Детективы в смятении попятились и покинули мастерскую.
   -Ну и ну, - сказал один, - я таких еще и не видал.
   -С какого же бока к нему подходить, - сказал другой.- И как только у людей язык поворачивается называть его Бегемотом.
   -Знаешь, Саша, - сказал первый детектив по имени Дима, - давай разойдемся. Ты за ним посмотри, он, кажется, на тебя не взглянул, а я потопчусь возле Трофимыча.
   Саша зашел в кафе напротив и сел у окна, поглядывая на мастерскую. Если бы не увесистый псевдоним "Бегемот", чего бы за ним смотреть. Выпив три чашки кофе, он вернулся к мастерской, походил по тротуару. За это время к Бегемоту подходили две девушки одна за другой, у обеих цепочки. Одной сразу что-то исправил и вернул. Замахал руками, ничего не взял за работу. Минуты не потратил, какая плата. У другой, цепочку оставил у себя, выдал квитанцию.
   И вдруг, зашел некто, кому в мастерской подобного рода, а тем более, у окошечка Бегемота, делать было, явно, нечего. Но он обратился именно к нему. Сказал два-три слова, на что Юрий Петрович согласно кивнул головой и стал убирать инструменты. Некто вышел и стоял на тротуаре, поджидая Юрия Петровича. Потом они неспешно, и не таясь, пошли к поджидавшей машине. Сели и уехали. Саша запомнил на всякий случай номер машины и покинул пост.
   





  5. Детективы Саша и Дима
   Дима и Саша работали вдвоем три года. У них получалось. Раньше они работали в одиночку, и получалось плохо. Столкнулись случайно на одном и том же деле. Диму наняла жена, а Сашу - муж. Получилось очень смешно и к тому же одинаково хорошо для жены, мужа и для Саши с Димой. После этого случая они стали часто встречаться для совместных консультаций и просто так. Подружились домами. У Димы была жена, у Саши - девушка. Потом они сняли помещение на двоих - "офис". Дела стали вести совместно, и снискали неброскую, полусекретную славу.
   За дело о перстнях они взялись с энтузиазмом. Совместное расследование с МВД под руководством полковника, и с Интерполом в лице комиссара им льстило и придавало энергии. К тому же полученный аванс от Бориса Б. и обещанный гонорар по завершении дела тоже способствовали активным действиям.
   Трофимыча Дима "прокачал" с третьего раза, действуя его же оружием, то есть при помощи системы дурацких вопросов-ответов. Трофимыч был загнан в угол и вынужден был признаться, что был такой перстень. Лежал в комоде несколько дней. Принес его в киоск незнакомый мужик, положил на блюдечко для денег, прохрипел:
   -Спрячь и храни, - после чего испарился.
   Через время пришел Ваня Крупский, сказал:
   -Давай перстень, велено Бегемоту отнести, - взял и ушел.
   Когда участники расследования дела о перстнях собрались посовещаться, оказалось, что они, по сути, не "накопали" ничего нового. Стало известно несколько новых персонажей: Трофимыч, мужик с хриплым голосом - скорее всего, просто курьер, Бегемот и некто, увезший Бегемота на машине. Еще есть Ваня Крупский, но поговорить с ним, пока, не удалось. Полковник МГБ и комиссар Интерпола вообще ничего не узнали, кроме того, что досконально изучили все о перстне, наизусть выучили версию МГБ о первом похищении, и запомнили фамилию предполагаемого фигуранта - Лавриков.
   Где искать Лаврикова? Какой он из себя? - Нет ответов. Интересно, что в милиции, кроме версии, составленной в кабинетах МГБ на основании полупьяного трепа блатных, подслушанного агентами, ничего нет. Никакой Лавриков никогда не привлекался - факт для зрелого вора маловероятный. Не был известен ни один человек, знавший Лаврикова лично. Зато в большом количестве из уст в уста передавали легенды о его воровских подвигах. В легендах этих Лавриков представал совершенно в разных обликах. Стоит вспомнить изысканного полковника ВВС Гарднера, которого Борису Б. хотелось назвать "Ваше величество". Он был высок ростом, с холеными лицом и руками, с голосом диктора центрального радиовещания и с запахом, по свидетельству Б., Атлантического океана. А парень, принявший фальшивый перстень на выходе из Думы, был среднего роста, с неухоженными лицом и руками, пах цветочным одеколоном, слово "извините" произнес голосом молодого петушка, подавившегося крупным орешком. Если в обоих случаях это был Лавриков, то он гениальный мастер перевоплощения.
   Еще одна личность вызывала подозрение, что это Лавриков - некто, увезший Бегемота. Саша хорошо его рассмотрел и запомнил. Составили фотороботы. Гарднера- со слов Бориса Б.; парня - со слов Бориса Б. и охранников; и некоего значительного, увезшего Бегемота, - со слов Саши. Сравнили портреты. Это мог быть один и тот же человек, но мог и не быть. Решили, что пришло время вплотную заняться Бегемотом, то есть Юрием Петровичем Беговым. Для непосредственного с ним контакта был единогласно избран Саша. Открытое лицо, честные глаза, самый молодой из группы. Бегемоту не придет в голову, что за юношеским обликом скрывается многоопытный детектив. Однако действовать решили в открытую, справедливо полагая, что такую личность как Бегемот на мякине не проведешь.
   На вопросы Саши Юрий Петрович отвечал не задумываясь. Да, приходил человек, просил посмотреть кольца. Представился Николаем Ивановичем. Разговаривали в машине. Показал перстни - один подделка, другой - настоящий, известный Юрию Петровичу по литературным источникам. Историю его покупки на аукционе Борисом Б. и двух последующих краж он тоже знал.
   -Что хотел от вас Николай Иванович?
   -Спрашивал совета, как рапорядиться настоящим перстнем.
   -Что вы ему посоветовали?
   -Единственно возможный вариант - вернуть перстень Борису Б. за выкуп в разумных пределах.
   -Сколько это может быть?
   -Как они сторгуются. Этот Николай Иванович - серьезная личность. Процентов тридцать стоимости, я думаю, сможет получить, а то и больше, если учесть, что Борис Б. очень обескуражен потерей, и вернуть перстень хочет, во что бы то ни стало.
   -Юрий Петрович, - это мог быть Лавриков?
   -Я теперь не знаю, что и думать. Это был явно образованный, культурный человек, очень симпатичный. У Лаврикова четыре класса образования, а может быть и того меньше. Он некультурный, грубый, невоспитанный.
   -Откуда вы знаете, какой Лавриков?
   -Такое у меня сложилось представление. Я много о нем слышал разных рассказов.
   -Перстень после первого похищения хотели вам передать.
   -Меня просили посмотреть его и подержать у себя.
   -Вы согласились
   -Посмотреть согласился, а драгоценности я у себя не держу, как ворованные, так и неворованные. У меня и сейфа нет.
   -Юрий Петрович, посмотрите на эти портреты. Что вы о них скажете?
   -Это фоторобот Николая Ивановича, - внимательно всмотревшись, уверенно сказал,- на всех картинках один и тот же человек.
   -Они же не похожи между собой!
   -Почему не похожи? Разное выражение лица, разные прически, гримасы. Но лицо одно и то же. Если не секрет, кого хотели изобразить на этих двух картинках?
   -Это полковник ВВС Гарднер, который подменил перстень на подделку, а это - парень, который предположительно, снял подделку с пальца Бориса Б., когда он выходил из Думы.
   -Вот так пища для ума. Очень интересно. Но это уже ваше дело, меня не касается. Я ответил на все ваши вопросы?
   -Есть еще один вопрос. Почему вы такой?
   Юрий Петрович расхохотался:
   -Вот это вопрос! Впрочем, я его понял. Я такой потому, что все люди для меня равны. Я не делю их на законопослушных и жуликов. Приходит ко мне некто с ворованным перстнем, как в данном случае, я даю ему исчерпывающую консультацию и совет. Хватать его за шиворот и звонить в милицию я не буду - это не мое дело, а ваше. Вот вы ко мне пришли кое о чем разведать. Я на все вопросы ответил, что знал, темнить не стал и никогда не буду.
   -Как вы думаете, сумеем мы поймать Лаврикова?
   -Думаю, что нет.
   -Вот это вы нас утешили.
   -А что тут можно сказать? Неизвестно, даже, сколько ему лет. Думаю - не меньше сорока, но может быть и пятьдесят и шестьдесят. Если предположить, что парень, столкнувшийся с Б. у Думы - Лавриков, то ему всего немного за тридцать. Теперь рост. По легендам, которые о нем ходят - от низкого до высокого. Цвет волос - от самого светлого, до самого темного. У него нет недвижимости, машин. Вернее, нет об этом никаких слухов.
   -Каменскую бы сюда, - возмечтал Саша, после того, как пересказал коллегам беседу с Юрием Петровичем. Все засмеялись
  -- Тут и она не поможет. Это не Лавриков, а скорее - Фантомас,- впал в мистику Дима.



   6. Выкуп
  Полковник МГБ, подумав, предложил:
   -Надо связаться с Б. - Это единственный путь, да и то, если Лаврикав последует совету Юрия Петровича. На всякий случай подготовим Б. к возможному контакту с Лавриковым. Комиссар и детективы согласились. Б. поставили в известность о том, что похититель, возможно, предложит вернуть перстень за выкуп, и посоветовали, как ему в этом случае поступать. Он инструкции детективов выслушал, все принял к сведению, со всем согласился и стал ждать. Лавриков позвонил вскоре. Предложил вернуть перстень за один миллион рублей.
   -Я согласен, - не задумываясь, закричал Б., - а как? Куда принести деньги, как передадите перстень?
   -Чего вы так волнуетесь? Все просто. У вас в караульном помещении стоит спортивная сумка. Положите в нее миллион рублей или доллары - по курсу. Это все равно. И пусть сумка стоит, где стояла. Когда это будет сделано, я сообщу, где перстень, и вы его возьмете.
   -А сумка все еще будет стоять?
   -Да, сумка будет стоять.
   -А что потом, как вы собираетесь забрать сумку?
   -Вы отвернетесь на минутку, то есть вы и ваши ребята, а мы ее заберем.
   -А если я перстень получу, а от сумки мы не отвернемся и глаз с нее не спустим, что тогда?
   -Тогда я проиграл. Придется снова изымать у вас перстень.
   -Интересно, как это вы собираетесь осуществить?
   -Я думаю, что до этого не дойдет, а если понадобится, то способ всегда найдется.
   -Вы так самоуверенны. Хорошо. Я сейчас распоряжусь положить в сумку наличность, приставлю к ней охрану. Похоже, ничем не рискую.
   Наличность у Б. имелась. Выгреб из сейфа, запихал в подвернувшийся портфель, передал секретарю. Велел положить в сумку, что стоит в караульном помещении и приказать охране не спускать с нее глаз. Все это было немедля исполнено.
   "Посмотрим, что этот ворюга будет делать дальше", - подумал Б.
   Тут к воротам на большой скорости и с воем подъехала пожарная машина. Поднялась суматоха. Пожарные требовали открыть ворота, так как получено экстренное сообщение об утечке газа и опасности взрыва. Охранники кричали, что такого сообщения никто не передавал. Пожарные ругались, грозились оформить ложный вызов и выписать штраф. Их командир, зайдя в караульное помещение, уже доставал бумаги, но, в конце концов, пожарные успокоились и уехали.
   Борис Б. самолично примчался на переполох, но, увидев сумку, стоящую на прежнем месте, облегченно перевел дух. Еще раз велел "не спускать глаз", закрылся в кабинете. Ждал звонка. Звонок раздался, и трубка голосом полковника Гарднера провещала:
   -Господин Б., интересующая вас вещь, находится в верхнем левом ящике вашего стола, в правом углу. Достаньте и осмотрите ее. Я подожду у телефона.
   Б. принялся судорожно искать ключи. Нашел. Открыл стол. Перстень лежал на виду. Схватил - это был подлинник. Взял трубку:
   -Да, я нашел его.
   -Отлично, - одобрил голос Гарднера, - сумка стоит на месте?
   -Да, да! Когда заберете?
   -Успеется.
   -Господин Гарднер, я хотел бы получить и тот, другой, то есть подделку - кастет. Я согласен уплатить, сколько скажете.
   -О, я вас понимаю. Передам его вам после того, как получу сумку. Платить не надо. Я дарю его в память о нашей встрече. - "Гарднер" отключился.
   -Издевается гад, - подумал Б., - но посмотрим кто кого. - И побежал в караулку.
   Сумка стояла. Два охранника сидели по сторонам. Б. распорядился усилить охрану. Поставили еще посты у ворот, внутри и снаружи, и у дверей в караульное помещение, тоже внутри и снаружи. Немного успокоившись, Б. стал звонить детективам. Все обсказал, как есть. Перстень получен. Сумка с выкупом стоит в караулке под охраной, когда за ней придут - неизвестно. По телефону сказали -"успеется".
   -Вас поняли, - ответил полковник, - больше ничего не предпринимайте, спокойно ждите. Мы его не упустим.
   Часа через два полковник позвонил и велел снять наружные посты. Еще через два - велел оставить одного охранника. Через некоторое время полковник позвонил снова и обескураженно попросил Б. проверить содержимое сумки... Там лежали старые журналы. Что еще можно было ожидать от уголовника...
   -Поменял сумку гад, когда "пожарные" шум поднимали, - Б. от злости скрипел зубными протезами. Потом сам себе сказал, - хватит злиться. Он же мог не отдать мне перстень. Деньги же были у него в руках. Играет со мной, как кошка с мышью. Перстень, как отдал, так и обратно может забрать. Отдам ему перстень сам, пусть подавится, только бы исчез, сгинул, и не видеть бы мне его, и не слышать о нем. Ворюга проклятый.
   А он опять звонит и опять тем же голосом произносит:
   -Господин Б., я рад вам сообщить, что второй перстень лежит в том же ящике, но в другом углу, примите мой скромный подарок.
   Б. от злости потерял, было, дар речи, затем обрел его и произнес такое, что ни в Думе, ни в самом паршивом кабаке, не услышишь. Под конец своей речи сделал паузу и сказал:
   -В награду за то, что ты все это выслушал, я решил отдать тебе этот дурацкий перстень - подлинник, естественно. Мне он не нужен, а тебе сгодится на твою бедность. Поскольку видеть тебя я не желаю, то сию же минуту выкину его в окно, а ты уж подбери, если найдешь среди кустов.
   -Зачем так нервничать? - сумел вклиниться голос, теперь уже Лаврикова, в вопли Б., - раз уж мы перешли на "ты", то давай кидай, а я посмотрю, как он будет сверкать, пролетая в лучах заходящего солнца.
   Б. размахнулся и кинул перстень, не глядя, в свой сад. Потом выпил полный стакан коньяка, и ему стало легче. Когда он успокоился совершенно, то позвал садовника и велел найти и принести перстенек, который нечаянно уронил за окно. Садовник стал искать под окном, а Б., понимая, что ищет он не там где надо, сказал:
   -Матвеич, я сейчас второй кину, а ты смотри, куда он упадет, там и ищи.
   Встал, где стоял, когда кидался драгоценностью, размахнулся и швырнул второй перстень, также как и первый раз кидал. Проследил за траекторией, закричал садовнику:
   -Матвеич, он в куст жасмина попал, там и ищи, - сам побежал в сад помогать. Искали долго - ничего не нашли. Стало темнеть. Наутро позвонил Лавриков, хамским голосом просипел:
   -Браток, я перстеньки твои подобрал, не знаю, что теперь с ними делать. Может, возьмешь обратно? Переживаешь ты, а мне неудобно - жалко тебя.
   Б. бросил трубку: "Ну, все, Нанимаю киллера, да не одного, а целый десяток, пусть убьют гада". - Долго еще бушевал Борис Б., приходила молодая жена, утешать и успокаивать. Звонили детективы, говорили, что еще не все потеряно, но только подлили масла в огонь. Пришел секретарь, принес утреннюю почту, а с ней и пакет из плотной бумаги, в котором прощупывались два, скорее всего, перстня. Борис Б. осторожно взял пакет и, не распечатывая, положил в ящик письменного стола, на самое дно. Не смотреть, не думать, забыть - решил он. Киллеров нанимать не стал.
   Долго не решался Борис Б. посмотреть, что находится в пакете из плотной бумаги. Боялся, что этот прохвост положил туда какие-нибудь колечки из соседнего магазина бижутерии или еще чего-нибудь похуже, чтобы поиздеваться. Он боялся и того, что вдруг там лежат перстни - подлинный и копия. Это же с ума можно сойти, если это так. Для чего же вору возвращать их. Он же мог спокойно оставить себе оба кольца. Открыть пакет и ознакомиться с его содержимым Борис Б. боялся, хоть он и был, надо отдать ему должное, неробкого десятка. То-то и оно, что был. Был, да весь вышел. Теперь он боялся. Боялся и все тут. Стало ему казаться, что он имеет дело не просто с вором, а будто бы это кто-то неземной или хотя бы не соотечественник, а если и соотечественник, то, скорее всего засланный к нему из неизвестных коммерческих структур, а может, из какой-то новой политической партии пока ему неведомой. А может быть это агент заграничного банка, куда недавно Борис Б. определил немалую часть своих капиталов. Скорее всего - это предупреждение. Но что от него хотят и кто?
   Если в пакете безделушки, значит, ворюга снова украл перстни, и это было бы хорошо и просто. И черт с ними, с перстнями. Больше он ничего предпринимать не станет. Но если там перстни?! Он же сразу сойдет с ума. Промучившись день, потом ночь, потом еще день, Борис разорвал пакет. На стол упали два знакомых ему перстня. Подлинный - благородный и гордый, нахальноватый и сияющий красавец - копия. Стало плохо с сердцем, но взял себя в руки. Вызвали врача. Приняли меры. Через несколько дней поставили на ноги. Крепок оказался мужчина. Сумел, несмотря на потрясение, свернуть дела на родине. Без особого ущерба для своего состояния перебрался в соседнее государство со всем семейством. По тому, как гладко все прошло, стал сомневаться в необходимости своего скоропостижного бегства.
   
 7. Возвращение, может быть на родину. Неожиданное знакомство
 Лавриков ехал в никуда. После истории с перстнем ему вдруг сделалось тошно. Хотелось куда-нибудь исчезнуть, провалиться сквозь землю. Ему опостылела его жизнь. Как это случилось, что ему выпала такая жизнь, и он ее прожил. Он же совсем не такой, какой он есть. Внутри его сидит другой человек. У него должно быть другое имя и фамилия. Наверное, есть место, где он родился. Может быть, где-то живут его родители, а может быть, есть целый род и история его рода. Кто они, эти люди? Почему меня куда-то несет. Вдруг это инстинкт, как у животных. У птиц, например, которые всегда возвращаются к своим гнездам. Может, пустить себе пулю в лоб? Если серьезно, то пулю в лоб он себе никак не пустит, есть на то причина. Он должен жить, потому что у него есть Маша, а он у нее. Кроме Маши, у него нет никого, и у Маши тоже никого нет, кроме него - Саши Литвинова. Такое имя ему дали в каком-то детдоме, и он носил его в юные годы. Потом он нашел свою Машу, по случайности тоже Литвинову. Они были однофамильцы.
   Четверо пьяных парней пытались затащить его Машу в придорожные кусты. Он сразу понял, что она его, его единственная на свете женщина. И он кинулся спасать ее. Он - шестнадцатилетний - против четверых, явно старше Саши, и он победил. Потому что они были всего лишь люди, хоть и гнусные подонки, к тому же пьяные, а Саша в одно мгновение вдруг превратился сразу в нескольких сильных, разъяренных животных с клыками, когтями, копытами. Одному он оторвал ухо, ломал им пальцы, кому-то воткнул палец в глаз, пучками выдирал волосы, тяжелыми ботинками попадал куда попало... Они бежали. Саша упал без чувств. Маша упала рядом. Потом они рыдали, долго и безутешно. Им обоим было по шестнадцать лет. Так они стали друг для друга всем: братом и сестрой, мужем и женой, отцом и матерью. Маша училась в девятом классе, Саша был вором- карманником. Они стали встречаться. Саша появлялся, потом исчезал, иногда надолго. Маша жила с мамой. Жили бедно. Саша приносил деньги, не очень много. Говорил, что заработал. Маша брала. На выпускной вечер купил красивое платье, туфли и часики. Маша была самой красивой и счастливой. Окончила школу с золотой медалью. Хотела сразу идти работать. Мама часто болела. Саша настоял, чтобы Маша поступила учиться в институт. О деньгах просил не беспокоиться, говорил - заработаю. Денег скоро потребовалось много. Матери становилось все хуже, лечение стоило дорого. На четвертом курсе Маша рассказала маме о Саше. Мать забеспокоилась.
   -Как же так, ты берешь деньги у чужого человека. Он же тебе не муж...
   -Саша, нам надо пожениться, зарегистрировать брак. Ты почему мне это не предлагаешь?
   Реакция его была неожиданной - остолбенел, онемел, побледнел...
   -Ты чего, Саша?
   -Я не могу, Машенька, прости меня.
   Он не мог на ней жениться. Он не мог себе представить, чтобы его Маша стала женой вора. И документов не было. Она знала его как Сашу Литвинова - на это имя у него никогда не было документов. Таскал в кармане паспорт какого-то Лаврикова. Вытащил как-то вместе с бумажником. Но не эта причина была главной. Документы - дело наживное. Главное - он вор. А если его посадят в тюрьму? На Машу падет позор - жена вора, уголовника
   Тюрьмы Лавриков боялся. Как она останется одна с больной матерью. И дело не в деньгах. В случае чего верный дружок передаст сберкнижку на ее имя. На первое время денег хватит, а там Маша закончит институт. Он боялся другого. Он панически боялся, что она узнает, кто он есть на самом деле. Маша не спрашивала, где он работает, но для себя решила, что у него какая-то важная и секретная работа. Поэтому он и жениться не может. Поэтому уезжает, не объясняя куда, а потом неожиданно появляется - всегда ненадолго. Исчезая из Машиной жизни, Лавриков надеялся, что ей встретится хороший человек, она полюбит его и выйдет замуж. Но Маша ждала только его, своего Сашу. Привыкнув думать о его работе так, как она решила с юности, Маша не старалась что-то выяснить. Не надо ему, чтобы она знала, значит, так тому и быть. Ничего плохого она даже заподозрить не могла. У каждого своя работа. У Саши - секретная. Хотелось бы, конечно, чаще видеться или, еще лучше, жить вместе. Но нельзя - значит нельзя. У всех разные судьбы.
   Так прошли годы. Сейчас Мария Ивановна Литвинова - доктор наук, заведует лабораторией в научно-исследовательском институте, а Лавриков кем был, тем и остался...
   И вот он едет в электричке, просто сел не разбирая, куда ехать, чтобы подумать, что делать дальше. Его афера с перстнем всколыхнула целую армию детективов разных рангов. Он совсем не был уверен, что вышел сухим из воды. Против него встали профессионалы самого высокого класса, владеющие самым последним словом криминалистики, оснащенные всеми возможными техническими средствами. Он хоть и обвел их вокруг пальца, но понимал, что успокаиваться ему не дано и вот-вот случится то, чего он, как и каждый вор, боится всю жизнь - он попадет в руки закона. Уже имеются три "фоторобота", и только то, что на картинках он разный и все три мало похожи на оригинал, пока дает ему надежду улизнуть из поля зрения детективов...
   Рядом с Лавриковым устроились две тетечки, можно даже сказать - бабули, так у нас на Руси зовут женщин за пятьдесят. И он стал слушать их разговор, чтобы отвлечься от своих дум. Живут они в деревне. Ездили в город по делам и за покупками. В деревне они самые молодые. Кроме них, в деревне есть еще семь женщин, те уж точно бабули.
   -Все ли мы купили, Аня? Давай посмотрим по списку.
   -Читай.
   -Ильиничне - лекарства, семена и тапки.
   -Есть.
   -Марии Александровне - банку кофе, гвоздей килограмм...
   Список был длинный. Все семь бабок что-то заказали. Лавриков не выдержал, влез в разговор:
   -Как вы все это понесете? Далеко вам от станции?
   -Рядом. Три километра. Донесем. Было бы чего.
   -Транспорт какой-нибудь к вам ходит?
   -Нет, пешком только. Летом дачники приедут, дорога подсохнет, тогда уж подвезут, если потребуется.
   -А дачников много ли?
   -Пять домов.
   -Дома пустые есть? Если снять на лето, или купить?
   -Контора, если только. Дом пустой стоит. Раньше правление колхоза было. Только там печки нет, и стекла все выбиты.
   "А что, если поселиться среди этих бабок?" - пришла в голову Лаврикова мысль и засела там.
   Он вышел из электрички вместе с женщинами. Помог вынести два рюкзака и четыре сумки.
   -Подождите, найду машину, подвезу вас до деревни. Заодно разведаю насчет дачи.
   -Не согласится никто. Дорога очень плохая, не проехать.
   -Попытаюсь договориться, ждите меня.
   -Мы пойдем. Если договоритесь, дорогой подхватите нас.
   И они пошли. На спинах рюкзачки, в каждой руке по сумке. Самые молодые в деревне. Лет по шестьдесят. Минуту стоял, смотрел вслед. Потом догнал, отобрал сумки.
   -Пойду с вами, помогу донести. Переночевать пустите?
   Шли по тропинке. Дорога в самом деле была непроезжей и непроходимой. На краю деревни стояли шесть старух.
   -Встречают нас. Андреевны чего-то нет. Неужто заболела.
   Подошли. Бабули приняли сумки. Понесли все в один дом, к Ане. Там разберут заказы, разнесут по своим домам.
   -Тебя как звать?
   -Алексей Иванович.
   -А меня Наталья Ивановна. Ты, Алексей, сюда приходи, к Анне, она тоже Ивановна. У нее дом большой, тут и заночуешь. А контора вон она, третий дом. Сходи, посмотри и приходи.
   Лавриков обошел деревню, Осмотрел дом - бывшую контору. На двери замок, но стекол нет. Открыл раму, залез. Пол, потолок, стены - больше ничего нет, но крыша шиферная, дом большой.
   "Пойдет, - подумал, - а как это приобрести в собственность?"
   Те методы, к которым Лавриков привык, здесь не годились. Надо законно оформить. Вот чего он не любил, то как раз этого - оформлять что-то законно. Это значит - запишут в десятке бумаг, десять раз заставят расписаться. Если бы было на кого оформить... Пошел к Аниному дому, подумал: "Накормят ли? Совсем из головы вон - о харчах не подумал". В доме был накрыт стол. Все жительницы деревни были тут.
   -Давай, Алексей Иванович, проходи. Отметим прибытие и за знакомство
   Все выпили. Стол был обильный, чего тут только ни стояло, видно, все свое - доморощенное. Лавриков всего отведал, к удовольствию женщин.
   Утром пошел в соседнюю деревню, где находилось правление существующего на бумаге колхоза. Нашелся и председатель. Лавриков изложил свою просьбу - хочет купить пустующий дом и обзавестись хозяйством. Председатель засмеялся:
   -Я бы тебе его продал с удовольствием, но только дома этого нет, не числится он за колхозом. Хочешь - бери так.
   -Годится, - подумал Лавриков, но вслух сказал, - Как-то бы оформить все-таки, а то, мало ли. Участковый, например, поинтересуется, на каком основании тут живу.
   -Ладно, напишу бумагу, что выделяется тебе участок с имеющимися на нем постройками для ведения фермерского хозяйства. Дом, сарай, коровник - все на этом участке. Десять гектар хватит? Так что владей. Давай паспорт.
   "А вот это не годится. Зарегистрируют фермерское хозяйство. Будет он фигурировать в списках разных, засветится..." - понеслись мысли.
   -Ну, ты чего задумался? Чего испугался?
   -Испугаешься тут. Я же в сельском хозяйстве ни ухом, ни рылом. А за официально оформленное фермерское хозяйство отвечать надо. Еще в газету попадешь. Какой-нибудь писатель изобразит, как фермер не может отличить сенокосилку от сеялки. А мне позориться не охота на старости лет.
   -Да ладно, так уж и на старости. Меня Афанасий Ильич зовут, Никитин я, а тебя?
   -Алексей Иванович Николаев.
   -Давай так, Алексей Иванович, бумагу я тебе напишу в одном экземпляре. Носи в кармане для своего спокойствия. А числиться твое хозяйство нигде не будет. Пойдет так?
   -Пойдет. Только я не пойму, тебе от этого какая польза? Землю отдаешь десять гектар.
   -Польза мне от этого есть, и немалая. Ты старух тамошних видел? Вот то-то и оно. Я им не в силах помочь, ничего для них сделать не могу, нет у меня таких возможностей. А ты им хоть хлеба когда привезешь. Ты же с машиной, надеюсь? Без машины там делать нечего.
   -Есть у меня машина, - соврал Лавриков.
   -Какая?
   -"Нива", - соврал еще раз.
   -На "Ниве" проедешь. Ты в курсе, что у них электричества нет?
   -Как же нет? Там столбы стоят, проводка.- Вспомнил, что вечером, действительно, свет не зажигали. Улеглись рано спать. Про свет никто ничего не сказал.
   -Так в двух километрах от деревни какие-то сволочи провода оборвали. В металлолом сдали. Метров семьсот. Без света они. Так никого и не поймали.
   " Коллеги", - подумал Лавриков, а вслух сказал: - займусь этим.
   -Вот и славно. Давай, Алексей Иванович, хозяйствуй. Бумагу сейчас напишем. Где чего достать, тебе Наталья Ивановна подскажет, она все знает.
 
8. Новоселье. Сельское хозяйство. Визит детективов
   "Куда это я влип? Может, смыться, пока не поздно?" - Так он думал, а ноги несли обратно, в деревню Воздвиженское, - название-то какое величественное. Видно, было когда-то большое село с церковью.
   Старухи ждали. Девять пар глаз смотрели с надеждой.
   -Все, селюсь здесь. Вот бумага.
   Прочитали внимательно, обрадовались.
   -Алексей Иванович, первое - это тебе стекла надо вставить. Стекло купишь в Михайловке. От станции десять километров. Там магазин "Стройматериалы". До станции дойдешь, найдешь Федю Яковлева. У него "Беларусь" с прицепом. С ним и съездишь. Он дорого не возьмет. На обратном пути, в Ильинке, договорись с печником Иваном Андреевичем. Может, он сразу с тобой и приедет. Все равно ему делать нечего. Кирпич есть - вон его сколько. Дверки, вьюшки, колосники - все здесь найдем. Иван Андреевич и окна застеклит. Пошли, пообедаешь.
   Откладывать в долгий ящик не стал, все это его захватило и даже радовало. Пообедал у Натальи Ивановны борщом и жареной картошкой с солеными огурцами. Она куда-то отлучилась, вернулась с конвертом.
   -Алексей, вот мы тебе денег собрали, тысяча тут.
   -Не надо, есть у меня, - проглотил комок в горле.
   -Бери, бери, расходы большие будут, пока обживешься.
   Он взял конверт, не в силах противостоять. Еле выдавил из себя хрипло:
   -Спасибо. Я потом верну.
   -Ладно, ладно, чего там...
   Помчался на станцию. Сделал все, как спланировала Наталья. На следующий день прибыл на "Беларуси" вместе с печником и грузом стройматериалов.
   Женщины к их приезду выгребли из дома сор и подмели двор. Оставив распоряжаться Наталью с Аней, Лавриков отбыл якобы за вещами и за своей машиной "Нивой". Поскольку у него ни вещей, ни машины не было, все закупил в ближайшем городе, стараясь покупать вещи попроще и не новые. Опустошил комиссионку. Купил подержанную "Ниву" с прицепом. Загрузился под завязку. Через три дня двинулся навстречу новой жизни, прилепив на ветровое стекло плакат с надписью "Транзит". Права на имя Алексея Ивановича Николаева у него были, как был и паспорт на это имя.
   На станции он опять договорился с Федей, чтобы тот проводил его на "Беларуси" до деревни, на случай, если застрянет со своим прицепом, заметно присевшим под грузом.
   Еще издалека разглядел свой повеселевший и помолодевший дом. Окна застеклены, рамы и наличники покрашены белой краской. На крыше - кирпичная труба, тоже побелена. Оградка, калитка и ворота подремонтированы и покрашены в зеленый цвет.
   -Ну, дают бабули, так мне с ними не расплатиться вовеки.
   Бабуль видно не было, но в окнах домов мелькали их лица. Наблюдали, каков будет эффект. Лавриков вышел из машины, постоял, поудивлялся. Открыл ворота, загнал во двор "Ниву" с прицепом, и они с Федей стали заносить вещи в дом. Все расставили, разложили стол-книжку. Федя уехал, а Лавриков принялся сервировать званый ужин в честь новоселья. Он накупил в городе всяческих продуктов, не поскупился и на деликатесы, в центр стола водрузил бутылку шампанского. Тарелки, рюмки, вилки - все предусмотрел. Под шампанское поставил тонкие стаканы...
   Пошел, пригласил на новоселье. Пришли все девять, нарядно одетые. Самой молодой - шестьдесят - это Аня - Анна Ивановна, самой старой - восемьдесят девять - Елена Ильинична. Старался всех запомнить по имени и отчеству и сколько кому лет.
   Неожиданно спросили:
   -Алексей Иванович, ты женат? Семья у тебя есть?
   -Женат, - так он ответил первый раз в жизни, - жена Мария Ивановна. Вот обживусь здесь, тогда и она приедет, а пока работа ее держит.
   - А колечко, почему не носишь?
   -Ношу, вот на цепочке. - Снял, одел на палец и подумал, - "буду теперь на пальце носить, как положено".
   Когда Маша поняла, что пожениться они не могут, заныло у Саши сердце. Все выходят замуж, а его Маше нельзя из-за непутевой Сашиной жизни. Купил два кольца. При очередной встрече надел колечко на Машин палец.
   -А теперь ты надень мне кольцо.
   Маша надела.
   -Ну вот, мы и обвенчались.
   Маша всегда носила кольцо на пальце, а Сашка на цепочке на шее. При его "специальности" кольцо на пальце ему мешало.
   От воспоминаний отвлек новый вопрос:
   -А дети у тебя есть?
   -Нет, детей Бог не дал.
   Гости вздохнули и вопросы прекратились. Разошлись до темноты. Света не было.
   Утром Лавриков поехал на пункт сдачи металлолома. Церемониться не стал, обыскал, несмотря на протесты и угрозы приемщика и кладовщика, всю свалку.
   -А ордер на обыск у тебя есть? - Орали, матерились, махали кулаками.
   Бухты алюминиевых проводов нашлись, замаскированные ржавой жестью.
   -Кто сдавал?! - Вытряс имена и адреса. Собрал всех, заставил погрузить на тракторную тележку, отвезти на место.
   -Сами будете тянуть, или электриков наймете?
   Двое оказались электриками. Через три дня в Воздвиженском вспыхнули "лампочки Ильича".
   Такие подвиги в неизвестности не остаются, и скоро вся округа заговорила о якобы бывшем сотруднике КГБ, который спуску ворам не даст. Местный участковый тут же приехал спросить у председателя колхоза, кто такой поселился в Воздвиженском.
   -Думаю, что он не меньше полковника ФСБ или МВД. Я ему участок выделил - пусть хозяйствует, - ответил Афанасий Ильич.
   -Ну, слава Богу, хоть деревня под присмотром будет, - сказал участковый и решил, что в Воздвиженское можно теперь не ездить.
   Лавриков опечалился, что наделал много шума, и впредь решил вести себя потише.
   Обустроив, более-менее, свой быт, он призадумался, как подступиться к этой неизведанной стране, которая зовется "сельское хозяйство". Спросил у Натальи Ивановны, где можно достать книги.
   -Так у Ани. Она же агроном. Сельхозтехникум окончила. На чердаке еще у себя посмотри, кажется, какие-то были. Мало будет, в город съезди. Неожиданно книг нашлось много. Стряхнул пыль, составил в шкаф, рассортировав по тематике. Растениеводство, земледелие, животноводство. Обнаружились журналы за разные годы: "Химия в сельском хозяйстве", "Земледелие" и другие. У Ани, кроме книг, сохранились аккуратные конспекты за курс техникума. По мере знакомства с агрономической наукой во весь рост встали вопросы экономики. Сколько это будет стоить, чтобы вспахать, посеять, убрать. Сколько вырастет на одном гектаре и, опять же, сколько это будет стоить. Ужаснулся. Выходило, что если выращивать зерно и исходить из обычных в этих краях урожаев и цен, то можно даже остаться в убытке. Если картошку, то можно получить прибыль, но не разгуляешься, это не то что обчистить сейф у "нового русского". А если предположить, что урожаи будут не такие, как в наших краях, а такие, как, например, в Западной Европе. Тогда расчет другой. Хоть и увеличатся затраты на выращивание урожая, но стоимость полученной продукции будет выше настолько, что можно получить приличный доход. Прикидывая возможные варианты, Лавриков понял, что в сельском хозяйстве так просто не разбогатеешь. Даже цитату вспомнил из прочитанного, что сельское хозяйство дело простое, но глупости не терпит..
   Долго еще напрягал свои умственные способности, зашел в несколько тупиков. Пошел поговорить с Анной Ивановной, как с агрономом. Спросил, что здесь выращивали, когда был колхоз.
   -Картошку сажали, силосные, кормовую свеклу, травы сеяли.
   -А зерновые? - показал свою эрудицию Лавриков.
   -Не сеяли. Тут животноводческий комплекс был. Луга у нас заливные, пастбища хорошие. Животных держали на откорме, молодняк выращивали - телят и жеребят.
    Последнее слово запало в голову - "жеребят они выращивали". Пошел скорее домой, нашел журналы "Коневодство", стал читать. Заволновался. Кажется, нащупал что-то подходящее для себя. В книге "Животноводство" все изучил о лошадях. Но это были не те лошади. Те лошади, что взволновали Лаврикова, о которых он слышал как-то раньше, на мировом рынке стоили по миллиону долларов.
  " Вот то, что нужно. Но где они водятся, такие?".
   Опять схватился за журналы.  "Не та литература. Где бы прочитать?".
  Анна Ивановна про выращивание высококлассных лошадей для спорта и забавы, конечно, слышала, но она была агроном, а не зоотехник, и ответить на вопросы, интересующие Лаврикова, не могла. Посоветовала поговорить с Афанасием Ильичом - вот он кончал на зоотехника.
    У Афанасия Ильича нашлись и книги - по коневодству и коннозаводству, и он был осведомлен, где и кто этим занимается. Дал адреса. По мере знакомства с заинтересовавшим его делом Лавриков понял, что если его наличного капитала и хватит, чтобы что-то начать хотя бы в самых скромных пределах, то далее он останется без гроша в кармане. Доходы же от намечаемого предприятия отодвигаются на довольно далекую перспективу. Нужен какой-то постоянный источник дохода.
   " Если завести дойное стадо коров?".
   Произвел расчеты: стоимость кормов, зарплата обслуживающего персонала (доярки, скотник, пастух). Это притом, что будет использован имеющийся коровник. Итог ошеломил. Затраты равнялись стоимости молочной продукции... Но!!! Держат же люди коров. Значит, есть способ получать доход от молочного животноводства. Окунулся в литературу по молочному делу. Скоро кое-что понял. Если сдавать молоко на молочный завод - не разживешься. Если же из молока сделать, например, мороженое или йогурт - экономика другая. Продукция будет в десять раз дороже. Здорово. Но хлопотно: оборудование, специалисты.... И где все это сбывать? Надо что-то попроще.
   
   
   Так он досконально проанализировал, просчитал чуть ли не все отрасли сельского хозяйства. Вернулся к картошке. Решил занять ею десять гектар. Урожайность запланировал среднюю -20 тонн с одного гектара. Если получится больше, будет резерв, а меньше - не должно быть - так решил. 200 тонн картошки (с десяти гектар) - это двести тысяч килограмм. Цену определил пять рублей за килограмм. Итак, стоимость урожая один миллион рублей. Половину составят затраты: тракторные работы, ГСМ (горюче-смазочные материалы), семена, удобрения, зарплата рабочим. Доход - пятьсот тысяч рублей в год, на месяц - сорок с небольшим тысяч. На содержание конефермы явно не хватит... Но!!! Урожай ведь может быть и больше двадцати тонн на гектар, подсократить затраты, продавать картошку не по пять рублей за килограмм, а подороже. Увеличить посевную площадь...
   Поразмыслив и просчитав так и эдак, Лавриков решил, что картофельное поле должно вывезти, и ринулся осуществлять задуманное.
   Объездив округу, разыскал необходимую технику. На свалках ржавели раскомплектованные картофелесажалки, картофелекопатели, картофелеуборочные комбайны. Еще до начала полевых работ местный умелец из соседней деревни, пустившийся было в беспробудное пьянство, Леонид Андреевич Ковалев, собрал с помощью самого Лаврикова из шести - одну картофелесажалку. Покрасили, смазали, где надо. Не машина - игрушка. Одновременно с посадкой вносит минеральные удобрения и образут небольшой валик. Производительность должна быть не менее полутора гектар в час. Агрегатироваться будет с Фединым "Беларусом".
   Федя обещал вспахать и прокультивировать поле, как только подсохнет земля. Плуг, культиватор, бороны запасливый Федя в свое время приобрел, когда разваливались колхозы и все это, в лучшем случае, попадало в металлолом.
   Был закуплен семенной картофель и удобрения. Вылилось это в немалую сумму, но обещало окупиться осенью.
   И тут, в солнечный весенний денек, появились два паренька. Пришли со станции пешком, остановились у речки, сняли рюкзаки и стали налаживать костерок, ставить палатку. Лавриков навел на них бинокль и сразу узнал Сашу с Димой - детективов, нанятых Борисом Б. для розыска перстней.
   Призадумался. Призадумаешься тут. Сняться и исчезнуть налегке не проблема, но не годится. Во-первых - сразу расшифровать себя, во- вторых, дело начато и бросать его Лавриков не собирался. Провести же этих ребят, как провел Бориса Б., прикинувшись полковником - иностранцем, может и не получиться... Ну, до чего же толковые ребята... Он таких и не встречал никогда.
   -Давай, шевели мозгами, Сашка, - сказал сам себе, назвавшись старым именем. Это помогло. Идея блеснула, сформировалась. Взял полотенце, мыло, потрусил к речке. Снял свитер, умылся, плеснул на грудь и спину ледяной водой. Охнул. Растерся полотенцем. Подошел к костру, надевая свитер:
   -Пустите погреться. Ну и холодная же вода. С приездом, - протянул руку, - чего так рано на природу выехали, замерзнете ночью в палатке.
   -Отпуск дали, не отказываться же, - сказал Дима, - я Дима, он Саша, а вы живете здесь?
   -Агроном я в отставке. Зовут Алексей Иванович. Думаю тут хозяйство наладить на брошенных землях. Заходите, как обустроитесь, - и пошел себе беззаботной походкой, а подумал озабоченно:
   " То я не знаю, что вы Дима с Сашей..."
   Детективы глянули вопросительно друг на друга:
   -Не он это, - сказал Саша.
   -Я тоже так думаю, но где же тогда наш?
   Побывав вечером в гостях, убедились окончательно - не он. Человек увлечен работой. Рассказал о планах организации картофельного хозяйства и проблемах, с этим связанных. В шкафу библиотечка по сельскому хозяйству. Не дурак выпить (известно было, что Лавриков непьющий). До полночи поносил, причем весьма грамотно, аграрную политику правительства. Ребята были рады сбежать от него в палатку, хоть и оставлял ночевать в теплом доме.
   Наутро они упаковали рюкзаки, зашли попрощаться. Лавриков разыграл, как ему плохо после вчерашнего, звал опохмелиться.
   -Спасибо, не стоит в дорогу, - отказались детективы, - да и к поезду надо не опоздать.
   -Я бы вас отвез, но очень уж дорога плохая.
   -Что вы, Алексей Иванович, зачем рисковать. Мы по тропинке. Тут недалеко. - И ушли скорым шагом.
   "Так, так, так, - это как же понимать? То ли они поверили "агроному" и решили, что делать тут нечего (похоже, что поверили). То ли расшифровали Лаврикова и ринулись докладывать заказчику (Борису Б.), что такой то, обретается там то... (и так может быть)".
   Позже Лавриков узнал, что Борис Б. от дальнейших услуг детективов отказался. В Воздвиженское они приезжали по своей инициативе и за свой счет, повинуясь своей интуиции и сыщицкому азарту. То, что Лаврикова здесь не оказалось, они восприняли как свою ошибку. Все могут ошибиться. Такое бывает, и делать из этого трагедию не надо. Они и не делали. Гонорар Борис Б. им выплатил. Работу они проделали большую, и что бы там ни было, перстни в итоге оказались у Бориса Б. Не остались в накладе и полковник МВД, и комиссар Интерпола. Все сделали вид, что удовлетворены результатом розыскной работы, но в глубине души у каждого была спрятана мечта и надежда поймать этого прохвоста и вора Лаврикова, надеть на него наручники и сдать в милицию. Сам Лавриков это чувствовал и понимал, бдительности не терял, и не было ему покоя. При всем при этом он занимался картофельным делом, решив, что переживать и трястись от страха, смысла нет.
 


