Король Лир

Сюжет истории короля Лира предельно прост, и связан, как всегда, с деньгами. Вернее, не просто с деньгами, а с квартирным вопросом, который, в свою очередь, непосредственно завязан на деньги. Если вкратце, пожилой и капризный король разделил свою немаленькую жилплощадь между дочерьми. Дочерей было три, и две из них, что постарше, умело подольстились к потрепанному маразматику, а вот младшенькая, впечатлительная и малохольная, вместо того, чтобы роняя слезы умиления рассказывать, как она своего папашу героического любит и какой он расчудесный, начала плести какую-то чушь про свой богатый, но противоречивый внутренний мир, и, в результате, осталась без жилплощади и была выкинута на мороз. Сам же незадачливый король, оставшись без прописки, думал было гостить поочередно у дочерей и всячески ими руководить, купаться в любви и почитании. Но не учел, что без королевства он уже не старый король с причудами, а просто потасканный полоумный бомж. Ушлые дочки не замедлили разъяснить королю, что место его теперь – на помойке, и вообще, прошла любовь, и вереск увял. Идите, папаша, пустошью, и не мешайте молодым жизнь строить. Дальше начинается довольно кровавый триллер с сильно инфернальным оттенком, за что мы, собственно, эту историю и любим. О, нет. Модо и Мего злые духи. Князь тьмы – недаром князь. Довольно пессимистичный, хотя и верный взгляд на человеческую натуру, и даже финальная победа условного добра оборачивается горой трупов и довольно безнадежным будущим, в котором, в общем, и жить некому.
 Но мы, в данном случае, хотим поговорить не о сюжете, а о том, как его гениально, но совершенно неверно интерпретировали. Есть замечательный старый, черно-белый советский фильм «Король Лир», где роль короля исполнил прибалтийский актер, похожий на трепетного и одухотворенного преподавателя консерватории после недельного запоя. Сыграл очень хорошо, спору нет. Но это получилась совсем другая история, а не страшная сказка про короля без королевства. Тут, очевидно, сработал стереотип мышления – раз король старый – пусть это будет слабый и жалостливый старичок, слегка придурочный, и от этого еще более беззащитный. Сердобольные зрители смотрят на мытарства старого интеллигента, которого всякая хабалка обидеть норовит, а злобные прихлебатели, ранее прикидывавшиеся верными друзьями, теперь в грош не ставят и пинками гонят отовсюду. В принципе, таких историй полным-полно, в каждом многоквартирном доме по парочке найдется. Все бы хорошо, но история короля Лира развернулась не в многоквартирном доме, и не с полоумным интеллигентом – ответственным квартиросъемщиком. Легкомысленные читатели и зрители проглядели, что история вписана во вполне определенный контекст, и воспринимать старого короля следует именно из этого контекста. А контекст такой: действие пьесы У. Шекспира «Король Лир» происходит в глубоко средневековой Англии, а сам король – личность былинная, по степени реальности находящаяся где-то между Бэтменом и Буратино. Но стоит помнить, что в IX веке нашей эры в Британии королей было – что собак нерезанных, и все они были один другого краше. Верховодили в то время саксы, мрачные мужики не склонные к рефлексии, а склонные проламывать друг другу черепа всякими тяжелыми предметами. Любили они поиграть ножичками, пустить красного петуха и обобрать любого, кто казался слабее. Интеллигентами в те времена в тех местах и не пахло. И, если быть точным, не короли у них были, а варлорды. Варлорд – это что-то вроде атамана, военный вождь, самый злой, страшный и безжалостный мужик, который ни черта не боится, наоборот, все боятся его. Варлорд собирает банду из самых отмороженных бойцов, и отправляется грабить, неся смерть и ужас в селения крестьян, и развешивает по деревьям древних интеллигентов. Вот таким варлордом и был Лир. Совсем ведь по-другому звучит – варлорд Лейр (судя по всему, его имя произносилось вот так). Так вот, страшный, злой и безжалостный варлорд Лейр за годы грабежа и убийств сколотил себе королевство. Ну, как, королевство – судя по всему, парочку городков и деревень, а в местном райцентре отгрохал королевский замок. И были у него дочки. Две, те что постарше, про жизнь понимали крепко. Еще живы были в их памяти годы, когда папка, пьяный, заросший и пахнущий кровью, возвращался из похода. Добро всякое привозил -  целыми телегами. Девок притаскивал отменных, на каждом пиру пускал по кругу среди своих ребят по какой-нибудь соседней принцессе. У самого – полные карманы рыжья – колечки всякие, сережки. Иногда – даже не отмытые от крови, потому как вырывал их папаша с мясом. Скажи ему слово поперек – сразу между глаз топором, за то братва варлорда Лейра боялась и уважала. Ну, понятно, за удаль еще, и за удачливость. И вот в такой веселой дружелюбной обстановке подрастали старшие дочки Лейра.
