Глава 15 переделанная

Чутье не подвело Агаолайта. Проведя в Джисар-Алькафире неделю и потратив почти все свободные деньги, он дождался прихода каравана с невольниками. Из гулявших в духанах слухов, он знал, что среди пленниц есть как минимум одна перворождённая и был полон решимости её выкупить.

Торги должны ожидались не раньше полудня, и у него было время побродить по базару. Шум, толкотня, пряные запахи, карнавал цветастых халатов, затянули его с головой, словно омут. Он смотрел как худой факир глотает железные спицы, грыз медово-ореховую пахлаву, совал нос в банки с бальзамами и маслами, с видом знатока нюхал травы, доставленные прямиком из далеких Мореи и Тьесса. Так он догулял до окраины, где свой товар выставляли кузнецы и жестянщики.

В силу профессии, броня и оружие вызывали у Агаолайта живой интерес. С видом знатока он прошёл вдоль рядов.

Самой популярной защитой в Атраване были кольчуги, или чешуи. Пользовались популярностью легкие шлемы и круглые щиты. Оружие было подставь броне: множество кривых мечей, сабель и ятаганов, похожих на те, которыми любили орудовать орки. Были тонкие камышовые дротики, грозные топоры с длинными рукоятями и шипастые палицы. Носатый мореец с множеством маленьких чёрных косичек вокруг бликующей лысины, предложил ему странный меч. Короткий клинок, расширяющийся к концу, с односторонней заточкой, со скошенным остриём и острым крюком, похожим на клюв, на заточенной стороне.

— Необычно,— произнес кто-то рядом на талье.

Агаолайт обернулся и увидел эльдара в запыленном плаще. Под плащом тусклым серебром блестела кольчуга. Черные штаны были заправлены в высокие шнурованные сапоги, с торчащими из голенищ рукоятками метательных ножей. Зелёные с желтыми прожилками живые глаза незнакомца светились мягкой иронией.

— Оркландский пехотный меч последнего образца,— продолжал незнакомец.— Орки называют его косарь. Таким теперь вооружают их панцирную пехоту. В тесноте боя особо не размахнешься, обычный меч или топор легко соскользнёт со щита, но этот, благодаря шипу зацепится. Им можно оттянуть край щита, или вогнать в щель между латами. Но может и застрять. Потому я предпочитаю более традиционное оружие.

Он извлёк меч — длинный прямой эльдарский клинок, с широкой гардой — и, несколько раз покрутил им, сверкая на солнце отточенным лезвием.

— Его надо ещё суметь вырвать из его лап,— возразил Агаолайт, бросив косарь обратно купцу. Он заметил оттиснутый на пряжке эльдара герб в виде горящей птицы.

— Верно, подмечено.

Незнакомец пригладил белые волосы и представился:

— Арель Аэрилис. До недавнего времени боец Пограничной стражи Дикого Пограничья. Решил воплотить свою давнюю мечту, посетить Раколин,[1] поклониться священным камням дома моих родителей.

— А Раколин не на побережье? — сощурился Агаолайт.

— Большой Раколин да,— ни капли не смутился эльдар назвавшийся Арелем.— Но я говорю о Раколине Санрелийском, что носит ныне варварское имя Джисар.

Агаолайту стало стыдно за свою подозрительность. В самом деле, зачем кому-то ему лгать? Чтобы скрыть охватившее его смущение он поспешно представился:

— Агаолайт Аннолион. Знаменосец. Консульский порученец. Шатаюсь по рынкам, ищу попавшиъ в рабство перворождённых. Выкупаю, если позволяют финансы… Давно приехали, хеир?

— Сегодня утром, но долго не задержусь. Моя мечта оказалась наивной. У города давно другое лицо, а родительский дом занесло песком. Я уеду не сегодня, так завтра. Может быть, вернусь в Эльвенор. А может, попробую разыскать своего друга. Мы вместе служили с ним. По слухам он сейчас где-то здесь, в Атраване,— Арель Аэрилис немного помолчал и вдруг предложил.— Не выпьете ли со мной вина, хеир? Расскажите мне что-нибудь интересное об Атраване, я поделюсь последними новостями из Эльвенора.

