Бремя первых

               
Книга первая
Сергей Арсентьев
    

                                                 СКАЗКИ ДЕДУШКИ

    - Было это многие века  назад, прародители славян с севера распространились по всей Европе. Славяне занимались ремёслами, земледелием и науками. Жили мирно и в достатке. Учили более отсталые племена всему, что знали сами. Соседи наши были благодарны за науку, но были и такие, которые предпочитали воровать и грабить, в основном это были дикие племена жившие на неплодородных землях. Они конечно пытались нападать, но каждый раз получали отпор. С детства наши предки изучали боевой славянский стиль, Любой земледелец или ремесленник мог дать отпор грабителям и татям. Но пришла беда откуда не ведали. Эллины были добрыми соседями наших сородичей на Балканах, Но порешили они воевать новые земли, все работные дела у эллинов делали рабы, а война давала новые богатства и новых рабов. Славяне же рабов не имели, а беглые рабы на славянских землях обретали волю.  После затяжной троянской войны ватаги воинов, не имевших дома земель, ринулись на земли италийского полуострова. Множество селений наших предков пожгли и разграбили. Земли наши были плодородны, народ трудолюбив, и богатства были наши огромны. Старейшины пытались откупиться от кровожадных эллинов, но им мало было части, они хотели всё, и им нужны были рабы и рабыни. Воевать наши предки не любили, да и армии у нас не было, кроме небольшого ополчения на случай нападения бродячих шаек разбойников. Да и они обходили наши селения стороной. Нападали эллины на село, кто с оружием -поубивают, остальных свяжут и в рабство заберут. Терпения нам не занимать, но тут слишком долго ждать было нельзя. Собрался совет старейшин, предложений было два: уйти и воевать. Для войны требовалось много ратников, а поля и стада пришлось бы бросить, вот и порешили всем народом уйти искать новые земли, пока нас всех не перебили или не продали в рабство .  Тогда начали выбирать предводителя, чтоб и воевать умел и о хозяйстве не забывал. Выбрали Радомира, сына вождя самого большого клана. Радомир и охотник был недюжий, и воинскому ремеслу был обучен ладно. Так у нас появился князь. Он тут же назначил двух помощников,  Олексю и Радомысла, и повелел собирать мужиков покрепче да повыносливее. А у нас всяк вынослив, да не всякий сгодится. У кого детишек полный двор, тех не брали, а вот молодых да малодетных призывали в ополчение. Тех же, кто при семьях оставался, тоже вооружили и наказали смотреть за бабами да детишками. А вот ополчение разделили надвое, но не поровну. Большую часть возглавил Радомысл, и повелел ему князь идти впереди народа всего,  чтобы если недруги, то могли защитить весь люд. Буквицу первую все знаете? Аз – эта буквица, вот и назвали первую большую дружину казаками, сначала то есть идущими, а второй части, меньшей, досталось идти позади народа на случай, если ворог сзади нагрянет, и эту часть назвали дружиной, ибо они отвечали за отставших и за тылы.  Неделю кузнецы не спали, наконечники ковали к копьям и стрелам, палицы делали да прочее орудие боевое. Радомир в свою ватагу набрал тех, кто воевал, и направил их сотниками в ополчение, чтобы сами свои сотни бою обучали. Да послал к дакам послов, чтобы воинов поопытнее нанять для усиления ополчения и для обучения опять же. Пока собирались, ополченцы дали два боя эллинам, те по привычке малыми силами сунулись на окраинные селения, а те уже пустые. Углубились эти анчутки в наши земли, тут их дружинники и перебили. Ни один не ушёл.  Долго ли собирался народ не скажу, но настал день, и все тронулись в путь. На восток стали уходить вдоль варварских земель. Самыми первыми ушли разведчики под видом бродяг безродных, чтобы проведать пути побезопаснее, а иные под видом купцов к правителям земель, через которые нужно было пройти, дабы пропустили народ и не чинили бед. Казаки шли в двух часах пешего хода впереди конным строем. Дружина в часе позади, а люд весь на телегах с волами. Покидать родную землю тяжко, да в рабство никто не хотел.  Воинам давали по дню в неделю с семьёй побыть, а остальное время они бою учились да путь хоронили. Через полгода к нам присоединились нанятые князем даки, и армия наша уже была нешуточная. Поначалу-то тяжко приходилось, не хотели эллины столько богатств и рабов потерять, но подвести большое войско им ихний совет не позволил, а малыми силами с нашими дружинниками им было не с руки воевать. Сорок лет продвигались с боями да с переговорами. Где боем, где подкупом шли. Уж и дети детей казаков поменяли, целому народу нелегко двигаться, там постоим, корма для лошадей и скота накосим, там дичи набьём, рыбку половим. Были земли, где и по два-три года нас не гнали. Боги нас берегли, волхвы молились непрестанно. Как стоянка, так сразу капище соорудят, идолов поставят и приношения богатые готовят. Наши боги подобрее эллинских, не оставляли нас в беде. Раз сунулись франки к капищу, так молнией троих убило, остальные убежали. Разведчики, что самые первые ушли, возвращаться стали года через два, всё князю рассказывали, он их награждал и проводниками ставил. Решено было на северном берегу моря греческого остановиться по соседству с даками да македонцами. Дакские наёмники всего лишь лет пять с нами ходили, потом по домам ушли с дарами и военной добычей немалой.
- Деда, а сейчас опять уходить надо?- спросил чумазый мальчишка, который всю сказку с деревянным волом игрался, которого ему тятя вырезал во время однодневного постоя.
- Да…, - старик задумался,- нет нам покоя, мы мирный народ, хотим жить своим трудом, молиться родным богам,  может, и найдём себе землю, но не все племена и роды уходят, часть остаются тут у моря греческого, пока разведчиков разослали, на восток ушли земли смотреть и на юг вдоль моря. Вон и Славомира отец среди разведчиков,- кучерявый мальчишка насупился.
         Поляна, где сидели дед и с десяток малышей, погрузилась в тишину, которую нарушал только шелест листьев. Даже птицы приумолкли. Ребятишки смотрели на деда в ожидании продолжении сказаний. Дед о чём-то задумался и сидел  не двигаясь, глядя куда-то вдаль. Славомир, блондин с голубыми глазами лет шести, с широкими не по годам плечами, тоже смотрел куда-то в сторону. Так они сидели некоторое время, пока самые нетерпеливые не начали ёрзать, толкать друг друга и тихо посмеиваться. Старик очнулся от раздумий и цыкнул на расшалившихся мальчиков.
- Тихо, шалуны. А то лешаку отдам, он быстро вас усмирит,- мальчишки присмирели, но только с виду, втихаря продолжая перемигиваться. Угроза деда не возымела действия, все знали, что они будущие воины, и никто их так просто лешаку не отдаст. В свои шесть лет они уже уверенно сидели в седле, стреляли из маленьких луков, учились владеть деревянными мечами. Дед их наставник, в прошлом казак-разведчик, учил их всему, но не спеша, перемежая тренировки с перерывами на сказки и сказания. Больше всего мальчишки любили слушать были о победах в сражениях, о героях дедах и прадедах, о силе богов и чудесных дарах. До боёв им было ещё очень далеко, первые походы будут только в четырнадцать лет. Целая вечность.
- Так, сорванцы, взяли камушки, зажали между ног и в горку, по десять раз каждому, - перерыв на сказки закончен, и снова тренировки. Мальчики взяли по валуну, каждому по силе, и ,зажав их между колен, начали восхождение на холм, у подножия которого они сидели. Деда говорил, что конём надо управлять без рук, чтобы можно было стрелять на скаку. Вот они и тренировали ноги, изо дня в день увеличивая количество восхождений и вес камней.  Несмотря на тяжесть между ног и крутизну холма, мальчики умудрялись шалить, переговариваться и посмеиваться над своим пожилым наставником, которого, несмотря на его строгость на тренировках, уважали и любили. Все мальчики были детьми воинов авангарда и арьергарда, уже много лет народ никуда не шёл, но места, где они осели, были всё же густо населены и, ново пришедшим  приходилось несладко от набегов соседей с севера. Варвары, гунны, готы, франки, англы-  кто только ни пытался поживиться за счёт пастухов и хлеборобов, и воинам работы хватало не меньше, а может и больше, чем во время переселения. И снова был совет старейшин племён, и снова решили уходить, но часть всё-таки решила остаться и биться за свои новые земли. Воины- казаки были за поход, уж очень трудно было гоняться за небольшими бандами, нападавшими на мирные поселения, а для защиты всех родов не хватало бойцов. Сильным и выносливым хлеборобам не по плечу было сражаться с вооружёнными варварами, всё умение которых было профессионально отнимать жизни у людей. Границы же земель на дверь не закроешь, не поставишь вокруг всех земель воинов, вот и решили искать земли посвободнее, где земли больше, а врагов меньше.  Посланы разведчики на восток, на юг, на север.  А в каждом поселении мальчики, в основном дети воинов, начинали постигать науку боя с самого раннего возраста, сначала в играх и нехитрых упражнениях, потом в тренировках и шутейных боях. Учили пополнение пожилые израненные воины по два-три  на селение, но в селении, где учил Ратибор, старик-сказочник, мальчиков было очень мало, и он был единственным учителем казаков.  Воин он был опытный, но несколько месяцев назад в бою с гуннами переломали ему обе ноги. Волхвы что смогли сделали, но в бой его больше не пустили, вот и стал он учить малышей из поселения ласточек, как называли его местные жители. Сынов было немного, а детей казаков и того меньше, едва с десяток набралось, нескольких, тех что постарше, отправляли в соседний род на учёбу, им уже было по двенадцать – тринадцать лет, а малышей по шесть – восемь лет учил Ратибор. Учил он по-доброму, с пониманием, давая сорванцам и пошалить в меру и отдохнуть.  Это для них четырнадцатилетние ждать и ждать, а для него они пролетят, как месяц, и уйдут мальчики в бой, и от него зависело, сколько им суждено будет прожить и будет ли у них потомство.
- Эй, не стоять, не стоять я говорю, шевелитесь, лентяи, - прикрикнул старик, пряча улыбку в густые усы, видя, как два сорванца пытаются при восхождении с камнем между колен ещё и побороться между собой. - Заканчивайте, передохнёте и в хозяина поиграем.
  “ Хозяин” или “Хозяин горы”- старинная воинская забава, известная, возможно, воинам всех племён и народов. Один воин против всех, кто дольше продержался, тот и победитель. Мальчики играли азартно, до синяков, до обид, но наставник строго наказывал того, кто обиду на собрата затаит. Услышав, что пришло время “Хозяина”, мальчики заходили ещё быстрее, стараясь обогнать друг друга, не чувствуя ни боли в коленях, ни усталости. Но два сорванца больше всех доставляли старику беспокойства, Славомир, сын Ратмира, разведчика из казаков, и Борислав, сын Боромира из дружины. Обоим по шесть лет, оба не по годам рослые и плечистые, вечные друзья и соперники, каждый хотел показать, что он сильнее, выносливее, ловчее.  Часто доходило до драк, но всегда кончавшихся миром и братанием. «Сильные воины растут, - думал, глядя на них наставник, - такие в бою на врага ужас будут наводить, а на друзей гордость.»  Жили мальчики с мамками, отцы их вечно воевали, других детей боги их родителям не дали, правда, у Славомира мамка ходила с пузом, но волхвы говорили, что будет девочка, значит не бывать ей третьим другом, не друзья мальчишкам плаксивые девчонки. И мальчики старались и жить вместе, по очереди, то у одной мамки, то у другой, расставались только когда тятя приезжал на денёк отдохнуть. На такие дни наставник даже на занятия мальчиков не ждал. «Побудьте, - говорил  он мальчикам,- с отцами, для воина каждый день может стать последним».
   Наконец, все добежали до конца назначенного задания и разлеглись на траве отдохнуть и приготовиться к игре, только двум друзьям как будто всё нипочём, так и прыгают в нетерпении, когда же наконец игра. Старик, глядя на них, заулыбался. Непоседы вертелись вокруг наставника, подначивая  друг друга, - то схватятся, то разойдутся и косят глаза на учителя, заругает или промолчит. Но наставник только слегка улыбался и делал вид, что не замечает их шалостей. Старик знал, что этим  помощь не нужна, если подерутся, то сами и помирятся, разнимать их не спешил, пусть поупражняются, в бою любой навык сгодится- и кулачки, и борьба, и владение ножом, мечом, палкой, да всем, что под руку подвернется. Недавно грек проезжий пращу показал мальчикам, хоть у казаков такого оружия отродясь не было, но мальчики понаделали самодельные пращи и начали тренироваться в меткости. Учитель возражать не стал, а вдруг когда и сгодится такой навык. Лучше пусть умеют больше, чем ничего. Мальчишки уже схватились в рукопашную и начали кататься по поляне. Другие встали вкруг и начали громко болеть кто за кого. Ну раз все уже повставали, пора и поиграть.
- Разбежались, давайте жребий тянуть, кому первому на гору Хозяином становиться,- прикрикнул дед. Достал из мешочка тщательно выструганные палочки и бросил в свою шапку, мальчики по одному подходили, чтобы вытянуть свою палочку, палочка не обструганная, с корой, давала право первым занять вершину холма. Палочка досталась самому маленькому из мальчиков, никогда бы ему не побыть Хозяином горы, если бы не жребий. Мальчик с гордостью протянул наставнику палочку.
- Ну, вот и ладно, боги тебя любят,- заулыбался седой учитель, - залезай на вершину и держись сколь сил достанет. Подождав, когда малыш ушёл, он продолжил. - Вы, ребятки, не сильно атакуйте, дайте ему хоть пару минуточек похозяйничать, рано ему ещё наравне с такими воинами как вы сражаться.
Услышав, как учитель назвал их воинами, мальчики приосанились и пообещали поддержать малыша, пощадить в бою, дать немного похозяйничать. Учитель знал- мальчиков больше чем на три минутки не хватит, азарт возьмёт своё, но три минутки у малыша будут,  похозяйничает. Малыш закричал с холма, что готов, и игра началась. Два друга о чём то пошептались и пошли на штурм позади всех. “ Что-то задумали, сорванцы, - подумал старик, - эти так просто в хвосте не пойдут.” Так и есть, как только началась атака на малыша, два заговорщика исподтишка стали подсекать и скидывать с холма наиболее рьяных нападавших, малыш ничего этого не заметил и всё увереннее и увереннее отражал атаки, наполняясь гордостью, что он так долго держится. « Ай, молодцы, хорошо придумали, - заулыбался Ратибор,- ну сейчас им достанется от всех сразу, теперь держитесь».  И точно, так как все уже по разу скатились с холма, то бросились не на Хозяина, а на неразлучную двоицу. Малыш тоже не отстал от остальных, забыв, что никто его с хозяйского места ещё не спихнул. Тогда Славомир занял место Хозяина и начал со всех сил оборонять холм. Друг ему больше не помогал, теперь он соперник. Все приёмы, какие давал учитель, шли в ход: и толчки ,и подсечки, и любимая Славомиром мельница. Наставник залюбовался на точность движений и грацию этого молодого волчонка, этот выживет,  за него мать может не волноваться, ему учиться ещё восемь лет, а он уже почти воин, подрастут мышцы, добавится опыт, и врагам лучше не стоять у него на пути. Жаль друг его не с ним в паре будет, разведёт их судьба, одного вперёд, другого тылы защищать. Хорошая была бы двойка, они бы вдвоём просто непобедимы были. Тем временем мальчикам всё же удалось поменять Хозяина, теперь Хозяином стал самый старший из учеников, восьмилетний Пересвет. Он воспользовался моментом, когда Борислав вцепился в Славомира и, зайдя со спины Хозяина, лишил его места мощным толчком в спину. Но только два друга оказались рядом, как Пересвет кубарем покатился к подножию холма, Хозяином стал Борислав. По движению мальчиков наставник видел, что силы у всех на исходе и пора перейти к новым сказкам.
- Ну всё, хватит на сегодня, все молодцы, завтра продолжим, а сейчас идите ко мне, я вам расскажу о первом бое с римлянами, как наши казаки прикрыли тыл уходящих кланов.
   Мальчики остановились, азарт ещё не прошел, но с учителем лучше не спорить, да и рассказывает он интересно. И разгорячённые боем ребята пошли вниз. Сели перед стариком полукругом и приготовились слушать очередную сказку или быль, когда наставник рассказывает, всё звучит как события вчерашнего дня. Старик не спеша оглядел слушателей, глотнул чего-то из фляги, висевшей на поясе, вытер усы и губы и чинно, не спеша начал свой рассказ, не переставая рассматривать своих учеников, хоть и не было в том нужды, никто и не собирался шалить.  Всем было известно, что римляне сильные воины и победить их непросто.
- Было это как раз в тот год, когда мы подошли к этим славным местам на берегу греческого моря. Точнее казаки подошли и начали переговоры с соседями, а сзади оказалась проходившая мимо пехотная когорта римлян. Они шли против гуннов на помощь своим и ,посчитав казаков лёгкой добычей, решили пограбить и добавить рабов на продажу. А ещё они надеялись на внезапность, но я вам скажу, что ни казаки, ни ратники не бывают сонными на походе, они всегда начеку, и врасплох их не так просто застать. Да и боги всегда с нами, ибо не грабим, а мирный люд защищаем, а с кем боги, тому и победа. Римляне напали так быстро, что никто не успел сесть на коней, кроме тех, кто уже сидел, то есть дозорных, но их убили ещё до того, как они успели подать знак, правда, один всё ж ударил коня, и тот прискакал в лагерь впереди римских стрел. Два десятника заслона пустились в атаку, чтобы дать возможность остальным сесть на коней, десятки погибли, но казаки были в сёдлах, римляне выставили копья и встали черепахой - ни конь, ни стрела им были не страшны. Тогда наши воины спешились и, поставив впереди самых могучих, с длинными топорами, прикрываясь щитами от римских стрел , пошли на черепаху. Римляне разгадали наш план и осыпали наступающих  стрелами.  Но и наши воины были не промах, они прикрывались длинными щитами и тоже были похожи на черепаху римлян.  Когда, наконец, две черепахи сблизились, то топоры начали крушить римлян без устали, щепки от разбитых щитов вперемешку с кровью летели во все стороны. Римский строй дрогнул и попятился, черепаха была разбита, копейщики пытались противостоять топорам, но безуспешно. Бой длился до заката солнца, никто из римлян не ушёл. Правда сказать и наши бойцы потеряли немало друзей.
   Мальчишки слушали, затаив дыхание. Старик замолчал, обвёл взглядом учеников и улыбнулся.
- Ну, на сегодня хватит. Завтра приходите как обычно, начнём с мечей, а там как получится. Бегите по домам. – Старик встал, давая понять, что все свободны. Ученики повскакивали с мест, загалдели, обмениваясь мнением о битве с римлянами, и начали расходиться. Ратибор, хромая, пошёл домой. Славомир с Бориславом пошли к речке, домой не хотелось, решили искупаться, а уж затем идти к Славомиру, сегодня была очередь его дома. Но до речки дойти не удалось.
- Славомир!- со стороны становища бежала соседская девчонка и кричала что есть духу. -Беги домой, быстрее, там…
Девочка остановилась, воздуху не хватало, и она, махнув рукой в сторону дома, зарыдала и побежала обратно. Ребята кинулись за ней вслед. Они бежали так быстро как позволяли их детские ноги, обогнали соседку, вот околица, и перед  домом встали как вкопанные. У дверей в дом стояла телега, запряжённая двумя волами. Вкруг телеги собралось почти всё население становища. Мужчины угрюмо молчали, женщины плакали. Что было на телеге ребята не видели, но им и не надо было видеть, чтобы понять какой груз привезли волы. Телегу сопровождали два воина, тоже с их становища. Один из них был отец Борислава.  Мальчики стояли, не решаясь подойти к скорбному транспорту. Борислав хотел бы подойти к отцу, но он не мог оставить друга одного. Они стояли, не глядя друг на друга, стояли молча. Ребят заметили, и народ расступился перед сыном павшего. Мальчики взялись за руки и медленно, как бы боясь упасть, пошли к телеге. Боромир пошёл им навстречу.
- Здравствуйте, ребята. Я на день отпущен, а по дороге встретил…, - он помолчал, подбирая слова, - беда то какая, держись парень, ты теперь глава семьи, мамку поддержи, а сам крепись, ты воин, пусть и будущий, но воин. Борислав, оставайся с другом, если какая помощь понадобится, прибежишь, позовёшь.- И он погладил мальчиков по головам. Мать Славомира стояла у изголовья мужа и по её щекам текли слёзы, она не кричала, не билась в истерике, просто стояла и тихо плакала. К ней подошёл старейшина и что-то начал негромко говорить, до мальчиков доносились только отрывки фраз – терпи, береги дитя, тебе  рожать и что-то в этом духе. Кто-то из женщин хотел увести мальчиков, но её остановили, мол воины растут, смерть ещё не раз увидят, пусть прощаются.  Славомир заплакал, его друг  тоже, никто из взрослых их не осудил, не поддержал. Боромир ушёл, а остальные будто и не замечали их вовсе. Пришёл помощник волхва и увёл волов с их ношей к капищу. Люди шли следом, женщины начали голосить и петь плачи.
- Идите по домам,- закричал волхвов помощник,- завтра на заре приходите, попрощаетесь, и погребём, а сейчас не мешайте, расходитесь.
Люди остановились, провожая взглядами телегу, и начали расходиться по домам. Плачи замолкли, все шли в молчании. Славомир подошёл к матери и обнял её. Мальчик был рослым не по годам, и был всего на голову ниже мамы.
- Пойдём в дом, - встрепенулась как будто от дрёмы мать, - есть небось хотите, айда покормлю вас, Борислав, не стой, пошли.
- Мы не хотим,- проговорил сквозь слёзы Славомир, - мы потом.
- Не спорь, идите, я сейчас всё принесу, мойтесь и за стол. - Она махнула рукой в сторону умывальни, казалось, что она забыла про смерть мужа, тон её стал строгим. Ребята, чтоб не спорить, пошли умываться. Пока они ели, мать сидела на лавке и не сводила с детей взгляд, в глазах её застыли слёзы. Мальчики ели молча, то и дело поглядывая то друг на друга, то на мать Славомира.  Поев, они продолжали сидеть, не решаясь выйти из дома.
- Сегодня у нас ночуете? – дрожащим голосом спросила вдова.
- Да, мама.
- Сейчас постелю, ложитесь, завтра рано вставать, - и она встала как неживая, как кукла, начала стелить постель, потом также механически принялась убирать со стола. Ребята тихо, стараясь не отвлекать мать от её скорбных мыслей, разделись и легли. Спать не хотелось, но они лежали и молча смотрели в потолок. Но усталость прошедшего дня и горе сомкнули их глаза, и они почти одновременно заснули.

                                                              ПЕРВАЯ КЛЯТВА.

   Мальчиков разбудили при первых лучах солнца голоса. Открыв глаза, они увидели отца Борислава и мать Славомира, они стояли посреди комнаты, и Боромир говорил ей, что нужно всё пережить, перетерпеть, думать о неродившемся ребёнке. Заметив, что ребята проснулись, Боромир сделал знак, что пора вставать.
- Умывайтесь и идём в капище, прощаться пора, а ему в последний путь к нашим предкам, воин он и есть воин, и умер честно, правильно, ему уготована хорошая встреча у сородичей, поторопитесь,- и он вышел из дома. Мальчики встали и пошли умываться, мать и Боромир ждали их у дверей дома.  Ребята всё делали молча и быстро. К капищу тянулась вереница людей, все шли  молча. У капища горели ритуальные костры, волхв суетился у идолов, тело воина было готово к погребению и лежало посреди капища. Люди проходили мимо погибшего собрата и прощались. Славомир с матерью стояли у изголовья отца. Волхв с помощниками приносили жертвы богам, просили открыть достойному сыну их народа путь в лучшие земли, где ждут его предки. Ритуал длился долго, солнце уже стояло высоко, когда тризна закончилась.  Народ двинулся в становище, поминать усопшего, мальчики тихонько отстали от толпы и пошли в сторону учебного холма. Шли молча, оба были сосредоточены и серьёзны. Первым заговорил Борислав.
- Вырасту, не дам спуску врагам, за одного сто убью.
- Я не отстану, сколько сил хватит буду рубить вражин за тятю, за других наших, никогда не прощу, что папка погиб.
- Давай дадим страшную клятву никогда не сдаваться, никого не бояться и всегда помогать друг другу.
- Давай, чтобы если одного убьют, то другой бы отомстил с лихвой. - Глаза Славомира пылали гневом. В шестилетнем мальчике просматривался беспощадный мститель, бесстрашный воин. Ребята дошли до вершины холма. Борислав вытащил из-за пазухи нож.
- Кровью поклянёмся, а если не исполним, то пусть нас не пустят боги к предкам, а отдадут предкам врагов в вечное рабство.
- И чтоб демоны нас мучили по ночам, - Славомир подставил руку другу. Борислав сделал надрез себе, потом приятелю, они соединили надрезы и смешали кровь. Затем каждый повторил слова клятвы, они обнялись.
- Теперь мы братья, - заговорил Борислав, - братья роднее родных, твоя мать- моя мать, моя мать- твоя.
- Я отомщу за тебя и поддержу твою семью, ты отомстишь за меня и не бросишь моих.- Славомир смотрел в глаза друга прямо и серьёзно. Они постояли некоторое время на холме молча и также молча начали спускаться. Каждый шёл с думой о данной клятве, обоим хотелось быстрее вырасти и взять в руки настоящее оружие, встретиться лицом к лицу с настоящим врагом. Шли не спеша, молча. Повернули к капищу и направились к верховному богу. Подойдя к идолу, поклонились, и Славомир рассказал о данной клятве, попросил бога быть свидетелем и судьёй.  В становище вернулись перед самым заходом солнца. Прошли к дому Славомира, стараясь никому не попадаться на глаза.
- Отец твой уже, наверное, уехал, а ты с ним даже не попрощался.
- Он хороший, он поймёт, - ответил Борислав.
- Всё равно надо было бы повидаться перед отъездом, отец всё-таки.
- Да ладно, чего теперь говорить.
- Я к тебе не пойду, с мамкой останусь.
- И я с тобой, моя мама тоже, наверное, не откажет. - За разговором дошли до дома. Дом был пуст. Ребята сели на лавочке перед домом, глядя на заходящее светило.
- Давай пращи себе сделаем и будем меткости по вечерам учиться, - предложил Славомир,- на тот случай, если стрелы кончаться, а камней, небось, везде подобрать можно.
- Давай, только ведь у наших воинов ни у кого нет пращей.
- А у нас будут, - упрямо настаивал Славомир,- мы особенные будем, чтоб если что удивить своих.
- Только бить надо в голову, броню камушком не пробить, да и щит тоже.
- Сделаем чучело, напялим шлем и будем метить в глаз или нос.
Послышались лёгкие шаги, это шла мама Славомира.
- Есть хотите?
- Нет, мама.
- Ложитесь спать, хватит гулять,- она говорила совершенно бесстрастным голосом. Мальчики пошли в дом молча, умылись и легли.
   Утро выдалось хмурым и дождливым. Мальчики проснулись от голоса матери Славомира.
- Вставайте, бойцы, вам пора учиться. - Она была спокойна, но красные глаза выдавали бессонную ночь и слёзы. Ребята быстро умылись, перекусили и побежали к холму. День тренировок прошёл как обычно, старик рассказал ребятам ещё две истории о битвах, но Славомир и Борислав слушали вполуха. Их занимали их тренировки с пращой. Наконец старик отпустил ребят по домам. Славомир махнул другу рукой и они, отделившись от группы ребят, углубились в лес. Топор и ножи были припасены заранее, мальчики подыскали нужное по размеру дерево и начали мастерить чучело. Главное было заготовить несколько голов на тот случай, если дерево не выдержит каменных выстрелов.  Неподалёку от тренировочного холма нашли полянку, где и установили чучело, нацепили шлем, старый ржавый шлем то ли забытый, то ли выброшенный кем-то за околицей.  Наконец чучело было готово и установлено, ребята критически осмотрели дело своих рук и остались довольны.
- Годится,- проговорил Борислав,- пойдём за кожей, а завтра начнём.
- Камней бы припасти побольше,- добавил Славомир. Мальчики походили по округе, насобирали круглых камней, сложили их на предполагаемой позиции и с чувством выполненного дела, пошли к дому Борислава. По дороге они обсуждали размер пращи и никак не могли договориться. И тут как будто боги их услышали, им навстречу попался старик-учитель.
- О чём спорите, ребятки?- с улыбкой обратился к ним наставник.
- О размере боевой пращи и какие они бывают,- ответил Борислав.
- Заинтересовались необычным оружием, похвально, пойдём со мной, у меня есть эллинская праща, она мне не нужна, подарю. Только она старая, кожа совсем истрепалась, с неё лучше не стрелять- порваться может. - И старик зашагал к своему жилищу. Ребята молча шли следом и довольные переглядывались друг с другом. Подошли к дому, мальчики остановились у входа, а старик зашёл в дом, но скоро вышел. В руках он держал эллинскую пращу, почерневшую от времени.
- Держите, сделаете такую же покажите, я посмотрю, хорошо ли смастерили, а то не выдержит и порвётся, тогда камень полетит неведомо куда. Убьёте друг друга или прохожего какого.
- Ладно, завтра принесём на занятия,- радостно пообещал Борислав, взял пращу, и ребята побежали домой. Дома тщательно осмотрели пращу, сделали копию на куске воловьей кожи. Проверяли каждый кусочек, потом аккуратно вырезали и сделали вторую пращу. Мама Борислава, видя, что ребята чем-то сосредоточенно заняты, не беспокоила их. Даже дала смолёных ниток, чтобы они сшили кожу. Закончили они уже затемно и усталые и довольные улеглись спать.
Утром только прибежали на холм, сразу показали пращи учителю. Старик взял их в руки, проверил на прочность кожу и особенно сшитые места и одобрительно закивал головой.
- Ну-ка, ребятишки, идите-ка поближе, посмотрите на эллинские пращи. - Обратился старик к ученикам. Ребята обступили наставника, и он пустил пращи по рукам. Ребята рассматривали не особенно внимательно, необычное оружие никому не понравилось. «Подумаешь, кожа и есть кожа, вот меч или топор это да»,- говорили мальчишки.
- Будете тренироваться? - спросил Борислава старик.
- После тренировок хотим попробовать.
- Вы поаккуратнее, я как-то видел действие камушка, выпущенного из такой штуки, научитесь, покажете всем, что может праща.- И он вернул пращи ребятам. Те кивнули в знак согласия, и началась обычная тренировка. Два друга тренировались как всегда с азартом, но всё же ждали окончания занятий. С трудом дождавшись, когда все разойдутся, чтобы никто не проследил, где их чучело, друзья побежали на поляну для стрельбы. Но за весь вечер так никто из них ни разу не попал. Никак не получалось пустить камень в голову чучела. Несколько раз прерывались, чтоб насобирать камней, и продолжали. Мальчиков удивляло, как далеко улетают камни и какие повреждения они наносили деревьям, в которые случайно попадали камни.
   Первое попадание было только через три дня тренировок, и ребята лишили чучело шлема. Шлем не выдержал страшного удара камня и разлетелся на несколько частей. Было понятно, что шлем очень ветхий, и всё равно это была победа над мнимым врагом. Тогда они решили увеличить дальность и выпросить у учителя шлем поновее, чтобы продолжать тренировки. Головы чучела выдерживали не более двух попаданий, и решено было сделать голову из камня, пусть он и будет падать, но хоть не разлетится в щепки, как деревянная голова. Шлем им был дарован, и голова с камня была подобрана, наконец, они решили показать свои успехи всем ребятам. На холм принесли деревянную голову, поставили её на палке на вершине холма и под скептические взгляды мальчиков начали стрелять. Выстрелили почти одновременно, и деревянная голова разлетелась в щепки. Все удивлённо и восторженно заговорили, начали рассматривать пращи, но уже с явным уважением. Учитель похвалил и предложил потренироваться на бычьей голове. Кто-то из мальчишек сбегал на бойню и выпросил голову вола. Её тут же установили на шесте. Результат превзошёл все ожидания. На друзей смотрели с нескрываемым уважением. Их оружие такое простое на вид оказалось довольно сокрушительным, и, не смотря на то, что ребята несколько раз промахнулись, наставник их похвалил. Каждый из учеников попробовал попасть по мишени, но ни у кого это не получилось, камни летели довольно беспорядочно, и на этом интерес к праще вновь ослаб. С лука, как казалось ребятам, попасть проще. Друзья не стали никого переубеждать, они решили, что это их дополнительное оружие и не прекращали тренировки ни на день. С каждой неделей они увеличивали расстояние до цели и всё удивлялись силе брошенного камня. Их тренировки и в стрельбе из лука тоже пригодились, их стрелы летели точнее, чем у других мальчиков. Старик частенько их хвалил за зоркий и точный глаз. В один из тренировочных дней Боромир предложил учителю показать, как сильно поражают камни деревянные мишени, но учитель сказал, что стрела острее камня, а камень тяжелее стрелы, стрела воткнётся в мишень, а камень просто разнесёт мишень на куски. Но Славомир поспорил с одним из мальчиков, что поразит мишень с большего расстояния, чем стрела, и выиграл спор, за что и получил подзатыльник от старика-наставника. Камень пробил деревянную мишень насквозь. Вырвав большой кусок дерева, мишень больше не могла служить для тренировок. Тогда учитель посоветовал поохотиться с пращой на кабана или оленя - и попасть труднее, да и пользы больше. Мальчишкам идея понравилась, но выполнение пришлось отсрочить. Прибежавшая из становища девочка сообщила, что у Славомира родилась сестра. Наставник отпустил двух друзей домой пораньше. Ребята шли к дому, и Славомир сетовал, на то, что родилась девчонка, а ему так хотелось брата. К мамке Славомира их не пустила повитуха, и они ушли на свою поляну тренироваться. Вечером их позвали к маме Славомира. Она хотела посоветоваться, как назвать нового члена семьи. Спорили недолго, всем понравилась идея Борислава назвать девочку Ярославой, чтоб Ярило защищал и помогал ей в жизни.

                                                         КНЯЖНА

 - Домой поедем или тут погуляем?
- Тут останемся,- Славомир лукаво подмигнул другу. - Княжеские родичи приедут проверять готовность к переселению.
- И что?  Мы-то всё равно в обозе пойдём, нам ещё полгода до вступления в дружину.
- А вдруг тятя твой приедет?
- С чего ты взял?
- Э-эх ты,- укоризненно покачал головой Славомир,- казы уже выступили, значит кто приедет?
- Точно, и как я не догадался, - Борислав смущённо улыбнулся,- хорошо бы приехал, может уговорю его меня пораньше в дружники взять.
- Попробуй, тебе четыре месяца осталось, может и возьмут, и княжич приедет, что азками командует.
- Это что ж значит, мы расстанемся?
- Значит, но будем навещать матерей, может, и свидимся, я клятву помню.
- Да и я не отступлюсь.
- Пойдём кабана завалим, тятька если приедет, будет чем угостить.
- Пойдём, заодно кое-что проверим,- и он хитро подмигнул другу.
- Что придумал?
- А я десятка полтора камней заточил, они теперь не только ломают, но и режут.
- Пробовал?
- Я и говорю, что сейчас попробуем. - И мальчики пошли в ближайший лес. Борислав дал несколько заточенных им камней другу, тот, посмотрев на новые снаряды, одобрительно кивнул. Потрогал острое ребро и достал из заплечного мешка пращу. Солнце уже повернуло на заход, ветра почти не было, птицы славили создателя. Лес жил своей привычной жизнью- голоса птиц, шорох листвы, журчание ручья, протекающего где-то за кустами. Ребята шли молча, внимательно рассматривая тропу, ища глазами следы кабана. Немного побродив по лесным тропам, они наконец заметили свежий кабаний след. Шли медленнее, внимательно следя за следом, пращи были наготове. Кабана настигли у водопоя, свист двух пращей, и два камня остро отточенных полетели за добычей. Оба камня вошли в голову кабана, раскроив ему череп. Кабан был невелик, и нести его было не очень тяжело. Придя в дом, где они жили у дальних родичей, друзья приступили к разделке охотничьего трофея. Подошёл дядька Борислава и одобрительно похлопал ребят по плечам. Растут настоящие бойцы, будет кому постоять за своих.  Перед самым закатом послышались крики местных мальчишек: «Едут, едут».  Кабан был уже отдан тётке и мальчики пошли встречать гостей. Небольшой отряд всадников уже въехал в селение и подъезжал к дому старейшины. Рядом с князем ехала девушка лет двенадцати, русоволосая, в походной одежде, с маленьким кинжалом на поясе. Славомир не мог отвести от неё глаз, такая она была ладная, в седле держалась не хуже воинов, сопровождающих князя. Русые волосы были сплетены в тугую косу, шапочка на голове красного шёлка с соболиным мехом по краям. Славомир подбежал к княжне и протянул руку, чтобы помочь ей сойти с коня. Князь заметил мальчика и улыбнулся в густые усы.
- Молодец, учтивость украшает воина, - сказал он. Славомир смутился и отпустил руку девочки. Та улыбнулась и, поблагодарив за помощь, пошла вслед за отцом. Навстречу гостям вышел старейшина, сел, низко поклонился князю и пригласил в дом, князь кивнул в сторону Славомира:
- Ваш парнишка?
- Нет, с соседнего становища, учиться здесь, немного осталось. - Князь кивнул и прошёл в дом. Собравшийся народ не расходился, все ждали новостей.  Среди воинов, сопровождавших князя, отца Борислава не было, и Борислав потянул друга к дому дядьки, но Славомир и не думал уходить.  Вскоре вышел старейшина с князем, и князь обратился к людям. Он рассказал о том, когда начнут переселение, в каком направлении будут двигаться, поблагодарил за корма для воинов. Дочка его тем временем подошла к друзьям, стоявшим почти у самого крыльца.
- Мальчики, а вы тут живёте?
- Нет, мы с соседнего становища, здесь воинскому делу учимся,- покраснев, ответил Славомир. Он не смел поднять на неё глаза и говорил, будто обращался к кинжалу девочки. Она заметила, куда смотрит парень, и вытащила кинжал, протянула его Славомиру.
- Это мне дядя выковал и сам украсил, правда, красивый?
- Да, очень.- И, взяв кинжал, потрогал лезвие, повертел с напускным интересом на рукоять и передал кинжал Бориславу. Борислав повертел кинжал в руках, вернул его хозяйке и одобрительно кивнул.
- Вас как зовут, меня Алёна, - мальчики представились.
- Тятя разрешил мне погулять, покажете селение?- Славомир поклонился и показал рукой в сторону дома дядьки.
- Мы сегодня кабана убили, хочешь голову покажем? – Борислав шёл чуть позади и улыбался, глядя на смущение друга.
- Сами убили?
- Да, из пращи.
- Пращи? Это такой лук?
- Нет, это ремень с мешочком для камня, камень летит далеко и быстро.
- Покажи, пожалуйста.
- Хорошо, только надо на окраину зайти, чтобы в людей не попасть ненароком. - Он достал из заплечного мешка пращу и протянул девочке. Пока она вертела в руках непонятное оружие, дошли до околицы.
- Уже темно, дальность полёта камня ты не увидишь, а вот силу сейчас покажу, - и Славомир раскрутил пращу и пустил камень в поставленную Бориславом толстую сухую ветку. Ветка сломалась пополам, девочка захлопала в ладоши и засмеялась.
- Как здорово, и вот так кабана убили?
- Да, в два камушка, только не гладкими, а острыми.
- А могу я попробовать?- девочка просительно посмотрела на Славомира.
- Только не камнем, а щепой, а то если не правильно полетит поранить и тебя может.- Он протянул Алёне пращу и подобрал кусок дерева размером с куриное яйцо. Девочка раскрутила пращу, как это делал Славомир, но её щепа выпала и упала рядом с её ногой. Она попробовала ещё, но с тем же результатом, Славомир показал, как раскручивать, как посылать, и вернул пращу девочке. С четвёртой попытки щепа полетела в неизвестном направлении, но Алёна всё равно обрадовалась, вернула пращу и поблагодарила за урок. Ребята направились в обратный путь, по дороге Алёна говорила без умолку, ребята слушали и, улыбаясь, согласно качали головами или поддакивали, когда это было нужно. У дома старейшины их встретил воин из дружины князя.
- Алёна, тятя зовёт, завтра погуляете ещё, поедем после обеда. - Алёна попрощалась с новыми друзьями и пошла вслед за дружинником. Мальчики проводили её взглядом и пошли в дядькин дом. На ужин их ждал добытый ими кабан. Ребята поужинали и легли спать, только Славомиру не спалось, он лежал с закрытыми глазами и продолжал беседу с Алёной, рассказывал ей о себе, показывал, как владеет пращой, смотрел в её васильковые глаза. Заснул только под утро. Но и во сне он видел молодую княжну, он спасал её от врагов, и она смеялась и хлопала в ладоши, а Славомир спасал её от новых и новых врагов, и был он бесстрашен, силён и меток. А она мила, весела и даже поцеловала его.
   Утром первым делом друзья пошли к дому старейшины. Но их ждало разочарование, ночью прискакал гонец с каким-то важным известием, и именитые гости чуть свет покинули селение. Славомир огорчился и даже не скрывал от друга своё разочарование. Но долго огорчаться не было времени, начинался новый день, и ребятам пора было идти на тренировку. Ещё несколько месяцев и они получат боевое оружие и разъедутся по полкам, пока в обоз, но уже станут дружинниками, будут постигать воинское ремесло на поле боя, ходить в дозор, привыкать к войне. Славомир в полк, где воевал отец, Борислав на помощь отцу, в его полк. Только ребята повернули в сторону тренировочного холма, как их окликнул старейшина.
- Погодите-ка ребятки, тут вам приказ княжеский, завтра отправитесь к его полку, что на западных границах, велено вас снарядить, как для службы, так, что завтра с утра приходите, всё будет готово, и лошади и оружие, разрешено на два дня задержаться, чтоб могли съездить с мамками попрощаться.
- Двоим ехать?- удивился Славомир.
- Обоим, обоим, там князь вам новое дело поручит. Отдыхайте пока, завтра жду к этому же часу . - Старейшина повернулся и заторопился по своим делам. Друзья стояли опешившие, растерянные. Ехать в лучший полк азков, да ещё и вдвоём, да ещё на полгода раньше воинского возраста. На шутку тон старейшины был не похож, да и не шутят такими словами. Но всё ж новость ребят порадовала, конец скучной, мирной жизни. Приключения, путешествия начинаются. Свои кони, боевое оружие, настоящие враги. Тренироваться на пращах всё ж решили не прекращать, и они пошли на свою поляну в ближайшем лесу. Тренировку сократили на час, и пошли к дядьке в дом собирать вещи да рассказать о своих новостях. Весь день и вечер прошёл в сборах, родичи удивлялись, куда это таких юных призывают, тётка наготовила разной еды для длительного путешествия, хоть ребята и говорили, что сначала едут домой, но провизия была уложена в мешки. Утром чуть свет друзья простились с родичами и пошли на двор старейшины на час раньше оговорённого времени. Посидели у крыльца, им привели коней. Ребята распределили свои мешки в седельных сумках, наконец, вышел старейшина. Он поманил ребят пальцем и повёл в подвал дома, служивший местным арсеналом. Кольчуги и шлемы подбирались тщательно, мечи укороченные и облегчённые уже ждали своих владельцев, в стрелах так же недостатка не было, а вот с луками пришлось повозиться. Луки были под сильных взрослых воинов, а под мальчиков никак не подходили, слишком тугие. Наконец решили пока обойтись без  луков, взяли самые крепкие, учебные. И попрощавшись, горячо поблагодарив за всё старейшину, ребята двинулись в путь. Им не терпелось в боевом снаряжении предстать перед друзьями и родственниками, поэтому скакали галопом, без передышки, и к обеду уже показалось родное становище. Перед околицей перешли на шаг, чтобы чинно и важно въехать, да и лошадкам остыть после скачки. Все, кто попадался навстречу, удивлённо глядели, здоровались, но вопросов не задавали. По домам разъехались на центральной площади, договорившись, что встретятся вечером, чтобы погулять с друзьями, оставшимися в становище. Мать Борислава спокойно выслушала известие о переходе в полк, вздохнула и начала собирать сына в дорогу и готовить гостинец мужу. Славомир же только вошёл в дом, снял шлем и остолбенел. Мать, увидевшая сына в окне, всё поняла и разрыдалась, лишь только сын переступил порог. Она сидела на лавке у стола и беззвучно плакала, Славомир попытался успокоить мать, но та только махнула рукой и разрыдалась ещё сильнее. Он сел за стол напротив и молча ждал, пока мама отплачется и успокоится, сестрёнка спала в люльке, мирно посапывая. На душе скребли кошки, возникло желание быстрее покинуть отчий дом. Вечер не принёс облегчения, друзья решили с утра ехать. Дорога лучше бездействия среди печальных матерей. С первыми лучами солнца ребята были уже на околице, последний взгляд на родное становище и на рысях в путь. Дорога шла лесом, птицы славили новый день, чем дальше от дома, тем легче были мысли, мальчики запели походную песню. Через пару часов от печальных мыслей ничего не осталось. Они были молоды, впереди приключения, жизнь радовала.


                                                       Расставание

   Решили не торопиться, останавливались часто, то попоить коней, то потренироваться с пращой, то просто полежать на солнышке, погреться. Добыли двух зайцев, провианта хватало, но свежий заяц радовал больше тёткиных и материнских припасов. Заночевали у речушки с пологими берегами, доели зайцев, и долго лежали, слушая звуки засыпающего леса. Разговоры были только о предстоящей службе, как-то их встретят, что поручат, доверят ли в бой идти или будут держать при обозе. Вопросы мешались с  мечтами, хотелось сразу в бой, хотелось показать себя, отличиться, заслужить доверие князя и старых воинов. Спали немного, утренний холодок разбудил ребят перед рассветом. Поели из запасов, попили холодной речной воды и так же, как накануне, не спеша тронулись в дальнейший путь. Казалось, что приключения от них бегут, ничего вокруг не происходило, никого не встретили, дорога начала утомлять своим однообразием. Ближе к полудню, когда ребята решили пообедать, где-то впереди послышался топот скачущих лошадей. Костра ещё не разжигали, поэтому просто спрятались в лесу, чтобы выяснить, враги или друзья скачут в их сторону.  Друзья только вошли в лес, как на поляну, где они хотели пообедать, выскочило два всадника в незнакомых одеждах, вооружённых топорами и кинжалами. На головах были  шлемы, напоминающие волчьи морды, да ещё и с рогами, как у быков.  Они почти проскакали поляну, как вдруг один из всадников что-то крикнул своему попутчику и резко развернул коня. Язык незнакомцев друзьям знаком не был. Второй тоже развернул коня, и они подъехали к месту, где были приготовлены дрова для костра. Оба чужака взялись за топоры и, внимательно осмотрев землю, направились к кустам, где стояли лошади. И Славомир, и Борислав были несколько южнее. Засвистела праща и камень вылетел из укрытия Борислава и перебил горло у одного из незнакомцев, второй тут же пустил коня в галоп, но второй камень перебил коню ногу. Всадник упал, перекувыркнулся и вскочил в боевую стойку, размахивая топором. Два камня вылетели из леса и поразили воина, один в ногу, второй в правую руку, чужак выронил топор и упал на одно колено. С той же стороны, откуда прискакали незнакомые воины, послышался новый топот. На этот раз коней было не меньше пяти. На поляну выскочило пятеро всадников, это были дружинники арьергарда. Мальчики, увидев казаков, с радостными криками вышли на поляну.
- Дети?- удивился предводитель отряда ратников, - вы как здесь оказались, куда едете?
- Нас вызвали,- и Славомир протянул письмо князя,- мы правильно едем?
- Правильно, - прочитав и протянув письмо парнишке, ответил воин. -А кто варваров поразил, тут ещё есть кто?
- Нет, только мы, это мы их, камнями,- не без гордости ответил Славомир.
- Добрые с вас воины выйдут, ясно теперь зачем вас вызвали, а почему убили только одного?
- Хотели живым доставить, может он, что скажет нужное,- вступил в разговор Борислав.
- Это вряд ли, но и за это поклон вам,- и командир казаков сделал знак бойцам связать и усадить на коня раненого варвара. Это какими же камушками вы этих здоровяков уложили?
- Обыкновенными, только заточенными,- и Борислав протянул воину камень,- мы их из пращи запускали.
- Пращой владеете?- воин осмотрел камень и вернул его.
- Да, сами сделали по примеру эллинских и научились кидать.
- Да, сильное оружие, если два ребёнка двух варваров завалили.
- А нам далеко ещё ехать?
- К вечеру, если не спеша ,будете на заставе, переночуете, а к обеду завтра приедете к князю, если он сам не приедет на заставу, вроде как собирался. - Воин повернул коня, махнул ребятам на прощание и отряд ускакал. Мальчики так же сели в сёдла и продолжили путь, перекусывая на ходу припасами из дома.
- Здорово ты его срезал, я пока думал ,ты уже кинул.
- Я про варваров от тяти слышал, увидел, как они к тебе пошли, решил атаковать,- Борислав улыбнулся,- второго мы не сговариваясь обработали.
- Я как будто услышал от тебя - бей в ногу.
- Я так подумал, а сам в топор хотел, но решил в руку.
- Расскажем князю?
- Незачем, подумает,  хвастаем.
- А свидетели, ну те казаки?
- Ты хоть одного знаешь, мол, скажем там казаки были, а мы их не знаем, иди их ищи. Тем паче начинается переселение, всех по разным местам рассылают.
- Тоже верно. И всё же мы молодцы, первых врагов наказали.
- За тятю твоего мстим.
- Так им и надо,- глаза Славомира посуровели. Долго ехали молча. Каждый думал о своём. Начало смеркаться, вдали показалась речка, и на берегу застава. Ребята перешли на галоп, чтобы в темноте не объясняться с караульными. Но к их удивлению их ждали открытые ворота и несколько княжеских дружинников около них.
- Герои прискакали, - сказал один из дружинников, приветствуя мальчиков,- езжайте к самому большому шатру, вас князь хочет видеть немедля.
- Хорошо, - крикнул Славомир, переходя на рысь и кланяясь встречающим. Борислав тоже поклонился и последовал за другом. Они подъехали к большому шатру, он хоть и был самым большим, но по убранству не сильно отличался от других. У входа стоял дружинник, увидев ребят, он что-то сказал внутрь, улыбнулся подъехавшим мальчикам и жестом пригласил войти. Ребята соскочили с коней, привязали их слева от входа к бревну и пошли к шатру. У входа оба остановились, но дружинник откинул полог и подтолкнул ребят внутрь. Друзья вошли, внутри горели лучины, за большим столом сидело человек семь богато одетых воинов и знакомый им князь в центре стола.
- Здравствуйте, богатыри,- князь заулыбался и показал им  на два места с краю стола,- заходите, садитесь. Наслышаны мы о ваших похождениях, радостно вас видеть. Дочь мне про ваши пращи рассказывала, вот я и вызвал вас, чтобы вы искусство своё показали, да вы и в пути проявили себя геройски. Рассказывайте, как с варварами справились.
- Да просто из кустов кинули в них камнями и всё,- робко проговорил Славомир.
- Тот, что жив остался, поведал нам, что успел, да уж больно вы его огорчили, чтоб дети двух воинов бывалых победили, никак не мог понять. Есть ли просьбы какие, говорите, выслушаем, что сможем, сделаем.
- Не отправляйте нас в обоз, мы сражаться хотим,- выпалил Славомир.
- А дружок твой, так же думает?
- Да,- коротко ответил Борислав.
- Ну сразу то вас не пошлём, но и назад отсылать не будем, покажете чему научились, поглядим на  ваши пращи, чему не доучились, научим, а там и решим где вам службу нести.
- Я к тяте на подмогу хотел,- пробурчал Боромир, пряча глаза от стеснения.
- А я к полку, где моего отца убили, вместо него.
- Знаю, про вас всё мне рассказали, но есть у меня просьба к вам, научите дочку мою камни кидать, хоть и девочка, да, небось, пригодится, как, не откажете?
- Научим и пращу ей сделаем,- с готовностью выговорил Славомир, еле сдерживая радостную улыбку.
- Вот и спасибо вам, идите отдыхайте, завтра покажете, что умеете, решим, когда и куда вам служить. В ваш шатёр вас караульный проводит. До завтра,- князь позвал караульного. Мальчики встали, поклонились присутствующим и пошли за вошедшим дружинником. Коней у входа не было, как объяснил караульный, их отвели к другим, и ребята отправились в выделенный им для ночлега шатёр. В шатре готовились ко сну ещё семь воинов, встретили мальчиков дружелюбно, показали им свободные места. Все воины с любопытством разглядывали друзей, наконец, один не выдержал.
- Ребятки, тут говорят, вы двух варваров побили матёрых, или врут?
- Не врут,- ответил Славомир.
- Ну так поведайте нам, как вы смогли, или помог кто?
- Сами, у нас пращи есть, камни с них летят быстро и бьют сильно, череп раскроит запросто.
- И шлемы прибивают?
- Нет, не всегда, но мы целимся в открытые места, а варвары были довольно близко.
- А покажете свои пращи?- воин подошёл к Славомиру. Тот достал из мешка пращу и протянул воину. Тот внимательно её осмотрел, передал другим дружинникам, праща прошла по кругу и вернулась к мальчику. Разговор закончился, все улеглись спать. Ночь прошла спокойно, ребята не слышали, как вставали и уходили те из дружинников, чья очередь идти в дозор. Встали с первыми лучами солнца, лагерь уже гудел, после завтрака их ждало испытание. Мальчики показали бой на мечах, стрельбу из лука, рукопашный бой. Собравшиеся посмотреть воины одобрительно кивали. Князь определил им воина из личной дружины, чтобы он ещё позанимался с ребятами рукопашным боем и владением мечом.
- А теперь, богатыри, - обратился к ним князь, довольно громко, чтобы слышали все собравшиеся,- покажите свои пращи в деле. Принесите-ка им мишени, пусть пробьют голову оленя, а на голову кабана наденьте шлем варварский.
Дружинники установили шесты с человеческий рост и установили головы, как приказал начальник. Ребята отошли на расстояние достаточное для хорошего и точного удара и приготовили пращи. Раскрутили, прицелились, и череп оленя раскололся, ещё раз - и череп кабана пробит. Поверженные головы принесли князю, он осмотрел повреждения и остался доволен. Воины с удивлением смотрели на мальчиков, поразивших мишени с довольно значительного расстояния.
- Ну так и решим, два месяца будете служить при мне, поучитесь ещё немного, дочку праще обучите, и отправлю вас в полки, в которые вы сами просились. - Князь повернулся и пошёл в шатёр. К мальчикам направилась Алёна, которую ребята не видели за спинами воинов, окружавших князя. Она улыбалась им как давнишним друзьям, Славомир просиял, и Борислав тоже ей приветливо улыбнулся.
- Здравствуйте, ребята. Как хорошо, что мы два месяца будем вместе.
- Здравствуй, Алёна,- я завтра тебе пращу смастерю покороче наших, чтоб тебе по руке была. - Славомир говорил, не спуская с девочки радостных глаз. Борислав отошёл чуть в сторону, чтобы не мешать Славомиру любоваться молодой княжной.
- Пойдёмте в лес,- щебетала княжна,- здесь дивный лес, много ягод. Отец сказал, что с вами я в безопасности.
- Конечно,- приосанился Славомир, и ребята пошли к воротам заставы. Но Борислав сказал, что ему нужно подобрать для Алёны кожу и не пошёл с ними. И княжна со своим новым другом ушли вдвоём. Они гуляли по тропинкам леса, стараясь не уходить далеко от опушки. Алёна говорила безумолку, как она скучала, как они ей понравились, как ей хочется точно стрелять из пращи. Славомир говорил мало, в основном, отвечал на вопросы и смотрел, смотрел и никак не мог налюбоваться на юную княжну. Птицы щебетали, веял ласковый ветерок, весело журчала речка. Им вдвоём было интересно всё, и они не заметили, как проходили до обеда. Но Алёна заверила его, что теперь они будут вместе целыми днями, кроме часов сна и тех часов, когда мальчики будут заниматься боевым делом. Так за разговором они вернулись на заставу, и Алёна пригласила Славомира и его друга на обед в княжеский шатёр. Славомир обрадовался и побежал искать друга. Обед был в шатре начальников, но для княжны и её гостей был накрыт отдельный стол. Ребята рассказали Алёне о своей встрече с варварами, точнее, Славомир рассказывал, а Борислав кивал головой и иногда поддакивал. Борислав сказал только, что нашёл хорошую кожу, и завтра у княжны будет своя праща. После обеда мальчики попрощались с Аленой и ушли делать пращу, по дороге встретили своего нового наставника, который назначил им время для занятий, каждый день по утрам. Весь вечер ушёл на пращу, делали всё тщательно, проверяли каждый этап создания по нескольку раз. Славомир сшил кожаный чехол с лямкой, чтобы можно было носить и на поясе и через плечо. Спать легли заполночь, усталые и довольные. Утром сразу после завтрака мальчики пришли к наставнику. Это был опытный воин высокого роста, широкоплечий блондин с яркими голубыми глазами и пушистыми чёрными с рыжеватым оттенком усами. Звали его Никита.
- Ну, ребятки, для начала покажите мне свою выучку, нападайте с мечами на меня,- сразу после приветствия начал занятия Никита.
- Боевыми мечами?- Славомир потрогал остриё своего оружия.- Мы же тебя пораним.
- Ну коль пораните, так значит учить мне вас больше нечему, - улыбнулся воин,- и помните, меч - это не острая железка, это ваша рука, он должен быть продолжением вашей руки, не торопитесь, следите за мной, старайтесь угадать моё следующее движение. Угадаете, сможете отразить и контратаковать, не угадаете, считай погибли. Не смотрите на мои руки, смотрите мне в глаза, а боковым зрением замечайте, что делает друг, и что делаю я. Старайтесь разгадать мои планы и нарушить их. Нападайте.
   Ребята разом кинулись на наставника, но с лёгкостью отразил их мечи, и, шутя, провёл своим около шеи одного и груди другого. Друзья отскочили, переглянулись и начали наступать с большей осторожностью. Каждый хотел выполнить то, что им сказал Никита, оба начали кружить вокруг воина, то и дело пытаясь проверить его оборону ложным выпадом, но наставник был начеку, и обмануть его не удавалось. Ребята внимательно следили за глазами воина, за его стойкой и понимали, что за видимым спокойствием прячется натянутая тетива, в любой момент готовая пустить стрелу в цель. Вдруг Никита атаковал Борислава, тот отскочил и отбил меч наставника, но второй выпад мог бы достичь цели, если бы не меч Славомира, отбившего удар.
- Молодцы, - не прерывая боя, приговаривал воин,- вовремя подоспевшая помощь друга в бою дорогого стоит, не торопитесь, приглядывайтесь и, ,главное, думайте, как меня перехитрить. На себя не надейтесь, старайтесь в паре меня победить.
   Ребята переглянулись и вспомнили «Хозяина горы», где они часто нападали одновременно, но не с разных сторон, а как бы один воин с четырьмя руками. Они сделали вид, что собираются разойтись, молниеносно встали один за другим и атаковали, но и на этот раз атака потерпела неудачу.
- Ай, выдумщики,- расхохотался Никита,- молодцы, на сегодня хватит. Покажу вам несколько приёмов защиты, а с атакой пока повременим. Будет хорошая защита, и атака получится.
Урок закончился за час до обеда, и ребята увидели Алену, тихо сидевшую невдалеке под берёзкой.
- Я уж час за вами наблюдаю, молодцы вы, Никита не всякого возьмётся учить, он даже сильнее папы и ловчее.
- Мы тоже скоро научимся,- улыбнулся Алёне Славомир.
- Конечно, научитесь, праща готова?
- Вот,- протянул ладный кожаный мешочек Славомир,- после обеда пойдём на опушку опробуем.
- Спасибо, мальчики,- поклонилась княжна и взяла своё новое оружие, - после обеда встретимся у ворот.
- Хорошо, - кивнул Славомир, и Алёна побежала к отцовскому шатру. Друзья убрали мечи и пошли к своему шатру.  Славомиру не терпелось скорее снова увидеть княжну, Борислав украдкой улыбался, глядя на друга. Пообедали быстро и сразу пошли к воротам. По дороге прихватили пару кабаньих голов с кухни. Алёну долго ждать не пришлось, она пришла через полчаса после мальчиков. И вся компания направилась к опушке леса. Пока Борислав готовил мишени, Славомир собрал небольшие камни и начал показывать девочке, как правильно заряжать, как раскручивать, как целиться и пускать камень. Алёна прекрасно помнила свои первые попытки и старалась не повторять прошлых ошибок, она была очень прилежной ученицей. До вечера она пускала камни, но так и ни разу не попала в мишень. Славомир брал её пращу и показывал ей, как правильно целиться и пускать камень, и всякий раз попадая в голову кабана, вызывал восторг у Алёны. Когда начало смеркаться, за княжной пришёл воин из личной дружины её отца и позвал её вечерять. Ребята попрощались, и, приготовив всё необходимое для следующей тренировки, тоже пошли на заставу.
       Дни текли ровно, без происшествий, утром мальчики были учениками, после обеда - учителями. Два месяца пролетели незаметно, подходил день испытания. Алёна метала камни не хуже своих учителей, отец был доволен успехами княжны. Дружба Славомира и Алёны незаметно переросла в первую любовь. Но впереди неизбежное расставание, застава уже была готова к движению на восток. Мальчики окрепли, Никита сделал из них настоящих бойцов.  Последний день перед выходом. Ребята собрали свои пожитки, заготовили припасы, утром перед каждым из них была готова своя дорога. Борислав с несколькими воинами оставался на заставе ждать подхода последнего отряда казаков, где и служил его отец. Алёна с отцом отправлялась впереди арьергарда. Славомиру предстоял долгий путь к полку казаков, полку, в котором служил его отец, но князь решил ещё немного задержать юношу, чтобы он отправлялся в путь с отрядом пополнения и двигался в отряде, а не один. Весь вечер друзья и молодая княжна провели на речке. Они ловили рыбу, жарили её на костре и говорили. Как обычно больше всех говорила Алёна, но и ребята старались не отставать, кто знает, когда они увидятся и увидятся ли вовсе. Солнце начало скрываться за горизонтом. Борислав попрощался с Алёной, и, сославшись на неотложные дела, оставил Славомира и княжну вдвоём.
- Завтра не увидимся?- печально спросила Алёна.
- Нет, я ухожу с передовым отрядом твоего отца, буду с Никитой, но я смогу иногда приезжать, отряд, с которым я уйду, соберётся только через месяц.
- Приезжай почаще, я буду скучать без тебя.
- Тренируйся почаще, пригодится,- Славомир не смотрел на подругу, на глаза наворачивались слёзы, - я постараюсь почаще приезжать, Никита идёт в отряде старшим, он хороший, он отпустит.
- Я знаю, папа его очень уважает.
- Я тоже буду тосковать по тебе.
- Славомирчик, хороший мой, я буду всегда тебя ждать, только тебя,- и Алёна заплакала. Славомир обнял её, прижал к себе и молчал, чтобы дрожь в голосе не выдала, что он тоже готов заплакать. Они стояли так минут десять, пока не послышались шаги дружинника, шедшего за княжной. Она поцеловала Славомира и побежала на звук шагов. Славомир побрёл следом, намеренно замедляя шаг, чтобы расстояние увеличилось. Борислав ждал у шатра.
- Прощаться надо, я утром буду в дозоре, уговорил старшего поставить меня в дело,- Борислав говорил спокойно, но по глазам было видно, что он волнуется.
- Прощай, братко, я клятву помню, и не нарушу, может дома свидимся.
- Обязательно свидимся, если что …
- Не надо, я верю, всё будет хорошо,- и ребята обнялись.
   Чуть свет Славомир уехал с отрядом Никиты. Борислав ещё ночью ушёл в дозор с двумя опытными воинами.

