Второй шанс. Все с начала

                – Ну, что мы тут рассиживаемся? Полетели!-
бог сорвался с места и нырнул в воронку,               
                образовавшуюся в потолке комнаты.       
                – Куда? – закричала Лори и бросилась
                догонять.– Ты не сказал, куда мы летим?
       – Тебе понравится!

Глава 1. Рождение

– Понравится? – удивилась я. – Что мне понравится?
Ответа я не дождалась.
– Вот вредина! Как я пойму, где оказалась?
На этот вопрос ответа тоже не было.
В таком случае, решила я, буду надеяться снова только на себя. И для начала исследую окружающее пространство. Я открыла глаза и снова закрыла. В тот крайний миг я поняла, что окружена какой-то мутной жидкостью. Больше открывать глаза не хотелось. Ну что же, доверимся тактильным ощущениям. Я вытянула руки вперед в надежде узнать границы того места, где я оказалась. Очень быстро я наткнулась на стену. Она была гладкая и уходила вверх и вниз, постепенно закругляясь. Очень интересно! Я заворочалась, пытаясь подтвердить свою догадку. И, да, я находилась внутри яйца. Я начала вспоминать, кто из животного мира откладывает яйца. На ум пришли птицы, змеи, ящерицы, крокодилы, черепахи, почему-то муравьи и, внезапно, динозавры. Но не мог же он отправить меня в настолько далекое прошлое. Так что, динозавров исключим. Ощупав свое тело, я исключила птиц и змей. Зачатков перьев у меня не было (но это еще не показатель, вдруг где-то существуют лысые птицы), хвост тоже отсутствовал. Панциря на спине не было, значит и не черепаха. Зато были руки и ноги. А лицо? Что с моим лицом? Я начала лихорадочно ощупывать свое лицо. Фух, слава Богу, я  крокодил, лицо было плоским. И не ящерица. У меня были вполне приличные уши, а насколько я помню строение ящериц, уши у них, обычно, сильно не выступают. Опять же, хвоста нет, даже малюсенького. Так кто же я? Из всего вышеперечисленного остаются только муравьи. Как выглядит муравей под увеличением, я не знала, но то, что они появляются из яиц, это точно. Это что же получается, я муравей? Я не хочу быть муравьем! Совсем не хочу! А-а-а! выпустите меня отсюда. Я напряглась, уперлась руками, ногами и головой в стенки, скорлупа треснула и я вывалилась наружу, измазанная той странной жидкостью, которой была окружена внутри. Вокруг меня раздались восклицания, но слов я не понимала. Интонация у окружающих была разная, от радости до замешательства. Так что же я такое? Я закричала и неожиданно услышала детски плач. Плач человеческого детеныша. Значит, я человек, но почему из яйца? Ничего не понимаю.

***
Стояла ясная морозная погода. Ярко светило солнце, и снег искрился и переливался маленькими радугами. Все фениксы в поселке в этот день ходили радостные и не только от чудесной погоды. Сегодня в семье огненных в родильном доме должен вылупиться долгожданный малыш. Вы можете подумать, что в этом такого? Ну, родится малыш, хоть бы и таким странным способом. Неужели нужно так бурно этому радоваться? Да, нужно. Вам это подтвердят все фениксы: и водные, и воздушные, и земляные, и, конечно же, огненные. Потому что у огненных фениксов дети рождаются редко, очень редко девочки и совсем редко в семье огненных фениксов бывает двое детей. Самые плодовитые в этом отношении земные. Редко, когда встретишь земляных с двумя детьми. Обычно их пятеро или шестеро. Но речь сейчас идет о других фениксах, об огненных. Ровно год назад пара огненных фениксов, Фойер и Функе Фламер, отложила яйцо. А через полгода местный маг определил пол будущего малыша. Должна была родиться девочка. И многие холостые фениксы из огненных стали союзу строить планы на еще не рожденную малышку, так велика была конкуренция. А все потому, что на одну огненную девочку приходилось около десяти огненных мальчиков. И как раз по этой причине случилось ликование в поселке.
С песнями и танцами счастливых родителей проводили до дверей родильного дома и остались дожидаться на пороге.
Фойер и Функе подошли к гнезду, где лежало их яйцо и стали ждать, когда вылупится их дочь. Сколько времени займет вылупление, даже маг сказать не мог. Он мог определить дату, а утро это будет, день, вечер или ночь, предугадать нельзя. Ведь всем известно, что малыш лучше всех магов знает, когда ему пора. Но эта малышка решила поторопиться. Медсестра только-только подготовила ванночку, весы и пеленальный стол, как раздался треск, скорлупа развалилась и в десять часов двадцать минут утра 15 января 7527 года родилась маленькая огненная феникса.
– Дорогой, она родилась! – радостно воскликнула молодая мать и бросилась на шею своему мужу.
– Да, родилась. – ответил Фойер, но радости в его голосе не было.
– Ты что, не рад нашему ребенку? – удивилась Функе. – Посмотри, какая она хорошенькая.
– Ты сама посмотри. Я ее уже увидел. И скажи мне, дорогая, от кого ты нагуляла это яйцо?
– Ты в чем меня подозреваешь? Я люблю тебя, это твой ребенок!
– ЭТО моим ребенком быть не может.
– Да что ты такое говоришь?! – Функе, наконец, обернулась к родильному гнезду и ее большие глаза стали еще больше от удивления.
– Чт-то это? – молодая феникса трясущимся пальцем указала на ребенка. – Это не моя дочь! Чья это дочь? Чья?
На крики прибежал встревоженный маг и поводил руками над младенцем.
– Яйцо никто не подменял. – сказал он. – Оно определенно ваше. Но вот малышка… Мне надо провести несколько тестов.
– Делай, что угодно, – сказал Фойер, – но выясни, что с этим ребенком.
– Отлично. Идите в лабораторию и сдайте кровь. Я сделаю анализ на определение родства и отклонений по крови. Он самый точный.
Фениксы вышли из родильной комнаты, освободив место земляной паре, а маг взял у медсестры вымытого и завернутого в пеленки младенца и вышел следом.
В лаборатории были сделаны необходимые тесты и удивлению присутствующих (пара фениксов уходить отказалась) не было границ.
– Яйцо ваше и дочь ваша. – сказал отвернувшийся от центрифуги маг. – Ваши образцы крови полностью совпадают с образцом малышки. Удивительное дело, но девочка несет в себе ровно половину генов от мамы и такое же количество от папы. Это уникальный случай, поскольку всем известно, что у фениксов дочери наследуют три четверти генов матери, а мальчики, соответственно, такое количество отцовских генов. Здесь же полное равновесие. Как показали исследования, уход за яйцом был правильный, без каких либо отклонений и вариаций. Непохожесть ребенка я отношу к нестандартным генам.
– Но ты точно уверен, что этот ребенок наш? – спросила Функе.
– Да, абсолютно уверен.
– Ну, что ж, – вздохнул Фойер и обнял жену за плечи.– будем любить нашу девочку такой, какой она вылупилась.
– Тогда необходимо ее взвесить, измерить и зарегистрировать. – сказал маг. – Вы придумали имя?
– Мы хотели назвать дочь Бренной. – сказала Функе. – Но, учитывая ее необычную внешность, ее имя будет Калмия, холодное пламя.
Маг кивнул, взмахнул рукой и из ячейки стеллажа вылетел лист гербовой бумаги. Зажав его между ладоней, он что-то прошептал, лист засветился и окрасился в бледно-голубой цвет. Осмотрев дело своих рук, маг довольно кивнул и свернул лист в трубочку.
– Держите. – сказал маг и протянул свидетельство о рождении отцу. – Поздравляю вас с рождением дочери.
– Поздравляю. – сказала медсестра и передала матери новорожденную девочку, завернутую в ярко-красные пеленки, символизирующие принадлежность к огненным фениксам.
Родители переглянулись и впервые за прошедшее время неуверенно улыбнулись друг другу.
– А ведь она действительно хорошенькая. – с нежностью сказал Фойер, посмотрев на дочь. – Необычная, не такая, как мы, но очень хорошенькая.
Попрощавшись с магом и медсестрой, молодые родители вышли из родильного дома и показали всем ожидающим свою дочь.
– Сородичи, фениксы! – громко сказал Фойер и понял вверх руку, призывая к вниманию. – У нас вылупилась дочь. Она не похожа на нас. Она другая. Мы сначала сомневались, что она наша, думали, что яйцо в гнезде подменили. Но маг уверил нас, что яйцо наше и после проведенных исследований подтвердил наше родство. Мы назвали ее Калмия.
Все присутствующие, внимательно слушавшие феникса, разразились криками.
– Когда вы ее покажете? – крикнул кто-то из толпы.
– Как обычно, на третий день. – ответил Фойер и, обняв жену за плечи, повел ее в родовой дом. Там, в отгороженной для них части, они развернули дочь и еще раз осмотрели ее. И чем больше смотрели, тем больше замечали сходства с собой.
– Смотри, дорогая, у малышки такой же разрез глаз, как у тебя и ноготки на пальчиках такой же формы.
– Да. – сказала Функе. – У нее твой нос и подбородок.
– Форма головы твоя.
– И твои ямочки на щечках. Она красавица, дорогой. Ничего, что она другая. Мы будем любить ее и такой.
– Да, она наша дочь, как бы она не выглядела.
На третий день, как было заведено, родители показывали ребенка всем фениксам, принимали подарки и устраивали большой прием для всех желающих.
Новость о непохожести Калмии быстро облетела весь поселок и желающих взглянуть на новорожденную было очень много. Поздравив родителей, и, вручив подарки, фениксы подходили к детской кроватке, чтобы взглянуть на малышку. Ее внешность активно обсуждалась, но все сошлись во мнении, что Калмия удивительно похожа на родителей, очень мила, хоть и не такая, как все.
– Вот видишь, а ты переживала, что нашу дочь не примут сородичи. – сказал вечером Фойер. – Ни одного плохого слова мы не услышали.
– Но что будет потом? – спросила мужа Функе. – Что будет, когда она подрастет? Когда пойдет в обучение? Что, если у нее не будет крыльев? Будут ли у нее друзья? Найдет ли она свою любовь?
– Мы этого не узнаем, пока не придет пора. Не будем гадать. Мы вместе, мы рядом. Это главное и справляться с трудностями будем сообща.


Глава 2. Узнавание

Не успела я родиться, как меня уже куда-то понесли. Единственной моей мыслью в тот момент было: только не уроните. Не уронили. Опустили в воду, помыли, вытерли и завернули в пеленки. Ткань была такая нежная, что доставляла просто таки физическое удовольствие. (А в прошлый раз таких мягких пеленок мне не досталось!) Взяв на руки, меня снова куда-то понесли. Что же меня все носят и носят? Оставьте меня уже в покое, я спать хочу! Поспать не дали, а укололи пятку. Было неприятно. Я хотела расплакаться, но потом передумала. Ведь больно не было. Тем более что меня запеленали обратно. Снова я услышала голоса, на этот раз спокойные и где-то даже радостные. И я пошла по рукам. Меня взяли, кому-то передали и снова передали. Последние руки мне понравились больше всего. Они прижимали меня нежно и крепко. И больше никому не отдавали, а вынесли на улицу. Я сделала глубокий вдох и блаженно зажмурилась. Чистый зимний воздух был свеж. Заговорил мужской голос, громко и торжественно. Когда голос замолчал, раздался радостный крик нескольких десятков голосов. Это было так громко и неожиданно, что я заорала тоже. Меня тут же начали укачивать и опять куда-то понесли. Да когда же меня уже оставят в покое? Сколько можно переносить меня с места на место? Если бы не прошлый опыт младенчества, меня все это напрягало. А так на данный момент меня больше всего интересовало, когда меня будут кормить и каково на вкус материнское молоко людей, вылупляющихся из яиц?
Покормили меня сразу, как только принесли в другое помещение. Возникал вопрос: еще меня куда-нибудь понесут или уже все и здесь я буду жить? С материнским молоком вышла осечка. Никто меня им кормить не собирался. Вместо материнской груди я получила бутылочку с содержимым, по вкусу напоминающим смесь кокосового молока, манго и апельсина. Вкус был приятный, смесь сытная и, насытившись, я, как и все младенцы, заснула. Снились мне Герос и Авена. Герос заразительно смеялся, а Авена, едва сдерживая смех, пыталась укоризненно качать головой. И мне почему-то казалось, что этот хулиганистый бог смеется надо мной. Но он был так искренен в своих эмоциях, что заразил смехом даже меня. И проснулась я в отличном настроении и в мокрых пеленках. Ощущение не приятное еще с прошлого раза. Говорить я еще не умела, пришлось кричать. На мой крик пришел человек (пусть пока будет человеком, я же не знаю пока, кто это) и ласково заговорил со мной, разворачивая пеленки. По тембру голоса говорившего я условно отнесла его к женскому полу, подвид мама. Лицо я пока не видела, только расплывчатое говорящее пятно.
Мама меня развернула-помыла переодела-покормила и спела песенку, под которую я заснула. Так прошло, наверное, несколько дней, точнее сказать не могу, мой организм требовал еды и чистых пеленок, и когда было светло, и в потемках. А потом меня зачем-то перепеленали, хотя я была сухая, и в очередной раз куда-то понесли. Но недалеко, на улицу не выносили. Опять вокруг меня был гул голосов, под который я и заснула. И вот что интересно, когда я все-таки начну видеть нормально? Родители пока еще оставались расплывчатыми пятнами. Рассмотреть окружающее пространство тоже не представлялось возможным и не только потому, что я лежала в кроватке с закрытыми бортиками, я чувствовала близость стен. А когда меня вынимали, чтобы накормить-переодеть-укачать, я видела пятно-бутылочку или пятно-маму, в зависимости от производимых надо мной действий.
И вот однажды, через довольно долгий промежуток времени, я как-то очень резко начала видеть. Вот я ничего не вижу, закрываю глаза, открываю, и мир стал резок и расцвел красками. От таких резких перемен я даже вскрикнула. На мой крик подошла мама. И тут меня ждал очередной сюрприз. Вместе со зрением ко мне пришло понимание языка.
– Маленькая моя, ты проснулась. – ласково сказала она и взяла меня на руки. – Что случилось? Ты хочешь кушать? Или мокрая? Давай проверим.
Но я была сухая и есть не хотела. Я хотела смотреть по сторонам и активно закрутила головой.
– О, Калмия, детка, ты уже видишь! – восхитилась мама. – Тогда я тебя запеленаю по-другому. Вот так, теперь у тебя будут ручки свободными. Мама меня перепеленала по-новому, оставив руки, и села вместе со мной в кресло-качалку. Процесс раскачивания мне понравился и я улыбнулась. Раздали шаги и около моей мамы появился мужчина.
– Дорогой, она улыбнулась. – сказала мама, получив поцелуй от мужчины, получивший по этому поступку звание папы.
– Вот видишь, – сказал он. – а ты переживала, что будут какие-то отклонения. Все прекрасно, даже чуть раньше.
– Как твои дела? Ты надолго?
– Дела прекрасны. Я получил сто золотых, отнес в казну десятину, половину от оставшихся денег положил на нас счет, а оставшуюся часть принес домой. Возьму из них десять золотых, остальное твое.
– Милый, зачем мне такая куча денег? Что я буду делать с оставшимися тридцатью пятью золотыми? Я же сейчас привязана к гнезду.
– Когда малышка пойдет на первый круг, тебе понадобится новый гардероб. А он много стоит. К тому же не забывай про оружие.
– Ты прав, дорогой. Я за заботами о дочери совсем об этом забыла. Ты, наверное, голодный. Я пойду распоряжусь на счет еды.
– А я пока покормлю дочку.
Мама встала с кресла-качалки, передала меня папе, который сел на ее место и выдала бутылочку.
– Ты так и не сказал, насколько приехал? – спросила она.
– Думаю, что на неделю. – ответил папа. – Не хочу пока брать новое задание.
– Хорошо. Отвезешь нас к озеру?
– Обязательно.
Мамины шаги затихли и я осталась наедине с папой.
– Ну что, детка, давай кушать. – сказал он и поднес к моему рту бутылочку. – Вот так, моя хорошая, кушай, кушай. Ты вырастешь красавицей и умницей. Когда тебе исполнится три года, я подарю тебе твой первый кинжал. И он будет самым красивым, лучше, чем у остальных.
Я лежала на руках папы, сосала бутылку, внимательно смотрела на его лицо и так же внимательно слушала, что он мне говорил. И у меня снова возник вопрос: кто я? Кто мои родители? Почему на трехлетие я получу в подарок кинжал? Я же девочка. Логичнее было бы подарить мне куклу. Зачем маме новый гардероб и оружие? Что за задание, которое папа не хочет пока брать? Кто они? Кто я? Ккокой расе мы принадлежим? Вопросы множились, ответов не было. И ведь не спросишь ни у кого. А от Героса ответов я вряд ли дождусь. Этот хулиган за все прошедшее время мне ни разу больше не приснился. И как такому шалопаю Хастос доверил целую планету?
Ладно, изучим хотя бы пока внешность родителей. Я снова стала смотреть на лицо папы. Не скажу, что он был особо красив, привлекателен, да. Вернее не так. Скорее всего, раньше он был красив. Но сейчас его лицо пересекал длинный шрам, начинающийся от виска и заканчивающийся на подбородке. А в остальном его лицо изъянов не имело. Кожа была смуглая, глаза карие с золотыми искорками, брови и волосы ярко-алыми. Красивый нос с легкой горбинкой, идеальные в своей форме губы, которые в данный момент мне улыбались, резко очерченные скулы. Стоп! Ярко-алые? Что за анимэ? Хотя, вспоминая Сарсон, там феи тоже щеголяли разноцветной шевелюрой. Я что, фея? Как говорила Алиса из страны чудес: все страньше и страньше. А мама то у меня какая? И тут она как раз вошла. Мама была почти копией папы. Смуглая кожа, ярко-алые волосы. Глаза только были темно-синие, почти черные, но тоже с золотыми искрами. Тонкие черты лица, брови вразлет, миндалевидные глаза, длинные ресницы тоже были ярко-алые, чуть пухлые губы с еле заметной улыбкой. Внешность необычная, запоминающаяся, завораживающая. Неужели в этом мире феи смуглые? Себя я рассмотреть не могла, распашонка была с зашитыми рукавами. Ну, ничего, решила я, вот подрасту и обязательно себя рассмотрю. Должно же здесь быть хоть одно зеркало.


Глава 3. Узнавание 2.0

Сегодня у меня был день рождения. Мне исполнилось три года. И я ждала от папы в подарок обещанный кинжал. У меня больше не возникало вопросов по поводу моей внешности, расовой принадлежности и странности подарка. Но начнем по порядку.
Как я говорила, мои родители были смуглыми с ярко-алыми волосами. И я, естественно, ждала от себя такой же внешности. И, как только научилась ходить, первым делом отыскала зеркало. Вернее не так. Цвет своей кожи я уже видела. Она была белой, как снег зимой. Цвет волос не видела. А кожа? Я думала, что мои родители просто сильно загорелые и надеялась на такой же прекрасный загар. Но нет, когда меня впервые вынесли не улицу, это было летом, с такой кожей, как у меня, не было никого. Ни взрослых, ни детей. Были сероволосые и светлоглазые, зеленоволосые и светлоглазые, синеволосые и темноглазые. Разные были. И за летние месяца все, абсолютно все, покрывались ровным загаром. Все, кроме меня. Я как была белокожей, так и оставалась такой. Вне зависимости от нахождения на солнце. Одно хорошо. Солнечных ожогов на мне не было. Складывалось впечатление, что солнечные лучи обходили меня стороной. Я даже особо сильно не потела, хотя мне, как и всем остальным, было жарко.
Цвет своих волос и глаз я увидела приблизительно в год, когда научилась ходить. Найдя у мамы зеркало, я тут же в него уставилась. Моя внешность меня очень сильно удивила. Мало того, что я была белокожей, мои волосы, брови и ресницы были бледно-голубого цвета, а глаза светло-серыми с темно-синим ободком. Ничего общего с родителями, кроме того, что мои волосы были, как у мамы с папой, прямыми и блестящими. Я расстроилась, хотелось разреветься. Я ожидала от себя такой же яркой внешности, как у родителей. Но из зеркала на меня смотрело бледное привидение. Я грустно улыбнулась своему отражению и вдруг поняла, что не все потеряно. Хоть я и была бледной, но разрез глаз был мамин, нос и подбородок папины и его же ямочки на щеках. Мои бледно-голубые ресницы были так же длинны и изогнуты, как у мамы. Еще немного покрутившись перед зеркалом, я пришла к выводу, что, в принципе, с такой внешностью жить можно. Оставив зеркало в покое, я вернулась на свой детский коврик и занялась игрушками. Через несколько дней после этого, у меня был день рождения. В этот день меня одели в красные одежды, чему я сильно сопротивлялась (представьте себе сочетание красной одежды и голубых волос, жуть), и впервые вывели за пределы нашего жилья на общественное место нашего дома. Меня, конечно же, выносили на улицу, но на официальных мероприятиях я была впервые.
– Дорогой, ей так не идет красный цвет. – вздыхала мама.
– Мы ничего не можем поделать. – папа сочувственно обнял маму и поцеловал. – Это официальный выход и все должны быть одеты в родовые цвета.
– А нельзя это правило изменить ради нашей дочки?
– Нет, нельзя. Старейшина не разрешил.
Мама еще раз вздохнула и взяла меня за руку. Папа, погладив по голове, взял за другую, откинул полог и мы медленно пошли отмечать мой первый день рождения.
Пройдя по небольшому коридору, по сторонам которого через равные промежутки висели шторы (интересно, зачем?), мы вошли в большой зал, заполненный людьми с волосами всех оттенков красного и одетых в одежду красного цвета. Мужчины были в красных рубашках, заправленных в черные (слава Богу, хоть что-то другого цвета) невысокие сапоги. Женщины были в красных платьях, а некоторые в брюках и рубашках, опять же красного цвета. И абсолютно у всех присутствующих было колюще-режущее оружие, начиная от стилетов и заканчивая двуручником. Только у моих родителей оружия не было. А один пожилой мужчина, кроме меча на бедре, держал в руке копье, украшенное красными перьями.  Я огляделась. Помещение, в которое мы пришли, также было оформлено в красных тонах. Красный пол, красные стены, красные шторы, красные скатерти на столах, стулья с красной обивкой. От такого количества красного цвета казалось, что я нахожусь внутри огромной капли крови. А нет, не крови, а огня, сгустка огня. Я поняла это, когда мужчина со странной внешностью помахал руками и на стенах и потолке зажглись люстры и светильники. Странной внешность мужчины казалась здесь, потому что он единственный был одет в серый брючный костюм-тройку, белую рубашку и черные туфли, а не сапоги. И цвет его волос был не красным, а обычным, светло-русым.
Когда перешептывание, вызванное нашим приходом, затихло, вперед выступил мужик с копьем и гулко ударил им в пол.
– Сородичи! – начал он свою речь. – Сегодня у нас праздник. Сегодня в нашей четверти мы приветствуем девочку, родившуюся год назад. Девочку, не похожую на нас, но все-таки нашу. Родители дали ей при рождении имя Калмия, означающее «холодное пламя». Так пусть же у холодного пламени будет такое же горячее сердце, как увсе огненных фениксов! Я свидетельствую вхождение в клан нового его члена. Это говорю я, старейшина огненной четверти. А теперь, да будет праздник!
Все присутствующие громко захлопали в ладоши и стали поочереди подходить ко мне и моим родителям с поздравлениями и подарками. Постепенно рядом снами образовались три кучки: мамина, папина и моя. У мамы в подарках преобладали ткани и украшения, у папы кожа и мешочки с деньгами, а у меня игрушки, книги и фрукты. Каждый хотел сказать что-то приятное обо мне родителям, я же за этим наблюдала несколько отстраненно. В свете слов старейшины несколько вопросов отпали, зато появилось такое же количество новых. Итак, я не фея, а отношусь к клану огненных фениксов. Феникс – это птица, сгорающая в собственном пламени и возрождающаяся из пепла. Стало понятно, почему я появилась из яйца. Птицы ведь откладывают яйца. Фениксы, по-видимому, тоже. Откуда–то же они должны появляться. Фениксы самовозгорающиеся. Когда должна буду сгореть я? Какой буду я после сгорания? Мои родители горели или нет? Мы огненные фениксы. А какие еще есть? Если есть другие, то как у них со сгоранием? И вообще, где мои крылья, если я птица? Сплошные вопросы. И спросить не могу. Говорить пока не получалось. В бытность мою Лоримикой к году я могла хоть как-то общаться с родными. Здесь же у меня не получалось произнести ни звука. Это нормально или я родилась немой? Как же все это узнать?
Пока я все это думала, поток поздравляющих иссяк и меня отнесли за стол к высокому детскому стульчику. Посадив меня за него, мама поставила передо мной бутылочку со смесью, которой я уже целый год питалась и порезанными на небольшие кусочки фруктами. Я не поняла, где мой кусок мяса? Все взрослые ели именно его. Запах мяса средней прожарки вызывал у меня поток слюноотделения. Но мне его никто так и не дал. Ни целиком, ни порезанное. Обидно. Пришлось есть фрукты. Я посмотрела на сидящих за столом и оказалось, что среди взрослых попадалось десятка два детей в возрасте чуть старше меня и где-то до пятнадцати лет. Вся малышня тоже ела фрукты и не выпендривалась. Мясо ели дети постарше, лет где-то с восьми. Ну ладно, подождем.
Празднование моего дня рождения продолжалось и не отличалось от праздников на Земле и Сарсоне. Тосты, музыка, закуски, разговоры, смех. Отличался только антураж. От окружающего гомона я очень быстро устала и мама отнесла меня в кровать.
Со следующего дня мама стала брать меня везде с собой. Детских колясок я не видела, все мамы или носили детей на руках, или вели за руку. Я чаще ходила, чем «ездила» на маме. Со мной на руках мама ходила быстро и я не успевала ничего рассмотреть. По
Тому я вырывалась до тех пор, пока меня не спускали на землю. А, оказавшись на земле, я начинала изучать окружающее пространство. Постепенно, из наблюдений и разговоров взрослых, я выяснила, что в поселке всего восемь родовых домов, дом старейшин и дом свиданий. Что существует четыре рода фениксов: огненные, водные, земляные и воздушные. Отличить их можно по цвету волос. Огненные красные, водные синие, земляные зеленые и серые воздушные. Бледно-голубых, или, как говорили мои родители, льдисто-голубых волос не было ни у кого. У каждого рода было по два дома. Самые большие, двухэтажные дома, принадлежат земляным фениксам, как самым многочисленным. А самые маленькие дома у огненных, потому что в нашем роду дети рождаются реже всего. У каждого рода есть старейшина, обычно холостой или вдовец. И все старейшины живут в отдельном доме. А в дом свиданий все фениксы без разделения на рода. И постоянно в нем никто не жил. И не подумайте ничего плохого. В доме свиданий встречались мужья и жены для интимных отношений, потому что в родовых домах сексом не занимались. Не потому что нельзя, а потому, что там нет дверей и как таковых кроватей. Все спали в гамаках. А то, что я приняла за шторы на стенах, оказалось входами в личные комнаты семей. Дверь была только при входе в дом. Уединиться в таких условиях невозможно. И готовят в родовых домах все поочереди. А когда в каком-нибудь роду устраивается большой праздник, другие рода соревнуются за то, чтобы обслуживать это мероприятие. Готовить праздничные блюда для других считается почетным. Такой вот первобытнообщинный строй.
Я молчала до трех лет. Понятия не имею, с чем это было связано, но в поселке я не видела ни одного говорящего ребенка младше трех лет, к какому бы роду они не относились. Я уже запомнила, что родилась зимой. И вот в один из морозных зимних дней я смотрела в окно и мне страстно захотелось на улицу, поиграть в снежки, покататься с горки, сделать снежного человечка. Я повернулась к вошедшей в нашу комнату маме и четко сказала:
– Мама, пойдем гулять.
– Конечно пойдем, только пообедаем. – ответила она на автомате, а потом на ее лице появилась радость пополам с удивлением. – Мия, ты заговорила! Какая ты у меня умница!
Если что, Мия – это обо мне. Моим родителям надоело звать меня полным именем и сократили до Мии.
Мама подхватила меня на руки и закружила. Я засмеялась, кружиться было весело.
– пойдем обедать. – сказала мама, поставив меня на ноги. – А потом оденемся потеплее и пойдем встречать папу. Завтра у тебя день рождения и он должен привести тебе твой первый кинжал.
– Зачем он мне? – спросила я. – Я ведь девочка.
– Ты не просто девочка, ты феникса. – ответила мама, взяла меня за руку и мы пошли в общую столовую. – И не просто феникса, а огненная. Из всех фениксов мы элита, самый высокооплачиваемый клан. Нам доверяют охранять особоважные грузы и высокопоставленных людей, начиная от магов высшей категории и заканчивая королевскими семьями.
– А когда учат владеть кинжалом?
– Приемам схваток с восьми лет. А меткости с трех. Земляным приходится труднее всего.
– Значит, земляные самые плохие?
– Нет. У каждого рода своя специфика. У земляных самое тяжелое оружие. Им нужно больше физической силы, прежде чем брать в руки оружие. Даже их детские кинжалы больше похожи на маленькие мечи.
– Понятно.
 Мы вошли в столовую и сели на свободные места. Дежурные поставили перед нами еду. Перед мамой стояла тарелка куриного супа, жареная картошка с котлетой, овощной салат, лимонный пирог, три булочки и компот. Передо мной же снова стояли фрукты и кружка с той же смесью, что я пила с рождения.
– Мама, я тоже хочу мясо. Оно так вкусно пахнет. Можно мне кусочек?
– Нет, Мия, нельзя. Ты еще маленькая.
– Ну почему?
– Потому что твой организм пока еще не примет что-то другое, кроме фруктов. Завтра, на дне рождения, тебе можно будет уже есть овощи. Пока только сырые. В четыре года тебе будет позволено есть вареные овощи и фрукты. В пять добавятся салаты с растительным маслом. Потом будет перерыв до семи лет и добавятся тушеные овощи и разные сладости из фруктов. А вот с восьми лет твое питание не будет ничем отличаться от взрослого.
– А хлеб?
– Хлеб тоже с восьми.
– А если я захочу съесть что-то из твоей тарелки?
– Не стоит. Я тебе сейчас объясню на примере. Смотри, за соседним столом сидит мальчик. Он старше тебя на два года. Ему пять лет и зовут его Колен.
Я посмотрела на Колена. Перед ним стояла тарелка с овощным салатом из огурцов, помидоров и редиски. Но он его мало интересовал. Мамина тарелка ему нравилась больше. И пока она отвлеклась на разговор с подругой, он стащил у нее кусок котлеты и быстро проглотил, чтобы не отобрали.
– Клен! – ахнула его мама, обернувшись. – Ты что натворил!
– А что? Я тоже хочу котлету! – с вызовом ответил ей мальчик.
Мама с ужасом смотрела на своего отпрыска. Сначала ничего не происходило. А потом мальчишка пожелтел, схватился за живот и его начало тошнить. Тошнило долго. Злополучный кусок котлеты давно уже вышел, а рвота не прекращалась. Прибежал маг, поводил руками над бедолагой и увел его вместе с мамой. Лечиться видимо.
– Теперь поняла? – спросила меня мама.
– Да, мамочка.
Извергать из себя съеденное мне совсем не хотелось. Я решила воздержаться от экспериментов. Ну, нельзя и нельзя. Потерпим. Подождем. Все ж таки фениксы не совсем люди.
Съев свои обеды, мы пошли на окраину встречать папу.
– Мам, а ты откуда знаешь, что папа сейчас приедет?
– Я чувствую. И не приедет, а прилетит. Ты этому тоже научишься. Смотри, вон он.
Мама подняла руку и показала на точку в небе, которая увеличивалась в размере и постепенно превратилась в летящего на собственных крыльях человека. Феникса то есть. То есть моего папу. Крылья у него были необыкновенной красоты. Большие, резные, переливающиеся всеми оттенками от бледно-желтого до ярко-алого. Казалось, что это не крылья за спиной, а костер, который подталкивает и удерживает феникса в воздухе. Я восторженно ахнула.
– А у меня тоже такие будут? – с надеждой спросила я.
– Такие вряд ли. – ответил приземлившийся отец. Он поцеловал маму и взял меня на руки. – У каждого феникса свой вид крыльев. А ты теперь у нас говорящая малышка! Не зря искал тебе самый красивый кинжал.
– Зачем мне кинжал? Я хочу куклу.
– Это такой ритуал, маленькая. Есть сказочная история, в которой рассказывается о маленьком мальчике-фениксе, который долго-долго молчал. Потом заговорил и никак не хотел останавливаться. И тогда мама, чтобы отдохнуть от его болтовни, зашила сыну рот. А ночью к маленькому фениксу прилетел бог в белых одеждах и подарил кинжал, которым мальчик разрезал нитки и смог снова разговаривать. В благодарность за возможность снова говорить он пообещал богу, что не будет больше так много болтать и научится хорошо обращаться с кинжалом. Утром мама увидела сына с кинжалом в руке и расшитым ртом. Мальчик рассказал о встрече с богом и снова пообещал так много не разговаривать. Мама этому очень обрадовалась и теперь каждому трехлетнему маленькому фениксу, как только он заговорит, дарят кинжал, чтобы, в случае чего, разрезать нитки на губах. Этот день так и называется: праздник первого слова.
– Ну, конечно, – думала я. – Геросу делать нечего, как только дарить кинжал малолетке со словесным поносом. Скорее всего, его, сына, а не бога, хорошенько отшлепала. Что он лежать на спине не мог. А кинжал подарил ему папа, после того, как сын попросил прощения. Другим мальчишкам тоже захотелось заиметь кинжалы. Просто так дарить ребенку оружие не стали и придумали праздник и, наверняка, ритуал, чтобы оправдать дарение кинжала. Девочкам тоже захотелось и пришлось включить в ритуал и их.
Моя догадка про ритуал оправдалась. И сегодня, в день моего рождения, я ждала кинжал.
Меня снова одели в красные одежды, мама снова повздыхала о несоответствии моего вида с цветом одежды и меня вывели не в парадный зал, а на большую площадь между родовыми домами. И я поняла почему. Кроме меня праздник первого слова праздновали еще два воздушных феникса, четыре водных и десять земляных.
– Смотри, Мия. – сказала мама, наклонившись ко мне. – Все эти маленькие фениксы будут рядом с тобой до конца второго круга. Завтра ты вместе с ними пойдешь на первый круг обучения. И я, наконец, получу свое первое задание после трехлетнего перерыва. А сейчас начнется ритуал.
Я хотела спросить, почему именно сейчас, но в этот момент папа взял меня за руку, вывел на середину площади и встал у меня за спиной. Тоже самое сделали и отцы других малышей. Толпа взрослых фениксов, стоявших вокруг площади, с одной стороны расступилась и к нам вышли все четверо старейшин. Одежда на них была одинаковая, но разного цвета. Брючные костюмы с удлиненными пиджаками в цветах клана, мечи на боках и копья с перьями в левых руках. Цвета перьев тоже соответствовали цветам клана. Поскольку цвет одежды совпадал с цветом волос у старейшин, казалось, что перед нами стояли столб пламени, торнадо, волна и дерево с человеческими лицами.
– Фениксы! Сегодня у нас праздник! – сказал огонь.
– Семнадцать наших маленьких сородичей отмечают трехлетие и праздник первого слова. – сказал ветер.
– Сегодня они получат свое первое оружие. – сказала вода.
– Так пусть же оно принесет им пользу и удержит от лишних разговоров. – закончила речь листва.
Как только последний старейшина замолчал, отцы вышли из-за наших спин и опустились перед нами на одно колено, протянув вперед руки с кинжалами. Было понятно, что кинжалы надо взять. Что я и сделала со своим. Разглядывая оружие я вдруг отчетливо поняла, что держу в руках миниатюрную Разящую. Меня охватил восторг, я вытащила кинжал из ножен и благоговейно поцеловала клинок.
– Ну, здравствуй, подруга моя боевая! – мысленно сказала я и почувствовала, как кинжал в ответ слегка завибрировал.
 Вокруг раздавались приветственные крики, но я не обращала на них внимания. Я держала в руках кусочек прошлой жизни, переродившийся также, как и я. Как Герос и говорил, знакомых лиц в этой жизни я не видела. Но Разящая не человек, а оружие и я была ему благодарна за такой божественный подарок.


