Бой с фантомом. Глава 13

Долин проснулся от сильного озноба. Тело покрылось дрожью. Тонкий казённый плед и летний костюм не спасали от донимающего холода. Под утро камера стала напоминать овощехранилище. Семён подогнул ноги под себя и дотронулся до заледеневших стоп. Он стал растирать их руками, пытаясь хоть как-то разогреть конечности. Офисный костюм окончательно измялся, рубаха пришла в негодность. Воротник пожелтел и засалился. Борец лежал на койке и мечтал о тёплой ванне, хорошем сытном завтраке с кофе, о возможности сменить грязное бельё и одежду. Арестованный разогрел ступни и стал растирать поясницу. Спина и бока тоже продрогли. Семён перевернулся на спину и помассировал живот. Это отогнало остатки сна. Теперь Долин дико захотел есть и у него заныл мочевой пузырь. В камере по-прежнему не было света. Долин смекнул, что 6 утра не наступило. Несмотря на темноту борец нащупал на полу туфли, просунул в них ноги и завязал шнурки. Он осторожно просунулся в сторону санузла, нащупал край унитаза и с облегчением опорожнил мочевой. Он повёл руку направо, уткнулся в раковину и открутил тугой кран. Вода оказалась буквально студёной. Долин с негодованием бурчал про себя дурные слова, моя руки и споласкивая лицо. «Словно я попал не в камеру временного задержания, а в совковый вытрезвитель. Холод хорош для приведения в чувства любителей спиртного. Зачем же они издеваются над простыми гражданами…», - подумал Долин. Борец решил побыстрее согреться. Он отошёл к центру камеры, как ему казалось в темноте, и стал выполнять упражнения из серии утренней гимнастики. Долин поприседал, сделал наклоны туловища. Напоследок он хотел отжаться от груди, но вспомнил следы рвоты на полу и отложил это до более подходящего случая.

Со стороны двери донёсся протяжный трескучий звонок. Он продолжался около полуминуты. Когда шум стих, Долин услыхал голос охранника: «Подъём, граждане-заключённые. Просыпаемся, новый день в нашем замечательном отеле. Водные процедуры, затем завтрак». После этих слов в помещении зажглась тусклая лампочка. «Ага, значит сейчас ровно шесть часов - немецкая точность. Посмотрим, что же относится здесь к утренним процедурам. Надеюсь, к полудню мне дадут сделать несколько звонков», - подумал Долин. Борец не успел продолжить размышление, как в замке заскрежетал ключ. Вошёл знакомый Семёну охранник. В руках у надзирателя лежала кипа мятых чёрно-серых тряпок.

- Арестованный, встать. Вот свежая одежда. Свои шмотки забирай с собой. В душевой будет корзина, сложишь их туда. Личные вещи отдаются при прекращении задержания. До этого момента будешь носить здешний «костюмчик». - Сказал охранник.

- Когда можно сходить в душ? - сказал Долин.

- Для камеры номер 3 через 15 минут, - всё по расписанию. Мы выводим арестованных по очереди, чтобы не было «разговорчиков» в душевых. Всё понятно?

- Да.

- Тогда жди очереди. Можешь примерить обнову. Не самый шик, но практично. Ха. Забыл сказать одну деталь: в душевых как назло отключили тёплую воду. Летняя профилактика сетей, на ближайшие недели будет только холодная. Извиняй, не специально.

Охранник закрыл дверь. Долин взглянул на кипу затасканных тюремных вещей и ему стало не по себе от необходимости их надеть. «Ладно, по крайней мере, видно, что они стирались. Пахнет дешёвым порошком и хлором. Моя одежда всё равно пришла в негодность. Придётся одеть тюремную робу», - решил Семён и стал стаскивать с себя костюм. Затем он переоделся в невзрачный хлопковый балахон с широкими штанами без завязок, нацепил сланцы и стал дожидаться положенного времени.