                                                      

                                                     ПЕРВЫЙ БОЙ
     - Ты, парень, вперёд не лезь, смотри за нами, по сторонам, всё примечай, слушай, если что необычное услышишь - скажи нам,- напутствовал Борислава Евпатий, старший в дозоре, с которым он вышел. - Не ты первый, не ты последний, все мы когда-то начинали, и, если что случится, на рожон не лезь, спрячься, рано тебе в бой ввязываться, мал ещё. На твой век ворога хватит, а по-глупому головушку сложить не храбрость, а дурость. Наше дело смотреть и, коли враг появиться, вовремя дружину предупредить, поэтому и кони у нас самые резвые.
- Я понял, дядя Евпатий, понял.
- А ты у нас самый лёгкий, значит коли что, тебе на заставу скакать, главное быстро и скрытно. Но без команды ни с места, я скажу- поскачешь, а то может мы и сами справимся, чего ради народ баламутить. Глядишь, и камушки твои сгодятся на что.  Лук надо тебе справить, неловко без лука молодому да неокрепшему, с дозора придем - напомни, смастерю тебе по силам твоим.
- Спасибо, дядя Евпатий.
- Спасибо потом скажешь, когда лук опробуешь. - Воин замолчал, насторожился. Покачал головой и продолжал путь уже молча. Дозор двигался шагом, то тропинками, то выезжали на дорогу, часто заезжали на попутные холмы, чтобы осмотреть окрестности. Уже рассвело, но осеннее солнце грело слабо, и воины кутались в плащи.  Сменить их должны в обед, так что служить ещё оставалось много, Борислав начал скучать, но посмотрев на спутников, которые ни на минуту не ослабляли внимания, он тоже стал прислушиваться и приглядываться. Ничего необычного он не слышал и не видел, но что делать, сам напросился.  Заехали на холм, вдали было видно облако пыли. Борислав посмотрел на старшего.
- Это дальняя застава уходит, они не через нас пойдут, а подойдут сюда только последние, к вечеру будут у нас, и мы с ними завтра с утра и тронемся.
- А зачем это надо?- спросил Борислав.
- Чудак-человек, чтобы никто основные обозы врасплох не застал. Там детишки, женщины, а мы вроде как щит, мы от них в дне пути, княжеская дружина ближе, мы вроде как разведка, малый враг, так сами побьём, большой - отступим к князю и встретим уже готовыми к бою, поэтому мы налегке, а у них и кухня и обоз. Нас не больше полусотни завтра будет, уйти легко, а с сильным противником не совладаем.
- А долго мы переселяться будем?
- Да долгонько, это конным маршем идти месяц, а с пожитками на волах да со скотом, да с детишками, около года будем переселяться, там постоим, там переждём. Первые переселенцы через пару месяцев уже землянки да дома ставить начнут. На Днепр идём, там пустынно, только кочевники шалят, но авось договоримся, посольство уже посылали. Так что дом обретёшь не скоро, богатырь ты наш, - воин улыбнулся. Перекусили солониной, и продолжали объезд. Борислав думал об отце: «Знает он, что я тут, или нет, вести быстро распространяются. Вечером увидимся, вот он обрадуется». Послышался шорох, мальчик насторожился, но другие воины не обратили на шорох никакого внимания, из кустов выскочила белка.
- Дядя Евпатий, а часто стычки бывают?
- Нет, слава богам, разбойники чаще по весне шалят, а к зиме уходят по домам. Если только какие-нибудь запоздалые, которым ничего пограбить не довелось сунуться.  Ну, так у нас ничего нет, мы им не интересны, застава и та ушла и увела последние обозы, -старший повернул к ближайшему холму. Оглядев  на холме дозор, увидел двух верховых, рысью скакавших в их направлении. Это были передовые с дальней заставы, как объяснил Бориславу старший. Постояли на холме, подождали всадников, и, о радость, в одном из гостей Борислав узнал отца. Он хотел было поскакать навстречу, но, встретившись взглядом с Евпатием, остановился.
- Знакомого увидел?
- Там папка мой.
- Ну, тогда скачи, встреть отца, можно, - и старший улыбнулся и кивнул головой. Борислав пустил коня в галоп. Отец не поверил своим глазам, остановил коня и соскочил на землю.
- Бориска! Ты как здесь?- Борислав спрыгнул с коня и бросился в объятия отца.
- Нас со Славомиром вызвали учить княжну праще, а мы упросили назад нас не отсылать, теперь я с тобой служить буду, как воин, у меня и меч и лук вечером дядя Евпатий сделает.
- Рановато, ну да пусть так и будет, значит, со мной теперь пойдёшь, я сейчас обратно, нашим скажу, что путь чист и вернусь.
- А я с тобой можно?
- Ну, я не знаю, ты у своего старшего спроси,- отец сел на коня. Борислав тоже вскочил в седло и поскакал на холм.
- Дядя Евпатий, дядя Евпатий, а можно мне с папкой уехать, нас ведь скоро сменят?- на ходу закричал Борислав. Дозорные подъехали друг к другу, и после короткого приветствия Евпатий посмотрел на Боромира, тот кивнул головой.
- Ладно, коль обедать не хочешь, поезжай, послужи с отцом, вечером встретимся, я как раз луком займусь.
- Спасибо, дядя Евпатий, - Борислав выехал на дорогу и стал ждать, пока дозорные переговорят.  Через некоторое время Боромир подъехал к сыну и знаком показал следовать за ним и его спутником. Ехали рысью, молчание нарушил Боромир.
- Пока время есть - рассказывай, как вы сподобились в дружину попасть раньше срока.
- Мы из пращи варваров убили, одного насмерть, а второго в плен взяли, а князь похвалил и разрешил просить, что хотим, я к тебе попросился, а Славомир в полк, где отец служил, напросился. Князь разрешил, утром Славомир ушёл с отрядом вперёд, а я тебя ждать остался, и у меня сегодня первый дозор.
- Так ты с ночи в седле? Зачем напросился, отдыхал бы, я к вечеру приехал бы. Есть хочешь?
- У меня есть солонина, и я не устал, я выносливый. Вот увидишь мне хоть сутки в седле нипочём.
- Не храбрись без толку, ладно жуй пока солонину, вечерять будем у вас на заставе, приедем к нашим, я тебя в свой отряд взять попрошу старшего.
- А выучиться- то успел, воин,- спросил Яким, спутник Боромира.
- Да, нас два месяца Никита из личной дружины князя всяким хитростям учил.
- Никита? Это белый такой, с черными усами?- удивился Яким.
- Да, он.
- Никита - знатный воин, - кивнул отец,- о нём все казаки знают, чем-то вы ему приглянулись, он мало кого обучать берётся, он князя учил.
- И нам он сказал, что из нас хорошие воины выйдут, мы его, правда, так и не победили, но и он не смог нас пробить, князь похвалил.
- Ну, раз князь похвалил, значит, наш отряд сильным воином пополнился,- усмехнулся отец. Ехали ещё с час, впереди показалось облачко пыли.
- Вот и наши, - проговорил отец,- побудь с Якимом, я со старшим поговорю.
И Боромир пустил коня в галоп. Вскоре небольшой отряд показался из-за холма. Борислав поприветствовал новых сослуживцев. Отец подъехал к нему, и они поехали в середине колонны рядом.
- Всё нормально, старший тебя принимает, будем теперь бок о бок служить.
- Хорошо, папка, ты не пожалеешь, я буду стараться.
- Конечно, будешь, не опозоришь же ты отца перед всем людом,- Боромир улыбнулся и похлопал сына по плечу. Солнце ещё не село, когда отряд подъехал к заставе. Борислав изо всех сил старался показать, что он не устал, но вместо ужина заснул в шатре, где они ночевали со Славомиром. Отец разбудил его чуть свет, лагерь был на ногах, сжигали последние шатры, идти надо было быстро и налегке. Борислав поел и начал помогать собираться другим воинам. Через пару часов отряд из шестидесяти человек тронулся в путь на восток. Шли рысью, берегли лошадей. Борислав скакал бок обок с отцом, он был рад и горд, теперь он настоящий азк. Начиналась новая ратная жизнь, больше не до детских шалостей, теперь всё по-настоящему. Первый день пути прошёл спокойно, останавливались всего два раза, а вечером Евпатий принёс Бориславу лук. Борислав натянул тетиву и пустил стрелу в дерево на опушке леса, у которого они остановились на ночлег. Тетива была немного туговата, но он вполне мог стрелять из этого лука. Мальчик поблагодарил Евпатия и тот, довольный, ушёл к своему костру. Утром отряд продолжил свой путь. Дорога шла лесом, отряд шел как и накануне, рысью. Проехали пару брошенных селений, в одном из них Бориславу показалось, будто он видел кого-то, быстро спрятавшегося в пустующий дом, но он не придал этому значения и никому ничего не сказал.  Маленький отряд продолжал движение, дня через два, по словам отца, они должны были соединиться с двумя другими заставами, которые так же, как они, покинули территорию последними, только восточнее и западнее их застав. После обеденного привала было решено час отдохнуть, часовых не выставляли. Вокруг было тихо, казалось, всё вокруг спит после сытного обеда, где-то затрещала сорока, треснула ветка. Несколько пожилых воинов насторожились, решили сходить проверить, но только они подошли к концу поляны, где отдыхал отряд, из лесу вылетело с десяток стрел. Двое из трёх воинов, шедших на шум, упали замертво. Отряд быстро рассредоточился, Боромир толкнул сына в кусты, приказав лежать тихо. Из леса никто не выходил. Вновь воцарилась тишина. Один из дружинников попытался встать из-за укрытия, но тут же оставил эту затею, из лесу вылетело четыре стрелы.  Луки казаков были в стороне, и до них никто не мог добраться, но праща Борислава была с ним всегда, и с десяток заточенных камней. Медленно, стараясь не тронуть ни одной ветки куста, за которым он прятался, мальчик достал пращу, принял удобную позу для метания, вставил камень, прицелился в то место леса, откуда летели стрелы и метнул первый камень. Не глядя на результат, он послал вслед ещё один чуть левее и следующий правее. Послышались крики боли, один или даже два камня достигли цели. Этим воспользовались дружинники, находившиеся ближе всех к оружию, и, схватив луки, начали стрелять. Из лесу выскочило человек тридцать гуннов. С топорами и булавами они кинулись на лучников. Завязался бой, Борислав, уже более свободно расположившись, начал бить противника отточенными камнями. Ратников было больше, да и выучка пограничников была на хорошем уровне, бой продлился не более получаса, несколько нападавших всё же смогли уйти в лес. Догонять их никто не стал, быстро собрались и продолжили движение на восток. Многие из воинов благодарили Борислава за находчивость, отец сиял от гордости за сына. Старший группы подарил Бориславу кинжал с серебряной ручкой и затейливым рисунком на рукояти.
- Носи, заслужил,- говорил он, похлопывая мальчика по плечу,- это кинжал моего деда, он был отличным оружейником, это т кинжал и летает быстро и разит точно, никогда меня не подводил, пусть тебе послужит.
   Отряд проскакал весь день в полном молчании, скорбь по погибшим товарищам замкнула уста воинов. Ночевали в лесу, на уютной поляне, костры жечь не стали, выставили часовых и, покормив лошадей и поужинав холодным мясом, улеглись на мягкой траве, накрывшись плащами. Бориславу не спалось, он лежал и смотрел на звёзды. Где-то в кустах раздался шёпот, кто-то звал его по имени, Борислав встал и пошёл на звук. Страха не было, голос казался знакомым и в то же время он был уверен, что никогда не слышал этого голоса. Борислав проскользнул мимо часового, тихо-тихо, стараясь не задевать ветки кустов, и пошёл на зов. Он вышел на поляну, маленькую и почти круглую. Голос стих, посреди поляны стоял столб призрачного света, напоминавшего человеческую фигуру. Фигура стояла неподвижно, мерцая в темноте леса. Смутно проглядывались черты лица, если это было лицо.
- Здравствуй, сынок,- фигура шептала, но каждое слово было слышно довольно отчётливо,- я твой друг, я всегда был с тобой и буду, пока ты жив, я один из хранителей вашего рода.
- Нашего рода?- неуверенно проговорил Борислав, заворожено глядя на духа.
- Я буду хранить тебя в бою, я буду помогать тебе в жизни, может быть мы ещё и свидимся, но ты должен знать, что я всегда с тобой, ты стал мужчиной, ты принял первый бой, и я решил поговорить с тобой.
- А у папы тоже есть такой дух?
- У всех есть, но не все встречались со своими хранителями, я хочу, чтобы ты был лучшим, сегодня ты совершил ошибку, ты видел засаду и никому ничего не сказал.
- Я? Видел?
- В последней брошенной деревне ты видел прячущегося врага и никого не оповестил, вы живы только благодаря духам и твоей праще. Но духи не могут всё делать за человека, да это и не нужно, незачем жить тем, кто ничего не может. Принеси жертву верховному за то, что он разрешил вмешаться, и впредь будь умнее, разве не говорили тебе старшие, что надо всё замечать и обо всём новом или непонятном говорить старшим?
- Я всё сделаю, как ты говоришь, а ты знаешь, что с моим другом?
- Я многое знаю, твой друг в безопасности, но скоро он покроет своё имя славой, ведь он пойдёт впереди всех. Зови меня – Тот, и, когда тебе нужен будет мой совет, мысленно обратись ко мне и получишь ответ, а пока прощай. Не забудь о жертвоприношении и советах старших. - Дух начал таять в воздухе, превратился в маленькую светящую точку и исчез. Борислав вернулся на своё место в лагере так же незаметно, как и ушёл, и лёг спать. На этот раз он уснул мгновенно и спал так крепко, что отцу пришлось его хорошенько встряхнуть, когда отряд начал собираться в дорогу. Борислав вскочил и тут же начал собираться, про ночное происшествие он вспомнил только тогда, когда отряд ровной рысью двинулся в путь.
- Батя! – негромко проговорил он отцу,- а ты знаешь хранителя рода, ну, у тебя есть дух хранитель?
- Дух?- отец посмотрел сыну в глаза, пытаясь понять, шутит он или серьёзен,- дух есть у каждого, только не все их видели.
- Мне он тоже так сказал.
- Об этом не стоит говорить, это твой дух, и что он тебе говорит, он говорит только тебе. Радуйся, что ты с ним знаком, значит, ты ему нравишься, и он будет хорошо тебя хранить.
- А как они хранят, что может бесплотный?
- Многое может, многое знает. За год до твоего рождения я попал в очень серьёзную переделку, из троих выжил я один, потому что должен был оставить потомство. Каждый имеет своё предназначение, и пока оно не исполнено, ему нельзя уходить в земли предков.
                                                                  ПЕРВЫЕ

   Сотня молодых бойцов и десятка полтора воинов после ранений двигались бодрой рысью по степям Приднепровья. Старший сын князя ждал их в двух днях пути впереди. Передовые отряды казаков уже начали строить заставы между полями на берегу Днепра и дикой степью. Самые сильные ханы были задобрены подарками, и мир был заключён. Но в степи было немало и таких, которым никто не указ, которые жили разбоем и работорговлей. Прежде всего от них и строились заставы. Славомир ехал в передовой полк, где сложил голову его отец, за пазухой у него было два письма, княжичу и командиру полка. Князь не захотел вооружать и обучать опытных бывалых в боях воинов новому оружию, но посчитал, что умелый пращник, несмотря на молодые годы, вполне пригодится на передовых заставах. Об умении Славомира он и писал в письмах, советуя использовать навыки пращника разумно. Славомир ехал с удовольствием, однако разлука с молодой княжной не давала ему покоя ни днем, ни ночью. Дорога была уже проверена передовыми казаками, и отряд двигался без происшествий, попадались первые поселения, люди осваивали новые места, строили дома, приносили жертвы богам, жизнь на новом месте начиналась.
   Славомир встретил много знакомых в отряде молодых воинов, многие удивлялись, что сам князь рекомендовал юного казака  и отправил его в передовой полк. Мало кто связывал увлечение пращой с рекомендациями князя, но дружелюбное отношение к Славомиру выражали почти все, только земляк по имени Бермята с первых дней появления Славомира в отряде невзлюбил его, старался его укорить, обвинить в зазнайстве. Проходя мимо него, молодой воин чувствовал злобный взгляд на своей спине. Славомир решил не обижаться да и просто не обращать внимания на непонятно почему враждебного земляка. Его безразличие, а иногда даже доброжелательность ещё больше злили Бермяту. Огорчало Славомира только одно - Бермята направлялся в тот же полк, что и он, там служили его отец и брат.  По мере приближения к передовым рубежам отряд таял, в передовой полк направлялось всего десять молодых и три взрослых воина, возвращавшихся после тяжёлых ранений. Жизнь в полку пришлась Славомиру по вкусу - дозоры, небольшие стычки с разрозненными бандами кочевников, непризнававших никакую власть, постоянные тренировки, на которых ему удалось показать многое, чему его научил Никита. Его зауважали сразу, навык камне метания пока не пригодился, но за его занятиями многие наблюдали с интересом, один из бывалых воинов даже помогал затачивать камни. Командир любил его как сына, с покойным отцом они были друзьями. Развлечений было мало - сон, рыбалка, да охота. Славомиру нравилось сопровождать посольства и купцов, он много интересовался делами других пределов, иногда доходили новости об Алёне, которая слала поклон почти с каждым ехавшим через их заставу. Уезжать на отдых Славомиру пока было некуда, его семья ещё находилась в пути, и где они будут селиться, было неведомо. Княжеские послы потрудились на славу, войн не было, подарки степным ханам слались регулярно, и народ мог спокойно осваивать новые земли. Казаки потихоньку отдалялись от своих родичей, долгая военная жизнь отучила мужичков от земли, от мирного труда, несколько поколений не представляли себе иной жизни, кроме как военной. А мирный люд, в свою очередь, не понимал своих защитников - раз мир, войн нет, почему они не хотят работать, как все.  Славомир был казаком в четвёртом поколении, ратный труд считал необходимым и самым важным, бывало, сопровождая купцов, он до хрипоты в голосе спорил об образе жизни. Купцы утверждали, что мир можно купить, что большое количество воинов накладно содержать, что князь тоже это понимает. Дружина сотен пять, а в случае войны ополчение, на что молодой казак говорил, что один готов положить с десяток ополченцев, что у любого печенежского хана большое и хорошо обученное войско, способное снести любое ополчение. Купцы вновь возвращались к подаркам и подкупам, мол, откупимся, и не пойдут ханы на Русь. Споры кончались ничем, каждый оставался при своём мнении.
   Прошёл первый год службы, за который только один раз Славомиру удалось увидеться с Алёной, да и то недолго, случайная встреча во время сопровождения послов к князю. Славомир взрослел, он уже не представлял себе иной жизни, кроме как походной. Детство в становище ушло далеко на задворки памяти и не вызывало никакого сожаления. Несколько раз Славомир пробовал силы в качестве поединщика, и ему это вполне удавалось. Самой яркой его победой был бой с печенежским поединщиком, которого он убил из пращи, даже  не дав ему времени  приблизиться. Однополчане ликовали, говорили много лестных слов, а командир расцеловал его троекратно перед полком и назвал лучшим богатырём полка. Только Бермята стал ещё чаще задевать Славомира, как будто напрашивался на поединок, но поединки между своими строго наказывались, спор решал командир. Бермята был на год старше Славомира, шире в плечах, искусно владел, мечом и луком,  только вздорный характер его известен был всему полку. Один раз в учебном бою, Бермята попытался напасть на Славомира, но уроки Никиты не дали ему одержать верх, ловкость против силы, хитрость против напора. После этого боя командир вызвал обоих поединщиков и строго отчитал их: «Негоже собратьям враждовать, на ваш век ворогов и на стороне найдётся, не присмиреете - обоих в обоз отправлю или по домам быкам хвосты крутить да гречу сеять.» После таких угроз Бермята присмирел и затаил злобу. А командир старался никогда не посылать их вместе в дозор.
   Время шло, переселение почти закончилось, пришли вести и от матери Славомира. Командир разрешил отпуск, но молодой боец решил повременить - зима не лучшее время для путешествий. Зимы в новых землях были холоднее привычных, для прибывших с берегов тёплого моря выручали одежды из шкур. Зато большое количество снега облегчало поиск зверя в лесу или следов врагов в поле. Выросшему в горной местности Славомиру нравились степи, он любил скакать во весь опор на своей лошади, ветер в ушах, простор, воля. Казак с детства учились управлять лошадьми только ногами, чтобы руки были свободны для меча или лука, а Славомир ещё и лихо крутил пращу, стараясь поточнее послать камень в цель. Лук он тоже не забывал, но праща ему всё же была роднее. Как-то на охоте он достал убегавшего зайца с расстояния недоступного лучникам, правда, попал в спину и сильно повредил мех и тушку. И его приятели попросили не пулять в мелкую дичь булыжники, а стрелять как все – из лука.
   В самом конце зимы поручили отряду в котором служил Славомир, проводить караван гостей торговых через печенегские земли на восток. Дело привычное, но осложнялось оно тем, что два хана переругались и начали войну, а по землям одного из них и пролегал торговый путь. Договора с обоими ханами сохранялись, но там где раздор - много разного рода шаек, которые не прочь половить рыбку в мутной воде. А торговый караван - лакомая добыча. Пришлось усиливать сопровождение, так и оказались в одной команде Славомир и Бермята. Караван подошёл на заставу к обеду, дальше решено было идти с восходом солнца.
   Из молодых в конвое было трое, Славомир, Бермята и Балован, парень среднего роста, кареглазый, молчаливый и улыбчивый, казалось, что он готов каждому помочь, подбодрить. От него так и веяло доброжелательностью. В спорах никогда не принимал ничью сторону, слушал внимательно, но всегда молчал. Балован был единственным непотомственным, упросил отца скотовода отдать его в военное обучение и по жребию попал в передовой полк. На рожон не лез и спину никогда не показывал, старался быть как все, смотрел, слушал, учился, лучшим подражал, худших не судил. Относились к нему довольно тепло, всё таки сам напросился в воинский ряд. Путь был знаком, молодых ставили поближе к купцам, хоть и были они не раз в боях, но всё ж берегли. Несколько раз вдали появлялись конные, но нападать никто не торопился, степь хоть и дикая, а и там законы имелись. Славянские прапоры развевались над караваном, давая знать, кто идёт и чья охрана. В караване были и послы к хану Джарбашу, свирепому, но довольно неглупому человеку, его поддержка, как одного из сильнейших, давала вновь переселившимся надежду на мир. Послы везли подарки, оружие и камни, но какие именно никто не знал. Утром последнего дня пути посол ,чем-то встревоженный, позвал к себе старшего охранного отряда Деяна.
- Здрав будь,- поклонился послу Деян, - как ночь почивал?
- Хорошо, но сейчас не до здоровья, мы везем подарки Джарбаш-хану - пару сабель, меч в ножнах драгоценных и кое-какие камни самоцветные.
- Знаю, но про камни никому не ведомо, и спрашивать не велено.
- Да, верно, но сегодня утром я обнаружил, что смарагд необыкновенной чистоты и величины пропал,- посол вопросительно уставился на Деяна. Воин оторопел.
- Но вас всю ночь охраняли, к вам никто не входил.
- Никто кроме молодых казаков, которым ты поручил охрану княжеских даров.
- Уж не хочешь ли ты обвинить моих мальчишек?
- Я ничего не хочу кроме камня, поговори с ними, расспроси о каждом их шаге, может, кто отлучался ночью или кто заходил, сам понимаешь, дело нешуточное.
- Понимаю и сейчас же с ними поговорю.
- Никому о пропаже ни слова, если найдёшь, незачем и говорить, а не найдёшь, тем более никто не должен знать, князь на расправу скор.
- А подарок?
- Коль не найдешь, перебьётся хан, и так дары не бедные, но вора ты всё равно ищи.
- Понял я, понял. И нам стыда немеряно, коль не отыщу камушек. - Воин повернулся и ушёл. Первым он позвал Бермяту, как самого взрослого, да и дежурил он первым.
- Как ночь прошла, было ль что, может, что слышал?
- Всё как всегда, послы храпели без устали, никто не просыпался, никого не видел, а что случилось?
- Просто так спрашиваю, посол жалуется, что проснулся, а караула нет, пост пуст, но вот чья смена была, он не помнит, спросонья, говорит, был.
- А, так это Славомир, небось, по папке соскучился или в штаны наложил, я никуда не отлучался, не спал, да и не просыпался из послов никто, храпели все трое.
- А ты почему на него думаешь, видел что или пустомелишь?
- Да не видел я, но больше некому, трое нас, а Балован парень крепкий и порядок соблюдает всегда.
- Ну, раз ты ничего не видел, - командир пристально посмотрел Бермяте в глаза,- или видел?
- Нет,- Бермята отвёл взгляд, но ничего больше не сказал.
- Позови ко мне Балована. - Бермята ушёл, больше не взглянув на Деяна. Вскоре пришел Балован, как всегда спокоен и улыбчив.
- Знаешь, зачем позвал?
- Нет, Деян, Бермята просто сказал, что у тебя какое-то дело.
- Дело? Да нет, просто разбираю жалобу посла, тот ночью проснулся и не нашёл караульного на посту, а чья смена была спросонья не помнит. Ты не отлучался?
- Нет, никуда я не ходил, не спал, да и не просыпался при мне никто, да и может ему это просто приснилось. Бермята и Славомир ребята надёжные, им верить можно.
- А я и не говорю, что не доверяю им. Может и посол ошибся, ты подарки то видел, какие послы везут?
- Нет, слышал оружие цены небывалой да камушки девкам ханским на бусы.
- Камушки разные бывают.
- А по мне баловство это, вот сабля или нож хороший - это богатство, а побрякушки так, девкам на наряды да купцам для уплаты.
- Может ты и прав,- Деян впился в глаза собеседника, тот выдержал пристальный взгляд спокойно, с доброжелательной и простоватой улыбкой. - Позови Славомира, может, он отходил куда.
- Да навряд, он не первый день в полку, ща кликну.- И Балован, не меняя выражения добродушного лица, ушёл. Деян призадумался. Обвинить в воровстве человека, своего же соратника - дело непростое. Но если камня нет, значит, кто-то врёт. Славомир был сыном его друга, не раз они помогали друг другу в бою, и Деян не верил, что у такого воина может быть сын вор, да и парнишка был не промах, сильно походил на отца не только ликом, но и повадками. Пришёл Славомир.
- Знаешь, зачем звал?
- Балован сказал, будто жалоба от посла на охрану, вроде заснул кто?
- Не заснул, а ушёл.
- Я не уходил, в середине ночи только несколькими словами с проходившим мимо Вячегором обмолвился, но шатёр не покидал, просто полог откинул.
- Никто не просыпался из посольства?
- Нет, храпели в три глотки. Может посол меня принял за отсутствующего, но я не уходил, может он на то место глянул, а на вход не посмотрел.
- И сколько вы болтали?
- Да не больше минуты, он с реки шёл и набрал мне хороших камней, я просил их в котомку мою положить.
- Добро, - Деян впился в глаза Славомира, но тут же отвёл взгляд, честный и открытый взгляд покойного друга не вызывал у него сомнений.
- Дядя Деян, может, что другое случилось, пропало что или, наоборот, что подбросили?
- Нет, нет, просто посол не с той ноги встал, наверное.
- Глаз у вас озабоченный.
- Устал я что-то сынок, а тут ещё эти ханы передрались, чего не поделили неизвестно.
- Пробьёмся, чай не впервой,- Славомир улыбнулся. Не мог это парень быть вором, Деян был уверен, парень ни в чём не виноват.
- А ты подарочки хану видел?
- Нет, послы их прячут, только слышал, будто оружие заговорённое и камни цены необыкновенной.
- И где ты про камни слышал?
- Да у костра, третьего дня посольский писарь говорил, я как раз спать ложиться собирался.
- И кто ещё у костра был?
- Да ,почитай, человек пять, может, семь, всех и не упомню. Балован, Бермята, Гордыня, Данимир и кто-то ещё, да говорю ж, не помню.
- Ну и ладно, иди, готовься, скоро тронемся. Да про посла лишнего не болтай, ошибся он, наверное.
- Понятно,- Славомир улыбнулся и ушёл. Деян неспеша вернулся к повозке послов. Поймал взгляд посла и отошёл в сторонку.
- Глухо дело, - сказал он подошедшему послу.
- Может обыскать?
- А если не найдётся, как потом в глаза смотреть, а мне в бою ещё не раз помощь понадобится.
- Дааа,- вздохнул посол, печально посмотрел на Деяна и, не говоря ни слова, поплёлся к своей повозке. Потом остановился, быстро подошёл к воину и зашептал:
- Смотри теперь за всеми тремя, один гнилой, помяни моё слово, а про камень забудь, не было его и всё,- и посол ушёл торопливой, деловой походкой. Деян проводил его взглядом и долго стоял, думая о произошедшем и о словах посла. Стоял он пока его не окликнули, пора было двигаться дальше, ему подвели коня, и караван тронулся в путь. Деян со стороны оглядывал своих молодых однополчан, одного за другим, кто-то из них вор и лжец. А такой и в бою подведёт и в войне предаст. И решил Деян довериться сыну погибшего друга, не углядеть одному за тремя, да и в себе тяжкую новость держать нелегко.
- Славомир!- позвал он юношу, - оттянись, расскажи мне о праще, да как вы вдвоём варваров захватили.
- Да я же уж рассказывал,
- Ничего, я ещё хочу послушать, лихо у вас всё вышло. Уважь дядьку.
- Хорошо, - вздохнул Славомир и подъехал к командиру.
- Слушай, сынок, дело секретное и непростое, на тятьку ты похож и статью и характером, помощь мне нужна и молчание, не подведи.
- Я постараюсь,- глаза паренька стали серьёзными, и он вопросительно уставился на Деяна.
- Камушки везли послы, сам знаешь, так вот один, самый дорогой, этой ночью пропал. Днём послы и их охрана стерегли, ночью вы трое. Вечером камень был, утром уже нет.
- Неужто кто из нас?
- Больше некому.
- Я и клятву могу дать и весь скарб показать, лишь бы от позора уйти.
- Не о тебе речь, иначе бы не открылся. Бермята вроде не врал, но глаза от взгляда прямого всё ж отвёл, а Балован был спокоен, но кто-то из них врёт.
- Бермята, он хоть и склочный, но чтоб воровать на посту, у своих же послов, да и Балован парень справный, отзывчивый, слова худого не скажет, всегда на помощь придёт, коль позовёшь.
- А ты звал?
- Нет, не было нужды.
- Ну, вот и не ручайся раньше времени, открыто позорить их не буду, да и обыск ничего не даст, приглядывай за ними и помалкивай, если что не бойся, сразу мне скажи. Такой враль в бою опасен, нельзя с таким в бой ходить.
- Понял я, пригляжу.
- Да, ну и дела творятся,- проговорил Деян громче, ближе подъезжая к строю,- тренируйся, сгодится нам твоё искусство, да и князь советовал использовать тебя по-уму, правда друзья?- обратился он к рядом ехавшим казакам. Многие закивали головами.
                                                            
                                                              ОТПУСК

   - Борислав!- шёпот ясный и чёткий звал из чащи леса, - Борислав, поспеши.
   Борислав встал от костра, он только что сменился и собирался ложиться спать. Он пошёл на шёпот, прошёл лагерь, вышел на опушку и углубился в чащу леса. Вскоре появился просвет, маленькая круглая поляна. Свечение, или Тот, мерцало посредине.
- Борислав, у тебя и твоего друга есть враг, он ищет мести.
- Какой враг?
- Сын варвара, которого вы убили.
- Откуда он знает про нас?
- Один из ваших земляков продал свою землю ради власти, он помогает вашему врагу.
- Кто?
- Не всё мне позволено говорить, враг ваш Етон,, сын Вуефаста. Молодой воитель поклялся перед богами принести на их алтари ваши головы и головы ваших детей и женщин.
- Спасибо, Тот, за предупреждение, но мы уже далеко от тех земель, скоро заживём на новых.
- Он всегда будет рядом, ваша встреча предопределена судьбой, от вас зависит, чем закончится ваша встреча. Враг силён и с ним помощь его богов.
- Ну, значит, встретимся, я - то уж точно, мне западные границы ещё долго сторожить, а Славомир далеко на востоке.
- И ему не избежать козней вражеских, скоро вы свидитесь, мне пора.
- Прощай, и спасибо. - Свечение растаяло. Борислав тихо вернулся в лагерь и лёг спать. Сон долго не шёл, а в голове носились слова Тота - враг, месть. Наконец сон сморил молодого воина.
   Отряд ратников продвигался медленно из-за обозов переселенцев, идущих впереди, но путь был почти завершён. Два дня пути и западная застава, которую уже поставили прибывшие ранее переселенцы. Казки расходились по заставам, но из новостроящейся столицы доходили тревожные слухи, собирались уменьшать количество ратных людей, значит, кто-то должен будет начинать незнакомую мирную жизнь. Борислав не принимал эти слухи всерьёз, он был уверен, что их с отцом сокращение не коснётся. Его голова была занята скорым путешествием к семье, на новое место. Несколько лет он не видел матери и друзей, волнение и радость охватывали его, когда он представлял, как въедет в новое становище, обнимет мать. Отец наоборот последние дни ходил угрюмый и молчаливый, он говорил, что отпуск неспроста, что их могут отпустить насовсем. Последние дни пути, новая застава и, наконец, долгожданный отпуск. Борислав и Боромир ехали в новый дом.
- Надо забрать мамку и переселить поближе к заставе, - как бы размышляя, проговорил Боромир.
- Там же родичи, а у заставы опасно, может пусть живут как раньше?
- Не опаснее, чем везде, только тут мы рядом.
- Только переселились и снова в путь?
- Переживут, и нам можно будет жить не на заставе, а дома. - Переговариваясь, отец и сын рысили к новому становищу их рода. Отец решил, что Борислав будет сопровождать семью, а он поедет вперёд и займётся новым домом. Он надеялся, что тех, кто живёт у заставы, не сократят, поэтому и торопил переезд жены. В становище приехали поздно ночью, удивились, что нет сторожей, поселение мирно спало. Постучали в крайний домишко- полуземлянку, им открыла Елица, мать Борислава.
- Мама! – обрадовано вскрикнул юноша.
- Ну и дом тебе отгрохали, - проворчал Боромир, обнимая жену.
- Все говорят, что тут мирно, воинов много держать незачем, и скоро их разгонят, ну, и помощи оказали меньше, мол, муж приедет, выстроит новый, а пока и такой сойдёт.
- Утром поговорим,- угрюмо проворчал Боромир, входя в низенькую дверь.
Первым делом Борислав побежал к дому Славомира, лишь только проснулся. Дом семьи Славомира был не многим лучше, чем у его матери. Во дворе он встретил стройную русоволосую девочку, поклонившись, он прошёл в дом.
- Здравствуй, тётка Белослава,- поклонился он, входя к матери друга.
- Борислав, вот радость, - всплеснула руками Белослава, - а мой так дома и не был.
- Скоро приедет, переселение позади, заставы отстроили, я думал, новости какие есть.
- Приезжал тут один каз, говорит Славку от княжны не оторвать, все отпуска у неё проводит, совсем мать с сестрой забыл.
- Ярослава-то как расцвела, я и не узнал её, - и он посмотрел на вошедшую девушку.
- Да ещё год-два и замуж, а кому нужна вдовья бесприданница.
- Мама, а я сама могу, и не хочу я от тебя ни в какие жёны,- выпалила Ярослава.
- С норовом, вся в брата, - улыбнулся Борислав.
- В отца, сходите, ребятки, в лес, грибов прособирайте, а к ужину приходите.
- Пойдёшь?- спросил юноша.
- Пойду, коль мамка просит,- засмущалась Ярослава. И они вышли из дома и пошли в сторону опушки леса.
- Надолго домой?
- С утра уезжаем и мамку забираем, будем на заставе селиться. Ты брата давно видела?
- Давненько, был как-то проездом, когда мы только приехали. - За разговорами дошли до леса, побродили. Борислав рассказывал про их со Славкой детство, про пращу. Ярослава слушала не перебивая. Грибов собрали немного, но наговорились с лихвой. На ужин Борислав не остался, сославшись на хлопоты по отъезду, попрощался и пошёл домой, когда уже стало смеркаться. Дома  почти всё было готово, нехитрый скарб в телеге, волы, взятые взаймы, привязаны у дома. Отец был хмур, мать молчала, ей не нравилась затея мужа, но решили так решили. Боромир ускакал с первыми лучами солнца, за ним следом тронулась и повозка с матерью и сыном. Оказалось, что Боромир уже давно задумал перевезти жену на окраину земель и нанял людей для постройки дома, присмотрел место, но никому ничего о своих приготовлениях не говорил. Так что, приехав к селению недалеко от заставы, их ждал небольшой недавно срубленный дом. Переезд прошёл без происшествий, со старшим Боромир договорился, и Борислав погнал волов обратно, заодно и коня своего забрать, которого он оставил у матери Славомира. Волы не кони, галопом не поскачешь, так что на заставе его ждали не раньше чем через три дня. Доехав до дома старейшины, Борислав отдал волов и поспешил за конём. Белославы дома не было, встретила юношу Ярослава.
- Мамка велела встретить, накормить и без неё просила не уезжать.
- Да я с припасами, спасибо.
- Я обед сама готовила, неужто обидеть хочешь,- девица лукаво улыбнулась.
- Ну, раз сама, попробую обязательно,- и Борислав прошёл в дом.
- Торопишься, а я думала, пращу покажешь, может, научишь чему?
- У меня времени мало, пращу сделать не успею, а хочешь, кинжал подарю эллинский и кидать научу, я покажу как что, если потренируешься, сможешь за себя постоять.
- Красивый?- заулыбалась девушка. Борислав вынул из сапога кинжал с резной ручкой и протянул Ярославе.
-Кушай, пожалуйста,- девушка взяла кинжал и положила рядом с собой на лавку,- потом покажешь, как и что, я научусь, вот увидишь.
- Вкусно,- похвалил юноша, начиная есть похлёбку, налитую девушкой, - хорошая хозяйка будешь.
- Меня мамка научила, я только для тебя приготовила,- и Ярослава покраснела. Борислав пообедал, поблагодарил молодую хозяйку, и они вышли во двор. За метанием ножа их и застала Белослава. Она подошла тихо, и молодые люди её не заметили, постояв немного в стороне, она ушла в дом, решив не мешать занятию детей. Девушка схватывала налету уроки молодого воина, прилежно целилась и внимательно слушала замечания. Когда начало смеркаться, вышла мать и позвала ребят ужинать.
- Бориска, я тебе в сенях постелю, завтра поедешь,- сказала Белослава.
- Оставайся,- вопросительно проговорила Ярослава.
- Хорошо, всё равно уже ночь на дворе, завтра поскачу.
- Мужа убили, сын служит, хоть ты с нами денёк побыл,- мать пошла в сени стелить постель. Поужинав, все разошлись спать. Утром Борислава разбудил стук в дверь, спросонья он схватился за меч. Дверь открылась, и в сени вошёл Славомир.
- Славка, - вскричал Борислав.
- Бориска, брат,- и друзья обнялись. В сени вышли Белослава и Ярослава, мать плакала и улыбалась. Женщины начали накрывать на стол, друзья вышли на двор.
- Ты как тут?
- Я волов пригнал, мы переехали к заставе, там будем и жить, и служить, а ты в отпуск?
- Нет, я проездом, решил сватать Алёну, заскочил к маме за благословением.
- Здорово, если князь добро даст, зови на свадьбу.
- Как же я без брата, обязательно позову, жди, я верю, князь не откажет.
- Что у вас говорят о сокращении воинском?
- Разное, я знаю князь против, но на него давят, говорят, расходы непосильные, мол ополчением обойдёмся, да княжеской дружиной, даже заставы хотят на ополчение оставить, у казаков буза идёт. Всю жизнь воевали, и отцы воевали и деды, ничему другому не обучены, кто-то предложил в наёмники к варягам или эллинам идти.
- Да, дела. А я бы в поле ушёл, в диком поле можно и жить и воевать, охота прокормит, купцы за охрану заплатят, а степняки ещё и наймут, если меж собой подерутся.
- Хорошая идея, у наших тоже такое предложение было, мол, Русь сама по себе, а мы сами по себе.
- Мне весточка прилетела, что у нашего варвара сынок был, и он нас богам обещал принести,- понизив голос сказал Борислав.
- А как он узнал про нас?
- Человечек рассказал им подкупленный, с тобой вроде как служит.
- Гнилой землячок? Слышал я про него, только кто не знаю пока, но я дознаюсь обязательно. Одного подозреваю, да ты его знаешь. Бермята, на год старше.
- Помню его, но не думаю что он, он, конечно, парень склочный, но из рода хорошего, и папку его помню, крепкий воин был.
- Ну не знаю, просто есть подозрение, пока точно не скажу.
- Ребята!- на пороге стояла Ярослава, - идите кушать, всё на столе.
- Идём,- Славомир встал и пригласил друга в дом. Славомир сел во главе стола, он был единственным мужчиной в семье.
- Надолго домой?- спросила мать.
- Нет, мама, я проездом и по делу. Хочу жениться и приехал благословения у тебя просить.
- Жених,- заулыбалась сестра.
- Не зубоскаль,- строго сказала Белослава,- после обеда переговорим.
- Я уезжать должен,- заговорил Борислав. Ярослава печально посмотрела в его сторону.- Задержался я, придётся в дороге наверстать.
- Хорошо хоть свиделись, - Славомир посмотрел другу в глаза.- Сам знаешь, какова она жизнь походная.
- Знаю,- вздохнул Борислав. До конца обеда ели молча, каждый думал о своём. Ярослава украдкой кидала на Бориску печальные взгляды, которые не укрылись от матери и брата. Поев, Белослава с сыном вышли поговорить во двор, Ярослава начала убирать со стола, а Борислав собираться в дорогу.
- Борислав, я тебе платок вышила, возьми на память обо мне, - Ярослава протянула платок с вышитыми на нём птичками и цветами. Юноша взял подарок и спрятал за пазуху.
- Спасибо, Ярочка, и ты помни обо мне, может, и свидимся ещё. - Борислав поцеловал девушку в щёку, та зарделась и убежала. Он попрощался с Белославой, а Славомир поехал провожать друга до леса.
- Ты смотри, как сестрёнка на тебя запала,- улыбнувшись, сказал казак, как только они отъехали от дома.
- Красивая у тебя сестра, хозяйственная.
- Ну, так в чём дело, давай породнимся, мирком да за свадебку. Я мать к себе заберу, а ты сестру к себе.
- Женитьба дело серьёзное, тут с кондачка не решишь, если надумаю, без твоего благословения не обойдусь.
- Считай, что ты его получил. Тут я тебя оставлю, жди приглашения на свадьбу и не дай себя убить.
- Жду и тебе желаю помощи духов,- Борислав спешился. Славомир тоже сошёл с коня, друзья обнялись. Пожали руки и разъехались по своим сторонам.


                                                              СВАДЬБА

   Всю ночь Славомир скакал к любимой, всю ночь он думал только о предстоящем разговоре с князем, а вдруг откажет, вдруг кто-то из знати уже посватался. К рассвету он уже подъезжал к строящейся столице княжества. Ещё несколько часов и он увидит Алёну, всего несколько часов его отделяет от счастья или горя. Если отказ, то он просто умрёт, умрёт от невыносимого горя. В голове стали складываться зарифмованные строки, Славомир остановил коня. Он сложил песню, песню о любви и желании быть счастливым с любимой, дарить счастье своей ненаглядной. Он запел тихо, неуверенно, подбирая слова ещё не до конца написанной песни. Конь повернул уши к седоку и замахал головой, показывая, что ему нравится песня. Песня лилась из самого центра души, песня летела над лесом и согревала поющего воина. Окончив петь, Славомир тронул поводья, и конь затрусил лёгкой рысью по дороге, ведущей к любимому крыльцу. Он подарит эту песню любимой, он споёт ей о своей любви, и она услышит в этой песне все, чем живёт его душа. Вот и стены строящегося города, ворота открыты. Проскакав по улицам, он остановился у княжеского терема, судьба была на его стороне, князь с утра уехал на охоту, и он встретился с Алёной.
- Любая моя, я хочу сватать тебя у твоего батюшки,- сходу выпалил он.
- Здравствуй, сокол мой, я рада, что ты решился, он приедет с охоты к обеду, приди после обеда, если охота будет удачной, то и настроение будет славным.
- Я сочинил песню для тебя.
- Правда? Ты умеешь сочинять песни?- Глаза девушки засветились от радости. Славомир тихонько запел. Княжна слушала, и глаза её наполнились слезами. Наградой певцу был стыдливый девичий поцелуй.
- Я свою любимую окружу заботою,
  О своей любимой я расскажу богам,
  За свою любимую жизнь отдам с охотою,
  Никогда голубушке плакать я не дам,- пропела она последние строки песни,- хорошо как, спой мне ещё раз, нет, не сейчас, вечером. Я приду как стемнеет на задний двор, и ты мне споёшь.
- Хорошо, ладо моя, а князь приедет упаду в ноги и не встану пока не благословит,- он поцеловал Алёну в щёку и пошёл к коню, терпеливо стоявшему и слушавшему песню. Алёна ушла в дом, и на душу влюблённого воина легла печаль. Пристроив коня на постоялом дворе, Славомир бесцельно бродил по городу, видел, как приехал князь, и пристроился неподалёку от терема ждать конца обеда. Время тянулось невыносимо медленно. Наконец, он просил доложить о себе князю и испросить разрешения говорить.
- Ну, здрав будь, пращник, дело у тебя ко мне или так заехал столь далеко от заставы?
- Дело, князь, дело жизни моей,- с горячностью свойственной молодым и влюблённым заговорил юноша.
- Ну, рассказывай, чем могу помочь твоей жизни.
- Отдай мне Алёну в жёны, люблю её больше жизни, без неё ни сна, ни покоя.
- Свататься хочешь, стало быть,- князь нахмурился,- женой хочешь дочку мою, а не приведи боги овдовить её. Казаки люди смелые, и долго живут не многие, аль ты заговорённый?
- Я, князь, как все из плоти и крови, и в меня может попасть стрела вражья и меч сразить, но и ты на войнах не за стенами прячешься, и ты зависишь от воинской удачи.
- Верно говоришь, но я уже пожил, да и детей вырастил, а для дочки хочу иной участи, не хочу слёз вдовьих дочери своей. Не будет тебе моего согласия, проси что хочешь, знаю, ты воин храбрый, не раз за народ наш головой рисковал, но дочь не отдам.
- Мне нечего больше просить ни у тебя, ни у богов, не хочешь ты счастья мне, может, дочь спросишь?
- Незачем, пустое. Как скажу, так и будет. Коль просить не хочешь, иди на заставу, а хочешь, переходи в мирные горожане, заведи дело своё, тогда и сватов шли.
- Я воин, отец мой не в постели умер, и дед мой с мечом жил, не хочу иной доли кроме как народ свой от ворога хранить.
- Да ты прям, не говоришь, а сказы поёшь. Только вы, казаки, о народе печётесь, а другие значит только о себе.
- Ты это сказал, не я. Прощай, - Славомир поклонился и поплёлся к выходу. Ему казалось, что жизнь кончилась, солнце померкло. Вечером попрощается с голубой своей и уйдёт в греки или к варягам в наём. Не будет ему на Руси покоя, нет желания князю служить. И снова бесцельное брожение по городу, горе и любовь завертели слова в голове, закипела душа и новая песня вышла на свет. Песня горя и отчаяния, безысходной тоски по любимой. Только начало темнеть, он пошёл на задний двор княжеского терема, укрылся за поленницей и стал ждать. Прощаться, навек прощаться с любимой и навсегда уйти из земли, где живёт голуба и её отец жестокосердный. Мелькнула тень, послышались лёгкие шаги и шорох платья, Алёна шла неуверенной походкой, оглядываясь по сторонам.
- Ты здесь?- прошептала девушка, вглядываясь в темноту двора.
- Да, голуба моя, здесь и уже собрался в путь, отказал мне князь.
- Я знаю, не кручинься, я с тобой убегу.
- Не гневи отца, нам не уйти от погони, не жалей меня, я уйду в варяги, заработаю большие богатства и вернусь.
- Или погибнешь, всё равно я убегу, скажи, где искать тебя.
- Не скажу, опасности не для дев юных и пригожих. Я новую песню сложил, послушаешь на прощанье?
- Пой, любимый, пой, соколик мой. - Княжна прижалась к воину. Славомир запел тихо    и печально.
- Не бывать мне молодцу живу и здорову,
  Не согреет рука рукояти меча, не натянет тетивы,
  Не вернуться мне к отеческому крову,
  Без моей любезной милушки не носить мне головы,- проговорил голос князя из-за поленницы.
- Князь?- вскрикнул молодой воин.
- Хвалю, что не украл дочку, и песня твоя за сердце берёт, хорошая песня. За честность твою и любовь небывалую не буду препятствовать любви вашей. Присылай сватов, богатырь, верю, не дашь в обиду дочурку, быть по сему. Иди спать, Алёна, намилуешься ещё со своим соколиком. - Голос князя звучал растроганно и мягко. Девушка быстро ушла в терем, воин и князь поклонились друг другу.
- Думал злодейство задумали, вот и вышел проследить, не держи обиды, что чужую песню подслушал.
- Спасибо, князь, за доброту и слово ласковое, я воин, а не вор, зря ты так обо мне подумал.
- Рад, что ошибся, к свадьбе сочини песню про переселение великое, порадуй гостей героическим сказанием.
- Я князь не сам сочиняю, сердце поёт, но коль получится, то и для гостей, может, что и выйдет.
- Иди, отдыхай, утром сватов жду, - князь повернулся и ушёл. Сердце у Славомира прыгало от радости, он готов был обнять весь мир, свадьба состоится. Нужно к Никите бежать, авось, не рассердится на позднего гостя. Счастливый и возбуждённый он побежал к дому бывшего наставника, забарабанил в дверь.
- Чего стряслось, беда?- спросил открыв дверь Никита, в исподнем и с мечом в руках.
- Дядька Никита, помоги, радость у меня.
- Не трещи, заходи, коль радость, расскажешь в светёлке, сбитень будешь?
- Буду, всё буду, я жениться хочу.
- Жениться?- старый воин улыбнулся в густые усы, наливая в кружки сбитень,- наконец надумал, а то девка совсем высохла ожидаючи.
- Так ты знал?
- Я не слепой, и хоть не мальчик давно, но глаза пока не подводили.
- Будешь моим сватом?
- Почему ж не быть, дело хорошее, доброе, а князь согласен?
- Только что от него, утром сватов ждёт, помогай, Никитушка.
- Утром, - Никита задумался, - Валигора сегодня в дозоре ночью, к нему сам схожу, а ты беги на северную башню, там домишко с кочетами на окнах, постучишь, позовёшь Содилку, помнишь его?
- Как не помнить, помню, как он мне в суму ежа сунул.
- Ну, тогда беги, пусть утром ко мне приходит, ты где ночуешь?
- На постоялом дворе коня поставил.
- Незачем, конь пусть отдыхает, а ты у меня заночуешь, беги.- И старый наставник стал собираться. Юноша выскочил и пошёл к Содилке. Тот хоть и спал, но выслушав быструю и сбивчивую речь Славомира, заулыбался и сказал, что утром придёт разряженный и поблагодарил, что не забыли старика. Ночь так и прошла без сна, хоть и уложил его Никита вольготно, нетерпение и радость вышибли всю усталость бессонной ночи и долгого пути. Задремал под утро, но тут его разбудил Никита.
- Вставай жених, приодеть тебя надо, чтоб не стыдно было на глаза княжеские показаться, чай, казак ты справный, не голытьба  какая.- Никита был уже собран. Пока Славомир мерил, что принёс Никита, пришли Содилка и Валигора, оба в лучших нарядах, с красивым оружием в дорогих ножнах. Выпили сбитню и пошли к княжескому терему. По дороге Никита наставлял Славомира, что и как ему делать, друзья одобрительно кивали и улыбались. Княжеская прислуга была предупреждена, и сватов пропустили в терем. Ритуал прошёл как в полусне для молодого воина, бессонные ночи и переполнявшие его радость и любовь закрыли от него всё происходящее, но Никита сват опытный, справился хорошо, князь был доволен, бояре приглашённые тоже одобрительно кивали, всё как положено у предков, чин соблюдён точно. Свадьбу назначили на первый месяц весны. Славомиру дали достаточно времени, чтобы собрать родню и подготовить дом, в который он приведёт молодую жену. Отметили помолвку, Алёна светилась ярче красного солнышка, Славомир пел песню, сочинённую ночью о славных делах ратных славянских полков, обеспечивавших переселение народа. Песня понравилась всем, и он пел её трижды. В третий раз конец подхватили все пировавшие:
-  Внукам и правнукам будут наукой,
   Славные подвиги русских бойцов,
   Новая Родина станет порукой,
   Полной правдивости спетых вам слов.
- Возвращайся скорее,- сказала Алёна, когда после пира  пошла провожать жениха.
- Сначала на заставу, найму строителей дом поставить, отпуск попрошу, потом на западную заставу за Бориславом, мать по дороге назад заберу и сестрёнку. В конце зимы буду уже тут, а, знаешь, может и не одну свадьбу справим.
- Как это?
- Сестрёнка по Бориславу сохнет, может, и они поженятся, вот радость-то будет.
- Да, пир на две недели затянется, это ты хорошо задумал.
- В хлопотах время быстро пролетит.
- А дом когда поедешь принимать?
- А я старшого нашего попрошу, Деяна, он и дом примет и сюда приедет, он друг отца моего, буду просить его за отца быть на свадьбе.
- Какой ты у меня умный, ладный, всё придумал, осталось только сделать.
- Делов -то, только начать и кончить.
- И хвастунишка к тому же,- Алёна погладила возлюбленного по щеке.
- Не скучай, голуба моя, всё сладится.- И он поцеловал её в щёку. Взявшись за руки они дошли до постоялого двора, Славомир оседлал коня, расплатился с хозяином двора и, ведя коня в поводу, пошёл провожать Алёну к терему. Последние слова, прощальные взгляды и воин в седле, поставил коня на дыбы и ускакал. Впереди приятные хлопоты, дальняя дорога. 
   Всю зиму он провёл в пути, всех позвал, кого хотел, всё сделал, что наметил, только Борислава уговорить не смог, тот всё никак не мог решиться. В конце февраля Славомир в сопровождении матери и сестры приехал в столицу. Комнаты на постоялом дворе были заказаны ещё при его отъезде, мать и сестра пошли в баню с дороги, а молодой воин побежал на княжеский двор увидеть любимую. Алёна выбежала, увидев его в окно, они обнялись и пошли погулять. Алёна рассказывала новости, как она ждала его, как готовилась. Он спел ей новую песню, гуляли до -темна, на прощанье княжна поцеловала своего возлюбленного и просила с матерью и сестрой быть завтра к обеду.
   Ближе к марту начали съезжаться приглашённые, Борислав прискакал ночью и, разбудив Славомира, всю ночь говорил о том, что женится на Ярославе, если она согласится жить у заставы с его матерью. Под утро, наконец, они улеглись, а утром Ярослава и Борислав ушли гулять по городу. Приехал Деян и вернул деньги, оставленные на дом.
- Я тебе на свадьбу свой дом дарю, стар я и оставляю службу, князь зовёт в столицу, молодняк учить.
- А кто вместо тебя старшим?
- Князь ещё не говорил, ему решать.
- Значит, я вернусь к новому командиру.
- Значит так.- Деян грустно улыбнулся. До свадьбы оставался один день, и на свадьбе решили и помолвку справить Борислава и Ярославы. Славомир сочинил две песни - одну свадебную и одну для друга и сестры. Гуляли две недели, народу выкатывали каждый день по две бочки пива и по пять бочек мёда. В конце каждой из двух недель устраивали бои поединщиков и стенка на стенку. Гуляли от души.
   Проспавшись и отоспавшись, гости начали разъезжаться. Перед отъездом Деяна князь позвал его вместе с новоиспечённым зятем.
- Деян, служил ты справно, низкий поклон тебе, кого хочешь вместо себя?
- Кого ты князь назначишь, тому и сдам заставу.
- А Славомир сдюжит?
- Славомир хороший воин, молодой, но это быстро проходит, а по выучке иным ветеранам нос утрёт.
- Вот и сдай заставу зятьку моему. - Князь посмотрел на Славомира, - что скажешь?
- Оправдаю, - и замолчал, он просто не знал, что в таких случаях нужно сказать.
- Надеюсь на твою выучку и верность, старшему сыну я сам сообщу, что тебя поставил. Ну и прощайте на этом. - Воины поклонились князю и вышли.
- Ну, вот и ладушки, примешь и мой пост и мой дом, службу ты знаешь, воев всех так же знаешь, береги заставу, не давай поблажек нерадивым, и всё будет как надо.
- Не ожидал, неужто и поставить больше некого.
- Ты молодой, опытный, тебя сам Никита готовил, да и на заставе тебя жалуют, хороший выбор.
- Сегодня выезжаю с семьёй, пока доедем, дня два пройдёт.
- Не торопись, встретим всем миром и отметим и назначение и свадьбу. - Деян улыбнулся и подмигнул. Расстались у постоялого двора, Деяна уже ждал оседланный конь. Славомир позвал своих женщин к уже готовым повозкам, и они тронулись к заставе. По дороге он рассказал и о своём назначении и о доме Деяна. Ехали не спеша, берегли волов и хотели дать Деяну побольше времени на подготовку. Часто останавливались, весна ещё не вступила в свои права, морозило крепко, особенно ночью.
                                                                    ЗАПАД

