Желание выжить

Я ничего не ел несколько дней. Правда, вчера перекусил мышкой-полевкой. Вряд ли можно назвать это едой. Удар лапой и двойной лязг челюстью – вот и вся добыча.
Мышь была сухой и безвкусной, наверное, она слишком давно жила на этом свете. Ее инстинкты притупились, она даже не пыталась убежать. Может быть, она сама хотела быть съеденной? Уж лучше благоговейная смерть, чем нарастающее бессилие и постоянный голод.
Я немного завидую этой мыши: быстрая и естественная смерть от лап хищника – что может быть лучше? Мне так не повезло.
Я свалился в эту яму, когда выслеживал кабаргу. Затаившись у края, я приготовился к прыжку. Земля, размокшая после ливневых дождей, медленно уплывала вниз. Все мое тело вместе с хвостом напряглось и сосредоточилось на добыче. Я не заметил, как пласт земли оторвался, и я вместе с ним полетел на дно ямы. Люди говорят, что леопарды – грациозные животные. Видели бы они, как я неуклюже падал и цеплялся лапами за воздух. Свалился, как глупый медведь, который рано выполз из берлоги и не успел продрать глаза, -  упал в первую попавшуюся канаву. Но яма глубже канавы. Я пытался выбраться: разбегался, прыгал, хватался пастью за торчащие корни, цеплялся когтями, падал и снова прыгал.  Прыгал, пока силы мои не иссякли.
На дне ямы виднелась желто-коричневая лужа. Я припал к ней и в несколько глотков осушил до глинистого дна. На зубах остался привкус перегнивших листьев и грязи.
Весь следующий день я спал. Мне нужно было накопить силы, чтобы выбраться из заточения. Тело нестерпимо ныло. То ли от бесконечных прыжков, то ли повредились ребра во время падения. Пару раз я знатно ударился о земляные выступы.
Когда солнце село, я медленно встал и подошел ко вчерашнему водопою. За сутки вода не появилась – дождя не было ни днем, ни ночью. Я понюхал глинистое дно, издал рык, высвобождающий мои силы, и возобновил попытки побега. 
Когда прыжки не увенчались успехом, я, начал рыть подкоп. Хоть я и понимал, что эта затея никуда меня не приведет, я продолжал рыть, словно слепой крот. Мои лапы перестали меня слушаться. Мы больше не были единым целым. Они отделились от меня и превратились в невиданных зверей, которые продолжали бороться за выживание, не смотря на то, что сам я уже сдался…
Сейчас я лежу и безразлично смотрю на серое небо. Вот-вот начнется дождь. Я по-прежнему не двигаюсь с места - укрыться мне негде. Надеюсь, что дождь наполнит лужу, и я хотя бы смогу напиться. Язык сухой и шершавый, как ветка, которую я грызу по ночам. Лапы, морда и уши  - все в мокрой земле и липкой глине. Шкура обтягивает  проступающие кости на спине и свисает там, где брюхо.
 Ветер пронес мимо запах падали. Я почуял его. Недалеко от ямы медленно разлагалась лисичка. Моя пасть наполнилась слюной. Голод и жажда постепенно сводили меня с ума. Я смирился и готовился к встрече с праотцами. Леопарды – гордые и свободолюбивые животные. Они чтут свою землю и память предков. Мой отец был самым крупным и мудрым леопардом, которого когда-либо видел этот край. Он учил нас охотиться: подкрадываться незаметнее ветра, нападать яростнее тигра, быть всегда настороже, а свою жизнь выдирать когтями, даже если смерть заглядывает тебе в глаза.

Я поднялся. Лапы неуверенно сделали несколько шагов, будто заново учились ходить. Я выгнул спину, потянулся и пробежал несколько кругов по своей тюрьме. Мое тело слабое и рыхлое готовилось к прыжку. Я топтался на месте и высматривал в какую сторону лучше прыгнуть. Послышался грубый раскат грома. Взлетели напуганные птицы. Я напряг каждый мускул, каждую мышцу и каждую ворсинку на своей шкуре. Приготовился, оттолкнулся лапами от земли и… прыгнул! Я не преодолел и половины того, что удавалось мне раньше. Мои лапы погрузились в мягкую землю. Я загребал ими, словно разбивал водную гладь, цеплялся когтями за все, что мог: за каждый выступ, корешок или плотный ком земли. Я чувствовал, как соскальзываю, но желание выжить, не давало мне остановиться и сдаться. Я похудел и стал легче. Возможно, поэтому смог ползти вверх по крутому склону. Мои лапы снова отделились от меня и превратились в обезумевших зверей. Они не чувствовали усталости и боли, даже когда щепки от сухих веток впивались в них. Они барахтались и упрямо карабкались вверх, утягивая меня за собой. Дыхание сбилось. Из пасти вырвался сдавленный, короткий хрип. Сердце трепыхалось в грудной клетке и стучало в ушах.
Наконец, я смог увидеть поляну. Несколько капель дождя упали на голову. Мои глаза приметили птиц, прятавшихся в деревьях, а в нос бросился запах дохлой лисы. Теперь я чувствовал его отчетливо и ясно. Я сделал усилие: напряг тело так, что жилы натянулись с новой силой и были готовы порваться. Последний рывок, нестерпимая боль… и я выбрался из своей тюрьмы. Я отполз от края бездны, как трусливая маленькая собачонка, повалился на траву и закрыл глаза. Дождь полил со всей силы, смывая с меня запах неволи и смерти. Я поднял голову и открыл пасть. Прохладные сладковатые капли дождя падали мне на язык. Наверное, это и есть вкус свободы.