И боль, и слёзы, и радость. Часть 4 Побег

Была глубокая осень. Небольшие лужицы на дорогах к утру затягивались тонким льдом. Но как только солнце поднималось над домами, всё вокруг начинало таять, и к обеду вся улица покрывалась слоем грязной жижи, которая с наступлением ночи снова замерзала.

     Папа приехал ближе к вечеру, чтобы переночевать, а утром ему нужно было срочно в город по делам. Из разговора отца с мачехой узнала, что все работы в колхозе завершены, осталось в колхозной конторе решить какие-то формальности. Я облегчённо вздохнула, подумав, наконец-то до самой весны мне с братом будет спокойней. На целых три зимних месяца прекратятся избиения и издевательства.

     На этот период времени мачеха становилась любящей матерью пятерым детям: мне с братом, своей дочке, от первого брака, и двум малышам, родившимся от моего отца. Наше одноразовое питание менялось на трёхразовое. В нашем рационе появлялись конфеты и мёд. Иногда, проявляя заботу, причёсывала меня приговаривая:"Какие длинные, красивые волосы! Наша Люда настоящая красавица!"  А сама при этом со злостью рвала и дергала меня за волосы, причиняя боль. Папа в соседней комнате, конечно же, слышал только ласковые речи. А я терпеливо молчала, от боли прикусив губы.

     Мачеха всячески старалась показать отцу, как она с любовью заботится о детях, не разделяя на своих и чужих. Однако, эта наигранная вежливость и любовь ко мне и брату могла в любой момент смениться злобным оскалом её зубов, когда папа мог отлучиться на две минуты или просто отвернуться.

     Вечером того дня всё было спокойно, тихо посидели в присутствии папы, хотя сердце пыталось выскочить от радости, потому что он был с нами. Затем все ушли спать. Утром, как только начало светать, папа засобирался в дорогу. Он планировал съездить в город по делам, а затем в колхоз, как сказал, для решения каких-то формальностей.

     Мы все ещё спали. Как только папа вышел за дверь, мачеха ворвалась к нам в комнату. Пылая от гнева, скинула с меня одеяло. И с криком:"Я сейчас обдам тебя кипятком и, как курицу буду ощипывать, а лучше сниму с тебя шкуру!" Одним движением сбросив меня с кровати, обвиняя в том, что за ужином в присутствии отца я вела себя вызывающе, стала бить руками и ногами. Но я ничего не могла вспомнить, за что можно было бы меня обвинить.

     Может быть глаза мои светились от счастья, что папа с нами. Или взгляд был немного уверенней..., но ни словом, ни поведением я никогда не могла и не смела позволить себе какие-нибудь вольности. Я же хорошо знала чем это мне может грозить.

     Скрипя зубами от злости, мачеха схватила детскую, с железным наконечником, лопатку и занесла над моей головой. Я успела подставить руку. От нестерпимой боли, зажав рану, забилась в угол между стенкой и никелированной спинкой кровати. Когда я увидела, что она направилась в сторону кровати брата, воспользовавшись моментом, я выскочила из комнаты и убежала из дома.

     Босиком, истекая кровью, в тонкой и старенькой рубашке, бежала по безлюдной улице. Я знала, что папа ещё не мог уехать, возможно, он ещё на автобусной остановке. И я не ошиблась. Папа стоял в ожидании автобуса. Это был второй мой побег из дома. Только на этот раз я была немного старше. Мне было двенадцать.

     Стоя босиком на промерзшей земле, не могла решиться подойти к папе. Стеснялась своего вида, так как рядом с папой стояли несколько человек, которые, как и папа,ожидали рейсовый автобус. Я звала:"Папа, папа, я здесь! Папа, подойди ко мне!" Но, видимо, от страха и холода не получалось достаточно громко. Пока я пыталась докричаться, подъехал рейсовый автобус. Папа и все люди бросились к нему.

     От безысходности и бессилия, что я уже ничего не успею сделать, закрыла лицо окровавленными руками, чтобы не видеть, как отъезжает автобус ,увозя папу. Я приготовилась к самому худшему. Если в первый раз я чудом осталась жива, то на этот раз будет страшный конец. Она забьёт меня до смерти. От этой мысли я была в панике. Меня сильно трясло, возможно, от холода и от страха предстоящей казни. Я сама удивлялась тому, как я могла осмелиться снова совершить побег. Мне казалось, что это не я и всё происходит не со мной.

     Заливаясь горькими слезами, кричала в слух:"Папа, почему же ты меня не услышал? Я же так звала тебя! Что же мне теперь делать? Она меня убьёт! Где спрятаться? Папа, помоги мне!"

     Ног своих не чувствовала, будто, их у меня совсем нет. Не знаю сколько я простояла, закрыв лицо руками, вдруг, сквозь окровавленные пальцы увидела напротив своих одеревеневших и красных от холода босых ног, пару мужских ботинок. Убрав от лица руки, подняла глаза и чуть не потеряла сознание. Передо мной стоял папа! Он тяжело вздохнул, но ничего не спросил. Ему все было ясно. А я, всхлипывая, смотрела на него и тоже молчала. А сердце моё наполнилось радостью, которую я не могла показать, потому что видела, как страдал папа.

    

     Я не верила своим глазам. Мне казалось, что это мираж или сон. Я же видела, как папа побежал к автобусу. Я была уверена, что папа уехал. Я не понимала, как такое могло случиться? Что же его заставило остаться? Кто вернул папу? А чуть позже я узнала, что автобус был переполнен пассажирами и папа решил дождаться следующий.

     Рядом была небольшая чайная. Из неё вышла женщина, наблюдавшая за нами из окна, и предложила нам зайти погреться, видя, что я раздетая и босиком стою на промёрзшей земле. Она вместе с мужем-инвалидом,у него не было правой руки, содержали эту чайную. В тёплом помещении нас напоили чаем, и перевязали мою кровоточащую руку. Но когда я, впервые за всё время, рассказала о всех злодеяниях мачехи и показала кровоподтёки и раны на голове и на теле, женщина не смогла сдержать слёз. Плакал и папа, но всё время молчал. Возможно перебирал в голове все варианты решений, один из которых ему предстояло принять. Ему было сложно сделать выбор. Потому что двоих детей, которым исполнилось три и два года, оставить не мог. Выход был один- меня с братом отправить в детдом. 

     А мужчина-инвалид всё время повторял:"О, Худо! О, Худо! Бичора, бичора! Бисмилляхи Рахмони Рахим!" Что означало- О, Боже! О, Боже! Бедняжка! Бедняжка! Помоги во имя Аллаха Милостивого и Милосердного!

     После некоторого молчания, женщина в двух словах переговорив с мужем, попросила у папы разрешение на удочерение. Это была таджикская семья.
   
     Затем папа попросил супругов, оставить меня в чайной часа на два. Супруги  согласились и сказали:" Не переживайте, поезжайте и будьте спокойны. Мы ее в обиду не дадим".

     Пообещав, что постарается вернуться быстро, папа уехал в город.