Мудацкий фильм - тридцать

                Алине Александровне Витухновской и Аркадию Аркадьевичу Бабченко как еще одной парочке АА за отсутствием просто интеллекта в разнообразном сонмище ( нет такого слова, блябуду нету ) виртуальных развлечений нашего шестисполовинойпроцентного рунета
     Ставшая постоянной встреча с прекрасным хотя бы изящно - прочерченной деланно скушной - как омлет - мордочкой моей прелестной еврейки, ненавязчиво предлагающей всем нежелающим, политицки и не видевшим ни хрена, помимо ее несменяемого божка и фюрера ( о, рыжая Ландер! О, моя грудастая прелестница, умом, красотой и сообразительностью покинувшая юдоль беспросветной беспонтовщины с выловленными удой налимами Ершей Ершовичей их же вологжанских напевов - величаний, а эта история, помимо подразумевающегося наименованием кина, содержит, так сказать ) богатый выбор из еще незапрещенных книжек, потенциальной запретностью не вызывающих ничего, помимо принужденного издали зевка принужденной скукоты, не могла не вызвать и, разумеется, и не вызвала, потому - то получилась сама собой и, по обычаю манеры словотворчества автора, неожидаемо сказочка из сквозного персонажами вымышленными ли, антуражем или направлением Асфиксии Нуар, потому, помолясь Дитушке и прижав покрепче патриотическую Сомика, продолжим, пребывая под некоторым впечатлением от вдумчивого просмотра истернового идеологически выдержанного  " Двином " Арарата с Пиком Коммунизма исторического боевика  " Шестой ", как я понял, из эпохи борьбы молодой Республики Советов с некоторыми временными недостатками, наследственно приуготовленными на сложном пути в царство Божие на земле или, что равнозначно разновеликой равноценностью одной на всех и, таким образом, товарищи, мы не постоим. Существуют, как известно, иные позиции, помимо тривиальной  " догги - стайл " или всем известной миссионерской, отвергаемой наравне с одурманивающе воздействующей не неокрепшие слабиной передка клирикальности фланговые направления тыловой жизнедеятельности, вкупе, ин масс составляющие пока еще дефрагментированную зрительную восприятием общую картину, составляемую подобно зарубежным пазлам в отечественную мозаику - панно, как - то небрежно упомянутую коалой после астронавта, но перед цитируемым Лениным, а Ленин, ежели выводить приблизительный год и место орудования героев фильма географицки, прямо соотносится к кино, что становится понятным и ясным любому кинозрителю, стоит ему только занять  место перед киноэкраном, отвергая мелкобуржуазный попкорн и столь же зловредную коварным намеком на наличие в мире чистогана и наживы иных напитков, кроме чая или вина, " Пепси - колу ", например.
     Натуральная Тамбовщина без ошеломляющего искренней простотой ( помнится, поразившего меня после чтения мемуаров участников событий ) вывода о нетакости только - только возведенного на крови с тифозным бредом казавшейся нескончаемой Великой войны, государства, отказом изголодавшегося по земельке серопехотного быдла от продолжения банкета и самопропостроившегося на святопустном месте изгнившей Империи бессмысленного традиционностью зла с анархо - неизбежной составляющей, яростно блеснувшей в краткие митинговостью месяцы запасных батальонов с твердыми знаками, заменившими все вообще буквицы русского алфавита, открой грамотку малую - одни твердые знаки и нету более ни х...я.
    - Одни волосы да глаза, - прошептал наш достославный древностью знакомец пресветлой глупости обладатель боярин Ведрищев, полновесно - под восемьдесят восемь и росту, без малого, метр девяноста - занимая положенный от отцов с дедами красный угол заведения, также известный нам как трактир на Пятницкой, хотя и видит Годохма, не имеющего никакого отношения ни к трактирам, ни к Пятницкой, никак иначе, ибо ( шикарное словечко ! ) располагался он декоративно прямо посередке кино, а перед тем, конечно с разумеется, на страницах сценария, как и подобает одному из экземпляров целого жанра, то есть, выражаясь наособицу, товарищи, кино, - а больше и нет ни х...я.
