Закон Великой Бездны. Глава 1

Аннотация: Лалору должен был принадлежать весь мир, но, став однажды свидетелем «сверхъестественного» явления, он покидает родной Аюдэн. Существа, в общество которых он попадает, стоят одновременно намного выше и намного ниже его. Перемены настолько глобальны, что Лалор задаётся вопросом: не смерть ли это? Он оказывается ввергнут в тяжёлые испытания и теряет право когда-нибудь вернуться домой.

Закон Великой Бездны

Благодарности

Выражаю искреннюю благодарность моим консультантам, без которых эта книга не могла бы состояться:

горному технику Гаврилову Анатолию Фёдоровичу из г. Новосибирска – за то, что порекомендовал мне специальную литературу;

горному инженеру Новосёлову Василию Александровичу из г. Новокузнецка – за то, что несколько раз тщательно вычитал мою рукопись, внёс необходимые поправки и во многом облегчил жизнь героям повести;

горному инженеру Власкину Юрию Кирилловичу из г. Новокузнецка – за то, что помог мне понять, что же всё-таки добывают мои шахтёры.


Глава первая

Прежний мир

1.

– Ну, что там впереди? – спросил Лало'р.

Он вытянул в стороны руки и коснулся осевшей от времени каменной кладки. Низкий потолок подземного хода, казалось, давил на голову, под ногами громоздились кучи обвалившейся земли.

Слабый огонёк фонаря трепетал впереди, но большую часть этого зыбкого света от Лалора загораживала спина Има'ты. Сколько времени пробирались они здесь, Лалор не знал. Не слишком долго, но достаточно, чтобы он десять раз пожалел о своём согласии ввязаться в эту авантюру. Любивший солнце и ветер, лес, луга и бешеную скачку, Лалор не выносил тесных пространств.

– Не видно ничего на два шага, – отозвался Имата, не оборачиваясь.

Они продвинулись ещё немного вперёд, и Имата остановился так, что Лалор почти наткнулся на него.

– Всё, пришли, кажется, – выдохнул Имата.

– Что там? – Лалор заглянул ему через плечо.

Узкий лаз подземного хода перегораживала решётка.

– Подёргай её. Давай фонарь.

Имата передал фонарь Лалору и сильными, привычными к мечу руками взялся за решётку. Лалор поднял фонарь повыше. Вообще-то, отправляясь в это предприятие, юноши захватили с собой два фонаря, но один был разбит ими ещё в самом начале подземного хода.

Проржавевшая насквозь решётка сломалась при первом же рывке.

– Сколько же ей лет? – поразился Имата.

– Не меньше пятисот, – ответил Лалор. Он пробрался мимо Иматы и двинулся вперёд, теперь первым нащупывая дорогу. – Мне кажется, этот ход был построен ещё когда здесь стоял старый замок. Иначе он был бы на картах. Да и подновляли бы его хоть изредка.

– И куда он, по-твоему, ведёт? – спросил Имата.

– Не знаю. Это ты у нас специалист по подземным ходам.

Сверху хрустнуло, и под ноги отпрянувшему Лалору обрушился поток земли и мелкого камня. Широкая куча насыпалась на высоту шага.

– Отдай мне фонарь, я пойду первым! – зашептал Имата, словно вокруг был не подземный ход, а горы, и громкий звук мог вызвать сход лавины.

– Зачем? – спросил Лалор, стараясь за насмешливым тоном скрыть испуг.

– Затем! – отозвался Имата, тоже не на шутку перепуганный. – Если тебя здесь завалит, меня обвинят, что я злонамеренно избавился от прямого наследника.

– Зато унаследуешь сам и вместо меня женишься на принцессе Гельской! – сказал Лалор. – Впрочем, если этот свод такой же прочный, как решётка, то вполне возможно, страна потеряет обоих наследников сразу! – Несмотря на спёртое дыхание и тошноту, Лалору вдруг стало весело. – Ты хоть предупредил кого-нибудь, где нас искать?

– Для чего? – фыркнул Имата. – Ну а ты?