   Отгуляли свадьбу Борислава осенью, гуляли на западной границе в селе близ заставы, где служил Борислав, князь с сыновьями приехать не смогли, но подарки прислали. Славомиру ради такого события пришлось пересечь земли с востока на запад и обратно. Алёна уже ждала ребёнка, но от приглашения Борислава не отказалась. Только Славомир приезжал на один день- на заставе было неспокойно, кочевники беспокоили всё чаще и чаще. Да и западные соседи из германских племён так и норовили проверить крепость русских мечей. Новый конунг Етон собирал войска для нападения на восточных соседей, и набеги на заставу Борислава были регулярными. Борислав не раз показывал в бою свою меткость, отточенные камни убивали и калечили врагов на большом расстоянии. Не смотря ни на что, в столице продолжали настаивать на сокращении военных расходов. Отправились новые посольства к германцам и ханам, были новые договорённости, и на время границы оставили в покое. Поначалу перестали принимать совсем молодых юношей, затем отправили на покой пожилых воев, но знать не унималась, требовала сокращения полного. Достаточно княжеской дружины и ополченцев.  Борислав надеялся на то, что отец был прав, и тех, кто живёт у заставы, не отправят на покой. Жалованье приходило вовремя, но всё чаще и чаще поговаривали об уменьшении. Ярослава ждала ребёнка, местная повитуха предсказала сына в начале лета. Боромир радовался не меньше сына, богатырь новый народится.
- Вот родит тебе жена сына, и будет в роду пятый казак.
- Если третьего и четвёртого не отправят коров пасти.
- Будет тебе каркать, ты у князя на хорошем счету, он про тебя, небось, не забудет, а мне и так скоро на покой, буду охотой промышлять и внука учить.
- А не рано ты на покой собрался, есть и постарше тебя.
- Рано, не рано, там видно будет, не нравится мне затишье, Етон уже полгода не приходил, не иначе силы копит.
- Да пусть его копит, ополченцев поднимем, встретим крепко.
- Твоими бы устами,- Боромир вздохнул,- собирайся, ужо, в дозор скоро.
- Я готов, - и отец с сыном уезжали на заставу. Дозорные часто докладывали о лазутчиках и несколько раз пытались изловить, но те вовремя замечали дозор и быстро уходили. Борислав о предупреждении духа никому не говорил кроме друга, но сам помнил, зачем Етон следит за заставой. Дни летели за днями, после посещения послами германских князей служить стало спокойно, изредка проходили мимо бродячие банды, но они старались не вступать в сражения, с воинов добыча не богатая, а в рабство славян не очень-то и покупали. Бей не бей - работать не будет, да и сбежит при первой же возможности, а уж казы совсем ничего не стоили, они всё переломают, охрану перебьют, да и сбегут. Прошла весна, наступило лето, семья Боромира ожидала пополнение со дня на день. Отец и сын разбили пару и стали ходить в дозоры по очереди. Затишье на границах продолжалось, и в столице решили менять азков и казов на ополченцев. А ополченцам немного доплачивать за сторожевую службу в приграничных городах и сёлах. Многие бойцы подались в наём, кто к варягам, а кто в Хазарию. Боромир  жил охотой и доплатой за сторожевую службу на заставе. Борислава оставили на службе и сделали командиром заставы. Теперь в дозоры ходил только Боромир, сын же его следил за порядком несения службы, расставлял дозорных, проводил занятия с ополченцами. Ярослава родила в середине июня сына. Мальчишка только появился на свет, только отведал мамкиной титьки, как начал всем улыбаться, со всеми агукаться, что Боромир смеясь, высказал:
- Экий всеславник, назовите-ка его Всеславом, по нему имечко.
- Я не против,- улыбнулся Борислав.
- И мне нравится, - поддержала молодая мамаша, так и назвали малыша Всеславом. Казалось, счастье поселилось в их доме навсегда. На заставе тихо, малыш растёт здоровеньким, меж супругами мир и лад, живи и радуйся. Только не долго длилось счастье.
    Всеславу исполнился год, отметили в тесной семейной компании. Наутро Боромир ушёл в дозор, Борислав на заставу. Подходя к заставе, Борислав почувствовал волнение и тревогу. Пройдя через ворота, он остановился поздороваться с караульными и увидел скачущего во весь опор человека. Это был напарник Боромира по дозору.
- Борислав!- закричал воин, не слезая с коня,- нападение, Боромир убит, идут сюда, их больше трёх сотен.
- Как убит, кто идёт?- опешил Борислав.
- Воины, этого, ну того, что чаще всех нападал.
- Етон,- глаза Борислава наполнились гневом.- Скачи, поднимай ополчение, всех кто на заставе наконь.
- На заставе едва ли с десяток наберётся.
- Всех на конь! - Борислав перешёл на крик. Гонец ускакал в селение поднимать мужиков, казаков в селении осталось человек десять-пятнадцать. Как Борислав пожалел, что не ушёл с другими, что отец перевёз семью на границу. Плохо обученных мужиков наберётся с сотню и с десяток ратников и пять ветеранов преклонного возраста. Против трёх сотен воинов, живущих войной. Но уйти некуда, баб с детишками нужно защищать любой ценой. Бросив заставу, Борислав поскакал с теми, кто был на заставе в село.  Етоновы воины уже показались из-за леса. Отрядив одного в село, чтобы приказать девкам, бабам и детишкам прятаться, маленький отряд бросился на противника. Борислав дрался как одержимый, отрубив одному из противников руку с мечом, он начал рубиться двумя мечами. Но врагов было очень много, палица огромного германца опустилась на шлем Борислава и он потерял сознание. Исход битвы был ясен ещё до её начала. Но сигнальные костры зажечь успели и гонец к соседям тоже смог ускакать. 
   Борислав очнулся под грудой трупов, все его десять спутников были убиты, на нём лежало два германца и четыре рядом, их десятка унесла с собой жизни сорока противников. Село, где жили его мать и жена, горело. Слышны были крики насилуемых женщин. Мужчины были убиты все, женщин и девочек насиловали, затем связывали и гнали к границе. Меч Борислава был сломан, голова в крови, на боку рваная рана, но он отыскал целый меч и пополз к селу. Там осталось с десяток мародёров, остальные с добычей уже ушли. Спрятавшись за пышный куст, Борислав достал пращу и начал обстрел. Каждый камень он красил своей кровью и посылал в горло противнику. После третьего убитого мародёры забегали, пятеро вскочили на коней и пустились наутёк. Ещё двоим этого сделать не удалось, камни настигли их раньше, чем они покинули село. Прихрамывая, Борислав пошёл в село. Трупы лежали на каждом шагу- мужчины, старики и старухи, враг не пощадил никого. Несколько женщин избитых и изнасилованных, но живых бросились к Бориславу. Они плакали и что-то пытались сказать, но слёзы душили их и он никак не мог понять, о чём они говорят.  Наконец он разобрал, что детей спрятали в подполе дома старейшины, но дом горит, и надо спасать детей. Тогда он схватил топор и начал растаскивать горящие бревна, пытаясь пробиться к люку подпола. Женщины помогали, чем могли, носили воду и поливали то Борислава, то брёвна. Наконец им удалось добраться до люка, полив его обильно водой начали его открывать, но подпол был закрыт  изнутри. Тогда женщины начали кричать и звать своих детей по именам. Послышалась возня и люк открылся, из люка начали вылезать дети и несколько женщин, среди них была мать Борислава и его годовалый сын. Борислав схватил обоих на руки и стал покрывать поцелуями лицо малыша и руки матери. Когда первый прилив нежности ослабел, горе подкатило к горлу жгучим комком.
- Женщины, милые, кто видел Ярославу,- начал он вопрошать находящихся рядом женщин.
- Крепись,- сказала пожилая, сильно избитая женщина и заплакала,- её потащили к их предводителю, он порвал на ней одежды и велел подвесить на столбе, но она вырвалась и кинулась грудью на торчащий из земли обломок копья. Не досталась она им живой, не досталась, несколько девок хотели так же, но бандиты стали внимательнее следить и вязали всех крепко.
- Где её тело?
- Они разрубили его на части и бросили собакам на том конце села. - Женщина разрыдалась и больше ничего не могла сказать. Борислав побежал на окраину, о которой говорила женщина. Собаки не стали есть человечину, они жались к забору и выли. Он начал собирать останки жены в разорванный плащ, гнев и слёзы душили его и мешали скорбной работе. Отнеся тело любимой за село, он вернулся, нашёл на развалинах заступ и пошёл копать могилу. Когда работа была окончена, послышался топот коней, это были воины и ополченцы с соседней заставы и полусотня воинов из княжеской дружины, которые встретились ополченцам по дороге. Отряд остановилс,я не въезжая в село, кони храпели и шарахались от такого количества трупов. Лица мужчин посуровели, среди воинов начался ропот, мол, распустили воинов, поставили ополченцев необученных вот и получили. Но делать нечего, разговоры разговорами, а нужно что-то делать, в погоню отправляться было уже поздно, поэтому мужчины спешились и начали хоронить убитых.  Нашлись несколько не сгоревших подвод, запрягли лошадей, бегавших в окрестностях села и не давшихся бандитам, и повезли оставшихся живых женщин и детей. Борислав остался на заставе с полусотней ополченцев. Среди них были и бывшие однополчане, воины  разбились на три части, и первая отправилась в дозор.
- Борислав!- подошёл к нему воин, служивший ещё с его отцом,- где Боромир?
- Он первым пал, пытаясь задержать Етона, чтобы гонец успел поднять тревогу.
- Крепкий был воин, уйду я от князя, уйду.
- Я тоже, нет мне тут места, поедешь со мной, тело отца искать надо?
- Конечно, только коня возьму свободного,- и они поехали по дороге в сторону, где нёс дозор Боромир. К князю уехал гонец с подробным описанием происшествия и просьбой Борислава сменить его на посту командира заставы. Боромир со своим спутником недолго искали тело Боромира, на повороте дороги была поляна, трава на поляне была чёрной от крови, тело отважного защитника границы висело на дереве, привязанное за одну ногу, в груди торчало несколько стрел.
- В сердце метили, развлекались скоты.
- Я найду Етона, и он за всё заплатит.
- Не горячись, богатырь, не так просто найти простого воина, а Етон конунг.
- Он почти мёртв, только пока об этом не знает,- Борислав стиснул зубы и замолчал, молчал и его спутник. Погрузили тело Боромира на коня и вернулись на заставу. Тело погибшего закутали в плащ и похоронили около Ярославы, воины на заставе просили Борислава отдохнуть, но он всю ночь просидел у свежей могилы, молча роняя скупые слёзы. Он решил дождаться смены и после того, как устроит мать с сыном, уйти искать Кровожадного Етона. Незадолго до рассвета рядом с могилой появилась светящаяся точка, она начала расти.
- Здравствуй, Тот, - прохрипел Борислав.
- И тебе привет, воин.
- Почему всё так?
- Духи не могут всё делать за людей, боги помогали Етону, проси и ты помощи у богов. Но горячиться не стоит, не оставляй своего сына сиротой. У тебя будет возможность посчитаться, но не сейчас.
- Не хочу больше служить князю, если бы не распустили казаков, этого могло бы и не случиться.
- Не стоит думать о том, что уже не изменить, нужно жить и делать то, что должен. Прошлое уже прошло, а будущее ещё не настало.
- Я не смирюсь и не прощу.
- Я и не говорю- смирись, я говорю, что месть нужно подготовить, не спеша и с умом. У тебя есть брат названный, он поможет и не только он. Сначала найди человека Етона в окружении Славомира, а то и с его семьёй случится беда, торопись.— Тот начал таять.
    Появились первые лучи солнца. Небо окрасилось кровью рассвета. Птицы славили приход нового дня, Борислав продолжал сидеть у могилы, не чувствуя ни голода, ни усталости, ни боли от ран. Люди на заставе не хотели мешать горю Борислава. Только к полудню он вернулся на заставу. Первым делом он справился об обстановке на рубежах, всё было спокойно, следов Етона не было, он ушёл с добычей. Ответа от князя можно было ждать не раньше чем через пять дней, село сгоревшее никто восстанавливать не хотел, никто не будет тут жить.  Борислав понял, что Тот прав, ничего сгоряча делать не стоит, нужно всё обдумать, подготовиться, найти помощников, и потом предупреждение насчёт Славомира.  От князя он уйдёт, и поедет помогать Славомиру, а может быть, просто предупредит его и уйдёт к варягам в наёмники, к Етону поближе.
- О мести думаешь?- прервал его раздумья подошедший воин Яробор.
- Думаю и о мести и о причине нашей беды.
- Причина ясная, жадность, не распустили бы бойцов, не сунулся бы Етон, не прошел бы незаметно, на северо-западе его проглядели.
- Поэтому я и написал князю, что больше не служу и жду смену.
- Куда подашься?
- Думаю.
- Айда с нами в дикое поле.
- С кем с вами?
- Отряд человек полтораста набирается из бывших служивых, предводитель, не поверишь, сам Никита.
- Какой, тот, что князя учил?
- Он самый, говорил он князю, что купцам веры нет, продадут.
- Годится, у меня только дела неотложные, сына с матерью пристрою и друга проведаю, так и передай Никите.
- Передам, мы за пороги Днепровские уйдём, островок там есть хороший, там и разместимся.
- Чем жить будем?
- Набеги на тюрок, наём, если заплатят хорошо, охота, рыбалка, воины нигде не пропадут, и семьям будет на что жить.
- Понятно.
- Там и найдёшь желающих с германцем посчитаться, на меня можешь рассчитывать.
- Благодарю, друг.
- И больше нет дружинных и казаков, нет первых и последних, есть казаки, казак, как ни прочти казак и слева направо и наоборот, мы всегда теперь первыми будем, а мужики пусть дань платят и на княжескую дружину уповают, негож нам жадный предводитель.
- Ну, казаки, так казаки, все мы с мечом в руке родились, так и жить будем и помирать. А коль Русь недовольна будет, и ей меч покажем.
- Правильно говоришь, Борислав, мы теперь люди вольные, сами себе князья, и вече у нас своё будет.
- Когда уходите?
- Как князь ополченцев пришлет, так и тронемся.
- Я быстро вас догоню, только с делами разберусь. Никите поклон.
- Передам, - и казак пошёл по своим делам, довольно покручивая ус. На сердце у Борислава потеплело, значит не надо будет с чужеземцами служить, со своими всё же лучше.
                              
                                                                          ПЛЕН
     Жизнь на заставе осложнилась после роспуска казов. Славомир был на заставе старшим, но служили теперь только ополченцы, несколько бывших сослуживцев остались, в том числе и Бермята с Балованом. Бермята хоть и был недоволен назначением Славомира, но служил исправно, а вне дозоров занимался охотой. Через их заставу стали часто проезжать казаки, уходившие за Днепровские пороги. Они уходили, и с ними уходила лучшая часть опытных воинов. Славомира звали, но он оставался из уважения к тестю, хоть и очень хотелось присоединиться к вольным людям. Кочевники стали чаще тревожить границы, всё труднее становилось давать отпор. Хоть и учили ополченцев, но привыкшие к мирным делам мужички, постигали воинское ремесло с неохотой. Приходилось Славомиру и днём и ночью проверять дозоры самому, иногда помогали Бермята или Балован. Но полностью им доверять было опасно, предатель так и не был найден. Из старых воинов был ещё Унибор, но он всегда держался особняком, поговаривали, что он знается с колдунами, служил он давно, знал и отца Славомира, была у него когда-то ссора с ним, но всё было так давно, что никто толком уже ничего не помнил. Унибор был хорошим лучником, но на кулаках всегда проигрывал, поэтому старался в поединки не вступать и больше доверял луку издалека, чем мечу или сабле. Но в один из вечеров, когда Славомир уже выбивался из сил, а Бермята с Балованом были заняты, Унибор вызвался помочь в проверке дозоров. Они выехали ночью вдвоём. Проверив ближний дозор, направились к дальнему. Славомир задремал под ровную рысь своего коня, и вдруг на него обрушился страшный удар. Он упал и потерял сознание, а когда очнулся, то оказался связанным. Оглядевшись, он увидел двух дозорных, лежащих недалеко от него, у одного стрела торчала из горла, у второго из спины. Больше никого рядом не было, только где-то за деревьями слышался разговор. Говорили двое, один с акцентом, голос второго был глуховат, но очень знаком.
- Вам дорога открыта, найдёте княжну отдадите мне, Етон вам хорошо заплатит.
- Етон уже заплатил, но этого мало.
- Застава и село ваши, рабы и добыча вся ваша, я заберу того, кто жив и княжну.
- А казы?
- Только двое, остальные ополченцы, мужики, вам они не соперники.
- Уговор так уговор, бери этого и жди красавицу, Унибор.
- Я буду у шамана, на лесной засеке, туда приведи княжну.
- Жди, мы скоро, если ты не наврал про ополченцев, прощай.
Голоса умолкли, послышались шаги, Славомир закрыл глаза и стал ждать. К нему подошёл человек, поднял его и, перекинув через плечо, понёс. Он забросил свою добычу на коня, сел сам и шагом поехал в глубь леса.Через некоторое время Славомир почувствовал запах дыма, конь выехал на поляну и остановился. Человек слез сам и сбросил Славомира на землю.
- Не притворяйся,- произнёс голос, теперь сомнений не было, это был Унибор. Славомир открыл глаза.
- Почему ты предал нас?
- Хочу поселиться у эллинов, нужно денег побольше, да и должок вернуть.
- И кому ты задолжал так много, что продал своих же?
- Тебе, а точнее отцу твоему, я поклялся отомстить ему и его детям. Етон пообещал за тебя и жену твою очень хорошую плату.
- И чем отец тебе не угодил?
- Тебе это уже ни к чему, я думаю, тебя Етон не для долгой жизни купил.
- Купил, да не получил, ты меня ещё доставить должен через наши земли.
- Не угадал, в Хазарии брат Етона с отрядом наёмников, скоро уйдут домой ну и тебя прихватят. И жинку твою порадуют, после меня конечно.
- Ну ты и гад.
- А ты зубами не скрипи, мне тьфу на твою злобу, считай ты уже мёртв, я покойников не боюсь.
- Как знать, пока я солнышко вижу, не всё потеряно. А вот тебе плату от Етона получить может и не придётся, не любит он платить.
- Я богатый человек, у меня камушек есть цены необыкновенной, наследство.
- Не наследство, а вор ты, - Славомир натянулся как тетива.
- Так ты знал о пропаже?
- Знал.
- Я думал, посол никому не скажет.
- Сказал, командиру. Как же тебе это удалось, его охраняли круглосуточно.
- Шаман травку дал хорошую, подымил чуток, Балован и заснул, а через полчасика очнулся, как ни в чём не бывало. Он и не понял ничего, наверно, подумал, что задремал на секундочку.
- Значит, он соврал, когда его спрашивал Деян.
- А может и не врал, травка хорошая, не сон, а просто проваливаешься вникуда и возвращаешься, как будто и не спал. Полежи пока, жинку твою привезут и тронемся.- И Унибор ушёл в дом. Славомир был связан надёжно, как он ни пытался, так и не смог ослабить путы. Сильно болела голова, кошки скребли на душе, мысли об Алёне не давали покоя. Через несколько часов приехал печенег, разговор слышен не был, печенег, ругаясь, ускакал. Вышел  Унибор, явно чем-то недовольный, ни слова не говоря, запряг лошадь в повозку, бросил в неё Славомира и, молча уселся на козлы. Было ясно, что Алёну не привезут, и они едут в Хазарию. Но Славомир ошибся, приехали они в стойбище печенегов, Унибору привели девушек, связанных и полуголых.
- Ищи, найдёшь- твоя.
- Всех девок собрали?
- Всех, ни одна не ушла..
- Значит, ушла ,- Унибор внимательно осмотрел рабынь, но княжны среди них не было. Славомир тоже смотрел, и в сердце окрепла надежда, значит, убежала, жива, спряталась.
- Девушки, - обратился к рабыням Унибор,- кто Алёну видел, Славомира жену? Кто скажет, где она, на свободу отпущу, выкуплю.
- Мы дорого просим ,- проговорил печенег-толмач, девушки молчали, в их глазах застыла боль и ненависть. Унибор вывел одну вперёд.
- Сейчас я её начну бить и резать, молчите если вам её не жалко.
- Не бей меня,- проговорила женщина, которую держал Унибор,- уехала она с соседкой в соседнее село. Утром, как муж ушёл, так и уехала.
- Остался кто в селе или все ушли?- Унибор отпустил женщину и обратился к толмачу.
- Несколько наших последнюю добычу, да корма подбирают, если придёт, значит поймают.
- Рано радовался, - повернулся к Славомиру Унибор, - схватят твою девку, схватят. Или я сам за ней съезжу.
- Гад ты,- и Славомир отвернулся. Унибор переговорил с толмачом, отвёл телегу под навес, ему подвели коня.
- Сейчас свидишься со своей половинкой,- сказал Унибор, сев на коня, и поскакал в сторону заставы.  Славомир проводил его тревожным взглядом и закрыл глаза. Он не знал, сколько он так лежал. Он услышал какие-то крики, топот копыт. Прискакали два печенега, один был ранен, голова окровавлена и замотана тряпкой. Они что-то кричали, потом в сёдла повскакивали почти все бойцы и они ускакали. Славомир понял, что это те, кто остался добирать добычу, видимо, что-то пошло не так. Тело затекло и ныло, он уже не знал, где болело, потому что болело везде. Время шло, начало смеркаться. Кочевники вернулись, с ними было пять лошадей, на четырёх лежали трупы, и три телеги, нагруженные добычей из села и заставы. Первое время никто не обращал внимания на повозку, в которой лежал Славомир, но потом к ней подошёл толмач. Он перерезал верёвки на ногах и помог встать.
- Разминайся, ты нам здоровый нужен, мы тебя продавать будем.
- А почему вы?
- Твой хозяин умер, какой-то шайтан убил его камнем в лоб. Полбашки как небывало. И наших двоих камнем, а двоих зарубил. Теперь ты наш раб, пойдём, отведу к другим, там тебе есть дадут.
- А княжна?
- Нету никакой княжны, не нашли. – Толмач развязал руки Славомира, подвёл к бараку, у которого стоял котёл внушительных размеров. Ему сунули в руки миску с какой-то едой и втолкнули в барак. В бараке сидели и лежали мужчины, несколько были изранены, двоих Славомир узнал и пошёл к ним. Поприветствовав их, он сел рядом.
- Как попали то сюда?
- Набег был, мы спали, только с дозора пришли,- ответил один, бывший каз.
- Да, обидно, сонными попались,- поддакнул второй.
- У меня ещё обиднее, меня свой же сдал, стукнул со спины по голове.
- Вот гад. И живут же такие на земле.
- Этот уже не живёт, друг мой и родственник посчитался.
- Ну и хорошо. Ты ешь, мы пока тебе расскажем план наш.
- Какой план?- Спросил Славомир, начиная есть.
- Решили мы бежать, приготовили черепок заточенный. Кочевники, когда рабов на продажу ведут, вяжут цепочкой, ноги свободны, а руки за спиной. Каждые полчаса дают отдохнуть, чтоб товар не выглядел уставшим. Тогда и можно руки освободить, охраны будет человек пять-семь. Берём по одному, останется четыре, втроём справимся, если оружие первых трёх в руках будет.
- Справимся, да и остальные если что помогут, - согласился Славомир.
- Главное никого не выпустить, а то охоту на нас устроят, вот тут нам худо придётся. А вот мужичков лучше не посвящать, наверняка тут сидит кто-нибудь из купленных печеми, чтоб сообщать о заговорах, я слышал такое часто бывает. Мы-то воины старые, друг дружку знаем, вот и стоит особняком держаться.
- Тихо,- предупредил второй. Дверь открылась и вошли два печенега и толмач. Толмач показал пальцем на Славомира, те схватили его и повели к выходу.  Провели через селение и подвели к большой, богато украшенной юрте. Толмач пропустил Славомира и вошёл за ним. Посреди юрты сидело пять старейшин и хан. На ковре перед ханом лежал крупный смарагд.
- Знаешь этот камень? - спросил хан через толмача.
- Нет, но догадываюсь, чей он.
- И чей?
- Хана Джарбаша.
- Чей?- хан удивлённо уставился на пленника.
- Послы наши везли его в подарок, а твой союзник Унибор украл его.
- Он мне не союзник,- презрительно сказал хан,- он хуже шакала, и очень жадный. Ты точно знаешь о камне?
- Да, если его нашли в вещах Унибора.
- Иди,- хан сделал знак воинам и его увели снова в барак. Его ждали, не ложились спать.
- Чего хотели?- спросил первый.
- Да вещицу редкую у моего ворога-хозяина нашли, спрашивали откуда она.
- Настолько редкая?- удивился второй.
- Да, только мне не знакома,- соврал Славомир и начал укладываться спать. Друзья тоже решили больше ничего не спрашивать и легли рядом.
- Куда побежим? -  прошептал Славомир.
- За пороги,-  коротко ответили ему. И Славомир провалился в сон. Утром он проснулся от толчка ногой под рёбра. Над ним стоял печенег, делая знак рукой, чтобы он встал. Пленников вывели перед бараком и выстроили в один ряд.
- Покупатели приехали,- прошептал рядом стоящий мужик. Несколько работорговцев ходили вдоль ряда пленниц и пленников. Один из покупателей подошёл к Славомиру, осмотрел его и что-то спросил у толмача.
- Он хочет знать, что ты умеешь?- обратился к нему толмач.
- Убивать, - коротко ответил Славомир и улыбнулся. Свистнул кнут и спину обжог удар.
- Ты каз?- спросил покупатель.
- Да.- И Славомир, не боясь удара, снова улыбнулся. Покупатель покачал головой и пошёл дальше.
- Глупый человек,- сказал ему толмач,- это был хороший хозяин, он хорошо кормит и жалеет своих рабов. Очень ты глупый,- и толмач покачивая головой отошёл.  Затем пленников развели по баракам. Одного из заговорщиков купили, и их остались двое.
- Я тут недавно, - сказал ему каз,- но покупателей вижу первый раз, я видел, как они перегоняют пленных на рынок.
- Да, этого мы не учли, черепок у тебя?
- Да, он спрятан в углу барака, вон там видишь чан с водой, черепок слева. Мало ли что.
- Спасибо, пусть нас и двое, я думаю всё равно уйдём.
- Я и один бы рискнул, лучше погибнуть, чем рабом жить.
- Мне нельзя погибать, меня жена ждёт, и рабом жить не могу, некогда мне, посчитаться кое с кем нужно и сына воспитать.
- Ну, значит, будем жить, - заулыбался воин.
- Значит, - Славомир показал на верёвку и обрывки грубой ткани, валявшиеся в углу барака, - я какую-никакую пращу сделаю, камушки только подобрать получше.
- Помню, как ты их лихо кидал, здорово это у тебя выходит.
- Значит ,какое-никакое оружие уже есть.- И Славомир начал мастерить пращу из того, что нашлось. Сделав её, он свернул её, как пояс, и прикрыл рубахой. Несколько дней пленниками не интересовались, иногда выводили на работы, и каждый раз они приносили запазухой по три-четыре камня. На днях рабов должны были угнать на продажу, друзья были готовы, им оставалось только ждать. А ждать было нелегко, Славомир догадывался, что Алёна у Борислава, но вдруг это не так, вдруг она погибла, и как Борислав оказался на востоке, когда он служит на западе. Догадки, вопросы и никакой уверенности. От этого становилось ещё тяжелее и тревожнее. Время тянулось еле-еле.

                                                                       ВОЛЬНИЦА

   Безопасным считалось жить около стольного града, туда и повёз мать и сына Борислав.  Денег было немного, после пожара осталась небольшая сумма золотом, спрятанная на чёрный день матерью.  Было и оружие, которое продали, как приехали в столицу, немного ссудили друзья, хватало на наём плотников и на лес для дома. В окрестной деревушке поставили дом, и Борислав отправился к другу на восточную заставу. Он торопился, он потерял много времени на устройство матери и Всеслава.  Дорога была незнакомая, часто приходилось спрашивать путь.  Приближаясь к границе, он втречал уходивших за пороги казаков и тех, кто желал присоединиться к военному люду.  Часть пути ехали вместе, лишь приближаясь к заставе, где служил Славомир, Борислав распрощался со своими попутчиками. Оставалось пару часов пути, когда он услышал гортанные крики на незнакомом языке. Он свернул в лес и прислушался. По дороге бежали две девушки, а за ними три печенега. Борислав вынул пращу, раскрутил и убил ближайшего к девушкам, выхватил меч и выскочил навстречу двум другим. Первого он поразил на скаку, второй развернулся и что-то крича побежал в обратную сторону. Праща засвистела и убегающий упал замертво. Девушки подбежали к нему.
- Борислав! – закричала одна из спасённых.
- Алёна? – Он удивлённо уставился на запыхавшуюся княжну.
- Борислав , застава сожжена, Славомира нигде нет, наше село захватили печенеги, мы пришли, а там везде кровь, мужиков, которые сопротивлялись, убили, остальных жителей угнали. Несколько человек на возы имущество грузили, нас увидели и за нами.
- Тихо,- Борислав насторожился, девушки тоже начали прислушиваться. Послышался топот нескольких  лошадей. Борислав начал раскручивать пращу. Из-за поворота выскочили три всадника, камень полетел в ближайшего, точно в лоб. Борислав пустился на двоих оставшихся, Алёна достала свою пращу и начала искать подходящий камень. Она раскрутила пращу, но попала в коня. Конь упал, всадник ловко выскочил из седла и начал крутить саблей. Увидев, что Алёна снова начала крутить пращу, второй всадник развернул коня и пустился наутёк. Спешенный воин повернулся к убегающему, и в этот момент Борислав поразил его мечом в сердце.
- Ой, - Борислав повернулся на голос, девушки склонились над убитым всадником,- Борислав, это же каз, он с заставы Славомира, его зовут, звали Унибор.
- Я убил его, приняв за печенега, они скакали вместе, - он тоже склонился над убитым.
- Один ускакал за подмогой,- наконец нарушила молчание девушка, с которой бежала Алёна. Борислав поймал двух коней, но девушка сказала, что не умеет ездить. Тогда он посадил её на своего коня, а княжна села на коня убитого Унибора.
- Надо на ближайшую заставу скакать, людей поднимать,- проговорил Борислав.
- За мной, я покажу дорогу,-  и Алёна пустила коня в галоп. Скакали, не снижая скорости, пока не появилась в виду деревня перед заставой.
- У меня тут тётка живёт, я к ней пойду,- попросила девушка, и Борислав опустил её на землю, и они поскакали дальше. На заставе Борислав и Алёна рассказали о случившемся, командир, бывший каз, покачал головой.
- Не те времена, ополченцев быстро не собрать, часа через три тронемся, но вряд ли нас будут ждать. Они ж заскочили, пограбили и в степь, ушли воины за пороги, не с кем кочевым отпор давать.- И он тяжело вздохнул. Борислав отвёз княжну в дом командира заставы и поехал с отрядом ополченцев с целью разыскать тело Славомира. Вернулся он на следующий день ни с чем. На заставе остались временные дозорные, гонца в столицу посылать не потребовалось, Борислав сказал, что отвезёт донесение сам. И, поев, они с Алёной поскакали в столицу.
- Как ты тут оказался?
- Вас хотел навестить, узнать как живёте, соскучился.
- Как жена, отец, сынуля?
- Нет больше ни жены, ни отца,- Борислав помрачнел и замолчал.
- Етон?- нарушила молчание княжна.
- Славомир рассказал?
- У него от меня секретов нет, - тут она замешкалась, глаза наполнились слезами,- или не было.
- Не хорони раньше времени, тела я не нашёл, жив он, может, уехал куда по делам, а может в плену.
- В плену,- Алёна заплакала.
- Да не кручинься, не тот он парень, чтобы в плену долго прохлаждаться, скоро объявится, вот увидишь.
- У нас скоро ребёночек будет, - проговорила Алёна, вытирая слёзы.
- Вот и славно, не плачь, не тревожь дитя.  А я тебя к отцу провожу и поеду, поищу твоего потеряшку.
- Правда? А как же служба?- Алёна с надеждой смотрела на друга.
- Я больше не служу, как отца схоронил с Ярославушкой, так и отказался. Так что я человек вольный, могу и братку поискать.
- Спасибо, друг верный, ждать буду весточки.
- А ты пригляди за сынком моим да за матушкой, они за стенами в деревушке в крайнем домишке живут.
- Конечно, я их к себе заберу, тятя ж мне непременно терем отдаст маленький.- Так и ехали они, переговариваясь, вспоминая встречу, уроки метания, прогулки по лесу в давно оставленной земле.
   Столица их встретила трауром, скончался отец Алёны. Борислав не отходил от неё, пришла мать с Всеславом. Брат княжны Родослав устроил её в малом тереме и там же разместились мать Борислава и его сын. Борислав навестил и бывшего командира заставы, где служил Славомир. Рассказал, что случилось на заставе, о непонятном исчезновении  друга, и о том, что убил человека по имени Унибор, приняв его за печенега.
- Унибор, говоришь?- Деян озадачено уставился на Борислава,- непонятно, но похоже не случайно он был там. Не любил он отца Славомира, ну и к сыну эта нелюбовь перекочевала.
- За что ж нелюбовь такая длительная?
- Да был случай, давно, очень давно. Праздник был купальский, а они оба за одной девкой ухаживали, ну и на кулачной потехе Унибор был побит, прям на её глазах, он в сердцах тогда крикнул, не ходи за него, овдовеешь рано.
- При народе?
- Да, но все приняли это за обиду юношескую, да и после того случая никаких таких действий не было, на свадьбу к ним он не пошёл, хоть и зван был. Но открытой вражды не проявлял, и все забыли про его слова после поединка. Может он и остыл, а может и затаился, чужая душа потёмки.
- Да, кабы можно было души видеть, глядишь, и предателей бы не было.
- Говорят, волхвы души ведают, но я ни разу таких душеведов не встречал. – Посидели ещё немного и распрощались.
   Неделю спустя, Борислав стал собираться в путь. На его удачу, купцы собирали караван на восток и его наняли в охрану. Происшествий особых не было и, сопроводив караван, он поехал к казакам. Остров, на котором расположились казаки, был под серьёзной охраной, воины занимались рыбалкой, охотой и военными упражнениями. Но Никиты Борислав не застал, он ходил на половцев. Ожидали его дня через два, и Борислав присоединился к своим бывшим однополчанам. Поговорили, повспоминали, погоревали о погибших друзьях. Набирать ватагу для походы было просто, вдарил в било на площади, подождал народ, сказал, куда и зачем надо идти. Отомстить за друга- дело благородное, набралось человек полтораста, но всё ж решили и Никиту дождаться. Удивляло Борислава всё, от богатого оружия на поясе какого-нибудь оборванца до половцев и печенегов, присоединившихся к казакам. Никита приехал с богатой добычей и почти без потерь, двое убитых и семь раненых. Вечером два старых приятеля остались одни.
- Ну, друг мой дорогой, рассказывай, как жить дальше собрался, и чего от меня хочешь,- разлив пиво по кружкам начал разговор друг и учитель.
- Мстить хочу, за жену и отца убитых, за друга пропавшего.
- Месть дело хлопотное и неблагодарное, кликни желающих, может и поддержат, кому мстить знаешь?
- Отца и Ярославу Етон убил, он же и на Славомира печенегов нанял, точно не знаю, но думаю без него не обошлось. Алёну чудом спас, случай в нужное время и в точный час привёл.
- А князь что ж за зятя не хлопочет?
- Умер князь, а сын старший не хочет войны, откупиться думает.
- Да, говорил я ему, не слушай торгашей, им выгода роднее чести.
- Славомир непонятно пропал, никто ничего не знает, трупа нет, дозор, который он проверял, мёртв.
- На невольничий рынок казаков таскают, но не очень их берут, работать не работают, всё ломают, бить можно до смерти, всё равно волю из крови не вытравить. Есть у меня знакомый торговец, я ему приплачиваю за казаков, ну и не трогаю, коль на тропочке встречаемся, спрошу, может, он что и узнает. А вот с Етоном сложнее будет, мир у нас с варягами, а у него с ними союз.
- Все равно он уже не жилец, сам умру, но и его заберу.
- Не горячись, гнев – плохой советчик, тут обдумать надо всё, не торопясь и без горячки. А пока мы Славомира поищем, в то время в районе его заставы хан Кундуз кочевал, с ним и поговорим.
- И там приятели есть?
- Зачем, приедем и спросим, не ответит - трясанем его мошну, хан вздорный, ходит сам по себе, но против силы старается не шалить. У него войско не более полутыщи, а мы, коль всех созовём, вчетверо выставим. Мы скоро на этих землях силой новой станем, хазары недалече крепнут, так они с нами уже лад заключили, если им наёмники нужны, то наши к ним ходят, но и нам за долю готовы своих пускать.
- А чем хазары живут, кочуют?
- Нет, торгуют и войска внаём дают, коль плата хороша, то и мы не прочь с ними вместе, только на Русь с ними не ходим и их отговариваем.
- Когда мы с Кундузом поговорим?
- Да завтра и съездим, пока они место стоянки не поменяли, я с дружками говорить буду, а ты походи, приглядись, пленных они в сторонке держат, по хозяйству иногда выводят поработать, может, переговоришь с кем из рабов,- и Никита встал, показывая, что разговор окончен. Распрощались до утра.
   Утром небольшим отрядом, человек двадцать, отправились с ханом Кундузом говорить  о пленных, ну, и о торговле. У Кундуза была страсть к оружию, и проезжавшие купцы всегда привозили новые образцы из Византии. Кундуз, хоть и удивился, но принял гостей радушно. Борислав со скучающим видом начал прохаживаться по стойбищу, пока атаман с ханом говорили в юрте. Заметив раба, подносившего воду к большому котлу, он не спеша подошёл и заговорил.
- Откуда ты?- с равнодушным видом спросил Борислав.
- Там меня нет, - с иронией ответил раб.
- Не скажешь ли, много тут казаков пленённых?
- Никого, было три, а теперь никого.
- Продали или убили?- с некоторой тревогой продолжал спрашивать казак.
- Одного продали, один сбежал, одного убили.
- Не знаешь, как зовут сбежавшего? Или убитого?
- Нет, сбежавший тут всего с неделю и был, мы с ним не общались, а убитого Гойтан звали.
- Человек сбежавший…- но договорить им не дали, подошёл печенег и начал торопить раба. Борислав понял, что лучше отойти, но надежда, что сбежавший был Славомир, его грела. Он ещё походил и вернулся к коням. Как раз в это время вышли из юрты хана переговорщики. Хан натянуто улыбался, сделал своим людям знак принести новое оружие. Посмотрели оружие, поторговались, кое-что прикупили, но о рабах разговора не было. Борислав хотел было спросить у Никиты, но тот сделал знак ждать.
- Расскажи-ка моему приятелю, как это ваши воины не смогли с двумя казаками справиться,- сказал Никита толмачу,- а мы пока оружие выбирать будем.
- Не смогли догнать, быстро бегает, как конь или заяц,- начал толмач, повернувшись к Бориславу.
- Испугался или спешил?- с иронией спросил казак.
- Испугался, я говорю, повели их на рынок, но они как-то верёвки порвали, рабы в рассыпную, охрана давай их собирать, камча по голове, а двое стрекоча задали, один к лесу, другой тоже к лесу. Один как заяц петлял, от стрел уворачивался, другой забыл страх, напал на воина, скинул с коня, рукой саблю забрал, коня забрал, и какой-то верёвкой камни кидал, коню ногу перебил и ускакал. Но его дружка мы у самого леса догнали, стрелой.
- А тот с верёвкой убежал?
- Тот глупый совсем, хотел второму помогать, если б не стрела, мы б и на него охоту устроили. Тот как увидел, что убили бегущего, камень кинул и ускакал, и не к лесу, а в степь, наших мало было, надо было рабов не растерять, а то и его бы догнали. Очень глупый, я сразу понял, его хотел добрый хозяин купить, а он его убить грозил, сказал, что каз, очень глупый. Один в степи не выживет, всё равно кто-нибудь его подстрелит или продаст.
- Спасибо за рассказ. Да, точно он.
- Что он?
- Глупый и не знает что делает, не ценит добрых хозяев.
- Да,да,- закачал головой толмач. Сомневаться не приходилось, это был Славомир, а раз ушёл, то не пропадёт, казак и один в поле воин. Посольство распрощалось с хозяевами, забрали купленное оружие и отправились в обратный путь. Никита слышал весь рассказ и довольно улыбался.
- Помните, значит, мои уроки, - довольный говорил он Бориславу.
- Не только помним, но и благодарны и пользуемся твоей наукой всегда.
- Он как про саблю, отнятую голыми руками рассказал, я так про Славомира и подумал, а про камни, из верёвки летающие, и вовсе всё понял.
- Да, и я тоже.
- Раз в степь ушёл, значит крюком к лесу выйдет, небось, к заставе пойдёт, жену искать.




                                                 ИЗ ТУРОК В ГРЕКИ

   «Голова болит, рёбра болят, всё тело саднит и ноет, сознание плывёт. Побег, а был побег? Был, а потом? Потом скачка, бешеная скачка по степи. Крики, конский топот, удар или падение. Темно, может, ночь? Да, ночь, и глаза закрыты.Открыть надо, почему так тихо? Шевелиться нет сил и нет возможности. Я связан, почти спелёнут. И глаза открыты, но ничего не вижу. Душно, тесно. Где я? Странное ощущение, будто я в колыбели и меня качает. Да, меня качает, меня везут. Тихо, наверное, ночь, - Славомир лежал в ящике, да ещё и связанный. Он не помнил, как напоролся на половецких воинов, как точно брошенный аркан на всём скаку стащил его с коня, как его волокли на аркане. Он потерял сознание, и, когда его притащили в стойбище, ничего не воспринимал. Был готов караван с рабами, и его просто связали, запихнули в ящик и отправили на невольничий рынок, если выживет, то продадут, а нет, выкинут по дороге. Но он выжил, он оказался живучим. Его накормили, дали воды и привязали к длинной веренице невольников. На все вопросы он молчал, и его приняли за немого. Его это вполне устраивало, нужно собраться с мыслями, оценить обстановку и действовать наверняка, радовало то, что он едет не к Етону. Беспокоиться за жену, наверное, не стоит, Борислав позаботится. Дня не прошло, как его за бесценок отдали арабскому перекупщику. Теперь он продолжал путь в клетке на колёсах, уже на другой рынок. Дни текли за днями, для побега не было случая, и он ждал. Наблюдал, слушал, смотрел и ждал. На рынке его купили турки, было решено оскопить и подарить его как евнуха. Хороший подарок, глухонемой евнух, сильный, рослый. Этого Славомир никак не ожидал, но помог порок. Араб не сошёлся в цене с турками и они ушли. Но на этом торговля не закончилась, араб считался удачливым, и торговля у него шла бойко. Оставалось человек пять, как подошёл пожилой турок и купил всех за полцены для работ на каменоломне, рабы умирали часто, и турок всегда покупал рабов в конце торгового дня подешевле и не разбираясь. Зачем рассматривать, всё равно умрут, кто-то раньше, кто-то позже. На еду для рабов он тоже сильно не тратился, так что вновь купленных напоили и загнали в барак. Но экономность турка была на руку Славомиру, охрана была не большая, и воины они были так себе. Оставалось только выбрать нужный момент и бежать. Однако он не рассчитал то, что работы велись в глубокой каменоломне, выход из которой был крут и узок. О том, чтобы пробиваться силой, не могло быть и речи. Значит нужно искать момент по дороге на работу или обратно. Но и тут всё было непросто. Бараки с рабами находились в нескольких метрах от каменоломни, и дорога занимала несколько минут. Осмотр барака так же не дал результата, он хоть и был довольно хлипким, но задняя стена упиралась в скалу, передняя выходила на каменоломню. Завязать бой и погибнуть, казалось единственным выходом из неволи. Помог случай. Ночью охранники отмечали какой-то праздник, были слышны песни и музыка. Славомир подошёл к двери и заглянул в щель. Сторожей у двери не было, они тоже праздновали у общего костра. Засовы на дверях были крепкими, но вот стены барака вполне можно было пробить хорошим ударом. Дождавшись, когда песня охранников зазвучала особенно громко, он ударил по доске около двери. Сухая древесина треснула, Славомир прислушался, песня не прекратилась.
- Не буйствуй, друже,- раздался басовитый голос сзади.- Они вооружены, а ты нет.
- Я сам оружие,- негромко ответил Славомир и разбил доску.
- Ну, как знаешь, отойди-ка, - из темноты вышел огромный мужик, надавил плечом на стену и вышел из барака с разлетевшимися в щепки досками. Подошёл к двери и отодвинул засов, рабы уже выходили, кто через пролом, кто через дверь. Охрана опешила, Славомир в три прыжка подскочил к ближайшему сторожу, свернул ему шею и забрал саблю. Но драться ему не пришлось, рабы с камнями в руках за считанные минуты убили своих мучителей.
- Взворыка, - протянул руку детина и улыбнулся.
- Славомир,- ответил казак и пожал протянутую руку.
- С собой возьмёшь попутчиком?
- Пошли,- кивнул головой и посмотрел на разбегавшихся кто куда рабов.
- До границ Руси не близко, одному тягостно, а там я домой и ползком доберусь.
- Давно тут?
- Около года, пробовал бежать, но ловили.
- Меня только мёртвым возьмут, я и сюда попал без сознания.
- Пошли, пока тихо, надо уйти подальше, скоро начнут искать беглецов.- И Взворыка зашагал вверх по дороге. Они шли всю ночь и только днём нашли укромный уголок на опушке реденького леска и уснули. Несмотря на усталость, спали тревожно и чутко, через три часа оба уже проснулись. Перекусили тем, что росло на ветках, благо места вокруг плодородные, и тронулись в путь. Обходили селения, сворачивали, завидев встречных, медленно продвигаясь на север. Беглецам везло, духи их хранили, два дня и три ночи они продвигались без помех и происшествий. Спали в особенно жаркие часы, питались плодами дикорастущих деревьев, пили скудно, но приходилось терпеть. На третий день решились выйти на большую дорогу, идущую на север, вдоль которой они шли последние сутки.
- Надо бы вызнать дорогу в Царьград,- предложил Взворыка.
- Язык не знаю, хотя, ты прав. В Царьграде часто наши торговые гости бывают, с ними можно и на Русь добраться.
- Я кое-какие слова знаю, и понимаю сносно, давно тут мучаюсь.
- С караванщиками нужно поговорить, может, наймёмся на какую работу за харчи и воду.
- Как бы опять в рабы не угодить.
- Запарятся, мы при оружии,- Славомир погладил захваченную у мёртвого сторожа саблю. Начало светать, впереди на дороге показалось лёгкое облачко пыли. Местность, по которой шла дорога, была очень скудна растительностью, прятаться было некуда, решились идти прямо по дороге, на всякий случай положив руки на рукояти сабель. Через некоторое время показалась арба, запряжённая двумя волами, и два мужичка в странных головных уборах.  При виде двух вооружённых голодранцев, мужички заверещали что-то на незнакомом языке и бросились бежать, забыв о волах и повозке. Взворыка что-то пытался выкрикнуть, но, то ли его не поняли, то ли не поверили, мужички продолжали убегать.
- Вот чудные,- усмехнулся Взворыка,- и про скотинку забыли.
- За разбойников приняли, - кивнул Славомир,- видок у нас и прям не мирный.
- Добрые волы,- ласково погладил одного из волов Взворыка.
- Глянь-ка, что там в мехах.
- Вино,- проговорил нюхая и пригубив из меха напарник.
- Негоже брать без спросу, а то и правда разбойниками посчитают.
- А мы заплатим.
- Чем?
- Да я у сторожа кошель с пояса прихватил.
- Хозяйственный, - улыбнулся Славомир,- я даже воду не поискал, оружие схватил и всё.
- Ну, ничего, нам пока хватит,- и Зворыка положил на видном месте серебряную монету, напился и передал мех казаку. Тот сделал пару больших глотков и затянул мех. Между тем, убегавшие, поняв, что за ними нет погони, остановились, постояли, восстановили дыхание и осторожно начали двигаться в сторону брошенной повозки. Беглецы, не обращая на них внимания, тронулись в дальнейший путь. Мужички с опаской продолжали приближаться к волам, увидев, что странные вооружённые люди уходят, прибавили шаг. Но уходившие даже не оглянулись.
- Первый блин комом,- усмехнулся Взворыка.
- Наверно, тут часто шалят разбойнички, вот и испугались, может, на караван наткнёмся.- Вдали появились очертания небольшого селения. Беглецы ускорили шаг, через некоторое время было ясно, что впереди постоялый двор. Навесы с кормушками и поилками, сараи, жилые постройки.
- Народу немного, караван торговый, но небольшой, значит местный.
- Это почему?
- Чужеземцы ходят большими караванами, с охраной, - пояснил Славомир.
- Значит местный.
- Порты да рубахи бы нам целые, чтоб не бросаться в глаза тем, кто ищет беглых.
- Приторгуем, коль не нарвёмся на работорговцев.- Взворыка ощупал мешочек с монетами. На постоялом дворе их уже заметили, но никакого оживления или тревоги не показали. Беглецы уверенно подходили к смотрящим на них торговцам. На их лицах засветились приветливые улыбки. Увидев, что странные оборванцы улыбаются, им улыбнулись в ответ, но продолжали пристально их разглядывать. Взворыка начал сбивчиво объяснять, что они хотят купить одежду и потряс монетами в кошельке. Почуяв прибыль, торговцы засуетились, один пошёл к повозке, стоящей под навесом, и принёс порты и рубахи на выбор. Русичи выбрали, каждый себе необходимое, и начался торг, Взворыка долго упирался. Торговец на пальцах показывал сумму, на которую Взворыка никак не соглашался, Славомир попытался вмешаться, но приятель остановил его взглядом.
- Это ритуал, если не торгуешься, значит, ты худой хозяин, он и так согласится, но поторговаться необходимо для порядку.- И Взворыка продолжил спор. Наконец, деньги были переданы ко всеобщему удовольствию, оба торгующихся были довольны и улыбались.
- Спроси как до Царьграда дойти и долго ли,- предложил Славомир.
- Не торопись, для начала нужно про их дела спросить, выслушать, а там и про свои говорить.
- Ты не посол случаем?- и Славомир оставил приятеля в покое. Взворыка то на пальцах, то словами начал общаться с торговцами, тем временем Славомир решил оглядеться. Бараки для рабов пустовали, повозок было немного, волов и коней тоже. Жилые комнаты пустовали, в дальнем домике жил хозяин двора с семьёй. Наконец, подошёл Взворыка, он нёс две шапки и два плаща, плащи были изрядно потрёпанные, но вполне крепкие.
- Держи,- он протянул Славомиру плащ и шапку.- Идти надо, эти идут с севера, про побег не знают, но кто их знает, что они скажут, если их спросят.
- Про Царьград спросил?
- Две недели на повозке, три пешком.
- Значит, пошли.
- Эта дорога имеет три развилки, нам нужно держаться северо-востока, северные развилки идут в горы и на запад уходят.
- Молодец, идём, как сказали.
- Я последние монетки отдал на еду, мяса вяленного прикупил, на неделю хватит, если понемногу.
- Нормально, я может пращу смастерю, поохотимся.
- Это что такое?- не понял Взворыка. Славомир объяснил, вдруг  мужик вскочил, бросил на ходу, что скоро вернётся и полубегом ушёл к постоялому двору. Славомир уселся в тени небольшого  персикового деревца и задремал. Проснулся от топота шагов огромного Взворыки, тот шёл, пыхтя и потея, в руках у него была праща, сабли на поясе не было. Славомир опешил:
- Ты куда саблю дел?
- Обменял, смотри, она?
- Она, - и праща перекочевала в руки казака, он внимательно её осмотрел и убрал запазуху.
- Пошли, покуда.
- Отдышись, торопыга.
- По дороге отойду, караванщики ща пойдут в те края, откуда мы сбежали.
- Ну, пошли, камни по дороге присматривай, вот такие,- и Славомир поднял круглый камень размером чуть больше яйца. Из портов вышел небольшой заплечный мешок, куда и собирал камни казак, а рубахой разодранной он замотал саблю и приладил её на спине, чтобы не бросалась в глаза. По пути подобрали себе по палке и сделали из них посохи. Странники, ничуть не бросающиеся в глаза. Так они и шли, проходя селения и постоялые дворы, стараясь ни с кем не общаться, и не останавливаясь. С охотой не везло, живность обходила дорогу, а путники не хотели терять её из виду. Мясо кончилось, но помог случай. На пустынном участке дороги в вечерних сумерках русичи наткнулись на повозку, запряжённую лошадьми. Вкруг повозки стояли пятеро вооружённых мужчин, один из которых приставил саблю к горлу мужичка, сидевшего в повозке, и что-то кричал двум женщинам и мальчику, также находившимся в повозке. Славомир, не глядя на путника, достал пращу и несколько камней, раскрутил и кинул. Державший саблю у горла упал с пробитым черепом. Пока четверо не поняли, что случилось, полетел следующий камень, и ещё один разбойник упал замертво. Трое оставшихся кинулись на путников, Славомир выхватил саблю, разоружил ближайшего и оставил его Взворыке. Двух других он начал гонять вкруг повозки, тем временем Взворыка ударом своего чудовищного кулака вышиб дух из разоружённого противника. Увидев это, разбойники бросили сабли и кинжалы, упали на землю.
- Взворыка, свяжи их, друже, да покрепче,- сказал казак вытирая саблю.
- Эт можно,- улыбнулся гигант. Снял пояс с мёртвого главаря и быстро связал сдавшихся противников. Спасённый мужчина что-то взволнованно заговорил, Славомир вопросительно посмотрел на приятеля.
- Благодарит и просит убить этих, чтобы они банду не привели,- пояснил Взворыка.
- Пусть берёт их с собой и продаст.
- Он боится и просит его проводить, он готов заплатить,- переговорив со спасённым перевёл гигант.
- Это нам кстати, у нас как раз ни денег ни мяса,- и он кивнул мужичку соглашаясь. Собрав оружие, Взворка погрузил добычу и пленников на повозку, мужик сел на краешек, приглашая нанятую охрану присоединиться. Кое как уселись и, не спеша, чтобы не устали лошади, поехали. Через час повозка въехала на постоялый двор, спасённый был хозяином, он ездил к родственникам в соседнее селение и припозднился. Спасителей накормили, выделили комнату с двумя кроватями, а разбойников тут же определили в барак для рабов. Хозяин щедро заплатил за рабов и купил половину захваченного оружия. Теперь у русичей было и оружие, и деньги, и провиант на дорогу. Утром Взворыка купил небольшую простенькую телегу и лошадёнку.
- Ну, друже, ты молодец, теперь мы за неделю до Царьграда доедем,- похвалил приятеля Славомир.
- Ногами мы ещё находимся, а так есть что продать,- отвечал Взворыка, деловито осматривая сбрую и лошадку. Погрузив запасы, распрощались с хозяином, путники снова вышли на тракт. Впереди неделя пути, последняя развилка и новая сторона. Дальше путь пролегал по землям эллинов, как сказал хозяин постоялого двора. Селения попадались чаще, дорога стала оживлённее, но путники продолжали путь без остановок. Теперь никто не принял бы их за беглых рабов. По дороге продали лишнее оружие, прикупили недорогой доспех для Славомира, воин снова стал похож на воина.
- Ехать, конечно, быстрее и легче, только уж больно скучно,- проворчал Славомир.
- Иди пёхом, повеселись, у Царьграда встретимся.
- Я б верхом быстрее добрался.
- Коня купить нам не по карману, да и седок я не бывалый, мне телега сподручнее.
- Ничего, денёк проскачешь, освоишься.
- Лучше скажи мне, так воевать всякий может обучиться или родиться нужно казом?
- Может и научишься, только меня с детства учили, нужен недюжий дар от богов, чтобы зрелому меня догнать в боевом ремесле.- Славомир говорил просто, без высокомерия, и Взворыка понял, что приятель не преувеличивает. Так, ведя неспешную беседу, с недолгими перерывами для отдыха лошадки, они приближались к стенам Константинополя.

                     
                                                                   ХАЗАРИЯ

    Поиски друга не дали результата, но Борислав не сомневался, что он жив, и что обязательно выживет. Они должны победить, должны отплатить убийце его отца и жены. Но ждать Славомира нужно готовясь к решительному сражению. Первым делом он объехал старых друзей, служивших с ним на западных границах, по дороге говорил с уходившими с Руси казами и азками, Борислав собирал свой полк. Пять сотен казаков вполне могли справиться с дружиной Етона. Перемирие с западными соседями было шатким, и Борислав хотел быть готов к войне. Набрав около трёх сотен, он снова вернулся за пороги. Больше половины его полка были мужики отчаянные, смелые, но всё ж необученные. Сотники и десятники из бывших приграничников учили своих новобранцев настойчиво и методично, но нужна была и практика. Набеги со стороны великой степи стали реже, казаки представляли реальную силу, и добыча, отнятая у казаков, представлялась слишком дорогой. Борислав собрал совет старших, решали, куда идти с походом. Предложения были разные, но к общему согласию долго не приходили.
- Не прогоните? Доброго всем здоровья,- в шатёр вошёл улыбающийся Никита.
- Коль с делом пришёл не прогоним, - улыбнулся в ответ Борислав,- и сам не хворай, добрым людям помогай.
- Давненько вы тут сидите, думал, уж не перемёрли ли тут с голоду, дай думаю, зайду да на ужин напрошусь, стемнело уж, вечерять добрые люди садятся.
- Да, пожалуй, пусть все подумают, а завтра опять соберёмся,- согласился Борислав.
- Правильно, а я вот сегодня послов принимал с Хазарии, воинов хотят нанять на ратную работу, говорят, много им нужно, платить будут хорошо, и долю в добыче дают немалую.- Никита хитро сощурился и посмотрел на собравшихся. Все как по команде затихли и через секунду загалдели, как на восточном базаре. Хазары часто воевали с дикой степью, расширяли свои владения, но с Русью был договор, так что оказаться на ратном поле с сородичами по разную сторону не грозило. Решение было принято быстро, поблагодарили Никиту и тут же выбрали переговорщиков к послам хазарским, благо они ещё не ушли в свои пределы. Через полчаса ученик и учитель уселись, наконец, ужинать, говорили мало, в основном ни о чём, и Борислав понял, что разговор будет после, без посторонних ушей. По окончании трапезы, Никита начал прощаться, и Борислав вызвался прогуляться со своим старым  учителем перед сном.
- Спасибо, дядька Никита, за совет.
- Не совет, а просьба. Послы просили два полка по пять сотен, а у меня желающих маловато. Договорились об одном полке, да и того у меня сейчас нет, вот и прошу, твои три сотни присоедини к двум сотням добровольцев, даже не две, а две с половиной.
- Хорошо, как скажешь, а ещё что?
- Изучил старого хитреца, наперёд всё чуешь,- заулыбался Никита,- есть и ещё просьба, а точнее совет. Хазары начинают войну где-то на юге, просили опытных бойцов, враг сильный, так что необученных не бери, или гоняй до семи потов.
- Понял, а твои сотни опытные?
- Конечно, но только полсотни с хвостиком. Выступать нужно через месяц, со снаряжением помогу, лошадки тоже имеются, да ещё послы прикупят по дороге и нам пришлют. На Дон пойдёте, в Итиль заходить не надо, на переправе вас встретят и проводят до Хазарского моря, там и начнёте.
- А куда ж народ-то ушёл, что ты и полка не смог набрать?
- Персы, печи, половцы, все нанимают, мы только Руси не нужны, вот и кинулся люд богатеть,- арабские клинки, кони, греческий огонь, мы теперь самые востребованные воины, варяги нам уступают, и далеко они, и не так много их, большинство всё ж грабежом живут, что с меча снял, то и продал.
- Да, славяне ещё хлебнут за своё недомыслие.
- Не передумал ещё мстить?- вдруг, понизив голос, спросил Никита.
- Жизнь положу, а сам не смогу сыну завещаю,- глаза Борислава светились ненавистью и гневом. Он пожал ладонь Никиты и молча зашагал к своему шатру. Никита хотел было что-то сказать, но махнул рукой и пошёл к своему дому.
    С утра начались усиленные тренировки неопытных бойцов, заготавливался припас, начали формировать обоз. К вечеру вернулись переговорщики от хазарских послов. Договорились обо всем, к всеобщему удовольствию и выгоде. Борислав выбрал несколько дней, чтобы съездить к матери и сыну, привёз денег и гостинцы. По пути навестил Алёну и обнадёжил её рассказом о побеге Славомира. Вернулся к своему полку через неделю и был очень доволен тем, как идут тренировки. Новые бойцы чувствовали себя вполне уверенно рядом с бывалыми казаками. Время похода неумолимо надвигалось, приготовления в основном были уже закончены. С Никитой поговорить удалось только раз, после приезда из дома, в основном, говорили о столице, о княжне, об изменениях в столичной жизни. Месяц пролетел в заботах и хлопотах быстро, подошло время похода. Полк, окрепший и усиленный, за месяц добавилось ещё несколько десятков бойцов, двинулся к границам Хазарии. Не- смотря на величину полка и обоз, двигались достаточно быстро, ни с припасами, ни с подменными лошадьми проблем не было.  Полк приближался к границам Хазарии. На границе казаков ждал представитель кагана с небольшой дружиной, он должен был сопроводить полк к месту их временного поселения. Хазары решили не пускать наёмников через свои земли, а провести полк вдоль границы. Бориславу и его старшинам было не понятно, к чему такое недоверие, ведь в Хазарии жило немало славян, да и  воины в войсках хазар из славянских земель были не редкостью, но решили не спорить. Встреча с послом, однако, прошла довольно дружелюбно, был сделан суточный привал с угощениями от хазарского кагана и подарками войсковой старшине. Посол извинился за излишнюю предосторожность и пояснил, что движение нового полка поможет утихомирить не в меру воинственных соседей. Движение вдоль границ проходило в неспешном режиме, несколько раз останавливались для пополнения воды и припасов. Казалось, что всё спокойно, и предстоящая служба будет необременительной, однако разведчики несколько раз докладывали о передвижении небольшого отряда печенегов параллельно казачьему полку. Дни проходили за днями, полк подрос ещё на полсотни, вобрав в себя новых искателей военного заработка из славян.  До места оставалось не больше трёх дней пути, когда дорогу полку перекрыло печенежское войско, вторгшееся на территорию Хазарии.
- Мы не будем мешать русам уйти,- после приветствия сказал парламентёр, - нам нужен хазарский посол и его отряд.
- Мы пришли на службу к хазарскому кагану и не отдадим посла без боя, - ответил Борислав.
- Тогда вы умрёте, у нас большое и сильное войско, нас почти вдвое больше.
- Пусть боги решат, кому жить.
- Завтра с рассветом мы выставим поединщиков, удачи вам,- и парламентёр, поклонившись, ускакал к своим полкам. Борислав отвёл обоз в сторону и дал команду бойцам готовиться к сражению. Так же он отправил несколько отрядов разведчиков, в состав которых вошли и хазарские дружинники, хорошо знавшие здешние места, для более точного определения сил печенегов. Ночью созвали совет, начали, когда приехали последние разведчики, и Борислав с послом выслушали их донесения.
- Благодарю, что не воспользовались предложением печей, - начал совещание посол.
- Казаки не нарушают договор, и слово наше твёрдо, - ответил Борислав.
- Мы послали за помощью гонцов, но печи не дадут нам дождаться её прихода, может нам отступить?
- Это неразумно, место для сражения печенеги выбрали вполне удобное для себя, и отступить будет непросто, мы потеряем много народа впустую.
- Но многие смогут уйти и соединиться с полками подкрепления,- посол начал расхаживать по шатру.
- Сядь, друже, не стоит тратить силы по пустякам. Их всего на три сотни больше, причём у них легче вооружение и мало лучников. Если втянуть их вглубь нашего полка и расстрелять с флангов, мы сможет уравнять силы. А вашу дружину и одну нашу сотню мы выставим, как приманку. Печи кинуться на хазарских воинов в первую очередь, а вы начнёте отходить к обозам.  Обозы выставим широким коридором и, когда печи втянуться в ловушку, ударим с двух сторон, и спереди и сзади. А с боков поставим сотню лучников.
- А если печи не поверят в наше отступление?- посол настороженно уставился на Борислава.
- Надо, чтобы поверили. И отступайте не просто, а отстреливая атакующих, стараясь сохранить людей для лобовой атаки.- Борислав сел, и началось обсуждение старшинами. Говорили лаконично и по делу, в общем, план понравился всем, кроме посла. Однако решено было долго не совещаться, а готовиться к предстоящему бою. Когда все разошлись, Борислав пошёл по сотням с проверкой. Спать лёг под утро, обойдя всех командиров сотен и переговорив с каждым наедине. На рассвете в лагере казаков начались построения, печенеги тоже начали подготовку к сече. Посол во главе своей дружины выдвинулся на передний край, в глазах его была тревога, он заметил, что ряды нанятых казаков поредели, как минимум, на две сотни. Однако, увидев, что Борислав с лучшей сотней ветеранов выстроился сзади его дружины, успокоился. Ещё две сотни разошлись по сторонам, прикрывая обозы. Лучники Борислава присоединились к лучникам хазарского посла. В поле перед рядами казаков выехал огромного роста печенег и начал вызывать поединщика из стана противника. Ему навстречу выскакал казак и хазарский ратник, чтобы не спорить, кому биться, они вызвали ещё одного поединщика от печенегов. Тот не заставил себя долго ждать, и поединщики начали бой, но в этот момент с правого фланга печенежского войска послышался шум боя. Сотня казаков, посланная ещё ночью в обход печенегам, наткнулась на засадный полк противника. Печенеги кинулись на выручку своим, и про поединщиков забыли, но предводитель печей вернул своих не в меру горячих воинов назад, думая, что засадный полк справится и сам. Поединщики дрались не долго, казак на полном скаку разрубил своего противника и ринулся на помощь хазарину, который потерял коня, но был цел и невредим. Печенеги, не дожидаясь исхода, поединка ринулись на ряды русов. Борислав начал неспешное отступление вместе с хазарами, засыпая нападающих тучей стрел. Шестая сотня казаков, тем временем, выдвинулась на помощь казакам, дравшимся с засадным полком. Хазары отступали вместе с сотней Борислава, всё шло, как накануне решили на совете. Но печенеги не торопились в коридор между обозом, они отстреливались от лучников-русов и старались пробиться к центру, к дружине посла.  Зазвучали рога казачьих старшин, и весь полк ринулся в сторону левого фланга печенегов, кроме сотни Борислава и хазарской дружины. Печи попытались преградить путь казакам, но с тылу на них ринулась заранее вышедшая в тыл казачья сотня. Казаки начали бешеную скачку вокруг печенежских отрядов. На полном скаку они посылали стрелу за стрелой, не начиная рукопашной схватки. Засадный полк был смят и отступал к основным силам печенегов. Борислав со своей сотней бросился наперерез засаде и рассеял остатки полка. В печенежских рядах началась паника, всех кто пытался бежать рубили носящиеся вокруг казаки. Потери печенегов были огромны. Тогда печенеги собрались вокруг своего вождя и в отчаянной попытке спастись бросились на оставшуюся без прикрытия хазарскую дружину. Хазары отступали, почти бежали к обозам, обозы стояли уже не коридором, а стеной. Перед отступавшими хазарами стена разошлась и снова сомкнулась. Мчавшиеся на всём скаку передовые печенеги налетали на повозки, сзади на них наскакивали другие всадники. Всё смешалось- кони, люди, разбитые телеги. Крики, стоны, ржание умирающих коней, и всё новые и новые всадники влетали в этот хаос, гонимые объединившимся полком Борислава. Печенеги начали сдаваться.Видя это, хан, приведший своих людей к гибели, приказал оруженосцу обезглавить себя. Через полчаса всё стихло. Начали собирать и хоронить трупы, перевязывать раненых, победа была полной. Хазарский посол был в восторге, он приказал подарить казачьим старшинам по горсти камней из личных запасов, а также всю добычу от побеждённых печенегов, Бориславу же принесли саблю в усыпанных драгоценными камнями ножнах. Результаты победы ошеломили посла, на полусотню убитых казаков пришлось около пяти сотен убитых печенегов и две сотни раненных. От рабов казаки отказались, отрядив полсотни человек в сопровождение, их отправили в Хазарию.  Борислав был доволен результатами не меньше посла, его полк прошёл боевое крещение великолепно. Около тридцати тяжело раненных, полсотни убитых и полная победа над девятисотенным отрядом печенегов. Добыча была невелика, большинство коней были или убиты или серьёзно повреждены, оружие переломано, казна хана довольно скудна. Ну, а рабов содержать на чужбине было не с руки. Встали на несколько дней для починки телег и лечение тяжелораненных. Посол распрощался с Бориславом, сославшись на неотложные дела и оставив своего личного помощника, дабы он помог с расположением казаков на предназначенном для них месте на границе. Через неделю Борислав со своим полком подошёл к стенам города, где их ждала формирующаяся армия для похода на юг. Борислав был доволен, первый шаг, самый трудный, к мести за любимых ему людей, был сделан.

