Уродливые плоды фантазии

Каждый раз с приближением Гениного дня рождения Сергей начинал  корить себя, что в этот год редко ему звонил. Мог бы чаще. Хотя этому есть оправдание. Он хотя бы звонил Гене. И не только на день рождения. И по праздникам звонил, и, бывало, по настроению. А Гена не утруждал себя звонками.

В этот раз едва Сергей закончил поздравительный спич,  как Гена сообщил, что он неделю как из больницы. Переболел двусторонним воспалением легких. Так гласил диагноз. Но картина заболевания подозрительно напоминала коронавирус.

И дальше последовал обстоятельный протокол, как у Гены без всяких оснований поднялась температура, как приезжали врачи, слушали его и все-таки  оставляли дома. И как только после десяти дней не спадающей температуры его отвезли в больницу. Там  на компьютерном томографе выявили двустороннее воспаление легких. Подозрительно, что приезжавшие  врачи фонендоскопом выявить этого не смогли. И как потом лечили. И как выписали.  И что он теперь на контроле. И не только он. И Таня. Но, слава богу,  никого из семьи не заразил. Конечно, как только он себя плохо почувствовал, Таня взяла все хозяйство на себя. Из дому с такой температурой он уже никуда не выходил. Таня заставила его дома ходить в маске, сама ходила в маске, перестала ездить к детям. Не дай бог их заразить. Разделила посуду, тщательно мыла руки, протирала столы, ежедневно   долго проветривала  комнаты.

Гена подробно описывал все, каждую мелочь. Зацикленность на мелочах  за  Геной водилась еще со школы. В этот раз Сережа слушал внимательно. Важна  каждая мелочь. Зараза может подстеречь каждого, а стариков просто косит. А кто они с Геной как ни старики? Ну конечно, столичная медицина Гену с его диабетом, лишним весом, проблемами с сердцем и прочим способна вытянуть. А Сергею в его глухомани на медицину надеяться не стоит.

Сегодня же нужно заняться дыхательной гимнастикой. И лишь закончился разговор, Сергей принялся широко разводить руки и делать глубокие вдохи и медленные выдохи.   Говорят, такие физические процедуры насыщают мозг кислородом. И действительно,  разводя руки в стороны, Сергей пробежал в уме всех, из старой школьной  компании, кому нужно перезвонить  и рассказать о Гене. Новость  обнадеживающая. Если Гена с его  серьезными проблемами  выздоровел, значит, в их почтенном возрасте  все-таки есть шансы.

Сергей ведь за несколько дней до  грядущей даты разослал бывшим одноклассникам сообщения - напоминания о Гениных именинах. А  Светке, зная, что она на  текстовые сообщения плюет, позвонил и  сделал персональное предупреждение. Светка же ответила, что поздравлять ей как-то не с руки.  Давно уже с Геной никаких контактов. И как еще Таня на это отреагирует? И никакого смысла, спустя столько лет, вдруг беспокоить звонком. Так что Сергей может  прекрасно поздравить Гену и от ее имени.

А вот его воспаление легких Светку заинтересовало. Она не просто слушала,  задавала уточняющие вопросы. Сколько Сергей помнил еще со школы, если  вдруг заходила речь о болезни, Светка рядилась в тогу врача и перечисляла симптомы и лекарства. Бактерии ее конек, в медицинский пойдет, не сомневался Сергей. Но Светка проигнорировала  медицинский.  А потом, Сергей встречал ее редко. Поскольку не часто им случалось одновременно приехать в город их детства. Хорошо теперь есть вотсап.  Позвонил и вот она Светка. И вот слушает и уточняет: какие у Гены были начальные симптомы,  каким лекарствами его кололи, а как шло восстановление? Но конечно это не   из-за Гены, это она  прикидывает на себя, подумал Сергей. Да и что тут странного?  В их возрасте каждому не зазорно прикинуть на себя. Все в группе риска обеими ногами. Последние годы все больше и больше в воздухе всякой бяки летает. Чтой-то непонятное в воздухе. А  ведь когда-то подобного не наблюдалось.

