Знаете ли вы, что при благоприятном стечении обстоятельств Россия могла бы граничить с Индией? Что белые и красные плечом к плечу воевали против общего врага? Что погоны красноармейцы носили задолго до их официального введения в 1943-м?..
Центр мироздания
Бывали ли вы на Алтае, чтобы рассуждать о красотах этой горной страны? Алтай — одно из красивейших мест земного шара. У побывавшего там обычно не хватает эпитетов, чтобы описать увиденное и ощущения от осознания причастности к таким красотам. Обширная горная территория в самом центре Евразии, равноудаленная от четырёх океанов, прародина тюркских народов и первозданного языка тюрков. С северо-запада от Западно-Сибирской равнины до пустыни Гоби на юго-востоке территория простирается на 2000 км, максимальная ширина от Западного Саяна на востоке до Иртыша на западе свыше 500 км.
Алтай (от монгольского алтан — золотой, помните, алтын, похоже, отсюда же — прим. авт.) распростёрся на территории четырёх государств: Казахстана, Монголии, России и Китая. В России есть не только Алтайский край, но и целая республика с одноимённым названием. А округ Алтай ныне входит в Или-Казахский автономный округ Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. Здесь издавна жили алтайцы (до 1917 года считались алтайскими татарами), монголы, сарты (алтайские оседлые узбеки), уйгуры (местные мусульмане-сунниты), дунганы (китаеязычные мусульмане хуэйцзу), казахи (кереи), а также… русские (староверы и, затем, белоэмигранты).
Синьцзян переводится с китайского как «новая граница», но населявшие его тюркские народы, исповедующие ислам, предпочитали именовать родные края Уйгурия или Восточный Туркестан.
Синьцзян — край, площадью 1 743 441 км;, величиной с Иран, где в конце XIX — начале ХХ века проживало всего 4—5 млн человек. Местный правитель из китайцев — дубань (наместник, военный губернатор) признавал центральную власть, но Синьцзян географически находился так далеко от столицы и центральных районов Китая, что контролировать его у императора, не было ни сил, ни возможности. Как и позднее, в период Гражданской войны и борьбы Гоминьдана (Китайская Национальная народная партия) за объединение Китая, у Чан Кайши (Цзян Цзеши, англ. Chiang Kai-shek, Ji;ng Ji;sh;; 31 октября 1887 — 5 апреля 1975; здесь и далее китайские имена написаны по принятому на данный момент правилу, в два слова, хотя в официальных документах описываемого времени писались в три и через дефисы: Чан-Кай-ши, Мао-Цзе-дун и т.д., однако после того, как военный советник китайского правительства, будущий маршал бронетанковых войск Павел Семёнович Рыбалко взял себе китайское имя, правило написания по-русски по понятным причинам изменили — прим. авт.).
Чан Кайши возглавил Гоминьдан в 1925 году после смерти Сунь Ятсена. В 15-летнем возрасте по настоянию матери женился на 20-летней Мао Фумэй, в 17 лет решил стать военным. С 1911 года участник Синьхайской революции в Китае. В октябре 1918 года командовал второй колонной гуандунской армией. В сентябре 1925-го назначен командующим войсками Восточного похода. 9 июля 1926-го — главком Национальной революционной армией, начал Северный поход. «Советник» Чан Кайши во время Северного похода, будущий маршал Василий Константинович Блюхер рассказывал, что Чан Кайши несколько раз пытался бежать с фронта. В 1930-е годы сотрудничал с СССР и Германией. Родной сын Цзян Цзинго учился в Москве, а приёмный Цзян Вэйго впоследствии служил в танковых войсках вермахта.
В Синьцзяне неспокойно
Синьцзян, подобно южному соседу Тибету, на протяжении веков являлся ареной противостояния местного населения против китайской экспансии. С 1760 года и до начала XX века в регионе вспыхивали более 400 антикитайских восстаний. Несмотря на непрекращающийся поток переселенцев из провинций центрального Китая, китайцев в Синьцзяне было немного, не более 5% населения, но они занимали все «тёплые места» и проводили политику ассимиляции. Китайцам отдавали лучшие земли, ущемляя права коренного населения.
В 1863—1865 годах в Синьцзяне вспыхнули очередные очаги восстания мусульман, считавших эти земли исконно своими. Из-за внутренних противоречий дунганам и казахам не удалось создать властных структур в Тарбагатайско-Алтайском регионе. Разгул бандитизма повлёк массовые жертвы и подорвал экономику края. Местное мирное население массово переходило на территорию Российской Империи. В 1870 году часть сибинцев, солонов и ойратов, бежавших в Россию от преследований, возвратились в Синьцзян. Однако вскоре местные мусульмане под руководством Якуб-бека (1820—1877, этнический узбек Магомет Якуб бек Бадаулет «Счастливый» Хан, правитель Йеттишара («Семиградья») и Кашгара в 1860—1870-х гг.) фактически сместили китайскую власть на территории Синьцзяна и провозгласили образование собственного государства. Временно исполняющий обязанности илийского цзянцзюня (главы военной администрации, краевой губернатор) генерал Жун Цюань, сбежавший из Кобдо в Россию, руководил территорией из Семипалатинска (ныне — Казахстан). В этой ситуации Цинская династия (1644—1912) запросила помощи у могущественного северного соседа.
20 апреля 1871 года в Санкт-Петербурге было созвано особое совещание под председательством военного министра Дмитрия Алексеевича Милютина (1816—1912), при участии представителей от Туркестанского генерал-губернатора Константина Петровича фон Кауфмана (1818—1882) и генерал-губернатора Западной Сибири Александра Петровича Хрущёва (Хрущова, 1806—1875). На нём было решено не оставаться «безучастными к совершающимся в соседней стране событиям и что, напротив, весь вред, причиняемый ими в течение семи лет нашему политическому значению и торговле делает вмешательство наше в дело Западного Китая в самом близком времени неизбежным». Совещание постановило «прибегнуть к вооружённому движению в центр Дунганского района» и занять Кульджу и Урумчи. Для достижения цели было предположено выдвинуть два отряда: один — со стороны Зайсана, а другой — из Семиречья.
27 апреля 1871 года Российский император Александр II Романов (Царь-Освободитель) принял решение ввести войска и восстановить законную власть в провинции. Туркестанский генерал-губернатор Константин Петрович Кауфман предписал генералу Герасиму Алексеевичу Колпаковскому (1819—1896) начать выступление 12 июня. Последовавшие затем упорные бои закончились полным разгромом мусульманских формирований. 21 июня третий Кульджинский (Илийский) султан Алахан (Аля-хан султан Абиль-оглы, уйгурск. Alahan Sultan) выехал встречать Колпаковского и в 12-и верстах от своей столицы сдался на милость победителя. А на следующий день состоялся торжественный въезд обоих в Кульджу. В Синьцзян были введены части регулярной армии и казаки, которые подавили выступление сторонников Якуб-бека.
22 июня русские войска без боя вступили в столицу Илийского края город Кульджу. Свидетель тех событий цинский чиновник Лю Цуньхань писал, что русские «взяв город, никому не сделали вреда, даже травке, ни одному деревцу, курице или собаке».
Султанская власть в крае была ликвидирована русскими за одну неделю. А самого Алахана 17 июля отправили на жительство в город Верный (основан Российским правительством 4 (16) февраля 1854 года как военное укрепление, с 1867 года центр Семиреченского казачества, столица Семиреченской области Российской Империи, после 1921 года переименован в Алма-Ата Казакской АССР, сейчас Алматы, «южная столица» Казахстана — прим. авт.), получив из российской казны пенсию 5000 рублей и поместье с землями, на которых и был впоследствии похоронен.
Оккупация — не аннексия
По прибытию в Кульджу генерал Герасим Алексеевич Колпаковский заявил разноплеменным гражданам: «Возвратитесь спокойно к вашим занятиям. Государь не думает отдавать вас власти китайцев. Я напишу о выраженных вами чувствах преданности государю, и по возвращении еще лично буду ходатайствовать, чтобы вы были оставлены под покровительством Белого царя и вы, между тем, старайтесь заслужить эту милость строгим и безусловным повиновением начальникам, поставленным над вами от государя». Заявление «возбудило общую и вполне искреннюю радость не только в мусульманских племенах (таранчах, дунганах и киргизах), но даже в среде буддийских племен».
Отказ России возвратить Кульджу, и опасения цинского правительства, что русские войска оккупируют всю Джунгарию, в 1872 году резко ухудшили российско-китайские отношения. Восстановление центральной власти в Восточном Туркестане и Северной Джунгарии стали краеугольным камнем на протяжении последующих лет. Политика цинского правительства в Центральной Азии постоянно наталкивалась на неопределенность судьбы оккупированного русскими войсками Илийского края. Китайская сторона в декабре 1877 года, а затем в январе и марте 1878 года ставила перед российским посланником в Пекине Евгением Карловичем Бюцовым (1837—1904) вопрос о документально-подтвержденном возвращении территории под юрисдикцию Китая.
Как ни парадоксально, но разбитые русскими местные мусульмане признавали в победителях гарантов стабильности в крае. Уступка его китайцам затруднила бы России оборону Семиречья, нанеся ущерб интересами в российской Средней Азии, и повредила бы «обаянию России в мусульманском мире».
Россия тогда могла принять под своё покровительство обширные территории провинций, однако, чтобы не конфликтовать с китайцами и… англичанами, владевшими соседней Индией, вернула их Китаю согласно Петербургскому договору («Договорe об Илийском крае») 1881 года и спустя два года все-таки вывела свои войска, проведя демаркацию границы между Российской Империей и Цинским Китаем на северо-западе (ныне — граница между КНР и Казахстаном). Договор, которому предшествовала военная конфронтация в отношениях соседей, чуть не превратившаяся в полноценную широкомасштабную войну, был подписан 24 февраля с китайской стороны дипломатическим агентом Цинской империи в России, посланником в Великобритании и Франции Цзэном Цзицзэ (1839—1890), а с российской — товарищем министра иностранных дел, управляющим Азиатским департаментом Николаем Карловичем Гирсом (1820—1895) и посланником Российской Империи в Китае Евгением Карловичем Бюцовым.
Но и после вывода войск Российского императора беспокоило положение в Синьцзяне, поэтому в ряде городов Синьцзяна были учреждены российские консульства. Россия получила право назначать консулов помимо Кульджи и Чугучака, в Кашгар, Ургу, Цзя Юй-гуань (Сучжеу), Кобдо, Улясутай, Турфан, Кумуль (Хами), Урумчи и Гучен. А русские купцы получили право беспошлинной торговли в Синьцзяне, право на провоз своих товаров из Синьцзяна во Внутренний Китай, возможность найма помещений, лавок и пр. В Кульдже к тому времени было много русских магазинов, отделение Русско-китайского банка, русская больница, несколько мельниц и даже действовала школа военных переводчиков.
Ещё до подписания договора из МИД Российской Империи в октябре 1879 года направили в Кульджу опытного дипломата, консула в Урге, статского советника Якова Парфентьевича Шишмарёва (1833—1915), возглавившего комиссию для выяснения суммы ущерба, понесённого российскими купцами в Синьцзяне, оценки стоимости недвижимого имущества, оставляемого русскими войсками в крае и т.д. Он нашёл население «крайне встревоженным своей участью». В это время там находился бывший Илийский правитель султан Алахан, приехавший в трёхмесячный отпуск «на свидание с родственниками и для продажи оставшегося имущества». Шишмарёв счёл его отпуск «не совсем уместным» и попросил местные русские власти следить за ним и как можно быстрее отправить его обратно в Верный.
В январе 1880 года Туркестанский генерал-губернатор Константин Петрович Кауфман командировал в Илийский край своего представителя, начальника штаба войск Сырдарьинской области полковника Генерального штаба Павла Павловича Матвеева (1837—?). 17 января тот подал Кауфману записку, в которой изложил свои соображения. Основываясь на истории борьбы местных мусульман с китайцами и приближении цинских войск к границам Илийского края с населением, «уже привыкшим к гуманному русскому управлению», полковник был уверен, что примирение мусульман с китайцами невозможно. После ухода русских войск, в крае вновь начнется резня, и русские войска невольно будут вынуждены содействовать китайцам в «истреблении наших собственных подданных». Матвеев первым предоставил достоверные сведения о событиях, происходивших в Синьцзяне, своему руководству.
Кауфман приказал не распространяться о возвращении края Китаю и призывал не бояться китайцев и не покидать край. Он писал, что заботясь об участи своих бывших временных подданных Русский Государь, «берёт вас под свою высокую защиту и покровительство, наравне с прочими своими подданными ... не бойтесь китайцев и не бросайте страны, где предки ваши нашли вечный покой, и где каждый клочок земли обработан трудом вашим ... будьте спокойны, надейтесь на милость божью и покоритесь безропотно судьбе вашей». Царь взял с богдыхана (так русские называли китайских императоров династий Мин и Цин — прим. авт.) слово не мстить мусульманам.