– Я? – переспросил Лалор. – Да скажи я кому-нибудь, что собрался сложить голову под землёй, и отец поставил бы к моим дверям и окнам всю свою гвардию, чтобы я не сделал ни шагу. Он и так-то не может дождаться моей помолвки, и, вот увидишь, свадьбу будет готовить со скоростью похорон, лишь бы я не успел свернуть себе шею раньше, чем осчастливлю его наследником.

– Принцесса Гельская уже выехала?

– Да, – не сумел скрыть досады Лалор. – Она будет здесь через несколько дней.

– Ну чего ты? – криво улыбнулся Имата. – Она хорошая девушка и, кажется, вполне даже нравится тебе?

– Нравится, – согласился Лалор. – Но я вполне мог бы подождать со свадьбой ещё года три или четыре.

– Ты единственный сын короля. Ждать нельзя.

Лалор досадливо поморщился:

– Ну что, двинемся дальше или нам предстоит здесь и заночевать?

Он попробовал ногой кучу земли, на которую до сих пор ссыпались сверху отдельные струйки. Имата взял у него фонарь, поднял, пытаясь осветить потолок. Место, откуда сыпалась земля, угрожающе провисло, и от него во все стороны по низкому своду расходились длинные трещины.

– Нет, – пробормотал Имата. – Дальше мы не пойдём. Иначе нас в самом деле здесь похоронит. Ах ты, как жалко! Получается, мы так и не узнаем, куда он ведёт! Ну, давай-ка выбираться отсюда, и побыстрее.

Имата пропустил Лалора вперёд, отдал ему фонарь, и они двинулись в обратный путь, Имата – замыкающим. Хоть он и вовлекал то и дело наследного принца во всевозможные авантюры, но искренне заботился при этом о его безопасности. Лалор знал, что Имата норовит опекать его, но прощал ему это. Во-первых, Имата был на год старше Лалора, а во-вторых, его двоюродным братом. Несмотря на то, что в случае смерти Лалора Имата становился наследником трона, юноши испытывали друг к другу самую искреннюю приязнь.

Узкий коридор то и дело поворачивал, но не раздваивался, и риска заблудиться не было. Ударяясь головами о нависший потолок, спотыкаясь и шепча проклятия, юноши пробрались уже знакомым путём, и навстречу им дохнуло запахом трав и воды.



2.

С невыразимым облегчением юноши раздвинули ветки густого кустарника и выбрались наружу из трещины в обросшей мхом и дерновиной, забытой всеми стене.

В нескольких шагах у пруда переступали, позвякивая сбруей, лошади, было темно и тихо, ночь едва перевалила за середину. Рассчитывавшие вернуться к рассвету, поскольку их путь мог оказаться гораздо длиннее, юноши выбрались из кустов на поляну.

Лалор лёг на траву, мысленно воссылая благодарность Богам за то, что снова видит небо и звёзды, за лёгкий, несущий запахи трав и воды от пруда ветер на лице. Рядом лёг Имата, свободно, полной грудью вздохнул.

– Знаешь, – сказал он, – за что я особенно благодарен Богам?

– За что? – спросил Лалор, не отводя глаз от глубокого чёрного неба, усыпанного бриллиантами мелких и крупных звёзд.

– За то, что живу. Нет, за это им благодарен каждый. Я немного о другом. За контраст. Понимаешь? Вот темнота, духота, и вдруг – небо, воздух! Вот за эту остроту, за ощущение жизни.

Имата радостно рассмеялся и повернулся к Лалору.

– Мы теперь знаешь где побываем? У Белой горы есть, я слышал, пещеры. Возьмём верёвки, факелы и пойдём.

– Снова живьём под землю? – усмехнулся Лалор. – Ну нет!

– Там же пещеры, тысячелетняя прочность, – заспорил Имата, но Лалор его перебил:

– Сначала я на охоту, и ты со мной.

– А там приедет принцесса, и обо всех выездах вообще придётся забыть. Днём наставники, ночью балы.

– Сначала на охоту, – повторил Лалор.

Некоторое время они лежали молча, потом Имата сказал всё-таки:

– А егерей ты оповестил? Если устраивать большую охоту, зверя надо загонять заранее.