9. Картофелеводство
   За месяц напряженной умственной работы Лавриков узнал о картошке не меньше ученого агронома, а может быть, и кандидата сельскохозяйственных наук. Познакомившись со всеми возможными технологиями выращивания, выработал свою, которая, как ему казалось, должна обеспечить наибольший урожай при наименьших затратах. Поскольку земли окрест Воздвиженского было немерено, решил заиметь поле чистого пара и по нему, начиная со следующего года, высаживать картофель. О парах вычитал в журнале "Земледелие" и в брошюре "Чистые и занятые пары - источник высоких урожаев". Лавриков ничему нигде не учился. Его мозги были свободны от общепринятых догм и правил. Это позволяло ему принимать неожиданные решения. Так и с парами. Пары - это ценные предшественники для ценных же культур. Садить по парам картошку - невиданная роскошь. А что до этого Лаврикову. Кругом пустые поля. Так он и стал делать. Готовил паровое поле все лето. Федя пахал по весне, потом культивировал пару раз. Земля "паровала", дышала, отдыхала. На второй год по пару садили картошку. В рыхлую, чистую от сорняков, вредителей и болезней почву. В самые ранние сроки - в конце апреля. Картофель получали ранний, а потому - дорогой. К тому же чистый от парши и фитофторы, что еще повышало цену. Но это было позже - на второй год Лавриковой сельскохозяйственной практики.
   Пока Лавриков с головой окунался в теорию, Леонид Андреевич с Федей готовили технику - комплекс машин, необходимый для выращивания, уборки и сортировки картофеля. Оба были довольны подвернувшейся, нежданно-негаданно, работой с хорошей оплатой. Нашлось дело и для жительниц Воздвиженского. Семенной картофель требовалось перед посадкой перебрать, рассортировать по крупности, обработать химикатами. На эту работу Алексей Иванович планировал позвать жительниц из соседнего села, положив цену двести рублей за тонну. За весь объем работы выходило шесть тысяч рублей. Узнав об этом, бабули под предводительством Натальи Ивановны в ультимативной форме потребовали работу эту доверить только им. Оплату начисто отвергли, но согласились, что трудодни будут записаны (как они издавна привыкли), а заработок будет им выплачен после реализации урожая. Семенной картофель в количестве тридцати тонн был завезен, ссыпан в коровник и бережно укрыт старой соломой от возможных заморозков.
   Стоял апрель, посадку картофеля планировали на начало мая или на конец апреля. Все пребывали в приподнятом, взволнованном состоянии. Алексей Иванович с бабулями, Федя Яковлев с Леонидом Андреевичем, председатель Афанасий Ильич и даже участковый Андрей Петрович - старший лейтенант, по прозвищу Анискин. Кроме перечисленных, были еще болельщики Воздвиженского картофелеводства. Слухи о нем ширились и вскоре достигли налоговой инспекции. Там навострили уши, но при всей своей старательности, добросовестности, любви к родному правительству и т.д. не могли придумать, как и сколько взимать налога с нигде не зарегистрированного и не имеющего названия хозяйства. Призвали к ответу председателя колхоза:
   -Как, почему, кто такой хозяйствует?
   Умный Афанасий Ильич, имеющий большой опыт выкручиваться из любого положения, смекнул, что налоговые акулы решили съесть с потрохами полюбившегося ему Алексея Ивановича. Он тут же придумал и озвучил немудреную байку. Парня этого он нанял на лето посадить и вырастить картошку для чудом уцелевшей, свиноводческой фермы. А всякие там слухи про передовой метод и стопроцентную механизацию - чушь, люди насочиняли, а на самом деле ничего такого нет. Человек же этот снял там дачу, делать ему нечего, хоть что-нибудь заработает, да только где там. Земля плохая, много лет не удобрялась. Дай бог, чтобы затраты окупились. Вроде бы успокоил акул, но Алексея Ивановича решил предупредить и выработать, совместно с ним, план, как выжить в бурном море дикого капитализма.
   Почту - редкие письма и две газеты на всех - жительницы Воздвиженского получали на станции. Ходили за ней по очереди, раз в неделю. Однажды пришло письмо на имя Николаева Алексея Ивановича, и было ему торжественно вручено. Письмо оказалось от Саши с Димой.
   "Интересное кино", - подумал Лавриков и стал анализировать неожиданное послание, стараясь проникнуть в скрытый между обычными строчками смысл.
   Письмо не содержало ничего особенного. Благодарили за гостеприимство, заранее поздравляли с приближающимся Первомаем, задали несколько вопросов, не ответить на которые было бы невежливо. Можно ли снять в Воздвиженском дачу на лето, сколько это будет стоить, можно ли покупать сельхозпродукты, не беспокоят ли дикие туристы, привозят ли продукты торгующие организации. Извинялись, что не догадались расспросить об этом и теперь вот беспокоят и заранее благодарят за ответ.
   Особо не напрягая умственные способности, Лавриков сразу же расшифровал послание. Что перед ними агроном, они поверили на девяносто девять процентов, и чтобы уж быть уверенными на все сто, решили вынудить его написать небольшой текст. О почерке речи нет, на столе у Алексея Ивановича стоял компьютер с принтером, но грамотность ученого агронома от их клиента с двухклассным образованием отличить труда не составит. Умные ребята, но в этом они просчитались капитально.
   Во время очередной встречи с Машей она вдруг сказала:
   -Саша, если ты не будешь мне писать хотя бы раз в месяц, я умру.
   Он верил безоговорочно каждому Машиному слову и поклялся, что обязательно будет писать ей письма. Написав первое письмо, он показал его своему дружку Вите Журавлеву, который жил в детдоме, учился в десятом классе на одни пятерки. Прочитав письмо, Витя пересчитал ошибки. В каждой строчке - несколько. В слове "люблю" - две. Честно сказал, что если Маша получит такое письмо, то тут же его разлюбит.
   -Причем тут какие-то ошибки? Ведь все же понятно, - закипятился Саша, но, испугавшись, что вдруг она его действительно разлюбит из-за этих ошибок, спросил у Вити, что же ему делать.
   - Выучи правила правописания, я дам тебе все учебники, а это письмо я исправлю, ты его перепишешь и можешь послать Маше.
   Витя отредактировал письмо, добавил, не удержавшись, несколько фраз, смахивающих на строки из письма Онегина к Татьяне. В частности, там стояло: "Машенька, я понимаю душой все твое совершенство... Я хотел бы повсюду следовать за тобой...", и так далее. Саше отредактированное письмо очень понравилось. Он переписал его каллиграфическим почерком, не испорченным обычной скорописью, и решил немедленно овладеть правилами русского языка.
   Маша ответила: "Саша, ты хорошо знаешь Пушкина, но не надо его цитировать в твоих письмах ко мне. Лучше сам пиши о своей жизни и чувствах". Сашка схватился за Пушкина. Прочитал всего, нашел и строчки, которые Витька вставил в первое его письмо к Маше. Через два-три месяца Сашка писал без единой ошибки. Пристрастился к чтению. Письма его Маша хранила, перечитывала, когда долго их не было...
   Письмо детективам было отправлено на следующий день. Обычное письмо образованного человека. Пару запятых нарочно пропустил для большего правдоподобия - все-таки агроном, а не филолог.
   Вдруг все изменилось. Кое-что отошло на второй план, кое-что вообще было забыто, даже о Маше думалось как-то по-другому, ему казалось, что она наблюдает за ним и поощряет его действия.
   Начались полевые работы.
   Еще раньше выбрали с Анной Ивановной участок, почти квадрат - десять с половиной гектар с уклоном на юг. В прошлом хорошо удобренный навозом (рядом ферма), ровный. Сантиметров тридцать глубиной мелкокомковатая, темная почва. Участок был покрыт обильным слоем сухой травы, ее спалили, и Федя сначала пролущил дисковой бороной, потом вспахал и заборонил. Поле под картофель было готово и ждало своего часу принять семенные клубни. Час настал двадцать девятого апреля. Заработал картофелепосадочный агрегат. Картофель подвозил нанятый для этого самосвал. Бригада рабочих загружала картошку в самосвал, потом - в бункеры картофелепосадочной машины. Бабули загружали карбамид (высокопроцентное азотное удобрение) в туковысевающие аппараты и следили за рабочими, чтобы не повредили при погрузке семенные клубни. Мужики сердились:
   -То мы сами не знаем. Не подведем Алексея Ивановича.
   Такая любовь случилась не только потому, что была обещана хорошая зарплата, а и потому, что давно не было у мужиков такой работы, которая брала бы за живое. Чувствовали, что дело начато стоящее, настоящее. Посадку закончили за два дня. В честь этого события, а заодно и в честь Первомая было организовано застолье с выпивкой и хорошей едой. Зарплату грузчикам Алексей Иванович выдал каждому в конверте, одной бумажкой по пятьсот рублей. Так больше гарантии, что не пропьет мужик случайный заработок, отнесет жене.
   На День Победы появились всходы. Их было видно из деревни от каждого дома, но все пошли посмотреть поближе. Ровные зеленые строчки бежали по черной пашне.
   -До чего же красивое поле...
   -Ровнехонько как высадила картофелесажалка.
   -Строчки как на полотне.
   -Красота-то, какая....
   -Не загустили...
   -Аня, посмотри, на какую глубину легли клубни.
   Алексей Иванович понял из этих возгласов, что посадку провели хорошо.
   Пятнадцатого мая примчался Афанасий Ильич:
   -Иваныч! Заморозки ожидаются на почве до минус пяти. Что делать будешь? Погибнет картошка.
   -А что надо делать? - растерялся Лавриков.
   -Можно бы заокучить всходы землей, неглубоко. Но нет у тебя такого орудия. Наши окучники не годятся, ими можно обрабатывать только, когда кусты большие.
   -Нет, так сделаем. Еду за Федей и Леонидом Андреевичем. Культиватор переоборудуем.
   -Так вон они - уже едут.
   Работали вчетвером. Афанасий Ильич тоже не стерпел. Сделали. На раму подвесного культиватора-окучника закрепили попарно окучивающие дисковые корпуса. Каждый рядок всходов попадал между двумя корпусами и при движении агрегата укрывался невысоким гребнем рыхлой почвы. Испытали. Поле преображалось, теряло свой праздничный вид. Бабули горестно вздыхали, Алексей Иванович подсчитывал в уме непредвиденные расходы. Спросил у Ани, а как картофель спасали от заморозков в колхозе.
   -Так мы его сажали в конце мая, а то и в июне. Заморозков тогда уже не было.
   -А мне-то польза будет ли от ранней посадки?
   -Если спасешь от заморозков, то польза немалая будет. Рано уберешь. Убережешься от фитофторы, урожай будет выше. Ранний картофель дороже продашь.
   Федя за полчаса обернулся на тракторе десять раз, укрыл сорок рядков, осталось еще триста пятьдесят.
   -Этак ему еще семнадцать часов надо, чтобы все поле обработать, - подсчитал в уме Алексей Иванович, ужасаясь.
   Федя остановил трактор, подошел и спросил:
   -Ну что, товарищи агрономы, если так годится, то я увеличиваю скорость, до темноты как раз успею.
   -Годится, годится, очень хорошо получается, - обрадовались зрители.- Мы сейчас тебе поесть принесем, а то свалишься не допахав.
   -Вот это вы хорошо придумали, есть жуть как охота.
   Пока готовили ужин, Федя окучил еще восемьдесят рядков. Осталось двести семьдесят. Подкрепился на скорую руку и бегом - к трактору. Термос с кофе взял в кабину и больше уже не отвлекался, пока не закончил, при свете фар, последние рядки. Ночевать остался у Алексея Ивановича.
   Когда заморозки миновали, пустили по полю легкие бороны, освобождая чуть посветлевшие, но не погибшие от мороза всходы. Растения вскоре оправились, поле снова зазеленело.
   Все лето продолжались картофельные хлопоты. Два раза прокультивировали междурядия, два раза окучили. Один раз опрыскали от колорадского жука. Хотелось окучить третий раз, но воздержались. Рядки сомкнулись, и было жалко их тревожить.
   Приближался август. Наготове стоял картофелеуборочный комбайн. Алексей Иванович мотался по торгующим фирмам, договариваясь о поставках картофеля. Анна Ивановна в разных местах поля выкопала пробные кусты, взвесила их, пересчитала на гектар. Вышло не меньше двадцати пяти тонн. А ведь ей, картошечке, еще расти неделю или две. Может, будут и все тридцать тонн на гектар. Вот это было бы здорово! Но загадывать рано, можно ведь и сглазить. Все может случиться. Могут зарядить дожди, не дай Бог. С комбайном тогда не сунешься, придется убирать вручную, об этом даже страшно подумать. Опасность фитофторы не миновала. Если вдруг нападет, можно потерять на гектаре несколько тонн урожая, и качество ухудшится.
   Такие переживания. Все переживали, причастные к картофельному полю. Но всему бывает конец. Завершилась и картофельная страда. Все прошло благополучно. Картофель в продажу пошел как ранний, к тому же хорошего качества. В среднем реализовали по шесть рублей за килограмм. Лавриков и не ожидал. Щедро расплатился со всеми, участвовавшими в деле. Чистый доход составил около миллиона рублей.
   -Ну и порядок! - ликовал Лавриков, - Можно и честным трудом делать деньги, даже интересней.
   На нежданные почти полмиллиона рублей Лавриков организовал газоснабжение жилых домов Воздвиженского. Пока только плиты на сжиженном газе. Потом сделает газовое отопление.
   Отсортированную картофельную мелочь свезли на свинарник. Афанасий Ильич почтительно пригласил из налоговой инспекции, засвидетельствовать размер полученного урожая. Представитель не поленился - прибыл. Обмерил рулеткой бурт, определил, что тут двадцать тонн. Зав. фермой, она же свинарка, заспорила, что не будет двадцати. Сошлись на пятнадцати. Афанасий Ильич засвидетельствовал, что картофель приняли у дачника по рублю за килограмм, то есть заработал мужик пятнадцать тысяч рублей. Все хлеб, а то прозагорал бы все лето даром. Налогом этот доход облагать не стали. Денег Лавриков от колхоза не взял, сказал, что это шефская помощь.
   
10. Заветная цель - коневодство
   Через такие вот дела приблизился он к заветной цели - коневодству. Об этом думал все время. И когда подменял Федю за рулем "Беларуса", и когда летел срочным порядком за поломавшейся деталью от какой-нибудь из машин, и когда сопровождал самосвалы с картошкой на рынки и овощные базы. Это сидело у него в мозгу всегда, но он не знал, как к этому подступиться. Все, что было под рукой, прочитал. Выписал журнал "Коневодство и конный спорт", наконец добрался до "Интернета". Тогда уж подковался окончательно и капитально. В довершение выпросил у Афанасия Ильича каким-то образом оставшуюся в живых, безработную кобылу Альфу, лет двадцати. Она была символом прежней колхозной жизни, ее все любили и жалели.
   Когда Лавриков привел кобылу к своему дому, сбежалась вся деревня. Альфу все женщины знали, называли "Аленька", "матушка", наперебой совали хлебные кусочки. Никто даже не спросил, зачем нужна эта старая кляча. Афанасию Ильичу Лавриков сказал, что кобыла ему нужна в качестве учебного пособия, чтобы точно знать, где у лошадей чего находится. Он искупал кобылу в речке, расчесал гриву, осмотрел копыта. Привез ветеринара.
   -Делать вам нечего, - сказал ветеринар и уехал, отказавшись от гонорара.
   -Ничего, не робей, - сказал лошади Лавриков. Купил три мешка овса и удвоил свои усилия по уходу за ней.
   По утрам Альфа подходила к каждому обитаемому дому, всовывала голову через калитку во двор и ждала. Выносили хлебушка с солью:
   -На-ка, Аленька.
   Альфа брала и шла к следующему дому. И так каждое утро.
   Как-то заехал Афанасий Ильич. С удивлением осмотрел похорошевшую лошадку. В следующий раз привез сбрую и сказал, где можно взять бричку. На Альфе стали ездить на станцию за почтой и в соседнюю деревню в магазин за хлебом.
   Удача не изменила Саше Литвинову - Лаврикову - Алексею Ивановичу Николаеву, он таки наладил коневодство в Воздвиженском, но произошло это нескоро.
   Для начала, после того, как управились с картошкой, Лавриков закупил табунок молодняка - семь голов - улучшенной ахалтекинской породы, истратив половину наличного капитала, изъятого у Бориса Б. На перевозку и обустройство драгоценных животных ушла вторая половина наличности, и Лавриков оказался в жестких тисках хозрасчета. Теперь деньги можно было получать только от продажи картошки. О том, что где-то лежат пачки рублей и долларов, которые можно запросто прибрать к рукам, Лавриков, даже, и не думал. Ему суеверно казалось, что такие изящные, нарядные, интеллигентные его ахалтекинцы ни за что не станут есть овес, купленный на неправедно добытые деньги.
   "Как же я их буду продавать? Я же не смогу. Это не то, что надуть какого - нибудь Бориса Б." - так мучился и стенал бывший вор Лавриков, а теперь - уважаемый коневод Николаев. Однако до вожделенных аукционов было далеко, подготовиться к ним морально можно и успеть, а пока, надо заниматься выращиванием высококлассных лошадей и больше ни о чем не думать.
 
11. Бывшие комсомолки

  Лавриков не переставал удивляться на обитательниц Воздвиженского. Почему они тут живут одни в заброшенной деревне? Даже оставшись без электричества, не собирались куда-нибудь переезжать. У большинства были дети в городах или больших близлежащих деревнях. Летом приезжали с внуками и правнуками. Как-то утром Лавриков вышел на крыльцо, у калитки стоит парнишка лет десяти, гладит пощекам Алфу.
   -Здравствуйте, Алексей Иванович! Можно я на Альфе покатаюсь?
   -Здравствуй. А ты кто такой?
   -Алеша Верещагин. Наталья Ивановна моя бабушка.
   -Не боишься верхом?
   -Нет, я на ней, когда маленький был, ездил. Только меня кто-нибудь подсаживал.
   -А теперь сколько тебе  лет?
   -Двенадцать. Можно?
   -Ну, давай. Я тебя посажу.
   -Не надо, я сам. - Ловко вскарабкался. - Давай, Альфа, двигай, визиты наносить.
   Лавриков подивился на бойкого пацана - " вот бы мне такого". И тут же себя одернул - "молчал бы уж".
   В деревне не было ни одного мужчины. Лавриков потихоньку выяснял, куда подевались мужья. У всех была своя история. У Анны Ивановны муж жил в городе, работал на заводе, звал ее к себе. Ему будто бы обещали дать квартиру. Дело двигалось к пенсии, квартиру пока не давали, жил в общежитии.
   -Выйдет на пенсию - приедет обратно. Куда ему деться. А в город я не поеду, хоть и в квартиру. - Так говорила Анна Ивановна. Дети - отрезанные ломти, навещали редко, было их двое сыновей, у обоих - семьи.
   Наталья Ивановна со "своим" давно развелась. Жив или нет, они с дочкой не знали. У дочки семья - муж и сын Алеша. Приезжают часто, живут недалеко.
   Алеша с Альфой сделали обход всех домов, лошадь везде получила угощение, а Алеша приветливое слово, и тоже какой-нибудь гостинец. Его все любили, он был самым частым гостем в Воздвиженском.
   -Алексей Иванович, давайте я ее на луг отгоню.
   -Давай, - и стал смотреть вслед, не отрываясь. Потом сам себе сказал:
   "Ты куда зенки свои воровские выпялил, ворюга проклятый. Твое это дело на чужих детишек своими погаными буркалами пялиться". - Так он изругал себя на своем прежнем жаргоне, от которого стал отвыкать, и даже кольнуло там, где у всех людей - сердце.
   Больше всех Лаврикова трогала семейная история Марины Яковлевны. Дом ее рядом, по утрам с ней первой здоровается. Восемьдесят пять лет. Муж ушел на войну в первый день. Писем не было. В сорок третьем пришло извещение "пропал без вести". Как-то по радио услышала: нашелся в Аргентине пропавший без вести солдат, чей-то муж. С тех пор ожила умершая было надежда, может, найдется и Николай в какой-нибудь дальней стороне. Так и ждет. Дочка зовет жить к себе, в дальний город Омск. Но как уедешь. Придет Николай, а дом пустой. Каково ему будет? Все женщины относятся к этому с сочувствием, никогда не разубеждают Марину Яковлевну, что, мол, зачем ждать напрасно. Сгинул Николай на Ржевском направлении, в этой ужасной битве-бойне, в этой богомерзкой мясорубке.
   У троих женщин мужья убиты, получены "похоронки". Один даже известно, где похоронен - в Венгрии. Муж Нины Андреевны. У двоих мужья умерли вскоре после войны. Оба были ранены на фронте. Мария Александровна, бывшая учительница, замужем не была. Когда война началась, ей было семнадцать лет. Красавица. Женихи ее убиты на войне. Она и не знает, какие они были. Вот так и осталась деревня без мужчин.
   Как-то расчувствовавшись, Лавриков спросил, не построить ли в Воздвиженском часовню на бугре. Женщины заулыбались:
   -Ты, Алексей Иванович, за кого нас принимаешь? Мы же тут все бывшие комсомолки и члены партии есть. Маша членом райкома комсомола была несколько лет, а Елена Ильинична - парторгом на ферме.
   -А иконы в домах?
   -Это от родителей память осталась. А так среди нас верующих нет. Орденоносцы есть. У Насти и у Нины Андреевны - ордена Ленина, а медали у всех: "За доблестный труд в Великой отечественной войне" и "Ветеран труда".
   -Поразили вы меня.
   -Чего тут поражаться, нам же не по сто лет. - Долго смеялись, вспоминали молодые годы. Но, вообще-то, о прошлом они говорили редко, много было такого, что лучше и не вспоминать. Разговаривали больше о делах современных. Были в курсе всего, что происходит в мире.
   -Давайте я хоть воду вам в дома проведу.
   -Не надо, не надо. Улицу исковыряешь, А так колодец у нас чистый, и сходить недалеко. Грядки полить, так с крыши вода в бочках. В баню вода из речки, рядом.
   Все у них отлажено, все привычно. Однако Лавриков не успокоился. Купил погружной насос "Ручеек". Бросил электропровод к речке. Стали качать воду в баню шлангом. Это понравилось. Еще бы не понравиться - такое удобство и облегчение. Баня была Натальина, это была самая лучшая в деревне баня, пользовались все. Топили по очереди, раз в неделю. Лавриков тоже ходил иногда попариться, но предпочитал душ у себя во дворе.
   Все женщины держали коз. Сено косили сами. Травы вокруг невпроворот. Помогали с покосом гости и, в охотку, - дачники. Следили друг за другом, чтобы у всех сена было довольно.
   -Аня, глянь, у Андреевны стожок маловат. Пойдем с утра коснем за огородами, добавим копну - другую.
   Так и жили эти женщины в полупустой своей деревне, не боясь лихих людей, болезней, неудобств, бездорожья, отрезанности от всего. Лавриков спросил как-то, не грабили их когда-нибудь.
   -Было дело. Приезжали двое. Иконы наши им понравились. Поснимали во всех домах. Ходили не таясь. Бояться некого. Иконы сложили в два чемодана. На машине приезжали. Осенью было дело. Дорога подмерзла, а снега еще не было.
   -Пусто так стало в углах, непривычно, мы хоть и неверующие, но с иконами красиво было, привыкли мы к ним. Спросили у этих, у грабителей: "Зачем вам наши иконы? Отдайте обратно. Они у нас по сто лет висели". А они нам:
   -Молчите, бабки. Не нужны вам иконы. Религия - опиум для народа. Карла Маркса читать надо.
   "Кто же это такой образованный?" - подумал Лавриков и спросил - А какой он из себя этот, что про опиум вам рассказал?
   -Высокий белобрысый, шрам на лбу. Научный сотрудник.
   -Почему вы решили, что он научный сотрудник?
   -Сам сказал. Иконы, говорит, для пользы науки пойдут. Изучать их будем. Семнадцатый век. А вы в углах портреты наших вождей повесьте.
   "Так вот кто это". - Гришка-доцент - узнал Лавриков по описанию. - Ну и что потом было? Иконы-то висят у вас.
   -А мы рассердились. У Марины и Нины Андреевны ружья были припрятаны. Достали их. Нацелили на ученых этих. Говорим; "Выгружай чемоданы", а они смеяться:
   -Бабочки, подарите нам эти ружьишки, вы ведь все равно не знаете, куда тут надо нажимать, а вдруг оно прямо в вас выстрелит.
   -Ну, Марина и не стерпела. Прицелилась ниже пояса в длинного и спустила курок. Грохнуло, как из пушки. Заряжено было дробью. Марина чуть в сторону ствол отвела, но несколько дробин попало в него. Заорал, испугался, упал.
   -Спасите, - кричит, убила она меня, старая ведьма. Бандитка, анархистка, террористка.
   -А Нина Андреевна другого на мушке держит: "Выгружай - говорит - чемоданы, а то спущу курок".
   Моментом чемоданы из машины выдернул:
   -Не стреляй, - кричит, - мамаша. Опусти ружье. Это не я. Это он меня заставил. Убитый.
   А Нина - ему:
   -Давай грузи дружка своего в машину, и чтобы духу вашего тут не было.
   Хотел погрузить, а тот плакать:
   -Бабочки, миленькие помогите. Истекаю кровью, сделайте перевязку.
   Мы йод, бинты принесли.
   -Снимай, - говорим - штаны. А он: "Ой, ой. Не могу пошевелиться. Помоги, Миша".
   -Миша снял с него джинсы, трусы. Нина Андреевна осмотрела (она свинаркой работала, приходилось раны свиньям обрабатывать). Четыре дробины попали в низ живота. Просекли кожу, текла кровь.
   -Надо бы дробины вынуть. Ох, и отчаянная ты, Марина. Не ожидала я от тебя.
   А Марина ей:
   -Так забинтуй. Пусть врачи вынимают, а то он снова за наши иконы примется.
   -Не буду, не буду больше. Бабочки, миленькие, выньте дробинки.
   -Мы тебе не хирурги. Так поезжай и забудь к нам дорогу.
   -Так они и уехали. Второй за руль сел, а подстреленный лег на заднее сиденье, ноги задрал и все охал. Мы чемоданы распаковали, иконы разобрали, разнесли по домам и на места повесили.
   Лавриков веселился от души:
   - А откуда у вас ружья?
   -Так у нас всегда в каждом доме ружье было. Мужики охотились, волков отгоняли. Раньше у нас волков было много. А в войну так стаями ходили. Война их с места согнала, как и людей.
   -Потом мы ружья сдали. Заставили нас. Если у себя ружье держать, то надо охотничий билет оформлять, взносы каждый год платить. Когда у нас ружья забирали, Марина с Ниной уезжали в город. Так у них ружья и остались. Вот и пригодились. С тех пор они ружья всегда наготове держат, заряженные, на всякий случай.
   Лавриков, в который уже раз, дивился на своих соседок, вот тебе и "бабули".
   Историю с ранением Гришки-доцента Лавриков слышал года два назад. Только подавалась она совсем в другом ракурсе и делала легендарными героями Гришку-доцента и Мишку, по кличке - Ассистент. В изложении Доцента дело было примерно так. Будто бы ему донесла разведка, что в большом селе, на берегу реки стоит храм и монастырь с толстыми стенами. И будто бы в храме том и монастыре - несметные залежи разной церковной утвари. Купели, кадила, лампады - все из серебра и золота. Икон не считано. Огромная библиотека старинных книг и будто бы там хранится не виданная никем рукапись "Слова о полку Игореве". Эту рукопись, будто бы, и заказал достать человек из-за океана, пообещав заплатить за нее миллион долларов. Доцент с Ассистентом согласились и пошли на дело, Они сделали подкоп под стеной монастыря и проникли внутрь, вооруженные пистолетами с глушителями. Но человек из-за океана оказался сотрудником КГБ и нарочно организовал столкновение на религиозной почве с монахами, которые оказались вовсе не монахами, а чеченскими боевиками. Под рясами они носили автоматы Калашникова и встретили экспедицию Доцента автоматным огнем. Тогда Доцент приказал Мишке - Ассистенту отступать, сказав: " Я прикрою тебя своим телом", и был ранен автоматной очередью, Мишка не бросил командира, вынес его с поля боя, и им удалось ускользнуть от вооруженных до зубов боевиков под покровом ночи. Лавриков догадывался, что доцент сочинил эту героическую историю, чтобы объяснить и оправдать свое позорное ранение, но никак не ожидал, что ему доведется когда-нибудь услышать, как все произошло на самом деле.
   История развеселила Лаврикова, спросил, были ли еще попытки грабить в Воздвиженском.
   -Больше не было. Иногда проходят люди, спрашивают что-нибудь, где грибы растут, водится ли рыба в реке. Цыгане иногда забредают. Ясное дело - цыгане есть цыгане. Их опасаемся. Могут курицу поймать. Смотрим за ними.
   Услышав про цыган, Лавриков задумался. Знает он эту диаспору. Имел дело в раннем детстве. Вспоминать тяжело. Он и не вспоминает, но язык цыганский помнит и с кое-какими цыганскими повадками знаком.
   
   12. Ахалтекинцы. Перемены в Воздвиженском
   Когда Лавриков привез своих ахалтекинцев, жизнь в Воздвиженском оживилась и изменилась. Появились новые люди: ветеринар, конюх и пятеро охранников с автоматами. Женщины поглядывали на жеребят с удивлением и опаской – знали - какая цена за них уплачена.
   -Где же он такие деньги взял?
   Жили лошадки пока на воле. Для них срочно оборудовались стойла и денники по последнему слову науки. Жеребят без конца осматривали, взвешивали, измеряли. Результаты заносили в журнал.
   -Ну и ну, - удивлялись женщины, но в эти дела не вмешивались. Другое дело - картошка. Тут они и помочь и совет дать могли. Дело знакомое.
   На второй год своего житья в Воздвиженском Лавриков попытался уговорить женщин не сажать картошку в огородах. Возьмете, сколько надо с общего поля. Нарочно назвал поле общим. Зачем горбатиться на своих клочках, когда машинами все можно сделать. Получил решительный отпор:
   -Было у нас уже такое. Не надо нам, де, ни коров, ни больших участков в частном хозяйстве. Все получим в колхозе за свою работу. А все силы - на общественное хозяйство. Огороды нам отрезали, оставили с гулькин нос, коров мы сдали. Так с тех пор и живем при мини-хозяйствах с мини-коровками, то есть с козами. Деревню нашу неперспективной объявили. Магазин, медпункт, ясли, школу - все ликвидировали. Люди и разъехались кто куда.
   -Уж если Воздвиженское неперспективное! Луга какие, земля, что твой чернозем. Поля большие, ровные, склоны пологие и все - в южную сторону. Дома хорошие дачникам за бесценок продали. А животноводческие постройки какие! Теперь все прахом идет. Ты, Алексей Иванович, правильно сделал, что здесь обосновался.
   -Кто же все это придумал?
   -Алексей Иванович, ты часом не с луны свалился? Разбираешься хорошо в сельском хозяйстве, а про Хрущева забыл, что ли? Никиты Сергеевича идеи. Коммунизм хотел поскорее построить. Для крестьян - агрогорода с многоэтажными домами, не получилось у него.
   -Я, смотрю, вы в обиде на Хрущева?
   -Так сказать нельзя. Как-то он сказал или написал такие слова, что умрет он, а люди возьмут весы и положат на одну чашку весов добрые его дела, а на другую - плохие и, говорит, чаша с добрыми делами перетянет. Которая чаша перетягивает, сказать нельзя - весов таких нет, но что были дела добрые, это правильно, этого не отнимешь.
   -Да знаю я про Хрущева, но вернемся к вашей единоличной картошке. - Не таков был Лавриков, чтобы не настоять на своем. Уговорил - таки бабушек снести заборы между картофельными посадками. И что там были за заборы - только вид портили. Пустил трактор поперек участков. Хорошо разделали почву. Навоз был разбросан с осени, весной внесли минеральные удобрения, еще раз прокультивировали. Нарезали валки и в них, уже каждая свою, посадили картошку. Всего-то они садили по две-три сотки, но отказываться от своего участка пока что не собирались. Мало ли как жизнь повернется. А теперь получилось неплохо. Границы участков были хорошо видны, еще поставили колышки. Заборы восстанавливать не стали. Лавриков уговорил так оставить. Расстарался поставить общий добротный забор от выгона, чтобы скотинка не забредала. Участки теперь можно обрабатывать трактором: рыхлить, окучивать, опрыскивать, если потребуется, от колорадского жука и от фитофторы.
  -Что же нам теперь делать, на скамеечке сидеть все лето, - радовались бабули.
  -Найдете чего. Клубнику обрабатывайте. - Довольны были все: и бабули и Лавриков, которому все время хотелось угодить бывшим комсомолкам.
   
   




 13. Встреча  с  цыганами
  Между тем его что-то стало беспокоить. Не мог сообразить, откуда неясное какое-то беспокойство. Особенно оно усилилось после разговора с женщинами о том, как их приезжали грабить и, конкретно, после упоминания о цыганах.
    "Нет же здесь никаких цыган, чего я психую".
  Но беспокойство не проходило, и вскоре Лавриков понял, откуда оно. Когда он по утрам, выходил на крыльцо и окидывал взглядом расстилающийся ландшафт, то уже несколько раз подряд примечал на другом берегу речки в кустиках какой-то проблеск. Он не сразу обратил на это внимание, а обратив, стал пристально следить за противоположным берегом и вскоре понял - оттуда кто-то наблюдает в бинокль за жизнью в деревне.
    -Этого еще не хватало, - поразился Лавриков, кому чего понадобилось.
    Проблески были заметны только в солнечные дни, но появлялись с непонятным и упорным постоянством.
  -Надо с этим разобраться.
    Понаблюдал в бинокль, но ничего не заметил. Решил сходить на разведку. Переправился на лодочке, сделал небольшой крюк по лесу и стал бесшумно пробираться с тыла дислокации наблюдателей. А они вот тут и есть. Сидят под кустиком. У одного на шее болтается бинокль. И что интересно - цыгане.
    "Что же мне с ними делать?".
    Ничего не придумав, вышел из кустов.
  -Привет, ребята!
    Вскочили разом, плечо к плечу. Одинаковые, крепкие, низкорослые - пацаны, лет по шестнадцать. Поражены. Оскалились, как волчата. У одного в руке цыганский кнут метра два с лишним. Знает Лавриков, что это за кнут. В самый конец хитро вплетена свинчатка. Взмахнет цыган таким кнутом, попадет в лоб или по темени. Может и на тот свет отправить. Он и взмахивает. Летит смертоносный снаряд в лоб Лаврикова, а он ловит его на лету, в мгновение ока заматывает на кисть правой руки. Рывок - и летит не ожидавший такого цыганенок под ноги невесть откуда взявшегося мужика.
    -Ты же чуть не убил меня, стервец! - Схватил за шиворот, тряхнул от души. Обмотнул тем же кнутом. Добавил по шее.
    Второй волчонок, отскочив, застыл с ножом в руке.
    "Сейчас метнет нож", - понял Лавриков. Он и метнул. А что для Лаврикова летящий в его шею нож, сколько в него уже ножей летело. Дернулся чуть в сторону, нож и пролетел мимо. Безоружный цыганенок метнулся в кусты. Лавриков - за ним. Бежит, топает, трещит сучками - дешевый прием. Отбежал недалеко. Постоял. Бесшумно вернулся, а цыганенок своего дружка, или скорее брата, выручает. Режет ременный кнут. Поймал за шиворот. Успокоил несильным ударом по шее, усадил рядом.
  -Давайте поговорим. Выкладывайте, чьи такие.
    Молчат. Который связан, бормочет чуть слышно по-цыгански:
  -Я ему в ноги кинусь, а ты беги, зови наших.
    А Лавриков - по-цыгански:
  -Далеко ли бежать?- Это подействовало сильнее, чем удар по шее.
  -Ты цыган?!
  -Я не знаю, кто я, может, и цыган. Только не хотелось бы. Подлый вы народ.
    -А ты не подлый? Подкрался, как вор, как фашист, как бандит.
    -Успокойся! Отвечайте на вопросы, а то сейчас в реке утоплю обоих. Свяжу вашим же кнутом и брошу в самое глубокое место. Вы братья?
    -Братья, - они не испугались, не привыкли пугаться. Ну, попались, получили по шеям. Подумаешь! Топить он их, ясное дело, не будет. Если будет бить, тоже не страшно.
  -Сколько лет?
    -Мне - двадцать, ему - девятнадцать.
    -А на вид больше шестнадцати не дашь.
   Промолчали.
   -Зовут как?
   -Я - Роман, он - Петька.
   -Чего высматривали на той стороне?
   -На лошадей смотрели.
   -Ну и чего высмотрели?
   -Борька твой - стоящий конь.
   -Как это вы на таком расстоянии определили?
   -Мы разбираемся. И наблюдаем давно.
   -Это мне известно, что давно. Чего задумали?
   Долго бился Лавриков. Хитростью, угрозами, разными обещаниями и подкупом выпытал, что затевалось немирными цыганами. Лошадей надумали угнать. Ждали момента. В пятнадцати километрах стояли три фургона. В одном должны везти Борьку, в двух других оборудованы стойла, в каждом - по три. Наблюдая много дней за лошадьми, определили - кого с кем поместить. Борька, своенравный и пугливый, должен ехать один. С каждой лошадью - конюх из цыган. Довезут до границы с Калмыкией, передадут тамошним табунщикам, получат деньги. Все подготовлено, оговорено. Водители фургонов - русские, о том, какая предстоит работа, им известно. Маршрут разработан с точностью до километра и пройден два раза с грузом овощей и картофеля. Когда повезут лошадей, в задней части фургонов будут стоять баррикады из мешков с картофелем. К тому времени три фургона уже должны примелькаться на дороге.
   -Вот это операция, вот это я понимаю, - восхитился Лавриков. - А я-то хорош, так прохлопать ушами. Еще немного, и прощай коневодство. Случайно же заметил наблюдателей с биноклем. И как мне теперь договариваться с этими цыганами?
   А договариваться придется. Противостоять против сотни цыган - профессиональных конокрадов Лаврикову нечем. Да и не будет он воевать. Есть у него вооруженная охрана под командой совсем не воинственного паренька Игоря Иванова, так это дань моде. Поддался на уговоры безработных ребят взять их в качестве охранников. Имеют лицензии, разрешения на ношение оружия, но Лавриков не позволит им его применить. Что ему известно о предстоящей краже лошадей, на то цыганам наплевать. Откупиться? Нет у него в данный момент таких денег. Затраты цыганвой сделаны большие. К тому же предвкушение задуманной операции не позволит от нее отказаться. Как устоять от такого лихим ребятам. Небось, трясутся от нетерпения и руки потирают.
   -Думай, Сашка, думай! Подключать охрану с автоматами? Не пойдет это. Это не для меня - войну начинать. Лучше тогда так коней отдать, а самому выращивать картошку. Хорошо, спокойно и доход приличный. Но коней отдавать просто так не хотелось. Придумал и провернул немудреную операцию. Расспросил у Романа с Петькой, как цыгане связываются с внешним миром. Оказалось при помощи электронной почты. Адрес продиктовали. Тут же послал со своего компьютера послание: "Коней пока принять не можем, ждите сообщения. Связь временно прекращаем". Ну и что? Насколько отсрочка? На день - два.
   Если бы вычислить этих в Калмыкии. Напугать, заставить отказаться от покупки коней. Это было бы уже что-то. Но на это нужно время, а его не было. К тому же цыгане найдут других покупателей.
   Петьку с Романом Лавриков зачислил в штат тренерами - наездниками. Лучших кандидатур не найти: маленькие, ловкие, сильные. Коней любят. Скорее всего, больше не вырастут и не наберут вес - двадцать лет. Но подловатые - за хорошую плату тут же согласились работать у Лаврикова, цыган бросили и выдали их планы. Как-то в разговоре Лавриков обмолвился, что, мол, жеребята как дети малые. Им забота, уход нужны. Ромка удивился:
   -Жеребятам - да, а детям зачем это. Детей много, а вон Борька - один. Другого такого не было и не будет.
   -Неужели ребенка на Борьку променял бы?
   -Да я за Борьку тебе хоть десять цыганчат отдам, да хоть и двадцать.
   -Шутник ты.
 Роман ухмыльнулся, а Лавриков подумал, что от него всего можно ожидать.
   
   14. Бывший бомж
   С недавнего времени в штате у Лаврикова состоял Александр Андреевич Андреев. Бывший бомж, бывший инженер-электронщик и бывший алкоголик. Когда он подлечился в тюремной больнице и пришла пора выписываться, следователь вспомнил, что генерал обещал выпустить его на свободу. Выпустили. Александр Андреевич не забывал о детективах, допрашивавших его в больнице, хранил номер их телефона и позвонил, особо ни на что не надеясь. Ребятам было жалко его и хотелось как-то помочь. Запросили Алексея Ивановича, не примет ли он человека на какую-нибудь работу, и Александр Андреевич поселился в Воздвиженском. Работал на "подхвате". Работал хорошо, полюбил лошадей. Вскоре выяснилось, что он запойный пьяница. Лавриков умел лечить алкоголиков. Метод его был прост, но эффективен. Больной запирался в изолированном помещении и вместе с ним туда же ставился ящик с водкой. Алкаш, не ожидавший такого счастья, начинал пить и пил, пока не падал. Если приходил в себя, пил дальше. В конце концов, водка начинала вызывать у него отвращение, и если он оставался живой, то во всю оставшуюся жизнь уже не переносил даже водочного запаха.
   Александр Андреевич сдался на шестой бутылке, остальные переколотил и горько заплакал. Лавриков выпустил его из заключения уже непьющим человеком. Позвал к себе на чашку чая и рассказал о готовящейся краже лошадей. Александр Андреевич известие принял близко к сердцу. Предложил разработать схему слежения и сигнализации. Сказал, что сам смонтирует и установит. Но мера эта пассивная. К ней нужна эффективная охрана, а от одной сигнализации толку не будет.
   -Ничего, - сказал Лавриков, - разрабатывайте, устанавливайте. Составьте список необходимого оборудования. Охрана же у нас есть.
   -Но вы своей охране запретили без вашего разрешения оружие с предохранителей снимать.
   -Стрелять и дурак сможет. Вы свое дело делайте, оно полезнее, чем оружием бряцать.
   На этом пока порешили, и Лавриков пошел встречать Алешу Верещагина, который должен был привезти со станции почту. Он ехал на Альфе, запряженной в бричку. Увидев Лаврикова, закричал, размахивая газетами:
   -Алексей Иванович! Посмотрите, что я привез. Про нашу школу напечатано и фотографии. Смотрите, это наш опытный участок, а это наша учительница по биологии - Зинаида Николаевна, а это наш класс.
   Лавриков ознакомился и окрылился идеей, родившейся в мгновение.
   -Алеша, тебе лошади нравятся?
   -Алексей Иванович, зачем вы спрашиваете? Вы же знаете, как я их люблю, и Альфу, и всех жеребят!
   -Да нет, Алеша, я не так спросил. Я хотел спросить, тебе ухаживать за ними нравится, коневодство тебя увлекает? Изучать лошадей тебе интересно?
   -Алексей Иванович, вы смешной. Конечно, да - на все ваши вопросы. У нас в классе все ребята лошадей любят.
   -Алеша, давай ребят позовем вместе с Зинаидой Николаевной и из газеты, кто вас снимал. Сделаем фотографии со всеми лошадками для газеты и напишем сами или пусть газетчики напишут об этой породе. Ты знаешь, что это за порода?
   -Конечно, знаю. Это ахалтекинцы - самые красивые лошади в мире. Давайте, конечно, все сделаем, как вы говорите.
   Сказано - сделано. Через неделю в районной газете все было. Фотографии всех ахалтекинцев - целый разворот с описанием и кличками. Фотографии коней со школьниками и учительницей. Большая статья об Ахалтекинской породе. О том, что школьники шефствуют над коневодческой фермой в селе Воздвиженское. Еще через неделю все это перепечатала областная газета.
   Естественно, передали газеты цыганам, не ожидавшим такого сюрприза. Не получилось тихо исполнить задуманное. И вообще не получилось. Водители, нанятые для перевозки лошадей, просмотрев газеты, начисто отказались участвовать в операции. Не сумасшедшие они коней ворованных перевозить, которых вся область в лицо знает. Можно сказать, что сорвалась цыганская затея. Однако не такие цыгане ребята, чтобы признать себя побежденными. Лавриков это понимал, и бдительности не терял. В связи с этим делал свое дело инженер - электронщик (теперь уже можно снова его так называть) Александр Андреевич. Когда работа будет закончена, то в любое время суток на телеэкранах в караульном помещении и в доме у Лаврикова можно будет видеть стойла, денники, ворота, подъездные дороги.
   
 







15. Юра из города
   Жить стало поспокойней, и вдруг тихим солнечным денечком жители Воздвиженского услышали шум драки:
   -Я убью тебя! - кричал на самых высоких нотах Алеша Верещагин и молотил, чем попало и куда попало, по незнакомому парнишке, который был на целую голову выше Алеши.- Гадина, фашист, садист, изверг...
   Парнишка не успевал увертываться от Алешкиных ударов и, наконец, поймал его поперек туловища и поднял в воздух. Но даже в этом положении Алеша продолжал лягаться, молотить кулаками и ругаться.
   -Что случилось? Ты зачем ребенка бьешь? - Закричали сбежавшиеся жители
   -Вы хоть разберитесь, кто кого бьет. Возьмите его, тетя Наташа, он меня чуть не убил. Парень передал Алешку Наталье Ивановне, но тот, почувствовав свободу, опять кинулся драться.
   Еле-еле успокоили.
   -Да скажи ты, наконец, что случилось? Это же Юра - внук тети Нины, - тут все узнали сильно подросшего за прошедший год Юру Романова, внука Нины Петровны - сестры Анастасии Петровны
   -Какой он Юра, - не унимался Алеша, - в нем же не меньше пятидесяти килограмм. Он на Альфу хотел сесть верхом, чуть хребет ей не переломил. На ней верхом только мне можно. Во мне-то тридцать семь килограмм.
   -Ты что, словами мне объяснить не мог. Я на Альфе всегда ездил верхом.
   -Это, наверное, давно было. Ты тогда легче был. Если бы я словами тебе стал объяснять, ты бы уже ей хребет переломил.
   Все разъяснилось. Юра прижимал к поврежденной скуле прохладный капустный лист, а Алешка ничуть не считал себя виноватым:
   -Соображать же надо, - ворчал он, - ты на ней ездил когда? В тебе весу-то сколько было? А теперь ты сколько весишь? Пятьдесят?
   -Пятьдесят шесть.
   -Нет! Это как же ты мог? Пятьдесят шесть килограмм! На такую заслуженную лошадь! Чуть не загубил животное!
   Кругом уже все улыбались, а Алеша продолжал кипятиться.
   Юра приезжал в Воздвиженское почти каждое лето. Гостил у Анастасии Петровны. Ловил рыбу, всей деревне чинил приемники и телевизоры. Его всегда ждали с нетерпением еще и потому, что он привозил смешные рассказы, которые писала его бабка. Он и сейчас привез длинный рассказ, который назывался "За стеной военного завода". Про самого Юру, и про события, которых не было, которые Нина Петровна насочиняла от безделья. Чего в городе на пенсии делать? Она была притчей во языцех для всей деревни.
   -Нинка-то, не поверишь, Алексей Иванович, в джинсах ходит. Это на старости-то лет.- Все женщины стали весело смеяться, "хоть смеяться так оно старикам уж и грешно", подумал про себя Лавриков, но из вежливости тоже улыбнулся. - Она как смолоду была вертихвосткой, так ей и осталась.
   -Ладно вам, - заступилась за сестру Анастасия Петровна, - Она кандидат наук, книг вон сколько написала.
   -Ох уж и книги. Тоненькие. И ничего в них не понять.
   -Потому, что не по твоей специальности, Наташа.
   -И не заступайся ты за нее, Настя. Сколько ее председатель с зоотехником уговаривали в колхозе остаться. Группу рекордисток - коров давали. Уперлась - хочу учиться. Так на своем и настояла.
   -И правильно сделала. Теперь в городе живет, Мир повидала.
   -А ты не повидала? Сколько раз за границу ездила с делегациями.
   -А в город тебе охота, так поезжай, тебя все время зовут.
   -Эй, эй, девушки, хватит вам об одном и том же, пошли лучше Нинулин рассказ читать. Первый кто?
   "Вот и еще одна новость,- подумал Лавриков,- оказывается, для них еще и рассказы пишут".
   
   16. Детекти вы Дима и Саша
   Жизнь продолжалась, и между делами детективы Дима и Саша частенько вспоминали о симпатичном агрономе из Воздвиженского. Из их наблюдений, анализов, компьютерных проработок получалось, что это никакой не агроном, а вор - Лавриков. При непосредственном же общении - сомнений не было, что это агроном Алексей Иванович Николаев. Летом они опять побывали в Воздвиженском с женами (Саша тоже женился). Купались в речке, загорали, общались с агрономом и исподтишка наблюдали за ним. Чем больше наблюдали и общались, тем больше убеждались, что это агроном Алексей Иванович Николаев и никакой не Лавриков - вор. Но стоило им уехать в город, и в своем офисе перелистать все, что у них было на Лаврикова, как становилось ясно, что это он засел в Воздвиженском.
   -Что же делать? - в очередной раз спросили они друг у друга и решили, что делать ничего не надо. Заказа отыскать вора Лаврикова они не получали. Детективы они частные, и если они начнут разрабатывать каждого, на кого положили глаз, то что же такое получится. Трудно даже предсказать. К тому же платить им за эту работу никто не будет, а, чего доброго, еще и самих.... лучше не говорить, что с ними могут сделать.
    В общем, занялись они своими делами, а дел этих было невпроворот. "Пашут" они, "пашут" на своей ниве и нет-нет: то образ вора Лаврикова возникнет в голове, то агронома Николаева.
    Ко всему тому им полюбилось отдыхать в Воздвиженском, общаться с тамошним агрономом и наблюдать за его работой. Работник он был умелый и неутомимый. Вкалывал за десятерых. Всегда готов помочь, кому нужна помощь. Бабки его боготворили. Впечатление было такое, будто он до этого нигде не работал, а тут дорвался до полюбившегося дела - за уши не оттащишь.
    -А ведь это зацепка,- сказали Дима с Сашей, - таких агрономов в природе не бывает. Если бы он до этого где-нибудь работал, то наверняка был бы Героем социалистического труда, а уж министром сельского хозяйства и подавно.
    -Интересно, есть ли у него диплом? - задумался Саша
    -Да брось ты. Если это наш клиент, то он тебе десять дипломов предоставит.
    Когда агроном обзавелся табунком ахалтекинцев и стал налаживать коневодство, Дима с Сашей призадумались всерьез и надолго. С одной стороны таких деловых людей в родном отечестве появилось много, с другой стороны - где этот агроном Николаев взял первичный капитал? Самый легкий ответ - это денежки Бориса Б. Отсюда следует: это не Николаев, а Лавриков. Но если капитал из другого источника (бабушка наследство оставила, нашел клад, в карты выиграл, одолжил у богатого приятеля, заработал - и такое бывает), тогда это не Лавриков, а Николаев, и что они, в таком случае, привязались к человеку.
    Лавриков чувствовал на себе внимание детективов и ощущал беспокойство, которое старался заглушить повседневными хлопотами. Это ему удавалось, но не совсем. В конце концов, беспокойство усилилось до такой степени, что он решил идти с повинной к детективам:
    -Я это. Решайте, что предпримете. На месте буду. Миллион рублей Борису Б. могу вернуть. Борьку скоро забирают за океан. Дают миллион долларов.
  Борька, ахалтекинец бурой масти с золотистым отливом, поднял голову, услышав свое имя, тихонько заржал. Это был необыкновенно красивый, выдающийся по всем статьям конь. Еще не достигнув двух лет, показывал резвость в скачке на один километр - одну минуту. Сейчас ему уже два с половиной года. Он самый старший в группе. Лавриков хотел додержать его до трех лет, но очень уж настойчивый попался покупатель и цену предложил баснословную, какую дают за более взрослых коней, показавших себя на международных соревнованиях.
    Лавриков, не дожидаясь, что скажут детективы, ушел к конюшне, по дороге обнял за шею Борьку.
    Дима с Сашей, как сидели на берегу речки, так и остались сидеть, потеряв дар речи. Вечером уехали. Больше в Воздвиженское они не приезжали. Как-то в офис к детективам пришел человек с той самой спортивной сумкой, что стояла в караульном помещении у Бориса Б.. Расстегнул молнию, чтобы не думали, что там бомба, поворошил рукой содержимое, сказал:
    - Алексей Иванович передал, - и ушел.
    В сумке - миллион рублей, а Борис Б. - за границей. Задумались детективы. Перед этим они долго мучились сомнениями. С одной стороны - профессиональный долг. Ведь обязаны они были сдать вора Лаврикова правоохранительным органам. А с другой стороны, все не просто оказалось в Воздвиженском. Такую светлую струю вносит он в серую обыденность умирающей деревни, так рады все люди, с которыми он соприкасается. Лавриков оживил к лучшей жизни целую округу. Вернулись в Воздвиженское две семьи. Вернуться-то вернулись, а где жить? Дома проданы, заняты дачниками. Лавриков помог - начали строить новые дома. К Наталье Ивановне переехала дочь с мужем и сыном. Алеше ходить в седьмой класс. Школа в Михайловском. Жить во время учебы будет у другой бабушки, а на выходные - домой. Алексей Иванович сказал, что будет за ним ездить на "Ниве". Федя Яковлев с женой переехали со станции. Построили дом. Квартиру оставили сыну с семьей. Всем в Воздвиженском находилась работа. И что, поломать все это во имя закона?
    -Давай сделаем так, - предложил Дима. - Пошлем Борису Б. письмо с извещением о том, что миллион рублей, полученный неизвестным лицом в качестве выкупа за украденный этим лицом перстень с бриллиантом, в результате следственно-разыскных мероприятий, нам удалось изъять и может быть передан Борису Б. в удобное для него время, в указанном им месте или положен на счет в банке, какой Б. укажет.
    -Нет, не пойдет, - возразил Саша.- Ничего мы не изымали. Он сам отдал нам этот миллион. Так и надо написать.
  Дима согласился. Письмо составили и отправили по старому адресу Бориса Б. в России, надеясь, что письмо дойдет, куда надо. Борис Б. письмо получил. Увидев, что оно от детективов, вздрогнул, но стал читать, а когда прочитал, побледнел и чуть было не упал в обморок. Однако выстоял и стал анализировать событие. Некто, укравший перстень, потом возвративший его за выкуп в один миллион рублей, вдруг, ни с того ни с сего, этот миллион возвращает. Почему? Что за этим кроется? Чем это мне грозит? Вопросы, вопросы. Зря не нанял тогда киллеров. Миллион, конечно, брать нельзя. Ни в коем случае. Нет, нет и нет. Что же все-таки означает этот ход? И кем он сделан? Или это очередной выпад этого ворюги. Ведь даже не знаю, как его зовут. "Лавриков", как ему сказали в МВД, так и коню ясно, что это псевдоним, из сериала телевизионного взял. Еще и сериалы смотрит.... Стоп! Кажется, придумал! Сел, написал письмо детективам с заданием сделать для него срочную и необходимую работу. Выяснить имя, отчество и фамилию вора, укравшего перстень, и место его пребывания. Завести и заполнить на него досье с указанием основных событий его жизни, наличия родственных и неродственных связей. Наличия движимого и недвижимого имущества. В досье должны быть фотографии фас и анфас, отпечатки пальцев, данные об особенностях анатомического строения с указанием параметров роста, объема грудной клетки и размера обуви. Для проведения разыскных мероприятий использовать полученный для передачи ему миллион рублей. По завершении работы детективам будет выплачен гонорар в сумме один миллион рублей. "Вот так, - удовлетворенно произнес Борис Б., - пусть теперь попляшут".
    - Кто должен плясать, Боря? - спросил сам себя Борис Б., уже после того, как послание отправилось по электронной почте, - дурак я, дурак, ну какой же я дурак. Да какой Лавриков будет возвращать тебе миллион рублей - это же ясно.
    Сочинил новое послание детективам с указанием отменить предыдущее указание... Но не послал. Стал думать, посылать или не посылать.
    После того, как Лавриков отправил миллион рублей, ему стало легче дышать, но совсем успокоиться не мог. Он знал, что Бориса Б. нет в России, и ему было любопытно, что предпримут детективы. Ведь знал, что ставит ребят в трудное положение:
    -Да ладно - они от Бориса Б. гонорар получили, пускай доводят дело до конца. - Тут же спохватился, что до конца - это значит, его, Лаврикова, за решетку посадить. Нет, нет, лучше не надо. Ага, испугался, - сказал сам себе.
  После того, как он отправил миллион долларов, выждал пару недель - ничего не случилось. Подождал еще столько же. И вдруг решился. Послал Маше телеграмму: нахожусь там-то, деревня Воздвиженское.
 