Прибыв 8 февраля, Матвеев и сопровождавший его в поездке командующий войсками Илийского края генерал-майор Левашев (информация в открытом доступе не найдена — прим. авт.) сообщили Кауфману, что вопреки агитации консула Якова Парфеньевича Шишмарёва (1833—1915) и начальника Северного участка подполковника И.С. Герасимова, уйгуры начали «уходить отсюда целыми толпами за р. Хоргос, оставляя свои хлебные запасы и всё своё имущество». Мусульманское население не думает о предстоящей посевной, что неизбежно приведёт к голоду. Представители уйгурских и дунганских сёл заявляли русским офицерам, что если в Семиречье им не дадут земли, они лучше пойдут дальше в Сибирь, «чем подчинятся китайским властям». Матвеев испрашивал разрешения донести до местного населения, что русские войска не будут выведены с территории края до осени. А желающие смогут переселиться в пределы России после уборки урожая. 29 февраля Кауфман поручил Матвееву и Шишмарёву заверить мусульман Илийского края от его имени, что и после передачи территории китайцам, «русское правительство ни в каком случае не оставит их без своего покровительства».
Матвеев предупредил, что независимо от того, когда состоится передача края Китаю, «без больших смут и кровопролитий» не обойдется. Он разработал и предложил фон Кауфману три возможных варианта передачи края Китаю. Первый вариант предусматривал переселение всех не желающих подчиняться китайским властям, в пределы России, на свободные земли между Хоргосом и Борохудзиром, где можно разместить до 30 000 переселенцев и несколько казачьих станиц. Если численность переселенцев не будет превышать 80 000, то дунган он предлагал поселить в долине реки Чу между Пишпеком (Кокандская крепость в Чуйской долине была основана в 1825 году, 4 сентября 1860 года и 24 октября 1862 года дважды взята русскими войсками, разрушена, на её месте установлен казачий пикет, в 1868 году переселенцы из Пензенской, Самарской, Воронежской и Тамбовской губерний основали русское поселение и базар, с 1926 года — Фрунзе, с 1991 года — Бишкек, столица Кыргызстана — прим. авт. ) и станицей Сагатинской и на берегах Или.
Второй вариант предусматривал вывод русских войск и полную очистку края «от русского элемента» с предоставлением китайцам «покорения уступленной им по договору территории собственными силами, без всякого с нашей стороны вмешательства».
Третий вариант: дождаться прихода китайских войск, передать власть китайской администрации и только тогда уходить. Но вариант сдачи мусульман «со связанными руками» китайцам не достоин такой великой державы как Россия, возбудит ненависть мусульман Средней Азии и вызовет возмущение в Европе.
А если завтра война
Цинских правителей раздражало отсутствие желания у русских покинуть территорию добровольно и без промедления. В недрах имперских канцелярий созрел проект военного противостояния и даже войны с Россией. В январе 1881 года началось изгнание российских купцов из Восточного Туркестана, в частности из Аксу. Однако в результате взаимных дипломатических усилий стороны решили возобновить переговоры. В Россию из Лондона был направлен опытный дипломат (согласно некоторым источникам, маркиз) Цзэн Цзицзэ. Вначале посланник маньчжурского императора Гуансюя вел себя в Санкт-Петербурге «крайне высокомерно». Отказав в предоставлении льгот российским купцам, китайская сторона согласилась возместить России расходы на военные издержки и убытки российских купцов, однако долго не соглашалась на уступку западной части Илийского края для поселения эмигрантов.
27 августа Кауфман получил от военного министра Дмитрия Алексеевича Милютина (1816—1912) телеграмму с просьбой высказать свое мнение о компенсации уступки Россией Китаю Текеса и Музартского перевала. И получил ответ, что никакая граница «не обеспечивает нас от вторжения китайской армии, ныне перевооружаемой и усиливаемой. Не лучше ли сохранить полную дружбу с Китаем, возвратив ему всю Илийскую провинцию, за исключением незначительного участка земли, где уже устроились казачьи поселения Чунжа, Подгорное и Охотничье или Нарынкол, а взамен нашей уступки получить с Китая вознаграждение за понесенные нами затраты на вооружение и такую сумму, которая дала бы возможность Министерству финансов гарантировать строительство железной дороги от Оренбурга к Ташкенту».
Долгие и трудные переговоры увенчались подписанием 12 февраля 1881 года Петербургского договора, ратифицированного 3 мая богдыханом, а 7 августа утвержденного российским императором. По договору китайская сторона должна была уплатить России 9 млн руб. По мнению же самих китайцев, наименьшая сумма контрибуции должна была бы составить порядка 20 млн золотых рублей. Ради мира и дружбы с Китаем Россия уступила по всем пунктам.
Быстро сказка сказывается…
Комиссаром по передаче Илийского края Китаю был назначен генерал-майор Алексей Яковлевич Фриде (1838—1896), которому Колпаковский, исполнявший в связи с болезнью Кауфмана обязанности Туркестанского генерал-губернатора, вручил военную и гражданскую власть в крае, снабдив его обстоятельной инструкцией и поставив задачу: передать край китайцам в течение трёх месяцев после официального извещения туркестанского губернатора о ратификации договора Китаем, т.е. не позднее 11 февраля 1882 года «без переворота и без пролития крови и остановить население от эмиграции в наши пределы».
Между Колпаковским и дубанем (цзяньцзюнем) Цзинь Шунем началась переписка о конкретных сроках передачи, о порядке возвращения края Россией и приёме Цинской империей, о выводе войск и других животрепещущих вопросах. 26 ноября 1881 года губернатор напомнил, что по условиям Петербургского договора китайских войск должно быть столько, сколько нужно «для поддержания порядка среди того населения, которое подчинится китайскому управлению». А жители края, выразившие желание переселиться в Россию, будут находиться исключительно под русским управлением. После передачи края русские войска должны оставаться на его территории ещё один год, для обеспечения безопасности тех жителей края, которые не успеют вовремя переселиться в Россию. Они считаются «русскими подданными, живущими временно на территории Китайского государства» и не подлежат обложению податями и налогами. Китайские комиссары не должны стеснять или препятствовать переселению жителей края в Россию. 10 марта 1882 года был подписан протокол о передаче края китайской администрации. После его подписания китайские чиновники заявляли местному населению, что «русские так бедны и жадны на деньги, что продают обратно свои завоевания». Всем, кто хотел принять российское подданство и переселиться в Россию, было предложено оставаться в своих жилищах «под управлением и покровительством русской власти». Край находился под российским управлением более десяти лет. По официальным данным на территорию Российской Империи тогда переселились 75 000 уйгуров и 5000 дунган. А всего по расчётам Колпаковского, из Илийского края в пределы Российской Империи переселилось свыше 107 000 человек.
В 1885 году в Илийский край прибыл чиновник по особым поручениям при Туркестанском генерал-губернаторе, тогда поручик Бронислав Людвигович Громбчевский (1855—1926), впоследствии выдающийся российский разведчик и военный стратег, путешественник, дослужившийся до чина генерал-лейтенанта. В Синьцзяне всё ещё ощущалось сильное тяготение к России, вызванное установленным ранее порядком во время русского военного управления.
***
В 1912—1913 годах по всей Уйгурии прокатилась новая волна восстаний. В Кагарлыке, Яркенде, Хотане, Кумуле восстание возглавил Тимур Халпа (1891—1913). Однако вскоре оно было подавлено, а Тимур Халпа и Мухитдин — лидер восставших жителей Турфана, которые намеревались примкнуть к кумульцам, были убиты. Принимавшему активное участие в бунте будущему лидеру Тюркской Исламской Республики Восточный Туркестан Ходже Ниязу хаджиму (1889—1941) тогда удалось скрыться.
Новая родина
Несмотря на неспокойное время и отказ России включить в свою территорию уйгурские земли, в конце ХIХ века в китайском Алтае начали селиться русские. Этими переселенцами с просторов Российской империи в китайские горные местности после массового исхода с них в обратном направлении мусульманских народов, стали старообрядцы-староверы и казаки-уходцы, которые быстро нашли общий язык с местным населением. Казахи-кочевники на условии ортак (или уртак, по-казахски — общность, т.е. когда половина родившихся овец отдавалась пасущему) пасли скот староверов и покупали у них зерно, муку и мед. Скот скупался татарами-перекупщиками, также жившими здесь отдельной диаспорой, которые поставляли его в Советский Союз. Сначала сами перегоняли отары горными тропами, а впоследствии стали сдавать в отделение «Совинторга», открывшееся в Синьцзяне в 1926 году.
Но особенно много наших соотечественников перебралось сюда после Гражданской войны. Вместе с семьями ставшую «красной» родину покинули воины частей Отдельной Семиреченской армии генерал-майора, атамана Бориса Владимировича Анненкова, армии генерал-лейтенанта, атамана Александра Ильича Дутова, корпуса генерал-лейтенанта Андрея Степановича Бакича, отрядов сибирских атаманов Машкина, Остроухова, Новикова, семиреченские и уральские казаки и другие. О командующих хочется сказать отдельно.
Командующий Отдельной Семиреченской армией генерал-майор Борис Владимирович Анненков, до вступления в должность — атаман дивизии, из потомственных дворян Новгородской губернии, родился 9 (21) марта 1889 года в Киевской губернии, на военной службе с… 8 лет. По окончании Одесского Кадетского Корпуса, в 1906 году поступил в Александровское Военное Училище в Москве. Через два года, по окончании училища по 1-му разряду, выпущен в чине хорунжего в 1-й Сибирский казачий Ермака Тимофеева полк, дислоцировавшийся в Семиречье, в городе Джаркенте на границе с Китаем. Изучил и совершенстве знал кроме русского английский, немецкий, французский, киргизский (казахский) и китайский языки. Отличный наездник, великолепный стрелок, альпинист, гимнаст, фехтовальщик. Во время Первой мировой войсковой старшина на Западном фронте. После Октябрьского переворота со своим вооруженным отрядом численностью до 1000 человек совершил переход через всю европейскую Россию в Омск. В последствии воевал с большевиками под началом адмирала Александра Васильевича Колчака (1874 — убит 7 февраля 1920).
В конце декабря 1919 года в Семиреченскую армию у границы с Китаем влилась обескровленная Оренбургская армия атамана Дутова, который 27 мая 1920 года у китайского селения Джимпань, под напором превосходящих сил противника, вывел армию в количестве 4200 человек в Китай. Оренбургские части под командованием генерала Бакича уходили отдельно, через укрепление Бахты на китайский город Чугучак. Перейдя границу Китая, Центральная группа армии Анненкова находилась в лагере на реке Боротале до середины августа. Но к концу июля в нём оставалось лишь 670 человек.
В середине августа тремя эшелонами, с разрешения дудзюна (губернатора) Китайского Туркестана начали продвигаться к Урумчи. Простояв в Урумчи около трёх месяцев, опять же, поэшелонно, Анненков повёл вверенные войска на восток, к городу Гучену (Цитай), в 180-и верстах от Урумчи. В Гучене в конце марта 1921 года был арестован. В китайской тюрьме провёл три года. В феврале 1924 года освобождён. Отошёл от политики, поселился у столицы провинции Ганьсу в Ланьчжоу, обзаведясь там небольшим конным заводом. 31 марта 1926 года в городе Калгане в гостинице «Калгана», куда прибыл вместе со своим бывшим начальником штаба генералом Николаем Александровичем Денисовым из Пиндэчуаня, они были схвачены чекистами.
Важную роль в поимке генерала Анненкова сыграли маршал Китайской республики (с 1927 года) христианского вероисповедания Фэн Юйсян (Фын Юй-сян, 1882 — погиб с дочерью в результате «несчастного случая при возгорании киноплёнки» на палубе теплохода «Победа» вблизи Ялты 4 сентября 1948), руководитель группы советских военных советников в его армии «господин Лин», впоследствии муж небезызвестной Лили Брик, будущий комкор Виталий Маркович Примаков (1897 — расстрелян 12 июня 1937), чекисты Михаил Осипович Зюк (наст. Нахамкин, 1895 — расстрелян 20 июня 1937), А. Карпенко, Б. Кузьмичев, М. Довгаль, С. Лихарин, а также донской казак, полковник Александр Фёдорович Гущин (в начале 1918 года скрывался вместе с генералом Петром Николаевичем Красновым от большевиков в станице Константиновской, затем попал к красным в плен в Новороссийске, в 1923 году вёл деятельность против белой эмиграции в Шанхае — прим. авт.). Из Калгана Анненков на автомобиле был вывезен в столицу Внешней Монголии Ургу, а затем в Верхнеудинск (ныне — Улан-Удэ, РФ), откуда на поезде отправлен в Москву. 20 апреля 1926 года помещён в камеру №73 внутренней тюрьмы на Лубянке. Судебный процесс состоялся в Семипалатинске с 25 июля по 12 августа 1927 года, где и был расстрелян вместе с Денисовым в 11 часов вечера 24 августа 1927 года.
Командующий Оренбургской армией генерал-лейтенант Александр Ильич Дутов (1879 — убит чекистами в Суйдуне 7 февраля 1921) родом из семьи казачьего офицера, атаман Оренбургского казачества. В 1897 году окончил Оренбургский Неплюевский кадетский корпус, в 1899 году — Николаевское кавалерийское училище, в чине хорунжего направлен в 1-й Оренбургский казачий полк, стоявший в Харькове. Участник Первой мировой войны. Части Дутова в ноябре 1918 года вошли в состав Русской армии адмирала Колчака. В сентябре 1919 года Оренбургская армия Дутова была разбита Красной армией под Актюбинском. Атаман с остатками войска отошел в Семиречье, где присоединился к Семиреченской армии Анненкова. В мае 1920 года вместе с ней перешел в Китай. С атаманом, по его собственному утверждению, ушло 14 000 человек при 150-и пулемётах и 15-и орудиях, однако 7 февраля 1921 года атаман был смертельно ранен агентом ЧК Махмудом Хаджамировым (Ходжамьяровым) в своем кабинете в Суйдуне. Похоронен с воинскими почестями на католическом кладбище в предместье Суйдуна. Руководил операцией и группой ликвидации из 8-и уйгуров Касымхан Чанышев — татарский князь, завербованный чекистами. Члены группы в 1930-е гг. стали жертвами политических репрессий.
