Прасолов и Рубцов

Прасолов мне ближе, чем Рубцов. Хотя разница между ними, как между Клюевым и Есениным: Клюев умнее, величественнее, яростнее, но только прочитаешь «Над окошком месяц, под окошком ветер, серебристый тополь...», и сердце в мякиш. Но все равно люблю именно Клюева. Так и с Прасоловым. Правда, оба ( с Рубцовым) были алкоголики, но все равно...а чем ближе? Отношением к матери. Для Рубцова мать- это высшее безличностное существо, пускай и дорогое:

Матушка возьмёт ведро,
Молча принесёт воды...

Это мне тоже дорого, но у Прасолова мать- его собственная кровь

Мать наклонилась, но век не коснулась,
Этому, видно, ещё не пора.
Сердце, ты в час мой воскресный
проснулось –
Нет нам сегодня, нет нам вчера.

Есть только свет – упоительно-щедрый,
Есть глубиной источаемый свет,
Незащищено колеблясь без ветра,
Он говорит нам: безветрия нет.

Мать, это сходятся в сердце и в доме
Неразделимые прежде и вновь,
Видишь на свет – в темножилой ладони
Чутко и розово движется кровь.

Видишь ли даль, где играют, стремятся,
Бьются о стены и бьют через край,
Реют, в извилинах тёмных змеятся
Мысли людские… Дай руку. Прощай.

Жаль, что Прасолов однажды спутал объятие матери с галстуком, подаренным Жигулиным, и повесился, но величественное русское слово «мать» я узнал именно от него.