Глава 4. Первый круг

День рождения и праздник первого слова закончились, все разошлись по родовым домам и только дежурные остались убираться на площади, где после вручения кинжалов было устроено пиршество с танцами и фейерверком. Фейерверк запускал маг поселка. Я, кстати, наконец узнала его имя, Крас. Нас, именинников, усадили за отдельный стол, на котором стояли тарелки с красиво порезанными фруктами и овощами. Очень интересен был процесс поедания. Мы, дети, не сразу начали есть все в подряд. Праздник начался утром, часов в девять. Пока все собрались, пока старейшины толкали речь и мы получали кинжалы, пока расставляли столы и пришли музыканты, прошел час. Часы на доме старейшин пробили десять раз, когда все расселись.
– Ну, наконец то, – подумала я. – наконец можно съесть что-то, кроме фруктов.
Я потянулась к ближайшему блюду, на котором лежали помидоры и не смогла ничего взять. Мои пальцы проходили сквозь овощ, даже не испачкавшись, и останавливались у края блюда. С удивлением я попробовала еще несколько раз поймать вожделенный помидор. У меня ничего не вышло и от огорчения я взяла горсть малины и начала грустно жевать. Я посмотрела на других именинников. Кто-то, как и я, безуспешно пытался схватить овощ, а кому-то это удавалось и они с удовольствием опустошали тарелки.
– Что, Мия, не получается? – спросил подошедший к нашему столу маг.
– Да, дядя Крас. Почему мои пальцы проходят сквозь еду?
– Потому что твое время еще не наступило. Ты родилась в десять часов двадцать минут. А сейчас только десять минут одиннадцатого. Подожди чуть-чуть и у тебя все получится.
– А почему тогда Колен вчера смог с маминой тарелки стащить котлету?
– Ему пять лет. В этом возрасте приходит время проб и ошибок. И ваши пальчики уже не проходят сквозь запрещенную еду. Кто-то вверит родителям на слово, а кто-то, как Колен, пытается обойти закон. И тогда следует расплата.
– Я родился вечером. – сказал один из земляных мальчиков. – Это что же, когда подойдет мое время, тарелки будут уже пустые?
– Нет, Стин. – ответил Крас. – Еда на тарелках будет пополняться. Не переживай, ты сегодня обязательно съешь свой овощ.
Маг погладил по кудрявой головке воздушную девочку и ушел к взрослым столам.
Дорогой читатель, тебя ничего не настораживает в моем описании праздника? Нет? Тогда я подскажу. Я родилась зимой. Зимой холодно, везде лежит снег. Как, по-вашему, мог проходить праздник на улице? А ведь проходил и никто не замерз, не заболел и еда не была ледяной, хотя никаких навесов и обогревателей на площади не было. Как ни странно, тогда меня это не насторожило. Но потом я, конечно же, спросила у родителей и мне объяснили, что, во-первых, фениксы менее восприимчивы к перепадам температуры, а во-вторых, есть маг, который в таких многолюдных случаях, когда праздник проводился для всех родов, накладывает подогревающее заклинание на мебель и посуду. Ну, а во время танцев каждый греется, как может.
Праздник подошел к концу и мы пошли домой. Меня уложили в мой гамак, кинжал отнимать не стали, да я бы и не отдала свою обретенную Разящую, и я вспомнила свой первый помидор. Как только минутная стрелка на часах дома старейшин добралась до четверки, я ухватила самый большой кусок помидора и засунула его в рот. Он был восхитителен. Чуть подсоленный, помидор возвращал меня в лето, наполнял солнцем и какой-то неосознанной радостью. Я посмотрела на других детей и увидела на их лицах такое же блаженство. Конечно, у тех, кто смог ухватить свой овощ. На остальных была зависть пополам с нетерпением. Последним, кто начал есть овощи, был зеленоволосый Стин.
– Ну, слава Богу. – прочавкал он сквозь огурец. – Хоть какое-то разнообразие.
Кстати сказать, никто из детей косноязычием не страдал. Видимо, сказывалось долгое молчание. Впечатлений за день мне хватило, глаза закрывались и я оставила воспоминания, повернуласьна бок, обняла Разящую и новую куклу, и провалилась в сон.
На следующий день мама подняла меня рано, зимнее солнышко только-только показалось на горизонте, помогла одеться и повела на край поселка.
Как оказалось, наш поселок не ограничивался виденными уже мной домами. В метрах ста от края стояло еще несколько домов, скрытых сейчас большими кучами снега. И, если бы не дверные проемы и светящиеся огнем окна, я бы приняла их за обычные сугробы. Только очень большие.
– Куда мы идем? – спросила я маму.
– Мы идем с тобой на первый круг обучения. – ответила она. – Там ты останешься на неделю до выходных. А в субботу утром я тебя заберу домой. На первом круге ты будешь учиться играть с другими фениксами. Тебя научат рисовать, лепить, немножко танцевать и обращаться с кинжалом. А когда ты и другие твои одногодки подрастете, вас научат читать, писать и считать. И вы перейдете на второй круг.
– А ты чем будешь заниматься?
– Я пойду в дом старейшин и возьму недельное задание.
– Ты будешь работать в поселке?
– Нет, Мия. Я же тебе говорила, что все фениксы наемники. А мы, огненные, считаемся элитой. Я полечу в охрану.
– Но разве это не мужская работа?
– Конечно же, нет. Есть работа, на которую требуются женщины. Например, сопроводить богатую даму в путешествии. Или на приеме поработать спутницей вельможи, чтобы окружающие не знали об охране.
– А цвет волос не выдаст фениксов?
– Какая ты у меня не по годам любознательная. – мама меня поцеловала и, поскольку мы уже вошли в сугроб, то есть в дом, начала меня раздевать. – В высшем обществе уже долгое время сохраняется мода на красный цвет волос. Не подозревать же каждого красноволосого человека в принадлежности к фениксам. Так что мы работаем совершенно спокойно. Ну, беги, играй.
– Я буду скучать по тебе, мамочка. – я обняла маму за шею и поцеловала. – Очень-очень.
– Я тоже буду скучать, малышка. Мне пора. Иди.
– А ты посмотришь в окошко? Я помашу тебе.
– Конечно, посмотрю.
Мама меня поцеловала и вышла на улицу. Я подошла к окну, дождалась, когда увижу маму, помахала ей и пошла на звук детских голосов.
Отодвинув штору, я попала в большое помещение, одна сторона которого состояла из сплошного окна с раздвинутыми шторами. Три другие стены занимали диванчики и стеллажи с книгами и игрушками. У окна стоял длинный стол, окруженный стульями. На полу лежало насколько пушистых ковров.
– Просто детский сад какой-то. – тихо сказала я, ни к кому не обращаясь.
– Здравствуй, Мия. – ко мне подошла взрослая феникса из земляных.
– Здравствуйте. – вежливо ответила я.
– Давай знакомиться. Меня зовут Астэра. Я буду с тобой и другими маленькими фениксами на вашем первом круге. Ты уже познакомилась с кем-нибудь?
– Нет. Я знаю только одного Вашего сородича, Стина. Но его здесь нет. Его имя назвал вчера маг Крас. А остальные были заняты овощами.
– Тогда иди, знакомься. А Сина сейчас приведут.
Я про себя вздохнула. Знакомиться идти не хотелось. Я прекрасно понимала, что очень сильно отличаюсь от огненных фениксов. Да что там огненные, от земляных, воздушных и водных я также сильно отличалась. Кто его знает, как меня воспримут другие малыши. Вчера было не до знакомств, все были заняты ловлей овощей. Но и косых взглядов в мою сторону тоже хватало. А дети порой бывают очень жестоки к тем, кто от них отличается. Но, делать нечего, и я пошла.
– Привет. – сказала я группе девочек. – Я Майя.
– Привет. Ответила мне одна из водных. – Я Флуза. А это Миера.
Флуза показала на вторую водную фениксу, молча игравшую в красивую фарфоровую куклу в пышном платье.
– А она умеет разговаривать? Почему она молчит?
– Конечно, умеет, только не любит. Как бы ее пустили на праздник, если бы она не заговорила? Зато Миера очень красиво поет.
– Откуда ты знаешь?
– Слышала. Мы же с ней из одного клана.
– А как вас зовут? – спросила я других девочек.
– Я Вирбель. – сказала сероволосая воздушная феникса.
– Вайга. – представилась одна из земляных.
– Блума, Блата, Лайна. – сказали свои имена остальные зеленоволоски.
Блума и Блата оказались близнецами.
– А с мальчиками вы уже познакомились? – спросила я, садясь на ковер.
– Пока нет. – ответила синеволосая Флуза и предложила: – Пойдем?
Я кивнула и поднялась на ноги. Следом поднялись и остальные девочки. Даже молчунья Миера пошла с нами.
Инициативу знакомства взяла в свои руки водная. Я не стала лезть вперед, хотя, будучи Лоримикой, обязательно сделала бы это первой. Даже не так. Я бы сначала пошла знакомиться с мальчиками. Но! Моя внешность тогда была яркой, привлекающей внимание, однако рыжих на Сарсоне и без меня хватало. Здесь же, судя по разговорам взрослых, такой расцветки, как у меня, не было нигде и никогда. И пока я как-то опасалась внимания окружающих.
Знакомство с противоположным полом прошло успешно. Как обычно, больше всего было зеленых. Их звали Бур, Ерц, Шур, Бау, Кор и известный уже мне Стин. Воздушного мальчика звали Хуррий, а водных Троф и Озен. Познакомившись, мы снова разбежались по половому признаку.
Детские игры мальчиков и девочек фениксов ничем не отличались от игр земных детей в детском саду. Девочки играли с куклами, игрушечными зверятами, посудой и мебелью. У мальчиков были солдатики, повозки с лошадьми, сабли, мечи и шпаги. Различие было одно. Материал, из которого все это было изготовлено. Куклы и посуда были фарфоровыми, солдатики и оружие металлическими, а лошади и повозки деревянными.
Когда совсем рассвело, Астэра, назову ее воспитательницей, позвала нас накрывать на стол для завтрака. На завтрак были поданы свежие фрукты. Ага, зимой. Но факт остается фактом. Малина, персики, бананы, груши, яблоки, черная и красная смородина, сливы, абрикосы, виноград и кусочки ананаса разложены были порционно по тарелкам. Я оказалась всеядной. А Миера и Стин были привередами и не стали есть одна абрикосы, а второй смородину. После завтрака мы, опять же сами, отнесли посуду на кухню и воспитательница снова усадила нас за стол, на котором были подготовлены листы бумаги и цветные карандаши. Начался урок рисования. В общем, вы поняли, полный детский сад на пятидневке.
Вечером я подошла к воспитательнице с мучившим меня вопросом.
– Астэра, скажите, пожалуйста, откуда зимой свежие фрукты и овощи?
– Что-то мы выращиваем сами. Остальное закупают свободные от контрактов фениксы. Или привозят с собой после закрытия контрактов.
– Зимой?
– Что зимой?
– Выращиваем?
– Зимой мы фрукты не выращиваем, только овощи в теплицах и то не все. Урожай сохраняет наш маг. А теперь беги в свой гамак, все уже спят.
– Спокойной ночи.
Я забралась в свою подвесную кровать и стала думать на сон грядущий: «Интересно получается, мама сдала меня на пять дней и улетела. А папа? Тоже улетел? В клановом доме всего одна дверь, и та входная. Как здесь с воровством? Как бы посмотреть на жилища других кланов. Здесь в гости к соседям ходят или у нас узкий круг общения? Это вообще нормально, что в трехлетнем возрасте все фениксы хорошо разговаривают имеют большой словарный запас? Что творится за пределами нашего поселка? Есть еще где-то фениксы или мы одни такие? Если есть те, кого охраняют фениксы, значит, есть и обычные люди. А у них как дети разговаривают? Владеют ли фениксы магией, раз умеют летать? Если владеют, зачем нам пришлый маг? Кстати, а он какой расы? Мамочка, я так по тебе скучаю. И по папе тоже. С ним так здорово летать…»
 На следующий день нас подняли, помогли одеться и отвели умываться и чистить зубы вполне земным зубным порошком, только в деревянной коробочке. Потом был очередной фруктовый завтрак, но на него мы получили новинку. Каждому из нас выдали на кухне тарелку, в которой, помимо обычных фруктов, лежала половинка большого фрукта по внешнему виду напоминающего земной драконий фрукт, только мякоть была не белая с черными зернышками, а желтая.
– Что это и как это есть? – спросил Стин, пока остальная малышня принюхивалась к неведомому завтраку.
– Это комансин. – ответила воспитательница. – Раньше вы его употребляли в виде сока. Теперь будете есть ложкой. Подцепляйте мякоть и жуйте. С сегодняшнего дня и до восьми лет вы будете получать его на завтрак.
Я с опаской подцепила мякоть и отравила в рот. Очень уж необычный вид был у этого фрукта. Но вкус был изумительный. И вскоре я наравне со всеми орудовала ложкой.
– А можно добавки? – попросил Стин.
– Конечно, можно. – ответила Астэра. – Еще кто-нибудь хочет?
Захотели все.
– Тогда берите тарелки и идите на кухню.
Мы гуськом потянулись к раздаточному окошку.
А после завтрака нас вывели на прогулку. Кроме нас, в этом «детском саду» оказалось еще семь групп. Очень интересно. Честно говоря, я думала, что фениксы вылупляются постоянно. Ну, если не каждый день, то через день точно. Тогда дни рождения и праздники первого слова должны проводиться хотя бы раз в неделю. Но что-то я не помню, чтобы на площади так часто проводились бы гуляния. Получается, что существует какая-то закономерность рождения-вылупления. И я таки была права. Когда неделя закончилась и мама забрала меня домой, я спросила ее об этом.
–Фениксы рождаются не каждый день. – сказала она. – Мы существа волшебные и подчиняемся законам волшебства. У нас все не как у людей. Мы больше птицы, чем люди.
– А что это за закон, мамочка?
– Честно говоря, в подробности я не вдавалась. В какой-то момент к нам приходит маг Крас и говорит: «Пробуйте». И мы пробуем. У кого-то получается, у кого-то нет. А потом ждем нового разрешения. Понятно?
Я кивнула. Хотя было непонятно. Нам что, можно заниматься сексом только по разрешению мага? Но это я уже у мамы спрашивать не стала.
Папа на выходные не прилетел и мы с мамой проводили все время вдвоем. А в понедельник я снова отправилась в «детский сад».
Время летело незаметно. Как таковых выходных для детей предусмотрено не было. Когда родители были свободны от контрактов, они предупреждали Астэру и не приводили своих отпрысков. Но старались хотя бы один раз в десять дней ребенка забирать.
У меня таких дней было мало. Сказывалось малое количество огненных и, в то же время, большая их востребованность. Пока я была на первом круге обучения, мама брала краткосрочные контракты. У папы же никаких ограничений не было и он месяцами пропадал на заданиях.
Чем старше становилась я со своими сверстниками, тем разнообразнее становилось наше меню. Через год нам начали давать вареные фрукты и овощи. Из напитков добавился компот, из овощей – картошка и свекла. Когда нам исполнилось по пять лет, с добавлением в рацион растительного масла, нас начали учить читать и писать. А что с кинжалами? – спросите вы. Неужели они так и остались острыми аксессуарами? Ничего подобного. Как пел де Тревиль в фильме «Д’Артаньян и три мушкетера»:
Если сам вам шпаги дал,
Как могу остановить я
В грудь влетающий металл
Кровопролитья, кровопролитья…
Конечно, кровопролитья не было. Убийцами становиться нас не учили. Но меткости – запросто. Три раза в неделю к нам приходил еще один феникс из зеленых и учил нас обращаться с кинжалами. Поначалу крови пролилось немало. Но собственной, а не чужой. Несмотря на малые габариты, кинжалы были настоящими и периодически затачивались. Но к концу первого года у всех уже более-менее получалось не резаться. А уже к концу первого круга, мастерски кинжалами владели все.
 Кстати говоря, хорошо, что наш первый круг начался и закончился зимой. У нас было много времени, чтобы отдохнуть и подготовиться к началу второго круга. Хуже всех пришлось осенней группе. У них перерыва не было почти никакого. Второй круг для всех начинался со второй недели сентября.

Глава 5. Что такое «не везет»

На окончание первого круга был устроен большой праздник. Старейшины сказали красивую речь, в конце которой пригласили нас показать, чему мы научились за прошедшее время. Получился  небольшой концерт. Миера спела песенку. Троф, Озен и Флуза рассказали поэму. Все земляные станцевали хоровод с песенным сопровождением. А меня присоединили к воздушным и мы втроем станцевали зажигательную плясовую. Напоследок вся наша группа пометала кинжалы в цель. Но не просто, а под музыку. Надо было не только поразить цель, желательно в «яблочко», но и сделать это, попадая в такт музыки, меняющей темп.  Справились мы с этим прекрасно.
Концерт всем понравился и я уже предвкушала, как съем, наконец, сочный, ароматный кусок мяса, но не тут то было.
Все расселись за столы и наша ребячья команда стала с нетерпением поглядывать на часы.
– Счастливчики! – протянул Стин, с завистью поглядывающий на Озена, Вайгу и Буда. – А мне еще до самого вечера терпеть. Твое время, Мия, сейчас тоже подойдет, а я буду любоваться на вас и слюну сглатывать.
– Не переживай, Стин. – ответила я. – Всему свое время. Что есть еда? Всего лишь топливо для организма. Зато ты в нашей команде самый сильный, ловкий и меткий.
– Ага. – поддакнула Лайна, аккуратно отрезая кусок курятины и отправляя его врот. – А еще самый вспыльчивый. Даже наш учитель по меткости говорил, что ты не в том клане родился. Тебе бы к огненным.
– Ну уж нет. – Стин потянулся к тарелке с мясом и огорченно отдернул руку. – Мне не нравится оружие огненных. Какое-то оно хлипкое. Вот двуручник другое дело. Или боевая секира. Или молот в конце концов. Мия, не обижайся, но с вашими шпагами и рапирами только на балах танцевать.
– У нас не только шпаги и рапиры. – возразила я, не думая обижаться. – Мечи тоже есть. А дядя мой, между прочим, двуручником работает.
– Это исключение. Он у вас такой один. И ты это, ешь давай. Твое время подошло.
Я посмотрела на часы. Они показывали двадцать минут одиннадцатого и это было мое время. Под горестный вздох Стина (как же он мне Маса напоминает!) я положила себе в тарелку кусок запеченной с сыром говядины. Втянув в себя вкуснейший аромат, я отрезала кусочек и начала блаженно жевать. По праву могу сказать, что это было самое лучшее, что на тот момент случилось со мной за все восемь лет новой жизни. А потом случилось самое худшее. Не успела я отрезать себе еще один кусочек восхитительного мяса, как увидела, что мои пальцы раздулись, как сардельки, лежавшие на соседнем блюде. Меня бросило в жар, стало трудно дышать, в глазах все расплылось, а потом изображение совсем пропало.
Следующее, что я помню, это тихие голоса моих родителей и краса над моей головой.
– Что с ней? – услышала я взволнованный голос папы. – Почему она потеряла сознание? Что вообще происходит?
– Милый, не волнуйся. – успокаивающе сказала мама. – И оставь в покое воротник мага. Крас во всем разберется. Ведь так? Да?
– Конечно, разберусь. – ответил маг маме и добавил уже мне: – Мия, я знаю, что ты нас слышишь. Можешь открыть глаза.
Я про себя вздохнула. Вот ведь как не вовремя он заметил мое состояние. Вдруг я бы услышала что-нибудь интересное, не предназначенное для детских ушей. Пришлось открывать глаза. Сначала все, что я видела, было размытым, но проморгавшись, картинка вновь стала четкой и я увидела взволнованных родителей и задумчивого мага.
– Как ты себя чувствуешь? – мама села на кровать и погладила меня по голове.
– Хорошо. – ответила я, по, попытавшись сесть, у меня закружилась голова и я снова легла. – Нет, не хорошо. Можно я еще немножко полежу?
– Хорошо, полежи. – сказал Крас. – А я пока с твоими родителями поговорю.

***

Погладив еще раз дочку по голове, феникса вместе с мужем и магом отошли в сторону от кровати.
– Я пока ничего не могу понять. – немного растеряно сказал Крас. – Фениксы же не болеют. Потому у вас и больниц нет. Только родовой дом.
– И что же теперь делать? – спросила Функе.
– Если вы не против
 Я бы оставил Мию здесь на несколько дней. Понаблюдал бы за ней несколько дней, провел некоторые исследования.
– Но не навредишь ли ты ей своими исследованиями? – спросил Фойер. – Не уйдет ли она после этого на свое первое перерождение?
– Не уйдет. Я буду аккуратен. К тому же она пока бескрылая и поэтому смерть ей не грозит. И вы можете в любой момент к ней прийти.
– Но хоть какие-то предположения у тебя есть?
– Сложно сказать что-то определенное. Плохо ей стало за праздничным столом…
– Ты что, хочешь сказать, что нашу дочь хотели отравить? – возмутилась Функе.
– А что еще я могу предположить? – развел руками Крас. – Говядину ела только она, никто, кроме Мии, к ней не притронулся. А после того, как она потеряла сознание, все разошлись и праздник закончился.
– Хорошо. – кивнул головой Фойер. Ты проводи пока свои исследования, а я выясню, кто готовил мясо и куда оно делось после неудавшегося праздника.
Согласившись с таким планом действия, маг и фениксы расстались.

***

Я смотрела на родителей и мага и пыталась понять, о чем они разговаривают. Лица родителей были взволнованными, а Краса растерянным. Слов я не слышала, а по губам читать не умела. Очень жаль. Пришлось мучиться от неизвестности. Но вот «совещание в Филях» закончилось, маг вышел из комнаты, а родители подошли ко мне.
– Солнышко, придется тебе полежать здесь несколько дней. – сказал папа.
– Зачем? – удивилась я. – Я себя хорошо чувствую. Ну, голова немного кружится, а так я в порядке.
– И все-таки ты останешься. – сказала мама. – Наш маг хочет понаблюдать за тобой. А мы будем навещать тебя как можно чаще. Ты хочешь что-нибудь? Что тебе принести?
– Принесите мне книжку какую-нибудь почитать. Больше ничего. Нет, апельсинов еще хочу.
– Хорошо. Через пару часов я зайду к тебе.
Родители поцеловали меня и вышли из комнаты. Я вздохнула и огляделась. Комната, в которой я находилась, больничную палату ничем не напоминала. На светло-бежевых стенах висели картины, изображавшие природу. На полу лежал пушистый ковер цветом чуть темнее стен и с зеленым рисунком. Мебель в стиле ампир с золотистой обивкой хорошо вписывалась в интерьер. Дверной проем и окна были задрапированы такой же золотистой тканью. В принципе, ничего необычного. Похожая обстановка была и в нашей комнате кланового дома. Единственное что, лежала я не в гамаке, а в самой обычной кровати. Тихо тикали часы, висевшие на противоположной стене от кровати и под их монотонный перестук я задремала.

***

Фойер и Функе вышли из родового дома и остановились на его пороге.
– Ну что, – сказала феникса. – с чего начнем? Я не намерена оставлять Мию надолго.
– Иди домой, – сказал Фойер. – и принеси, что там малышка хотела. Потом найди Краса, вдруг он что-то уже смог понять. А я отправлюсь на поиски остатков еды.
Фениксы посмотрели друг на друга, кивнули и разошлись в разные стороны.

***

Маг Крас вошел в лабораторию и скомандовал своим недельным помощникам:
– Мне образец крови Мии и результаты сканирования головного мозга.
– Все готово. – сказала феникса из воздушных, передавая магу исписанные листы. – Но никаких отклонений у нее нет. Все в пределах нормы.
– Вижу. – ответил Крас, быстро просматривая поданные листы. – Это хорошо и странно. Что-то же должно было вызвать ее обморок. Подготовьте-ка мне скаймограф. Посмотрим, что у нее с распределением энергетических потоков.
Лаборанты кивнули и принялись готовить громоздкий прибор, состоявший из нескольких кристаллов, соединенных между собой проводами, и нависающий над ложем в виде саркофага, также усыпанного кристаллами разного цвета и размера.
Маг вышел из комнаты и через некоторое время вернулся, неся на руках Мию и опустил ее в«саркофаг».
– Сейчас я проверю твои энергетические потоки. – сказал Крас в ответ на вопросительный взгляд маленькой фениксы и опустил сверху на ложе провода с кристаллами. – Лежи спокойно и не дергайся.
– А больно не будет?
– Не будет, не переживай.
– Хорошо.
Мия поерзала внутри саркофага и затихла, широко раскрыв и без того большие глаза. Маг взял пробирку с кровью малышки и вылил ее на самый большой кристалл, закрепленный в изголовье саркофага. Кровь сразу впиталась в кристалл и он засветился ярким белым светом. Едва увидев свечение, Крас сделал несколько пассов руками над конструкцией и в воздухе перед ним начало формироваться призрачное изображение, в точности копируя лежащую девочку. Покрутив этакую голограмму в разные стороны и, даже перевернув ее вверх ногами, маг со вздохом развеял изображение.
– Ну, что там? – спросила Мия, садясь внутри скайморгафа, едва были убраны провода.
– Все в порядке. – ответил Крас. – Твои энергетические потоки идеальны. Нет ни единого отклонения.
– Значит я могу идти домой?
– Пока нет. Я подержу здесь до завтрашнего дня. А утром мама тебя заберет. Ты не голодная?
– Немножко.
– Хорошо. Возвращайся в комнату, а я распоряжусь, чтобы тебе принесли поесть.
Маленькая феникса кивнула, осторожно выбралась из саркофага и, слегка пошатываясь, но достаточно уверенно, вышла из лаборатории. Как только полог за ней закрылся, маг повернулся к зеленоволосой помощнице.
– Покорми Мию. – сказал он. – Но ничего тяжелого. Куриного бульона и хлеба пока хватит.
Феникса вышла и маг остался в лаборатории один. Он сел за рабочий стол, положил перед собой лист бумаги и ручку, снова вызвал голограмму Мии и начал что-то записывать, изредка поглядывая на изображение.
Так продолжалось до тех пор, пока не взвыла сирена. Бросив свои записи, маг выбежал из лаборатории. Голограмма, больше не подпитываемая магией, начала постепенно тускнеть, пока не пропала совсем.

