Чаши весов

В центре одного старинного волжского города не иначе, как чудом, сохранились старые дома. Не древность, конечно, помоложе Кремля, но все же.

Молодые люди собрались здесь с утра. Принесли доски, гвозди, забивали окна и двери домов. Дежурили в парке, готовы были дневать и ночевать в нем, чтоб сохранить старые липы, и небольшой квартал деревянных домов, находящийся  рядом. Дома расселили недавно, они совсем недолго стояли осиротевшими. Но этого времени хватило, чтоб крыши начали рассыпаться, фасады косеть окнами, наряженные резными наличниками, подобно старухам в накрахмаленных чепцах. И подгнивать нижними венцами вросшие давным-давно в землю стены.

Место было уж больно хорошо, рядом с Кремлем, недалеко от Волги. Золото, а не земля. И если кто-то кладет на одну чашу весов золото, то неважно уже, что на другой.

Молодой, очень аккуратно-респектабельный человек быстрым шагом прошел по парку от машины до ближайшего дома. Так же быстро пробежался по всем двум этажам, остановился около изразцовой печи, оглядел дубовые панели стен и потолка. 
-Это во всех домах?,- спросил он человечка, торопливо бегающего на шаг сзади.
-Да, но узоры всякие, конечно, на плиточках. И стены разными дощечками зашиты,- человечек зачем-то полистал листочки в папке.
-Плиточки, дощечки,- скривился респектабельный,- это все снимаем аккуратно, и вывозим по адресу. Вам скажут. Придет эксперт и отметит, что сохранить. И быстро все делаем. А то набегут со своим историческим наследием.
 
Полная луна висела большим желтым блином, мерцая сквозь липы. Немногие знали, что парк этот был разбит на месте старого кладбища. И хоть сто или даже больше лет, как сравняли его с землей, но у каждого места есть не только материальная, видимая суть, но и отблеск его на тонком плане бытия.

Молодая девица в строгом темном платье в пол с лицом, полным решимости, осматривала собрание.
-Вера Антоновна, надо решать, что нам делать,- обратилась она к пышной даме, сморкающейся в платочек.
-Капитолина, за что же нам все это? Как можно? Опять все ломать. Что у них там опять? Гражданская? Это же памятник. Деревянное зодчество,- Вера Антоновна принялась промакивать сухие глаза платочком.
-Памятник- это когда помнят,- тихим голосом проговорил интеллигентного вида старичок,- а кто нас помнит? Никто.
-Кому, позвольте, нас помнить, товарищи, если из родных не осталось никого уже,- горячо проговорил молодой человек в картузе. 
- Вы бы поменьше бомбами размахивали, Дмитрий Андреевич, глядишь, и помнили бы нас. Было бы кому.
-Иван Авдеевич, царизм- это зло, мы за народ радели!
-За нас бы кто порадел сейчас,-пробурчал старичок.
Женщины дружно вздохнули. И все же надо было что-то решать. И старичок, и гимназист, и барыня были последними в своем роду. Надежда была только на Капитолину.  Незадолго до того, как та наложила на себя руки из-за несчастной любви, её дочь была пристроена в приличную мещанскую семью дальних родственников. Хорошего рода Капустиных.
 
Лера вышла покурить на балкон. Ей опять приснился сон, как она маленькая гуляет с бабушкой по старым улочкам города. Она давно живёт в Москве, большую часть своей жизни. Откуда эта ностальгия? А ведь хорошо было там, на этих улочках. А не съездить ли ей на родину? Делов то. Несколько часов на машине. Погуляет, к бабушке сходит, поправит-покрасит там все, приберет. Решено. Все-равно не спится. 

Лера остановилась возле дома с резными наличниками. Они с бабушкой всегда сидели на лавочке возле него. Отдыхали. Бабушка любила этот дом. Когда-то давно в нем  жили её родственники. И никто не видел, как девушка в строгом платье гладила старую женщину по голове во время их отдыха. А потом долго смотрела им в след.
 
Суетливый дядька побежал мимо Леры. Он разговаривал по телефону. Обсуждал приезд эксперта. Что там сохранять, а что ломать?
 
,,Они что, снести все хотят? Нельзя это делать,’’- удивилась Лера. Это же наследие. Им это еще в школе рассказывали. И архитектура, и люди, жившие здесь. ,,Не, ребят, не так быстро. ‘’

Набор небольшой статьи в блоге, несколько звонков знакомым, одноклассникам, обращение на местный телеканал. Все скупо на эмоции, но почему-то с уверенностью, что так надо.

Народ собрался быстро, уже на следующее утро,заколотили окна и двери домов, встали на защиту парка. Телевидение поснимало, общественность высказалась, старые дома и парк решено было сохранить.

Счастливые обитатели дома сидели у  единственного не заколоченного окна ( молодежь с молотками как-будто не замечала его ), любовались на луну. Молодой человек в картузе неторопливо беседовал с монахом. Тот частенько заглядывал к ним в гости из недалеко расположенного Кремля и любил поспорить с гимназистом о смысле бытия. И о том, что если на одной чаше весов любовь, как она есть,ко всем и всему, то неважно, что на другой.