К 75-ти летию Великой Победы. Ванюша

На войне многое видится по-другому. Особенно это чувствуют дети.
Расскажу вам про нашего Ивана – Ванюшку, что привязался к нашему полку на Донбассе.
Бывают люди, словно созданные для войны, а бывают и нет. Словно Бог вкладывает в тебя некую жилку и она сидит в тебе, будто не живая. И только война заставляет её раскрыться.
 Вот я, простой крестьянин, сын крестьянина и внук бондаря, никогда не сталкивался с войной. Даже во время Гражданской войны в наших краях было тихо. Бои шли вдоль железной дороги, войска бились за станции, а нам досаждали только отдельные банды, да зеки, освобожденные Советской властью. И хоть мы были казаками и потомками казаков, но строгой воинской службы видать не доводилось. Вся наша боевая выучка заключалась в умении верховой езды и владение оружием, ну и охота на зверя. Иногда нас привлекали для поимки беглых каторжников или монгольских контрабандистов, а так быт наш был налажен, земля плодородна, климат прекрасен, а Байкал всегда рядом, а что ещё нужно для простой крестьянской жизни? Никогда у нас не было крепостных или невольных людей, а было казачество и казачий уклад жизни. Казак – опора царя! Потому человек служивый и вольный.
Уже с детства, нас, как только одевали в подштанники, а то и без них, сразу присаживали на коня. Сидишь, а внизу земли не видно - так высоко и так страшно! Седла-то нет, вцепишься в конскую гриву и орёшь, а коня под тобой по кругу шажком пускают, и задача твоя усидеть на этом коне. Вот хоть заорись, хоть обоссысь, а усидеть должен, потому, как ты казак и конь для тебя, что дом родной, что защита твоя и опора, всегда твой друг и брат.  По коню твоему будут судить о тебе, каков ты есть человек.
Не всякого стороннего в казаки примут, не за всякого казачка замуж выйдет. В общем, казачий уклад жизни строг и справедлив одновременно. Воля каждого казака – право, воля атамана – кон (закон по-нынешнему). Родословные предков всегда чтутся, смеси родов в браке не допускается - аж до седьмого колена! Поэтому часто бывало, что казачки венчались не с казаками, а с пришлыми людьми и даже с монгольской кровью, после чего такие семьи становились казачьими.
И так уж свелось, что мне, в составе нашего полка, довелось освобождать  Донбасс – край казачьей вольницы! Именно там мы и встретились с Ванюшкой – 14-ти летним пацанёнком, одетым в штаны с лампасами на казачий манер. Поэтому я с первого взгляда понял, что это, хоть маленький, но уже настоящий казак!
Он сразу же заявил, что у него нет сил сидеть дома, и что он хочет бить фашистов!  Был он до боли такой естественный в своих словах, что мы прониклись к нему уважением. В общем, долго описывать не буду, но наш Ванька, всё же стал нашим «сыном полка»! Если бы мы тогда не взяли его, то так бы и не узнали, насколько мы ошиблись! Сколько бойцов он спас от гибели, сколько навоевал за неполных два года в составе артиллерии нашего полка, сколько заслуженных наград появилось на его юной груди!
Как потом выяснилось, от мамки своей он просто сбежал, соврав, что поехал с бойцами показать точную дорогу в обход какой-то деревни, где всё ещё находился наш противник. И, хотя по уставу было не положено, но мы вписали его, сначала, как 18-ти летнего бойца, благо ростом он был хоть и не высокого, но кряжистый и широк в плечах.
Так началась у нас новая жизнь в полку – мы стали родителями! Что и говорить о том, что «сын полка» был у нас прямо нарасхват!
Жизнь у него сложилась трудная. То, что он нам поведал про оккупацию, привело нас всех в огромный шок.  Фашисты буквально лютовали на земле, где ему довелось познать всю гуманность их деятельности. Однажды, зимой, эти нелюди расстреляли и сожгли живьём всех жителей одного хутора. В запертом сарае остались одни дети, которых отделили от своих родственников, так  и их расстреляли только потому, что считали, что в мороз одни они не выживут!!! Вот такая гуманность от фашизма!!!