***

Вбежав в комнату, Крас увидел ту же картину, что и на празднике. Тело лежавшей на кровати маленькой фениксы раздулось и покраснело. Глаза Мии были закрыты и ее начало потряхивать, как при эпилептическом припадке. Кружка с недопитым бульоном и надкусанный ломоть хлеба валялись на полу.
 Вбежавшие вслед ха магом дежурные фениксы растерянно застыли у него за спиной.
Подойдя к кровати, маг протянул над лежавшей девочкой руки и начал быстро-быстро перебирать пальцами, будто играя на невидимом рояле. Постепенно больную перестало трясти, краснота ушла и тело пришло в нормальное состояние. Девочка успокоилась и затихла, не приходя в сознание.
Крас повернулся к стоявшим за его спиной фениксам.
– Что ты ей дала? –нарочито спокойным голосом спросил он у зеленоволосой фениксы.
– Бульон и хлеб. – ответила она. – Только то, что ты сказал.
– А из чего был бульон?
– Курица, соль, специи. Все, как обычно.
– Какие специи?
– Петрушка, розмарин, перец, лавровый лист.
– Ты уверена?
– Да, уверена.
– А пойдем-ка проверим. Сколько у тебя жизней осталось? Рискнешь сама выпить этот бульон?
– Выпью. У меня еще пять жизней. И я уверена, что с бульоном все в порядке.
– А с хлебом?
– С хлебом тоже все хорошо. – сказал воздушник. – Я сюда из столовой прибежал. Хлеб ел сам. От того же каравая, что и у Мии.
– Хорошо. Тогда идем пробовать бульон. И останьтесь здесь кто-нибудь.
Остаться вызвался воздушник, прибежавший из столовой, а остальные отправились на кухню.
– Мда. – Крас задумчиво взъерошил волосы, после того, как феникса выпила злополучный бульон и с ней ничего не произошло. – Может, ей от розмарина стало плохо?.. Так, пусть сегодня посидит на овощах. А завтра сварите ей бульон без специй и я сам прослежу за ее состоянием.
– Что, и без соли тоже? – сказала феникса, выполняющая сегодня роль повара.
– Пожалуй, нет. Она же уже ела подсоленные овощи и плохо ей не было.

***

Сознание медленно ко мне возвращалось. Сначала я услышала громкое тиканье часов, а потом и тихие шаги. Открыв глаза, я увидела сероволосого воздушника, одетого в комбинезон лаборанта с красным крестом на рукаве и напротив сердца.
– Целиться удобно. – лениво подумала я и пошевелилась. – Просто отличное расположение креста. Сложно промахнуться, имея такую отметину.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил феникс, заметив мое шевеление.
– Нормально. Ничего не болит. А мама еще не приходила?
– Нет пока. Ты точно себя хорошо чувствуешь?
– Да.
– Тогда я пойду позову мага. А ты никуда не уходи.
Феникс вышел из комнаты, а я подумала: «И как бы я пошла? Голова то кружится! Два обморока за день это перебор. Эх, скорей бы мама пришла. Скучно здесь и есть хочется.»
Пришел маг, поводил надо мной руками, снова удивился, что энергетические каналы в порядке. Взлохматил свои и без того стоящие дыбом волосы и убежал. Потом пришла мама. Принесла мне книгу со сказками, три апельсина и один разрезанный пополам комансин. Пока она была со мной, пришел папа, поцеловал меня и увел маму. Я осталась в комнате одна. Съев один из принесенных апельсинов, я взялась за книжку. Но долго читать не смогла. Мои глаза закрывались. Я отложила книгу в сторону и заснула.

***

– Ну, что ты выяснил? – спросила Функе у мужа, когда они вышли из комнаты, в которой лежала Мия. – Нашел блюдо и того, кто его готовил?
– В том то и дело, что нет. – ответил Фойер. – Никто не знает ни того, кто готовил, ни того, где остатки блюда. Тарелки вымыты начисто. Никаких следов.
– Подожди. А еду с других столов проверяли? Может, там что осталось?
– А вот это загадка. То блюдо с говядиной было единственным и стояло только у детей. Другим его не приносили. И рецепта такого тоже никто не знает. А как дела у Краса?
– А ты сам у него спроси. Вот он идет.
 К паре огненных фениксов подошел маг и поздоровался.
– Здравствуйте, Фойер, Функе. Как ваше расследование?
– Никак. – ответил феникс. – Никто ничего не видел, не слышал и остатки блюда бесследно пропали. А у тебя как успехи?
– Еще рано делать выводы. Пока предполагаю, что Мие стало плохо от какой-то из специй. Сегодня она еще раз потеряла сознание после куриного бульона. Поэтому подержу ее пока на вареных овощах, а завтра продолжим.
– Смотри, маг, если моя дочь уйдет на перерождение, я тебе этого не прощу.
– Повторяю, перерождение ей не грозит. Она пока бескрылая. Ваши создатели позаботились о том, чтобы до обретения крыльев маленькие фениксы были бессмертны. Особенно это актуально для вас, огненных. Поэтому я могу с уверенностью сказать, что Мия не умрет еще ближайшие шесть лет.
Феникс хотел еще что-то сказать, но открылась входная дверь и на порог дома приземлился синий феникс, выполнявший обязанности вестника.
– Чету Фламмер срочно вызывают в дом старейшин. – сказал он, убрав крылья.
– Что еще случилось? – удивилась Функе. – У нас сейчас нетактивных контрактов.
– Не знаю. Мое дело передать информацию.
– Хорошо. Передай, что мы сейчас прилетим.
Водник кивнул, расправил крылья цвета вечернего неба и взмыл в воздух. Огненные фениксы попрощались с магом и полетели в дом старейшин.
Маг Крас остался стоять на пороге родильного дома.
– Да нет, не может быть. – пробормотал он, глядя вслед улетающим фениксам. – Это невероятно. Абсурд. Такого не бывает. Но проверить, конечно надо.
Резко развернувшись, маг открыл входную дверь и скрылся внутри.

***

Мое утро началось с чашки душистого чая и привычного уже комансина. Потом зашли родители и огорошили меня новостью, что они должны срочно уехать.
– Что, вдвоем? – огорчилась я. – Может быть кто-то останется?
– Прости, родная. – мама нежно поцеловала меня. – Мы нужны вдвоем. Зато, когда мы вернемся, нам обещали два свободных месяца. И мы отвезем тебя на море. Хочешь?
– Конечно хочу. Но еще больше я хочу, чтобы вы никуда не улетали.
– Милая, мы не можем. – сказал папа. – Этот контракт не зависит от нашего желания. А за тобой присмотрит дядя.
– Хорошо. Возвращайтесь побыстрее.
– Обязательно.
Обняв меня на прощание, родители ушли. И им на смену явился маг.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он и снова поводил руками надо мной.
– Хорошо.
– А что грустим?
– Мама с папой улетели.
– Ну, ничего. Зато теперь у нас есть время  для экспериментов.
В глазах мага зажегся фанатичный огонек исследователя.
– Вот, блин, еще один Ник на мою голову. – подумала я, а вслух сказала: – А жить я после этого буду?
– Будешь-будешь. Ты временно бессмертна.
– Это как?
Крас сел на край кровати и стал объяснять:
– Вам на первом круге не рассказывают историю появления фениксов. Я не буду вдаваться в подробности, вам это все расскажут на втором круге. Но, если коротко… Давным давно, когда первые маги появились в этом мире, им понадобились защитники, потому что времени на защиту своих жизней у них не было. Мир был новым и все силы магов были направлены на его изучение. И вот группа магов создала несколько идеальных воинов, способных противостоять внешнему миру и защитить магов, пока те занимаются исследованиями. Но воины были идеальными только на первый взгляд. В них была заложена некая программа, позволяющая им безукоризненно выполнять свои обязанности. Но стоило ситуации стать нестандартной, как воины моментально погибали. Второй вариант был еще менее удачным. С возможностью широко мыслить к воинам пришла гордыня и склочны характер. Так что этих воинов быстро забраковали и совет магов принял решение выделить четверых соратников, наиболее подходящих как для лабораторных исследований, так и для их практического воплощения. Ты все понимаешь? Непонятного нет ничего? ну, отлично. Продолжу. И вот эти маги, их имена история, к сожалению, не сохранила, решили разделить воинов на четыре группы, так сказать по специализации. Почему четыре? Ну, магов было четверо и каждый занимался своим типом воинов. Может быть, если б магов было больше, видов воинов тоже было больше. Не знаю. Так вот, каждый из магов владел в совершенстве одной из стихий и, соответственно, воины получились ориентированными на эти стихии. Так появились воины воды, земли, воздуха и огня. Конечно, общие черты у воинов были, но наиболее сильные их стороны проявлялись именно в том, что было в них заложено. Когда разработки были представленысовету магов, все остались довольны и, после тестовых испытаний, воины поступили в производство. Команду магов смущало только одно. После гибели одного из воинов, приходилось создавать нового, а значит, необходимо было постоянное производство. А вот этим маги уже не захотели заниматься. Отдавать же на откуп неодаренным людям фабрику по созданию воинов маги поостереглись. Это было чревато затяжными войнами. И тут на помощь магам пришел куратор планеты. Он предложил создать самовоспроизводящуюся модель. Как это сделать, он не сказал. Предложил использовать сою фантазию и креативность. Что такое креативность никто не знал, да и сейчас не знает, но фантазии магам было не занимать, к тому же двое магов были женщинами. Именно они предложили, чтобы воины обзавелись крыльями. А дальше сработало извращенное чувство юмора пополам со здравым смыслом. Раз крылья, значит птицы. А птицы вылупляются из яиц. Перенаселение планеты воинами не нужно, значит, за один раз воин-женщина может отложить только одно яйцо. Но это все-таки человекообразные воины, а не птицы. Поэтому воинам дали чувства. Любовь в том числе. И способы выражения любви были вполне человеческими. Хоть в результате и получалось яйцо, а не внутриутробный зародыш. Количество отложенных яиц контролируется потребностями той или иной группы воинов. Конечно же, из яиц рождались не взрослые воины, а младенцы. И, чтобы убрать детскую смертность, маги дали малышам бессмертие, но забрали крылья до первого совершеннолетия, которое определили в четырнадцать лет. Но с обретением крыльев, ген бессмертия исчезает. А чтобы еще увеличить срок жизни, маги придумали самовозрождение из той стихии, к которой принадлежит воин. Конечно, не бесконечно. Ну, и путем испытаний был установлено максимальное количество возрождений – семь. А чтобы вести отчет возрождений, было решено заложить программу возврата. То есть воины, погибая в любой точке планеты, возрождались всегда в одном и том же месте, где появились на свет. Когда куратор планеты вернулся посмотреть на плоды магических трудов, то долго смеялся, обозвал вас фениксами и дал некоторую свободу воли. Потом произнес странную фразу: «И сказал он, что это хорошо» и исчез. Вот так вы и появились. Название, данное вам куратором планеты так и закрепилось. И вас повсеместно стали называть фениксами. Фабрики по производству воинов закрылись и на их месте возникли поселки фениксов. Сколько? Всего было три фабрики. Так что, кроме вашего, есть еще два поселка. Фениксы всех поселков общаются между собой. И заключают браки. Это не запрещается. А для проживания выбирают то поселение, которое им больше нравится. Например, родители Блумы и Блаты, твоих ровесниц, из разных поселков, даже не из нашего. Но им здесь понравилось и здесь они осели. За рождаемостью фениксов следит специально обученный маг. Вы ведь все-таки магические создания. Здесь это я. Вот такая история. Ну, что-то мы с тобой заболтались. Пора приступать. Начнем с куриного бульона.
Маг потер ладони и вышел из комнаты. Вернулся он, неся большую дымящуюся чашку, которую подал мне. Я обняла ее руками и вдохнула аромат свежесваренного бульона. Желудок заурчал от удовольствия, требуя животной пищи, хотя бы и в жидком виде. Сделав глоток, я зажмурилась от удовольствия и … потеряла сознание.
Когда я очнулась, маг сидел около меня. Обеспокоенности на его лице я не увидела, только все тот же фанатичный блеск в глазах.
– Так, энергетические каналы снова в норме. – сказал он, поперебирав пальцами на до мной. – Продолжим?
Я кивнула. Вот чего уж не ожидала от себя. Во мне проснулся ненормальный азарт. Как можно хотеть терять сознание? Да я этого и не хотела, но отказаться от экспериментов была не в силах. Интересно, на сколько меня хватит? А потеря сознания, это так, побочный эффект, не стоящий особого внимания. А кстати, почему я вообще сознание теряю?
Родителей не было две недели и все это время я провела рядом с магом. Дядя, тот, единственный из огненных с двуручным мечом, несколько раз заходил ко мне, но надолго не оставался. Я была под надзором, а ему рядом с девочкой было явно скучно и неуютно. Вот была бы я мальчиком… Он сам мне так сказал. И я его понимала. Какой смысл взрослому фениксу просиживать у кровати неизвестно чем болеющей маленькой племянницы? Иногда забегали мои одногодки, но и им со мной было не интересно. На улице их ждали солнце, снег и всевозможные зимние развлечения. А у мага они видели бледную немочь в полуобморочном состоянии. Но, не смотря ни на что, Крас и я продолжали экспериментировать.Было перепробовано буквально все: супы, бульоны, жаркое из всех видов мяса, колбасы, копчения, морепродукты, всевозможная рыба во всех возможных видах, молоко, сыры, кисломолочные продукты, сливочное масло, выпечка с начинкой и без. И от всего без исключения я распухала и теряла сознание. На середине экспериментов меня начало посещать одно очень неприятное подозрение. Но я до последнего отказывалась в него верить. А когда мои догадки подтвердил и маг, меня охватила такая ярость! И первым делом, после того, как Крас отпустил меня домой, я побежала в лес проораться. А в лесу было красиво, как в сказке. Но в тот момент красота зимнего леса – это было последнее, что меня интересовало.
– А-а-а-а! – закричала я, остановившись на небольшой полянке. – Герос! Гад! Сволочь! Тащи сюда свою божественную задницу! Немедленно! Я убью тебя! Иди сюда, сволочь ты этакая!
– И какой смысл мне приходить? Ругаешься, удить грозишься. Разве так разговаривают с богом?
 Возле ближайшей ко мне ели появился силуэт Героса, а потом и полностью возник хулиганистый бог собственной персоной. Создав себе кресло, он уселся в него и закинул ногу на ногу.
– Что ругаемся? Тебе что, плохо в твоем новом теле?
– В этом теле мне хорошо. – я наклонилась и начала лепить небольшой снежок. – Замечательное тело. Но я вегетарианка! Полная, мать вашу, вегетарианка! Как ты мог со мной такое сотворить? Я во всех жизнях обожала мясо, а теперь даже молоко пить не могу!
 Вторая половина моей гневной речи сопровождалась закидыванием бога снежками. Он успешно оборонялся, даже не напрягаясь, но и не пытался ответить мне тем же. К тому же к концу моей речи начал весело хохотать.
– Ой, не могу! – говорил он сквозь смех. – Феникс-вегетарианец! Надо же! Ты феномен не только по раскраске, но и по рациону. Такой веселухи здесь еще не было. Тем более у огненных.
– Тебе весело. – обиженно сказала я. – А я две недели сознание теряла на экспериментах. Не хочу так жить! Хоть бы я умерла!
 Я навзничь упала на снег и уставилась в небо. Сверху на меня падали снежинки, а я даже не пыталась смахнуть те, что падали на лицо. После всплеска эмоций меня охватила апатия и безразличие. Все равно, пусть летят.
– А ты не можешь умереть. – Герос встал над моей безвольной тушкой. – До первого совершеннолетия и обретения крыльев ты бессмертна.
– Знаю – безучастно сказала я. – Мне Крас сказал. Но помечтать то можно.
– Тогда вставай.
– Не хочу.
– Заболеешь.
– Фениксы не болеют.
– А я сделаю так, что ты заболеешь. Будешь первым болеющим фениксом.
– Все равно. Значит буду болеть до четырнадцати лет, а потом умру.
– Эй, ты что? – бог обеспокоенно сел около меня на корточки. – Ты так расстроилась? Прости, я не могу тебя переделать, тогда это будешь уже не ты. Вставай. Не заболеешь, так замерзнешь.
– Уже замерзла. Но мне все равно. Как ты мог? Ну как ты мог сделать меня вегетарианкой?! Это несправедливо!
– Это не я. Наверное, Арида вмешалась. Ну, давай, надо подниматься, снежинка моя, а то и правда заболеешь.
Герос встал на одно колено, поднял меня на руки и так сел в сотворенное кресло, тихонько покачивая меня на руках.
На руках у бога было тепло и уютно.
– Расскажи, как ты жила без меня. – попросил Герос.
– Хорошо. – ответила я и вздохнула. – Хорошо жила. До осознания себя вегетарианкой вообще прекрасно. У меня замечательные родители, хороший дом и запланированная профессия. Только я думала, что из-за непохожести буду изгоем, но этого не произошло.
– У тебя много друзей?
– Все мои одногодки, шестнадцать фениксов. Кстати, Стин, из земляных, очень напоминает мне Маса. А ты обещал, что я не встречу здесь знакомых.
– А разве Стин похож на Маса?
– По внешности нет, а по характеру очень.
– А я и не обещал тебе, что характеры похожи не будут.
– Но ты же обещал!
– Я обещал, что ты не увидишь знакомых лиц. Про черты характера разговора не было. У тебя абсолютная память и знания двух миров. Вспоминай.
– Ладно, убедил.
Я поерзала на коленях Героса и закрыла глаза. В тепле меня разморило и стало клонить в сон.
– Эй, ты что, спать собралась? – услышала я с сквозь дрему. – Этого нельзя делать. Если ты заснешь в объятиях бога, то гарантированно умрешь. Никакое бессмертие не поможет. А твою смерть мне уже отец не простит. Просыпайся.
– Да не сплю, не сплю я.
Пришлось открывать глаза. Трудно заснуть, когда тебя трясут за плечи.
– Пошли, провожу тебя до поселка.
Герос поставил меня на ноги и натянул на голову шапку.
– Нет, ты не снежинка. Ты Снегурочка. – сказал он, оглядывая мой бледно-голубой вид.
– Не хочу быть Снегурочкой. – возразила я, ведомая за руку богом.
– Почему?
¬– Она растаяла от любви. Подожди, а как же кресло?
Я обернулась и посмотрела на одинокий предмет мебели.
– А, – махнул рукой Герос. – мы уйдем и оно само растает. Не хочешь быть Снегурочкой, будешь Мальвиной.
– Занудной куклой тоже быть не хочу. Я лучше сама что-нибудь придумаю.

***

Как только молодой бог и маленькая голубоволосая девочка ушли с поляны и их голоса затихли, с пушистой ели спустилась пугливая белочка, одетая в зимний наряд. Поработав носиком, и, решив, что опасности нет, она забралась на спинку кресла и начала чистить шубку. Вдруг с тихим хлопком кресло растаяло в воздухе и маленькая жительница леса со всего размаха плюхнулась в снег. Возмущенно зацокав, белочка серой тенью метнулась к оставленной ею ели и скрылась в ее пушистых лапах.

Глава 6. Каникулы

Как родители и обещали, после их возвращения с контракта, мы поехали на море. На меня натянули красный парик, чтобы я не отличалась от родителей. Голова под ним жутко чесалась, но снимать парик я не решалась даже на ночь, поскольку понимала, насколько внешне я отличалась от родителей. Но даже в парике я от них все равно отличалась, загар же ко мне не приставал, но с другим цветом волос это не так сильно бросалось в глаза. Для окружающих моя бледность объяснялась болезнью. Для чего собственно мы и ехали на море, для восстановления моих сил.
Место, куда мы ехали, называется Аратер и находится на противоположной стороне нашей планеты. Механизированного транспорта здесь нет и добирались бы мы на лошадях туда, наверное, год. На крыльях тоже не вышло бы, да и я пока еще бескрылая была. Но в мире есть магия и стандартные стационарные порталы. И все равно, даже магический портал за один раз такое расстояние покрыть не может. Пришлось перемещаться несколько раз. Но за неделю мы до Аратера добрались.
Море встретило меня криками чаек, звуком прибоя и обилием красноволосых людей. Конечно, были и другие цвета. И обычные: русые, рыжие, блондины, черноволосые. Но встречались и все оттенки синего и зеленого. Но красноволосых было в разы больше.
– Откуда здесь столько огненных фениксов? – тихонько поинтересовалась я у мамы. – Сюда что, все огненные приезжают на отдых?
– Нет, маленькая. Помнишь, я рассказывала тебе о моде на красные волосы? Это все обычные люди в париках или с окрашенными волосами. Среди всей этой толпы здесь всего один феникс, и тот не из нашего поселка.
– Где?
– Смотри. – папа протянул руку в сторону статного мужчины с красными волосами до плеч. Одет он был, как и большинство сильного пола, в светлые брюки и рубашку с короткими рукавами. На первый взгляд ничего не выдавало в нем феникса, но приглядевшись, я заметила какой-то отблеск у него за спиной, который при должном воображении можно было принять за крылья.
– Что ты видишь? – спросил папа.
– Будто бы крылья у него за спиной. – неуверенно ответила я.
– Правильно. Только так и можно отличить феникса от обычного человека. И что самое главное, увидеть крылья могут только другие фениксы и маги. Простые люди их не видят, что очень хорошо для нашей работы.
– А как он меня видит? Я ведь пока бескрылая.
– То, что ты феникс, другие могут увидеть только, если рядом находятся взрослые фениксы. Была бы ты одна, то ничем не отличалась бы от обычных детей.
– Значит, если я отойду в сторону, феникса во мне он не опознает?
– Нет. Если бы ты с самого начала держалась от нас в отдалении, то не воспринималась бы фениксом. Но опять же, до тех пор, пока не оказалась бы вблизи нас. А так, он тебя уже запомнил и, даже если ты теперь отойдешь, то все равно относится к тебе будет, как к фениксу.
– А мы с ним познакомимся?
– Конечно. Мы всегда приветствуем сородичей, без разделения на кланы. Таково правило. Тем более, что он может подсказать, где лучше поселиться.
И мы направились в сторону незнакомого феникса. Он терпеливо нас поджидал и первым начал знакомство.
– Добрый день. Меня зовут Олг. Я из Усулка.
– Здравствуй. – ответил ему папа.  – Я Фойер. Это моя жена Функе и дочь Калмия. Мы из Кемиров. Приехали отдохнуть и показать Мие море.
– Я здесь по контракту, но чем смогу – помогу. Что ты хочешь узнать?
– Где здесь хорошая гостиница, приличный ресторан и отличный пляж?
– Селитесь в гостинице «Лев и кастрюля». Там хорошее обслуживание, прекрасные номера и отличный ресторан. На общественный пляж не ходите. Сейчас разгар сезона в этой части света и свободное место можно найти только ранним утром или ближе к закату. Я предлагаю вам пройти в сторону пригорода. Это минут двадцать пешком. Там есть частный пляж. Заплатите тридцать серебряных за вход и сможете быть там целый день. За дополнительные десять серебряных вас там еще и накормят. Мой наниматель частенько туда ходит, так что еще увидимся.
– Во сколько нам обойдется проживание в гостинице и где она находится?
– За вас троих один золотой в день с полным обслуживанием. Гостиница стоит на следующей улице за моей спиной, через два дома направо.
– Благодарим за информацию.
Фениксы друг другу слегка поклонились и мы пошли в сторону, указанную Олгом.
На протяжении всего разговора я внимательно смотрела на незнакомого феникса. Внутренне же я умирала со смеху. Фениксы нашего поселка насколько сдержанны в проявлении эмоций. Этот же был, как живой огонек. Вся его речь сопровождалась богатой мимикой и обилием жестикуляции. А, может, это была его маска, раз он на контракте? Но когда я услышала название гостиницы, то чуть не рассмеялась в голос. И первое, что пришло в мою голову, это был отрывок из песенки:
«…А в этой забегаловке, «Луне и яичнице»
Только голодранцы местные живут…»
От смеха было тяжело удержаться, но мне это все-таки удалось.
– Интересно, – думала я, пока мы шли к гостинице. – а каково будет убранство этой гостиницы? Как в «Табачном капитане»?
– Мам. – я дернула маму за край платья. – А один золотой за день это много или мало?
– Достаточно. – ответила она. – Несколько выше, но приемлемо.
– Тогда, может поискать подешевле?
– Милая, ты не знакома с доходами фениксов. На сегодняшний день мы в состоянии оплатить год проживания в этой гостинице и ни в чем себе не отказывать. А ты у нас, оказывается, экономная малышка.
Мама улыбнулась и нежно прижала меня к себе.
Гостиница поражала. Высокое, в семь этажей, здание возвышалось над всеми постройками и напоминало кристалл с переливающимися гранями. Название «Лев и кастрюля» было изящно вписано во все это сверкающее великолепие.
– Не совпадает. – задумчиво сказала я, рассматривая это чудо градостроения.
– Что не совпадает? – спросил папа, также, как и я, изучая фасад здания.
– Гостиница с названием. Это не «Лев и кастрюля», а «Солнце и зайчики», «Кристалл и грани», «Лев и солнце» в конце концов. Где здесь кастрюля?
– А вы внутрь зайдите. – сказал швейцар, распахивая перед нами сверкающие двери. – Сами все увидите.
Мы воспользовались любезным приглашением и оказались в большом круглом холле.
– О, вот и кастрюля со львами. – обрадовалась мама.
 Я посмотрела по сторонам. Да, имея воображение, можно было вполне представить себя внутри кастрюли. По бокам, имитируя ручки, были две ниши. В одной располагалась стойка регистрации, а вдругом, внезапно, лифт. Интересно, во что за мир я попала? С одной стороны люди-птицы фениксы и маги, а с другой вполне такой современный лифт. Конечно, современный для Земли начала двадцатого века. Так, не отвлекаемся и продолжаем осматриваться. Кастрюлю нашли, а львов и искать не пришлось. Стены внутри «кастрюли» были расписаны под раскрытую львиную пасть. Красный ковер-язык уходил вглубь холла и заканчивался перед массивными дверьми с ручками в виде львов, держащих во рту конструкции из кругов и полукругов, из которых складывались маленькие кастрюли. А за дверью что? Пока родители оформляли номер, я подошла к львам с кастрюлями в зубах и открыли двери. Несмотря на массивность, двери открылись очень легко и я очутилась в ресторане-кастрюле. Хорошо, что без львов. Только столы, покрытые белыми скатертями и стоящие двумя полукругами на красном полу, можно было принять за зубы.
 Поселили нас на шестом этаже. Кстати говоря, чем выше расположен номер, тем он дороже. Папа вообще хотел взять последний этаж, но был уже весь выкуплен.
Поднимались мы на свой этаж на лифте, работающем на магических кристаллах-накопителях. И внутри был всего один лев, нарисованный на задней стене. И без кастрюль.
Я надеялась, что внутри нашего номера львов с кастрюлями не будет, а то уже перебор получался.  Тем более, что выданный нас ключ висел на брелке опять же в виде львиной головы, держащей в пасти за ручку кастрюлю с выбитым на ней номером. Количество львов и кастрюль начинало зашкаливать.
Слава всем богам этого мира (если тут, конечно, их больше одного. Такая информация была мне пока не известна. Но навряд ли Хастос оставил своего хулиганистого сына без присмотра), в номере был всего один лев, изображавший из себя настольный канделябр на восемь свечей, и одна кастрюля, применившая на себя роль огромной ванны. Номер состоял из тех комнат: двух спален и гостиной. Разложив вещи, мы отправились на поиски пляжа.
Как Олг и говорил, идти до него было минут двадцать, но мы не пожалели затраченного времени. Место было спокойное, отгороженное красивой резной оградой, уходящей на несколько метров вглубь моря. У ворот под разноцветным зонтиком сидела дама Кустодиевских форм. Рядом с ней стоял столик с старинным (опять же на мой земной взгляд) кассовым аппаратом и табличкой с прейскурантом: «Вход 10 серебряных с человека за день пребывания. Обед на одного человека – 4 серебряных, на двоих – 7 серебряных, на троих – 10 серебряных. Коллективные обеды от четырех человек и больше оплачиваются отдельно в ресторане. С меню можно ознакомиться там же. Скидок на стариков, детей и инвалидов не предусматривается.»
– Ну, таки шо? Будем поглядеть или все-таки купаться? – спросила дама, смотря на то, как мы изучаем табличку.
– Божечки! – восхитилась я про себя. – Они таки везде! Тьфу ты, вот привязчивый говорок.
На краю моего сознания прозвучал тихий смешок Героса.
– Госпожа, – тем временем говорил папа. – конечно же, мы хотим пройти. Нас трое, так что вот Вам тридцать серебряных. И вот еще десять за обед на троих.
Папа выложил на стол деньги и они почти сразу же исчезли в недрах кассового аппарата. Но я была уверена, что за тот краткий миг, что деньги лежали на столе, кассирша, назовем ее так, не только успела их пересчитать, но и оценила подлинность каждой монетки. Кассовый аппарат звякнул и выдал нам плотный лист бумаги размером с ладонь взрослого человека. По краям бумаги шли завитушки, а в середине текст: «Посещение пляжа на троих с обедом».
– Отнесете чекит в ресторан и отдадите его распорядителю. – сказала дама, открывая нам ворота.
– А если мы захотим выйти с пляжа? – поинтересовалась мама. –Мы сможем снова войти?
– Конечно, сможете. Распорядителю только скажите об этом.
Ворота за нашими спинами с тихим щелчком закрылись и мы пошли в сторону ресторана.
– Милый, как же мы будем купаться? – забеспокоилась мама. – Мы же не взяли с собой ничего. Ни купальников, ни полотенец.
– Не переживай. – ответил папа. – Придумаем что-нибудь. В конце концов, посидите на берегу, а я схожу в гостиницу.
Мы подошли к единственному зданию на всем пляже. Оказалось, что в нем находится не только ресторан. Кроме него здесь были раздевалки, душевые, косметический и массажный салоны, а также пункт выдачи инвентаря.Под инвентарем понималось все: купальники, полотенца, шезлонги, зонтики, тапочки, мячи, ракетки, мыло, губки, шампуни и сумки, с которые все можно сложить. На каждой вещи были вышиты или выгравированы номера. У каждого комплекта свой и относился он к номеру шезлонга. Очень удобно. И номерков носить не надо.
Заказав обед, мы переоделись и пошли к своим шезлонгам. Зонтики нам принесли.
Из опыта двух прошлых жизней, как держаться на воде я имела представление и думала, что в этой научиться плавать для меня проблемой не будет. Меня интересовало другое. Как соединится огонь в нас с водой в море? Родители беспокойства на этот счет на проявляли, но я решила все равно спросить.
– Мия, детка, мы же не состоим из огня. – ответила мама на мой вопрос. – Огонь наша сущность, а не наше тело. Мы можем вызвать огонь, когда это требуется, можем его дозировать и направлять туда, куда нам надо. Он глубоко внутри нас, а не снаружи. Вспомни, ты же всю жизнь спокойно пьешь, умываешься и моешься. Это же не приносит тебе вреда. Вот и море ничего плохого тебе не сделает. А теперь пошли, буду учить тебя плавать.
Море было восхитительно. Теплое, чуть более соленое, чем земное Черное, оно прекрасно держало меня, а мама не давала уйти с головой под воду. И за несколько дней я научилась плавать. Ну, как плавать? Как ребенок. На глубину не уходила, не ныряла (не забывайте о парике на моей голове), а на мелководье хорошо держалась. Этого было достаточно и мне, и родителям. Они теперь спокойно оставляли меня у берега, а сами уплывали на глубину.
Переодевшись после купания, мы шли в ресторан. Кормили там восхитительно. Первое время я с тоской смотрела на то, как родители поглощали отбивные и дары моря. Запах сводил с ума и я с тоской гоняла по тарелке вареные овощи. Про мои мучения каким-то образом прознал шеф-повар (скорее всего официант рассказал) и, узнав от родителей официальную версию моего вегетарианства, начал готовить для меня специальные блюда. С того момента вид и запах родительских блюд перестали у меня вызывать чувство несправедливости, а растительная пища на моей тарелке стала радовать видом, запахом и вкусом. Все дело было в особых специях, про которые маме рассказал шеф-повар. Узнав, где они продаются, она сделала на них гигантский заказ и переправила его порталами в наш поселок.
Два месяца наших каникул закончились и мы отправились в обратную дорогу. Расставаться с морем было жалко и я дала себе слово снова сюда вернуться. Если не с родителями, то одной, когда вырасту. Уезжали мы из дома в разгар зимы, а возвращались, когда на деревьях появились первые листочки. Первым делом я избавилась от надоевшего за два месяца парика. Вымыв и расчесав свою льдисто-голубую шевелюру, я побежала раздавать друзьям курортные подарки. Мальчикам по душе пришлись большие морские раковины, которыми можно было не только любоваться, но и использовать, как трубу. Каждая раковина отличалась по виду и издавала свой звук, что нравилось ребятам еще больше. Девочкам я привезла коралловые бусы, которые тоже были все разные.
Через неделю после нашего возвращения родители разъезжались-разлетались на задания.
– Мия, детка, ты уже большая и должна участвовать в поселковых работах. – сказала мне мама перед отъездом. – Теперь до начала осени, когда ты и твои друзья пойдете на второй круг обучения, тебе предстоит один раз в неделю ходить в дом старейшин и получать задания на общественные работы. Конечно, ничего сложного детям не поручается.
– Хорошо, мамочка. И когда мне получать задание?
– Сегодня. Пошли, я покажу тебе, как это делается.
Мама взяла меня за руку и повела в дом старейшин. Внутри я не была еще ни разу и мне было интересно, как там все устроено. Домом старейшин оказалось длинное одноэтажное здание с девятью дверями.
– Зачем столько дверей? – удивилась я.
– Затем, что старейшин четверо. У каждого отдельный вход в личные комнаты и в рабочие кабинеты.
– А девятая?
– Там находится комната совещаний.
– А как понять, где что находится?
– Очень просто. На двери в личные комнаты нарисовано одно цветное перо, на рабочих кабинетах два, а на двери совещаний нарисованы четыре разноцветных пера. Цвет пера соответствует клановому цвету. Нам сюда.
Мама открыла дверь с нарисованными двумя алыми перьями и мы оказались в маленькой прихожей. В ней помещались маленький диванчик, книжный шкаф и письменный стол. На противоположной от входа стене был проем, закрытый гобеленной шторой с вышитым на ней огненным фениксом. За письменным столом сидел мужчина с темно-красными волосами и читал книгу.
– День добрый. – сказала мама, подойдя к столу, и феникс поднял голову. – Посмотри работу для моей дочери.
– Добрый день, Функе, Мия. – ответил феникс-секретарь. – Сейчас посмотрим, что у нас есть.
Отложив в сторону недочитанную книгу, он взял со стола свиток и раскрутил его.
– Так, что у нас есть. – протянул секретарь, пробегая глазами записи. – Есть уборка кланового дома и помощь на кухне. Что выбираешь?
Феникс поднял голову и выжидательно посмотрел на меня.
Я перевела взгляд на маму.
– Ты должна выбрать сама. – сказала она. – Это же твоя работа.
– Мда, выбор скудный. Или уборщица, или посудомойка. Выбор невелик. – подумала я и сказала вслух: – Пусть будет уборка.
– Хорошо. – сказал феникс. – Ждите здесь.
Он встал из-за стола и прошел в другую комнату.
– Мам, а что там? – дернула я маму за полу куртки.
– Там работает наш старейшина. Сейчас секретарь подпишет тебе задание и ты пойдешь к распределителю работ.
Получив листок с заданием, мы попрощались и вышли на улицу.
– Так не хочется работать. – сказала я, щурясь от весеннего солнышка.
– Это невозможно. – ответила мама. – Каждый должен приносить пользу клану и поселку. И учиться этому надо с детства.
– А если кто-то не захочет работать?
– Тогда к такому фениксу и отношение соответствующее. Никто не будет общаться с нахлебником. Но такое случается крайне редко. Последний раз такой случай был лет пятьдесят назад. Да и потом не в натуре фениксов сидеть без дела. Стихия требует выхода и, когда нет контрактов, работа в поселке помогает выплескивать энергию. Нам это необходимо. Ты это почувствуешь, когда обретешь крылья. А пока надо приучать себя работать.

