Знак

Письмо

«Сашенька, родной мой!
Не спится мне, думы одолевают. Нехорошие думы, ты бы их не одобрил, знаю. Но и ты знаешь, не люблю я осень. Я каждую осень умираю вместе с тобой. Ты ушел один раз, а я уже четыре раза уходила, вот сегодня предстоит в пятый. Я эти пять лет пыталась жить, честно пыталась. Но, ты так сильно наследил в моей жизни, чудак, что куда бы я не ткнулась, везде нахожу тебя.
А знаешь, с твоим уходом я начала спать в носках. Мне холодно. И сейчас, на мне дырявые, как ты их называешь раненные носки.
Почему ты так редко приходишь ко мне во сне? В надежде на то, что буду проводить с тобой хотя бы ночи, я сплю на нашей с тобой подушке. А помнишь, что ты мне обещал в последний раз, накануне твоего ухода…?
- Я буду любить тебя всегда, - прошептал ты, убирая прядь волос с моего лица. Я жадно прижалась щекой к твоей ладони. Закрыла глаза, свернулась калачиком и поместилась целиком в твоей руке. Мне стало тепло и безопасно, как в утробе матери. Часы остановились. Наступило безвременье. Пространство раздвинулось. А наши тела обрели невесомость. Точнее одно тело, в которое слились мы оба. Изможденные и обмякшие мы лежали на этой подушке.
А я глупая, знаешь, о чем тогда думала? Я думала, а что если меня завтра же заставят расплачиваться за дарованное счастье и отнимут у меня жизнь? При мысли о таком исходе, я вдохнула еще глубже запах твоей кожи. Запомнить запах, унести с собой… Состроить гримасу миру, неспособному отнять у меня самое ценное - чувство.
Бессмертье обретается в любви. Я об этом читала когда-то. Теперь, это и моя выстраданная правда. Вот сказали бы мне в тот момент – все, твой час пробил, жизненное предназначение завершено. Я бы ушла, без сожаления, без слез, с улыбкой. Потому, что все самое хорошее в моей жизни уже произошло. Мне отныне было ничего не страшно. И как сложится жизнь дальше неважно. Все, что наделено смыслом, происходило в тот вечер. Только в состоянии абсолютного счастья понимаешь, что имеет значение только то, что происходит в настоящем. Ни до, и не после, а то, что совершается сейчас.
Саш, а за окном полил дождь… Помнишь, как мы шли по улице в дождь и по мостовой бежал поток воды, на мне были открытые туфли. А ты подхватил меня на руки и понес. И как стоящие на светофоре водители начали в знак одобрения нам сигналить.
А вчера я проходила мимо уличного музыканта. Помнишь того гнома, что играл на дудке. Как ты притянул меня к себе и закружил в танце и как прохожие оторопело смотрели на нас, а некоторые даже снимали наш танец на телефон. Вчера, я в первый раз остановилась рядом с ним. Даже не знаю, почему я это сделала. А он закончил играть и спросил:
- Как поживает твой друг?
Я промолчала. И тогда он сказал – ясно, ты с ним рассталась. Я кивнула головой, мол, верно говоришь, гном. На нем все та же шапка, представляешь?
Саш, я по-прежнему варю кофе, как ты меня научил, на огне. И не покупаю никаких электрических кофеварок.
Да, по изданной книге, последней, мне позвонили на неделе и взяли разрешение на адаптацию твоего рассказа в киносценарий. Я дала добро. Саш, последняя из трех книг самая успешная. Но, я устала. Я хочу к тебе. Я не хочу ждать так долго, чтобы встретиться с тобой. Ты не думай, это абсолютно взвешенное решение. Меня здесь больше ничего не держит. И мамы нет, которая умерла в прошлом году. Детей не случилось, преданных друзей тоже. И потом, у всех своя жизнь… Я думала все последние дни о том, что причин уйти у меня больше, чем причин остаться.
Сашенька, меня выдернули из розетки с твоим уходом. Выдернули с розеткой и проводами, осталась кровоточащая рана. Я устала, у меня больше нет сил…
Саш, дай мне какой-нибудь знак».