    17. Маша и Саша
    Маша приехала на третий день... Лавриков боялся счастья. Если счастье, то жди чего-нибудь, страшно сказать чего. Маша прожила в Воздвиженском несколько дней, со всеми познакомилась, все осмотрела, выучила по кличкам всех лошадей, полюбила Альфу. И ничего не случилось плохого. Неужели это возможно, что рядом Маша, думал Лавриков, забыв свою вечную тревогу.
    И вдруг однажды утром Маша сказала:
    -Сашенька, я на речку пошла, а ты посмотри там, на столе... - и ушла взволнованным шагом.
    -Вот, что-то и случилось, - подумал Лавриков, кинулся к столу.
    "Свидетельство о рождении". Литвинова Александра Александровна. Мать - Литвинова Мария Ивановна. Отец - Литвинов Александр Иванович. Год рождения... - значит, сейчас ей шестнадцать.
    Маша вернулась быстро.
    -Это случилось в тот год, когда я просила тебя не приезжать. Я думала, что если тебе нельзя жениться, то и детей нельзя иметь. Поэтому и не говорила тебе о Сашеньке. Прости, если я сделала не так, как было надо.
    -Нет, нет, Машенька, ты все сделала как надо, но ты мне скажи - от счастья умирают?
  -От счастья нельзя умирать. Ты выпей чего-нибудь, водки или валокардина. Сашенька сегодня должна приехать.
    -Как сегодня?! Что же я ей скажу?
-Ей ничего говорить не надо, она все знает.
 -Как все знает? Она знает, что я вор?
 -Что ты такое говоришь, Саша? Ты успокойся. Может быть, тебе лечь.
   Он увидел ее в окно. Она шла по тропинке через луг с рюкзаком за спиной. Это была Маша в шестнадцать лет и, одновременно, не Маша. Маша так не одевалась, и не ходила с рюкзаком. Значит, это Саша. Его дочь! Но ведь этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Дальше он ничего не чувствовал. Когда Саша вошла в дом, то увидела, что на полу лежит человек, а ее мама делает ему массаж сердца.
   -Зови людей, он умирает...
   Саша кинулась на улицу. Кого звать? Закричала:
   -Люди!
   Прибежали, вызвали "скорую" по мобильному телефону. Ветеринар Николай Иванович оттеснил Машу, продолжил массаж сердца. Конюх помчался за ветеринарной сумкой. Принес, высыпал содержимое на пол.
   -Камфару, - прохрипел Николай Иванович. Нашли ампулу, шприц. Сделали укол. Приехала "скорая" со станции...
   Выгнали всех во двор.
   -Сашенька, - рыдала Маша.
   -Алешенька, - рыдали бабушки.
   Из Михайловского примчалась еще одна скорая.
   -Господи! Спаси его! - Молились неверующие женщины.
   По лугу метались испуганные лошади, во дворе тревожно ржала старая Альфа.
 



18. Чаура
   Ему казалось, что он маленький, замерзший, голодный. Он не знал, как он превратился в этого ужасного, большого, злого и глупого Лаврикова, который лежит сейчас, опутанный проводами и трубками, и умирает. Наверное, его заколдовала злая колдунья, про которую рассказывала Радка. У него не было имени, и его звали "чаура "- по - цыгански - мальчик, но у него была мама - "дае" -так он звал семилетнюю цыганскую девчонку - сироту Радку, имя Радка для него было трудным. Она любила его, воровала для него еду, за это ее били. Ему тоже доставались шлепки, когда он хватал еду. Тогда Радка кидалась драться на взрослых цыганок, царапалась, как кошка, и визжала: "Не троньте моего ребенка". Цыганки смеялись и спрашивали:
   - Радка, расскажи, как ты его рожала, ты помнишь, как ты его рожала?
   - Да, я помню, - отвечала Радка, - я проснулась, а он лежит рядом. Это мой ребенок. Это я его родила!
   Цыганки смеялись еще больше:
   -Ай, Радка, ай, мать-героиня!
   Он не знал, как он попал к цыганам. Может быть, его правда родила Радка, и он сразу стал ходить и разговаривать. Жеребята тоже, как родятся, сразу ходят и разговаривают по-лошадиному со своей матерью. Они с Радкой всегда были вместе. Ходили по дорогам, по деревням, собирали милостыню и воровали на огородах и по дворам. Деньги, если им удавалось выпросить, отдавали цыганам. Часть еды, которую им давали люди, они съедали, а часть отдавали. Если приносили мало, их били и ругали. Грозились прогнать.
   Года три они были вместе, потом Радка сказала ему:
   -Я ухожу, буду жить у людей, надоели мне цыгане. Ты тоже уходи, ты уже большой, такие, как ты, уже в школу ходят, но тебя в школу не возьмут - оборванный и грязный. За мной не ходи, живи один. - Он заплакал. - И не плачь, а то побью.
   Ей было жалко его. Обняла, стала гладить по голове:
   -Не плачь, ты вырастешь, станешь большой и сильный, научишься драться и воровать. Все тебя будут бояться. Только больше никогда не плачь. Запомни - тебя в той деревне, где ты нашелся, Саша Литвинов звали.
   -Нет, я чаура.
   Он еще долго шел за Радкой. Прятался и не выпускал ее из вида, но потом потерял в большом городе. Проснулся как-то под скамьей на вокзале, а ее нет. Долго искал и остался один. Некоторое время жил на вокзале, выпрашивал еду у пассажиров. Воровал себе одежду. Ему хотелось надеть на себя чистую и хорошую одежду, чтобы его приняли в школу. Из вокзала его прогоняли, но он знал все укромные уголки и всегда находил место, где можно было спрятаться и поспать. Он узнал, что в городе есть еще вокзалы. И, если его выгоняли из одного, он шел в другой. Удивлялся, что люди в вокзалах не жили. Посидят какое-то время, иногда поспят и уходят. Почему бы им не жить в таком хорошем доме, который никогда не запирался.
   Однажды его разбудила большая женщина. Она смотрела на него ласково, одной рукой гладила по голове, а другой крепко держала за руку. Было понятно, что не вырваться, а сама она его не отпустит.
   -Пойдем со мной, - сказала она строго и серьезно и повела куда-то.
   Он пошел с ней, он ее не боялся. Он вообще ничего и никого не боялся. Ему незачем было бояться - хуже все равно не будет. Что его побьют, он тоже не боялся. Он умел так уворачиваться, что удары редко попадали по нему, а если и попадали, то он движением тела мог смягчить удар, за миг до удара куда-то деть свою плоть.
   Женщина привела его в детскую комнату милиции. Посадила на стул. Отпустила руку. Можно и убежать - вот она, дверь, но он остался, решил посмотреть, что будет дальше. Она позвонила по телефону:
   -Мария Павловна, тут ребенок. Может, придешь посмотреть. Лапочка такой. - И она улыбнулась чумазому чауре так, как будто он был принц из кино, которое они видели с Радкой.
   Пришла еще одна женщина, и они стали вдвоем донимать расспросами свою находку. Он решил, что нужен им, чтобы собирать для них милостыню - еду и деньги.
   -Ты кто?
   -Мальчик, - перевел на русский язык свое цыганское имя.
   -А имя у тебя есть?
   -Это и есть имя, по-цыгански - чаура.
   -А фамилия?
   -Фамилии нет.
   -Сколько тебе лет?
   -Не знаю. Меня Радка давно родила.
   -Радка - твоя мама?
   -Да, она моя мама. Но она ушла к людям, теперь ее нет.
   -Она что, бросила тебя?
   -Она сказала - ты уже большой, живи один.
   -И ты давно один живешь?
   -Было лето, когда мамка ушла, а теперь опять лето.
   -Стало быть, год прошел. Скажи, мальчик, а ты знаешь, сколько лет твоей маме?
   -Знаю. Ей было десять, а сейчас одиннадцать - большая она уже.
   -А тебе лет семь, должно быть.
   -Радка сказала, такие, как я, уже в школу ходят, но меня не возьмут.
   -Почему тебя не возьмут?
   -Грязный я очень и оборванный.
   -Она его, что, выходит, в три или четыре года родила, - заговорили между собой женщины. - Да нет, тут что-то не так.
   Он почувствовал, что ему не верят, и начал кричать, как когда-то Радка:
   -Она меня родила - Радка! Она спала, проснулась, а я рядом лежу. Я сразу умел ходить и разговаривать, как жеребята.
   -Ясно все, - хотя ничего не ясно. Давай оформляй его к себе, Маша, а то я сейчас заплачу.
   -Пошли ко мне жить, - сказала Мария Павловна, - у меня много детей.
   И он пошел. Это был детский дом средней руки, не хуже и не лучше других детских домов, но ему показалось, что он принц и попал во дворец. Его вымыли и одели в целую одежду, показали кровать и тумбочку. В кровать он не ложился, чтобы не помять. Он любовался на чистое одеяло и подушку, проводил по ним рукой и укладывался спать на полу. Потом привык. Когда он, потом уже, ложился в постель и закрывался одеялом, он думал, вот бы Радке такую кровать с подушкой и одеялом. Он бы заплакал от счастья, но плакать он не умел. Радка не велела ему плакать.
   Когда его стали записывать в длинный список, Мария Павловна задумалась и спросила:
   -Тебе нравится имя Саша?
   - Да, - сказал он, - меня так зовут. Мне Радка сказала, я вспомнил. Она сказала: "Запомни, тебя зовут Саша Литвинов".
   И его стали звать Саша Литвинов. Имя ему понравилось. В таборе был молодой цыган Саша, который учил его - чауру кидать ножи и увертываться, если нож летел в него. Цыган Саша удивлялся, как маленький такой пацан, к тому же не похожий на цыганенка, управляется с цыганскими ножами. Заодно научил его драться кнутом, молотком и на кулаках и, самое главное, увертываться от ударов. "Держать удар - это чушь, - говорил Саша.- Удар держать и бревно может. Надо уметь уйти от удара. Прилетел к тебе удар - должен убить или кости переломать, а ты в тот самый момент подбери свое тело, поверни вдоль удара. Удар и скользнет по тебе, его и не получится. Зато сам умей наносить удары, но это тебе еще пока рано. Надо сначала вес набрать, а пока скорость набирай". Цыган Саша говорил, что чаура - будущий чемпион мира по всем единоборствам и почему-то звал его "Тезка".
   А пока Саша Литвинов пошел в школу. Правда, ходить никуда не надо было. Первый класс был прямо в детдоме. В конце второй четверти учительница сказала, что делать Саше в первом классе нечего, и его перевели во второй класс. Ему выдали теплые ботинки, и он стал ходить в школу через дорогу. Так он научился читать и писать и, закончив второй класс, решил, что делать ему в детском доме больше нечего. Сам себя должен прокормить. Что он за барин такой (принц), что на бесплатном обеспечении баклуши бьет. Радка сказала, что он должен научиться воровать и драться, а разве в детдоме этому научишься. С кем ему здесь драться и у кого воровать. Как-то ушел из детдома погулять по улице и покататься на автобусах и трамваях. Вытащил у лопухов два бумажника. Достал деньги, бумажники с документами бросил в почтовый ящик. Принес Марии Павловне деньги. Она чуть в обморок не упала:
   -Саша, где взял?
   -У лопухов вытащил в автобусе.
   -Нельзя этого делать.
   Спорить не стал. Нельзя, так нельзя. Хотел как лучше. Опять подумал, что надо уходить. Пусть на его место возьмут другого мальчишку, который воровать не умеет, или девчонку. Денег на детский дом государство дает мало. Ребята досыта не едят, а воровать почему-то нельзя. Он бы мог для детдома каждый день приносить деньги. Лучше бы питались. Девчонкам новые платья покупали бы. А Мария Павловна до сих пор в ужасе. Схватила эти деньги, побежала в милицию:
   -Воспитанник нашел в автобусе.
   Потом два часа объясняла, что нельзя воровать, что это стыдно, что это грех и много чего наговорила. А если ему совсем не стыдно. Где ему деньги брать, если не воровать. На работу не возьмут - мал еще. Родителей нет.
   
19. Саша, открой глаза!
   Замелькали, замелькали кадры Лавриковой биографии. Было еще два детских дома, но оставался там недолго. С возрастом, наконец- то, понял, что вор - это стыдно. Не знал он этого, и Радка не знала - в этом все дело.
   Лавриков пришел в себя, сообразил, что с ним случилось. Вспомнил, как шла по лугу девочка Саша - его дочь. Рядом сидела Маша, он это чувствовал, но боялся открыть глаза.
   -Саша, - услышал ее голос, - открой глаза.
   -Нет, я не могу.
   -Что, так и будешь жить с закрытыми глазами?
   -Да, так и буду, это ты хорошо придумала, это выход.
   -Ладно, - сказала Маша, - живи пока так, а мне домой пора. Саша сегодня уезжает. Она в колледж и так уже опоздала. Мне ее проводить надо.
   -Маша! Домой - это куда? - Он раскрыл глаза, - ты уезжаешь? - В глазах у него стоял ужас.
   -Домой - это в твою деревню. Только ты опять не начинай умирать. - Маша увидела, как расслабились мышцы его, напряженного в страдальческой гримасе лица.
   -Ну, вот и хорошо. Все будет хорошо, Саша.
   -Нет, я не могу в это поверить.
   -Ты расскажешь мне о себе. Я ведь о тебе ничего не знаю. Ты говорил в бреду, но ты говорил по-цыгански, и я ничего не поняла, кроме того, что у тебя была мама - дае, цыганка Рада.
   -И я это говорил?!
   -Ну, все, я ухожу. - Она поцеловала его.
   "Она поцеловала меня! После того, как узнала. Что она узнала? Я же сказал перед тем, как хлопнуться в обморок, что я вор. Что я наделал? Что же сейчас будет? Может быть, она поцеловала меня из жалости, как больного?"
   Потом он стал выздоравливать. Подолгу сидел в шезлонге во дворе, ничего не делал и ни о чем не думал. Стало холодно. Он тепло одевался, брал еще одеяло и опять сидел и не думал. Ему без конца приносили еду. Все девять воздвиженских женщин каждый день для него что-нибудь готовили.
   -Если я не умер от болезни, то точно умру от обжорства, - смеялся Лавриков.
   Именно от обжорства, как он посчитал, у него начались галлюцинации. На выгоне, где только что спокойно паслись лошади, возник табор. Только что ничего не было - и вдруг табор с цыганами. Нет, табором не назовешь - много машин, фургонов и еще не понять чего. Нет, это не цыганский табор, откуда же тогда цыгане?
   -Маша, закричал Лавриков, - мне чудится, что там что-то появилось и происходит.
   -Тебе не чудится, на выгоне действительно какие-то люди с машинами. Возьми бинокль
   Лавриков навел бинокль и стал наблюдать. Его лошадки, вспугнутым табунком, жались к загородке, возле них суетился пастух Петрович, что-то кричал, махал руками. На него не обращали внимания. Приехавшие суетились, занятые какой-то непонятной работой, очевидно, для них привычной. Какой-то длинный был центром всей суетни. Без конца отдавал команды, его слушались и суетились явно целенаправленно.
   - На кого он так похож? Точно знакомый, - силился вспомнить Лавриков.
   Он видел в бинокль, как к длинному подбежал командир его охранников Игорь Иванов и пытается что-то говорить, но длинный его не слушает, орет теперь уже в рупор, даже отстранил Игоря рукой, не мешай, мол. Игорек попятился и вот уже бежит к дому Лаврикова. Сейчас расскажет, что это за десант. На лошадей они внимания не обращают, но цыган среди прибывших много. А Игорь уже прибежал:
   -Алексей Иванович, там кино снимают. Весь выгон вытоптали, коней напугали. Что с ними делать? Они ничего не слушают.
   -Скажи Петровичу, пусть коней в загоне закроет. Может быть, узнаешь, надолго они тут расположились. И этот длинный, кто такой?
   -Вы не узнали? Это же... - и Игорь назвал известное всей стране имя кинорежиссера.
   -Ого, вот это да! Ну, в таком случае нам остается только ждать, когда они закончат и уедут.
   -Выгона жалко. Трава там хорошая была.
   -Ничего, у нас есть, где пасти. Иди, угомони Петровича, пусть не расстраивается, а то еще побьет кого-нибудь из артистов.
   Лавриков успокоился. Это не конокрады, не похитители икон, не браконьеры - это киношники. Снимают фильм про цыган. Интересно бы узнать, о чем фильм. И вдруг на съемочной площадке наступила тишина, как будто кто-то щелкнул выключателем. Все вдруг стали двигаться медленно или вообще, кто сел, кто лег, где придется. Достали термосы, бутылки, стали жевать и пить.
   За киношниками уже наблюдала вся деревня. Интересно, только что суетились, орали, трещали, и вдруг все стихло.
   -Так поесть же людям надо, кофе попить, - догадался кто-то догадливый.
   -Действительно, - все засмеялись и успокоились.
   -Может быть, их пригласить пообедать?
   -С ума сошла, Аня, их же человек сто. Где мы столько еды наберем?
   -Так давайте хоть картошки им сварим. Картошки - то у нас и на тысячу человек хватит.
   -А что, давайте, а то они ведь без горячего, всухомятку.
   Быстро, быстро достали большие кастрюли. На газе что стоит сварить. Это не печи разжигать. И вот уже тащат кастрюли с горячей картошкой в "мундирах" и банки с маринованными огурцами. На съемочной площадке снова оживление, теперь уже вокруг кастрюль.
   -Вот спасибо, так спасибо. Много как наварили, на всю экспедицию хватило.
   -Картошка у вас вкусная, разваристая.
   -Картошка у нас хорошего качества. Содержание крахмала высокое, а нитратов мало. На анализы пробы посылали, в агрохимлабораторию.
   -Расскажите нам, о чем ваше кино, если можно, конечно.
   -Можно, только долго рассказывать.
   -Кратко расскажите.
   -Кратко, так и говорить нечего. Нашла молодая цыганка русского ребенка лет двух или трех. Говорить умеет, но не может объяснить, откуда он, как зовут. Стала его с собой повсюду таскать. Когда с ребенком, люди хорошо подают. Потом он вырос, цыганка ему говорит: "Теперь иди, один живи, ты уже большой". Он и стал один жить, а дальше все о его жизни.
   -И кем же он стал?
   -Ученым.
   -А родители нашлись?
   -Нет, не нашлись.
    -А цыганку эту он встретил?
  -Нет, не встретил.
    -Как грустно, жаль, что не встретил, и родители не нашлись. Что же такое невеселое кино?
  -Да нет, все потом у него хорошо стало. Хэппи энд. Кратко не расскажешь, там много чего в сценарии. Вот выйдет фильм на экран, посмотрите.
    В тот день уже больше не снимали. Ждали следующего утра, когда будет нужное освещение. Ночевали артисты в фургонах. Утром опять поднялась суета, крик, треск. Потом все стихло. Сложили, погрузили аппаратуру, сами погрузились в машины и уехали. Деревенские помахали вслед и стали ждать, когда фильм выйдет на экраны.
    Лаврикову рассказали краткое содержание кинокартины. Сначала Наталья Ивановна, потом Анна Ивановна, потом он стал просить рассказать каждого, кто слушал рассказ киношника, и все ему рассказывали, а он сидел потрясенный и слушал уже раз десять подряд, напрягаясь, не услышит ли еще чего-нибудь, что другие пропустили.
   Он решил, что ему обязательно надо прочитать сценарий фильма, а потом, может быть, поговорить со сценаристом. Зачем ему это надо, он и сам не знал. Только начало истории очень уж похоже на его историю, когда он - маленький, неизвестно откуда взявшийся чаура, попал к цыганам, и у него была мама - дае - цыганка Радка. Она любила его, но потом ушла к людям, а ему сказала: " Живи один, ты уже большой". Эти слова повторили все, кто пересказывал ему содержание фильма.
   Ему так захотелось прочитать сценарий, что он уже не мог вытерпеть и принялся за поиски. Куда уехала труппа? Позвонил знакомым гаишникам. Узнал, что едут они в сторону столицы. По разным признакам догадался, что артисты возвращаются "домой", то есть на студию. Студия известная, найти ее легко. Он бы поехал туда сам, но Маша его ни за что не отпустит, скажет, больной еще. К тому же Маша здесь, а он куда-то поедет. Может, Маша согласится поехать с ним. Повидается с Сашей. О том, что с Сашей повидается и он сам, даже думать боялся. Но ехать не пришлось. Маша сказала:
   -Саша, тебе надо прочитать сценарий. Я позвоню Олегу Ясеневу, моему аспиранту, он найдет этот сценарий и пришлет.
   К вечеру сценарий был в компьютере у Лаврикова и на другой день прочитан. Там ничего не было похожего на его жизнь, и только фраза: " Живи один, ты уже большой", сказанная цыганкой семилетнему чауре, не давала покоя. Лавриков долго смотрел на фамилию и имя сценариста, они ни о чем не говорили, но ему непременно нужно увидеть Михаила Смирнова и спросить, где он слышал эти слова. Их сказала ему Радка, и их никто не слышал, кроме него. Может быть, они были сказаны еще какому-то другому чауре, другой цыганкой?
   Подошла Маша со своим мобильником.
   -Давай я позвоню Олегу, он найдет Смирнова, спросит его, откуда он взял эти слова. Или сообщит нам его телефон, и мы сами с ним поговорим.
   Лавриков согласно кивнул головой, и Маша стала звонить. Михаил Смирнов нашелся, с ним говорила Маша. Лавриков от грустных воспоминаний так расклеился, что еле ворочал языком, пребывая в томной прострации. Он никогда раньше не вспоминал свое цыганское детство и никогда не пребывал в "томной прострации". Теперь же, когда рядом была Маша, ухаживала за ним, сочувствовала ему, он позволил себе такую роскошь - расклеиться, еле шевелить языком и окунуться в эту самую "прострацию".
   Михаил Смирнов сказал:
   -Это мне Генка Сизов рассказал про пацана - беспризорника. Все приставал ко мне, чтобы я про него рассказ написал. Мать Генки директором детдома была, пацан там жил, потом сбежал. Запишите телефон, вам лучше с Геннадием поговорить.
   Назавтра Маша связалась с неведомым Геной Сизовым:
   -Гена, я не знаю, как ваше отчество, извините, что я вас так назвала. Это нечаянно получилось.
   -Мне приятно, когда меня называет Геной молодой женский голос, но я действительно уже давно Геннадий Алексеевич, и мне давно уже идет шестой десяток.
   -Я тоже скоро разменяю шестой десяток, так что меня можно звать Мария Ивановна. У меня к вам дело, не совсем обычное.
   -Я в курсе, мне Мишка Смирнов звонил. Если хотите, можем встретиться и поговорить.
   -Это было бы замечательно, а вы где находитесь?
   -Как где, в Архангельске, конечно. Я здесь живу.
   -Тогда это усложняет дело, мы на тысячу километров южнее.
   -Диктуйте ваш адрес и телефон, я в следующем месяце приеду в Москву, может быть, сумеем встретиться.
   
   20. Кража коней
   И тут что-то такое случилось. Лавриков это понял по выражению лиц людей, его окружающих. Лица стали все похожи друг на друга. Даже Машино лицо стало такое же, как у всех. На лицах были плохо спрятанные испуг и растерянность.
   -Что же такое случилось? Со мной, что ли, что-нибудь опять. Ну и надоел же я всем со своей болезнью.
   Но никто не мерил ему давление, не считал пульс, не капал лекарство.
   -Может быть, с Сашей что-нибудь?
   Наконец понял:
   -Лошади! Лошадей же не видно. Ну, слава Богу, что не с Сашей. - Он сразу успокоился. Никуда они не денутся. Позвал Романа и Петьку.
   -Рассказывайте.
   -Алексей Иванович, вы на нас не думайте.
   -Я и не думаю. Рассказывайте, как дело было.
   Лошадей увели ночью. Надо думать, что те же самые цыгане. Не могли они успокоиться после сорвавшейся операции. Фургонов теперь у них не было, стало быть, погнали своим ходом.
   -Вот сволочи, загубят же лошадей.
   -Алексей Иванович, вы только не волнуйтесь. Мы чего боимся, им теперь лошадей не продать, как элитных, за большие деньги, какие калмыки обещали дать. Вот мы и думаем...
   -Да не тяните вы! Что думаете?
   -Сказать даже страшно... Как бы они их на мясокомбинат не сдали...
   -Что?!! - Лавриков отбросил одеяло, отшвырнул к забору шезлонг. Кинулся к гаражу.
   Сдать на ближайшие мясокомбинаты они не смогут. Лошади известные и видно по ним - не на убой растили. Но пока цыгане гонят табун по проселочным дорогам, измотают лошадей, превратят в доходяг. Догонят до Татарстана, там и сдадут на мясокомбинат. Лаврикова передернуло. Лошадей надо перехватить в ближайшие дни, но как узнать, по какой дороге их гонят. Почему он решил, что на Татарстан, может быть совсем в другую сторону.
   -Роман, с тобой поедем к вашим цыганам.
   Приехали за полчаса. Цыгане жили оседло в большом селе Залесье. Почти у всех были хорошие дома. Большинство работали, дети учились в школе. Но цыгане - не мирные. Любители были что-нибудь такое выкинуть, чисто в цыганском духе. Если в округе случалась из ряда вон выходящая кража - милиция искала концы в Залесье. Действовали цыгане с размахом, с выдумкой, использовали современную технику, мобильные телефоны и электронную почту. То, что Лавриков переиграл их тогда простым приемом через газету, было для них, с их точки зрения, очень даже позорно и хотелось отыграться.
   Роман показал Лаврикову дом Барона - автора и вдохновителя всех гнусных авантюр - цыгана Ивана Елина, а сам пошел в разведку. Лавриков постучал в калитку, вышла цыганка средних лет и, не дожидаясь вопроса, оповестила:
   -Пьяный он, с утра нажрался и спит.
   -Это ничего, мне с ним парой слов обменяться, можно и с пьяным.
   Лавриков осторожно отстранил хозяйку, прошел в дом, нашел на диване хозяина, приподнял за грудки, посадил, сказал вежливо:
   -Здравствуй, Иван Трофимович. Давай поговорим.
   - Говори.
   -Разговор такой: ты коней возвращаешь. Немедленно. Я их тебе отдаю. Держи у себя. Люди у тебя есть. Доводи до ума. Продавай. Я дам адреса покупателей. Есть на каждую лошадь. Цена большая, тебе такая и не снилась. Поделишься доходом - спасибо, не поделишься, черт с тобой. Согласен?
   -Кто же не согласится. Я бы согласился, но я коней твоих не угонял.
   -А кто же тогда угнал? Ведь больше некому, Иван Трофимович.
   -Как это некому? Советскмй Союз большой.
   -Это верно - большой, да только район у нас маленький. Куда ты лошадей спрячешь и кому продашь?
   За окном блеснули фары Лавриковой машины, значит Роман уже на месте, что он мог узнать за такое короткое время, но что-то узнал, иначе не стал бы сигналить.
   -Ну что же, прощай, - заторопился Лавриков, - может быть, еще свидимся.
   -Да ты погоди, Алексей Иванович.
   -А чего годить? Ты же коней не угонял.
   -Да как сказать...
   -Несерьезный ты человек, Иван Трофимович. То ты не угонял лошадей, то "как сказать" говоришь. Ладно, сам разберусь. - И Лавриков поспешно покинул дом Барона, сел за руль, рванул с места.
   -Давай, говори, Роман, что узнал?
   -Сейчас все узнаем. Вот это Катя, подружка моя.
   -Невеста - поправила Катя.
   На заднем сидении примостилась слишком уж маленькая для невесты девчушка, цыганского обличия.
   -Рассказывай, Катя.
   -Сначала скажи, что я твоя невеста.
   -Конечно, невеста, кто же еще.
   -То-то же, теперь слушайте. Коней угнали Захаровы дружки. Всего их семеро. Захар - это приближенный Барона. Он все его приказы выполняет. Они до конюшни пешком пробрались. Позвонили по мобильнику, что на месте, - Лешка- электрик свет и вырубил на пять минут. Коней вывели, и свет обратно Лешка включил. Охрана и не успела встревожиться. Коням на ноги поролоновые чехлы надели и отвели за деревню. Погнали их через Михайловское в сторону Петрова монастыря. Барон приказал делать вид, что они коней будут в монастыре держать, а на самом деле там их через реку переправят вплавь и лесом погонят в Андроновский район и там, в Энске, сдадут на мясокомбинат. Я, как это все узнала, хотела к вам на конюшни бежать, а тут вы и приехали.
   -Ты откуда все это узнала, Катюша?
   -Так тетка Васька - баронова жена моей мамке рассказала, а я все слышала. Тетка Васька плакала и ругала Барона, говорила - "Зарублю топором ирода". Только в Энск они не сразу попадут. Барон велел по лесу покружить и через лешачьи болота коней прогнать, чтобы они вид потеряли. Вот, гад какой. У нас все цыгане возмущаются, говорят - лопнет у них терпение, сожгут баронов дом, а самого из деревни прогонят.
   -Как думаешь, Роман, где сейчас табун?
   -Я думаю, сейчас они в монастыре. Сразу переправляться не будут, надо, чтобы лошади отдохнули, а то перетонут в реке. Днем тоже не будут - люди увидят. Должны - завтра, как стемнеет.
   -Вода сейчас холодная. Загубят коней - молодняк все-таки. Нельзя допустить, чтобы они начали переправляться.
   -Катюша, они вооружены?
   -Автоматы у всех.
   -Роман, давай сделаем так. Организуем в монастырь поездку на автобусах. Накупим продуктов, а главное, выпивки. Позовем молодежь из Михайловки. Там сейчас студенты сельхозтехникума практику проходят, их позовем. Приедем под вечер, вроде бы отдохнуть. Костры на берегу разожжем. Будем есть, пить, веселиться всю ночь, лишь бы выпивки хватило. Ну, это - закупим. Конокрадов, если найдем, позовем. Если удастся напоить - напоим. Ну, а там уже решим в рабочем порядке, что делать.
  -А если они людей постреляют?
  -Типун тебе на язык, но ты прав.
  -К тому же они с конями могут отойти от монастыря вниз по течению, там и переправиться.
    -Что же делать, Роман?
    -Придумал! Как же я сразу не сообразил. Мы же с Петькой наших лошадей к манку приучили. Стоит посвистеть в манок, как они мчатся на свист, а мы им сразу презент - сахар или хлеб с солью. Здорово получалось. Кони, а так быстро сообразили. Условный рефлекс. А манок у нас на рябчика. Куда же я его задевал? - Роман начал искать по карманам.
    -Да вот он, твой манок, - Катюша вытащила свистульку из своего кармана.
    -Как он у тебя оказался?
    -Да так, посмотрела у тебя в твоих карманах, подумала, что это тебе не нужно.
    -Вы смотрите, Алексей Иванович, я на ней еще не женился, а она уже мои карманы проверяет.
    -Да я так, на всякий случай. Мало ли что.
    -Не ругай ее, Роман, если бы она не была такая любопытная, то мы бы сейчас ничего о наших лошадях не знали. Давай теперь думать, как мы этим сможем воспользоваться. Лошади же у них привязаны.
    -Да они как свисток услышат, в миг поводья порвут.
  -А если они их стреножат?
    -Не подумал об этом. Путы им не порвать. Но надо момент подстеречь, когда они без пут будут.
  -С какого расстояния они манок услышат?
    -Метров сто, не больше.
  -Близко это.
    -Мы посвистим и сразу отъедем метров еще на сто, потом снова посвистим, а там уже лошадей примем. Петька, я и еще Катька на Бурана, Казбека и Земфиру вскочим, а остальных в повода возьмем, галопом километра два одолеем, а потом уже рысью до самого дома.
    -Подожди, Роман. Ты говоришь, Катя с вами будет. Она что, умеет верхом?
  -Еще получше нас с Петькой.
  -Что, и без седла?
    -Это ей без разницы.
    -Но она согласна?
    -Так ее хлебом не корми, дай только верхом поскакать. Кого я только в жены брать собрался.
  -Катюша, это что, все - правда?
  -Охота вам попусту языком болтать. Надо вам Земфиру и Звездочку пригнать - пожалуйста, сделаем.
    Приехав на место, посвятили в план Петьку, Александра Андреевича, ветврача, конюхов и охрану. Стали все вместе отрабатывать детали. Времени на подготовку к операции было мало. Если получится, коней загонят сразу же в конюшню. В кормушках должен быть корм - легкий, вода - дозированно. Коней разотрут щетками, почистят, успокоят. Ворота забаррикадируют. Охрана займет огневые позиции вокруг конюшни и перед воротами. Все горячились, а Лавриков приходил в ужас от такого азарта своих соратников. Вдруг на самом деле дойдет до стрельбы. Поубивают же друг друга. Окончательно его повергли в смятение воздвиженские бабули, которые каким-то образом были в курсе всего. Пришли все. Марина Яковлевна и Нина Андреевна - с ружьями, остальные держали в руках коробки с патронами.
    -Давай, Алексей, отводи нам огневую позицию.
   Лавриков открыл было рот, но не нашелся, что сказать, так и стоял. И тут Катюша стала смеяться, ухватившись за живот:
    -Ой, не могу!
    За ней засмеялись все. Бабки сначала обиделись, а потом тоже давай смеяться. ("Хоть смеяться так оно старикам уж и грешно" - опять подумал начитанный Лавриков).
    -Да у вас истерика, - закричал Лавриков, - Николай Иванович где, пусть вам успокоительного даст.
    Но ветеринара нигде не было. Тут Лавриков сообразил, что ему надо успокоить Машу. Он же ее еще не видел, как приехал. Может, она сознание потеряла от всего этого и лежит в доме одна на полу в глубоком обмороке. Метнулся в дом. Маша с Николаем Ивановичем готовят сумки с перевязочным материалом. Зачем-то на диване лежат Сашины вещи: джинсы, свитерочки, стоят кроссовки.
  -А это зачем? Саша приехала?
    -Это для Катюши. Не скакать же ей в цыганской юбке. Лошадь испугаться может.
    -Ну, все, - подумал Лавриков, - теперь войны не миновать. Теперь надо думать, как довести ее до победного конца.
    -Катюша, иди сюда, - позвала Маша. - Вот Сашины вещи, подбери себе костюм.
  -Ой, тетя Маша! Цыганкам же нельза в брюках. Мы юбки носим длинные. Мне мамка волосы повыдерет, если увидит.
    Но ей страсть как хотелось нарядиться в джинсы и курточку, футболку, свитер и кроссовки.
    -Не повыдерет, - сказала Маша, - ты сама подумай, как ты будешь в такой юбке на лошадь заскакивать и скакать двадцать километров. Лошади же привыкли к мужской одежде, а тут твоя юбка будет развеваться, как пиратский флаг. Иди, переодевайся.
    Катя, хихикая, переоделась. Одежда ей была впору. Чудо, что за наездничек получился, но на голове - цыганский платок.
    -Платок снимай, - приказала Маша, - вот бейсболка. Волосы под нее подбери. Катя повиновалась. Повертелась перед зеркалом. Ну, до чего же ей идет. Вот бы показаться в своей деревне. Все бы упали.
    -Я пойду Ромке покажусь.
    Роман посмотрел серьезно, сказал:
  -Повернись, - нахмурился, ничего больше не сказал.
    -Ромка, ты чего? Почему ничего не говоришь?
  -Да ты понимаешь, на какое дело мы идем? Тебя же убить могут. А ты в костюмчике выпендриваешься. Какая разница, как ты одета. Оделась и оделась, и нечего тут.
    Но Роман был сражен наповал новым обликом Катюши. Ему хотелось высказать свой восторг, схватить ее на руки, покружить и посадить верхом на кобылку Земфиру или Звездочку. С ума можно сойти, как бы это было красиво. Но Земфира, и Звездочка, и остальные лошади были в плену. Освободить их завтра зависело от Романа с Петькой и от этой маленькой Катьки, которую он только что сейчас полюбил еще больше, чем любил до этого. А Катюша обиделась на Ромкины слова и его хмурый вид, и пошла в тети Машин дом, но вдруг внезапно обернулась и увидела, что Роман смотрит ей вслед с удивлением и восторгом, не удержавшись, улыбнулся ей своей быстрой, звероватой улыбкой и смущенно сказал:
    -Ладно, ладно, иди уж. Понравилась ты мне в этом.
    Катюша ответила небрежной гримаской, а про себя подумала: "Ага! То-то же". - и довольная, скрылась в доме. Было решено, что жить она будет пока в доме у тети Маши, и Алексей Иванович берет ее на работу тренером- наездником.
    Все это хорошо и приятно, но наступил новый день, что он принесет? С утра все были серьезны. Никаких шуточек, никакого веселья. Подготовили к поездке "Ниву". Заправили, проверили, долили все, что нужно долить. С вечера зарядили мобильники.
  -Манок не потеряй, - сказал Лавриков Роману. Поехали. В "Ниве" - четверо. Лавриков за рулем. Трое наездников: Роман, Петька, Катя. С собой шесть уздечек с поводьями, седла. Три километра до станции, десять - до Михайловского, до монастыря - километров семь. Всего двадцать километров. Всю дорогу молчали. Когда до монастыря осталось километра полтора, заглушили мотор. Роман с Петькой пошли на разведку. Взяли бинокль. Вскоре позвонили: лошади пасутся, не стреножены. Цыгане на костре что-то готовят. Момент подходящий, можно подъезжать на "Ниве".
  Лавриков двинулся, стараясь не газовать. Подъехал, на сколько было безопасно, развернул машину. Еще задним ходом протолкали руками метров на пятьдесят.
    -Услышат ли кони манок?
    -Должны услышать, - решили Роман с Петькой, - Ближе нельзя. Заметят.
    Лавриков, Катя и Петька сели в машину, Роман со своей свистулькой продвинулся еще немного в сторону монастыря. Посвистел: "Фьють, фьють, фьють". Лошади поняли головы, насторожились. Роман еще посвистел. Лошади взяли старт и - галопом в сторону знакомого сигнала. Роман спринтом к машине. Упал на сидение. Рванули с места, метров через сто стали. Наездники выскочили из машины, а лошади уже тут:
  -Давайте, что положено, - всем сунули в рот по кусочку хлеба с солью. Проглочено, а наездники уже верхом. Уздечки на месте, поводья в цепких руках. Разгоряченные галопом кони сразу взяли снова в галоп. Проскакали километра два, перешли на рысь, без происшествий добрались до Михайловского, обогнули по проселку село, сделали остановку, оседлали коней и пошли дальше в сторону станции. Ни погони, ни выстрелов.
    Похоже, что конокрады ничего не поняли. Вдруг мирно пасшиеся лошади дружно взяли в галоп и вмиг исчезли за поворотом лесной дороги. Суеверные цыгане, скорее всего, списали такой оборот дела на происки нечистой силы, а может быть, и на божий промысел - не воруй. Но это все наши предположения, известно только, что они вернулись в расположение Барона с автоматами, но без лошадей и толком ничего объяснить не могли. Барон заподозрил их в нечестной игре, но сделать с ними ничего не мог, потому что у него упал до самого нижнего предела его баронский рейтинг. Все цыгане осудили его за невиданное у них, задуманное Бароном злодеяние - сдать на мясокомбинат элитных двухлеток, хоть и украденных. Зато поднялся до невиданной высоты рейтинг коневода Алексея Ивановича Николаева, который, чтобы спасти двухлеток от мясокомбината, предложил Барону взять себе лошадей бесплатно, довести их до ума и продать за высокую цену на мировом рынке. Бывают же такие люди, - изумлялись цыгане.
    Между тем экспедиция Лаврикова с победой возвращалась в Воздвиженское. Впереди ехали Роман, Петя и Катя, сменив коней на подъезде к станции, ведя в поводу еще трех. Они ехали хорошей рысью, красивые и молодые, прекрасные в сочетании с прекрасными животными и с сознанием своей победы. Следом на "Ниве" ехал Лавриков. Старый, больной, умиленный. Он любовался на великолепную тройку наездников и на шестерку усталых коней. Даже слеза набегала на глаза, хоть он и помнил наказ своей мамки Рады - никогда не плакать.
    Конеферма встретила их настороженно, ощетиненная пятью дулами автоматов охранников и двумя дулами ружей Марины Яковлевны и Нины Андреевны. Поскольку экспедиция приближалась спокойной кавалькадой в сопровождении движущейся на небольшой скорости "Нивы", напряжение ожидавших постепенно спало. Они покинули свои рубежи, окружили прибывших.
    -Все нормально, - сказал Лавриков. - Прошло все гладко, не было ни стрельбы, ни погони. Давайте, ребята, принимайте коней, приводите их в норму. Николай Иванович, осмотрите всех. Кормите и поите осторожно. Сами все знаете. Что дальше ожидать от конокрадов - трудно сказать. Мы пока ничего не знаем.
   