                                                    ЦАРЬГОРОД

   В самый разгар солнечного утра Славомир и Взворыка вошли в ворота Константинополя. Под радостный хор птиц, звоны колоколов и сияние солнца, им открылся необыкновенный город во всём своём величии. Золото сверкало с куполов, белизна стен радовала глаз, люди в разноцветных одеждах говорили на разных языках. Повседневная жизнь царственного города была похожа на праздник. Приятели ходили по городу, потеряв ощущение реальности происходящего, оказавшись вне времени. Только голод привёл их в себя.
- Скажи, друже, что у нас с едой?- спросил казак.
- Только лошадкам осталось, если лошадок продади, будет на что самим поесть.
- До Руси далеко, лошадки пригодятся.
- Ты ж говорил с посольством вернуться можно.
- Можно,- и немного подумав, Славомир махнул рукой,- пошли на рынок, голод не тётка.- И они направились по улице, по которой уже проходили и на которой видели торгующих людей. Спустя час они сидели на веранде трактира и ели, расхваливая стряпню и вино.
- На ночлег здесь останемся?- выпив глоток вина, спросил Славомир.
- Не, - с аппетитом жуя кусок мяса и не торопясь его проглатывать, отвечал Взворыка,- здесь дороговато, рынок близко, желающих тьма, вот и поднимают цены.
- Как скажешь.
- Как стемнеет, пойдём постоялый двор подешевле поищем, подальше от ворот и рынка,- и Взворыка махом осушил кружку вина. После трапезы, приятели растянулись на солнышке и, лениво переговариваясь, провели ещё с час. Сытые и отдохнувшие они снова пошли бродить по городу, восхищаясь и удивляясь, но всё время прислушиваясь, а вдруг в гомоне разноязычья прозвучит родная речь.
- Заблудились или ищете чего?- раздался мелодичный баритон сзади.
- Гуляем, городом любуемся.- С приветливой улыбкой ответил Славомир. Перед ним стоял коренастый мужичок в длинной чёрной одежде и того же цвета шапочке, грудь украшал серебряный крест на серебряной цепи. Мужичок доброжелательно улыбался, глаза его были широко раскрыты, как бы показывая всю открытость души.
- Красивый город, впервые у нас?
- Да, только утром приехали, а ты откуда речь нашу разумеешь?
- Да я сам из полян, мальчишкой с варягами в греки подался, да тут и прижился.
- Друже, - загудел Взворыка, - а не покажешь ты нам ночлег подешевле?
- Отчего же не показать, пойдём со мной в монастырь, коль вам боги ваши не запретят, у нас гостевые покои бесплатно, нам так наш Бог велит.
- Странный Бог,- Взворыка закачал головой,- от прибыли отказываться заставляет.
- Не всё в жизни можно оценить, и прибыль не самое главное.
- И что ж для тебя главное?
- Всяко слово из уст Божиих исходящее.
- И часто ты с Богом своим разговариваешь?
- Каждый день, но об этом после поговорим, пойдёмте, устрою вас на ночлег, да у меня в кельи побеседуем, - и незнакомец повернулся к собеседникам спиной и пошёл по улице.
- А монастырь, это постоялый двор такой?- не унимался Взворыка, пытаясь идти на четверть шага впереди незнакомца.
- Монастырь - это монашеское общежитие, совместная молитва и служение единому Богу.
- А величать тебя как?- спросил Сдавомир. Незнакомец встал, как вкопанный, заулыбался смущённо и покраснел, как красна девица.
- Михаилом называюсь, в честь Архангела Божия, простите, други, меня грешного и нерадивого, забыл за разговором представиться.
- Да мы тоже хороши, вопрошать вопрошаем, а какого роду племени не сказались и сами не назвались. Меня Славомиром зовут, спутник мой Взворыка, я воин, он земледелец. Были в рабстве, бежали, хотим найти послов русских и с ними в родной край вернуться.
- Воин, уж не казак ли?- спросил Михаил и снова зашагал вперёд.
- Теперь казак,а ты кто?
- Я монах, служу Богу и людям, как и ты брань веду невидимую.
- Это как?
- Ты с людьми воюешь за землю, за золото, за свободу, а я с бесами и врагом человеческим сатаной за душу свою и братии, монахи тоже воины, но духовные, главный враг внутри есть.
- Чудно ты заговорил,-  пробурчал Взворыка,- будто бредишь, как же можно с бесами воевать, они ж духи, да и зловредные к тому. С ними лучше не ссориться.
- Нет, коль веришь в силу Божию, всех одолеешь и видимых и невидимых врагов, если Богу будет угодно.
- А если не будет?
- Попроси и получишь.
- А жертвы большие?
- Никаких, просите, говорит Он, и дастся вам, стучите, и отворят вам.
- Как у вас всё просто.
- Да, именно так, просто, и Господь говорит, придите ко мне все труждающиеся и обремененные, ибо бремя моё легко. Заходите, - и он толкнул створку в стене. Они вошли в чистенький двор, подошли к ближайшей постройке, у которой стоял человек в таком же одеянии, как и у Михаила. Поговорив по- гречески в сопровождении уже двух монахов, спутники прошли в дверь. В большой комнате было положено много лежанок, в три ряда. На некоторых сидели или лежали люди. Их подвели к двум у стены.
- Здесь можете переночевать, вещи остаЬте тут, у нас не воруют,- Михаил что-то сказал по- гречески и поклонился монаху, тот ответил на поклон и ушёл. Взворыка уложил вещи в изголовьи и накрыл рогожей, только после того, как он убедился, что мешки не привлекают ничьего внимания, он подошёл к ожидающим его спутникам.
- А теперь можно и ко мне в келью зайти попить молодого вина и поговорить, идите за мной,- и монах направился к выходу. Выйдя из дома, они прошли через двор к полуподвальному входу в низенькое строение. - Тут моя келья-землянка, проходите, только нагибайтесь, чтоб лбы не разбить.
- Низковатые своды, или народ у вас такой малорослый?
- Да нет, народ у нас обычный, мы так смиряемся, - монах открыл дверь в келью, и они вошли, кроме топчана, столика и каких-то изображений в углу в кельи ничего не было, правда в углу лежало много свечей и книг.
- Не удивительно, что так скудно живёте, коль от прибытка отказываетесь, и всё бесплатно у вас, может и кормите бесплатно всех и каждого.- Взворыка плюхнулся на пол перед топчаном,- негоже моими грязными портами твою постель мазать.
- Да, друже, и пища для гостей и братий у нас раздаётся бесплатно, так надо.
- А на что же вы еду покупаете?
- Многие люди приносят и деньги и пищу, наш монастырь богатый.
- Богатый, вижу, а за что вам приносят деньги и еду? Или им тоже Бог велел.
- Бог всем велел делиться. А нам приносят за наши молитвы. 
- А сами они помолиться не могут?
- Могут, но по простоте своей, считают, что наши молитвы Бог слышит лучше.
- А наши боги с твоим Богом знаются?
- Нет у вас богов, бесы да истуканы.
- Ща, не посмотрю, что в гостях, так огрею…
- Не страшно, у нас многие за веру жизнь положили и сейчас в раю Бога славят, а ты просто правды слышать не хочешь, возьми да разрушь капище, сломай истукана, что богом зовётся и ничего не произойдёт, только беса из жилища выгонишь.
- Не ерепенься, Взворыка, пусть расскажет,- и взяв в руки кружку вина, поданного Михаилом, Славомир уселся на краю ложа монашьего и приготовился слушать. Взворыка буркнул что-то под нос, взял вино и уставился на монаха. Михаил взял третий бокал и начал рассказывать о христианских правилах, об истории мучеников, о Живом Боге и Сыне Божии. Вопросов почти не было, гости слушали внимательно, изредка переглядываясь.  Беседа длилась допоздна, Михаил прервал свой рассказ, проводил гостей спать, а сам отправился на молитву, утром пообещав взять собой и их. Спозаранку Михаил пришёл в гостевой корпус, и повёл русов в храм на молитву для оглашенных. Внутреннее убранство поразила приятелей, богато украшенные орнаменты, позолота на перилах, золотая и серебряная посуда, благозвучное пение мужского хора из монахов. Множество икон на стенах, Михаил рассказал о некоторых изображениях, пока не началась служба. Славомир простоял, не шелохнувшись, до возгласа, удаляющего оглашенных из храма, Взворыка, хоть и делал вид недовольства, но было видно, что и он восхищён и храмом и пением. Посетили трапезную, но во время службы там было пусто, побродили по монастырю, почти не говорили, слишком сильные впечатления, очень много информации, каждый думал о своём и по- своему. Колокола возвестили о конце службы, и приятелей пригласили в трапезную. После еды у них сразу поднялось настроение, они пошли к келье Михаила, дождались его и попросили провести к русским купцам или послам, если таковые были в городе. Михаил согласился и повёл их, куда они просили. По дороге, он просил не гнушаться гостеприимством монастыря, рассказал, как лучше вернуться обратно. Купцов, как назло не было, но был посол с небольшой свитой. Он радушно принял земляков, предложил денег, но с возвращением на Русь помочь был не в силах, правда, он обнадёжил приятелей, что через месяц ждёт купцов, которые отправятся в обратный путь почти сразу, всего-то через каких-нибудь пять недель. Но посол готов дать кров и работу обоим землякам, Взворыке было поручено помогать по хозяйству, а Славомира просили потренировать стражу посла, набранную недавно из детей княжеских дружинников, обученных, но не обстрелянных. Самим пускаться в дальний путь было опасно, да и далеко, пришлось принять предложение посла. Зажили беглецы вполне неплохо, частенько по вечерам ходили к Михаилу попить вина и поговорить о странном добром Боге. Месяц прошёл, а купцов всё не было. Славомир уже начал подумывать о самостоятельном путешествии. Но купцы всё же приехали, пусть и с недельным опозданием. Радость охватила беглецов, купцы согласились их взять с собой, и в обратный путь решено было идти через две недели. Вечером приятели пришли к монаху, чтобы поделиться радостными новостями.
- Рад за вас, други, значит скоро расстанемся, что, конечно, печально, но все мы ходим под Богом, и Бог любит всех своих созданий.
- А то давай с нами,- предложил Славомир.
- Пошли, на Руси правда идолы, но ты про своего Бога расскажешь, глядь и идолы испугаются.
- А ты, брат Взворыка, не глумись, ибо Бог поругаем не бывает.
- Да я не со зла, мне нравится твоя вера, и церквы наряднее капищ, и Бог добрый, не просит крови.
- И то хорошо, что без зла, а идолы не испугаются, ибо не живые они, бесчувственные.
- А что ты скажешь о родовых духах?
- Души бесприютные, не упокоенные, вот и всё, что знаю.
- Но ведь они помогают.
- Чем? Словом, то ли правды, то ли лжи?
- Мне мой говорил, что жизнь мне спас.
- А ты и поверил, по вере вашей вам воздастся.
- Ясно, пошли мы,- Славомир встал, Взворыка за ним, вышли во двор, попрощались и ушли. Частенько стали ходить на службы для оглашенных. За неделю перед отъездом Взворыка позвал казака прогуляться до Михаила. По дороге молчали, видно было, что Взворыка что-то хочет сказать, но никак не решится.
- Знаешь, брат, я решил покреститься, - полушёпотом проговорил Славомир. Взворыку как молнией ударило, он подскачил, остановился и уставился на приятеля.
- Я сам об этом думал, не знал, как тебе сказать, а ты первый всё и высказал, опередил, значит. Ну, раз так, то давай вместе и покрестимся.- Они снова продолжили путь к монастырю. Михаил встретил их как всегда радушно, спросил о здоровье, о самочувствии посла, о его жене, о купцах, всё ли в силе.
- Братко, - когда распросы затихли проговорил Славомир,- Мы с дружком решили крест на себя взять, что ваша вера требует. Что от нас потребуешь, чтоб окрестить, говори, мы готовы.
- Ждал, ждал я этого. И рад, весь клир будет рад, и Бог рад, что два грешника к Отцу возвращаются. Приходите завтра после службы, отведу к игумену, а послезавтра и окрестим, в крёстные отцы возьмите..
- Тебя, конечно,- перебил Взворыка, который от волнения стал красный, что варёный рак.
- Спасибо за честь, но и ещё есть достойный христианин, вам знакомый, ваш посол и его супруга в крёстные матери достойна. Просите их, коль согласятся, она обоим будет, а уж отцы сами решайте у кого кто.
- Спасибо, что не отказал, - Славомир встал, - завтра непременно придём, прощай пока.
- Спасибо, брат,- Взворыка поклонился и пошёл вслед за казаком. Утром Славомир пришёл к послу и попросил его и его жену быть при крещении его и друга. Посол долго не отвечал, настороженно смотрел на прямой взгляд воина, потом спросил осторожно, кто посоветовал обратиться к нему, но услышав имя Михаила, расплылся в улыбке. Посол затворил двери, сходил в комнаты жены и вернулся вместе с ней.  При Славомире он рассказал о просьбе его и Взворыки и спросил её мнения. Жена посла Светлана обрадовалась такой просьбе и согласилась.  До ночи приятели находились в монастыре, с ними говорил игумен, потом они слушали наставления Михаила. До утра Михаил просил их не покидать монастыря, за крёстными посылать не надо, они сами придут на утреннюю службу. Так всё и произошло. Обряд был торжественным и красивым, сначала крестили Славомира, затем Взворыку, Славомиру дали имя Сергия, а другу его Владимира. По окончанию обряда посол с супругой пригласили к себе на обед, игумен отказался сославшись на дела, но Михаила отпустил, как крёстного Сергию во крещении. Обед продлился до раннего утра, Михаил, правда, ушёл перед вечерней службой, но остальные пировали достойно.  Наутро приятели начали готовиться к отъезду, купцы решили уходить через пять дней. Последние дни почти не расставались с Михаилом, вместе отстаивали службы, вместе трапезничали, а в остальное время беседовали, слушали наставления, задавали вопросы. Перед отъездом новокрещённым их крестные отцы принесли подарки - каждому по ладанке и по бутыли вина, освящённого в монастыре. Наступил день прощания. Караван уже был готов, друзьям подарили телегу и лошадку, староста каравана определил им место. Посол с супругой прощались дома, а Михаил пришёл к воротам, дал последнее напутствие и благословил на дальнюю дорогу. Караван тронулся  в путь, друзья, не показывая волнения, сели в повозку и подстегнули лошадку. Неспешно вышли за ворота, прошли пригородные домики, и через час Царьград скрылся из виду.
- Чего больше в душе радости или печали?- спросил Славомир. Взворыка задумался.
- Наверное, всё ж радости, - наконец проговорил он,- хороших людей встретили, но дом есть дом.
- Тебя ждёт кто?
- Нет, один я, давненько меня в полон взяли, узнаю ли я места свои.
- А у меня жена. Когда в последний раз видел, ждала ребёночка, родила, не родила, сын, иль дочь. Ничего не знаю, у купцов спрашивал - не бывают они в столице, про дочь князя покойного не слышали давно ничего. Так что еду, а в сердце вопросов и тревоги больше, чем радости.
- Плохо ты Михайлу слушал, по вере нашей, значит и верь, что всё хорошо, Господь защитит, ангела пошлёт на помощь, верь только твёрдо.
- Они ж некрещёные.
- А ты? Тебе и будет по вере твоей.
- Да, верно, спасибо тебе, брат, поддержал, успокоил.
- Чего уж там,- Взворыка смущённо улыбнулся. Заёрзал, полез в мешок, будто бы что-то искал. Достал кусок мяса и мех с вином, разрезал мясо на два куска и протянул один казаку. Перекусывали молча, запивая мясо вином. Каждый думал о своём, у каждого было своё будущее, что там впереди звало и пугало, радовало и озадачивало. Караван мерно двигался вперёд, с каждым шагом приближая будущие страдания или радости, встречи или прощания. Славомир сам не заметил, как запел. Он пел новую песню, которая складывалась в его голове сама по себе. В песне была и боль разлуки, и радость встреч, и восторг новыми землями, и тоска по милым сердцу местам. Песня,  несмелая поначалу, крепла с каждой новой строкой, вскоре она неслась над караваном. Славомир спев её один раз, тут же запел заново, Взворыка сидел и боялся лишний раз пошевелиться, чтобы случайно не спугнуть песню, будто она пугливая птичка. Песня кончилась, и долгое время каждый слышавший её обдумывал в себе о том, о чём пелось. Каждому были знакомы и грусть расставаний и радость встреч. Даже кони слушали песню, старались не ржать, вертели ушами, шли плавно, выбирая дорогу поровнее. Взворыка сидел как статуя, песня кончилась, а он всё слушал её, слушал её отголоски в своём сердце. Провести столько времени вместе и так и не узнать толком, что рядом с ним находился такой человек, воин и поэт, человек, умеющий не только убивать, но и дарить радость, заживлять душевные раны своими словами. Хотелось высказать своё восхищение, признательность, но слов не было, всё, что приходило на ум, было не то, не так. Помучавшись со словами, Взворыка просто посмотрел в глаза другу, и понял, что слова не нужны.

                                                    СТАЛЬНЫЕ ЛЮДИ

   Известие о победе над вдвое превосходящим противником очень быстро дошло до столицы Хазарии, каган прислал личного секретаря с богатыми подарками и словами восхищения и благодарности. Казакам понравилась учтивость нанимателей, но старшины не ослабили напряжённость ежедневных упражнений. Готовился масштабный поход на юг, армия должна была насчитывать более пятнадцати тысяч воинов. Костяк составляли хазары и половцы, аланы, хуны и славяне дали по тысяче воинов. Были и варяги, и готы.  Вторым казачьим полком командовал Смага, дальний родич покойного князя, некогда возглавлявший охрану восточных границ, ушедший в вольницу вместе с Никитой. Он ушёл в наём к хазарам за месяц до Борислава и очень радовался приходу казаков. В первый же вечер он закатил пирушку для старшин и полковника. Поутру он долго говорил с Бориславом, и, зная  о его таланте  пращника, посоветовал ему выучить полсотни казаков с твёрдой рукой, верным глазом и посмышлённее, искусству метать камни.
- Стрелы, конечно, легче,- говорил он,- но камни бьют сильнее, и броня им не помеха, коль рука кидавшая сильна.
- Думаешь, сгодится такое умение?
- Стрела сильно от ветра зависит, особенно на скаку, камень поточнее будет, и ты ж знаешь, что опытный воин и стрелу саблей сшибёт, а камень вряд ли.
- Когда двинемся, знаешь? Время есть людей поучить?
- Точно не знаю, но пока только половину армии сюда стянули, пока все не придут, не двинемся.
- Ну, быть посему, пока время терпит, поучу, кого найду.
- У меня с десяток есть вполне пригодных, я завтра их к тебе пришлю.
- Ладно.- Борислав кивнул головой. Они говорили до обеда, потом вместе прошлись по полкам, расстались уж перед ужином. Месяц с лишним подходили полки, прослышав о большом походе приходили и славяне, которых брали в казачьи полки. К казакам иной раз просились и хазары, и печенеги, и половцы, отказу не было никому. Полки казаков раздулись, в каждом уже было по семь сотен. Борислав всё это время тренировал камнемётов, как их прозвали в полку. В первую неделю тренировок из восьмидесяти набранных он оставил сорок человек. Но эти сорок прицельно метали камни и стоя, и на скаку. Борислав переформировал одну сотню так, что в ней были пращники и самые опытные воины-ветераны из казов и азков. Лучшие следопыты, бойцы, наездники, поединщики -  люди умевшие в одиночку прорубать коридоры в строю врага. Они же помогали сотникам в занятиях с бойцами. Наконец, прибыл воевода хазарский, и назначил военный совет для полководцев. На совете было объявлено, какие полки входят в тьму и пять тысяч резерва. Объявили и день выхода, и порядок движения, авангард выставили в полторы тысячи, основой стали казачьи полки и воины из хазарских следопытов, хорошо знающие местность. Расстояние между армией и передовыми- полдня пути. Выход назначили через три дня. Впрочем, полки и так были готовы, и вполне могли тронуться в одночасье, но решили всё лишний раз перепроверить, авангард казаков выдвигался с малым обозом, только самое необходимое и только на трое суток.  Командующим  авангарда назначили пожилого хазарского воеводу Балгизи, он за сутки до выхода пригласил к себе на ужин обоих полковников и весь вечер говорил о героизме казаков, о великих планах хазарского кагана и только перед самым прощанием заговорил о походе. Сделал несколько коротких распоряжений и попросил казаков об обычной для них бдительности.
- Хитрый лис, - проговорил вполголоса Смага, когда они вышли из шатра Балгизи.
- Зачем так много слов ни о чём?
- Нас хотел узнать получше, вот и болтал впустую, а сам глаз с нас не спускал, то на одного, то на второго, ждал нашей реакции.
- И что?
- Похоже, он доволен. Когда прощались, глаза его были не настороженные, а усталые, старый лис, никогда не показал бы усталости тем, кому не доверяет.
- Завтра в ночь уходим, надо людям поспать побольше дать.
- Лучше после обеда пусть отдохнут, начнёт темнеть, перекусим и в путь.
- Хорошо. До вечера.
- До вечера,- и командиры разошлись по своим шатрам. Борислав, однако, сначала прошёл по сотням, переговорил со старшими и лишь после того, как убедился в полной готовности и дал необходимые указания, пошёл спать. Сон не шёл, мысли шумным роем крутились, сбивались в кучу и путались. Поход, дальний поход, Славомир, который так и не дал о себе знать, Етон и его козни, месть за потерянных дорогих людей и несостоявшееся счастье. Сон пришёл незаметно, как тать, и, не отрывая от шумных мыслей, разогнал их и построил в ряд, каждая мысль отошла на своё место, стала яснее и понятнее. Поход, для укрепления полка, полк для битвы на западе, запад для мести убийце. Славомир спит в телеге, которая едет в составе каравана повозок. Борислав почему-то даже зна, куда едет караван, рядом с другом дремал, не выпуская вожжей из рук, здоровенный мужик, и ещё в телеге сидел воин в эллинском доспехе, весь сияющий, светлый. Воин повернул голову и посмотрел на Борислава, казалось, он смотрит в самую середину души.
- Это хорошо, что о друге беспокоишься, Борислав,- проговорил воин с печалью в голосе.
- Ты сон, ты не можешь меня знать, где Славомир?
- Если я сон, то зачем ты меня спрашиваешь, я же не вижу тебя.
- Кто ты?
- Не важно, Славомир едет домой из Царьграда, с ним всё будет хорошо, пока он тебя не встретит.
- А потом?
- Месть нехорошее дело, не стоит жить ради мести. Ты губишь себя, свою душу. И друг пойдёт за тобой.
- Кто ты, почему ты всё знаешь, ты волхв, ты сейчас со Славкой?- Воин грустно покачал головой, и вокруг разлилась тьма. Сквозь тьму слышались разговоры, ржание коней, лязг металла. И голос оруженосца, говорившего кому-то, что командир почивает, лёг поздно, будить не велено, в ночь уходим, проснется, придёт, а в ответ ругань Легостая, одного из сотников.
- Зыба! Пропусти,- крикнул Борислав, очнувшись от сна и вставая со шкуры, на которой спал. Легостай ворвался в шатёр и как обиженный ребёнок затараторил, будто жаловался на мальчишек, отнявших любимую игрушку:
- Кошевой зажал овсу и сена для моей сотни, всем дал по основным и запасным, а мои запасные кони без корма стоят, я говорю почему, а он говорит, позже дам, пока хазары не подвезли, но ведь другим-то дал, а я ему..
- Позже всех пришёл?- прервал его Борислав.
- Всего-то на часок замешкался,- смущённо проговорил Легостай и замолчал, с надеждой глядя на полковника.
- Скажи, пусть с обоза даст, а как подвезут, то в обоз и доложит, а сам впредь не зевай, не сами по себе, а в составе двух полков и целой армии пойдём.- Легостай кивнул головой и вышел. Борислав вышел следом, и, не завтракая, пошёл по сотням. До вечера время пролетело как один миг. За хлопотами некогда было даже на секунду присесть, но вот и час выхода. Казаки уже в седле, а командующего нет, в строю замешательство, идти пора, а тут задержка. Подскакал Смага, спокойный как всегда, послал оруженосца к Балгизи. Тот вернулся через несколько минут с сообщением, что воевода куда-то отъехал. Решили дать команду разойтись, но коней в седлах оставить. Люди расходиться не торопились, ждали новых распоряжений. Так в непонятном ожидании провели полночи. Перед рассветом к обозам казаков присоединилось с десяток повозок с хазарскими рабочими, казаки смотрели на старших озадаченно, к чему нужны мастеровые в военном походе. Вместе с рабочими прискакал и оруженосец Балгизи с приказом немедленно выходить. «Наконь!»- пронеслась команда по расположению казачьих полков. Люди засуетились, заржали кони, через полчаса авангард был построен в походный порядок. И перед казаками галопом проскакал Балгизи со своей личной дружиной, состоящей из полусотни хазарских воинов, опытных, видавших виды богатырей. Авангард тронулся с большой задержкой. Посыльные пригласили обоих полковников к воеводе.
- Подвели нас обозники, - бесстрастно сказал подъехавшим к нему казакам,- без мастеровых нам не одолеть переправу, ничего, будем идти как можно быстрее, чтобы оторваться от основных сил, они выходят через час.
- Лучше коней не гробить, - не согласился Смага,- вместо отдыха лучше поменять коней и идти без привала, но ровной рысью.
- Тяжело людям в сёдлах сутки, выдержат ли?
- Наши и есть, и спать на ходу могут, а ваши могут и потом догнать.
- Наши от ваших не отстанут, - с лёгким раздражением проговорил воевода, но спорить не стал. Решили идти без привала, о чём немедленно и сообщили сотникам. Для затравки передали и о сомнении воеводы, что казаки выдержат суточный переход, на что казаки только ухмылялись, как бы говоря: «И не то вынесем, сами поспевайте». Поход начался, сзади был слышен грохот походных литавр, основные силы армии шли по пятам за авангардом. Борислав, наконец, мог собраться с мыслями, разведка была от хазар, им оставалось только ехать мерной рысью по дороге, которую указывала дружина воеводы. Казаки дремали по очереди, да и кони шли гуртом, даже не пытаясь оторваться от общего табуна. Мысли, беспокоившие Борислава во сне, вновь выстроились в ряд, но не давал покоя сверкающий воин, он был похож на воспоминания, пришедшие из далёкого детства. « Месть, месть губит душу, так что же, простить? Простить смерть, нет, не просто смерть, а убийство отца и жены? Чем убийца заслужил прощение? А предательство и плен Славомира? А погибшая застава, и не одна. Слёзы жён, матерей и детей. Всё простить?- от такой мысли перехватило дыхание.- Не будет ему прощения, только смерть, лютая и неотвратимая. Смерть нас помирит, только она». Борислав мысленно доказывал невидимому воину, что месть нужна, что только она и заставляет его жить. И никаких сомнений в собственной правоте нет, за каждое злодеяние должна быть расплата. Борислав то дремал, то снова просыпался, и всё спорил и спорил со светлым воином. Из очередной дрёмы его вырвал крик: «Сменить коней!». Часовая передышка и снова в путь, грохота литавр уже давно не было слышно, значит, армия уже далеко. Вечерело, привал должен быть утром, и он будет затяжным, мастеровые будут строить переправу  для армии, а авангард переправиться на плотах. Полки держались молодцами, как будто выехали час назад, кони притомились, но скоро смена, отдышатся налегке. Ночью прискакал посыльный от воеводы, срочно к нему.
- Новости от разведки,- проговорил старый хазарин, несмотря на усталость довольно бодро державшийся в седле, так и не пересев в повозку,- плохие новости.- Воевода смотрел на реакцию полковников, но те терпеливо ждали самих новостей, никак не отреагировав на первую фразу.
- У реки нас ждут,- и хазарин снова испытующе посмотрел на казаков,- тысячи две по докладу разведчиков.- Он опять не увидел никакой реакции на лицах казаков, как будто говорил им о бытовых неурядицах.
- Каковы наши действия?- бесстрастно спросил Борислав.
- А каковы ваши предложения?- вопросом на вопрос ответил Балгизи.
- Драка, чтобы успеть построить для армии переправу,- невозмутимо предложил Смага.
- Да, я согласен, не останавливаясь и не давая им нас посчитать, только лошадок сменить перед боем.
- И ваши люди пойдут в бой, не отдохнув?- воевода привстал в стременах.
- С победой и отдыхать приятнее,- улыбнулся Борислав. Балгизи пожал плечами, потом кивнул головой и знаком отпустил обоих полковников, сам же стал мрачен и задумчив. Казаки вернулись к своим полкам и тут же отдали приказ о готовности к бою. За час до рассвета поступил приказ о смене лошадей и о двухчасовом отдыхе. Балгизи позвал полковников через час, он был мрачен.
- Почему вы не даёте отдыхать вашим людям, мне доложили, что никто не спит, не отходит от коней.
- Казаки не хотят расслабляться перед боем, лучше не тянуть - внезапно нападём, быстрее победим.
- Будь по- вашему, по данным разведки переправу уже строят, на нашем берегу авангард вражеской армии, перешли недавно и встали для защиты переправы, значит, нам нужно разбить авангард, захватить переправу и продержаться до подхода основных сил. А у вас усталые воины, так как? Отдых?
- В бой!
- Не останавливаться!- Борислав встал, давая понять, что немедля готов идти на сечу.
- Тогда вперёд, гонец к главнокомандующему уже послан, армия подойдёт через шесть часов, не раньше.- Балгизи, казалось, заразился решимостью казачьих полководцев, он отдал команду о немедленном выдвижении. Авангард ринулся в сторону противника, сделав небольшой крюк, чтобы зайти с восточной стороны и ударил всей массой на фланг неприятеля, который несколько минут назад узнал о продвижении войск. Казаки дрались с таким остервенением, что противник попятился уже через полчаса боя. Смяв фланг, на котором возникла паника и давка, казаки продолжали напирать. Паника докатилась до задних рядов, которые начали падать от камней, летящих неизвестно откуда. Пращники Борислава проскакали вдоль реки и начали метать камни на западный фланг противника. Тогда полки в панике побежали от реки, казаки гнали их, не давая опомниться, через несколько часов, двухтысячный авангард был рассеян. Некоторые бежали в сторону приближающейся армии, многие утонули или погибли от рук казаков. Мастеровые принялись достраивать переправу, казаки же перешли реку и приготовились встречать вражескую армию, как могли скоро рыли рвы и ставили колья, чтобы не дать коннице прорваться к переправе. Балгизи отправил гонца с известием о победе над авангардом врага и о просьбе поторопить армию. После этого воевода объезжал полки и приговаривал: «Люди из стали, эти люди из лучшей стали, не дай бог таких врагов..». А казаки готовились к бою, как будто не было суточного перехода, так, словно они вообще не испытывают ни усталости, ни жажды, ни голода. Десятки раненых, все, кто мог чем-то помочь – помогали, все готовились к суровой сече, нужно было держать переправу. Вернулись разведчики, в часе пути войск противника не нашли, значит, можно было готовиться более основательно. Время прислуживало казакам, всё глубже и шире становились рвы, всё ближе была помощь. Засада, оставленная в часе пути войска, не возвращалась, значит, время ещё есть, вдалеке смутным эхом зазвучали войсковые походные литавры хазарской армии, загудели рога, а разведки ещё не было. Армия подходила к переправе, несколько часов и у врага не будет шансов застать хазар не в боевом порядке. Казакам разрешили отдых, разведка так и не вернулась. Начинало темнеть, но армия продолжала переправу, авангарду приказали отойти на западный фланг и отдыхать, армия будет переправляться и отдыхать, у казаков были сутки. Балгизи выхлопотал свежих воинов и приказал караулы не выставлять, вся служба за счёт резервных бойцов. Казаки мыли коней и мылись сами, ели и пели, долго стоял в лагере гомон, улеглись под утро, спать разрешено до вечера, если армии не потребуется резерв. Воевода лично доложил главнокомандующему о боевых подвигах казачьих полков, и тот наградил командиров и старшину казаков драгоценным оружием. Балгизи с таким восторгом описывал стойкость славян, что окружающие заразились восторгом старого вояки. Перед рассветом решили послать смену засаде, хазарские следопыты отправились навстречу вражеской армии. Хазарская армия завершала переправу, осталось переправить обозы и замыкающие полки резерва. Первые лучи солнца окрасили восток в красное, из-за горизонта появился кровавый шар солнца. Казачьи полки под охраной хазарских воинов спали, и спали их уставшие кони, спящий лагерь не волновали звуки переправляющейся армии, богатыри набирались сил для новых побед.


                                                                      ДОМОЙ

   Дни текли ровно, как дорога, по которой шёл караван. Медленно, но верно Славомир приближался к милой его сердцу супруге. Чем ближе встреча, тем сильнее волнение, жива ли, здорова ли, и кто его ждёт вместе с ней. Охрана каравана хоть и просила Славомира в случае опасности помочь, но его помощь так и не понадобилась. А как прошли пограничные кордоны, так караван начал потихонечку таять. В столицу ехало не более трети повозок.
- Ну, друже, вот и пора нам прощаться настаёт,- как-то утром сказал Взворыка,- мне на ближайшем перепутье надо на север уходить.
- Зачем же уходить, поезжай на возке, в хозяйстве сгодится.
- А ты как же?
- Да я с купцами доберусь, недалеко уже.
- Нет, так не годится, лошадка у нас одна, но я тебе коника у купцов прикуплю, есть у меня запасец небольшой, да и сабля мне не нужна, вот и получится, что никто не в накладе.
- Хороший ты мужик, Взворыка, жаль не хочешь военным ремеслом заняться, силушки у тебя немерянно, смекалкой и умом Господь не обидел.
- Ну, коль с хозяйством не выйдет, я тебя найду, - улыбнулся Взворыка.
- Да я и сам не знаю, где буду, сейчас жинку поищу, а там в степь уйду или ещё куда, должок нужно спросить.
- Зря ты местью душу кормишь, зря, а найти,  я думаю, тебя смогу по песням и подвигам, чай, молва за тобой всегда будет идти.
- Может ты и прав, простить нелегко предателя, но и ради мести душу губить не хочется. Пусть всё идёт, как идёт, ратному человеку всегда дело найдётся.
- Это конечно.
- Но если на пути попадётся должник мой, я не сдержусь, но и специально искать его не буду.- Славомир задумался. Караван подошёл к перекрёстку трёх дорог и встал. Начались прощания, Взворыка переговорил с купцами, продал саблю и довольно выгодно купил коня, немолодого, но ещё вполне крепкого. Из вещей, находившихся в повозке, Славомир не взял ничего, кроме оружия и платка из заморского шёлка для жены. Даже еды взял только на раз, несмотря на уговоры Взворыки.
- Пойми ты, друже, чем легче ноша, тем быстрее я в столице буду, - говорил казак другу.
- Ну, так хотя бы держись купцов пока.
- Нет, пусть они сами, а я лесом да рысью, на два дня их опережу.
- Ну, как знаешь, - Взворыка обнял Славомира, они троекратно поцеловались, и повозка повернула на север, а казак пустил коня рысью по узенькой дорожке, срезавшей крюк, который делала большая дорога. Он мог бы скакать и скакать, но конь должен был отдыхать, есть и пить. Вынужденные остановки годились для сна, но сон был нервным, отрывистым, чутким. Едва вдалеке завиднелись очертания столицы, казак пустил уставшего коня в галоп, приговаривая: «Давай, родной, потерпи, скоро отдых, овёс, стойло, давай милый, не подведи…». И конь, как будто понял седока, понёсся во весь опор, со всех сил, на которые ещё был способен. На башне у ворот столицы наблюдающий воин увидел скачущего во весь опор всадника и заволновался. Он сообщил о приближающемся наезднике старшему караула, и тот вышел навстречу непонятному торопыге, на всякий случай приказал прикрыть ворота, но Славомир и так уже начал замедлять полёт своего скакуна.
- Здравствуй, добрый человек, куда торопишься, или что случилось?- спросил Славомира встречающий воин.
- И тебе здравствовать, ничего не случилось, просто давно не был дома, хочу скорее жену обнять, да дитятю расцеловать, подскажи-ка мне, где дочь князя покойного Алёна живёт, и не задерживай без дела.
- Ба, Славомир, живой,- воин расплылся в улыбке, подал знак открыть ворота,- а ходили слухи, что тебя печи при побеге убили, не буду держать, на княжеском дворе крайний терем, что с востока, там и найдёшь голубу свою, и мать дружка твоего там сейчас с внуком, скачи, только не зашиби никого в спешке.
- Радомысл, - делая вид, что уже не торопится,  воскликнул казак,- не узнал тебя, спасибо, друже, за подсказку, увидимся, я надолго.
- Вот и ладушки,- и воин отошёл в сторону, пропуская коня и наездника. Конь пошёл шагом, и Славомир с огромным трудом удержался, чтобы снова не пуститься в галоп. Но конь и сам торопился в обещанное стойло и перешёл на резвую рысь. Славомир въехал на княжеский двор, расседлал коня, отвёл его к конюхам, попросил позаботиться и только потом вошёл в терем. Сердце готово было выскочить из груди, дыханье спёрло, еле дыша и весь дрожа от волнения он вошёл в светлицу, откуда был слышен любимый голос. Вошёл и замер, Алёна сидела на скамейке рядом с женщиной, в которой Славомир узнал мать старого друга детства. В центре комнаты сидела девочка, крохотная, светловолосая, как две капли воды похожая на Алёну. Девочка играла маленькими деревянными куклами, а рядом с ней сидел коренастый мальчуган, похожий на Ярославу, жену Борислава. Обе женщины прервали разговор и уставились на казака как на привидение. Молчание прервал мальчик, он протянул руки к вошедшему и спросил:
- Дядя, а вы от папы?- В этот момент у замерших от неожиданного видения женщин, как по команде, хлынули слёзы. Увидев эти слёзы, девочка зарыдала во весь голос, а мальчик, не понимая, что произошло, но для порядка начал тереть кулаками глаза. Алёна подбежала к мужу и повисла у него на шее, вдова подхватила на руки девочку и залепетала, глотая слёзы: «Радость-то какая, ведь это папка твой, папка, живой, радость-то, радость какая…». Славомир покрывал заплаканное лицо Алёны поцелуями, но ничего не мог выговорить, и его тоже душили слёзы. Мальчик перестал тереть глаза и заплакал, видя, что все в комнате не перестают рыдать. «Любый мой, любый…»- только и могла выговорить Алёна. Так и стояли они в немой сцене, не в силах ни прекратить слёзы, ни хотя бы сойти с места. На рёв прибежала нянька, и, увидев эту сцену, сама не понимая от чего, заревела, запричитала, вытирая обильные слёзы фартуком. Отревевшись, вдова Боромира, всё ещё всхлипывая, но довольно твёрдо сказала вошедшей няньке:
- Ты-то что тут разревелась, на стол накрывай, Славомир вернулся, голодный, небось, да приготовь умыться, с дороги человек, беги.
- Бегу, бегу, ой батюшки,- заулыбалась, прям таки засияла нянька, засуетилась и ушла. У обоих детей слёзы высохли так же внезапно, как и полились, и они с интересом уставились на виновника рыданий. Только Алёна никак не могла остановить слёзный поток и оторваться от любимого. Славомир прижимал её к себе, нежно поглаживая то голову, то спину, целовал заплаканные глаза. Всеслав деловито оглядел двух прильнувших друг к другу взрослых, и, повернувшись к своей маленькой подружке, сказал:
- Это они сильно соскучились, сейчас поплачут и перестанут, мы их тогда гулять возьмём.- Девочка кивнула головой, хлюпнула носиком и вновь принялась играть с куклами, иногда всё же посматривая на мать. Алён, наконец, оторвалась от мужа, вытерла слёзы и повернулась к дочери:
- Любава! Это твой папка, иди к папе.- Но Славомир уже подошёл к девочке, наклонился и, подхватив её как пушинку, поднял над головой. Девочка заулыбалась, а отец поцеловал её в обе щеки и опустил на пол.
- Здрав будь, Всеслав, сын Борислава,- сказал Славомир и протянул мальчику руку, тот пожал протянутую ладонь и с серьёзным видом спросил:
- А ты папкин друг?
- Да, почти брат, давно папку видел?
- Давно, - и мальчик вздохнул. Вошла нянька и пригласила казака умыться с дороги и отобедать.
   За обедом решили съездить к матери Славомира, а с детьми останутся нянька и Ирица, вдова Боромира. О плене почти не говорили, больше рассказывали о том, что было, пока Славомир отсутствовал. О непростых отношениях с братом Алёны, новым правителем. А ближе к вечеру Алёна и Славомир уехали навестить Белославу. Ехали не спеша, чтобы к утру приехать в селение, в котором жила мать Славомира. Ночь застала их у речушки, убегавшей в лес, тянувшийся вдоль дороги. Луна светила ярко, в окружении многочисленных звёзд, и ни облачка, ни тучки. Супруги спешились и пустили коней к реке, а сами уселись на берегу обнявшись. Славомир поцеловал любимую раз, другой и начал покрывать лицо Алёны горячими поцелуями. Они лежали на ковре из душистых трав и любовались небом. Казалось, в целом мире нет никого, кроме их двоих. Тела их слились в порыве любви и нежности. Они любили друг друга жадно и горячо, одежда была разбросана вокруг.  Поцелуи сменялись жаркими признаниями, объятия вновь переходили в горячие поцелуи. Звёзды плясали вокруг луны, луна освещала реку и поляну, ставшую ложем для двоих влюблённых. Оркестр из цикад и сверчков ублажал слух. Глаза не могли наглядеться, руки не могли нагладиться, губы не могли нацеловаться. Жаркий шепот, стоны блаженства звучали как гимн земной любви. Горечь разлуки, невзгоды плена - всё растворилось, как и не было. Глаза влюблённых пылали страстью и любовью, они не видели вокруг ничего. Они слышали только друг друга.
- Милый мой, я знала, я верила, что ты приедешь, поэтому и дочку Верой нарекла, - и она прижалась щекой к его груди.
- Ладо моя, ненагляда моя, конечно, я не мог не приехать, никакие злодеи не смогли бы меня остановить, и смерть-старушка меня обходила, чтобы я смог тебя увидеть, дочурку расцеловать, - и он снова начал покрывать поцелуями лицо, плечи, руки, грудь своей ненаглядной княжны. Наконец, они обессилили и легли, прижавшись друг к другу, глазами на звёзды. В реке плескалась рыба, кони бродили вдоль берега.
- Лунная дорожка на воде так и зовёт по ней пройтись, - проговорила тихо Алёна.
- Пойдём  пройдёмся, вода холодная, небось, не боишься?
- Ты же погреешь? – и она побежала к речке. Славомир последовал за ней, но, войдя в воду по щиколотку, они остановились. От холодной воды замирало дыхание, лунная дорожка покрылась рябью. Медленно, как будто боясь спугнуть лунный лучик, влюблённые вошли в воду по колено, по пояс, по грудь. Вода освежала, бодрила. Они обнялись, Славомир начал целовать жену нежно, трепетно, едва касаясь губами её лица. Холода уже не чувствовали, течение нежно гладило мужчину и женщину по их обнажённым телам. Река тихо журчала, как мурлыкающий кот, у ног влюблённых резвилась мелкая рыбёшка. Поцелуи становились всё жарче, он взял её на руки и понёс на берег.
- Зачем, мне уже не холодно.
- Не стоит водяного соблазнять такой красотой,- пошутил Славомир.
- Ревнуешь никак?
- А ты как думала, ты самая лучшая на всём свете, желающих поухаживать, небось, тьма.
- Глупый, никто мне не нужен, никто кроме тебя.
- Милая, родная, чистая душа,
  Лишь один я знаю, как  ты хороша,- тихо пропел Славомир.
- Ты новую песню сочинил?
- Нет, это просто вырвалось, это не песня, это вздох восхищения,- и он положил её на траву, покрывая поцелуями её тело, ноги, руки, лицо, и снова плечи, грудь, живот, ноги. Поцелуи становились всё жарче и жарче. Алёна вытянулась на перине из травы и цветов и тихо застонала. Их тела вновь переплелись в едином жарком поцелуе. Лес, казалось, залюбовался влюблёнными и перестал шелестеть листьями, замолчали цикады и сверчки, ветер затаил дыхание, чтобы не мешать супругам. Тишину нарушали только тихие постанывания девушки и шорох травы под их телами. Засмотревшись, упала звезда, она пролетела через всё небо и погасла где-то на западе.
- Любый мой, хороший, я…, - она замолчала, слёзы счастья текли по её щекам, она глубоко задышала, тело её напряглось и тут же обмякло. Она разглядывала звёздное небо, которое отражалось в её глазах, на губах застыла блаженная улыбка, а из глаз крохотными росинками продолжали капать слёзы. Ласки Славомира стали утихать, поцелуи стали реже, только руки продолжали гладить её нежное тело. Он лёг рядом, так же как и она, уставившись на небо. Какое-то время лежали молча, нежно поглаживая друг друга.
- Хорошая моя, ласковая, я так по тебе стосковался.
- Я тоже, любимый.
- Ты родишь мне сына?- он повернулся лицом к ней и поцеловал стекавшую по щеке слезинку, она согласно кивнула головой и прильнула своими губами к его устам. На этот раз никто глаза не закрывал, они смотрели друг на друга, погружаясь в глубину, в самую душу, прервав поцелуй лишь тогда, когда начали задыхаться.
- Поспи, радость моя,- прошептал Славомир, притянув к себе жену и укрыв её своим плащом, который лежал поблизости. Она отрицательно покачала головой, но глаза закрыла и прижалась к нему всем телом. Он не отводил от её лица глаз, нежно поглаживая по голове, наконец, она засопела. «Пусть подремлет часок, - думал Славомир, не сводя с любимой глаз,- пусть немного отдохнёт, а я хоть нагляжусь на неё спокойно. Кто знает, что нас ждёт завтра, времена неспокойные, и пока жив Етон, нужно быть готовым ко всему. Не мстить, не искать его я смогу, раз обещал монаху, но это не значит, что и он оставит меня и Борислава в покое. - Он снова погладил Алёну по голове, она зашевелилась во сне, заволновалась, Славомир поцеловал её в щёку и жена опять затихла. - Как она прекрасна, как же я без неё соскучился, нет, пока никуда не уеду. Поживу с ней, дочкой и мамой, надо забрать её к нам, хотя бы на время». Мысли начали путаться, сон подкрадывался как тать. Но желание любоваться, не сводя усталых глаз с ненаглядной Алёнушки, было сильнее. Он поправил плащ, сползший с плеча супруги, поцеловал глаза, нежно, осторожно, чтобы не потревожить сон любимой. Она собрала губы в трубочку, и он поцеловал и их, Алёна во сне заулыбалась. Славомир поглаживая то голову, то спину задремал, слишком устал с дороги и навалившихся впечатлений. Чувствуя, что глаза закрываются, он попытался их открыть, но не смог, темнота в глазах посерела, начала светлеть и плавно сменилась приятным голубоватым светом. Он увидел девушку, красивую, в воинском доспехе, очень похожую на Алёну, а рядом богатыря, белокурого, с пращой в одной руке и мечом в другой. Самым запоминающимся местом на лице богатыря были глаза, синие брызги, как у его жены, и как у девушки в воинском доспехе.  Юноша и девушка улыбнулись и низко поклонились ему, и на их месте появился воин в эллинском доспехе, которого Славомир видел в Греции.
- Это дети твои, Славомир, сын и дочь, но тебе их такими не увидеть, твоя месть не даст тебе дожить до внуков. - Воин вздохнул и ушёл. Свет потихоньку померк, стал серым. Глаза открылись, на небе звёзды, луна куда-то ушла. Жена сопит на плече и улыбается во сне. Рука по- прежнему продолжает поглаживать спину ненаглядной Алёнушки. «Сон или видение?- подумал казак, - месть не даст, я же решил не мстить, или Борислав уговорит нарушить слово. Нет, лучше я его уговорю оставить злое дело. А, коль, выйдет, то и в христианство приведу. Какая Вера будет красивая, да и сынишка молодец хоть куда. Только почему Вера в доспехе, неужто на Руси мужики справляться с ворогом перестанут без женской помощи». Он нежно погладил щёку Алёны, поцеловал. Она, улыбаясь, открыла глаза и поцеловала мужа в кончик носа. Глаза её сияли, как два солнечных лучика, от улыбки становилось тепло и радостно. Они снова слились в нежном и долгом поцелуе. Два человека, он и она, муж и жена, слились в одно целое. Лишь когда восток окрасился первыми лучами восходящего солнца , а на траву легли капли утренней росы, супруги продолжили свой путь. Славомир рассказал о вере, которую принял в Царьграде, о красоте христианских храмов. Алёна слушала внимательно, не перебивая. К полудню они уже подъезжали к селению, где жила мать Славомира.  Но дом его матери был пуст и заброшен, соседи рассказали, что Белослава умерла несколько месяцев назад и показали могилу, где лежало её тело. Супруги просидели у могилы несколько часов и пустились в обратный путь. Ехали молча, Алёна плакала, Славомир был угрюм. «И в этом тоже виноват Етон,- думал он,- из-за него я не смог проводить матушку к предкам, и как простить его злодеяния? Бог велел прощать, а если нет сил простить, тогда как? А сестра, а отец Борислава, а сожжённая застава и посечённые люди? Месть, месть страшная и неотвратимая, не могу его простить, не могу». Домой доехали без остановок, так и не проронив ни слова. Алёна рассказала о случившемся Ирице.


                                                                   ДОН

   Всё дальше и дальше уходил Борислав от своего врага по дорогам войны. Полк его стал легендарным, бывалые воины присоединялись к бесстрашному атаману. Уже не полк в пять сотен, а три полка было под его рукой, военная удача сидела на плечах Борислава, а он всё не переставал думать о мести. Подошёл конец  договору с хазарами, продолжать его он отказался, в качестве награды хазарский каган выделил полоску земли вдоль реки Дон для поселения казаков, желающих остаться в Хазарии, и для военной помощи в качестве наёмников. И Борислав повёл своё войско на Дон, где и собирался подготовить поход на Етона. На этот раз никто не препятствовал движению казаков по территории  Хазарии, и двигались казачьи полки кратчайшим путём к устью, где собирались поставить свой город. От Ахаса, как решено было назвать город, до Сечи было не более двух дней пути, это вполне устраивало казаков. Время шло, забот было невпроворот, и о походе на Етона пришлось на время позабыть. Строились крепостные стены, башенки, дома. Добычи с похода хватало с лихвой на масштабное строительство. Полки расползались по станицам, которые росли как грибы. Узнав о новом поселении собратьев, с порогов приехали гости во главе с Никитой. Осмотрев город и крепостные укрепления, ветераны одобрительно кивали седыми головами. Поздним вечером Никита и Борислав остались наедине.
- Молодец, я всегда знал, что из вас выйдет толк, пригодились мои уроки? - начал разговор старый казак.
- Пригодились, дядка Никита, ещё как.
- А я к тебе не с простым любопытством, а с вестями. Дружка твой жив.
- Славомир!?- просветлел лицом Борислав ,- ты видел его?
- Нет, не видал, но люди торговые, что с Киева приезжали, сказывали, что вернулся он недавно и живёт со своей княжной в столице, часто его видят с греческими проповедниками, и уезжать от жены не собирается.
- Ну, соскучился по жене, вот и решил передохнуть, я его понимаю.
- А ты о своей мести ещё не забыл?
- Нет, и пока жив не забуду.
- Етон окреп, и его одним полком не побить, подмял под себя мелких князьков.
- Значит, один пойду и тайком зарежу, - Борислав помрачнел.
- Но я тебе могу союзника подсказать, может, ты его и знаешь, в Хазарии хунны живут, встречал?
- Были в армии хазарской хунны, храбрые воины.
- Есть у них молодой горячий атаман Атиль.
- Не слыхал.
- О нём, я думаю, скоро все услышат. На запад смотрит, там добычи побольше.
- Но и врагов тоже.
- Молодой, горячий, бредит Римом. Хочет силами померяться.
- И чем он мне может помочь?
- Заключи с ним союз на условиях, что начнёте с Етона.
- А сколько за ним воинов?
- Хуннам тесно в Хазарии, многие готовы по Европе погулять, думаю, тысяч десять за ним пойдут, а коли твои полки с ним будут, доверие к нему очень повысится. А уж идти с ним в Рим или нет, сам решишь.
- Спасибо за совет, дядька Никита, и за новость о друге моём низкий тебе поклон, только не могу я сейчас, видишь, город ставим.
- А то без тебя не поставят, собери полка три да Славомира кликни, с ним пару полков добавится.
- Ты же говоришь на покое дружок мой.
- Так- то оно так, да не совсем, он главенствует над греческой охраной, ему дозволено дружину держать для сопровождения купцов и послов с Царьграда и обратно. В его дружине и варяги, и казаки, и греки, в основном, те, кто принял крещение водой и почитает Бога, что хранит Царьград и их империю.
- Славомир отказался от родной веры? - Борислав встал и заходил по светёлке. - Как же так, ну дела. Может, наговорили на него?
- Может, и наговорили, но вряд ли, греки иноверцам не доверяют ни своих послов, ни товаров. А хочешь всё сам узнать, так в Киев поезжай.
- Мне не до Киева, если уж поеду, так с хуннами поговорить, Атиля повидать.
- Матушку с сыном давно видел?
- Давно, но они в столице, там безопасно.
- К себе не хочешь забрать? Город славный строите, не хуже хазарских, а они греками построены.
- Ну и мы приглашали, поход был богатым на добычу, и каган заплатил щедро.- Борислав махнул рукой в сторону сундука, где хранилась войсковая казна. Говорили атаманы до глубокой ночи, а утром посольство с Сечи отправилось домой. Борислав несколько дней обдумывал новости, привезённые Никитой, хотелось ему повидать сына, переговорить с другом, но ненависть к Етону и горечь потери жены и отца были сильнее. Союз с хуннами мог ускорить отмщение и увеличить его шансы на победу. И атаман Донской вольницы стал готовиться к переговорам с Атилем. Он наводил справки о его расположении, количестве воинов, нравах хуннов. Но судьба решила помочь и ускрить новый поход Борислава. Примерно через месяц после свидания с Никитой, через Ахас проезжал торговый караван хазарских купцов, направлявшийся на запад, в варяжские страны. Охраняли караван хунны, нанятые хазарами. Борислав, узнав об этом, пригласил к себе старшего охраны на обед, надеясь узнать что-нибудь новое об Атиле. Его приглашение приняли и двое старшин хуннов пришли в назначенное время. После обычных приветствий и обмена любезностями предводитель хуннов представил своего спутника как сына вождя и его помощника по имени Атиль. Борислав насторожился, но уточнять не стал. Дождавшись, когда гости подкрепят свои силы, как бы, между прочим, завёл разговор с молодым воином.
- Слышал я от своих казаков о некоем Атиле, молодом вожде хуннов, храбром и сильном, не знаком ли он вам?
- А чем он тебе интересен, - вопросом на вопрос ответил молодой хунн.
- У меня к нему есть несколько вопросов по делу, которое меня занимает довольно давно.
- Среди хуннов я - единственный Атиль среди вождей, - улыбнулся юноша, - говори о своём деле.
- Если ты тот, о ком я справлялся, то почему ты идёшь помощником в сопровождении торгового каравана? - Борислав говорил спокойно, хотя внутри был крайне напряжён, он никак не ожидал так скоро встретиться с человеком, о котором его предупреждал старый учитель.
- Я иду не караван охранять, а посмотреть воочию, так ли богаты западные земли, и так ли сильны их воины, как говорят люди.
- Простое любопытство двигает тобой или есть другие причины?
- Есть, так какое же дело у тебя ко мне.
- Я бы хотел переговорить особо, с глазу на глаз. Пойдём ко мне в светлицу, там мы и продолжим наш обед.
- Хорошо, я с удовольствием принимаю твоё предложение, это большая честь обедать лично с человеком, возглавляющим стальных воинов. - Атиль поклонился атаману. Борислав встал и жестом пригласил гостя следовать за ним.
- У меня тоже есть интерес, военный интерес на западе, - продолжил разговор казак, когда они расположились за столом в его светёлке, и им принесли блюда с угощениями.
- А почему ты думаешь, что у меня военный интерес.
- Если я ошибся, то давай сменим тему и поговорим об охоте или о товарах хазарских торговых гостей.
- Не нужно менять тему, я воин и военные интересы меня занимают сильнее торговых, - улыбнулся молодой воин и открыто посмотрел Бориславу в глаза.
- Я имею некоторые долговые обязательства к кагану Етону и хотел бы расплатиться, но наши места неспокойные, и уводить из станиц всех казаков было бы крайне неразумно. А с двумя-тремя полками мне будет нелегко добиться личной встречи с каганом. Вот я и хотел бы узнать, не в тех ли краях и твои военные интересы.
- Для меня было бы большим удовольствием помочь тебе, но мои интересы распространяются намного дальше владений Етона.
- Я бы смог помочь и пройти с тобой хотя бы половину твоего пути, если, конечно, ты не будешь отказываться от нашей помощи.
- Это очень выгодное предложение, особенно, если ты поможешь пройти через земли русов напрямик к землям германцев. Я вернусь через год, этот караван мой, кроме разведки я неплохо заработаю, для большой войны нужны большие деньги.
- А зачем тебе большая война?
- Я много слышал о богатстве западных властителей, о тёплом средиземном море, мне нужна большая война, чтобы иметь новые земли и ещё большие деньги, мне хочется повидать мир и попробовать на вкус мясо невиданных животных, а, может быть, найти край света.
- Не обещаю тебе, что пойду так далеко, но за помощь с моим врагом я в долгу не останусь, через год мои полки будут готовы идти достаточно далеко, и с Киевом я договорюсь, мы сможем пройти короткой дорогой. - Борислав встал и протянул Атилю руку, тот тоже встал и скрепил рукопожатием договор. На этом обед был закончен, Атиль вернулся с атаманом к общей трапезе, и,поблагодарив хозяев за гостеприимство, вместе со своим воеводой удалился. Союз был заключён, можно было готовиться к дальнему и длительному походу. Через несколько дней был созван совет войсковой старшины, где Борислав предложил желающим пройти вместе с ним и хуннами по Европе.  Желающие нашлись сразу, было оговорено время выступления и выбран атаман, заменяющий Борислава на время похода. Теперь нужно было решить вопрос о прохождении войск через Русь и выбрать наиболее удобную дорогу. Для этого нужно было ехать в Сечь, а оттуда, заручившись поддержкой Никиты, в Киев.  В посольство с собой Борислав выбрал самых уважаемых полковников, у которых оставались друзья в столице и которые могли помочь склонить князя к благосклонному решению. Дни и без того хлопотные стали ещё более напряжёнными. Нужно было передать казну и бразды правления новому атаману, подготовить подарки и решить уйму вопросов, связанных со столь ответственным посольством. Тщательно подбирались не только кони, но и сбруя и доспехи. Нужно было показать, что не голодранцы едут, а воины, успешно и богато выполнявшие свою работу. Подбор оружия Борислав не доверил никому, в подарок князю была куплена арабская сабля с серебряной рукояткой и ножнами, украшенными большим количеством драгоценных камней. Хунны прислали старшего брата Атиля, который рассказал о приготовлениях в их племенах, а на самом деле они хотели удостовериться, что Атиль заключил союз с казаками Дона.
- Ой, не хитри, - улыбнувшись, проговорил Борислав, поняв истинную причину визита, - хочешь знать, поддержим мы Атиля или нет?
- От проницательных глаз атамана ничего не скроешь, верно ты всё увидел, наши старейшины хотят знать, правда ли казаки сильнейшие воины из храбрейших героев нашего времени и готовы ли пойти с хуннами на поиски новых земель.
- Что тебе сказать, о сладкоречивейший из всех сладкоречивых послов,- поддержал стиль беседы гостя атаман, - да мы пойдём с Атилем, далеко или нет не скажу - это наше с ним дело, но выступим вместе.
- Тогда и мы вместо тысячи воинов дадим десять, а известен ли путь, каким пойдут войска?
- О, любопытнейший из всех хуннов, я приглашаю тебя ехать со мной в Сечь, а затем в Киев, где мы и обговорим путь, по которому пойдут наши воины.
- Благодарю тебя, атаман, я с большим почтением принимаю оказанную мне честь и очень рад, что проведу некоторое время с таким великим человеком как ты.
- Ну, вот и хорошо, через три дня отправляемся, если есть какая нужда, не посылай к своим, здесь всё найдётся.
- Благодарю атамана, но хунны сами умеют путешествовать, и ни в чём нужды я не испытываю, как ты сказал, так и будет, через три дня я буду готов сопровождать тебя в столицу славян, - хунн попрощался и ушёл. Хлопоты, связанные с посольством, почти окончились, и Борислав получил возможность отдохнуть перед дорогой. Мысли о походе, о договоре с хуннами, о переговорах с киевским князем отошли на второй план, теперь он думал только о встречи с матерью и сыном. Всякий раз, вспоминая о сыне, он невольно вспоминал и о погибшей жене. Он вновь вспомнил картину побоища, как наяву увидел отца и погибших соратников. Радость встречи с сыном и матерью закрывалась горем потерь. А вслед за горем в душе ещё сильнее разгоралось пламя ненависти. Усиливалась жажда мести. «Жди, Етон, - говорил он в своих мыслях воображаемому противнику, - жди, я скоро приду, я не дам тебе быстрой смерти, я не позволю тебе умереть, не осознав всего горя, что ты на меня обрушил. Я накормлю тебя этим горем досыта и заставлю его запить твоей собственною кровью и кровью твоей семьи, если у такого выродка есть семья». В минуты размышлений об утрате и мести Борислав становился угрюмым и нелюдимым, он не ел, пил много вина и почти не спал. Стоило ему заснуть, как снова и снова он видел мёртвую жену, отца, сгоревшую заставу, изуродованные тела женщин и детей. Он тут же просыпался в холодном поту и уже не мог заснуть до утра. Многие казаки обзаводились семьями в отличии от Сечи, где женщинам находиться не разрешалось, на Дону в станицах женщин было немало. Но Борислав и представить себе не мог, что кто- то может быть лучше его убитой любви. Неоднократно его друзья уговаривали его завести новую женщину, память памятью, но ведь с бабой в доме уютнее. Но он всегда прекращал такие разговоры. И вот он едет к сыну, к матери, он увидит Славомира и Алёну, он увидит их счастье, он порадуется вместе с другом. А, возможно, он заберёт сына к себе, пусть растёт на его глазах, и мать надо перевезти на Дон. Здесь он восстановил школы, как в его детстве, здесь обучают детвору с первых шагов. Оружие дарили младенцу в первые дни жизни и коня, как только он мог говорить, и росли вместе жеребёнок и его будущий наездник. Население пополнялось не только за счёт новорожденных, но и вновь пришедших. Все, кому нравилось военное ремесло, могли прийти в станицу и попроситься в полк. Отказа не было никому, лишь бы было желание. Город рос, укреплялись стены, усиливался гарнизон. Выстроили пристань, где стали останавливаться торговые суда. Неподалёку была переправа через Дон, дорогу так же контролировал город. Быстро росла торговля, строились постоялые дворы. Борислав часто забирался на башню, чтобы осмотреть местность и город. Думал ли он в своём далёком детстве, что будет атаманом большого войска. Ему бы радоваться, но все воспоминания снова и снова сводились к Етону. Месть съедала его, она лишила его возможности радоваться жизни, радоваться победам, любить. Ему хотелось скорее покончить с врагом, он был уверен, что как только он насладится видом мук своего недруга, то к нему вернётся его былое жизнелюбие, ушедшая радость, а, может быть, он сможет снова любить. Скорее, скорее нужно отомстить, а если он ошибается, то пусть он умрёт, пусть. Это будет хорошая смерть, смерть с чувством выполненного долга.