Лалор поморщился:

– Нет. Тогда отец поедет с нами. Свита, палатки, гончие... и сопровождающие дамы... Поедем налегке. Пусть ничего не подстрелим, зато до вечера будем свободны!

Они долго лежали на траве, вслушиваясь в звуки ночи.

– Лошадей надо бы отпустить, – сказал Имата.

– Сейчас уже поедем, – ответил Лалор. – Пора возвращаться. Хватятся, что мы сбежали, будет нам обоим выволочка... – Лалор осёкся и, вдруг схватив Имату за плечо, прошептал, другой рукой указывая в небо: – Смотри-ка, что это там?

В чёрном бархате неба среди густой россыпи звёзд медленно двигалась и мигала неяркая звёздочка.

Жуткое, суеверное чувство коснулось обоих юношей.

– О, Боги, что это? – пробормотал Имата. – Падучая звезда? Так они мелькнут – и погасли...

Звёздочка плыла неторопливо, пересекая небосвод, словно это была какая-то светящаяся мошка со странным, очень ровным полётом. Она мигала уверенно и механически-ритмично.

Юноши не признались друг другу, но обоим захотелось вдавиться поглубже в землю.

– Ты когда-нибудь видел такое? – спросил Лалор взволнованно.

– Даже и не слышал... Это звезда? Почему она... ползёт? Зачем мигает?

По-прежнему неторопливо звёздочка закатилась за деревья.

Приходя в себя после фантастического зрелища, юноши наконец пошевелились, Лалор вскочил.

– Это знамение! – сказал он. – Доброе или злое, не знаю, но безусловно знамение! Утром же схожу к прорицателю, пусть составит мой гороскоп. Едем!

Они отвязали коней, выехали из-под деревьев и галопом поскакали ко дворцу.



3.

К прорицателю Лалор сходил, но остался крайне недоволен визитом.

Старик встретился с ним в астрономической башне королевского дворца, где всегда принимал своих знатных посетителей – в низкой полутёмной комнате на втором этаже, куда вела крутая винтовая лестница. Комната была занята книгами. Они лежали на всех стульях и на полу, и посетителю было не только некуда присесть, но и довольно трудно пройти, не сшибив при этом стул или стопку книг. Книги были старыми, многие с чертежами и картами, но Лалору в руки они почти не попадали – он не любил бывать у хитрого старика.

Старик выслушал рассказ Лалора о ночном знамении и, кажется, занервничал. Принц в который раз почувствовал, что старик не любит его.

– Ваша судьба туманна, – неохотно сказал он. – Идите, принц, сегодня не лучший день для прорицаний.

Принц нахмурился.

– День перед приездом моей невесты не лучший для прорицаний? Но разве не естественно было для вас, что я захочу прийти к вам в этот день?

Прорицатель опустил голову, но Лалор успел заметить его полыхнувший не то злобой, не то страхом взгляд.

– Или вы хотите сказать, – рассердился Лалор, – что время для приезда принцессы выбрано неверно? В таком случае позвольте спросить, куда же вы смотрели?

– Хорошо, – буркнул прорицатель неохотно, – я составлю гороскоп. Дайте, принц, вашу руку.



4.

Король редко удостаивал наследника своим посещением, но на следующий день после похода Лалора к прорицателю он вошёл в классную комнату перед началом утренних занятий. Он был в парадном костюме, его лицо хранило недовольное выражение, и Лалору не надо было погружаться в глубокий анализ, чтобы догадаться хотя бы об одной причине дурного настроения короля. Государю пришлось заниматься делами.

При появлении короля Лалор встал.

– Мне нужно поговорить с вами, принц, – начал король буднично. Он присел к столу. Тогда Лалор тоже позволил себе занять своё прежнее место.

Виделись они нечасто. Король осведомлялся иногда у наставников об успехах сына, время от времени сам экзаменовал его, оставался неизменно доволен и снова надолго забывал о наследнике. Лалор тоже не стремился к общению с отцом, и фактически они были чужими друг другу людьми.

– Я слушаю вас, отец, – сказал Лалор, подавив вздох. Парадный костюм короля и его визит не предвещали ничего хорошего.