   
   
21. Покупатель   
    И вдруг возникли двое, каких тут и не видывали. Подъехали они бесшумно на шикарном "Альфа-Ромео". За суматохой и волнением никто и не заметил, как подкатила машина. Подъехавшие подошли, уставились на лошадей:
  -Кто есть Звездочка? - Звездочка стояла, широко расставив копыта, пригнув голову к земле, тяжело дышала. - Нет! Это не Звездочка. Это есть - кляча.
    Лавриков опомнился первым, догадался, кто перед ним:
   - Синьор Палермо! Я приветствую вас на нашей земле. Прошу вас пройти в дом. Кони после тренировки. Тяжелый пробег. Испытание на выносливость. Марш - бросок. Замечательные кони. Показали поразительный результат, - Лавриков трещал без умолку. - Очень устали, но это было необходимо, без этого нельзя. Сейчас их приведут в порядок. Они отдохнут, тогда вы на них посмотрите, синьор Палермо.
    Ошеломленный синьор Палермо вошел в дом и был водворен в кресло. Рядом устроился его спутник - секретарь и переводчик.
    -Сейчас, сейчас, - суетился Лавриков. - Я сварю вам кофе. - Вместо необходимого отдыха ему досталось весь день ублажать, приехавшего синьора Палермо, а заодно и его спутника синьора Корелли.
    Поил кофе, разливал коньяк. Потрясал запасами деликатесов - все на стол. Маша готовила изысканный обед. Лавриков представил ее гостям:
  -Моя жена Мария - доктор наук.
    -О, синьора, примите мои восхищения.
   Это был потенциальный покупатель на Звездочку.
    -Я решил сделать подарок внучке. Двадцать лет! Что подарить? Пришло в голову - лошадь. Хорошая дорогая лошадь. Девочка умеет верхом, но хорошая лошадь у нее нет. Стали искать. Вот синьор Корелли нашел через интернет. Ахалтекинцы синьора Николаеф. Мы видели фото, но сегодня лошади совсем не такие.
  -Это ничего, - опять включился Лавриков, - пусть это вас не волнует. Скоро они отдохнут. Вы увидите настоящих ахалтекинцев. Это самые красивые лошади в мире.
    -Да, да. Я это знаю, но...
  -Прошу вас, синьор Палермо, синьор Корелли, армянский коньяк. - Лавриков надеялся подпоить гостей.
    Так он крутился, как уж под вилами, целый день, забыв о том, что после болезни ему полагается с томным видом сидеть в кресле, или возлежать в шезлонге, усталой рукой принимая от Маши полезные безалкогольные напитки. Но дело есть дело, и покупателя на Звездочку упускать никак нельзя. Покупатель был подходящим по всем статьям, и дело не в высокой оплате. Богатого покупателя найти для элитной лошади не проблема, но Лавриков должен отдать коней "в хорошие, добрые руки", как пишут в газетных объявлениях владелицы кошек, у которых не поднимается рука топить новорожденных котят.
    Посмотрев по телевизору сериал "Лошадиная энциклопедия" о том, какие страдания испытывают лошади, когда ставят рекорды в скачках или показывают замечательную "выездку", Лавриков пришел в неописуемый ужас. Он хоть и сделал скидку на талант Александра Невзорова, журналиста и телеведущего, который, если взялся показывать какой-то ужас, то будьте уверены, это будет всем ужасам - ужас, но все равно был потрясен до глубины души. Своих лошадей он любил нежно. Все его служащие никогда не причиняли физической боли животным. А уж Ромка с Петькой так прикасались к ним, только если хотели обнять за шею, погладить по щекам, потрепать за гриву. Когда конюхи чистили коней, они каждый раз влезут не в свое дело:
    -Да что ты так надавливаешь щеткой, Ефимыч, у тебя лошадь аж шатается!
    -Иди своей дорогой, - огрызается Ефимыч, - как надо, так и чищу. Может быть, ты хочешь, чтобы у них блохи завелись?
    Лавриков искал покупателей, которым лошадь была нужна для любви и нежности. Это были фантастические богатеи, которые уже всем пресытились в жизни, и подавай им лошадь для любви и нежности, и обязательно, чтобы она стоила не меньше миллиона долларов. Чем дороже, тем больше любви. На каждого отысканного по Интернету покупателя составлялось досье. Изучался характер будущего владельца, а лучше - владелицы и их окружения. Если там находился хоть один злой и вредный, Лавриков отвергал покупателя. Предпочитал, чтобы лошадь попала в женские руки. Для всех лошадей уже были намечены покупатели из разных стран. Было похоже, что не лошадей он продает, а, наоборот, приобретает для лошади компаньона, слугу, покровителя. В свете этого синьор Палермо был идеальным покупателем. Он покупал лошадь для своей внучки, доброй и веселой девочки, к тому же маленькой - это тоже имело значение. Лавриков предпочитал, чтобы его лошади, в особенности кобылы, не достались крупным женщинам. Джульетта Палермо весила не более сорока пяти килограмм. Поэтому и лез из кожи Лавриков, чтобы пристроить тонкокостную, изящную Звездочку в конюшню синьора Палермо.
    Между суетой вокруг итальянцев Лавриков улучил момент, сбегал на конюшню, нашел Романа с Петей, которым тоже не пришлось отдохнуть, но им это и не требовалось: " Я никогда не устаю, - сказал как-то Роман, - если я устал - значит, я умер".
    -Ребята, - заспешил Лавриков, - надо бы организовать разведку в Залесье. Узнать, что там происходит и что затевается.
    -Уже, Алексей Иванович, все сделано. Туда Катька пошла. Я ее на мотоцикле отвез до самой деревни. Попозже съезжу за ней.
    -Она хоть переоделась?
    -Обижаете, Алексей Иванович, конечно, переоделась, а не хотелось ей.
  Лавриков побежал ублажать гостей. Все-таки он уломал синьора Палермо, не отпустил его уехать с разочарованием. Оставил ночевать. Когда итальянцы улеглись спать со всевозможным комфортом, организованным для них, Лавриков разыскал Катю.
  В Залесье все спокойно. Конокрады там. Сейчас они пьют с горя в бароновом доме. Все цыгане в курсе того, что лошадей вернули, и все рады. Барона теперь можно не опасаться. У него нет поддержки среди цыган. Но дядя Миша говорит, что надо бы разоружить Захаровых ребят, а то мало ли что они выкинут. Если они хорошо упьются, то наши цыгане сами у них автоматы выкрадут. Тетя Васька их в дом впустит.
    -Молодец, Катюша, все разузнала, а мамка твоя как? Не ругает, что дома тебя нет.
    -Я ей сказала, что ты меня на работу взял тренером-наездником. Она как засмеется, долго смеялась, потом говорит: "Ой, Катька, отчаянная ты голова. Я думала, ты на врача выучишься". Я поступлю на зоотехника учиться, заочно. Я бы очно пошла, но не бросать же работу.
    -"О, она уже за работу держится, один день проработала",- подумал Лавриков, а вслух спросил. - А десять классов ты уже закончила?
    -Не десять, а одиннадцать. Кончила в этом году.
    -Отметки какие?
  -Да так, нормальные.
    Синьоры Палермо и Корелли проснулись, а в дверях уже Лавриков с подносом, прогибается:
    -Доброе утро! Не хотите ли полюбоваться на вашу Звездочку
  -Ну, она пока еще не моя
    -Ваша, ваша, синьор Палермо, вы только посмотрите!
    Синьор Палермо глянул в окно и, забыв про кофе, выскочил на крыльцо. А там, на улице, Звездочка под седлом во всей красе, а в седле Катька, такая вся, как будто она и не ходила никогда по земле. Родилась, села на лошадь - на Звездочку, тут и выросла, и одиннадцать классов закончила. Сделали они со Звездочкой фасонистый разворот, потом круг по лугу, потом подняла ее Катюша на дыбы, потанцевала Звездочка самую малость и застыла уже на четырех копытах, как прекрасная скульптура из темного мрамора.
  Синьор Палермо потерял было дар речи, потом обрел его и стал говорить что-то Лаврикову, отчаянно жестикулируя, забыв русский язык и то, что синьор "Николаеф" не понимает по - итальянски. Синьор Корелли перевел взволнованную речь синьора Палермо. Он покупает лошадь. Прямо сейчас выдает чек синьору «Николаеф» и просит "синьорину Катька" сопровождать лошадь в Италию. Ей будет выдан чек на пять тысяч долларов, оплачены все дорожные расходы. Он просит "синьорину Катька" пожить некоторое время у него в поместье, чтобы адаптировать лошадь к новым условиям и к новой хозяйке. Синьор Палермо просит "синьора Николаеф" командировать также своего менеджера для сопровождения лошади в Италию, в город Неаполь в его имение. Ему также будет выдан чек на пять тысяч долларов и оплачены все расходы, связанные с переездами и проживанием в Италии. Чеки им будут выданы сразу же по получении их согласия.
   -Катька, хватит выпендриваться, - кричит от конюшни Роман. - Давай сюда Звездочку.
   Катюша спорхнула на землю и повела Звездочку на конюшню.
   -Зайди потом к нам,- сказал ей вслед Лавриков.
   Когда Катя пришла, Лавриков изложил ей суть предложения синьора Палермо и условия. В качестве "менеджера" с ней отправится Ромка. Синьоры улыбались Катьке, кивали головами, а она сказала:
   -Нет.
   -Как, почему? Почему ты отказываешься, Катюша? Это же редкостная удача, другой такой не будет.
   -Будет еще, а сейчас - нет.
   -Но объясни, Катя, почему ты отказываешься?
   -Почему тетя Маша здесь с тобой живет? Ей же на работу надо. Потому, что тебя нельзя оставить сейчас. Во-первых - больной, во-вторых - про конокрадов не забывай. Успокоился уже? Ромка то же самое скажет.
   -Ты же у него еще не спрашивала.
   -И спрашивать не надо, и так знаю.
   -Катя, ты же мне дело срываешь. Они Звездочку покупают, а если вы не поедете, они ее не возьмут.
   -Ой, не хитри, Алексей Иванович, лошадь кто угодно доставит, а нас с Ромкой здесь тебе никто не заменит.
   Повернулась и пошла, нахалка самоуверенная.
   -Вы поняли, синьоры?
   -Поняли, замечательная синьорина. Жаль, что не поедет. Что такое есть "конокрадоф"?
   -Это наши внутренние неприятности, так, пустяки. Звездочку я вам доставлю в своей перевозке с нашими сопровождающими. Отправлю лошадь через месяц. Надо заграничные паспорта оформить, и на лошадь документы.
   -Вот чек, синьор Николаеф, как и договаривались - пятьсот тысяч долларов.
   -Нет, нет. Мало ли что может случиться. Деньги переведете на мой счет после того, как Звездочка будет на месте.
   -О нет, так не делается. Возьмите чек и готовьте транспорт. Если что-то случится по вашей вине, деньги вернете, я вам доверяю. Давайте расписку.
   Лавриков ухмыльнулся про себя словосочетанию: "Я вам доверяю, давайте расписку." И подумал с сарказмом:
   "Кому доверять деньги, как не мне. Какие-то пол - миллиона долларов", - и взял чек.
   Итальянцы уехали. Лавриков упал в кресло. Замолчал и перестал шевелиться. Маша тряхнула его за плечо:
   -Эй, эй, - ты чего раскис?
   -Силы кончились, - еле шевеля языком, сказал Лавриков и закрыл глаза.
   -Смотрите на него, - засмеялась Маша, - он еще и глаза закрыл. Давай отвечай на вопрос. Месяц тебе зачем понадобился? Ты же можешь Звездочку хоть сейчас отправить.
   -Копыто она повредила, пока в плену была. Николай Иванович подлечит, тогда и отправлю.
  22.Надолго ли эта тишина
    -Понятно. Можешь теперь снова глаза закрыть. Только вот это выпей.
   Лавриков взял усталой рукой безалкогольное, полезное, стал пить.
   Почему вдруг стало так спокойно? Это же ненормально, так же не может быть. Вот сейчас непременно что-нибудь случится. Но прошло полчаса, и ничего не случилось. Тогда он лег на диван, укрылся пледом и уснул. Он проспал весь день и, почти, всю ночь. Поднялся с рассветом и решил, что теперь он совсем здоров. Натянул куртку, вышел на улицу. Дошел до конюшни. В караульном помещении охранник с конюхом играли в шахматы. Мерцал экран телевизора, показывая поочередно, то дорогу, то ворота, то стойла. Здорово придумал Александр Андреевич, но не помогло. Может быть, и хорошо, что не помогло, а то увидели бы охранники на экране воров, началась бы перестрелка. А если бы убили кого-нибудь? Зачем он завел вооруженную охрану? Поддался на моду. У всех охрана. Раньше на весь колхоз был один сторож. Чаще всего - инвалид. Приходил вечером, ложился спать в будочке. Утром уходил домой, кому, что надо было украсть - крали. Сторож не мешал. Они с Радкой тоже воровали в колхозах, и никто не убил их из автомата. Нет, не нужна ему вооруженная охрана. Она действует ему на нервы, не воров заставляет бояться, а его. Вдруг кого убьют. Надо с этим кончать. Ребята из охраны, если хотят, пусть работают в хозяйстве. Работа всем найдется. Технику для картофельного поля надо ремонтировать, на конюшне работы много, водители нужны. У всех охранников есть водительские права и у всех - еще какая-нибудь мирная специальность. Бульдозерист вот нужен - снег расчищать. Скоро зима.
   -А если придут иконы у старух отбирать? Был же прецедент. Если бы не ружья... Ну и что - увезли бы Доцент с Ассистентом иконы.... Совсем запутался.
   Охранять или не охранять? С оружием или без? Зашел к Александру Андреевичу. Выложил ему все свои сомнения. Тот до сих пор переживал сбой, который произошел с охранной сигнализацией. Был смущен. Лавриков его успокоил. Сказал, слава Богу, что так получилось, а то бы стрельбы не миновать.
   -Совершенствуйте пока свои схемы и думайте. Но не надейтесь на вооруженную охрану. Я от нее хочу отказаться.
   -Можно пока подсоединить звуковые сигналы - звонок или сирену.
   -Коней напугаем. Они конюшню разнесут, если сирена включится. Хотя можно динамики вынести наружу, отодвинуть от конюшни. Коней постепенно приучать к звукам. Вы думайте. Работу свою на конюшне оставьте. Сидите за столом. Я вам компьютер поставлю.
   -Вот за это - спасибо. Только работать на конюшне мне все равно хотелось бы. Мне это не трудно и хорошо думается между делом.
   -Договорились, Александр Андреевич. Я вам зарплату прибавлю. У вас с бытом как?
   -Все у меня есть, что надо.
   -Может быть, вам дом построить? Можно за счет хозяйства. Давайте? Вы семью свою отыщите. Свяжитесь с ними. Дети есть?
   -Дочка.
   -Ну вот. Если с женой не получится сойтись, дочка будет приезжать в гости, - заметил влагу в глазах бывшего бомжа и поспешно ретировался.
   Лавриков кое-что знал об Андрееве. У Димы и Саши выпытал, откуда взялся бомж. С удивлением узнал, что он попал в милицию вместе с перстнем, с тем самым:
   -Ну и тесен же мир. Не нарочно ли подсунули мне хитрые ребята этого парня. Ладно - жизнь покажет, а пока - спасибо - кадр ценный.
   Из-за горизонта вылезло солнце. Кони уже были на лугу. Пастух Петрович не спускал с них глаз. Лавриков подозвал Звездочку, осмотрел копыто. Лошадь хоть и не хромала, но в мягкой ткани была опухоль. Скорее всего - заноза. Николай Иванович делает ей ванны с марганцовкой и мажет йодом.
   -Заживет до свадьбы, - сказал лошади Лавриков.- Ты почему такая красивая? И такая воображуля? Ясно, почему ты воображаешь, ты же в Италию едешь.
   Если бы лошадь умела говорить, она сказала бы ему:
   -Дурак ты, Лавриков, нужна мне твоя Италия. Тебе бы только деньги за меня огрести.
   -Неужели она бы так мне сказала? Но что так она подумала, это точно, по глазам видно.
   Лаврикову хотелось поскорее пойти домой, но он оттягивал этот момент, когда войдет в дом и увидит Машу.
   -Может быть, ее там нет? Тогда где она? - Дразнил себя Лавриков.
               Маша уже встала. Она всегда вставала рано.
   -Саша, мне ехать надо. Работать.
   -Вот - ведь чувствовал, что что-то случится. Сам виноват, заставлял ее учиться в институте, потом в аспирантуре. Докторскую диссертацию она уже сама, по своей инициативе писала. Дурак я, дурак. Лошадь про меня правильно подумала, что я дурак.
   -Маша, ты работать еще долго будешь? Я имею в виду - на пенсию тебе когда?
   -Я всегда буду работать, а пенсия мне полагается уже через год. С пятидесяти лет. У нас - север.
   -И на пенсию не пойдешь?
   - Нет.
   -Я поеду с тобой. Буду жить там у тебя, или поблизости. Буду работать. Я согласен на любую работу. Я все могу делать.
   -Тебе нельзя, у тебя лошади.
   -Я их продам. Скоро продам и приеду.
   -У тебя люди. Ты их собрал сюда, их нельзя бросать, у тебя бабушки, их-то и подавно нельзя оставить одних. Ты только представь, что будет? Провода опять отрежут. И у тебя "дело", которое ты хорошо делаешь, ты сам-то как будешь без "дела"? Ты же не сможешь.
   -Я без тебя не смогу.
   -Я никуда не денусь, только буду в другом месте и не очень далеко. Меньше даже одной тысячи километров. Будем часто видеться.
   -Мы не будем часто видеться. У тебя - работа, у меня - "дело".
   -Расскажи лучше, как Звездочка? Я видела, ты осматривал ее копыто.
   -Опухоль небольшая, Николай Иванович принимает меры.
   -Пойдем, посмотрим перевозку, в которой ее повезут. Я ее еще не видела.
   И они пошли. Федя с Леонидом Андреевичем от души потрудились над фургоном. Сконструировали и смонтировали подъемник в виде площадки, по размеру лошади. Животное заводят на площадку, плавно поднимают до уровня пола и лошадь оказывается в хорошо оборудованном стойле, внутри фургона. Там же в фургоне - двухместное купе для сопровождающих лиц. И все необходимое для животного и для людей.
   -Здорово, - восхитилась Маша, - я бы сама не отказалась прокатиться до Италии в таком фургоне.
   -И я не отказался бы. Если с тобой, то даже согласен ехать в стойле.
   -Ну, зачем же в стойле? Ведь купе - двухместное.
   Они шутили, но им было не до веселья. Маша уезжает.
   -Ты когда едешь?
   -Свяжусь сегодня с институтом, может быть, сумею выпросить еще неделю.
   -Ура! Как я тебя люблю!
   -Неужели?
   -Это точно. Пошли, поедим. Я тебя голодом заморил.
   -Ничего, похудею хоть.
   -Ни в коем случае. От тебя не должно убавиться ни одного грамма. Мы по лесенке спустимся или на подъемнике?
   -Давай подъемником воспользуемся, как будто мы нервные, пугливые лошади.
   Всю неделю Лавриков не отходил от Маши, но она уехала, и надо было начинать жить без нее.
   
    

 23. Вот и кончилась эта тишина
   И тут вдруг ЧП, да еще какое. На конюшне плакала Катя. Весть разлетелась по всей деревне. Все сбежались. Катя только что прискакала из Залесья на цыганской лошадке Искре, вся в слезах:
   -Я во всем виновата. Мамке рассказала, что меня в Италию хотели послать и что Звездочку повезут в фургоне. Мамка кому-то сказала. До барона дошло. Они надумали Звездочку по дороге отбить.
   -У них же теперь автоматов нет.
   -Они и без автоматов, что хочешь сотворят.
   -Катя, ты больше не плачь. Слезами тут не поможешь. Надо думать, что делать будем. Нам же с тобой не в первый раз. Ты как про это узнала?
   -Мне мамка сказала, а ей тетя Васька.
   -А кого Барон на дело посылает? Захара с дружками?
   -Его. Больше же никого нет. Все от него отвернулись.
   -Ладно, ты успокойся. Завтра поговорим. Ребятам ты сама расскажи об этом. Они на станцию поехали, скоро должны вернуться.
   -Алексей Иванович, ты почему такой спокойный? Ты что, не веришь мне?
   -Я тебе верю, но мне что, начинать рыдать вместе с тобой? Услышит Барон, что мы с тобой ревем в два голоса, смеяться будет.
   -Ты шутишь, Алексей Иванович, а дело серьезное.
   -Конечно, серьезное, Катюша, и мы с тобой примем меры. Переиграем Барона. Завтра все соберемся и все обсудим. А теперь мне с Александром Андреевичем поговорить надо.
   Они уединились и поговорили. Им обоим показалось, что Барону захотелось покуражиться, вот он и "запустил дезу", как выражаются в романах и фильмах про шпионов, когда делают вид, что сделают так, а делают наоборот. Вовсе не собираются они начинать военные действия. Автоматы у них цыгане благополучно выкрали и, конечно, спрятали так, что никто не найдет. Однако разведку провести надо, на всякий случай. Для этого есть Катя.
   Приехавшие со станции ребята приняли известие серьезно. Предположение, что Барон их нарочно дезинформирует, они начисто отвергли. Не в духе это Барона потрепаться и не выполнить. Ему что в башку втемяшится ни за что не отступится.
   -Ему и втемяшилось в башку понервировать нас. Мы всполошимся, начнем принимать меры, а он будет сидеть и посмеиваться.
   -Зачем ему это надо? Нет, у нас так не делают. Для цыган это слишком сложно и не нужно. Мы люди практичные и если уж что-то делаем, то для дела.
   -Ладно. Убедили. Пускай Катя поживет дома дня два. Скажет, что у нее отгулы. Понаблюдает за Бароном, все разузнает.
   И Катя ускакала на Искре в Залесье. Прожив два дня дома, она ничего нового не узнала, но в конце второго дня к Катиной маме пришла жена Барона Василиса попить чайку и поболтать, и между разговором обронила, что ее муж с дружками уже два дня как не пьют и чинят его трактор. Стоило подумать, зачем Барону понадобился трактор. И еще о том, что тетка Васька ни разу не назвала своего супруга обычным именем "ирод", а звала уважительно - Ванька. Было ясно, что Барон задумал серьезное дело и серьезно к нему готовится.
   -Пойду,- сказала Василиса, - велел в доме прибрать и еды наготовить.
   "А это еще зачем?" - Подумала Катя, и осталась дома еще на один день.
   И как оказалось, не зря. Назавтра приехали на иномарке гости - трое. Не русские и не цыгане. Побыли недолго. Катя записала номер машины. Позвонила Роману, чтобы приехал за ней. Доложила все Алексею Ивановичу. Обрисовала внешности приезжавших.
   -Займусь гостями, сказал он и тут сделал то, что никогда в жизни не делал и не думал, что такое будет когда- нибудь возможно - он обратился к детективам. Ну не наглец? Однако детективы приняли заказ, озвучили сумму аванса и гонорара по выполнению работы и сделали вид, что они ничуть не удивлены. Обычное дело, обычный клиент.
   Работу выполнили быстро и представили отчет. Приезжавшие к Барону люди - калмыки (это и по номеру машины было видно), лошадники - любители. Самый заинтересованный из них - скототорговец - полный тезка их президента, "новый русский", хоть и калмык по национальности. "Новый русский" - это его прозвище, которым он втайне гордился, как и своим именем. Удачливый предприниматель - торговля скотом (коровы, лошади, овцы). Богат, но не настолько, чтобы выложить полмиллиона долларов за лошадь-двухлетку. Способен на рискованные предприятия. Не брезгует прикупить ворованный товар у чеченцев, промышляющих угоном скота в Ставропольском крае. Положил глаз на Звездочку, увидев фото в газете, и заказал ее знакомым цыганам, пообещав заплатить сто тысяч рублей.
   "Вот прохвост", - подумал про него, сам прохвост, Лавриков. Связался по сотовой связи и открытым текстом стал выяснять отношения.
   -Уважаемый господин, - запел Лавриков, - кобылка по кличке Звездочка продана нами, и плата за нее получена. Она теперь принадлежит гражданину Италии, как и транспортное средство, на котором ее будут перевозить. Все документы оформлены. Ваша попытка завладеть лошадью будет рассматриваться как объявление военных действий против государства Италия. Я предлагаю вам отказаться от вашего запланированного демарша.
   Калмык по прозвищу "Новый русский" ответил на это так:
   -Не гони пургу, коневод. Я заплатил за кобылу сто тысяч рублей, и мы ударили по рукам. Посредники передадут ее мне сразу, как только твой лекарь вылечит ей копыто. Так они меня заверили, и так будет. А документы лошади ни к чему, она и читать не умеет.
   -Я восхищен вашим умом и деловыми качествами, уважаемый господин, но не могу, к сожалению, отдать вам Звездочку. Хоть мне и хотелось бы этого - какой замечательный хозяин мог бы быть у моей лошадки. Но у меня есть еще две кобылки - Земфира и Вьюга. Вы их, конечно, знаете. Я предлагаю вам выбрать одну из них, и я уступлю ее вам за умеренную плату и без всяких посредников.
   -Не нужны мне твои клячи, у меня есть Звездочка, и конец базара.
   -Договорились, - сказал Лавриков и отключился.
   Стало ясно, что полный тезка президента Калмыкии по прозвищу "Новый русский" встает на путь открытого разбоя, и ни перед чем не остановится. По вибрации его голоса было слышно, что он аж трясется от нетерпения, так ему хочется завладеть Звездочкой.
   "Надо что-то предпринять, - задумался Лавриков, - так уверен в себе был скототорговец, что они придумали с цыганами? Как узнать?"
   
   24. Народная артистка
 
   Роман с Петей предложили пойти на хитрость. Сделать вид, что повезли Звездочку, а в фургон поставить Альфу. Масти у них похожие, а звезду во лбу белой краской намалюем. На окна шторки повесим. Посмотрим, что сделают цыгане.
   -Это может повредить Альфе, - засомневался Лавриков, - они могут убить ее.
   -Нет, никогда в жизни они этого не сделают. Цыгане не станут вымещать зло на лошади. Животное же не виновато, - уверяли Роман и Петя. - Здесь нет никакого риска. Альфа сама бы это предложила, если бы умела говорить и думать.
   -Умеет она думать, - подумал Лавриков, а вслух сказал. - Давайте рискнем.
   -Только полная секретность, пусть никто не знает, что мы лошадей поменяем.
   -Да кто нас будет выдавать?
   -Алексей Иванович, в Залесье известен каждый наш шаг. Вы еще не поняли этого?
   -Да я и сам удивляюсь, откуда они все знают. И как лошадей зовут, и про копыто известно. Кто им рассказывает?
   -Им никто не рассказывает, но они все знают. Это цыгане, от них ничего не скроешь
   -Как же тогда нам тайну соблюсти?
   -Так пусть все знают, что через два дня мы отправляем фургон со Звездочкой, а когда лошадь грузить будем, нечаянно перепутаем и погрузим Альфу. На рассвете будет темно еще, вот и не доглядели. А Звездочку надо в изолятор поставить, пусть поскучает денек. Там ее никто не увидит.
   Все сделали так, как задумали. В кабине Федор за рулем, рядом охранник Игорь Иванов. В фургоне Роман и Альфа, должно быть, гордая от того, что едет в люксе. На пути к станции встретились два мотоциклиста. Окинули цепким взглядом фургон. За шторкой голова лошади темной масти с белой звездой во лбу. В другом окне маячит голова Романа. Один из мотоциклистов достал мобильник. Игорь тоже достал. Доложил: "Клюнуло".
   Фургон движется неспешно по насыпной дороге. Это понятно, чтобы не напугать "молодую" лошадь. Не доезжая станции - остановка. Роман покидает фургон, тщательно запирает на замок дверь. Здесь с мотоциклом ждет Петя. На некотором расстоянии едут за фургоном. Оба в шлемах, не узнать, кто такие.
   Фургон миновал станцию, взял курс на Энск. Сейчас будет мост через небольшую реку. А вот и разгадка стратегического плана баронова войска. Поперек моста стоит трактор с прицепом. Сразу тормозят, покидают кабину и отступают в лес.
   -Беги, Федя, я прикрою, - кричит Игорь и дает очередь из автомата холостыми зарядами, но их никто не преследует. Цыгане окружили фургон. Лошадь на месте. Никого нет. Заводят трактор, убирают с дороги. Ключи зажигания на месте, фургон продолжает движение. Не доезжая Энска, меняют курс, поворачивают на юг. Первая часть операции успешно выполнена, скоро их встретят люди скототорговца, примут лошадь. За фургоном движется машина с людьми Захара, за ней на безопасном расстоянии машина Лаврикова с Федей и Игорем, которых подобрал по дороге.
   Наконец встреча. "Новый русский" стоит посередине дороги, на лице просветленное выражение. Счастлив.. Сейчас увидит "свою" Звездочку. Теперь он с ней не расстанется никогда.
   Вот она, видна сквозь шторку окна. На лбу белая зведа.
   -Открывайте же дверь.
   -Ключей нет.
   -Ромка же в фургоне был, я видел его. - Стучат. - Открывай, Роман! Куда он делся? Нет его там.
   Подъехал Барон, за ним Лавриков с Федором и Игорем, и Роман с Петей на мотоцикле. Захар с монтировкой приготовился ломать замок.
   -Не ломай, лошадь испугаешь, - говорит Федор, - на ключи.
   Открыли, посмотрели, все поняли.
   -Ладно, - сказал скототорговец, - еще не вечер.
   Сел в свой джип, двинулся к родному дому. За ним последовал его пустой фургон.
   -Красиво ушел. - Ухмыльнулся Лавриков.
   -Алексей Иванович, такое горе у человека, а вы ехидничаете.
   -Жалостливый ты, Ромашка, за это, должно быть, тебя Катюша любит. - Все засмеялись. Всем стало весело. Здорово получилось. Федор сел за руль. Развернулся. Двинулся в свою сторону. Петя на мотоцикле впереди, чтобы не глотать пыль, замыкает кортеж Лавриков. Прибыли в Воздвиженское. Спустили на землю Альфу. Все кинулись ее гладить и нахваливать:
   -Артистка ты наша народная. Талант. Молодую девушку как сыграла замечательно.
   -Нет, она у нас каскадерша, - выпустили из заключения Звездочку.
   -На луг ее не отпускайте . Пусть в загородке побудет. - Велел Петрович. - Хлопот с тобой, Звездочка, ишь, принцесса какая.
   
   25. Алеша Маленький потерялся 
   И вдруг Звездочка отодвинулась на второй план. В деревне поднялся переполох. Кто не знал, в чем дело, спрашивали друг у друга - что случилось? Около дома Марии Александровны собралась толпа. Женщины успокаивали рыдающую хозяйку.
   -Успокойся ты, Маша, найдется Алешенька. Когда он потерялся?
   -Я его не вижу уже часа два. Все кругом оббежала, нигде нет.
   Алеша Маленький, как его сразу стали звать в деревне, в отличие от Алеши Большого - Верещагина, приехал погостить к Марии Александровне - своей двоюродной или троюродной бабке, из Петербурга. Его родная бабушка приходится двоюродной сестрой Марии Александровне. Родственники Алеши: мама, папа и бабушка отпустили его пожить в деревне, чтобы он перед школой вкусил деревенской жизни, подышал свежим воздухом и попил козьего молока. Ему было шесть лет, на будущий год пойдет в школу. И вот он потерялся. Мария Александровна плакала, повторяя:
   -Что делать, что делать?
   -Искать надо, - сказали все и кинулись на поиски.
   Лавриков на машине поехал в сторону станции. Роман с Петей на мотоциклах стали объезжать дорожки и тропинки в лесу. Федя, Леонид Андреевич и все жители вышли искать. Александр Андреевич включил сирену. Если Алеша заблудился в лесу - услышит и сориентируется, где деревня. Договорились, как только Алеша найдется, сирену выключить. Отвязали всех собак. Может, какая собака найдет мальчика... Катя оседлала Звездочку:
   -Николай Иванович, поезжу я на ней, как ее копыто?
   -Давай, Катя.
   Бабушки проверяли сараи, чердаки, заглядывали в колодцы.
   -Горе-то какое, куда ребенок подевался. - Искали до темноты, Алеши нигде не было
   Случилось это в пятницу, когда за Алешей Большим кто-нибудь ездил в Михайловское. Сегодня за ним никто не приехал, и ему не позвонили на его мобильный. Алеша встревожился ни на шутку и помчался в деревню на велосипеде. Он не стал звонить родителям и Алексею Ивановичу, справедливо полагая, что если не приехали и не позвонили - значит, не до него.
   -Что же случилось? - думал Алеша, нажимая на педали. - Скорее всего, увели Звездочку. Если это так, то, конечно, всем не до меня.
   Он домчался до станции за час, там увидел знакомую "Ниву" и около нее Алексея Ивановича.
   -Алексей Иванович, - закричал Алеша, что у нас случилось? Звездочку увели?
   -Нет, Алеша, Звездочка на месте, Алеша Маленький потерялся.
   -Найдется, - с видимым облегчением выдал парнишка,- куда ему деться. Главное, что Звездочка на месте.
   -Алеша, что ты говоришь? Не ожидал от тебя, ребенок же потерялся, а ты о лошади волнуешься.
   -Да найдется он. Я сам сколько раз терялся, когда маленький был.
   -Давай закинем твой велосипед на багажник и быстро - в деревню. Я на завтра вертолет заказал и водолазов.
   -Ну что вы так переживаете, я же говорю - найдется.
   -Алеша, мы его целый день ищем. Нет нигде.
   Они приехали в Воздвиженское, когда стало темнеть. Потом стемнело. Все собрались в деревне и собаки прибежали. Не было только Шарика Марии Александровны.
   -А где Альфа? - Вдруг вспомнил Алеша.
   Альфы нигде не было.
   -Может, он на Альфе уехал?
   -Нет, когда он потерялся уже, Альфа на лугу была.
   -Сирену не выключайте, и свет везде врубите, - сказал Лавриков, - завтра с рассветом возобновим поиски.
   -Боже мой, - еще горче заплакала Мария Александровна, - он же в одной футболочке и шортиках. Замерзнет ночью. Сейчас холодно по ночам.
   -Не замерзнет он, сейчас еще не очень холодно. Я, когда в первом классе потерялся, в лесу под елкой спал на мху и не замерз. Утром иней был. Я даже не заболел. Только папка у меня тогда велосипед отобрал. Целую неделю не давал. В кладовке спрятал и запер на замок.
   Всем было не до Алешкиных рассказов. Всем было не по себе.
   -Вон Альфа ковыляет, - вдруг сказал Алеша, - и Шарик с ней.
   На Альфе, обняв ее за шею, распластался Алеша Маленький, он не умел ездить верхом.
   -Алеша! - Выдохнула толпа. Что тут поднялось.
   -Да выключите, наконец, эту сирену.
   Алешу сняли с Альфы. Ощупали.
   -Ты не замерз? У тебя что-нибудь болит?
   -Я не замерз. Альфа такая теплая. Я в яму провалился. Не мог вылезти. Сидел там долго. Потом сирена завыла, а я сижу. Меня Шарик нашел. Как начал лаять. Я ему говорю: "Шарик, позови бабушку Машу. Я не могу вылезти". - А он лает. Потом Альфа подошла. Легла на живот и мне ноги с копытами спустила. Я достал до копыт и стал вылезать. Потом за гриву схватился. Альфочка, тебе больно было? Я же тебе все волосы из гривы повыдергал. - И вдруг Алеша громко заплакал, из глаз полились слезы в три ручья.
   -Алеша, Алеша. У тебя что-то болит? Тебе Альфу жалко?
   -Дайте ему воды. У него истерика.
   Сквозь рыдания послышалось:
   -Кроссовки новые. Они в яме остались.
   Алеша, действительно, был босиком. Все заулыбались. Стали наперебой успокаивать:
   -Купим новые кроссовки. Завтра же.
   -Нет, я хочу те. Мне их мама купила, когда мы уезжали. Мама велела их беречь, они триста рублей стоят.
   -Завтра на мотоцикле съездим. Я их тебе достану. - Пообещал Роман. - Ты дорогу найдешь?
   -Найду. Я ее хорошо запомнил
   -Ребята, а кони где? - Никто не знал, где кони. - Когда сирена завыла, они заметались по лугу.
   -В конюшне они, - сказал Петрович, - в угол забились. Перепугались очень, они к сирене не привыкли.
   -Все они там? Ты их считал?
   -Да все, чего их считать? Их же не сто голов. Звездочки только не было. На ней Катька ускакала.
   
 26. Катя и Звездочка в плену
   -Так Кати-то нет со Звездочкой. Где же она?
   -Ой, что делается! Теперь Катюши нет. Что делать-то будем?
   -Кто ее последний видел? - Спросил Лавриков.
   -Я. Она Звездочку оседлала и сразу в сторону Залесья, а больше я ее не видел,- сказал Николай Иванович.
   До утра никто не спал. Алеша нашелся живой, здоровый. Только все обрадовались и успокоились и даже посмеялись над утратой кроссовок, как новая напасть: Катя со Звездочкой пропали.
   -Может быть, она домой ночевать ускакала. Услышала, что сирена не воет. Поняла, что Алеша нашелся. Залесье близко, а до конюшни далеко.
   -Нет, на Звездочке она в Залесье ни за что не появится. Там же Барон ждет не дождется, как бы кобылу заарканить.
   -Мобильник у нее молчит.
   -Все равно искать больше негде. Я - в Залесье, - сказал Роман и побежал за мотоциклом.
   -Я с тобой! - Закричал вслед ему Петька.- Ты поезжай. Я- через полчаса. У наших буду. Там встретимся.
   -Зачем ему полчаса? Автомат хочет спереть, - сообразил Лавриков.- Ладно, не буду ему препятствовать.
   Утром в небе показался вертолет. Лавриков забыл отменить заказ. Договорился по радио с пилотами, чтобы покружили окрест. Объект - темная лошадь с белой звездой во лбу. Наездник - девушка-цыганка в спортивном костюме, желтой бейсболке.
   Заказ на водолазов Лавриков отменил.
   Связался с детективами. Обрисовал происшествие и связанные с ним обстоятельства. Попросил заняться. Согласен на любую сумму гонорара.
   Вскоре пришло сообщение с вертолета. Обнаружена желтая бейсболка в двух километрах от Залесья. Лошади с девушкой не нашли.
   Наконец, позвонил Роман. Катю со Звездочкой поймали ночью в лесу Захаровы цыгане. Звездочку сразу погнали в село Ольховку, где стоит наготове фургон калмыков. Катя сидит в бароновом доме с тетей Васькой на замке. Снаружи их охраняет Колька Косой с автоматом.
   -Мы Катю привезем к обеду.
   -Роман! - Закричал Лавриков. - Не убивайте только, ради Бога, никого. Косого этого. Я вас прошу - умоляю.
   - Нужен он нам. Свяжем только.
   А тут еще одно сообщение. От скоторговца из Калмыкии.
   - Уважаемый, коневод. Если будете принимать меры по известному вам животному, мы вашу "синьорину Катька" отправим в Турцию, в "приличный", я подчеркиваю - в "приличный" дом.
   -Спокойно, Сашка! - Сказал сам себе Лавриков. Это ему всегда помогало, когда он вспоминал, что он - Сашка. - Хорошо, что они Катюшу оставили в доме у Барона.
   Роман с Петей встретились в Залесье, Совещались недолго.
   -Как будем действовать? - спросил Петя.
   -Элементарно, Ватсон. Стукнешь Косого по голове доской. Доска - четверка стоит у стены за углом, а он сидит на крыльце. Если башка окажется крепкой, я добавлю по лбу кастетом. Успею подбежать из-за другого угла.
   -Ну, Роман, просил же Алексей...
   -Да ладно, ничего ему не сделается. Не буду я сильно бить. Давай поторапливаться, а то Барон вернется.
   Пошли на дело. Петька стукнул Косого по темени. Этого оказалось достаточно. Связали. Лом тут же стоит. Только поддели запор, Василиса в форточку:
   -Замок не ломай, ирод. Ключ возьми под половиком.
   Открыли. Катя выходит:
   -Алешка нашелся?
   -Нашелся. Живой, здоровый. Ты как, Катя?
   А она - ругаться на ребят:
   -Из-за вас все, охламоны, научили коней на манок мчаться. Вот и случилось. Они Звездочку манком подманивали в лесу. Она как понесет. Я ее в сторону. Они опять свистят. Я ей уши зажимать, а они налетели, стащили меня, привели сюда, а куда Звездочку дели - не знаю.
   -Давай на конюшни, и побыстрее.
   Я к мамке хочу заскочить.
   -Нельзя, Катя. Торопиться надо. Барон вот-вот вернется.
   Согласилась. К обеду, как Роман и обещал, были в Воздвиженском.
   -Ка-тень-ка! - встретила ее деревня. Все ее перецеловали, переобнимали.
   -Иди выпей молочка.
   -Чайку.
    -Иди, пообедай у меня.
  -Катюша, я тебе кофе сварил, и твое любимое печенье есть, - взял инициативу Лавриков.
    -Молчите все! - Закричала Катя. - Меня тетя Васька целое утро кормила и поила. Я больше ничего не хочу. Надо Звездочку искать и выручать.
   -Да, хорошо в плену, - вздохнул Роман, - нас бы хоть чем- нибудь угостили. Скоро сутки, как мы ничего не ели путем.
   Ребят накормили.
   -Спать идите, - велел Лавриков.
   -Так мне еще за кроссовками ехать. Я Алешке обещал.
   -Достали уже. Алеша Большой с Маленьким на велосипеде съездили. Это не далеко и было.
   -Всех накормили, из плена освободили, кроссовки достали. Не пора ли о Звездочке подумать? - строго спросила Катя.
    -Отдыхай, Катюша. Уже делается.
    -Ты представляешь, Алексей Иванович, чем они взяли? Манком Звездочку подозвали.
    -Мне Роман рассказал.
    -Если бы не это, они меня ни в жизнь бы не поймали.
    -Придется коней отучить от этого сигнала.
    -А что делается-то, Алексей Иванович? Все же на месте, никто не уехал. Кто же Звездочку выручать будет.
    -Я детективов нанял. У них свои методы. Ты знаешь, Катюша, что я думаю. Звездочку лошадник-любитель увел. Он коней любит. Холит и лелеет. Если Звездочка у него останется, ей хорошо будет. Давай не будем делать трагедию из этого.
    -Что?! Ты, Алексей Иванович, на старости лет ума лишился? Ты же за нее деньги получил.
    -Это только чек. Я его верну.
    -Нет, это надо же такое придумать! Иисус Христос! Лев Толстой! Если тебя по роже с одной стороны хлестанули, так ты другую сторону подставляешь?!
    -Да не ори ты, Катерина, я все же старше тебя и твой начальник. Еще ведь ничего не известно. Может, и вернем Звездочку.
    -Лучше я к ребятам пойду. Мы ее сами вернем.
    -Не ходи, пусть они поспят - сутки на ногах. И сами не вздумайте что-нибудь предпринимать. Я сделаю все, что возможно, обещаю тебе.
    Вечером Лавриков получил послание от детективов с планом мероприятий. Они решили сыграть на одинаковости имен президента Калмыкии и скототорговца. Президенту будет отправлено письмо о случившемся. Похищена лошадь из колхоза "Путь Ильича".
   Похититель - его тезка. Лошадь ценной породы и за нее уже внесена плата гражданином Италии. В газетах Европы могут быть опубликованы статьи о похищении, и будет стоять имя похитителя. Имя президента Калмыкии, в Европе, да и во всем мире, естественно, хорошо известно, а о скототорговце с таким же именем никто и не слыхивал. Может последовать сенсация. Пока разберутся, что лошадь украл скототорговец - тезка президента, а президент тут вовсе ни при чем, потреплют и его имя и нервы. Чтобы не случилось такого казуса, не лучше ли срочным порядком вернуть лошадь. Президент, скорее всего, заставит лошадь вернуть. Такой вот проект. Только надо решить, от чьего имени будет послание президенту.
    Вы уж нас извините, Алексей Иванович, но ваше имя лучше не использовать для такого дела.
  В этом месте переговоров Лавриков заерзал:
  -Нашли-таки, чем поддеть, черти, еще и извиняются, но ничего не попишешь - заслужил.
    Обсудив эту тему, решили действовать от имени председателя колхоза Афанасия Ильича Никитина. Конеферма - на территории колхоза, Афанасий Ильич лицо официальное, отвечает за весь колхоз.
    Письмо было составлено, подписано председателем колхоза "Путь Ильича", скреплено печатью и стоял штамп с исходящим номером и датой. В конце письма стояла ехидная приписка. Письмо, мол, посылаем, минуя Министерство сельского хозяйства Российской Федерации в связи с неординарностью возникших обстоятельств. Если господин президент будет настаивать на официальном обращении к нему через министерство, то это будет немедленно исполнено. Президент настаивать не стал, велел немедленно отыскать своего тезку, в тот же час погрузить в фургон похищенную лошадь и доставить ее в колхоз "Путь Ильича".
  Через три дня Звездочка была радостно встречена в Воздвиженском, осмотрена ветеринаром (копыто зажило) и обласкана всем населением деревни. Алеша большой даже прокатился на ней рысью и чуть-чуть - галопом, а Алеша Маленький - шагом. Потом Лавриков позвал к себе Катю и торжественно произнес такую речь:
  -Катя, если ты пожелаешь, я оставлю Звездочку на ферме. Будешь заниматься ею. Готовить к соревнованиям, посмотрим, какие виды у нее лучше пойдут. Будешь с ней выступать на ипподромах.
   На что Катя ответила:
   -Дай мне Бог силы, чтобы не сказать тебе, Алексей Иванович, что я о тебе сейчас думаю. Если скажу, то ты меня сразу уволишь. Звездочка продана, деньги получены. У нас у цыган, если ударили по рукам - все! Хоть и воры. А я могу заниматься Вьюгой или Земфирой, если ты их не продашь. Они не хуже Звездочки.
   -Скучный ты человек, Катерина. "Продана, деньги получены". Я бы на твоем месте согласился.
   -Раньше надо было думать. И не скучная я, а соображаю что к чему. Если не передумал нас с Ромкой в Италию посылать, то мы согласны.
   -Катя, ну ты невозможная! Ты же еще с Романом не говорила, а за него все уже решила.
   -А чего тут говорить, когда все ясно.
   
   
    27. Подготовка к поездке в Италию 
 
  Через неделю все было готово для поездки в Италию: документы, кредитные карточки, корм для лошади, продукты для людей, одноразовая посуда, одежда в европейском стиле для мужчин. Проблемой оказалась одежда для Кати. До сих пор она носила Сашины вещи, когда уезжала домой, переодевалась в цыганский наряд. Сашина одежда по размеру подходила Кате и очень ей нравилась, но для поездки в Италию она была простовата. Саша - школьница. Ее джинсики -стрейч приехали из Турции и были куплены на Черкизовском рынке. Футболки, свитера, курточки того же происхождения. Кроссовки - самые простецкие, хоть на них и стояла надпись "Адидас" английскими буквами.
   Все это не годилось для всадницы, гарцующей на выдающейся ахалтекинке с белоснежной звездой во лбу. Надо было срочно обновлять Катин гардероб.
   Купить все, что нужно, можно в Москве, но требуется знающий консультант. К тому же ехать за вещами нет времени. На помощь пришла Маша. Она была в курсе всех событий, дел и проблем конефермы. Сориентировалась быстро. Инструкция была четкой.
   -Позвони Саше, - сказала она Лаврикову, - все объясни, переведи ей деньги тысячи две долларов. Она все сделает. Купит, что нужно. Примерять будет на себя.
   Легко сказать: "Позвони Саше", да еще нагрузи ее работой. У нее же учеба в колледже, а тут бегай по магазинам, ищи нужные вещи. Как это он вдруг будет ей звонить? Он с ней и не разговаривал путем ни разу. Он только смотрел на нее иногда, да и то плохо видел. Стоило ему взглянуть на Сашу и чуть задержать на ней взгляд, как наплывал откуда-то туман, и в этом тумане хорошо разглядеть Сашу ему никак не удавалось. А тут вдруг - позвони.
   Но Маша сказала: "Позвони", значит, надо звонить.
   -Слушаю, - раздался в трубке Сашин голос, - мама, это ты?
   -Нет, это я - Лав..., то есть Литвинов, в общем это Николаев из Воздвиженского.
   -Папа! Это ты. Я так рада, что ты позвонил. Ты чего звонишь?
   -Я тебе потом еще позвоню. - Отключился, вытер пот со лба. Схватил бутылку коньяка. Налил полстакана, сказал сам себе: "Еще чего", вылил коньяк в раковину.
   -С кем это ты заикался, Алексей Иванович? - спросила Катя, входя без стука в комнату.
   -Когда ты бросишь свою цыганскую привычку без стука входить? Я дочке звонил.
   -А, Сашке, как там она?
   -Я ей хочу одежду для тебя заказать
   -Здорово! Ты это сам придумал, или тетя Маша надоумила. Сашка в этих делах здорово разбирается. Она бы модельером стала, если бы не решила на врача учиться.
   -Откуда ты все это знаешь? Ты же с ней незнакома.
   -Тетя Маша рассказывала и Роман. Вас что, разъединили? Звони еще раз.
   -Вот номер - позвони, пожалуйста, сама. - Вышел из положения Лавриков.
   Катя позвонила. Саша быстро все поняла. Они со знанием дела обсудили проблему.
   -Алексей Иванович, ты деньги ей послал?
   -Да, - десять тысяч долларов.
   -Совсем с ума сошел. Саша, деньги он послал.
   -Катя, скажи ей, чтобы она себе тоже все купила, что и тебе.
   -Саша, - закричала Катя, - себе тоже все купи такое же. Чтобы у нас одинаковые костюмы были для верховой езды. Ну, пока. - Разъединились.
   -Катя, - сказал вдруг Лавриков, - а это, косметику, не надо было заказать? - ему хотелось, чтобы они еще поговорили.
   -Ой, держите меня! Коневод называется, да кто же в косметике на лошадь сядет, или даже подойдет к ней. Лошади же терпеть не могут всяких этих запахов. Я, кстати, тоже не люблю. Раньше Ромка после бритья одеколоном брызгался, но он тогда конями не занимался. Не нравилось мне.
   -Алексей Иванович, ты мое купе видел?
   -Нет еще.
   -Ты сходи, посмотри. Роскошь. Зеркало, умывальник, светильники, шкаф для одежды. Ты дяде Феде и Леониду Андреевичу премию за него выдай.
   -Чего я буду им выдавать, они для тебя старались, ты и выдавай.
   -Ладно, я им бутылку поставлю.
   -Я тебе поставлю, не вздумай. Да получат они за сверхурочные, не переживай. А кондиционер они тебе поставили? Я им велел.
   -А я не велела.
   -Это почему, Катя?
   -Не хочу и все. Жужжит и вид портит.
   -Дикий ты человек, Катерина. Ты мне скажи, коса твоя, наверное, килограмма три весит? Ты стрижку не хочешь сделать?
   -Роман не разрешает. Сказал - нет, и все. Будешь, говорит, всю жизнь с косой ходить.
   -А ты сразу и послушалась.
   -А как же! Он же мужчина. Цыганки мужчин всегда слушаются. И не весит моя коса три килограмма, она просто пышная и кажется, что тяжелая. В ней не больше полкило.
   
28. Детективы. Переписка    с Борисом Б.
   С детективами Лавриков рассчитался сразу, как только привезли Зведочку. Перевел на счет их конторы пять тысяч долларов. Не обошлось без препирательств Детективы выставили счет на одну тысячу долларов, да и то считали, что заломили слишком высокую цену. Лаврикову пришлось доказывать, что он им перечислил всего лишь один процент от стоимости возвращенной лошади, и что они эти деньги заработали. Детективам было не по себе от такого щедрого гонорара. Не взятка ли? От этого клиента всего можно ожидать, но, в конце концов, поделили гонорар, признав, что один процент - это нормально. К тому же работу они проделали с блеском, даже самим было приятно это сознавать. Не каждый бы додумался так сработать. Это было здорово, одним выстрелом - сразу в десятку.
   Но... Лежало под сукном послание Бориса Б., а сам Борис не находил себе покоя. Детективы думали, что если бы он знал, кто скрывается под псевдонимом "Лавриков", где он обретается и чем занимается, то в тот же час стоял бы перед ним с пистолетом в руке, а то и с двумя и вызывал бы его на дуэль. Или сразу бы стал стрелять в своего врага из двух пистолетов, из обеих рук, по -македонски.
   Поэтому и "лежало под сукном" послание Бориса Б., и лежал на их счете один миллион рублей, из которого не было потрачено ни одной копейки, для выполнения заказа клиента разыскать Лаврикова. Зачем его разыскивать? Вот он, "на блюдечке с голубой каемочкой". И сколько это может продолжаться? Миллион лежит. Клиент требует. Клиент всегда прав. А детективы, выходит, вообще переметнулись в стан врага. Работают на него, получают от него нескупые гонорары.
   -Как же нам выпутаться из этого положения? - сказал Дима. - Очень уж не уютно в этой паутине.
   -Думать надо и работать. Давай займемся вплотную. Может, что-то и получится. Хотя я пока не вижу никакого просвета. Может быть, съездить к Б., пообщаться. Не надо было нам впихивать ему этот миллион. Он ведь уже успокоился было.
   -Саш, а что, если сообщить Б., что Лавриков потребовал отдать ему этот миллион обратно. Что, мол, курьер по ошибке принес его не в ту контору, а мы, мол, тоже по ошибке, решили, что миллион - ему. Просто сумма совпадала. Может, он успокоится.
   -Если даже он и успокоится, а мы-то куда с этим миллионом?
   -Пусть лежит на нашем счету.
   -А налоговая? С какой радости мы будем платить налог за чужие деньги.
   -Саш, а если сделать вид, что мы тратим деньги на розыскные мероприятия по заданию клиента. Предоставлять Борису Б. липовые отчеты, а деньги себе на счета перекачивать.
   -Ну, ты, Димка, и придумал. Тогда прощай честная жизнь частных детективов. Сами в жуликов превратимся.
   -Давай с юристами проконсультируемся.
   -Нет, ни в коем случае. Надо хранить в тайне, что Лаврикова мы вычислили, знаем, где он живет, да еще на него и работаем. Это вместо того, чтобы сдать его в милицию.
   -Саша, ты не забывай, что за ним ничего не числится. Ни одного эпизода. Перстень свистнул, так отдал. Миллион выманил у Б., так вернул. За что его в милицию тащить? Живет по чужому паспорту, так такого паспорта в розыске нет. Может быть, это его паспорт. При его талантах получить настоящий паспорт вполне возможная вещь.
   -А Б. давит.
   -Надо успокоить его. Поговорить, внушить.
   -А что ему внушать?
   -Давай внушим ему, что нет никакого Лаврикова.
   -Он не поверит.
   -Был, а теперь нет. Распался на элементарные частицы.
   -Ой, я не могу, - развеселился Саша, - сам распался, а миллион остался целехонек. Если бы он в это поверил, было бы совсем неплохо.
   -Вот и надо сделать так, чтобы он поверил.
   -И забрал свой миллион.
   -Так это опять - "прощай, честная жизнь".
   -Назовем это лучше - "Да здравствует дипломатия!".
   -Может быть лучше - "Да здравствует мистификация".
   -Все плохо: и первое, и второе, и третье. Но в третьем призыве что-то есть. Наверное, хватит нам толочь воду в ступе, думать надо. Детективы принялись думать, а у Бориса Б. за рубежом совсем сдали нервы. Он стал готовиться к переезду в Австралию.
   -Дима, послушай, что я сочинил:
   "Глубокоуважаемый господин Б. Наше расследование подошло к концу. В результате кропотливого следственного розыска нам удалось установить следующее. Группа студентов театрального училища с целью создания детективного сюжета и для придания ему особой достоверности решили сами стать реальными героями этого сюжета. С этой целью они организуют ограбление вашего сейфа и кражу перстня с бриллиантом. Помог им в этом профессиональный медвежатник, вскрыв сейф. Студенты же обеспечивают ему проникновение в дом, охрану (стояние на стреме), сами все изымают из сейфа и, таким образом, проникаются криминальным духом. Затем происходит все остальное. Возврат перстня через бомжа - его играет студент пятого курса. Второе похищение. Роль Гарднера сыграл инкогнито Народный артист России, тщательно загримированный. Сами подумайте, господин Б., возможно ли у нас в России существование среди воров такого таланта на роль полковника ВВС Гарднера. Студенты же исполнили все остальные роли. Правоохранительным органам подбросили мнимое действующее лицо - некоего Лаврикова, о котором среди воров ходили различные легенды, но которого никто никогда не видел. Мы поняли, что его и вовсе не существовало. За это говорит и тот факт, что никакой Лавриков никогда не привлекался ни по какому делу к судебной ответственности. Фамилию Лавриков студенты позаимствовали из детективного телесериала.
   Студенты поступили легкомысленно, но они не думали, что причинят такое большое беспокойство владельцу перстня, о чем они сожалеют и просят простить. Теперь вы понимаете, господин Б., почему был возвращен один миллион рублей. Реальный вор, как вы сами понимаете, господин Б., никогда бы этого не сделал.
   Из вышеозначенного миллиона рублей нами на розыскные мероприятия израсходовано девять тысяч пятьсот шестьдесят четыре рубля. Оставшиеся девятьсот девяносто тысяч четыреста тридцать шесть рублей мы вернем вам по указанному вами адресу.
   Убедительно просим вас не принимать каких-либо мер к студентам и не выяснять их имена. Нами на этот счет даны обещания, в результате которых они открыли нам обстоятельства этого дела.
   С уважением. Подписи. Печать."
   