Глава 7. Второй круг. Обретение

Первого сентября 7535 года я пошла в школу. То есть на второй круг обучения. Он вполне походил на общеобразовательную или кадетскую школу Земли. Кадетская даже ближе. Так сказать, общая направленность фениксов. Будущие наемники же. Учились мы пять дней в неделю и два дня сравнительных выходных. Почему сравнительных? Потому что общественно–полезную работу на благо клана и поселка никто не отменял. А как же эксплуатация детского труда? – спросите вы. А очень просто. Задайте этот вопрос любому фениксу и он покрутит пальцем у виска, посчитав вас сумасшедшим. Какая эксплуатация? Никто не заставляет ребенка делать непосильную работу в режиме 24/7. Но в течение пары часов в день помочь по хозяйству, выполняя несложную работу любой маленький феникс посчитает за честь. Кстати, мое первое задание, гордо именуемое уборкой кланового дома, включало в себя сортировку грязного белья. Мне нужно было разложить по кучкам постельное и отдельно рассортировать одежду из стоящих около комнат корзин. Постельное белье является общеклановым, а вот личные вещи так личными и остаются. И никто не заставлял меня стирать. Даже в прачечную ничего относить не надо было. Только рассортировать и оставить около комнат. Вряд ли это можно назвать сложной работой. Ну и что, что я копалась в, так сказать, грязном белье. Да и грязным его назвать сложно. Фениксы очень чистоплотны и меняют постельное белье через день, а нижнее белье два, а то и три раза в день. А нижнее белье оно нижнее белье и есть. Что я, трусов с бюстгальтерами ни в одной из жизней не видела? В другой раз я решила попробовать себя не кухне. И опять же, ничего сложного не было. Мне нужно было собрать тарелки и отнести их на мойку. Чистоплотность фениксов была и здесь. Никто не брал еды больше, чем может съесть. Ну, а если потребность не совпадала с возможностью, еду никто не выкидывал и не оставлял недоеденной в тарелке. Завтрак, обед или ужин продолжались столько, сколько требовалось для того, чтобы доесть все. Никто никого из–за стола не прогонял. Но долгие посиделки случались редко и чаще за ужином, когда дети уже не работали. Так что со столов убирались пустые слегка запачканные тарелки. Опять же ничего сложного и непосильного. В последствии работа слегка усложнялась, а рабочее время увеличивалось до четырех часов. К окончанию нами второго круга, а это восемнадцать лет, мы уже умели делать все без разделения по половому признаку. Но вернемся к учебе.
Первые шесть лет второго круга ничем не отличались от обычной школьной жизни. Мы изучали родной язык, литературу, математику, основы графических построений, окружающий мир, кулинарию, кройку и шитье, вязание, вышивку, резьбу по дереву, конструирование и меткость и схватки. Всего тринадцать предметов. Кстати, шитье, вязание, вышивка и готовка для мальчиков была обязательна также, как и резьба по дереву для девочек. В день было по пять часовых уроков с получасовыми перерывами. К трем часам дня мы были свободны. Домашние задания, конечно же, задавали, но учителя так доступно давали уроки, что мы успевали «домашку» выполнить во время перерыва. Один раз в четыре недели проводилась проверка знаний по всем предметам. В течение пяти дней уроков не было. Каждый день учебной недели отводился какому-либо предмету и нескольким смежным. Например, первая моя проверочная неделя выглядела так:
Понедельник – родной язык и литература.
Вторник – меткость и схватки.
Среда – математика и конструирование.
Четверг – основы графических построений и окружающий мир.
Пятница – кулинария, кройка и шитье, вязание, вышивание и резьба по дереву.
Соединение родного языка и литературы вопросов не вызывает. Меткость и схватки тоже, похоже на физкультуру с военным уклоном. Математика ясна, конструирование это, по сути, черчение. Окружающий мир тоже ясен, а основы графических построений это обычное рисование. Экзаменационные предметы пятницы и так объяснять не надо.
Порядок сдачи предметов менялся от раза к разу. О том, какой предмет нас ждал, мы узнавали накануне. То есть, лбэкзамене на понедельник мы узнавали в воскресенье, несмотря на то, что это выходной. Этакий момент неожиданности. К какому предмету готовиться было неизвестно, приходилось помнить все. Иногда мне казалось, что учителя кидали жребий для распределения экзаменов по дням. Так что скучной «школьная» жизнь не была.
Заключительный четыре года второго круга были более насыщенными. К предметам первых шести лет добавлялись история, этикет, косметология и макияж, распознавание ядов и изготовление противоядий, танцы, управление энергией и теория и практика полетов. На экзамены отводилось уже две недели.
Последний предмет делился очень интересно. Теория полетов преподавалась только один раз полгода. Все остальное время до конца круга отдавалось практике. Наша группа была зимней, крылья нам обещали на четырнадцатилетние, поэтому теорию мы начинали учить осенью. И завидовали летним и осенним группам. Им теорию начинали преподавать на полгода раньше и летать они начинали осенью. А нам завидовала весенняя группа потому что теория полетов у них начиналась на полгода позже нас. То есть, мы уже начинали летать, а они только начинали учить.
Но праздник обретения крыльев у каждой группы проводился в положенное время. Вот и у нашей группы он состоялся в середине января, как раз в мой день рождения. На самом деле, все мои одногрупники получили крылья еще в начале месяца и ждали только моего обретения. Я мои крылья никак не появлялись. Ближе к моему дню рождению папа начал хмуриться, мама нервничала, а я вообще себе места не находила. Мне казалось, что я так и останусь бескрылой. Мало того, что я расцветкой уродилась непонятно в кого, так еще и крылья не появляются.
 Когда до моего дня рождения оставалось два дня, я сбежала в лес. Погрустить и подумать.
Для дум мне приглянулась красивая пушистая ель, ветви которой были сплошь усыпаны снегом, а нижние находились как раз на уровне моей груди. Встав под такой еловый шатер, я дотронулась до ствола, запрокинула голову и закрыла глаза. В лесу стояла тишина, казалось, было слышно, как снежинки падают с неба и с еле слышным шорохом падают на землю. Неожиданно раздалось громкое покашливание. Я резко развернулась, задела рукой нижние еловые лапы и на меня посыпался снег, лежавший до этого на ветвях. Разогнав снежинки, я выбралась из-под ели и увидела Героса собственной персоной, сидящего в том же кресле, что и шесть лет назад. Я скептически посмотрела на это явление бога отдельно взятому фениксу.
– А он очень даже привлекателен. – подумала я, впервые взглянув на Героса не как на друга, а как на мужчину. – Русые волнистые волосы, голубые глаза, узкие бедра, широкие плечи. Лицо красивой лепки с резко очерченными скулами, глаза чуть раскосые, хотя такую форму больше ожидаешь от карих глаз, идеальные губы с лукавой улыбкой. Красавец. Ну, а какой внешности можно ожидать от брата-близнеца богини любви Авены?
И еще у него был некий отблеск, заставлявший фигуру бога чуть светиться. Конечно, это не было сиянием, которое обычно представляют у христианских святых. Так, легкий намек. Этакий солнечный мальчик. О, кстати о солнце!
– Ты так оценивающе смотришь, – сказал Герос, отвлекая меня от раздумий. – как будто собралась продать меня подороже.
– Оптом или в розницу?
– Если подороже, то в розницу.
– Все может быть. Скажи ка мне, греческий бог солнца Гелиос к тебе никакого отношения не имеет?
– Имеет. Он мой пятиюродный прапрадедушка по материнской линии. Очень близкое родство.
– Ага. А скандинавский Локи?
– Это уже со стороны отца. А ты что, пришла сюда в надежде узнать мое генеалогическое дерево?
– Я пришла сюда в надежде на одиночество.
– Но я тебе все испортил. И раз уж я здесь, спрашивай.
– Что спрашивать?
– Зачем тебе одиночество то нужно было?
– Хотела предаться отчаянию.
– Отчаянию? По поводу?
– По поводу отсутствия крыльев.
– У кого?
– У меня.
– Но они у тебя есть. Я их вижу.
– Да? И где же они? Почему я их не вижу. У всех, даже у обжоры Стина, крылья проявились. Одна я хожу бескрылая. Через два дня, как раз в день моего рождения, будет праздник обретения. И что я покажу? Пустую спину? Да я опозорю не только себя и родителей, но и весь огненный клан!
– Никого ты не опозоришь. Раскроешь крылья и покажешь их. Делов то.
– Что я раскрою? Что? Моя спина пуста! Понимаешь ты это или нет?
– Да ничего подобного!
Бог начал злиться. Свечение его тела увеличилось и он явственно засиял.
Я удивленно уставилась на Героса. Разозленным и светящимся этого хулигана я видела впервые. И это меня почему-то успокоило.
– Хорошо. – уже спокойно сказала я. – Допустим, я тебе верю и крылья у меня есть. Как их мне проявить?
– Тут и допускать нечего. – Герос тоже успокоился и перестал светиться. – Бескрылых фениксов не бывает. Тем более, что об этом говорю тебе я. Другое дело, что ты не можешь их проявить.
– Так помоги мне!
– Иди-ка сюда.
Бог встал с кресла и поманил меня пальцем. Я подошла. Герос уставился в мои глаза, обхватив мою голову руками. От этих «гляделок» я в своем организме не почувствовала. Не было чувства, как будто он копается у меня в голове, ни холода в животе,  ни покалывания в конечностях. Ничего.  Но что-то бог все-таки увидел, потому что отпустил меня с очень довольным выражением лица.
– А ты оказывается трусиха.
– Я не трусиха. С чего ты это взял? Я ничего не боюсь!
– Боишься, еще как боишься.
– И чего, по-твоему я боюсь?
– Опозориться.
– Так это опасение, а не страх.
– Именно что страх и он не дает тебе проявить крылья.
– Опять же, допустим. И как от него избавиться?
– Очень просто. Вспомни свои ощущения от полетов на Сарсоне. Что ты чувствовала, когда летала?
– Восторг, свободу, счастье, легкость.
– Вот и в этой жизни представь тоже самое.
– Но там я была волшебницей и пользовалась своей энергией, силами природы и заклинаниями. А здесь я недоптица какая то.
– Ты не недоптица, а феникс, волшебное создание. В тебе есть магия и ты ей можешь пользоваться на, так сказать, бытовом уровне. Конечно, заклинания фениксам неподвластны. Но пользоваться своими силами, даже неосознанно, ты можешь и должна. Крылья часть тебя, как рука, голова, нога. Прими себя такой, какая ты есть и выпускай их.
– А если у меня не получится?
– Ну вот, ты опять боишься. Так ты никогда не взлетишь. Перестань волноваться, закрой глаза. Вспомни свои ощущения от полета. На Сарсоне ты начала летать еще до начала учебы, когда не знала ни одного заклинания. У тебя были только твои внутренние силы и ты как-то справлялась. Здесь тоже самое. У тебя эти силы есть. Да что я тебя уговариваю? Давай, пробуй.
Я выдохнула, закрыла глаза и начала вспоминать. Сначала у меня ничего не получалось, а потом эмоции накрыли меня с головой. Я буквально чувствовала ветер, бьющий в лицо, от которого захватывает дух, пьянящий восторг, заставляющий смеяться, эйфорию счастья, которой хочется поделиться со всем миром. И я почувствовала тяжесть чуть ниже лопаток. Меня повело назад, я сделала шаг назад, чтобы удержать равновесие, и открыла глаза.
Довольный бог снова сидел в своем кресле и улыбался во весь рот.
– Вот видишь, все у тебя получилось. – сказал он и сотворил большое зеркало. – Полюбуйся на себя.
Я подошла поближе и стала рассматривать свое отражение. Я видела стройную девушку, еще почти подростка, одетую в теплые штаны, меховые сапоги и короткую дубленку, все в серо-синих тонах. Бледно-голубые блестящие прямые волосы рассыпались по плечам и над всем этим реяли большие переливчатые крылья. Они были как ожившее северное сияние и даже негромко гудели, будто я стою под линией высокого напряжения.
– Ну, как тебе? – спросил Герос, убирая зеркало.
– Меня ощутимо тянет назад. И как их теперь убрать?
– Как ты раньше приземлялась?
– Истончала силу и постепенно снижалась.
– Здесь похожий принцип, но все завязано на эмоциях.Постарайся успокоиться и крылья пропадут.
Я кивнула. Но проще сказать, чем сделать. Мне так понравились крылья, что я не хотела их отпускать. Процесс убирания крыльев бога несказанно веселил. Я стояла, пыхтела, пыталась расслабиться, чтобы убрать крылья, но подсознательно не хотела с ними расставаться. Мои крылья мигали, но не исчезали. И когда я уже подумала, что мне придется теперь всю жизнь так ходить, а спать стоя, я вспомнила о технике медитации. Сесть было нельзя, пришлось медитировать стоя. Постепенно мне удалось таки успокоиться и я почувствовала, как пропадает со спины тяжесть.
– Теперь ты все умеешь.
– Ага. – согласилась я и посмотрела по сторонам.
Пока я пыталась проявить и убрать крылья, в лесу стемнело.
– Как темно. – подумала я. – Пора домой, а то мама с папой, наверное, уже волнуются.
– Да, тебе пора возвращаться. – сказал Герос, убирая щелчком пальцев кресло.
– Ты что, мои мысли читаешь?
– Мне можно, я бог. Ну, иди с Богом.
– Иду, иду.
Я хихикнула и махнула Геросу на прощание.
Родителей своих я нашла в столовой.
– Ты где была? – спросил папа, когда я села рядом с ними с тарелкой жареной картошки с грибами.
– В лес ходила.
– Зачем? Сейчас же не сезон охоты.
– Я не охотилась, я пыталась крылья вызвать.
– И как? – спросила мама. – Получилось?
– Получилось. Только это очень долго. И вызвать, и убрать.
– Не переживай. – улыбнулся папа. – Главное, что ты их проявила. Я, когда первый раз вызвал крылья, два дня их убрать не мог. На до мной полпоселка потешалось.
– Да. – добавила мама. – И прозвище твое оттуда пошло.
– Какое? – спросила я. Ну надо же, у фениксов и прозвища есть.
– Быстрый. – рассмеялся папа.
– Зато теперь, дорогой, ты полностью его оправдываешь. – мама нежно поцеловала папу. – Ты быстрее всех летаешь и контракты также быстро закрываешь.
– Но я же не везде спешу.
– Да, где надо ты нетороплив. И нежен. И чуток. И …
– И настойчив.
Каждая фраза родителей сопровождалась жарким поцелуем. Про ужин они забыли, да съеден он был уже до конца.
– Да-а-а, – подумала я и тихонько встала из-за стола. – ночевать сегодня буду одна.
Я ушла в нашу комнату, а родители, оно и понятно, отправились в дом свиданий. Спать я сразу не легла. Почитала книгу, покрутила в пальцах Разящую, хотела еще раз вызвать крылья, но потом передумала. Вдруг я опять долго буду их убирать или вообще не смогу. То, что я смогу проявить крылья, теперь у меня сомнений не вызывало. А вот с убиранием наоборот. К тому же, ночью я привыкла спать лежа, а не стоя.

***

Утро у меня наступило бурно. Проснулась я от того, что на меня накинулись две увесистые тушки в виде Блумы и Блаты, и начали тормошить.
– Ну, что? Ну, как? Ты проявила крылья? – заговорили они, перебивая друг друга. – Завтра праздник обретения. Ты готова? Будешь участвовать?
Отвечать я не хотела. Хотела спать. И попыталась спрятаться от зеленоволосок в недрах гамака. Но не тут то было. Мое молчание сестричек не устраивало.
– Вставай, хватит валяться! – в один голос сказали они и защекотали меня.
Щекотки я боялась ужасно. Пришлось отбиваться.
– Ну, девчонки, поспать не дали. – сказала я, отдуваясь, когда мы, вспотевшие, повалились в раскачивающийся гамак.
Сна у меня уже не было ни в одном глазу.
– Есть у меня крылья, не переживайте. – я оттолкнулась ногой от пола, заставляя гамак сильнее раскачиваться. – В лесу тренировалась. Спасть поздно легла, а тут вы ни свет, ни заря.
– Ничего подобного. – Сказала Блума, сдувая со лба челку. – Десять часов уже. Мы и так час ждали, когда ты проснешься.
– Так что ты теперь должна нам второй завтрак. – добавила Блата, копируя движения сестры. – Мы проголодались. Пошли в вашу столовую.
– Умыться мне дадите?
Сестрички кивнули. Я вылезла из гамака и неожиданно резко качнула его, заставив зеленоволосок взвизгнуть.
– Это вам моя маленькая месть за побудку. – сказала я, схватила полотенце и, не дожидаясь «ответки», сбежала в душевую.
Затягивать с утренними процедурами я не стала и вскоре вернулась в комнату. Осторожно отогнув полог, я заглянула внутрь, чем занимаются гостьи. Блума все еще раскачивалась в гамаке, а Блата переместилась в кресло и читала книгу.
– Идем завтракать? – спросила я.
– Идем. – Блума отложила книгу и встала.
– А что это ты застыла в проеме? – спросила Блата. – Опасаешься чего?
– Ну, а вдруг?
– Ладно, – великодушно сказала она, выбираясь из гамака. – самое главное мы сделали – разбудили тебя. Пошли уже.
 На завтрак у меня были пресные хлебцы, икра из баклажанов, чашка черного кофе и фруктовое желе. Сестрички тоже взяли себе по чашке кофе, только с молоком, творожную запеканку с фруктами и блинчики с вареной сгущенкой. В который уже раз я завистливо вздохнула. Ну не могла я никак привыкнуть к своему вынужденному вегетарианству.
Не успели мы закончить трапезу, как к нам присоединились Миера, Хуррий и Стин.
– Так и знал, что найдем вас в столовой. – сказал Стин, садясь напротив меня с тарелкой копченых ребрышек.
– Почему? – поинтересовалась я. – Время то не раннее.
– Мы зашли в дом старейшин и спросили, брала ли ты сегодня задание. – сказала Миера. – Заданий ты не брала, значит еще в клановом доме и либо спишь, либо завтракаешь.
– Я предлагал зайти сначала в твою комнату, – добавил Хуррий. – но Стин учуял запах ребрышек и потащил нас сюда.
– И не прогадал. – прочавкал Стин. – И тебя нашел, и порцию ребрышек отхватил.
– Зачем вы меня искали? – я поставила пустую чашку на стол и уставилась на жующего друга. Но ответила мне Миера.
– Хотели узнать о крыльях.
– Да, они у меня есть. Вчера я их проявила.
– Вот и славно. – сказал Хуррий. – Встретимся завтра на площади.
Серый взял за шиворот Стина и поднял того на ноги.
– Пошли–пошли. – сказал он. – Нас ждут дела.
Зеленый промычал что-то неодобрительное сквозь набитый рот, но из-за стола все-таки встал и пошел за другом на выход.
– Вечно ты меня из-за стола утаскиваешь. – услышали мы издалека. – Сам знаешь, огненные делают лучшее мясо.
– Знаю-знаю, обжора.
– Я не обжора! Просто люблю вкусно покушать.
– Ладно-ладно, пошли уже.
– Ну что, девочки, где вы сегодня? – спросила Блума.
– Я в оранжерее. – ответила Миера.
– А я в теплице. – сказала Блата. – Будем соседками. Блум, а ты где?
– Я сегодня у Краса.
– Пойду я тоже за заданием. – вздохнула я.
– Ты что, не хочешь работать? – удивленно спросила Миера и все с возмущением посмотрели на меня.
– Что вы, конечно нет. Только спать все еще хочется.
– Возьми себе что-нибудь бодрящее. – сказала Блата.
Я кивнула.
Мы встали из-за стола. Мои одногодки разошлись по своим рабочим местам, а я побрела к дому старейшин.
– Ты что такая сонная? – спросила феникса, исполняющая сегодня роль секретаря.
– Вчера с крыльями до ночи возилась. – ответила я. – Не выспалась.
– Хорошо, посмотрим, что у нас есть… – феникса зашуршала бумагами. – Вот. Есть работа на центральной площади, теплица, клановая кухня и библиотека.
– Мне на площади. – подумав, сказала я. – Может там удастся проснуться.
Секретарь кивнула, быстро подписала мне задание у старейшины и я отправилась на площадь.
На площади кипела работа по подготовке к завтрашнему празднику. Среди десятка фениксов я заметила своих одногодок из земляных: Буда, Шура и Бау. Помахав ребятам рукой, я взяла лопату и начала сгребать снег. Чуть позже пришел Крас и растопил остатки снега посередине, мужская часть помощников расставила столы и стулья, а женская часть занялась украшением площади. Меня и моих друзей распределитель из водных прогнал домой готовиться к завтрашнему празднику. Спать мне уже не хотелось, а хотелось есть и я отправилась в гости к земляным. Если огненные лучше всех готовили мясо, то у зеленых были самые вкусные овощи. Из знакомых в столовой нашелся только Стин. Нагрузив поднос, я присоединилась к активно жующему другу.
– Как ты можешь питаться одной травой? – с некоторой долей отвращения спросил он. – Это же не вкусно.
– Приходится. К тому же южные специи очень улучшают вкус блюд.
– Это да. Курица с карри и копченым перцем бесподобна.
– Картошка, запеченная с розмарином, не хуже.
– Но пусть она подается с мясом.
Мы рассмеялись и чокнулись стаканами с вишневым соком.
– Ты завтра опять будешь страшненькой? – поинтересовался Стин, переходя к десерту.
– А что поделать? – я пожала плечами. – Наш родовой цвет красный.
– Но неужели для тебя нельзя сделать исключение?
– Какое исключение? – к нам подсела Вайга с куском мясного пирога.
– Чтобы Мие разрешили не надевать клановые цвета. – объяснил Стин.
– Это невозможно. Клановые цвета не обсуждаются. Но, даже если допустить, какой цвет она может взять?
– Синий? – преложила я.
– Это водные, а серый воздушные.
– А если фиолетовый?
– А это какой клан?
– Мда, та еще задачка. – Стин взъерошил волосы. – Что же делать?
– Смириться.
– Да ладно вам. – сказала я. – Надену один раз красный цвет. Ничего страшного.
– Никого страшного? – Стин комично поднял брови.
Все весело рассмеялись. Действительно, страшной завтра буду я.
Закончив с обедом, мы разбежались. К завтрашнему дню было еще много работы. Как оказалось, клановая одежда была мне мала.
– Это ужасно. – расстроилась мама. – В чем же ты завтра пойдешь?
– Одену повседневную одежду? – предположила я.
– Нельзя, это же праздник. Существуют правила и их никто не нарушает. Придется сшить тебе новый наряд. Пошли на склад. Фойер, ты с нами?
– Ну уж нет. – замахал руками папа. – Я лучше наше оружие приведу в порядок. А тряпками занимайтесь без меня.
На клановом складе было пустынно. Выбрав ткань и фурнитуру для отделки, мы с мамой помчались в швейную комнату.
Хорошо, что фасон и отделка не были едиными для всех. Только цвет и, если юбка, а не брюки, то не короче середины икры. Из уроков истории я уже знала, что во всем мире женский пол носит юбки в пол, простите за тавтологию (история костюма была одной из экзаменационных тем). Иногда до щиколотки, но не короче. Брюки, облегающие силуэты и, не дай Бог, разрезы, обнажающие ноги, были под полным запретом, как вызывающие вожделение у мужчин. Хотя мне кажется, что закрытая одежда, наоборот, вызывает любопытство. И, если брюки женщины могли надеть на маскарад, то в обычной жизни все ходили в длинных юбках. Нам, соответственно, тоже приходилось в таком виде ходить на контракты. Можно представить, как сложно работать мечом и шпагой в юбке. Нас этому учили и экзамены мы в обязательном порядке сдавали в длинной одежде. Кстати, как ни странно, запрет на купальники не распространялся.  С чем это связано, я не знаю. Вот такой парадокс в моде.
Мне хотелось одеть на праздник брюки, я их в этом мире полюбила. Но мама воспротивилась, сказала, что я пока еще не контрактница, чтобы на праздники в брюках приходить. Пришлось согласиться на платье. Мы выбрали самую простую модель цельнокроеного платья минимально разрешенной длины с длинными рукавами, маленьким круглым вырезом и одной нижней юбкой. На лифе и рукавах никакой отделки не было. Под полушубком из дорогущей красной лисы, которая сама является украшением, все равно видно не будет. Ну а на подоле я оторвалась. Вышивка и аппликация мне легко давались и, как только платье было готово, я занялась всяческим украшательством. Совсем отказаться от голубого цвета я не смогла и низ платья украсился цветами из магически окрашенного шелка, переливающегося при носке от глубокого черного цвета до снежно белого через синие оттенки. Работа была кропотливая и спать я опять легла поздно.
Спасибо родителям, разбудили они меня за час до начала праздника. Быстро переодевшись, и приведя лицо и волосы в порядок, я покрутилась перед зеркалом, схватила полушубок и выбежала из кланового дома.
– Ты что так долго? – спросила меня синеволосая Флуза, около которой я затормозила. – Все уже полчаса как собрались. Сейчас старейшины выйдут.
– Поздно легла. – шепнула я в ответ. – Мне клановое платье оказалось мало. Пришлось срочно шить.
Флуза кивнула и в этот момент на площадь вышли старейшины.
– Симпатичная вышивка. – шепнула Вайга, вставшая с другой стороны от меня.
– Это не вышивка. – ответила я шепотом. – Аппликация. Из третьего моша.
– О-о-о! – уважительно и восхищенно протянула зеленоволоска. – Он же ужасно труден в работе. Долго пришивала?
– Ага. – зевнула я, прикрыв ладонью рот. – Почти до утра провозилась.
– О-о-о! – уважения в голосе Вайги прибавилось.
– Хватит болтать! – прошипела Флуза. – Старейшины же говорят.
– Ну и что? – вполголоса ответила ей Вайга. – Они эту речь говорят каждый раз на обретении. Ничего нового мы не услышим.
– Да, но в этот раз они говорят для нас.
– А теперь юные сородичи покажут нам свои крылья. – пробился сквозь наш разговор голос старейшины воздушников. – Хуррий, подойди и яви нам свой ветер.
Сероволосый парень вышел из нашего строя и встал напротив старейшин к ним лицом. Поклонившись четверке, он распахнул за спиной полупрозрачный серый туман. Хуррий повернулся к жителям и снова поклонился уже им. Толпа взорвалась приветственными криками.
Вслед за Хуррием вышла Вирбель и все повторилось. Поклон–крылья–поклон–приветствие. Следом за воздушником взял слово старейшина водных фениксов и стал по очереди вызывать своих. После водных пришла пора земляных. Фраза старейшин не менялась, только ветер сначала сменился на волну, а потом на листву. Меня, видимо оставили на закуску. И вот настал мой черед.
– Калмия, подойди и яви нам свой огонь. – сказал «мой» старейшина.
Я подошла к старейшинам и замерла. Меня снова одолели сомнения. А вдруг… А что, если… Я смотрела старейшине глаза в глаза и меня начала захлестывать паника.
– Ну, Мия, девочка, давай. – спокойный и доброжелательный голос главы огненного клана теплым всполохом заставил меня отвлечься от панических мыслей. – Не волнуйся. Закрой глаза, сделай глубокий вдох. У тебя все получится. У тебя крылья есть и они никуда не исчезнут. Просто раскрой их, хорошо? – я кивнула. – Ну и молодец. Давай.
Я закрыла глаза, глубоко вздохнула и будто прыгнула вниз с высокой скалы. Ветер засвистел у меня в ушах, горячие потоки воздуха подхватили меня, не давая разбиться и я вновь ощутила тяжесть на спине и услышала тихое гудение. На место паники пришел восторг.
Открыв глаза, я поймала довольные взгляды старейшин и развернулась лицом к сородичам. Мне хотелось смеяться от счастья. Я радостно улыбнулась и, вместо поклона, вскинула вверх руку с зажатым кулаком. Тишина площади взорвалась криками, свистом и аплодисментами. Мне хлопали долго, дольше, чем остальным ребятам. Когда снова воцарилась тишина, слово взял старейшина водников.
– Для напутственного слова мы приглашаем матерей наших обретших.
Из толпы вышли семнадцать женщин, раскрыли крылья и  подошли к нам. Это были наши мамы, а в случае Блумы и Блаты, была еще родная тетя, сестра мамы близнецов, прилетевшая специально для этого события из родного поселка. Моя мама, как и все остальные, встала напротив меня и крепко взяла за руки.
– Мия, доченька, – начала она говорить. – твои крылья прекрасны. Они уникальны, также, как и ты. Я очень рада за тебя и сейчас помогу тебе их убрать. Если не получится, не переживай, получится позже. Но обязательно получится. А сейчас закрывай глаза и слушай мой голос.
Я закрыла глаза и продолжила слушать тихий мамин голос.
– Чтобы убрать крылья, нужно максимально успокоиться. Не стать безразличной, а стать спокойной. Когда ты раскрываешь крылья, тебя охватывает счастье. И именно это счастье надо убрать. Представь, что ты большой родовой дом с множеством комнат, в каждой из которых живет какое-то чувство. Их много. Это любовь к ближним, любовь к мужу и детям, дружба, гнев, сострадание, боль, тоска, нежность, ласка, удовольствие, сочувствие, спокойствие, вспыльчивость, ярость и множество других. Ты можешь позвать любое чувство, оно откликнется на твой зов и выйдет из своей комнаты. Как ты позвала, также ты можешь попросить чувство уйти. И они тебе подчинятся. Ты их хозяйка. И твое спокойствие сейчас в своей комнате, а счастье от проявившихся крыльев радом с тобой. Оно сейчас еще очень молодое и шаловливое. Уговорить его вернуться к себе сложно. Но ты можешь это сделать. Подчини это чувство и отведи домой. А на смену ему позови спокойствие. Не бойся, не волнуйся, пробуй. И у тебя все получится. Обязательно получится. И дыши. Дыши глубоко и размеренно. Отпускай счастье и зови спокойствие.
Я делала глубокие вдохи и такие же выдохи. Мамин голос постепенно отдалялся. Я одновременно слышала его и не слышала. И вдруг, открыв глаза, поняла, что вокруг меня нет ничего. Я была одна в полной темноте. Но страшно не было. Несмотря на это странное состояние, я чувствовала мамины руки, сжимающие мои, улавливала ее голос. Я знала, что не одна и делала, что мне говорили. И темнота вокруг меня ответила. Я увидела яркие звезды, мигающие в такт моему пульсу. Это было красиво. Мигание звезд складывалось в легкий невесомый танец, сопровождающийся такой же легкой музыкой. Это было завораживающе и я как–то само собой успокоилась. Вдруг где-то на краю моего сознания послышался веселый заливистый детский смех. Смех рассыпался мелкими горошинками, а потом стих, будто кто–то шаловливого ребенка забрал домой. Мое тело обрело легкость.
– Мия, девочка моя, открывай глаза. – услышала я мамин голос. – У тебя получилось, Ты убрала крылья.
Я моргнула и вновь увидела площадь, сородичей, друзей и маму, смотрящую на меня с гордостью.
– Ты молодец. – сказала она. – Твои крылья самые большие в вашей группе. А чем больше изначально крылья, тем сложнее их убрать.
Я посмотрела на друзей. Почти все уже справились с убиранием крыльев. Оставались только близняшки. Но вот и их крылья пропали. Площадь снова взорвалась криками и мы пошли к празднично накрытым столам. Пир начался.
В этот день мы впервые попробовали спиртное. Для нас было сделано специальное «полетное» легкое вино. Пригубив бокал, я уловила в нем легкий привкус чего-то такого, что с вином ну никак не ассоциировалось. Я глотнула снова, прикрыла глаза и покатала вино во рту. Но названия привкусу так и не нашла. Когда я открыла глаза, рядом со мной стоял Крас.
– Ты уловила его, правда? – спросил он у меня.
– Что уловила?
– Привкус, не имеющий отношения к вину.
– Да. А что это?
– Это магия. Вино, которое вы пьете, создал я специально для вашей группы и заклинания, наложенные на него, помогают закрепить быстрый вызов и сворачивание крыльев. То, что ты, Мия, уловила привкус магии в вине, говорит о твоих отличных способностях. Тебя ждет блестящее будущее. Ну, молодежь, веселитесь.
Маг кивнул и отошел от нашего стола.
– О чем это он? – спросил меня зеленоволосый Шур, сидящий рядом. – Какое будущее тебя ждет?
– Не знаю. – слегка растерянно ответила я. – Но оно блестящее.
– Не забивай голову. – сказал Хуррий. – Пошли лучше танцевать.
Я кивнула, серый подал мне руку и мы влились в толпу танцующих.
А когда стемнело, Крас устроил фейерверк.

