Мёртвая невеста 1 глава

Сгущались сумерки. Трасса сменилась узкой дорожкой - быстро, почти незаметно добрались мы до деревни. Подскочил раз, другой, автомобиль, натыкаясь на кочки, после и вовсе зашатался из стороны в сторону - не с радостью принимало гостей местное шоссе. Замелькали в мутных окнах тонкостанные мрачные деревья, почти все мёртвые, почти все голые. Кое-где повыбирались из земли чёрные пни, ощетинились своими лапами-корягами, точно невиданные подземные монстры. Поразили эти пейзажи моё детское воображение, забрался ко мне в сердце страх перед чем-то по-настоящему ужасным, сверхъестественным, нечеловеческим, тёмным. Я посмотрел на отца. Он был полностью увлечён дорогой, тонкие пальцы его уверенно сжимали руль, хотя, как мне показалось, в усталых глазах тоже отражался какой-то слепой испуг. Мать сидела, опустив голову: её длинные светлые волосы упали на лицо - дремала. Но чуяло мое детское сердце, что это всепоглощающее волнение забралось и в сон к моей матери: несмотря на эту лёгкую дремоту, она все равно ощущала то же самое, что и мы с отцом.
Захватило, сжало нас в своих страшных объятьях это место, опутало своими ядовитыми щупальцами, залезло в глубоко в душу. Точно вмиг проникло оно во все-все самые откровенные, самые тайные уголки, всё-всё до ничтожных мелочей узнало о нас...
Машина вылетела на холм: на горизонте показалось старое кладбище с гнилыми перекошенными крестами. Бывал я раньше на кладбищах, ощущал их особую, поражающую своим спокойствием атмосферу. Ничего подобного здесь я не почувствовал: веяло чем-то древним, чем-то совсем тёмным и злым, враждебным и беспокойным. Но вскоре скрылось позади, исчезло из окон зловещее кладбище, побежали по обе стороны от дороги рябые поля, покрытые островками серо-жёлтой травы -  тоскливые пейзажи приближающейся осени. Закончились поля: в очередной раз подскочила машина, дрогнула - выехали на мост. Зашаталась, заволновалась многолетняя конструкция под тяжёлыми колесами. Под ней, чуть видно колышась, болотом дышала зацветшая вода. И даже там, в непроглядной мути, притаилось нечто ужасное. Как будто глаза... Тысячи невидимых глаз внимательно, не упуская ничего, изучают нас изнутри, снаружи, оттуда, из озера, и нет для них никаких преград...
За мостом, прямо за ржавыми железнодорожными путями лежала деревня. Встретили нас полуразрушенные дома с заколоченными окнами, пустая сторожевая будка и гробовая тишина - не звучала деревенька так, как ей положено звучать. Где собаки, вечные обитатели сельских дорог? Где неугомонные дети, вечно ищущие приключения? Где, тогда уж, пьяные мужики, орущие бабы? Ни души...
К моему счастью, вскоре деревня кое-как ожила: забрезжил в некоторых домиках тоскливый жёлтый свет, за машиной с хриплым лаем погнался полуживой плешивый зверь, очень скоро отстал...
Мать проснулась, неторопливо освободила лицо от волос, нежно положила голову на плечо отцу. В зеркале заднего вида увидел я её испуганное лицо, заметил мелкую дрожь, захватившую тонкие плечи... Как правило, мать стеснялась проявлять эмоции при отце - считала это большой слабостью: между ними царила особенная, "холодная" любовь, вечная, непоколебимая, лишённая всякой страсти. Проще говоря, в их взаимоотношениях была строгая дистанция, которую никто не смел переходить. Но сейчас, в этот раз, она совершенно исчезла: мать уже обвила руку отца, крепко вцепилась в неё. Нежным поцелуем охладил отец её лоб. Никогда я такого прежде не замечал, пробежалась по спине дрожь - ещё больше сковал меня страх, ещё глубже забралось это проклятое место, укрепилось в сердце...
Дом сразу привлек моё внимание, выделился на мрачном фоне: из-за низенькой деревянной ограды, за облысевшим от осени орехом, маячили яркие, покрытые разноцветной плиткой стены. Недалеко, в зарослях, мы оставили машину, ступили на новые наши владения. Не уходило никуда то странное беспокойство, не отпускало ни на миг место, лишь слегка притупело на фоне новых впечатлений...