Донбасс – шахтерский край. Так вот после ухода фашистов почти все шахты были завалены трупами местных жителей, пленными красноармейцами и просто другими невинными жертвами, которые не могли смириться с существованием гитлеровской оккупацией. Их сбрасывали в шахты живыми, обрекая на мучительную смерь. И всё это Ваня видел сам – своими юными глазами. А сколько примеров он не смог нам рассказать, лишь по причине, что не мог от слёз и перехвата дыхания произнести ни одного слова!
Надо сразу признаться, что после Ваниных рассказов,  в плен, в бою или на марше, мы практически никого не брали.  Не было у нас такой необходимости оставлять в живых тех, кто не имеет с человеческим обликом ничего общего, кто считает гуманностью расстреливать маленьких и невинных детей, только потому, что их некуда определить.  И в последствии, со словами «За Донбасс» отправлено на тот свет не одна сотня фашистов, что называется, по законам военного времени! И я полностью убеждён, что у всех у них, без исключения, руки были по локоть в крови!  Все они, на сто поколений вперёд, весь их род и родичи, замазаны перед всем человечеством, перед русским народом, своей неугомонной гордыней и жаждой власти, своими жестокими преступлениями! Не верьте им. Кровь невинную смыть нельзя! Все они варвары и убийцы! Они и их потомки! И будущего у них нет и быть не может! Никогда! Всех их ждёт вырождение и божья кара!
Ваню пристроили к ездовым, чему он был сказочно рад. И форма ему нашлась - подошла штатная самого малого размера! Парнишка он был хваткий и буквально тут же прикрутил себе, неизвестно как добытый им, гвардейский значок! И удивительно, что потом, из всех своих наград, он очень ценил именно свой первый знак воина-гвардейца.
Сразу же, после первых боёв на Днепре, все почувствовали его смелость и решительность в действиях. Он не прятался, а воевал, как заправский солдат, чётко понимая, что от него требуется в каждый момент. Каким-то своим седьмым чувством, он быстро приспособился к огневым налётам и всегда знал когда нужно нырнуть в укрытие, а когда продолжать бой. Чувствовался в нём солдат от Бога. Его глазомеру можно было только позавидовать, он мгновенно, на глаз, мог определить дальность до цели безо всяких приборов, причём, что самое ценное, даже на значительные расстояния. Глаз его был, как у орла, он видел не только цель, но и полёт снаряда и его отклонение. Сначала все игнорировали его советы по корректировке отклонений, но потом, убедившись в их точности, стали привлекать его в корректировщики.
Так наши судьбы пересеклись. И хотя не долго мы были вместе, но сразу друг другу понравились. Я любил обстоятельных и ответственных бойцов. А какой ещё должен быть разведчик? А Ваня сразу записал меня в отцы и держался вместе со мною, как утёнок за уткой. Он обладал любознательностью и удивительной для его годков выдержкой. Впитывал в себя, как губка, нехитрую военную науку и дисциплину. Я иной раз удивлялся как он быстро схватывает сложные вопросы, мне казалось, что он нам послан, как ангел, чтобы быстрее и успешнее победить нашего врага. Формально оставаясь ездовым, он успевал быть везде и всегда вовремя! А в разведку с ним было ходить одно удовольствие, для него это была игра казаки-разбойники. Бывало, так спрячется, что я его найти не могу, а он в трёх метрах от меня! Очень способный мальчишка, точнее юноша. И характер у него был весёлый, и скромность была юношеская, и мир для него был другим, потому, как нет у молодых чувства страха перед смертью.