   -Ну, как? - спросил Саша.
   -Слишком уж витиевато изложено, и вообще. Ты долго думал?
   -Ты же знаешь, со вчерашнего дня.
   -Ну, ты и даешь. Мне бы такого не сочинить, и как ты додумался. Может, ты гений?
   -Димка! Ты же сам сказал: внушим, что Лаврикова нет. Рассыпался на элементарные частицы. Ну и вот.
   -Думаешь, он поверит?
   -Черт его знает. Может, и поверит. Ты знаешь, я думаю, что он дурак.
   -Да ты что, какой он дурак, посмотри, сколько он денег сумел нагрести.
   -Вот поэтому я и думаю, что он дурак. Зачем ему одному столько денег. Это же какая обуза. Нормальный человек этого не вынесет. Значит, он дурак.
   Послание детективов было отправлено, и вскоре пришел ответ.
   "Уважаемые детективы, я счастлив получить от вас письмо, которое все объяснило и успокоило меня. Я все понял. Все оказалось просто, но уж очень необычно. Я бы такое никогда не мог предположить. Я перевожу на счет вашего детективного агенства обговоренный ранее гонорар один миллион рублей. Оставшиеся деньги, не потраченные вами на розыскные мероприятия, я прошу вас вернуть студентам. Они же их все-таки заработали, хоть и не очень честным путем. Сумму девять тысяч пятьсот шестьдеся четыре рубля я возмещаю. Она приплюсована к вашему гонорару.
   С глубоким уважением Б.Б."
   -Час от часу не легче. Где мы теперь возьмем этих студентов? - ужаснулся Саша.
   -Свой миллион мы, допустим, заработали за те сутки, что думали, а этот миллион куда девать?
   -Знаешь что, Дим, у меня идея. Напишем ему, что студенты не берут миллион и отказываются от своих показаний. Говорят - знать ничего не знаем. Они будто бы боятся, что их привлекут к уголовной ответственности за похищение перстня.
   -Давай пиши, у тебя хорошо получается. И побольше там этих "глубоких уважений".
   
 


 29. Андромеда
 
 Этим летом Лавриков ездил в Удмуртию на коневодческую ферму, где он год назад закупил своих ахалтекинцев. Решил прикупить несколько голов годовалых жеребят. И неожиданно для себя сделал незапланированное приобретение. Купил слепую на один глаз, пожилую кобылу ахалтекинку Андромеду. Когда-то она славилась тем, что рожала хороших крепких жеребят. Последний год жила на воле никому не нужная, кроме пастуха Ивана Дмитриевича, который ее жалел.
   Постановили кобылу списать и сдать на мясокомбинат, а тут вдруг выяснилось, что кобыла жеребая и месяца через три-четыре у нее родится жеребенок. Но решение менять не стали, что там у нее, мол, родится - урод какой-нибудь и, подогнав фургон, попытались завести в него по сходням кобылу. Тут подошел пастух Иван Дмитриевич и, узнав, в чем дело, взял кобылу за узду, отвел в сторону и сказал спокойно:
   -Только попробуйте. Жеребую кобылу на мясокомбинат везти, да кто это вам позволит.
   -Вот акт на списание.
   -Покажи, - Взял акт и, не читая, разорвал на мелкие клочья. - И не подходи никто, добром прошу.
   Но добром не получилось. Ивана Дмитриевича стали отталкивать, кобылу хватать за уздечку, тащить в фургон, погонять плетками. Тогда дюжий Иван Дмитриевич стал расшвыривать двоих конюхов, зоотехника и шофера. Зоотехника сразу нейтрализовал ударом в челюсть, он прислонился к загородке и затих. С остальными завязалась нешуточная драка. Все ребята были неслабые и Ивану Дмитриевичу, по всему, было бы не сдобровать, но тут подоспела неожиданная поддержка со стороны Лаврикова, который наблюдал за происходящим, быстро все понял и стал на сторону приговоренной кобылы и пастуха. Он оттащил подальше кобылу и попытался разнять дерущихся. Это ему удалось, хоть и не сразу, но драка утихла.
   -Давайте миром решим. Я куплю эту кобылу и увезу к себе на конеферму.
   -Да нам-то что, - сказал один конюх, - если договоришься, то и забирай. И чего мы драться затеяли. Иван, ты прости.
   -Не стыдно вам, а еще конюхами заделались. Жеребую кобылу на убой гнать.
   -Да нам приказали, мы и выполняем.
   -Своей головы нет? Приказали им...
   Тем временем зоотехник пришел в себя, отлепился от загородки и, спрятавшись за угол конюшни, вызвал по мобильному телефону участкового. На мотоцикле подъехал старший лейтенант, стал разбираться и понял, что пастуха надо арестовать. Достал наручники.
   -Да за что его, товарищ старший лейтенант? - хором сказали конюхи и шофер.
   -Он же вас всех побил.
   -Не бил он никого.
   -А синяки откуда?
   -Откуда у нас синяки? Работа такая, без синяков не обходится.
   -Меня он ударил, челюсть, наверное, сломал.
   -Если бы сломал, ты бы по мобильному милицию не вызвал, говорить бы не смог. Споткнулся ты, когда жеребую кобылу в фургон заталкивал, задел за что - нибудь челюстью-то.
   -Так вы что, не можете подтвердить, что пастух Иван Дмитриевич Голиков ударил зоотехника Петра Петровича Иванченко.
   -Нет, мы не видели, - опять хором сказали конюхи и шофер.
   -Может быть, вы видели? - спросил участковый Лаврикова.
   -Нет, я мимо шел, не видел.
   Участковый подошел к лошади.
   -Да это никак Андромеда и что, говорите, жеребая она? Вот это да, не ожидал я от тебя, Андромеда. У нее же уже лет пять, как жеребят не было.
   -Четыре года. - Поправил пастух.
   Когда участковый уехал, он подозвал Лаврикова:
  -Эй, парень, иди сюда! - Понизил голос. - Ты постарайся эту лошадь купить, не пожалеешь. Купи, а.
    -Ладно, пойду в контору.
    Лошадь ему продали по цене убойного веса, сорок шесть рублей за килограмм.
    Всего за двенадцать тысяч рублей с копейками. Уплатил. Получил квитанцию и паспорт на кобылу ахалтекинку по кличке Андромеда, восемнадцати лет, не пригодную для содержания на конеферме.
    Лавриков договорился с пастухом Иваном Дмитриевичем, чтобы он присмотрел за лошадью и пообещал подъехать за ней с фургоном через неделю.
    -Тебя как зовут? - спросил пастух.
    -Алексей.
  -Ты, Алексей, сам еще не знаешь, что ты купил. Я сейчас тебе скажу. Слушай. Жеребец-то был Абрек. Лучший наш производитель. Чистейших кровей. Сын знаменитых Зорьки и Бурана, ну ты их знаешь, раз ахалтекинцами занимаешься.
    -Да я этой породой недавно стал заниматься, - застеснялся, попав впросак, Лавриков.
    -Так и это не все. Ты слушай, - пастух понизил голос. - В брюхе-то у нее - два жеребенка! Этого никто, кроме меня, не знает. Если сумеешь сохранить - обогатишься. А наши-то дураки..., хозяева называются.
  -Спасибо, Иван Дмитриевич. Я приеду через неделю. Хочу еще жеребят прикупить. Посоветуешь каких?
  -Это я с удовольствием. Я знаю, каких. Укажу тебе. А за кобылой я присмотрю, ты не сомневайся. Но время не тяни, надо ее пораньше доставить на место. Ей, я думаю, в середине ноября жеребиться.
    Лавриков улетел самолетом, через неделю, как и обещал, был на конеферме с фургоном. С ним был Роман, за рулем Федя Яковлев. Прикупил еще трех жеребят - кобылку и двух жеребчиков. Больше взять не решился - повезет в фургоне жеребую кобылу, а от годовичков всего можно ожидать. Могут испугаться, заметаться по фургону, хоть в нем и хорошо оборудованные стойла и с собой крепкая упряжь.
    Иван Дмитриевич сам завел по сходням Андромеду, уже с приличным пузом.
   Благополучно погрузили жеребят.
    -Алексей, - сказал пастух, - я бы тебя проводил до места, да зоотехник меня не отпускает. Злится, что я его тогда по морде двинул. Ты к завфермой сходи, попроси, может, он отпустит.
  -Иван Дмитриевич, а ты ко мне на работу не перейдешь? Жить у нас есть где. Комнату получишь с санузлом и газовой плитой.
  -Нет, у меня здесь дом и хозяйство. Жена.
    -Понятно. Сейчас я поговорю с заведующим.
  Пошли в контору с Романом
    -Некем мне его заменить, мужик, я бы с удовольствием. Хоть сам иди, паси. Я бы пошел, да запарка сейчас такая, поесть некогда.
  -Давайте я за него останусь, - вызвался Роман.
  -А управишься?
    -Да уж как-нибудь.
    -Управится, я за него головой ручаюсь.
  -Головой - это хорошо, но вы соображаете какой это табун? Ахалтекинцы - трехлетки, чистейших кровей. Если что случится, тут твоей головы мало будет.
    -Все, все - беру свое предложение назад. Вы меня напугали. Довезем мы кобылу. Не в первый раз.
    "Что он такое говорит, - подумал Лавриков, - в том-то все и дело, что в первый".
  Но делать нечего, распрощались с Иваном Дмитриевичем. Он спросил адрес, скрупулезно записал. Двинулись в дальний путь. По проселку ехали медленно. Лавриков страховал Андромеду, Роман управлялся с жеребятами. Вскоре выяснилось, что Андромеда ничего против путешествия не имеет, стоит себе спокойно, пожевывает длинные травинки. Как будто даже довольна.
    Жеребята взволнованы, удивлены, ничего не понимают, напряжены, вздрагивают. Того и гляди, кинутся рваться с поводьев. Роман гладит, успокаивает, говорит что-то по-цыгански.
  -Роман, ты их зачем цыганскому учишь, как с ними потом конюхам разговаривать?
  -Так, может, их сразу английскому учить? Продавать-то вы их, небось, в Америку будете.
    -Ну, Роман, сразу тебе надо мне настроение испортить. Когда это еще будет.
    -Алексей Иванович, повезло нам с этим пастухом. Жеребят он классных отобрал.
    -Роман, что же я наделал. Я же ему ничего не заплатил. Совсем из головы вон.
  -Да, и я не сообразил за хлопотами. Нехорошо получилось. Прямо хоть возвращайся.
  -Нет, возвращаться не будем. Я для него деньги переведу на конеферму. Попрошу в ведомость включить и выплатить вместе с зарплатой
    -Но он же не будет знать, что это от вас.
  -Догадается, когда в десять раз больше получит, чем обычно. Объяснят ему
  -Алексей Иванович, вы всем помногу платите. Мы такую зарплату нигде не получали. На конеферму сколько денег потратили, дорогу сделали, жилье. Откуда у вас столько денег?
    -С картофельного поля каждый год миллион рублей имею, а теперь, когда Борьку и Звездочку продали, так и говорить не о чем... Деньги есть, и мы их вместе заработали. Я, конечно, ими распоряжаюсь, но не считаю, что они такие уж и мои. Карла Маркса читай.
    -Еще чего, Карл Маркс теперь не в моде.
    -Да мне тоже особо не пришлось, но наслышан.
    -Как это не пришлось. В институтах же изучали раньше. Вы где учились?
  "Вот влип, ну и чертенок". - Пришлось отчитаться.
  - В Литовской сельхозакадемии.
    -А, понятно, там на политэкономию, наверное, не очень внимание обращали. Сейчас там зарубежье. А ваш диплом теперь действителен у нас?
  -Действителен. За жеребятами смотри.
    -Есть! - И через минуту, - Алексей Иванович, к асфальту подъезжаем.
    На асфальтированном шоссе прибавили скорость. Федор позвонил по мобильному:
    -Как там у вас? Может быть, побыстрее поедем.
  -Можно побыстрее. Спокойно все.
    Через пять дней съехали с асфальта на свою дорогу. Это уже, считай, дома.
    Встречать сбежались все жители. Со всеми возможными предосторожностями спустили на землю кобылу, свели жеребят. Хлопот на ферме прибавилось, и потянулись дни ожидания, кто же родится у Андромеды?
    Когда экспедиция в Италию была готова к отправке, все пришли с ней попрощаться.
    -Смотри, без нас не рожай. - Сказала Катя Андромеде.
    -К этому времени лошади привыкли к новым людям. Жеребята уже паслись на выгоне, но пока в отдельной загородке. Андромеда заметно прибавилась в объеме. Передвигалась осторожно.
  -Неужели диагноз Ивана Дмитриевича правильный и у нее - двойня.
   
  30. Поездка в Италию
    Звездочка отправилась в Италию в сопроваждении Кати - тренера-наездника, Романа - менеджера и по совместительству конюха, водителей Феди Яковлева - он же механик и Игоря Иванова - он же охранник. Ехали не торопясь, только днем. Ночью спали. Несколько раз останавливала дорожно-патрульная служба. Роман предьявлял документы. Все было в порядке. Осматривали фургон:
    -О! Хорошо живете. Откуда такой шикарный фургон, чье производство? Мы таких не видали.
    -В колхозе сработали, свои умельцы.
    -Ври больше. Не иначе японское изделие.
  Увидели Катю:
    -А это что, тоже колхозница?
    -Ты что, я же английская королева, не узнал? Ромка, подай-ка лопату, в стойле пойду, уберу.
    -К себе иди, сам уберу. Тебе бы только зубоскалить.
  -Навоз куда деваете?
  -В лес относим.
  -По Европе будете ехать, имейте в виду, для навоза у них специальные контейнеры есть.
  В Москву не заезжали. Покупки Саша привезла на такси в Можайск. Там они с Катей и познакомились.
    -Стало быть, ты Катя.
    -А ты, стало быть, Саша.
    -Ну, я про тебя все знаю.
   -А я про тебя ничего не знаю. В такси сидит - твой парень?
   -Нет, что ты. Это Димка из нашего класса, взялся меня проводить.
   -Ясно. Ты еще маленькая, а мне уже семнадцать. Исполнится восемнадцать, я за Ромку замуж выйду.
   -А учиться ты не собираешься?
   -Собираюсь. Заочно на зоотехническом. Я в этом году хотела поступить, а тут как все закрутилось. Такие дела! Звездочку два раза воровали, коней угоняли, и меня в плену держали целый день. Теперь все успокоилось. Твой отец обещает нам с Романом дом построить.
   -Как там папа, не болеет больше?
   -Нет, ничего. Присматриваем за ним.
   Подошел Роман, поздоровался с Сашей.
   -Ехать нам пора.
   -Катя, я тебе все купила, жалко не посмотрю, как это на тебе. Ты примерь, потом мне позвони - расскажешь. Себе я тоже всего накупила, а то у меня все какое-то почти что детское. Ты там, в Италии еще чего- нибудь купи. Давай я тебе деньги отдам. Папа много прислал.
   -Не надо, у нас кредитные карточки. А деньги, я думаю, он тебе послал, чтобы ты на себя потратила.
   -Много очень. Не знаю теперь, куда мне их деть. У мамы спрошу.
   Распрощались. Поехали в разные стороны.
   Катя до самого вечера примеряла наряды. Роман не выдержал, застучал в дверь.
   -Выходи. Ужинать пора.
   -Не хочу. Ты посмотри, Ромка, как на мне костюм? Это для верховой езды.
   -Ты знаешь, может быть, я ничего не понимаю, но мне больше нравится, когда ты в джинсовом костюме и в кроссовках.
   -И мне тоже, но принято на лошадях в таких костюмах ездить. Ну, это когда прогулка или соревнования. На тренировках, конечно, в джинсах. Ничего, Саша мне джинсы этой накупила целый ворох и кроссовок. Я тебе потом в них покажусь.
   -А это что за сбруя? - Роман рассматривал какие-то тесемки с крохотными кружевными треугольничками.
   -Дай сюда. С этим я еще сама не разобралась. Пошли ужинать.
   Ночевали в Белоруссии в небольшом поселке на автостоянке. Роман, Федя и Игорь спали по очереди. Мало ли что могло случиться. Утром они прогуляли Звездочку и двинулись дальше. Скоро пересекут бывшую границу бывшего Советского Союза и окажутся в Западной Европе.
   
  31. В Воздвиженском

  Воздвиженское было близко от железнодорожной станции. Всего три километра. Раньше до станции была плохая дорога и не дорога вовсе, а чуть разъезженная просека. Лавриков нанял дорожников. Вырубили мелколесье, прорыли канавы, отсыпали песком и гравием. Теперь часто заезжали со стороны станции машины. То одна, то две-три. Проедут по деревне незнакомые люди, повертят головами во все стороны. Иногда остановятся у речки - отдыхающие. Иногда спросят у кого-нибудь из местных - можно ли тут остановиться. Палатку поставить.
   -Ставьте, место не купленное.
   Иногда ставят без спроса.
   -Ставьте, чего спрашивать. Речка ничья. Только траву попусту не мните.
   А Дима и Саша больше не приезжали. Лавриков вспоминал о них часто. Они единственные, кто знает, что он за птица.
   -Может быть, они меня презирают, брезгуют.
   Он и не представлял даже, какая переписка идет между ними и Борисом Б. Какие кипят страсти, что сочинили детективы на пользу Лаврикова. Какими своими принципами поступились ребята, прикрыв его. Не знал, но кое о чем догадывался. Уже одно то, что в милицию они его не сдали, говорило о многом.
   "Они меня не сдали. И я теперь не вор и не мошенник. Мне кажется даже, что я честный и щедрый, и что я, наконец, кому-то нужен. Ко мне все хорошо относятся. Бабули меня обожают, дети меня любят. Меня любит Маша и, кажется, Саша. За что мне все это привалило? Может быть, мне снится очень длинный и хороший сон?"
   Когда детективы взялись найти и вернуть Звездочку и сделали это, Лавриков стал думать, что, может быть, они его и не презирают. Может быть, он такой же человек, как и все. Но прошлое было. Было и не давало покоя. Если бы он был верующим, он бы покаялся и ему кто-то, облеченный властью над людьми, отпустил бы грехи. Хорошо верующим: согрешил - покаялся и тебе отпустили грехи, и ты спасешься... Но он - не верующий. Его никто не научил верить в Бога. Радка никогда не говорила о Боге. Хорошо верующим, за них в ответе Бог. Лавриков сам за себя в ответе, и ему не очень хорошо.
   "И что, так и будешь испускать душеспасительные вздохи? Не пора ли делом заняться? Вон Алеша Маленький идет. Вот возьми и поговори с человеком".
   -Алеша, ты чего такой грустный?
   -Алеша Большой уехал.
   -Ему же в школу надо.
   -Зачем ему в школу? Он умеет читать и писать, и все-все знает.
   -Нет, Алеша, он еще не все знает. Ему еще учиться надо.
   -Зачем, ведь все равно всего не узнаешь.
   -Да ты философ. Но ты не грусти. В пятницу мы с тобой съездим за ним. Ты читать учишься?
   -Да, бабушка Маша меня учит. Я уже умею, но только медленно. Стихотворение вот смешное выучил со смешными словами. Рассказать?
   -Расскажи.
   "Кузнечик дорогой, коль много ты блажен,
   Коль больше пред людьми ты счастьем одарен!
   Препровождаешь жизнь меж мягкою травою
   И наслаждаешься медвяною росою.
   Ты скачешь и поешь, свободен, беззаботен,
   Что видишь, все твое; везде в своем дому,
   Не просишь ни о чем, не должен никому".
   -Это кто же такое стихотворение сочинил?
   -Знакомый один бабушкин - Михаил Васильевич Ломоносов. Она с ним еще в школе познакомилась. Только он очень знаменитый. У бабушки даже бюст его есть, стоит на полке.
   -Давай я тебя на Альфу посажу. Ты поезди по деревне. Пусть ее хлебом с солью покормят
   -Я бы на Земфире покатался.
   -Нельзя пока, Она еще не совсем приучена, чтобы на нее садились. Может и сбросить.
   -Нет, Земфира не сбрасывает. Меня Петрович на ней катал.
   -Поезди пока на Альфе.
   -На Альфе, так на Альфе, - покладисто согласился Алеша.
   Лавриков посадил Алешу на лошадь, и сам пошел следом за ними. Альфа сунула голову через калитку во двор Марины Яковлевны, получила "паек".
   -Письмо пришло от дочки. На будущее лето обещается приехать с внуками. Далеко ей, редко приезжает.
   -Зовет к себе?
   -Зовет. В каждом письме. Муж у нее военный - полковник. В военном городке живут. Детям в школу далеко добираться. На автобусе их возят. Муж Анатолий уже пенсию выслужил. Я вот думаю, уволится он со службы, переехать бы им сюда жить.
   "Не поедут они, - думает Лавриков, - дочка у нее врач - где ей здесь работать, и детям в школу надо, а школа в Михайловском. Там у них квартира, а у Марины Яковлевны дом маленький".
   Альфа подходит к следующей калитке.
   -Тетя Наташа!- кричит Алеша, - Алеша звонил?
   -Звонил, привет тебе передавал. Сказал, чтобы ты удочки убрал.
   -Уберу. Так мне без него скучно.
   -А ты ко мне приходи. Мы с тобой на конюшню сходим.
   Альфа сжевала хлеб, двинулась дальше.
   Подъехали к дому Феди Яковлева. Вышла его жена Татьяна Андреевна. Альфе-хлеб, Лаврикову - вопрос:
   -Алексей Иванович, как там наши?
   -Сегодня итальянскую границу пересекут. Еще одну ночь переночуют в дороге и на месте будут.
   -Сколько им еще километров осталось?
   -От границы да Неаполя, наверное, около тысячи будет. И еще до имения, но это уже близко - двадцать километров.
   -Долго ли они там пробудут?
   -Как получится. Отдохнуть им надо.
   -Чего им отдыхать, не уработались.
   -Строгая вы, Татьяна Андреевна.
   -Дома работы много.
   
  32. Что же случилось в Италии 
   
А из Италии уже сутки как нет известий. Может быть, что-то со связью, а может быть, что-то случилось. Росла тревога. Все, у кого были мобильники, без конца вызывали участников экспедиции. Татьяна Андреевна не отходила от дома Лаврикова. Целый день сидела на скамейке.
   "Что же у них могло случиться, - Лавриков не находил себе места.- Надо было мне самому с ними ехать".
   Поздно вечером позвонил Роман:
   -Все в порядке, связи не было.
   Врет, конечно, про связь, но это Бог с ним. Приедут, расскажут, что там произошло.
   А произошло вот что. Когда они доехали до города Милана и сделали остановку на окраине, Кате захотелось непременно пройти хотя бы по одной из улиц, и она отправилась на прогулку, пообещав далеко не уходить и скоро вернуться. Но неожиданно для себя она заблудилась, что было непростительно для цыганки и, в особенности, для Кати.
   -"Так, - сказала сама себе Катя, - я в чужой стране, я не знаю языка, и я заблудилась. Кажется, дело плохо".
   
   .Она несколько раз обращалась к прохожим, спрашивала, где находится объездное шоссе, по которому они ехали, но ее не понимали, разводили руками. Она попробовала найти обратную дорогу, ориентируясь по солнцу, решила идти в ту сторону, откуда пришла. Шла долго, пока не повстречала двух цыганок. Цыганки шли навстречу и разговаривали по- итальянски. Катя остановилась и закричала по-цыгански:
   -Хватит вам разговаривать на итальянском языке, я же ничего не понимаю!
   -Что ты так орешь, чаюри (девочка). Почему ты не понимаешь?
   -Потому что я только сегодня приехала из России. Я хотела посмотреть Милан и заблудилась.
   -Пойдем с нами, мы покажем тебе Милан. Ты из России, мы бывали там, у нас в России родня. Ты не знаешь? Рита Козлова и Нина Каблукова.
   -Нет, не знаю.
   -А дядю Андрея Каблукова тоже не знаешь?
   -Не знаю. Россия большая, цыган в ней много.
   -Как это хорошо, что много. Мы познакомим тебя с нашими цыганами. Мы все живем здесь - на окраине. Как тебя зовут?
   -Катя Филиппова.
   -Вот в этом доме живут цыгане, - постучали в ворота. - Идите сюда, здесь цыганка Катя Филиппова, она из России. Она говорит, что в России много цыган, но она не знает нашу родню.
   Из дома высыпала толпа цыган разного пола и возраста.
   -Ты Катя Филиппова? Ты не знаешь Ивана Еськина? - как назло, Катя никого не знала
   Ее водили от одного цыганского дома к другому. Толпа цыган росла, все удивлялись, что в России много цыган, и что Катя не знает их родню. Катю в каждом доме чем-нибудь угощали. В одном доме подарили красивую шаль и велели накинуть на плечи, а на голову повязали платок. Потом появились серьги и шесть ниток разных бус. Когда Катя сказала, что уже не хочет больше есть, принесли большую корзину и стали туда складывать еду, которой угощали в каждом доме. Когда Катя не смогла уже поднимать корзину с едой, ее понес на плече крепкий цыган.
   "Что будет? - Думала Катя. - Наши там, в фургоне, с ума сходят. Как мне туда попасть".
   Она попыталась объяснить, что приехала на машине и ей надо туда, где машина стоит. Ее там ждут и волнуются, и там ее жених Роман Качауров.
   -Мы отведем тебя, - кричали цыгане, - только зайдем еще к тете Заре и к тете Фаине.
   Наконец стало темнеть. Цыгане поняли, что чаюри Катю Филиппову надо доставить к машине, где ее ждет жених.
   Роман, Федя и Игорь, оббегав близлежащие улицы и переулки, собрались около машины, не зная, что предпринять. И вдруг, откуда ни возьмись, появилась галдящая толпа цыган, и в середине ее шла Катя в накинутой на плечи темно - вишневой шали, с платком на голове, в бусах и серьгах. Позади ее шли два цыгана и несли на плечах огромные корзины, наполненные всевозможной едой.
   -Роман, - закричала Катя, - я встретила цыган и вот...
   -Понятно, - сказал Роман. Он действительно все понял и не удивился, увидев толпу цыган. Только сказал: "Лошадь не испугайте".
   Шум сразу стих. Лошадь - это святое. Скорее звонить домой, что у них все в порядке. Можно себе представить, как там волнуются. Цыгане не расходились всю ночь. На рассвете фургон двинулся в путь, и только тогда они разошлись по домам. На другие города Италии, которые они проезжали, Катя смотрела только из окна фургона или кабины.
   -Не расстраивайся, - говорил Роман, мы с тобой съездим потом в Италию и все осмотрим.
   Скоро они будут на месте. Стойло вычищено, и почищена и оседлана Звездочка. Катя - в костюме наездницы Последние километры пути. И, наконец, имение "Палермо". Их ждали, сбежались вся семья синьора Палермо и все служащие. Все были наслышаны о необыкновенной лошади Звездочке и необыкновенной наезднице "синьорине Катька". Опустили подъемник, Роман вывел лошадь. Со всеми поздоровались, и вот уже Катя и синьорина Джульетта о чем-то оживленно разговаривают и, кажется, понимают друг друга. Оказывается, что это смесь русского, итальянского и цыганского вполне годится для общения. Теперь надо показать лошадь в движении. Катя взлетает в седло. Шагом делает "круг почета", потом немного рысью. Лошадь отлично слушается наездницу. Зрители - в восторге. Можно вести Звездочку в конюшню. Джульетта показывает стойло с просторным денником. Поставили туда Звездочку. Пошли осматривать конюшню и лошадей.
   
33. Хозяйка Звездочки.          Обратная дорога
   
-Ничего конюшня, - сказал Роман, - не хуже нашей. И кони хорошие.
   Завтра они посмотрят, как управляется с лошадью Джульетта. А на завтра вдруг - казус: Звездочка пятится от Джульетты, фыркает, мотает головой. Все ясно - новая хозяйка благоухает всеми достижениями парфюмерной индустрии. Итальянские лошади, должно быть, уже привыкли и смирились.
   -Я же не красилась и не душилась, - чуть не плачет бедная Джульетта.
   -Пойди, прими ванну без шампуня, и я дам тебе свою одежду, - командует Катя.
    Пришлось внучке миллионера подчиниться и облачиться в одежду цыганки из России. Наконец Звездочка снисходительно приняла от нее кусочек сахара и позволила сесть в седло. Роман с Катей держали лошадь под уздцы. Потом поводили немного, и вот уже Джульетта, сначала шагом, а потом и рысью делает круги на корде. Пока достаточно. Потом тренировки продолжатся, а дня через два-три они с Романом и Катей выедут на конную прогулку.
    Сегодня русские едут осматривать Неаполь. Уже октябрь, но вполне можно искупаться в море. Самое главное в программе - послушать неаполитанские песни. Но сначала надо окинуть взглядом знаменитый город. Так и есть - расположен амфитеатром на прибрежных холмах, как и сказано в путеводителе. Дворцы, храмы, музеи, попадаются и обычные дома, вроде наших хрущевских. Город и город, но тепло. У нас в это время уже прохладно. Всей компанией пристроились в открытом кафе над морем среди лимонных и апельсиновых деревьев. Недалеко эстрада, но неаполитанских песен не слышно. Спросили, почему. Оказалось, что еще рано. Люди на работе, какие песни? Пришлось подождать, и песни зазвучали. Всем стало радостно и хорошо. Купили цветы, отнесли певцам. А потом вдруг стало грустно. А когда прозвучала Санта Лючия, Катя сказала:
  -Рома, я домой хочу.
    Но дело есть дело, надо было поездить с Джульеттой. Девушка и лошадь быстро привыкали друг к другу. Звездочка принимала сахар от новой хозяйки уже не снисходительно, а с благодарностью. Джульетта была хорошей наездницей, смелой, легкой и красивой.
    Прошла неделя, пора домой. Возвращались тем же путем. В Милане ждали цыгане. Как они узнали, когда будет проезжать фургон, осталось загадкой, но пришли человек сто. Катя получила длинный список, кому передать приветы в России, еще одну шаль и две корзины фруктов. Долго знакомили со всеми, кто пришел, шумели, пели и плясали.
Теперь, когда с ними не было лошади, ехали днем и ночью. Все трое мужчин - водители. Подменяли друг друга через каждые три - четыре часа. Промелькнули Европейские страны: Австрия, Чехия, Словакия, Польша. И вот уже бывшая государственная граница бывшего Советского Союза. Считай дома. Нет, еще не совсем. Не успели отъехать от границы с Белоруссией, останавливают властным мановением полосатого жезла прямо на проезжей части.
-Открывай, вылезай!
 За рулем Федор, спрашивает:
  -Ребята, вы чего?
    -Открывай, показывай, что везешь!
    -Сейчас. На обочину съеду. - И потихоньку трогается к обочине. Кажется, успокоились, следуют вразвалку за фургоном. На обочине джип - явно не ГАИ. Федор стартует мгновенно, несколько секунд - и на спидометре уже сто километров. Погнались было, на своем джипе, но время упустили. За Федором так просто не угнаться.
  По мобильному вызывает Катя:
    -Дядя Федя! Что случилось? Я с дивана упала.
  -Все в порядке, Катюша, ложись, отдыхай. Ты не ушиблась.
  -Больше-то так не дергай. - Отключилась.
    -Здравствуй, родная сторона! Не успели въехать, как "Вылезай, показывай". Роман, у тебя под настилом-то есть что-нибудь, чтобы отбиться в случае чего?
  -Да вы что, Федор Степанович, откуда!
    -Ладно, ладно. Знаю я тебя, цыганская душа. Я же ничего против не имею. Но достать не мешает. Не почувствовал, что делается?
  -У Игоря же автомат!
    -Ты что, не знаешь, что он холостыми заряжен? Алексей же отобрал у нас боевые патроны.
  -Тоже мне Иисус Христос.
  -Ничего, холостые тоже пойдут, даже лучше. Алексей прав. Не хочется что-то никого убивать. Посмотрите, какая кругом красота:
  - "Люблю я пышное природы увяданье...".
  -Ух ты, Игорек! Ты, наверное, в школе отличником был.
    -Кем-то был. Я даже припоминаю, что когда-то филфак закончил.
  -Это литературный, что ли? А почему же в охрану пошел?
  -Никуда я не пошел, само получилось.
    -Эх, жизнь, - тяжело вздохнул Федор.
    -Да не журитесь вы так, Федор Степанович. Прорвемся!
  -Надеюсь. Но ты все-таки, Рома, переселись к Катерине. Поужинаете. И достань там, что у тебя под настилом.
    -Скорость терять неохота. Эти - на джипе, может, еще не успокоились. Надо вам с дядей Леней помозговать насчет сообщения с фургоном.
  -Ты прав... По крыше не сможешь?
    -Можно попробовать.
    -Значит так. Звоним Кате, чтобы она окно открыла. Ты вылезаешь на крышу, я торможу, только держись покрепче, там есть за что. Заскакиваешь в окно.
   -Договорились. - Через две минуты Роман был на месте.
  -Ой, Рома, что происходит?
  -Ты что, испугалась?
    -Да нет, просто скучно было одной.
  -Вот видишь, как удачно получилось, теперь мы вместе будем ехать.
  -Чего им надо было?
    -Может быть, фургон хотели отобрать, а может, думали, ценное что везем.
  -Скорей бы доехать. Всю Европу благополучно проехали, а на родной земле такая встреча.
  -Я больше тебя одну не оставлю.
    -Да ладно, думаю, что больше не нападут на нас. Не у каждого же столба бандиты. Давай фруктов итальянских поедим, а то испортятся за дорогу.
  -Надо Алешкам оставить.
    -Много еще. Хватит им и бабулям. Маме отнесу. Как там, интересно, Андромеда. Я хотела с Сашей встретиться в Можайске, а Алексей Иванович сказал, что не может она подъехать. Я и не стала ей звонить.
   
34. План мести калмыцкого коневода
    Калмыцкий скототорговец по прозвищу "новый русский" оправился от испуга, связанного с приобретением и утратой кобылы ахалтекинки по кличке Звездочка и изволил рассердиться. Рассердившись, он задумал отомстить воздвиженскому коневоду, считая, что это из-за него он погорел на сто тысяч рублей. Но было не так жалко денег, как обидно за нанесенный ущерб его самолюбию. Когда его нашли посланцы МВД республики, взяли за шкирку, как паршивого кота, и даже пискнуть ему не дали в свое оправдание, а только тряхнули брезгливо и процедили сквозь зубы: "Немедленно вернуть". Такое не забывается. Он и не забыл, накопил злости и жаждал отмщения. Действовать под своим громким именем не стал. Добыл фальшивые документы с именем Марата Каюрова, нанял штат нелегалов. Предложил за большие деньги работу по специальности. Встретившись с главнокомандующим шайки, изложил план действий.
    У коневода в Москве дочь, учится в колледже. Ее надо вывезти в безопасное, охраняемое место и потребовать от коневода в качестве выкупа за нее всех ахалтекинцев, пригрозив, что если не согласится, то дочь свою больше не увидит.
    Главнокомандующий сказал:
    -Будет сделано. - И потребовал аванс пять тысяч долларов, которые и получил.
    Поскольку столица кишит криминальными элементами, то Саша сначала и не обратила внимания, что кишат они особенно активно вокруг нее. А когда обратила, то поняла, что к ней проявляется особое внимание, но не такое, к которому она в свои шестнадцать лет уже успела привыкнуть. Она позвонила маме и поделилась своими наблюдениями. Они проанализировали обстановку, поняли, что дело нешуточное и непонятное. За Сашей все время кто-нибудь идет, если она заходит куда-нибудь, то этот "кто-то" стоит сколько угодно долго, а когда она выходит, опять тащится за ней.. Их трое, и они все время за ней следят. Маша позвонила Лаврикову. Он сказал:
   -Не беспокойся, я приму меры, - и на другой день был в Москве. Немного изменил внешность, сразу став неузнаваемым, и "пошел на дело...".
   Первого увидел, идущим за Сашей по улице, сразу подошел и сказал:
   -Больше за ней не ходи. Завтра в это же время зайдешь вот в это кафе.
   Ткнул пальцем в вывеску.
   Второй нашелся возле колледжа, третий - возле общежития, где Саша жила. Обоим был отдан приказ: за объектом больше не следить, быть в кафе в одно и то же врем. Приказ отдан таким тоном, что не подчиниться было невозможно. Так отдают приказы, только если имеют на это право. Подчиняться эти люди привыкли, и назавтра пришли в кафе в назначенное время.
   Лавриков начал разговор зло, напористо, раздраженно, при этом скроив свирепую рожу:
   -Почему так не профессионально, - шипел он, пересыпая свою речь ругательствами, - мать, мать, мать.....Мы вам за что деньги платим?! Почему не смотрели, когда она была в спортзале?! Почему были двое, когда она была в бассейне?! Почему не сообщили, что она купила новый плащ?! Где данные, сколько раз она была в библиотеке?!
   -Шеф, мы следим....
   -С двадцатого октября....
   -Как с двадцатого!!! Почему не с восемнадцатого?!
   -Так Филин велел с двадцатого, Шеф, мы не виноваты...
   -Как это не виноваты?! Такого быть не может, где вам Филин это сказал?
   -В гостинице Россия мы у него были.
   -В каком номере?
   -В триста втором...
   -Ну, как всегда, вечно он этот номер занимает! Ну, я с него спрошу. Я ему покажу, где раки зимуют. Возвращайтесь назад, получите новое задание.... Здесь будут другие люди. Давайте отчеты.
   -Я еще не написал...
   -Как это не написал? Давай излагай устно, а вы давайте. - Забрал бумажки.
   -Она в кино была вчера, а сегодня с дружком своим Димкой в тир ходили, потом с подружкой в кафе - мороженое сидели два часа, сегодня у нее шесть уроков.
   -Какие выводы делаете?
   -Удобнее всего ее возле кафе -мороженого подобрать. Там переулок малолюдный, она там каждый день бывает.
   -Посмотрим. Когда Филин наметил операцию?
   -Сказал, согласует с Маратом.
   -Так, час от часу не легче! Марату что, делать больше нечего, кроме как ерунду всякую согласовывать? Ты соображаешь, что говоришь?
   -Так Марат сам этим занимается.
   -Это с каких же пор?!
   -Как кобылу эту заставили отдать, он сразу и взялся.
   -Ну да, без него некому. Я ему ума вставлю, попляшет он у меня. Чем вы только все занимаетесь. Дел, что ли, настоящих нет.
   -Марат говорит, что это дело на миллионы долларов потянет.
   -Вот теперь ясно, что он из ума выжил. Миллионы ему снятся. Стоило мне на неделю улететь в Англию, как навыдумывали черт - те что. Нашел миллионеров. Где ее предки миллионы возьмут, вот идиоты.
   -Шеф, так у ее отца лошади, каждая миллион долларов стоит. Он их отдать должен за девчонку.
   -А лошадей куда сбывать будете? Это вам не камушки и не наркота, их в кармане не перевезешь. Нет, пора мне всех вас менять. Найму боевиков у Ладена, - бушевал Лавриков, не забывая перемежать свою речь матерщиной
   -Так коней в калмыцкие степи погоним, шеф. Сбывать по одному будем, и покупатели уже есть. Этот коневод Николаев для каждой лошади уже нашел покупателя.
   -Он-то нашел, а вы при чем? Вы-то откуда знаете, что за покупатели?
   - Жорка Кривой к нему в компьютер влез. Имена и адреса нашел.
   -Вот-вот, адреса нашел. Ну, работнички, так через эти адреса вас всех и переловят.
   -Так продавать будем тем, кого этот Николаев отверг. Не подошли они ему. Лошадей не любят. Нам-то все равно...
   -Ну, тогда, может быть, что-то и получится, но некогда сейчас этим заниматься. В Англию отряд боевиков нужен, королевский дворец инспектировать. Там у меня все подготовлено. Вот там миллионы. А у вас тут туфта. Так и знал, что нельзя мне ни на день отлучиться... Уедете сегодня же. Да, Кривой сейчас где, адрес он не сменил?
   -Нет, все в Элисте.
   Лавриков достал записную книжку, стал листать, совсем как Высоцкий в роли Глеба Жеглова:
   -Вот, кажется этот. Какой у него адрес?
   -Строителей, семь, квартира десять.
   -Он самый. Встретимся на месте, там получите новые инструкции. Лавриков встал и исчез, не заплатив за кофе.
   -Ребята, это кто такой? Во, зверина, аж в пот вогнал.
   -Это, видно, Марата шеф, ну и морда. Такой глотку перережет и не вздрогнет.
   -Слава Богу, что тут закончилось. Надоело за соплячкой этой ходить. Шеф этот прав - пустое дело. Марат не о деле думает, а отомстить ему охота за то, что облажался с кобылой той.
   Разогнав Сашиных соглядатаев, Лавриков помчался в гостиницу.
   -Я бы хотел снять триста второй номер дня на два.
   -К сожалению, триста второй занят. Можете поселиться в соседнем номере, в триста четвертом или в триста шестом.
   -Я бы хотел в триста втором. Кто там живет? Я поговорю.
   -Я могу сказать фамилию, но у нас не принято беспокоить гостей.
   -Нет, нет. Я не побеспокою. Просто узнаю окольным путем, когда номер освободится.
   -Там проживает Филин Николай Петрович.
   -Благодарю за информацию, и не беспокойтесь, я не потревожу вашего гостя.
 
   35. Встреча со старым знакомым
 
  Лавриков устроился в холле недалеко от триста второго номера и стал ждать. Надо сначала посмотреть, какой он из себя, а то вдруг знакомый. Скоро из триста второго номера вышел Стас Юсупов собственной персоной. Лавриков знал его по Северному Кавказу. Это был довольно занятный парень - имел диплом ветеринарного фельдшера, и специализировался на похищении мелких любимых животных. Он ловко воровал болонок, мопсов, левреток и так далее, чем мельче, тем лучше, иногда воровал кошек, если попадались горячо любимые. Потом возвращал их за приличное вознаграждение. Никогда не воровал крупных животных. Его интересовали только те, которые умещались за пазухой. Неужели Стас Юсупов переквалифицировался на похищение людей. А может быть, лошадей? И почему он стал Филиным.
   -Сначала посмотрю на него, - решил Лавриков и достал газету.
   Стас Юсупов не суетился. Выступал спокойно, плавно, горделивая посадка головы, жесты тоже плавные, внушительные. Прошествовал по коридору, скрылся в лифте.
    Лавриков пошел, пообедал. Поговорил по телефону с Машей. Сказал, что с Сашиным окружением разобрался. Все нормально. Наверное, ее с кем-то перепутали. Маша не поверила, но успокоилась тем, что он около Саши и принимает меры.
    Стас вскоре вернулся. Но это был совсем другой Стас. Голова втянута в плечи, шажки мелкие, торопливые. Глаза бегают. Что такое с человеком?
    -Не нашел своих шестерок, - понял Лавриков. Еще он понял, что Стас кого-то страшно боиться. Не сам себе хозяин. А ведь когда-то им был, когда болонок воровал. Не смог на этом успокоиться, а какой промысел был: деликатный, безопасный, имел дело с приятными людьми, в основном, с интеллигентными пожилыми дамами, и хватало на хлеб с маслом. И куда же ты влип, Стасик? Что в результате? Трясешься, как осиновый лист, того гляди - удар хватит. А тут еще Лавриков, поглядывает на него, как щука на плотву.
  -Надо его успокоить, а то толку не добъешся. Но сначала небольшой камуфляж, на всякий случай. Очки, усики, гримаса: "Надоело мне все тут у вас, в вашей России". Этого достаточно.
  Вежливо постучал. За дверью истерика:
    -Кто?!!...
    -Николай Петрович, можно всего на два слова,- бархатным баритоном, - я вас не задержу.
  Открыл. Лавриков кланяется:
    -Разрешите представиться - Альберт Цукерман. У меня к вам деловое предложение.
    Бандиты Марата не разговаривают так вежливо, не кланяются и не делают "деловых предложений".
    -Войдите, садитесь, извините за беспорядок, - на полу валялся пиджак, на диване шляпа, на столе галстук. Видно все раскидал в приступе ужаса.:
  -Я немного не в форме.
  -О, это можно поправить. Разрешите, я закажу коньяк к вам в номер.
    -Не надо, здесь имеется, - достал бутылку и бокалы. Себе налил до краев, гостю чуть плеснул, но подвинул бутылку. Коньяк и приятная компания подействовали. Стас заметно успокоился.
  -Я слушаю вас.
  "Альберт Цукерман" пригубил коньячку и начал речь:
    -Уважаемый Николай Петрович, я получил информацию о том, что вы являетесь посредником по продаже классных животных. Я бы хотел приобрести несколько голов лошадей. В частности, меня интересуют ахалтекинцы некоего Николаева. В интернете имеются подробные сведения о них. Особенно меня заинтересовали кобылы Земфира и Вьюга. Я бы хотел приобрести их для воспроизводства и для улучшения породы германских скакунов.
   -Но откуда... Я не давал объявлений... Почему вы считаете, что я могу...
    -Уважаемый Николай Петрович, я в курсе ваших обстоятельств. Не надо волноваться. Ничего ужасного не случилось. Наблюдатели, которых вы курируете, оставили объект по причине, от вас не зависящей. Господину Марату вы отправите сообщение о том, что дочь Николаева выехала со своей матерью в Англию, где будет продолжать образование в монастыре Святой Марии, а жена Николаева будет в течение трех лет читать лекции в Королевском университете. Сообщение отправите по электронной почте сегодня же. Очевидно, вы получите новое задание от господина Марата.
    -Почему вы, господин э... Цукерман, не приобретете лошадей непосредственно у Николаева?
    -Уважаемый Николай Петрович, кони очень дорогие. Я бы хотел приобрести их, э-э... со скидкой.
    -"Теперь понятно, - догадался Стас, - хочет, чтобы ему продали украденных коней по дешевке". Вслух сказал, - Марат хочет этих лошадей забрать себе.
    -Я в курсе, уважаемый Николай Петрович, но мы с вами можем договориться приватно. Господин Марат ничего не будет знать.
    Стас опять испугался, задрожал и стал заикаться:
    -Но я, видите ли.... я не обладаю таким, э.. влиянием.
    -Не волнуйтесь, уважаемый Николай Петрович, я в курсе ваших обстоятельств и не потребую от вас невозможного. Будете передавать информацию вот по этому адресу. Запомните его.
  -Но почему вы думаете, что я соглашусь?
  -Вы уже согласились, у вас нет другого выхода. К тому же я даю вам выгодную работу. Сразу же жду сообщение о том, какое вы получите новое задание от Марата. Не переживайте, когда все закончится, вернетесь к своему прежнему бизнесу, Стас, - собачки, кошечки.
    У Стаса потемнело в глазах, а когда посветлело, этого ужасного "мефистофеля" уже не было в номере. Стас выпил еще две рюмки коньяка и отключился. Лаврикову можно было возвращаться в Воздвиженское, но ему хотелось посмотреть на Сашу, и он пошел в своем камуфляже в то самое кафе-мороженое, возле которого маратовы шестерки наметили осуществить ее похищение. Ждал на улице. Она пришла с подружкой и с Димкой. Когда они устроились за столиком, Лавриков выбрал себе место, с которого Сашу было хорошо видно, но он опять видел ее, как сквозь туман. Снять темные очки - не решался, да и не в очках дело. Он смотрел, и смотрел, и уже хорошо ее видел, туман, которого на самом деле не было, рассеялся. Саша уже раза два посмотрела, как ему показалось, вопросительно в его сторону и он спрятался за чьи-то головы и больше уж не высовывался, стал ждать, когда Саша уйдет, но одновременно ему не хотелось, чтобы она уходила. Тогда он закрыл глаза, а когда открыл, Саши уже не было, может быть, ее и вовсе не было, но она была, была. Если бы он не закрыл глаза, что бы было? Он стал уже постепенно привыкать, что у него есть дочь - Саша - Александра Александровна Литвинова. И вот только что он видел ее совсем четко. Это было впервые, и он все еще боялся поверить, что это - на самом деле...
    Когда Стас Юсупов пришел в себя и понял, что это был не сон, что "мефистофель"только что был вот в этом самом номере, он стал составлять послание Марату, выдержанное в духе дипломатической переписки, мол, знай наших. В послании фигурировало: Англия, Королевский университет, лекции, монастырь Святой Марии. Прочитав, что он написал, Стас проникся гордостью к самому себе и своею значимостью и стал ждать, что последует от Марата.
    От Марата пришло угрожающее послание - немедленно явиться для переподготовки. Что это за переподготовка, он и понятия не имел, но ничего хорошего не ожидал. Передал это сообщение по адресу, который ему оставил "мефистофель". Получил ответ: "Выполняйте. Вам ничего не угрожает".
    -Откуда он знает? - Но деваться некуда - поверил. Через три дня предстал перед Маратом. Тот допросил Стаса, уточнил детали. Откуда он получил сведения, изложенные в донесении. Стас был хоть и трусоват, но не дурак, и выкручиваться в сложных ситуациях умел. Сведения им собраны среди подружек дочки Николаева, и кое-что известно от одноклассника Димки. Подружки и Димка рассказали доверенному лицу Стаса, что дочка Николаева со своей матерью - профессором физико-математических наук давно собирались уехать в Англию и вот уехали. Стас врал вдохновенно и артистично, Марат ему поверил.
    Марат ему поверил и командировал с новым заданием в расположение конефермы Николаева. Там он должен под своим настоящим именем, предъявив диплом ветеринарного фельдшера, внедриться в состав обслуживающего персонала на любую должность.
  Когда Стас явился пред очи Лаврикова, последний чуть не упал со стула. Стас же его не узнал, потому что на нем не было очков, усиков и брезгливой гримасы. Прибывший представился, показал диплом о среднем специальном образовании и изложил свое пожелание (вернее, пожелание Марата) работать на конеферме. Лавриков слушал молча, вспоминая, какой тембр голоса он употреблял при разговоре со Стасом в гостиничном номере. Вспомнил - бархатный баритон. Добавив в свой обычный голос самую малость хрипотцы, вызвал по мобильному ветеринара:
    -Николай Иванович, к тебе сейчас парень подойдет, Станислав, - сверился с лежащими перед ним бумагами, - Юсупов. Он ветфельдшер. Поговори с ним, если он нам подойдет, возьмем его твоим помощником.
  Стас ушел, а Лавриков стал приходить в себя от изумления.
  -Вот это форс-мажор. Значит, Марат решил действовать на территории неприятеля. Что же этот Стас не отчитался своевременно о полученном задании. Но Стас был не виноват. Письмо, посланное по электронной почте, уже находилось в компьютере Лаврикова, он просто не успел посмотреть. Честный Стас подробно сообщал о полученном задании и о времени прибытия на конеферму. Теперь он стал двойным агентом и должен посылать свои донесения и Марату, и "мефистофелю", как Стас окрестил Лаврикова.
   -Это до чего же интересно получается, прямо детективный роман. Против меня он работает на двух шефов, причем один из шефов я сам и есть. Интересно, примет ли Стас чью-то сторону. Или будет крутиться, как уж под вилами, стараясь угодить обоим шефам. Или не будет угождать ни тому и ни другому.
 36. Встреча итальянской экспедиции. 
Двойной агент Стас Юсупов
 
 -Да ладно, не до него мне сейчас, займусь потом. С минуты на минуту должны подъехать ребята из Италии. Все у них нормально, судя по их звонкам. Последнее сообщение было уже после Можайска. И вот, наконец, они проехали станцию. Уже на своей дороге, пора выходить встречать. Лавриков вышел первым, и сразу же все заторопились следом. Встречать вышли все, до единого.
   -Может быть, нам оркестр завести для таких случаев. - Иронизирует Лавриков.
   За околицей собралось почти пятьдесят человек. Когда Лавриков впервые пришел пешком в Воздвиженское с Натальей и Анной Ивановнами, их встречали всего шестеро старух.
   Машина приближается. Из окна кабины машут Федор и Игорь, из окна фургона Катя и Роман.
   Радость, радость, радость.
   Наконец Катя и Роман вырвались из толпы и бегом на конюшню, смотреть Андромеду, а Лавриков бегом звонить Маше и Саше, что путешественники прибыли благополучно. Через пять минут от конюшни несется крик Кати:
   -Николай Иванович! Идите скорей. Она уже рожает.
   И вот в деревне Воздвиженское, которая чуть было не умерла без электрического света, родились два жеребенка - ахалтекинцы жеребчик и кобылка. Жеребята родились здоровыми и крепкими, хоть и двойня. Отец - знаменитый в Удмуртии производитель Абрек, мать - тоже знаменитая Андромеда. Опять радость, и нет конца радости.
   Но ходит среди этой радости некая личность - Стас Юсупов, помощник ветеринара и удивляется на необычное, в наши дни сообщество людей, вооруженных любовью. Тут любят всех: новорожденных жеребят, старую кобылу Альфу, одноглазую мать-героиню Андромеду и друг друга.
   "И чего мне тут надо? Вдруг они узнают, что я двойной агент темных личностей, засланный сюда, чтобы разрушить эту всеобщую радость. Что они сделают со мной, если узнают?". Однако гнусному двойному агенту Стасу тоже достался кусочек радости. Он со всем старанием ухаживал за новорожденными. Даже среди ночи прибегал на конюшню, не уснул бы дежурный конюх.
   -Не беспокойся ты, Стасик, - говорил конюх, - иди, спи себе. Я с них глаз не спускаю. - Но они еще долго стояли вдвоем, облокотившись на загородку, любуясь на жеребят, пока конюх не выталкивал прочь Стаса. - Иди, иди, тебе днем работать, будешь носом клевать.
   Стас Юсупов стал с ужасом думать о том, что вдруг придет приказ покинуть конюшню, переселиться в гостиничный люкс и руководить оттуда послушными агентами Марата или "мефистофеля". Но тут более важная забота отодвинула эти переживания - жеребятам стало не хватать молока. Двое их, и мамаша в летах. Жеребята быстро высасывали молоко, теребили пустое вымя, толкали лбами Андромеду. Кобыла косила единственным глазом, виновато моргала.
   -Николай Иванович, молока не хватает, что делать будем?
   -Поправимо. Будем покупать на станции, на базаре или в магазине. Сейчас пошлю ребят.
   Не успели уехать за молоком, а козоводы уже тащат молоко в стеклянных банках, кто литр, а кто пол-литра. Даже соски не понадобились, сосунки мигом научились пить из ведра. Но со станции молоко все-таки пришлось возить. Не-гоже жеребятам объедать пожилых людей.
   Два дня подряд, после приезда ребят из Италии, все слушали их рассказ о том, что с ними произошло за время путешествия. На то, как потерялась в Милане Катя, Лавриков вдруг отреагировал весьма неожиданно. Его совсем не умилил рассказ о тамошних цыганах и о цыганской солидарности. Он рассердился на Катю. Долго ей выговаривал, даже кричал и обозвал дурой. Роман был вынужден кинуться на защиту своей невесты. Тоже кричал и доказывал, что Катя не виновата: "Вы цыган не знаете!". Потом Лавриков извинился перед Катей, но все равно ворчал:
   -А если бы ты совсем потерялась.
   Рассказ о попытке нападения на российской дороге произвел тяжелое впечатление. Как-то всем стало не по себе. Тревожно, неприятно. Как будто наступило всенародное бедствие:
   -Как же мы будем жить дальше. Неужели все так и будет продолжаться. Грабежи, похищения. Эти вопросы задавали все, но потом как-то успокоились - приятные события перевешивали.
   