 Как он помнил, серьезно об эпидемии  гриппа заговорили, когда он учился то ли на четвертом, то ли даже на пятом курсе. Кругом болели. Он сам тогда переболел по полной программе. А до этого все обходило его стороной.

А когда они в школе учились, это все называли  простудой. Ну, заболеет несколько человек из класса. И  выздоровеет. Да, в то золотое время грипп его не брал.  Может быть потому, что в девятом классе, когда еще родители не терзали его подготовкой к институту, ему позволялось, сколько влезет, терзать велосипед. Он, весь в ссадинах, мотался, как черт, повсюду. Особенно облюбовал безлюдное шоссе за городом вдоль берега моря. Там ездить было удобно. Машин почти нет. Только редкий пригородный  автобус до  прибрежных поселков. Ровненько и тополя вдоль дороги.  А где-то ниже за тополями и за виноградниками море. Красотища!

И в один прекрасный день, когда  он гнал  на велосипеде  сквозь эту красотищу, на автобусной остановке засек картину: Светка и Генка. Что их сюда занесло? Ответ более, чем очевиден. Стоят, взявшись за ручки, замечтались и не видят, как неотвратимо катит в их сторону бесшумный колесный механизм. И нежелательный свидетель. Заметили поздно. Тут уж разнимай руки – не разнимай, аморалка налицо. Но как человек деликатный, Сергей только приналег на педали и со свистом пронесся мимо, пронзив сладкую парочку  слегка  насмешливым взглядом.

Но после увиденного Сергей не стал, как обычно кружить по набережной, делая поворот у огромных крашеных черным лаком якорей, поставленных у катерной стоянки, как памятник. Он поехал домой. Загородние автобусы ходили редко. Так что, вполне возможно, он их обогнал. И эти голубки еще там ждут. А кто они как не голубки? Иначе, чего бы им туда ездить?

Это, конечно, было для Сергея неожиданным открытием. Гена ему был  приятелем. Жили в соседних домах. И Сергей думал, что знает Гену, как свои пять пальцев. Оказалось, много чего  он не знал.

Нужно сказать, Сергей не был отпетым анахоретом. Иногда размышлял, что  не плохо бы кого-нибудь между делом закадрить. И даже присматривался, что там есть стоящего в параллельных классах. Но не приметил  там ничего такого, на что можно было бы тратить время. И потом,  ну положим, закадришь, и носись с ней, как с писаной торбой.

 Но не столько факт аморалки удивил Сергея, сколько Генин выбор. Уж к кому-кому, а к Светке он бы и за сто рублей не подошел.  Мало того, что она не была красоткой, она была ужасно назойливой.  Выпячивала свое мнение где надо, и где не надо. Русачку просто доводила своим особым подходом к героям изучаемых классиков И  на каждом комсомольском собрании  от ее трескотни не было спасения.

 Сережа ни с кем о парочке и словом не обмолвился. Только что постарался деликатно намекнуть Гене, что изумлен его выбором. На что получил жесткий ответ, что это не Сережино дело. Не его, так не его. Сережа больше об этом и не заговаривал. Молчал, но с этого дня, как калькулятор отмечал, когда Гена не присоединялся к беззаботной компании. Теперь он понимал, почему. У Гены были заботы. Но конспираторами они, нужно сказать, оказались прекрасными. Ни от кого Сережа про Гену и Свету ничего не слышал.

 В десятом  выпускном классе, особенно к весне, Сереже стало не до размышлений о  девушках, и даже не до велосипеда. И уж тем более о Гене и Светке он не вспоминал. Все силы были прошены на  поступление в институт. И  в эти напряженные дни Сережина мама по-соседски зачастила к Гениным родителям. А Генина мама - к Сережиным. И была причина.  Прикидывали, куда сыновьям поступать.  Решали-решали, и решили: мальчики подготовленные. Можно замахнуться и на  Москву. Почему нет? Или пан или пропал. Кроме того, в Москве у каждого дальняя родня. 

