2. Взрослая жизнь. Украина, Кубань, Казахстан

                - 9 -

В декабре 1979 года, будучи на четвёртом курсе института, Ира вышла замуж за парня со своего факультета и поменяла нашу немецкую фамилию Фихтнер на русскую - Проскурякова. Василий учился на втором курсе, но уже отслужил в армии. В октябре 1980 года у них родилась доченька Наташа. Молодым пришлось очень тяжело с маленьким ребёнком, заботы о малышке совмещали с учёбой. Жили они в маленькой комнатке в общежитии. Кроме учёбы Василий занимался и общественными делами. Условий для нормальной жизни с маленьким ребёнком в старом общежитии не было. Еду готовили в общей кухне на маленьких электрических плитках. Бельё стирали вручную в подвале в большой комнате с вечными сквозняками. Туалет - один на весь этаж, а душевая комната - одна на всё общежитие. Вася старался быть внимательным мужем и отцом для своей маленькой дочери. Занятия посещали по-очереди, лекции приходилось пропускать.
 
Через несколько месяцев после рождения Наташи молодой семье пришлось выдержать экзамен на прочность. Они вынесли испытание, которое не всем по силам. После перенесённого гриппа у Иры возникло осложнение - двухстороннее круппозное воспаление лёгких с плевритом. Нам они ничего не сообщили, не хотели расстраивать. Больше месяца дочь провела в больнице, врачам с трудом удалось поднять её на ноги. А каково было Васе? Тяжело больная жена в больнице, трёхмесячный ребёнок на руках, сдача экзаменов, которые никто для него не отменял. Большое спасибо их друзьям-сокурсникам, которые сообща помогали Василию с ребёнком и приезжали к Ире в больницу.

После больницы продолжать учёбу Ира не могла, так как её организм сильно ослаб во время болезни. А оставалось ей только сдать государственный экзамен и защитить дипломную работу. Подвергать организм ещё одному стрессу не хотелось, поэтому Ира взяла академический отпуск в институте до следующего года.

В начале марта 1981 года Вася привёз свою жену с дочерью к нам, в Казахстан. Ире нужно было подниматься на ноги, окрепнуть, а могла она это сделать только под присмотром и с помощью родителей. В апреле тяжело заболела коклюшем Наташенька. Мы уже и не знали, что существует такая болезнь. Первое время, когда у малышки только появился насморк и немного поднялась температура, мы думали, что это обычная простуда. Пытались лечить её старыми испытанными средствами, но состояние Наташи только ухудшалось с каждым днём. В это время приехал Вася из Барнаула проведать свою семью и застал такую невесёлую ситуацию. Ира плачет, не спускает с рук доченьку. А она уже через небольшие промежутки времени начинает задыхаться. В трахеях появляется слизь, которая забивает гортань, дыхательные пути, и ребёнок не может дышать. Личико синеет, и она на глазах умирает. Мы ходили с Наташей к нашей фельдшерице, но и она, опытный медработник, не могла сразу догадаться, что же это за болезнь. Пришлось нам отвезти ребёнка в больницу в город Рудный. Там нас приняли и положили Иру с Наташей в инфекционное отделение в отдельную палату.

Шёл месяц май. Всё кругом расцветало и зеленело. Воздух был насыщен свежестью и ароматом. Особого лечения от такой инфекции, как коклюш, не существует. Нужно только поддерживать и помогать детскому организму, чтобы он сам боролся против возбудителей болезни. Три первые недели оказались самыми тяжёлыми. Наташу сопровождали постоянные приступы кашля с удушьем, она сильно ослабла, перестала даже сидеть. Врачи ставили ей уколы в головку, чтобы ввести внутривенно лекарство, кололи и антибиотики. Малышке становилось то лучше, то хуже. Очень хорошо помогал сон на восходе или на закате солнца. Ира вставала рано и каждое утро гуляла с Наташей по больничному парку. Свежесть раннего майского утра способствовала быстрейшему выздоровлению. Воздух в это время максимально разряжён, напитан озоном, как после дождя. После больницы кашель не прекращался ещё очень долго, месяцев шесть. Дома мы продолжали вывозить Наташу по утрам на свежий воздух.