Глава 8. Две спутницы вечных: жизнь и смерть.

На следующий день после праздника обретения мы пошли на учебу и первым уроком у нас стояло управление энергией. В комнате нас встретил Крас с кучкой каких-то медалей на невзрачных шнурках. Поздоровавшись с магом мы расселись по своим местам и приготовились слушать и записывать.
– Доброе утро, юные фениксы. – произнес Крас, пощелкал пальцами и медали на веревочках взмыли в воздух, разлетелись по комнате и замерли напротив наших лиц. – Возьмите медальоны и положите их пока перед собой.
Мы сделали, что было сказано и маг продолжил:
– Все вы обрели крылья, с чем вас вчера и поздравили. Теперь вы можете летать. Тише, тише. То, что вы можете летать, еще не значит, что вы полетите. Этому необходимо учиться. Для этого у вас в программе стоит два предмета: управление энергией, который веду я, и теперь уже практика полетов, который вам будет преподавать феникс из воздушных, Химстром. Его вы увидите на следующем уроке. Экзамены по управлению энергией и полетами будут проходить всегда в один день, поскольку они неразделимо связаны. А теперь перейдем к уроку. Как вам уже известно из уроков истории, фениксы магически созданные существа. Поэтому некоторой толикой магии вы обладаете. Творить заклинания вы не можете, потому что, Троф, вы не маги. Но у вас есть возможность и способности пользоваться магически созданными вещами, видеть потоки сил и приспосабливать их для собственных целей. Это в некотором роде магия, но на самом примитивном уровне. Нет, Блума, выдать себя на задании за нас ты не сможешь. Любой маг тебя раскусит за несколько секунд. Да, Стин, попробовать ты можешь, если магов будет меньше двух и это будет ренегат, на которого ты возьмешь контракт. Но на удар у тебя будет не больше двух–трех секунд. Ерц, не крутись. Хочешь что-то спросить, спроси у меня. Что? Да, ренегаты существуют, но их мало. Их имена и приметы всем известны и охотятся на них все. Хотя обычные люди без магического дара связываться с ренегатом не будут, даже за те деньги, что выплачиваются за их поимку. Да, Миера, деньги большие. Последний раз, когда был пойман и убит ренегат, за его голову король Базир и совет магов заплатили две тысячи золотых. Но вернемся к нашей теме. На наших уроках я научу вас видеть потоки сил и заставлять их помогать вам. А начнем мы с медальонов, которые лежат перед вами. И не надо, Вирбель, тыкать в него пальчиком, он не кусается. Эти медальоны выполняют две функции. Первая, главная, это залог того, что в случае вашей гибели, вы возродитесь в безопасном месте, сохранив возраст, внешность, память и способности, присущие вам на момент смерти. Причем все полученные вами раны исчезнут без следа, впрочем, как и одежда. Без медальона вы возродитесь в незнакомой местности мало того, что без одежды, но и без памяти о последних десяти ваших годах. После того, как вы наденете на шеи медальоны, они пропадут из вида и снять их будет невозможно никому. Ни вам, ни другу, ни врагу, ни магу. А после вашей последней, седьмой, гибели он рассыпится в руках ближайшего родственника. Это может быть ваша мать или отец, тот, кто на момент вашей гибели будет находиться в поселке. Если их обоих не будет, то это будут бабушка или дедушка. Следующими станут братья или сестры, те, кто по духу ближе. Или же, если вы будете женаты, ваши супруги или дети. В случае же близнецов, медальон окажется в руках одного из них. И не важно, где он или она находится. Вторая функция медальона это усилить ваши способности в распознавании потоков сил. А теперь надевайте медальоны так, чтобы они имели прямой контакт с кожей, и крепко прижмите их рукой. Давайте.
Я взяла со стола медальон и стала его рассматривать, хотя смотреть там было не на что. Вот от слова совсем. На тонком невзрачном кожаном шнурке висела металлическая блямба золотого цвета, но не из золота, грубо обработанная, со следами ударов молотком. Она была даже не отполирована как следует. Перевернув медальоне другой стороной, и, не обнаружив на ней также никаких знаков, я была разочарована. Не ожидала я от магической вещи такой затрапезной внешности. Пожав плечами, я растянула шнуровку на рубашке, накинула шнурок на шею и крепко прижала металлический кругляш к груди. И медальон исчез вместе со шнуром, легонько кольнув на прощание. Я посмотрела по сторонам на своих одногодок и увидела на их лицах такое же разочарование, как и у меня.
– А что это мы такие разочарованные? Поинтересовался у нас Крас.
– Странная вещь этот медальон. – ответила за всех Флуза. – От магической вещи ожидаешь большего. А это было такое… Такое…
Синеволоска брезгливо скривила губки и легонько коснулась наманикюренным пальчиком к тому месту на своей груди, где недавно висел медальон.
– А ты чего ожидала? Прекрасный кулон, верх ювелирного искусства, украшенный драгоценными камнями? Грома с молнией во время инициации? Спешу разочаровать. Магически сильные вещи никто не будет выставлять напоказ. А вот слабые пожалуйста. Кстати, так их и можно вычислить. Даже самая малая капля магии заставляет драгоценности сиять сильнее. Ну и дамам это нравится. А отличить простой блеск камней от магического блеска поможет способность видеть потоки. Этим сейчас мы с вами и займемся.
– А почему например не напитать силой побольше какое-нибудь колье? – подняла руку Лайна. – Пусть сияет на груди какой-нибудь красавицы.
– Потому что, чем больше силы вкладывается в вещь, тем тускнее она становится. Носить некрасивую вещь напоказ никто не будет. Тем более, портить драгоценности непрактично. Им можно найти лучшее применение. Вернемся к уроку. Записывать вам ничего не придется. Итак, внимательно посмотрите по сторонам, запомните, что где находится, а потом закрывайте глаза и пробуйте увидеть комнату внутренним взором. И не бойтесь, если сразу не получится. Ведь вы должны не нарисовать в уме все, что здесь находится, а именно увидеть. Пробуйте.
Посмотрев по сторонам, я закрыла глаза и постаралась, как сказал маг, увидеть комнату, но у меня ничего не вышло. Нарисовать комнату я могла в любой момент, даже составить план с размерами, по графике и конструированию у меня было отлично. Но вот увидеть… Нет, в этот день у меня ничего на вышло, как я ни старалась. Ведь рисование и черчение тем и отличаются, что мир вокруг нас не статичен, он постоянно в движении. Это мы и должны увидеть. Но пока ни у кого не получилось.
Через час Крас отпустил нас на перерыв, а потом к нам пришел учитель полетов и вывел нас на улицу. Мы прошли на полигон, где на одной его половине шел урок меткости, а вторую пустую половину заняли мы.
–Какой красавчик! – шепнула мне Вирбель, пристроившись рядом со мной, пока мы шли на полигон. – Я его раньше не видела.
– Так он же из ваших. – ответила я, тоже с интересом поглядывая на учителя.
Взглянуть действительно было на что. Кстати сказать, некрасивых фениксов не бывает. Фениксы-мужчины образцы мужественности и красоты, а фениксы-женщины эталоны женственности и утонченности. Фигуры у всех разные, есть среди нас и упитанные экземпляры, но все исключительно гармонично и приятно для взгляда. Этот же представитель воздушных фениксов вызывал завистливые взгляды наших мальчиков и обильное слюноотделение девичей части нашей группы. Да что там нашей. На него оборачивались все, мимо кого мы проходили. Высокий, метров двух, если не больше, ростом, Химстром обладал внушительной мускулатурой, которую не могла спрятать даже короткая, до середины бедра, черная дубленка. И вообще вся его одежда была черного цвета. Чуть тронутое загаром лицо, высокие резкие скулы, черные брови, глаза цвета стали, обрамленные черными ресницами, чуть пухлые губы с полуулыбкой и серые волосы, заплетенные в косу и перехваченные серебряным ремешком. Картинка, а не мужчина.
– Из наших, да не наш. – Вирбель томно вздохнула и уставилась на спину впереди идущего преподавателя. – Наши такую прическу не носят, все со стрижками и недлинными хвостиками. А тут коса. Боже, какая коса! Просто мечта. А заплетена как! Вот бы так научиться!
– Так пойди спроси.
– Ты что, он так хорош, как Герос. С ним и заговорить то боязно. А тут про прическу спросить. Нет уж, позавидую пока.
Я усмехнулась про себя. У нового учителя и божественного хулигана не было ничего общего. И, честно говоря, Герос мне нравился больше. Вот был бы он еще и рыжим…
От мыслей о боге меня отвлекло покашливание Химстрома. Как оказалось, мы уже выстроились полукругом на полигоне, а перед нами стоял преподаватель и очень соблазнительно улыбался.
– Приветствую юных фениксов. – сказал он нам. – Меня зовут Химстром и я буду вести у вас практику полетов. Начнем с самого простого. Записывать вы ничего не будете. Вы будете учиться летать, не поднимаясь в воздух. Вчера вы получили крылья и сегодня будете учиться быстро их вызывать и так же быстро убирать. Вот так.
Феникс раскрыл за спиной большие призрачные крылья, а потом быстро их убрал.
– Начнем. Тренируйтесь, а я посмотрю.
Он снова нам улыбнулся, но на этот раз улыбались только его губы, а глазами можно было заморозить, а потом покромсать на мелкие кусочки.
– Призрачный убийца! Вырвалось у меня.
– Что?
Воздушник материализовался около меня и буквально пригвоздил своим взглядом. Бы. Кого-нибудь еще, но не меня. Многочисленные встречи с Геросом и опыт двух жизней не дали мне испугаться.
– Вы Призрачный убийца. – уверенно повторила я. – Зачем Вы здесь?
– Откуда ты знаешь обо мне? Калмия, если я не ошибаюсь? Необычная огненная?
– Да, я Калмия, но друзья зовут меня Мией. Ваше имя услышала от отца. Он разговаривал о Вас с мамой. А я запомнила и сходила в библиотеку. Там о Вас много чего написано.
– И как зовут твоего отца?
– Фойер Фламмер.
– Да, я знаю его. Прекрасный огненный, быстрый, сильный. – феникс взял меня за подбородок, заставляя запрокинуть голову, и нежно улыбнулся. – Я зайду к вам вечером в гости. Могу я называть тебя Мией? Мы же будем друзьями?
– Это вряд ли. – я спокойно смотрела в его глаза, не поддавшись чарам. – Не мой типаж. Вы мой преподаватель, не более. А в гости заходите. Отец тепло о Вас отзывался и будет рад увидеть.
– Ты удивительная феникса. Редко кто не теряется под моим взглядом. – Химстром отпустил мой подбородок и резко развернулся, заставив меня прогнуться от просвистевшей, как кнут, серой косы. – А вы что замерли? Я дал задание. Выполняйте.
Урок продолжился. Преподавателем серый оказался отличным, хоть и язвительным. Указывал на ошибки, помогал, если надо, и с его урока с раскрытыми крыльями не ушел никто. Но до его молниеносности нам было далеко. Проявлял и убирал крылья он за считанные секунды. Мы же, в большинстве своем, за отведенный час смогли сделать это лишь по три раза. И только отличнику Хуррию удалось проявить и убрать крылья десять раз.
– Не переживайте. – сказал он нам, когда урок закончился. – Я родился раньше всех вас и проявил крылья тоже раньше. Все дело в практике.
После полетов у нас еще было три урока и мы разошлись по домам.

***
На этой неделе у моих родителей заданий не было и я точно знала, что застану кого-нибудь из них дома. Там была мама.
– Мия, дорогая, что это ты такая задумчивая? – спросила она меня, когда я вошла в нашу комнату.
– Здравствуй, мамуля. – я обняла и поцеловала маму, и устроилась в своем гамаке. – Очень интересный день был у нас сегодня. Сначала Крас выдал нам медальоны возвращения, потом был урок полетов с Химстромом. А потом нас заставили учить сервировку королевского стола. Вот скажи, зачем земляным и водным это учить? Это же не их сфера работы. Неужели нельзя было разделить группу на две части и преподавать то, что действительно им пригодиться?
– Тут не права. И зеленые, и синие могут столкнуться с королевским приемом.
– Это как же?
– Во-первых, все люди тщеславны. Поэтому и купцы, и мореходы свои праздники обставляют с королевской роскошью. Во-вторых, и те, и другие тоже вхожи в королевский дворец. В определенные дни, но все же. Так что королевский этикет пригодится всем. И потом, лишних знаний не бывает. А что за Химстром, которого ты упомянула? Как он выглядит?
– Это очень красивый воздушный с длинными волосами, заплетенными в косу, и с абсолютно неотразимой улыбкой. Ходит во всем черном. А папа где? Химстром сказал, что зайдет в гости повидаться.
– Папа в лесу, обещал скоро вернуться. А с Призраком я и сама рада буду увидеться.
Раздался стук по косяку проема, полог откинулся и в комнату вошел предмет нашего разговора.
– Огонек, рад видеть тебя в здравии. – сказал Химстром, покружив радостную маму. – Сколько жизней потеряла за последнее время?
– Ни одной, дорогой мой, ни одной. – поставленная на ноги мама расцеловала в обе щеки гостя. – А ты какими путями здесь оказался?
– Решил подобрать и подготовить себе преемников. А у вас освободилось место преподавателя полетов. И вот я здесь.
– Гхм, гхм. – покашляла я, привлекая  к себе внимание.
– У тебя интересная дочь. – сказал феникс, обернувшись ко мне. – Очень необычная.
– Ага, я такая. – сказала я. – Пойду я, пожалуй, за заданием.
Я встала из гамака и хотела уже выйти, как полог снова отодвинулся и в комнату вошел папа.
– Призрак!
– Пламя!
Фениксы крепко обнялись, постучав друг друга по спине.
– Рад видеть тебя. – улыбнулся папа другу. – Ты надолго к нам?
– Пока года на четыре. – ответил тот. – А там посмотрим. Может, женюсь и останусь у вас.
Я тихонько выскользнула из комнаты, оставив родителей общаться.
В доме старейшин я взяла задание к швеям. Там мне выдали фарфоровую куклу, чтобы из обрезков ткани я сшила ей несколько новых нарядов. Через пару часов я закончила, проголодалась и отправилась в клановую столовую. Нагрузив поднос тарелками с вегетарианскими блюдами, я уселась за угловой стол и стала наблюдать за веселой компанией в центре. Там сидел наш новый преподаватель, мои родители и еще полтора десятка разноцветных фениксов.
– Как же он хорош. – вздохнула Вирбель, усаживаясь рядом со мной. – Глаз не отвести.
– Ты что, подруга? Перенапряглась на уроках? – я посмотрела на молоденькую фениксу. – Он же наш учитель и намного старше.
– Но это не мешает нам им любоваться. – сказала зеленоволосая Лайна. – Может, мне написать его портрет?
С другой стороны от меня томно вздохнули близняшки, заставив меня вздрогнуть.
– Девчонки, вы что? – я удивленно покрутила головой. – С ума что ли все посходили?
Ответом мне был слаженный полувздох-полустон, когда Химстром облизал губы. Махнув рукой на это помешательство, я, так и не доев, ушла из столовой. Девчонки, не отрывая взгляда от сероволосого феникса, машинально опустошали мои тарелки. Есть хотелось и, перед уходом, я заглянула на кухню и прихватила пару пирожков с грибами, плюшку с корицей и кувшин с компотом. Поужинать можно и у себя. Подальше от сексуально озабоченных девиц.

***
Постепенно, после многочисленных тренировок, мне удалось выполнить упражнение Краса. Мир перед закрытыми глазами обрел полноту, четкость и движение. Различием было только то, что все предметы и живые существа перед мысленным взором были пронизаны разноцветными линиями. Это оказались те самые потоки сил, о которых говорил маг.
 На уроке полетов тоже все постепенно устаканилось. Девочки перестали откровенно пялиться на преподавателя, даже идеальная красота приедается. Нет, Химстром не растерял свою красоту, но к нему привыкли и так остро уже не реагировали.
Скорость проявления и убирания крыльев у нас тоже увеличилась. Конечно, до Призрака нам было еще очень далеко, но по полсотни проявлений и убираний за урок уже выходило у всех. Поэтому во время экзаменационных недель плохих оценок ни у кого не было.

***

Получив заслуженные пятерки, я вприпрыжку побежала домой, спеша обрадовать маму, недавно вернувшуюся с очередного задания.
– Мама, у меня для тебя хорошие новости. – с порога радостно сказала я.
– У меня тоже. – улыбнулась мама.
– У тебя какие?
– Сначала ты. Свою новость я скажу, когда папа прилетит, чтобы не повторяться. Говори ты.
– Я на экзамене у Краса увидела потоки сил, а на экзамене по практике полетов проявила и убрала крылья семь раз за пять минут. Это очень хороший результат.
– Молодец! – мама обняла меня, потом отстранилась и с улыбкой посмотрела в мое лицо. – Какая ты у нас молодец!
Вдруг она замерла, ее лицо побледнело, а руки до боли стиснули мои плечи.
– Мама, ты что? – испугалась я. – Что случилось?
– Фойер. – прошептала она. – Фойер, как же так?
– Ты о чем? Папы здесь нет. Что с тобой?
Я легонько потрясла маму.
– Что? – в ее взгляд вернулось осмысленное выражение и она отпустила мои плечи. – Пойдем скорее в родильный дом. Папа погиб и сейчас будет возрождаться.
Мама быстро натянула сапоги и выбежала из комнаты. Я бросилась  вдогонку. То, что папа погиб, не укладывалось в моей голове. С ним не могло такое случиться. Это же мой папа! В моем мире он был непобедим.
В родильном доме я была несколько раз с заданиями и думала, что изучила его полностью. Мне казалось, что там всего несколько комнат: родильная с гнездами, лаборатория, личная комната мага, приемная, смотровая и подсобка. Оказалось, что там было еще одно помещение, не замеченное мной. Оно скрывалось за красивым гобеленом с вышитыми на нем изображениями огня, воды, воздуха и земли. Я думала, что он висит на стене просто для украшения, как и соседние с ним. А на самом деле там была дверь, ведущая в комнату без окон. Когда мы туда вбежали, маг уже был там и зажигал факелы, закрепленные на стенах. Я огляделась. Мебели в комнате почти не было. Только четыре стула с лежащей на них одеждой и четыре алтаря. На одном из них ревело пламя, которое на наших глазах начало превращаться на обнаженного мужчину. Огонь стих и я увидела отца, лежащего на алтаре и тяжело дышавшего. Мама и Крас быстро подошли к алтарю. В руках у мамы оказался кусок серой ткани, а маг своими пальцами стал быстро перебирать над папой.
– Все в порядке. – сказал он маме. – Снимаем.
Они осторожно помогли папе подняться с алтаря, закутали в ткань и усадили на ближайший стул, предварительно подняв с него одежду.
– Мия, не стой столбом. – Крас посмотрел на меня. – Беги в лабораторию, найди старшего дежурного и скажи ему: шестой огонь. Поняла? – я кивнула. – Давай быстро.
И я побежала.
– Крас просил передать: шестой огонь. – выпалила я, вбежав в лабораторию.
Старшим дежурным был сегодня феникс из водных.
– Понятно. – сказал он и подошел к стеллажу с колбами, наполненными разноцветными жидкостями. Выставив перед собой десяток колб, феникс стал пипеткой отбирать из каждой по несколько капель и смешивать в пустой пробирке.
– Мужчина или женщина? – спросил он меня, не оборачиваясь.
– Что?
– На алтаре кто был? Мужчина или женщина?
– Мой папа.
Феникс кивнул и добавил еще пару капель из колбы в золотым содержимым. Жидкости в пробирке лежали слоями, не перемешиваясь, как минитортик в разрезе. Синеволосый поднял пробирку с подставки и слегка встряхнул ее. Тут же все слои перемешались и жидкость окрасилась в темно-красный цвет с золотистыми искрами.
– Держи. – феникс протянул мне пробирку. – Неси аккуратно, не беги, но поторопись.
– Хорошо.
Я взяла пробирку и поспешила к родителям и магу.
– Молодец, быстро справилась. – похвалил меня Крас и поднес пробирку к губам моего папы, уже одетого в ту одежду, что до этого лежала на стуле.
– Что все это значит? – решилась я наконец спросить.
– Ты только что видела возрождение огненного феникса после гибели. – ответил маг.
– А почему огонь шестой?
– Это шестое возрождение твоего отца. Значит у него осталась одна жизнь в запасе.
– То есть после следующего задания он может не вернуться?
– Не говори так. – ответила мама и прижала руку папы к своим губам. – Он не умрет, он будет еще долго жить. Тем более теперь. Потому что я почти уверена, что у нас будет еще одно яйцо.
– Это правда? – спросил ее папа. – Ты давно так думаешь?
– Несколько дней.
– Так давайте проверим. – сказал Крас. – Пойдемте в смотровую.
– Конечно. – сказал папа и тяжело поднялся со стула, по пошел к двери довольно уверенно, хоть и опираясь на мамину руку.
– Надо убрать огненный алтарь. – сказал маг проходящему мимо нас санитару. – И положи новый комплект.
Санитар кивнул, а мы свернули к смотровой.
– Побудь в коридоре. – сказал мне Крас и скрылся в комнате с моими родителями.
– Ага, как же. – подумала я. – Надо посмотреть, что там делают. Интересно же. Вон какая удобная дырочка в пологе и как раз на уровне моих глаз.
– А подглядывать не хорошо. – раздался в моей голове голос Героса.
– Это еще почему? Тебе можно, а мне нельзя? – мысленно возмутилась я.
– Я не подглядываю, а присматриваю.
– Сгинь из моей головы. Мешаешь.
Я мотнула головой и прижалась глазом к дыре в пологе.
Смотровая была смотровой. Обычной гинекологической смотровой. Я была разочарована. От магического мира ожидаешь всяких магических штучек даже в медицинском кабинете. А тут ничего такого не было.
Крас что-то сказал родителям, улыбнулся и родители улыбнулись в ответ. Как хорошо. Скоро у меня будет брат или сестра.
Мама поднялась с кресла и я отпрянула к противоположной стене. Полог поднялся и из смотровой вышла улыбающаяся мама.
– Ну что? – спросила я, уже догадываясь об ответе.
– Яйцо есть. – ответила мама. – Скоро я его отложу. Крас разрешил взять еще один контракт.
– Может, не надо?
– До кладки еще целый месяц. Я успею вернуться вовремя.
– Ну, тогда ладно. Пойдем домой?
– Да, пойдем. – сказал подошедший папа. – Только не домой, а в столовую. Поделимся радостью.
О произошедших событиях как-то узнали наши сородичи. Это было понятно по их лицам, когда мы шли по улице и вошли в столовую.
– У нас будет яйцо. – обрадовал всех присутствующих папа.
– Ура-а-а! – раздалось со всех сторон. – Поздравляем!
Тут же были сдвинуты столы, из кухни принесли множество разных блюд и бутылки с вином. Маму все обнимали, папу одобрительно похлопывали по спине и мне тоже досталось несколько раз. Все были рады за моих родителей.
В разгар празднества в столовую зашел Химстром и о чем-то заговорил с папой. Их лица посерьезнели и я в которых раз посетовала, что не умею читать по губам. И вдруг до меня дошло: шестой огонь! Шестой! Ведь Крас ясно и прямо ответил на мой вопрос. Теперь мой папа, самый любимый папа, теперь он смертен. А ведь фениксам даже хоронить нечего. После смерти он превратится в огонь и на алтаре даже пепла не будет. Вся радость от маминого яйца испарилась. На глаза наворачивались слезы. Я тихо встала из-за стола и ушла в нашу комнату.