Агаолайт с готовностью согласился. Одним из главных навыков приобретённых им службой в меллорафонских уланах, была готовность выпить за чужой счёт. К тому же, когда ещё подвернётся возможность узнать, что происходит дома?

Вскоре они уже сидели в небольшой чайхане, где стены покрывали фрески изображающие сцены охоты, а на крыше гнездились аисты. Жара за дверями усиливалась. Вино согрелось и стало отдавать уксусом, поэтому эльдары больше говорили чем пили. Арель рассказывал:

— В Эльвеноре без изменений. Владычица Алтаниэль — правит, в чём ей помогают Хранители Мира, Силы и, в особенности, Покоя. На Северной границе слегка тревожно. Поток беженцев из Турл-Титла убавился, там смогли остановить вторжение орков. Была большая битва на реке Ауксин.

— Слава Солнцеликому,— сказал Агаолайт, подперев кулаком подбородок.— Теперь у Турл-Титла есть время оправиться от потрясений.

— Не думаю,— возразил Арель.— Битва на Ауксине принесла больше проблем, чем решила. Из-за нее титланских эльдаров обвиняют в предательстве.

— Почему?

— А вы ничего не знаете?

— Арель! Я сижу тут уже год! Я понятия не имею, что творится за пределами этих песков.

— Тогда приготовьтесь слушать. История длинная и полна неожиданных поворотов.

;

***

— Примерно в конце прошлого лета,— начал Арель,— несколько горных племен объединились, чтобы попробовать выкурить титланцев из Ничейных Земель, где они укреплялись несколько десятков лет и даже возвели ряд крепостей. Самая известная из них Каркохтар...

— Я знаю её,— прервал Арель.— Там комендантом мой давний друг Каэль Каледин.

— Вот как? Соболезную…

— В смысле? — Агаолайт поднял бровь.— Он…

— Он погиб. Никто не ожидал, что Каркохтар падёт столь быстро. Все считали, что всё закончится как всегда: парой стычек, несколькими сожжёнными хуторами и парой сотен убитых. Но орки пошли дальше, в Приречье. Грабили, жгли, насиловали, убивали. На запах добычи подтянулись хищники позубастее. Среди горцев появились кочевники орокуны и даже бладроки. Они приходили целыми дружинами, с собственными вождями. После Каркохтара орки осадили Басхвалию, а их передовые отряды докатывались до побережья. И вот тогда Республика всполошилась всерьёз…

— Они просили помощи у Эльвенора?

— И неоднократно. Доходило до того, что к командующему пограничной армии, лорду Морко, с титлланской стороны обращались простые жители и солдаты, умоляя вмешаться и прислать помощь. Напоминали о давнем союзе и дружбе. Самое большее на что решился Морко, это открыть границу для добровольцев из Эльвенора. Но ни один эльвенорский воин не пересёк Белленголн.[2]

Агаолайт отодвинул занавеску с окошка. До полудня ещё оставалось порядочно времени. Мимо чайханы тянулась вереница верблюдов. Один тащил на себе паланкин.

— Но он и не мог помочь! — сказал знаменосец.— Пока не получит приказа от владычицы. А она не предпримет ничего, не посоветовавшись с Хранителями Покоя и Мира.

— Но в глазах титлан это смотрелось преступным бездействием. Выходило, что мы бросили их, нарушив союз. Что же, Республика справилась и своими силами. Стянула в Фаэмару откуда можно войска, раскошелилась на наемников. Командовать ими из Турл-Титла приехал сам лорд Морадинн. В первые дни зимы он начал наступление в Поречье. Взял верх в нескольких битвах, снял осаду с Басхвалии. Всё шло к тому, что у орков отберут награбленное и вышвырнут их за старую границу. И тут произошёл Ауксин...

Агаолайт нервно налил вина.

— Продолжайте, Арель.