– Ваши занятия сегодня отменяются, принц. Вместо них вы должны будете присутствовать на большом богослужении в Храме.

– По какому поводу?

– Прибыла принцесса Гельская.

– Как? Уже?

– Не пугайтесь, принц. Бал по случаю её приезда начнётся с первой звездой, а до тех пор, если не считать богослужения, вы свободны. И кроме того, – усмехнулся король, – как вы имели возможность убедиться, принцесса – хорошая девочка. Чересчур серьёзная, пожалуй, зато красавица.

Лалор промолчал. Это была черта его отца – самые душевные слова произносить с циничной усмешкой. Поэтому, наверно, у Лалора никогда не возникало желаний подойти к нему за каким-то советом.

– Когда состоится помолвка?

– Сегодня же в Храме.

– А свадьба? – спросил Лалор. Он был слишком юн для того, чтобы не тосковать при мысли о предстоящем ему бракосочетании.

– Свадьба! – рассмеялся король. – Вы знаете, принц, что тянуть нам незачем.

Лалор снова промолчал.

– Кстати, может быть, принц, вы возьмете на себя обязанность сопроводить принцессу в Храм?

Лалор пожал плечами. Что бы ни испытывал он к принцессе, им всё равно надлежало стать супругами и находиться рядом всю их жизнь.

Король усмехнулся. Он хотел уйти, но задержался. Повернул к себе восковую дощечку с упражнением, которое среди прочих приготовил к сегодняшнему дню Лалор.

– Надеюсь, философия и грамматика не мешают другим вашим занятиям? – поинтересовался он.

– Каким, отец?

– Как у вас с фехтованием?

– Желаете фехтовать со мной?

Король оживился.

– Что ж, прекрасно. Завтра же.

Лалор любил книги, географические карты и языки, но его не могла встревожить предстоящая встреча с королём. Тот предпочитал мечу охотничий лук, а Лалора тренировали лучшие фехтовальщики страны.

Король повертел в руках восковую дощечку и вдруг спросил:

– Может быть, вы хотите сходить к прорицателю, принц? Накануне помолвки это даже принято.

Недовольный, что король затронул эту тему, Лалор поморщился.

– Я был у него. Он предсказал мою смерть.

Лалор буркнул это, не подумав, – совершил поступок, от которого его всегда предостерегали наставники – и увидел, как лицо короля стало медленно багроветь.

– Что? – вопросил король. – Он? Он сказал такое наследнику?

Лалор поспешно поднял ладони:

– Нет, отец, нет! Он бы не посмел. Но, выслушав меня, а потом осмотрев мои лицо и ладони, он испугался и всё-таки отказался говорить со мной о моём будущем, хоть я и настаивал. Как ещё я должен был расценить это?

– А посмотреть на звёзды этот бездельник не потрудился? – всё ещё кипя, выговорил король.

– Возможно, и посмотрел, – пожал плечами Лалор. – Только уже без меня. И раз не прислал мне гороскоп, значит, ничего доброго не увидел.

Мгновение король сидел, закрыв глаза и борясь с яростью, потом расслабился и засмеялся.

– Он не испугался, нет! Но он увидел там твоё возвышение превыше всех владык. Говорить наследнику о таком нельзя, чтобы не вскружить голову, вот старый плут и не стал с тобой разговаривать.

Лалор опять пожал плечами.

– Я хотел выехать сегодня с друзьями. Это возможно?

Король сделал широкий жест:

– Почему же нет? Если хотите, то хоть сразу же после богослужения...



5.

Принцесса стояла у небольшого мраморного бассейна, в котором плавали золотые рыбки. Она была невысока, светлые волосы уложены в изящную причёску, маленькие руки не отягощены перстнями, платье до земли также простое, без украшений, а лицо, как и раньше, почти детское, словно со дня их последней встречи время для неё не двигалось.

Она подняла голову, посмотрела на Лалора серьёзными грустными глазами цвета морской воды в ясную погоду недалеко от берега. Склонилась.

– Рад видеть вас, принцесса, во владениях, которым оказана честь стать в недалёком будущем вашими, – произнёс Лалор заученную скучную фразу, на которую девушка ответила не менее заученно:

– А также моим домом и моей родиной, принц.