Глава 9. Магощипательные беседы

– Крас, добрый вечер. – я просунула голову в комнату мага. – Ты не занят? Можно войти?
– Здравствуй, Мия, заходи. Садись. – ответил маг. – Ты что хотела?
– Почему я такая?
– Какая?
– Ну, не как все.
– Тебя кто-то обижает?
– Нет, что ты. И дома, и на первом круге все хорошо. У меня много друзей из других кланов. И в нашем тоже.
– Так что случилось?
– Ну смотри. Водный клан имеет синие волосы, земляной зеленые, воздушный серые, а огненные красный. Я хоть и отношусь к огненным фениксам, но цвет моих волос не соответствует стандартам. Да и у других кланов такого цвета волос нет. Может я подкидыш?
Крас встал из кресла, на котором сидел и подошел к окну. Некоторое время он молча смотрел на темнеющую улицу, а потом повернулся ко мне.
– Хочешь чаю?
– Хочу, спасибо.
Маг вышел, а я встала и стала рассматривать обстановку комнаты. Мне понравилось,  очень уютно. Ковер на полу, два кресла около камина, между ними столик, несколько картин. На каминной полке лежала курительная трубка и кисет, наполненный табаком. Я взяла мешочек, растянула завязки и вдохнула запах. Пахло терпко, но очень приятно, с нотками неизвестных мне специй.
Вернулся Крас с подносом и поставил его на столик у камина. Я положила кисет на место.
– Нравится запах табака? – спросил он, разливая напиток по чашкам.
– Да, отличный запах. А фениксы курят?
– Ни разу не видел.
– А люди курят? А маги?
– Курящих людей и магов много. Мы же тоже люди.
– И все курят такой, как у тебя?
– Нет, конечно. Вкусы у всех разные. Сортов табака тоже много.
– А можно я попробую, когда вырасту?
– Не стоит. Зубы пожелтеют. Придется отбеливать. Давай вернемся к твоему вопросу. Почему ты решила, что не родная дочь?
– Но я же не похожа на родителей? Я совсем другая.
– Мия, ты задаешь вопросы не по возрасту. В пять лет о таком маленькие девочки не задумываются.
– В любом возрасте таких огненных фениксов не бывает. Так что там со мной?
– С тобой все в порядке. У твоего папы тоже были вопросы, когда ты родилась. И я провел все необходимые исследования. Могу тебя уверить, что ты дочь своих родителей.
– И ни один посторонний феникс из другого клана не отметился в кровати у моей мамы.
– Во-первых, откуда у тебя такие грязные мысли? Выбрось их из головы и никогда не вспоминай. Во-вторых, разноклановых связей не бывает.  Ну не влечет друг к другу фениксов разных цветов. В-третьих, пока фениксы женаты, никто из них на сторону не посмотрит. Они абсолютно верны своей половинке.
– А разводы у фениксов есть?
– Этого тоже нет. Если один из пары погибает, только тогда второй феникс может повторно вступить в брак. Но такое случается очень редко. Я знаю только один такой случай.
– Так почему же я такая? Я хочу быть похожей на маму с папой.
– Прости, Мия, я не могу ответить на твой вопрос. Ты такая, какая есть. Ты маленькая симпатичная загадка. Но уверяю тебя еще раз, ты родная дочь своих родителей. У вас много общих черт лица. А то, что ты не такого цвета, ну, что поделать. Ты такой вылупилась. Тебе такой жить. Но родители тебя любят и этого должно быть достаточно.
– Но мне этого мало.
– Ничем не могу помочь. Ну, покрась волосы в красный цвет.
– Эх, а еще маг называется!
– Я маг, а не бог. А теперь беги домой. Тебе спать пора.
– Спокойной ночи.

***

– Добрый вечер, Крас. – я вошла в комнату мага. – С днем рождения. Я тебе торт принесла.
– Добрый вечер, Мия. Спасибо за торт и поздравление. Я его потом съем, ладно? Тебе все равно его нельзя.
– А у меня есть желе из комансина. Попьем чаю?
– Опять хочешь поговорить?
– Да.
– Хорошо, сейчас принесу.
Хозяин комнаты вышел, а я, как и в прошлый раз, взяла кисет и стала его нюхать.
– Опять нюхаешь? – заметил Крас, вернувшись.
– Это другой табак. – я положила мешочек на место. – Пахнет по–другому.
– Лучше или хуже?
– По–другому. Я же его не курила. Другой запах, значит и вкус другой. Это не мне решать, лучше он или хуже.
– Хорошо. Держи чашку. Так о чем ты хотела поговорить?
– А у нас в клане свадьба через неделю. Мой дядя женится.
– Да, я знаю.
– Я хочу узнать, где будет проходить обряд и когда у них будут дети.
– Дети у них будут тогда, когда это получится. А обряд пройдет на площади перед домом старейшин.
– А почему не в храме?
– О каком храме ты говоришь?
– Ну, у нас же есть бог и у него должен быть храм. Разве не так?
– Бог есть, его зовут Герос. И в человеческих городах есть храмы, посвященные ему. Но это поселок фениксов и здесь другие порядки. Поэтому для заключения брака строится свадебная арка и под ней благословляют молодоженов.
– Кто благословляет?
– В данном случае старейшина огненного клана. Если женятся фениксы других кланов, благословляют их старейшины. А я подтверждаю брак.
– А как выглядит арка? Она одна для всех? Где ее хранят?
– Для каждой пары арка своя. Делают ее из тех материалов, которые соответствуют времени года, когда проводится свадьба. Сейчас лето, поэтому арка будет увита цветами и травами. На весенней свадьбе арка делается из молодой листвы. Зимняя из еловых веток, а осенняя из колосьев или веток, смотря что ближе по состоянию природы. Арку нигде не хранят. Через месяц после свадьбы ее сжигают.
– А свадебное путешествие у молодоженов будет?
– Ну что за вопросы у ребенка? Откуда они у тебя? Свадебное путешествие есть. Как раз месяц оно и длится. Вот после него и сжигается арка.
– А что делать, если пара понимает, что они не подходят друг другу?
– Такого не бывает. Вы, фениксы, редко женитесь, дети у вас появляются еще реже, поэтому к свадебным клятвам у вас очень ответственно подходят.
– И что, никто не ругается?
– Ну почему же, ссоры у всех случаются. И посуда бьется, и мужья спать уходят в дом свиданий, пока супруга не остынет. Но ваш образ жизни не дает вам много поводов для ругани. Поэтому все живут достаточно спокойно.
– А ревность?
– А к кому ревновать, если измен нет?
– А если на контракте что-то такое случается?
– На контракте ничего такого не случается. Фениксы всегда действуют строго в рамках задания.
– Как все это интересно. А свадебная одежда есть какая-то специальная?
– Есть, но шьется она в клановых цветах.
– То есть я должна буду выходить замуж в красном? Какой ужас!
– Ну, я думаю тебе пока рано об этом думать. Подрасти немного.
– Ладно. Тогда пока вопросов нет. Я пойду. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.

***

– Крас, а где твоя жена? – спросила я у мага, когда вошла к нему в комнату.
Он вздохнул и вышел за дверь. Я пожала плечами и подошла к камину. Там лежал новый кисет. Конечно же, я засунула туда свой нос.
– Как табак? – спросил Крас, расставляя чашки с чаем.
– Божественно! В этот запах можно влюбиться.
– Чем старше ты становишься, тем неожиданней у тебя вопросы, Мия. – маг подал мне чашку с чаем. – Откуда такое любопытство к моей личной жизни?
– То ли еще будет, ой-ой-ой! Неужели тебе не хочется жениться, нарожать детишек? Ты живешь среди фениксов и видишь кучу примеров счастливой семейной жизни. Неужели тебе не хочется также жить?
– Ох, Мия, восемь лет и такие вопросы. Я был женат, но развелся. И дети у меня есть. – Крас вздохнул. – Сейчас совсем уже взрослые. Я не видел их пятнадцать лет.
– Ты разлюбил жену?
– Нет, я все также ее люблю.
– Она разлюбила? Или изменила?
– Она мне не изменяла. На счет любви не знаю. Но перед моим отъездом сюда мы знатно поругались.
– Почему?
– Понимаешь, мы жили в столице. И ехать в деревню, как она сказала, ей не хотелось. Меня отговаривала, предлагала устроить секретарем в совет магов, связи у нее были. Но я отказался.
– Почему? Тебе не нравилась столичная жизнь?
– Нравилась. Только я хотел работать по специальности, а сделать это можно только в поселке фениксов.
– И какая у тебя специальность?
– Куратор и наблюдатель. Это очень престижная профессия. Есть только одно «но». Жить нужно постоянно в поселке фениксов, никуда не отлучаясь дальше, чем на двадцать километров. И без выходных. Но и платят за это тоже хорошо.
– Насколько хорошо?
– Шестьдесят золотых в месяц.
– Так ты очень богатый человек. У тебя должно быть накоплено порядка одиннадцати тысяч. Это если ты ни на что не тратишься здесь.
– У меня не так много скоплено. Большую часть денег я отсылаю детям.
– А ты здесь сколько еще работать будешь?
– Мой контракт закончится через тридцать пять лет. Потом на мое место придет новый маг. А я выйду на пенсию.
– И уедешь отсюда?
– Уеду.
– А на пенсии чем будешь заниматься?
– Скорее всего пойду преподавать. Напишу научную статью про тебя. Фениксов-вегетарианцев мир еще не видел.
– Да уж. Сенсация получится знатная. А почему не хочешь сейчас написать?
– Если напишу сейчас, сюда набежит куча любопытных. Ты хочешь быть счастливым ребенком или подопытным кроликом?
– А что изменится, когда я вырасту?
– А когда ты вырастишь, пусть набегают. Скажешь, что у тебя контракт и улетишь подальше от них.
– Неплохой план. Пожалуй, не пиши пока про меня. Счастливое детство меня больше устраивает.
– Я тоже так подумал. Но материал собирать уже начал. Кстати, не пожертвуешь мне немного своих волос?
– Да пожалуйста. Хоть целый хвост.
– Нет, столько мне не надо. Достаточно маленькой пряди.
Крас встал, взял маленькие ножницы и отрезал хвостик моей косички.
– Спасибо тебе.
– Пожалуйста. Так я пойду?
– Иди. Спокойной ночи.
– Спокойной.

***

– Ах ты, паршивка! – маг за ухо втащил меня в свою комнату. – Кто тебе разрешил трогать мой кисет?
– Ай, больно же! – я попыталась вырвать свое ухо из пальцев Краса. – Отпусти!
– А ты не трогай табак! Зачем он тебе?
– Отпустишь, скажу.
Маг выпустил наконец мое ухо и я забралась с ногами в кресло около камина.
– Теперь ухо распухнет. – я обижено посмотрела на хозяина комнаты. – Красное уже. А мне красный цвет не идет.
– Тебе идет хорошее поведение. Ухо твое я вылечу, не переживай. Ну зачем, зачем тебе нужен был табак? Курить? Так трубку ты не взяла.
– За трубкой другой должен был прийти. Ой!
Я испуганно закрыла рот руками.
– Так вас тут целая шайка! – Крас возмущенно потряс руками и сел в соседнее кресло.
– Сядь нормально. – сказал он мне. – Что ты скрутилась? Чему вас только на втором круге учат?
– А этикет у нас будет только через пять лет!
– Надо это изменить. И кто же, кроме тебя, еще участвовал в похищении?
– Не скажу. Других же ты не поймал.
– Других?!
– Не важно. И потом, ты же куришь. Почему нам нельзя?
– Не ребенок, а какой-то сбой в системе. – пробормотал маг и произнес громче: – Да потому что у тебя даже таких мыслей не должно было возникнуть. Я же рассказывал тебе, что фениксы созданы магами. И желание курить мы в вас не закладывали. А у тебя мало того, что такие мысли в голову пришли, так ты еще и других подбиваешь. Или я не прав?
– Допустим, что прав.
Я посмотрела в окно и быстро подошла к нему, закрывая обзор.
– Про то, что ты куришь трубку, другим рассказала я.
– Что там? А ну, отойди от окна! – Крас  подошел ко мне и отодвинул в сторону. – Что ты там прячешь? Или кого?
Маг открыл створку и выглянул наружу. Конечно, там уже никого не было. Зря я что ли руками за спиной махала? Пожав плечами, я с независимым видом прошла к камину и снова забралась с ногами в кресло. Крас тоже вернулся в свое кресло и вздохнул, глядя на меня.
– Чаю? – я мило улыбнулась магу.
– Чаю. – согласился он. – У меня мармелад есть. Сиди уж, сам принесу. Табак не трогать!
– Ладно-ладно. Мне уже и не хочется.
– Ну, смотри у меня!
На этот раз я не стала вставать. Действительно, откуда у меня мысли возникли о курении? Видимо воспоминания о прошлых жизнях. Какой-то я не правильный феникс. Зато как было интересно рассказывать друзьям о том, что Крас курит и у него есть красивая курительная трубка и душистый табак. Курить по-настоящему мы не собирались. Конечно, это магический мир здесь вылечить можно многое и без побочных явлений, но о вреде курения я не забывала. Тем более не стоит курить детям. И зубы пожелтеют. Отбеливай их потом. Но представить себя с трубкой в зубах хотелось всем мальчишкам, а девчонкам понюхать табак.
– Да сядь ты уже нормально! – Крас поставил поднос на столик. – Что ты скукожилась? Стыдно стало за свое поведение? Или замерзла?
– Нет, мне не холодно. – я раскрутилась в кресле. – Просто мне так удобно сидеть. Но чай пить удобнее все-таки в нормальном положении.
– Хм. Приятного аппетита.
– Спасибо.
– Спрашивать сегодня будешь что-нибудь?
– Нет. Сегодня вопросов нет.
Крас зажег огонь в камине и мы молча пили чай, смотря на огонь. За окном стемнело. Часы пробили девять раз.
– Спасибо за чай. – я поставила опустевшую чашку на стол. – Извини, что так получилось с табаком. В следующий раз я буду осмотрительнее. Спокойной ночи.
– Осмотрительнее она будет, ишь ты! Иди, хулиганка. Спокойной ночи.

***

– Опять ты? – Крас отложил книгу, которую читал, когда я вошла.
– Да. Добрый вечер. – я села в уже привычное кресло и подтянула коленки к груди. – У меня тут парочка женских вопросов. Сможешь ответить?
– Ты, как обычно, не предсказуема. Подожди, за чаем схожу.
Маг вернулся быстро и осторожно посмотрел на каминную полку. Там, как обычно, лежали трубка и кисет. Я усмехнулась про себя. Табак меня больше не интересовал. Нам все–таки удалось стащить у Краса и трубку, и кисет. Кор даже попробовал закурить, но быстро закашлялся и бросил эту затею. Трубку мы покрутили, табак понюхали, а потом я незаметно подложила их назад. Несколько дней маг подозрительно на меня смотрел, но ничего не говорил. А я сделала вид, что не замечаю его взглядов.
– А спросить про это у мамы ты не хочешь? –Крас разлил чай и достал вишневое варенье.
– Мама на контракте. М-м-м, какое вкусное варенье!
– Осторожно, не испачкайся, оно жидкое получилось. Подождать ее не хочешь, чтобы спросить? Или в клане у других женщин поспрашивать?
– Нет, я на маму обиделась. А у других спрашивать не хочу. Стесняюсь.
– Обиделась то на что?
– Она мне волосы покрасить не разрешила. А я так не хочу на море снова в парике ехать.
– А, я тебе не говорил. Фениксам красить волосы бесполезно. Не держится на вас краска. Ну, как не держится. Быстро выцветает. Буквально к концу первого дня. И полностью смывается при попадании воды на волосы. Подкрашиваться же в течение дня  не удобно и не всегда есть возможность это сделать. Поэтому к окрашиванию фениксы прибегают крайне редко.
– А до этого предлагал! А если осветлять?
– Тоже самое. А осветлитель еще и пахнет неприятно. Сразу понятно, что с волосами что-то делали.
– Очень жаль. А ты ничего сделать не можешь?
– Не могу. Но давай вернемся к твоим вопросам.
– Мы тут анатомию изучать начали. Самые основы правда. Строение скелетов у фениксов и людей идентичное. Про внутренние органы нам пока не рассказывают, но думаю, что и там отличий не будет. Меня другое интересует. Репродуктивная функция. Как это происходит у фениксов? Как у людей я знаю. А у нас?
– Ты заставляешь меня краснеть. Откуда такой интерес к деторождению? И откуда ты знаешь людях?
– Крас, мне уже тринадцать лет. Нормальный интерес в таком возрасте. О людях я в библиотеке прочитала. Книжка была без картинок, правда, но я разобралась. Люди живородящие. А фениксы откладывают яйца. Я попыталась понаблюдать за петухом и курицей на ферме, но ничего не поняла, кроме того, что петух забирается сверху на курицу и что-то там с ней делает. А она потом откладывает яйца, которые высиживает. Это что же, феникс должен залезть на фениксу и … ее топтать? А она должна будет несколько месяцев потом на яйце сидеть?
По мере того, как я говорила, брови мага поднимались все выше и выше, а под конец он громко рассмеялся.
– Ну, Мия, у тебя и представление о плотском акте. – сказал он вытирая слезы. – Повеселила. Ладно, расскажу. Никому никого топтать не надо. Надо же было такое выдумать! Вы хоть и яйцекладущие, но человекообразные. Поэтому процесс соития фениксов ничем не отличается от человеческого. Только в результате этого получается не зародыш, а формируется яйцо. Высиживать его фениксе не надо. Через четыре месяца после его формирования, феникса рождает яйцо, которое я или мои помощники переносят в гнездо с определенным микроклиматом. И дозревает оно потом самостоятельно. Будущим родителям надо только один раз в две недели заходить в родильный дом и навещать будущего малыша.
– А ты чем занимаешься?
– А я в это время провожу необходимы анализы и узнаю пол ребенка.
– Понятно. А что на счет девственности и месячных?
– Этого у вас нет.
– А как же тогда узнать, что феникса чиста и готова к продолжению рода?
– Как только у нее такие мысли в голову приходят. Шутка, Мия, шутка.  Все просто. В четырнадцать лет всех фениксов ждет проверка на фертильность. Я возьму у вас анализы и проведу необходимые исследования. А понятия о том, чиста феникса или нет, не существует. Шлюх у фениксов нет, а свободные отношения не приветствуются. Не осуждаются, конечно, но так просто не принято.
– А как же сексуальный опыт? Откуда, например, Шур или Бау будут знать, как вести себя в постели? Или откуда это знать мне или Вайге?
¬– У вас будет теория на эту тему и виртуальная практика. Все всё узнают в свое время.
– Ладно. Спасибо за чай. Пойду домой. Сегодня папа должен прилететь. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.

***

– Крас, где мои крылья?
– И тебе, Мия, добрый вечер. Почему тебя это так волнует?
– Потому что уже конец лета. А как ты знаешь, праздник обретения проходит в середине января. У меня так мало времени осталось! А крыльев как не было, так и нет. И что мне делать бескрылой на празднике крыльев?
– Во-первых, сначала тебе надо успокоиться и перестать бегать по моей комнате. А во-вторых, у тебя в запасе еще пять месяцев. Не вижу причин беспокоиться раньше времени.
– А вот я беспокоюсь!
– Да сядь ты уже! У меня уже шея болит за тобой следить. Успокойся, сейчас принесу чай и поговорим.
Маг вышел из комнаты, а я с еще большей скоростью забегала по комнате. И только перед самым его возвращением мне удалось если не успокоиться, то хотя бы заставить себя перестать передвигаться.
– Ты мне своим поведением сейчас напоминаешь муху. – сказал Крас, садясь в кресло. – Ты уже большая девочка, разливай чай сама.
– Это чем же я муха? – обиделась я, подавая чашку магу.
– Двигаешься хаотично и не всегда в ту сторону, какую надо. Мухе надо вылететь в окно, а она мечется по комнате, натыкаясь на предметы. А долетая до окна, не видит, что оно открыто и продолжает искать выход. Вот и ты бегаешь у меня, как большая муха. Только от мухи вреда меньше, чем от тебя. Она хоть вещи не разбивает.
– А это ваза и так была старая. И горлышко у нее было отбито. И вообще, она мне никогда не нравилась.
– Ну, мне она тоже никогда не нравилась. Но, может быть, я ее сам хотел разбить, а ты лишила меня такого удовольствия.
– Крас, все маги такие вредные?
– Это где это я вредный? Я самый милый и покладистый человек в нашем поселке.
– Угу, еще и ехидный. Ты единственный человек в нашем поселке.
– Но я же милый и покладистый?
– Сравнивать то не с кем.
– Но ты же общалась с людьми в Аратере.
– Не с магами. С простыми людьми.
– И как они тебе? Понравились?
– По разному. Например, хозяин гостиницы, в которой мы останавливаемся, мне нравится. Он всегда оставляет за нами понравившийся номер и не заселяет туда никого. А нищий, который побирается на пороге гостиницы, мне отвратителен. Он так ужасно пахнет!
– Ох, Мия, как можно ненавидеть человека, не зная, что довело его до такого состояния? Что ты знаешь о его жизни? Почему тебе нравится хозяин гостиницы? Потому что он обходителен и приятно пахнет? Ты уверена, что он хороший человек?
– А как же узнать хороший человек или плохой?
– По его поведению. По его поступкам, когда за человеком никто не наблюдает. Если он при всех хороший и добрый, а дома поднимает руку на домашних, можно ли его назвать хорошим? Ты же не видишь, что происходит за закрытыми дверьми. А этот нищий может быть хорошим и добрым человеком. Только ему не повезло так, как хозяину гостиницы. Подумай об этом. Нельзя судить о живом существе только по его внешнему виду. Ведь и самые красивые змеи ядовиты.
– Вот везде так. Я подумаю об этом. Но что все–таки с моими крыльями? Когда они проявятся? Я уже устала ждать.
– Не торопись. Они появятся тогда, когда ты будешь готова. Только тогда и никак ни раньше. Тем более, что ты зимняя и осенью крылья проявиться  у тебя никак не могут. Ждать их раньше декабря нет смысла.
– А какими они бывают?
– Крылья?
– Да.
– Разными. У земляных они больше похожи на крылья бабочки, у воздушных больше сходства с летучими мышами. Крылья огненных фениксов похожи на птичьи. А крылья водных легче сравнить с волнами, будто стена воды стоит у них за плечами. Мне они нравятся больше всех. Самые необычные.
– А на чьих легче летать?
– Все зависит от размеров, способностей  и ловкости. Чем больше крылья, тем сложнее ими управлять. Но и маленькими тоже управлять тяжело.
– А от чего зависит размер крыльев?
– Точно не от наследственности. Такого мы в вас не закладывали. Размер крыльев зависит от желания летать, от эмоций, которые испытывает феникс при обретении. Но не надо забывать, что размер крыльев со временем увеличивается. И полностью крылья формируются к двадцати годам.
– Значит у меня изначально могут быть маленькие крылья?
– Если восторг от полета тебя не захватит, то да. И тебе придется взращивать у себя это чувство.
– А на качестве полетов это как-то сказывается?
– В сентябре узнаешь. У вас как раз начнется теория полетов. По секрету скажу, вам достался учитель с очень интересной судьбой. Попросите его показать крылья и рассказать, как они у него росли. Узнаете много интересного.
– Как его зовут? Может быть я его уже сейчас расспрошу.
– Его имя Нрол Оркан. И сейчас ты у него ничего спросить не сможешь. Он с задания вернется как раз к началу учебного года. Слушай, а почему ты еще здесь? Уже половина одиннадцатого, брысь домой. Весь чай у меня выпила.
– Жадина. Спокойной ночи, Крас.
– Спокойной ночи, Мия.

***

– Крас, Крас, проснись. Смотри, что я тебе привезла. – я тормошила спящего на диване мага. – Ну, проснись же, я же с подарками.
– Что тебе, неугомонная? – сказал он, не открывая глаз. – Мия, у меня была очень тяжелая ночь. Дай поспать. Давай ты с подарками в другой день придешь?
– Так вечер уже. Ты что же, целый день проспал? А ночью чем будешь заниматься?
Крас, не открывая глаз, принял сидячее положение и со вздохом растер лицо.
– Неси чай, раз пришла. – сказал он.
– Сейчас, я быстро.
Когда я вернулась в комнату с подносом, маг уже вполне проснулся и раскуривал трубку.
– Какой приятный запах. – сказала я, втягивая носом воздух.
– Какая-то ты неправильная феникса. – Крас сел в кресло и жестом пригласил меня сделать тоже самое.
– А ты только это заметил? Ты же знаешь меня с рождения.
– Неужели тебе и вправду нравится запах табака?
– Они как духи, но с более древесным оттенком. Мне нравится.
– Я же говорю, неправильная ты. Фениксы не приходят в восторг от запаха табака. Терпят. И только на контрактах.
– Ну и ладно. Мне же работать будет проще. Смотри подарки.
Я протянула Красу три свертка.
– Что там? – спросил маг, принимая подарки.
– Открывай и узнаешь.
Крас зашуршал упаковкой.
– Какая удивительная ракушка. – сказал он, рассматривая первый подарок. – Так удивительно изогнута. Не красивая, но такая необычная и завораживающая.
– Точно. Меня она именно этим и привлекла. Торговец хотел ее выбросить, а я забрала. Точно знала, что она тебе понравится. Ну, смотри дальше.
– Так, посмотрим. О, ваза. Это замена той, что ты разбила? Спасибо.
– Правда она замечательная?
– Да. Знаешь из чего она сделана?
– Из черного вулканического стекла. И еще она магически заговоренная и не разобьется, как ни роняй. Я проверяла.
– Достойная замена. Форма тоже нестандартная.
– Ты заметил, да? Смотри, если в нее поставить цветы двумя группами, то они посередине будут перекрещиваться, как будто создавая решетку из стеблей.
– Замечательная ваза. Так, а тут что? Пахнет шоколадом.
– Это и есть шоколад. Только тоже необычный. С острым перцем. Очень вкусно. Я привезла тебе две плитки. Одну молочную, а вторую черную. Это для сравнения. Я молочный, конечно, не пробовала, а горький шоколад мне понравился.
– Ну что ж, попробуем. М-м-м, действительно вкусно. Остро, но в тоже время сладко. Спасибо тебе, Мия, за подарки. Давно мне их никто не дарил. А теперь рассказывай, как отдохнула. Я же вижу, что ты зашла не только, чтобы подарки отдать.
– Да. Я хотела тебе рассказать про хозяина гостиницы и нищего. Они оба хорошие. Представляешь, как я обрадовалась. А узнала я это вот как. Я следила за хозяином и заметила, что он часто поглядывает на сидящего за дверьми нищего. А потом он, хозяин, ушел на кухню и вышел с корзинкой еды. Не с объедками, а с настоящими хорошими блюдами. И отдал эту корзинку нищему. А тот стал отказываться, говорил, что он недостоин хорошего отношения. Но хозяин его все-таки уговорил. А потом я стала следить за нищим. Я проследила до самого его дома. Хотя домом это назвать нельзя даже с натяжкой. Оказывается он ухаживает за больной дочерью. Она попала под копыта лошади, когда шла через дорогу. И он в этом винит себя, потому что в тот момент отвернулся и не видел, что происходит на дороге. Дочь его пострадала очень сильно. У нее раздроблена рука и поврежден череп. Помочь ей можно, но на это нужно очень много денег. По его меркам, конечно. Сто золотых. Но с течением времени вылечить ее становится все сложнее и дороже. С момента трагедии прошло уже больше года, а деньги он так собрать и не смог. Он мне это сам рассказал, потому что видел, что я за ним слежу. Но я и не скрывалась особо. Он потом попросил меня отнести назад пустую корзинку. И знаешь, у него дочь была очень красивая до случившегося. И мне тоже захотелось ему помочь. Я попросила родителей дать мне денег побольше и мы отнесли их теперь уже не нищему. Он тоже поначалу отказывался от нашей помощи. Но папа о чем-то с ним поговорил и тот деньги взял. Когда мы уезжали домой, он уже смог пригласить мага для лечения дочери и купил нормальный домик из трех комнат и кухни. Думаю, что теперь у него все наладится, потому что теперь он работает швейцаром в гостинице. Вот так.
– Я рад, что ты все правильно поняла, Мия, из нашего прошлого разговора. Молодец.
– Я тоже рада, что была неправа. А теперь я пойду домой, а то ты сейчас уже с чашкой в руках заснешь. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи и спасибо еще раз за подарки.

***

Я вошла в комнату мага с подносом, наполненным всем, что может понадобиться на чаепитии.
– Крас, скажи, есть что–то, чего ты не умеешь?
– С чего это у тебя такие вопросы? Ставь поднос, как обычно.
– Ну, смотри. Ты наблюдаешь за нами. Тебе сахар класть? Как обычно, два кусочка? Ты делаешь необходимую магическую работу в поселке. Устраиваешь праздники, учишь нас на втором круге, следишь за яйцами в инкубаторах, лечишь нас, восстанавливаешь после гибели, даже гинекологический осмотр проводишь. А еще исследованиями занимаешься. Не многовато ли для одного мага? Может тебе необходима помощь? Почему ты не напишешь в совет магов, чтобы тебе прислали подмогу? Хотя бы лекаря.
– Это невозможно, Мия. Спецификой фениксов в университете занимается единственный факультет, на который идет набор один раз в сорок лет. И обучается там всего три студента. По количеству поселков фениксов.
– А почему нельзя набирать больше студентов? Или делать это чаще?
– Потому что волшебники с необходимыми природными задатками рождаются один раз в пятьдесят лет. В десять лет такие дети начинают учиться и к двадцати годам готовы сменить наблюдателей в поселках.
– Как же тебе тяжело, наверное.
– Я привык. К тому же приятно осознавать, что я единственный маг среди всех в поселке.
– Приятно осознавать, что ты особенный, да?
– Поначалу было приятно, да. А потом перестаешь этому радоваться. Слишком много работы. Слишком большая ответственность. В какие–то моменты я, действительно, мечтаю о помощнике. Но потом понимаю, что это невозможно. Остается только смириться и хорошо выполнять свою работу.
– Не буду тебя жалеть. Мне кажется, что ты немного мазохист.
– Есть немного. Все маги такие. Немножко ненормальные и одержимые. Теперь расскажи, как тебе Нрол. Практика то у вас закончилась.
– Да уж. Нрол был нам очень хорошим учителем. Жаль, что ведет он только теорию. И про крылья мы спросили. И даже попросили их показать. И знаешь, такая большая разница. По его рассказу у него были самые маленькие крылья из всех с ним рожденных. Совсем крошечные, как игрушечные. А теперь они два с половиной метра в размахе. Внушающая разница.
– Вот видишь, что я тебе говорил. Главное упорство и желание летать. Его пример самый наглядный. Я, кстати, по нему доклад писал в совет магов.
– А по мне писать будешь?
– Обязательно. Ты у нас тоже особенная.
Раздался стук с дверь и в комнату вошел феникс из земляных.
– Крас, там возрождение. – сказал он.
– Хорошо, иду.
– Вот видишь, Мия, – сказал маг, поднимаясь на ноги. – у меня есть помощники.
– Но это не то, сам понимаешь. – ответила я, тоже вставая из кресла. – Мы не единомышленники.
– Но хоть что-то. Спокойной ночи, Мия.
– Доброй ночи, Крас. Надеюсь, все у тебя будет хорошо. 


Глава 10. Полеты наяву.