     - Два х...я, - тоже шепотом подтвердил его опасения сотский Волжской чети обезлошадившей рейтарской части  Афанасий фон Шлиппенбух, торжествующим блеском близкопосаженных названничеством глаз постулируя окончательность дурнопахнущих параллелей на некоем чужеконтентном совершенно неинтересном говносайте, где автору этой и иных историй со сказочками выпала малоценимая им честь быть опубликованным с подменой картинок, в чем не было никакого смысла, раз уж даже свои словотворения он ( автор, стал быть ) оформляет абы как, часами подыскивая изображения, но - одновременно - и обманывая читателя, лживо утверждая о мимолетности образов и махом подбираемости их по мировой сети по нитке для чорного похоронностью сюртука еще одного великого, как сам Грибов, Сергея Филиппова, зарегистрированного на  " Онлифансе " сразу же после Болтнева, то есть : после смерти, - надо было бы ему, - он показал пальцем на изображение мужчины в противогазе и синем костюме химзащиты, красующееся над рождающейся  постепенно сказочкой, привычно пригибаясь к загаженным остаточностью продуктового набора с минимальной в алкоголистичности одурманивающей составляющей пиргорой осиновым плашкам дубового стола, так как потянулся к до того покойно стоящему у лавки чекану с ладно вырезанной неведомым мастером, оставившим по себе витую надпись  " Антон Чеков, иншалла ", рукоятью рыбьего зуба, меленькой медной проволочкой у гарды отличаясь от других произведений мастера : находил тот неизъяснимую прелесть такими вот махонькими отличиями в своих же творениях возвеличивать владельцев сабель ли, кинжалов или обычных ножей засапожных как единых и неповторных облаадателей, сдвоенностью и отличаемых по пластичности моего любимого великого и могучего от примера пуркуа па или этр, что хорошо знают Пескова или Леля Куриленко, грызущая локти от безразличия автора, ведь укатился колобок, прямо под стройные ножки татарсконосой красотки и укатился неунывающий коала, а уж на грудь влезть - дело наживное, зажиточное, имеющее самое непосредственное к обдумываемому мною второй день фильму, попутно замечая как излишнесть, так и неизлишнесть - или  " ость " ? -  в уточнении непосредственности, за что пиетет с любовью всякой усиливается и уже начинает неможко звенеть орденами Даля, медалями Ожегова и стягами Брокгауза с Эфроном пошуршивать, хотя, подозреваю, что и нет такого слова, блябуду нету, - в первом разе слово  " хер " употребить, чтобы не фигурировало два одинаковых слова в одном предложении.
    - И каковы же ? - раздался мощный тембром голос и подскочили оба друг - приятеля, узнав по звуку носителя такого гласа велия, как выражались в те времена, не Тамбовские, а много раньше. И чуть в сторону, само собой, Москва - не Тамбов ни х...я.
    - Третий, - меланхолически заметил хозяин заведения пан Мошка, впервые проявляясь полной наименнованостью в моих историях, выдвигаясь серебряной цепкой по полотняному - жарко, лето - пиджачку в вертикальную полосочку из чулана, что квадратностью явственной рукотворности выгодно ( или наоброт ?) отличался от окружающей действительности пейзажа от купринской Ямы, подмененной заглавностью давая пищу уму любому не пожалевшему пяти минут личного времени на ознакомление с этой, схожей с моими же прочими, сказочкой, через пять минут имеющей место быть опубликованной на патриотском сайте Проза ру. - Третий х...й - то.
     - По х...й, - учетверил царь Петра, а это был именно он, один из наилюбимейших персонажей нашей отечественности с истуар пур амур тоже, усаживаясь за стол к неразлучным приятелям, коротающим пару жизней давно и неправда именно в трактире и именно на Пятницкой, в чем не было никакого смысла. Да и нужен ли он ? Вопрос - риторицкий.
    - А вот, - широко и вдоволь прожестикулировал боярин  Ведрищев, лукаво косясь на облегченно выдохнувшего ( вот так вот : " Ыыыыых ") Афанасия по миновании прямой и явной - также можно проигнорировать уточняющее, чем частенько злоупотребляла Земфира, может, и сейчас так же, не знаю, давно не слышал - не видел, нет такого желания, конкуренция, мать вашу так, конкуренция и игры арийского разума, конкуренция и нордическая воля Маргариты Пушкиной, к примеру.
     Петра пожал могутными плечами, так, что зеленый мундир преображенца затрещал прямейшим плагиатом, когда весело трещат дрова в камине, когда скупая мужская, когда тогда, так как показал Ведрищев на другой угол, в противоположность цвету красному  носящий наименование не синего, не белого, не сиреневого даже, а информационного, стоящим тама телевизором, кучкой газет и журналов с сушеными с одной согласной нолями и единицами, подведя черту под этой сказочкой, так как не желая дважды использовать шикарное словечко  " ибо " самоприканчивает историю автор, волюнтаристски позволяя себе наименовать один из адресатов этого информационного продукта сестрой в слове русском, на что имеет полнейшее право, ложа с большим прибором на обязанность укупить за деньги новую книжку второго, а она, новая книжка, наверное, есть. Или нет. Не знаю и знать, если честно, совершенно не хочу. Или не желаю, это уж кому как удобнее.