Андрей Степанович Бакич (серб. Андрија Бакић; 1878, Черногория — расстрелян 17 июня 1922) — российский военачальник, генерал-лейтенант, в феврале 1919 — январе 1920 годов — командир 4-го Оренбургского армейского корпуса Оренбургской Белой армии. Численный состав корпуса: 2047 штыков, 2707 сабель, 90 пулеметов, 5 орудий. В марте 1920 года во главе Оренбургского отряда (бывшая Оренбургская армия) численностью свыше 10 000 человек перешел китайскую границу у города Чугучак и был интернирован в Синьцзяне. В 1921 году после убийства генерала Дутова стал командующим армией. В начале сентября свыше 3000 белогвардейцев Бакича в Шара-Сумэ сдались вошедшим в провинцию по «Договору командования Туркестанского фронта с властями Синьцзяна о вводе Красной Армии на китайскую территорию для совместной ликвидации белых армий Бакича и Новикова» советским красным частям, а остальные ушли в Монгольский Алтай. После боёв в конце октября остатки корпуса сдались под Улангомом «красным» монгольским войскам. В 1922 году они были выданы Советской России. Сам А.С. Бакич, генерал И.И. Смольнин-Терванд, полковники С.Г. Токарев и И.З. Сизухин, штабс-капитан Козьминых и корнет Шегабетдинов 17 июня 1922 года расстреляны после судебного процесса в Новониколаевске (ныне — Новосибирск).
Семиреки чувствовали себя в Синьцзяне практически как дома. Кульджа (уйгурск. Ghulja Nahiyisi — ныне уезд в составе Или-Казахского автономного округа Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая) десять лет с 1871 по 1881 годы была под протекторатом России. В 1884 году цинское правительство создало провинцию Синьцзян. С 1888 года территория вокруг Кульджи стала называться уездом Нинъюань. После Синьхайской революции, в 1914 году Нинъюань был переименован в уезд Инин (Y;n;ng Xi;n).
Казаки служили в охране российских консульств, сопровождали торговые караваны и дипломатические миссии. А родное Семиречье от границы было видно невооруженным глазом. Вольные и невольные переселенцы обзаводились здесь семьями, тут жила и многочисленная родня, перебравшаяся в поисках лучшей доли и свободных земель. В Кульдже действовало не только казачье самоуправление, но и воинские порядки. В казачьих станицах были православные храмы, школы, отмечались все праздники, сохранялись традиции и реликвии. Среди беженцев оказалось 16 священников. Выпускались своя газета. И даже продавалась, как и в Семиречье, водка «Пугасовка». У южных ворот столицы Синьцзяна города Урумчи располагался «русский квартал» с советским консульством в центре и православным храмом на его территории. Попытки сделать из церкви клуб в начале 1920 годов, были негативно восприняты не только верующими, но и китайским губернатором, и со скандалом провалились.
Из огня да в полымя
Столица Синьцзяна Урумчи (в переводе с древнемонгольского «прекрасное пастбище») напоминала русский провинциальный город: всюду русская речь, вывески на русском языке, русские магазины, рестораны, школы. Численность русских в Синьцзяне в 30-х годах прошлого века превышала 50 000 человек.
Местное население — уйгуры, дунганы, сарты, казахи — относились к эмигрантам лояльно, скорее дружелюбно, даже учили русский язык, чтобы общаться на бытовом уровне с переселенцами. Многие с теплотой вспоминали русское управление краем, длившееся тут на протяжении десятилетия. Чего не скажешь об отношении местных к китайцам, которых считали оккупантами. Русские же, мирно хозяйствовавшие в Восточном Туркестане, жили по принципу: «не тронь нас, и мы не тронем». Но сохранив боевые порядки, взялись за оружие, как только восставшие исламисты стали притеснять их наряду с ненавистными китайцами и другими «неверными».
В конце 1920-х — начале 1930-х годов в Синьцзяне также нашли прибежище басмачи и казахские крестьяне, бежавшие из страны Советов от голодомора «Ашаршилык», вызванного коллективизацией, и геноцида казахов, проводимой с октября 1924 года первым секретарем Казахского крайкома РКП(б) Филиппом Исаевичем Голощёкиным (наст. имя Шая Ицович-Исакович, 1876 г.р., по утверждению арестованного наркома госбезопасности Николая Ивановича Ежова от 24 апреля 1939 года, являлся, как и заявитель, активным гомосексуалистом, арестован 15 октября 1939 года, расстрелян 27 октября 1941). Массовые репрессии и проведенная осенью 1928 года конфискация у казахов крупного рогатого скота, которого ввиду отсутствия условий содержания приходилось забивать на месте, сделали жертвами геноцида 4 млн человек или 60% коренного населения (Согласно официальным данным переписей населения СССР при росте рождаемости и населения в стране с 1926-го по 1939 год численность казахов сократилось на 867 340 человек — прим. авт.). Поэтому убежавшие казахи поддерживали противоборствующую сторону.
К тому времени наиболее сильной белогвардейской организацией в Синьцзяне был «Офицерский союз» полковника Павла Петровича Паппенгута*. Другую офицерскую группу возглавлял полковник Моргунов. Они и послужили костяком русских формирований в китайской армии Синьцзяна.
________
*Полковник Павел Петрович Папенгут (1894 — декабрь 1933) — из обрусевших немцев, православный, потомственный дворянин Смоленской губернии. Коренной туркестанец, сын действительного статского советника, помощника военного губернатора Самаркандской области Петра Оскаровича Папенгута. Окончил Ташкентский Наследника цесаревича кадетский корпус, Михайловское артиллеристское училище по 1 разряду в 1914 году. В Первую мировую войну служил в полевой легкой артиллерии. В 1918 году — поручик. В Гражданскую войну воевал на стороне Белой армии. Штабс-капитан с июля 1919-го, капитан с осени 1920-го, подполковник с ноября 1921-го, затем — полковник. Член Туркестанской военной организации. В некоторых публикациях его ошибочно называют офицером царского Генерального штаба, но Академию Генерального штаба он не заканчивал. Командирован с письмом к А.И. Дутову, у которого остался и стал одним из ближайших сподвижников атамана. Начальник штаба отряда. После поражения вместе со всеми ушёл на китайскую территорию в Синьцзян. После убийства атамана Дутова создал и возглавил в Синьцзяне «Офицерский союз».
Первый конный отряд в 180 сабель под командованием сотника Франка был набран в Урумчи. На службу также была взята бывшая артиллерийская батарея под командованием полковника Кузнецова.
Ситуация в Синьцзяне ухудшилась после убийства 7 июля просоветски настроенного дубаня Ян Цзенсиня (1859—1928) на обеде, посвященному выпуску учеников русской школы, и захвата власти его заместителем, министром внутренних дел местного правительства Цзинь Шужэнем (1879—1941, губернатор 1928—1933). И дошла до крайности в 1930 году, когда в Кумуле (ныне — Хами) на востоке Синьцзяна, скончался местный князь или хан, или по-местному ван, и «властитель Гоби» Шах Мехсут (Махмуд-шах), владевший практически всей тамошней землей. Наследник вана Назир и его первый министр, начальник охраны Йолбарс-хан (Юлбарс-хан), явившиеся за формальным утверждением в Урумчи, были задержаны охраной дубаня. До марта 1930 года Кумуль был столицей автономного Кумульского ханства, но после смерти правителя и ареста наследника Цзинь Шужэнь ханство упразднил, удвоил сельхозналог на тамошних уйгуров, конфисковал их поля, отдавая их ханьцам (китайцам), беженцам с Ганьсу, и субсидируя их. А уйгуров выселял на неплодородные земли на окраине пустыни.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения местного населения, стало изнасилование уйгурки китайским офицером в городе Сяобао. По показаниям самого офицера, у молодых вспыхнули чувства, однако замужество мусульманки с «неверным» рассматривалось местными как личное оскорбление. Восстание началось 20 февраля 1931 года резней то ли на его свадьбе, то ли на базаре, когда были убиты 30 солдат и 120 ханьцев из Ганьсу. Уйгуры ринулись поджечь здание уездной администрации, убивая по пути всех встречных китайцев. Захватив оружие в разгромленном полицейском участке Сяобао, повстанцы двинулись на Кумуль с целью его захвата. Уйгуров поддержали монголы, киргизы, узбеки и дунганы. В Илийском округе восстали и местные казахи. На севере Синьцзяна восстание поддержали монголы молодого князя Махавана (Магвана) и алтайские казахи во главе с Шариф-ханом. Одновременно с этим в районе города Баркуля организовалась группа казахских повстанцев, которым удалось захватить тамошний арсенал. Очень скоро во главе восстания встали бывшие приближенные умершего хана: управляющий хозяйством Кумульского ханства Ходжа Нияз хаджим и Йолбарс-хан. Они-то и пригласили на помощь из Ганьсу генерала-дунганина Ма Чжунина (1910 — после 1936; в различных документах и текстах на русском языке встречается несколько написаний фамилии, также: Ма Джунин, Ма Чжунъин, Ма-Джу-Нин, Ма-Цзу-ин, Ма Дзуин и другие), который командовал 36-й кавалерийской дивизией Национально-революционной армии (она же 36-я дивизия Гоминьдана или 36-я Дунганская дивизия). Дивизия была сформирована в 1932 году из дунган, которые занимали все офицерские должности, и уйгуров, которые набирались по призыву. Молодому командующему покровительствовал Чан Кайши, который, будучи директором Академии Вампу в Нанкине (Наньцзине) в 1929 году, выделял амбициозного и целеустремленного будущего полководца. Заместителем командира дивизии был Ма Хушань, 1-й бригадой командовал Ма Жулун, 2-й — Ма Шэнгуй. Подбором кадров занимался бывший офицер Османской империи Камаль Кайя Эфенди.
Генерал объявил внутри Синьцзяна джихад. Хотя мятежники убивали не только «неверных», но и друг друга, им удалось захватить 90% территории Синьцзяна. Парадоксально, но все воюющие стороны заявляли о своей лояльности режиму Чан Кайши.
***
В 1932 году уйгурское население под руководством братьев Богра и Сабита Дамуллы подняло восстание в Хотане. Свергнув там китайскую власть, повстанцы создали Хотанский эмират.
Исламская Республика Уйгуристан
Летом 1933 года Сабит Дамулла и Мухаммад Имин Бугра объявили в Кашгаре о создании независимой Восточно-Туркестанской Исламской республики, или Тюркской Исламской республики Восточный Туркестан (ТИРВТ), которую первоначально предполагалось назвать «Исламская Республика Уйгуристан». 12 ноября 1933 года в Кашгаре была созвана Национальная ассамблея, принята Конституция, утвержден государственный флаг — белый полумесяц со звездой на светло-синем фоне, и национальная валюта. Президентом Республики избран Хаджи Нияз хаджим, премьер-министром Сабит Абдулбаки Дамулла (1883—1934), министром обороны Махмут Мухити.
С взятием Кашгара в 1934 году хуэйскими полевыми командирами, союзниками нанкинского китайского правительства, при помощи советских и китайских войск ТИРВТ была упразднена. Премьер-министр Сабит Абдулбаки Дамулла схвачен и в июне казнен китайскими властями в Аксу. А некоторые министры арестованы и препровождены в Урумчи, где были убиты. Мухаммад Имин Бугра и Махмут Мухити эмигрировали в Индию. Позднее Кашгар был отвоеван отрядами Ходжи Нияза, и ТИРВТ де-факто продолжила существовать под руководством вернувшегося генерала Махмута Мухити и контролем его 6-й уйгурской дивизии до 1937 года. Когда китайскими войсками с включенными белогвардейскими полками и частями Красной армии 6-я дивизия, контролировавшая Кашгар и его окрестности, была уничтожена, Восточный Туркестан вновь стал китайским. Ходжи Нияз, назначенный заместителем губернатора, вскоре был репрессирован.
Семиреченцы
За возможность разместиться на китайской территории, перешедшие границу семиреченцы-анненковцы (семиреки) по приказу дубаня отдали на вооружение немногочисленных и практически небоеспособных проправительственных формирований свое оружие. Однако китайские войска не могли остановить повстанцев, которые принялись уничтожать «неверных». Власть губернатора Цзинь Шужэня оказалась под угрозой.
Опасаясь нового наступления, китайцы решили мобилизовать всех русских мигрантов из остатков отрядов Дутова и Анненкова. Мобилизация была принудительной. Было объявлено, что те, кто не пожелает пойти на китайскую службу, в 24 часа будут высланы в СССР. Губернатор приказал арестовать русских женщин, чтобы заставить их мужей воевать на стороне китайцев.
В результате были сформированы три кавалерийских и один пехотный полк общей численностью 1800 человек (как одна китайская дивизия; по др. данным: два пехотных и один конный полк общей численностью 1500 человек — прим. авт.), за плечами которых были современная европейская тактическая подготовка и огромный боевой опыт. Возглавил белогвардейские части, участник Первой мировой и Гражданской войн, бывший начальник штаба войск атамана Дутова полковник Павел Петрович Папенгут. Командиром второго полка стал полковник (впоследствии, генерал) Николай Иванович Бектеев, третьего — полковник Чернов.