Наступил март. Солнышко начало припекать сильнее. Вместе с солнечными лучами улучшалось мое настроение. Я уже не грустила о папиной судьбе. Тем более, что родители, уловив мое состояние, успокоили меня.
– Мия, девочка моя, – папа обнял меня за плечи и прижал к себе. – все мы смертны, не смотря на семь жизней. Люди же живут без перерождений, а они еще более безбашенные, чем фениксы. И потом, теперь я буду больше времени проводить дома.
– НЕ надо зацикливаться на смерти. – добавила мама. – С этим нужно сжиться. У меня тоже в запасе осталось всего три жизни. Но я не унываю. И ты не унывай. Все будет хорошо.
И в конце концов мне это удалось. Я перестала грустить и сосредоточилась на полетах. Ведь они были уже не за горами.
Весь месяц уроки полетов у нас заключались в «прокачке» крыльев. К скоростному проявлению и убиранию прибавились взмахи. И это было посложнее предыдущего упражнения. Оказалось, что у сфинксов на спине есть дополнительные мышцы, отвечающие за работу крыльев. Их надо было развивать. Первое время после урока хотелось лечь и не подниматься, настолько болела спина. Видя наши мучения, Крас и Химстром сжалились над нами и поменяли порядок уроков, поставив потоки и полеты последними в расписании. И еще. Призрак пообещал нам, если мы сможем на экзамене в конце месяца зависнуть хотя бы в метре над землей, то во второй половине апреля он разрешит нам планирование. А Крас добавил чтобы мы сильно не радовались, потому что без мгновенного выделения потоков летать мы не сможем.
Наша группа оказалась очень амбициозной. Мы кряхтели, стонали, падали, поднимались и снова со стонами падали. Родные приходили на полигон и буквально уносили нас по домам. От клановой работы нас временно освободили. Мы были недовольны, но понимали  старейшин. После дополнительных добровольных трехчасовых тренировок наша группа была способна только вяло подергивать конечностями.
В это время нам было необходимо усиленное белковое питание. И, если другие могли съесть бифштекс слабой прожарки и решить эту проблему, то мне пришлось поглощать гигантские порции овощей раз десять в день. Но овощи не мясо. Фасоль, соя и орехи не могли заменить мне кусок слабо прожаренного мяса со специями. И пусть вегетарианцы на меня не обижаются. Они люди, а не фениксы. Потребности организмов разные. В общем, несмотря на постоянное безостановочное поглощение растительного протеина, за месяц я похудела на два размера. Но в воздух поднялась. Да, экзамен по полетам я сдала. Как и все мои друзья.
И вот наконец наступил такой долгожданный для нас день. Сегодня, вместо полигона, Крас и Химстром повели нас в горы. Конечно, около нашего поселка гор не было. Но был маг, который открыл портал к ближайшей горной гряде. Мы поднялись на небольшую площадку метрах в пятистах от подножия и приготовились слушать последние наставления.
– Запомните внимательно, повторять не буду. – сказал Химстром. – Как только спрыгните со скалы, сразу же ловите силовые потоки и постепенно, по спирали, спускайтесь вниз. Никто из вас не разобьется, если что-то пойдет не так. Маг остался внизу и держит воздушную сеть в двух метрах над землей. Раскрывайте крылья, как только прыгните. Ну, кто первый?
– Я пойду. – вызвалась я.
Мне не хотелось ждать и гадать получится у меня или нет.
Я отошла подальше и с разбегу прыгнула вниз, в последний момент раскрыв крылья. Ветер ударил мне в лицо, вздыбил волосы и начал выкручивать крылья. Я камнем падала вниз. Посетила мысль завизжать и зажмуриться. А разбиться не даст магическая сеть. Следующей мыслью было: а если сети нет и я, так и не начав карьеру, потеряю первую жизнь? Может Призрак соврал? Эти мысли пронеслись в голове за несколько секунд. Стремительно приближающаяся земля заставила сработать инстинкты и вдруг я как-то быстро увидела силовые потоки воздуха, скользнула вдоль них и ветер мне подчинился. К магической сети, теперь прекрасно видимой, я уже спокойно спланировала. Зацепившись за сеть, я спрыгнула на землю, вытерла холодный пот, убрала крылья и помахала друзьям.
Следом за мной прыгнул Хуррий, в чем я даже не сомневалась. У него  тоже все получилось и он благополучно опустился рядом со мной. А следующей, Миере, не повезло. Спрыгнув вниз, она завизжала и поздно раскрыла крылья. Перекувырнувшись несколько раз в воздухе, она крылатым мешком свалилась в сеть. Кое как спустившись, синеволоска, дрожа, повисла на Хуррии.
– Я не смогла! – всхлипывала она. – Я не справилась!
Воздушный одной рукой погладил подругу по голове, а второй помахал оставшимся наверху.
Остальные ребята спустились более–менее нормально. Опасения у нас вызвали только прыгающие последними близняшки. Они решили сделать это вместе и мы думали, что их ждет участь Миеры. Но на последних метрах им удалось спланировать.
Следом за ними спустился Химстром.
– Две земляные идиотки! – напустился учитель на них. – На ч то рассчитывали, сцепившись? И это не имея практического опыта полетов! Или думали, что одна послужит другой дополнительной подушкой безопасности при падении? Научитесь сначала летать поодиночке!
Призрак зло выдохнул и резко развернулся, заставив нас пригнуться от просвистевшей косы. Снова.
– Миера, – продолжил он экзекуцию. – визг полету не помогает. В следующий раз держи свои эмоции при себе. Мия, а ты, вместо паники, смотри на потоки. Ты чудом не сломала крылья. Стин, ты не пробовал похудеть? Нет? Тогда качай мышцы. Летишь, как мешок с … кхм, не при детях будет сказано. Шур, Бау, крылья надо раскрывать сразу, а не падать с пустой спиной. Не та у вас квалификация. Флуза, Вирбель и Вайга. Я знаю, что вы девушки, но поправлять косметику перед полетом не стоит. Можно выпавшей косметикой по голове получить. И нечего потирать затылки. В следующий раз умнее будете. Буд, зачем ты изображал из себя летающую лягушку? Они на такой высоте не живут. Подбирай свои конечности в следующий раз. Кор, видимо ты брал пример с Миеры. Зачем так орать? Нормально же полетел. А ты, Озен, зачем свернулся? Чем это тебе помогло? Правильно, ничем. Кто вам преподавал теорию? Нрол? Он отличный летун. Неужели он не показывал правильное положение в воздухе? Значит, все-таки показывал? Так что же за фигуру ты в воздухе изобразил? Ерц, тебя это тоже касается. Троф, Хуррий! Что вы дергаетесь? Вы единственные, кто сегодня справился с заданием. Только в следующий раз резче крылья раскрывайте. Все, урок окончен. Что делать дома, сами знаете. Крас, открывай портал.
– А тебя Химстром уже Мией называет? – поинтересовалась на обратном пути его верная поклонница Вирбель. – Вы подружились? Или он теперь в твоем вкусе? Я буду ревновать!
– Не переживай. – я взяла подругу под руку. – Он все также не мой типаж. К тому же воздушный. Но мы действительно подружились. Он же большую часть свободного времени проводит с моими родителями. И я теперь знаю, как плести такую косу.
– Научишь?
– Конечно. Приходи вечером.
– А почему она так свистит? – спросил прислушивающийся к нашему разговору Шур.
– У него в косу вплетена специально заговоренная тонкая проволока. В волосах у него не видна, а при резком движении превращается в лезвие.
– И он до сих пор этим лезвием не покромсал свои волосы?
– Я же говорю, проволока заговоренная и вреда хозяину не приносит.
– А–а–а!
Дома меня уже ждала мама, вернувшаяся из последнего задания перед кладкой.
–Как твой первый полет? – спросила она.
– Ужасно. – я забралась в гамак и стала смотреть в потолок. – Чуть крылья не сломала.
– Растерялась? Запаниковала? Испугалась?
– И то, и другое, и третье. Все вместе. Не смогла сразу увидеть потоки и падала вниз. А крылья раскрыты, земля приближается и магической сети внизу не видно. Кошмар в общем. Призрак задал тренироваться, а мне до сих пор страшно.
– Ну, милая, не переживай. Папа скоро прилетит с задания и поможет тебе. Есть у него одна заготовка на такой случай. Думаю, что тебе это поможет. Но заранее ничего говорить не буду.
– А ты уверена, что он не погиб?
– Уверена. Я его жена и чувствую состояние мужа на любом расстоянии.
– И что ты сейчас чувствуешь?
– Чувствую, что мой феникс стоит с другой стороны полога и подслушивает.
Из коридора раздался папин смех, полог отодвинулся и он вошел в комнату.
– И ничего от тебя не скроется. – папа поцеловал маму и щелкнул меня по носу. – И в чем мне надо помочь любимой дочери?
– В полетах, папа. – я потерла нос. – Я чуть крылья не сломала сегодня.
– Я обязательно помогу, но сначала надо сделать главное на сегодня дело.
– Пообедать?
– Нет. Сходить к магу и узнать дату кладки.
– А вы с мамой сейчас пойдете?
– Сначала поедим. Собирайтесь.
– Значит все–таки еда у тебя стоит на первом месте, дорогой? – мама шутливо погрозила пальцем.
– Какая же ты у меня умная, дорогая женушка! – папа нежно обнял маму. – На первом месте у меня всегда ты и семья. Но, может, покормим голодного феникса?
Папа состроил вопросительную мордашку и захлопал длинными, как у девушки, ресницами. Мама весело рассмеялась и чмокнула мужа в кончик носа.
– Пойдем, голодный феникс, будем тебя кормить.
После обеда родители отправились в родильный дом, а я не стала забивать себе голову неудачным полетом и пошла за ежедневным заданием. Раз папа обещал помочь, значит поможет.
Мама отложила яйцо через три дня. Я не смогла сдержать любопытства и напросилась присутствовать. Как оказалось, откладывание яйца и обычные человеческие роды мало чем отличаются. В результате потуг из мамы вышло продолговатое яйцо золотистого цвета, диаметром около десяти сантиметров. Маг его аккуратно переложил в свободное гнездо, этакий инкубатор, и над яйцом тут же засуетились помощники, делая какие-то замеры. Пока мама приводила себя в порядок, Крас собирал все показатели, которые непрерывным потоком поступали к нему от лаборантов.
– Ну, что ж, – сказал маг, повернувшись к нам. – через пять месяцев у вас вылупится маленький феникс. Восемнадцатого сентября, если быть точнее. Через шесть недель будем знать пол малыша. Сейчас отдыхайте. Один раз в две недели заходите для наблюдения и общения.
По дороге домой я улыбалась, потому что смеяться считала некрасивым. Наблюдение за яйцом я еще представляла, но общение… Как представлю эту картинку и смех разбирает. Хотя, как я сама буду реагировать на свое яйцо, неизвестно. Нет, но все равно, смешно же.
Тем временем папа начал помогать мне с полетами. Времени у нас было много. Как я поняла, до рождения мальчика или девочки родители будут безвылазно сидеть в поселке. Мама так точно, а папа будет улетать только на очень сложные задания, и то, если позовут именно его.
Тренировал меня папа на лесной поляне, посередине которой стоял старый дуб. Он был очень высоким, выше деревьев, окружавших поляну, и наполовину высохшим. Я забиралась на дуб и прыгала вниз в объятия папы, пытаясь увидеть воздушные потоки. Как только у меня это получилось на середине высоты, я начала подниматься выше. Где-то на трех четвертях высоты я начала подключать крылья. Папа всегда был рядом и не давал разбиться. Так постепенно мы добрались до самой верхушки. Конечно, все это заняло не один–два дня, а намного больше. На занятиях по полетам мои достижения пока далеко не уходили. Но крылья оставались целыми, что не могло не радовать.
 Дополнительные занятия с папой все–таки дали свои результаты и на финальных годовых экзаменах я спокойно спрыгнула со скалы и плавно опустилась вниз. Экзамен сдали все, даже Миера, которая продолжала визжать, заставляя Химстрома кривиться. Но мне кажется, что делала она это назло учителю. В конце мая стал известен пол маленького феникса. Мы ждем мальчика. Я очень надеялась, что на этот раз вылупится нормальный феникс, а не похожий расцветкой на меня.
Этим летом на море мы не поехали, хоть мама и предлагала мне и папе ехать без нее. Но мы отказались. Можно и здесь прекрасно отдохнуть. В лесу нашлось красивое озеро с песчаным пляжем, на котором часто собирались компании. Самое веселье начиналось по вечерам. Из поселка приносилось маринованное мясо, овощи и легкое вино. Тот, кто умел играть на музыкальных инструментах, брали их с собой и получался импровизированный концерт. Я освоила только пан–флейту и тоже иногда брала ее с собой. Такие вечерние посиделки мне очень нравились, к тому же не надо было надевать парик.
Здесь, на природе, я увидела, как взрослые фениксы, дурачась, используют потоки сил. Оказалось, что с их помощью можно и костер разжечь, и воды в котелок набрать, и малышню развлечь. Несколько раз, когда мамы малышей не видели, мужчины, пользуясь теми же потоками, раздвигали воды озера, обнажали дно и маленькие фениксы там резвились. Конечно же, дно сухим никто делать не собирался и малышня с удовольствием возилась в грязи. А с двух сторон на них с удивлением наблюдали рыбы. Потом приходили–прилетали мамы, видели все это и начинали ругаться. Мало того, что от этих игр детки становились однотонного коричневого цвета, включая волосы, так еще это было опасно. А вдруг мужчины потеряли бы концентрацию и тогда вся толща воды обрушилась бы на отпрысков. Конечно, они не погибли бы, но наверняка испугались. Мамы взлетали, разбирали счастливо визжащих малышей и летели в сторону берега. Мамы после этого тоже становились местами коричневыми, что не доставляло им удовольствия. Мужчины убирали концентрацию и озеро снова становилось обычным они делали виноватые лица и втихаря подмигивали маленьким фениксам. Мол, как только мамы уйдут, мы все это повторим. Мамы ворчали, папы улыбались, дети веселились. А наследующий раз все повторялось. И я думаю, что мамы не очень то и злились дети заняты в одном месте, мужья при деле и не спускают взгляд с мелких. А некоторая чумазость небольшая плата за несколько часов свободного времени.

***

Время за всеми развлечениями летело быстро. Лето закончилось, наступила осень и время вылупляться братику. В этот день, восемнадцатого сентября, я, как обычно, отправилась на второй круг, а родители пошли в родильный дом. Я думала, что когда вернусь домой, все уже закончится. Это же не долго, я помню. Вылупился, помыли, взвесили, измерили, запеленали, показали. И все. Наивная. К моему возвращению еще даже ничего не началось. Я забежала в столовую, быстро съела ненавистные овощи и поспешила к родовому дому.
– Интересно, – думала я по дороге. – сколько лет я уже вегетарианка, а привыкнуть так и не могу. Ничего не имею против овощей. Но не в таком же количестве. А так хочется оливье с майонезиком. Хотя бы без мяса. Но тогда это уже не оливье, да и здесь этот салат называется по–другому. Но в майонезе яйца, а для меня это отек Квинке. Хоть здесь и не знают такого ученого, но аллергическую реакцию на животный белок никто не отменял.
Перед родовым домом стояла тихая толпа. Фениксы спокойно переговаривались, перемещались, кто–то приходил, кто–то уходил, потом возвращался, но никто не возмущался затянувшимся ожиданием. Посмотрев на это, я помахала друзьям и стала пробираться к входу.
Внутри все тоже было спокойно. В зале около нашего гнезда стояло два кресла, в которых сидели родители и читали, мама книгу, а папа газету.
– Ну что, еще не вылупился? – задала я дурацкий вопрос, вижу же, что яйцо цело.
– Как видишь. – мама кивнула на гнездо. – Ни трещинки.
– Я могу остаться?
– Конечно. Поставь себе что-нибудь и садись.
Я огляделась. У одной стены, не занятой гнездами, в три ряда стояли кресла. В переднем не хватало двух. Я взяла третье и села между родителям.
– Как дела с полетами? – спросил папа, убирая газету и , складывая ее к внушительной стопке уже прочитанных.
– Начали изучать подъем на высоту с места и плавный спуск. – я перевернулась в кресле и закинула ноги на спинку. – Вот скажи мне, папа, что Призрак здесь делает? У нас в поселке. Почему он ушел в преподавание? Ему что, не скучно с нами возиться?
– Что ты знаешь о нем? Кроме нашей дружбы и его прозвища.
– О, я порылась в библиотеке и кое–что раскопала. – я поерзала спиной по сиденью, скинула вниз волосы и прикрыла глаза. – Итак, Химстром Шайтен появился на свет в северо-западном поселке Слагмы сорок два года назад. Закончил второй круг обучения с наивысшими оценками. Третий круг закончил также блестяще. Кстати, что за третий круг? Почему я о нем ничего не знаю? Сразу после этого, без каникул, взял первое задание. Вернулся с него раздраженным, сдал отчет и тут же взял следующее, после которого вернулся еще более не в духе. Причины раздражения не сказал и ушел на неделю в горы. По возвращению взял еще задание. На данный момент это единственный феникс, выполнивший наибольшее количество заданий. На первое свое возрождение Химстром ушел через пять лет, но задание при этом было выполнено до конца. После этого он был практически в ярости и снова сбежал в горы. Почитав хроники за то время, я вот что выяснила. Была тогда небольшая стычка между герцогствами Синей и Черной Розы за спорные территории. Выиграл герцог Черной Розы, не потеряв ни одного бойца, не считая двух легко раненых. Войско же Синей Розы полегло почти все. В живых осталось всего несколько десятков солдат. Все выжившие говорили о какой-то тени, которая летала над ними и убивала всех без разбора. И мне кажется, что эта тень была нашим преподавателем, потому что приблизительно в это время у Химстрома появилось его прозвище. Еще через два года Призрачный Убийца взял задание, связанное с дипломатической миссией, на которой ему надо было работать в команде с двумя огненными. Задание было снова прекрасно выполнено, но на этот раз не обошлось без эксцессов. Была попытка убийства и, если бы не Призрак, огненные фениксы потеряли бы по первой жизни. В этот раз при сдаче отчета Химстром был удивительно умиротворенным. Старейшина удивился этому, о чем и поинтересовался. В ответ услышал, что встретил интересных фениксов. Других объяснений не было. Призрак взял месячный отпуск, что тоже было крайне необычно, и попросил мага переместить его в Кемиры. По возвращению домой Призрак выглядел практически счастливым. И привел этим в шок весь поселок. С этого момента воздушный феникс стал крайне разборчив в заданиях. Но спрос на Призрачного Убийцу был и остается огромным. Так что ему есть из чего выбирать. в запасе имеет еще три жизни, дерзок, язвителен и циничен. Но всегда справедлив. Холост, детей не имеет. И, кстати, спасибо ему, что спас вас тогда на задании.
– Как догадалась?
– Сопоставила хроники и ваши разговоры.
– Все верно.
– Мам. – я повернула голову. – Что за странные названия у людских городов? Черная Роза, Синяя Роза, Пурпурная Лилия, Малахитовый Гиацинт. Оранжерея какая–то. Людям что, фантазии не хватает?
– Это действительно  забавно. – мама отложила книгу и улыбнулась. – Но перечисленные тобой названия не являются названиями городов. Это герцогства в составе государств. Хотя Малахитовый Гиацинт это баронство, но по размеру не уступает герцогствам. А вот внутри них располагаются города и поселки с самыми обычными названиями. Взять тот же Аратер. Красивый прибрежный город, входит в состав баронства Голубая Хризантема. Ты плохо учишь историю, дочь.
– Нормально я ее учу. Просто смешно.
– Ну, люди относятся к таким названиям спокойно. Привыкай. Дорогой, – мама посмотрела на папу. – поезжайте на выходные с Мией в Мятну. Пусть посмотрит на жизнь в маленьком городке.
– Опять парик натягивать. – поморщилась я на папин кивок.
– Нет, парик одевать не придется. Город находится недалеко от нас, о фениксах там знают все.
– И ни кого не насторожит, что огненный приехал с, предположительно, воздушницей и она называет его папой?
– Нет. – рассмеялась мама. – Фениксы свои секреты не выдают. Люди считают, что мы можем скрещиваться с любым видом. Так пусть считают и дальше. Нам же проще. И в работе удобнее.
– Угу.
Мы замолчали. День подходил к концу, а яйцо все еще оставалось целым. Несколько раз заходил Крас, но признаков нетерпения не проявлял.
– Все в порядке. – ответил он мне, когда я спросила его, почему так долго. – С днем вылупления я никогда не ошибаюсь. Но младенцы капризны и сами знают, когда им появляться на свет. Малыш родится сегодня, хотя бы и без минуты полночь.
Я вздохнула. Ожидание продолжилось. Стопка газет около папиного кресла росла. Мама перестала читать и занялась вязанием. Наконец в одиннадцать часов вечера скорлупа треснула и в гнезде появился маленький феникс. Самый что ни на есть нормальный, с красным пушком на голове.
Мы подошли к гнезду и, пока мама с папой умилялись новорожденному, я стала его разглядывать, выискивая отличия между новорожденный фениксом и новорожденным человечком. Кроме цвета волос различий не было никаких, даже пуповина присутствовала.
– Ну, главное, что волосы красные. – подумала я.
– Это мы еще посмотрим. – услышала я голос Героса.
– А ну, не шали! – возмутилась я. – Нормальный же феникс, не то, что я.
– Это ску–у–у–учно! Ты хочешь, чтобы твой брат был заурядным ребенком?
– Феникс заурядным быть не может. Не такими нас создали маги. Оставь малыша в покое. Пусть растет спокойно.
– Даже совсем чуточку нельзя?
– Даже самую капельку. Тебе меня мало? Со мной развлекайся.
– Как–то это двусмысленно звучит, ты не находишь?
– Какая разница? Ты же понял меня. Дай ребенку нормально жить.
– Ладно–ладно. Но все же…
– Эй, Герос, не смей! Слышишь меня? Слышишь? Вот ведь… с–с–создатель!
Голос бога из моей головы пропал, но мне казалось, что где–то на краю сознания этот несознательный продолжает надо мной потешаться.
Пока я мысленно ругалась, наш маг успел выкупать, измерить, взвесить и запеленать малыша. Не сам, конечно. Но записывал все сам и свидетельство о рождении тоже делал сам.
– Поздравляю вас. – сказал Крас и передал папе свидетельство, а помощница передала маме сверток. И мы пошли на выход.
– Сородичи! – громко сказал папа на пороге родильного дома. – Вы долго ждали и ожидание было не напрасным. В одиннадцать часов вечера родился наш сын. Мы назвали его Бренколь, горящий уголек. Приглашаем завтра всех желающих в наш дом на праздник!
Площадь загудела, засвистела, захлопала. Бренколь ожидаемо заплакал. Хотя… долго говорить, Колькой будет.
На следующий день дом огненного клана гудел. Начала я не застала по причине учебы, но гуляние продолжалось до вечера, поэтому часть угощений мне попробовать удалось. Ведь готовил сегодня не только огненный клан, но и все остальные. Родителям подарили кучу подарков. Были танцы, много шуток и веселья. Оно и понятно. Коля был третьим младенцем огненных за последние пятнадцать лет.

***

Дни понеслись с пугающей скоростью. Программа учебы усложнялась день ото дня. Не по всем предметам, но по профилирующим. История стала походить на политэкономию с дипломатией, на управлении энергией маг требовал изменять предметы, а Призрак скорефанился с Алаем, учителем по меткости и схваткам и мы начали сражаться в воздухе. Особенно они почему то изощрялись на мен и Хуррии.
– За что? – стонал друг после очередного «избиения». – Что я им сделал? Ты еще понятно. Химстром друг семьи и не хочет, чтобы ты ударила в грязь лицом. Но я то здесь причем? Лучше бы был двоечником!
– Ты и двойки понятия несовместимые. – говорила я, помогая ему идти. – Не могу представить, чтобы ты плохо учился. Держись, Хур, еще два года учиться.
Да, с момента рождения брата пролетел уже год. Папа свозил таки меня в эту Мятну. И мне там не понравилось. Грязно, шумно, скученно. Дома стояли близко друг к другу. Мне не хватало простора. А уж запахи на окраине сбивали с ног.
– Привыкай. – посмеивался надо мной папа. – Неизвестно, куда забросит тебя контракт. Места разные попадаются.
И я постепенно не привыкла, нет, но притерпелась. Как можно привыкнуть к грязи? Это ненормально. В центре этого городка мне даже начало нравиться. Здесь был небольшой парк, красивый фонтан и несколько скамеек. А самое главное, там было чисто. В парке было хорошо посидеть, отдохнуть, помечтать и у меня появилось любимое место. Трактир «Счастливый случай». В него то мы и заваливались после особенно трудных недель. Не все, конечно. Миера, Флуза и Вирбель предпочитали другие развлечения. Им больше нравились ювелирная лавка и тележка кондитера.
Брат рос забавным карапузом. Герос все–таки не удержался. Его «посмотрим» и «все же» сказались на внешности и характере Коли. Когда младенческий пушок на его голове сменился волосами, их цвет стал не огненным, как у родителей, а багровым, цвета крови. К тому же вместо прямых волос брат получил кудри. Распрямить их и расчесать нормально не получалось ни у кого. Стоило Коле тряхнуть головой и все усилия шли прахом. Красиво уложенные локоны превращались в кучу пружинок. Ходить брат отказывался. Он везде и всегда бегал. Мама еле за ним успевала. И ведь мелкий прекрасно понимал речь, хоть и молчал, как все, до трех лет. Хорошо что фениксы не седеют, а то мама была бы уже белой к началу его первого круга.

***

Наступил конец весны 7545 года. Время нашего обучения на втором круге закончилось. Наступило время итоговых экзаменов. К сожалению дошли до них не все. Трагически погиб Кор из земляных. За три последних года он умудрился погибнуть семь раз. Когда прозвучал траурный гонг над домом земляных фениксов, все подумали, что погиб кто-то на контракте. Но вышедший старейшина сказал, что это был наш Кор. Мне он очень нравился. Как друг, конечно, я не была в него влюблена. Он был самым неугомонным, самым заводным, самым веселым из нашей группы. Дня не проходило без его проделок. И потрясение от его гибели было велико. Я плакала и никак не могла остановиться. Обеспокоенные родители даже позвали на помощь Краса, чтобы он уже сделал что–то со мной.
Маг не стал забирать меня к себе, а напоил какой–то гадостью у нас в комнате. После нее я заснула и спала три дня. Мне снился сон. Я видела Кора и Героса, то вместе, то по отдельности, разговаривала с ними. Может, это была галлюцинация, но она дала мне возможность смириться с потерей друга. Проснулась я уже успокоившейся. Жизнь продолжалась. Для нас по крайней мере.
Выпускные экзамены мы сдавали не в учебных комнатах. Организованы они были в практическом ключе. Смысл знать теорию, если не можешь применить ее на практике. На все отводилось четыре дня и одна неделя.
В первый день экзамен проводился на лесной поляне. Сдавались основы графических построений, окружающий мир и конструирование. Необходимо было спроектировать дом мечты и вписать его в окружающий ландшафт. А потом объяснить почему дом именно такой и почему именно здесь он должен стоять.
На второй день Крас отвел нас в свою лабораторию, выдал каждому по пробирке с ядом и разделил на пары. Мы должны были, каждый в своей паре, по очереди выпивать отраву, описывать партнеру симптомы, чтобы то смог изготовить противоядие. Потом мы менялись и уже тот, кто пил, определял яд и делал противоядие. Выжили все.
На третий день сдавались управление энергией, теория и практика полетов и меткость со схватками. Экзамен проходил в горах. Нас разбили на две команды и мы сражались друг с другом. Победила команда Хуррия со счетом 6:5.
К последнему, четвертому, дню экзаменов мы готовились неделю. В этот день одновременно сдавались оставшиеся двенадцать предметов: родной язык, литература, математика, кройка и шитье, кулинария, вязание, вышивка, резьба по дереву, история, косметология и макияж, этикет и танцы. Экзамен проходил в виде большого приема. На нем мы должны были предстать в собственноручно сшитом наряде, украшенном вязаными деталями и вышивкой. И еще какая–то деталь в наряде должна была быть вырезана из дерева. Знания по предметам выяснялись во время приема. Экзаменатором мог оказаться любой присутствующий, но конкретных имен мы не знали.
Наряды шились по последней человеческой моде. Я выбрала ткань лилового цвета. Вязаной деталью стало тонкое кружево на вырезе горловины и рукавах. На лифе вышила маленькие листочки по швам. На большее времени не хватало. А надо было еще что-то вырезать из дерева. В результате я остановилась на гребне для волос.
В день экзамена я надела свое платье, воткнула в прическу гребень и отправилась на центральную площадь, где уже собрались все взрослые жители нашего поселка. По краю площади стояли столы с закусками и напитками, а на небольшой сцене играли музыканты, которые на этот раз были приглашенными, а не из числа наших сородичей.
– Как моя маленькая девочка? – папа обнял меня и поцеловал в висок.
– Волнуюсь. – ответила я, возвращая поцелуй. – Чувствую себя, как человеческая дебютантка на своем первом балу.
– Так это и есть твой первый бал. Пойдем, я приглашаю тебя на танец.
 Я кивнула, положила руку на папин локоть и мы влились в круг танцующих. Мой папа прекрасно танцевал, я расслабилась и напрочь забыла, что я вообще–то на экзамене. Оглядываясь по сторонам, я заметила Вирбель, беседующую с Химстромом. Он наклонился к моей подруге и сказал ей что-то на ухо. Вирбель вспыхнула, кивнула в ответ и стала обмахиваться искусно вырезанным веером. Призрак поклонился ей и отошел в сторону. Я тут же заняла освободившееся место.
– Ну, рассказывай!
– Что? – подруга притворилась, что не понимает о чем речь.
– Что у тебя с Призраком?
– Он пригласил меня на свидание.
– Да ты что! Дожала все–таки мужика!
– Не дожала, а влюбила.
– А сама? Ты то как к нему относишься?
– Я люблю его и хочу прожить с ним всю жизнь.
– Ты уверена? Тебе только восемнадцать, а у него всего три жизни в запасе. Может быть ты встретишь еще кого–то.
– Это ты у нас домоседка. А я с родителями много где побывала. Мы были в гостях во всех поселках фениксов и во многих человеческих городах. И никого лучше, чем Химстром я не встретила. Я уверена в своих чувствах.
– Тогда удачи. И не забудь пригласить на свадьбу.
– Обязательно. А теперь пойдем, сейчас объявят результаты экзаменов.
Мы пробрались сквозь толпу и встали в первом ряду перед помостом для музыкантов, на котором сейчас стояли старейшины и весь педагогический состав второго круга. Слово взял Крас.
– Уважаемые друзья, старейшины, педагоги и, конечно, выпускники! Настал момент оглашения результатов экзаменов. Все юные фениксы прекрасно справились со всеми заданиями. И первый среди них, впрочем, как и везде, феникс из клана воздушных, Хуррий. Но и остальные не сильно отстают о него в знаниях. Поздравляем с успешной сдачей экзаменов и объявляю для вас недельный подготовительный перерыв. А чему вы удивляетесь? Или решили, что экзаменами все обойдется? Нет, дорогие выпускники. Теперь вас ждет самый сложный, третий круг обучения. И состоит он в выживании. Готовьтесь, собирайте походные мешки и старейшины будут ждать вас здесь, на этом месте, ровно через неделю. Отсчет времени начинается с завтрашнего дня. Сбор в восемь часов утра.
Мы похлопали магу уже не с таким энтузиазмом, как при объявлении результатов экзаменов, и пошли по домам. Третий круг? При чем здесь выживание и походные мешки? Почему нам об этом никто не говорил? Почему от старших групп мы об этом не узнали? Так много вопросов и совсем нет ответов.

Глава 11. Третий круг. Игра для выживания.