Сон

Лена откинулась на спинку дивана. Закрыла глаза и вслушалась в предутреннюю тишину. Еще одна бессонная ночь. Только на рассвете, к ней бесшумно подкрадывался сон. Вот и сейчас разум медленно ослаблял вожжи. На стыке сознательного с бессознательным, Лена слышит размеренный, ритмичный стук. Так пульсирует сердце. Его сердце. Нет, мое, - вяло шевелится вязкая и бесформенная мысль. Пульсирующий стук становится сильнее, навязчивее, громче! Хочется заткнуть уши! Лена порывается поднять руки, но их будто налили свинцом. И она не может сдвинуть ни одну из них с места. А равномерный стук меж тем уже нарастает, еще немного и он разорвет барабанные перепонки. Лена делает еще одну попытку заткнуть уши, но тщетно. Голос, у нее еще остался голос! – приходит на помощь сознание. Нужно позвать кого-нибудь на помощь, кто заглушит этот монотонный, нестерпимый звук! Лена открывает рот, но не может издать ни звука, лишь беззвучно, как рыба, шевелит губами. И тут, почти боковым зрением замечает сидящего рядом с ней в кресле мужчину. Он смотрит на нее пристальным проникающим внутрь взглядом. Совершив прогулку по закоулкам ее души, взгляд выходит наружу. Незнакомец проводит ладонью по бородатому лицу и, помедлив, протягивает ей руку. Только бы избавиться от этого стука, заглушить голос собственного сердца. Лена, наконец, находит силы и хватается за его протянутую ладонь. И рука, почти в ту же секунду выдергивает ее из сна. Она насилу открывает слипшиеся веки. Тихо. Никого нет. Ни в кресле, ни вообще в доме. Лишь равномерный стук настенных часов. И вторящая ему гулким эхом пустота.
Чтобы сбросить с себя сон, Лена шаркающим шагом идет на кухню. Варит кофе, он должен помочь. Должен, но не помогает. Умывается, одевается, и наскоро собрав непослушные волосы в узел, выходит в холодное утро.

Встречи и расставания

Заморозки в этом году наступили раньше обычного. Ученые объясняли аномальный холод движением холодных масс на юг. Ученые… Что они знают о ледниковым периоде, наступающем у людей внутри… Под ногами хрустнул лед. Зеркало лужи раскрошилось на мелкие осколки. Совсем как моя жизнь, мелькнуло в голове. Проходя мимо витрин, пробуждавшихся магазинов, Лена посмотрела на свое отражение. Фигура грузной, сильно прибавившей в весе за последние годы женщины, виделась ей совершенно чужой. Симпатии эта фигура у нее не вызывала, скорее наоборот. Лена пыталась абстрагироваться от нее, жить вне телесной оболочки. На днях сотрудница по работе спросила, где она умудрилась насадить на лоб огромную шишку. Лена удивленно потерла лоб, оказывается она уже с неделю ходила в таком виде. До начала работы оставалось минут десять.
Она третий год играла на фортепьяно в книжном магазине, создавая фон, творя ауру.  В букинистический магазин заходили как завсегдатаи, так и люди случайные. Поэтому временами Лена меняла репертуар. Но, в основном, это бывали блюзовые композиции. Та, которая нравилась Саше. Она и за инструмент села из-за него. Это он обожал игру на фортепьяно, а не она. И познакомились они много лет назад, в Москве, в компании друзей тоже благодаря музыке. Их общий с подругой знакомый художник позвал их на вечеринку на дачу в Подмосковье. Двухэтажный дом был полон народу, когда они с подругой переступили его