Советское посольство России - посол Грудов

Пока на полках магазинов никто не брал и не берет книгу «Детали и дали» (а зря, кстати), вот вам новая серия «Советского посольства России». Здесь могла бы быть ваша реклама. Все совпадения случайны.

***

Теперь, как обещал, о после Григории Васильевиче Грудове. Он был до этого первым секретарем какого-то дальнего обкома партии и вступил на дипломатическую стезю благодаря другу - бывшему главному комсомольцу СССР, а в те годы - замминистра иностранных дел по кадрам. Языками Грудов никакими не владел, конечно, а до Лаоса в мидовских кадрах и работал. Я прилетел с ним одним рейсом, заронив некоторое смятение в душах (мол, может он - человек посла?). Но что к чему - быстро разобрались и поселили меня с семьей в маленькой комнатушке на территории посольства прямо около дизеля. Дизель любил включаться с диким грохотом  (автоматически, когда отрубалось электричество) обычно когда Сашка, которому не было ещё двух лет, начинал засыпать. Я пошёл к Грудову, но тот по-отечески (такие люди вообще любят отеческую интонацию) поведал мне, что сам вырос на маленькой сибирской станции прямо около железнодорожных путей, а видишь, каких вершин достиг, так что грех жаловаться.

Да, Грудов  был сибиряк. Наверно, надо было назвать его Глыбов. Представьте себе: он мог пить всю ночь с «техсоставом», а в семь утра выйти на корт и отыграть пару сетов при температуре крепко за тридцать пять и влажности за девяносто. Было ему, когда его впервые увидел, 56 лет, и я ещё тогда думал, что сразу же умер бы - а уж про сейчас-то вообще молчу.

Ауты меньше полутора метров после ударов посла никто не замечал, но это - другая история. Ещё одна история про теннис - это как он, посмотрев на меня однажды на корте, спросил: «Почему Вы вышли играть с Послом в этих мятых коротких трусах?». Да, люди этого склада также любят обращаться к младшим на «Вы», когда недовольны ими и хотят испепелить.

Вы спросите: а что такое техсостав? Это - обслуживающий персонал, крайне важный во внутрипосольской византии. Например, водитель посла: через него посол получает основную массу информации «кто, что и с кем», поэтому если водитель достаточно хитрый (а другие на эту должность не попадают), то он может практически вершить судьбы. С таким водителем по фамилии Горючкин (и да, он ещё распределял талоны на бензин!) наш посол и выпивал, и ещё с поварихой Танюшкой, до этого работавшей в столовой дальнего военного гарнизона, а ныне готовившей для приемов в посольстве и для самого посла. Впрочем, злые языки говорили, что Танюшка была для посла больше, чем повариха.

К собственно дипломатической работе Грудов был довольно равнодушен, предпочитая ей хозяйственную. Например, когда съезжали из старого здания посольства в только что отстроенный новый комплекс, он так и сказал: «Мы сами можем решать, бумажки нам перекладывать или полезным делом заниматься!» и отправил всех дипломатов на демонтаж и зачистку оставляемых помещений. Все были довольны: я например, обрёл в результате 20 метров ковровой дорожки, которую потом реализовал лаосцам по полтора доллара за метр. Трофеи более опытных коллег были весомее, конечно.

Говорили, что сам Грудов при выезде из Лаоса Группы военных советников (которых молодая российская демократия перестала финансировать) сумел купить за бесценок и вывезти на родину на транспортном самолете «Волгу» ГАЗ-24. Вся моя юная сущность протестовала против этой информации. Ах, если бы я знал, что воспоследует в моей стране. О, милые игрушечные коррупционеры прошлых лет.

При этом Григорий Васильевич, как я уже отмечал, был не чужд искусств - в частности, стихосложения. Однажды он, расчувствовавшись за ужином, обратился к азиатского вида члену какой-то нашей «межправкомиссии»:

- Я русский, а ты казах,/ Твоя песнь на моих устах...
- Я киргиз, Григорий Васильевич, - ответил тот, потупив взор.

