Как в первый раз

 Жил в одном большом городе один известный человек. Он не обидится, если мы назовём его, скажем, Сергеем Петровичем.

 Вы, по праву можете подумать, что известные личности не любят, и даже всячески пресекают подобные неточности относительно своих имён, и хотят, чтобы  о них говорили более достоверно, но, не в нашем случае. Могу быть полностью уверенным, что человек, о котором пойдёт речь в этом рассказе, будет даже рад подобной неточности.

 Известность Сергея Петровича была настолько всеми признанной, что уже никто толком не помнил, с чего она началась. Он, будто уже родился таким, и вошёл в нашу жизнь неотъемлемой частью всего нам известного. Дети учились читать по буквам его фамилию, взрослые повторяли его фразы, старики пытались узнать рецепт его молодости. 

 Талант, бесспорно, присутствующий в этом человеке, был с ног сшибающим, искромётным, обаятельным и  наделён всеми качествами любого не менее известного человека. Званые вечера, концерты, бенефисы, различного рода выступления и прочие массовые сборища никак не обходились без его присутствия и считали за честь объявить его в любом качестве.

 Политические партии сражались за обладание его голосом и разными способами завлекали в свои ряды.

 Рекламные компании наперебой предлагали наилучшие условия, и огромные фотографии с его изображениями со всех сторон города зазывали народ покупать различные предметы быта и прочие радости.

 Известный человек дорого и модно одевался, жил в неприступном особняке, ездил на респектабельном средстве передвижения, которое относилось к предметам повышенного налогообложения, и, конечно, всем неизменно давал автографы и мило улыбался.

 Его выступления всякий раз вызывали бурю оваций, а гримёрная комната, в которой он имел привычку приводить себя в порядок перед выходом на сцену, ломилась от букетов и подарков. Всегда он был бодр и свеж, как полевой цветок и выходил из её недр неизменно вовремя…

 Так было много, много лет подряд. Но в один из дней дверь в положенное время не открылась. Публика настойчиво требовала своего кумира, и посланный конферансье с трепетом приоткрыл её и увидел известного человека в неузнаваемо преобразившемся виде. Безвольно подперев голову руками, и как-то  сразу состарившись, с растёкшимся из-за слёз гримом, он сидел, сгорбившись на стуле, и пальцы его мелко дрожали.

- Что с Вами? – ошеломленно спросил посланник.

 Известный человек испуганно вскинул голову, всхлипнул, и как-то по-стариковски засуетился, хватаясь то за расчёску, то за банку с гримом.

- Ради бога, зайдите ко мне, голубчик, и скорее закройте дверь! – умоляюще попросил он, - не обращайте внимания, я сейчас все быстренько исправлю!

 Руки его начали проворно поправлять грим, и хоть ещё немного дрожали, но справлялись с задачей довольно умело.

- Не обращайте внимания! Забудьте всё, что вы здесь видели! Забудьте всё! Экая оказия! – повторял он словно заклинание, - Это всё из-за страха, будь он трижды неладен, милейший, из-за страха!

- Из-за страха? – удивлённо переспросил конферансье, - но ведь вы столько раз выходили на сцену! И ещё не научились справляться с этим чувством?

- Научился, лет пятьдесят назад как научился справляться с тем страхом. Теперь же он другого рода!

 На лице работника сцены выразилось крайнее непонимание.

 - Эх!!! – горько воскликнула известность, - Вот вы знаете, что будет со мной, если я потеряю популярность, стану, так сказать, не ко двору?!

 В глазах его так отчётливо промелькнул страх, что конферансье невольно попятился назад.

- Что станет со мной, если меня перестанут узнавать на улицах??!
 
 Задав этот убийственный вопрос уже скорее себе, человек ещё раз истерично всхлипнул, затем, надул щёки, расправил грудь, щелкнул каблуками, и молодцом выскочил на сцену.