порог. Собравшиеся через некоторое время разбились на группы по интересам, в которых все горячо о чем-то спорили. Кто-то о переломной эпохе 90-х, другие о влиянии классической музыки на становление рока. В центре большой комнаты с бокалами в руках раскачивались в такт какой-то незамысловатой песенке несколько пар. Через некоторое время музыку, звучащую из колонок аудиосистемы, сменила чья-то игра на фортепьяно. Играли что-то джазовое. Играли хорошо. Лена поднялась с дивана и пошла на эти самые звуки. Спустилась, приблизилась и застыла за широкой спиной исполнителя. Пальцы его больших рук двигались по клавишам рояля быстро, почти виртуозно.
Лена не знала, что он играет, но ей это определенно нравилось. Было в этой композиции что-то безобразно шутливое, какой-то диалог понарошку. Темп игры стал замедляться, пока наконец произведение не закончилось. Прошла минута, другая, а Лена все стояла в оцепенении, не в силах сдвинуться с места. И вот он обернулся, но магия не пропала. Не было ни молний, ни искр, ни астероидов. И мыслей о том, что перед ней любовь всей ее жизни тоже не было, как она потом вспоминала. Была лишь уверенность, что знает она его давно.
Саша сыграл вторую и третью прелюдии Джорджа Гершвина, написанных композитором для фортепьянных соло. А потом спросил, как само собой разумеющееся:
- А не сбежать ли нам отсюда?
Потом, они будут дивиться тем невероятным совпадениям, которым будет суждено их сблизить. Оказалось, что оба они приехали учиться в Москву из одной страны и даже из одного города. Любили одинаковые книги, песни, фильмы. Даже в родном городе жили по соседству. И то, что они сошлись не сразу, а много лет спустя, было скорее недоразумением, усмешкой судьбы. Они расстались на много лет. Саша женился на девушке, которая ждала от него ребенка, а Лена окончив режиссерские курсы ВГИКа, вернулась домой. Вновь они встретились уже во второй половине жизни, в родном городе. У обоих за плечами были неудачные браки и разводы.
Сложно было сказать, где заканчивался один из них и начинался другой, потому что они были продолжением друг друга. У них был один месяц рождения на двоих, одна профессия – режиссура, и одна на двоих мечта – снять фильм или написать сценарий к фильму. Лена и Саша даже внешне настолько походили друг на друга, что их часто принимали за брата и сестру.
Саша ушел из жизни внезапно. Сердце. Накануне Лена упрекнула его в пренебрежительном отношении к собственному здоровью.
- Ну, и когда ты соизволишь сходить к своему кардиологу?
А он ответил в присущей ему ироничной манере:
- Ты меня на сей раз очень сильно напугала. Вот как проснусь завтра утром, так и побегу к врачу.
Но, утром он не проснулся.
Лена остановилась у дверей аптеки, замешкалась с минуту. Ну же, всего лишь на несколько таблеток больше положенной нормы, и я тоже не проснусь утром. В аптеку Лена вошла стремительно, показала рецепт препарата, который выписал ей три месяца назад знакомый невропатолог. Заплатила за снотворное и выскочила наружу. Подай знак, мысленно произнесла Лена, сжимая в руке баночку со снотворным.
- Лен, у тебя болезненный вид, - подметила сотрудница во время «кофейного» перерыва. Может тебе нужно отдохнуть?
- Да, мне нужно отдохнуть, - как-то двусмысленно ответила она ей.