А приглашая на тет-а-тет иностранных послов, он, дойдя до соответствующей кондиции, начинал показывать им «Белое солнце пустыни», заставляя меня переводить. Это «Павлины, говоришь?» я потом не мог видеть и слышать долгие годы. Только недавно, пересмотрев этот прекрасный фильм, я понял, что отпустило, наконец.

Со временем посол начал все чаще, как он сам об этом со знанием дела говорил, «входить в штопор». Он мог не появляться на работе по две недели. Потом он собирал трудовой коллектив и объявлял: «У нас - эпидемия  гриппа. Я как Посол тоже переболел».

Я, наивный мальчик, смотрел на это и думал: неужели так можно? Ведь должна же последовать неотвратимая кара! А она все никак не следовала. Только много позже я узнал, что можно ещё и не так, и необязательно в советских структурах, а очень даже иностранных. Но об этом как-нибудь потом.

Понял я и ещё одну важную вещь. Грудов имел достоинства, перевешивавшие многие из его слабостей. Он не был подлым и имел глубинные представления о справедливости. Кроме того, он был психологом (а как иначе для партийного руководителя?). На всю жизнь запомнил, как он поучал меня: «Надо понять, как с кем из подчиненных обращаться. На одного надо орать, чтобы получить результат, а другому (типа тебя) слово скажешь, так он уже расклеился».

Да и вообще ко мне он удивительным образом относился совсем неплохо. «Не пойму, - говорил он - вот ты из простой семьи, откуда в тебе эти аристократские замашки?» Из какой я семьи (отец - доктор технических наук) он как кадровик, конечно, не мог не знать. «Из непростой семьи» в его понимании, видимо, был ещё один дипломат в посольстве, папа которого был начальником лифтового хозяйства МИДа.

И вот последние два эпизода в этой серии, который я хотел тут рассказать. Первый случился буквально через несколько месяцев после моего приезда. На утреннем совещании дипсостава первый секретарь В.С. Мейханеджи (гагауз по национальности, позже был генконсулом  в крупном турецком городе) сказал вдруг: «Григорий Васильевич, вот у нас вчера было торжественное собрание трудового коллектива по случаю 23 февраля, и я видел, что один молодой дипломат при исполнении гимна Советского Союза держал руки на причинном месте». Все, конечно, начали громко возмущаться: «Кто это? Покажите нам этого вырожденца!». Мейханеджи же скромно ответил, что, мол, нет, он же не доносчик, просто указал на случай... Поняв, чем все кончится, я решил взять инициативу и, сжигаемый взглядами, стараясь, чтобы не дрожал голос, сказал: «Товарищ Мейханеджи, видимо, имеет в виду меня. Я действительно стоял не по стойке смирно, но, по-моему, ничего неуважительного в моей позе не было, особенно с учётом недавних решений (не помню уж какого) Пленума о продолжении перестройки, социализме с человеческим лицом... и проч. и проч.».

Посол задумался, несколько раз переводя взгляд с одного на другого: «Ладно, давайте: какой следующий вопрос?» Больше он к этой теме не возвращался. Я до сих пор ему благодарен.

А разбирая, как было упомянуто, старое здание посольства, я наткнулся на характеристику молодого дипломата Разогретова, изгнанного из посольства  с треском за пару лет до моего прибытия по инициативе именно этого Мейханеджи - по причине длинных волос, общей неформатности и увлечения оккультными теориями. Если кто-то незнаком с жанром советской характеристики, поясню: читать в ней надо не то, что там написано, а то, чего нет. Например, если не сказано, что товарищ активно участвует в общественной и профсоюзной работе, это уже повод крепко задуматься. Тут же всё было прямым текстом - ни дать ни взять, чёрная метка. Так и представлял себе выходящее из-под пера гагаузского сказителя, например, такое: «Разогретов скуп, на что неоднократно обращала внимание его жена». Как я потом жалел, что не сохранил этот выдающийся документ.

Однако я снова отвлёкся. Уехал посол Грудов все же раньше срока, но потом несколько лет работал ещё послом в одной из бывших среднеазиатских республик - то ли Казахстане, то ли Киргизстане. Больше мы не встречались.

#советскоепосольствороссии