Путешествия и случаи. Преображение

Лето. Жарко. Переулок. Стоит малолетний хулиган – шпана шпаной – и куском кирпича выцарапывает на стене слово ***. Очень увлекся, даже язык высунул – это для него очень важное хулиганское дело. А в это время пролетает ангел. Не большого ума, но очень старательный. С рвением относится к работе. Смотрит на это дело и возмущается. Думает: «Се - человек. Венец природы, все-то ему дано – и душа, и ум, и воля свободная – и жизнь, и целый мир в придачу. И что? На что тратит свою жизнь? Похабень всякую на стене пишет? ХYЙ он на стене пишет, мерзавец! Будто без этого непонятно! Вместо того, чтобы творить, постигать, мудрость вековую выкаблучивать, и всякое такое? Нет, это непорядок. С этим надо что-то делать!» - возмутился, руками замахал, ногами затопал – очень ангел оказался до человеческого несовершенства беспощадный. Мигом подлетел к хулигану, ухватил за шиворот и потащил за собой – вразумлять. Хулиган – отбивается, визжит, укусил даже. Пришлось надавать подзатыльников. А кулачищи у ангела – ого-го какие, тут хочешь - не хочешь – присмиреешь. В общем, взлетели на самое небо. Там, на небе, ангел вплотную приступил к процессу воспитания хулигана. Сперва поучил манерам – ну, там, не хамить, не ругаться, не кусаться, опять же. Процесс обучения прошел великолепно – с ангеловыми-то кулачищами. Потом приступил к образованию. Определил хулигана в небесную библиотеку  это такая особая библиотека, там все книги собраны, даже те, от которых ни пепла, ни памяти не осталось. Все подобрано по темам – жизнь, смерть, любовь – в общем, правильная библиотека. Ангел усадил хулигана за стол, зажег лампу и велел читать. Хулигану это дело сначала очень не понравилось – он был очень безграмотный подросток. Но ничего не поделаешь – ангел тут же стоит, бдит. Хулиган маялся, пропускал целые страницы, тайком жевал бумагу и плевался шариками в пролетающих небесных жителей. Но потом ничего, втянулся. Да не то что втянулся – полюбил читать, за уши не оттащишь – даже в уборную забывал проситься. Время на небесах течет странно – непонятно, сколько прошло, то ли два часа, то ли две тысячи лет. Мальчишка перечитал огромное количество книг, и когда выяснилось, что оттуда он нахватался словечек, которые ангелу были непонятны и даже подозрительны (вроде «коллапса семантических структур в аспекте апоричности манихейской дихотомии в применении ее к этическим концептам постмодернизма», а хулиган теперь мог и еще покруче загнуть) ангел решил, что процесс образования можно считать завершенным. «Так, теперь переходим к жизненному опыту» - решил он. Развел какие-то свои ангельские кощуны, и заставил хулигана прожить десять тысяч жизней – да по настоящему, от начала до конца – то ли это морок был, то ли взаправду – кто эти ангельские хитрости разберет. Кем только хулиган не побывал! И царем, и нищим, и воином, и монахом, и матерью-героиней, и рабочим-многостаночником, и святым, и проституткой, и разбойником, и путешественником – всего не упомнишь… Строил дома и сжигал города, рожал и убивал, пировал и умирал с голоду, жил то во дворце, то в канаве, а то, извиняюсь, в юрте… И все помнил. Понаблюдав за процессом накопления жизненного опыта, ангел решил что хулиган повидал и пережил вполне достаточно, и извлек его из этой карусели обратно. Стоит хулиган – да какой он теперь хулиган, после всего, что с ним было, смотрит на ангела и улыбается. Ангел к нему с расспросами – да что? Да как? Да ты все понял? Ты понял теперь, что жизнь свою надо не зазря тратить, а для вечных ценностей приспосабливать? Тот молчит. Ну ничего – думает ангел – это у него культурный шок. Ну, а теперь пора и назад, на землю. Снова ухватил мальчишку за шиворот и перенес в тот самый переулок, в ту самую секунду, когда все началось. Поставил мальчишку перед стенкой, сунул ему в руку кусок кирпича, сам отошел в сторонку, от нетерпения аж подпрыгивает – «Ну думает, я герой! Кого воспитал! Вот это – человек! Тут тебе и вековая премудрость, и жизненный опыт, какого, почитай, ни у кого из людей и нету, одним словом – венец творенья… Вот сейчас он напишет…Вот он что-нибудь такое напишет, за что перед всем человечеством не стыдно будет… Надо бы фотографа сюда, да поздно спохватился» - переживает, одним словом, за своего подопечного.
А мальчик с глазами старика посмотрел на переминающегося с ноги на ногу ангела, на выщербленную кирпичную стену, на небо, выгоревшее летом и уже тронутое скорой, неизбежной осенью, грустно улыбнулся, и написал: ***.