Случилась эта страшная инфекционная болезнь у Наташи из-за отсутствия прививки. Молодые родители не побеспокоились вовремя, и вот такой получился результат. Слава Богу, что всё закончилось, у Наташи не случилось никаких осложнений. В дальнейшей жизни всё постепенно забылось, стёрлось из памяти, так как на смену одним событиям приходили другие, не менее драматичные. На то она и жизнь, всё перемешивается, один хороший день сменяется другим, плохим, и наоборот. Только с возрастом, кажется, хорошего становится всё меньше и меньше, а плохое преследует на каждом шагу. Куда-то исчезает энергия, едва находишь в себе силы противостоять постоянным неприятностям.

Первое время Ира с Васей жили и работали в Алтайском крае, в Смоленском районе, в селе Ануйском, откуда Вася родом, и где находились его родители. В четыре года у Наташи случился острый приступ аппендицита. Нужна была срочная операция. Девочку отвезли в районный центр, в село Смоленское, прооперировали и положили в палату со взрослыми людьми. Палаты в районной больнице были не по два-три человека, как в немецких больницах, а по 10-12 больных. Дочь пустили к ребёнку после долгих, умоляющих разговоров. Состояние Наташи осложнилось перитонитом или воспалением. Кроме того, после плохо рассчитанного для маленького ребёнка наркоза, произошёл эмоциональный надлом. Наташа не могла уснуть, ей постоянно казалось, что она падает куда-то в яму. Девочка кричала, рвалась из кровати, плакала.  А Ира была на шестом месяце беременности. Пустили её к дочери с условием, что она будет мыть полы в палате и ухаживать за другими больными. Кровати для неё не было, еды тоже. Так и проспала она на стуле десять ночей, рядом с кроватью дочери, питаясь с ней одной порцией, моя полы и вытаскивая горшки за тяжёлыми пациентами.

Тяжело пришлось нашей старшей дочери в начале самостоятельной жизни, где ни мама, ни папа ни в чём помочь не могут. Некому и поплакаться, когда становится совсем невмоготу. А письма от неё приходили только оптимистичные: "У нас всё хорошо!" Никогда не жаловалась, не хотела меня расстраивать. А я, её мама, как по ней скучала. Будучи в городе, на автостанции, часто в других девушках видела свою доченьку. Иногда это было невыносимо, я чувствовала, как ей тяжело. В 1985 году у Иры с Васей родился сын Сашенька, любимый, ненаглядный, желанный. Васю перевели из села, где они жили недалеко от его родителей, в самое дальнее село района. Он занял должность главного агронома, с ранней весны и до поздней осени без выходных пропадая на работе. Саше ещё и два года не исполнилось, как он заболел в детском саду первый раз ларингитом. В тяжёлом состоянии, с ложным крупом, его отвезли в районную больницу. Сашенька тоже был на волосок от гибели, его мама буквально вымолила его у смерти, находилась день и ночь рядом с ним. Когда у Иры уже не было сил, на помощь приходил Вася. Он не оставлял свою семью в трудные минуты. Все эти невзгоды, переживания не прошли мимо сердца и души дочери, привели к нервному расстройству, которое преследует её уже на протяжении тридцати лет, то отступая, то вновь возвращаясь.

С таким трудом вырастили Вася и Ира своих детей, но вся тяжесть воспитания, болезни и бессонные ночи ложатся на плечи матери. Днём нужно работать, и соответственно хорошо, как тебя приучили к этому родители: на производстве, дома. Никогда не показывать вида, что ты уже не можешь, что твоему терпению приходит конец.  Всё старалась делать сама, не загружая бытовыми проблемами своих детей и мужа. Третий ребёнок, дочь Лилия, тоже была желанной, как и Наташа с Сашей. Родилась она в 1993 году, в тяжёлое для России время. С ней было уже полегче. Старшие дети любили свою маленькую сестрёнку, нянчили её, баловали. Она росла, со всех сторон окружённая заботой и вниманием. Как и у многих в сельской местности, у Иры с Васей был собственный дом в районном центре, в селе Смоленском, хозяйство, огород. Со всем этим приходилось управляться дочери, так как Вася уже и при новой власти пропадал день и ночь на работе. Скандалить или упрекать кого-то в неудачах, в тяжёлой жизни, у Иры просто не было времени, да и не такой она человек.