                                    
                                         ГРЕЧЕСКИЕ ПРОПОВЕДНИКИ

   Печаль не вечна, потеря матери немало огорчила Славомира, но жизнь такова, что рано или поздно люди умирают, и с этим приходится мириться. Смирился и Славомир, проведя несколько дней с женой и дочкой, он начал задумываться о дальнейшей жизни, нужно было искать себе занятие, но кроме войны он ничего не умел. Казак обошёл всех старых друзей из тех, кто жил в столице, в основном, это были преклонного возраста воины, доживавшие свой век на попечении родни или жившие на свои сбережения. Заглянул на постоялый двор, где и познакомился с Георгием, монахом- миссионером из Царьграда. Георгий был средних лет славянином из старых славян, живших в Византии со времён переселения. Христианство он принял в ранней юности, долго жил в монастыре, и был послан на русскую землю с миссией проповедать Слово Божие епископом  монастыря, где он жил. Несмотря на то, что всю жизнь он был монахом и выполнял послушания согласно монастырскому уставу, силушкой его Господь не обидел. Среднего роста, с широкими плечами, русыми волосами и зелёно-серыми глазами. Взгляд у него был очень проницательный, когда он говорил, казалось, что он смотрит прямо в душу собеседника. По- русски он говорил с акцентом, но очень внятно. В разговоре со Славомиром монах узнал, что встретил в лице казака единоверца, чему очень обрадовался. Георгий пригласил его к себе в келью, налил греческого вина, привезённого с собой.
- Очень рад, что встретил брата во Христе, - сказал он, подавая полный бокал гостю.
- Да, я тоже рад, брат Георгий. Какое дело у нас, если не секрет?
- Нет, конечно, послан я в земли русские с благой вестью, хочу рассказать твоим землякам о том, что Христос воскрес, и буду выполнять это послушание, пока епископ не отзовёт, или Господь не призовёт.
- Хорошее дело, но нелёгкое, сильны у нас отцовские верования в идолов, нелегко тебе будет, брат мой, может, помощь нужна какая, ты скажи, чем смогу помогу, Христа ради.
- Спасибо, брат, но у меня сильные помощники - Господь,  Матерь Его и Ангел мой, Святой Георгий, но за предложение всё равно спасибо, а ты чем здесь живёшь?
- Да я недавно только из Царьграда, решил немного передохнуть, а потом вернусь к прежнему ремеслу, я воин, из казаков.
- Святой Георгий тоже был воин, служил честно и честь великую стяжал, да и тебя мне он послал. Нужен нам в нашей миссии отряд охранный, чтобы сопровождать купцов и послов до границ ваших или в земли варяжские и германские. Возьмёшься такой отряд собрать?
- А греческие воины что ж?
- Наши много нападений терпят от мусульман, воинов не хватает, да и местные надёжнее - и места знают, и обычаи, да и берут за службу дешевле. Я завтра к князю иду, чтобы испросить разрешение на вооружённый отряд на его землях, и коль они будут из русских, то, я думаю, он не откажет.
- Отчего же ты, брат Георгий, а посол что же?
- Заболел посол, и, наверное, уже не встанет, призовёт его Господь, вот и взялся от имени нашего посольства к князю вашему сходить, если ты согласен, то пойдём завтра вместе, платить будут купцы хорошо, я скажу, что ты тоже православный, они не поскупятся. Не хочешь сам ходить, не ходи, только отряд собери, от сотни  до полутора, и здесь наш посольский двор нужно охранять. Хочешь подумать, скажи, когда ответа ждать.
- Да нет, думать тут не о чём, я хочу с женой подольше пожить вместе, отряд соберу и охрану вашему двору обеспечу, видно, правда, нас Господь свёл, я как раз себе дело подыскивал.
- Поистине, чудны дела твои Господи.- Монах перекрестился, Славомир тоже, и выжидательно уставился в глаза гостя своим проницательным взглядом.
- Пожалуй, мне твоя помощь нужнее, воинов ты нашёл бы и без меня, а вот монаха служащего у нас найти нелегко.
- Всё, что в моих скромных силах готов сделать, - продолжая сверлить Славомира взглядом, ответил инок.
- Хочу свою семью окрестить, и нет у меня отца духовного, если можешь, возьмись окормлять меня и моих домочадцев, поживи у меня, поговори с женой, если она согласится, то я и дочурку окрещу годовалую.
- Рад буду увеличить стадо Христово, жди вечером приду, жить я буду со своими, но бывать в доме твоём буду часто, - монах отвёл взгляд. Славомир объяснил, где он живёт, и, попрощавшись с Георгием, отправился по знакомым вызнать, где можно ратных людей нанять понадёжнее. Нашёл нескольких казаков, проезжавших по своим делам, послушал сечевые новости, предложил послужить, но те отказались, но дали адреса знакомых воинов, находившихся на излечении. Под вечер он пошёл домой встречать Георгия, так и не найдя ни одного бойца. Отец Георгий пришёл, как и обещал, в доме уже готовились к ужину. Ирица помогала няньке накрывать на стол, дети играли во дворе, Алёна была с ними. После ужина инок начал рассказывать о страданиях Христа, говорил он долго, но даже Всеслав слушал его, не перебивая. Когда подошло время укладывать детей, нянька с трудом увела мальчика в спальню, и то только после того, как Алёна пообещала завтра ему всё пересказать. Около полуночи Георгий попрощался со своими слушателями, пообещав прийти на следующий вечер, Славомир пошел провожать гостя. Перед прощанием казак и инок договорились о времени встречи, чтобы вместе пойти к князю.
   Весь следующий день Славомир набирал дружину, по совету его друзей к нему на двор приходили мужики из ополченцев, а после обеда пришёл Георгий. С иноком было два помощника посла, вчетвером они и отправились к правителю. Разговор был недолгим, после вручения подарков инок рассказал о цели своего прихода, князь, услышав, что Славомир, которого он знал ещё с детства, согласился возглавить посольскую сотню, дал своё согласие на вооружённый караул для византийских караванов. Встреча закончилась к всеобщему удовлетворению, греки попрощались с казаком, попросив приступить к своим обязанностям через три дня, так как охрана посольского двора уходила в Константинополь с караваном, который увозил больного посла, не пожелавшего умирать на чужой земле. Славомир пообещал, что успеет к назначенному сроку, и напомнил иноку, что ждёт его к ужину. На его дворе его ждали с десяток добровольцев, среди которых было пять бывших пограничников. Побеседовав со всеми пришедшими, он предложил им придти на греческий посольский двор через три дня и приступить к службе. Человек тридцать в его дружине уже были, причём, он просил всех принятых привести ещё бойцов, и многие соглашались.  К ужину пришёл монах, его встретили как родного человека, снова все слушали его речи, затаив дыхание. На этот раз Георгий рассказывал о чудесах, которыми одаривает Бог свою паству, о таинствах, принятых в православной церкви, о каре грешникам и наградах праведникам. После его ухода Алёна долго выспрашивала у Славомира о старой вере, не разгневаются ли на него боги за уход к другому Богу. И только выспросив всё, что она хотела знать, супруги заснули. С утра Славомир вновь начал принимать желающих послужить в греческой охране. Желающих было предостаточно, так что ему пришлось говорить с людьми без обеда. Наконец он определил воинов, которые, по его мнению, смогут возглавить сотни, и им перепоручил набор дружины. Караван с послом ушёл на третий день, и с ним вся греческая охрана, служба Славомира началась. Целыми днями он занимался подготовкой воинов, которых он набрал, а по вечерам вместе со своими домочадцами слушал рассказы отца Георгия. Нянька, Ирица и Алёна изъявили желание креститься на пятый вечер, на что инок предложил им придти в воскресение на литургию на посольский двор.  Литургия, крещение, первое причастие, затем праздничный ужин в посольстве. Воскресение пронеслось галопом, новые православные были счастливы. Ирица плакала и благодарила Славомира за то, что он познакомил её с отцом Георгием.  На следующий день пришёл караван из Греции, караван был почти без охраны, её перебили у самых рубежей Руси. Погибли также и несколько купцов. Несколько телег были захвачены разбойниками. Кто нападал - ни купцы, ни воины не знали. Славомир дал команду первой полусотне готовиться к сопровождению каравана в Царьград. С караваном приехали и три монаха, которые также как и Георгий, были посланы с миссионерской целью на Русь. Весь вечер они расспрашивали Славомира о местных традициях, о народе, о землях на востоке. Далеко заполночь он пришёл домой.
- Что-то случилось, родной мой?- встретила мужа Алёна.
- Да, ладо моя, караван потрепали на границах, по описанию, вроде бы, германцы, почти всех воинов перебили, и купцам досталось. Да монахи-проповедники приехали, всё никак не отпускали, про наши края расспрашивали.
- Ясно, а то я уж волноваться начала, вдруг уехал куда по спешному делу и не простился.
- Что ты, хорошая моя, я бы хоть на минутку малую, но забежал бы. - Славомир обнял жену за плечи и прижал к себе. - Наш караул обратно караван поведёт.
- А монахи к нам надолго?
- Нет, на днях дальше пойдут, по Руси Слово Божие понесут.
- А им не дашь охраны?
- Они не хотят, их Бог бережёт, наши места спокойные, а вот отец Николай к печенегам собрался.
- Они ж его убьют, окаянные. Отговори ты его.
- Пробовал, не отговорил, говорит, что за счастье мученическую смерть примет во имя Господа.
- Храни его Бог, - Алёна истово перекрестилась. От ужина Славомир отказался, и они пошли спать. Утром Алёна упросила мужа взять её и Ирицу на посольский двор, приезжих проповедников послушать. И пошли они втроём. Женщины слушали приезжих иноков до самого обеда, и если бы не Славомир, напомнивший, что и монахи тоже люди, и им тоже нужно трапезничать, они бы заговорили иноков до голодной смерти. Дела в посольской охране шли хорошо, три полусотни были набраны, многие достаточно хорошо владели мечом. Несмотря ни на что, занятия с воинами проводились каждый день. К концу недели первая полусотня уходила с караваном,  купцы довольно быстро и удачно торговали и не хотели задерживаться без особой нужды. После ужина Славомира посетил отец Георгий.
- Ты всё время занят был утром, потом и я в суете погряз, - начал монах после приветствий. - Мы посла ждём нового, он пойдёт с караваном, как только больной посол приедет. Не пошлёшь ли ты людей навстречу с этим уходящим караваном.
- Понял, как тот караван встретят, так и усилят охрану посла, что ж, лишняя предосторожность не помешает.
- Вот и хорошо, но есть и ещё один вопросик. Куда бы ты посоветовал сходить нашим миссионерам, где бы слово Божие могло хороший урожай принести?
- Задал ты мне, отче, задачу, - Славомир задумался. Он думал довольно долго, перебирал в памяти все места, где бывал, наконец, заговорил: - Пусть в Сечь едут, там народа много, все со смертушкой чуть ли не каждый день играют, им помощь Божия в радость будет.
- Далеко это? Насколько путь опасен?
- Не далеко, на границах с диким полем, бывают там и кочевники, но я с десятком дружинников готов с вами съездить, мне нужно дружка старого повидать, о своих делах поведать, его новости послушать.
- Спасибо, брат, и за совет и за помощь, а тут без тебя справятся?
- Помощник мой богатырь бывалый, всё будет хорошо, не волнуйся, отче.
- Тогда так и решим, отправим караван и на следующий день и уйдём, мы налегке, пару книг да сума с хлебом, солью и водой. Только десять охранников нам не нужно, коль у тебя там дела, рады будем попутчику и поводырю, а другие пусть своими делами занимаются.
- Как скажешь, отец Георгий, - и казак проводил гостя до крыльца. А сам пошёл к супруге.
- Алёнушка, свет мой, - сказал он, входя в опочивальню - через три дня я в Сечь поеду, за пороги, с монахами, Борислава хочу повидать, с Никитой переговорить, ты завтра Ирице скажи, что к сыну её поеду, может, она захочет передать ему что-нибудь.
- Надолго уезжаешь?
- Нет, голубка моя, только повидаюсь, попрошу Никиту иноков приветить и сразу обратно.
- Обратно один?- Алёна с тревогой посмотрела на мужа.
- Один, - он погладил жену по голове, - одному сподручнее будет, коня подменного в Сечи возьму, чтобы быстрее к тебе вернуться, не волнуйся, меня благословение Божие укроет, всё будет хорошо.
- Я молиться за тебя буду Божией матери, она не оставит тебя одного, ведь ты ж людей Божиих провожать будешь, - Алёна отвернулась, незаметно смахнула навернувшуюся на глаза слезу. И они легли спать. Утром всё было как всегда, Славомир ушёл в посольство, а Алёна и Ирица стали готовить для Борислава гостинцы. Ирица написала письмо и весь день успокаивала разволновавшуюся княжну.
   Караван с усиленной охраной ушёл на следующий день. После проводов купцов Славомир поручил своему помощнику посольство, пообещав вернуться как можно скорее. После разговора с помощником он направился к инокам.
- Ну что, братья, завтра в путь?- спросил он, входя в молельный дом.
- С Божьей помощью, помолясь, после литургии и поедем, - отвечал за всех Георгий,- нам собирать особо нечего, так что мы почти готовы, а ты как один возвращаться будешь?
- С вашими молитвами не пропаду, - улыбнулся Славомир.
- За это будь спокоен, все молить Господа будем, чтобы тебе путь был лёгкий и безопасный.
- Ну, так, значит, и решили, приду к службе, а, помолясь, отсюда и тронемся. А что ж здесь-то никто не останется?
- Нет, но недолго, с караваном с десяток нашей братии приедут, наши пастыри всерьёз на Русь смотрят, даже епископ собирался приехать по приглашению княгини молодой. Пожить здесь хочет немного, с вашей знатью поговорить. Может и храм тут возведёт.
- Это вряд ли, князь и старым то богам не кланяется, а уж про новых и слышать не хочет.
- Всё меняется, брат, и люди и события, всё в руках Создателя. Сегодня не хочет слышать, а завтра, глядишь, и уже молиться станет.
- Вам виднее, прощайте, до завтра, - казак перекрестился, поклонился и вышел. Дома его ждали Ирица и Алёна. Они набили целый мешок едой и гостинцами для Борислава.
- Когда едешь?- спросила Алёна.
- С утра, после литургии, - ответил Славомир, садясь за стол.
- И мы пойдём с тобой, вместе помолимся.
- Кто  из иноков останется? - спросила Ирица.
- Нет, все уходят.
- А как же посольские и наши, кто окормлять будет? - Ирица взмахнула руками.
- С караваном приедут монахи,  даже епископ едет, хотят у князя разрешение просить на строительство храма.
- Не будет этого, - проговорила Алёна хмуро, - я своего братца знаю, ему кроме девок и охоты ничто не свято.
- Не суди так, - поправила её Ирица, - грех это.
- Бог простит, - и Алёна перекрестилась.
- Ну, вот и ладно, - сказал Славомир, вставая из-за стола, - завтра тогда вместе в посольство пойдём, там и простимся.
                                                                                                                                                                                                                        ПОСОЛЬСТВО В СЕЧЬ                     

   Борислав как тигр в клетке метался по дому. Атиль вернётся не скоро, а ему нужно ждать. Всё, что он мог, это подготовить проход войск через Русь. Князя он недолюбливал ещё с детства, но нужно договариваться. Он решил заручиться поддержкой Никиты, князь вырос на его руках, может ему он не откажет.  Во главе самых уважаемых полковников он отправился в столицу, по пути решено было заехать в Сечь. В сечи посольство с Дона встретили по-братски, первый вечер о делах не говорили, устроили пир горой. Наутро два атамана встретились для разговора.
- Знаю, что никак не успокоишься, всё Етона забыть не можешь.
- Такое не забудешь, даже после его смерти сердце болеть будет, - Борислав посмотрел в глаза учителя, - поможешь, дядька Никита?
- Всё что смогу сделаю, но с тобой не пойду.
- Да с воинами у меня полный порядок, спасибо за подсказку про хуннов, мне князя нужно уговорить, чтобы войско через Русь пустил. Ты его хорошо знаешь, он к тебе прислушается.
- Давно я у него не был, но от старых друзей знаю, что он изменился сильно, несговорчив и жаден стал.
- Думаешь, не пустит? - Борислав заходил по горнице, - пройду огнём и мечом, коль по добру не пустит.
- Не горячись, - Никита хитро улыбнулся и указал Бориславу на стул.
- Не пойду в обход, долго.
- Я с тобой поеду - и дружков повидаю и тебе попытаюсь помочь, князь не в том положении, чтобы с нами ссориться, мы ж все торговые пути держим под контролем.
- У меня договор с Хазарами, мы им границу охраняем, они на Русь не ходят.
- Да, Хазария сильно окрепла, для Руси сосед опасный, да и половцы с печенегами наши места не трогают, что для Руси немаловажно. - Никита подмигнул гостю, - нам есть, что предъявить Руси.
- Когда едем?
- Не гони коней, нужно подарки подготовить, маленькую хитрость сотворить.
- Не темни, дядька Никита.
- Да не темню я, - Никита улыбнулся и продолжил, - у нас в Сечи всегда гостят то печи, то половцы, поговорю с кем-нибудь, чтобы на Русское посольство напали, а мы, якобы, их спасём, будет чем похвалиться.
- Кто ж под твои мечи добровольно пойдёт?
- Да мы аккуратно, никто не пострадает.
- Делай, как знаешь, ты старый служака, не мне тебя учить.
- Так оно лучше, - Никита вышел из горницы, вернулся через полчаса довольный, пряча улыбку в усы.
- Вижу, ты уже договорился.
- Нет, - старый воин расцвёл в широкой улыбке, - ты помнишь Ельбуза?
- Хан, с которым Етон союз держал, что Славомира продал.
- Он опять шалит, перекочевал поближе к границам Руси, а со дня на день мимо него пройдут купцы на Русь.
- Думаешь, он нападёт?
- Мы ему поможем, снимем стрелами пару его человек. Русскую стрелу он знает.
- Не ошибётся, - Борислав улыбнулся.- А я могу камушком в лоб, может, вспомнит про каза проданного.
- Нет, казачьи следы не нужны, пусть на Русь обидится да на караван нападёт, тут мы и пригодимся, тогда и покидаешь свои камушки.
- Как скажешь, говори, что делать.
- Бери пару человек и скачи навстречу каравану, как на них нападут, шли гонца к нам, а мы пока позлим хана Ельбуза.
- Хорошо, - Борислав вышел, позвал двоих казаков из своего посольства и начал седлать коня, между делом объясняя их задачу. Вскоре все трое скакали спешной рысью в сторону лагеря хана Ельбуза, собираясь оттуда пойти навстречу Русскому каравану. К ночи караван нашли, и, прячась в стороне, начали сопровождение. На ночь караван остановился, охрана была минимальной, Русь была близко и бдительность ослабла.  Под утро Борислав заметил разведчика, который наткнулся на русский караван и наблюдал за лагерем. Хан видно уже разъярился, караван тронулся в путь, и разведчик во весь опор поскакал порадовать хана большой добычей. Следом за ним Борислав послал одного из попутчиков, поручив ему сообщить Никите, что наживку заглотили. Караван тронулся в путь, казаки продолжали его сопровождать, ничем себя не выдавая. Часа через два казаки увидели подходящий ханский авангард. Не дожидаясь основных сил, авангард пустился в бой, казаки продолжали наблюдение. Охрану каравана застали врасплох, и боя не вышло, пока вязали пленных, подошёл ханский отряд. Но посчитать барыш не дали подоспевшие сечевые казаки. Тут и Бориславу со своим напарником нашлось дело. Бой был кровопролитный, но недолгий. Среди освобождённых купцов был и посол княжеский, он потребовал встречи с атаманом.
- Ба! - Воскликнул посол, узнав Никиту - Никита, друг дорогой, помнишь ли меня, при старом князе встречались не раз. Как я рад, что ваши богатыри рядом оказались.
- Да, есть чему радоваться, почтенный Родомысл, помню тебя, как не помнить. - Никита обнялся с послом.
- Я вечный должник твой.
- Не мой, вот его благодари, - и Никита указал на Борислава, если б не он, мы бы не появились.
- И тебе спасибо, казак вольный, как величать тебя?
- Это атаман Дона, Борислав, коли помнишь двух мальчишек, один из которых муж Алёны, а это его друг.
- Не было бы счастья, да несчастье помогло, - посол обнял Борислава, - помню, помню вас, ваши пращи, и как князь хвалил вас, всё помню, я хоть и стар, но на память не жалуюсь. Известно ли что о друге твоём, может, послам дать наказ поискать его в рабах?
- Вернулся он, - ответил Борислав, - в столице сейчас, с суженой своей.
- Давно я дома не был, года полтора гостил у инородцев, значит, скоро и с ним увижусь, расскажу о подвигах твоих, пусть гордится таким другом.
- Да и я скоро в столицу поеду, дело у меня к князю.
- Я готов помочь и словом и советом, перед князем замолвлю словечко. А дело личное или другая какая нужда?
- Походом пойду на германца, нужно войско Русью провести.
- На Етона? – посол задумался, поскучнел, - нелегко князя уговорить будет. А Никита с тобой поедет?
- Да.
- Ну, это уже лучше.
- И ещё пару хадатаев будут из почтенных людей, - сказал Никита.
- Вот и славненько, - посол с облегчением вздохнул, - значит уговорим, не сомневайся, дело твоё праведное за кровь пролитую спросить, думаю, будет у тебя разрешение на проход, приедешь в столицу, сразу ко мне. Я с вами к князю пойду, а как приеду, всё расскажу в самом лучшем свете.
- Благодарю.
- Это я вас благодарю и весь вам в помощь.
- Ну вот и ладненько, - Никита прервал совместные благодарственные речи, - пошли перекусим да по своим делам.
- Конечно, конечно, я с удовольствием, - и посол ещё раз пожал руки своим спасителям. После совместной трапезы караван продолжил свой путь, а казаки повернули в Сечь.
- Вот теперь можно и в стольный град сходить, - сказал Никита, когда караван скрылся из виду.
- Спасибо, дядька Никита.
- Борислав, нужно подождать, пока они дойдут, расскажут о приключениях, а там и поедем.
- Как скажешь.
- Я с собой возьму всех,кого князь знает, да и у тебя свита неплохо подобрана, молодец.
- Учитель был хороший, - проговорил Борислав, в ответ Никита улыбнулся . По приезде в Сечь Никита собрал войсковую старшину, чтобы обсудить какие вопросы необходимо обсудить с русским правителем. Совещались долго, много было обид на князя, но остановились на самых необходимых вопросах. Под конец  решили, кто будет в составе Сечевого посольства, и назначили день выезда. Недельную передышку Борислав заполнил охотой, разговорами со старыми приятелями, но не забывал потренировать руку и глаз. Дни шли ровно, приятелей, с которыми давно не встречался, хватало, молодые казаки просили показать искусство владения пращой, Борислав никогда не отказывался. Накануне отъезда Никита собрал всех, кто ехал в столицу.
- Други мои, - начал он совет, - завтра отправляемся в стольный град, дел немало нужно решить, все вы люди бывалые, у всех немало посольств за плечами. Но хочу всех предупредить, едем с одним главным делом, нужна дорога для войск Борислава и Атиля.
- Ясно, батька, - закивали головами казаки.
- Князь не очень-то любит казаков, сами знаете.
- Конечно, - подтвердил один из полковников, - ему ж хотелось, чтоб мы ему служили, а платы не брали.
- Да, задурили ему голову купцы-барышники, - кивнул в поддержку сказанного Борислав.
- Да, чего уж там, - продолжал Никита, - молодой князь не в отца и как боец, и как правитель, потому мы и сами по себе, а Русь сама по себе. Но воевать Русь никому не хочется.
- Верно атаман, - поддержали собравшиеся.
- У каждого там родичи, не сможем мы свою кровь родную проливать, - вставил Борислав.
- А поэтому и нужно договариваться, быть гибче и умнее.
- Ясно, батька, - загудели казаки.
- Ясно то ясно, но помните, - прекратил гул Никита, - будут встречи с друзьями, старыми знакомцами, не забывайте кто вы и с чем пришли, лишнего не болтайте. Следите за тем, что и кому говорите.
- Хочу добавить, други, - встал Борислав, - как только мы ушли в вольницу, так они стали чужими, не все, и даже немногие одобрили наш выбор. Кто остался, тот служит князю, и его интересы будут выше наших просьб.
- Прав атаман Дона, - продолжал Никита, - мы больше не русские, мы теперь казаки - Никита замолчал, молчали и все собравшиеся. Больше  они не русские, они не нужны Руси, они сами по себе. На их мечах Русь обрела новую землю, их стрелы и щиты дали Руси покой, пусть и относительный. Но в дальнейших их услугах Русь не нуждается - что делать человеку с детства только и умеющему, что воевать. Слова Борислава прозвучали как приговор, как удар топором по корням. Долго никто не произнёс ни слова, каждый думал о своём отношении к своему народу.
- А я русский казак, - неуверенно проговорил один из донцов.
- А ты тогда зачем служишь Хазарскому кагану? - ответил Борислав.
- Потому что платит, - ещё больше смутился бывалый воин.
- А должен служить Руси, - поддержал Никита, - коли завтра Хазария на Русь пойдёт, будешь русских резать?
- Не пойду.
- Верно, - зароптали казаки.
- У нас договор, что хазары не воюют Русь, но если пойдут, мы будем держать нейтралитет, тогда нам будут продолжать платить, - оборвал ропот Борислав.
- Сечь тоже не будет защищать Русь без своего интереса, - вновь заговорил Никита.
- Не будем, - раздался общий вздох.
- Нас уже купцы называют разбойниками и ворами, - продолжал сечевой атаман, - им не по нраву, что бесплатно не хотим их караваны защищать от степняков, а коль охраняем, так плату вперёд требуем и не сбавляем при торге.
- Да с них три шкуры надо драть с куркулей треклятых, - загудели казаки.
- Сами всё понимаете, - продолжал Никита, - вот и выходит, что мы с Русью характерами не сошлись, не хотим головы класть без награды, чтоб детишки наши с голодухи не перемёрли.
- Так и выходит, что мы уже не русские и служим тем, кто платит, но корни забывать не собираемся, - вновь вмешался Борислав, - вот и не хазары, и не печенеги, мы -казаки, мы сами по себе, и братья наши боевые и русичи, и печенеги и многие кто, разных народностей, и все мы казаки.
- Любо! - поддержали собравшиеся.
- Значит так и решили, - прогремел Никита, успокаивая голоса, - держимся кичливо, никого лучше нет свободных воинов, служим кому хотим, а хотим, так только себе, и в дар бывшей родине защиту им даём, коль сами хотим, в подарок, раз они такие скудные, что не могут оплатить наши жизни да мастерство наше воинское. Тогда завтра с утра на конь, одеваемся в лучшее, чтобы и князь понял, что мы люди   толковые, зажиточные и нас полушкой не купить.
- Правильно, дядька Никита, - рявкнул Борислав.
- Любо, атаман! - загомонили казаки. Сход кончился, казаки разбрелись по своим делам, Борислав задержался.
- Да, озадачил ты старика, - заговорил Никита, когда они остались вдвоём, - а я и не задумывался над этим, русский или нет, видно ты сильно огорчился на роспуск стражей.
- Если б не жадность княжеская, не принял бы неравный бой батька мой, и не вырезали бы малочисленные и слабо подготовленные заставы ополченцев. Мало кто дерзал нас тронуть, многим мы отпор дали, многих уму-разуму учили, и жила бы моя любимая, и не был бы сынишка сиротой.
- Ну, иди покуда, отдохни, горькая твоя правда, а возразить нечего, иди, отдохни, завтра в путь. - Никита обнял ученика, проводил до двери. Мрачный и молчаливый Борислав пошёл к своему шатру.


                                                       ДОРОГА  В  СЕЧЬ.

   Славомир поначалу ехал верхом, но монахи, которые вели беседы на духовные темы, говорили довольно тихо, и чтобы участвовать в общей беседе, он пересел на телегу. Разговор так увлекал казака, что он совсем потерял счёт времени, также как и его спутники. Время от времени иноки доставали хлеб и вино, чтобы утолить голод. 
- Брат! – Обратился к Славомиру один их иноков, - ты не давал обета, ты можешь, есть все, что тебе хочется.
- А мне и хочется, слушая вас, поддерживать не только беседу, но и трапезу. Вы питаете мою душу, а тело моё покрепче вашего, да и плоть неприхотлива, могу неделю на одной воде просидеть, не хочется отвлекаться от науки вашей на пополнение желудка.
- Радуешь ты нас, - улыбнулся и по отечески потрепал за плечо казака Георгий, - на благодатную почву падает семя, будут хорошие всходы.
- О каком семени ты говоришь, отец мой? Я не хлебороб, я воин, или мне чего-то не понять?
- Притча Христова гласит о Слове Божием, - и инок рассказал притчу из писания, потом ещё одну, и так до вечера они рассказывали новокрещённому казаку притчи и объясняли их смысл. Только после захода солнца они нашли местечко у дороги, распрягли коней и расположились на ночлег. Помолились по монастырскому уставу и улеглись каждый по-своему.
- Славомир, - Георгий, укладываясь под телегой, заметил приготовления казака к ночному дежурству - оставь свои заботы, нам ничто не угрожает, нас Бог бережёт, спи спокойно.
- Ну, мало ли что…, - начал было объяснять Славомир свои приготовления, но инок прервал его.
- Просто верь, вера твоя спасёт тебя, надеющиеся на Господа – не постыдятся, спи спокойно, не заботься о нас, ты же нас собрался беречь?
- Да.
- Нам охрана не нужна, мы в руках Господних, и без его ведома ни один волос с нашей головы не упадёт.
- А зачем же вы просили охрану?
- Не охрану, а проводника, да и ты никак не мог решиться оставить супругу и навестить друга. Тебе эта поездка нужна не меньше чем нам, только цели у нас разные, а дорога одна. И кажется мне, что ты не достигнешь своей цели так быстро, как ожидаешь. Полпути мы пройдём вместе, а потом ты поедешь один.
- Да, я вернусь домой, повидаюсь с другом и домой один.
- Нет, не домой. Я не прорицатель, но иногда Господь даёт мне увидеть маленькие моменты впереди времени. Мы вместе будем ещё некоторое время.
- До сечи?
- Нет, мы поедем дальше.
- Куда?
- Не знаю, мы поедем с тобой.
- Но я собираюсь после сечи обратно.
- Человек предполагает, а Господь управляет, ты не поедешь домой, скоро мы всё узнаем, давай спать, с восходом солнца снова в путь.- Инок лёг и почти сразу уснул, или это показалось Славомиру. Впрочем, казак был достаточно уставшим, чтобы самому уснуть быстро и крепко, по совету инока полностью доверив безопасность лагеря Богу.
   Утро началось с молитвы и скудной трапезы, после, попросив Божьего благословения, миссионеры тронулись в путь. День обещал быть пасмурным, настроение у путников было под стать погоде, но начав объяснять Славомиру смысл символа веры, настроение у всех исправилось.  Говорили ,в основном, иноки, казак лишь изредка задавал вопросы. От символа перешли к житиям святых, старались рассказывать о воинах, чтобы слушатель мог получить возможность сравнить свою жизнь с жизнью святых.
- А есть ли воин, при жизни Христа получивший благодать? – спросил Славомир.
- Да, - сразу ответил Георгий. И он начал рассказывать о больном воине, за которого пришёл просить его начальник, и о силе его веры, которую отметил сам Спаситель.  Дорога была удивительно короткой, за беседами время летело стрелой. До сечи было рукой подать, но наступила ночь, кони устали и путники решили отдохнуть. С первыми лучами солнца они уже тронулись в путь, чтобы к обеду приехать в сечь. На лице Славомира блуждала улыбка, он уже представлял, как обрадуется Борислав, увидев его живым и невредимым, как он передаст ему гостинцы от матери и подарки от сынишки, как они будут вспоминать былые дни. На этот раз казак ехал верхом, и иноки не прерывали его мыслей. Они вели еле слышный разговор между собой, по отрывкам беседы, долетевшим до Славомира, было ясно, что в сечи останется один из иноков, трое других отправляются дальше, но куда дальше сказано не было. Им встретился казачий разъезд, казаки, переговорив со Славомиром о цели их прибытия, пожелали им доброй дороги и ускакали.  Вскоре появились укрепления и огораживающая сечь стена. Славомир с иноками сразу отправился к дому атамана, как ни хотелось ему скорее свидеться с Бориславом. Но Никиты дома не оказалось.
- Здорово, казаки, - обратился Славомир к двум казакам, сидевшим неподалёку и о чем-то спорившим.
- И тебе не хворать, - казаки прекратили спор и с любопытством уставились на необычных гостей.
- А где нам атамана найти?
- А зачем вам атаман?
- Дело есть.
- Ну, тогда поезжайте за ним в Киев, если дело срочное, он второй день как в пути.
- Разминулись, значит, - Славомир помрачнел, - а кто сейчас за него?
- Чилига пока за него, третий дом отсюда, только он на охоте, будет к вечеру.
- Переждём, не в Киев же скакать.
- Как раз около его дома и постоялый двор, там и переждёте.
- А скажи мне, друже, где живёт Борислав, если знаешь такого.
- Нет, не скажу, он ушёл в Хазарию со своим полком, да там на границе и остался, на Дону-реке.
- Благодарю, - Славомир поклонился казакам и тронул коня, иноки последовали за ним к постоялому двору.
- Вот теперь и мы знаем, куда лежит наш путь, - сказал Славомиру Георгий, - здесь мы разделимся, двое останутся тут, а я с братом последуем с тобой на Дон.
- Передохнём, дождёмся Чилигу, а завтра в путь?
- Я вижу, что тебе не терпится, - улыбнулся Георгий, - поедем сразу, если хочешь.
- Нет, лошадям нужно отдохнуть, завтра с утра поедем, я знал Чилигу, он поможет вам разместиться.
- Ты за нас не волнуйся, мы и сами договоримся, есть тут капище?
- Есть, только волхвы тут не живут, есть один человечек вроде жреца, помогает жертвы приносить, духов вопрошать, получается не всё, но другие и этого не могут.
- Бесов он вопрошает, а не духов.
- Теперь я это понимаю, но военное дело без помощи свыше не идёт, вот и ищут, кто где может. - Славомир соскочил с коня и вошёл на постоялый двор. Через некоторое время он вышел с хозяином, дородным лысым мужичком маленького роста, отчего он казался ещё толще. Хозяин открыл ворота, завёл телегу. Своего коня Славомир завёл сам, расседлал, подвёл к поилке и только потом последовал за иноками.
- А не проводишь ли ты нас показать, как тут люди живут, - обратился Георгий к мальчику, наверное, сыну хозяина.
- Не торопись, отец мой, - остановил его Славомир, - скоро приедет Чилига, поговорим, он даст добро на свободное хождение по сечи, и ходите сколь захотите. Давайте лучше перекусим да отдохнём с дороги, завтра снова в путь.
- Пусть так и будет, - согласился инок. Хозяин накрыл на стол, и путники принялись за трапезу. За обедом почти не говорили, поев, разошлись по своим комнатам отдохнуть. Только под вечер, когда уже начало смеркаться, за путниками пришёл посыльный и пригласил к полковнику Чилиге. Монахи собрались быстро, Славомир как будто уже ждал и был готов. Войдя в дом полковника, все пятеро поклонились.
- Здрав будь долгие годы, - приветствовал Чилигу Георгий.
- И вам здоровья и долгих лет, - отвечал полковник, с интересом разглядывая гостей. - Рад тебя видеть живым Славомир. Наслышан о твоих несчастьях, милости просим к нам, хорошим воинам мы всегда рады.
- А гостей с миром и любовью вы принимаете? - спросил Георгий.
- Миру мы всегда рады, хоть и живём войной. Кто такие будете и с чем пришли?
- Мы слуги великого Бога, ходим по миру и всем рассказываем, что Христос воскрес. Пришли мы из Царьграда, трое славян и один грек. Хотим и вам поведать благую весть, рассказать о чуде, свершившемся на земле.
- Рад буду послушать, только сейчас мне недосуг, тороплюсь по делам ратным, располагайтесь,  отдохните с дороги, как время будет, приду сам вас послушать.
- Ну, тогда прощаемся, - заговорил Славомир.
- Ты не останешься на пару дней?- удивился Чилига.
- Нет, я и двое гостей утром на Дон уходим, но двое останутся, так что прими их как дорогих гостей, послушай, что они расскажут, если пользы не дадут, то вреда от них точно не будет.
- Жаль, Славомир, что так торопишься, на Дон так на Дон, гостей примем по нашему, в обиде не будут, а вам лёгкого пути, назад скоро ли?
- Скоро, день, может, два пробуду там и домой, вас не миную.
- Вот тогда и поговорим, - сказал Чилига, вставая и собираясь уходить. Гости поклонились и вышли вместе с полковником. Чилиге подвели коня, он прыгнул в седло и тут же ускакал. Гости вернулись на постоялый двор, зашли в комнату Георгия для общей молитвы.
- Завтра чуть свет уезжаем, - обратился Георгий к остающимся инокам, - вам, братия, Бог в помощь, освятите эту землю, просветите этих людей, уверен я, что народ тут прямой, бесхитростный и каждое слово даст хорошие всходы. Молитесь о нас, и мы вас в своих молитвах не оставим. Награда ждёт всех верных, не ленитесь и ничего и никого не бойтесь, призывайте силы небесные в помощь.
- За нас не переживай, брат Георгий, и мы зрим, что люди здесь добрые и честные, а значит и миссия наша будет лёгкой с Божией помощью, а вам путь предстоит по местам диким, неспокойным, но на всё воля Божия.
- Завтра поутру вместе помолимся и сразу в путь, а пока помолимся на сон грядущий, - Георгий достал чётки и начал читать вечернюю молитву. После молитвы все в молчании разошлись по своим комнатам. Славомир лёг в постель, сон не шёл, чувство досады глодало его душу. Никиту он не застал, Борислав не здесь, на Дон он ещё ни разу не ходил и где искать казаков, не знал. Но уверенность Георгия вселяла надежду на хороший исход, и всё же было не мало сомнений. За раздумьями пришёл сон, он накатился на казака как толстое чёрное одеяло. В кромешной темноте, где-то очень далеко, показалась крохотная точка света, она быстро росла и приближалась, тьма вокруг Славомира расступилась. Перед ним стоял грек в старинном доспехе, Славомир даже обрадовался новой встречи с небесным воином. Воин смотрел печально и ласково.
- Ты идёшь своим путём, - заговорил воин, - тебе предстоит трудный выбор и нелёгкая судьба.  Ты потеряешь друга и в твоих силах дать его душе покой, привести его к Богу.
- Борислав умрёт?
- Люди смертны, но своих овец Господь охраняет и награждает, месть затмила разум твоего друга, в его сердце нет места для милосердия и любви.
- Что я могу сделать, как мне ему помочь?
- Если ты любишь своего друга…
- Люблю, как брата его люблю, - горячо прервал святого Славомир, но тот сделал вид, что не заметил горячности казака.
- Сердце твоё подскажет тебе правильную дорогу к спасению души Борислава. Слушай своё сердце, не бойся смерти, смерть ещё не конец жизни, это всего лишь дверь в жизнь новую, и куда откроется эта дверь, зависит от человека, в неё входящего. У тебя есть возможность помочь ближнему твоему не сгореть в пылу мести и ненависти, указать брату твоему правильное решение, немало крови прольётся от руки его, невинной крови, если ты не успеешь ему помочь.
- Скажи мне, как быстрее ему помочь, что нужно сделать, я жизнь готов положить за своего друга.
- Слушай своё сердце, верь в то, что Господь не оставит тебя, моли о помощи Пресвятую Деву, - воин повернулся чтобы уйти, но замешкался, - не ты, он должен положить живот свой за тебя, тогда он спасёт свою душу. - Воин не спеша стал уходить, но довольно быстро превратился в маленький далёкий силуэт. Тьма вновь сгустилась вокруг Славомира, тишина и полная темнота какое-то время окружала казака. Очень медленно в эту тишину стали проникать звуки окружающего мира, шорох листвы, далёкий голос кукушки, запел петух. «Пора вставать, уже утро, - подумалось ему, - друг мой, брат мой Борислав должен умереть ради меня. Неужели нельзя, чтобы никто не умирал, чтобы мы жили, вместе растили детей. Неужели обязательно кто-то должен погибнуть? Боже! Подскажи, просвети, что мне нужно сделать, чтобы помочь ему, самому дорогому моему другу. Нужно слушать сердце, я понял, но я не слышу его или не понимаю его слов. Мне во стократ легче самому отдать за Бориску жизнь, чем позволить ему умереть. Нужно спешить, скорее на Дон, скорее поговорить с Бориславом, и отец Георгий со мной, он сможет ему рассказать о правильной вере, он сможет его убедить отказаться от мести. Прощать врагов, прощать самому и призывать к этому других - это непросто, слишком много отнял у него Етон. Не согласится Борислав, крут нравом». Славомир открыл глаза, тут же встал и начал собираться в дорогу. Через несколько минут он уже был в комнате Георгия, иноки ещё не собрались, Славомир был первым.
- Георгий! – заговорил он, взволнованно поклонившись монаху, - ко мне опять во сне приходил греческий воин, он говорит, что я должен спасти душу друга, но дать ему умереть за меня.
- Нет подвига выше, чем положить живот задруги своя, - Георгий смотрел внимательно и сурово, - коль друг твой язычник, то ему нужно креститься.
- В этом мне и будет нужна твоя помощь, он на Дону, ты сможешь его убедить принять крещение и отказаться от мести.
- В этом и есть моя миссия, призывать ко Господу всех кого смогу, в этом я помогу тебе всем, чем смогу, но если сердце его глухо к голосу милосердия, то и святое крещение ему не поможет. Тебе лучше удастся его убедить, ты его хорошо знаешь и крепко любишь, слушай своё сердце, оно подскажет нужные слова.

      
                                            КИЕВСКОЕ ПОСОЛЬСТВО

   Казаки встали лагерем в часе езды от столицы, чтобы привести себя в надлежащий вид и дождаться посланных вперёд казаков, которые должны были подготовить их приезд, созвать друзей, предупредить Радомысла, и, конечно, испросить разрешение князя на встречу. Утром следующего дня посольство въехало в город, все от мала до велика сбежались посмотреть на пышную процессию. Статные воины на высоких лошадях и в дорогих доспехах с оружием, украшенным драгоценностями, каждый из приехавших по богатству наряда и оружию не уступал князю.  У княжеских покоев процессию встретил Родомысл.
- Друзья мои, - он поклонился казакам, - князь готов встретиться с вами и выслушать, но только завтра, впрочем, подарки вы можете послать сейчас.
- Завтра?- Борислав приподнялся на стременах.
- Завтра, и это хорошо, у вас будет время поговорить с вашими друзьями и договориться, как лучше говорить, чтобы получить то, зачем вы приехали, завтра.
- Ну, завтра, так завтра, - Никита повернул, было, коня, но Родомысл остановил его, взяв коня за узду.
- А сестра его приглашает вас отобедать с ней. Она вас ждёт.
- Славомир тоже?- Борислав просиял.
- Нет, он уехал в сечь.
- Разминулись, - Борислав раздосадовано махнул рукой и спешился. За ним последовали и остальные казаки. На крыльце малого терема, где жила Алёна, казаков встречали мать Борислава с внуком и княжна. Борислав подбежал к матери и сыну, подхватил на руки Всеслава и обнял мать. Алёна поклонилась гостям:
- Милости просим, гости дорогие, давно желанные, - сказала княжна и поцеловалась с Никитой. Борислав, не выпуская сына из рук, обнял Алёну. Гости и хозяева прошли в терем к накрытым в большой светлице столам. Нянька привела Любаву, казаки наперебой стали расхваливать красоту девочки, говорить, как она похожа на мать и отца. Девочка покраснела от всеобщего внимания и ничуть не скрывала своего удовольствия. Обед прошёл радостно, ни о чём серьёзном не говорили, хвалили хозяйку и блюда, поданные для гостей. В конце обеда Алёна предложила Бориславу и Никите занять комнаты специально для них приготовленные, но Никита не захотел отделяться от своих соратников, а Борислав решил пойти к матери. Казаки поблагодарили за радушный прием и ушли на постоялый двор, где им уже приготовили места, задержался только Борислав. На одном колене у него сидел сын, на другом Любава, мать и Алёна уселись неподалёку. Алёна рассказала о похождениях мужа, о том, зачем он поехал в сечь, умолчала она только о новой вере, интуиция ей подсказывала, что об этом говорить не время. Ирица поняла княжну и тоже не стала говорить о крещении. Когда начало смеркаться, прибежал сын хозяина постоялого двора и попросил идти к казакам для важного разговора. На прощанье Алёна уговорила его вернуться ночевать к ним, сказав, что и мать и сын тоже будут здесь. Борислав согласился и вышел вслед за мальчиком-посыльным. До постоялого двора было недалеко, и он довольно быстро присоединился к послам от казаков. Обсуждали встречу, назначенную на утро. Ветераны, пришедшие на зов Никиты, выслушали казаков и решили пойти с ними, чтобы князь мог выслушать их доводы в поддержку казачьих пожеланий. Родомысл так и не пришёл, но в его помощи никто не сомневался.
- Значит, так и порешили, - подытожил разговор Никита, - первым делом говорим о проходе хуннов и донцов по Руси. После договорённости переходим к разговору об оплате наших ратников, будет князь платить - защитим границы, нет, значит, и мы будем сами за себя.
- Принял князь подарки?- спросил кто-то из ветеранов.
- Принял, - Никита улыбнулся, - подарки царские, раздобреет князюшка, всё, расходимся, завтра пойдём на разговор, как порешили, так и будем делать. Борислав, задержись немного.
- Что тебе Алёна рассказала? - спросил Никита, когда казаки разошлись и они остались вдвоём.
- Славомир у греков служит, гостей к тебе провожать поехал.
- Там его встретит Чилига, они знакомы давно, договорятся, а обратно когда, она знает?
- Да сразу и обратно, один он быстро доскачет, тем более, если узнает, что и мы тут гостим.
- Да, погостить придётся, князь ответ сразу не даст, с советчиками своими пошушукается да цену заломить захочет, так что дня три мы ещё тут пробудем, значит, и Славку дождёмся.
- Пусть ломит, я заплачу, и Атиль денег не пожалеет.
- Не лезь поперёк батьки, злато и на войну потребуется немало.
- Хочу мать с сыном на Дон увезти, город у нас крепкий, желающих напасть немного, что скажешь дядька Никита?
- Не торопись, в большую войну встреваешь, одни боги знают, как всё обернётся, назад пойдёшь и заберёшь, коль жив будешь.
- Буду, я ещё внуков хочу наконь посадить.
- Не зарекайся, в бою всё может случиться, одного умения мало, нужны ещё поддержка предков и удача. Веришь в победу, это хорошо, но и к злому концу нужно быть готовым.
- Хорошо, послушаю тебя, дядька, да и без телег быстрее на Дон вернусь, может, какие новости от Атиля будут. - Борислав встал, попрощался с Никитой и пошёл в терем Алёны. Алёна не ложилась, ждала его прихода.
- Сходила я к брату, редко к нему хожу, но сегодня ходила. Советчики его вам не будут мешать, ему так понравилось ваше оружие, что они даже рта раскрыть не посмеют, будет у вас успех, всё он вам даст, что просить хотите.
- Спасибо, Алёна, и ветераны нас поддержат, Родомысл тоже поддержку обещал.
- Он весь вечер у князя просидел, всё ваш героизм и честь хвалил, до сих пор ещё там. Он человек мудрый, отец его часто слушал и брат, я думаю, послушает.  Ложись спать, мать и Всеслав уже спят, тебе в нижней горнице постелили.
- Спасибо, - и казак, поцеловав княжну в щёку, ушёл спать. Утром он хотел до прихода казаков поиграть с сыном и поговорить с матерью.
   Утро выдалось хмурым, небо затянули большие жирные тучи, дул холодный мокрый ветер, и Борислав просидел всё утро в комнате матери и сына. Всеслав рассказывал, какие подарки он послал отцу с дядькой Славой. Мать, когда удавалось вставить словечко, делилась новостями, накопившимися за время отсутствия сына. Подошло ранее назначенное для встречи время, и Борислав вышел во двор, куда уже подъезжали казачьи послы. Когда и казаки, и ветераны собрались на княжеское крыльцо, вышел Родомысл, он поклонился гостям и пригласил их в терем, в тронную залу.
- Здравствуй долго, князь, - приветствовал от имени казаков Никита.
- Привет вам, вольные воины, рад тебя видеть, дядя Никита, давно ты к нам не заезживал, - князь был в хорошем расположении. - Какие дела вас привели к нам, чем помочь можем, буду рад вам угодить.
- Дело у нас простое, нанял князь один германский наших богатырей повоевать за него, пойдут хунны, союзники Дона и донцы на западные земли, вот и пришли мы просить свободного прохода через твои земли нескольким полкам.
- Это вопрос понятный, но ответ дать сейчас не смогу, нужно посоветоваться с людьми, выбрать вам путь покороче, как ты сказал князя того зовут?
- Етон, может, помнишь такого, у тебя с ним перемирие, давно заключённое.
- Помню его, мелкий князёк, кого же он воевать вздумал?
- То нам неведомо, знаю только не Русь, на Русь мы не ходим, а ещё против кого нам не важно, лишь бы барыш был хороший.
- Хорошо, ваши предложения по маршруту передайте Родомыслу, я посовещаюсь и вам сообщу, ещё есть какие дела?
- Хотим и тебе предложить нанять полк или два для охраны границ.
- Нет нужды у нас в дружинниках, сами справляемся, но я спрошу у своих советчиков, может, и  наймём сотню другую, но не сегодня, ждите, отдыхайте, ответ завтра-послезавтра вам огласят. Благодарю за подарки, сразу видно, что дела у вас идут хорошо, добыча хорошая, так что за проход на бедность казны нашей золота найдёте, цену пока не назову, но сильно не обеднеете.
- Это, конечно, посоветуйся, а обеднеть мы не обеднеем, коль много запросишь, мы с русских купцов лишку и взыщем, сам знаешь, времена нелёгкие, за всё платить приходиться златом-серебром. - Никита осмотрел купцов, стоящих по правую руку от князя, лица их помрачнели. Стали выходить ветераны и высказываться в поддержку казачьего посольства, говорили о доверии своим бывшим соратникам, что Руси проход нескольких полков урона не нанесёт. Князь слушал, кивал головой, но было видно, что ответа сегодня он всё равно не даст.
- Хорошо, достойные у вас ходатаи, я всех выслушал, а ответ всё ж дам завтра, отдыхайте пока от дел ратных, посмотрите, как город окреп да вырос. Вам решение моё сообщат, - князь встал, давая понять, что встреча окончена. Время обеда уже подошло, и он ушёл в столовую, казаки отправились на постоялый двор.
- Одно дело мы сделали, - сказал Никита соратникам за обедом, - помогли донским братьям пройти по землям русским, и, скорей всего, даром.
- Ну, это ещё неизвестно, - проговорил один из сечевых.
- Известно, - поддержал Никиту Борислав, - спасибо тебе, дядька, хорошо ты купчишек припугнул, они теперь сами заплатят, лишь бы вы не трогали их караваны.
- Заплатить может и не заплатят, но князю наговорят, не будет он денег просить, если только малость какую-нибудь, чтоб совсем-то даром не пускать.
- Платить князь за охрану не будет, жаден. - Сказал кто-то из казаков.
- Верно, не раскошелится, жаль мужичков с ополчения, зазря головушки на границах класть будут да в полон попадать.
- Всех не пожалеешь, кому свобода дорога, уж давно в сечи живут или на Дон ушли.
- Пусть так, отдыхайте пока, дня два будем княжеского ответа ждать, как ответит, в тот же день и уйдём. – Никита встал из-за стола и вышел. За ним стали выходить и остальные казаки. Борислав вернулся в терем княжны, от обеда он отказался и сразу пошёл в комнату матери.
- Как прошла встреча?- спросила мать.
- Хорошо, дядька Никита задел князя за живое, будет у меня проход.
- Ты, правда, в наём идёшь или как?
- Неважно мама, всё будет хорошо.
- Материнское сердце не обманешь, сынок.
- Ты не хочешь переехать на Дон? У меня там большой дом, хозяйство, река рыбой богата, крепость сильная, как у греков. Всеслава буду учить сам, когда вернусь.
- А вернешься?- мать испытующе посмотрела в глаза сыну. Борислав отвёл взгляд.
- Вернусь, не первая сеча, да и не последняя.
- Сынок, чую я недоброе, что-то за тобой ходит, расскажи мне всё. Я мать, я пойму.
- Потом, всё потом расскажу, так как, едешь?
- Давай после похода?
- Хорошо, и дядька Никита так же сказал. Буду идти с похода, заберу вас на Дон.
- Надолго в поход?
- Может год, может меньше, как боги решат, и куда удача повернётся. - Борислав занялся игрой с сыном, Ирица села вязать шапочку внуку. Дни шли ровно, Никита обошёл всех своих старых приятелей. Борислав всё время проводил с сыном, ходил гулять, на рыбалку. Дома играл с сыном и Любавой. Славомир так и не приехал, Алёна начала волноваться, но Борислав предположил, что он просто решил дождаться их в сечи. На третий день после обеда пришёл Радомысл и позвал на постоялый двор. Когда всё посольство было в сборе, он заговорил:
-  Князь принял решение, - Радомысл сделал паузу, осмотрел всех собравшихся и продолжил, - в услугах казаков Русь не нуждается, если кто из казаков придёт служить в ополчение, тем будут давать княжеское довольствие, но платить за полки казна не может.
- Это и так было понятно.
- Пусть сам за довольствие воюет, - загомонили казаки. Радомысл поднял руку, призывая к молчанию.
- Проход донцам и хуннам разрешить, на границе их встретит княжеский представитель, который и проведёт войска через Русь, оплата назначена в размере сотни серебряных копеек. Деньги нужно передать проводнику. О дате прохода нужно сообщить заранее, лучше за месяц. Довольны ли вы, други мои?
- Главного достигли, помогли донцам, а плату с князя никто не дождётся, - Никита пожал руку Радомыслу. - Всё, казаки, завтра с солнышком и петухами уходим, нагостились, пора и честь знать.
- Домой, пора домой, - загалдели казаки расходясь.
- Борислав, - Никита положил уходившему казаку руку на плечо, - Славомир верно нас там дожидается, иначе бы он уже был здесь.
- Да, я тоже самое Алёне сказал, а, может, ещё и в пути встретимся.
- Будем повнимательнее, чтоб опять не разминуться. - Никита отпустил плечо Борислава, и тот вышел из комнаты. Придя к княжне, он застал её за кормлением дочери и его сына.
- Спасибо тебе, Алёна, что моих не оставила заботой, - он погладил её по плечу.
- Не стоит, они мне тоже помогали, без них я бы с ума сошла, дожидаясь Славомира.
- Завтра поутру мы уходим, может передать что Славке, если встретимся?
- Пусть домой едет, я сама ему всё скажу, когда увижу, скажи просто, что я его жду.
- Хорошо, не горюй, всё будет хорошо, вот увидишь.
- Я знаю, я чувствую, что он жив, и что с ним всё нормально.
- Не бросай мамку и сына, я, если не вернусь, у них никого кроме вас со Славомиром нет на этом свете, поезжайте на Дон, там большой дом, он ваш будет.
- Ты что, умирать собрался?
- Да нет, это просто так, мало ли что, на войну еду, не на рыбалку. - Он поцеловал княжну в щёку и вышел.