И оба поступили. В разные институты. В  институтах, куда они поступили, одно было одинаково: хотя абитуриенту обещают общежитие, место там  ему светит только со второго курса. А на первом –  крутись, снимай что хочешь. А институт будет тебе доплачивать положенную сумму. У Сережи в Москве была родня. С их помощью он быстро нашел комнатенку. Гена, пока сдавал экзамены, жил у своей  родни под Москвой. Жилье стал искать позже, прямо перед началом учебы. И снял с мальчиком со своей группы комнату в том же районе,  жил Сережа. Когда в холодных волнах столичного  океана вдруг обнаруживается знакомая физиономия – это приятно. И, первое время, когда особенно сильна тоска по дому, они виделись часто. Но скоро учебные задания так  придавили обоих, что головы не поднять.
 
Сережа жутко боялся, что не потянет. Ночью снилось, как его отчисляют. И этот страх привел к тому, что он сдал первую сессию на одни пятерки. Приехав домой на зимние каникулы, он вдруг узнал, что Гена сессию даже  не стал сдавать.  Неожиданно заболел. Что-то нервное.  Сережа удивился. Не помнил за Геной никаких нервных болезней. И  мама тоже  в легенду о Гениной болезни  не верила.  И  Сергей услышал,  то, о чем и сам подумал:  по всем приметам  это болезнь любви. Открылось, что Гена тайком летал к Светке в Казань. Это открылось перед сессией. А Сергей, его практически сосед, узнал только сейчас.  От своей мамы. Короче, Гена так долетался, что пришлось его папе рвать в Москву и выбивать сыну академку. И тут Сережа вспомнил, как в середине декабря  неожиданно встретил у Гены  его отца, мрачного, как туча.  И теперь Сережа понял в чем дело.

И все же Сережина мама говорила, что мальчика можно понять и простить. Что как писал Есенин, мы все в эти годы любили. И в этот момент мама так пристально посмотрела на Сергея, что заставила его поежиться. А мама, как видно, не найдя в глазах сына того, что ей хотелось, продолжила, что есть страстные натуры, а есть рассудительные. А есть такие, редкие, которые ничего с со своей страстью поделать не могут. Чувство их переполняет., Мама считала, что таким романтическим натурам по большому счету можно позавидовать. Сережа думал, что таким людям нужно лечиться.  Но спорить с мамой не стал.
 

- Так что, ты  смотри поаккуратней, поделикатней, напомнила мама, - Не ляпай там всякого. А то я тебя знаю.
- А что такого  я могу ляпнуть? Он уже сам выше крыши вляпался.
- Вообще не упоминай про свои экзамены. Все что рассказывал, как сдавал. Молчи. Гене это не нужно слушать. Он  переживает. Он чувствует, что вы теперь с ним в разных категориях. Ты студент, все сдал. А он под вопросом отчисления. Боюсь, что ты что-нибудь такое отмочишь. Молчи лучше. Без тебя там разберутся. Все не так просто.
- А что тут такого непростого? – спросил Сережа.
 - Хотя бы то, что Гене  нужно быстро  работу найти. Без справки с места работы его  потом не восстановят. А какую ему родители-учителя работу найдут? - мама сделала паузу, - Вот Светин папа мог бы помочь. Он крупный руководитель.
- Ну, пусть  поможет. В чем проблема?
- В том  и проблема, - вздохнула мама, -  Каждый родитель думает, прежде всего,  о собственном ребенке. Генины родители о Гене. Ну а Светины – о Свете.
- Чего о ней думать? - усмехнулся Сережа,  - Ее из института, как я понял, не выгоняют. Хотя не мешало бы, за то, что она подначивала.
- А ты откуда знаешь, что она подначивала? –  оживилась мама, - Тебе Гена говорил?
- Я же тебе сказал, что я и не знал, что он летал. Но я его еще раньше предупреждал, что Светка не подарок. А он мне – не твое дело.
-Так ты знал, что они встречаются? – мамины брови подскочили вверх, - Знал и молчал!?
- А что я должен был на каждом углу трезвонить?
-  Не на каждом. Ну, по крайней мере…
- Я тебя не пойму. То ты говоришь - молчи. Теперь – знал и молчал. А что их родители не знали?
- Представь себе, для Гениных родителей это стало громом среди ясного неба.
- А Светкины?
-  За Свету не знаю. А ты  своим покрывательством наделал дел. 
- Я!? – рассмеялся Сережа
- Ты –ты! Смотри не ляпни, что знал, что они встречаются. Светины родители боятся, что у нее будут неприятности, - мама печально вздохнула
- Тоже мне Ромео и Джульетта, –  Сережа решил, что разговор закончен.