                - 10 -

Немного напишу о судьбе старшего сына Александра. Саша с успехом закончил десять классов Ульяновской средней школы. Брату его тогда исполнилось шесть лет. Я уже писала, что Саша хорошо учился в школе, знания ему давались легко. Сын отличался скромностью, он не любил выделяться среди своих товарищей, которые учились хуже его. Поэтому иногда он специально хуже своих возможностей писал контрольные и отвечал на уроках, чтобы не получать отличные оценки. Несмотря на эти ухищрения, школу он закончил с отличным аттестатом и поехал поступать в г. Челябинск в авиационный институт. Он помогал готовиться к экзаменам абитуриентам в общежитии, мог ответить на любой вопрос, но в результате те, кому он помогал, поступили, а Саша не прошёл по конкурсу. На следующее лето 1980 года Саша повторил свою попытку, но результат оказался предсказуемым - в институт его опять не взяли. Конечно, мы говорили Саше, что ему не следовало испытывать судьбу, ведь немецких детей не принимали в такие институты.

Нужно было идти в сельскохозяйственный, туда ещё могли поступать наши дети, но Саша заартачился. Если не приняли, значит никуда не пойдёт учиться. 27 ноября 1981 года Сашу призвали в армию, в стройбат. Почти все немецкие дети проходили службу в стройбатах, в других войсках им места не находилось. По негласным законам советским немцам не было доверия и в восьмидесятые годы. До этого наш сын в г.Кустанае по направлению от военкомата закончил курсы шоферов и в армию пошёл уже со специальностью. Начало службы у Саши проходило в Прибалтике. В Эстонии он выучился на водителя автобуса. Два года службы он и проработал, возя рабочих-строителей.

А у меня сердце рвалось на части. Как же тяжело ждать писем от детей, особенно из армии! Господи! Далеко от родного дома забросила судьба наших детей, находятся они в разных концах нашей необъятной страны. И позвонить нельзя, только письма связывали меня с моими кровиночками. В это время многих солдат с места службы отправляли в Афганистан, на войну. Повсюду царила тревожная обстановка, ведь у родителей никто не спрашивал разрешения. Поступал приказ, и солдат, даже не зная куда его везут, оказывался в зоне боевых действий, в Афганистане. Из нашего маленького посёлка многие парни прошли свою страшную службу в этой далёкой, чужой стране. Кто-то и не вернулся, а кому посчастливилось снова увидеть родные места и родных людей, всю свою дальнейшую жизнь в снах возвращался туда, где лилась кровь и гибли его товарищи. Психика у парней оказалась нарушенной навсегда. Случалось и такое, что оба сына из семьи проходили этот ад, хотя по закону  на войну можно было забирать только одного ребёнка. Война требует свежие жертвы, всё новую и новую кровь. Кого и когда, в какой стране волновали слёзы и стоны матерей?

Как я ждала писем от Саши! До дрожи, до обморока! Бежишь домой с работы, а глаза уже издалека направлены на почтовый ящик. С замиранием сердца видишь, что-то белеет. Письмо! Вне себя быстро хватаешь его, открываешь и пробегаешь глазами до конца. Слава Богу! Всё хорошо! Жив, здоров! Кое-как успокаиваешься и начинаешь читать уже по порядку, смакуя каждую строчку, каждую буковку. Но долго не разбежишься - письма от Саши приходили короткими. Если рядом стоит Витя, читаем с ним вместе. Он всегда был внимательным слушателем. После прочтения мы с ним обсуждали написанное, Витя любил вставлять дельные замечания.
В детстве младший сын  любил лазить высоко по лестницам. Совершал он такие прогулки в детском саду, где стояли большие лестницы. Мне  воспитатели  потом  об этом рассказывали. Иногда я и сама видела, ругала его, боялась за него. Если я садилась за письмо Ире, Витя меня каждый раз просил, чтобы я о его проделках сестре не сообщала. Во время Сашиной службы Вите исполнилось девять лет. Он хорошо учился, хорошо вёл себя в школе, но после занятий с друзьями частенько проказничал. Например, после уроков они бежали купаться в глубокой канаве, где водники отводили воду. Дети знали, что там опасно, но ведь лето, жарко, ребятишкам  нужно чем-то заниматься. Витя тоже просил об этом не писать Саше, не расстраивать его.