– Как вы добрались, принцесса?

– Благодарю вас, принц, дорога не была утомительной. Мы часто останавливались и имели удовольствие отдыхать.

Им полагалось следовать этикету, но они были ещё не на балу под перекрестьем множества взглядов, и Лалор сказал просто:

– Не грустите, принцесса. Всё в нашей воле, может быть, мы станем с вами счастливыми.

Принцесса вздохнула.

– А кто сказал, принц, что этот брак заключается ради нашего с вами счастья? Это наш долг.

– Но мы молоды, принцесса, и нам ли предаваться унынию?

Да, Лалора предупреждали, что принцесса Гельская очень серьёзна и к браку относится как к долгу, но он думал, случалось, что это лучше, чем романтичная дура. Своей грустью, морскими глазами и каким-то глубоким внутренним покоем принцесса трогала его душу.

До богослужения оставалось ещё время, они гуляли по парку и разговаривали. Не замечая того, Лалор был холоден. Неизбежность навязанного им обоим брака лишала в его глазах их общение всякой красоты и трепетности, и он не знал, что в самом ближайшем будущем воспоминание об этой встрече сделается для него одним из самых дорогих и светлых.



6.

Лалор не любил богослужений. При мысли о том, сколько времени придётся провести в гулком, мрачном Храме, тогда как за этими толстыми стенами – солнце, воздух, простор и множество радостей, ему заранее становилось холодно и тоскливо.

Высокие задрапированные колонны, знаменовавшие собой Богов, не вызывали в нём ничего, кроме нежелания подходить к ним слишком часто. Да, Боги. Да, они создали мир и людей. Но эти истины были слишком обыденны и привычны. Лалор почитал Богов и испытывал к ним чувство благодарности, потому что мир, который они дали людям, был прекрасен и жить было удивительно хорошо.

Но Храмы он если и любил, то только за древность, а Богов уважал, но как бы в теории, потому что они были слишком высоко и далеко, и никто, если говорить прямо, никогда их не видел.

Боги-колонны и драпировались-то, наверное, потому, что было неизвестно, как изображать Богов, а фантазировать на эту тему было всё-таки рискованно – Боги могли и прогневаться.

Лалора учили, что Боги готовы прийти на помощь попавшему в беду, но в случае чего способны и наслать большие беды. Сам Лалор не имел ещё повода воззвать к их помощи и увидеть результат своей молитвы, а случаи, когда он пытался просить их о чём-то, были вызваны скорее любопытством и потому являлись ничтожными и, вполне естественно, оставались без ответа.

Лалор и принцесса Гельская подъехали к Храму, когда там собралась уже толпа. Лалор верхом сопровождал карету принцессы. У тяжёлых мраморных ступеней они остановились, Лалор спешился, помог выйти принцессе, ввёл её в Храм, и толпа расступилась, давая им дорогу.

Жрецы ждали их. Принца и принцессу препроводили на приготовленные для них места на помостах в противоположных концах Храма. Каждому из них подали кресло под темно-зелёным бархатным балдахином. Они сели.

Старший жрец поклонился находившемуся здесь королю, затем принцу, затем принцессе, и только тогда началось богослужение. Читали благодарение Богам за благополучное прибытие принцессы Гельской, и это было надолго.

Жрецы плавно, словно танцуя, передвигались по Храму, приближались то к одному символу Бога, то к другому, расходились, менялись местами. И пели. Монотонное стройное пение завораживало и нагоняло сон. Но задремать на виду высшей знати, съехавшейся со всей страны по случаю помолвки юного принца, было недопустимо, и, чтобы отвлечься и развеяться, Лалор стал украдкой разглядывать собравшихся.

Люди стояли вдоль стен Храма, ярко освещённого по случаю праздника, лица почти всех были знакомы Лалору. Он отыскал взглядом друзей. Все были тут. Они стояли кто где, вместе со своими семьями, и так же, как он, если и молились, то только о скорейшем окончании богослужения, чтобы мчаться на луга и в лес, кони уже ждали их.