— Вы знаете, что Белленголн почти не замерзает зимой. Только у берега появляется тонкая корочка льда. Так вот орки сделали большие плоты и ночью сплавились, до места где впадает приток Ауксин. Их видели дозорные с эльвенорского берега, но до Морадинна весть не дошла и он, полагая, что враг далеко, шёл походной колонной.

Сам я там не был, но знаю пару эльдаров, которые были в войске в качестве добровольцев. Орки хлынули ордою из леса, смяли несколько полков, сожгли обоз и прижали титланцев к реке. К счастью Морадинн сумел перестроиться и выправить положение. И тут…

Он выдержал паузу, наблюдая? как нервно ёрзает Агаолайт.

— К Морадинну подскакал эльдар, по другим сведениям даже эльдарка, назвавшаяся вестовым, от эльвенорских добровольцев. Он зарезал командующего прямо на глазах охраны и многочисленной свиты...

— Демоны Бездны!

Столик сотряс мощный удар. Чаши и недопитый кувшин подскочили и спрыгнули на пол. Лавочку огласил звон разлетающихся черепков. Арель стряхнул капли вина с одежды и невозмутимо докончил.

— К сожалению, убийца ушел. Войско устояло, но понесло большие потери. Теперь Республика бурлит как забытый котёл на огне. Поречье разорено, в городах — голод. Чернь выходит на улицы, требует хлеба, бьет стражников и возводит на улицах баррикады. Ярость ее подогревается слухами, что в Эльвеноре на границе стоят баржи зерна, но их не пропускают.Правящие Турл-Титлом Семьи дерутся за власть, обвиняя друг друга в измене и неумении управлять...

— Мерзавцы! — зарычал Агаолайт, глаза его пылали янтарным огнём. В этом огне  сгорали виноградники и винодельни.— Мрази! Бесхвостые псы! Что творят?!

Ударом кулака он смёл со стола остатки посуды. Хозяин чайханы — тучный голобородый мужчина, с подведёнными тушью глазами — сердито зашипел на него. Прочие посетители глядели с усмешкой. Чужеземец даёт волю гневу. Глупый чужеземец! Умный вежливо поблагодарит за мудрость, а потом пойдёт домой и наточит кинжал.

Агаолайт уронил голову на грудь и долго сидел так, не шевелясь. Арель не решался его беспокоить. Над городом раздалось и полетело протяжное пение, возвещая начало дневной молитвы. Старый эльдар услышал его и будто очнулся.

— Прежний Эльвенор,— сказал он тихо,— вознаграждал друзей и уничтожал врагов, а мы вредим, ослабляем, обескровливаем и доводим до отчаяния своих союзников, чтобы потом прийти к ним и принести спасение и помощь в обмен на полное подчинение.  Не удивлюсь, если здесь планируется что-то подобное. Сохрани Солнцеликий Таэ от такой дружбы!

Мы превратились в зловонный труп, отравляющий всё вокруг себя. Всё ради того, чтоб младшие сыновья Высоких Лордов могли заиметь собственные имения с рабами и слугами.

Арель внимательно посмотрел на него:

— Вы считаете, что…

— Ай, отстаньте, хеир! Я же ясно вижу торчащие в этой истории уши
Хранителя Покоя! Это всё в духе Дирана. Его идеи возвращения Великого Эльвенора! Но Великое не создаётся коварством и ложью.

Мелко семеня ножками, к ним подошёл хозяин. Тихо, почти не раскрывая рта, зашипел. Агаолайт не дослушал, досадливо отмахнулся. Кинул несколько серебряных монет.

— На! За ущерб.

Эльдары вышли на улицу.

— Слушать ваши крамольные речи,— Арель почёсал светлую бровь,— как лазить в чужой гарем. Опасно, но интересно.

— Прошу прощения за мизансцену, хеир. И за то, что покидаю вас,— Агаолайт взглянул на солнце, злость ещё клокотала в нём.— Торги начнутся после молитвы. Я обязан их посетить.