Недалеко от нашего дома находилась автобусная остановка, из окна кухни можно наблюдать, как подходит автобус. Общественный транспорт ходил в город Рудный регулярно. В 6-7 лет Витя часто бегал к автобусу, сидел на лавочке и наблюдал, как люди выходят и заходят в его дверь. Будучи поменьше, он часто плакал, что нет няни, опять не приехала. Когда служил Саша, дома часто велись разговоры о том, кто из парней вернулся из армии или приехал в отпуск. Витя это слушал и делал свои выводы. Шёл на остановку и внимательно вглядывался в лица приезжающих в военной форме парней, не Саша ли? Нам потом ребята об этом рассказывали. Там, в далёком Казахстане, в нашем интернациональном посёлке каждый знал каждого. Придёт солдат в отпуск или насовсем - радость для всего посёлка. Мамы его одноклассников приходили посмотреть на него, поговорить, тайно вздыхая о своём сыночке, находящемся на службе.

Напишу о своей старшей внучке Наташе, которой я в её маленьком возрасте уделила много внимания и заботы. Так получилось,что я сама предложила свою помощь и взяла себе внучку на полгода, пока родители заканчивали институт. Как раз в это время Сашу и взяли в армию. Наташа подросла, уже всё понимала и начинала разговаривать. Саша очень любил свою племянницу, а она сильно привязалась к своему дяде. Когда он находился дома и работал, Наташа его встречала и провожала. Саша приходил домой на обеденный перерыв, кушал и ложился на диван отдохнуть. Наташу в это время невозможно уложить спать. Она постоит тихонько возле него, потом идёт ко мне и шёпотом сообщает: "Саса бай-бай". Иногда сядет на вторую ступеньку лестницы, что ведёт наверх в спальни, ручки сложит и всё на диван поглядывает. Саша встанет и обязательно с ней поиграет, потом она со вздохами провожает его на работу. После обеда мы с ней шли гулять. Зимой одевались тепло, выходили на улицу, где я сажала Наташу в санки-карету. В любую погоду, по снегу я её катала, пока она не засыпала. Засыпала Наташа с закрытым ротиком, дышала ровно и спокойно. Привыкала она к холодной погоде постепенно, всё лето, осень и часть зимы спала днём на улице. Даже при минус двадцать я ей не завязывала ротик. Кашель её прошёл бесследно, никакие болезни, пока Наташа росла со мной, к ней не приставали.

                - 11 -

Проводили мы Сашу в армию. Он теперь не появлялся дома, но Наташа же не могла этого понять. Его нет день, другой, она начала скучать. Подойдёт к дивану, постучит по нему, ручки опустит, потом разводит в стороны: "Ма, Саси, ма!". Подойдёт к лестнице, смотрит наверх, потом просит меня, чтобы я с ней шла искать. Зайдём с ней в Витину комнату, где стоит её кроватка-качалка. Я с ней в этой комнате спала, когда уехала её мама. Наташа смотрит на тахту, под Витин письменный стол, залезет на тахту, заглядывает в свою кроватку, вздохнёт, разведёт ручками, нет, мол, нигде Саши. А я еле слёзы сдерживаю; при ней плакать нельзя, она ведь умненькая, заплакала бы вместе со мной. Я ей пытаюсь объяснить: "Нет, Наташенька, мы с тобой Сашу не найдём дома, он сейчас далеко от нас уехал". Наташа не верит, тянет в другую комнату, там тоже начинаются поиски. Смотрю на неё, а глазёнки полны слёз, еле сдерживается. Постепенно она стала реже его искать, маленькие дети быстро забывают. Саша взял в армию фотографию Наташи, видно он её часто вытаскивал из карманчика гимнастёрки и смотрел, так как по возвращении домой она превратилась в тряпочку.
 
К счастью, дома находился ещё и Витя. Он делал уроки, занимался с Наташей, играл с ней. В доме слышался детский смех, шум - это немного отвлекало от грустных мыслей об Ире и Саше. Я не боялась оставлять Наташу с Витей, уходила по своим делам, в магазин или в сарай.