Новобранцам выдали китайское военное обмундирование, но со знаками различия русской царской армии. И было положено жалованье в 1000 ланов (цена одной коровы) в месяц с удвоением в период участия в военных действиях. Эти части и оказались самыми боеспособными в китайской армии провинции. Удачные боевые действия белогвардейцев вдохновили официальные китайские власти на создание других формирований из белогвардейцев. В составе китайской армии был образован особый кавалерийский полк из 500 казаков, сформированный в Илийском крае и включенный в Торгоутскую кавалерийскую бригаду, перешедшую под управление русских офицеров. Он стал самой боевой частью Синьцзяна.
Боевое крещение русское формирование получило у Чикочина, атаковав дунган, которыми лично командовал генерал Ма Чжунин. В том бою он даже был ранен в ногу. Удары белогвардейцев привели к снятию осады с Кумуля (Хами) и беспорядочному отступлению дунган. Сменив направление удара, повстанцы атаковали город Турфан, но конную атаку мусульман отбили всего четыре пулеметчика. Это были капитаны Мезин, Масленников, Фадеев и Козаков.
В ответ начались притеснения русских со стороны воинствующих мусульманских повстанческих формирований. Бывшие дутовцы и анненковцы сначала создали отряды самообороны, а вскоре централизованно собрались по мобилизации.
В бою у Гучена полторы тысячи китайских солдат сдались без сопротивления, а полсотни русских отбивались до последнего патрона.
17 оставшихся в живых израненных казаков мятежники добили на месте.
В феврале 1933 года повстанцы осадили город Чугутак, в котором находилась русская колония. Обороной гарнизоном из баб и стариков руководил местный староста Понькин. Тогда же восставшие подошли к столице Синьцзяна. Оборонял Урумчи русский отряд в три сотни человек. Примерно столько же бойцов на грузовиках добралась до Чугутака и рассеяли нападавших.
Китайский чиновник Ай Ченвy, присутствовавший при штурме повстанцами Урумчи, тогда писал: «Артиллерийские залпы сотрясали окна. Мусульмане подошли к самым воротам. Единственной надеждой оставалась стойкая, пропитанная водкой и кокаином когорта из 300 белогвардейцев под командованием бывшего царского офицера Папенгута». Два дня штурма не увенчались успехом. Урумчи сильно пострадал, но остался в руках русских и китайцев. В награду губернатор разрешил казакам грабить побеждённых, но от такой сомнительной чести казаки отказались. Повстанцев рассеяли по просторам Синьцзяна, поскольку на сложном рельефе было невозможно уничтожить всех сторонников джихада.
Казаки успешно разгоняли вооружённые отряды инсургентов (гражданского населения, противостоящего властям — прим. авт.) до 1933 года, когда Ма Чжунин поставил под ружьё 30 000 мусульман.
Новая полукоммунистическая власть
В апреле 1933 года из Маньчжурии в Синьцзян прибыл отряд китайцев под командованием полковника Шен Шицая (1895—1970, губернатор с 12 апреля 1933-го по 29 августа 1944-го). Втёршись в доверие к белогвардейцам, он силами казаков захватил город Турфан, одержал несколько побед и организовал заговор с целью свержения дубаня Цзинь Шужэня. Главную роль в перевороте сыграли белогвардейцы, которые за день уличных боев потеряли 50 человек. 12 часов кряду отделение казаков вело бой за казначейство. В конце концов, они в рукопашной нейтрализовали охрану дубаня и захватил казну. А отряд Шен Шицая расположился на холмах неподалеку и, не вмешиваясь, наблюдал. Только на следующий день Шен Шицай вошел в умиротворенный город и провозгласил себя генералом и губернатором. Позднее он станет генерал-полковником. Свергнутый Цзинь Шужэнь бежал в Советский Туркестан. Несмотря на это, с новым дубанем Шен Шицаем Наркомат иностранных дел СССР нашел общий язык практически мгновенно.
По другой версии, белогвардейцы, недовольные отношением к себе и постоянными угрозами выдачи Советам, сами спланировали и совершили переворот в Урумчи. Утром 12 апреля по приказу Папенгута казачья сотня есаула Ивана Бессонова атаковала резиденцию дубаня. Сотня полковника Краснова обезоружила комендантскую команду из 250-и человек, выполнявшую карательные функции при дубане. В рукопашном бою китайцы потеряли более сотни убитыми, а русские — одиннадцать убитыми и пятнадцать ранеными. В уличных боях, длившихся целый день, казаки потеряли убитыми и ранеными 53 человека.
Что характерно, реакция местного населения на «самоуправство» русских была весьма благожелательной: «Все сошлись на том, что хотя действия русских были жестокими и чрезвычайно опасными для города, они были продиктованы искренней озабоченностью общественным благом, а также собственным благополучием. Поскольку все закончилось без особых осложнений и больших жертв, общественное мнение склонилось в их пользу. Люди больше говорили об их смелости, нежели об их жестокости».
Пытаясь сбить накал национально-освободительного движения народов Уйгуристана, новый дубань обнародовал программу, суть которой заключалась в обещании ряда политических и экономических свобод. Он сделал послабления некитайскому населению, в частности, мусульманам, заявил о равноправии наций, желая приструнить уйгур, которые составляли три четверти населения и костяк повстанцев.
К русским отношение было нормальным, поскольку Шен Шицай помнил, кто привел его к власти. Однако ему не давал покоя растущий авторитет командира русских частей. Яркий, харизматичный и своевольный полковник Папенгут был прекрасным офицером. Его растущее влияние, безоговорочный военный авторитет и неуправляемость не устраивали ни советских представителей, ни китайцев. Опасавшийся его влияния Шен Шицай разработал заговор, в который была вовлечена и часть белогвардейцев, в частности, полковник Бектеев, метивший на командирское место. По согласованию с советским генеральным консулом в Урумчи Гарегином Абрамовичем Апресовым (1890 — расстрелян 11 сентября 1941), прибывшим в Синьцзян в декабре 1933 года, полковник Папенгут, занимавший твёрдую антисоветскую позицию, 10 декабря был отстранён от командования, арестован и расстрелян вместе со своими верными 40-а офицерами китайцами. Ему было 39 лет.
Некоторые его сподвижники склонялись к мысли, что Папенгута вывезли в СССР и там казнили, поскольку гибель полковника отвечала их интересам. Москве был нужен контроль над ситуацией, а авторитетный лидер ему препятствовал.
Существует и версия причины уничтожения талантливого российского офицера. Русские согласились на кандидатуру Шэн Шицая, поскольку тот дал обещание не притеснять русских в Синьцзяне, не менять политического курса на сближение с Чан Кайши, не идти на контакт с СССР. Однако, реально оценив свои возможности, Шэн Шицай практически сразу нарушил его и обратился за помощью к Советскому Союзу. Узнав об этом, Папенгут действительно стал готовить переворот, но об этом было незамедлительно доложено дубаню, и последовала неминуемая расплата.
Новым командующим всеми русскими частями был назначен белогвардейский полковник Николай Иванович Бектиев, вскоре получивший чин генерал-лейтенанта армии Синьцзяна и финансы для содержания армии. Начальником штаба к нему был приставлен военный советник китайского правительства «товарищ Фу Дзихуй» (в переводе с китайского Большой Военный Человек). Под этим оригинальным именем-прозвищем в Синьцзяне служил красный командир, будущий маршал бронетанковых войск и дважды Герой Советского Союза Павел Семёнович Рыбалко (1894—1948). Призванный в армию в 1914 году, рядовой Рыбалко дезертировал с фронта Первой мировой в июле 1917 года и вернулся домой. В 1918 году партизанил по Украине, но был схвачен и с августа по декабрь находился в плену у немцев. С марта 1919-года командир отряда уездной ЧК, с июня — командир роты, с сентября — командир Лебедянского пехотного полка, с мая 1920-го — комиссар кавполка, а затем бригады в 1-й Конной армии. В мае 1934-го Разведупром РККА послан военным советником в Синьцзян, где провоевал по февраль 1936-го. В период командировки в 1935 году присвоено звание полковник РККА, хотя до этого в Китае он считался «русским генералом на китайской службе». С 1939 года комбриг. 4 июня 1940-го переаттестован в генерал-майоры. В апреле—декабре 1940 года — военный атташе в Китае. Затем по май 1942 года — начальник кафедры разведки Высшей спецшколы Генштаба РККА. С мая 1942 года — в действующей армии. Звание Героя Советского Союза присвоено 17 ноября 1943 года за успешное форсирование Днепра. Второй медали «Золотая Звезда» удостоен 6 апреля 1945 года за боевые отличия войск на завершающем этапе войны и проявленный личный героизм. С 1 июня 1945 года маршал бронетанковых войск. Скончался в возрасте 53 лет 28 августа 1948 года. Начальником армейской разведки стал вернувшийся в 1924 году в эмиграцию из СССР (по другим данным, став агентом ИНО ОГПУ) бывший дроздовец — поручик 2-го Офицерского генерал-майора Михаила Гордеевича Дроздовского Александр Николаевич Барковский (1894 — расстрелян 10 января 1938).
Под другим углом
Несколько другую версию событий приводит на русском со ссылками на английские источники всемирно известная Википедия. Этнический китаец, губернатор китайской провинции Синьцзян в 1928—1933 гг. Цзинь Шужэнь сменил на своем посту убитого дубаня Ян Цзенсиня, правление которого прославилось ростом коррупции, этнических и религиозных конфликтов. Зато политика Цзинь Шужэня по китаизации провинции вызвала знаменитое Кумульское восстание. Цзинь заключил негласное соглашение с СССР о поставках вооружения. Когда об этом узнало правительство Гоминьдана, именно против него была послана 36-я дивизия НРА под командованием генерала Ма Чжунина. Была поставлена задача свержения правительства Цзинь Шужэня. При поддержке белоэмигрантов во главе с Папенгутом в сражении при Урумчи в апреле 1933 года Цзинь Шужэнь был свергнут и бежал в СССР. В октябре 1933 года он вернулся в Китай и был арестован за подписание тайных соглашений с Советами без согласования с Гоминьдановским правительством. В марте 1935 года прошёл суд, согласно вердикту которого Цзинь Шужэнь получил 3,5 года тюрьмы. Однако 10 октября правительство объявило амнистию, и на следующий день Цзинь Шужень вышел на свободу. В 1935 году вернулся в Ганьсу, где и умер 19 сентября 1941 года.
При нём начал карьеру Шэн Шицай, который и сменил его на посту губернатора.
Такая интерпретация событий ставит все с ног на голову. Получается, что русские формирования и мятежная 36-я дивизия под командованием генерала Ма Чжунина по приказу Чан Кайши свергли законного, но зарвавшегося местного князька, и не за чинимый беспредел, а за связь с Советами. Однако поставленный белогвардейскими штыками управлять провинцией Шен Шицай первым делом для подавления уйгурского восстания к этим же Советам за помощью и обратился. Что-то не срастается. Хотя, по мнению востоковедов, китайцы всегда были плохими воинами, зато великими приспособленцами и политиками, умело разжигающими межнациональную рознь по принципу «разделяй и властвуй». В ход шло всё: подкуп, грубая лесть, интриги и личные амбиции национальных лидеров и полевых командиров. Так, Ма Чжунина власти осыпали золотом, он учился в китайской военной академии, получил титул князя и «главного истребителя бандитов». А Ма Чжунин несколько раз то переходил на сторону повстанцев, вырезая китайцев, то служил властям, уничтожая уйгуров и киргизов.
Интернационализм не прошёл
В Москве решили отказаться от поддержки сепаратистских течений среди местных национальностей, даже если они выдвигали прокоммунистические лозунги, и оказывать помощь китайским властям в сохранении порядка, вплоть до военного вмешательства. Советской властью впервые такая помощь была оказана в 1921 году. На территории Синьцзяна тогда, помимо местных русских, находились десятки тысяч солдат, офицеров и просто беженцев из России. Белогвардейские отряды Дутова, Анненкова, Бакича, Остроухова, Новикова, Шишкина и других, объединившись под командованием генерала Бакича, не считались с местными властями, разоружали китайских военнослужащих, как те разоружили их за возможность пройти на территорию. Власти Синьцзяна обратились за помощью к советской России.
17 мая 1921 года был подписан «Договор командования Туркестанского фронта с властями Синьцзяна о вводе Красной Армии на китайскую территорию для совместной ликвидации белых армий Бакича и Новикова». В соответствии с ним Красная Армия провела на территории Китая две операции, в ходе которых армия генерала Бакича была разбита. С остатками войск он сдался в плен монгольским частям. Но «красные» монголы выдали «белых» русских офицеров «красным» россиянам, которые вывезли тех в Новониколаевск, судили и в начале лета 1922 года казнили.
По поводу противостояния в Синьцзане возник конфликт между Коминтерном и Наркоматом иностранных дел СССР. Интернационалисты хотели поддержать маршала Ма Чжунина, и даже предприняли некие усилия в этом направлении. Дипломатов же поддерживала советская военная разведка. Из справки начальника 4-го (разведывательного) управления (с марта 1924 по апрель 1935) штаба РККА Яна Карловича Берзина (наст. Петерис Янович Кюзис, P;teris ;uzis, латыш, партийная кличка «Старик»; 1889 — расстрелян 29 июля 1938): «…Эти попытки неизбежно приведут к длительной национальной борьбе за автономии (казахские, монгольские, киргизские, дунганские, уйгурские), причём не исключена борьба за автономию и среди самих уйгур— между Хотаном и Кашгаром».