— А разрешите мне пойти с вами, хеир? Глупо побывать в Атраване и не посетить его рынок.

— Там не на что смотреть. Но идёмте.

;

***

Старинный амфитеатр, где проходили торги, был единственной постройкой, оставшейся с тех времен, когда город звался ещё Раколином Санрелийским. На дне белой круглой чаши находился деревянный помост, на которую пленников выводили по очереди. Продавали всех: мужчин, женщин, детей. Сотни алчных глаз, без малейшего сочувствия, взирали, как с них срывали одежду, пинками и тычками заставляли пройтись по помосту, показать зубы.

Люди выкрикивали цены, яростно перебивали друг дуга. Агаолайт молчал. Лицо его сохраняло каменное спокойствие. Арель наблюдал с отстранённым интересом.

— А вы странный,— заключил он.— Как можно бывать на рабских рынках, своими глазами видеть всю людскую жестокость, всё, на что способны атраванские варвары и, в то же время, как сочувствовать им?

— Они жестоки по своей дикости. Им не довелось стать любимыми детьми Солнцеликого. Их не учили Авастары и Алфаимы.[3] Всё, что у них есть это двенадцать Пророков, пытавшихся поделиться с ними Мудростью Солнцеликого.

— И которых, если я правильно помню, они жестоко убили.

— Семерых из двенадцати. Мы, в своё время, тоже прогнали добрую мудрую Гаринар.

Он резко замолчал, поджал губы, глаза превратились в две узкие щёлочки. На помосте появилась эльдарка. Светловолосая, с белой молочной кожей. Она плыла по подиуму, медленно и грациозно, не смущаясь своей наготы. Атраванцы вокруг довольно зацокали языками. Перворождённая не обращала внимания. Выражение её точёного лица, каждый её жест, движение, поворот головы, даже взгляд, брошенный на толпу, говорили: вас нет для меня.

— Посмотрите на её глаза,— тихо обратил внимание Арель.— Почти бесцветная радужка. Очень странно...

— Странно. Но тем не менее она из эльдаров. У меня нет сомнений.

— Взгляните на руки,— продолжал Арель.— Металл на браслетах с красным отливом. Арматид.

— Это мера предосторожности, если вдруг она ведает чары. Настоящих волшебников никогда не берут в плен.

— Выходит, она из благородной семьи,— заключил Арель.— Но, почему-то не смогла себя выкупить.

Женщина дошла до края подиума и остановилась. Полные груди, с красными ореолами, томно качнулись. Передние ряды отозвались покашливанием строгих мобедов; вздохами, стонами и сопением дородных купцов;  поглаживали колени и откровенно облизывались пустынные пирры и беки.

— Вай-уляй! Мой лучший товар! — воскликнул выставивший её невысокий бедин, с короткими толстыми ножками и несоразмерно большой головой с чахлой бородкой.— Дивный самоцвет! Нежная лилия! Сладкая роза! Посмотрите на дивные формы — ни одной унции жира! Посмотрите на кожу — её ни разу не касались палящие лучи солнца! Ничего, что оскорбляло ваш взор! Тридцать дихремов, вот достойная цена за неё!

— Сорок! — рявкнул Агаолайт.

Эльдарка повернула голову. Светлые глаза расширились, с лица слетела маска надменности. Сменяя друг друга, на нём проступили растерянность, стыд и… надежда.

Ставку Агаолайта немедленно перебили. Высокий поджарый пустынник с золотым поясом повысил цену до пятидесяти. И понеслось! Предложения сыпались одно за другим, словно все, кто присутствовал, пришли сюда исключительно за эльдаркой.

Торговец довольно потирал руки. Стоимость пленницы перевалила за сотню. Участники начали выбывать, но Агаолайт держался. Ему противостоял какой-то мар-марид с пегой бородой и маленькими круглыми глазками. В конце концов, смешно отклячив толстый зад, он сам вылез на подиум. Громко выкрикивая последнюю ставку в сто пятьдесят дихремов, схватил перворождённую за руку. Та попробовала вырваться, но человек держал крепко. Она обернулась к сородичам, и Агаолайт почувствовал, как у него стонет в груди. Он ринулся вперёд, распихивая встречных локтями.