Вернусь ненадолго в то лето, когда Наташа ещё болела и её мама была рядом. Девочка часто находилась на свежем воздухе, сидела в своей колясочке, а я рядом на лавочке возле дома. Витя играл с ней, смешил меня и её. Бывало залезет на большое дерево рядом с палисадником и караулит ребятишек, которые обрывают сирень во время цветения. Наташа увидит его сквозь листья на дереве и внимательно за ним наблюдает. Потом Витя берёт колясочку и катает свою племянницу по улице или по площади. Жаль, что рядом с посёлком не было речки или озера, но и утренняя роса на восходе солнца, свежий воздух действовали на маленький организм  плодотворно. У меня летом добавилось работы - в обеденный перерыв нужно бежать в сарай и кормить гусят и цыплят. До пяти часов вечера я работала в детском садике завхозом. Наташа ещё кашляла, плохо кушала, беспокойно спала по ночам. Днём, мы как могли, давали Ире отдохнуть, заменяли друг друга. С октября я рассчиталась с работы, и все обязанности по уходу за малышкой легли на плечи молодой бабушки. Ира уехала с тяжёлым сердцем в Барнаул заканчивать учёбу.

Эмиль всю осень проработал на уборке урожая. Комбайнёры не оставляли свои машины до тех пор, пока во всех отделениях не уберут хлеб. Выходных не давали, работа продолжалась с раннего утра и до позднего вечера, как и везде в сельском хозяйстве. Я часто со всем управлялась одна - утром вставать в пять часов, выгонять скот в табун, вечером встречать, кормить всё хозяйство. Но я находилась дома, мне некуда было торопиться, я всё успевала. Вечерами приходила помогать и поиграть с Наташей моя сестра Маша. Утром я будила Витю, он ложился на тахту и присматривал за племянницей. Эмиль в семь часов уходил на работу, Витя собирался в школу, а мы с Наташенькой позавтракаем и идём на улицу.
 
В январе приезжали на каникулы Наташины папа с мамой. Она их забыла, не узнала, пришлось им вновь привыкать друг к другу. Как они были счастливы! Я всё время удивлялась, как Наташин папа с ней обходился: как нежно он её брал на руки, разговаривал с ней, успокаивал, как он её кормил, усыплял. Я думала, что такие отцы встречаются один на тысячу. Но недолго пробыли они со своей доченькой. К счастью, Наташа это расставание перенесла легко - она была ещё маленькая, сильно не успела привыкнуть к родителям. Так жила она у нас до апреля 1982 года.

Я иногда вырывалась в город Рудный, в "Детский Мир". В магазинах в то время многое продавалось, особенно для детей. На полках лежали, висели различные платьица, кофточки - и всё отечественного производства. Казахстан обеспечивался в разы лучше, чем Россия. Ира жаловалась, что у них в Барнауле, в магазинах трудно что-либо купить или достать. Наташенька у нас выглядела, как куколка. На ножках - крохотные, мягкие, тёплые валеночки, тёплое пальтишко, рукавички, шапочка. Везу её по улице на саночках или так прогуливаемся - встречные знакомые улыбаются нам, умиляются, каждый пытается с ней разговаривать, а она в ответ тоже улыбается. Женщины моего возраста, которые ещё не имели внуков, мне по-хорошему завидовали. Летом 2011 года я была в Рудном, в Ульяновске, встречалась со своими подругами и каждая спрашивала о той Наташеньке, что тогда зимой у нас жила. Вспоминали, что я её не жалела, не завязывала ей ротик и носик от мороза. Но зато я её закалила, её бронхи и лёгкие стали крепкими. Да я ведь и своим детям лицо никогда не завязывала, им это не нравилось. Ведь они - Сибиряки! Однажды пятилетний Сашенька так и сказал в гневе: "Я не немец, я Сибиряк!"

Ирина с Василием приехали в конце апреля и увезли свою доченьку в Барнаул. Ей исполнилось 1,5 годика. Проводила я их на станцию Тобол, где они сели на поезд "Днепропетровск-Барнаул", а сама вернулась автобусом домой. Как тяжело на душе! Ведь я так прикипела к своей внученьке. Я боялась зайти в дом, в котором вдруг стало так пустынно и тихо. Повсюду встречались вещи, принадлежавшие внученьке - её игрушки, кроватка с постелью и т.д. Меня спасала работа во дворе, благо наступила весенняя пора. Нужно убирать мусор, копать землю в огородчике, что-то сажать. Соседи меня жалели, ободряли, понимали как мне тяжело без Наташи. Они говорили, что и им не хватает её весёлого смеха, топота по нашему общему двору восьмиквартирного дома, где всюду стелилась мягкая гусиная травка. Впереди двора у каждой семьи находился свой огородчик, где мы сажали овощи и даже цветы.