В Китае тогда шла гражданская война между коммунистами, императором и партией Гоминьдан. Неразбериха усугублялась японской интервенцией и неподчинением чиновников и полевых командиров на местах.
На помощь китайским властям провинции, в обмен на открытие советских торговых представительств в городах Кульджа, Чугучак, Яркенд, Карашар, Алтай, Урумчи, Куча и Аксу советское правительство разрешило перебросить в Синьцзян по железной дороге с Дальнего Востока остатки китайской Северо-Восточной Армии генерала Ма Ду численностью 20 000 китайских солдат (по другим данным — 10 000), интернированных в СССР с захваченной японцами территории Манчжурии. Однако однажды уже разбитые китайцы после первых же боев сбежали с фронта и запросились обратно в Союз, выражая горячее желание стать колхозниками и выращивать рис хоть в пустынях Прибалхашья. Зная о боевых качествах китайских солдат, в докладной записке руководству Генерального штаба РККА сложившуюся в этот период в Восточном Туркестане обстановку, начальник 3-го отдела Разведуправления РККА (с февраля 1931-го по январь 1934-го) комбриг Александр Матвеевич Никонов (1893 — расстрелян 26 октября 1937) отмечал, что «китайцы могут рассчитывать только на свои деморализованные войска, на белых и на нашу помощь». Прогнозируя ход событий, Разведуправление РККА указывало, что «дальнейшее развитие повстанческого движения может привести к уничтожению китайской власти в Синьцзяне и попыткам создания мусульманского государства». Новое правительство обратилось к повстанцам с предложением мира. Были провозглашены равноправие всех национальностей, населяющих провинцию, политические свободы и меры по улучшению экономического положения народа, чем в ряды восставших был внесен раскол.
Синьцзян был нужен СССР для коммуникации с Чан Кайши, которого тогда поддерживало советское правительство. Поскольку краю никак не могли угрожать японцы, там был построен авиазавод по сборке советских истребителей И-16 для нужд китайской армии. К тому времени геологи нашли в регионе большие месторождения урана, никеля, молибдена и вольфрама. Позднее из Синьцзяна в СССР поставлялся бериллий, необходимый для производства атомной бомбы.
В борьбе за дело
Несмотря на клятвенные заверения поддержавшим его белогвардейцам не иметь никаких сношений с Советской властью, новый дубань Синьцзяна Шэн Шицай, оценив свои силы и перспективы, и не доверяя здешним русским, практически сразу обратился за помощью в борьбе против повстанцев к Советскому Союзу. Новый губернатор незамедлительно послал своих представителей в СССР, чтобы добиться финансовой и военной помощи.
По другой версии, в 1933 году в СССР с ценными подарками для членов правительства он поехал сам. Однако непонятно, как только что приведенный к власти чиновник в период ведения боевых действий мог оставить свой пост на столь продолжительное время.
Успех переговоров выразился не только в помощи китайским товарищам техникой и оружием, но и прямой военной поддержке. Денежные купюры Синьцзяна ланы, которые печатались тут же и имели хождение в крае, также обеспечивались Госбанком СССР. Советский Союз снабдил и профинансировал участие белогвардейских отрядов в боях на стороне Синьцзянского правительства, выделив 10 000 рублей золотом и 2000 комплектов обмундирования.
Решение Кремля о военном вмешательстве объясняется нежеланием иметь на южных границах ещё одного враждебного государства по типу Маньчжоу-Го. Да и о создании радикально исламского государства под боком СССР не могло быть и речи. К тому же восстание поддерживали японцы, и к повстанцам примыкали басмачи, бежавшие из советской Средней Азии. Однако СССР, придерживаясь стороны китайского губернатора Синьцзяна, не желал вмешиваться напрямую.
3 августа 1933 года Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило «Директивы по работе с Синьцзяном», проект которых был подготовлен и внесен специальной комиссией во главе с Ворошиловым. В этом документе определялась линия на поддержку Урумчинского правительства и его политических реформ и сохранения провинции в составе Китая, предоставление помощи в борьбе с Ма Чжунином и другими дунганскими отрядами.
Господа комсомольцы-добровольцы
Осенью 1933 года в Казахстане в режиме секретности из двух советских бригад, Алтайской и Тарбагатайской была создана так называемая «Алтайская Добровольческая армия». По одним данным, под командованием некоего Волошина, сведений о котором в открытом доступе найти не удалось. По другим — руководителем данного соединения был назначенный 8 апреля 1933 года начальник Главного управления пограничной охраны и войск ОГПУ СССР, впоследствии комкор (1935) и командарм 1-го ранга, один из главных организаторов «Большого террора» и репрессий в РККА, НКВД и Монголии, Михаил Петрович Фриновский (1898 — расстрелян 1940), а затем — сменивший его Николай Кузьмич Кручинкин (1897 — расстрелян 19 августа 1938). Кручинкин на военной службе с июня 1916-го вольноопределяющимся. Воевал на Юго-Западном фронте. В РККА с февраля 1918-го, в июле 1919-го воевал против деникинцев помощником командира полка. В мае 1921-го перешёл в ВЧК. 25 сентября 1922-го окончил Военную академию РККА. С 10 июля 1934-го — заместитель начальника ГУПВО НКВД СССР Фриновского. 17 декабря 1935 года присвоено звание комдив. 15 апреля 1937 возглавил ГУПВО (с середины 1937 — ГУПВВ). 29 января 1938-го назначен начальником Управления пограничных и внутренних войск НКВД УССР, но 29 марта снят с должности и 14 апреля арестован.
Семитысячный контингент включал два полка РККА и два полка ОГПУ. Основу составлял 13-й Алма-Атинский полк ОГПУ, командир полка Константинов, начальник штаба Глатоленко. Красноармейцев-кавалеристов, призванных в основном из окрестностей Алма-Аты, переодели в форму семиреченских казаков с погонами и малиновыми лампасами. Пехотинцев и артиллеристов одели в белогвардейскую форму (они были обмундированы в униформу русской императорской армии), командирам выдали золотые офицерские погоны, заставили убрать советскую маркировку на оружии и амуниции.
«Красно-белая» армия имела на вооружении новейшие советские танки БТ-5 (запущен в производство в 1933 году, максимальная скорость на колёсном ходу — 72 км/час, а на гусеницах — 52 км/час), бронеавтомобили БА-6, многоцелевые самолёты разведчики-штурмовики-лёгкие бомбардировщики бипланы Р-5 конструкции Николая Николаевича Поликарпова, только в 1930 году поставленные на серийное производство, и истребители И-15. Её действия определялись как «особая операция Главного управления пограничной охраны ОГПУ». Чтобы совсем никто не догадался, «алтайские добровольцы» использовали дореволюционную систему званий.
Дмитрий Угрюмов, служивший в Алтайской Добровольческой армии, рассказывал, что даже на политзанятиях заставляли обращаться к политрукам не иначе как «господин комиссар» или «господин капитан». В результате появлялись такие документальные перлы: «Товарищ поручик Угрюмов не смог объяснить решающую роль Красной Армии во время Гражданской войны. Товарищ поручик Угрюмов также не смог рассказать о злодеяниях и зверствах белогвардейцев во время неё же. Объявить поручику Угрюмову выговор!»
В ноябре 1933 года так называемая «Алтайская добровольческая армия» перешла советско-китайскую границу и с боями вошла в Синьцзян.
Об участии в боях советских лётчиков рассказал другой участник этих событий, Герой Советского Союза Фёдор Петрович Полынин (медаль «Золотая Звезда» №110 от 14.11.1938, бывший портовый грузчик, в Китае — Фынь По, впоследствии генерал-полковник авиации, генерал брони ПНР, командующий ВВС Польши; 1906—1981): «Подлетая к городу (Урумчи), мы увидели у крепостной стены огромные толпы людей. Позади штурмующей пехоты гарцевали всадники... Снижаемся и поочередно начинаем бросать в гущу мятежников 25-килограммовые осколочные бомбы. Видим, толпа мятежников отхлынула от стены и бросилась бежать. На подступах к крепости отчётливо выделялись на снегу трупы. У самой земли мы сбросили последние бомбы. Мятежники как будто обезумели от внезапного воздушного налёта»... Губернатор провинции наградил всех советских лётчиков, участников боевых действий.
Повстанческие лидеры-исламисты Ходжа Нияз и Йолбарс-хан снова пригласили Ма Чжунина в Синьцзян. 12 января 1934 года 22 000 уйгур 36-й дунганской дивизией генерала Ма Чжунин приступили к осаде Урумчи. Русские белогвардейские формирования сдерживали атаки, но соотношение сил 1 к 11-и было не в их пользу. Спасение пришло, откуда не ждали. В последних числах января Ма Чжунин вынужден был бросить большие силы против наступавших по Чугучакскому тракту неведомых формирований. 8–9 февраля те нанесли сокрушительное поражение частям 36-й дивизии, и 11 февраля блокада была снята.
Вошедшие на территорию Синьцзяна части в первых боях, несмотря на техническое превосходство, понесли большие потери, сталкиваясь с партизанской тактикой действий дунганских дивизий.
Участник событий, командир расчёта станкового пулемета «максим» 13-го Алма-Атинского полка ОГПУ Я. Гриценко, вспоминая о зверствах мусульман, писал: «Когда мы оставшимися силами стали прочесывать посёлок и лес там, где вчера располагались наши, то увидели следующую картину. Орудия батареи были целы и стояли на своих позициях, но почему-то без замков. Позже выяснилось, что батарейцы, погибая, извлекали замки из орудий и забрасывали их в сугробы. Мы их все отыскали, и орудия снова были готовы к бою. Самое страшное, что предстало перед нашими глазами, — наши товарищи, которые были так зверски изуродованы, что некоторых трудно было узнать. Противник снял с них одежду, выколол глаза, отрезал носы, языки, уши, половые органы и вспорол животы, а потом приставил к стволам деревьев, и они, окоченелые на морозе, стояли, как мумии. После такой картины мы дали себе клятву живыми не сдаваться, а при себе иметь резервную гранату, чтобы в случае безвыходного положения взорваться вместе с экзекуторами».
Однако вскоре техническое и тактическое превосходство было реализовано. Не увенчалась успехом и попытка повстанцев перехватить инициативу, перенеся центр боевых операций на запад в район Кашгара. Занятый дунганами в мае, он был очищен от них уже в июне.
Несмотря на убежденную ненависть к Красной Армии, а может, и по незнанию, кто неожиданно пришёл на помощь оборонявшимся, один из местных русских полков, блокированных в осажденном Урумчи, прорвался навстречу «Алтайским Добровольцам», после чего «белая» кавалерия и «красные» танки били уйгуров в едином строю. Вооруженному по последнему слову красно-белому войску повстанцам было нечего противопоставить. Под Урумчи впервые были применены новые, только поступившие с завода бронемашины. А удары с воздуха полностью деморализовали мятежников, вызывая шок. «Сталинские соколы» бомбили дунганскую и уйгурскую конницу Ма Чжунина, чтобы помочь выстоять недавним заклятым врагам. Объединившись с белогвардейскими частями, «Алтайская Добровольческая армия» разгромила повстанцев под Урумчи. В течение нескольких месяцев китайско-красно-белогвардейская армия подавила восстание по всему Синьцзяну. Никаких трений или ссор между ранее непримиримыми врагами не возникало. Казаки прикрывали красную пехоту, советские броневики вместе с белогвардейцами шли в атаку, а сами белогвардейцы воевали советским оружием, отстаивая не только свои, но и политические интересы Советского Союза.
Агенты НКВД, чувствовавшие себя в Синьцзяне как дома, получили приказ: белогвардейцев не трогать, считать их союзниками и обещать полное прощение при возвращении на родину или земельные наделы в этой китайской провинции. Местные русские просто боялись повстанцев, тем более, поддержанных регулярными воинскими соединениями. Те, захватывая посёлки и города, вырезали всех немусульман. Поэтому значимый успех китайско-белогвардейской Синьцзянской армии при поддержке «алтайских добровольцев» вселял надежду на мирную жизнь.
Операция по замирению сторон на территории Синьцзяна в Кремле была признана успешной. При её проведении особо отличились «советники» Павел Семёнович Рыбалко и главный резидент советской разведки Ади Каримович Маликов (1897 — арестован в 1938, 28.09.1940 приговорён к 8 годам, арестован 19.04.1949 и выслан в Красноярский край, умер в Москве в 1973).
На высшем партийном уровне
Положение в Синьцзяне волновало политическое руководство страны. Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 15 апреля 1934 года
«О Синьцзяне» гласило:
1. Через т.т. Апресова и Кручинкина поставить дубаня в известность, что мы, оставаясь верными своей точке зрения, считаем нецелесообразным дальнейшее пребывание алтайцев в Синьцзяне. Однако, учитывая настойчивую просьбу дубаня и его желание в кратчайший срок закрепить результаты победы, лишив Ма Чжу-Ина возможности обосноваться в районе Аксу-Уч-Турфан, мы согласны оставить в Синьцзяне на срок 3-4 месяца конную группу алтайцев с батареей, общей численностью в 350 человек, с целью прочного закрепления за провинциальным правительством районов Аксу и Уч-Турфан и создания, таким образом, барьера против попыток дунганских групп проникнуть из Кашгарского района в северный Синьцзян.
Во всей остальной части приказ о выводе алтайцев в установленный срок (1-10 апреля) остается в силе, причем алтайцы (за исключением оставляемого отряда) должны покинуть район Урумчи и выйти за Манас не позже 7-8 апреля.