   37. Чужой в лесу
   Уже после того, как родились жеребята, и им стало не хватать молока, по деревне поползли слухи, что в лесу живет чужой. Человек или зверь, а может быть, "снежный человек". Его видели уже несколько раз, но рассмотреть не могли, он приходит, когда темно. Он большой и горбатый, а может быть, просто сгибается, чтобы быть незаметным. В лесу нашли шалаш, значит, не зверь.
   Рассказали Лаврикову, но он отнесся легкомысленно. Мало ли кто может быть. Пусть живет в лесу, если это ему нравится. Может быть, охотник или рыбак, а, может, он таким образом отдыхает. Решили, что это все-таки человек, и "не снежный", а обыкновенный. Но почему он прячется? Почему он ходит по деревне, когда темно? Он заходит в овощехранилище, берет картошку. Пусть берет - не убудет. Но он заходит на конюшню. Чего ему там надо? Стали поговаривать, что надо бы его поймать.
   -Нет, - сказал Лавриков, - ловить человека не будем. Сам с ним разберусь...
   Они встретились в лесу, недалеко от деревни. Человек варил на костре еду. Лавриков подошел бесшумно и узнал обросшего бородой пастуха из госхоза, где закупал молодняк и откуда привез Андромеду.
   -Здравствуй, Иван Дмитриевич, Ты почему прячешься, ко мне не заходишь. Деревню всю перебаламутил.
   -Да я уже собрался было зайти, а тут телеграмма от жены. С ордером на арест приходил участковый. Я и поостерегся.
   -За что тебя арестовывать?
   -Длинная история. Сначала жена зоотехника заявление в милицию отнесла, будто я сломал челюсть ее мужу. Справку предоставила от врача, рентгеновский снимок. Долго меня таскали. Ребята отказались подтвердить, что я его бил. Но я все равно сознался, не выдержал. Потом эксперт доказал, что челюсть целая, просто на снимке дефект, а дело все равно в суд передали. А тут - настоящая напасть. Кони у меня пропали, восемь голов. В степь ускакали, так и не нашли. Это уже не челюсть. Сам знаешь, какие миллионы. Потом об Андромеде стал переживать. Сбежал я оттуда. Адрес твой у меня записан. Посмотрел я их: и Андромеду, и жеребчика с кобылкой. Возвращаться буду - будь, что будет.
   -Почту ты где получаешь?
   -На станцию хожу.
   -Давно был? Может, нашлись кони?
   -Завтра пойду, узнаю.
   -У меня пока будешь жить. Свяжусь с госхозом, все разузнаю.
   -Увидят ваши, следят они за мной.
   -Ничего, ты только не горбись, никто и не узнает. Пошли?
   -А еда? Суп сварил с грибами, хлеб есть.
   -Ну, давай поедим, а где ты грибы взял, вроде уже нет.
   -Нашел тут в логу - опята осенние. Только ложки второй нет. По очереди придется. Давай - ты первый.
   -Иван Дмитриевич, у тебя подозрения есть какие-нибудь насчет коней. Может быть, их украли?
   -Есть, да что толку, даже если и украли, ничего не докажешь. Лучше и не говорить.
   -Но ты все-таки скажи. Введи меня в курс. Может быть, я сумею тебе помочь.
   -Есть у нас недалеко коневодческое хозяйство. Колхоз. Им давно хотелось ахалтекинцев заиметь и вырастить на продажу. Продать они хорошо умеют и покупателей знают. Но воры. Любят чужим подросшим молодняком поживиться неклейменым. Двухлеток, трехлеток приворовывают. У них и председатель вор. Смолоду таким был. Били его, в тюрьму сажали, а теперь вот в председатели выбрали.
   -Зачем же вора в председатели?
   -Не знаю я, как это у них получилось. Агитировал он за себя. Обещания давал, мол, выберете меня, я вам богатую жизнь обеспечу.
   -Ну и как, обеспечил?
   -Какие-то подачки были. Живут, как все.
   -Думаешь, его люди могли коней угнать.
   -Могли, но ничего не докажешь. Бесполезно.
   -А коней бы узнал?
   -Конечно, узнал бы, но опять таки не докажешь. Я на коней укажу, а они скажут - наши это кони. Тавра на них нет.
   -Допустим, коней ты найдешь, будешь знать, где они пасутся. Можно ли их отбить от табуна и обратно в госхоз пригнать?
   -Один я с этим не справлюсь, а кто пойдет на такое дело? У нас таких любителей не найдется.
   -Я поговорю со своими. Есть у меня подходящие ребята.
   -Видел я их - цыгане. Хорошие ребята и девочка. Зачем же ими рисковать из-за меня. У татарина все с оружием. Еще поубивают. И думать забудь, Алексей. Спасибо тебе за сочувствие, но не надо.
   -Понял. Уже забыл. Татарин - это кто?
   -Председатель их. Он - татарин, ну и прозвали так.
   -Ладно, мы пойдем другим путем. Но сначала надо найти коней. Если они в этом колхозе, то попробуем нажать на этого татарина. Имя у него есть?
   -Айрат Абдулович Мустафин.
   -Красивое имя. Сделаем так. Я тебе одежду подберу подходящую. Ты переоденешься, сходишь утром на станцию, за почтой зайдешь. Зайди там в парикмахерскую, подстригись, а бороду не сбривай, тебе идет, пусть только укоротят. Со станции иди прямо ко мне, как будто с поезда, а там решим, что делать дальше.
   Подошли вместе поближе к деревне. Лавриков сходил домой, сложил в сумку куртку, джинсы, свитер, кроссовки. Отнес Ивану Дмитриевичу.
   -Переночуй сегодня в шалаше последний раз, завтра я тебя устрою с жильем.
   Пастух не верил своим глазам и ушам. Думал, что совсем пропал. Загнали в угол. А тут вдруг Алексей, чужой человек, заботится, хочет помочь. Утром пошел на станцию. На почте для него ничего не было. Зашел в парикмахерскую и вернулся в Воздвиженское.
   -Работай пока на конюшне, - вместо приветствия сказал Лавриков, - найдешь, чем заняться. Я твое дело обмозгую, там решим, как быть. Вот возьми. Тут твои документы и аванс. Комнату тебе Наталья Ивановна покажет. Знакомьтесь. Это Иван Иванович.
   -Пошли, Иваныч. Отдохнешь сегодня с дороги, завтра можешь к работе приступать. У нас здесь хорошо. Завтра баню истопим, а если хочешь сегодня помыться, так душ есть в гостинице.
 Наталья Ивановна показала ему комнату, оставшись один, открыл конверт, который дал Алексей - две тысячи рублей, справка, выдана взамен утерянного паспорта Головину Ивану Ивановичу - вот и все документы. Свой паспорт надо припрятать получше, - понял Иван Дмитриевич
38.Новая жизнь Станислава Юсупова. Экспедиция по розыску ахалтекинцев
   
Стас работал на конюшне и любил двойняшек. Он любил их так, как не любил никого в жизни, конечно, не считая Ольгу. Но она была взрослая, уверенная в себе, хорошо зарабатывала и ни от кого не зависела. Жеребята хоть и были такие же красивые, как Ольга, но они были слабые, неуверенные в себе и зависели от всех. От конюха - если он не почистит в стойле и не постелет чистую подстилку, они будут грязные; от кочегара- если он вовремя не подбросит уголь в котел, они замерзнут; от Николая Ивановича- если он их не осмотрит, они могут заболеть; от Стаса - без него они вообще пропадут. Если их оставить одних, они умрут, поэтому Стас не оставлял их, во всяком случае надолго. А еще налетает эта ужасная Катька по несколько раз в день, запрыгивает в стойло и начинает обнимать, целовать и тормошить жеребят. Стас приходил в ужас, ругался и кричал:
   -Что ты так давишь их за шеи, и не целуй их, занесешь инфекцию. Даже Андромеда волнуется. Уходи отсюда, - она не слушала, а он умолял, - Катюша, уйди, пожалуйста.
   -Ухожу, ухожу. У самой дел по горло, - Катя занималась тренингом и выездкой двух кобыл.
   Стас перестал посылать донесения, как Марату, так и "мефистофелю". Будь, что будет - не до них. Как там реагировал на это Марат, было не известно, а "мефистофель", как и положено этому персонажу, саркастически ухмылялся, изредка поглядывал на Стаса, как щука на плотву.
   Но вот для Стаса пробил его час. Зовет его к себе заведующий конефермой Алексей Иванович.
   -Чего ему надо? - встревожился Стас, - вдруг он откуда-нибудь узнал, или сам догадался, что он заслан шпионить за всем, что делается на конеферме.
   -Есть дело, Станислав. Дело не простое, - и Лавриков изложил свой план. Пока это разведка. Предстоит поездка в Удмуртский колхоз под видом покупателя молодняка ахалтекинской породы. Предположительно, в колхозном табуне или отдельно, содержатся восемь голов ахалтекинцев - трехлеток, украденных из соседней конефермы госхоза Суворовский. Вместе со Стасом поедет человек, который лошадей узнает. Задача Стаса - произвести впечатление, убедить тамошнего председателя Айрата Абдуловича Мустафина, что он состоятельный покупатель и желает осмотреть молодняк, отобрать несколько голов для своей конефермы.
   -Давай вживайся в образ. Поедешь на джипе Чероки, с тобой будет водитель Федор Степанович и охранник Игорек Иванов. Человека, который знает лошадей, могут в тех краях и самого узнать, этого допустить нельзя, надо соблюсти осторожность. Будешь представлять его как ветеринара Ивана Ивановича Головина, если потребуется, но лучше пусть он в машине сидит.
   Однако узнать Ивана Дмитриевича, скорее всего, было невозможно. Подстриженная у хорошего парикмахера борода, затемненные очки, щегольская одежда совершенно преобразили пастуха. Опытный в таких делах Лавриков заставил его перестирать вручную порошком "Тайд" ворох одежды, в которой он "отдыхал" в шалаше. В результате рабоче-крестьянские кисти Ивана Дмитриевича стали белые и гладкие, как у аристократа, у князя или у графа.
   "Еще бы колечко какое-нибудь надеть, жалко - нету, - вспомнил Лавриков перстень с бриллиантом, - вот бы пригодился".
   -Алексей Иванович, - осмелился, наконец, обратиться к Лаврикову Стас, - а жеребята, как же без меня?
   -Не волнуйся за них, Стас, они будут в порядке. Составь инструкцию, что, за чем им положено, Катя...
   -Только не Катя! - в ужасе закричал Стас, - она их передушит. Целует постоянно и обнимает.
   -Ну, это, я думаю, не так страшно. Николай Иванович ей не позволит их задушить. И это ненадолго, за три - четыре дня обернетесь.
   Они уехали - экспедиция по спасению человека - пастуха Ивана Дмитриевича, который сам недавно спас лошадь и двух жеребят.
   Стас боялся Алексея Ивановича Николаева. Ему было ужасно неудобно и стыдно, что он приехал шпионить за ним, и за всем, что делается в его хозяйстве. И хоть он решил, что шпионить он не будет, и уже не стал, и не посылает доносы "шефам", чувствовал он себя очень и очень не в своей тарелке. Когда они отъехали от Воздвиженского и взяли курс на Удмуртию, Стас воспрял духом, принял гордую осанку и стал ровно дышать. Он понял, что в группе он старший, к нему почтительно обращались - Станислав Артурович и на "вы". Он же Федора звал Федор и на "ты", хоть и был его моложе, Игоря тоже на ты, а Ивана Дмитриевича звал Иван Иванович тоже - на "ты". Все это соответствовало поставленной задаче и никого не обижало. Ехали, в основном, молча, серъезные. Как там все получится - неизвестно.
   Подъехали к конторе колхоза под вечер, как и было задумано. Остановились переночевать. Попросились в первый от конторы дом на ночь. В машине вчетвером не разместиться...
   -Идите в контору, там комната для приезжих. Нате ключи.
   -Годится, - подумал Стас, - если бы в Москве так принимали.
   Открыли, зашли. Две застеленные кровати. Чайник "Тефаль". Вода в водопроводе. Что еще нужно человеку. Стали ждать, когда до Айрата Абдуловича дойдет весть, что в его владения вторглись четверо на джипе Чероки. Весть дошла быстро. Вот он уже заходит в контору:
   -Откуда, куда, зачем? Но если секрет, можете не отвечать. Просто я люблю это словосочетание из "Свадьбы в Малиновке". Там командир так всех встречал.
   -Помним, помним - артист Самойлов. Секрета нет, если интересно, то мы в госхоз Суворовский пробираемся. Хотим жеребят прикупить для своей конефермы.
   -Откуда едете?
   -Сейчас из Тульской губернии, а конеферма у меня на Ставрополье в Курском районе.
   -Далеко заехали. Зачем вам здесь жеребят покупать? У вас там калмыцкие и ставропольские лошадники рядом.
   -Перебазируюсь я со своей конефермой в Тульскую область. Неспокойно у нас стало. "Злой чечен ползет на берег, точит свой кинжал".
   -Да, тяжело вам приходится. У нас ничего такого нет. Спокойно живем. Вас какая порода интересует.
   -Ахалтекинцы от Абрека и Андромеды.
   -Вы с луны свалились. Андромеда списана давно. От нее уже пять лет, как жеребят не было.
   -Мы имеем в виду от ее дочерей и от Абрека.
   -А, от этих пар мы тоже молодняк имеем.
   -Мы и не знали, что у вас лошади есть, считали, что зерновое хозяйство.
   -Есть у нас небольшой табун. Но лошади классные, можете посмотреть. Мне, конечно, неудобно покупателей у соседей перебивать, но посмотреть ведь можно. Так я говорю?
   -Конечно. Может, нам познакомиться? Станислав Артурович Юсупов. Со мной водитель, охранник и ветеринар.
   -А я здешний председатель Айрат Абдулович Мустафин, рад знакомству.
   -Взаимно.
   -Вам, должно быть, поужинать надо организовать?
   -Нет, нет. У нас все есть. Устали, спать ляжем пораньше. Если вы не против, мы ваших лошадок посмотрим завтра с утра. Где мы их найдем.
   -Я человека подошлю, он проводит и покажет.
   Утром пришел парень:
   -Можем ехать, тут недалеко.
   Осмотрели табун, голов тридцать. Ахалтекинцев из госхоза Суворовского не было.
   -Это все ваши лошади?
   -Все, кроме рабочих. - Глазами стрель, стрель. Парень врать не умел. Или не научился еще, или честный от природы.
   -"Как же вызнать про ахалтекинцев? У них они, чего бы ему глазами стрелять". - Стас решил идти напролом. Уверенно сказал:
   -Поехали теперь ахалтекинцев посмотрим, - это он своим, а парню - давай показывай, куда ехать. Восемь голов у вас, Айрат Абдулович сказал, если понравятся, купим всех.
   Парень растерялся. Татарин ведь не велел показывать тех молодых коней, а эти, оказывается, о них знают, может, он что-то не понял.
   -Давай быстрее, некогда нам. В Суворовский надо до обеда поспеть.
   -Во второй бригаде они, в загоне. - Показывает дорогу, ничего не соображает.
   А эти, что приехали с этим бойким, ворчат:
   -Да чего на них смотреть, Станислав Артурович, договорились же с Суворовским госхозом. Только время теряем.
   -Ничего, глянем на всякий случай. Можно даже не останавливаться. По-моему, это по пути.
   -Крюк небольшой, - облегченно объясняет парень, - "глянут только, татарин и знать не будет".
   Подъехали к загону. Вот они, все восемь голов. Иван Дмитриевич чуть не задохнулся:
   -Нечего тут смотреть, едем дальше. - Они и поехали. Задача выполнена. Пропажа нашлась. В совхоз Суворовский можно и не ездить. Только как-то надо сделать, чтобы подозрения не возникло у председателя колхоза, а то ехали, ехали, не доехали и вдруг обратно повернули.
   На этот счет Станислав Артурович - мастер. Включает в кармане сигнал мобильника, достает его и ведет разговор:
   -Да, да...- и так раз десять с паузами, а под конец разговора, - все понял, Алексей Степанович, ну ты молодец. Все, все, Мы возвращаемся. - пауза - нет, до Суворовского мы еще не доехали. Да..., да..., да. Нечего там теперь делать. Завтра встречай нас. Спасибо тебе. Это замечательно, я не ожидал - Отключился, на лице - восторг.
   -Что там, Станислав Артурович?
   -Разворачивайся, Федор, Степаныч нашел замечательных ахалтекинцев, прямо у нас под боком, в Тульской губернии. Большой табун. Отберем голов десять молодняка. Это как раз то, что нам нужно для новой конефермы. Там у них три линии. От Абрека и Андромеды, от Резвого и Звездочки и даже от Бой - Ноу.
   -Ух ты! - Радуются спутники Стаса.
   -Тебя куда подбросить, паренек? Как тебя зовут?
   -Леонид.
   -Леня, ты расскажи Айрату Абдуловичу, как у нас получилось. Спасибо ему от нас передай за гостеприимство. Так куда тебя подкинуть?
   -Еще с вами проеду немного и сойду у моста, там до центральной усадьбы близко.
   Высадили парня, вздохнули с облегчением.
   -Ну, ты и артист, Стасик. Прямо - Остап Бендер, - похвалил Игорь.
   -Рано радуемся - это еще полдела.
   -Ну, теперь пусть Алексей думает.
   -Алексей придумает.
   -А что, уже был такой опыт? - Интересуется Стас.
   -Был, да еще какой.
   -Ребята, - подает голос Иван Дмитриевич, - Ленька-то этот, ведь мой племянник. Не узнал он меня.
   -Да ты что? Вот это номер. Чего он у татарина делает?
   -Леонид хороший парень. Уйдет он от него. Весной ему в армию.
   -Иван Дмитриевич, тебе, небось, дома побывать хотелось?
   -Нечего мне там делать пока, - сурово откликнулся пастух.
   Связались с конефермой. Стас доложил результат. Гордо так - кони обнаружены и координаты, а потом жалобно:
   -Алексей Иванович, как там жеребята?
   -Скучают по тебе, - Стас заулыбался обыкновенной человеческой улыбкой, и его спутники тоже заулыбались.
   
  39. Помощь детективов.
 Айрат Мустафин
 
 Лавриков, получив сообщение, послал заказ на срочную работу знакомым детективам. Хоть он, в свое время, и обвел их вокруг пальца, облапошил, но ценил их высоко, и кроме них, не видел, к кому еще можно обратиться с подобной работой. Он сообщил им обстоятельства дела, о том, что хочет помочь пастуху Голикову, которому обязан, и сформулировал задачу: колхоз "Красный луч" должен вернуть восемь голов ахалтекинцев-трехлеток госхозу Суворовскому, минуя следствие, суд и прочие формальности.
   Детективы Дима и Саша включили свои мозги и свои компьютеры, погрузились в работу.
   -Дим, тебе не кажется, что у нас какая-то бессмысленная работа? Мне бы хотелось чем-нибудь другим заниматься. Коней выращивать, например, или картошку.
   -Ясно, как Лавриков. Лавры Лаврикова не дают тебе покоя.
   -Ой, ради бога, не называй его так, а то услышит кто-нибудь. Да, как Алексей Иванович.
   -Хорошая идея.
   -Что ты на это скажешь?
   -Я же уже сказал - хорошая идея.
   -Это ты с иронией, а на самом деле, что ты об этом думаешь?
   -Я как-то об этом не думал. Но посмотри вокруг, Окинь взглядом наш бывший Советский Союз. Сколько этих мечтателей вроде тебя ступили на сельскохозяйственную дорогу. Телевизор смотри и газеты читай. Начнут, замахнутся, а духу, то есть денег, не хватает, дома не достроены, в долги влезают. Ты на Лав... - ладно, ладно - на Алексея Ивановича не смотри. У него денежки были, первичный капитал. Потом он сам уникальное явление природы. Вряд ли возможно повторение его истории. Даже если каждому желающему выдать по миллиону рублей, думаешь, кто-нибудь сможет сработать, как он? Я лично сомневаюсь. Главное он бъет каждый раз в десятку. Помнишь, как он начинал? Выбрал именно ту культуру, которая ему доход даст - картошечку, и не ошибся. А как он это поле взлелеял. Ни сорняков, ни болезней, от мороза уберег. Все сделано вовремя. Цену за урожай каждый год получает самую высокую. Чего я тебе рассказываю, сам все знаешь.
   -Дим, а лошадей он каких закупил. Именно тех, от которых максимальный доход. Давай съездим в Воздвиженское.
   -Летом. Давай работай, сельхозмечтатель.
   Данные они собрали быстро. Айрат Абдулович Мустафин, по национальности татарин, по специальности шофер, по призванию авантюрист, можно даже сказать - вор, но можно так и не говорить, больше подходит - авантюрист. Воровал он с молодости. Много чего: угонял машины, трактора, лошадей, на реке - водный транспорт. Один раз угнал самоходную баржу с зерном, но не мог это зерно никуда пристроить и вернул ее в тот самый затон, откуда угнал...
   Последние годы был председателем колхоза Красный Луч. Развернул предвыборную агитацию, всего наобещал, колхозники и выбрали его, какая им разница. В сельском хозяйстве разбирается плохо, хоть в этом колхозе и родился. Больше жульничает и ворует в соседних хозяйствах все, что плохо лежит. Скот, корма, машины, горючее. Ворует не для себя, для колхоза, и в этом находит моральное удовлетворение.
   Теперь вопрос - как заставить его вернуть восемь голов ахалтекинцев в госхоз Суворовский. Законным путем не получится. Он скажет, что лошади принадлежат колхозу. Он уже подработал почву. Заставил внести их в инвентаризационные ведомости, выписать паспорта, в общем - не подкопаешься. Если сказать ему: "Верни коней, а то мы скажем, что ты вор", - он только засмеется: "Кто этого не знает".
   Диме и Саше пришлось выехать на место под видом корреспондентов центральной газеты, чтобы собрать все эти данные. Может быть, здесь не все правда, но есть и доказанные эпизоды, зафиксированные в милиции. Его несколько раз судили, но сидел он однажды, за угон трактора "Беларусь", который в течение недели использовал, как свой личный транспорт, возил девушек, ездил в соседнюю деревню в магазин за сигаретами, на речку купаться и так далее.
   Детективы совсем было зашли в тупик, но встретили в райцентре своего приятеля Костю Краснова. Обрадовались, разговорились, посидели в ресторане. Костя занимался организацией предвыборной кампании главы администрации района. Дима с Сашей рассказали о своем деле.
   -Костя, ты местные порядки знаешь, как нам заставить этого Айрата вернуть коней. Нас один хороший мужик просил об этом.
   Костя задумался:
   -Он что, татарин?
   -Татарин.
   -Вот плохо, что он татарин.
   -Почему, Костя?
   -Вот если бы он был удмурт, можно было бы его кандидатуру предложить на пост главы администрации при условии, что он вернет коней госхозу Суворовский. Негоже главе коней воровать.
   -Костя, ты гений! - Закричали детективы. - Ну и пусть он татарин. Еще Пушкин писал: "пусть даже будешь ты татарин, и в том не вижу я греха..." Костя! Давай его выдвигать, что нужно сделать?
   -Колхозники пусть предложат, а я уж тут постараюсь. А что Пушкин, в самом деле, так писал?
   -Ну, Костя, совсем ты закостенел, Пушкина не читаешь. Дальше там стояло: " пусть жид, и это не беда, беда, что ты..." - дальше там он издателя какого-то поносит. Я забыл.
   -А, я вспомнил, - обрадовался Костя, дальше там было - "беда, что ты фигляр Булгарин". Правильно?
   -Точно, Молодец, Костя. Ладно, колхозники предложат, а дальше, что?
   -Дальше мы с вами едем в колхоз, беседуем с председателем. Доводим до него, что он по всем показателям годится на пост главы, и вот только одно-единственное пятнышко на его кристально чистой биографии - украденные кони. Коней надо вернуть, причем торжетвенно, с отражением в районной газете, что вот, де, кандидат на пост главы администрации района, возвращает соседнему хозяйству отбившийся косяк коней.
   Сказано - сделано. Посуетились, побегали, поездили. Коней вернули, факт этот отразили в районной газете и выбрали таки Айрата главой администрации, чего никто не ожидал. Перестарался Костя Краснов.
   -Ребята, что же это мы наделали? Кого мы главой выбрали? Что же будет?
   -Может, пусть он побудет главой, какая тебе разница?
   -Нельзя, ребята, это же надругательство над демократией. Первого ворюгу в районе главой администрации выбрали...
   -Почему надругательство, наоборот. Каждый может быть избранным.
  -Хорошо вам насмехаться, а мне каково? Я же отвечаю за выборы. Вот что, я вам помог в вашем деле. Коней вернули. Теперь вы мне должны помочь.
    -Что делать, говори, мы готовы.
    -Надо выкрасть все бюллетени и всю документацию по выборам, а потом кто-нибудь сделает заявление, что результаты голосования подтасованы, и потребует проверки. Ну, от партии коммунистов кто-нибудь такое заявление сделает. Там уже возмущаются, что Айрата избрали. Все же знают, кто он такой есть. Ну вот, а документов нет. Тогда они потребуют повторного голосования.
    -А вдруг его опять выберут?
    -Ну, уж если второй раз выберут, то так им и надо.
  -Кому это им?
  -Избирателям, кому же еще. Но моя совесть будет чиста.
    Все было просто. Костя открыл своим ключом дверь избирательного участка. Все бумаги сложили, увязали, принесли в котельную.
  -Привет, дядя Коля, - сказал Костя и поставил на стол бутылку водки. - Бумаги эти брось в топку.
    -Привет, Константин. А зачем это бюллетени сжигать?
  -Это недействительные. Сделаешь?
  -Почему же не сделать. Сейчас я стаканы достану.
    Они выпили на четверых бутылку, поговорили уважительно с оператором котельной и, решив, что дело сделано, удалились. Дядя Коля подумал, что сжечь бумаги он всегда успеет, и прибрал их в кладовушку.
    Результаты голосования объявили недействительными и назначили новые выборы. На этот раз Айрат недобрал необходимое количество голосов и главой администрации, к удовольствию Кости, был выбран директор кирпичного завода Андрей Петрович Щелкунов, Костин хороший приятель.
    Между тем, грамотный дядя Коля, а точнее, Николай Насырович Каримов, бывший зав. сектором райкома партии по агитации и пропаганде, разобрался в бумагах, которые председатель избирательной комиссии Краснов велел ему сжечь в топке. Он понял, что Айрат Мустафин был выбран на пост главы администрации большинством голосов еще в первом туре голосования, о чем имелись протоколы подсчета голосов и кипы действительных бюллетеней. Он имел полное право уже сидеть в кресле и в кабинете главы администрации и управлять районом.
    Николай Насырович задумался, что же ему предпринять, имея на руках такой потрясающий компромат. Или же ему, как честному коммунисту, отнести все это в прокуратуру, или прижать Костю Краснова, пусть каждый день приносит в котельную пол-литра с закуской, или известить о вопиющем беззаконии Айрата Мустафина и поиметь в качестве благодарности от него что-нибудь материальное. Открывались такие перспективы, что дух захватывало. Можно было бы, например, поставить в известность об имеющихся документах нового главу Щелкунова и в обмен на них потребовать для себя достойную должность в администрации района. Николай Насырович, допустим, мог бы работать зав. сельскохозяйственным отделом, или отделом промышленности, да хоть бы и культуры. Он мог бы потянуть любой отдел. Правда, этот вариант был чреват и ненадежен. Николай Насырович хорошо знал директора кирпичного завода, который вполне мог на разумное деловое предложение ответить какой-нибудь грубостью, типа того, что в гробу он видал и эту должность, и тебя, и всех, кто это подстроил, и пошел, мол, ты вон. Такой вот легкомысленный человек.
    Как будет реагировать на известие, что он законно избранный глава администрации района Айрат Абдулович, сказать трудно. Его Николай Насырович знал мало. Только слышал, что он вор и сидел. Это последнее могло обернуться и так, и этак. Свяжись с таким, потом рад не будешь.
    Долго думал Николай Насырович, и в конце концов, пришел к единственно надежному варианту. Костя Краснов все это затеял и сотворил, вот пусть он и рассчитывается
  Итак, решено. Не нужна ему никакая должность в районной администрации. В котельной куда как спокойней, и тепло, и выпить всегда можно, а попробуй выпей, когда ты руководишь коллективом отдела. Только вот, как дать понять этому Косте Краснову, что ставить пол-литра в день оператору котельной он теперь обязан до следующих выборов. Идти к нему в кабинет или поймать на улице и изложить свои справедливые требования, глядя в глаза, небезопасно. Костя может возмутиться, еще возьмет да стукнет кулаком по голове, а ну как убьет... Посадят Костю за убийство, а Николаю Насыровичу от этого какой прок, если он убит. И решил Николай Насырович предъявить Косте ультиматум в письменной форме. Дескать, если ты, Костя Краснов, не будешь каждодневно поставлять в котельную бутылку водки с закуской, то результаты голосования, по которым главой администрации выбран Айрат Абдулович Мустафин, будут известны всему району.
    Получив письмо, Костя думал две минуты, как ему на это реагировать, и решил условия ультиматума выполнить по ускоренной программе. Он закупил четыре бутылки водки, две копченые скумбрии, буханку хлеба, и со всем этим они с дядей Колей устроились за столом в котельной, в дружественной обстановке. Они открыли бутылку, затем вторую, а затем и третью. Четвертую бутылку открывать не пришлось, и Костя забрал ее домой. Перед уходом он вынес из кладовки весь архив избирательной комиссии, бюллетени и протоколы подсчета голосования, бросил их в топку котла, пошуровал арматуриной, полюбовался на пламя, заботливо укрыл, уснувшего дядю Колю курткой и ушел домой. Когда на следующий день дядя Коля все понял, он очень обиделся на Костю Краснова, долго вздыхал и сокрушался, что какие нечестные люди стали, в наши дни мы так не поступали. Потом он долго не здоровался с коварным Костей.
    Новый глава администрации стал ужасно придираться к председателю колхоза Красный Луч. Он потребовал, чтобы ему докладывали о всех правонарушениях Мустафина. По каждому факту заставлял заводить дела в милиции, из которых, однако, Мустафин всегда ловко выкручивался. Но дел становилось все меньше, а потом они прекратились вовсе. Щелкунов решил, что Айрат Мустафин подкупил милицию и прокуратуру, нанял независимых частных сыщиков, и вскоре выяснилось, что Айрат вообще перестал воровать. Тогда Щелкунов решил проверить компетентность председателя колхоза Красный Луч как председателя, зная наперед, что он плохо разбирается в сельском хозяйстве.
  Айрата вызвали в администрацию с докладом о состоянии дел в колхозе, и он довольно толково доложил. Тогда его подвергли перекрестным вопросам на засыпку, а он отвечал на удивление всем толково и компетентно. Когда вопросы касались очень уж частных моментов, к примеру, его спрашивали, сколько и каких минеральных удобрений надо вносить под рожь и сколько под картофель, он важно отвечал, что этим у него занимается агроном, агроному он доверяет и в его делах его не подменяет. Так же он выкручивался по всем вопросам по семеноводству, овощеводству, зоотехнии и прочим.
   
40. Возвращение пастуха Голикова
 
  Перед тем как уехать домой из Удмуртии, детективы Дима и Саша, побывали у директора госхоза Суворовский и довели до его сведения историю похищения и причину возврата восьми ахалтекинцев. Попросили помочь прекратить уголовное преследование пастуха Голикова. Намекнули, что в противном случае они распишут в большой статье в центральной газете, как в его хозяйстве издеваются над простым тружеником. А зачем вам это надо?
  -Мне это не надо, - сказал директор, - все сделаю. Пусть Голиков возвращается и выходит на работу.
    -Но на него в милиции еще одно дело, об избиении зоотехника.
 -Скажу, чтобы забрал заявление. Тем более, что за дело получил по морде. А вы не в курсе, как там кобыла эта, наша - Андромеда, родила кого-нибудь.
  -В курсе, двойня у нее, жеребчик и кобылка.
    -Да что вы говорите! И что, жизнеспособные?
  -Крепкие жеребята. Жеребец-то ваш Абрек.
    -Совсем хорошо. При Сталине меня бы расстреляли за такой недосмотр. А Голиков-то, наверное, знал, что двойня, и что от Абрека. Недаром ему этот Николаев гонорар прислал - тысячу долларов. А наши-то, ну работнички! По цене убойного веса кобылу с двумя жеребятами чистых кровей продали. Ну, я, конечно, тоже хорош, не вник. Повезло этому Николаеву.
    Иван Дмитриевич Голиков вернулся к своей прежней работе. Он опять пас табун ахалтекинцев, знал особенности каждой лошади, умел на втором месяце определить, что кобыла жеребая, но пастух изменился. Все дело в том, что он полюбил красиво одеваться. Когда надел одежду Лаврикова и побывал в парикмахерской, то был очень удивлен, увидев себя в зеркале. На него глянул прямо таки симпатичный мужчина средних лет, ему и было немногим более сорока. Когда он стал собираться из Воздвиженского домой, то спросил Лаврикова:
    -Алексей, одежду твою постирать бы надо?
  -Дома постираешь, не вздумай только мне ее послать, себе оставь. Смотри, как она тебе идет.
    -Да я и то смотрю. Ходил всегда в рванье. Работа такая. А приятно в хорошей-то одежде.
    -Ну, вот и носи. Там я тебе деньги перевел, в конторе у себя получишь. И не возражай, ты их заработал. С кобылой помог и с жеребятами. Без тебя я бы их не имел. Я что тебе хочу сказать, ты купи себе хорошую одежду. Теперь что хочешь можно купить. На работу тоже хорошо одевайся. Жену приодень.
    Пастух послушался. Он как-то сразу все понял, какого размера ему покупать джинсы, ну и все прочее. Жена сначала недоумевала:
  -Ты что это, ровно жених вырядился, - но скоро поняла, что это и неплохо, - муж-то у меня, каков красавец! - И сама давай не отставать. Скоро Голиковы стали законодателями моды в своей деревне. Если кому-нибудь надо купить обнову, то сначала шли советоваться с ними. Зоотехник и его жена некоторое время сердились на пастуха и не здоровались. Потом прошло время, все забылось, стали здороваться.
   
 
 41. Надо разговаривать со Стасом .
. Дачники Одинцовы
 
  Тот, которому, по словам директора госхоза, так повезло, то есть Лавриков, сидел и думал о Стасе Юсупове. Из поездки в Удмуртию он вернулся победителем, гордый и довольный. Гордиться было чем. Стас был на высоте, и Федор, и Игорь отдали ему должное. Рассказали все, не скрывая восхищения, Лаврикову. Вот он и думал, что такие вот способности пропадают на конюшне возле жеребят. Между тем его очень беспокоил факт существования на белом свете такой личности, как Марат. Не такой это человек, чтобы так быстро успокоиться и отказаться от своих замыслов. Заслав Стаса Юсупова в качестве шпиона на конеферму и не получая от него известий уже около месяца, Марат, естественно будет принимать меры по выяснению причины, по которой Стас молчит, и последовать эти меры должны незамедлительно. Надо разговаривать со Стасом. Стас не отвечает на послания Марата. Казалось бы, такой трус и вот, набрался смелости не отвечать. Что он думает? Возможно, сказал сам себе - "будь, что будет". Неужели работа с жеребятами так захватила Стаса, что он отмахнулся от всего прочего. Но Стаса могут выкрасть с конефермы и представить на суд Марата. Сделать это нетрудно, Стас не лошадь. Приставят пистолет к боку, скажут - иди, и он пойдет. Его могут убить - это еще проще.
    -Надо разговаривать со Стасом.
    Но сначала надо что-то придумать, решить. Прятать его или, наоборот, послать на передовой рубеж в войне с Маратом. Пока неизвестно, можно ли в этом положиться на Стаса. Надежен ли он, не предаст ли он Николаева в первом же бою.
    -Надо разговаривать со Стасом.
   Летом в Воздвиженское приезжали дачники из разных городов, были и из Москвы. Осенью все уезжали, но в нынешнем году одна семья осталась, решили зимовать. Это были муж и жена Зоя Аркадьевна и Арсентий Никитович Одинцовы - учителя на пенсии. Весной Марина Яковлевна подарила им новорожденную козочку. Учителя назвали ее Люся и стали воспитывать.
   Первым делом Зоя Аркадьевна обзавелась литературой по козоводству и изучила все о козах. Ее поразила фраза, что у коз выразительные морды.
   -Действительно, - говорила Зоя Аркадьевна, - вы только посмотрите, какое выразительное личико. Любопытное, доброжелательное, веселое, в глазах светится ум. Глазки какие очаровательные, ресницы длинные.
   Первое время Люся жила в нижнем отделении серванта, вернее, она там спала на байковом одеяльце. Когда просыпалась, толкала лбом дверцу, выходила на кухню и топ-топ к специальной посудине - алюминиевому противню, там она справляла малую нужду. Присаживалась и, не стесняясь зрителей, писала, при этом поглядывала с гордостью, вот, мол, как мы умеем.
   -Никогда не думала, что животные могут быть такими умными. Смотрите, попила молочка и тычется ко мне мордочкой, чтобы я ее вытерла.
   Когда все дела сделаны, Люся запрыгивает на колени к Зое Аркадьевне, смотрит в глаза - погладьте меня. Все лето Люся паслась около дома, даже без привязи. Она никуда не уходила. Когда Зоя Аркадьевна шла к кому-нибудь, то Люся топала за ней. Если хозяйка останавливалась поговорить, Люся рядом щипала травку, а если не слышала голоса Зои Аркадьевны, говорила вопросительно: "Мэ?", на что та отвечала: "Да тут я, тут". Но однажды Марина Яковлевна сказала:
   -Аркадьевна, ты Люську привязывай, а то она у меня георгины объедает.
   -Ах, что вы говорите, Марина Яковлевна. Какая неприятность, но как же я буду ее привязывать. Ей должно быть это неприятно. Она же не привыкла.
   -Ничего, привыкнет. Надо ей ошейник сделать, привязать веревку и к колу. Кол вбей топором.
   Зоя Аркадьевна очень расстроилась. Слова какие все ужасные. Ошейник, веревка, кол, топор. Но пришлось привязывать. А Люся, такой золотой характер, ничего против не имеет. Ей даже лестно, что вот у нее ошейник из капроновой ленточки с бантиком и кусок бельевой веревки привязан к колышку. Идут мимо люди, а Люся гордо поглядывает - смотрите, мол, что у меня.
   Но бывает, Люся иногда сделает что-нибудь, что нельзя. Ухватит за край подола и изжует острыми зубками хорошее платье Зои Аркадьевны. Или еще приспособилась - принесут ей мучное пойло, а Люся мордой зацепит за край ведра, наклонит и сольет жидкое на траву, а потом ест, что погуще осталось. Но это она потом так приспособилась, а сначала она просто головой ныряла в ведро и выедала на дне, что погуще, быстро, быстро ест, потом голову высунет, отдышится и снова со дна достает.
   -Это надо же так додуматься - удивляется муж Зои Аркадьевны - Арсентий Никитич.
   У него тоже было свое животноводство - разводил нутрий. Первая самка ощенилась всего одним нутренком, и показалось, что у нее нет молока. А у их кошки котенок, тоже один. Они возьми, да и подложи нутренка к котенку для компании. Кошка приняла, стала двоих кормить. У нутренка зубы передние такие устрашающие и ничего, видно, не мешали сосать. Выросли оба, и котенок, и нутренок. Сначала нутренок попытался мяукать по-кошачьи, но потом перешел на свой язык - "У-у-у". Стали его звать Уля. Позовут хозяева: " Уля, ты где?", а он отвечает "у-у". Дают Уле и котенку еду - кашку. Уля берет ручками, зачерпнет горсточку и в рот. Котенок смотрел, смотрел и тоже давай так пробовать. Зачерпнул кашу лапкой, облизал, но не понравилось ему. Вылизал чисто лапку и не стал больше так делать. Зачем лапку пачкать, когда язык есть. Когда котенка отдали "в хорошие руки", Уля остался один у кошки. Вырос большой, сам с кошку, а все еще ее сосет. Кошка от него прячется, убегает, а Уля быстрый, как молния. Поймает кошку лапками за шерсть, уложит на пол, держит и сосет. И так продолжалось до тех пор, пока у кошки молоко не кончилось.
   И еще одно безобразие Уля сотворял. Стоило недоглядеть, Уля проберется в туалет и обязательно размотает целый рулон туалетной бумаги. Быстро, быстро перебирает ручками, растет ворох бумажной ленты.
   -Зачем ты, Уля, это сделал? - А Уля в ответ: " у, у", - вот и весь разговор.
   Не пошло у Арсентия Никитича нутриеводство. Остался один Уля. Жил долго, потом ушел как-то и не вернулся. Кроме Люси и Ули, Одинцовы на деревне были знамениты еще тем, что каждый год возле своей калитки выращивали два огромных лопуха. Они их поливали, рыхлили вокруг землю, вносили минеральные удобрения. Им казалось, что это выглядит очень красиво, особенно, когда на лопухах вырастало много колючих шишечек с пурпурными цветочками. Игорь Иванов сочинил про это стихотворение, Алеша большой выучил его и прочитал Одинцовым:
   "В нашей деревне живут чудаки,
   У них вдоль дорожек растут лопухи.
   Зачем чудакам лопухи вдоль дорожки?
   Сажали бы лучше побольше картошки".
   Стихотворение всем понравилось. Зоя Аркадьевна его переписала, сказала, что пошлет своим в город.
   -Про нас еще никто никогда ничего не писал. Спасибо Игорьку.
   К этим чудакам и отправился Лавриков с необычной просьбой. Он к ним заходил запросто, без приглашения, и вот пришел по делу.
   - Мне очень нужно, чтобы в деревне поселился человек - зоолог, кандидат биологических наук, и чтобы все думали, что он ваш племянник.
   -Можете дальше не продолжать, Алексей Иванович. Давайте нам нашего племянника, только скажите, как его зовут.
   -Его зовут Валерий Александрович Одинцов. Он скоро приедет.
   - Пусть он живет у нас, места хватит.
   - Договорились. Когда он придет со станции, то вы выйдите на улицу и кричите - "Валерочка дорогой, приехал!"
   -Все будет исполнено.
   В Воздвиженском все были готовы выполнить любую просьбу Алексея Ивановича.
   -Но надо разговаривать со Стасом.
   Кажется, Лавриков сочинил, как уберечь Стаса от Марата и как его легализовать. Плохо только, что он не придумал, как его использовать против происков Марата, а ведь это и есть самое главное.
   -Станислав, нам надо поговорить. - У Стаса заколотилось сердце. - Зайди ко мне, как освободишься.
   Освободился и пошел.
   -Надо ему все рассказать, - решил Стас, - я не сделал ему ничего плохого. Но ведь я хотел похитить его дочь. Этого он мне никогда не простит. Что же делать? Может быть, не говорить?
   -Алексей Иванович, я должен был похитить вашу дочь Сашу, и я здесь для того, чтобы шпионить за вами.
   -Это все?
   -Я не стал шпионить.
   -И мою дочь ты не похитил.
   -Но все равно я подлец и негодяй.
   -Ну, не надо так торжественно, не будем терять время на обсуждение прошлых заслуг. Подумаем, как жить дальше. Слушай и запоминай. Соберешь чемодан...
   -Вы меня прогоняете?
   -Не перебивай. Я тебя не прогоняю. Итак, соберешь чемодан, со всеми попрощаешься, скажешь, что уезжаешь. Придумай причину.
   -Жениться еду на Ольге - это моя девушка.
   -Хорошо, только Оле придется немного подождать. Федор Степанович или Игорь отвезут тебя на станцию. Сядешь в электричку, доедешь до города. Поживешь там дня три. Купи себе другую одежду, постарайся, чтобы тебя здесь не узнали, когда вернешься. Сумеешь?
   -Сумею.
   -Я тоже так думаю, что сумеешь. Потом ты придешь сюда. У тебя здесь тетя Зоя и дядя Арсентий Одинцовы. Иди прямо к ним. Они тебе будут очень рады. Тебя зовут Валерий Александрович Одинцов, ты зоолог, кандидат биологических наук.
   И вот идет по деревне человек с сумкой, посматривает кругом, а из калитки, у которой по бокам растут лопухи, выскакивает женщина и с криком: " Валерочка, дорогой!" - кидается ему на шею.
   -Извините, вы обознались, - пятится прохожий.
   -Простите, моя жена плохо видит, - спешит на помощь Арсентий Никитич.- К нам племянник должен приехать.
   И уже вся деревня знает, что к Одинцовым должен приехать племянник. Лавриков заскочил поспешно к ним в дом:
   -Зоя Аркадьевна, я вам знак подам. Если это будет он, я покиваю, а если не он - покручу головой.
   Дом Лаврикова напротив. Он сел у окна, "Валера" должен вот-вот показаться. Невдалеке затормозило такси, выпустив необыкновенной шикарности господина, явно не Валеру. Вот он важно идет, выступает, как первый секретарь Райкома партии во времена культа Сталина. Блестят золотом очки и золотые коронки во рту на каждом зубе, которые он демонстрирует, здороваясь со всеми, кто идет навстречу, при этом он приподнимает шляпу над потрясающей прической - волосок к волоску, чем-то все это обработано блестящим. В руке дорогой чемодан с наклейками аэропортов разных стран. На сгибе другой руки покоится какое-то одеяние - плащ не плащ, но что-то шикарное и дорогое. Идет господин прямо к дому Одинцовых. Зоя Аркадьевно вопросительно смотрит на Лаврикова, он отрицательно вертит головой. Господин уже штурмует калитку, а Одинцовы запирают изнутри двери в дом, слышно, как лязгает засов. Господин подает голос:
   -Тетя Зоя, дядя Арсентий, это же я - Валера.
   Лавриков начинает утвердительно кивать головой, но Одинцовы его не видят, возятся с запором. Заминка продолжается до тех пор, пока Лавриков не заходит к ним во двор и не стучит в окно:
   -Зоя Аркадьевна, Арсентий Никитич, к вам гость из столицы.
   Только после этого открываются двери, и Зоя Аркадьевна подает голос:
   -Валерочка, дорогой, приехал, - правда, уже не так радостно, как в первый раз. Но дальше все пошло, как по маслу. "Племянника" впустили в дом, усадили за стол.
   Лавриков был сражен наповал искусством Стаса. Даже он сам не сумел бы так убедительно доказать, что он - это не он. Стаса не узнал никто, кроме жеребят. Когда "зоолога" повели показывать конюшни, жеребята чуть не сломали загородку, кинулись к нему. Им-то все равно, что на Стасе золотые очки и волосы чем-то намазаны.
   -Животные меня любят, - важно сказал Стас.
   -Валерий Александрович, а ты какими животными занимаешься? - Катя всех людей звала на "ты".
   -Австралийскими сумчатыми крысами. Я защитил диссертацию о влиянии колониальной политики Великобритании на ареал их распространения. Кроме того, я изучаю мелких домашних животных - собак, главным образом левреток и кошек, в основном - персидских.
   -Какая интересная у тебя работа, - светским тоном, но все равно на ты, восхитилась Катя, - а ты не мог бы нам посоветовать, сколько детского питания можно добавлять в пойло для жеребят. Я вот развела один к одному с коровьим молоком, а у них желудки расстроились.
   Стас пришел в ужас:
   -Что вы делаете?! Разве можно так сразу - один к одному. Надо приучать их к новому корму постепенно. Добавлять по десять процентов. Не более.
   Стас, вернее, Валерий Александрович, произвел хорошее впечатление на обслугу конюшни. Все уважительно прислушивались к его советам по уходу за животными, а Катя подробно расспросила об условиях поступления на зоофак.
   -Какой образованный человек, все знает.
   