Имата стоял рядом со своей матерью и едва сдерживал судорожную зевоту. Но иногда взглядывал на Лалора и пытался сочувствующей улыбкой показать, что разделяет его мнение о нескончаемости обрядов.

А жрецы всё кружились по Храму и пели. Посмотрев в какой-то момент на принцессу, Лалор с удивлением заметил, что она вся погружена в молитву. Такие собранность и терпение поразили Лалора и немного пристыдили его, он попробовал тоже сосредоточиться на молитве. Но вскоре его внимание снова начало блуждать. Он принялся рассматривать жрецов.

Их было семеро. Одетые в длинные ритуальные наряды из тонких тканей цвета тёмного золота, с волосами длинными и собранными пучком на макушке, увешанные золотыми украшениями, каждое из которых символизировало нечто, известное только им, они были торжественны и полны достоинства.

Наконец часть богослужения, посвящённая благодарственным обрядам, была окончена, и жрецы перешли к обряду помолвки. Заунывные песни сменились ещё более заунывными, превозносящими милости Богов, они перемежались воззваниями даровать счастье стране и людям и благословить назначенных вступить в брак.

Принца и принцессу вывели на середину Храма, поставили рядом на каменную возвышенность, являвшую собой как бы срезанную на высоте двух шагов от пола колонну – символ Бога. Повинуясь еле слышной подсказке распорядителя, принц и принцесса соединили руки. Их руки перевили золотыми тяжёлыми цепями, в которые были вправлены драгоценные камни – символы власти. И Лалор, и принцесса уронили головы, оба краснея от непонятного стыда и неловкости.

«Как глупо! – рассердился на себя Лалор. – Это же простая помолвка! Этому обряду подвергают и новорождённых детей, а мы, слава Богам, почти взрослые!»

Он распрямился и поднял голову. С достоинством, как с рождения учили его, обвёл взглядом Храм и лица людей.



7.

Лалор выехал на прогулку с друзьями, не отягощённый плохими предчувствиями. Королевский лес и луга звали их. Двинулись налегке, предполагая вернуться до вечерних сумерек. От ворот Лалор обернулся. Фонтан вскидывал тонкие струи выше деревьев парка. Светлый фасад дворца красиво проглядывал сквозь зелень листвы.

Картина была родной и привычной, и Лалор не знал, что видит её последний раз в жизни.

Сенокос ещё не наступил, и неспелые травы лоснились на лугах. Спугнутые всадниками пичуги вспархивали со своих гнёзд, и в лицо юношам бил ветер их молодости и удачи.

Лес назывался Королевским, потому что примыкал к территориям дворца и охотиться в нём разрешалось только королю и его приближённым. Но это вовсе не означало, что лес хоть иногда расчищали или вели учёт тому, что в нём было. Несясь верхом среди переплетения кустарника, травы и древесных веток, можно было разбиться, если упасть с коня, попавшего ногой в промоину в траве или запнувшегося о вылезший из земли корень. Но это делало скачку ещё более захватывающей – юноши верили в себя и благосклонность Богов.

Охота увлекала. Юноши не взяли с собой собак, подстреленную дичь находили и подбирали сами и мчались дальше.

С криком и улюлюканьем, гордые своей юностью, ловкостью, мастерством стрелков и наездников, уже далеко за полдень они выехали на большую поляну...

И разом встали, осаживая разгорячённых лошадей.

На поляну, издавая низкий однотонный гул, с неба опускался...

Наверно, это был дом.

Дом!

Лошади испуганно заржали. Крича от ужаса, юноши попытались завернуть их, некоторые спешились.

– Назад, назад! – закричал Лалор, задыхаясь. – Это Боги! Это Боги снисходят к нам!

Он не был набожен никогда, чем приводил своих наставников в отчаяние, но такое объяснение увиденному было единственным, хоть и невероятным. Кое-как усмирив лошадей, юноши поспешно отступили под завесу деревьев; держа лошадей под уздцы и прикрывая им морды руками и полами лёгких летних плащей, выглянули на поляну.

– Вот она, суть знамения... – пробормотал Лалор и почувствовал, как его плечо сжала рука Иматы.