 В эту минуту он подумал, что даже не задавался вопросом, а целовались ли когда эти Ромео и Джульетта. Он даже представить себе не мог, чтобы нашелся желающий  поцеловать Светку. С одной стороны, мамины фантазии – полный бред. С другой  стороны – полеты в Казань –   абсолютная реальность.

- Ты же знаешь, что Света  другого круга,  - продолжила мама.
- Какого другого круга?
- Почему, ты думаешь, она поехала учиться в Казань? Там живут ее бабушка и дедушка. Они профессора. Там ей и поступить было проще. И  учиться проще. Да  и жить  проще.  А Гена ни с какого боку не вписывался.
 

 Зимние каникулы коротки. Сережа почти каждый день приходил к Гене. Но, помня мамины наставления, давал Гене самому выбирать темы для разговора. Гена, и прежде не Цицерон, сейчас вовсе замкнулся. То они сидели на диване и рассматривали старые семейные фотографии, то  рассматривали марки - хобби Гениного отца. Шли гулять. Южная теплая зима позволяла им прошвырнуться по набережной. Сережа боялся, Гена посмотрит на корабли на той стороне бухты,  вспомнит, что там пашут сейчас грузчиками, дожидаясь призыва, их бывшие одноклассники, отпетые троечники  Антонов и Левченко, и подумает, что ему  светит подключиться к этой компании.

 Они прошли по набережной к домам, где жила виновница всей драмы, Светка.  Должно быть, что она тоже приехала на каникулы.  Когда они проходили мимо ее дома,  Сергей задрал голову и глянул на окна их квартиры на третьем этаже. А Гена даже не повернул головы. Но Сергею показалось, такое желание возникло. Но было подавлено. И Сергей предложил:  он заскочит и позовет Светку. Предложит  прошвырнуться или сходить в кино. Ему-то там вход свободный. Но с непонятной Сереже мрачностью Гена отверг это безобиднейшее предложение.

И они пошли дальше сами себе приятные. Точнее, отличник Сережа, мог быть сам себе приятен. А приятен ли сам себе Гена?  Проникнуть в Генины мысли Сережа не мог.  Там в голове полная путаница.  Полная непоследовательность. Если сейчас он не хочет  позвать Светку даже на прогулку, тогда зачем было летать? Сережу, например, хоть Бриджит Бардо помани,  не поехал бы даже в  Серпухов.



 Прошел год, и Гена благополучно восстановился.  И за все остальные годы учебы  не делал ничего, что расстроило бы его родителей. А Светка спокойно училась в своей Казани.  Сереже и Гене, наконец, дали места в общежитиях. Но общежития  находились в разных районах города. И видеться друзья стали реже. А когда  встречались,  Гена ни единым словом не вспоминал о  Светке.

 На летних каникулах бывшие одноклассники собирались компанией. Вспоминали старое. Но на тему о Гениных подвигах лежало табу.  И даже мельчайшей искорки, напоминавшей о делах давно минувших дней, между Светкой и Геной не проскакивало.