2. Поручить т.т. Апресову и Кручинкину разъяснить дубаню необходимость немедленно приступить к организации собственных вполне боеспособных и сколоченных войсковых частей с использованием оставляемых нами в распоряжении Урумчинского правительства кадров технических специалистов и материальной части; одновременно обеспечить тщательный отбор лояльных элементов и установление дисциплины в русских частях. Указать дубаню, что он, используя оставляемых ему инструкторов и материальную часть, имеет полную возможность создать крепкую боеспособную армию.
3. В соответствии с оставляемой дубаню материальной частью и расчетом инструкторского кадра, необходимого для подготовки специалистов, мы можем оставить в распоряжении дубаня сроком от 6 месяцев до 1 года:
а) летчиков, летнабов и механиков 8 человек;
б) водителей бронемашин и командиров башен 18 человек;
в) артиллеристов 6 человек;
г) пулеметчиков 3 человека;
д) общевойсковых командиров (младших и средних) 15 человек;
Всего 50 человек.
4. Оставить в распоряжении Урумчинского правительства начсостав и бойцов кав. отряда на следующих основаниях:
а) инструкторский состав зачисляется на службу Урумчинского правительства на основании специально заключаемых индивидуальных договоров с каждым инструктором;
б) кавгруппа алтайцев оставляется, как отдельное войсковое соединение маскируемое под «русский кавполк из белоэмигрантов» с присвоением личному составу соответствующих «чинов», знаков различия и т.п.
Оставляемый отряд алтайцев поступает на полное материальное обеспечение Урумчинского правительства. Поручить т.т. Апресову и Кручинкину, исходя из конкретных условий и возможностей, определить размеры содержания личного состава алтайского отряда и оплаты инструкторского состава.
5. За семьями оставляемых в Синьцзяне, как инструкторов, так и начсостава алтайского отряда полностью сохранить: оклад содержания, красноармейский паек, а также ныне занимаемую жилплощадь. Семьям, не имеющим жилплощади, обеспечить таковую вне всякой очереди. Разрешить проезд в Синьцзян исключительно семьям инструкторов, кои желают отправиться к своим главам.
6. Считая операцию в Синьцзяне успешно завершенной, полагать необходимым отметить наградами личный состав частей участвовавших в операции, выдав:
- бойцам – по 300 руб. каждому;
- мл. командирам – по 500 руб. каждому;
- ср., ст., высшему нач. составу – по двухмесячному окладу.
Особенно отличившихся бойцов и командиров представить к награждению орденами «Красного Знамени» и «Красной Звезды».
7. Дубаню Шень-Ши-Цай и ещё трём членам правительства послать из Москвы ценные подарки. Одновременно послать подарок и т. Апресову.
8. В связи с настоятельными просьбами дубаня разрешить получение наградных денег, предназначенных алтайцам, Урумчинским правительством.
Выписки посланы т.т. Ворошилову, Сокольникову, Ягода.
Государственные интересы СССР требовали поддержки законной власти, чтобы сохранить свое присутствие в Синьцзяне. Принятые меры помогли ей одержать победу над повстанцами. Основная часть операции по разгрому восстания и, в частности, войск генерала Ма Чжунина была завершена к началу апреля 1934 года. А уже 15 апреля на заседании Политбюро ЦК ВКП (б) был рассмотрен вопрос «О Синьцзяне» (протокол 54/36 от 15.04.34) и принято решение о выводе частей РККА с территории провинции. Несмотря на все принятые меры по маскировке, ввод советских войск на территорию Синьцзяна в других странах не остался незамеченным и рассматривался не иначе как начало аннексии Советским Союзом этой части Китая.
Миссия выполнима
В конце апреля 1934 года подразделения «Алтайской Добровольческой армии» возвратилась на родину, оставив в Синьцзяне один кавалерийский полк численностью около тысячи человек с бронемашинами и артиллерией и около сотни советников и инструкторов. Белогвардейцы и 6-й «алтайский» кавалерийский полк играли важнейшую роль в победах войск дубаня.
Бывших белогвардейцев со стороны Советской России больше никто не преследовал, скорее наоборот, участникам боевых действий в Синьцзяне была обещана либо полная амнистия и возвращение на Родину, либо предоставление обширных земельных участков на неосвоенных территориях Восточного Туркестана.
Однако представители казахских родов собрались на курултай в Койсу в Северном Синьцзяне, где было решено продолжить вооруженную борьбу против китайцев с целью изгнания их из Синьцзяна вообще. В ответ началась кампания разоружения и реквизиции скота.
В июне 1934 года генерал Бектиев был назначен командующим Южным фронтом, Рыбалко, чью «советскость» приказывали скрывать — его заместителем. В ноябре 1934 года соединение из четырёх белогвардейских полков и конного артиллерийского дивизиона численностью 2200 человек было сведено в полк под командованием аполитичного полковника Чернева. Войска Ма Чжунина и повстанцы были рассеяны, а мятеж окончательно подавлен в 1935 году. Побеждённый генерал Ма Чжунин в Кашгаре явился в советское консульство и после разговора с генеральным консулом Максом Францевичем Думписом (1893 — расстрелян 1938, латыш, член ВКП(б), дипломат, разведчик) попросил политического убежища. 5 июля его переправили через советско-китайскую границу, доставили в Алма-Ату, а затем в Москву, где он умер спустя два года при загадочных обстоятельствах. По другой версии, Ма Чжунин сам перешёл советскую границу и был интернирован, но советское руководство отказалось выдать его властям Синьцзяна, сославшись на положения Советской Конституции. В 1936 году он был еще жив, работая на СССР советником по Синьцзяну, но позже его следы теряются. Английская версия гласит, что генерал с группой своих воинов заблудился в горах и случайно оказался на Советской территории, а там сгинул бесследно. Сведений о месте его погребения в открытых источниках найти не удалось.
***
Советизация Синьцзяна кардинально отличалась от насаждения большевизма на территории СССР. Поскольку из-за междуусобицы продовольствие практически не производилось, и несмотря на то, что в это время в Семиречье свирепствовал голодомор, русским в эту китайскую провинцию поставлялись дешевые товары и продовольствие. В местные русские школы доставили советские учебники, в клубы — советские фильмы. Особо подчеркивалось либеральное отношение к бывшим «классовым врагам».
На каждого демобилизованного после 1934 года из китайской армии казака было выделено по 10 га орошаемой земли, а семьям раненых, ставших инвалидами, и погибших выделены пенсии. Поселения Тигурак, Аблаш, Нилка стали походить на российские станицы — настолько много там ходило казаков в форме. Казаки имели стада коров и отары овец, иногда, как и староверы, отдавали их пасти местным чабанам, а иногда даже брали в аренду за половину надоя и приплода. Ортак процветал и в таком виде.
Второе пришествие
В апреле 1937 года на юге провинции, в Кашгаре при поддержке духовенства поднимает восстание командир 6-й уйгурской кавалерийской дивизии Махмуд Сиджан, которое поддерживает местное мусульманское население под руководством Абдул Нияз Камала и Кичик Ахуна. Освободив Кашгар, восставшие двинулись в сторону Урумчи. Решающее сражение произошло в районе городов Корла и Карашар.
21 июня 1937 года по указанию наркомата обороны началась подготовка к новому походу. Две группы, в каждой по два полка (один — РККА, второй — НКВД), горной батарее, по роте саперов и связистов. Официально обе группы выводились к границе «для проведения длительных учений в условиях горного лагеря». Но 25 июня командиры частей получили наставления и карты Синьцзяна. А 4 июля командующие обеими группами — одинаковые телеграммы: «Для частей группы войск в Ваше распоряжение направляется обмундирование особого заказа. Указанное обмундирование выдаётся на руки распоряжением командующего войсками... Не брать с собой снаряжения со звездой и вообще не брать ничего форменного... Обмундирование особого заказа клейм и штампов не имеет, окрашено в разные цвета. Вам надлежит отдать распоряжение, чтобы каждая часть устранила клейма на седлах и сапогах, т.к. эти вещи не заменяются. На кожаных предметах клейма закрасить чернилами». Особое обмундирование составляли киргизские халаты и шапки.
9 июля обе группы сделали дневной привал у границы и затем перешли на территорию Китая. Группы получили названия «Ошская» и «Нарынская» — по месту сосредоточения перед походом. В состав «Ошской» вошли: 42-й горный кавалерийский полк, артиллерийская батарея и специальные подразделения 19-й горной кавалерийской дивизии РККА и 19-й кавалерийский полк НКВД под общим командованием командира 19-й горно-кавалерийской Узбекской ордена Ленина дивизии комбрига Ивана Васильевича Селиванова (1886 — расстрелян 23 февраля 1942).
В состав «Нарынской» — 48-й горный кавалерийский полк 19-й горной кавалерийской дивизии РККА, артиллерийская батарея и специальные подразделения 21-й горной кавалерийской дивизии РККА и 13-й мотомеханизированный полк НКВД под общим командованием помощника командира 19-й горно-кавалерийской Узбекской ордена Ленина дивизии полковника (с 1940-го — генерал-майор) Ибрагима Паскаевича (Баскаевича) Бикжанова (1895—1988).
Войсковая операция Красной Армии на территории Синьцзяна разрабатывалась силами 4-го (разведывательного) отдела штаба Среднеазиатского военного округа, начальником которого с сентября 1933-го являлся бывший с 21 апреля по 6 июля 1917-го телохранителем В.И. Ленина, полковник Василий Ефимович Васильев (в феврале 1938-го арестован, 12 сентября осужден и приговорён к расстрелу, мера заменена на 10 лет лагерей, в конце 1942-го вызван на фронт, воевал, был ранен, участник парада Победы, впоследствии, генерал-лейтенант, 1897—1981).
Согласно документам, в начале июля начальник ВВС САВО комбриг Розе Абдуллаевич Якубов (1898—1957) предлагал командованию округа: «Боевые действия авиации следует разбить на три этапа.
Первый этап — самостоятельные действия авиации по разгрому противника в районе Марал-Баши до выхода наших наземных войск в боевое соприкосновение с противником.
Для решения оперативной задачи на первом этапе авиации необходимо работать с Каракольского аэродрома с обязательным использованием аэродрома в Уч-Турфане, где авиагруппа, выполнив боевое задание, должна произвести дозаправку горючим для обратного вылета в Каракол. Докладываю необходимые расчёты:
1) Маршрут Каракол — Уч-Турфан имеет расстояние 270 км.
Боевые действия производить группой в составе 10 самолётов. Группу самолётов под командованием Бабенко использовать для разведки противника в районе Кашгар-Яркенд. После подвоза горючего из Урумчи и боеприпасов из Каракола эту группу можно использовать и для боевых действий...
Для обеспечения гарантированных действий авиации с Каракольского и Ошского направлений, а также для эвакуации раненых потребуется транспортная авиация не менее одного отряда шестисамолётного отряда ТБ-3. В крайнем случае, при невозможности выделения ТБ-3 мобилизовать 4-й транспортный авиаотряд ГВФ в составе 8 АНТ-9...» Гражданская авиация по первому требованию выделила самолёты, один из которых потерпел крушение при возвращении из первого рейса.
Подготовка операции отсрочила арест красных командиров штаба Среднеазиатского военного округа: начальника разведывательного отдела округа полковника Василия Васильева и специалиста по разного рода секретным операциям и борьбе с басмачами комдива Якова Аркадьевича Мелькумова (наст. Акоп Аракелян Мелкумянц, 1885—1962).
В результате первого боя на чужой территории 17 июля «Ошская» группа овладела перевалом Кизыл-белес. Противник с большими потерями отошёл на Кашгар и перешёл к обороне. В начале октября авиабомбардировке был подвергнут Хотан. Следом на него пошли 38-й китайский полк и одетый в киргизские халаты и кирзовые сапоги отряд с танками. 19 октября город пал. После чего «киргизские» части на протяжении нескольких месяцев на территории Синьцзяна занимались ликвидацией остатков повстанческих формирований. Затем последовали широкомасштабные репрессии по всей Уйгурии. Однако местное мусульманское население не прекращало борьбу. Особенно упорное сопротивление оказывали уйгуры, казахи и монголы в Илийском Крае.
Объединённые китайско-русские войска разбили восставших. Состоялась крупномасштабная операция по замирению округа, в которой было задействовано 8000 китайских солдат, 200 бойцов МНР, а также советская авиация.
Участник похода «Алтайской Добровольческой армии» 1934 года, ставший командиром группы, состоявшей из 13-го и 15-го полков НКВД и 48-го полка РККА, в первом походе полковник, а во втором комбриг пограничных войск Николай Казимирович Норейко (1897—1980), во время второго похода, 15 декабря 1937 года, писал: «К 5 декабря из 36-й дунганской дивизии убито и взято в плен 5612 человек, ликвидировано из числа взятых в плен 1887. Захвачено 20 орудий, 1 миномёт, более 7 тысяч винтовок. Из 6-й уйгурской дивизии убито и взято в плен около 8 тыс. человек, из числа пленных ликвидировано 607 человек».
15 января 1938 года в своём докладе начальник управления пограничных и внутренних войск (ГУПВВ НКВД СССР), комдив Николай Кузьмич Кручинкин (1897—1938) сообщил: «…уничтожено 96 японских агентов, 318 английских и несколько шведских». Несмотря на победные реляции, 29 января он был отстранён от должности, 14 апреля арестован и 19 августа расстрелян.