Дом Богов не падал, а опускался плавно. Он был тёмно-серый, округлый, матово поблёскивающий на солнце, с круглыми окнами и очень гладкими, ровными, словно отполированными стенами. Под его днищем выдвинулись толстые, как стволы деревьев, подставки. Дом опустился подставками на траву и твёрдо встал посреди поляны – огромный, вдвое выше вековых деревьев. Но он не казался высоким – наверно, из-за того, что был размером как дворец и занял почти всю поляну.

Замерев и забывая дышать от неописуемого ужаса и волнения, юноши молча смотрели на происходящее. Через некоторое время в гладкой стене открылся, отъехав в сторону, круглый массивный люк, заменяющий, как видно, дверь, на траву сама собой спустилась крутая металлическая лестница.

Переглотнув, чтобы обрести голос, Лалор обернулся к друзьям.

– Мы избранные! – сказал он хрипло. – Нам дано увидеть невиданное!

И обнаружил, что губы почти всех его товарищей шевелятся, беззвучно творя молитву. С досадой на себя он подумал, что сам и не вспомнил о молитве. Но ведь именно ему при этом оказалось дано быть свидетелем явления в мир Богов!

Никто не показывался в люке.

– Боги ждут! – сказал Лалор торжественно, с сильным душевным трепетом.

Он считал себя смелым, но перед Богами справедливо оробел и даже не стеснялся, что его друзья видят это.

– Я принц, будущий король и ставленник Богов. Я пойду к ним!

Он передал уздечку своего Соло'хха ближайшему из товарищей и раздвинул ветви деревьев.

– Я с вами, принц! – сказал Имата. Пред лицом Богов он не посмел обратиться к Лалору на «ты». – Идти в одиночку принцу не подобает – даже к Богам.

– Да, – сказал Лалор.

Он первым вышел из-под деревьев. Волнуясь, юноши вдвоём приблизились к открытому люку, остановились у подножия лестницы. Лалор поклонился – с достоинством, как подобало ставленнику Богов, Имата последовал его примеру. Они стали ждать.

И в дверях появились Боги.

Они были как люди – ростом и общими формами тел, но с разными лицами. Слишком разными, чтобы быть человеческими. Они были одеты в однотонные, сдержанных цветов одежды, полностью закрывающие тело, даже головы их были в головных уборах, словно являвших единое целое с одеждой, а лица закрывали стеклянные сплошные маски.

Богов было четверо. Несколько мгновений они смотрели на Лалора и его спутника, затем заговорили между собой, их рты открывались, мимика была живой, но голосов не было слышно. При этом они понимали друг друга.

Боги возбуждённо спорили и смеялись, показывали руками на стоявших перед ними принца и его спутника. Затем спустились по лестнице, и один из них, хохоча и жестикулируя, указал юношам на люк своего летающего дома, ясно предлагая им подняться и войти.

Если бы его поведение принадлежало человеку, Лалор бы подумал, что этот человек глумится над ним. Но это был Бог!

– Пойди к остальным, – сказал Лалор Имате.

– Нет, принц, прошу вас! – воскликнул Имата.

– Иди! – повторил Лалор. Он не умел общаться с Богами и поневоле перенёс их жесты и мимику на человеческие представления, и ему почудилось в поведении Богов недоброе.

Мгновение Имата колебался. Но истинное достоинство высших родовых семейств Аюдэна выражалось именно в умении при любых обстоятельствах повиноваться королю.

– Да, принц, – сказал он.

Он сделал несколько шагов к лесу, но Бог, приказавший юношам подняться в летающий дом, замахал руками и произнёс какую-то фразу, окликая. Лалор вздрогнул, услышав вдруг голос Бога – странно звучавший и говоривший на незнакомом языке.

Имата обернулся.

– Уходи же! – закричал Лалор, вдруг поняв, что иначе беда грозит им обоим. И сжал кулаки, думая, повинуется Имата ему – или Богам. – Ты наследуешь, и твой долг остаться, – добавил он и, чтобы не прогневать Богов ещё сильнее, поставил ногу на ступеньку.

Поднимаясь, Лалор чуть оглянулся и увидел, что Имата быстро возвращается к лесу.