                                                                   НА  ДОН

   - Ты объясни мне, отец Георгий, как мне сказать человеку, потерявшему отца, любимую жену, друзей, мол, прости убийцу, пусть убивает дальше, - Славомир смотрел прямо в глаза, показывая всем видом, что ответ нужен немедленно, и ответ должен быть понятным.
- А ты простил своего предателя?
- Мой предатель мёртв.
- А хан, который тебя продал?
- Хану дали раба, он его продал.
- А ты когда узнал, что предатель убит, тогда его простил, или, когда домой вернулся?
- Когда крестился, тогда и простил, а о его смерти узнал от жены уже дома. Но это же не сравнить со смертью отца и жены.
- Господь каждому даёт по силам его, коль суждено твоему другу в армию небесную пойти, значит и простить он может многое, чтобы ему ещё больше простилось. Ты будь с ним, подсказывай, как правильно, объясняй почему. Если он тебе верит, то он прислушается к тебе, а когда увидит, что и сам ты так поступаешь, то и присоединится к тебе.
- А что мне ему говорить?
- Не заботься об этом, Господь в нужный момент нужные слова вложит в уста твои. - Георгий достал флягу с вином, сделал маленький глоток только лишь промочить горло и передал флягу Славомиру, а тот, в свою очередь, монаху Николаю. Они втроём сидели в телеге, конь Славомира мирно шагал сзади, привязанный. Ехали по подсказке казаков, но больше по наитию, дороги никто не знал. В конце второго дня пути навстречу им попался казак из сечи, возвращавшийся от брата с Дона.
- Мы на Дон правильно едем? – спросил Славомир после приветствия.
- В Ахас?
- А это что?
- Столица донских казаков.
- Да, нам туда.
- Тогда правильно, если до утра отдохнёте, то к обеду завтра будете у переправы, а там дорога только к Ахасу.
- Спасибо, брат. - Славомир пожал казаку руку, и тот поскакал дальше. Путники проехали ещё час и встали на ночлег. Ночь прошла спокойно, если не считать отряда печенегов, проскакавшего мимо их телеги и даже не заметив ни её, ни коней пасущихся рядом.
- Ты чего?- спросил вскочившего Славомира Георгий.
- Печенеги.
- Ну и что, Господь отведёт, - Георгий перекрестился и снова заснул. Славомир удивился, когда мимо них проскакал отряд, и никто даже не посмотрел в сторону их лагеря, тогда он тоже перекрестился и лёг спать, не переставая хвалить веру своих попутчиков и величие Господа. Утром о ночном происшествии никто даже не вспомнил, встали, помолились, поели и в путь. К полудню они были у реки. Переправа была удобной и довольно людной. Торговцы, казаки, хазарские ремесленники, кто в Ахас, а кто и далее. Ахас стоял на торговой дороге, на пути к переправе через Дон.
- Теперь дорога веселее будет, с Божией помощью не заблудились, - сказал Николай.
- Да, проезжие казаки сказали, что через три часа в Ахасе будем. - Славомир пересел на своего коня. Спрашивать о Бориславе он считал несвоевременно, для начала нужно встретиться с атаманом Дона, представить православных иноков, а уж затем и о своих делах поговорить. Приехали в город, спросили, где дом атамана, хозяин постоялого двора отправил сына сопроводить гостей, а сам пошёл готовить для них комнаты.
- Здесь не далеко, - приговаривал мальчик лет двенадцати, указывая дорогу. - Сейчас дом первого атамана, он уехал в Киев, а потом на войну уходит с хуннами, с самим Атиллом, а за ним в двух домах и дом атамана, которого вместо Борислава выбрали.
- Борислава?- спросил Славомир.
- Ну, да, так атамана зовут, того, который уехал, Боромиров сын. Вот дом, входите, атаман дома. Вон там его конь стоит, ещё не осёдланный. – Мальчик показал пальцем на открытые ворота конюшни. Иноки поблагодари мальчика и вошли в дом атамана.
- Приветствую тебя, атаман, - проговорил Славомир, - мы не знакомы, но я друг детства Борислава. Может он рассказывал тебе про меня.
- Славомир?
- Да. - Славомир улыбнулся, значит, он, значит, не ошибся, значит, скоро всё выяснится.
- Да, Борислав рассказывал о тебе и песни твои пел. Чем могу помочь другу нашего атамана, я-то временно, пока Борислав на Етона сходит.
- Значит, он на Етона ушёл?
- Нет, он в Киев пошёл, решить вопрос с проходом войск через Русь. На Етона они с Атилем пойдут, с предводителем хуннов.
- Давно он в Киеве?
- Давненько, но он через сечь поехал, чтобы вместе с ними к князю идти.
- Да, я был в сечи. Знакомься, атаман, - будто опомнился казак, - это иноки из Царьграда, пришли рассказать о чуде, свершившемся на земле. Прими их, как гостей, и коль пользы никакой от них не увидишь, так вреда не будет точно, за это я ручаюсь.
- Хорошо, живите, гостите, рассказывайте о своих чудесах, ручательство твоё принимаю.
- Благодарю тебя, атаман, - поклонился Георгий.
- А приходите ко мне вечерять, я вас с семьёй познакомлю, вы о своих чудесах поведаете?
- Спасибо, непременём придти. - Георгий поклонился, и, попрощавшись, направился к выходу, его примеру последовали и его попутчики.
- Георгий, я не могу здесь больше оставаться, я в Киев, прямиком, может, и успею застать, князь ответа долго не даст, значит, они будут ждать ответ, да и Алёна волнуется, я должен был уже вернуться.
- Не горячись, возьми сменного коня, но прежде всего, отдохни, а завтра с утра помолимся и поедешь. Господь будет с тобой, и всё будет хорошо, но я предвижу, что рано вам встречаться.
- Может, ты ошибаешься?
- Человеку свойственно ошибаться.
- Ладно, - Славомир достал два свёртка, передал их Григорию, - это гостинцы от матери и сына Борислава. Если ты прав, передай их ему, расскажи всё, что считаешь нужным. Передай, что я не пойду на Етона по злобе, пусть простит. Нет, это не говори. Сам от себя скажешь, если думаешь можно простить.
- Не кручинься, все ваши дела будут удачно завершены, каждому достанется награда, какую он заслужил.
- Смерть заслужил Борислав?
- Смерть смерти рознь, я говорил тебе уже. Ты сам-то, неужели не хочешь жить вечно?
- Хочу, прости.
- Больше веры, больше.  И увидишь царствие небесное. - Георгий перекрестился, Николай и Славомир тоже.  У постоялого двора иноки и казак расстались, Славомир перед отъездом решил осмотреть город, встретиться решили у атамана на ужине. Он пошёл к стене, обошёл несколько башен. Знакомые казаки ему так и не повстречались, однако караульные пускали незнакомого казака на башни. Славомиру, видевшему и греческие, и турецкие крепости, город очень понравился. Он сходил на пристань, там как раз грузились ладьи греческого торговца. Казак спросил, где сам грек, рабочие, грузившие ладьи указали на невысокого толстячка у кормы, наблюдавшего за погрузкой.
- Здравствуй, не знаю твоего имени, меня зовут Славомир, - заговорил казак по-гречески, подойдя к толстячку.
- И тебе привет, добрый человек, - удивлённо ответил грек.
- Не удивляйся, я немного жил в Греции, и я православный.
- Рад встретить единоверца в такой дали от Константинополя.
- Со мной и два твоих земляка, монахи посланные нести благую весть.
- Как я рад, что и в такую даль пришла благая весть, Бог даст, и тут отстроят храм. Будет и тут приноситься бескровная жертва.
- Будет, друг мой, вся Русь будет православной, может и не скоро, но я в это верю.
- И я верю, что по всей земле пройдёт весть, только не скоро это будет, я могу чем-нибудь тебе помочь?- вдруг спросил торговец.
- Да, если ты плывёшь в Царьград.
- Я плыву в Армению и уже потом в Византию. Если дело неспешное, с превеликой радостью помогу тебе.
- Неспешное, - и Славомир рассказал о своём духовном отце и попросил передать привет, на что торговец пообещал непременно зайти и рассказать о встрече в далёкой Хазарии. Они попрощались, и казак пошёл дальше, а торговец вернулся к своим делам. Гуляя по городу, Славомир продолжал думать о Бориславе, о том, как он сможет помочь другу, если они даже встретиться не могут. Начало смеркаться, улицы постепенно начали пустеть, пора было идти к атаману на ужин. Иноки встретили своего попутчика у дома атамана, Славомир прогуливался перед его домом. Вошли в дом, где их встретил сам атаман и его старший сын. За столом Георгий начал рассказывать о том, как изменились нравы и обычаи в Греции после принятия православия, о помощи, которую Бог оказывал правителям и гражданам Византии. Слушали инока внимательно, не перебивали, иногда, чтобы дать отдохнуть собрату, нить рассказа подхватывал Николай. Славомир радовался, что слова миссионеров проникают в умы и души слушающих их людей. Интерес был неподдельный, и когда Георгий закончил рассказ, потому что ужин подошёл к концу, то атаман попросил задержаться ещё немного и рассказать о тех чудесах, которые творил Бог, и о которых не было рассказано. Тогда иноки рассказали о распятии и воскресении, о заповедях и учениках, и только поздней ночью они попрощались с радушными хозяевами, которые просили придти завтра после обеда и рассказать ещё об их великом Господе.
- Ну, с иноками вы завтра ещё встретитесь, они тут поживут немного, а я с утра уезжаю в Киев, - Славомир пожал руку атамана и пошёл вслед за монахами. В молчании дошли до постоялого двора, помолились в комнате Георгия и разошлись спать. Георгий просил казака не уезжать, не поговорив с ним, и Славомир пообещал уехать после молитвы и завтрака.
- Мне пора в дорогу, - Славомир встал из-за стола.
- Пойдём ко мне в комнату, я тебя долго не задержу. - Инок пошёл впереди казака. Они вошли в комнату, Георгий закрыл дверь, указал Славомиру на стул и сел сам.
- Не знаю, как сложатся наши судьбы, увидимся ли мы ещё на этом свете, но я хочу тебе немного помочь. Мне, грешному иноку, не по чину указывать тебе на твои колебания, но я вижу, что ты не знаешь, как поступить.
- Не знаю. Не пойти с Бориславом в бой, это предать его, а пойти, значит угождать его мести, кормить злобу его.
- Бог тебе укажет правильный путь, увидишь, просто будь внимательнее. Просто верь, я не прорицатель, я уже говорил, просто иногда Господь подсказывает мне. Я знаю, что ты поступишь правильно, ты спасёшь друга, только не сомневайся в вере, не иди против совести, и не забывай, что смерть, не конец, а только переход.
- Спасибо, Георгий, за поддержку, спасибо за слова твои, за молитвы твои, прошу и впредь ,не забывай имени моего в молитвах твоих. Я всё понял, я буду укреплять себя в вере и ни каких колебаний не допущу, когда Господь мне укажет путь.
- Мы с братом Николаем помолимся за тебя и твою семью, и Борислава мы дождёмся. Делай, что должен, не заботься о встрече с другом, когда это будет необходимо, вы встанете рядом.
- Спасибо за нужные слова, благослови в дорогу, - и Славомир склонился под благословение. Георгий перекрестил казака, они обнялись и троекратно поцеловались. Казак вышел во двор и начал седлать коней, своего и накануне купленного для подмены. Через некоторое время он покинул пределы Ахаса и быстрой рысью приближался к переправе. С собой он не взял ничего лишнего - оружие, соль, кремень, вода и немного пищи, чтобы хватило на два дня. Он понимал, что за такое короткое время ему не доскакать до Киева, но перегружать коней не хотел. За переправой дорога становилась менее людной, коней менял достаточно часто, чтобы можно было скакать весь день без остановки. «Борислав! - проносилось у него в голове, - Борислав! Не ходи один против Етона, не губи жизни своей, что ты надумал, на что решился, как мне успеть за тобой. Не сомневаться, делать своё дело, настанет час, я всё успею», - уговаривал себя Славомир. Начало темнеть, Славомир давно потерял дорогу, по которой они ехали в Ахас, он скакал степью. Нужно было отдохнуть коням, он спешился недалеко от маленькой речушки, стреножил коней и упал на траву. Помолился и уснул, доверив и коней и себя Божьему промыслу. Проснулся от того, что его конь, наклонившись над ним, толкал его в бок, как будто будил. Славомир оседлал коней, отломил кусок хлеба и, запив его глотком речной воды, вновь пустился вскачь. О направлении он не заботился, он полностью вверил себя коню и Богу, ему нужно было домой, как можно быстрее, чтобы застать Борислава, чтобы не волновалась Алёнушка. «Наше ремесло - это война, мы должны воевать, но без злобы и ненависти, не убивая невинных людей, я понял тебя, святой воин, Борислав хочет убить не Етона, он хочет вырезать на его глазах всю его семью, я всё понял, нельзя, чтобы лилась кровь женщин и детей. Теперь я всё понял, и, значит, я пойду с Бориславом в этот поход, чтобы не допустить ненужной крови, чтобы Борислав не замарал свой меч в невинной крови. Быстрее в Киев, если застану, то не отпущу одного, поеду с ним». Кони несли казака по степи, не зная усталости, они скакали так, будто в табуне, без седока. Второй день скачки подходил к концу, солнце закатилось, и казак, расседлав коней, рухнул на траву, но, несмотря на усталость, он всё-таки прочёл короткую молитву, чтобы заручиться Божьей защитой на время сна. Ночь пролетела как один час, солнце начало заглядывать в глаза уставшего казака, хотелось ещё полежать, ещё немного, но он всё же встал. Оседлывая коней, он сжевал хлеб, сделал пару глотков из протекавшего рядом ручейка и снова в седло. Через некоторое время ему стало казаться, что места знакомые, он выехал на дорогу и увидел впереди заставу. Не было никаких сомнений, до столицы не более одного дня рыси. Теперь он скакал, внимательно разглядывая встречных людей, а вдруг навстречу поедет Борислав, конечно, Георгий знал, что говорил, им встретиться ещё не время, а вдруг он ошибся, ведь человеку свойственно ошибаться, так сам Георгий говорил. И он скакал и скакал, меняя лошадей через каждый час. Наступала ночь, но его конь уже чуял близость дома и скакал без устали.


                                                              КРЕЩЕНИЕ  ДОНА

   В сечи Борислав друга не застал, разминулись на несколько дней.  Борислав хотел было поторопить своих попутчиков, но Никита попросил остаться.
- Не торопись, брат, он не один едет, а с телегой.
- С какой телегой, - Борислав вопросительно посмотрел на старого учителя.
- Сейчас узнаешь, я познакомлю тебя с попутчиками Славомира, посиди немного.
- Как скажешь, дядька Никита, - и Борислав уселся на лавку рядом с атаманом. Через некоторое время вошли два человека в длинных чёрных одеяниях, поклонились всем присутствующим.
- Вот хочу познакомиться с вами, я атаман сечи, на земле которой вы находитесь, рядом со мной атаман Дона, куда направились два ваших попутчика, кто вы и зачем здесь?
- Мы воины Бога великого и вестники чуда им совершённого, мы не носим оружия, наш меч – это слово Бога живаго. И мы, и наши братья, что отправились на Дон, пришли рассказать о том, что Христос воскрес. Мы ходим по свету и предлагаем всем присоединиться к нашей радости, теперь можно жить вечно, Христос взял на себя грехи мира и даровал всем вечную жизнь.
- Занятно, хотелось бы порасспросить вас, но мой друг хочет узнать о вашем провожатом.
- Мы догадываемся, о ком ты говоришь, Славомир очень хотел встретиться с Бориславом, но Бог решил всё иначе.
- Он на Дон отправился давно?- спросил Борислав.
- Давненько, с неделю будет. Они едут медленно, но он оттуда уедет сразу, как только узнает, что тебя там нет, возможно он будет возвращаться через сечь. Если вопросов больше нет, мы пойдём, нас ждут люди.
- Приходите вечерять ко мне сегодня, очень хочется услышать про чудеса, - и Никита поклонился инокам. Те поклонились в ответ и ушли.
- Я слышал, они многих слушателей у нас нашли? И не только слушателей, - спросил атаман у заместителя, когда ушли иноки.
- Да, и мне они много рассказали, и знаешь, я им верю. Вечером послушай их, не пожалеешь.
- А как же вера предков? - сердито спросил Борислав.
- Я не монах, и не христианин, не мне тебе отвечать, но их Бог, правда, велик, раз помог возвеличить Византийскую империю.
- А наши боги?- Борислав помрачнел. - Наших богов и забыть можно?
- Наши боги не помогли нам на родной земле остаться, да и здесь мы с собственным народом разошлись.
- Не боги виной, а княжеские советники.
- Прекратите пустой спор, - вмешался в перепалку Никита, - каждый вправе верить в того бога, который ему помогает, и Перун, и Ярило, и какой угодно другой, это дело человека.
- Накажут боги отступников, - Борислав встал, - уезжаю я с утра, спасибо за помощь, за мной долг, зовите, коль надобность будет во мне.
- Мы же братья, какие меж нами долги, короткого тебе пути, - Никита поклонился и вместе с ним все присутствующие. Борислав ответил на поклон и вышел. «Что за наваждение, - думал он, идя к своему шатру, - Славомир за мной, я за ним, и всё никак не встретимся, будто кто специально нас разводит. Я думаю, что не поедет он через сечь, поедет прямиком, думая меня застать в столице. Морок напал на нас, уж не Етон ли с колдунами морочит. Ничего, скоро Етон заплатит за всё, и он и его семья, всех вырежу у него на глазах, а потом и его». Он вошёл в шатёр и тут же лёг, сон навалился в ту же минуту. Спал он крепко, но утром усталость так и не оставила его, можно было задержаться, отдохнуть, но ему хотелось скорее домой, оставалась надежда, что Славомир задержится. Посольство с Дона было уже в сёдлах, попрощались с сечевыми казаками и поскакали  в сторону дома. Настроение у казаков было приподнятое, шли рысью, перешучиваясь между собой. За день останавливались три раза, размяться и перекусить. На ночь остановились у маленькой речушки недалеко от дороги. Долго разговаривали, спать улеглись уже заполночь.  Борислав, лишь только все заснули, услышал уже знакомый зов. Он встал и тихо пошёл на шёпот.
- Тот? - тихо прошептал казак, выйдя на небольшую полянку и оглядевшись. На зов выплыло слабое свечение.
- Борислав, не ищи друга, он хоть и изменил богам, но дружбе он не изменит.
- Так он христианство принял?
- Уже давно, ещё в плену.
- Это боги не дают нам встретиться?
- Нет, так решил Бог Славомира.
- Ты его знаешь?
- Его знают и боятся у нас все, но он наверху, а мы внизу.
- Что нас ждёт, если мы примем нового Бога?
- Величие, а тебя смерть.
- Тот, а почему мы раньше о нём не знали? - Но свечение заколебалось и исчезло. Борислав подождал ещё немного и пошёл спать. «Значит, монахи не шпионы и не мошенники, - размышлял он, - жаль я не уточнил кого нас, Русь или только казаков, а может нас со Славкой. Смерть, меня ждёт смерть, ну смерть ждёт любого человека, а уж воина она ждёт каждый день, не помог Тот, а лишь запутал…». За размышлениями он заснул и проспал до самого утра, пока топот и голоса вставших попутчиков не разбудили его. Наспех перекусили и поскакали дальше. На этот раз остановок было меньше, но длительнее, кони притомились. К вечеру они уже добрались до переправы, до дома было недалеко, решили не отдыхать. В Ахас въехали поздно ночью, изрядно наорав на караул. Борислав попрощался с друзьями и поехал к своему дому, но домой он так и не пошёл, он расседлал коня, задал корм и пошёл на постоялый двор. Первые петухи уже начали призывать солнышко, когда он постучал в дверь трактира. Заспанный хозяин открыл дверь и, узнав гостя, расплылся в улыбке.
- Атаман, с приездом, проголодался? - Борислав кивнул головой, - жениться тебе надо, сейчас бы покушал и в нагретую постельку лёг бы. Сейчас, что-нибудь принесу, садись пока. Я быстро.
- Монахи у тебя живут, - спросил атаман, когда хозяин двора принёс хлеб, мясо и кувшин вчерашнего молока.
- У меня, а ты уже и про них знаешь?
- Знаю.
- Хорошие люди, отзывчивые, добрые. Ложатся поздно, встают рано, говорят, что кто рано встаёт, тому их Бог даёт удачу в делах и вообще.  Хорошие люди, неделю всего тут, а,кажется, будто их знаешь всю жизнь.
- Ну, если встанет кто из них, пусть зайдёт сюда - Борислав хлебнул из кувшина и начал резать мясо. В этот момент открылась дверь и вошёл инок.
- Здравствуй, атаман, - инок поклонился, - меня зовут Георгий, я ждал тебя днём, вы видно решили лишний раз не ночевать в лесу. У меня к тебе гостинцы, да ты, наверное, о них уже знаешь, твоя мать и твой сын передали.
- Благодарю, - довольно хмуро ответил Борислав и взял протянутый ему свёрток.
- Славомир очень торопился, надеялся, князь вас задержит, но, видно, не время вам встретиться.
- А когда время, когда умру?- всё так же хмуро говорил атаман.
- Нет, ты будешь в полном здравии, когда вы встретитесь, но не очень скоро.
- Ты будущее умеешь предсказывать?
- Нет, просто Господь мой иногда приоткрывает мне то, что должно быть. И если ты не хочешь потерять душу, а получить жизнь вечную, то мой Бог и твоим станет.
- Не станет, - Борислав сверкнул глазами, - пусть вы друга моего одурачили, меня вам не обмануть.
- Мы не крестили Славомира, он это сделал сам, а вот сына и мать твою крестил я.
- Мать!?- атаман сжал кулаки, - и сына!
- У тебя хороший сын, он будет сильным и честным воином, ты будешь им гордиться.
- А на Дону, многих уже облапошил?
- Никого, но к вере привёл нескольких человек, и многие думают. Слово Божие - живое слово, оно жизнь даёт, веру и надежду.
- Знаешь, что…,- Борислав встал разъярённый, но, встретившись со спокойным взглядом добрых и открытых глаз инока, сел снова и уставился на собеседника. - Прикажу-ка я вас гнать из города.
- Не стоит, нам люди доверяют, - Георгий ласково улыбнулся, - зачем тебе накануне похода ссориться со своими соратниками.
- И это знаешь, - и Борислав почувствовал тепло, исходившее от инока, и доверие. - Ладно, проповедайте, к себе не зову, и не пытайтесь.
- Славомир просил тебя уговорить, но я вижу ты ещё не готов к разговору.
- Уговорить?
- Да, не лить кровь безвинных. Войны не миновать, но карать нужно только взявших оружие, а не детей и женщин.
- И про это тебе Бог открыл?
- Да. Ты воин, а не палач и убийца, тебе не стоит пачкать имя кровью ни в чём неповинных людей. Придёт время, и мы с тобой ещё поговорим. - Инок встал, поклонился и вышел.  Борислав проводил монаха взглядом и продолжал есть, не чувствуя вкуса еды. Злость прошла, осталось странное чувство стыда, неловкости, будто он не атаман, а нашкодивший мальчишка, которого застукали во время очередной шалости.
   Ближайшие месяцы Борислав старался не пересекаться с монахами, на все разговоры о православии он не реагировал, делая вид, что не слышит. Желающих креститься становилось день ото дня всё больше и больше, на центральной площади общим кругом решили построить храм. Борислав не противился, но и не поддерживал новые веянья. Он продолжал готовиться к походу, лично тренировал отряд пращников и ждал приезда союзника. О Славомире вестей не было, с проповедниками атаман смирился как с некоей неприятной действительностью. Но вот как-то пришли к нему несколько полковников и просили принять участие в открытии храма.
- Борислав! Мы его всем миром строили, несколько человек в новом храме крещение примут, праздник для всего города, нехорошо без атамана, приди, поздравь, порадуйся с соратниками.
- Я от родной веры не откажусь, и придти к чуждому мне капищу…
- К храму, атаман, к храму, и не молиться, а поздравить тех, кто строил, кому он нужен. Со станиц много казаков съезжается, и там тоже православные есть.
- Будь, по-вашему, приду, поздравлю, но внутрь не пойду.
- Благодарим, атаман, помогай тебе Бог, - и просители ушли довольные, о чём-то оживлённо болтая. Борислав проводил их взглядом и задумался.  Несколько месяцев и два монаха выгнали древних богов из их капищ, люди перестали ходить с жертвами, неужто так велик и силён Бог христиан? Заместитель атамана крестился, полковники почти все крестились. Послушать слова пришельцев, найти в них ложь и уличить перед всем честным  Доном. Нет, он не будет искать ложь специально, тем более, что он не чувствовал фальши в этих людях, не видел обмана.
   Подошло время праздника, люди собрались на открытие и освящение маленького деревянного храма в честь Божией Матери. Борислав поздравил тех, кто трудился над созданием этого храма и тех, кто будет пользоваться святилищем нового Бога.
- Будь первым, атаман, - сказал ему Георгий и указал рукой на вход, - войди и посмотри на украшения.
- Я не принадлежу к поклонникам вашего Бога.
- Ну и что, зайди и раздели с нами радость. Тебя что-то пугает?
- С чего ты взял?- Борислав замешкался, но увидел десятки глаз, смотрящих на своего атамана. И он вошёл. В маленьком деревянном строении он увидел потолок, расписанный звёздами и прекрасными ангелами, летающими среди звёзд. На передней стене он увидел лицо женщины, родившей спасителя, и самого Христа. Росписи поразили атамана своей красотой, в углу стояли несколько мужчин и пели. Они пели незнакомые мелодии, они завораживали своей напевностью. Борислав стоял заворожённый увиденным и услышанным, как это было не похоже на завывания волхвов. Ему захотелось присоединиться к толпе радующихся новому святилищу, к группе крещаемых, но он остановился, произнёс какие-то общие приветственные слова и вышел. Выйдя из церкви, он быстрым шагом направился к своему дому. «Нет, я не с вами, я не предам родной веры, - он ускорял шаг, он почти бежал от храма, так его поразившего, - вечная жизнь, рай, а наши боги, а наши отцы, веровавшие в них, нет, нет и нет, я не с вами. Пусть весь Дон будет православным, я останусь язычником. Ничего у вас не выйдет. Я верен, - вдруг тень сомнения мелькнула в его мыслях, - или я просто боюсь в новой вере потерять себя, свои цели, свою месть, свой смысл жизни». Он остановился у крыльца своего дома, огляделся вокруг. За ним никто не пошёл, казаки крестились во оставление грехов и ради вечной жизни. Он стоял у двери в свой дом и ему хотелось вновь услышать ту мелодию, вновь вдохнуть запах ладана, вновь посмотреть на звёзды и ангелов. А глаза Богоматери просто сверлили его душу. Вернуться и принять то, что радует тех, кто там, или упорствовать в прежнем, отмирающем веровании.
- Ты испугался, или тебе не понравилось в нашем храме?- услышал он голос Георгия, Борислав обернулся.
- Мне понравилось, всё понравилось, но мои отцы верили в других богов, и я не хочу быть отступником.
- Я рад, что ты ещё можешь оценить красоту, я рад, что твоя месть не ослепила и не оглушила тебя, значит, ты ещё можешь принять Божию благодать и оценить силу его любви к человечеству.
- Ты о чём?
- Просто твоё время не пришло, спасибо тебе, что не помешал другим принять Бога истинного, и верь, что Он тебе поможет, стоит тебе только попросить.
- И всё?
- Да, попросить его помощи, креститься и омыть в купели свои грехи, признать, что ты грешен, и быть с нами, быть как мы, а лучше, если ты будешь лучше нас, выше и чище.
- И мне простится всё? И я должен простить всё и всем?
- Тяжело, я знаю, а ты попробуй.


                                                ВАРЯЖСКИЙ  ПОДАРОК

   - Славомир! Тебя второй день посол цареградский спрашивает, - после приветствия сказала княжна, - милый, там у них что-то случилось, уж очень он волнуется.
- Хорошо, ладо моя, сейчас и схожу.
- Ты хоть умойся, да поешь с дороги, - всплеснула руками Алёна, - и зачем я тебе сказала, вот уж, правда, бес попутал.
- Не волнуйся, родная, у посла и перекушу, - он поцеловал жену и вышел. До посольского двора шёл не спеша, Борислав уехал уже два дня назад, значит, он вполне мог встретиться в сечи. Была надежда, что посол попросит провожатых в сечь или в Хазарию, тогда он поехал бы сам, и, наконец, смог бы переговорить с другом. Посол собирался завтракать, когда ему доложили, что пришёл Славомир. Казака пригласили в трапезную и предложили откушать вместе с послом.
- Рад, что ты так быстро вернулся ,- начал посол после приветствия, садясь за стол, - мне много о тебе писал Георгий, я ему доверяю, он праведный человек.
- Да, отец Георгий мне тоже понравился, он окрестил мою семью, так что он для нас человек не чужой.
- Мне очень приятно здесь, вдали от дома, иметь дело с единоверцем.
- Я так понял, у тебя есть неотложное дело?
- Да, мой друг, неотложное и секретное. И, возможно, очень опасное.
- Я воин, опасность – моя работа.
- Со дня на день из Азии придёт караван с шёлком и самоцветами. Охрана состоит из Хазар и греков. Хазары уйдут домой, а греки будут сопровождать часть каравана в Константинополь. Но самоцветы и немного шёлка нужно сопроводить варягам. За некоторые услуги император шлёт им подарок, вот этот караван и нужно сопроводить. Недавно на наших купцов было нападение со стороны германцев.
- Я знаю об этом нападении, - Славомир перестал есть и смотрел на посла с особым вниманием.
- Хватит ли у вас воинов для сопровождения столь дорого груза, тем более, что три дня назад ваши люди ушли с караваном в Византию?
- Хватит, я думаю, если найдутся дополнительные деньги, то я смогу нанять нескольких стариков, люди, хоть и в возрасте, но воины отменные, такие сейчас редкость, или могу съездить в сечь и нанять казаков.
- Денег тебе дадут столько, сколько нужно, но на поездку в сечь времени нет, не хотелось бы задерживать караван, чем меньше он стоит, тем меньше о нём знают. Караван будет в столице не более двух часов, купцы пополнят запас продовольствия и вина, и то всё уже для них готово, короткий обед и сразу в путь.
- Значит, охрана нужна уже сегодня к вечеру?
- Лучше ещё вчера, но я надеюсь, что сегодня они ещё не придут, и я не буду возражать, если вы снимете охрану посольского двора, несколько недель мы обойдёмся без почётного караула.
- Нет, охрану снимать нельзя, это привлечёт внимание к вашему каравану, у меня есть целый день, я найду бойцов.
- Спасибо, Славомир, я благодарен Георгию, что он именно тебя рекомендовал мне как доверенного человека. Кушай, пожалуйста, и за дело.
- Спасибо, я уже сыт. До вечера, насколько я понял, с вечера охрана должна безвылазно находиться тут.
- Да, но тебя это не касается, я тебе верю.
- Вместе будем, меньше разговоров будет. - Славомир встал, поклонился и вышел. Он сразу зашёл к заместителю по посольской дружине, чтобы узнать, сколько воинов в их распоряжении. Но выяснилось, что из полуторасотенной дружины в городе всего лишь полсотни, и то вместе с караулом посольства. Два сопровождения увели сотню дружинников, три десятка составляли караул посольского двора. Решили оставить двадцать воинов, послабее и помоложе в карауле, старшим оставался заместитель Славомира, нужно было найти хотя бы ещё десять человек, времени было слишком мало. Заместитель пошёл собирать всех, кто отдыхал из оставшейся полусотни, а Славомир отправился по старым знакомым в надежде нанять тех, кто ещё мог достойно воевать. Весь день он ходил по городу, а ближе к вечеру, оседлав коня, объехал знакомых в пригородных селениях. Поздним вечером он, справившись в посольстве, не пришёл ли караван, наконец приехал домой.
- Милая, я уезжаю, Думаю не больше месяца, просто неожиданный караван, а людей не хватает.
- Неожиданный?- Алёна насторожилась, в глазах появилась тревога и недоверие.
- Ну, да, два каравана ушли с нашей охраной, а тут мимоидущий караван делится на пополам и им нужно сопровождение до варягов, так небольшая прогулка, тем более, что там ничего ценного, ткани и какие-то мелочи.
- Не ври мне, любый мой, не ври, я чую неладное.
- Успокойся, всё будет хорошо, с Божией помощью справимся, я и людей дополнительно нанял, многие согласились, нас почти полсотни на пять повозок.
- Всего пять?
- С грузом всего пять.
- А почти это как?
- Со мной сорок пять бойцов, причём, десять это дружинники из личной охраны твоего отца. Даже Ряха и Журба захотели косточки размять.
- Они давно уже не ходят в походы, старые они.
- Старый конь борозды не портит, Бог не выдаст, свинья не съест.
- Что-то ты темнишь, - Алёна еле сдерживала слёзы, - я вся испереживалась, когда ты в плену был, а ты опять за своё. А у нас скоро сыночек будет.
- Радость-то какая, - Славомир поднял жену на руки и, пару раз обернувшись вокруг себя, нежно и крепко прижал её к груди. - Теперь и подавно мне ничто и никто не повредит.
- Пошли спать, когда уходишь?
- Сейчас, возьму оружие и в путь. - Он поставил жену на ноги, ноги её подкосились, и она плюхнулась на стул. Так она и просидела, пока он собирался.
- А кушать, - вдруг спохватилась жена  - ты ж весь день на ногах.
- Караван со свежим провиантом, тем более, что меня на ужин посол ждёт.
- Ночь на дворе, какой ужин?
- Дружеский, - он улыбнулся, обнял Алёну и поцеловал. Взял приготовленный походный мешок, нацепил ножны на пояс и кошель со специально заточенными камнями, накинул плащ и ушёл. Алёна перекрестила его вслед и пошла в свою комнату к подаренной Георгием иконе Богородицы. На посольском дворе собралось уже сорок человек, не считая караула посольства. Посол ждал Славомира у себя, спать не ложился и спустился в трапезную, лишь только доложили о приходе казака. Они встретились в трапезной, Славомир рассказал, что более сорока воинов готовы выйти в дорогу, и если никто не проболтается о грузе, то им ничто не помешает пройти весь путь без помех.
- Друг, ты сделал невозможное, я распорядился всем предоставить место для ночлега и обеспечить едой и вином, деньги для всех ты можешь получить хоть сейчас.
- Деньги возьмёт мой помощник, который останется вместо меня, он и раздаст семьям нанятых мною воинов, отдыхай, я пойду к своим ратникам. - Славомир и посол встали из-за стола, раскланялись и разошлись спать.
   Утром охранная команда занималась чисткой и заточкой оружия, запасались вином и водой, когда выезд, никто не знал, да и маршрут оставался для всех загадкой. Подошло время обеда, ратники расположились во дворе и приступили к трапезе на расставленных для них столах. В этот момент и пришёл караван. Повозкам было тесновато на обширном дворе из-за расставленных столов, поэтому часть повозок осталась перед воротами. Старший каравана, точнее той части, которая должна была отправляться к варягам, распорядился выставить охрану у телег и отправил людей обедать. После обеда в спешном порядке обоз пополнил запасы еды и питья. Охрана во главе со Славомиром в конном порядке выехала со двора. Выехали через полтора часа после прихода обоза. Пока двигались по русским территориям, выдвигать передовую разведку не стали. Двигались обычным порядком, как многие торговые караваны, в немалом количестве проходившие по этим дорогам. О грузе самоцветов знали только Славомир и представитель византийского императора. Посол, для того чтобы облегчить задачу охраны, отправил гонцов варяжскому князю, чтобы тот выслал охрану к границам и освободил дружину русичей. Но до этой границы было несколько недель пути через германские земли. Дни текли ровно, останавливались только на ночь, благо провизии и воды было в достатке. Через неделю караван достиг пределов Руси, и вперёд стали посылать трёх разведчиков, которые двигались в часе езды перед обозом. Ничего не предвещало беды, но Славомира не оставляло чувство тревоги. Иногда он сам выезжал с разведчиками, будто не доверял их опыту. Первые три дня держали в напряжении всех ветеранов, о нападении вблизи русских границ знали все. Потом напряжение стало спадать, размеренный ход каравана убаюкивал, встречные люди были приветливы, ни о каких разбойных ватагах никто не сообщал. К концу первой недели по германским землям успокоились все, только Славомир продолжал чего-то ждать. Он сам не понимал, отчего он так волнуется, но внешне никому не показывал своего напряжения.
- Друже, - как-то обратился к нему Ряха, - ты так странно себя ведёшь, словно боишься чего-то.
- Тебе кажется, я просто думаю о своей жене, кого она мне родит, а вдруг опять девку, - попытался отговориться Славомир.
-  Нет, у меня глаз хоть и старый, но ещё зоркий, что-то тебя впереди тревожит.
- Нет, Ряха, на этот раз ты ошибся, всё нормально, через неделю нас встретит варяжский караул, там мы и повернём к дому.
- Ну не хочешь говорить, не говори, только знай, наши десять стариков не подведут, и молодые в бою за нами не угонятся.
- Я знаю, потому и позвал вас, неспокойно тут у германцев. И Етоновы земли тут рядом, я ему не верю, хоть он и подписал договор.
- Отобьёмся, не раз мы тут раньше гуляли.- Ряха подмигнул Славомиру и отъехал в сторону. Славомиру после этого разговора стало спокойнее, но где-то в глубине души тревога не унималась. Прошёл ещё один день, караван остановился на ночлег. Славомир прошёл сам проверить караулы, лёг спать, но никак не мог уснуть. Сон сменялся полудрёмой. При первых лучах солнца он снова решил проверить дозор. Только он сел на коня, как в лесу раздался треск и человеческий крик. Он прислушался, но больше никакого необычного шума не было слышно. Напряжение нарастало, Славомир поднял Ряху и ещё троих ветеранов. Из лесу выскочил дозорный.
- Командир! Там шум какой-то, и птицы раскричались.
- Ряха! - Скомандывал Славомир, - охрану наконь, телеги в круг. - Славомир поскакал с ветеранами на шум. Ряха с воинами начал сводить телеги в круг, загоняя внутрь незапряженных лошадей. Из лесу, куда поскакали ветераны, послышались крики, затем шум мечей. Дружинники хотели было броситься на шум, но Ряха их остановил. И вовремя, с двух сторон выскочили германцы, завязался бой. Славомир с ветеранами бешено кружил вокруг пеших разбойников, унося жизни двух-трёх нападавших при каждом круге. Германцы отступили в лес и начали осыпать русичей стрелами, не выходя на открытую местность. Охрана потеряла уже семь человек, германцев вокруг лежало не меньше полутора десятка. Пали три лошади, воины старались прикрывать щитами и себя, и лошадей, но это им не всегда удавалось. Славомир достал из мешка пращу и начал метать камни, прицеливаясь на места, откуда вылетали стрелы.
- Славка! - к Славомиру подбежал, прикрываясь щитом Журба, - давай конями их подавим, мы с ветеранами галопом доскачем и врежемся в лес.
- Нет, я с вами пойду. Собирай ветеранов и коней за телегами, и двумя рядами возьмём в клещи, прямо не скакать, виляйте, как зайцы, вперёд. - Славомир с пятью ветеранами вышел слева от круга телег, Журба и Ряха ещё с тремя справа. Остальные начали метать стрелы с усиленной скоростью. Вот два отряда были уже на конях, Славомир махнул мечом, и они с места рванулись бешенным галопом к лесу. Наездники виляли по поляне зигзагами, но неизменно приближались к спрятавшимся в лесу стрелкам. Как только они скрылись в лесу, стрелки охраны вскочили на коней и бросились на подмогу ветеранам. Бой длился недолго, германцы не ожидали ни такого ожесточённого напора, ни высочайшего мастерства воинов первой десятки, и, когда к ним присоединились остальные дружинники, германцы побежали. Некоторые, увидев, как конные русичи, объезжая деревья и перескакивая кусты, рубят убегавших, просто бросали оружие и падали на колени. Согнав оставшихся в живых германцев к повозкам, дружинники начали их вязать, купцы спешно запрягали в повозки оставшихся лошадей. Задержался караван лишь для того, чтобы похоронить убитых товарищей. Германцев усадили на повозки, и Славомир с помощью одного из купцов, хорошо знающего их язык, начал допрос.
- Зачем вы напали на мирный обоз, ведь у нас есть договор с вашими князьями?
- Етон сказал, что вы везёте золото, и что на вас договор не распространяется, потому что золото печенегов.
- Где сам Етон?
- Он у своего родича, поехал, чтобы если кто из вас выживет и обвинит его в нарушении договора, он смог бы сказать, что вы лжёте, а его родич был бы свидетелем.
- Он только ваш отряд послал?
- Нет, за лесом вас ждёт сотня его личной дружины.
- Есть дорога, по которой можно обойти эту сотню?
- Да, только с телегами там не проехать, можно лесом дойти до границ владений варягов.
- Если покажете, то на границе я всех отпущу. - Славомир приказал остановить караван. Германцы согласились вывести их лесом. Поначалу тропинка была достаточно широкой, но, чем глубже она уходила в лес, тем чаще приходилось останавливаться, чтобы срубить кусты, а иногда деревья. Дорога через лес оказалась вдвое короче, чем по дороге, и на четвёртый день пути обоз вышел на германские границы. Там они вышли из леса и отправили конных дружинников найти варяжский караул, который ждал прихода каравана в деревушке у дороги. Наконец, варяги и караван встретились, и Славомир, передав караван под их охрану, решил сделать отдых для воинов и их коней в деревушке на границе. Германцы были отпущены, как и обещал им Славомир. Отдохнув день, дружина повернула в обратный путь. Решено было лишний раз не рисковать и двигаться лесом, той тропинкой, по которой они обошли сотню Етона. Двигались достаточно быстро, телеги больше не тормозили лёгкой рыси конников, назад их возвращалось всего тридцать два человека, не считая Славомира. Только Етону нужно было отомстить за сорванное ограбление, и он приказал ждать возвращение русичей. Встреча Етона и Славомира произошла на том самом месте, где караван ушёл в лес, и куда и выехал отряд русичей.
- Славомир, - подскакал к командиру дозорный, - на опушке около сотни германцев, все конные.
- Это Етон, - Славомир спешился и подозвал всех к себе, - что будем делать?
- Обойти может?- предложил кто-то из ветеранов.
- Не выйдет, я тут посмотрел ещё в прошлый раз, дальше болото и овраги, на конях не пройти, - сказал Журба.
- Прорываться, - рявкнул Ряха, - у меня вот-вот корова отелиться должна, а я тут всяких разбойников буду обходить.
- Будем делиться, - решительно заговорил Славомир. - Пятеро останутся с конями тут, остальные залезают на деревья у опушки. Нужно перестрелять как можно больше германцев, если каждый убьёт по два, то остальных в бою сомнём.
- Нет, друже, - Журба покачал головой, - до коней не добежим, всех перебьют, но ты хороший выход предложил. Давай конным порядком подойдём, и начнём стрелять, пускаем по две стрелы и в галоп, пока они сообразят, половину мы положим, а то и больше.
- Согласен, - Славомир улыбнулся, первый раз за всё путешествие, - по две стрелы и в галоп, рубим на скаку, кто сколько сможет, и на поле, там, с другой стороны дороги, поле есть незасеянное. Они погонятся, а мы там и закружим вокруг них, пока всех не перебьём.
- Ладно порешили, коль погибнем, так не за даром, - загудели воины. Дружинники, держа коней в поводу, как можно тише подошли к опушке. Дозорного, сидевшего на краю леса, Журба убил, кинув нож. Заняв место удобное для стрельбы, русичи сели в сёдла, натянули тетивы, ожидая первого выстрела командира. Славомир оглядел всех, кого смог увидеть, и выстрелил, тут же достал вторую стрелу и пустил её следом за первой. И с диким воплем, то ли поддерживая своих, то ли пытаясь напугать врага, он выскочил из леса размахивая смертоносной сталью, жаждущей крови. Как договорились, так и вышло, порубив, кто сколько успел, они рванулись к полю. Германцы, те, кто уцелел от стрел и мечей, уже были на конях и кинулись в погоню. На поле выскочило меньше половины етоновых бойцов. Завязалась сеча, дружинники Славомира так резко повернули коней, что мчавшиеся в погоне германцы не сообразили сразу, что уже не гонятся, а летят в лоб разъярённым русичам на их обнажённые мечи. Огромный германец, размахивая топором, налетел на Славомира, тот не успел обернуться, и топор неминуемо раскроил бы ему голову, но Ряха выставил щит, прикрыв командира. Топор прошёл сквозь щит как сквозь воду и вонзился в плечо ветерана. Ряха упал, Славомир снёс голову германцу, заревел, как раненый зверь и кинулся с удвоенным ожесточением на врагов. Германцы, уже потерявшие численное преимущество, повернули коней и пустились в беспорядочное бегство. Русичи не стали преследовать убегавших, подстрелили тех, кого достигли стрелы и вернулись к погибшим друзьям. Славомир подскакал к Ряхе, тот был ещё жив.
- Прости, брат, не заметил я того медведя, спасибо за жизнь.
- Расти сыночка и телёнка ему в подарок, что у меня должен появиться. И…, - кровь хлынула изо рта Ряхи, он сжал в оставшейся руке меч и умер. Дружинники потеряли ещё пятнадцать человек, Журба был тяжело ранен. Не раненых, в той или иной степени, было только трое, и среди них - Славомир.  Похоронили павших, собрали оружие, уложили раненных на коней и тронулись в путь. В ближайшей деревушке купили телегу, куда и уложили тяжелораненых, после чего двигались побыстрее. Говорить не хотелось, Етон стал кровным врагом каждого, кто уцелел. Дойдя до русских пределов, похоронили ещё двоих раненых, в том числе и Журбу. На могиле Журбы каждый из выживших попросил Славомира в случае похода на Етона взять их в бой. После похорон день провели в отдыхе. Помянули павших и только после этого двинулись к Киеву. Они победили, но слишком дорого им обошлась эта победа.


                                                 ВОЗВРАЩЕНИЕ  АТИЛЯ

   Месяцы текли, год прошёл после отъезда Атиля, но Борислав продолжал ждать союзника. Иноки обратились к нему с просьбой построить большой собор, недавно открытая церковь не справлялась с количеством желающих послушать православные песнопения. Борислав решил потянуть с ответом, сославшись на занятость. Дел, конечно, было немало, но иноки и не просили строить собор, нужно только разрешить, а строителей у них хватало. Придёт человечек послушать службу раз, другой, глядишь, а он с женой уже идёт, а там и поговорить с монахом останется, и вот уже православный. Родноверов становилось всё меньше и меньше, волхвы, обещавшие прийти на Дон, так и не пришли. У Борислава поселилась вдова с дочерью, вдова была тёткой Атиля, она вела хозяйство, готовила еду и убирала в доме. Запасы мяса Борислав пополнял сам, редко, когда на рынке, охота приятнее, да и мясо вкуснее. И вот, как раз после просьбы Георгия о новом соборе, пришла вдова и сообщила, что мяса осталось на один раз. Борислав решил ехать охотиться, но не успел он выехать со двора, как прискакал посыльный хунн с известием о приезде Атиля, и, если атаман Дона не против, то Атиль готов отобедать у атамана Дона, друга и союзника. Борислав отправил дочь вдовы за мясом на рынок, вдове сообщил о том, что приезжает её племянник и будет обедать у него. Вдова засуетилась, побежала в кладовку и начала готовить обед. Через час Атиль со своими спутниками подъехал к дому атамана, Борислав вышел встречать союзника на крыльцо. Друзья обнялись и прошли в дом, в трапезной вдова уже накрывала на стол. Атиль узнал тётку и тепло поблагодарил казака за то, что не дал бедной вдове умереть от голода.
- Мне всё одно нужно кому-то хозяйство вести, за домом следить, готовить, это ей спасибо, что согласилась помочь. Какие новости, что думаешь о походе в Европу?
- Мои братья всё подготовили, казна у меня полна, через два месяца мои войска подойдут к Ахасу, и мы сможем дальше идти вместе. Разрешил ли киевский князь проход войск?
- Да, я завтра отправлю гонцов в Киев, чтобы сообщить о начале нашего похода.
- И ещё, - Атиль достал из кошеля пакет, - меня просили греки, которых я встретил на границе русских земель, передать это письмо Георгию, живущему в Ахасе, знаешь ты, где его найти?
- Да, сейчас он придёт, - Борислав подозвал дочку вдовы и просил её привести инока. Девочка кивнула головой и ушла. Союзники приступили к трапезе, во время которой Атиль рассказал о новостях из Европы. Вскоре пришёл Георгий.
- Здравствуй, монах, пообедай с моим союзником и со мной.
- Благодарю, атаман, но я уже поел, у тебя ко мне дело или ты хочешь ответить на мою просьбу? - инок не стал садиться за стол и продолжал стоять. Атиль протянул монаху конверт. Георгий взял его и тут же распечатал.
- Спасибо за письмо, - сказал Георгий, бегло пробежав глазами по письму, лицо его помрачнело.
- Неприятные новости? - спросил атаман.
- Да, и они касаются и тебя тоже. На наш караван напали германцы.
- Да, известие неприятное, - ответил Борислав  безразличным тоном.
- Напали люди Етона. - Георгий сделал паузу и посмотрел на атамана. Борислав прекратил есть и уставился на инока, ожидая продолжения. - Караван сопровождал Славомир с небольшим отрядом.
- Славомир?! Он бился с Етоном? - За столом повисла напряжённая тишина, все смотрели на инока.
- Твой друг не пострадал, но от его дружины осталось несколько человек. Больше мне ничего не известно. - Георгий направился к двери, но остановился, - зайди ко мне вечером, нужно поговорить.
- Хорошо, я приду ,- Борислав помрачнел, инок поклонился и вышел. Обед закончили в молчании.
- Я не буду задерживаться, хочу домой, шли гонца в Киев, через два месяца выступаем, я помогу тебе с  Етоном. - И Атиль со своими провожатыми уехал. Борислав проводил союзников и пошёл к Георгию.
- Что ты хотел мне сказать, монах? - спросил атаман, войдя в келью инока. - Я пришёл.
- Вы идёте в поход на Етона?
- Да.
- Ты будешь звать Славомира?
- Нет.
- Ты думаешь, он откажет?
- Не знаю, он твой, ваш Бог велит всё и всем прощать.
- Не всё и не всем.
- Мне всё равно, я не верю твоему Богу.
- А идолам из дерева веришь?
- Им верили наши деды и прадеды.
- Помогли они остаться в Европе? Спасли твою жену?
- Молчи, грек, - глаза атамана налились кровью.
- Я не грек, я тоже славянин, я с Балкан. И пугать меня бесполезно, у меня свой царь, Царь Небесный, он меня и защитит и наградит, и сам накажет.
- И ты сможешь поднять руку на деревянного идола, и он тебя не накажет?
- И тебя не накажет, бес владеет деревяшкой, все бесы трепещут перед Господом.
- Я приму христианство, Бог мне поможет победить Етона?
- Да, но не его детей и женщин, за это он тебя накажет.
- Накажет, - Борислав замолчал, он сидел и о чём-то думал, не обращая внимания на собеседника, он поднял голову. Георгий ждал, он смотрел на Борислава с лёгкой укоризной, как отец на любимого сына.
- Со мной пойдёшь? У меня в полках много православных, они тебе верят, им будет легче на чужбине.
- Мой долг быть там, где паства, где дети Христовы, я пойду с тобой, даже если ты не примешь крещение.
- Я крещусь, я хочу остаться воином и человеком, а не зверем, убивающим женщин и детей. Учи меня вере, я хочу победить.
- Когда выходим?
- Через два месяца.
- Я окрещу тебя через пять недель, ты должен поститься три недели до крещения, вспомнить всё недостойное, что ты свершил за всю жизнь.
- Я убивал людей, много людей.
- Ты воин, ты не убивал, ты защищал жизнь свою и своих близких, ты же не убивал спящих и безоружных.
- Я понял тебя.
- Завтра вечером приходи, я расскажу тебе о воинах, ставших святыми, я прочитаю тебе о деяниях апостолов и, конечно, о Христе, приходи каждый вечер, как дела твои тебя отпустят, я не лягу, не поговорив с тобой. А сейчас иди, - Георгий перекрестил атамана. Борислав поклонился и вышел. Только сейчас он вспомнил про письмо, но возвращаться не стал, наверное, Георгий сказал всё, что знает. Он сказал, что Славомир не пострадал, значит, он жив. Борислав шёл домой, солнце уже закатилось, на небе сияли звёзды и огромная белая луна. «Вот я и дождался похода, теперь я смогу посчитаться с убийцей, только ненависть утихла. Околдовал меня монах что ли? И хочется жить, посмотреть на Всеслава на коне и в бою, увидеть внука. Какая огромная луна, встретимся ли мы с тобой после похода?» Борислав шёл по улицам города, не замечая, что уже второй раз проходит мимо своего дома. Наконец, он открыл дверь и вошёл в свой дом.
   Утром Борислав первым делом отправил письмо киевскому князю с сообщением о дате подхода войск к русским границам. Затем собрал полковников, которые изъявили желание идти на Етона. На совещании он поведал о дате выхода и объявил общий сбор войск в Ахасе. Провиант уже запасли и осталось только сформировать обоз. Весь день обсуждали вопросы, связанные с жизнедеятельностью войск в длительном походе. Для удобства жителей города решили поставить походный лагерь у стен города как для казачьих полков, так и для хуннов. Но для хуннов, которые будут стоять у города только сутки, для лагеря просто расчистили место. Вечером, достаточно поздним,  Борислав пришёл к Георгию.
- Здравствуй, атаман, голоден? - инок сидел с книгой в руках, когда Борислав вошёл в его комнату.
- Нет, отче, прежде, чем ты расскажешь мне, что собирался, ответь, что нужно, чтобы люди в походе могли молить Бога о своих нуждах.
- Мы можем для них сделать походный храм, - Георгий отложил книгу.
- Что для этого нужно?
- Большой шатёр, повозку для служебных предметов, коня, который будет тащить повозку.
- Вожжи, сбрую, - Борислав улыбнулся, - я всё понял, и ещё, скажи, у тебя есть оружие, умеешь ли ты…
- Мне не нужно оружие,  монаху не нужно оружие, и доспех мне не нужен, моя жизнь принадлежит Господу, без его ведома ни один волос не упадёт с моей головы.
- А если мы не сможем тебя защитить?
- Ни я, ни моя повозка не нуждается в охранении, нас Бог охранит и убережёт, и тебе для победы нужна вера. Вера в то, что ты прав, что ты в руках Бога великого, что он тебя сохранит, а если тебе суждено уйти от нас, то ты уйдёшь к нему, а не к бесам.
- Я понял, я попробую. - Борислав сел поближе к Георгию. Инок начал рассказывать о Распятии Христа. После он говорил о грехах, об учении, о любви. Заполночь Борислав покинул инока, пообещав зайти в следующий вечер. На этот раз он довольно быстро дошёл домой и тут же лёг спать.
   Дни потекли с небывалой скоростью. Формировался обоз, ставился лагерь, в лагерь стягивались полки, два полка с сечи решили присоединиться к полкам Дона. Гонцы приезжали и уезжали, писали хуннам, запорожцам, киевлянам. Хазарские чиновники, увидев военные приготовления, заволновались. А по вечерам Борислав проводил в беседах с Георгием.  За две недели до начала похода Борислав и ещё с десяток казаков решили креститься. На утренней воскресной службе собралось более сотни человек. Казаки крещение атамана восприняли как праздник. После службы на праздничном обеде присутствовал чуть ли не весь город. Столы накрыли во дворе церкви. Там же, на обеде, атаман дал разрешение на закладку большого православного собора, который решено было строить всем миром.
- Георгий, я после крещения как будто оттаял душой, спасибо тебе, - сказал Борислав после обеда.
- Не меня, Господа благодари, я всего лишь его скромный слуга.
- Я понимаю Славомира и не осуждаю его, и я готов простить всех, даже Етона.
- Вот и прости, в сердце прости, а в поход ты идёшь не мстить, а наказать клятвопреступника за вероломство.
- Мне позвать Славомира?
- Нет, он сам придет, когда Бог уготовил. Ты иди своей дорогой, а он пусть идёт своей, ваши пути пересекутся в нужное время.
- Доволен ли ты шатром, что тебе прислали хунны?
- Да, шатёр большой, и повозка удобная и вместительная, слава Богу.
- Скоро двинемся, у нас почти всё готово, ждём подхода хуннов и в поход.
- Отслужим молебен, заручимся Божией поддержкой, и вернутся твои полки со славной победой.
- Очень надеюсь на это.
- А я верю и знаю, что так и будет, - инок перекрестился. Борислав последовал его примеру. Они распрощались, и атаман православного воинства донского пошёл по своим делам. Его ждали два полковника с сечи - Поспел и Озар.
- Привет вам, братья, - сказал Борислав, подходя к приехавшим запорожцам. Те поклонились и протянули руки для рукопожатия.
- Мы хотим присоединиться, - начал Поспел. - Наши полки подойдут через неделю.
- Рад буду такому пополнению.
- У нас есть известия от германских границ, Етон знает о твоих приготовлениях и готовится к встречи серьёзно.
- Пусть готовится, с нами Бог, а с ним его ложь и вероломство.
- Поздравляем с принятием крещения, - вставил Озар, - наши полки тоже все православным воинством богаты.
- Мы и церковь походную сделали, так что и в походе будет, где ко Господу обратиться, отец Георгий с нами пойдёт.
- Порадовал ты нас атаман, ох как порадовал, значит, вернёмся с победой, нет никаких сомнений. - Полковники перекрестились. Борислав тоже перекрестился и предложил им пройти в лагерь, чтобы выделить их полкам место для постоя.
   Подошёл день выступления. Под Ахас с утра подходили полки хуннов. У стен Ахаса был поставлен церковный шатер, и Георгий с Николаем начали службу. Хунны с интересом и уважением наблюдали со стороны. На молебне присутствовало более пяти тысяч казаков и казачек. Народ призывал помощь Божию в походе против вероломного клятвопреступника Етона. Более сотни добровольных помощников из казаков помогали инокам. На стенах Ахаса повесили била, в которые как в колокола звонили жители города. Молебен длился более двух часов, всё это время донские и запорожские полки, жители Ахаса и казаки из соседних станиц молили Господа о победе православного воинства и их союзников. По окончании водосвятного молебна на повозке провезли несколько огромных чанов с освящённой водой и окропили воинов и стены города. Атиль подошёл к Бориславу и просил и его полки окропить волшебной водой. Борислав передал просьбу Атиля Георгию и тот согласился, и водой окропили армию хуннов. После молебна и окропления устроили общую трапезу, разрешили мёд и вино. К вечеру лагерь успокоился, воины разошлись по шатрам и палаткам. Несколько часов отделяло войска от длительного и дальнего похода. Борислав, несмотря на усталость, был бодр и готов сию же минуту выступить.

                                                 ПОЛКИ  СЛАВОМИРА

    Домой Славомир приехал ночью, Алёна молилась в своей комнате. По лицу мужа она поняла, что вернулся он с плохими вестями. Утром он пошёл на посольский двор, доложил послу о выполненном задании, но в подробности вдаваться не стал. Заказал у посольского священника панихиду по убиенным друзьям и пошёл обходить семьи невернувшихся друзей. Только к ночи он обошёл всех. Домой пришёл подавленный и усталый, как никогда. В трапезной его ждали его соратники, выжившие и вернувшиеся с ним. Не хватало только одного, молодого воина Осляби.
- Здравствуйте, други! - сказал Славомир, нисколько не удивившись, что они все пришли. Алёна накрывала на стол.
- Помянем, братко, наших павших, и Ослябю с ними, утром преставился, - сказал один из ветеранов по имени Зван.
- Помянем, - тяжело вздохнул Славомир и сел за стол. Алёна разнесла мёд в больших деревянных кружках. Первое время пили молча, не смотря друг на друга.
- У Ряхи телёнок мёртвый родился, - нарушил молчание Славомир. Сказал он это, глядя в кружку, будто сам себе, и тяжело вздохнул.
- Что будем делать командир? – спросил Елага, воин из его посольского отряда.
- Нас осталось четырнадцать, если каждый по сотне наберёт, три полка будет, - предложил Зван.
- Я стар, и не смогу больше идти, - сказал Ероха, потерявший в последнем бою ногу. - Но своих сыновей под руку Звана я отдам. Они за тятьку постоят.
- Думай, Бориска, - вновь заговорил Зван, - двенадцать сотен - это два шестисотенных полка. Веди нас в поход, тряханем Етона.
- Встречаемся через месяц, - твёрдым, не терпящим возражений тоном заговорил Славомир, - на западной заставе, через которую проходили в последний раз. Если кто замешкает, ждём три дня. Я в сечь и на Дон, сколь соберу, стольких и приведу, может ещё и Борислав с хуннами собрались. Нет, так и одни пойдём, победы не сулю, но за друзей посеченных посчитаемся славно.
- Етон так силён?- спросил Ероха.
- У Етона не больше трёх полков по пяти сотен, но у него два брата, да и другие германские князья могут встать.
- Нет, Славомир, - не согласился Зван, - не любят его соседи, братья может и пойдут, коль успеют, а мы в три полка, если ты полк приведёшь, от его замка камня на камне не оставим. А коль братья подоспеют, то и им достанется, об этом походе песни будут слагать. Завтра разъезжаемся по Руси - друзей, родственников, просто горячих людей подымать, я думаю, по сотне наберём.
- Быть так. - Славомир осушил кружку. - Тогда расходимся, други, с утра каждый по своим делам, через месяц на заставе.
- Решено, - прогудели воины, выпили мёду и начали расходиться. Алёна, не проронившая ни слова, подошла к мужу, проводив последнего гостя.
- Любый мой, опасно это, нельзя такими малыми силами с германцами воевать, подождал бы ты Бориску, он большое войско собирает.
- Нет, милая, не могу ждать, Етон напал на обоз, несмотря на договор им подписанный, и уже не в первый раз, да и обоз был византийский, может и они чем помогут, я с утра к послу, а потом в сечь и на Дон.
- Бог тебе в помощь, хоть и умнее было бы подождать Борислава. - Алёна пошла в спальню, смахнув украдкой случайную слезу.
   Утром Славомир пришёл на посольский двор, рассказал помощнику о новом отъезде и поручил ему командовать до его возвращения. Прошёл посты, зашёл в храм, и только после этого пошёл к послу.
- Дело у меня к тебе, - после приветствия сказал Славомир, - может ли Византия помочь? Хочу наказать вероломного Етона, караван ведь был византийский, а он вопреки договора напал.
- Византия, мой друг, уже не та, сейчас больше деньгами, да переговорами решаем споры. Турки беспокоят, и лишних врагов нам не надо, но денег на поход я дам. Получишь вполне приличную сумму золотом, кесарь одобрит такой поход и раскошелится, зайди через две-три недели, я думаю, всё будет уже решено.
- Понял, но и за золото спасибо.
- Когда едешь?
- Сейчас от тебя и уеду в сечь, а оттуда на Дон, соберу горячие головы, закупи мне на то золото провианту, стрел, мечей и щитов, собери обоз.
- Сколько сотен нужно снабдить?
- Я думаю, пять полков я соберу.
- Ого, - посол несказанно удивился, - провианту и стрел могу обеспечить, ну, и обоз с конями, повозками, приходи через месяц.
- Три недели и неделя до границы, иначе никак.
- Будет обоз через три недели, - посол встал и протянул Славомиру руку. Славомир пожал протянутую руку и вышел. Он зашёл домой, собрал, что было нужно, пообедал и, попрощавшись с женой, ускакал. Он торопился в сечь, была надежда уговорить запорожцев присоединиться к походу на запад. Месяц, всего месяц для сбора полков и прохода до западных границ, но срок он назначил сам. Он знал, что время лечит, он знал, что пройдёт время и те, кто вчера хоронил убитых друзей, закрутившись в повседневности, не решатся сесть  седло и отплатить убийцам. На дорогу он не взял ничего, кроме куска мяса и фляги воды. Останавливался только для отдыха и кормления коня. Приехав в сечь, он сразу же вышел на центральную площадь и ударил в било.
- Братья! – обратился он к собравшимся, - я зову на святое дело, я собираю воинов наказать клятвопреступника и убийцу. Подумайте, поговорите с теми, кого нет, я через неделю приду с Дона и вновь попрошу помощи.
-  Куда зовёшь, толком говори, - раздались крики из толпы.
- Я вёл караван через германские земли, византийский караван через земли Етона, того, что подписал договор о пропуске торговых караванов. Етон напал, он на конвой из сорока четырёх бойцов бросил полторы сотни. Мы отбились, мы прошли. Потом он решил отомстить охране, нас оставалось тридцать два, нас поджидали сто всадников.
- Где сотня, что вас ждала, - кто-то крикнул из толпы.
- Мы уничтожили почти всех. Но мы потеряли за этот поход тридцать друзей. Есть ли здесь казы с востока? Или азки с запада?
- Есть, есть, живы пока, - раздались крики.
- Ряха погиб, защитив мою голову. Журба скончался от ран. Тиста, Усан, Ярец, пали прорубая дорогу домой. – На площади воцарилось молчание. Молодые смотрели на ветеранов, ветераны, опустив головы, поминали ушедших друзей. Рядом со Славомиром появился кряжистый воин, несмотря на возраст одним своим видом вызывающий испуг у врагов.
- Я Борзята, все меня знают? - обратился к толпе казак.
- Да, все, - раздалось в ответ.
- Я веду свой полк, кто со мной и Славомиром, приходите ко мне вечером, - и повернулся к Славомиру, - брат, от нас уже ушли два полка в помощь Бориславу, и остались неповороты, что долго думают, я с тобой, поезжай на Дон, скажи Бориславу, что мы с ним. Я соберу кого смогу, мы будем ждать, и через неделю сядем наконь, чтобы расплатиться за братьёв наших убитых.
- Любо! Любо! Любо! – закричала толпа. В этот момент к Славомиру подбежал молодой казак и что-то шепнул ему на ухо. Славомир в ответ кивнул, повернулся к казакам и низко поклонился. Обнял Борзяту и ушёл вслед за посыльным.
- Ты что ж в обход атамана народ мутишь? - спросил Никита, когда Славомир вошёл к нему в дом и они поздоровались.
- Прости, дядька, нет времени, да и ты, я знаю, не уйдёшь далеко от сечи.
- Журба, Ярец и Ряха ,мне сказали, погибли?
- Они хорошо погибли, дорого их жизни ворогам достались.
- Два полка мы послали Бориславу, да донские, да хунны, вы что решили всю Европу покорить?
- У Етона своих немало да два брата, да соседи, если встрянут.
- Не объясняй, не за тем звал. Етон ждёт Борислава, Борислав, наверное, уже выступил…
- Как, - Славомир опешил, - уже?
- Да, Атиль давно вернулся, но у меня известия нерадостные, в окружении Борислава нанятый Етоном иуда, и Етон уже собрал армию да нанял печенегов и половцев, они должны были ему тысяч пять конников отправить.
- Опять я опоздал, - Славомир помрачнел.
- Три полка сечь даст, больше не проси, у нас тут тоже неспокойно. Поезжай на Дон, поднимай, кого сможешь, и найми хазар, деньги я дам.
- Спасибо, дядька Никита, сейчас же скачу на Дон, оттуда за вашими полками, я скоро.
- Остынь, отдохни, поешь и выспись, коня смени. Утром поедешь.
- Утром…, - Славомир замолчал, он понял, что старый учитель прав, как всегда, - спасибо, дядка, я, пожалуй, утром поеду.
- Ну и ладно, иди с моим хлопчиком, он тебя устроит, - атаман кивнул казаку, который приходил на площадь за Славомиром, и тот увёл гостя в трапезную.
   Утром Славомир на свежем коне ускакал на Дон. Дорога была, хоть и не близкой, но уже знакомой. Но пришлось задержаться на переправе. Из-за сильного ливня уровень в реке поднялся, и пришлось ждать. С задержкой на сутки он прискакал в Ахас. То, что Борислав уже ушёл, он знал, поэтому первым делом начал искать Георгия. Он проехал по городу и очень удивился, увидев церковь в византийском стиле. Он спешился и вошёл внутрь. В углу возле алтаря он увидел инока, разговаривающего с какой-то женщиной. Казак подождал, когда женщина уйдёт, и подошёл к монаху.
- Отец Николай, вы неплохо продвигаетесь, церковь построили.
- Ба, Славомир, рад тебя видеть, да, храм построили, скоро огромный собор будем ставить в честь воскресения Господня.
- А где Георгий?
- Брат Георгий ушёл на войну с Бориславом.
- Он решил меч в руки взять? - Славомир очень удивился.
- Нет, он в походной церкви будет служить, окормлять воинство православное. А ты какими судьбами?
- Пришёл на Дон полки собирать, не все же ушли с Бориславом?
- И половины не ушло, кочевники сильно беспокоить начали, да поговаривают, идут к нам люди ада, воины из Тартара, тартары.
- Не слыхал я о таких, врать не хочу. Ладно, пойду к атаману, зайду перед отъездом, благословения попросить. - Славомир поклонился иноку, перекрестился и вышел. Он тут же направился к дому атамана. Дома он его не застал, но ждать пришлось не более часа.
- Рад видеть тебя, - сказал атаман, войдя в дом и увидев Славомира. - Опять ты со своим другом разминулся.
- Да, я знаю, но я так же знаю, что гибель ждёт и хуннов и донцов. Етон подготовился к их приходу.  У Борислава в окружении есть етонов человек, и пять тысяч кочевников идут к Етону вслед Бориславу.
- Нехорошие новости. Что ты хочешь предпринять?
- Сколько Дон может дать людей в помощь? Мне через три дня нужно выступить, меня ждут три полка в сечи и два на Руси.
- Срок небольшой. Дон и так с Бориславом немало послал бойцов. Дикая степь житья не даёт, но два полка я ещё смогу дать, больше не успею. Отдохни, отоспись, послезавтра полки будут готовы, но с провиантом будет нелегко.
- Меня в Киеве ждёт обоз с провиантом, так что всё будет нормально, и сечь денег даст.
- Хорошо, послезавтра будут полки, Борислав вышел всего неделю назад, догоните его, если Бог даст.
- Благодарю, я если нужен буду, остановлюсь на подворье отца Николая. - Славомир попрощался с атаманом и пошёл к церкви. Домик Николая стоял за церковью, Славомир подошёл к дому как раз в тот момент, когда инок возвращался с вечерней службы.
- Славомир, как твои дела? - Николай приветливо закивал головой.
- Вот иду на постой проситься.
- Буду рад, Георгий уехал, комнаты пустуют, милости просим. - Николай открыл дверь дома и пропустил гостя вперёд. - Сейчас перекусим, поговорим о делах наших. Расскажешь, как там Киев, кто сейчас послом из Царьграда. Надолго ли в Ахас?
- Послезавтра ухожу.
- Много дали полков?
- Два или три сечь ставит.
- Я слышал, печенеги своих шлют Етону?
- Да, пять полков.
- Пойдём в трапезную, там и поговорим, - инок пошёл вперёд, указывая гостю дорогу.