– Мам, пап, что за третий круг? Почему вы мне о нем не рассказывали? И тогда, в день рождения Коли, когда я пересказывала, что нашла о Призраке, мой вопрос о третьем круге проигнорировали. Почему? Что за секретность?
– Тише, тише. – мама приложила палец к губам. – Брата разбудишь.
– А не рассказывали, потому что поклялись молчать. – добавил папа. – И ты тоже поклянешься молчать через неделю.
– Да что это такое? – продолжила я возмущаться уже шепотом. – Это что, государственная тайна? Зачем эта секретность?
– Эффект неожиданности. Сюрприз.
– Ну, папа!
– Не папкай. Все равно не скажу. Не могу. И мама не может. Ложись спать. Как говорят люди: утро вечера мудренее.
– Я вздохнула, переоделась, залезла в свой гамак и почти сразу заснула, хоть и думала, что у меня это не получится.
Утром все домашние разбежались по делам, а я осталась одна и не знала чем себя занять. Сегодня у нашей группы был выходной, что класть в походный мешок я не знала, мне было скучно и я пошла в лес в надежде на встречу. Герос мои ожидания оправдал и встретил меня на нашей полянке.
– Как дела, выпускница?
– А то ты не знаешь. Что за третий круг?
– Не скажу.
– Знаю тебя больше тысячи лет, а ты все такой же. Вредина.
– Если я тебе расскажу, будет скучно. Ты будешь знать, а остальные нет.
– Так давай я другим тоже расскажу.
– Тогда будет уже не интересно. Где эффект неожиданности?
– Про этот эффект мне папа вчера тоже сказал. Как готовиться, если не знаешь к чему готовиться?
– Готовься ко всему.
– К чему? Я что, должна в походный мешок положить вечернее платье и набор для борьбы с зомби?
– Ну, ты же знаешь, что в этом мире зомби нет. А вечернее платье, это было бы забавно.
– О, Господи! – я закатила глаза. – Хастос, ну почему ты отдал этот мир такому шалопаю? Почему не Марелу? – я снова посмотрела на Героса. – Думала, ты меня успокоишь, а ты только раздражаешь.
– Был бы это мир Марела, тебя бы здесь не было. Ну ладно, ладно. Дам тебе одну подсказку. Место, где будет проходить третий круг, удобств не имеет. Совсем. Никаких. Больше не скажу ничего.
– А в каком месте это место?
– Э–э, хитрая какая! Фиг тебе. Сама думай, голова у тебя не только для поглощения овощей.
– А если я друзьям расскажу?
– Да расскажи. Все равно вам это мало чем поможет.
– Ну, спасибо хоть на этом.
– Ага, я тоже тебя люблю.
– Тогда пойду я. Привет семейству.
– Иди.
– Так, если там ничего нет, – думала я по дороге домой. – то брать с собой надо все. Это ж какой мешок получится. Одной столько не унести. Надо собрать всех и распределить, кто что понесет.
Я зашла в столовую. На обед сегодня было: гороховый суп с копченостями, щи, рагу из баранины, форель, запеченная с картофелем по-приморски, салат мимоза и свекла с чесноком и майонезом. Я вздохнула … и выбрала овощной бульон, обжаренную зеленую фасоль и салат из зелени. Гадость!
– Привет, травоядная. – услышала я голос Стина, когда  гоняла по тарелке последний листик салата. – Чем у вас сегодня кормят?
– Привет, обжора. – улыбнулась я другу. – Возьми запеченную форель. Очень вкусно.
– А ты откуда знаешь?
– Запахи, друг мой, никто не отменял. Хорошо, что хоть от них мне плохо не становится. А форель пахнет восхитительно.
– Ладно, пойду возьму.
– Не думал еще, что будешь собирать? – спросила я Стина, когда он вернулся с подносом.
– У тебя есть соображения? – прочавкал он в ответ.
– Я тут разжилась кое–какой информацией. Не знаю, на сколько она поможет… В общем, надо собраться и обсудить.
– Тогда давай через час на площади. Я соберу своих, а ты слетай за сине-серыми. Там все и обсудим.
Я кивнула и оставила Стина наслаждаться рыбой. Эх!
– Ну, что там у тебя? – спросил меня Хуррий, когда все собрались.
– Я кое-что узнала по поводу третьего круга. А что, кроме меня никто об этом не задумывался?
–  Да еще шесть дней до сбора. Успеем собраться. – сказал Озен.
– Уверен? – возразила Вайга. – Я, например, вообще не знаю что класть в походный мешок. И родители молчат, ничего не объясняют.
Все согласно закивали.
– Да. У меня тоже. Никто и ничего. – раздалось со всех сторон.
– Так что ты узнала? – спросил меня Буд. – И откуда информация?
– Откуда информация, не скажу. Но она достоверная. – ответила я (не буду же я выдавать знакомство с богом. Либо засмеют, либо заставят познакомить. Второе вероятнее. Не уверена, что Геросу это понравится). – Слушайте. Я узнала, что то место, где будет проходить третий круг, не имеет удобств. Совсем и никаких. То есть брать надо все.
– Что, там вообще ничего нет? – спросила Блума.
– Выходит, что так.
– Но, если брать все, то это очень много получается. – сказал Троф. – На какой срок? И как мы это потащим?
– Вот и я о том же. А о сроках вообще ничего не известно. Давайте думать.
– А что тут думать? – сказал Хуррий. – Надо распределить, кто что понесет, и все. Давайте составим список того, что нужно. Или нет, пусть каждый составит список того, что считает нужным, а завтра соберем их в один и разделим.
На том и порешили.
– Чем ты занимаешься? – спросила мама, когда мы встретились в нашей комнате.
– Составляю список необходимого на третий круг. А у тебя нет в эту неделю контрактов?
– На этой неделе я дома.
Мама взяла с полки книгу и села рядом со мной. Я продолжила писать, иногда поглядывая на нее. Список ширился.
– Мамуль, посмотри мой список. – сказала я, не выдержав. - Может, я что-то лишнее написала.
– Не могу. Родная, я бы с удовольствием помогла, но клятва не даст мне этого сделать. К сожалению, ты должна справиться сама. Прости.
– Что ж так сложно то!
– Это для вашего же блага. Наша работа связана с большим риском. Но также и с импровизацией. Нужно уметь быстро принимать решения, не советуясь с кем либо. Поэтому думай над списком сама. Я и так уже нарушила часть клятвы своими словами.
Я вздохнула и продолжила дополнять свой список, пока было светло и хватало фантазии.
На следующий день наш воздушник собрал все записи и забрал их себе.
– Я сегодня их посмотрю, – сказал он нам. – а завтра раздам вам списки, кому что собирать.
Спихнув ответственность на своего предводителя, мы радостно разбежались. За купальниками и полотенцами.
Получив на следующий день от Хуррия переписанные списки, оставшиеся четыре дня мы собирали походные мешки.
– Обратите внимание. – напутствовал он нас. – в конце выделенными пунктами записано то, что должно быть обязательно у всех.
И вот мы стоим на площади и ждем появления… да хоть кого. Старейшины к нам не вышли. Пришел Крас и повел нас в зал заседаний, где как раз старейшины нас и ожидали. Слово взял маг.
– Ну что ж, приступим. Как вы уже поняли, родители помочь вам не могли. Так же, как и объяснить суть третьего круга обучения. Сейчас каждый из вас подойдет к своему старейшине и он наложит на вас клятву молчания. А я ее потом активирую.
Мы разделились на четыре группы.
– Бедро готовь. – сказал мне мой старейшина.
Хорошо, что фениксы не стеснительные. Все совершенно спокойно снимали штаны и получали смачный шлепок по бедру. Сначала после шлепка ничего не происходило, а потом это место начало будто примораживаться. Как были, со спущенными штанами, мы повернулись к магу. Он, подождав пока все взгляды будут обращены на него, сцепил руки перед собой и начал их медленно поднимать вверх. Лицо Краса покраснело, вены на руках вздулись, по вискам потек пот. Как только его руки оказались над головой, маг резко опустил их вниз и устало опустился на стоящий рядом с ним стул.
– Как с вами сложно. – пояснил Крас, пока мы приводили одежду в порядок. – Впервые мне попадается группа, которую так сложно заклясть. Но с другой стороны это хорошо. Вы сильнее ментально. А теперь, ребятки, самое интересное для нас и самое неприятное для вас. Клятва молчания, которая теперь на вас наложена, не даст вам ни при каких условиях рассказать всем, кто младше вас, ту информацию, которую сейчас услышите. Это делается не из вредности, а чтобы проверить вас со всех сторон. Скажите мне, вы основательно подготовились? Все собрали? – мы согласно закивали. – А теперь я вас расстрою. Третий круг вы проходите поодиночке. Место обучения – лес. За время обучения вам не разрешается помогать друг другу и давать советы. Можете разговаривать только на нейтральные темы. Искать друг с другом встречи запрещено. Общаться можете, если только случайно встретитесь. Приглашать друг друга в гости и искать других запрещено. Выходить из леса запрещено. Общаться с нефениксами запрещено. В идеале вы должны быть в полной изоляции, но такой модели мы не разыгрываем. Делиться или меняться припасами, вещами и инструментами запрещено. Все понятно?
– Интересный какой третий круг. – сказал Шур. – Чему же мы там научимся?
– Как чему? Выживанию и способности довольствоваться малым. А еще находить выход из любой ситуации.
– Зачем? – спросила Миера.
– Затем, что достаточно часто вы будете уходить после контракта в неизвестность. – сказал старейшина воздушных фениксов. – Бывают ситуации, когда необходимо исчезнуть и делать это придется быстро. Порой нет времени подготовиться. Уходишь с тем, что есть под рукой в данный момент.
– И надолго надо будет исчезать? – спросила Блата.
– Минимум на неделю. – сказал старейшина земляных фениксов. – Самый большой срок, какой я помню, это два месяца.
– Значит третий круг короткий? – спросил Хуррий. – Максимальные два месяца?
– Третий круг короткий, да. – ответил старейшина водных фениксов. – Максимальный один год.
– Сколько? – выдохнула Вирбель. – Год? Целый год?
– Да. И начнется он очень скоро.
– Теперь по поводу ваших вещей. – продолжил добивать нас Крас. – Думаю я не ошибусь, если предположу, что вещи вы распределили между друг другом. Да? Конечно, все так делают. У вас есть полчаса, чтобы перераспределить вещи для одиночного выживания. Мы понимаем, что многое у вас в единственном экземпляре, о чем–то вы вообще не задумались. Поэтому, – маг махнул рукой и у дальней стены зала появилась куча разных вещей. – можете воспользоваться этим. Время пошло. Шевелитесь.
– Ребята, сюда. – тут же сориентировался Хуррий и мы сгрудились вокруг него. – Разбирайте мешки. Собираем полностью первые четыре. Оставшееся оставляем у себя.
– Как хорошо, что у нас есть такой Хуррий. – думала я, быстро отбирая вещи для мешков. – Мы бы до того же додумались бы, но не так быстро. И потеряли бы драгоценное время. Молодец он все–таки. Многого добьется.
– Теперь Миера, Флуза, Вирбель и Вайга, заполняйте свои мешки. – скомандовал наш сероволосый. – Остальные рысью к вещам. Набирайте, что вам не хватает.
– А ты? – обернулась я к нему.
– Я потом с девочками. Поторопись.
Что набирать из кучи, все прекрасно знали, ажиотажа не было и минут за пять мы уложились. Забирая отобранное, я краем глаза заметила коробку с подписанными бумажными пакетиками. Время еще было и я решила засунуть свой любопытный нос туда. В коробке лежали семена.
– Ага, тоже пригодится. – подумала я, набрала всего понемногу и поспешила укладываться.
Не знаю, можно ли еще было подсказать друзьям, что в куче есть семена, но я решила на всякий случай не рисковать и постаралась знаками и взглядом показать другим свою находку. И меня поняли, потому что коробка быстро уполовинилась.
Как только наша группа отбежала от кучи вещей, к ней устремились девочки с Хуррием.
Закончили мы собираться досрочно и все благодаря организаторским способностям нашего друга.
– Молодец, Хуррий, четко сработал. – одобрительно кивнул Крас. – Теперь выходим на улицу.
Перед домом старейшин стояли наши родные и близкие.
– Ты как? – обняла меня мама. – Все нормально?
– Все хорошо. Передай мои поцелуи брату и папе. Жаль, что он на контракте.
– Обязательно. Встретимся через год.
– Да. Встретимся через год.
Я обняла еще раз маму и встала около мага. Вирбель целовалась с Призраком.
– Объявляю начало третьего круга обучения. – негромко сказал Крас. – Сейчас вы все уходите в лес и поодиночке расходитесь. Вас сейчас туда должно тянуть. Как только почувствуете, что отпустило и больше не тянет идти, ищите свое место и обстраивайтесь. Крупных хищников я разогнал, с мелкими сами справитесь. Ваша задача просто выжить и вернуться живыми, хотя бы относительно здоровыми и, как сказала бы Мия, с непоехавшей кукухой. Как только год закончится, вы это тоже почувствуете. Вас ощутимо потянет назад. Больше инструкций не будет, с остальным разберетесь сами.
– Можно вопрос? – сказал Бау.
– Задавай.
– Если кто-то из нас потеряет жизнь? Что с ним или с ней будет?
– Возродитесь и вернетесь на свою стоянку. Еще вопросы есть? Нет? Тогда вперед.

***

В лесу было по-весеннему красиво. Пели птицы, косые лучи солнца проходили сквозь листву и солнечными зайчиками ложились на лицо, заставляя жмуриться. Тропинка ровным ковром ложилась под ноги, по ней хотелось идти, не останавливаясь, и, незаметно для себя, я осталась одна. Одиночество меня пока не тяготило, я с удовольствием продолжала идти вперед, пока не поняла, что все, я пришла. Местом моего обитания на ближайший год оказался небольшой пятачок земли, окруженный осинами. Деревья стояли почти ровным кругом диаметром в пять моих шагов и я решила, что здесь вполне можно жить. Вот где мне пригодились уроки по управлению энергией, или, как мы их называли, потоки. Я вытянула из земли молодую поросль, заполнившую промежутки между взрослыми стволами, и закруглила ее у себя над головой. Делала я это сосредоточенно, с закрытыми глазами и когда их открыла, оказалась в полной темноте. Сначала мне подумалось, что наступила ночь, но тогда я бы увидела над собой звезды с луной или тучи, но ничего такого не было. А потом до меня дошло, что я нахожусь внутри своего импровизированного шатра, в котором не предусмотрела ни окон, ни дверей. Жилище свое я сделала так качественно, что не было ни единой щели, где бы пробивался луч солнца. Пришлось исправлять ситуацию. Когда проемы для окон и двери были готовы, я пошла исследовать близлежащую территорию, собирая по дороге дары леса, и поняла, что мне крупно повезло. И в том, что я нашла, и в том, что на уроках не отлынивала. А нашла я озеро с осокой и песчаным пляжем. Рядом был небольшой родник. А это значит, что у меня будут циновки на пол, свежая вода, плетеная дверь и застекленные окна, пусть даже и мутные.
Две недели я обустраивалась и радовалась, что никто из хищников за это время на меня не напал. Рядом бродила рысь и небольшая стая волков, но близко они не подходили. Я наблюдала за животными и поняла, что их придется убить. Спокойно жить они мне не дадут. А ведь еще надо посадить семена и сделать заготовки на зиму. К тому же теплый мех в холодное время очень пригодится. Жалости у меня не было. Я одна и или они меня, или я их. Второй вариант предпочтительнее.
Первой атаку начала рысь. Красивая рыжая кошка прыгнула бы мне на спину и убила, если б я не была постоянно начеку. Я успела откатиться в сторону, схватить меч и вытащить Разящую.
Рысь была очень быстра. Пару раз я думала, что уйду на возрождение, пока не вспомнила о наличии у себя крыльев. А потом мне стало намного проще. Не зря Алай и Химстром гоняли нас на совместных уроках. Подразнив немного кису, я одним движением снесла ей голову, одновременно прижигая рану. Ну не нужна мне стая волков прямо сейчас.
Снимать шкуру я отправилась на берег озера. Вот тут пришлось повозиться. Мне кажется это единственное, чему нас не учили. Даже в теории. А здесь сразу практика. Пришлось подключать память прошлых жизней. Но и это мне мало помогло. Тело то здесь у меня другое и моторика его отличается от, так сказать, прежних показателей. В общем, мех я немного подпортила, а мясо порубила и отнесла в кусты. Пусть теперь «собачки» поедят. И они сыты, и у меня хотя бы неделя отдыха. Теперь надо было обработать шкуру. А чем? Специальных инструментов то у меня нет. И я решила просто промыть ее в озере и почистить. Обычным ножом. Полюбовавшись на дело своих кривых рук, я убрала за собой место и отправилась восвояси. Около своего импровизированного дома, я растянула шкуру между деревьев, закрепила ее колышками и оставила в теньке сушиться.
– М-да, завтра будет трудный день. – пробормотала я, оглядев место перед домом.
Когда рысь на меня напала, я занималась грядками. Теперь надо было делать все заново.
– Ну, хоть рыхлить не придется. – вздохнула я и ушла в дом.
Пока я занималась шкурой, наступил вечер. Сил хватило только чтобы попить воды и залезть в гамак.
На следующий день я проснулась ближе к полудню. Вставать совершенно не хотелось. Но есть такое волшебное слово: «надо». Поэтому, отвесив себе мысленный подзатыльник, я вышла на улицу. При свете солнца грядки выглядели еще более удручающе. Так хотелось забить на них и заняться чем-нибудь еще, но пришлось отказаться от этой заманчивой идеи. Мясо мне недоступно, а на овощах долго не протянешь.
Я выпила травяного настоя, съела пресную лепешку и принялась за работу. На месте прежних грядок я посадила рожь, овес, пшеницу и горох. Немного, но хоть что–то. А под овощи сделала новые грядки. А потом задумалась, как их сохранить? Волчья стая, хоть и маленькая, всего восемь голов, но потопчут же. А еще есть кабаны, лисы и прочая живность. А потом сажать злаки будет уже поздно, не вызреют. Пришлось срочно искать кусты шиповника и малинник, и укоренять колючки по периметру посадок.
Волчья стая посетила меня через три недели, когда я уже надеялась, что волки ушли от меня в другую сторону.
Было пасмурное утро, накрапывал мелкий дождик. Я проснулась от того, что крыша моего домика прогнулась от веса крупного животного. Погнулась, но не прорвалась.
– Какой хороший домик я сделала. Не ломается, не протекает. И щелей нет. – подумала я. – Кто это такой наглый по крыше шастает? Медведей Крас отогнал, кабан залезть не сможет. Для зайца, белки и лисы вес маловат. Значит, волки. Убедившись в крепости дома, я на всякий случай, укрепила место стыка стены с дверью и начала одеваться. Волки начали проявлять нетерпение.
– Ну, подуйте, что ли. – немного нервно хихикнула я, представив себя на месте Наф–Нафа. Только этот Наф–Наф умеет летать и вооружен.
Осторожно посмотрев в окна, я пересчитала волков.
– Все восемь. – подумала я и села около очага. – И грамотно как стоят. Обложили со всех сторон. Даже на крыше один. И что я буду делать? Волки звери терпеливые, не уйдут. Мне деваться некуда. Придется себя спасать.
Я съела горсть земляники, запила остывшим отваром и взяла в руки меч и Разящую. Волки, будто что–то почуяв, затихли. А потом разом завыли. Проникновенно так, с чувством, до мурашек. Стало жутко. Хотелось спрятаться под циновки и не отсвечивать. Или бежать без оглядки. Только бежать некуда. Интересно, это только мне такое счастье или другим тоже повезло? Ладно, хватит изображать из себя консервы в собственном соку, буду выбираться через крышу, другого варианта нет. Атаковать стану сверху.
 Я запрокинула голову и сосредоточилась на потоках в ветвях. Теперь мне надо было уговорить ветки расплестись и сделать это настолько резко, чтобы волка сбросило на землю, и не внутрь, а наружу. Как говорила Масяня: «Наружа – слово такое противное». Моя наружа была именно такой. Ни одной скалы, ни одного камушка. И восемь волков, с нетерпением ожидающих вкусного завтрака.
– Если они меня окружат, мне не выжить. – мелькнула в голове паническая мысль. – Почему я не маг? Насколько проще было бы. Колданула пару раз и стаи нет.
Нападать на меня волки не спешили. Умные, гады. Понимают, что в воздухе меня не достать. Но и я мало что сделаю, зависнув над ними. Пришлось искать дерево потолще и спускаться вниз.
 Стоило мне коснуться ногами земли, как стая сорвалась и молча кинулась на меня. Ни рычания, ни воя. Странные волки. Умирали они тоже молча. И смотрели на меня как–то странно. Всем известно, что волки умны и эмоции на их мордах прочитать можно. Здесь эмоций не было. Мертвый, безэмоциональный взгляд.
– Ну кто сказал, что в этом мире нет зомби? – закричала я. – Герос, ты наврал мне!
– Я тут ни причем. – услышала я ответ без ноток раскаяния. – И это не зомби, а живые волки. Осторожно, сзади!
Я полоснула кинжалом по горлу кинувшегося на меня волка и одновременно ткнула мечом за спину, спасаясь от второго.
– Минус два. – начала я отсчет смертей. – И благодарить тебя я не буду.
– И не надо, еще шесть осталось.
На этот раз без потерь с моей стороны не обошлось. К концу схватки у меня не работала левая рука, Разящая отлетела в неизвестном направлении и были прокусаны обе щиколотки.
Хромая на две ноги одновременно, я пошла на поиски кинжала. Он нашелся около дома. Распечатав дверь, я ввалилась внутрь и занялась самолечением. Отыскав настойки бересклета и бузины, полила одной на раны, а вторую употребила внутрь. Теперь можно было заняться трупами. Восемь шкур. И все надо было обработать. А еще туши закопать. И площадку около дома очистить от крови.
И снова я провозилась целый день. А ведь хотела за грибами сходить. Вечером, растянув шкуры для просушки, я без сил повалилась в гамак, так и не съев за целый день больше ничего.
– Зато зимой ногам тепло будет. – подумала я, проваливаясь в сон.
Утром я проснулась с температурой, раны на ногах распухли. Никогда за всю жизнь в этом теле я так плохо себя не чувствовала.
Взяв котелок, я заковыляла к роднику. Сил хватило наполнить его только наполовину. Конечно, этого было мало. Я разожгла очаг, на этот раз спичками, а не перемещением потоков и отправила котелок на огонь. Пока вода закипала, я занялась поисками чистых бинтов и лесных медикаментов. Необходимо было промыть раны и заварить жаропонижающих травок. Как хорошо в двадцать первом веке! Выпил пару таблеток, и живешь спокойно. А тут сплошная гомеопатия. Закончив манипуляции, я тут же отключилась.
Раны зажили дней через десять. Шкуры уже к этому моменту тоже просохли. Я их сняла и сложила в углу дома. Было еще жарко, и использовать их пока не нужно. Огород тоже особого ухода не требовал. Злаки колосились, горох отцветал, грядки были прополоты и я наконец отправилась за грибами. Припасов нужно было много. Когда я возвращалась с полной корзиной назад, наткнулась на два плоских камня.
– Вот, блин, каменный век. – пробормотала я, подбирая находку. – Ладно, будет хоть чем зерно размолоть.
Время шло своим чередом. Я продолжала маниакально собирать лесные дары и к осени большая часть моего домика представляла собой продуктовый склад. Чего там только не было: корзины с зерном и горохом, морковью и картошкой, репой, свеклой и орехами, малиной и земляникой, дикими яблоками, квашеной капустой и солеными огурцами. Я даже наткнулась на лесных пчел и уполовинила их запас меда. И над всеми этими корзинами висели косы лука, гирлянды из сушеных грибов, пучки чеснока и сушеных трав.
Думаете, что после нападения стаи волков мне жилось спокойно? Ничего подобного. Три раза пришлось отгонять кабанов, пять раз зайцев, по одному разу забрели лось и олень с оленихой. Этих я не убивала. Мне они без надобности, а друзья мясо любят. А когда созрел горох, пришлось еще и птиц отгонять.
Пока не наступила зима и озеро не замерзло, я ходила купаться, постирать и просто посидеть на берегу с книжкой.
Как оказалось, где–то недалеко от меня обитали Стин и Миера. Несколько раз мы пересекались на берегу озера. Помня о наложенных на нас запретах, про житье–бытье друг друга мы не расспрашивали. Но молодежь изобретательна и мы придумали систему знаков. Так выяснилось, что Стин завалил лося и желает поделиться мясом. Миера чуть не утонула в болоте, но набрала много клюквы. Я поинтересовалась у Стина о клее из копыт и он пообещал наварить. В следующую нашу встречу мы обменялись товарами. Мне достались клей и клюква, Миера унесла заднюю ногу лося от Стина и сушеную малину от меня, а Стин унес клюкву Миеры и мои грибы. Вслух о помощи было не сказано ни слова, все условия были соблюдены и какой–либо расправы не последовало.
Наступила зима, выпал снег и я порадовалась наличию шкур. Рысь пошла на одеяло, половину волчьих шкур я расстелила на полу, а из второй половины сделала подстилку в гамак, унты, полушубок и шапку. Из обрезков получились варежки. Но все равно под утро в доме становилось холодно, несмотря на тлеющие угли в очаге. Жизнь стала скучной. Единственными развлечениями остались книги, захваченные с собой из поселка и поочередное мытье себя любимой. Дома делать это было нельзя. Не в чем, да и места мало. Приходилось все делать мелкими перебежками: в доме разделась, на улицу циновку выложила, встала на нее, облилась водой, заскочила в дом. В доме намылилась и обратно на улицу ополаскиваться. С волосами немного проще. Можно хотя бы в рубашке со штанами остаться. Такое вот контрастное закаливание. К концу зимы очень хотелось отрезать волосы по плечи. Останавливало только то, что ровно все равно не получится и из такой длины придворную прическу не сделаешь.
Сделанных запасов мне хватило до самого конца третьего круга, но похудела я очень сильно. Не понимаю, как всякие грызуны зимой выживают. Было очень трудно. От скудного питания и одиночества думала, что сойду с ума. Нет, галлюцинаций не было, голосов и шагов вокруг себя я не слышала, но оторванность от мира сказывалась.
 Когда наступила весна и начал таять снег, первым делом я побежала на озеро. Почти одновременно со мной там появились Миера и Стин. Мы молча обнялись и долго стояли, прижавшись друг к другу и слушая биение наших сердец. Это было восхитительно. Нам не хотелось говорить, слова были не нужны. Мы были счастливы уже от того, что не одиноки. А когда лес покрылся молодой листвой, я поняла, что все, третий круг закончился. Радость переполняла меня и я начала собираться в обратный путь.
Самое сложное было разобрать дом. Молодые осинки за год уже привыкли к такой форме и заставить их вернуться в естественное состояние было очень трудно. Зато я могла сказать, что ни одно живое дерево за время моего пребывания в лесу не пострадало.
Я сожгла в огне старые циновки и испорченные шкуры, но разбирать очаг не стала. Пригодится тому, кто будет мимо проходить. Но землю вокруг взрыхлила, чтобы новой траве было проще пробиться в том месте, где я жила.
Я закинула походный мешок за спину, попрыгала, чтобы проверить укладку и повернулась в сторону поселка.
– Дом, жди меня! Я иду.

Глава. 12. Где–то

– Аридка! Мелочь! Ты зачем вмешиваешься в жизнь моей подопечной? – Герос резко распахнул дверь в комнату младшей сестры и гневно уставился на нее. – Местный маг отогнал же эту стаю. Зачем ты мне все портишь?
– Ничего я тебе не порчу, братик. – маленькая богиня смерти развернулась в крутящемся кресле и проказливо улыбнулась острыми зубками. – Слишком ровная жизнь у твоей возрожденной. Мне не хватает риска, адреналина. И вообще, какая то она у тебя слишком правильная. Вспомни, как мы развлекались на Сарсоне? А здесь что? Ру–ти–на.
– Но это моя планета! Я там верховный бог! И мое слово должно быть последним!
– Вот именно, что твоя. А тебе никогда в голову не приходила мысль, что я одна из всех вас никогда не буду иметь свою планету? Ты понимаешь, как мне обидно? Даже у Марела есть, а он бог войны.
– Не войны, а борьбы и азарта.
– Не важно. А я тоже хочу планету, хочу быть верховной, как все вы. Но папа никогда этого не сделает. Потому что… я сме–е–ерть!
Глаза малышки наполнились слезами и потекли по щекам, капая на кроваво–красное платье.
Вот чего Герос не выносил, это слез самой младшей богини. Несмотря на всю свою смертоносность, она оставалась его маленькой сестренкой, самой любимой и безмерно балуемой.
– Ну, маленькая, не плачь. – бог дорог и путей опустился на одно колено около кресла. – Ты же знаешь, как расстраиваешь меня своими слезами. Ну и что, что у тебя нет своей планеты. Зато ты есть на каждой из созданных. Без твоих услуг никто из нас обойтись не может. Ты есть везде.
Герос достал платок и начал промокать слезы на щечках Ариды.
– Но вы же не даете мне ничего делать. Я только и могу, что отправлять на перерождение. А мне хочется действий.
Малышка продолжала всхлипывать, но было видно, что внимание брата ей приятно.
– Ну хорошо, хорошо. – бог вздохнул, приняв какое-то решение. – Я разрешу тебе действовать на моей планете. Но очень осторожно. Согласна?
– Братик, ты лучший! – Арида обняла Героса и звонко чмокнула его в щеку.
– Но есть несколько правил. Катаклизмов не устраивать. Ни больших, ни маленьких. Эпидемий не насылать. Страны не стравливать. И пусть моя феникса хотя бы до шестидесяти лет доживет.
– Я согласна. А теперь сказку?
– Сказку.

***

Богиня любви вошла в комнату своего брата-близнеца, который в очередной раз смотрел фильмы, сделав экран из потолка над кроватью.
– Брат, ты что творишь? – Авена укоризненно посмотрела на близнеца. – Она же Смерть. Ей нельзя давать воли.
– Но ее тоже можно понять. – ответил Герос и остановил просмотр. – Она единственная, кому отец не доверил планету.
– И правильно сделал. Ты представляешь, кто будет населять планету, где верховной богиней является Смерть? Скелеты, зомби, оборотни, вурдалаки и другая кровососущая нечисть.
– Ну, у Марела на планете живут же вампиры, и ничего, как–то он справляется.
– Сравнил. Сколько веков Марелу и сколько веков Ариде. У него опыта побольше будет. Нельзя давать воли младшей.
– А я и не буду. Все под моим полным контролем.
– Ох, братик, иногда я тебя не понимаю. Как можно контролировать Смерть, которой еще и десяти веков не исполнилось?
– Я справлюсь. И, если что, зачищу после малявки.
– И чьими силами? Своими?
– Зачем своими? Я же не зря свою подопечную к огненным фениксам отправил. Буду действовать через нее.
– А она справится?
– Конечно. Справилась же она с Аридиными волками.
– Ну смотри, хоть ты мне и единоутробный брат, отмазывать тебя перед отцом я не буду. Мне своих проблем хватает. Аридка и у меня на планете наследила.
Богиня любви погрозила брату пальцем, поцеловала в щеку и вышла из комнаты.

Москва, июль 2020г.