Про кого-кого, а про  Светку Сережа  вспоминал меньше всего. Новость, что она  после четвертого курса выскочила замуж, Сережу немного удивила. Он  полагал, что  Светка засидится в девицах. А спустя год пошел слух, что Светка, получив диплом, устроилась в Казани в такое  блатное местечко, где можно тихо, не надрываясь, писать диссертацию.

И у Гены все сложилось нормально. Конечно, год потерял. Но потом учился нормально. А перед окончанием института женился на девушке со своего же курса, москвичке. И естественно стал москвичом. Сереже даже довелось пару раз видеть Генину жену. Вполне приятная.

Сережу же покрутило по стране. Но наконец, как и остальные, женился,  обзавелся домом, детей вырастил.

 Бывало все летом съезжались в город детства, к родителям.  Чтобы все получить в одном флаконе: и в море  поплескаться и детей искупать, и  родителей повидать, и увидеться со старыми друзьями. Не обходилось без общих встреч. Уже с мужьями и женами.  И что с удивлением обнаружил Сережа: его школьная антипатия по отношению к Светке исчезла. Наоборот, ему интересно стало с ней поговорить. Она, как выяснилось,  совсем не глупа. И хотя в коронной манере, всякий раз поминает свою диссертацию, но иные ее взгляды заслуживают внимания. А  вот Гена в Светкину сторону даже  не глядел. Может быть, свою Таню не хотел волновать? Впрочем, и Светка его не выделяла. Если не притворяется. А может быть не хотела раздражать Таню и бесить своего ревнивого  мужа?

 И вот теперь, спустя много-много лет не только после Гениных полетов, но и после того, как она развелась с мужем, у Светки проснулся интерес к Гене. Крайне специфический.  Можно сказать бактериологический. Как он ухитрился  выздороветь .

 Некоторое время разговор с Геной о перенесенной им болезни, и разговор со Светкой  не выходили у Сергея из головы. И причиной было вовсе не особые свойства  вируса. Причиной была болезнь самого Сергея. Был такой недуг, приковавший его к письменному столу. Так называемый пенсионно - мемуарный зуд. Неистребимый как виру. Таблетки бесполезны.  И кое какие последствия заболевания были налицо. Кое-что уже легло на бумагу. Точнее, на флешку. И было переслано друзьям. По электронной почте. Откликов от друзей он не дождался, признания  и славы не добился, но писать продолжал. А тут и карантин подоспел.. Прямо болдинская осень. Сиди и твори.

Так почему бы  не вспомнить о тех давно списанных в архив  Гениных полетах?  Но тут  важны детали. Как резная фурнитура украшает мебель, так детали украшают рассказ. А как раз деталей Сергей и не знал. Влюбленностями старшеклассников, тайными свиданиями читателя не удивишь. Но чтобы на первом же семестре, «опасном как военная тропа»,  летать в другой, чужой город – на такое не всякий сподобится.  Вот это и изюминка. Но теперь Сергей думал, а может ли он таких полетов  не совершавший судить  о совершавшем. Это все равно, как переводить с языка, который не совсем понимаешь.
Одно дело, когда писатель придумал героя. Он волен героя гнуть и так и этак. Послать его хоть на Луну. Но как объяснить поступки реального человека, которого до сих пор сложно понять?  Ведь из тех кого он в своей жизни видел,  кто летал в другие города?

Да за полеты в Казань Гене орден  можно дать задним числом. Как говорится,награда нашла героя. А кто об этом подвиге напомнит?  Сергей- летописец.