Знак

- Пап, ты сегодня поздно? – спросила из кухни дочь.
- Да вроде, как всегда. А что-то случилось?
При этих словах в дверном проеме появилась фигура невысокой, стройной девушки.
- Что надобно сударыне для полного счастья? – повторил свой вопрос Алекс
Большие и живые глаза блеснули веселым, шаловливым огнем.
- Ты зайдешь сегодня в свой книжный?
Под «своим» дочь подразумевала букинистический магазин, существовавший более полувека на одном из центральных проспектов города, в который и она часто ходила с отцом, сначала в качестве экскурсанта, потом требовательного заказчика, позже верного клиента.  Алекс всю свою жизнь был страстным книголюбом. В советские времена каким-то чудом умудрялся добывать запрещенную литературу. Доставал через третьи руки самиздатовские издания, перепечатывал их. Так, книгу Александра Зиновьева передал ему один знакомый парень. Он ожидал визита людей из органов безопасности, и хотел уничтожить опасную литературу. Алекс отговорил его. Полчаса они гуляли по парку Пантеона, прежде, чем убедившись, что случайные прохожие не бдительные стражи госбезопасности, парень передал Алексу полиэтиленовый пакет. Выходили из парка по одиночке.
- Пап, а посмотришь Берна «Игры, в которые играют люди»?
- Будет сделано, прынцесса, раз уж без книги не можешь поиграть. Все? Больше тебе от души моей нечего не надобно?
- Надобно, чтобы ты тыквенный суп сварил на следующей неделе, с хрустящими гренками - заулыбалась дочка.
- Ладно, будет тебе и кофа и какава с чаем, - бросил почти на ходу Алекс и вышел из дому.
Зябко поежившись, Алекс втянул голову глубже в плечи. Нужно было шарф прихватить. Зайти в офис, разобраться, почему полетела в очередной раз техника, починить компьютер друга, и выполнить поручение дочери, перебирал он в уме предстоящие дела. Но, ведь обязательно что-то внеплановое вылезет. Так и случилось, вылезло. Два частных вызова по починке компьютеров. Но, в книжный магазин он все равно попал. Такой уж он был природы, если пообещал, то расшибется в лепешку, но исполнит. При этом, цена, которую он за это платил не имела для него никого значения. Алекс и без поручений, периодически наведывался в букинистический. Это был такой своеобразный ритуал баловства, которое он себе позволял. Кто в казино или спортивный зал заходит для поддержания жизненного тонуса. А кто в книжный зал для прокачки мозгов. А прокачивать их Алекс ох любил. В городе было немало и других книжных магазинов, в которые он ходил, но в старый букинистический он ходил с особым удовольствием. Магазин был что ларец с двойным дном. Причем, в самом буквальном смысле. Он состоял из двух этажей. На первом тебя встречали бесчисленные полки с самой разной литературой - новинками, мировыми бестселлерами, классикой. А в подвальном помещении стенды с ценными, антикварными фолиантами, литературой на иностранных языках, и… живой музыкой. Уже несколько лет в этом магазине, под винтовой лестницей, ведущей с первого этажа в нулевой, стоял музыкальный инструмент и звучала фортепьянная музыка. Репертуар как правило, был отменным. Расчет маркетологов, надо полагать, оказался точным. Алекс часто подмечал, как люди останавливались перед полками книг и как-то рассеянно блуждали взглядом по фолиантам, погружаясь в переживания. Атмосфера, царящая в книжном магазине, творила чудеса. Даже те, из посетителей, кто заходил в магазин из праздного любопытства, обязательно что-то да покупал. Алекс присмотрел отличный фолиант для себя, купил книгу дочери. Прислушался к мелодии внимательнее. Поплыл по волнам, чувствуя в нотах неизъяснимую тревогу и волнение… Пианистка играла сегодня с особым чувством.  Алекс спустился на пару ступеней вниз, чтобы рассмотреть женщину лучше. Лицо ее было печальнее обычного, глаза полуприкрыты.
И тут Алекс подумал, почему в концертном зале можно "отблагодарить" исполнителя, а тут нельзя? Ему захотелось восстановить справедливость хотя бы на малюсенькой части планеты. Ведь даже уличный музыкант, что-то да получает, кроме удовольствия (или неудовольствия) от своей игры.  Алекс поспешно вышел из магазина. Вернулся минут через пять с роскошной темно-красной розой. Снизу доносилась мелодия уже другого произведения. Алекс тихонько, стоя на винтовой лестнице, и стараясь остаться незамеченным, положил розу на инструмент. Наблюдать за ее эмоциями после того, как цветок будет обнаружен, ему не хотелось. Ведь они могли оказаться слишком личными… И потом, представлять о том, что розу оставил тут молодой, привлекательный поклонник, приятнее, чем обнаружить вместо него немолодого бородача. Фантазии намного красивее реальности. Рассудив, что нужно быстрее линять, пока его не «застукали на месте преступления», Алекс вышел из магазина в холодный ноябрьский вечер.
Через час рабочий день в магазине закончился. И сотрудники начали собираться домой.
- Лен, мы все готовы, идешь? – перевесилась через перила лестниц сверху продавщица-консультант. Лена повесила на плечо сумку.
- Да-да, конечно.
- Ой, Лен, смотри, какое чудо – воскликнула она, заметив на пианино цветок.  – От неизвестного поклонника, - с улыбкой заключила сотрудница.
Лена сняла с инструмента розу и вышла из магазина как-то странно разглядывая цветок. Будто никогда до сих пор она не видела ничего подобного. Движения у нее при этом были, как в замедленном кино. Сотрудницы заметив странное состояние Лены, даже вызвались провести ее до дому, но она отказалась, объяснив свое состояние недосыпом.
- Девочки, все путем. Я пораньше сегодня лягу.
Лена пошла по улице медленно, как бы смакуя вечернюю свежеть и пробуя жизнь на вкус. Причем, пробовала она ее маленькими глотками, как почитатель вина, знакомящийся с доселе неизвестным сортом напитка. Лена заметила, как два раза ее провели странным взглядом. Она остановилась, посмотрела на себя, пытаясь понять, что с ней не так. Поправила выбившуюся из шапки прядь волос и почувствовала, что беззвучно плачет.
Слезы текли по щекам, принося облегчение от чего-то тяжелого и тревожного. Лена обняла розу еще бережнее и медленно подошла к мусорной урне в парке. Извлекла из сумки баночку с таблетками, раскрыла ее, и занеся высоко руку, высыпала содержимое в урну. Выпустила из рук туда же флакон и пошла уверенным шагом к дому.