В мемуарах полковника Б.Г. Князькова, который лейтенантом Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения (ОМСДОН) НКВД СССР им. Ф.Э. Дзержинского, которая и по сей день квартирует в подмосковной Балашихе (те самые «краповые береты» — прим авт.), в 1937—1938 гг. участвовал в той операции говорится, что в июле 1937 года командованию дивизии поступило секретное указание о формировании танкового подразделения. «Была сформирована отдельная сводная танковая рота, в состав которой вошли три взвода по пять новейших легких скоростных танков БТ-7А («артиллерийский» с 76,2-мм пушкой, максимальная скорость на колесном ходу — 100 км/час, а на гусеницах — 70 км/час), плюс БТ-7А для командира роты, а пять плавающих танков Т-38 взвода разведки. В состав роты были включены передвижная ремонтная мастерская, автомобильная радиостанция с экипажем и саперный взвод, а также грузовики для перевозки личного состава, имущества, горюче-смазочных материалов и боезапасов. Командовал ротой бывший кавалерист, награждённый за борьбу с басмачами в Средней Азии орденом Красного Знамени Бухарской Народной Советской Республики и орденом Красного Знамени СССР капитан Илья Михайлович Хорьков.
Комсостав роты: политрук старший лейтенант Климков Н.Я., зам. по технической части — ст. лейтенант Куцанов М.Н., командир 1-го взвода — лейтенант Князьков Б.Г., командир 2-го взвода — лейтенант Коляко Н.Т., командир 3-го взвода — лейтенант Ковалевский А.Н., командир взвода разведки — лейтенант Миропольский А.Н. и начальник мастерской — воентехник 2-го ранга Курочкин Н.Н. Танковые техники взводов: лейтенант Сердюков И.Р., воентехник 2-го ранга Шуплетов Н.И. и младший воентехник Штакалов К.И. Саперным взводом командовал лейтенант Родин Н.Е.
1 сентября 1937 года рота со станции Реутово отправилась в свою азиатскую командировку. Разгружались на станции Кант, откуда форсированным маршем на Рыбачье и Нарын. Через перевал Торугарт перешли Синьцзян и приступили к оказанию «интернациональной помощи компартии Китая». Перед переходом военных переодели в одинаковые халаты и шапки.
Правда, танки приходилось постоянно ремонтировать, поскольку по горным дорогам, где ранее проезжали лишь телеги, движение на танке было крайне опасно. Выручала отличная подготовка механиков-водителей. На горных тропах отличались механики-водители: В.С. Руснак, И.В. Солдатов, Шаповалов…
Повстанцы называли танки «Шайтан-арбой» и толпами сдавались в плен. Последней операцией «киргизов» было пленение повстанцев у границ Британской Индии и захват каравана из 25 000 верблюдов и ишаков с награбленными ценностями, которые самолётами были переправлены в СССР.
19 февраля 1938 года рота была выведена из Синьцзяна, вернулась на станцию Кант, а откуда эшелоном прибыла в Москву. Ровно через восемь месяцев вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении «за образцовое выполнение специальных заданий правительства по укреплению оборонной мощи Советского Союза и за выдающиеся успехи и достижения в боевой, политической и технической подготовке соединений и частей Рабоче-Крестьянской Красной Армии и войск НКВД».
Орденом Красной Звезды наградили капитана И.М. Хорькова и мл. воентехника К.Т. Штакалова; медалью «За отвагу» — ст. лейтенанта
Н.Я. Климкова, лейтенанта Н.Т. Коляко, лейтенанта А.Н. Миропольского, младших командиров: Н.И. Рублевского, М.И. Козлова, лейтенанта М.Н. Куцанова, воентехника 2-го ранга И.Н. Курочкина, лейтенанта И.Р. Сердюкова; медалью «За боевые заслуги» — лейтенанта Б.Г. Князькова, младших командиров: В.С. Руснака и И.В. Солдатова».
***
В 1938 году мятежи вспыхивают в 6-й уйгурской и 36-й дунганской дивизиях. И снова красноармейцы, переодетые «под киргизов», совместно с белогвардейцами, одетыми в китайскую военную форму с русскими золотыми погонами, топят восстание в крови.
Транспортный узел
В 1937 году китайские рабочие под руководством советских инженеров и техников начали прокладку автомобильной трассы от железнодорожной станции Сары-Озек, построенной в 1931 году при прокладке Туркестано-Сибирской железной дороги (Турксиб), до пограничного поселка Хоргос (230 км), далее до Урумчи (сейчас 670 км, тогда на 50 км длиннее) и до Ланьчжоу (ещё 1904 км). На строительстве были заняты несколько тысяч советских специалистов. Общая протяженность трассы составляла 2925 километров. Даже от железнодорожной станции Сергиополь (ныне — Аягоз) через Хоргос (855 км) в Урумчи было 1575 километров, а до ближайшей китайской станции Баатоу аж 2340.
Обеспечением деятельности советских миссий и охраной автотрассы занималась особая в/ч 4279. Для перевозки грузов была создана особая бригада в/ч 8285, в распоряжении которой находилось 750 грузовых автомобилей, а всего «трассу международного значения» обслуживало свыше 5 тысяч грузовиков ЗиС-5. Руководил перевозками оперативный штаб, находившийся в Алма-Ате. Переброска военных грузов из Сары-Озека началась 17 октября 1937 года. После первого рейса на автотрассе были произведены дополнительные работы по расчистке и расширению перевалов, отремонтированы мосты. К середине ноября 1937 года, несмотря на сложные условия, весь маршрут был полностью освоен.
Поскольку доставка грузов для китайской армии была засекречена и проводилась Отделом спецзаданий Генштаба Красной армии, военнослужащие, занятые ей, считались в спецкомандировке по линии Разведуправления Генерального штаба Наркомата обороны.
По просьбе китайской стороны в 1938 году трасса была продолжена до Сяньяна. Её общая протяженность составила 3750 километров. Более коротким по этой трассе был и путь в Индию.
До конца 1944 года в условиях абсолютной секретности было перевезено с советской территории свыше 5,5 тысяч железнодорожных вагонов различных грузов. В Китай было переправлено почти 100 танков, 1250 новейших самолётов, более 1400 артиллерийских систем, десятки тысяч пулеметов, а также ручное стрелковое оружие и другое вооружение.
Для срочной доставки грузов действовала авиалиния, обслуживаемая самолётами ТБ-3 и АНТ-9.
С дружественным визитом
В сентябре 1938 года Шен Шицай отправился в Москву, где в Академии им. Фрунзе постигал вершины военной науки его младший брат Шен Шици, просить о новых поставках вооружения и боевой техники. С собой он привёз портрет Сталина из рисовой и маковой соломки и портрет Ворошилова на шелке. Среди подарков были также разнообразные изделия народных промыслов и ювелирные украшения: золотые драконы с рубиновыми глазами, драгоценные камни, золотые пепельницы, расшитые золотом китайские шелковые халаты, продукцию китайской медицины, включая афродизиаки.
Климента Ворошилова, назначенного вести переговоры, Шен Шицай буквально всего обслюнявил. Встреча Ворошилова и Шен Шицая, продолжавшаяся несколько часов, изобиловала хвалой в адрес советской страны, великих вождей товарищей Сталина и Ворошилова, Красной Армии и советской боевой техники в частности. Стенограмма встречи пестрит записями вроде «Шен-Ши-Цай встает и крепко обнимает и целует товарища Ворошилова в лоб». Целованию подверглись также руки и щеки Климента Ефремовича, который к концу встречи не знал, куда ему деваться. В ходе встречи Шен Шицай заявил, что он давний поклонник марксизма и хочет перестроить экономику и всю жизнь Синьцзяна на марксистских началах, а кроме того хочет стать коммунистом, вступив в ВКП(б). 29 сентября перед отъездом синьцзянской делегации заместитель начальника Разведывательного Управления Красной Армии Семён Григорьевич Гендин (1902 — расстрелян 23 февраля 1939) вручил гостю в присутствии переводчицы заветный партийный билет №1859118.
Власть меняется
Летом 1939 года по указанию дубаня была проведена чистка среди преподавателей и студентов Синьцзянского института.
В марте 1940 года в горах Бадайшана были разбиты восставшие казахи, а их руководитель Ногай-бай убит. Но полностью подавить восстание не удалось. Казахи быстро оправились от потерь и под предводительством сына Ногай-бая Ирис-хана и его помощника Оспан-батыра уже через месяц здорово потрепали китайцев. Шен Шицай решил вступить в переговоры. Условия, на которых казахи соглашались прекратить военные действия, были следующие:
1. Освобождение всех невинно арестованных;
2. Назначение главой Алтайского округа казаха;
3. Прекращение эксплуатации золотых рудников советскими специалистами;
4. Прекращение секретных арестов;
5. Прекращение преследования казахов, сдавших оружие.
В июле 1940 года соглашение было подписано. Но Оспан-батыр его не подписал, и со своими сторонниками продолжил борьбу, засев в Бадайшанских горах у монгольской границы. Его отряды нападали на колонны с золотой и урановой рудой, открытой на Алтае. Результатом было прекращение добычи из-за невозможности её вывезти. Хотя в том же году Оспан-батыр был уничтожен, в Китае упоминание о нём до сих пор находится под запретом. А его соратник Ирис-хан после подписания договора вскоре умер от чумы.
История казахского мальчика
Переселяясь в Синьцзян, китайцы утверждали свой образ жизни. Они не пили молока, не держали скота, соответственно, не сдавали скот в аренду, не покупали у казахов и других местных кочевников продукты животноводства, да и купить у них было нечего.
Казах Оспан Исламулы родился в 1899 году в Коктогайском районе Алтайского округа Китая. В годы голощекинского голодомора он вывел несколько аулов из Казахстана в китайский Алтай. С начала восстания в Синьцзяне Оспан стал активным участником сопротивления властям. Воевал под началом Шариф-хана и Ногайбая. Звание батыра заслужил за мужество и бесстрашие после того, как в одной из стычек с гоминьдановцами лично убил 8 солдат и одного офицера. Будучи безграмотным кочевником, он обладал талантом истинного полководца. Наделённый лидерскими качествами, он вёл за собой людей. С самого начала с Оспан-батыром были его соратники Келес, Токтаган, Сулеймен, Жамитхан, Капас. Они нападали на врага внезапно, небольшими группами, что характерно для партизанского отряда. Но постепенно набирались сил, и китайцы начали их бояться. В 1940 году воины Оспан-батыра освободили Коктогай, разбив вооруженные силы китайцев. Однако через некоторое время китайская армия вновь отвоевала город, устроив настоящую бойню: восемь из одиннадцати детей Оспан-батыра были зарезаны. Его жена Мемей спаслась, бросившись в реку с остальными детьми. А у Сулеймен-батыра тогда погибла вся семья. Но постигшее горе не устрашило, а только ожесточило воинов.
Восток — дело тонкое
Уничтожив с помощью Советского Союза основные силы повстанцев, Шен Шицай решил избавиться и от своих могущественных союзников. 18 сентября 1940 года по обвинению в подготовке заговора под руководством военного советника Латова было арестовано 450 человек. 56 из них впоследствии расстреляли, включая директора бюро дорог генерала Н.И. Бектиева. Шен Шицай медленно, но верно менял ориентацию с Москвы на Нанкин. После этого он взялся изводить китайских коммунистов, в частности, арестовал брата Мао Цзэдуна, а просьбу Генерального консула Ивана Николаевича Бакулина (1906—1963) о его освобождении проигнорировал. Ничего хорошего теперь в Советском Союзе от Шен Шицая не ждали.
Сформированный в январе 1941 года 171-й отдельный батальон войск НКВД был в феврале переброшен в Синьцзян и дислоцирован в Урумчи, где занимался охраной находившегося там авиационного завода и геологических партий, разведывавших недра северо-западной части Китая. Красноармейцы и командиры батальона также, как «алтайцы» и «киргизы» носили «форму особо установленного образца», практически белогвардейскую, и звания русской армии. Лейтенанты именовались подпоручиками, а майоры — капитанами. Даже политруки имели «старорежимные» чины. Причём если лейтенант становился подпоручиком, то политрук, звание которого в Красной Армии соответствовало лейтенантскому, получал чин поручика. Инструктором политпропаганды был поручик Тимонин. А комиссар батальона полковой комиссар Виктор Дмитриевич Киселёв (1908—1980) получил чин полковника. Когда в конце 1943 года батальон вернулся в СССР, его не стали «переодевать», поскольку погоны к тому времени ввели и в РККА.
В 1941—1944 гг. авиазавод в городе Хами также охранялся, одетыми в белогвардейскую форму красноармейцами.
В декабре 2012 года участник тех событий, житель подмосковного посёлка Лотошино, тогда 92-летний ветеран Иван Зонтов рассказал, что его, призванного в армию в феврале 1940 года, в августе вместе с частью перекинули по железной дороге из Белоруссии в Казахстан на станции Сары-Озек. Дорога заняла почти три недели. Там бойцам вместо привычных красноармейских ботинок с обмотками выдали новенькие сапоги и форму царской армии: синие брюки, гимнастерки цвета хаки с погонами, и фуражки с царскими кокардами.
В целях конспирации нижние чины обращались к офицерам исключительно по уставу царской армии: «Ваше высокоблагородие, господин...». Обращения, принятые в Красной Армии, строго наказывались. Лишь на один час в неделю, на политзанятиях «господа» становились «товарищами».