 Естественно, перед тем, как взяться за перо, нужно прощупать цели и способы героев рассказа.  Ведь Гена, наверное, продумывал способы. Не действовал с бухты-барахты. Такой полет не плод минутного каприза. Полет в космос  в некоторых отношениях проще. Там тебя на центрифоге накрутят, с тобой врачи поработают, витаминами накормят, давление сто раз перемеряют. Потом в самый безоблачный день тебя привезли, в заботливо кабину усадили, запустили, приземлили. И потом вознесли до небес.  Из капсулы  извлекли, в Москву повезли. В это время по всей стране о тебе раструбили. Прошел ты в Москве по красной дорожке  своего Героя получил, новое звание получил, новую квартиру получил, машину получил. И всенародную любовь получил. А в Генином случае -  все сам. На свой страх и риск.  Как шпион в тылу врага. Рубли  на билет наскреби.  Сам билет купи. Нелетную погоду перетолкайся на вокзале.  А встречают ли тебя вообще? Сам тайком созвонился, сам по нужному адресу трамваем добрался, сам в чужом городе крутись. Сам вернулся, сам придумал легенду для института, и для родителей, если потребуется, сам в деканате наврал с три короба, сам наврал родителям. И  в результате сам  получил на полную катушку.

 Итак, тема есть. Дело за  деталями. Как он все это провернул? Заранее, созванивался? Звонил,  вероятно,  на номер ее бабушки.  Договаривался, как со Светкой  пересечься  в Казани. Сколько дней он в Казани ошивался? Как они там проводили дни, куда ходили по казанской холодрыге? В музеи? Интересно, а Светка, в дни его приезда на занятия ходила или нет? Или он дожидался, когда она отсидит на лекциях? А где он жил в Казани? А как  он отмазывался в своем институте, когда вернулся? И под конец, раз слетал, что его подвигло лететь второй раз? Ведь видел, что пошел в завал. А как с презренным металлом, откуда  деньги на полеты? Бутылки сдавал? И уж совсем непонятно и таинственно, почему,  после двух полетов, полное забвение? Сплошные вопросы.

Где-то в темных глубинах социалистического прошлого, среди клятв в верности заветам Ленина, среди комсомольских собраний, споров о Татьяне Лариной, зарытых капсул с посланиями  потомкам, чтений рассказов Мопассана пока не вернулись с работы родители,  фильмов о чистой любви в темных  кинотеатрах,  хоккейных поединков СССР-Канада –  там пылилась тайна, почему Генины полеты ушли в свисток, а не прозвучали радостным финалом -апофеозом.

Хотя, почему, собственно, следует считать такой финал печальным? Может быть, это как раз самое оптимальное решение? И каждый в душе остался удовлетворен тем, что все так сложилось? Короче, вопросы, вопросы и снова вопросы.

Ответ знали только  главные герои. Почему бы не взять маленькое интервью для небольшого  рассказа?  Захотят – расскажут. Не захотят – не расскажут.  А тут и удобный случай сам выпадает. Раз Гена так серьезно переболел, теперь невозможно спустя некоторое время  не позвонить ему и не справиться о здоровье.  Не грозят ли осложнения? Ну и как бы между делом, вплести воспоминания о днях золотых.

Говорить об этом Гена категорически отказался. Ни слова, ни полслова! Это никому не интересно! Напрасно Сергей убеждал, что если изменить имена и города, никто вообще ни о чем не догадается. Гена оставался непреклонен. По его тону Сергей почувствовал, что  вот-вот, и будет обвинен  не только  в нездоровом любопытстве,  и во многом другом. И Сергей  резко наступил на горло этой песне. Не будем травмировать ранимых, подумал он. Светка большая реалистка и прагматик, проще глядит на вещи. И с ней он, кажется, последнее время, нашел общий язык. Он названивал Светке даже чаще, чем остальным старым друзьям. К тому же  женщины лучше помнят мелкие детали, и смотрят на все произошедшее с собственной женской точки зрения. За Гену Сергей сам мог бы что-то в рассказе додумать. Но за Светку  не получится. 