— Двести! — лёгкий и быстрый он вскочил на помост и повторил: — Двести дихремов серебром.

— А двести пятьдесят? — выпуклые глазки мар-марида злобно уставились на эльдара.— Такую цену ты сможешь перебить, алялат?!

— Сможет,— спокойно сказал Арель, появляясь от Агаолайта по-левую руку.— Триста.

— Сначала докажите, что у вас есть эти деньги!

Два толстых кошелька глухо ударились о помост. Тесёмка одного распустилась и по доскам весело запрыгали тусклые кругляши.

Мар-марид смотрел на них беззвучно шевеля губами. Потом начал ругаться. Головастый работорговец с ухмылкой пихнул эльдарку к сородичам.

;

***

Агаолайт Аннолион, разглядывал выкупленную невольницу, чрезвычайно довольный успешной сделкой. Спасённая неуверенно улыбалась ему. Плащ, в который она старательно куталась, всё время сползал, обнажая круглые белые плечики и приоткрывая внушительную часть груди. Интересно, какие мысли скрываются в её белокурой головке? Понимает ли, что обрела свободу, или видит в нём очередного хозяина, немногим лучше задастого мар-марида?

— Её зовут Ариэлла,— он облизнул губы, не отводя взора от пленительных форм.— И она действительно высокого рода, так что цена в триста дихремов не такая уж чрезмерная. Спасибо вам, хеир.

— Считайте это моим вкладом в ваше благое дело,— Арель улыбнулся краешком губ и спрятал руки за спину.— А ваши слова о том, как должно создаваться Великое прочно засели в моей голове. Я ведь и сам частично негант из Турл-Титла, а мой  кузен Мэйпар тоже погиб в Каркохтаре.

Он некоторое время молчал. Разглядывал эльдарку, о чём-то думал.

— А теперь, позвольте с вами проститься.

— Как? — опешил Агаолайт.

Новый знакомый всё больше казался ему неплохим парнем и он не мог допустить, чтобы как следует не поблагодарить его. Хотя бы ответной услугой.

— Разве вы не говорили, что пробудете здесь ещё пару дней?!

Арель кашлянул.

— Говорил. Но добровольный вклад изрядно подточил мой фонды. Потому не стану тянуть, а направлюсь в Шагристан. Хочу, перед возвращением, найти своего друга.

— Он из Эльвенора?— настаивал Агаолайт.— В Шагристане не так много эльдаров из Эльвенора. Может, я его знаю?

— Возможно,— изрёк Арель после раздумий.— Возможно, что очень хорошо знаете. Он прибыл туда год назад, вместе с посольством. Его зовут Феранор Мистериорн. Когда-то мы оба служили на границе и он был моим капитаном.

— Да провалиться мне в Бездну, конечно же я знаю этого парня! Не тратьте зря времени, хеир. Вашего друга там нет.

— Вот как? — Арель выглядел не на шутку расстроенным.— Выходит, что и здесь моим желаниям не суждено сбыться. Благодарю за информацию…

— Погодите,— Агаолайт закусил губу, немного подумал, решился.— Он был здесь недавно и уехал всего пару дней назад.

— Куда? — мгновенно оживился приятель.

Агаолайт снова задумался. Какое-то подспудное подозрение шевельнулось в его Душе, но он быстро его задавил. Не может быть, чтобы такой славный парень как Арель замышлял зло. И он сказал…

;

***

Едва за Каэльдаром захлопнулась дверь, Даемара подобрала упавшую на пол книгу.

— Хм… «Лунный Ветер»? — тонкие пальцы Даемары дотронулись до помятой чеканки на уголке.— Любовная лирика? Что ты ожидал здесь найти, юноша?