                - 12 -
 
Вскоре я вновь устроилась на работу, в совхозе всюду требовались рабочие руки. Я хотела бы, как и раньше, работать завхозом в детском садике, но место занял другой человек. Директор совхоза нашёл мне применение. В хозяйстве возле тока, где проходило очистку зерно, привезённое машинами от комбайнов, поставили большие весы. Все машины, гружёные и пустые, взвешивались, выписывались накладные. Тогда вёлся очень строгий учёт за всем зерном, поступающим с полей и увезённым на сдачу государству. Я числилась весовщиком на весовой и работала в уборку и на посевной по 12 часов в смену. Для дома и для семьи возникали большие неудобства, Эмилю приходилось брать на себя часть домашних забот. Да и Вите доставалось. Осенью и весной Эмиль тоже пропадал в поле, на время он становился механизатором с ненормированным рабочим днём. Зимой Эмиль работал на стройучастке в совхозе по восемь часов в смену.

Потихоньку шло время. У меня ещё оставалась великая радость - мой Витенька. После школы он от меня не отходил. Все работы по дому, в огороде, по хозяйству, мы делали вместе. И во время работы, и в свободное время мы вели беседы. Разговаривали обо всём, но чаще всего о наших родных: о Саше, Ире, Васе и Наташеньке. Витя любил Васю, как своего родного брата Сашу. Ведь Вася присутствовал в его жизни с семи лет. Ожидание от них писем входило в наш распорядок дня. Со своими одноклассниками Витя встречался и играл в те дни, когда я была на смене. В обычные дни, до уборки урожая, Эмиль приходил с работы пораньше, мы втроём управлялись со всеми делами, ужинали, затем садились на диван и смотрели телевизор. Фильмы и передачи, которые тогда показывали, казались нам интересными. Может потому, что смотреть телевизор особенно и времени не оставалось.

В декабре 1983 года вернулся живым и здоровым наш сынок Саша. Как же долго и тяжело проходило время ожидания! Да ещё переслужил целый месяц! К счастью, после одного года службы, Саша заслужил отпуск. Он очень старался, потому что знал, как мы его ждали, скучали по нему. Да он и сам сильно скучал по дому, особенно по младшему брату. Как мы были счастливы, когда в феврале 1983 года он приехал с Прибалтики домой. У нас ко всем нашим троим детям остались те же чувства, что и много лет назад. Мы и всех наших внуков, их детей, любим одинаково, не выделяем никого из них. Если бы наши сыночки чувствовали, понимали, сколько радости они у нас отнимают. В душе - смятение, горечь, недопонимание. Почему, за какие грехи, что мы сделали не так? Как тяжело нам это переживать в старости и знать до самой смерти, что никаких отношений между детьми нет. Они чужие друг другу! Их дети не знают друг друга! Была бы возможность заглянуть им в наши души, может быть переступили бы они черту гордости, ненависти друг к другу и подумали бы о нас. Какими мы их воспитали - честными, порядочными! Вспомнили бы о хорошем прошедшем времени, когда мы жили дружно и счастливо. С какой любовью и заботой один к другому относился! Не было ни у нас, ни в нашей родне таких отрицательных качеств, как лесть, злоба, зависть, обман, эгоизм - того, что со временем ржавчиной разъедает души и сердца. Жили всегда просто и спокойно.

Саша женился в 1986 году. К этому времени он работал в г. Рудном водителем на  "Скорой помощи". Жена Светлана, его ровесница, по профессии детская медсестра, работала с вместе с ним. Почти вся наша семья присутствовала на свадьбе. И хотя в то время вышел безалкогольный закон, и свадьба была «безалкогольной», все гости веселились, смеялись, танцевали, как и на всех свадьбах. Мы были счастливы и рады за Сашу. В нашу семью вошла Светланина дочь Настя, беленькая, нежная девочка. Мы её полюбили всем сердцем и радовались, когда она приезжала летом к нам в гости. А на меня односельчане смотрели с уважением, ведь у меня появилась ещё одна внучка. Теперь и Саша стал самостоятельным, создал свою семью и уехал жить в г. Рудный. В сентябре 1988 года в молодой семье родился сын Костя, наш внук. Да, жизнь прожить, не поле перейти...