                                         НЕСОСТОЯВШАЯСЯ  ВСТРЕЧА

   На границе Руси армию казаков и хуннов встречала княжеская полусотня. Они должны были провести полки через Русь самой короткой дорогой и следить, чтобы не было обид населению со стороны проходящих войск. На проход армии должно было хватить недели. Предлагалось идти с минимальным количеством стоянок, хунны предложили стоять по часу каждые шесть часов для отдыха коней, и ночью на один час больше. Атиль хотел показать казакам и русичам выносливость хуннов, но никого не удивил, и сопровождающие и союзники восприняли предложение без оговорок. Столицу обходили в часе езды, и Борислав всё-таки решил навестить Славомира и сына с матерью. Георгий одобрил поездку и попросил передать письмо послу. Борислав отделился от армии и через час уже подъезжал к столице. К его великому сожалению, друга он не застал. Сына и мать, как он и ожидал, он нашёл у Алёны.
- Когда ты говоришь он уехал?
- Вчера в сечь поехал.
- Зачем не говорил?
- Полки просить тебе в помощь.
- Сильно германцы конвой потрепали?
- Дюжина их осталась из сорока четырёх.
- Зря он поехал, сечь не даст полков, да и с Дона больше не возьмёшь, степь неспокойна, набеги участились.
- Горяч он, да и Етон совсем стыд потерял.
- Я накажу его, хуннов десять полков и у меня семь, не устоять Етону, даже если братьев успеет позвать.
- Дай-то Бог, - Алёна перекрестилась, и, увидев, что и Борислав крестится, удивилась.
- Да, Алёна, и я православный, и в армии моей есть походная церковь. И служит в ней отец Георгий.
- Радость-то какая, - Алёна и Ирица заулыбались, - теперь я не сомневаюсь в вашей победе, Бог с вами. Ты надолго к нам?
- Нет, заехал на часик, думал, наконец, увижу Славомира, но, видно, так Богу угодно.
- Отобедаешь с нами?
- Да, и сразу поскачу армию догонять .- Борислав и женщины прошли в трапезную. За обедом женщины рассказывали о своей жизни, о сыне, Борислав слушал, не перебивая.
- Готовься к переезду в Ахас, - сказал казак матери, садясь на коня. - На обратной дороге заеду за вами, и вместе с армией поедем в наш новый дом.
Борислав ускакал, а женщины ещё долго стояли на крыльце, провожая его взглядом. Войска он догнал лишь через три часа скачки, полки двигались довольно живо.
- Как семья? - спросил Георгий, когда Борислав принёс ответ от посла, наскоро написанный.
- Все живы, все здоровы, кланяются тебе, рады, что ты со мной. Уверены в победе.
- Слава Богу, - Георгий перекрестился.
- А почему про Славомира не спросил?
- Да нет его, скорее всего, или я ошибаюсь?
- Нет, ты прав, он вчера ускакал в сечь. Но откуда ты-то всё знаешь?
- Я не знаю, я догадываюсь, могу тебя порадовать, скоро вы встретитесь, теперь уже скоро.
- Не думаю, что он меня догонит, он упрямый, пока полк не соберёт, за мной не двинется, а ему месяца два придётся полк по Дону да по сечи наскребать, да месяц догонять будет, а я уж от етонова замка одни головешки оставлю.
- Не спеши.
- С такой армией я трёх Етонов одолею.
- Человек предполагает, а Господь располагает, не всё желаемое сбудется, и ,уж, не тогда, когда хочется, а когда Господь решит.
- Хорошо, как скажешь. - Закончился часовой привал, и армия вновь двинулась в путь. Полки двигались, не выдвигая авангарда, на Руси им бояться нечего. Люди сбегались к дороге, по которой двигалась армия, и дивились казачьей мощи.
- А говорили голодранцы и разбойники, - говорил кто-то в толпе.
- А ты больше сплетни слушай, борода седая, а память девичья, помнишь, сколько казов и азков было, когда с западу на восток пошли.
- Много, ой много. Иначе не пробились бы со всем народом да со скотом.
- А куда они потом делись?
- Я думал мужиками стали, землю пахать иль ремеслить  чего-нито.
- Всю жизнь мечом махать, а под старость землю пахать? Ты совсем сбрендил, пахарь- это дело наследственное, землицу знать и любить надо, а то один бурьян растить будешь.
- Правду говоришь ,- и таких разговоров по Руси немало. Дни шли, границы приближались. Авангард составили из трёх полков - хунны, запорожцы и донцы. Авангард должен был всего на два часа опережать основные силы, целью их был замок Етона. Но перед  движением на вражеской земле решили отдохнуть день на границе. Подтянуть обоз, перестроить войска с походного в боевой порядок. Вечером  командиры собрались в шатре Атиля на совещание. Атиль торопил Борислава с захватом замка Етона, ему не терпелось выйти на просторы римской империи, он считал, что на уничтожение скромного германского вождя не потребуется больше двух дней. Но Борислав знал, что при желании, германцы могут объединиться, и тогда их войскам придётся туго. Завязался спор, Борислав настаивал на осторожном приближении к владениям Етона, Атиль считал, что нужно просто обрушиться всей мощью и не тратить время на тактические маневры. Точку зрения Атиля поддержали большинство полковников, так и решили, двигаясь в боевом порядке  снаскоку навалиться на замок Етона, не тратить время ни на разведку сил, ни на разведку местности. Наутро войска пересекли русские границы и начали наступление в сторону владений Етона. В два дня объединённая армия достигла пределов, которыми владел Етон, и авангард сходу осадил замок. Замок оказался не защищён, Етона в замке не было. Казаки авангарда привели к Бориславу старосту поселения около замка.
- Не бойся, старик, - через переводчика начал допрос Борислав, - мы не воюем с мирными землепашцами, ни грабежей, ни насилия не будет, нам нужно знать, где ваш князь Етон.
- Уехал, третьего дня уехал, собрал свою дружину, подкрепление и ушёл на запад.
- Подкрепление? И сколько у него человек в подкреплении и дружине?
- Своих у него около двух тысяч, да братья прислали по полторы, да он к соседям посылал, не знаю, что ему ответили.
- Он с десятью полками ушёл из укреплённого замка? - подскочил на месте Атиль.
- Да приезжал к нему несколько дней назад воин, как вы одетый, они долго разговаривали, и тот ночью ускакал.
- Узнаешь, если увидишь?
- Да, он видный такой, доспех дорогой, меч в красных ножнах с узором. - Борислав посмотрел на полковника с сечи Озара. Тот всё понял, кивнул головой и вышел. По описанию предатель был похож на помощника Озара Блуда. Старику дали несколько золотых монет и отпустили. Озар сколько ни искал Блуда, так и не нашёл, никто не видел ни куда, ни когда он уехал.
- Атиль! – Обратился к союзнику Борислав, - видишь, не удастся нам за день раздавить гадину. Против наших семнадцати полков у него десять, а если соседи поддержат, то ещё полков пять дадут. Он много богатств награбил, деньги на небольшую, но победоносную войну он найдёт.
- Будем быстрее, будем умнее, не дадим собрать войска, сейчас же в погоню.
- Он не побежит далеко, он место для битвы ищет, где ему будет удобнее нас уничтожить.
- Куда он двигается известно?
- Да.
- Тогда за ним. Время играет не на нас. - Атиль встал, давая понять, что совещание нужно прекратить. Войска в боевом порядке двинулись в след Етону. Полки авангарда усилили ещё двумя полками, и авангарду предстояло догнать и атаковать убегающего Етона. Борислав присоединился к авангарду, ему хотелось первым увидеть Етона, да и предателя наказать нужно было. Куда подался Блуд, узнать не удалось, но Борислав чувствовал, что жадность заставит Блуда присоединиться к Етону. Уже несколько дней войска хуннов и казаков находились на территории германских племён, германцы бросали селения, опасаясь грабежей и насилия, слух о вторжении летел впереди объединённой армии. Германцы собирали войска для отпора захватчикам. Обстановка осложнялась. Дни шли за днями, Етон, отступая, рассылал гонцов с просьбой о помощи. К отступающим частям Етона стали присоединяться мелкие племена. Армия Етона росла, князья, ранее не хотевшие поддержать вероломного соседа, решили присоединиться к земляку. Борислав стал предпринимать попытки переговоров с другими князьями, но те отказывались.
- Георгий! - Борислав прискакал из авангарда к основным силам и пришёл посоветоваться с иноком, - мы теряем время, германцы верят Етону и не хотят говорить со мной.
- Остановись, не ходи по землям других князей, а я попробую связаться с византийскими послами, чтобы они разъяснили цель вашего вторжения. Если не знаешь, что делать, остановись, подумай и найди решение.
- Хорошо, я сейчас же иду к Атилю, возвращаю авангард на земли Етона, и стоим, пока нас не атакуют германцы всей силой, так?
- Нет, они не нападут, если им разъяснить, зачем вы пришли. Я слышал, что к Етону отношение крайне неприятное, но если вы будете топтать их земли, как вам захочется, то они поддержат вашего врага.
- Хорошо, я к Атилю, - Борислав вышел из шатра Георгия. Переговорив с союзником, они решили прекратить погоню. Авангард оттянули на земли Етона, выбрали место, где было бы удобно дать сражение, и приготовились ждать.


                                                   ПОХОД СЛАВОМИРА

   Два полка донских казаков выступили из Ахаса почти в полдень. Дорога на сечь заняла три дня, три полка запорожцев подошли в назначенный срок. Договора с князем на проход казачьих полков не было, но Славомир решил не тратить время на переговоры. Полки пошли на западную границу, а сам Славомир с небольшим отрядом направился в Киев, где его ждал обоз. До встречи на границе оставалось полторы недели. Приехав в столицу, он первым делом прискакал на посольский двор, там его ожидала нечаянная радость. Посол уговорил кесаря, и обоз был увеличен, провианта и стрел хватало на девять полков на несколько месяцев. Видя такое внимание со стороны Византии, князь выделил полк русских добровольцев. Таким образом, с полком и обозом он должен был двигаться к западным границам, но выход он назначил на утро, чтобы провести некоторое время с Алёной. Дома его ждали Ирица и супруга.
- Славомир, - Ирица, выглядела очень усталой, - чует сердце материнское, что не увижу больше своего Борислава, помоги ему, не оставляй. Он в беде, я все ночи напролёт у иконы Богоматери провожу, молю о сыне своём.
- Зря ты так, у него сильная армия, семнадцать опытных полков, это силища немалая, не устоять Етону против таких богатырей.
- Не успокаивай меня, сердце материнское не обманешь.
- Я утром иду к нему на поддержку и со мной восемь полков.
- Ты успеешь, я знаю, но сына не спасёшь, привези мне хоть тело сыночка моего. Или похорони на русской земле, чтобы я могла туда переехать и там и умереть. А Всеслава тебе доверю, ты сделаешь из него достойного человека.
- Не хорони раньше времени Борислава, тётка Ирица, всё в руках Господних, справимся мы с ворогом и вместе вернёмся.
- Ты привезёшь сыночка на Русь?
- Всё будет хорошо, - но мать не верила словам Славомира, и он добавил, немного помолчав, - если ты права, я не оставлю его на чужой земле.
- Спасибо, больше мне нечего просить, - она встала и ушла в свою комнату.
- Что с ней? - обратился Славомир к Алёне.
- Сон ей был, и не раз, будто хоронят Борислава, вот и боится, что на германской земле. Береги себя, любый мой, сыночка тебе скоро принесу, кто его на коня посадит, если тебя не станет.
- Ну, началось, я ещё и до границы не доехал, а вы тут всех похоронили, так не годится. Я верю в победу, да и отец Георгий с Бориславом.
- Правда? - Алёна улыбнулась, - может и обойдётся всё, может, он замолит словечко перед Всевышним?
- Конечно, скажи Ирице, что всё будет хорошо. Пойдём спать, мне скоро уходить, - Славомир обнял жену, и они пошли в спальню. С первыми лучами солнца он присоединился к обозу и полку. Передвигаться было решено на максимальной скорости. И предчувствия Ирицы, и известие о пяти полках печенегов, нанятых Етоном, вызывали тревогу. Но всё ж неделя прошла, а на место встречи пришли только Славомир с обозом и русским полком и пять казачьих полков. Было решено отдохнуть и подождать, как и договаривались три дня. Славомир не находил себе места, никаких известий от друзей не было, в столице он также никого не застал. На следующее утро к заставе подошли две сотни. Елага с другом своим по сотне набрали, но известий от остальных пока не было. Славомир отрядил десять лучших разведчиков, чтобы они налегке выяснили, где полки Борислава. Обговорили путь, чтобы не ждать их после трёх дней. Разведчики ускакали, а к вечеру подошли ещё четыре сотни, и прискакал гонец от Звана. Зван замешкался, просил ждать, и вёл он три сотни.
- Други мои, - начал вечером совещание полковников Славомир, - набираем мы девять полков, но где-то мимо нас прошли пять полков печенегов, если они ударят в тыл Бориславу, мы придём поздно, я предлагаю пять полков казачьих двинуть завтра, а остальные догонят, как соберутся.
- Не годится так, раздробим силы, попадём в клещи между печами и германцами, и сами не устоим и друзьям не поможем, пусть разведка вернётся, им не больше трёх дней надо, а то и того меньше. Будем знать, где Борислав и где германец, нам сподручнее будет атаковать, если торопиться будем, обоз бросим, подтянется, небось.
- Есть другие мнения?- Славомир оглядел собравшихся полковников. Но предложение Елаги поддержали все. - Хорошо, тогда будем ждать разведчиков и Звана.
- Не один Зван задерживается, ещё десять человек по сотне должны привести, - пробурчал Елага. В этот момент за стенами шатра послышались крики и топот копыт. Собравшиеся вышли из шатра. Ещё шесть сотен подходили к месту сбора. Всю ночь подходили запоздавшие друзья, к обеду следующего дня все были в сборе, кроме трёх сотен Звана. Славомир решил навестить могилу Боромира, она находилась в часе езды от места сбора. Елага вызвался вместе с ним, он тоже когда-то служил на старой заставе, которую так и не стали заново строить после нападения Етона. Они, предупредив своих помощников, ускакали после обеда, пообещав к ужину вернуться. Лёгкой рысью они достигли выжженного селения и очень удивились, увидев один ухоженный домик среди головешек, зарослей бурьяна и ухоженных могил.
- Привет вам, люди добрые, - вышел навстречу воинам седой дед, за его спиной показалась фигурка маленькой сухенькой старушки. - Добря меня кличут, жену мою - Голуба, а вы кто будете и чего ищите?
- Зван и Славомир нас зовут, - представился Елага, спешиваясь.
- Сестра моя здесь лежит, - сказал Славомир, и отец друга моего.
- Борислав друг твой?- спросил дед.
- Да.
- Они лежат рядом с нашими тремя сыночками, пошли, провожу, - дед повернулся к жене. - Приготовь гостям покушать, помянем родненьких наших.
- И вы с тех пор тут одни живёте?- Елага с удивлением уставился на деда, который шёл по тропинке среди бурьяна к могилам.
- Да, забрал треклятый Етон и наших сыночков и внучков, которых могли нам сыночки подарить. Вот и живём тут со старухой моей, ухаживаем за соседями и друзьями наших родненьких. Боромир начальником у сыночков наших был. Хороший был азк. А где сыночек Боромира, если знаете?
- Сейчас он на Етона пошёл с войском, - ответил Славомир.
- А ты что ж не с другом?- дед посмотрел на казака, словно хотел в душу ему заглянуть.
- Иду следом, задержка вышла у полков моих.
- Сыночки, - дед чуть не плача, дрожащим голосом заговорил, почти застонал, - за моих деточек ударьте вероломного, пусть спят спокойно, пусть знают, что отомщены и они и все, кто здесь покоится.
- Обязательно, не волнуйся отец, - Елага сжал кулаки.
- Вот и Боромир, а там вон, - дед протянул крючковатый палец, - там Ярослава лежит, жена Борислава, значит.
- И моя сестра, - мрачно добавил Славомир. Они постояли у могил, повернулись и пошли к дому деда. На улице уже был накрыт стол с нехитрой снедью, стоял и жбан с пивом. Сели за стол, помянули усопших. Дед со старухой отвыкли от посторонних людей и всё внимание направили на нежданных гостей. Они расспросили про столицу, про князя, про казаков, про Етона. Зван и Славомир рассказывали поочерёдно, а дед со своей половиной всё спрашивали и спрашивали. Когда начало смеркаться, гости встали из-за стола, горячо поблагодарили радушных хозяев и начали собираться назад к полкам.
- Дед  Добря, - спросил Славомир, садясь на коня, - может надо что, может вам прислать чего-нибудь, мы сейчас на новой заставе, ты скажи.
- Да всё у нас есть, рыбу ловим, зайцы в силки сами лезут.
- Сынок, - не удержалась бабка Голуба, - соли давно не ели, и муки нет , уж лет пять, а сходить куда, уже годы не те. Дед нам по могилке вырыл, домовины сбил, а мы всё живём да живём.
- Молчи, люди за жизнью Етоновой торопиться должны, а ты соли, муки- молчи.
- Нет, от чего же, сами мы не приедем, пока с Етоном не разберёмся, а муки и соли вам купцы привезут, ждите. - Славомир повернул коня, но остановился. Спешился, подошёл к деду с бабкой и низко поклонился. – Живите, Добря и Голуба, не поеду домой, пока вам не расскажу о гибели Етона вероломного.
- Спасибо, сыночек, - бабкины глаза наполнились слезами. Дед заморгал, стараясь не замочить своих глаз. Славомир вскочил в седло и тут же пустился в рысь, не оглядываясь на домишко и две фигурки около него. Елага пустил коня следом, до лагеря не проронили ни одного слова. Каждый думал о своём, и у обоих росло чувство ненависти к человеку, за жизнью которого они пришли. В лагере, несмотря на ночь, царило оживление. Все запоздавшие сотни уже подошли. Полковники собрались в шатре у Славомира. Решали ждать разведчиков или выдвигаться им на- встречу.  Елага и Славомир присоединились к совещавшимся в самый разгар спора.
- Други мои, - прервал спор  Зван, пусть командир решает.
- Утром выдвигаемся, разведчики знают, как мы пойдём, не разминёмся. А сейчас спать, полки в сборе, стоять на месте более незачем. Всё, расходимся.
   Утром Славомир встретился с местным купцом, заплатил ему и договорился, что он в тот же день доставит на сгоревшую заставу соль, муку и немного ткани.
- Там уж много лет никто не селится, люди обходят это печальное место, - удивился заказу торговец.
- Живут, доставишь, что я сказал и узнаешь, нет ли у них ещё какой нужды, я на обратной дороге заплачу, а коли убьют, поручу кому-нибудь, так что в накладе не останешься.
- Хорошо, через час поеду, вот диво дивное, вроде и рядом, а никто и слыхом не слыхивал о тамошних жителях. Там у меня дядька мой родной головушку буйную сложил, заодно и поклонюсь могилке, хоть и страшновато туда ехать.
- Днём не испугаешься, - Славомир сел на коня и поскакал к полкам. Начали движение сразу в боевом порядке, авангард выдвигать не стали, шли вместе, обоз с полком резерва замыкал колонну. Через час движения прискакали два разведчика. Они тут же встретились с командиром.
- Где остальные? - спросил Славомир.
- Не будет больше никого, печенеги нас обнаружили, мы еле ушли.
- Печенеги уже с Етоном?
- Етона мы не нашли и к нашим не подступились. Бориславовы полки стоят в дне пути отсюда на возвышенности, но их обошли печи.  С печенегами мы видели германцев около трёх полков. Похоже, они хотят окружить хуннов и казаков и с двух сторон ударить, с третьей стороны лес с болотами и оврагами, а с четвёртой река.
- Значит, нам нужно поторопиться.
- Нас приняли за разведчиков Борислава, поэтому и удалось уйти. Нас отрезали от их войск, Борислав, скорее всего, не знает о подходе печенегов.
- Река широкая? Перейти можно?
- Ни моста, ни брода мы не нашли, лучше не лезть, Борислав наверное её как прикрытие выбрал, чтоб не окружили.
- Лес тот я знаю, мы там обоз проводили. Можно только по одной тропе конным пройти, а с нашим обозом мы не пройдём. Значит нужно оставить Бориславу Етона, а самим ударить по печенегам, они нас не ждут, их восемь полков против наших девяти. Позовите мне полковников, останавливаться не будем, на ходу всё решим. - Тут же несколько конников поскакали по полкам созывать командиров.
- Други мои, - начал Славомир, когда все полковники собрались. - Армия Борислава и Атиля в клещах, нам присоединиться к ним не удастся. Бросаем обоз и в защиту пол резервного полка, и налегке идём на печенегов.
- Двух сотен хватит, - сказал командир резервного полка, состоявшего из княжеских воинов.
- Хорошо, обоз остаётся с двумя сотнями и продолжает двигаться обычным порядком за нами, вам двигаться два дня, мы же за день доскачем до поля боя. Ночь на отдых, и с первыми лучами солнца начинаем наступление на печенегов. С ними три полка германцев, скорее всего, это полки братьев Етона.
- Дать бы знак какой Бориславу, - предложил кто-то из полковников.
- Нет, не стоит, разведчики говорят, что печи стоят тайно, видно ждут подхода сил самого Етона. И если Етон начнёт бой, то печи, как резерв, будут ждать. Мы, не отвлекая Борислава, сами нападём на засадные полки печенегов, это будет неожиданностью не только для печенегов, но и для Етона. Он бросится на Борислава всеми силами, думая, что ещё восемь полков резерва, а мы его резерв и разгоним, коли Богу это будет угодно. На нашей стороне неожиданность и численный перевес.
- Тогда вперёд, - сказал Зван и начал горячить коня, - пора ужо порезвиться. До темноты нужно доскакать до места.
- Да, на отдыхе костры не жечь, стоим тихо, даём коням отдых, как небо посветлеет-  всех наконь.
- Любо! - поддержали казачьи полковники.
- Зван, своих следопытов вперёд, через полчаса за ними поскачем и мы, главное, не дать себя обнаружить раньше времени.
- Ясно, - сказал Зван и поскакал к своему полку. Основой полка Звана были ветераны, многие из которых сопровождали переселение на восток. Опытнее следопытов не было во всей армии. На них Славомир мог положиться больше, чем на себя самого.

                                                                   ВСТРЕЧА

   - Не горюй Борислав, - Георгий протянул ему кружку с вином, - с германскими князьями свяжутся и объяснят, что ваши войска не хотят их земель. Письма я разослал, не многие захотят поддержать клятвопреступника.
- Я тоже написал некоторым германцам, с которыми имел случай познакомиться, - добавил Атиль, - я им говорил, что скоро пойду на Рим, но перед этим хочу посчитаться с Етоном. Они не захотели бить своих, но мешать суду над клятвопреступником не станут.
- И что мы делаем? - Борислав посмотрел на собеседников.
- Ждём, - Атиль сделал глоток вина, - место выбрали не плохое, подойти к нам можно только с запада, разведчики рыскают в полудне пути, до сих пор никого не обнаружили. Даже если Етон уговорит пару соседей, всё равно ему не набрать больше двадцати полков. Наши семнадцать раздавят их в первом же бою.
- Идите, отдыхайте, - Георгий посмотрел на обоих полководцев, - утро вечера мудренее, завтра силы понадобятся.
- Значит до утра, - Борислав вышел вместе с Атилем. Они разошлись по своим шатрам. Перед самым рассветом пришёл посыльный от Атиля, он звал к себе.
- Есть новости? - Спросил Борислав, входя к Атилю в шатёр.
- Да, разведчики вернулись, войска Етона идут на нас. Как я и думал, у него около двадцати полков. Через три часа выйдут на поле, идут даже ночью, торопятся.
- Нет, хотят отдохнуть перед боем, а значит, до обеда не выйдут.
- Эти выйдут. Они недалеко тут были,  день пути, вряд ли больше.
- Тогда готовим войска.
- Не торопись, пусть отдохнут, три, а то и пять часов у нас есть. Когда будут в часе, прискачет мой друг, он видит след птицы в небе. – Атиль жестом показал, как он доверяет своему следопыту.
- Наконец мы встретимся, пусть я погибну, но до него обязательно доберусь.
- Нет, мой друг, ты не можешь погибнуть, нам нужно идти дальше, ты мне обещал погулять со мной по Европе.
- Значит, не погибну, раз враг так далеко, мы можем позавтракать, а войска поднимать будем через час.
- Да, пусть не спеша встанут, поедят, коней подготовят, я уже послал за полковниками, они придут к завтраку.
- Хорошо, что мы понимаем друг друга, - Борислав улыбнулся. В шатёр ворвался разгорячённый скачкой казак и нервно заговорил.
- Прости Борислав, что врываюсь, хотел рыбки половить на заре, спустился пониже, чтоб ни германец, ни свои рыбу не пугали. Только забросил, слышу топот, думаю, кто-то из наших тоже рыбки захотел, спрятался, чтобы подшутить, конь в камыш забрёл, его и не видать. А как говор услышал, так и ахнул. Печенеги.
- Печенеги? - удивился Атиль.
- Печенеги? – переспросил Борислав. - Не путаешь?
- Нет, они. Точно они. Проехали мимо меня, я а ж дыхание затаил. Шли шагом, я камышом за ними, шёл сколько мог. А потом костры увидел, там германцы с печенегами.
- Сколько их видел?
- Нет, решил не рисковать, германец меня ни за что не учует, а печенеги охотники хорошие, и вроде как половцев видел, но не поручусь, может в темноте и померещилось.
- Спасибо, брат. Не говори никому пока.
- Хорошо, я понимаю, - и любитель рыбки ушёл. Начали собираться полковники.
- Давайте, друзья, позавтракаем, для кого-то из нас это будет последний завтрак, - начал совещание Атиль. - Новости у нас есть. Главная новость, что Етон нашёлся, и через пару часов мы его увидим. Он набрал около двадцати полков, но он нанял и половцев с печенегами.
- Как? Когда?- раздались возгласы.
- Да, - продолжил Борислав, - у нас был предатель, он всё рассказал Етону, и тот подготовился к нашему приходу. Сейчас мы зажаты между двумя армиями, причём, о количестве печенегов мы ничего не знаем, и с ними половцы и германцы.
- Давайте боем проверим, сколько их, - предложил один из полковников, - посчитаем их трупы.
- Можно было бы, - поднял руку Атиль, - но тогда двадцать полков Етона ударят нам в тыл.
- Делиться на две армии не резон, - продолжал Борислав, - лучше одну сильную, чем две слабые. Просто нужно выбрать, куда мы будем пробиваться, вперёд или назад. Печенеги не начнут наступать, пока их не призовут, они резерв Етона. Они как всегда налетят наскоком, нужны рвы с их стороны, тогда полк лучников будет их держать на расстоянии.
- Сейчас сделаем, через час холм зарябит, - встал Озар, - мы с Поспелом своих поднимем, за час справимся.
- Мои вам лесу подвезут, - сказал Атиль и подозвал к себе двух полковников хуннов, что-то им сказал, и они ушли, - сейчас частокол насадим.
- Полк донцов встанет против печенегов, - продолжил совещание Борислав, - мою сотню пращников туда же.
- А мы надавим на Етона всеми шестнадцатью полками, - добавил Атиль.
- Поднимайте людей, пусть готовятся к жестокой сече, если сломаем Етона, то и с печенегами разберёмся. С Богом, всем за дело, - Борислав встал, давая понять, что совет окончен. Полковники начали расходиться. А со стороны востока уже вытянулись в цепи запорожцы, заступами рыли рвы, а хунны рубили лес и затачивали частокол.  Через полтора часа восточный склон холма ощерился острыми зубами частокола, а между рядами заточенных стволов выросли рвы метровой глубины. Запорожцы оставили для печенегов и приманку, насажав соломенных чучел меж рядами частокола.  И одели их кто, как смог. Кто отдал свою старую шапку, кто порты на голову чучелу нацепил, издалека казалось, что пёстрая армия скоморохов играет в прятки. Огромный армейский обоз тоже стянули к восточному склону, за телегами рассредоточили пять сотен стрелков и сотню пращников. Обозных коней отвели в лес, чтобы спрятать от неприятельских стрел.  Взгляды наблюдателей были обращены на запад, откуда должен был придти Етон. На горизонте появился одинокий всадник, он скакал во весь опор, это был следопыт Атиля, стало ясно, через час, максимум, появятся германцы. Следопыт подскакал к шатру своего вождя, Атиль его уже ждал вместе с Бориславом.
- Идут?- спросил Атиль.
- Да, идут, скоро бой.
- Мы готовы, - сказал Атиль и жестом отпустил следопыта. Полки начали строиться. Затушили костры, оседлали боевых коней. Западный склон наполнился вооружёнными, готовыми к бою людьми. Георгий объехал на телеге строй воинов, благословляя и окропляя святой водой армию. По просьбе Атиля и хуннов покропили святой водой. Напряжение перед боем росло. Кони переступали с ноги на ногу, готовые в любой момент ринуться в сторону врага. Скоро, очень скоро десятки тысяч людей, вооружённые смертоносным металлом, кинуться друг на друга, убивая и калеча. На горизонте появилась армия Етона, воздух наполнился шумом рогов и боевых барабанов. От армии Борислава выехал глашатай, он один на разгорячённом коне ждал приближение врага, чтобы предложить решить спор поединком. Наконец Етоновы войска встали напротив армии казаков и хуннов. Глашатай начал вызывать поединщиков. И прокричал, что казаки готовы уйти, если Етон сам сразиться с Бориславом и в честном поединке решит спор. Из рядов германцев выехал огромный всадник, протрубил в рог и предложил сразиться с любым, кто осмелится принять его вызов. На его вызов выскочил полуголый запорожец и принял вызов. Поединщики  начали схватку, огромный германец , размахивая боевым топором, пытался задеть казака или его лошадь, а тот в ответ вертелся вокруг противника, крутя мечом над головой. Обменявшись серией ударов и блоков, поединщики оставались невредимыми. Наконец, казак изловчился и всадил меч в глотку германца. По казачьим рядам пронеслось громкое ура, подхваченное хуннами. Германцы развернули свои полки по всей ширине поля и приготовились к атаке. Борислав пытался разглядеть Етона, но так его и не увидел. Затрубили боевые рога, и германцы двинулись вперёд. Волна из лошадиных и человеческих тел хлынула на холм, где стояли ряды казаков и хуннов. Тучи стрел начали осыпать германцев, но они, перескакивая убитых и раненых, продолжали двигаться вперёд. Не прекращая посылать тучи стрел в противника, сорвались с места и полетели воины объединённой армии. Топот и ржание коней перемешались с криками людей и лязгом оружия. Две лавины столкнулись, и начали перемешиваться. Воины в пылу битвы не замечали ни мелких ран, ни ушибов и ссадин. Удар, блок, снова удар, упал один противник, рядом есть другой, падали только те, кто уже не мог жить, в ком кончалась кровь, лихорадка боя и жизнь в целом. На фланге, вдоль леса рубились пешие германцы, против них бились спешенные хунны, огромные германцы, в рогатых шлемах, не могли сломить ловких хуннов почти без доспехов, с лёгкими щитами и мечами. Храбрость и отвага германцев столкнулась с мужеством и опытом казаков и хуннов. Германцы, с детства орудующие топорами и мечами, и казаки, с раннего детства изучающие пеший и конный бой. Етон сделал ошибку, он выставил против хуннов ополчение из охотников и пахарей, и четыре пеших полка были изрублены хуннами с минимальными потерями. Но у каждой стороны были свои секреты. Етон имел численное превосходство в лобовом ударе и немалый резерв за спиной казаков. Атиль и Борислав так же держали резерв. В бой ещё не вступали два отборных полка Атиля, а Борислав придержал полк запорожцев, состоящий из ветеранов, каждый из которых стоил десятка германцев. Бой продолжался, никто не брал верх. С высоты холма было видно, как в бой вступали всё новые и новые сотни германцев. Борислав поставил сотню пращников и три сотни лучников так, чтобы они могли прицельно отстреливать напирающих противников. Печенеги находились под наблюдением следопытов, они ждали знака и не приближались к полю боя, думая, что об их присутствии никто не знает. Но слишком большой перевес был у германцев, они давили всей массой на центр казачьей армии, и, наконец, им удалось разрубить казачий строй напополам. Атиль тут же бросил в образовавшуюся брешь оба своих резервных полка. На время удалось выровнять линию обороны объединённой армии.
- Не сдюжить нам,  - как бы самому себе проговорил Борислав, - пятнадцать полков против двадцати, и нет возможности отойти.
- Давай отведём войска и закроемся в обороне. Нам  на холме легче обороняться, чем им напирать снизу.
- Мы не сможем обороняться на две стороны, если печенеги начнут наступать, придётся снимать полки с западного склона на восточный.
- Что ты предлагаешь?
- Бросить все резервы на Етона, и пока печенеги пробьются через частокол и рвы, разрубить армию Етона на две половины.
- Похоже, он этого только и ждёт, запустить нашу армию меж своих полков и раздавить.
- Давай команду уставшим передовым полкам отступить, пусть в бой идут свежие полки, Етон слишком увлёкся и вводит в бой последнее, что у него есть.
- Хорошо, - Атиль подозвал гонцов, сказал им несколько слов и те бросились выполнять распоряжение. Тем временем, Борислав выставил всех стрелков, что ожидали печенегов на западный склон. В бой пошли ветераны из сечи. Новые силы вступили в бой, германцы попятились. Поле у подножия холма было обильно полито кровью, с северного фланга вдоль леса новые полки пеших германцев начали прорубаться. Дрогнули полки хуннов, на этот раз против них стояли не ополченцы, а опытные воины. У Атиля и Борислава больше не было резервов, кроме полка стрелков и сотни пращников.
- Похоже, не пировать нам на свадьбе наших сыновей, - вдруг сказал Борислав, - давай-ка, брат, выйдем с последними резервами и сложим наши головушки, как подобает воинам.
- Ты не рано сдаёшься? – Атиль всё же сел на коня и вытащил меч.
- А я и не сдаюсь, я просто застоялся.
- Ну, если так, то я тоже не прочь размять кости.
- И помять чужие, - Борислав улыбнулся и сделал знак оставшимся в резерве приготовиться к бою.
- Ты говорил, что твой друг умеет слагать песни.
- Да, и очень красивые.
- Жаль, что он не увидит этого боя, хорошую песню бы он сложил.
- И мне жаль, что его нет со мной рядом, уж он бы точно придумал бы что-нибудь.
- Вперёд?
- Вперёд!!! – Заорал Борислав и взмахнул мечом. Последние резервы объединённой армии бросились в бой, начисто открыв восточный склон. Последние стремились стать первыми, они как водный поток, прорвавший плотину, хлынули вниз. Со стороны Етона увидели этот рывок, и раздалось гудение огромных рогов на многие километры, разнося густые низкие звуки. «Вот и сигнал для печенегов», - подумал Борислав, но боевой азарт уже овладел им, и мысль о печенегах вылетела из головы с первым же взмахом меча.


                                            ОБЪЕДИНЕНИЕ  ПОЛКОВ

   Бешеная скачка прерывалась нечасто, нужно торопиться, но и коней нужно беречь. Однако, к вечеру они достигли нужного места. Следопыты остановили полки, дальше приближаться не стоило, чтобы остаться незамеченными. Полки встали на отдых, огней не разводили, лишних слов не говорили, несколько тысяч человек были похожи на призраков. Расставили усиленные караулы, разведчики вели наблюдение за печенегами. Полковники собрались у Славомира.
- Завтра чуть свет атакуем.
- Славомир, а что если нам не торопиться, - заговорил Зван.
- Объясни.
- Дождёмся, когда печенеги начнут наступление и ударим в тыл.
- А если Етон справится сам? - На эти слова Славомира ответом было молчание. Никому не хотелось опоздать.
- А что если мои молодцы сходят погулять и притащат печенега в гости, а мы его расспросим, когда им в бой и зачем они тут?
-  Простой воин может ничего и не знать, - возразил Звану Елага. - А если твои молодцы нашумят, то придётся на усталых конях атаковать.
- Давайте, братья, ничего не менять, решили нападать первыми, так и сделаем. Отдыхаем до утра, вместе с солнышком встаём и вперёд.
- Разведчики чуть ли не по головам их посчитали, кроме пяти полков, о которых мы знаем там ещё три полка пеших германцев, - начал доклад Зван. - Нам бы спешить пару полков.
- Пять полков казачьих оставляем конными, остальных спешим, - решил Славомир. – Бой начнём с того, что следопыты уберут караулы, чтобы не подняли шум раньше времени. Солнце нам в помощь, заходим с востока, им против солнышка придётся драться.
- В суматохе боя, может, пробьётся кто к Бориславу, хоть знак подадим, что мы тут, а то нас же свои стрелами и поприветствуют? - спросил Елага.
- Пусть,  добровольцы найдутся?
- Найдутся.
- Если пробьются, пусть сразу назад, чтоб мы знали, как у них идут дела.
- В резерве останется Зван со своими ветеранами. Твои ветераны и путь очистят перед рассветом, пусть дозорных уберут.
- Сделаем, не впервой, - Зван улыбнулся.
- А пока всем спать, солнышко скоро небо подсветит.
- На том свете отоспимся, спать, так спать, - заворчали, расходясь, полковники. Славомир остался один, лёг на траву, завернулся в плащ. «Не идёт сон, - думал он, - завтра, наконец-то, с Бориславом встретимся и с Етоном посчитаемся. Только бы мы не опоздали, может, печенеги не для Бориски пришли, а для меня, может и у меня в полках предатель кроется». Славомир, наконец, заснул. Спал он чутко, слышал каждый шаг проходящих мимо караульных. Короткая летняя ночь баюкала, однако, когда первые лучи солнца окрасили небосвод, Славомир открыл глаза. Он встал, подозвал караульного и распорядился, чтобы без лишнего шума полки готовились к бою. Вскоре пришёл Зван.
- Всё, как ты и просил, караульные сняты, у них, как раз, полчаса назад смена была, раньше чем через четыре часа о них не вспомнят.
- Спасибо, брат.
- Мои понаблюдали за ними ночью, похоже, они готовятся к наступлению.
- Мы им планы перемешаем. Собирай резерв и без особой нужды в бой не лезь, я пришлю гонца, когда вы понадобитесь.
- Сам-то не лезь на рожон, а то так сына и не увидишь.
- На всё воля Божия.
- На Бога надейся, но и сам не плошай.
- Ладно, пора, - Славомир вскочил в седло. Полки тихо тронулись вперёд, Звану придавалась и сотня из княжеского полка охранять лошадей спешенных полков. Подошли тихо, и когда уже прятаться было невозможно, рванули в галоп. Печенеги увидели массу конников, летевших на их лагерь во весь опор, в лагере началась паника. Германцы выскочили навстречу коннице и выставили копья, конники обогнули строй германцев и врубились с фланга. Германцы дали время печенегам успокоить панику, но сами попали между молотом и наковальней, подбежали три спешенных полка и начали рубить германцев, уже изрядно потрёпанных с флангов казаками. Печенеги собрались и кинулись на нападающих, завязалась кровавая схватка. Силы были равными, но казаки были первыми, и многие печенеги были убиты ещё до того, как они добежали до коней. Германцы долго сопротивлялись, но устоять против русских полков, напиравших в лоб, и конницы, периодически налетавшей на фланги, они не смогли. Остатки германских полков начали отступать к холму, половцы и печенеги, увидев, что их наниматели отступают, бросились на запад. Но на холме их ждал сюрприз, рвы и частокол, поставленные казаками и хуннами.  Казаки рубились с остервенением, отступающие кочевники налетали на колья и гибли во рвах. Участь нанятой Етоном подмоги была решена, в этот момент из-за холма раздались протяжные звуки больших боевых рогов. Етон вызывал резервы, он ждал, что сейчас в тыл казакам и хуннам вырвутся пять свежих конных полков и три пеших. Но время шло, а резервы не появлялись.
   Борислав с Атилем потеряли друг друга в суматохе сечи, звуки рогов звали и звали подкрепление. Объединённые полки надавили на германцев с отчаяньем обречённых, сейчас придут свежие силы и им всем придёт конец. Германцы дрогнули и начали пятиться назад. Етон приказал дуть в рога ещё громче, но помощь не шла. Германцы отступали и отступали, они ждали резервы. Етон возглавил свой личный полк и приготовился к атаке.  На гребне холма показались печенеги и половцы, по полкам германцев пронёсся радостный вопль. Хунны развернули спешенные полки навстречу наступающим кочевникам. Но подмога не атаковала, она панически отступала к лесу. Теперь на холме развевались стяги русичей и казаков. Они гнали кочевников и остатки германской пехоты. Етон дал сигнал к отступлению, германцы развернулись и побежали. Израненные и измученные полки объединённой армии не стали преследовать бегущего неприятеля, тем более, что у них в тылу было немало кочевников. Печенеги и половцы бросали оружие и сдавались. Бой закончился, солнце клонилось к западу, Етону удалось увести немало полков. Казаков охватило радостное возбуждение. Они встретили своих друзей там, где и не ожидали. Атиль подскакал к Бориславу, он был весь в крови, но это была не его кровь.
- Твои собратья пришли к нам в самый нужный момент и твой друг с ними.
- Да, Атиль, это Славомир, я верил, что он придёт, только боялся, что поздно. Зван! - крикнул Борислав подскакавшему казаку, - и ты тут? А где Славомир?
- Борислав! Рад, что успел, здесь Славомир, здесь он.
- Труби отбой, - приказал Атиль гонцам, и те поскакали к трубачам. Рога затрубили отбой, войска вернулись на холм.  Вдали послышались звуки других рогов.
- Это ещё кто? - спросил Атиль.
- А это мой обоз подходит, - к союзникам подскакал Славомир.
- Славка! – Борислав бросился к другу. Оба спешились и обнялись.
- Успел я всё-таки.
- Ещё как успел, как ангел небесный, в самый нужный момент.
- Я знал, что он поспеет, - Георгий подходил к друзьям, и улыбка сияла на его добром лице.
- Георгий, - Славомир протянул руку иноку, - рад тебя видеть.
- И я рад, что вы встретились, и что любовь и дружба для вас важнее мести.
- Заходите, - Борислав указал на свой шатёр.
- Я сейчас, - ответил Славомир, - только отправлю навстречу обозу людей.
- Ждём, - и Борислав вошёл в шатёр вместе с иноком и Атилем.
- Георгий, я поражаюсь твоему дару видеть будущее, - Борислав с восхищением смотрел на монаха.
- Это Господь открывает мне то, что мне дозволено знать.
- Да, видно и правда велик твой Бог, Георгий, - с уважением произнёс Атиль. Вошёл Славомир и сел рядом с Бориславом. Борислав хлопнул друга по плечу.
- Долго мы друг за другом гонялись, - Борислав протянул другу кружку с вином.
- Мне Георгий давно сказал, что увидимся нескоро.
- Да и мне тоже говорил, ну рассказывай, как ты меня догнал, откуда войско взял, сколько.
- Помощник твой два полка с Ахаса снял, и Никита передал привет и три полка, да ещё про предателя рассказал и пять полков кочевников.
- С тобой пять полков?
- Девять, князь полк дал, посол византийский обоз оплатил да Русь добровольцами три полка.
- Даже князь, - удивился Борислав. - Ну, рассказывай, как у тебя всё это вышло.
- Потом, давай лучше решим, как Етона будем догонять.
- Я за Етоном следопытов послал, - вставил слово Атиль, - будут идти и метки ставить, пока он не остановится.
- Етон пошёл к варяжским берегам, - Славомир сделал глоток вина, - он с обозом и ранеными. Я знаю дорогу, обгоним его конным строем, обоз подтянется по дороге с резервами.
- Так он здесь тебя атаковал?
- Да, и тут же в лесу начинается тропа в обход  дороги.
- Мы не знаем, куда он идёт, стоит ли сходить со следа? - Атиль посмотрел на друзей, потом, как бы ища поддержки, на Георгия.
- Не знаю я, - в ответ на взгляд Атиля, - я знаю, что вы его найдёте, и знаю, что Бог с вами.
- Хорошо, Атиль, делимся тогда. Один полк русичей и полк князя оставляем в резерве и пусть сопровождает обоз, а сами налегке погонимся за Етоном.
- Не так просто гоняться во главе двенадцати тысяч человек, - улыбнулся Атиль.
- Но и у того, за кем гонимся, их не меньше девяти тысяч, да ещё и обоз, причём, у него пехоты три полка осталось, - ответил  Борислав. - За ним твои следопыты, наверное, пешком пошли?
- Некоторые и пешком, главное, чтобы выследили.
- Тогда отдыхаем, утром продолжим поход, - Атиль встал, Георгий тоже, и оба вышли, оставив друзей вдвоём.
- Ну, рассказывай, - Борислав налил вина себе и другу.
- Я только, - Славомир замолчал, - в общем, сон мне был, вещий, ты не вернёшься с этого похода.
- Я знаю, мне Георгий намекал.
- Может, прервём преследование, сын у тебя растёт.
- У меня друг есть, лучше брата, с таким другом за сына можно быть спокойным.
- У твоего бати и у Ярославы на могилке был.
- Заросло там, наверное, всё?
- Нет, всё чисто, за могилкой два старичка ухаживают, может быть, ты их знаешь, Добря и Голуба.
- Нет, не слышал про таких.
- У них три сына погибли в ту ночь.
- Три брата, а отец их и мать пропали, мать не помню, а вот отец…, да, отца Добря звали.
- Живут там одни, ветхие уже, домик поставили, и ухаживают за всеми могилами.
- Отвези меня туда, если то, что суждено случится.
- А может, передумаешь?
- Нет, брат, это мой крест, я давно уже не нужен на белом свете, каждую ночь Ярославу вижу, отец иногда приходит, и с таким укором смотрит.
- С Георгием поговори.
- Говорил, не раз говорил, он говорит, что смерти нет.
- Да, это я знаю.
- Так зачем её бояться, а вот Етон за свои злодеяния должен ответить.
- Значит так нужно. И мать твоя просит тело твоё привезти, я ей говорю, что всё обойдётся, а она ни в какую, чует сердце материнское.
- Хватит, расскажи лучше, как тебе удалось за такое короткое время девять полков собрать, я год мытарился.
- Не знаю, просто Богу это было угодно, я хоть и торопил всех, дёргал, но знал, что я не опоздаю. Верил и не опоздал.
- Как там дядька Никита, Всеслав, Алёна?
- Все живы, все здоровы, всё у них нормально. Теперь ты мне расскажи, что за договор у тебя с Атилем, что он под твою руку десять полков поставил?
- Атиль хочет до Рима прогуляться, вот и просил после Етона с ним какое-то время погулять.
- Значит, ты домой не собирался?
- Собирался, но не сразу. Мать и сына хотел в Ахас перевезти, дом у меня, что княжеские палаты, может, ты их туда перевезёшь? Я своему помощнику про тебя говорил, служит у меня женщина, вдова, она знает, что это и твой дом.
- Теперь мне понятно, отчего твой заместитель удивлялся, что я у Николая остановился, а не в твоём доме.
- И я удивляюсь, два раза в Ахасе был, так даже дом не посмотрел.
- Ещё посмотрю, и очень надеюсь, что с тобой.
- Надеяться всегда надо, но и к плохому нужно быть готовым.
- Ну, тогда давай спать, уж скоро в дорогу, - Славомир развернул плащ и лёг на полу шатра. Борислав лёг неподалёку, погасив лучину. Через несколько часов взошло солнце, и полки начали готовиться к выступлению. В шатре Атиля собрались полковники, теперь уже двадцати шести полков. Распределили, в каком порядке выступают полки, кто переходит в резерв и сопровождает обоз. Через два часа объединённая армия выступила в погоню за отступающими частями Етона.

                                                                        ПОГОНЯ

   Следопыты Атиля оставляли еле заметные знаки, понятные их сородичам, поэтому армию вели следопыты. Достаточно долгое время никаких следопытов и не нужно было, след недавно прошедшей армии был понятен всем. Но к вечеру пошёл дождь, дорогу развезло, да и армия Етона свернула с дороги.
- Етон, наверное, решил запутать следы, - сказал друзьям Атиль, после разговора со следопытом, - он свернул с большой дороги, впереди несколько замков, в том числе и замок его младшего брата.
- Думаешь, он укроется у брата от десятитысячной армии, - Борислав улыбнулся. - Для такой осады его замок подошёл бы лучше, не знаю, зачем он его бросил.
- Он хотел победить, вот и не стал отсиживаться в замке, - предположил Славомир.
- Может, и до сих пор на это надеется, - Атиль задумался, - может он сейчас ещё нанять войска?
- Варяги и византийцы не дадут ему войск, - ответил Славомир.
- Кочевники и хазары не успеют, - добавил Борислав.
- Только если он обратиться к галлам и саксам, - продолжал размышлять Атиль.
- Пока он в дороге, он может послать гонцов куда угодно, да у него ещё и опережение по времени, - сказал Борислав.
- Нет, - Атиль встрепенулся, - никто в долг воевать не будет, я сомневаюсь, что у него с собой много денег. Я говорил с галлами, им вообще воевать не слишком охота, саксы к Етону вряд ли пойдут, он жадный.
- Похоже, нам опять менять направление, - показал рукой Славомир на подъезжающего следопыта. Атиль выслушал доклад, кивнул головой и следопыт ускакал.
- Темнеет, лучше нам встать тут лагерем, за этими тополями речка, поле просторное, да и следы уже еле видны, темнеет. - Атиль махнул рукой своему помощнику, и передовой полк встал, рассыпался и начал готовиться к ночёвке.
- Что ещё сказал твой следопыт? – поинтересовался Борислав.
- Мы почти догнали Етона, завтра к обеду мы уже будем видеть пыль от копыт его арьергарда.
- Тогда спим по-походному, шатры не ставим, они всё равно в обозе, перекусываем, кто чем может. Костры пусть жгут, для света и тепла, и чтоб Етону не спалось, - пошутил Славомир. Армия располагалась на ночлег, Атиль отправил следопытов выяснить, как далеко армия Етона.
- Атиль, - Борислав понял зачем хунн отправил в ночь разведчиков, - ты думаешь, что Етон не остановится на ночлег?
- Не знаю, просто предчувствие, - последовал ответ, - он дома, ему следопыты не нужны.
- Но у него обоз, раненые, он не может всё бросить.
- Может он сейчас и идёт туда, где бросит обоз.
- Ты считаешь, - догадка осветила лицо Славомира, - он идёт к брату, чтобы освободится от обоза и удариться в бега?
- Нет, - не согласился с другом Борислав, - не в бега, а по нашим тылам, захватить или уничтожить наш обоз, тем самым, оставить войско без припасов.
- У меня своя догадка, - Атиль поднёс трут к свежеуложенному костру. – Он пойдёт в замок, в свой замок и будет ждать помощи. Замок крепкий, но, видимо, он не рассчитывал на отступление, и замок не был готов к осаде.
- Значит нужно идти к замку и ждать его там? – Славомир смотрел на Атиля с недоумением.
- А я бы не рисковал, - Борислав уселся около разгоравшегося костра, - сейчас мы точно знаем, что он впереди, и мы его настигаем, а если пойдём к замку, то либо он узнает и изменит планы, либо мы ошиблись, и он туда и не собирался, и мы прождём зря.
- Борислав прав, - кивнул головой Атиль, - он может узнать, что мы его там ждём, и пойти туда, где нам его будет трудно найти.
- Но не сидеть же сложа руки, если мы догадались о его планах? – Славомир посмотрел на собеседников и добавил, - давайте хотя бы захватим замок сами, оставим там небольшой гарнизон и вновь начнём преследование.
- Не выйдет, - Борислав покачал головой, - если мы сейчас делимся, берём замок, Етон узнаёт, что армия уполовинилась и раздавит нас по частям.
- Не раздавит, он сам сейчас бросит и обоз и пехоту, чтобы идти быстрее, -  Атиль растянулся  у костра в полный рост, - а значит, он лишится трёх полков, наше преимущество увеличится.
- Если он решился засесть в замке, то там наше преимущество не пригодится, у нас нет осадных орудий, придётся делать лестницы, время у него появится, он даже кочевников дождётся.
- Ну, ты Борислав и наговорил, замок что, заколдованный?- Славомир покачал головой. – Народу положим немало, но возьмём быстро.
- Нет, людей попусту я класть не буду, - Атиль нахмурился, - мне в Рим нужно.
- Мы так ничего не решим, - Славомир укрылся плащом и приготовился спать.
- Правильно, спи Атиль, Славка прав, утро вечера мудренее, прискачут следопыты, поднимай всех. - Борислав последовал примеру друга и вскоре уже спал. Но долго им спать не пришлось, через два часа хунн-разведчик подскакал к их костру, проснулись все трое. Разведчик переговорил с командиром, ответил на несколько вопросов Атиля и ушёл, ведя коня в поводу.
- Етон от нас в двух часах галопом, на ночёвку не встал.
- Поднимаем армию, замок его брата станет его могилой. До своего он добраться не должен. - Борислав встал, подозвал оруженосца.
- Дорогу знаем, начнёт рассветать часа через два, там и следы увидим, если Етон опять свернёт. - Славомир начал седлать коня. Завыли рога, поднимая армию в поход. Первый полк рванул с места в галоп, за ним второй, третий, армия неслась за Етоном. Главное не опоздать. Неукреплённый замок младшего брата, с низкими стенами, почти без собственного гарнизона - это лучшее место для могилы Етона.
- Если повезет, нагоним, его до замка, - Атиль крикнул друзьям, перекрывая свист ветра в ушах. Через час бешеной скачки небо на востоке начало сереть. Казалось, что сейчас земля расколется пополам от топота многих тысяч лошадиных копыт, армия приближалась к своему врагу. На исходе второго часа Атиль дал команду перейти на рысь, затрубили рога, кони сбавили ход. Следопыты начали искать знаки, оставленные их земляками для них. Но не прошло и пяти минут, как из-за лесочка появился всадник, хунн-разведчик скакал во весь опор. Он подскочил к Атилю и быстро-быстро, что-то заговорил, командир выслушал и кивнул головой.
- Мы догадались правильно, он рвётся в свой замок.
- Значит, мы опоздали и он у замка брата? - спросил Славомир.
- Нет, он бросил обоз, бросил пехоту и с конными полками ушёл в сторону своего замка. Он скачет уже час.
- У него звериное чутьё, - нахмурился Борислав, - либо он обнаружил твоих следопытов, Атиль.
- Этому я не верю, мои охотники и днём невидимыми могут быть.
- У германцев тоже есть охотники, - успокаивающим тоном сказал Славомир.
- Теперь нам его не догнать, - вздохнул Борислав. Головной полк доехал до поворота дороги. Обогнув лес, казаки и хунны увидели , что дорога перекрыта телегами и вооружёнными германцами.
- А это, чтоб мы точно не успели, - Славомир остановил коня. Германцы приготовили копья и луки к бою.
- Он бросил три полка на уничтожение, мне всё сильнее и сильнее хочется его убить. - Борислав повернулся к друзьям. - И что мы будем делать?
- Атаковать, - твёрдо сказал Атиль.
- А может, предложим им идти своей дорогой? – предложил Славомир.
- Не согласятся, у них приказ, и они его выполнят. - Борислав  приказал трубить бой. Полки начали заполнять поле перед германским заслоном.
- Тогда пусть гибнут без нас. - Славомир приказал запорожцам спешиться и встать по двое перед лошадьми конных казаков, чтобы прикрывать щитами и себя и коней, сзади стоящих. Приготовили луки и медленно начали приближаться к германцам. Подойдя на расстояние выстрела, они начали стрелять, и медленно приближаться к заслону. Германцы прятались за повозки, но те, что стояли за их спинами начали гибнуть. Казачьи полки стреляли навесом, стараясь отстреливать задние ряды, в то время, как германские стрелы утыкали щиты казаков. Атиль спешил три полка хуннов, и, построив их римской черепахой, пустил на фланги германцев. На одного германца приходились больше трёх стрелков противника, ряды германских пехотинцев быстро редели, даже не дойдя до рукопашного боя.  Германцы, потерявшие больше половины своих воинов, побежали, но преследовать их не стали.  Добычей объединённой армии стал обоз Етона, полки вновь двинулись вслед отходящему противнику.
- Ну, теперь можно и свой обоз подождать, - предложил Славомир, -  добыча хоть и не богатая, но телеги, провиант, стрелы и оружие нам пригодятся.
- Ты прав, загонять коней впустую не стоит. Обоз отстал всего лишь на полдня, отдохнём, коней помоем, а там и осадим замок.
- Мы подкоп сделаем, - Атиль спешился,  и начал рассёдлывать коня, - телег много, лес подрубим, подойдём ночью и с четырёх сторон  начнём копать.
- Долго, - не согласился Борислав, - пусть Славомир что-нибудь придумает поостроумнее.
- Хорошо, - согласился Атиль, - время ещё есть.
- Для начала нужно хорошо покушать, - улыбаясь, предложил Славомир, доставая из захваченной телеги колбасу. - А к завтрашней ночи я что-нибудь предложу.
- Мне это предложение уже нравится, - сказал хунн и взял кусок колбасы.
- Не приближает к победе, но укрепляет тело, - засмеялся Борислав, не забыв и про колбасу. Друзья принялись есть колбасу, запивая её пивом. Весь день отдыхали, к вечеру подтянулся обоз и резервные полки. Вскоре и разведчики доложили, что Етон укрылся в замке и готовится к осаде.
- За ужином хочется песен, - мечтательно произнёс Борислав.
- Я вместо песен предложу спалить ворота замка.
- Зальют водой, - ответил Борислав, зевнув.
- Лучники кидают горящие стрелы только в опоры, а пращники туда же бьют камнями. Огонь жжёт, а камни дробят на щепки, горение сильнее, разрушение быстрее, а если ещё и смолы добудем, то к утру ворот не будет.
- Добудем смолы, - вмешался в разговор Атиль, - все деревни переверну в округе, но смола будет.
- Над телегами навес сколотим, чтобы лучники с замка наших не беспокоили, - поддержал Борислав. - У меня сотня пращников есть, камни наберём потяжелее, только не опоры жечь, а всю нижнюю часть ворот, и залить сложнее и рухнут быстрее.
- А мои лучники защитников будут отстреливать, тоже из под навесов. В зареве пожаров они как мишени будут.
- Значит, атакуем вечером, как стемнеет, - Славомир полез под телегу, - а пока давайте спать.
- До утра далеко, а план уже есть, горазд ты на хитрости Славка, - и Борислав лёг на траву, закутавшись в плащ.
- Я ещё с разведчиками поговорю, о смоле разузнаю и присоединюсь к вашему мирному занятию. - Атиль пошёл к своим полкам. Через час вернулся довольный и тут же лёг спать. С первыми лучами солнца лагерь объединённой армии ожил. Первыми его покинули около десяти пустых повозок и сотни две хуннов.
- Атиль уже куда-то своих направил, - увидев уход хуннов проговорил Борислав, вставая со своего походного ложа.
- Значит, смолу скоро подвезут, будем баловаться с огнём, - улыбнулся друзьям и солнышку Славомир.
- Подвезут, и довольно скоро, наши разведчики всё видят, всё замечают, всё запоминают.
- Значит, завтракаем и к Етону в гости, спросим, не темно ли ему по ночам от его чёрных мыслей.
- Хорошо сказано, Славомир, мы с Атилем ждём песни про наш поход.
- Вот как Етона отправим на суд предков, так песню и спою, нужно быть точным в описании таких важных событий.
- Я переведу на наш язык, и наши певцы будут её петь правнукам.
- Спасибо, Атиль, за вечную память средь ваших правнуков, пора собираться, а то можно весь день прошутить, - Славомир взял седло и пошёл к своему коню. Полки уже начали строиться в походный порядок. Через полчаса объединённая армия тронулась к замку Етона. Решено было идти всего с одной остановкой, чтобы до темна сбить щиты на телеги для стрелков и пращников. Друзья не знали, кого мог позвать на помощь коварный Етон, но они решили идти до конца. По их расчётам,  за ночь они должны будут сломать ворота замка и пойти на штурм. Замок Етона имел толстые высокие стены, шесть сторожевых башен и стоял на возвышенности, осложняло положение осаждающих то, что река протекала вдоль одной стены замка, вторая стена выходила на болото, уходящее в лес. Штурмовать можно было только с двух сторон.