Через 15 минут дверь распахнулась, охранник не задержался. Конвой состоял из 2 молодцов. Один из надзирателей сказал: «Веди себя смирно, иначе будешь ходить в браслетах». Долин понял посыл, взял одежду в охапку и пошёл за охранниками. Люди прошли по коридору, минули ряды одинаковых камер и завернули в комнату с надписью «санблок». Долин оценил обстановку: «Тут ремонт не делали с 60-х годов. Ужас. Плитка колотая. На ней наросла вековая грязь. Запах, словно тут не только моются, а ещё и мочатся». Охранник кивнул на контейнер и сказал: «Кидай сюда старые шмотки. Мы их сохраним в целости и сохранности. Не переживай за тряпьё». Семён швырнул одежду в ящик и пошёл к душевой колонке. Перегородки в помещении отсутствовали. Четыре пары кранов располагались вдоль задней стены, а над ними торчали «носики» душевых головок. Долин в одних сланцах прошлёпал под ближайший душ. Он машинально повернул левый кран с бордовым кружком. Вода не полилась. Семён вспомнил про замечание охранника насчёт ремонта и отвернул синий кран. Труба затарахтела, толстые неравномерные струи полились сверху. Борец подставил руку под воду, чтобы понять, насколько она холодная. Семён одёрнул кисть, ощущение было, словно он окунул её в прорубь. «Мда, эдак и заболеть не долго. Помоюсь несколько секунд и надо сразу растираться полотенцем. Больше похоже на сеанс экстремального закаливания чем на приём душа», - заключил Долин и подставил под струю воды грудь, плечи и спину. Сперва Семён непроизвольно отскакивал от холодных потоков воды, но кое-как свыкся и обмыл всё тело кроме головы. «Волосы не беда, без шампуня и тёплой воды их не отмыть. Посижу пока с жирной шевелюрой. Как заколебало это приключение, когда же снова окажусь в собственной квартире? Пора бы Василию начинать действовать». - Размышлял Долин, разогревая тело загрубевшим вафельным полотенцем.

Вскоре в душевую вошёл охранник и сопроводил Долина обратно в камеру. Семён спросил его: «Когда мне можно поговорить с начальством? Вызовете хотя бы майора Филатова». Надзиратель сухо ответил: «К тебе придут, когда положено. Ожидай завтрака». Холодный душ и бодрящий воздух камеры освежили борца. Он плюнул на грязный пол с блевотиной и принялся яростно отжиматься на кулаках. Долин приглушил нервное напряжение и согрел озябшее тело. Борец сделал пять подходов по 20 раз и успокоился. Он присел на койку и обмотал плечи пледом. Долин стал соображать: «Пока мне нечем крыть этих засранцев. Все джокеры у Петра и его прикормленной команды. Простому парню сложно иметь солидные связи. Против меня работает гос. система - на неё в лоб не попрёшь. Как же не хватает головастого советчика…».

На завтрак подали пшёнку на воде, кусок батона с маслом и чай. Долин ел с удовольствием, так как с утра у него начал ныть желудок. Скудная пища поправила самочувствие. Семён сам себе поднял настроение: «Повар фанат круп. Неужели, на обед будет гречка? Хотя бы дали макарон или картошки. Мясо - это здесь мечта. От силы наскребут списанной тушёнки с военных складов. Эдак я солидно похудею. Начал набирать спортивную форму и влип в приключение. Тренер, когда меня снова увидит, скажет: «И ты взял моду на сушку. Зачем оно здоровому мужику. Будешь как молодые фраеры выкладывать фотки в интернете?». Ну и ну», - подумал Долин и улыбнулся.

Радость не продлилась долго. Не успел борец запить сухой батон чаем, как окошко камеры наполовину приоткрылось. Незнакомый доселе голос произнёс: «Лови. Тебя пришла записка. Если спросят, где достал, то охрана всё будет отрицать. Пеняй на себя. Советую сразу смыть в толчке - будет меньше геморроя. Бывай». Свёрнутая бумажка упала на пол рядом со входом. Долин метнулся вперёд и живо схватил мятый листок. Он вернулся на место и вспомнил, что камера постоянно под наблюдением. Семён прикинул: «Как же быть с охраной у пункта наблюдения? Этот человек наверняка засветился. Зачем кто-то рискует ради меня - непонятно. Может он смог временно отключить наблюдение, как в затасканных голливудских боевиках. Вряд ли, скорее он относится к работникам у пульта, вот и провернул дельце. Надо как-то незаметно развернуть бумагу и прочитать. Повернусь на койке спиной от стены и просмотрю записку под дырявым пледом. Света мало, но увижу. Вдруг охрана отберёт бумагу, надо не медлить». Долин лёг на койку, укрылся и развернул свёрнутую вчетверо записку. Он обнаружил, что листок вырван из отрывного блокнота. Нос Семёна почувствовал знакомый аромат: «Не может этого быть, от стресса сознание само начало выдумывать всякие запахи», - подумал он. Борец скосил взгляд ниже груди. Сердце Семёна ёкнуло, он узнал аккуратный округлый почерк бывшей жены, Виктории. Записка была написана простым карандашом: «Дорогой, я только что узнала о твоём несчастье. Я до глубины души уверена, что ты ничего не совершал. Ты ведь хороший и не будешь ввязываться во всякую криминальную дрянь. Я ушла от тебя не из-за другого мужчины и сейчас ни с кем не встречаюсь. Просто думала, что развод будет самым правильным делом. Мы ведь перестали уделять друг другу время, так и не заведя детей. Не знаю, может ты давно втюрился в другую женщину и поэтому охладел к мне. Как бы то ни было, знай, у меня ещё остались чувства к тебе. Я обязательно навещу тебя в СИЗО в ближайший возможный день. Сейчас туда никого не пропускают. Времени мало, мне надо передать записку нужному человеку. Целую». Долин стал обескураженным столь откровенным сообщением бывшей супруги. Он хаотично думал: «Вот тебе поворот. Вика ещё любит меня? Или просто жалеет, как малого ребёнка, разбившего коленку? Выходит, весь сыр-бор с недомолвками начался из-за меня?! Блин, а ведь в последние полгода мы действительно мало общались. Я слишком увлекался работой, хотел выполнить план и сорвать для семьи денежный бонус. Да, мы отдалились. Ну и что? Это разве повод для развода? У меня не было другой девушки на примете. Не понимаю Вику, как и многих других женщин. Чего сейчас молоть прошлое, увидимся и поговорим начистоту».