— Похабные картинки,— соврал Феранор, радуясь, что в библиотеке они остались одни.— Знаете, когда мужчина и женщина занимаются…

— Ах… — Губы волшебницы дрогнули в легчайшей улыбке.— Значит, любовь для тебя только секс?

— Не только,— сказал он и немного помолчал, прежде чем продолжать.— Это духовная близость. Принятие недостатков. Готовность всегда быть рядом, делить вместе жизнь. Жертвовать чем-то ради любви…

— Жертвовать,— Даемара отодвинула кресло.— Это ты верно сказал.

Плавным, беззвучным движением она опустилась в его край. Опустила голову, прикрыла глаза. От неё пахло магией. Бесцветный запах эфира и свежего и разряженного грозой, воздуха.

Феранор смотрел на неё и думал, что если бы какой скульптор хотел изваять статую, символизирующую вселенскую усталость, то наверняка бы изобразил Даемару.

— Любовь — это жертва,— вздохнула она, двумя пальчиками массируя голову чуть выше виска.— И чем сильнее одно, тем выше другое. Ты готов на жертвы ради любви?

— Вы знаете ответ на этот вопрос.

Волшебница приоткрыла глаза. Белки покрывала тонкая красная сетка. А под веками темнели круги.

Некоторое время она молча смотрела на него. Думала, крутя пальцем серебряный локон. Потом сказала серьёзно.

— Нет, юноша. Это результат твоей собственной глупости и самонадеянности. Не трогал бы дочь Эрандилов — ничего бы не потерял. А я спрашиваю об ином. Что ты готов отдать ради любви. Например, жизнь. Отдал бы?

Феранор закусил губу.

— Не знаю.

— Честный ответ,— она улыбнулась, выпрямилась.— Теперь, по твоему делу. Не получилось у меня найти принца...

Он вскинулся, открыл рот. Она подняла руку, веля молчать. Заговорила.

— Нет ни малейшей ниточки, которая могла связать меня с ним. Но ты говорил он пропал вместе с придворным магом. Его я знаю. Знаю как он колдует, какой след у его волшебства. Его я искала в волшебных потоках.

— Нашли? — не выдержал Феранор.

— Нашла. Хотя кто-то очень сильно не хотел чтоб находила. Это далеко к Северо-Западу отсюда. Подай карту.

Приняв из рук Феранора шуршащий пергамент, она разгладила края, провела пальцем по извилистой ленте реки и остановила его над значком города, с надписью Зуххарат.

— Здесь...— не успел Феранор подивиться изумительной точности, как ноготь волшебницы обвёл обширную зону, захватив крупный оазис и несколько городков поменьше,—...в этом районе обрывается след придворного мага. Я советую начать поиски с Зуххарата.

Она прищурилась, глядя на карту так, словно разглядела там что-то доступное только волшебному взору.

— Недалеко от города живёт волшебник, по имени Сухрай. Возможно, он кое-что знает и поможет тебе больше чем я.

— Зуххарат. Сухрат,— повторил Феранор.— Я запомнил.

— А запомнил, как надо сказать Коэнне о моей помощи?

— Как бы случайно проговорившись. Всё должно выглядеть так, словно вы помогали тайно, не желая огласки.

— Верно. Собирайся, юноша. Выполняй поручение так хорошо, как только можешь. И помни. От нашего успеха зависит безопасность Эльвенора. Да и твоя судьба тоже.

;

***

Джисар-Алькафир с его рабским рынком остался далеко позади. Арель Аэрилис, он же Арель Майалор ехал на Запад, ведя за собой двух заводных коней и улыбался собственным мыслям. Агаолайт Аннолион, прямолинейный и честный, как любой старый служака, понравился ему гораздо больше чем благородный, но надменный Каэльдар Кейси.

«Итак, Зуххарат!»

Он усмехнулся. Меняя коней, он сможет нагнать отставание от Феранора за пару дней.

________________________

[1] Раколин – эльдарский город во владении Риенлисет, на чьей территории позже возник Атраван. В описываемое время – разрушен.

[2] Река разделяющая Эльвенор и Турл-Титл

[3] Младшие боги