Ученый на Генином примере, в разговоре со Светкой Сергей подползал к теме осторожно. Но едва прикоснулся, так сразу Светка пролетарским языком прагматика   напихала ему полную пазуху. Сказала, что как он был грубым и бесцеремонным неандертальцем, так и остался, что его развлекает только то, чтобы чужие  чувства всем на потеху выставить. А ведь это по его неандертальской вине, все рухнуло. Он  во всем виноват. Это он про нее и Гену в школе раззвонил. И он настучал, что Гена летал в Казань. А кто бы еще? Только он  про это  мог знать. Кто еще в Москве рядом с Геной жил?  Генину маму чуть кондратий не схватил. В больницу загремела. У нее и так  сердце ни в дугу. И поэтому Генин папа и понесся в Москву выручать сыночка.  А ведь вполне возможно, не переволнуйся его родители раньше времени, не побеги впереди паровоза, Гена бы сам все выправил. И никакой академки не понадобилось бы.  Просто перевелся бы  к ним в Казань. Она бы с бабушкой договорилась. Из московского вуза это не проблема. А для бабушки – это тем более не проблема. А вместо этого его папа рванул в Москву, выцыганил академку. И тема закрыта. Никаких переводов!  Никакой Казани! А  дома как Гену в колодки заковали. Шаг вправо-влево – расстрел. И она, совершенно невинная, тоже под надзор попала. Родители тогда запретили ей с Геной встречаться. А переписываться как, если Гена с родителями живет. Его папа пошел на главпочтамт, показал справку, что  у сына нервная болезнь, и попросил все Генины письма до востребования отдавать в его папины руки. А она в Казани только и слышала со всех сторон: Гену не нужно отвлекать, ему  теперь важно приналечь, а не дурью маяться.  И все эти прелести жизни  по  Сережиной милости. А теперь  неандертальца еще на мемуары потянуло. Подавай ему  подробности. Здрастье, приплыли. Ничего она ему не скажет.

Пришлось Сергею оправдываться, что он про них тогда ни в школе, ни дома словом не обмолвился.  Почему, она думает, что именно он про них сказал? В школе тысячи глаз. Кто-то да увидел. А про Генины полеты он вообще узнал самым последним. От своей мамы. И потом, академка – это последнее прибежище, чтобы не отчислили. Академку еще попробуй  выпроси. А что касается, как она выразилась,  мемуаров, так это не мемуары, а рассказы. И он в них всегда, стараясь быть предельно деликатным и тактичным, обходить углы, не  пересказывать сплетни.

- Знаю я твою деликатность и тактичность, - сказала Светка, - Не припомню, когда  ты был деликатным. то что ты  присылал  - несколько своих опусов, сплошная грубость, похабщина,  и инсинуации.

 Так и остался Сергей на бобах. А черт подзуживал:  может ведь получиться рассказ- конфетка. И он  подписал договор с  нечистой силой на условии: не сосредотачиваться на  юношеских страстях мордастях, а  на том то, что  хоть давно отцвели хризантемы в саду, что-то живет и тщательно охраняется, как старый гербарий меж страницами фолианта = жизни.

И Сергей сосредоточился на гербарии. Цветы пахнут, а гербарий нет. но напоминание остается. Сергей  изменил все, что могло указать на  Гену или Свету: имена, города.  Чтобы  никаких ассоциаций. Или минимальные. И первым делом послал и Гене и Светке.  Гена не ответил. Наверное, и не читал. А Светка ответила. Сергей глянул на первую строчку,

 - Начала я читать твои уродливые инсинуации,  плоды твоих фантазий  и  поняла, что ни о каких правилах приличия ты понятия не имеешь. И бросила читать  эту мерзость.

Ниже шли  нелестные Светкины эпитеты в адрес  Сергея.  Сергей  не стал дальше  читать. Он перечитал свой рассказ. Он искал задоринки, где он мог нарушить правила приличия. Не найдя ничего, он  печально вздохнул: тяжела ты шапка Мономаха.