Время идёт неумолимо. Закончил и Витя с отличными оценками десять классов. Заочно поступил учиться в индустриальный институт в г. Рудном. За учёбу взялся серьёзно, добросовестно выполнял все задания, как и в школе. Кроме учёбы работал с нами в совхозе. Все наши дети, а потом и внуки, учились и трудились честно, на совесть, без хитрости и обмана. Может поэтому и нелёгкая у них доля.

                - 13 -

Осенью 1990 года Эмиль, Ира и Вера Лайс, двоюродная сестра Эмиля, побывали в гостях у родственников в Германии. Гостевой вызов нам прислал дядя Отто, родной брат матери Эмиля, тот самый, по чьему приглашению мы когда-то переехали на Кубань. Наши побывали в г. Бремен, где с 1975 года жила почти вся большая семья дяди Отто, и в г. Аугсбург, где после окончания войны жил второй брат матери Эмиля, дядя Валентин. Много сил и терпения стоило мне уговорить поехать Эмиля в гости в Германию. После получения вызова оформляли все требуемые документы, справки и ждали разрешения на выезд в гости. Вера жила в Кемерово, Ира на Алтае, связь с ними приходилось держать мне. Я заказывала в г. Рудном переговоры и с Ирой, и с Верой. Обычно они проходили в пять часов утра. Проблемы существовали и с обменом денег, русских рублей на немецкие марки. Для этого Ире пришлось ехать в город Кемерово, где она и познакомилась с родственниками. Наконец, перед поездкой в Москву собрались все у нас. В Москве предстояло поставить в немецком посольстве визы в загранпаспорта и взять билеты на поезд в Германию. С Верой в качестве провожатой приехала её незамужняя дочь Лена, а Ира привезла с собой пятилетнего Сашу. На время поездки он оставался у нас.
 
Нелегко пришлось нашим в Москве. Там всё перевернулось с ног на голову, за короткое время исчезли почти все продукты с прилавок магазинов. Повсюду выстраивались огромные очереди абсолютно за всем, даже хлеб отпускали только по прописке в паспорте. Отношение москвичей друг к другу, а особенно к приезжим, всё больше становилось враждебным. На глазах расцветала коррупция, воровство, обман. Москва за короткое время превратилась в криминальный город. В эти годы началось и расслоение общества на богатых и бедных, на улицах появились первые нищие и бомжи. В посольстве образовались огромные очереди на получение виз на въезд в другую страну. Ждать пришлось почти неделю, очередь двигалась очень медленно. С утра приходили, отмечались, уходили, опять приходили. Казалось, этому не будет конца. Жили они в общежитии у Сашиного одноклассника и сына моей подруги Громак Сергея. Если бы не его помощь, нашим пришлось бы в Москве очень и очень несладко.

Я с Сашей и с Витей управлялась по хозяйству. Мне на это время пришлось взять отпуск. Витя работал на уборке урожая, а по вечерам выполнял свои институтские задания. Почти месяц пробыли наши у родственников в Германии. Вернулись живые и здоровые, с покупками, подарками, полные впечатлений о заграничной жизни, о родственниках, которых не видели много лет. А Вера впервые в жизни встретила своего отца, дядю Валентина. В Германии они увидели то, что никогда в своей жизни не видели - полное изобилие в магазинах всяких товаров и продуктов, чистоту и порядок везде, дружелюбное отношение немцев. У нас же в это время полным ходом шёл развал того небольшого благополучия, что нам давала Советская власть. Какое нас ожидало будущее в этой стране, не знал никто. И Ира, и Эмиль заболели "Германией", все мысли и стремления у них с этого момента были связаны только с отъездом туда.

Я хотела, чтобы во время отпуска Эмиль подлечил свою голову, с просьбой об этом я даже обратилась к дяде Отто. Но от него пришёл ответ: "Чтобы лечить больного в Германии, нужно быть гражданином этой страны". Теперь-то я знаю, что это не так. Хорошо, что дядя Отто купил Эмилю таблетки "Тогал", они хорошо помогали от головной боли. Эмиль два раза пережил сильные травмы головы, и его постоянно сопровождали сильные головные боли. В г.Рудном в лечении ему отказали. Так он и обходился, принимал  "Тогал" насколько хватило, цитрамон, другие таблетки, ложил холодный компресс на голову.