Семён три раза перечитал записку и разорвал бумагу на клочки. Он засунул обрывки в штанину и позже смыл их в унитазе. Улика оказалась уничтоженной. Борец ожидал последствий. Он прикидывал, что будет, если в камеру нагрянут охранники с расспросами и требованием отдать листок. Прошёл час, ничего не случилось. Через полчаса из-за двери послышался гулкий стук. Охранник ударил резиновой дубинкой по металлу и сказал: «Дружок, я видел, чем ты там занимаешься под одеялом. Не надо стесняться, здесь одни мужики. Привыкай: баб далее не будет, придётся самому выкручиваться. Сейчас у тебя приватный номер. Не зажимайся, ощути внутреннюю свободу. Других развлечений здесь нет». Надзиратель стал припевать под нос попсовую мелодию, вскоре его голос удалился. Семён вздохнул: «Они здесь просто помешались на подглядывании за арестованными. Какой в этом кайф? Неужели в коллектив затесалось несколько парней с нетрадиционной ориентацией. Только так можно объяснить подобные выходки. Небось и в душевой идёт слежка с видеозаписью - как мерзко».

Скудный завтрак не мог утолить голод и к середине дня Долин снова захотел есть. Семён не мог сидеть спокойно, он бродил по узкой камере, натыкаясь на стены. Внезапно он осознал, как человеку надо мало для счастья. Неделей ранее он был недоволен многим: работой и должностью, отсутствием личной жизни, малой зарплатой, наличием долга перед банком, невозможностью купить автомобиль бизнес-класса. Теперь он счёл бы положение нормальным, если бы в камеру подали достаточно еды, повысили температуру воздуха и дали помыться в ванне. Семён задумался: «Поразительно быстро меняются цели. Свобода состояние относительное. В обычной жизни я опутан долгами и обязанностями, зато тут их не существует. Всё делают за тебя. Теперь понимаю, отчего бывалые заключенные снова спешат на зону - она снимает ответственность. Неспроста кто-то из великих сказал: «Нельзя сполна понять жизнь, не побывав в тюрьме». Я остался наедине с внутренним голосом и целый день занимаюсь вольными размышлениями. При этом остались вечные вопросы, наподобие: «что желаю получить от судьбы?», «к чему устремляюсь?». Предположим, я благополучно вышел из камеры, и что далее? Сражаться за Алину, пробиваться по карьере, срубать побольше денег - всё борьба. Должен же быть иной путь или это лишь мираж? Заключение смиряет потребности. Пообещаю себе, что впредь на свободе не буду заниматься бестолковым времяпрепровождением. Лишние удовольствия и развлечения - всё это придётся ограничить. Тогда и гора денег не понадобится. Сфокусируюсь на образовании и развитии особых способностей. Василий окажет помощь. Кто знает, может так я послужу обществу более прежнего».

Обеда всё не было. Семён изнывал от незнания, который сейчас час. От однообразия у борца разболелась голова. Прозвучал привычный Долину скрип дверного замка. На пороге камеры показался майор Филатов. Охранник внёс ради него второй стул. Офицер присел недалеко от входа. Семён поднялся с койки и расположился напротив майора.

