Г. Часть IV. Глава 3

3


     Вернувшись домой, Вова Шестаков первым делом скинул обувь и, как был, в пальто и шляпе, завалился на диван. Вытянул ноги вверх, направив носки перпендикулярно потолку, закинул руки за голову и постарался полностью расслабиться. Было уже очень поздно, что-то в районе третьего часа ночи, однако это мало беспокоило опытного карманника. Ему нередко приходилось ложиться под утро – или не ложиться вообще. В сфере деятельности, которую он себе выбрал, не было места режиму. Многое зависело от удачи, ещё больше – от верности движений, а время... время шло само по себе. В ночной работе был свой шарм, хотя она и меньше ему нравилась. Всё-таки в темноте и тесноте какого-нибудь танцевального клуба вытащить кошелёк у зазевавшегося обывателя было делом слишком лёгким. С другой стороны, в таких местах появлялись иногда самые неожиданные люди, которых в дневное время не встретишь, скажем, в общественном транспорте. И ценности у этих неожиданных людей бывали с собой соответствующие.
     Вова блаженно улыбнулся, но тут же посерьёзнел. Не время было предаваться пустым рассуждениям, нужно сосредоточиться на той ситуации, в которой он оказался. Никогда бы не подумал, что встану перед такой вот дилеммой, внутренне усмехнулся Шестаков, припоминая подробности сегодняшней сходки у Святослава. А квартирка-то у него ничего, знатная, пролезла-таки быстрая мыслишка. Видно, что человек не бедствует, несмотря на своё пристрастие к казино. Тут Вова окинул взглядом маленькую студию, в которой квартировал он сам. Обставлена она была скромно, чистенько, но с явной нехваткой вкуса. Простые бумажные обои с незатейливым цветочным рисунком, выцветшие занавески на окне, стандартные светильники на потолке и стенах, потёртая, видавшая виды мебель. Другими словами, тут ясно ощущался недостаток фантазии и средств, и трудно было сказать, что являлось причиной, а что – следствием. Однако Вову подобное временное пристанище вполне устраивало. Жить в такой квартире постоянно он бы, конечно, не стал, но в качестве съёмного помещения на несколько недель – почему бы и нет? Он ведь не привык подолгу задерживаться на одном месте. "Я в некотором роде артист, а артистам нужна постоянная смена обстановки", – любил говорить про себя Шестаков. И хотя истинная причина была, разумеется, в необходимости соблюдать осторожность, он почти что верил этим своим словам.
     Однако необходимо было вернуться к главному. Святослав нравился ему, определённо нравился. Сейчас, когда Вова познакомился с ним поближе, достоинства этого импозантного прожигателя жизни стали как-то особенно выпуклыми. Он был лёгок на подъём, остроумен, без труда находил выход из щекотливых ситуаций. Не боялся рисковать, да что уж там, сам искал возможность рискнуть. И хотя он был медвежатником, Вова думал, что готов простить ему этот существенный недостаток. В конце концов, Святослава тоже можно понять. Человек привык оперировать большими суммами, бродячая романтика жизни честного карманника его не прельщала. Он, несомненно, перегнул палку с этим своим фантасмагорическим планом, но им нельзя было не залюбоваться. Столько энергии, столько фантазии! Конечно, всё это не может кончиться хорошо. Не может хотя бы по той причине, что Святослав решил привлечь к делу его...
     Вова вздохнул и скинул ноги с дивана. Итак, что же ему предстояло сделать? Выдать всю полученную информацию следователю Горьковой и умыть руки? Он вроде как обязан ей свободой, тут не поспоришь. Не говоря уже об этой её странной расположенности к нему, которая, конечно, не может ни к чему толковому привести. В нынешнем положении ему не до любовных шашней. Так что данный мотив можно смело отбросить. Что же касается благодарности, морального долга и прочее, и прочее... Вова вполне искренне считал себя рыцарем, который верен своему слову. Сдержанное обещание значило для него многое. Но эта ситуация была отнюдь не так однозначна. В конце концов, разве своё обещание он дал по доброй воле? Разве был у него выбор? То есть выбор, конечно, был, только вот второй вариант никуда не годился. И потом, работать стукачом – дело неблагодарное. Можно обмараться так, что ввек не отмоешься. Только какой смысл размышлять об этом теперь, когда он уже подписал известные документы? Которые при определённом стечении обстоятельств могут быть пущены в ход. При всей симпатии, которую госпожа следователь к нему испытывает, она всё равно остаётся следователем. И значит, нечего ему рассчитывать на какие-то особые привилегии. Если он не выполнит условия договора, на него начнётся охота. Это обстоятельство не слишком пугало Вову, но он понимал, что в таком случае недолго протянет на свободе. Он не привык прятаться по тёмным углам и бегать от мусоров по всему миру. Места дислокации менял по собственному желанию, когда чувствовал в том практическую и психологическую потребность. Нарушить условия договора со следователем означало превратиться в объект постоянного преследования. Конечно, можно было бы некоторое время отлежаться на дне, где-нибудь за границей, подождать, пока о нём подзабудут. Но Вове претила мысль прятаться, словно затравленное животное. Видимо, ему всё-таки придётся довести своё сотрудничество с прокуратурой до конца.
     Шестаков одним прыжком поднялся с дивана и несколько раз прошёлся по аккуратной тесной комнатке, настолько маленькой, что при каждом повороте он почти задевал стены плечами. До сегодняшнего вечера дело представлялось ему достаточно несложным. Однако то, о чём сказал давеча Святослав, кое-что меняло. Полтора миллиона долларов, которые были обещаны каждому из участников операции, были большой суммой. Вова вовсе не ставил деньги во главу угла. Карманничество было для него своего рода искусством, возможностью выразить себя. Но, как ни крути, им невозможно кормиться вечно. Рано или поздно замедляется реакция, начинают всё чаще подводить руки. И иметь солидную подушку безопасности отнюдь не помешает. Если принять участие в операции, получить свою долю и залечь на дно... С такими средствами преследование какой-то областной прокуратуры ему будет совсем не страшно. Другое дело, что репутация его серьёзным образом пострадает: ведь факт работы на органы, пусть и непродолжительной, пусть и досрочно прерванной, вылезет наружу. Возможно, ему придётся уехать из страны. При всей своей непоседливости Шестаков не слишком любил выезжать за рубеж. А осесть там на длительный срок было бы серьёзным испытанием... Другими словами, выбор ему предстоял не из лёгких. И на данный момент Вова не видел возможности выйти из случившейся заварухи без потерь. Но полтора миллиона долларов были соблазнительным кушем. Вот только... вот только действительно ли картина Модильяни стоит всего семь миллионов?