42. Агент Марата – Кац и новая роль Станислава Юсупова
 
   Другой же человек, на шею которого, с возгласом - "Валерочка дорогой" ошибочно кинулась Зоя Аркадьевна, ходил (прогуливался) по деревне. Заводил разговоры с жителями. Расспрашивал, что да как. В конце концов, его самого спросили, что ему нужно в нашей деревне. Человек не растерялся и сказал, что он фотографирует памятники деревенской архитектуры. Достал фотоаппарат и сфотографировал дом Лаврикова. Человек показался подозрительным, за ним стали наблюдать. Подозрения усилились, когда он стал расспрашивать, не знает ли кто ветеринарного фельдшера по имени Станислав. Воздвиженские жители, ставшие в результате ряда произошедших событий осторожными, направили фотографа к Алексею Ивановичу, если кто и знает, то только он.
   Лавриков темнить не стал и ответил, что Станислав Артурович Юсупов работал на конеферме ветеринарным фельдшером, но вот взял отпуск без содержания и уехал, решив жениться на любимой девушке, которая его давно ждет. Выдав такую исчерпывающую информацию, Лавриков справедливо решил, что теперь сам имеет полное право расспросить прибывшего в их деревню человека, по формуле: "откуда, куда, зачем?" Уже на третьем вопросе человек запутался. Никак не мог объяснить, какое отношение имеет к сельской архитектуре ветеринарный фельдшер, и вынужден был признаться, что кроме архитектуры, он имеет вопросы об особенностях содержания лошадей ахалтекинской породы, и хотел проконсультироваться со специалистом.
   -Откуда вам известно, что здесь содержатся ахалтекинцы? - вопрос легкий.
   -Из газеты, из интернета.
   -Почему бы Вам ни проконсультироваться по этим вопросам в специализированных хозяйствах. Мы всего лишь покупаем молодняк на передержку и продаем. И почему вы решили консультироваться со Станиславом Артуровичем? Ахалтекинским молодняком он занимается впервые и совсем недавно. Объясните мне эту нестыковку, уважаемый э...
   -Александр Леонидович Кац.
   -Очень приятно, меня зовут Алексей Иванович Николаев, так я жду ответа. Кто направил вас к Юсупову? - Еще несколько вопросов - ответов, и уже звучит имя Марата, что и требовалось доказать - Какое задание вы получили от Марата в отношении Станислава Юсупова?
   -Я должен доставить его к Марату.
   -Каким образом? Он бы мог отказаться.
   -Я должен был применить силу.
   -У вас есть оружие?
   -Н-нет, что вы...
   Лавриков взял мобильник:
   -Игорь, зайди.
   -Я слушаю вас, Алексей Иванович.
   -Надо обыскать этого господина.
   -Вы не имеете права....
   -Что делать, иногда приходится проявлять инициативу.
   На стол ложатся пистолет, бумажник, фотоаппарат, мобильный телефон, карта района, какие-то медикаменты.
   -Вы получили задание убить Юсупова?
   -Только в крайнем случае. Что теперь со мной будет?
   -Это что за медикаменты?
   -Марат велел держать их при себе. Он должен сообщить, когда ими воспользоваться и что с ними делать.
   -Игорь, покажи это Николаю Ивановичу.
   Лавриков раскрыл бумажник - Кац Александр Леонидович - все верно. Деньги - рубли и доллары. Отделил несколько купюр, передал Кацу.
   -Возьмите, это вам на обратную дорогу. Скажите Вашему шефу, что в Воздвиженском Вас избили и ограбили. Юсупова Вы не нашли, где его взять, если его нет? Кем Вы состоите при Марате?
   -Делаю, что прикажет.
   -Каким образом Вы оказались у него на службе?
   -Деньги ему задолжал. Взял товар на реализацию. Стадо коров пятьдесят голов - не смог продать, как предполагал. В убытке остался. Десять тысяч долларов ему должен. Это мне до самой смерти хватит расплачиваться.
   -Какие у Марата планы в отношении нашего хозяйства?
   -Он хочет вас разорить. Коней угнать и продать, хозяйство уничтожить. Злой он на вас очень.
   -Что же нам делать, как его успокоить? Я бы хотел с ним помириться.
   -Не получится у вас. Вы же его уже дважды - мордой об стол. Вам-то хорошо мир предлагать, а ему как пережить такой позор?
   -Вам, кажется, жалко своего шефа?
   -Мне себя жалко, свою семью. Влип я по самые уши. Если будете мне предлагать на вас работать, то я вам сразу скажу - не буду. Пусть лучше меня Марат убьет.
   -Зачем же на меня. Будете работать на Марата, но только давайте сделаем так. Вы будете работать на его добрые дела, а его воровские дела будете пресекать на корню. Задумает он организовать на нас разбойничий набег, вы об этом поставите нас в известность, и мы вместе с Вами постараемся поломать его преступные планы.
   -Ну, Вы со мной, как с ребенком... Но что-то в ваших словах есть. Как будто свет в конце тоннеля, но я, к сожалению, не надеюсь уже ни на что хорошее. Не выпутаться мне. Марат меня не выпустит. Хватка у него мертвая.
   -Вот мои номера. Два мобильных телефона, электронная почта. Сумеете запомнить? Записывать нельзя. Марату эти номера известны.
   -Зачем мне это, я же сказал, что не буду на вас работать.
   -Это Вам на всякий случай. Может быть, Вы не воспользуетесь номерами, но пусть это будет для вас свет в конце тоннеля.
   -Не надо меня искушать. Должен я деньги, которые, наверное, не смогу отдать, работаю на афериста и вора, но хотя бы сам не предатель.
   -Хорошо Вас воспитала Советская власть. Усвоили моральный кодекс строителя коммунизма.
   -Не смейтесь надо мной, Алексей Иванович, и спасибо за то, что не убили меня.
   -Не за что. Приезжайте еще.
   На этом они расстались. Лавриков был уверен, что перевербовал Каца.
   
   На конюшне проводит свой отпуск кандидат биологических наук - зоолог Валерий Одинцов. Каждое утро он встает как можно раньше, чтобы сделать из своих буйных кудрей безукоризненную прическу - волосок к волоску, и идет в расположение самого молодого поколения воздвиженских ахалтекинцев.
   После долгих и громких обсуждений жеребята получили имена. Жеребчика назвали Арек, отбросив букву "б" из имени его отца Абрека, а кобылку назвали Меда - двумя последними слогами имени матери Андромеды. Имена всем понравились и были занесены в журнал и во все списки конефермы. Кандидат наук без конца взвешивал жеребят, обмерял сантиметровой лентой и специальными измерительными приборами, считал частоту пульса и дыхания. Результаты заносил в журнал и в свою тетрадь, уверяя всех, что обязательно напишет научную статью об особенностях развития двойников, явления среди породы редкого. Работники конефермы с уважением относились к "научной работе", старались, чем могли, помогать "ученому". А он так вошел в свою роль, что когда Лавриков позвал его к себе поговорить, то не сразу пошел, напустил на себя такую важность, что не может бросить ответственные измерения, и пришел на зов только спустя час.
   -Станислав, ты человека видел, что сегодня ушел на станцию, не знаешь его?
   -Знаю, это Кац, Марата сподвижник.
   -А ты знаешь, что он по твою душу сюда появился.
   -Догадываюсь.
   -Он должен был тебя к Марату доставить, а, в крайнем случае, убить. Как ты думаешь, смог бы он тебя убить?
   Стас побледнел:
   -Он у Марата в кабале. Деньги ему должен. Все, что Марат заставит - делает. Может быть, и убить сможет. Вы его отпустили?
   -Отпустил, что мне с ним было делать.
   -Но он может вернуться.
   -Оружие мы у него забрали. Расскажи мне, какое там у Марата "войско", что за люди. Готовы они за него "в огонь и в воду".
   -Разные люди. В основном табунщики, конюхи, скотники, доярки. Охрана вооруженная. Таких, чтобы в огонь и в воду, нет. Все за деньги служат. Основное дело Марата - это бизнес. Покупает большие партии скота, держит в степи. У него есть, где держать. Потом продает с выгодой. У него дела всегда хорошо шли. То, что он сейчас вытворяет, не его это дело. Меня он случайно заарканил, попался я на одном не очень красивом деле, выпутаться не смог. Все это уже в прошлом, но лучше мне к нему на глаза не попадаться.
   -Можешь мне его людей по памяти перечислить?
   -Примерно только. Они у него часто меняются. Наемная охрана человек восемь. Командир у них Вася Гречин - серьезный мужик. Чуть что - драться, любит это дело. Здоровый бугай, лет сорок. Мне кажется, что он из уголовников. Остальные моложе его, но, похоже, не новички в охране. Не знаю даже их фамилий, да и имен. Они друг друга кличками называют. Стас есть, Андре, Томас, Ник, одного зовут Малой, еще Митрич, больше не помню - пьяницы все.
   -А табунщики, что за люди?
   -В основном, калмыки, человек шесть.
   -Ну, хоть кого-нибудь знаешь по имени?
   -Одного знаю - Руслан Инджиев. Интересная личность. Лет двадцать восемь, тридцать, стихи пишет.
   -И что, хорошие стихи?
   -Вроде складные, он их любит читать, но они на калмыцком языке. Я не мог запомнить ни одной строчки. Разговаривает он на русском, а стихи пишет на калмыцком. Мечтает опубликовать их в альманахе. У них там, в Элисте, издается.
   -Стихи о чем?
   -Я тоже его спросил, он ответил: "Вот об этом". - И рукой кругом показал, потом в небо ткнул пальцем: "И об этом". - Как хочешь, так и понимай. Другие табунщики над ним смеются.
   -А еще кто у него есть?
   -Конюхи, скотники, доярки. Люди, как люди. Думаю, что к Маратовым разбойным делам они отношения не имеют.
   -Слушай меня внимательно, Стас, напишешь Марату сообщение или донесение, как тебе больше нравится. Извинишься за молчание по не зависящим от тебя причинам, сообщишь, что вынужден был некоторое время отсутствовать, ну и опишешь все, что здесь увидел. Все равно ему это будет известно от Каца. Постарайся написать так, чтобы у него возникли вопросы. Ну, все, иди, пиши, потом мне покажешь. Если хочешь, напиши ему, что Николаев злой, тупой, нехороший человек.
   -А если Марат потребует, чтобы я к нему приехал?
   -Ну, это видно будет, как нам поступить, почему бы и не съездить в гости, если приглашают.
   -Алексей Иванович, что вы такое говорите? Он же меня убьет.
   -Ладно, ладно, не бойся, не позволим ему убивать великого ученого.
   -Ну и что, насчет ученого? Как у меня получилось?
   -Нет слов, я сам тебя не узнал. А волосы ты чем мажешь?
   -Гель такой специальный. А как вам мои золотые коронки?
   -Замечательно. Они что же, снимаются?
   -Да, снимаются и надеваются по мере надобности. В моей прошлой специальности они меня хорошо выручали. Когда я животное брал на "передержку", я их снимал, а когда возвращал - надевал.
   -Ты пока поноси их. Боюсь, что от Марата кто-нибудь еще приедет тебя проведать.
   Стас пошел писать донесение. При конюшне был кабинет с двумя письменными столами. Там Стас заполнял журнал, составлял рационы жеребятам на научной основе, иногда читал. Там он и устроился писать донесение Марату под видом научной статьи. Но не тут-то было. Катя прочитывала из-за плеча Стаса все, что он писал, вносила свои соображения и обсуждала каждое слово. Пришлось переместиться со своим творчеством в дом к Одинцовым, но Катя потребовала:
   -Валерий Александрович, ты мне обязательно покажи потом, что напишешь.
   -Хорошо, хорошо, Катюша, обязательно покажу, и мы с тобой обсудим мою статью.
   -Вот еще незадача, придется еще статью писать, а как их пишут, эти статьи, откуда мне знать? - поделился своими затруднениями с Алексеем Ивановичем.
   -Я тебе помогу. Отыщу в Интернете подходящую статью, а ты ее приспособишь к нашим жеребятам.
   Но не на ту напали. Катя отнеслась к рождению "научной статьи" очень серьезно. Изучила переработанную Стасом статью скрупулезнейшим образом и возмутилась. Она нашла много неточностей, какие-то измерения, которых не делали, и решительно потребовала все исправить.
   -Катя, это же набросок. Я потом все уточню, перепишу. Так всегда пишутся статьи. Окончательный вариант будет позже. - Еле - еле отбился "кандидат биологических наук" от будущего зоотехника.
   
  43. Дезинформация и новое задание Стасу Юсупову
 
 Между тем, Марат, получив донесение Стаса, изучил его и был удовлетворен. Все данные совпадали с разведкой Каца, которого он к тому времени допросил самым подробным образом. Наличие у Николаева вооруженной охраны обеспокоило Марата. В донесении Стаса указывалось "точное" количество автоматов - двадцать штук, несметное количество патронов к ним, десять ящиков гранат, гранатомет, два пулемета. Все вооружение хитрым способом замаскировано и только Стас мог его обнаружить. Кац же только сообщил о наличии вооруженной охраны, а таких подробных сведений он получить не мог. Марат это понял. Понял Марат и то, что прямым штурмом взять конеферму Николаева в настоящее время не получится, а надо к этому серьезно готовиться. Стасу он послал указание оставаться пока на месте и поблагодарил за проделанную работу.
   В скором времени от Стаса пришло сообщение, что Николаев приобрел бронетранспортер, хитрым способом замаскированный под мусоровоз. Он имел башню с пулеметом и пушкой и развивал скорость больше ста километров в час. Сколько еще единиц вооружения было в расположении конефермы, Стас сообщить не мог, потому что Николаев хранил это в глубокой тайне, но что такая замаскированная военная техника есть - это точно. Он даже подозревает, что картофелеуборочный комбайн укомплектован портативной ракетной установкой, а пожарная машина - огнеметом. Как только Стас все это выяснит, он сообщит.
   Получив донесение о такой тотальной милитаризации конефермы, Марат задумался - не фантазирует ли Стас, чтобы выслужиться, и решил послать в Воздвиженское дублирующую разведку в лице Васи Гречина и Малого. И тут настал час Каца. Узнав об организации разведдесанта, он стал страдать от сомнений, что более нечестно - сообщить Николаеву об этом, тем самым предать Марата, или промолчать, предав Николаева, поступившего с ним гуманно. Задержав Каца с поличным, страшно сказать, с заданием убить человека, ему даже не накостыляли по шее, а отпустили с миром.
   Промучившись в сомнениях некоторое время, он послал сообщение Николаеву. Разведка будет осуществляться путем наблюдения за конефермой из леса с помощью биноклей, в течение двух дней, числа Кац указал.
   -Готовим военный парад, - сказал сам себе Лавриков и приступил к составлению программы, посвятив в это дело всех жителей деревни
   Первым делом он велел достать из подсобки имеющиеся комплекты камуфляжной формы и раздать всем мужчинам деревни, а если найдутся желающие среди женщин, то и им. Комплектов нашлось сорок. В назначенный день все оделись в новенькую форму спецназа и стали в ней щеголять, включая бабуль, и всем было весело:
   -Ну, Алексей Иванович, придумщик.
   Для убедительности всем было сказано собраться на самом видном месте деревни, чтобы наблюдатели могли пересчитать наличный состав "вооруженной охраны" Николаева. Для еще большей убедительности все построились в две длинных шеренги и постояли так минут десять. Теперь уже точно было видно, что армия составляет сорок шесть человек. После такой демонстрации "вооруженной силы" все разошлись по своим делам, переоделись в свою обычную одежду. Человек двадцать носили форму, пока со стороны леса посверкивала оптика полевых биноклей.
   "Военная техника" тоже была продемонстрирована со всевозможной выдумкой. Так, автоматы выносили из караульного помещения двое охранников по две, три штуки на одном плече, обходили дом вокруг, передавали автоматы в окно и снова выносили из дверей и так пять раз. В результате можно было насчитать двадцать пять автоматов. К картофелеуборочному комбайну отнесли несколько ящиков, делая вид, что ящики очень тяжелые. На крыше мусоровозки трое в камуфляже, что-то делали, возможно, чистили пушку или проверяли боеспособность пулемета.
   На второй день наблюдатели исчезли. Должно быть, убедились в высокой обороноспособности конефермы и отбыли домой.
   В довершении Стас послал новое сообщение Марату о том, что Николаев подписал контракт о предоставлении ему военного вертолета по мере необходимости, по первому требованию.
   Когда военное противостояние с Маратом уже приближалось к наивысшей точке, Лавриков задумал заиметь своих людей среди табунщиков и начал это дело с поэта Руслана Инджиева. От имени Стаса он послал Марату весьма туманное послание, полное неясных намеков, в результате Марат потребовал немедленного приезда Стаса в его резиденцию. Делать нечего, надо ехать. И вот Стас получает от Лаврикова весьма странный инструктаж. Будто бы он, Стас, восхищается стихами Руслана Инджиева и предлагает ему свои услуги по изданию их в альманахе. И будто бы у него в редакции есть свой парень, который может помочь. Когда Руслан отдаст Стасу тетрадку со своими стихами, Стас должен организовать составление подборки стихов, их редактирование, рецензирование и набор на компьютере, а потом и издание в альманахе. Стасу выдается две тысячи долларов на оплату редактора, рецензента и компьютерщика, а также на взятку "своему парню". Когда дело будет сделано, Стасу надлежит стать лучшим другом поэта Руслана Инджиева, а через него войти в доверие к остальным табунщикам и создать среди них атмосферу недовольства действиями Марата.
   Стас Юсупов в обличии Стаса Юсупова прибыл к Марату и был засыпан вопросами, возникшими в результате туманных намеков последнего послания. Подготовленный к этому Стас членораздельно на все вопросы ответил. Действительно, возникли кое-какие обстоятельства, в которых он не мог разобраться, но вроде бы Николаев о чем-то договаривается с командованием воинской части, расположенной не так далеко от его конефермы, и с командованием ОМОНа, а в чем там дело, Стас пока не знает, но попытается выяснить. Марат задумался, а Стас отправился выполнять свое основное задание.
   Руслан охотно отдал ему свою тетрадку стихов, а в редакции альманаха Стас все организовал. Стихи ровными строчками легли на листы хорошей бумаги в компьютерном исполнении. Теперь нужен был "свой парень" для продвижения стихов в печать. Таковой скоро нашелся, им оказалась симпатичная девушка Ольда Джимгирова - помощник редактора отдела поэзии. Она благосклонно приняла от Стаса пятьсот долларов и пообещала, что в очередном номере альманаха стихи найдут свое место. Стас отдал Руслану его тетрадь, экземпляр подборки стихов и сообщил имя девушки, которая пообещала, что стихи будут опубликованы.
   Руслан был на седьмом небе от счастья, Стас сделался его лучшим другом незамедлительно, а в отношении неблаговидных дел Марата они нашли общий язык. Более того, Руслан снискал поддержку среди табунщиков, которые и до этого уже были обеспокоены деятельностью Марата, но проявлять какое-либо неудовольствие не считали нужным. Он - хозяин, они - его люди. Стас решил, что свое дело он сделал, и ему очень захотелось к своим жеребятам и к противной вредине Катьке. Сказать об этом прямо было нельзя, потому что подозрительный Марат сделает все наоборот. Поэтому Стас сказал:
   -Мне бы не хотелось возвращаться на конеферму к Николаеву.
   В результате сразу же последовал приказ:
   -Немедленно возвращаться на конеферму к Николаеву, - и Стас уехал.
   Прибыв на место, отчитался и, переждав денек, послал Марату сочиненное вместе с Алексеем Ивановичем сообщение о том, что Николаев готовит группу подрывников, которая должна будет взорвать особняк Марата в Элисте бомбой в семьсот пятьдесят грамм в тротиловом эквиваленте, сразу, как только он начнет военные действия в расположении конефермы. Вот тут, наконец-то, Марат и успокоился, забыл обиду и сам себе сказал: "Ну вот, все-таки я его достал, этого Николаева. Вон как его лихорадит. Денег сколько вбухал в вооружение. Будет теперь знать, с кем связываться".
   После этого Марат занялся своим обычным бизнесом скототорговца. Когда военная истерия пошла на спад, Стас послал Марату приватное послание с доносом на Каца, о том, что последний хотел убить Стаса, застрелив его из пистолета, а если не получится, то отравить ядом, который был найден в вещах Каца. Только случайность спасла жизнь верного агента Марата. Когда Каца допрашивали в Воздвиженском, он вынужден был признаться, что у него были личные счеты со Стасом. Марат был тронут тем, что Кац его не выдал и списал с него долг в десять тысяч долларов, тем более, что долга фактически и не было, Марат просто надул Каца при взаимных расчетах.
   
 


44. «Прощай, оружие!»
   
Так закончилась эта война между конефермой Николаева и скототорговцем Маратом без единого выстрела. Что-то изменилось в природе, и люди изменились. То ли зима скоро, стало как-то тише и спокойней. Может быть, все дело в солнечной активности, была повышенная, а теперь понизилась? Может быть, это затишье перед бурей? С кем бы поговорить? Лавриков боялся, когда ему становилось спокойно, он не верил, что может быть спокойно просто так, он думал, что это неспроста.
   "Все-то тебе, Лавриков, не ладно. И спокойно - плохо, а беспокойно и того хуже. Надо узнать, что там в мире". - Посмотрел "новости" по телевизору, стало еще хуже.
   На утро Роман с таинственным видом:
   -Алексей Иванович, поговорить надо.
   -Говори.
   -Давайте отойдем.
   "Серьезное, видно, дело", - подумал Лавриков и пошел следом за Романом.
  -Алексей Иванович, с вами хотят поговорить.
    -Ну, и кто?
    -Дядя Миша, - Роман произнес это таким тоном, как если бы он сказал, что с ним хочет поговорить президент Путин.
  -Так за чем дело стало? Где он?
    -Он придет, когда вы согласитесь с ним поговорить и скажете, куда придти.
    -Ой, Рома, ты меня совсем запугал. Чего ему надо?
  -Это он вам сам скажет, когда вы встретитесь.
    -Так пусть приходит ко мне домой, в любое время.
    -Нет, надо встретиться за деревней. Если вы согласны, то давайте возле старого дуба, завтра в восемь утра.
  -Договорились.
    Дядя Миша темнить не стал, сразу приступил к делу:
    -Алексей, купи у нас автоматы - восемь штук и патронов
   полмешка.
  -Это те автоматы, что вы у Барона изъяли?
    -Почему изъяли? Мы их у него украли, все путем.
  -Сколько просите за автомат?
  -Пятьсот долларов за штуку, а патроны так отдадим.
  -Давай по триста пятьдесят, согласен за все три тысячи долларов уплатить.
  -Да ты что, Алексей! Это же грабеж среди бела дня.
    Лавриков знал цыганские повадки никогда не называть настоящую цену, а обязательно надо торговаться до посинения. Он бы заплатил по пятьсот долларов, не торгуясь, и даже больше. Дело в том, что припрятанные цыганами автоматы беспокоили его. Что цыгане настроены против Барона, было явлением временным. Это было продиктовано кощунственным планом барона сдать на мясокомбинат высококлассный и высокоценный молодняк. А если бы Барон задумал украсть и выгодно продать тех же коней, тут никто бы возражать не стал, еще бы и помогли. Так что припрятанные цыганами автоматы в любой момент могли снова поступить на службу к Барону. На ту симпатию, что Лавриков снискал у цыган, тоже надеяться не приходилось - временное явление. Сегодня они рады помочь ему, а завтра станут на сторону Барона. Как - никак - он цыган, а Лавриков - не цыган.
  После получаса яростного торга сошлись на четырехстах пятидесяти пяти долларах. Договорились, что автоматы цыгане принесут завтра в это же время, а Алексей Иванович придет с деньгами.
    Днем Лавриков подыскал подходящее место на выгоне, ближе к лесу, но и от дома видно. Велел Федору выкопать экскаватором яму метра три глубиной, предварительно сняв дерн. Сказал, что намерен здесь поставить ветряк и надо заложить глубокий фундамент. Мог бы и не говорить, Федя все равно не спросит. Все сделал хитрый Лавриков, как задумал. Наутро, получив автоматы и отдав деньги, припрятал и замаскировал покупку на краю леса, целый день поглядывал из окна, не ходит ли кто вблизи его захоронки. Когда стемнело, перенес автоматы и мешок с патронами в яму и прикопал все на дне. Утром сказал Федору:
    -Яму зарой, грунт утрамбуй, а потом мы с тобой дерн уложим. - Все было сделано, на месте ямы остался незаметный пологий холмик, который вскоре осел и сравнялся с окружающей равниной.
  С цыганским вооружением было покончено. Лавриков про себя называл эту операцию "прощай, оружие", когда-то читал Хемингуэя. Втайне он гордился своим поступком. Потерял на этом деле более трех с половиной тысяч долларов, но зато, не привлекая милицию, не закладывая людей, хоть и цыган, тихо, мирно закопал оружие в землю, достаточно глубоко, чтобы быть уверенным, что его никто не найдет.
   
  45. «Черные следопыты»
    Как выяснилось через некоторое время, зря он пребывал в такой уверенности и умиротворенности. В окрестностях Воздвиженского появились чужие люди. Молодые, серьезные, похоже, непьющие, не наркоманы и не отдыхающие. Что же это за люди? С машиной ГАЗ, моторной лодкой, с какими-то приборами и с простым инвентарем - лопатами, ломом, ручным буром. Похожи на геологов, но не геологи. Лавриков позвал Романа и Петю:
  -Узнайте, что это за люди.
    -И узнавать нечего. Это "черные следопыты". Оружие ищут.
    -Вот это гром среди ясного неба. Какое же здесь может быть оружие? Здесь же боев не было.
  -Боев не было, а базы оружия могут быть.
  Лавриков присмотрелся к хитрым физиономиям, все понял. О проданных цыганами автоматах стало известно. Но как, откуда?
  -Расскажите мне, что знаете.- Ребята рассказали.
  О том, что у цыган есть автоматы, многие знали. Приехали к ним люди, попросили продать. Дядя Миша ответил, что уже продали, кому, говорить не будет. Не принято у торговцев оружием говорить, кому и что продано. Только Русик, дяди Миши внук, предприимчивый десятилетний пацан, подмигнул приехавшим, и за коробку жвачки "Орбит" рассказал, что автоматы его дед продал в деревню Воздвиженское, тамошнему коневоду Николаеву.
    Покупатели оружия провели разведку в Воздвиженском. Поняли, что Николаев ни с кем воевать не собирается, оружием он не торгует, и пришли к правильному выводу, что автоматы он купил, чтобы вывести их из сферы вооружения для собственной безопасности. А вот куда он их дел?
    Это и приехали выяснить "черные следопыты", которых наняли желающие заиметь автоматы для каких-то своих дел. Может, они хотят их продать, а может, собираются с кем-то воевать, а, может, кого-то грабить. Следопыты спустили на воду моторную лодку и стали бороздить речку, имея на борту звуколокатор. То ли звуколокатор не годился для поисков затонувших на дне железных предметов, то ли их там не было. Даром только бензин сожгли и переключились на сушу. Рыли шурфы в лесу, на выгоне и, даже на поле бурили скважины.
    Лавриков забеспокоился, могут ведь наткнуться на его яму и найти автоматы. Правда, чего бы ему беспокоиться? Ну, найдут, увезут куда - нибудь подальше. Какая ему разница? Но не хотелось, чтобы застрекотали где-то купленные им автоматы, и все тут. Надо идти разговаривать с этими следопытами. Роману, Пете и Игорю сказал, куда идет. Ребята забеспокоились:
    -Алексей Иванович, давайте мы с вами пойдем.
  -Нет, один пойду. Если меня долго не будет, тогда уж милицию зовите. Но я думаю, что ничего не случиться. Я-то не собираюсь на них нападать. Поговорю только. А вы издалека понаблюдайте.
  И он пошел. "Следопыты" сидят вокруг костра, чего-то варят в котелке. Экипировка бедноватая. Спальных мешков не видно, плитки с газом нет, сами выглядят неважно - косматые, худые, одеты плохо. Четверо. Собачка с ними, залаяла на Лаврикова, но скоро замолчала.
  -Здравствуйте, ребята. Зашел вот познакомиться и узнать, чем вы занимаетесь в наших краях.
  -А вы кто такой?
    -Бригадир здешний. Алексей Иванович Николаев.
    -Мы что, обязаны отчитываться перед вами?
  -Вообще-то поля наши, и луг, и поскотина. Коней тут пасем, а вы ямы роете и не засыпаете за собой. Кони могут ноги поломать. Геологи или почвоведы всегда шурфы засыпают - правило есть такое.
  -Ну, мы торопимся, забыли засыпать.
    -И кто же вы, чего ищете?
  Молчат, смотрят в землю. Они ищут оружие, спрятанное под землей. Не скажешь же об этом.
  -Нет здесь никакого оружия, не было боев в этих краях. Надеюсь, вы это знаете?
    -Знаем.
    -Вы автоматы ищете, которые я купил? Не надо их искать. Я за них деньги заплатил и спрятал так, чтобы никто не нашел.
    -Что же нам делать? Мы аванс получили за эту работу, уже и потратили. Теперь вот вы нас разоблачили, можете милицию вызвать.
    -Найдите себе другую работу.
  -Нигде не заработаешь. Платят мало, в долгах мы. Здесь пообещали хорошо заплатить.
    -А техника эта ваша? Машина, лодка.
    -Арендуем.
  -Что же нам с вами делать?
  -А вы при чем?
    -Захотелось вам помочь.
    -Помогите, если можете.
  -По строительству можете работать?
    -Виктор вот - каменщик, а остальные - в подсобные рабочие только годимся.
  -Мы дома строим, могу вас принять фундамент сделать и кирпичную кладку. Дом небольшой, проект имеется. Расценки стандартные, от кубатуры. Сколько сложите, столько и получите. Жилье у нас есть. Согласны?
   Как же им было не согласиться. Машину и моторку отгонят владельцу. Может быть, вернет им хоть часть арендной платы. На кладке стен прилично можно заработать, если постараться. А они постараются.
  Подъехали два мотоциклиста. Это у Романа с Петром кончилось терпение:
    -Алексей Иванович, ну что же вы. Мы вас ждем, ждем на планерку. - Планерку какую-то придумали экспромтом.
    -Уже иду, знакомьтесь вот - ребята на строительстве у нас будут работать. - Руки подали, но в глазах усмешка. Была бы здесь Катя, она бы за словом в карман не полезла, сразу бы выпалила, что она об этом думает.
    А она тут как тут на Земфире. Приезжие обомлели, а Петька давай выламываться:
    -Разрешите представить - синьорина Катька, внучка миллионера синьора Палермо, на собственной кобыле Земфире.
    -Сейчас получишь, - пообещала Катя. - Как я понимаю, наш пансионат пополнится приезжими синьорами.
    -Катюша, ты ребят не обижай, - покаянно попросил Лавриков.
    -Там видно будет, синьор Иисус. - И умчалась галопом.
    -Это наш тренер - наездник, вы с ней поосторожней. Мы ее все боимся.
  -Алексей Иванович, садитесь, я вас довезу.
  -Спасибо, Роман, я пройдусь.
  Он ушел, а Роман и Петька остались. Пусть отойдет подальше.
  -Вы что, его телохранители?
    -Нет, мы тренеры-наездники, как и Катя. Алексей в телохранителях не нуждается.
  -Чего тогда примчались?
    -Всегда примчимся, если что, и глотки за него порвем.
    -Ну ладно, ребята, нас пугать. Похоже, мы и сами за него постоять готовы.
  -Вот это другое дело. Свертывайте свое шпионское оборудование и переселяйтесь в деревню.
    -Нам еще машину с лодкой надо отогнать. Остальное оборудование тоже должны отдать заказчику.
  -А что работу не сделали, за это вам ничего не будет?
    -Деньги мы должны. Аванс.
  -Сколько?
    -Восемь тысяч.
    -Рублей или долларов?
    -Рублей, конечно. По две тысячи на человека выдали. Все уже потратили.
    -Если по справедливости, то вы эти деньги уже отработали. Шурфов сколько нарыли, реку всю избороздили.
    -Так ведь не нашли ничего
    -Ну и что, отрицательный результат- тоже результат. Значит, нет здесь ничего.
    -Но ведь есть где-то.
    -Может, и есть. Или где-то в другом месте. Может, он калмыкам оружие продал.
    -Почему калмыкам?
    -У Алексея с ними дела. Вполне возможно, что в Калмыкии надо искать. - Хитрые ребята выложили кучу только что придуманных аргументов за то, что автоматы давно находятся в Калмыкии. Теперь у "следопытов" будет чем отбиться от заказчика и оправдать аванс.
   
    46. Строительство дома для бывшего бомжа и магия бриллианта 
   
 Дом, на строительство которого принял четверых ребят Лавриков, предназначался Александру Андреевичу Андрееву, бывшему бомжу, бывшему алкоголику, бывшему инженеру- электронщику и нынешнему подсобному рабочему конефермы. Лавриков выдал ему беспроцентную ссуду в двадцать тысяч долларов, но Александр Андреевич не мог решиться начать тратить эту ссуду и решил, что хотя бы фундамент заложит на свои деньги. Он зверски экономил, сидел на одной бесплатной картошке, и вот собрал деньги, которых должно хватить, чтобы заложить добротный фундамент.
    Когда появилась бригада из четырех крепких ребят, под фундамент уже был отрыт котлован и отсыпана песчаная "подушка". Под руководством самого Александра Андреевича новые рабочие сделали опалубку и приступили к заливке фундамента. Дела на стройке пошли хорошо и быстро. Но тут возник и стал существовать некий неоспоримый факт - застройщика стала снедать скупость. Рассчитываясь с рабочими, он прямо таки трясся от ужаса, что вот отдает свои деньги, и первую получку выдал трясущимися руками, чуть ли не в половину меньше того, что ребята рассчитывали получить. Они расстроились, но претензии высказывать, а тем более жаловаться Алексею Ивановичу, им было неудобно. Все-таки какие-то деньги они получили. Лавриков сам догадался по их вытянувшимся физиономиям, что тут что-то не так. Вместо того, чтобы радоваться первой получке, ходят как в воду опущенные. Выяснил, что к чему. Проверил расчетную ведомость и укоризненно воззрился на Алексея Андреевича. Тот стал юлить и выкручиваться, что ошибся в расчетах, неправильно определил объем заложенного бетона и, вообще, он выдал лишь аванс, а при окончательном расчете он все выплатит.
  -Выплачивайте все сейчас и извинитесь, скажите, что ошиблись. И не жмитесь. Вы же еще ссуду не начали тратить. И кончайте на одной картошке сидеть. Может, мне начать вас лечить от скупости?
    -Дочке хотел денег послать.
    -Так пошлите. Вы же ей посылаете каждый месяц.
    -Я хотел больше. Алексей Иванович, я боюсь чего-то. Строю вот в долг.
    Лавриков его понял и задумался.
  -Ладно, с ребятами рассчитайтесь, как положено, а я посмотрю, что для вас можно сделать.
    Он рассчитался, извинился, сам был рад, что сделал это. Ребята обрадовались, что это была ошибка и дальше можно не бояться, что их надуют. Можно уже было начинать кирпичную кладку, а это совсем здорово. Принес из штабеля кирпич, положил его на раствор и вот уже заработал шестьдесят копеек, принес сто кирпичей - шестьдесят рублей, а за день ведь можно принести и уложить тысячу кирпичей, а это уже шестьсот рублей
    Лавриков почувствовал себя виноватым перед Александром Андреевичем. Держит на конюшне высококлассного специалиста, хотя и платит прилично: семьсот долларов в месяц. Но ведь он мог бы зарабатывать в другом месте в три раза больше.
    -Надо найти ему работу, - решил Лавриков, связался с торгующими фирмами в городе, порекомендовал специалиста по охранной сигнализации.
  Сразу получили заказ. Александр Андреевич постарался. Сделал. Земля слухом полнится, и слух о хорошем специалисте прошел, и заказы посыпались. Работа закипела. Но... Есть такая поговорка из блатного жаргона "жадность фраера сгубила". Сидит специалист ночами, разрабатывает проекты. В три часа утра бежит на конюшню почистить стойла - семьсот долларов в месяц - это не кот начхал, а в семь утра уже мчится на станцию к электричке, едет в город и до вечера работает по установке сигнализации. Спать и есть - некогда.
   Пришлось Лаврикову опять вмешиваться:
   -Александр Андреевич, отвлекитесь на минутку, поговорим.
   Поднял голову от схем, недоволен, что оторвали:
   -Слушаю.
   -Сколько вы думаете заработать на охранной сигнализации в месяц?
   -Думаю, около трех тысяч долларов.
   -Тогда зачем вам работать на конюшне? Я вас увольняю. Остаетесь работать по обслуживанию и совершенствованию нашей охранной сигнализации за пятьсот долларов в месяц.
   -Но почему? Я же справляюсь.
   -Потому, что всех денег не заработаешь, а вы заболеете истощением нервной системы, и мне придется вас лечить.
   Александр Иванович сразу вспомнил, как его лечили от алкоголизма, и согласился на конюшню работать больше не ходить.
   -Так, - сказал Лавриков, - три часа для сна мы уже выкроили. Теперь вы найдете себе помощников - двух электриков, я думаю, хватит.
   -Да я и сам справлюсь.
   -С помощниками вы больше заработаете. Сделаете разделение труда. Вы составляете проекты, чертите схемы, электрики монтируют оборудование. Вам чертежник нужен или чертежница.
   -Да я сам...
   -Не жадничайте. Другим людям тоже надо давать возможность заработать.
   И Александр Андреевич вспомнил, что ведь так и надо работать. Ведь была у него рабочая группа в конструкторском бюро, а сам он занимался тем, чем и положено заниматься инженеру. Потом все это рухнуло по его же вине, и вот теперь, кажется, возрождается. В это трудно поверить. Не может быть, чтобы оно, все это, сделалось само собой. Кажется мне, кто-то помогает, кроме Алексея Ивановича. Он догадывался, кто это. Вернее, что. Он это давно чувствовал, но не решался оформить это в четкую мысль. Он был материалист, а то, что он чувствовал, было самой что ни на есть мистикой. Но что есть, то есть - ему помогает перстень с бриллиантом.
   Разве не началось все с того, как Ваня Крупский надел ему на палец этот перстень. Через него он и заболел, и попал в милицию. Никогда в жизни не болел, и вдруг заболел. Только потому, что у него на пальце был перстень, его положили в отдельную палату, хорошо кормили и лечили, а потом и выпустили на свободу. И эти ребята- детективы, они же приняли в нем участие, потому что у него при аресте был этот перстень с бриллиантом. Был ли это на самом деле бриллиант, он не знал. Он никогда не видел настоящих бриллиантов, они его и не интересовали. Просто он знал, что бриллианты делают из природных алмазов, а алмазы - это всего лишь особым образом скристаллизовавшийся углерод. Этот, всем известный из школьного курса химии факт, разве он не похож на сверхъестественное чудо мироздания. Почему бы в этом случае бриллианту не повлиять на судьбу пребывающего на самом дне человеческого сообщества несчастного бомжа.
   Иногда Александр Андреевич насмехался над собой за пришедшие ему в голову такие мысли, а иногда находил им логические подтверждения. Только думать ему в этом направлении особенно было некогда, надо было работать и работать, надо строить свой собственный дом. Надо возвращать ссуду Алексею Ивановичу.
   