- Как проводите время? Скажите, если есть претензии. Мы записываем их в особую книгу и раз в месяц доносим руководству блока. - Сказал майор.

- Слишком долго ждать. Думаю, я здесь не задержусь. - Ответил Долин.

- Как знать, как знать. Ваше поведение определяет длительность задержания. Для этого есть конкретные основания. Экспертиза установила, что в найденном свёртке хранился синтетический наркотик. Его хватило бы для приготовления около 1000 доз. Вдумайтесь, какое вам светит наказание. Даже не надо спрашивать юриста - это минимум лет десять. Разумеется, при условии явки с повинной.

- Если всё так плохо, то в чём цель данной беседы? Чего от меня ещё надо?

- Вот вы сразу свернули на верное направление. Это хорошие вопросы. Послушайте, Семён, у меня к вам есть определённая симпатия. Скажем так, не хочу, чтобы такой смышлёный человек, со спортивным прошлым, провёл остаток жизни на зоне. Я сам увлекался айкидо, достиг КМСа. Знаю, что такое контактный вид спорта.

- Похвально, значит, мы в чём-то схожи, но я не нападаю на людей вне ринга. Вы же трактуете уголовный кодекс как удобнее.

- Я связан не только УК. Плюс куча законов. Не надо зубоскалить, а то разговор завершится.

- Есть дельное предложение, облегчающее участь районного «наркобарона»?

- Вы в нашей власти. Мы не разбрасываемся спасательными кругами. Никто не собирается выгораживать обычного офисного работника из серьёзного дела. Мой добрый наказ: пообщайтесь с Петром как следует. Проявите сговорчивость и мягкость. Вдруг из этого выйдет что-то толковое.

- Как же я с ним свяжусь, когда он сидит в уютном кабинете?

- Дайте согласие и гарантируйте покладистость. Встречу мы организуем.

- Я согласен.

- Учтите, если услышанное ему не понравится, тогда вам прямая дорога в СИЗО. Будете ожидать судебного слушания. Знаете, сколько там человек в одной камере? Не буду называть числа, чтобы вас не огорчать заранее.

- Повторяю, согласен на общение. Я в курсе, чего хотел Пётр, мы будем говорить на одном языке.

- Вот и отлично. Вам остаётся только ждать. Небось хотите обеда - его уже разносят. Надеюсь, - это наше последнее свидание. Будет лучше, если так. Прощайте, Семён.

- Я бы с радостью встретился с вами лицом к лицу на ринге. Посмотрели бы чьё боевое искусство лучше.

- В этом я не откажу. Не настолько Филатов стар, чтобы не наказать нахального борца.

Майор позвал охрану и покинул камеру. Обед внесли через 40 минут. Оставшееся время Долин изнывал от элементарного безделья. Он вспомнил, что существует куча книг, которых он собирался прочесть, но всё не доходили руки. Семён окрикнул охрану насчёт возможности принести в камеру хоты бы старую газету или художественную книгу, но последовал ответ: «не положено». Борец переделал кучу физических упражнений и накрутил пару километров, прохаживаясь кругами по узкой камере. Когда вечером перед отбоем отключился свет, Семён задумался: «Всё - я подхожу к краю. Если за третий день ко мне не впустят адвоката, не предъявят письменного обвинения, не дадут сообщить о местонахождении родственникам, то я начинаю голодовку. Это «мвдэшное» ведомство явно превышает полномочия. Будь я в СИЗО, то давно бы встретился с нужными людьми. Сестра могла бы передать нормальной еды и одежды. Сижу здесь будто иностранной шпион, полный бред».

Долин в темноте прилёг на койку, укутался ветхим одеялом и попытался задремать. Вначале намёк на сон не появлялся. Борца нервировала мысль, что за ним ведётся круглосуточное наблюдение. Он понимал, что ИК-камера хорошо запечатлевает действия даже в темноте. Семён опасался, если на видео попадёт что-нибудь необычное во время его активного сна: «Вдруг я кричу, извиваюсь на койке или корчи разные гримасы, когда оказываюсь в управляемом сновидении? Тогда парни из ведомства заимеют на меня дополнительный компромат. Надо как-то утихомирится и не входить в осознанные сновидения. Я справлюсь. Интересно, как так выходит у Василия, что он может подключаться к мозгам других людей. Если эта тайная гильдия не отвернётся от нерадивого борца, то я обязательно натренируюсь до уровня настоящего профи. Тогда сны станут моей второй жизнью. Ладно, пора перестать рассуждать и спокойно полежать на спине, может задремлю».