                                                             ЗА ДРУГИ СВОЯ

   Объединённая армия подошла к замку Етона за три часа до заката. Сразу же начались приготовления. Защитники замка с любопытством наблюдали за непонятными приготовлениями, считая, что штурм готовят на утро, а ночью, как все нормальные люди будут спать. Когда стемнело, в лагере осаждающих загорелись костры,  под прикрытием темноты подъехали телеги со смолой и котлами. Телеги были готовы, лучники подкатили на безопасное расстояние эти телеги, к ним же подкатили смолу. Жители замка поняли, что штурм будет не утром, а сию минуту. Лучники зажигали смоляные стрелы и пускали в ворота, хунны стояли с луками наготове, чтобы стрелять в каждого, кто попытается тушить ворота. Етону доложили о начале штурма, он выгнал на стены столько воинов, сколько могло уместиться. Хунны начали стрелять в приближающихся к воротам воинов, поднять котлы с водой было невозможно из-за тучи стрел, непрерывно сыплющихся на защитников замка. Ворота горели ярко, пламя распространялось по всей ширине. Тогда ворота начали поливать водой изнутри и были поражены стуками и летящими во все стороны искрами. Сотня пращников, под прикрытием щитов и лучников начала обстрел пылающего дерева. Вскоре защитники замка перестали обращать внимание на удары по воротам, они обильно поливали бревенчатые ворота водой, пламя начало потихоньку отступать, но обгорелое, да ещё и изрядно размоченное дерево стало более податливым для камней, летящих на огромной скорости.
- Нет, Славомир, ничего не выйдет, они поливают ворота изнутри, - Борислав сосредоточенно рассматривал гаснущие ворота.
- Мокрое дерево не горит, но крошится.
- Не выйдет, давай перенаправим камни в город, будем выбивать живую силу.
- Делай, как знаешь, но мне кажется, что сто камней каждую минуту разрушают ворота.
- Не вижу, таран бы подкатить, да пока его сделаешь да подкатишь, ещё день потеряем.
- Продолжайте, - сказал Атиль, -  продолжайте, пока мои воины лезут по стене.
- Как? – в один голос спросили друзья, - по стене?
- Да, вы своими необычными действиями собрали всех на этой стене, а мои воины забросили кошки со стороны болота, и никто не обрубил верёвки. Если удастся забраться на стену хотя бы сотне до того, как их заметят, замок наш.
- Атиль, и давно они лезут? – спросил Борислав.
- Уже полчаса, усильте атаку на ворота, чтобы у защитников и сомнений не было.
- Славомир, Атиль тебя перехитрил.
- Нет, если б не хитрость Славомира, весь замок не собрался бы в одном месте, я только добавил немножко обычного штурма.
- Хорошо, добавим огоньку в город, - Славомир подозвал гонца, отдал распоряжения и вернулся к друзьям. Вскоре небо осветилось заревом пожара из города, пять сотен лучников посылали стрелы, пропитанные смолой и подожженные через стену. Защитники крепости теперь тушили не только ворота, но и окраины города. Стрелы продолжали лететь, лучники перемещались от одной доступной стены до другой. Прискакал хунн и что-то сказал Атилю.
- На стене уже сотня моих людей, - Атиль был явно доволен, - ещё поднимаем или атакуем?
- Атиль, - Борислав был крайне взволнован, - поднимай столько, сколько сможешь, гарнизон очень велик, твоя сотня может и не пробиться к воротам.
- А мы сделаем попытку штурма со стороны ворот, - Славомир отдал распоряжения рядом стоящему гонцу, и тот ушёл.- Сейчас два полка пойдут с лестницами, и мы подтвердим свои намерения войти с этой стены.
- Значит, будем атаковать поутру, - Борислав улыбнулся.
- Хочу посмотреть на штурм, - сказал подходивший к друзьям Георгий.
- И мы возьмём крепость? – Атиль смотрел на Георгия с надеждой.
- Вам иначе нельзя, каждый должен делать своё дело, каждому и награда будет за то, на что он годен, - Георгий посмотрел на Атиля, потом перевёл взгляд на друзей, - Борислав, помни, смерти нет.
- Я понял, - Борислав поклонился иноку, - пришло время выполнить свой долг.
- Вы о чём? – Славомир заволновался, сделал вид, что не понял о чём речь.
- Всё правильно, всему своё время, - успокаивающим тоном проговорил Георгий. Войска объединённой армии пошли на штурм. Два полка с лестницами подошли под стены. Со стен полетели камни и стрелы, но полки, прикрываясь щитами, отошли. Так повторялось несколько раз. Они должны были имитировать штурм, сохраняя жизни воинов. Нужно было выиграть время, чтобы хунны забрались в замок. Чем дольше казаки отвлекают внимание, тем больше хуннов заберутся на стену.  Ночь подходила к концу, устали и осаждающие и осаждаемые. В воротах появились первые дыры от ударов пращников. Защитники замка начали закрывать пробоины брёвнами.
- Возможно, ты прав, - проговорил Борислав, глядя, как камни пращников дырявят ворота, - сто пращей как один таран. Пусть бьют в одну точку.
- Нет, - возразил Атиль, - пусть просто бьют почаще. Полк моих уже в городе. Подъём пошёл быстрее, скоро мы войдём в замок.
- Пусть трубят общий штурм, - Борислав вскочил в седло своего коня.
- Я с тобой, - и Славомир подбежал к коню.
- Нет, брат, дай я сам.
- Я не помешаю, - Славомир подъехал к другу, - вместе пойдём, а Атиль покомандует.
- Вперёд, богатыри, пора закончить эту войну.- Атиль сел на коня. В этот момент к нему подскочил гонец, что-то быстро крикнул и после кивка Атиля ускакал.- Мои воины на стенах уже бьются. Пора поддержать их.
   Славомир подозвал знаком оруженосца, отдал короткую команду и вынул меч из ножен. Оруженосец ускакал, через несколько минут рога затрубили атаку. Объединённая армия двинулась на приступ. Хунны в замке пробивались к воротам, пращники продолжали бить. Под звук рогов и грохот камней полки пошли на штурм. Хунны заняли стену и с успехом её удерживали, всё новые и новые воины поднимались и тут же вступали в бой. Осадные лестницы приставлялись к стенам, но защитников хватало, чтобы их валить.
- Нам бы таран или ещё какие осадные машины, - посетовал Борислав Славомиру.
- Хунны лезут на стену как кошки, скоро там будет защитников меньше, чем осаждающих, продолжаем отвлекать на себя их силы.
- Тогда вперёд, надавим на ворота. - Борислав пустил коня в галоп, он скакал позади строя пращников, подбодряя их и прося усилить натиск. Бой шёл и внутри крепости и снаружи. Наконец, ворота не выдержали, одна створка рухнула. В образовавшуюся брешь кинулись казаки. Германцы бились отчаянно - за каждый клочок земли, за каждую улицу, за каждый дом. Первые лучи солнца осветили замок. Мало кто их заметил, замок пылал. Люди резали друг друга. Солнце поднималось из-за горизонта. Зазвучали рога германцев, и над замком зареял белый флаг.
- Нас опять обманули, - сказал Атиль, подскакав к Бориславу и Славомиру. - В замке не было Етона, либо он ушёл перед приступом.
- Как?
- Куда?- по очереди спросили друзья.
- Мои богатыри выбросили белый флаг, чтоб мы не нападали на них, в замке было всего лишь полтора полка. Остальные исчезли, видно Етон великий шаман.
- Давай расспросим германцев, я не верю, что он колдун. - Славомир подозвал оруженосца. - Пусть приведут толмача и германцев из замка, кто там поглавнее из воинов.
Оруженосец кивнул, и тут же поспешил выполнять распоряжение.
- Какой скользкий, и не поймаешь, - проговорил сквозь зубы Борислав.
- А я говорю, что он шаман, - не унимался Атиль.
- А если шаман, то нам сдаваться пора, - Славомир поднял руки вверх.
- Не шути зря, - Атиль выглядел очень серьёзным. - Если я прав, то сейчас с неба посыпятся…
- Грибы и ягоды, - прервал союзника Борислав. - Не шаман он, а просто жить очень хочет. Либо твои разведчики Атиль, чего-то не увидели.
- Не говори так, - Атиль переговорил с гонцом и тот ушёл, через несколько минут он вернулся со следопытом. Атиль начал его о чём-то спрашивать, тот отвечал коротко и спокойно. Наконец расспросы закончились, и Атиль повернулся к друзьям. – Все полки пришли к замку, все вошли в замок, все должны быть в замке.
- Не торопитесь, вон ведут германцев и толмач с ними, - Славомир указал на группу людей, подходивших к ним со стороны ворот.
- Это кто? – спросил Борислав у толмача.
- Полковник Етона, он старший в замке, и он говорит, что Етон давно ушёл, - ответил толмач.
- Куда ушёл, и как? – продолжал спрашивать Борислав.
- В замке есть подземный ход, он кончается в лесу за болотом, - отвечал через толмача пленный германец. - Етон вошёл с армией в замок и тут же приказал уходить, он сказал, что за ним следят и нужно обмануть следопытов. Полки входили в замок и, спешившись, выходили через подземелье. Там можно провести коня, ход высокий и просторный, его отец строил этот тоннель.
- Куда ушёл Етон? – спросил Атиль.
- Не знаю, мне приказали держать замок, как можно дольше, чтобы дать время подойти полкам нижнего соседа. Етон заплатил ему немалую сумму, чтобы он привёл три полка пеших и два конных. Можете меня убить, но я выполнил приказ, вы окружены, вам лучше сдаться.
- Нам сдаться?- Славомир огляделся по сторонам и не увидел ничего угрожающего.
- Етон великий воин и полководец, - продолжал пленный, - он вас уничтожит.
- Я испугался, кому мне сдаться, - Борислав поднял руки вверх. Пленный немец посмотрел за спину Бориславу и кивнул головой. Борислав оглянулся. Со стороны, куда смотрел пленный и куда повернулся Борислав , из дальнего леса выходили полки германцев. Полки двигались боевым порядком не спеша, на ветру реяли стяги с гербом Етона и ещё с незнакомыми символами. Славомир тут же дал команду трубить бой. Конные германцы пустили коней в галоп. Полки объединённой армии были застигнуты врасплох, но рога уже гудели, казаки и хунны видели противника и готовились к обороне. Начался бой. Захват замка ввёл в заблуждение воинов, этим и воспользовался Етон, но не рассчитал, что казак всегда готов к битве. Армии столкнулись, всего лишь несколько минут у Етона было преимущество, вскоре все полки объединённой армии были в бою. Атиль со своими отборными полками переместился на левый фланг германцев и рвался охватить весь фланг. Резервный полк русичей, уставший охранять обоз, рубился с упоением. Славомир и Борислав прорубались к Етону, который на этот раз был в центре своих полков под своим знаменем. Етон сидел на огромном вороном жеребце в шлеме с бычьими рогами и в медвежьей шкуре вместо плаща. Он что-то кричал своим воинам, подбадривая и подгоняя их. Етон увидел горящие глаза Борислава и приказал сделать круг для поединка. Два врага столкнулись. Оба бились с одной целью - убить. Борислав потерял коня, но первым же движением меча, когда встал, перерубил ногу коня Етона. Етон соскочил и в бешенстве бросился на противника. После нескольких атак Борислава, Етон понял с каким сильным противником он имеет дело. Тогда Етон начал отступать в глубь своих рядов, он парировал атаки Борислава с трудом, он почти бежал от напиравшего противника. Наконец, Славомиру удалось пробиться к другу, в тот же момент Етон, столкнув с коня находившегося рядом германца, впрыгнул в седло и, развернув коня, поскакал прочь. Огромный пехотинец замахнулся топором и попытался ударить Борислава, но меч Славомира отрубил руку, державшую топор. Тогда германец вынул кинжал и направил его в грудь Славомиру. И кинжал вошёл в живот Борислава, который прыгнул, чтобы закрыть грудь друга своим телом. Германцы, видя бегство предводителя, попятились и стали отступать. Атиль остановил войска, германцы отступали в лес, опасаясь ловушек, он решил не преследовать врага. Бой кончился, казаки и хунны начали собирать раненых и убитых. Славомир сидел посреди поля боя, держа на коленях голову умирающего Борислава. Борислав ещё дышал, но жизнь почти вытекла из его тела вместе с кровью. Славомир послал проходящего мимо воина за Георгием. Георгий прискакал на коне, спешился и подбежал к умирающему полководцу.
- Ты меня слышишь? - спросил инок. Борислав открыл глаза. Монах поднёс к его губам крест, прочитал молитву.
- Неужели всё? - дрожащим голосом спросил  Славомир. Борислав отчётливо произнёс:
- Свершилось. - Тело его обмякло, из уголка рта потекла струйка крови. Инок закрыл глаза усопшему.
- Борислав! - закричал Славомир.
- Не буди, - остановил его монах, - он на пути к Великому Судие, он совершил то, что должен. Он теперь будет молить о нас грешных Спасителя. Отдай ему долг, похорони его тело.


                         

                                                             ОТМЩЕНИЕ

   Германцы отступили, но потери объединено армии были немалые. Около двух сотен человек убитыми и пять сотен ранеными. Большинство убитых были похоронены в ближайшем лесу, но Борислава и ещё нескольких человек решено было отправить на русскую землю. Несколько телег с тяжелоранеными и погибшими отправили сразу же в сопровождении десятка казаков с ранениями, позволяющими им держаться в седле. До западной заставы было не так далеко, и траурный обоз выехал, чтобы похоронить Борислава и соратников на кладбище у сгоревшей заставы.
- Может, не стоило это делать? - спросил Атиль у Славомира.
- Я обещал Бориславу, что похороню его рядом с отцом, и матери его обещал, что он будет лежать на русской земле.
- Хорошо, пусть так.
- Отец Георгий благословил и отслужил панихиду по усопшим, а я смогу привезти, если, конечно, жив буду, на могилку Борислава его мать.
- Нужно закончить начатое, следопыты говорят, Етон не ушёл, он в часе езды отсюда, его полковники взбунтовались, они могли нас разбить, если бы он не побежал. Сейчас они готовят новое наступление, мы много людей потеряли, но и их положили немало.
- Утром сразимся, я думаю, они готовятся напасть утром, и нам нужно быть готовыми.
- Мои разведчики докладывают каждый час, Етон перегруппирует войска и даст сражение именно тут.
- Значит, здесь он и ляжет.
- Резерв нужно завести в замок.
- Лучше в тот лесок, где мы наших похоронили, они и выйти оттуда смогут быстрее, да, и помешают Етону зайти с фланга.
- Совещаетесь?- к ним подошёл Зван, - а может просто встать и пойти посчитаться. До рассвета три часа, с рассветом начнём резать германца.
- Не горячись, Зван, - Славомир положил ему руку на плечо.
- А может он прав? – Атиль посмотрел на Славомира. – Пока горечь утрат свежа, пока германец раны не зализал.
- Зови полковников, - Славомир посмотрел на Звана.
- Они думают, как и я.
- Тогда вперёд, мне тоже не терпится проломить башку Етону.
- Сбор? – Зван встрепенулся.
- Сбор, - кивнул Атиль.
- Вперёд, - согласился Славомир и вскочил в седло. Казаки, наблюдавшие со стороны за переговорами, одобрительно загудели, услышав решение Славомира, и тоже вскочили в сёдла. Лагерь ожил, тушили костры, брали оружие, садились на коней. Через час армия двигалась к отступившему врагу. Шли шагом, чтобы с первыми лучами солнца рвануться на врага. Прискакали два следопыта, после разговора с ними Атиль подъехал к Славомиру.
- Они нас не ждут, спят.
- Етон не убежал?
- Нет, он не выходил из шатра с самого вечера. За ним наблюдают особо.
- Хоть одна приятная новость.
- Почему одна?
- Не хочется сонных резать, но ждать, когда они позовут подмогу или убегут, хуже.
- Не убегут, мне кажется, у Етона в замке спрятаны деньги, вот он и не хочет уйти далеко от своей кубышки.
- Возможно, что ты прав.
- Замок большой, если ты ничего не прятал, то ничего там и не найдёшь.
- Мне не нужны его кровавые деньги.
- А мне в Рим нужно, воевать без денег невозможно.
- Я в Рим не пойду.
- Но после Етона ещё повоюешь? Вместо друга твоего.
- Я предложу полкам выделить добровольцев, у нас желающих подзаработать много. Княжеский полк и русичи добровольцы, что со мной пришли не пойдут дальше. Они шли на Етона, но останутся казачьи полки, из них больше половины согласятся пройтись по Европе.
- Хорошо, если полков пять останутся, я буду доволен.
- Может и больше останутся, со мной пять казачьих полков пришли, да с Бориславом семь, я думаю, больше восьми полков наберёшь.
- И до Рима пойдут?
- Ну, это, как гулять будешь, если сытно и весело, то может и до Рима.
- Приехали, - Атиль указал рукой на костры впереди. Небо на востоке посветлело, начало светать. Полки объединённой армии развернулись в боевой порядок. В лагере германцев их заметили, подняли тревогу, но кони уже несли своих смертоносных седоков на врага. Первые ряды врезались в наспех построившихся пехотинцев. Германская конница седлала коней, но и туда уже доскакали казачьи лошадки. Етон выскочил из шатра с мечом в одной руке и щитом в другой. Славомир, пробивавшийся к центру лагеря, наконец,  смог выбраться из общей свалки и, спешившись, бросился на убийцу сестры. Зазвенело оружие, искры летели от скрещенных клинков. Германцы, увидев поединок своего лидера, отступили. После вчерашнего бегства им не хотелось погибать от разъярённых казаков и хуннов. Сеча постепенно затихла, вокруг сражающихся предводителей стоял круг из воинов. Оба бились не на жизнь, а на смерть, никому из них не хотелось, чтобы противник бросил оружие и сдался. Етон нервничал, все его атаки были с лёгкостью отбиты казаком, причём, на лице Славомира не дёрнулся ни один мускул. Казалось, что казак тренирует ученика, никакого напряжения, ни тени нервозности.
- Хороший боец, - проговорил Атиль, стоя в первом ряду наблюдателей.
- Никита может гордиться своим учеником, - рядом с Атилем стоял Елага.
- Никита? Атаман сечи?
- Да, он когда-то был учителем князя, отца нынешнего правителя, и возглавлял его дружину.
- Борислав тоже?
- Да, Борислав тоже его ученик, но Борислав был всё ж покрепче, вот Етон и побежал, чтобы на второй атаке не сдохнуть.
- Я вижу у него и сейчас шансов немного.
- Бой, такое дело, что всё в руках высших сил, поскользнулся, оступился и всё.
- Хороший воин не оступается, не устаёт, не умирает.
- Все умирают.
- Хороший воин живёт в учениках, в песнях и легендах.
- Согласен.
- Не пойму, почему Етон до сих пор жив?
- Славомир не может простить ему смерть Борислава, играет с ним как кошка с мышкой.
- Сейчас вымотает его и заколет?
- Вряд ли, он не даст ему шанс выжить, никакого ранения, только смерть. – Елага оглядел сгрудившихся в круг воинов. Некоторые даже убрали мечи в ножны. Всем было ясно, война окончена. Етон стал пятиться к полукольцу, где стояли германцы, но те стали отступать, расширяя арену. Славомир напирал, Етон еле успевал парировать атаки казака. Было видно, что казак ждёт удобного момента для решающего удара. Только он один знал, куда придётся его последний удар. Етон стал отступать к своему коню, привязанному у шатра. Но, оглядев краем глаза место поединка понял, что уйти ему не дадут. В его глазах появилась паника, он понял, что это конец. Больше ему не скакать на своём коне, он не увидит спрятанную у старшего брата семью, ему не пригодятся деньги, зарытые в подземелье замка. Взор его затуманился, и он не увидел, как вылетел щит из руки противника, как сверкнул меч, взятый в две руки, и лезвие отделило его голову от туловища, несмотря на ворот кольчужной рубахи и шлем. Етон постоял ещё с секунду и рухнул недалеко от головы. Обе армии молчали, тишину нарушало только фырканье лошадей. Но вот из строя вышел один из германских полковников и бросил меч на землю. Через полминуты все германцы начали бросать оружие к ногам победителей и отходить в сторону. Атиль поднял руку и что-то  закричал сдававшимся воинам на их языке. К нему вышли полковники германцев, он пригласил их отойти в сторону и подозвал переводчика и Славомира.
- Я хочу предложить им уйти с полками по домам и предложить союз тем, кто остался без предводителя для похода на галлов и римлян. Ты не будешь возражать, или, может, запросишь выкуп?
- Нет, Атиль, делай, как знаешь, я не хочу больше крови. Я домой хочу, хочу к Бориславу привезти мать, я поддержу любое твоё решение, если оно прекратит ненужную резню.
- Спасибо, друг, - и Атиль повернулся к германцам и начал с ними говорить. По лицам германцев Славомир понял, что им нравится предложение Атиля, германцы закивали головами и направились к своим полкам. Живые начали собирать убитых и помогать раненым. Шатёр, оружие и всё, что было у Етона, по праву победителя передали Славомиру. Он осмотрел трофеи и приказал всё передать Атилю. Приехал Георгий, он помолился над усопшими и подошёл к Атилю и Славомиру. Союзники собирались возвращаться к обозу в лагерь у замка.
- Мне рассказали о поединке ,- сказал Георгий, - я рад, что вы избежали лишних потерь. Славомир, всё произошло так, как и должно было произойти. Я хотел бы с тобой вернуться на Дон.
- На Дон? Но я не собирался идти на Дон, я хочу к Алёне, да и послу я обещал вернуться как можно скорее.
- Хорошо, пусть так. Я составлю тебе компанию до Киева, если ты не возражаешь.
- Буду только рад.
- Ты рад, что отмстил? – Георгий вперил взгляд прямо в глаза Славомира, словно смотрел ему в душу.
- Нет, но и не жалею, мне не хватает Борислава. Всё вышло, как и предсказано, он закрыл меня и отдал свою жизнь, чтобы я жил. Надеюсь, что его встретят на небесах и простят его грехи.
- Так и будет, он заслужил покой и добрую память. Не горюй о своём друге, ему сейчас лучше, чем нам.
- Я не понимаю вас христиан, как не радоваться свершившейся мести, - Атиль посмотрел на Георгия, надеясь на объяснения, - для чего тогда нужно было мстить, если этому не радоваться.
- Он не мстил, он просто наказал негодяя и клятвопреступника, для этого они и пришли сюда, я расскажу тебе о том, что заповедал нам Христос, мы ведь не завтра прощаемся?
- Нет, тут ещё есть дела, - Атиль сел на своего коня, - я послушаю твои речи инок, может быть, и пойму.
- Хорошо, вечером я приду к Славомиру, приходи и ты. – Георгий поклонился союзникам и направился к своей повозке. Полки объединённой армии покидали германский лагерь, время было обеденное, а обоз с провиантом остался у замка Етона. Полковникам казачьей армии было назначено сразу по прибытии в лагерь собраться у Славомира. Через два часа началось совещание.
- Етон наказан, - начал Славомир, - но тем, кто захочет продолжить поход, Атиль предлагает идти с ним.  Хунны предлагают добровольцам половину всей добычи.
- И как далеко они идут? – Спросил один из донцов.
- Я и до Рима дойду, - отвечал Атиль,- а вас зову до тех пор, пока вам не надоест гулять по чужим землям.
- Поговорите с казаками, - продолжал Славомир, -  пусть желающие остаются. Полк княжеский и полки  русичей-добровольцев, что пришли со мной, вскоре уйдём. От обоза мы заберём только нашу долю добычи да провианту на неделю.
- Надо подумать, можно и погулять, - полковники закивали головами.
- А может, кто и с добровольцев останется.
- Ветераны до Киева, нам прогулки уже не по возрасту.
- Тогда завтра с утра к Атилю приходите, кто с ним дальше идёт. – Славомир решил закончить коротенькое совещание. - Ночь была тяжёлая и день тоже, отдыхаем три дня. Кто со мной домой завтра, к вечеру приходите.
- Славомир, может, и нашу добычу захватите да на Дон семьям свезёте? – спросил один из донских полковников, явно хотевший остаться с Атилем.
- Хорошо, да, я думаю, донцы не все останутся?
- Почти все, мы ж с Бориславом и собирались по Европе пройтись после Етона.
- Не волнуйтесь, отвезу вашу добычу, да и Георгий меня просил его на Дон сопроводить. - Славомир вспомнил разговор в германском лагере. Полковники начали расходиться. В шатёр Славомира вошёл инок.
- Не помешаю? - спросил он.
- Нет, да мы уж и закончили.
- Ещё хочешь послушать заповеди христианские? – спросил у Атиля Георгий.
- Хочу, только давай у меня, Славомир устал.
- Нет, я тоже послушаю, хоть и слышал не раз, когда Георгий говорит, я душой отдыхаю.
- Тогда я готов, - Атиль уселся поудобнее. Георгий сел напротив него и начал свой рассказ.


                                                             ПРОЩАНИЕ С АТИЛЕМ

  Утром к замку Етона подъехали полковники почти всех полков, воевавших против Атиля, они подошли к шатру предводителя хуннов и построились в ряд.
- Здравствуйте, господа, - приветствовал их по-немецки Атиль, - с чем пожаловали?
- Вчера ты изволил нас пригласить в твою армию, - начал самый старший из пришедших.
- Да, и предложение в силе.
- Мы посоветовались, спросили у воинов, мы хотим идти в Рим, каковы твои условия?
- Я рад, что армия моя пополнится такими доблестными солдатами, условия мы обговорим позже, два дня отдыха, а потом займёмся делами.
- Хорошо, значит, послезавтра мы присоединимся к твоей армии.
- До встречи, - и Атиль поклонился германцам. Те поклонились в ответ и пошли к своим лошадям. Атиль после разговора с германцами отправился к Славомиру.
- Привет, друг, - сказал он, входя в шатёр казака.
- Здравствуй, Атиль, как прошло утро?
- Четыре полка казаков идут со мной, и германцы прислали семь полковников, на одиннадцать полков хунны стали больше.
- Но я ухожу только с  шестью полками, так что жди, что казаков ещё прибавится.
- Ты меня удивил, что-то не торопятся господа полковники. – Атиль встал и подошёл к пологу шатра, откинул полог и увидел людей.
- Не помешаем? – спросил один из шестерых полковников.
- Заходите.- Атиль пропустил гостей внутрь.
- У нас получилась заминка, не все хотят продолжать поход, пришлось тасовать полки. Я ухожу домой, а они со своими полками, - полковник кивнул на пятерых пришедших с ним, - пойдут с Атилем.
- Спасибо, что так решили, - Атиль пожал по очереди руки всем шестерым казакам. Казаки поклонились и вышли.
- Теперь всё ясно, у меня семь полков, у хуннов девять, и не на одиннадцать, а на шестнадцать полков выросла твоя армия. Раненых я забираю и твоих тоже, если захочешь.
- Спасибо, Славомир, проводи их до Ахаса, а там их родственники заберут.
- Славомир! – позвал кто-то казака, - Атиль подошёл к пологу шатра, откинул его и отошел, пропуская пришедшего.
- Мы круг собрали, чтобы выбирать атамана на поход с Атилем, хоть ты и уходишь, можешь присоединиться, твоё мнение нам не помешает.
- Нет, братья, решайте без меня, а если интересно кого я бы присоветовал, так Озар, помощник Борислава, человек опытный и воин хороший.
- Хорошо, рад, что наши мнения совпадают, отдыхайте, - и казак ушёл.
- Когда уходишь?
- С утра завтра.
- Я хочу с тобой пройтись до могилы Борислава.
- А армия?
- Армия стоит на завоёванных землях, пусть мои следопыты пороются в замковых подвалах, может золото Етона отыщут.
- Сам пойдёшь или возьмёшь кого с собой?
- Да Озара и возьму, если его вместо тебя выберут.
- Выберут, он казак справный.
- Привет вам, люди добрые, - в шатёр вошёл Георгий, - никак прощаетесь, не помешал?
- Нет, и не помешал, и ещё не прощаемся, - Славомир и Атиль поклонились вошедшему иноку. - Атиль решил меня проводить до границы, а заодно и с другом моим проститься.
- Хорошее дело, инок одобрительно закивал головой, - поминальную молитву сотворим на могилке, а я там и останусь, часовенку поставлю, чтобы мимо езжий люд мог воинам погибшим честь и память сотворить.
- Ты ж на Дон собирался, - удивился Атиль.
- Славомир мать Борислава привезёт, я с ним и отправлюсь на Дон.
- А полки, обоз?
- Атиль, - Славомир положил ему руку на плечо, - из семи полков, что со мной идут, почти полк раненые, один полк княжеский, он до столицы только идёт, а три полка добровольцев на границе от меня и уйдут.
- Не уйдут, - Георгий улыбнулся, - крещёные мне помогут часовенку поставить да там некрещёных окрестить. И домик матушке Борислава поставить.
- Она со мной на Дон поедет, за внуком ходить будет.
- Нет, и тут не прав ты, она с мужем, сыном да с невесткой свой век доживать будет, при часовенке. А сына Борислава тебе на коня сажать, тебе и в доме атамана жить.
- А я, наверное, не вернусь, здесь останусь, мне тут и климат, и природа подходят, а, может, в Риме стану императором.
- А что, - Георгий улыбнулся, - император Атиллус. Только вот Рим совсем погряз в разврате.
- Значит, им нужна встряска. Я смогу их потрясти. У меня будет своя империя, и казаки в моей империи будут почётными гражданами.
- Ты уже начал строить её, германцы готовы признать тебя королём. – Славомир налил три кружки вина. Две он подал своим гостям, а третью взял себе.
- Георгий, а ты не хочешь пойти со мной?- Атиль отхлебнул вина.
- Нет, мои походы закончились, я обрёл новый дом. Меня вполне устраивает Ахас.
- Будешь епископом на Дону.
- А ты атаманом Дона, - Атиль поднял кружку, - пью за епископа и атамана.
- А я за императора хуннов, - Славомир поднял свою кружку.
- Всё в руках Господних, поживём – увидим.
- Обоз нужно готовить к выходу, - Славомир допил вино и поставил кружку.
- Да, ты прав, мне тоже, завтра с утра поедем вместе, хочу подобрать подарок сыну Борислава. Отдашь ему от друга погибшего отца, если он захочет меня навестить, я его приму как своего сына.
- Тогда за дело. – Георгий допил вино. – Мне нужно походную церковь свернуть да и с людьми проститься, желающих исповедать, до ночи бы успеть.
- За дело, - Атиль вышел из шатра, за ним остальные. Весь день прошёл в хлопотах. На кругу избрали атаманом Озара. На встрече Атиль предложил ему проводить Славомира до границы. Озар согласился. Почти всю ночь готовились к дальнему переходу, выспаться можно и в дороге. Утром полки Славомира и обоз с ранеными и добычей тронулся в путь. Шли рысью, останавливались через каждые четыре часа. За два дня достигли сожжённой западной заставы, от неё дошли до сгоревшей деревни. Решено было провести у мёртвой деревни два дня. Подготовили поминальную трапезу, пригласили единственных жителей.
- Низкий вам поклон, - обратился Славомир к супругам Добре и Голубе. - Теперь вам не скучно будет, сейчас люди на время поселятся, потом навещать будут.
- А мы не против, а то позабыли люди тех, кто за них головушки сложили, нехорошо так, не по-людски, - Добря покачал головой. Голуба согласно закивала головой. Георгий отслужил панихиду, обошёл кладбище с молитвой, подошёл к холму, заросшему бурьяном.
- Здесь будем часовенку возводить. Хорошее место, завтра выкосим бурьян и освятим место.
- Как знаешь, помощников у тебя много, - Славомир пригласил собравшихся к общей трапезе. Много ели, много пили, поминая усопших друзей. Славомир спел песню, сложенную им накануне об их славном походе. Атиль был восхищён точностью описания и красотой слов и мелодии. Несколько раз просили Славомира повторить песню, и Атиль и многие другие подпевали Славомиру.  Трапеза затянулась до поздней ночи. Старики ушли к себе в домик, воины, допев песни, пошли в лагерь, разбитый у старой дороги. Атиль и Озар наутро решили отправляться в обратный путь. В середине ночи, когда воины разошлись спать, Славомир пошёл к могиле Борислава. Он сел на кочку около могилы и задумался. Над могилой появилось слабое свечение, оно плавно обошло могильный холм и сидевшего рядом казака. Повиснув над холмиком, где должна быть голова, свечение стало ярче и, в центре свечения Славомир разглядел лицо погибшего друга.
- Борислав? – прошептал казак.
- Славомир, брат мой, благодарю, что пришёл, привези ко мне сына, хоть увижу его в последний раз.
- Через две недели приеду с матерью, Всеславом и Алёной. Георгий тут пока побудет.
- Я знаю, он говорил со мной, живи на Дону, прими мой дом в дар, воспитай Всеслава хорошим воином, чтоб и Никита его одобрил.
- В дар не приму, сыну твоему дом отойдёт, а я себе другой поставлю.
- Хорошо.
- Етон наказан.
- Я знаю, я всё видел. Спасибо. Прощай.
- Прощай друг. - Славомир открыл глаза, как будто его кто окликнул. Свечения не было, на востоке появились красные отблески. «Что это было? – подумал он, - сон или, впрямь, я Борислава видел. Он говорил, что с Георгием встречался, спросить? Нет, он не скажет».  Славомир встал с кочки.
- Прощай, брат, скоро я привезу к тебе и маму и сыночка твоего. И на Дон поеду, нет мне жизни без воинского ремесла. И сына, коли родится, казаком воспитаю, и о Всеславе позабочусь.
    Послышались шаги, Славомир обернулся. К нему шли Озар, Георгий и Атиль.
- Утро доброе, - проговорил Георгий. – С другом повидаться пришёл?
- Да, я повидался, - и Славомир испытующе посмотрел на монаха, но Георгий остался невозмутим.
- Прощай, брат Борислав, - сказал, наклонив голову, Озар, - ты отмщён, а мы как назад пойдём, навестим тебя всей армией.
- Прощай, друг, хунны тебя не забудут, - Атиль встал перед могилой на одно колено. Постоял секунду, встал и пошёл прочь. Остальные поклонились могиле и пошли за Атилем.  Дошли до лагеря. Атиль остановился у коней Озара и своего.
- Не люблю расставаться, особенно, с хорошими боевыми друзьями.
- Атиль, а может, когда и на Дон вернёшься? – Озар подошёл к Атилю и погладил его коня по холке.
- Нет, я так не думаю, но если Славомир навестит меня в моей империи, я его встречу как равного богам.
- Жизнь покажет Атиль, - Славомир протянул руку хунну, - не люблю загадывать, всё в руках Создателя.
- И то верно, - Атиль пожал руку, притянул к себе казака и обнял. Затем вскочил на своего коня, - не люблю прощаться и терять друзей, в скачке развеюсь, ночевать в своём замке буду.
- Прощай, - Озар пожал руку Славомиру, поклонился Георгию, сел на коня, - коли не убьют, свидимся.
- Бог вам в помощь, - Георгий перекрестил Озара. Всадники тронули лошадей и пустились в галоп.
- Теперь нам нужно долги раздавать, - сказал Георгий, - поезжай за матушкой Борислава, а мы тут пока всё приготовим. Он ждёт, не торопись, спешка кончилась
- Кто? – Славомир посмотрел иноку в глаза, Георгий спокойно встретил взгляд казака. – Кто ждёт?
- Борислав ждёт.
- Ты его видел? Во сне?
- Нет, не во сне, поезжай, неделю с войском, пять дней на повозке, отсюда снова вместе поедем. Я буду ждать.
- Утром уходим, - Славомир жестом пригласил инока в свой шатёр. К шатру подошёл полковник донского полка, шедшего домой.
- Славомир, мы решили задержаться, – сказал он, поклонившись. - Ты пойдёшь на Дон с семьёй?
- Да, но не раньше, чем через две недели.
- Мы останемся, часовенку построим, дом для гостей и дом для матери нашего атамана. А как вернёшься, так вместе и пойдём домой, так что нашу часть обоза оставляй.
- А раненых до Ахаса проводить?
- Запорожцы проводят, я договорился.
- Хорошо, пусть будет так. - Славомир и Георгий вошли в шатёр, а полковник вернулся к своему полку.
    Весь вечер строили навесы для лошадей остающихся полков. Распределяли повозки обоза, в дорогу готовили те, что покрепче, а те, что требовали ремонта, оставляли в лагере. Караулы не выставлялись, опасаться на русской земле было некого. Ночь прошла и, уходя, принесла мелкий моросящий дождь. Три полка и часть обоза отправились в путь. Двигались рысью, остановки делали нечасто, всем хотелось домой. Неделю спустя на развилке дорог простились с основным обозом и двумя полками, шедшими в сечь. Обоз с ранеными хуннами пошёл на Дон в сопровождении двух сотен запорожцев, а полк княжеской дружины и Славомир, наконец, повернули к столице.  Вот и дом, как войти и сказать Ирице, что Борислава нет? Славомир стоял у двери, не решаясь войти. Он бы простоял всю ночь, если бы Алёна не увидела мужа в окно. Она выскочила к нему, обняла, начала покрывать его лицо поцелуями. И, не прекращая целовать, потянула в терем.
- Ну, что ты стоишь, любый мой, входи, входи, мы ждём тебя все. – Войдя в дом, они увидели Ирицу. Она с надеждой смотрела на Славомира, и, увидев, как он опустил глаза, всё поняла. Слёзы текли по её щекам, но она не проронила ни звука.
- Собирайтесь, завтра едем на могилу к Бориславу.
- Все едем? – тихо спросила Алёна.
- Все, сюда мы не вернёмся.
- А куда мы?
- На Дон, в дом Всеслава.
- И маленького берём и вещи?
- Вещи отправим отдельно, я попрошу своих ребят из посольской дружины приглядеть. Нянька всё упакует, помощники будут.
- А маленький? – повторила Алёна.
- Всеслав с нами.
- У тебя сын. – Алёна улыбнулась. Ирица кивнула, не прекращая плакать.
- Сын? – Славомир обнял жену и крепко прижал к груди. - Спасибо, краса моя ненаглядная. Как нарекли?
- Тебя ждали, месяц сыночку, пока так и зовём – сын.
- Ярославом пусть зовут в память моей сестры и мамки Всеслава.
- Собирайся, Ирица, тебя и отец Георгий там ждёт, а казаки тебе дом ставят, а у могил Боромира, Борислава и Ярославы Георгий с казаками часовенку ставят.
- Едем, конечно, едем, спасибо, сыночек, что тело не на чужой земле закопали, а рядом с папкой и женой захоронили.

                                          
                                                              АТАМАН

   Повернули на старую дорогу, Славомир обратил внимание, что она уже не казалась заброшенной. Ещё полчаса и они въехали в сожжённую деревню. Селение тоже изменилось. Стоял свежевыстроенный постоялый двор с просторными конюшнями, с хозяйственными постройками и жилыми домами для постояльцев. Навесы для повозок и огромная трапезная. На холме красовалась часовня, скорее храм. Кладбище огородили резной оградой. В селении появилась кузница и мощёные камнем дорожки, как у германцев. Казаки постарались наславу, видно было, что работали не покладая рук. При въезде в селение их встретили казаки, они проводили Славомира с семьёй к новому дому, который построили для Ирицы. Пока переносили вещи и заснувших детей, пришёл Георгий.
- Здравствуй, Георгий, - Славомир поклонился иноку.
- Скоро вечернюю службу будем служить, пойдёте или устали с дороги?
- Я пойду, и к сыночку тоже, - Ирица поклонилась иноку.
- Все пойдём, - Славомир кивнул Алёне, - буди детей.
- Не надо, они с дороги притомились, пусть с Алёной останутся, - Георгий подошёл к спящему младенцу, – как назвали?
- Ярославом, - ответила Алёна.
- Богатырь растёт, весь в отца, - Георгий поманил всех из комнаты, - пусть спят, завтра сходят, и Алёна пусть отдохнёт с детворой. А мы пойдём.
   Алёна с благодарностью посмотрела на инока и вернулась в комнату к детям. Остальные пошли в часовню, где собралось немало казаков. За время общения с Георгием, язычников в полках почти не осталось. В часовне суетились Добря и Голуба, они с удовольствием присутствовали на службах и собирались в ближайшее воскресение креститься. Началась служба, двери не закрывали, все желающие не смогли зайти в храм. После службы с зажженными факелами пошли к могилам Борислава и Боромира. Ирица поблагодарила провожатых и попросила оставить её с сыном и мужем наедине. У могил были врыты скамейки, и, оставив женщине фонарь, мужчины ушли.
- Прости, Георгий, я тебе привёз посылку из посольства, сразу и передать забыл.
- А что там?
- Не знаю, я не спрашивал, - они подошли к дому Ирицы. Славомир подошёл к повозке и достал из неё большой короб.
- Я на постоялом дворе пока живу, пошли ко мне, там и посмотрим, что мне прислали. - Георгий повёл казака в свою комнату.
- Ставь на стол, поглядим, - Георгий открыл короб и ахнул, - какие они молодцы, радость-то какая.
- Что там?
- Всё самое нужное, - и Георгий начал выкладывать всё на стол, объясняя назначение предметов. - Вот ливанский ладан, вот баночка с миром, несколько лампадок и елей. Какие они молодцы, всё для часовенки сгодится. Ты Щека помнишь? Ну, да, ты не помнишь, он один из первых крестился в Ахасе, пожилой казак.
- Нет, может это сотник донской?
- Да, он и есть. Так вот он в дьяконы просится и хочет тут с боевыми друзьями остаться. Так что не мёртвая это деревня теперь. Бог решил иначе, чем люди.
- Так это получается не тебе посылка, а ему.
- Выходит так. Давай перекусим да поговорим. Расскажешь мне новости киевские.
- Я и был там всего вечер, ночь и утро, пока мои собирались, сбегал в посольство, огорчил посла своим уходом, они как раз обоз готовили для Ахаса, Николаю посылают помощников, две телеги с церковной утварью, иконами и прочим имуществом, так я и попросил, чтобы и мои пожитки из терема Алёниного прихватили.
- Видишь, как всё Бог управил. Явор и Ядыка, два брата с донских, рисуют очень красиво, росписи видел в часовне, это их работа.
- Да, мне понравилось.
- Когда едем?
- Послезавтра, обоз нужно собрать, полк оповестить.
- И полк и обоз готовы, а вот денёк с Ирицей побыть нужно, дать ей с внучатами попрощаться.
- Ты в столицу не заедешь?
- Незачем, раз ты говоришь, что всё уже отправили для собора.
- Я и забыл, что в Ахасе собор ставить начали, когда я за полками приезжал.
- Уже поставили, наверное, хотелось бы к освящению успеть, да художников привезти.
- Через полмесяца будем на Дону.
- Дай-то Бог.
- Спасибо, Георгий, за хлеб и вино, пойду я к Ирице да домой её провожу.
- До завтра, - Георгий проводил Славомира до ворот постоялого двора.
   На кладбище было темно и тихо. Факел, оставленный вдове, погас, но Славомир нашёл могилу друга с лёгкостью. Ирица сидела в той же позе, в какой её оставили. Она сидела молча, без слёз и рыданий, и не отрываясь смотрела на крест на могиле сына.
- Пошли домой, - Славомир подошёл к Ирице и обнял её за плечи, - холодно уже.
- Пойдём, - согласилась вдова, - я теперь сюда каждый денёчек буду приходить. Лежи сыночек, я завтра к тебе с Всеславушкой приду.
- Все с утра придём, пошли, - он помог вдове подняться, взял под руку и повёл к её новому дому. Когда они выходили за кладбищенскую ограду, Славомиру показалось, что он видит свечение на могиле друга, но останавливаться он не стал. Не спеша они дошли до дома. Алёна не спала, она ждала их у накрытого стола, но есть никто не стал, просто разошлись по своим комнатам.
   Утром Славомира и Алёну разбудил смех детей. Они бегали по новому дому друг за другом и весело кричали. Славомир пошёл проведать вдову, а Алёна начала кормить младенца. Вскоре пришёл Георгий, чтобы сопровождать их на кладбище. Ирица очень обрадовалась, когда Георгий рассказал ей о новом дьяке, который останется в часовне после его отъезда. На кладбище их ждали старые соратники Борислава, они пропустили вперёд женщин и детей. Георгий отслужил панихиду, по кладбищу распространился аромат ладана. Никто не плакал, дети стояли у холмика с крестом и молчали.
- Дядя, - обратился Всеслав к Славомиру, - а мой папка там спит?
- Да, сынок, он теперь всегда там будет спать.
- И я его больше никогда не увижу?
- Увидишь, но я надеюсь, что очень нескоро.
- А я думал, он у святого Георгия теперь будет служить.
- Так и будет, и отец Георгий тебе подтвердит.
- Правда? – и мальчик посмотрел на инока. Тот кивнул головой.
- Значит, его там нет, - вздохнул Всеслав, - он оттуда уже ушёл. – И мальчик отвернулся от могилы, взял подружку за руку и повёл к могиле деда.
- Папа, - дочь уставилась на Славомира, который шёл позади детей, - тут дедушка Боромир? А там тётя Ярослава?
- Да, милая.
- А кто теперь у Всеслава родителями будет?
- Я и твоя мама, он будет с нами жить, но в доме своего отца.
- Правда? – Всеслав подошёл и обнял ноги Славомира, - а где мой дом?
- На широкой реке Дон, в городе Ахас.
- И вы не умрёте?
- Умрём, но не скоро.
- А дом большой?
- Большой, всем места хватит.
- А когда я вырасту, вы тоже там будете жить?
- Нет, мы себе построим другой дом, а этот будет твой.
- А я вырасту и женюсь на…, - мальчик осёкся, посмотрел на Славомира, и выпалил, обращаясь к своей подружке, - ты будешь моей женой?
- Буду, - девочка подняла глаза на отца, - если папа не будет ругаться.
- Не буду, но только когда вы станете большими, - Славомир взял обоих детей на руки и они пошли к выходу с кладбища. За ними вышли и остальные. Женщины пошли домой с детьми, а мужчины собрались в лагере оставшегося полка.
- Все полки уже разошлись по домам, как освятили часовенку, так и начали уходить, -  объяснил командир донцов. – Завтра и мы готовы выступать.
- Завтра и выступаем, ближе к полудню.
- Хорошо, тогда мы начинаем обозы готовить.
- И мою тележку не забудьте, - вставил Георгий.
- Первой подготовим и коней самых красивых впряжём.
   После осмотра лагеря Георгий и Славомир прошлись по возрождённому селению и зашли в гости к Добре.
- Голуба, неси пиво, у нас гости дорогие, - закричал жене Добря, лишь только увидел подходящих к его дому людей.
- Не суетись Добря, - проговорил с поклоном Георгий, - мы ненадолго, просто проведать и попрощаться.
- Уезжаете? – Добря расстроился, - а мы уж так привыкли к вам.
- У вас теперь и соседи будут, и гости станут наезжать.
- Соседи? – насторожился Добря, - какие соседи?
- Ирица остаётся, дьяк новый в часовне будет.
- А нам можно Богу с ним служить, порядок в церкви поддерживать?
- Нужно, всем вам нужно жить дружно, помнишь, как я читал тебе Евангелие? Где двое во имя моё, там и я третий с ними.
- Таким соседям мы рады, и вместе в храме будем служить. Спасибо тебе Георгий и за соседей и за гостей.
- Бога благодарите, я тут ничего не сделал. Прощайте, больше уж мы в этой жизни не свидимся.
- А пиво? – Голуба стояла со жбаном в руках, - хоть отведайте, я свежего наварила.
- Ну, уважим хозяйку? – спросил Георгия Славомир и улыбнулся старикам.
- Давай уж по кружечке, - согласился Георгий и сел за стол рядом с Добрей. Хозяйка поставила жбан и принесла кружки. Разлила пиво и села в сторонке, чтобы не мешать мужчинам.
- Хорошее пиво у тебя, Голуба, - похвалил Славомир, отхлебнув из кружки.
- Я старалась, для дорогих гостей оно всегда выходит лучше, чем для себя.
- Спасибо, теперь мы пойдём, - Георгий встал, встал и Славомир. – Живите с миром, дарите всем гостям вашим мир и мир к вам вернётся.
- Счастливого вам пути, ни оврагов вам, ни ворогов, - Добря поклонился. Гости вышли со двора стариков и отправились в дом Ирицы. Вдова играла с детьми во дворе, увидав Георгия, встала и пошла навстречу иноку.
- Прощаетесь ходите?
- Да, завтра уезжаем.
- Опять чуть свет?
- Нет, отслужим службу утром и сразу от часовни в путь.
- Значит, на этом свете я внучка больше не увижу.
- Увидишь, - Георгий сел на скамеечку у крыльца и подозвал к себе детей. Он достал из кармана две маленькие груши, которые дала ему Голуба, и протянул детям, - ты долго проживёшь, а он приедет к тебе и на могилку отца. Так что жди, жди и верь.
- Может на стол накрыть?
- Не надо, сиди с детушками, а мы сыты, - инок встал, протянул руку казаку, - отдыхай, я пойду, завтра в часовне встретимся.
- Хорошо, до завтра, - Славомир пожал монаху руку, и тот ушёл. Весь вечер провели вместе с Ирицей, взрослые понимали, что больше они не увидятся, а дети радовались, что вся семья в сборе, и что завтра они едут на широкую реку. Алёна всю ночь проговорила с вдовой, поплакала вместе с ней. Лишь когда солнце осветило комнату, женщины закончили затянувшуюся беседу. Они разбудили детей, Славомир, уже готовый к походу, вышел в общую комнату. И вся семья направилась в часовню. У часовни толпился весь полк, Георгию на службе помогали пять казаков и новый дьякон. Помолившись, казаки направились к коням, только Славомир с семьёй и Георгий последний раз пошли проститься с Бориславом. Постояв несколько минут молча, они поклонились могилам павших и ушли. Ирица до самой повозки не выпускала рук внучат, она еле сдерживала слёзы. Наконец, все сборы были окончены, и полк только ждал команды – вперёд. К лагерю пришли старики, и Голуба обняла за плечи Ирицу. Славомир сел в седло и отдал ожидаемую команду. Затрубили рога, полк тронулся в путь. Щек, Добря, Голуба, и вдова Ирица стояли до тех пор, пока пыль не осела от последнего уходящего коня.
   Полк донских казаков возвращался с долгого похода домой. Для многих пожилых казаков, это был последний поход, их ждали станицы и подрастающие казачки, которым они будут передавать свой боевой опыт. Две недели их отделяли от родного дома. Шли рысью, но коней берегли, останавливались часто, торопиться было некуда. Домой тянуло, но и с друзьями расставаться не хотелось. На ночных стоянках спали мало, больше говорили. Мечтали о будущем, молодые говорили о новых походах, старики вспоминали старые. Дни текли монотонно, только через неделю, пройдя границу Руси, стали выставлять караулы. Степь оставалась степью, и кочевники по-прежнему нападали на всякого, кто был слабее. Дети переносили поход стойко, даже маленький Ярослав почти не капризничал. Медленно, но верно они приближались к переправе через Дон. Георгий продолжал своё служение и в пути. Казаки на протяжении всего дня подъезжали к его повозке, пересаживались к нему, и он объяснял, исповедовал, поучал. По вечерам он приходил к Алёне и играл с детьми.
- Отец Георгий, а когда мы приедем, ты будешь к нам приходить? – как-то спросил Всеслав.
- Конечно, и вы будете ко мне приходить, и я к вам. Я вам большой собор покажу, который скоро будут освящать.
- Больше, чем часовня?
- Намного больше.
- И туда все дяди поместятся, и никто не будет стоять на улице?
- Все поместятся, там будет хор, который будет петь молитвы.
- Красиво петь?
- Красиво, а если ты захочешь, то и ты будешь петь.
- Захочу, я люблю петь, а ещё я люблю слушать дядю Славомира.
   Так они могли говорить целый вечер, а маленькая Любава сидела на коленях у монаха и тихо слушала, поглаживая наперсный крест инока. Алёна сидела в сторонке, качала младенца и улыбалась, глядя на беседу монаха с детьми. Поход подходил к концу, вот уже и переправа. Дорога перестала быть пустынной. Переправлялись долго из-за большого обоза, но на ночь решили не останавливаться. Час-полтора пути и Ахас. Обоз разделят, каждый заберёт своё, и развезут доли тех, кто остался с Атилем. Вперёд послали гонцов, чтобы не закрывали ворота. Уже далеко заполночь полк с огромным обозом вошёл в Ахас. Георгий согласился провести остаток ночи с семьёй Славомира, чтобы не будить Николая. Несколько повозок въехали во двор дома Борислава. Вдова, прислуживавшая Бориславу, встретила новых хозяев одна, дочь она выдала замуж. Вещи из Киева давно были доставлены, но разбирать их вдова не решилась. Она помогла Алёне перенести и уложить детей в комнаты, накрыла на стол и ушла отдыхать.
- Вот мой поход и окончен, - сказал Георгий, когда они, наконец, остались одни.
- А я, наверное, не смогу спокойно жить, отдохну недельку, определю Всеслава в обучение и в новый поход.
- Твоё дело военное, но и до старости тебе недалеко.
- Мой отец молодым погиб, а отец Борислава на несколько лет его пережил. Может мне удастся подольше провоевать, хотя нет. Тот воин, что во сне приходил, сказал, что мне не гулять на свадьбе дочери.
- Не забывай, что смерти нет.
- Я это знаю, я говорил с Бориславом, и ты тоже, он мне сам это сказал.
- Завтра пойдёшь на собор посмотреть? – перевёл разговор монах.
- Уже сегодня, пойду, конечно. Давай-ка поспим часика три, день будет суматошный.
- Хорошо, - инок встал. Славомир проводил его в комнату, а сам пошёл к Алёне.
    Первый день в Ахасе начался с разбора вещей, привезённых из Киева, и разбора добычи. В телеге с его долей трофеев Славомир нашёл свёрток с надписью: «Всеславу от короля хуннов Атиля». Он развернул свёрток, там лежала сабля в ножнах, покрытых дорогими камнями, и с серебряной рукоятью. Погладив оружие рукой, он бережно завернул его обратно. Закрепил табличку с дарственной надписью и отнёс в комнату Всеслава. После обеда всей семьёй они пошли смотреть на новый собор. В городе оставалось ещё много пришедших с ним казаков, и пока они шли, с ними часто здоровались встречные знакомые.
- Какой огромный, - восхищённо воскликнул Всеслав, - намного, намного больше часовни.
- Даже ещё намногее, - подтвердила серьёзным тоном Любава.
- А, отец Георгий там? – тут же спросил мальчик у Славомира.
- Сейчас узнаем, - они вошли в храм. Работы были закончены как снаружи, так и внутри.
- Скажи-ка, брат, - обратился Славомир к человеку в чёрной рясе, - а отец Георгий здесь?
- Да, вам его позвать, он в алтаре, нет, но если можешь, проведи к нему чадо, - и он подтолкнул Всеслава вперёд. 
- Пойдём, малыш, - и человек взял мальчика за руку. До алтаря они шли все вместе, перед алтарём Славомир с семьёй остановились. Мальчик исчез за дверями. Через несколько минут Георгий с довольным Всеславом вышли из алтаря.
- Здравствуйте, мои дорогие, - с улыбкой произнёс инок и расцеловался с гостями, - любуетесь?
- Очень даже любуемся, - ответила Любава, - очень красиво.
- Отец Георгий, - вставил мальчик, - а он, правда, огромнее всего, что я видел.
- Приходите в воскресение, будем освящать храм, пение послушаете, праздник будет.
- Папа, а мы придём? – девочка задрала голову и смотрела на отца.
- Обязательно придём, и пение послушаем и на трапезу останемся.
- Ура! – в один голос воскликнули дети, и даже маленький Ярослав, тихо смотревший по сторонам с рук мамы, захихикал.
- Не будем отвлекать, да и дома ещё дел невпроворот, пойдём мы.
- До свидания, мира вам и здоровья, - инок проводил их до дверей собора.
- Славомир, как хорошо, что я тебя встретил, - к ним подошёл полковник полка, с которым они пришли в Ахас, - в понедельник круг, атамана Дон выбирать будет.
- Но был же атаман у вас, даже два.
- Борислав погиб и заместитель погиб, сам знаешь, дело военное. Водил полк на печенег, там и подстрелили его.
- Хорошо, я приду, на центральной площади?
- Да, как всегда. Ну, будь здоров, приходи, дело общее, теперь и ты донской.
- Приду, - и он пожал казаку руку, тот сразу ушёл.
- Папа, а тут людей, как в Киеве много, – заметила девочка.
- И тебя тут все знают, - добавил мальчик.
- Почему ты так решил? - спросил Всеслава Славомир.
- Все здороваются, кланяются, а в Киеве, только знакомые здоровались.
- Значит, знают, - согласился казак.
   Воскресенье было настоящим праздником, весь город собрался у нового собора, Славомир пришёл с семьёй и встал в сторонке, но казаки из его полка провели его к самому алтарю к небывалому удовольствию его детей. Отец Георгий и отец Николай троекратно поцеловались с ним перед началом службы. Дети смотрели на него с гордостью. Отстояли службу, прошлись крестным ходом. На трапезе Славомира усадили рядом с монахами-настоятелями.
- Георгий, - обратился он за трапезой к иноку, - и чем я заслужил такой почёт?
- Тебя люди любят, многие знают, и песни твои скоро весь дон петь будет.
- Ну, спасибо тебе на добром слове. Удался у вас праздник, весь город тут, да со станиц многие приехали.
- Круг завтра, и меня пригласили освятить честное собрание, чтобы мир был, согласие, и решения были мудрые.
- Значит, там и встретимся, меня тоже пригласили, приду, посижу в сторонке, послушаю.
- Приходи, обязательно приходи, - Георгий улыбнулся, - а сейчас спой свою новую песнь о походе на Етона. - Эту просьбу услышали и казаки, сидевшие рядом, и поддержали. Славомир запел, его песню подхватывали его соратники по недавнему походу. Всеслав подпевал тоненьким голоском, и Любава смотрела на мальчика с восхищением. Алёна стала собираться домой, пора было кормить младенца, она хотела, чтобы муж остался, но он пошёл с ней. Для детей впечатлений было достаточно, и они тоже ушли с родителями.
   Утром следующего дня Славомир пошёл на площадь, где собирались казаки на круг. Народу собралось немало, он встал в сторонке и приготовился слушать. Казак, один из старейшин, выступал недолго. Он обратился к Георгию с просьбой освятить место и всех тут собравшихся. Георгий прочёл молитву и окропил всех святой водой. Потом он подошёл к Славомиру и встал рядом. Старейшина коротко рассказал о гибели двух атаманов и предложил предлагать, кого казаки желают видеть атаманом Дона. С разных сторон стали выкрикивать имя Славомира. Георгий улыбнулся и подтолкнул его к центру круга.
- Иди сюда, Славомир, - пригласил его старейшина,- выйди на глаза. Многие тебя знают, очень многие о тебе слышали, выходи, чтобы все тебя видели.
   Славомир вышел в центр и поклонился казакам.
- Что скажете казаки? – обратился старейшина к собравшимся. – Люб вам он, или не люб.
- Люб! – загремели в один голос казаки. – Люб!
- Ты атаман, Атиль король, мне осталось стать епископом, - после круга подошёл к атаману инок.
- Будешь епископом, нашим, донским. Напомни мне, что писал о епископах апостол Пётр?
- Рад, что ты помнишь, что я тебе читал. Посылай послов к митрополиту, вам не возложить на меня рук и не произвести в сан.
- Пошлём и привезём икон новых и для собора нового, и по дороге в маленькую часовню, икону Спасителя и икону Богоматери завезут.
- Хороший ты будешь атаман, и войско твоё будет в веках славиться.
- Твои слова да Богу в уши.
   Через неделю к атаману дона обратились хазарские купцы с просьбой сопроводить караван с шёлком из Китая в Царьград. Атаман выделил вместо запрошенных пятидесяти воинов целую сотню с условием, что назад они пойдут не ранее, чем получат разрешение на епископию на Дону. Купцы согласились и даже дали денег на иконы, хоть они и были язычниками, но почитать Бога неизвестного, но сильного, на всякий случай было нужно.
   Через месяц торжественно водрузили в часовенке две новые иконы из Царьграда. Ирица передала внучатам свитера, которые она связала, и несколько кувшинов с мёдом диких пчёл, и свечи из воска, дьякон стал промышлять специально, чтобы были свечи для часовенки. Подарки внучата получили уже через две недели, а Георгия пригласили в Царьград для рукоположения в епископа донского и запорожского.
- Здравствуй, Георгий, - атаман встречал епископа на переправе, - как там Царьград, что в Киеве.
- Царьград цветёт, Ирица шлёт поклон и гостинцы детишкам. Киев как был языческим, так и остался. Не скоро их разум просветится.
- Да, отче, ты прав. Князь киевский варягов на службу нанимает, лишь бы с нами не мириться. Не нравятся ему вольные казаки.
- Он считает, что вы слишком дорого просите.
- Нет, он считает, что мы до сих пор его подданные.
- И это верно.
- А подданным он вообще платить не хочет.
- Дружине же он платит, только если дружинник неугоден, его можно и убить. И прогнать.
- Оставим их, лучше скажи, как жить будем. Не значит ли, что получив епископа, Византия будет диктовать нам свою волю через тебя.
- Нет, Славомир, я объяснил там, что вы народ вольный, и с вами лучше договариваться, чем командовать. И жить мы будем мирно, кесарь готов нанимать вас вместе с варягами, а то и вместо варягов. Особенно, если вы отзовёте свои полки от Атиля.
- Атиль в Константинополь пришёл?
- Да, уже разок воевать пробовал.
- Нет, я не буду влезать в спор империи с Атилем, он конечно гордец, но и с ним можно договориться.
- Если Царьград против Атиля нанимать захочет?
- Откажусь, пока там наши, откажусь.
- Я так и думал, так и передал кесарю. Он предложил платить вам за охрану шёлкового пути, чтобы все караваны, идущие в Константинополь и обратно по вашим землям, вами охранялись.
- Это я принимаю, это нам подходит.
Ахас встречал своего епископа, так они и въехали в город вместе, казак и инок, воин и воин Христов.