Прекрасная тайная сумасшедшая роль

Я лежу на холодном полу. Оранжевый кафель и стены, я свернулся в клубок. Бьет дрожь. Хотелось бы немного вздремнуть - после уже не первой бессонной ночи очень хочется спать. Но тяжелые шаги за дверью становятся ближе, а громкий голос доносится до моих ушей. Надо идти. Нельзя не идти. Невозможно идти.

Я выхожу на улицу. Лед под ногами серый и очень скользкий, так что надо двигаться осторожно. Я медленно перебираю ногами, стараясь смотреть вниз, но бескрайнее небо побеждает и приковывает к себе мои глаза. Такие бледные, спокойные облака, голые верхушки берез, и звенящая, пробирающая до костей тишина. Вокруг идут люди, едут машины, в наушниках играет сарданапал, но тишина все еще громче. Похоже, она не снаружи.

Железнодорожные пути. Они такие длинные, такие близкие, железные, холодные. Я иду по ним куда-то вперед, стараясь не споткнуться, но падаю в снег. Впрочем, в снегу даже лучше. Я вовсе не замерз без пальто. А телефонные гудки все никак не кончаются - я звоню тебе снова и снова, но ты не отвечаешь, и я говорю с высокими черными деревьями. Что-то про солнце, про луну.. Я дозвонился до хорошего друга, но это все еще не ты. Вино во мне горячит разум, а друг говорит, что скорее всего все в порядке, и ты не мертв. Ты не мертв. Хотел бы я знать это тогда, хотел бы я не бояться, хотел бы, чтоб черный ужас не поселился в клетках моего тела.
Я дозвонился. Ты был обижен, но это вовсе не страшно - нет, не страшно, ибо вот твой голос, и ты жив, и все позади. Особенно я.

Тьма. Я сижу в просторной комнате на полу, лампа тускло освещает деревянные стены. Ты говоришь про парфюмера, про величие, про то, что гении меняют любовь как перчатки, а я особенно хорошо играю блюз (испытывай вину). Я хотел бы что-то ответить, но холодные руки сжимают мне горло. Судя по всему, изнутри. Я не могу вымолвить ни слова, и речи твои льются рекой - длинной, темной, страшной рекой. Я бы назвал ее Стикс.

Тишина в моей голове уже не так громка. Хорошо. Очередная ночь, и я сжимаю зубами подушку, в то время как мое тело выламывается в беззвучном плясе. Хочется вырвать из себя это, выблевать, вырезать, но ничего не выходит, хотя порезов уже слишком много. Смешно резать себя с регулярностью чистки зубов. Скоро утро, и надо будет проснуться. Но проснуться не получается уже несколько месяцев.

Я чужой человек. Я убожество. Я гений. Я не ценю свое счастье. Я недостаточно хорош. Я достаточно плох. Иди вперед. Ты все выдумал. Сними эту мерзость. Отрезание рук - лишь слова на экране. Здесь слишком темно. Я не вижу.

Я ощущаю голой спиной шероховатую поверхность крыши. Фонари ниже 10-го этажа, поэтому вокруг темно. Частое дыхание, смутный силуэт, и слова, в которые больше никогда не получится верить. Зато получится всегда быть готовым к бытию чьей-то вещью. Я не вещь, да, но почему твоя рука лежит здесь? Я не могу сказать "нет".

Я словно иду по темному туннелю, падаю, встаю, снова падаю, и снова встаю. Впрочем, не встаю. Когда-то я остаюсь лежать, и вокруг нет ни света, ни кислорода, ни малейшего признака надежды. Это одиночество не снаружи, ибо вокруг ходят люди. Эта тьма пробивается сквозь самый яркий свет. Эта тишина оглушает даже при самой громкой музыке. Как же мне хочется встать, как же хочется выпустить этот черный ужас, пробить эту стену. Я медленно приподнимаюсь, и воя от боли, бегу на стену вперед. Еще один раз. Лишь один.

Я открываю глаза. Утренний свет заливает комнату. Мой взгляд скользит по стенам, книгам, рубашке на двери, и заканчивает свой путь на тебе. Веснушки, каждую из которых хочется целовать, плечи, и пока еще закрытые глаза, в которых таится удивительный глубокий мир. Хрупкое чудо сродни наваждению, которое страшно спугнуть ненароком, но при этом настолько реальное, что можно коснуться рукой. Эту нежность невозможно выразить в словах, и я лишь касаюсь губами спины.

Однажды я проснулся, и больше не было боли. Черный ужас вышел, оставив лишь синяки в качестве боевых шрамов. Звуки прорвались сквозь тишину, я вновь здесь, и этот мир вместе со мной. И это - начало, а не финал.