Именно удаль и удачливость помогли Лейру разбогатеть. Ему перевалило за сорок, и он размяк. В конце-концов, когда у тебя целое королевство, пусть и небольшое, тебе за сорок, а здоровье уже не то, поневоле приходится отвлечься от любимой профессии – грабежей, убийств и изнасилований – и заняться хозяйственными делами. Загаженная изба, где пол заблеван дружками-подельниками, а по углам чумазые дети играют награбленными побрякушками, постепенно превратилась во вполне приличный замок. А где замок – там и двор. Былые головорезы остепенились, наслушались баек про то, как оно положено у настоящих благородных, и всячески старались соответствовать. В скатерть более не сморкались, пьянки стали называть дворцовыми празднествами, и посреди этих самых празднеств старались друг другу головы не проламывать, как в былое время. Налицо прогресс и общий рост культурного уровня. Старшие дочки ходили в парче и жемчугах, и у каждой было по целому выводку прислужниц. При дворе завелся брехливый монах – летописец, под бойким пером которого криминальная хроника похождений варлорда превратилась в эпос о благородном короле, защитнике слабых и истребителе чудовищ. Сам Лейр, когда слушал россказни пустобреха-сочинителя, одобрительно крякал и мычал что-то вроде «Красиво стелешь, фраерок», а сам потихоньку начинал верить, что не только весь век гопничал, но и сражался с драконами и песиголовцами. Еще появился менестрель, которого выписали из самой Франции. При дворе полагаются куртуазность и утонченность, вот менестрель и бренчал на своей утонченной балалайке и куртуазно завывал про рыцарей и принцесс. Одним словом, обстановка становилась все приличнее и приличнее. Младшая дочь, Корделия, была поздний ребенок. Она не застала веселых кровавых деньков, и не знала варлорда Лейра. Ее отец был – благородный король Лир, хозяин высокого замка на холме, а воспитывалась она на сказках монаха и балладах менестреля, где рыцари спасали принцесс.
А потом была идиотская выходка с разделом имущества. Неведомо, почему старый Лейр принял такое странное, губительное решение – то ли потерял голову от самомнения и гордыни, то ли третичный сифилис пошатнул его разум, и без того некрепкий после множества закрытых черепно-мозговых травм. Да и неважно это. Нам прежде всего интересно то, что история про обиженного интеллигента превращается в страшную сказку о бессильном чудовище, которое постепенно превращается в человека. Судьба младшей дочки, бедняжки Корделии, печальна, но предсказуема, а что еще могло ожидать малолетнюю наивную дурочку, у которой в голове – сказки про драконов и ангелов. А вот старшие дочки, которых комментаторы и авторы кинофильмов представляют эдакими ужасными стервами, как раз вели себя совершенно естественно – они-то прекрасно помнили, из чего сделана жизнь, и какой ценой достаются замки, менестрели и жемчуга, поэтому при первой же возможности повели себя именно так, как их воспитали. Два молодых крепких чудовища загрызли ослабевшего старого дракона, потому что жизнь борьба и выживает сильнейший. А дракон, втоптанный в грязь и растерявший всю свою грозную силу, обернулся нищим стариком, и вдруг оказалось, что жалеть можно даже чудовищ, потому что их судьба иногда бывает страшнее и горше судьбы их жертв. И, понятное дело, если бы не условный хэппи-энд с высадкой десанта и наказанием пороков, успешных дочек, Регану и Гонерилью, ждало бы что-то похожее, потому что из крови и смерти вырастает только кровь и смерть, и нужны целые поколения попов-пустобрехов и сладкоголосых менестрелей, чтобы хоть что-то изменилось. А еще мы думаем о том, что мудрые летописцы и вдохновенные поэты могут существовать только на деньги постаревших головорезов, и нам становится не по себе от этой мысли. А еще в нашей истории начинает сгущаться пафос, и все как-то сворачивает в серьезность, а мы-то планировали весело посмеяться и рассказать очередную байку, поэтому наш пересказ истории про короля Лира пора заканчивать.
Все.