Запись о кругах времени

Когда-то давно, в юности, я мечтал увидеть чудо. Юность – вообще тяжелое время. Только-только закончился карусельный джихад детства, за углом уже маячит непонятная, малознакомая но уже вполне отвратительная взрослая жизнь. Кроме того, начинаются сезонные заболевания – острое гнойное воспаление чувства собственного достоинства вкупе с отеком неудовлетворенного либидо. В общем, обычная юность – так почти у всех бывает.
Жизнь казалась настолько нелепой, неестественной и до обидного пошлой, что надеялся я исключительно на чудо. Кстати, чудеса происходили и тогда,  но я был слишком нелеп и неестественен, а кроме того до чрезвычайности озабочен пошлейшими вещами – самокопанием и сведением выдуманных счетов с агрессивным убожеством окружающего мира, что вовсе их не замечал. Позже выяснилось, что несмотря на ежедневное унижение человеческого ума, которое называется емким словом «нормально», жить все-таки можно, а порою – довольно забавно.
И вот когда от юности остались воспоминания, которые я придумывал на ходу, а срок «лет пятнадцать назад» перестал казаться огромным, чудеса начали происходить снова. Однажды, влажной и туманной весной я вдруг обнаружил, что все чаще оказываюсь на улицах, про которые даже не знал, что забыл. Я шел по булыжной мостовой, и думал – ведь последний раз я был здесь лет пятнадцать назад. Когда такое происходит один раз – это случайность, но когда целую весну подряд ты, занятой в общем-то человек, день за днем оказываешься в позабытых местах своей юности – это уже чудо. А дальше – больше. Совершенно случайно я узнал, как же называется фильм, который давным-давно смотрел с середины, и даже забыл, насколько сильно хотел посмотреть снова. Вот, посмотрел. Ерунда оказалась, и я сразу его забыл. Услышал песню, которая пятнадцать лет назад казалась мне удивительной редкостью, но я даже забыл, как хотел услышать ее снова. Песня оказалась похожей на десять тысяч других, которые я слышал потом, и я сразу же ее забыл. Случайно повстречал избыточно накрашенную женщину, которая изо всех сил старалась не казаться теткой, и, наконец, сказал ей, как она мне нравилась пятнадцать лет назад, и как молчал об этом целую невыносимую осень, бесконечную зиму и больную весну. Она попыталась улыбнуться, как тогда, но мир от этого уже не перевернулся, и я забыл ее. Моя жизнь прошла круг – подумал я. Я заканчиваю истории, начавшиеся тогда, давным-давно, в моей юности, истории, о которых даже не знал, что забыл. Теперь нужно ходить осторожней – вдруг на этих туманных улицах я повстречаю себя – и что же мне придется забыть, если такое случится?