   
     47. Тренеры- наездники и цыганские законы 
   
Сам Лавриков жил по-прежнему в бывшей конторе. Дом его удовлетворял. Три большие комнаты и большая кухня, оборудованная по последнему слову кухонной техники. Воздвиженские женщины были бы не против помочь Алексею Ивановичу по хозяйству, но, как выяснилось, он в этом совершенно не нуждался. Более того, не всякий бы мог сразу освоиться на его кухне, среди его кухонного оборудования. Кроме купленных в магазинах известных чайника "Тефаль", микроволновой печки, кофеварки, кастрюль и сковородок с особенным покрытием и еще многого чего, у него еще была посудомоечная установка с системным управлением, сконструированная и смонтированная Александром Андреевичем, того же автора пельменеделательная машина и оригинальная, не имеющая аналогов во всем мире - шашлычница. Лавриков мог приготовить любой, самый изысканный деликатес, но вполне мог удовлетвориться стандартным бутербродом с кружкой чая или кофе. Чаще всего он этим и обходился.
   Летом он пристроил к дому банно-прачечное помещение, оригинальной планировки, с максимумом удобств. Раньше у него никогда не было собственного дома, и даже квартиры, и ему было все равно, в каких условиях он живет. Поселившись в бывшей конторе, он полюбил заниматься благоустройством своего жилья и отдавал этому каждую свободную минуту. Но минут этих было мало. Надо было заниматься коневодством - основным делом.
   Первым купленным Лавриковым ахалтекинцам уже шел третий год. Все они были известны на мировом рынке. Для каждой лошади имелся потенциальный покупатель, но Лавриков собирался додержать их до трех лет, показать на соревнованиях, тем самым поднять на них цену.
   Катя тренировала Земфиру и Вьюгу, ухаживала за маленькими жеребятами Ареком и Медой. Несмотря на то, что помогали конюхи, нагрузка была большой. Лавриков думал, чтобы ее как-то уменьшить, взять на работу еще тренера наездника, но лучше бы он об этом не заикался.
   -Сама справлюсь. Еще неизвестно, кого ты примешь на работу. Возьмешь какого-нибудь шпиона.
   При этих словах Лавриков вздрогнул, догадывается она о чем-то, или так взболтнула.
   -Что ты переживаешь, Алексей Иванович, не трудно мне совсем. По выходным Алеша Большой помогает, а с Ареком и Медой Валерий Александрович все время возится.
   -Ладно, уговорила. Только дело в том, что я собираюсь заявку сделать на участие в соревнованиях Земфиры. Как считаешь?
   -Я думаю, что уже можно. Только смотри, Алексей Иванович, не проговорись кому- нибудь, а то дойдет до наших цыган и до мамки, не будет никаких соревнований. Не разрешат они мне. Спасибо, хоть не возражают, что я здесь работаю.
   -Я думал, что все эти ваши цыганские законы уже в прошлом.
   -Нет, все по-старому. Вот, слушай, расскажу. Со мной вместе девчонка училась - Нинка Качаурова, Ромкина и Петькина двоюродная сестра. По лыжам у нее второй взрослый разряд. Стали ее на областные соревнования посылать, так что тут началось! Цыгане чуть окна в школе не повыбивали. Директор ходил к ее отцу, уговаривал. И с бутылкой приходил - ничего не помогло. Из райцентра приезжали, так их в дом не впустили. Потом русские ребята подключились, уговорили ее тайком уехать. Нинка согласилась, а цыгане догнали, вернули домой. Отец ее избил и в холодном сарае запер, есть не давал. Мы ей еду в щель пропихивали. Спальный мешок в школе стащили и через крышу Нинке в сарай протолкали. Потом директор школы узнал, милицию вызвал. Хотели Нинкиного отца посадить, так она давай реветь, еле упросила в милиции, чтобы его не посадили. У меня-то отца нет, а мамка всегда за меня стоит. Только она сама цыган боится.
   -Расстроила ты меня. Но, кроме тебя с Земфирой, некому выступать.
   -Ничего, Алексей Иванович, ты не переживай, как-нибудь выкрутимся.
   Заявку послали. Катя стала готовить Земфиру к соревнованиям. Все держали в тайне.
   -К соревнованиям готовишься? - спросил через неделю после этого разговора Петька.
   -Откуда ты это взял?
   -Так это и коню ясно.
   -Что, и Роман догадался?
   -Нет пока. Ему не до того, с Орликом проблемы.
   -Не говори ему, Петя.
   -И долго вы это собираетесь скрывать с Алексеем
   -Не знаю, как получится.
   -Ничего у вас не получится, наши все равно узнают, не разрешат тебе на соревнованиях выступать. Еще не знаю, как Роман к этому отнесется. Цыган ведь все же.
   -Что же делать, Петя? Какие мы дикие люди. Во всем мире женщины везде участвуют наравне с мужчинами, а у нас нельзя, видите ли, - Катя заплакала.
   -Только не это, - рассердился Петька, - нечего нюни распускать. Ромке надо сказать. Если он станет на твою сторону, считай, что полдела уже сделано, а там придумаем, как быть. Тренируйся пока.
   Катя с малолетства любила лошадей, и лошади ее любили и слушались. С семи лет скакала верхом на любом, самом норовистом жеребце. Она могла вскочить на нетренированного двухлетка и он, только что храпевший, не дававшийся в руки здоровому мужику, становился послушным и кротким.
   -Ой, Катька! - Удивлялись цыгане, и ей было позволено ездить верхом. Очень уж было интересно смотреть, как маленькая девочка скачет на огромном коне, и как конь ее слушается.
   Теперь вот вспомнят обязательно, что Катя цыганка-женщина и нельзя ей верхом. Только поздно вспоминать. Не переделать Катю. Она наездник-тренер, немалые деньги зарабатывает и приносит матери, а мать из тех денег в общую цыганскую кассу честно вносит немалую часть.
   Но вот участие в соревнованиях - дело особое. Это не среди лесов и полей скакать, когда никто не видит. Соберутся тысячи людей, глазеть будут на цыганку, скачущую верхом - позора не оберешься.
   Переживает Катя, переживает за нее Петя, а Роман ничего не замечает, у него с Орликом проблемы. Вошел Орлик в силу и стал показывать свой своенравный характер. Маленький был - слушался. Такой ласковый, котенок, а не жеребенок. Что с ним случилось? Может, у него переходный возраст, подростковый, как у людей бывает. Не дается своенравный Орлик в руки тренера, не слушается. Не дает надеть на себя уздечку. Орлик сильный и крепкий конь. Человеку с ним не справиться. Можно применить силовые приемы, огреть хлыстом, надавить на мундштук. Боль заставит лошадь подчиниться, но Роман на это не пойдет. Не для этого он его холил и лелеял, чтобы не выдержать, показать свою власть таким способом.
   Подошла Катя. Погладила Орлика, потрепала за гриву.
   -Не дается?
   -Нет. Только узду увидит, из себя выходит. Одеваем вдвоем. Он удила грызет. Боюсь, зубы поломает.
   -Может, ему узда не по размеру или удила?
   -Все в порядке, характер такой.
   -Может быть, мне попробовать?
   -А что толку от этого. Подпустит он тебя, а потом меня со спины сбросит.
   -Что же с ним делать? Орлик, ты почему такой? Ну-ка, иди за мной,- Катя тянет за повод, а Орлик мотнул головой, вырвался, отскочил, смотрит гневным глазом, - У, злюка какой, не сердись. Не буду больше тянуть тебя за повод. Давай я тебя прямо за шею возьму и подвину чуть-чуть. Рома, смотри, он слушается.
   Катя двигает коня руками. Толкает в сторону, послушался, потолкала в грудь, он попятился.
   -Роман, ты такое чудо видел? Иди сам попробуй.
   У Романа дело пошло еще лучше. Орлик слушался его рук, двигался туда, куда его направлял тренер.
   -А дальше что мне с ним делать?
   -Продолжай в том же духе, может быть, что-то и получится. Помнишь, мы книгу читали про древних славян. Они там конями управляли без помощи рук.
   -Но они там на коне верхом сидели и коленями управляли.
   -Мне кажется, надо попробовать не с уздечки начинать его запрягать, а с седла. Он уздечки боится.
   -Попробую. Орлик, ты как насчет седла?
   Роман положил на спину Орлика руку, потом куртку. Нормально, только головой мотает.
   -Ему явно узда не нравится. Давай снимем.
   -Лучше не надо. Мы ее сегодня с Трофимычем еле одели.
   -Все равно снимать на ночь надо.
   -Давай снимем.
   Сняли и без всяких проблем надели седло, подтянули подпругу.
   - И что теперь? Кто первый?
   - Быстрая ты больно. Завтра продолжим. Вообще-то, спасибо тебе, я бы не додумался.
   -Рано спасибо говоришь. Надо с уздечкой что-то придумать.
   Сняли седло, завели в стойло. Слушается, доволен.
   Наутро Катя, Роман и конюх Василий Ефимович с хлебом, сахаром, подхалимажем:
   -Орлик, Орлик, хороший, красивый.
   Вывели во двор, одели седло. Катя обнимает за шею, и вдруг, одним махом - она уже в седле. Замер Орлик, и все замерли. Что сейчас будет? Узды нет на коне, неуправляемый конь, а Катя руками, ногами, движением своего тела, осторожно посылает его вперед. Хлопает одной рукой по шее, другой сзади по крупу. Пошел, мелко перебирает ногами, а Катя движением коленей дает понять, куда повернуть. Роман с конюхом застыли в ужасе, боятся подать голос. Вдруг конь рванет в галоп, или взовьется на дыбы. Кате ничем не помочь, и сама себе она не поможет, нет узды на коне. А Орлик идет по кругу. Роман поймал Катин взгляд, молит глазами:
   - Спрыгни, Катя, еще не поздно...
   Катя спрыгивает, Орлик остановился.
   -Рома! - Катя трясет застывшего Романа, он оживает:
   -Катя, я думал, что случится что-то ужасное.
   -Прости, я напугала тебя. Чего ты вдруг такой пугливый?
   -Драть тебя некому, а мне некогда, - подал голос конюх Ефимыч и пошел пить воду, но, поразмыслив, нашел бутылку, налил стакан водки. Налив, выпил, а, выпивши, почувствовал прилив справедливого гнева на строящего из себя незнамо кого Орлика. Взял узду с удилами в одну руку, а кнут в другую, решительно направился к жеребцу прямо со стороны морды. Поднял кнут и потряс перед лошадиными глазами, ругаясь злым голосом:
   -Ты что это из себя жеребца строишь, пацан сопливый, а ну давай сюда свою морду, а ну поворачивайся.
   Орлик удивился, и пока соображал, что это с Ефимычем, и чем от него несет, конюх ловко взнуздал своенравного коня. Когда Орлик начал мотать головой, пятиться и вырываться, Ефимыч уже овладел положением и дал понять коню, что церемониться он не будет, будь ты хоть трижды ахалтекинец.
   -Ты ахалтекинец, а я Кубанский казак, смотри у меня!
   Катя и Роман постояли с открытыми ртами, потом было кинулись на конюха ругаться, но скоро что-то поняли. Может быть, Ефимыч и прав - к каждой лошади нужен свой подход.
   Наконец, Роман принял Орлика, взлетел в седло и вот они с конем уже единое целое. Отлегло от сердца, нашли, кажется, общий язык... Поездил, передал коня Василию Ефимовичу, теперь можно и с Катей поговорить:
   -Земфиру к соревнованиям готовишь?
   -Как видишь.
   -Месяц остался. Алексей в курсе, что цыгане могут шум поднять?
   -Говорила я ему. Роман, а ты - не против? Мы с Петей боялись, что ты будешь против. Он сказал, что ты цыган все-таки.
   -В первую очередь - я наездник и ты наездница, а уж потом мы цыгане.
   -Ой, Рома, какой ты хороший! И что же мы предпримем? Может быть, мне выступать под Петькиным именем? Подстригусь коротко...
   -Об этом и думать забудь. Полуян? (Понятно, по-цыгански).
   -Полуян, полуян. В первую очередь, ты все-таки - цыган и рабовладелец.
   -Ой, ой, рабыня. Я же тебя с косами люблю. Они тебе идут и ни у кого таких кос нет. Давай подождем их отрезать, может быть, Алексей с цыганами договорится. Скажет им, что ты можешь много денег заработать.
   Но с цыганами пошла выяснять отношения сама Катя. Сначала надо все обсудить с мамой.
   -Ой, Катька, отчаянная голова. На соревнованиях, при всем народе! Что дядя Миша скажет?
   -Мам, ты что, против?
   -Почему это я против? Я совсем не против. На первенстве Европы по художественной гимнастике девчонки выступают, ноги все голые. Никто их не осуждает. А ты в брюках будешь и в сапожках. Очень мне нравилось, как Лена Петушкова на Олимпийских играх выступала в семьдесят втором году. Тебя еще на свете не было. Я в кино смотрела.
   - А если цыгане будут запрещать?
   -Так не говори никому.
   -Мам, ты тоже не говори никому.
   -Особенно Василисе не проговориться бы, а то до Барона мигом дойдет. А где соревнования будут?
   -На Скачках в Пятигорске. Мам, если я даже призовое место не займу. Алексей Иванович все равно обещается мне две тысячи долларов заплатить. Я их тебе отдам, чтобы в доме ремонт сделать.
   -Ой, Катюша! Вам бы с Ромкой самим денег насобирать, чтобы дом построить.
   -Так Алексей нам дом построит за счет конефермы. Он обещал. У него теперь бригада строителей работает, четыре человека. Сейчас они Александру Андреевичу дом строят. Ты бы видела, какой красивый будет, из силикатного кирпича. Закончат - нам строить начнут.
   
48. Саша Литвинов и Рада Смолина
   
Интерес к содержанию кинокартины, проявленный в деревне Воздвиженское, вдохновил писателя Михаила Смирнова на доработку сценария. Он разыскал Марию Петровну Сизову, в прошлом директора детского дома, мать своего друга детства Геннадия Сизова. Ей было восемьдесят лет, жила она в Москве, события сорокалетней давности хорошо помнила.
   Да, был такой мальчик, у которого в семь лет не было даже имени, он называл себя "чаура", по цыгански - мальчик. Лет с трех до семи он жил в цыганском таборе, а как туда попал - неизвестно. В таборе мальчика опекала маленькая цыганка года на три или четыре старше его. Мальчик звал ее "дае" - по-цыгански - мама. Потом она увела мальчика из табора, сказала: "Ты уже большой, живи один", а сама "ушла к людям".
   В детском доме ему дали имя и фамилию - Саша Литвинов, которые он сам подсказал, каким-то чудом вспомнив, что так его однажды назвала Рада
   Он за один год кончил два класса школы, потом сбежал. Мария Петровна долго горевала, пыталась разыскать Сашу Литвинова, но не нашла. Она часто рассказывала о необычном мальчике своему двенадцатилетнему сыну Геннадию, а тот сердился, может быть, ревновал маму к этому "чауре". Саша Литвинов в самом деле был не такой, как все: за один год кончил два класса на одни пятерки, был крепок физически - мог подтянуться на турнике двенадцать раз, а его одноклассники только два-три раза. Он никогда не болел, эпидемии гриппа и других болезней обходили его стороной. Правда, потом оказалось, что он, как и другие дети, все-таки болел, но не сознавал этого, никогда не жаловался. Как-то воспитательница заметила, что Саша очень уж румяный. Померила температуру - тридцать восемь и восемь.
   -Саша, ты же больной.
   -Почему я больной? Я не больной, просто мне жарко. - И ни за что не согласился лежать в кровати.
   Потом он украл в автобусе деньги, и никак не мог понять, что он сделал плохо. Перед тем, как уйти из детдома, он сказал своему дружку, с которым спали рядом:
   -Сам себя могу прокормить, что я тут бесплатный хлеб буду есть. Пусть на мое место кого-нибудь другого возьмут.
   Мария Павловна рассказала еще много подробностей о чауре Саше. Михаилу Смирнову захотелось написать об этом в сценарии, но режиссер не согласился вносить изменения. Картина была уже готова, так она и вышла на экраны. Ее показали в кинотеатрах и по телевизору.
   Рада Ивановна Смолина вдруг увидела по телевизору себя и маленького чумазого и оборванного мальчика. Они шли по дорогам, по деревням и городам. Она вела его за руку и показывала людям, а люди давали им хлеб и деньги. В начале картины мальчик был совсем маленький, ему, должно быть, не было и трех лет, а потом он вырос, ему стало лет семь. Тогда цыганка Рада увела его из табора и сказала: "Ты уже большой, живи один", и она оставила его одного.
   В кино кое-что не совпадало с их жизнью. Но, несомненно, это была она, а малыш - ее чаура. Она смотрела кино и радовалась, как хорошо она сделала тогда, что увела его от цыган. Он стал жить в детском доме и хорошо учиться, был одет в хорошую одежду. Его приняли в пионеры, а потом и в комсомол. После школы он поступил в институт, окончил его и стал ученым.
   -Я знала, знала, что так и будет, - радовалась Рада Ивановна, - как хорошо, что показали в кино жизнь моего чауры.
   После того, как она велела ему жить одному, без нее и без цыган, она долго скучала. Даже думала, не найти ли чауру, чтобы опять ходить вместе. Но не нашла и решила, что пусть он сам становится самостоятельным и вот, как все хорошо получилось. Она велела ему научиться воровать и драться, чтобы его все боялись, а он стал ученым. Она долго еще радовалась, потом стала вспоминать их безрадостное детство, немного поплакала, а потом стала думать о своей жизни.
   Рада не захотела жить в большом городе, она стала ходить по деревням и как-то пришла в деревню, которая ей понравилась, и решила остаться здесь навсегда. Но ее не пускали в дома, не брали на работу, только иногда давали поесть. Потом к ней привыкли. Девочки даже принимали ее поиграть. Ей было уже одиннадцать лет, но она не умела читать и писать. По вечерам она просилась к кому-нибудь в дом:
   -Пустите переночевать. - Пускали неохотно, может чего-нибудь украсть, но пускали, не собачонка же.
   Как-то доярка тетя Валя попросила:
   -Радка, отнеси Славику обед, он за свинофермой пашет.
   Рада взяла узелок и бутылку молока, побежала туда, где урчал трактор. Валентина Николаевна не рисковала, что девчонка ополовинит обед - трактор был близко, и она видела, как Слава взял узелок и устроился на меже. Половину обеда он съел, другую половину отдал Раде.
   -Ты хоть читать умеешь?
   -Не-а.
   -А сколько же тебе лет?
   -Тринадцать. - Накинула на всякий случай два года.
   -Ты откуда взялась?
   -Из табора сбежала.
   -Что же ты собираешься делать? Зима скоро.
   -Зима еще не скоро. Так пока побуду.
   -А к цыганам ты не собираешься вернуться?
   -Нет. С вами буду жить.
   -Как это с нами? - Испугался Слава.
   -С людьми, то есть, а не с цыганами.
   Назавтра Рада с утра уже дежурила возле ворот Валентины Николаевны.
   -Тетя Валя, давай я Славику обед отнесу.
   -Я еще не приготовила, только что с дойки пришла.
   -Можно я тебе помогу, что ты ему готовить будешь?
   -Борщ сварю, сырников нажарю. Давай вот, картошку чисти.
   -А чистилка есть?
   -Была где-то, я ножом чищу.
   -Чистилкой лучше, меньше срезаешь.
   Так и стала Рада жить у тети Вали, пока не нагрянула комиссия: председатель сельсовета, учительница, член правления колхоза. Строго спросили:
   -Почему здесь живешь, в этом доме?
   -Тетя Валя пустила.
   -Сколько тебе лет?
   -Десять. - Один год убавила на всякий случай.
   -Где твои родители?
   -У меня нет родителей.
   -Тебя Рада зовут, а как твоя фамилия и отчество?
   -Фамилии нет, и отчества тоже нет, только имя.
   -Ты в школу ходила, читать умеешь?
   -Не ходила, читать не умею.
   -Рада, есть у тебя какие-нибудь родственники?
   -Ребенок был, чаура, но он вырос, теперь один живет.
   -Чей он ребенок? Твой брат?
   -Нет, он не брат. Он мой ребенок.
   -Сколько лет твоему ребенку?
   -Семь, а, может, восемь. Он большой уже родился. Ходить умел и говорить.
   -Рада, так не бывает. Дети, когда родятся, не умеют ходить и разговаривать.
   -А жеребята? Они сразу ходят и разговаривают, только по-лошадиному.
   -Рада, мы хотим тебя в детский дом отправить. Ты будешь ходить в школу, тебе там дадут теплую одежду и книги.
   -Зачем мне теплая одежда, сейчас лето. И книги мне не нужны, я читать не умею.
   -Ты научишься читать, но без книг нельзя этому научиться.
   -Я не хочу учиться читать и писать. Это очень трудно. Я буду дояркой, как тетя Валя.
   -Доярки должны уметь читать и писать. Они читают книги, в которых написано, как правильно ухаживать за коровами, и они записывают, сколько надоили молока.
   -А вот и нет. У них на ферме Аня записывает - приемщица, а как за коровами ухаживать им зоотехник объясняет. Я слушала и все поняла.
   -Рада, а кино, как ты будешь смотреть, если в нем на чужом языке говорят и там надписи - субтитры?
   -Так мне тетя Валя прочитает. Мы ходили с ней в кино "Серенада Солнечной долины" и она мне все прочитала, что они там говорили. -Поговорите вы с ней, Валентина Николаевна.
   -Рада, ты послушайся добрых-то людей, поезжай в детский дом, что тебе тут делать, в деревне.
   -Нет, я вырасту и за Славика замуж выйду. Вот ты, тетя Валя, скоро состаришься, кто за тобой ходить будет, и кто твоих коров подоит?
   Кое-как все-таки уломали Раду. Увезли ее в детский дом, записали под фамилией Смолина, какую носили Валентина Михайловна и Слава. Отчество дали - Ивановна.
   Хочешь, не хочешь, пришлось научиться Раде Ивановне Смолиной читать и писать. А тут по радио передают: проходит весенний призыв в армию.
   -Господи! Славика же в армию заберут, а как тетя Валя одна останется? - и сбежала из детского дома.
   Но она забыла спросить, как называется деревня, в которой живут тетя Валя и Славик. И она не знала, как называется их колхоз. Потом она вспомнила, что на въезде в деревню стоял столбик с надписью, со словом, которое начиналось на букву "р", а в слове, кажется, было шесть букв. Рада закрыла глаза и стала вспоминать, какие там еще были буквы. Как плохо, что она не умела тогда читать, она бы прочитала, как называется деревня, и запомнила. Рада напряглась, и вдруг перед глазами встало слово "Разлив".
   -Правильно! - Она же слышала, как люди говорили: "У нас в Разливе", - теперь можно спросить на автостанции, как проехать в Разлив.
   Добралась она до дома Валентины Николаевны. Обе обрадовались, но тетя Валя сказала, что звонили из детского дома в сельсовет, спрашивали, не появилась ли в Разливе Рада Смолина.
   -Надо сообщить, что ты приехала.
   -Не надо, тетя Валя, я не хочу больше в детский дом. Как ты одна будешь жить, без Славы. Вдруг ты заболеешь, кто тебе воды принесет из колодца?
   -Да принесет кто-нибудь, не переживай. Тебе учиться надо. Школа у нас далеко. Вот будут каникулы, тогда приедешь.
   Рада прочитала Славины письма, долго смотрела на две его фотографии в военно-морской форме. Какой Славик красивый. В письмах не было ни одного слова о Раде.
   -"Но он же знает, что она теперь живет в детдоме, поэтому и не спросил про нее, не послал ей привета", - так подумала Рада и успокоилась.
   Рада опять вернулась в детский дом, и ей вдруг понравилось учиться. Ученье давалось легко. Она была уже большая для первого и второго класса. Учителя позанимались с ней по индивидуальной программе, и с нового учебного года Рада стала учиться в третьем классе. И еще она записалась во все кружки, какие были в детском доме, но воспитательница Галина Ивановна велела ей выбрать два кружка, и Рада стала ходить на художественную гимнастику и на хор.
   -Зачем тебе это надо, - поучала ее подружка, - запишись лучше на рукоделие, это в жизни пригодится.
   -Да я бы записалась, но Галина Ивановна разрешает только в два кружка. Я бы еще в драматический пошла.
   -Тоже мне - артистка. Ты лучше подумай, что тебе в жизни пригодится. Вот выйдешь замуж...
   -Нет, я замуж не пойду.
   -Чего так?
   -Меня никто не любит.
   -А Витька Реймер? Он с тебя глаз не спускает.
   -Я другого люблю.
   -Ой, кого? Скажи, Радка.
   -Он в военном флоте служит.
   -Да ты что! Моряк? Но он же, наверное, уже старый. То есть старше тебя намного.
   -Восемнадцать лет. Его Слава зовут. Только ты не говори никому.
   -Нет, что ты, никому не скажу. И он что, не любит тебя?
   -Нет, конечно, мне же еще двенадцать лет только и учусь в третьем классе.
   -Вырастешь. Придет он со службы, а ты уже большая, он и полюбит тебя.
   Так ведь и получилось, как предсказала добрая подружка, но произошло это не скоро. Слава отслужил свои четыре года и остался в городе Мурманске работать в порту механиком по ремонту судов. Валентина Николаевна звала домой, а Славе не хотелось в деревню. Что там за жизнь. Летом он приехал в отпуск. На комоде стоит красивый кубок, какими награждают спортсменов.
   -Мам, что за посудина? Где ты ее взяла?
   -Рада получила за первое место в соревнованиях по художественной гимнастике.
   -А сама она где?
   -В городе, в ПТУ учится, на полевода. Сейчас у нее практика в пригородном совхозе.
   -Бывает она у тебя?
   -А как же. На выходные приедет.
   Так они и встретились. Приехала она, а Слава глаз с нее не сводит. Через год поженились. Слава стал работать механиком в затоне, так до сих пор там и работает. Теперь уже главный механик. Дети у них - сын и дочка. Все хорошо у Рады, но всю жизнь беспокоила мысль, где ее чаура, что с ним. Зачем она оставила его одного. Теперь вот успокоилась. Какое хорошее кино, как все хорошо сложилось у чауры.
   Если бы было так на самом деле. Но не про него это кино. Напридумывал, намечтал писатель Михаил Смирнов про счастливую жизнь бывшего беспризорника.
   
   49. Бригадир колхоза и его хобби   
 
 Не стал он ученым. Не узнал своего настоящего имени. Теперь вот научился "делать деньги". Покупает годовалых жеребят по сто тысяч рублей за голову, а через год продает двухлеток по пятьсот тысяч долларов, а если через два, то и за миллион можно продать трехлетку, если, конечно, лошадь высококлассная по всем показателям. А лошади у Лаврикова, то есть у коневода Николаева высококлассные, потому, что есть у него в коневодческом хозяйстве в Удмуртии свой человек Иван Дмитриевич Голиков, он не пропустит элитного жеребенка, укажет, какого купить.
   Сыплются дождем миллионы. Не жалеет денег Николаев. Платит хорошо помощникам. Раздает беспроцентные ссуды, на какой хочешь срок. Ежемесячно за счет конефермы выдает "надбавку" к пенсии по три тысячи рублей всем бабулям - копейки для коневода.
   -По последнему слову коневодческой науки оборудованы конюшни в деревне Воздвиженское. Обновилась сельскохозяйственная техника. Все механизировано.
   Сам Лавриков - Николаев имеет легальный и законный статус члена колхоза "Путь Ильича", бригадира пятой бригады. В бригаде выращивают картофель для свинофермы и на продажу. Сам бригадир увлекается выращиванием лошадей, хобби у него такое. Иногда продаст двухлетку или трехлетку. Почем продает - никого не касается. Никому не запрещено иметь хобби. В городах люди кого только не держат у себя. Кроме собак и кошек, там и крокодилы и обезьяны, змеи, ящерицы, игуаны какие-то, кого только нет. Хобби у людей такое. У Николаева хобби - выращивать лошадей. Купит жеребеночка - отъемыша, подержит год или два - продаст, еще купит. Любит он жеребят. Имеет какой-то доход от этого. А труда сколько затрачено? Люди ему помогают, толкутся на конюшне. Платит им, естественно, а сколько платит, никому дела нет. С колхозным членством так получилось. Когда о коневоде Николаеве прошел слух, и в разных инстанциях стали интересоваться, Афанасий Ильич - председатель колхоза "Путь Ильича" предложил:
   -Алексей Иванович, давай мы тебя в колхоз примем, будешь колхозником, потом тебя бригадиром пятой бригады выберем.
   Идея Лаврикову понравилась, вместе с тем он обеспокоился, что Афанасий Ильич, должно быть, догадывается о каких-то изъянах в его биографии, но, похоже, хочет помочь ему легализоваться. Собрали общее собрание колхозников, пришли все: шесть мужчин и пятнадцать женщин. Стали обсуждать кандидатуру - достоин ли? Потребовали, чтобы Николаев рассказал автобиографию. Лавриков открыл две сумки, выставил на стол десять бутылок водки "Экстра", десять бутылок марочного вина для женщин, три больших торта, три килограмма конфет разных сортов, три больших батона копченой колбасы, штук десять жирных, копченых, забористо пахнущих скумбрий, целую головку сыра, несколько банок оливок (потом их отнесли свиньям) и еще кое-что. Колхозники решили, что достоин. Так Лавриков подавляющим большинством голосов был избран членом колхоза "Путь Ильича" и получил первый в своей жизни легальный документ - трудовую книжку колхозника единого образца, на имя Николаева Алексея Ивановича.
   Один человек - коммунист Шиляков - был против, потому что на вопрос, кто придумал колхозы - Ленин или Сталин, Николаев аполитично ответил:
   -Какая тебе разница, Андрей Андреевич? - чем оскорбил единственного в колхозе коммуниста, не покинувшего ряды партии, до глубины души.
   Выборы бригадира пятой бригады прошли более гладко. За Николаева проголосовали семь колхозниц, проживающих на территории колхоза в деревне Воздвиженское. Хоть они и не принимают участия в колхозной работе по старости, но за ними, согласно уставу, сохраняется членство колхоза. Они имеют право выбирать и быть избранными. Анна Ивановна и Мария Александровна - не колхозницы, но они тоже проголосовали "за". Услышав, что идет собрание, и выбирают бригадиром Алексея Ивановича, супруги Одинцовы тоже пришли и проголосовали "за".
   Так Лавриков стал полноправным членом колхоза "Путь Ильича", да еще и бригадиром пятой бригады. В бригаде, кроме самого бригадира, не было ни одного трудоспособного колхозника.
   -Надо заняться кадрами, - солидно подумал Лавриков, и пригласил на собеседование братьев Качауровых и Филиппову Екатерину.
   -Давайте вступайте в колхоз.
   -Ой, зачем нам это надо, Алексей Иванович? - Изумилась Катя, а братья Качауровы округлили глаза.
   -Затем, что у вас будут трудовые книжки колхозника единого образца, и пойдет трудовой стаж. Когда достигнете пенсионного возраста, будете получать пенсии. Кроме того, колхоз должен оказывать вам всяческую помощь по ремонту ваших домов, обеспечению дровами, и вы будете иметь право на культурно-бытовое обслуживание.
   Ребятам все это почему-то показалось смешным. Домов, которые надо отапливать и ремонтировать, у них пока не было, до пенсии далеко, а культурно- бытовое обслуживание они как- нибудь сами себе обеспечат. В общем, посмеялись они над предложением Лаврикова, а он опечалился. Кате стало жалко Алексея Ивановича, и она сказала:
   -Алексей Иванович, если тебе это надо, то давай мы вступим, что нам, жалко, что ли.
   -Надо мне это, и вам надо. Вот будем мы Роману с Катей дом строить, обязательно возникнут сложности с участком, а если вы будете членами колхоза, то сложностей никаких не будет. А мне это надо, чтобы пополнить бригаду молодыми кадрами. Собираюсь в составе бригады организовать коневодческое звено. Катю звеньевой поставим. Будет у нас два звена - коневодческое и по выращиванию картофеля. Там звеньевой поставим Анну Ивановну.
   -Алексей Иванович, а сам ты чего делать будешь?
   -Сам буду осуществлять общее руководство.
   -Алексей Иванович, тебе не кажется, что ты решил построить коммунизм в отдельно взятой бригаде?
   -Ехидная ты девушка, Катерина. А если вдруг коммунизм в самом деле возникнет, думаешь, плохо нам будет?
   -Там посмотрим. Сначала надо в своем звене порядок навести, а то вон Ефимыч сегодня опять целый стакан водки выпил.
   -Алексей Иванович, - взмолились Роман с Петей, - вы кого звеньевой ставите, нам же от нее никакой жизни не будет.
   -Ничего, не бойтесь, может быть, ее еще в колхоз не примут.
   -Это еще почему меня не примут?
   -Так молодая еще - несовершеннолетняя, могут и не принять.
   -Алексей Иванович, ты сначала колхозный устав прочитай, а потом уже начинай руководить.
   -И что же там в уставе?
   -А то, что в колхоз с шестнадцати лет принимают, согласно личному заявлению. А мне уже - семнадцать.
   -Катя, ты с какой целью колхозный устав изучила?
   -Ни с какой, слышала где-то. Может быть, в школе, а может быть, по радио.
   -Ты насчет своей учебы что думаешь? Какие у тебя планы?
   -Поступлю на следующий год, на зоофак, на заочное отделение.
   -Давай в этом году поступай, чего тянуть?
   -Так все сроки прошли, и не готовилась я. Не примут меня.
   -Попробовать надо. На заочное еще принимают. Вот съездишь с Земфирой на Скачки. Я думаю, тебе разряд присвоят не меньше второго. С разрядом наездника-конника на зоофак тебя запросто примут. От колхоза справку возьмем, что ты звеньевая коневодческого звена.
   -Так я же еще не колхозница и не звеньевая.
   -Какая ты формалистка. Важно, что в душе ты уже звеньевая и вполне этой должности соответствуешь. Характеристику напишем положительную.
   
50. И тренинг, и выездка, и соревнования, и двойняшки, и институт!

-Алексей Иванович, ты с меня семь шкур сдираешь: и тренинг, и выездка, и соревнования через две недели, и двойняшки, а теперь еще в институт заставляешь поступать.
   -Ну, с этим со всем, что ты перечислила, ты справишься, а вот справишься ли ты с самым главным делом, без которого ну никак не обойтись и без чего тебя ни в один институт не примут.
   -Ты что, Алексей Иванович, меня пугаешь, с чем это я не справлюсь, что ты имеешь в виду?
   -А ты никак не догадаешься.
   -Догадываюсь. Некультурная. В дверь не стучусь и со всеми на "ты".
   -Давай с сегодняшнего дня всех людей, которые тебя старше хотя бы в два раза, зови на "вы". Ну и стучись, когда к кому-нибудь заходишь.
   -Попробую.
   -Вечером к Лаврикову пришли обеспокоенные пастух Петрович и конюх Ефимыч:
   -Алексей Иванович, беда у нас.
   -Что случилось? - Испугался Лавриков.
   -С Катюшей неладно. Убираю я в конюшне у Андромеды, вдруг стук в двери - тук-тук-тук. Я вежливо: "Какого черта стучишь - не заперто". Заходит она: "Доброе утро, Василий Ефимович, как ваше здоровье?", отвечаю: "Как видишь, не помер еще", а она: "Ах, какой вы шутник, Василий Ефимович. Вы уже позавтракали? Если да, то будьте так любезны, Земфиру к тренировке подготовьте". Ну, я догадался, что притворяется для смеха. Смеюсь. А она посмотрела на меня сбоку, так это серьезно и вопросительно, левую бровь подняла, плечиками пожала и вышла. Через полчаса опять стучится:
   -Василий Ефимович, если вы уже кофе попили, то вот этот ремешок в уздечке у Земфиры, укоротите на полтора сантиметра.
   Ну, я кружку воды выпил, ремешок укоротил: " Катюша, говорю, ты не заболела?"
   -Нет, - говорит, - спасибо, вы очень любезны. - И так раз десять за день приходила. Каждый раз стучит и ахинею свою несет: " Василий Ефимович, будьте любезны, благодарю вас, вы не устали?"
   Сначала хотел ее в шею вытолкать из конюшни, потом догадался, что неладно с ней. Пошел с Петровичем посоветоваться. Оказывается она и к нему приходила со своими заморочками. Доску к его шалашу прислонила и каждый раз по доске постучит, потом заходит:
   -Добрый день, Владимир Петрович, как ваше здоровье, вы кофе пили?
   -Даже лошади нервничают. Она и в стойло, как зайти, тоже стучит. Алексей Иванович, ты бы ее на станцию, в медпункт свозил.
   Лавриков уже еле сдерживает смех. Этой Кате не на зоотехника учиться, а в артистки пойти. Там ей и учиться не надо. Петровичу с Ефимычем сказал:
   -Спасибо, что сообщили, она к вступительным экзаменам готовится, должно быть, переутомилась. Я приму меры.
   -Ну, как, - спросила Катя, предварительно постучав в дверь, - получается у меня культурно?
   -Если ты решила всю деревню с ума свести, то получается. Может, ты перестанешь людей пугать?
   -На вас не угодишь, уважаемый Алексей Иванович.
   Но она угодила: на соревнованиях в классе двухлеток получила первый приз, в колхоз ее приняли, звеньевой назначили, в институт на зоотехнический факультет поступила, весной они с Романом поженились, и для них за счет бригады начали строить дом.
   -Екатерина Павловна, - умиляется Лавриков, - если у вас дела и дальше пойдут так успешно, то мы вас вскоре президентом России выберем.
   -А что, я согласна, надо же кому-то порядок наводить в родном отечестве. Только, Алексей Иванович, давай с тобой снова будем на "ты".
   -Давай. Но ректора института зови все-таки на "вы".
   -Что же делать-то? Мы же с ним на "ты" уже с прошлого семестра. Так уж получилось в разговоре. Он дядька нормальный, хоть и академик.
   Катя училась с большим интересом, но некоторые предметы она вовсе не учила, считала, что они ей не нужны, или какие-то разделы, по ее мнению, не интересные, она самостоятельно выкидывала из учебной программы:
   -Не хочу тратить понапрасну время.
   Она категорически не желала изучать свиноводство, птицеводство и собаководство:
   -Я все равно не буду заниматься этими отраслями.
   Когда ей говорили, что специалист, окончивший зоотехнический факультет, должен быть разносторонне образованным, она отвечала, что будет лучше для дела, если она получит глубокие знания в той отрасли, в которой она собирается работать. Катя считала, что на зоофаке не следует изучать ветеринарию. Животных должен лечить ветеринарный врач, а не зоотехник. Свое мнение насчет учебной программы зоотехнического факультета Катя не считала нужным держать при себе, а наоборот, отстаивала его, без конца вступая в острые дискуссии с педагогами, заведующими кафедр, с деканом факультета. Наконец, Катины многочисленные конфликты дошли до ректора института, академика Михаила Ивановича Тарасенко, он вызвал ее "на ковер" и пояснил, что она пришла в институт учиться, а не учить опытных высококвалифицированных специалистов - преподавателей ВУЗа. На это Катя пояснила ректору, что вовсе необязательно тратить время педагогов и студентов, чтобы первые объяснили, а вторые усвоили, что лошадь - это непарнокопытное крупное животное с хвостом и гривой, но без рогов, а крупный рогатый скот - это крупные парнокопытные рогатые животные, обеспечивающие население Земного шара молоком и молочными продуктами. Это тебе любой цыган с десятиклассным образованием объяснит.
   -Для чего ты тогда в институт поступила? - спросил ректор, тоже переходя на ты и понимая, что эта бойкая девушка права, программу, составленную в 1920 году, пора пересмотреть. - Что тебя конкретно интересует, какой вопрос?
   -Меня интересует рождение двоен у ахалтекинцев. Я собираюсь вывести вид среди этой породы с преимущественным рождением двоен.
   -Ты собираешься заниматься наукой?
   -Нет, я занимаюсь бизнесом, и чтобы повысить доходность нашей конефермы, хочу вывести такой вот вид, чтобы часто рождались двойни, а еще лучше, если каждый раз. Вот для этого мне надо все изучить. Особенно важно содержание жеребят в подсосный период, в первые недели. Все это плохо изучено, двойни же редко у лошадей рождаются, а родятся, так попробуй-ка ты их выходи. У нас сейчас двойняшки подрастают, им скоро год. Молока сразу стало не хватать, а прикорм для первого и второго месяцев жизни плохо разработан. Обычно одному жеребенку хватает молока от матки. Ой, Михаил Иванович, если бы ты только видел наших близняшек, Арека и Меду. Их бы на конкурс красоты. Первые места точно им бы достались.
   -Откуда же такие? Родители кто?
   -Из Удмуртии. Мать - Андромеда, отец - Абрек.
   -Знаю я эту пару. Из совхоза Суворовский. Андромеда, по-моему, уже в летах.
   -Неужели знаешь, Михаил Иванович?! Вот что значит - академик! А мне вот плохо приходится, то того не знаю, то другого. Не получится у меня ничего.
   -У тебя получится. Это у меня уже ничего не получится, времени не хватит.
   -Михаил Иванович, это на что ты такое намекаешь? Как это времени не хватит? Помирать, что ли, собрался? Давай лучше мы тебя к нам научным консультантом пригласим. Зарплату положим такую, какую скажешь. У нас с этим никаких проблем. В пределах трех тысяч долларов в месяц - я сама могу решить, а если больше, с Алексеем надо согласовать.
   -Постой, постой. Ваша конеферма как называется, где она зарегистрирована?
   -Ну, это мы просто так называем - конеферма Николаева, чтобы понятней было, а так у нас звено, коневодческое звено в пятой бригаде колхоза "Путь Ильича".
   -Все-таки - "Ильича?"
   -Ну, да. У нас председателя Афанасий Ильич зовут, вот и колхоз - "Путь Ильича".
   -Алексей ваш, он кто такой?
   -Бригадир нашей бригады. По специальности он агроном, но в коневодстве хорошо разбирается. Алексей Иванович Николаев его зовут. Только он коневодство мне передал, а сам он осуществляет общее руководство. Строительством занимается, благоустройством и прочим. Все на его деньги делается, но он считает, что деньги эти наши общие, говорит, что мы эти деньги вместе заработали. Я его зову "Строитель коммунизма". Ну, а мы, то есть наше звено, - "бизнесмены", мы деньги зарабатываем, жеребят выращиваем, продаем, в основном, за границу. От полмиллиона за голову, иногда и миллион. Долларов, естественно.
   -Почему именно за границу?
   -Чтобы деньги перекачивать обратно в нашу страну. Ну, эти-то, как их, олигархи, нагребли, наворовали денег, перекачали в иностранные банки, а мы обратно возвращаем. Пусть хоть одна деревня хорошо живет.
   
  51. Шпион
   У Валерия Александровича кончился отпуск. Он собрал свои записи, сложил их в чемодан, распрощался с сотрудниками конефермы, с Катей, с Одинцовыми и отбыл.
   Через три дня приехал Стас Юсупов и сразу же приступил к исполнению своих обязанностей ветеринарного фельдшера. Ему все сказали: "Привет, Стасик! С приездом!". Он, как и раньше, стал жить в своей комнате, в общежитии гостиничного типа. Только как-то раз, задумавшись, зашел к Одинцовым. Вовремя спохватился и сказал, что зашел осмотреть козочку Люсю. Зоя Аркадьевна его поблагодарила, а потом и призадумалась... Еще призадумалась Катя, которая видела, как Стас заходил к Одинцовым, как к себе домой. Поскольку Катя долго думать не привыкла, то она сразу приступила к выяснению обстоятельства, ее смутившего:
   -Стас, ты зачем к Одинцовым ходил?
   -Я там записи оставил...- последовала длинная пауза. Такое со Стасом случилось первый раз в жизни, такой прокол.
   -Какие записи?! Что с тобой? - Катя летела впереди на полкорпуса.- Ты на солнце перегрелся?
   -Кандидата этого должна быть тетрадь. Здесь не хватает данных...- забормотал Стас.
   Катя притормозила, секунду подумала, успокаивающе протянула:
   -А...- и пошла к Одинцовым:
   -Тетя Зоя, чего к вам Стас приходил?
   -Люсеньку осматривал. Сказал, что нужно копыта подрезать. А как это сделать? Ей же больно будет.
   -Пусть сам и подрежет. Только ему сейчас не до копыт будет.
   Она пошла обратно на конюшню, расположилась за письменным столом и потребовала у Стаса журнал наблюдений за развитием близнецов.
   -Зачем тебе? - Заворчал Стас, - это мое дело.
   -И мое тоже. Ты что, забыл, что я теперь звеньевая.
   Разобраться Кате много времени не потребовалось. Вот кончаются записи, которые сделал Валера, и начинаются - Стаса. Почерк один и тот же.
   -"Зачем потребовалось это переодевание? Что-то мне подсказывает, что Алексею Ивановичу не надо об этом рассказывать".
   Хотя Катя привыкла действовать в стремительном темпе, на этот раз она решила поговорить с Романом и Петей. Изложила факты и свои соображения. Соображения были такие:
   -В Российской академии сельскохозяйственных наук с докладом недавно выступил Михаил Иванович Тарасенко, академик, ректор нашего института. Говорил о развитии коневодства в России, об улучшении пород и упомянул, что на одной из конеферм начаты работы молодым ученым (молодой ученый - это я) по выведению вида лошадей с преимущественным получением двойников у ахалтекинцев. Цель - повышение доходности коневодческих ферм. Теперь прикиньте, этим сразу же заинтересовались за океаном, и чтобы быть в курсе проводимых исследований, заслали на конеферму, где эти работы проводятся, то есть к нам, своего человека, то есть Стаса Юсупова. Только вот зачем он превращался в Валеру Одинцова?
   -И что делать будем? - Призадумались братья. - Может, вывезти его за сто первый километр от нас и отпустить на все четыре стороны?
   -Непонятно, есть от него какой-то вред или опасность. Во всяком случае, как-то неуютно, когда рядом шпион.
   -Я говорила Алексею Ивановичу, что возьмет он когда- нибудь на работу шпиона, и вот - как в воду глядела.
   -Не похож Стасик на шпиона...
   -А факты, Рома? Чего бы ему в кандидата наук превращаться? Да еще так мастерски, никто и не распознал. По- моему, он очень даже похож на шпиона, причем на профессионала.
   Все задумались. - Такого же просто не может быть.
   -Давайте пока последим за ним. - Следить стали по очереди, круглосуточно. Сделали тщательный обыск в комнате Стаса. Нашли съемные золотые коронки, флакон с гелем для волос, очки в золотой оправе, оставили пока все на месте. Решили обо всем сообщить в ФСБ.
   -Алексею - ни звука. Знаете, что последует, если он узнает: даст Стасу денег, чтобы он перестал шпионить, начнет строить для него дом за счет бригады, примет в колхоз и подарит автомобиль.
   -А что, это выход, - задумчиво произнес Петя, - по-моему, очень хороший способ борьбы со шпионажем.
   -Хватит шутить, давайте пока составим письмо в ФСБ, на всякий случай. - Письмо сочинили с подробным описанием всех обстоятельств пребывания в Воздвиженском иностранного шпиона под двумя именами: Станислава Юсупова и Валерия Одинцова.
   -Зачем он переодевался в Валерия Одинцова? Если бы не это, мы бы и не догадались, что он иностранный разведчик. В чем тут дело? Может, пока не сообщать о нем в ФСБ? - Решили понаблюдать еще. Должен же он как-то проявить себя.
   Между тем, Стас почувствовал слежку. Что в его комнате был обыск, он тоже заметил. Отнес все это к проискам Марата, или, что еще хуже, Мефистофеля. Днем и ночью Стас чувствовал чье-то пристальное внимание. Он нервничал, боялся и не понимал, чего от него хотят. Неизвестность особенно его пугала. Врезал в дверь своей комнаты крепкий замок, чем всех удивил. В Воздвиженском не привыкли запираться. Когда стало совсем невмоготу, пошел к Алексею Ивановичу, все рассказал. Последний обеспокоился, согласился со Стасом, что он, очевидно, снова стал объектом интереса Марата. Сказал, что подумает и примет меры. Тогда Стас, сгорая и корчась от стыда, рассказал о встрече в гостинице Россия с неизвестным человеком по имени Альберт Цукерман, который принудил Стаса работать на него, но потом вроде бы оставил его в покое, а может быть, в резерве.
   -И вот теперь я, наверное, ему понадобился, этому Мефистофелю.
   -Что за "мефистофель"?
   -Цукерман этот. Кличка у него такая.
   -Откуда узнал про кличку?
   -Сам не знаю. Кажется, я ее придумал. Я его всегда так про себя зову и очень его боюсь.
   Ночью трое в масках проникли, несмотря на новый замок, в комнату Стаса, приставили к затылку какое-то оружие и долго его обыскивали. Потом удалились, не произнеся ни слова и погасив свет.
   Утром Стас, еле живой от ужаса, пришел к Алексею Ивановичу. Тот усадил Стаса в кресло, налил ему полную рюмку коньяка и сказал: "Рассказывай". Выслушав Стаса, позвонил Игорю, спросил, как там, в округе: "никто не заходил?"
   -Нет, никого не было, - ответил Игорек. - Олег дежурил.
   -"Кажется, что-то проясняется. - Сказал сам себе Лавриков - Трое в масках - это свои ребятки" - и пошел разыскивать Катю, Романа и Петю.
   Ребята усиленно делали спокойные и равнодушные лица, а Лавриков смотрел на них вопросительно. Первой не выдержала Катя:
   -Ну что ты, Алексей Иванович, так смотришь? Ничего у нас не случилось, все нормально. В чем ты нас подозреваешь?
   -Я вас ни в чем не подозреваю, но мне интересно знать, в чем провинился Стас, почему вы за ним следите, и зачем сегодня ночью вы его до смерти перепугали.
   Когда все было рассказано, Лавриков объяснил контрразведчикам, что Стаса пришлось замаскировать на время под Валеру Одинцова для его безопасности, так как от Марата был послан человек с заданием его убить.
   -Почему же нам об этом было неизвестно? - воспряла духом Катя - живем в таком окружении, всюду опасности подстерегают, а тут такие тайны друг от друга. А если бы мы его в ФСБ сдали? Началось бы расследование, всех бы пересажали.
   -А вы сами-то хороши. Мне ничего не сказали, сразу в ФСБ с доносом. Надеюсь, письмо еще не отправили?
   -Нет, оно у Романа в кармане, сегодня на станцию должен был отвезти.
   -Ой, ой, ой! Вы мне его отдайте, а то вдруг оно в ФСБ попадет. На нем же, наверное, адрес написан. Вдруг Роман его обронит.
   -Отдай, Рома, нет на нем адреса. Чего ты так перепугался, Алексей Иванович.
   Лавриков взял письмо. Долго читал, потом сказал:
   -С ума можно сойти. Надо же, какие вы патриоты.
   
52. Чему удивляются детективы и философия о драгоценности
 
-Дим, меня особенно берет за душу тот факт, что все люди, которые собрались вокруг Алексея, какие-то уж очень образцово-показательные. А были в недалеком прошлом? Вот смотри: Ромка с Петькой бывшие конокрады; наш протеже Александр Андреевич - алкоголик, попрошайка, мелкий воришка; Федор - ворюга из ворюг - целый машинно - тракторный парк прихватизировал. Дядя Леня - пьяница, Ефимыч - пьяница. А эти парни, которые у них строителями, - это же явные кандидаты в криминальную среду.
   -А Катя?
   -Ну, про Катю трудно что-то предположить - загадка природы. Но, скорее всего она бы стала талантливой авантюристкой в особо крупных масштабах и, возможно, нашей клиенткой, а сейчас на нее все чуть ли не молятся, начиная с Алексея. А Стас!? Тут вообще молчать надо. Две крайние противоположности: до Воздвиженского - вор, жулик, прохвост да еще и шпион, а сейчас - ангел во плоти, всеобщий любимец. И ведь его никто не перевоспитывал. Просто взяли из одной среды и пересадили в другую.
   -Я бы пошел к Алексею тренером-наездником работать.
   -И я бы пошел, только мы с тобой не годимся, тяжелые больно. Но можно попроситься навоз из конюшни убирать, вместо бульдозера.
   -Ладно, побудем пока при Алексее Ивановиче частными сыщиами. Я думаю, что криминальные истории вокруг его конефермы еще будут происходить. Слишком уж лакомые кусочки на четырех копытах бегают вокруг его конторы
   Нет, нет, да и вспомнит Лавриков о последней своей воровской афере, связанной с обретением перстня с бриллиантом. Где он теперь, этот перстенек, на чью судьбу еще повлиял? Лаврикова он затормозил на его воровском пути и перевернул всю его жизнь. Спорить нечего, ясно, как божий день - это перстень привел бывшего вора в умирающую деревню, с доживающими в ней одинокими старыми женщинами. Это он - перстень, обернувшись на время капиталом в миллион рублей, позволил Лаврикову создать невиданное сообщество людей, в любви и согласии строящих свою жизнь.
   На невиданную небывальщину похожа вся эта история. Навевает она мысль на некую волшебную силу, заключенную в светлом камне, обрамленном драгоценным металлом. Взял человек (не будем называть его вором), этот камень, скажем, на время, пустил его в оборот (не будем называть это аферой), и начал "дело", полезное для себя и для нескольких десятков людей. И любо глянуть на эту жизнь, а всего-то один камень дал ей начало, и всего-то - поучаствовал в ней, да и вернулся без ущерба туда, где был, и опять лежит в сейфе.
   Мысль приходит: можно бы так-то накопленные человечеством богатства пустить на его пользу, и не убудет ведь от них. Нужна только добрая воля обладателей этих богатств - не идти же воровать их всем миром.
   

   Содержание:
Гл.1.  Случайный бомж…………………………………...стр.1
     2.  Мероприятия по охране перстня………………………8
     3 "Авторитет" Лавриков - против олигарха Бориса Б …10
     4. Следственно -рзыскные мероприятия ……………….20
     5.  Детективы Саша и Дима...............................................26
     6. 
     7.  Возвращение, может быть, на родину. Неожиданное
 
     8. Новоселье.  Визит детективов......................................44 
     9. 
   10. Заветная цель - коневодство.........................................62
   11.  Бывшие
   12.  Ахалтекинцы. Перемены в Воздвиженском...............72
   13.  Встреча с цыганами…………………………………..74
   14.  Бывший
   15.  Юра из 81
   16.  Детективы Саша и Дима.............................................  84
   17.  Маша и
   18. 
    19.  Саша, открой глаза.......................................................97
    20.  Кража
    21. 
    22.  Надолго ли эта тишина...............................................122
    23.  Вот и кончилась эта тишина......................................127
    24. Народная
    25. Алеша Маленький потерялся.....................................134               26. Катя и Звездочка в плену.............................................138
27. Подготовка к поездке в Италию..................................144     28. Детективы. Переписка с Борисом Б.............................148   29. 
30.  Поездка в  31. В
32.  Что же случилось в Италии...........................................166
33.  Хозяйка Звездочки. Обратная дорога...........................170 34. План мести калмыцкого коневода.................................174
35.  Встреча со старым знакомым........................................179 36. Встреча итальянской экспедиции. Двойной агент
   Стас
37.  Чужой в
38. Новая    39. Помощь детективов. Айрат Мустафин........................200
40.  Возвращение пастуха Голикова............................. …208
41.  Надо разговаривать со Стасом. Дачники Одинцовы...210
42.  Агент Марата Кац и новая роль Стаса Юсупова.........218
43. Дезинформация и новое задание Стаса Юсупова.......226
44.  "Прощай,
45.  "Черные
46 Строительство дома для бывшего бомжа и магия
 
47.  Тренеры-наездники и цыганские законы.....................245
48.  Саша Литвинов и Рада Смолина...................................253
49 Бригадир колхоза и его хобби.........................................262
50.  И тренинг, и выездка, и соревнования, и двойняшки,
   и в институт поступать...........................................267 51.
52. Чему удивляются детективы. Философия о драгоценности………………………………………………278


Рецензии