Войсковая часть №4279 в Синьцзяне представляла собой комбинированное соединение до тысячи человек, состоящее из нескольких подразделений. В полку были батареи пушечной артиллерии на конной тяге, кавалерийские эскадроны без пушек, топографический взвод (Зонтова туда не взяли, хотя он хорошо знал геодезию)… входила даже авиационная эскадрилья. Часть была расквартирована в десяти одноэтажных саманных казармах, в каждой из которых размещалось до сотни солдат.
***
Строжайшая дисциплина и необычная выучка, характерная для подразделений царской армии, а также форма обращения, были непривычны для красноармейцев. Командиром полка был полковник Красной Армии «Иван Иванович Иванов», чьё настоящее имя никто из подчиненных не знал, все обращались к нему «господин генерал». Ни в одном боестолкновении за все время нахождения в Китае полк не принял, провёл два учения: одно полевое, весной 1941 года, другое штабное, для офицерского состава, уже во время войны. До мая 1943 года Иван Зонтов прослужил в Китае, нося белогвардейскую форму. По возвращении в СССР его с несколькими однополчанами зачислили в отдельный кавалерийский дивизион расквартированный в Коврове Владимирской области. «Нас недолюбливали, наше поведение было совершенно иным, иногда у нас проскакивало обращение «господин». Старослужащие вообще считали вновь прибывших шпионами. Офицеры им разъяснили, что это не так. Хотя где служили «странные» солдаты до этого, являлось военной тайной.
Власть меняется
С началом Отечественной войны Шен Шицай, решив, что поражение Советского Союза неизбежно, окончательно порывает с коммунистами. В 1942 году, под впечатлением поражений СССР в войне с нацистской Германией, Шэн Шицай стал проводить антисоветскую политику, удалил советских советников и развязал репрессии против коммунистов. В частности, казнил брата Мао Цзэдуна Мао Цзэминя. Программа политических и экономических свобод была свернута, дивизия белогвардейцев расформирована.
В марте 1942 года командующий 8-й военной зоны Гоминьдана, генерал Чу Шаолянь прибыл в Урумчи для секретных переговоров, в которых он призвал Шен Шицая расторгнуть все связи с Москвой и переориентироваться на Гоминьдан. Этот генерал «знаменит» еще тем, что передал белого генерала Анненкова представителям красных.
В июле 1942 года в Урумчи прибыл заместитель наркома иностранных дел Владимир Георгиевич Деканозов (наст. фамилия Деканозишвили, 1898 — расстрелян 23 декабря 1953), который попытался образумить дубаня и восстановить хорошие отношения. Но Шен Шицай заявил, что хочет выйти из ВКП(б), обозвал СССР агрессором и сообщил о желании удалиться от дел и стать философом. 29 августа в Урумчи прилетела супруга Чан Кайши Сун Мэйлин и привезла письмо от своего мужа, в котором содержалось прощение грехов Шен Шицая перед китайской властью. Началось ухудшение отношений с Советским Союзом и улучшение отношений с режимом Чан Кайши.
5 октября Шен Шицай послал меморандум Советскому правительству, в котором потребовал отозвать всех военных и гражданских советских специалистов и вывести из провинции весь воинский континент в течение трёх месяцев. Генеральный консул Пушкин пытался выиграть время, но дубань прекратил снабжение советских войск в Кульдже (Хами) и Урумчи.
К лету 1943 года положение советских специалистов и консульств в Синьцзяне крайне осложнилось: их работники и специалисты-геологи нередко подвергались нападениям. Подстрекаемые властями толпы нападали на советские представительства в крупнейших городах провинции: Урумчи, Шара-Сумэ, Кульдже, Хотане и Кашгаре.
26 октября Пушкин сообщил, что советские войска будут выведены в шестимесячный срок, но договор об аренде оловянных рудников остается в силе. Произошёл полный разрыв отношений. Граница была закрыта. Исчезли книги и учебники на русском языке и советские промышленные товары из магазинов. Шен Шицай попросил передать Сталину, что теперь у него есть непримиримый враг. Но бросить все на произвол судьбы для СССР было невозможно.
20 000-я армия дубаня в 1942—1944 годах увеличилась за счёт прибывших из Ганьсу в Синьцзян четырёх дивизий новой 2-й армии. В конце 1944 года из провинции Цинхай в Синьцзян были направлены две дивизии дунганской конницы. К 1945 году войска Гоминьдана, состоящие главным образом из ханьцев и дунган, в Синьцзяне насчитывали уже 100 000 бойцов.
Режим в Урумчи вообще отличался жестокостью. По данным уйгурских историков, с 1934-го по 1944 годы под предлогом пресечения «попыток восстаний» было арестовано более 120 000 человек, из которых 80 000 казнили. Дунганское сопротивление было окончательно разгромлено. Тюркский мусульманский национализм получил сокрушительный удар.
По советской версии Шен Шицай погиб при невыясненных обстоятельствах в 1948 году, хотя доподлинно известно, что в августе 1944 года смещенный с поста губернатора (получив взамен пост министра сельского и лесного хозяйства) 11 сентября отправился из Синьцзяна в Чунцин с «честно заработанным» во время службы в Синьцзяне, еле поместившемся на 50 грузовиках, включая 1,5 тонны золота и 15 тонн серебра. После поражения Гоминьдана в Гражданской войне, вместе с другими членами правительства в 1949 году он эвакуировался на Тайвань, где прожил до глубокой старости (умер 3 июля 1970 года в Тайбэе в возрасте 78 лет), пережив всех своих врагов и соратников.
Восточно-Туркестанская республика
Позиция дубаня-диктатора позволила нейтрализовать деятельность китайского коммунистического подполья. Поскольку позиция СССР была переориентирована на поддержку коммунистов Мао Цзедуна, оппозиционные силы края, при поддержке СССР, начали восстание, в ходе которого китайские Гоминьдановские войска были полностью изгнаны из Синьцзян–Илийского, Алтайского и Тарбагатайского округов. А Шен Шицай был свернут.
12 ноября 1944 года в городе Кульдже была образована «Восточно-Туркестанская республика». Руководство ВТР во главе с муллой Алихан-Тюре (Алихан Тура Сагони), узбеком по национальности, создавшим в 1943 году в Кульдже «Организацию свободы Восточного Туркестана», было настроено антикитайски и промусульмански. Однако и казаки играли значимую роль. Оренбургский казак, ставший генерал-майором, Иван Яковлевич (или Георгиевич) Полинов (в 1937-м арестован и выдан китайскими властями СССР, но в начале 1940-х вернулся обратно и начал создавать сопротивление войскам Гоминьдана) в марте 1945-го был назначен главнокомандующим вооружёнными силами ВТР. Семиреченский казак Сериков командовал саперными частями республиканской армии, а иссык-кульский казак Полтавский, принявший ислам, служил в отделе снабжения штаба армии.
5 января 1945 года Временным правительством ВТР был принят «Манифест 9 пунктов», согласно которому: на территории Восточного Туркестана ликвидировалось господство китайцев и создавалась суверенная республика с равенством всех национальностей; провозглашалась необходимость развития промышленности, сельского хозяйства, животноводства, частной торговли, повышение материального благосостояния народа; поддержка ислама, как религии большей части населения Восточного Туркестана; свобода и защита других религий; развитие культуры, образования и здравоохранения; установление дружественных отношений со всеми демократическими государствами, в особенности с правительством граничащего с Восточным Туркестаном СССР; установление связи с правительством Китая в экономической и политической областях; организация армии из всех национальностей Восточного Туркестана; национализация банков, почты, телеграфа, леса и природных недр; ликвидация вредных проявлений индивидуализма, бюрократизма, национализма, алчности и коррупции.
После того, как первый президент ВТР узбек Алихан-Тюра Сагуний (Алихан Шакирходжаев) 28 июля 1946 года был похищен советскими спецслужбами и тайно вывезен в СССР, где до самой смерти в 1976 году находился под домашним арестом в Ташкенте и написал книгу о пророке Мухаммеде, Временное правительство было реорганизовано, и к власти пришли просоветские группы. Армия республики, насчитывавшая 30 000 человек, также находилась под советским контролем.
В 1944—1946 гг. в Синьцзяне действовала оперативная группа наркомата госбезопасности СССР во главе с начальником отдела специальных заданий НКВД СССР (расформирован 20 декабря 1946) генерал-майором Владимиром Степановичем Егнаровым (1903—1976). Его заместителем был начальник 4-го отдела 1-го Управления НКГБ генерал Александр Иванович Лангфанг (1907—1990).
В последний раз белогвардейцы выступали за интересы Советского Союза в дни становления Восточно-Туркестанской республики. Решающие сражения произошли у городов Карашар и Корла. Дольше всех и упорнее всех сопротивлялись казахи и уйгуры Илийского края. Часть мятежников прекратила сопротивление, и разошлась по домам, часть укрылась в горах. А казаки активно участвовали в жизни Восточно-Туркестанской республики до её ликвидации в конце 1949-го.
Коммунизм победил
Помимо постоянно проживавших в Синьцзяне русских, там остался контингент примерно в тысячу красноармейцев для представления советских интересов. Многие бывшие белогвардейцы с семьями вернулись в СССР и поселились в Казахстане, избежав преследования с обеих сторон. Зато преследовали красноармейцев, служивших в Синьцзяне, если выяснялось, что их родственники воевали в белогвардейских частях и осели тут. Не пожелавшие остаться под властью китайских коммунистов или вернуться на родину, по окончании Гражданской войны в Китае, мигрировали к морю и оттуда перебрались в Америку и Австралию.
К середине 1949 года, к моменту победы сторонников Мао Цзедуна и поражения Гоминьдана Чан Кайши, позиция СССР вновь изменилась. Под давлением СССР руководство ВТР было вынуждено пойти на соглашение с Мао, который, как и все лидеры КПК, был противником независимого Синьцзяна, но допускал его автономию. В ходе переговоров решили направить делегацию Синьцзяна на заседание Политического консультативного совета для обсуждения и принятия совместной программы.
27 августа 1949 года из Кульджи в Алма-Ату для участия в конференции в Пекине на самолёте Ил-12 вылетела делегация, возглавляемая бывшим президентом ВТР, заместителем председателя коалиционного правительства уйгуром Ахметжаном Касими. Согласно архивным данным, в конце 1930-х годов находясь в СССР в заключении, он был завербован НКВД и впоследствии переправлен обратно в Синьцзян. В делегацию входили бывший вице-президент ВТР уйгур Абдукерим Аббасов (по утверждению уйгурских историков и британских СМИ, сотрудник советской разведки под псевдонимом «Иран» — прим. авт.), министр обороны киргиз генерал-лейтенант Ысакбек Монуев (или Исхак-бек Мунуров), его заместитель — казах генерал-майор Далельхан (Далель-хан) Сугурбаев, переводчик Абдурашид Имин (Иминов), адъютант Г. Керимов, племянник Касими, член ЦК КПК Ло Джи и советский вице-консул в Кульдже Василий Борисов, которого уйгурские исследователи считают резидентом НКВД в Синьцзяне полковником Иваном Степанко. Однако в Пекин делегация Синьцзяна не долетела, поскольку погибла в авиационной катастрофе под Иркутском. Связь прервалась 25 августа в 05:15. Бытовала неподтверждённая версия, что члены делегации были доставлены в Москву и там убиты, но она не имеет оснований, поскольку обломки самолёта с бортовым номером СССР-Л1844, останками и многочисленными подарками были обнаружены на восточном склоне горы Кабанья. Нашлись и свидетели происшествия. Кстати, часть обломков до сих пор находится в месте падения.
В любом случае, серьёзных противников присоединения Синьцзяна к Китаю не осталось. По соглашению с советским руководством, ЦК компартии Китая принял решение о полном присоединении Синьцзяна не в середине 1950 года, как планировалось раньше, а к концу 1949 года.
20 октября 1949 года войска Народно-освободительной армии Китая заняли Урумчи. 17 декабря было сформировано Синьцзянское провинциальное народное правительство, в состав которого вошли 9 уйгуров, 3 казаха, 4 китайца, 2 дунгана и по одному представителю от всех других народов. Возглавил правительство Бурхан Шахиди, а его заместителями стали Сайфуддин Азизи и китаец Гао Цзиньчунь. В 1955 году территория бывшей независимой ВТР стало китайской провинцией — Синьцзяно-Уйгурским автономным районом. Это совпало с выводом советских войск из Маньчжурии и передачей всех сухопутных и военно-морских баз СССР КНР.
***
Китайская провинция Синьцзян оказалась единственным местом на планете, где «красные» и «белые» сражались плечом к плечу против общего врага. Правда, «красные» выполняли приказ, а «белые» воевали осознанно и практически добровольно.
В конце 1946 года в Синьцзяне проживало 19 000 русских. Народно-Освободительная армия Китая не нуждалась в военном опыте казаков. Как рассказывали очевидцы, в конце 50-х годов прошлого века по малолюдным русским поселениям Синьцзяна ещё ходили старые казаки в выгоревших гимнастерках, но уже без погон. В 1955—1958 гг. многие переселились в Киргизию и Казахстан, но всё меньше потомков семиреченских и оренбургских казаков, в документах которых местом рождения указан Синьцзян, КНР. В 2000 году в Синьцзяне проживало 8935 русских. По сей день там живут более семи тысяч потомков наших соотечественников и появляются новые, переселяющиеся в Китай с постсоветского пространства.
25.10.2014
Желтороссия
© Copyright: Николай Замятин, 2020
Свидетельство о публикации №220081501746
Свидетельство о публикации №220081501746
Рецензии