Чутьё у него было просто феноменальное. Как-то раз ведём наблюдение и тут обстрел – засекли нашу позицию. Раз снаряд, два снаряд и всё вроде как далековато от нас. Вдруг, Ваня вскакивает и мне: «Дядя Саша (он меня так называл), давай за мной, живо!» Я даже сам не заметил, как эти слова меня оторвали от земли и заставили бежать за Ваней. Метров десять бега – укрытие, небольшая ямка, он туда прыг, я за ним, затаились. Слышу рёв снарядов, летящий к нам, и сразу три взрыва! Аккурат там, где мы вели наблюдение. Вся связь наша в воздух подлетела, а мы целёхоньки. Вот так. Я его пытаю, ты мол как догадался? А он, такой весёлый, от моего удивления, мне говорит: «Я, дядя Саша, их нутром чую!» и рассказывает, как уже целый час наблюдает за тактикой фашистов при обстреле наших позиций. Я вообще ничего не заметил, а вот Ваня разгадал их тактику. Немецкий корректировщик очень грамотный и сам рассчитывает треугольник с большими отклонениями. Именно поэтому, мы даже в этой ямке долго не залежались и припустили зигзагами назад в расположение.
Вообще, Ваня был создан для войны. Именно военная обстановка была его стихией, где он чувствовал себя на месте, как востребованный войной, как боец от Бога.
Потом было моё ранение, и мы на время расстались. После госпиталя, в строевой части я сказал волшебное слово: «Меня к Чуйкову!» и меня сразу отправили в мой родной полк.  Гвардейцами старались не разбрасываться.
По прибытию, я обнаружил, что Ваня уже наводчик орудия! Вот так вот, ай да молодец! А дело было так: шёл бой и артиллерийское орудие накрыло, и Ваня сам бросился к этому соседнему с ним орудию и прилип к панораме – прицелу то бишь. Сам навёл на цель – танк, который бил наши позиции с километрового расстояния, сам зарядил и выстрелил. Танк замолчал. Как выяснилось позже, Ваня одним выстрелом накрыл весь экипаж танка, сделал, так сказать «ответочку», пустил фугас прямо в командирскую башенку, который взорвался внутри, разнёс голову командира танка и убил весь остальной экипаж избыточным давлением, то есть взрывной волной. Представляете, каким надо быть наводчиком, чтобы за километр хотя бы разглядеть эту танковую башенку!!! С первого выстрела, как снайпер! И когда я поздоровался с Ваней по своему возвращению, на его груди уже была первая медаль.
И далее, Ваня уже не утруждал нас напрасным расходом снарядов, а немцев своим вниманием. Бил фрицев так, что только брызги летели пополам с мясом. Особенно запомнился один эпизод, когда Ванино орудие с марша развернулось в течении каких-то секунд и сходу накрыло четыре машины с гитлеровцами, которые даже не поняли, что произошло! Настолько стремительно Ваня расстрелял колонну машин, не сделав ни единого промаха! Я же говорю, боец от Бога!
Ну, а за тем наступило время наших самых тяжёлых боёв. Особенно было жарко, когда брали город Кюстрин – ключ к Берлину! Была там старая часть города – крепость Альтштадт. Именно там для нас настали самые трудные испытания. И хотя были мы уже настоящими солдатами, способными на всё, но форсирование Одера запомнилась мне на всю жизнь. Именно там мы с Ваней встретились близко снова. Когда я, во время боя, установил связь с орудием, командиром которого был Ваня (это в 16-ть то лет), я почувствовал, через его голос, какую-то удивительную силу, ровно ту, которая тогда ещё приподняла меня из укрытия и понесла за Ваней. В общем, у нас был полный тандем и понимание. Я указывал наиболее опасные для нас цели, а Ваня бил прямой наводкой! Бил он, как всегда, как снайпер! Я даже сбился со счёта, сколько мы с ним целей заставили навсегда замолчать. Это было примерно так: «Ваня, ориентир три, лево двадцать, дзот, дальность сам!» - «Вижу, выстрел, поражение!» - «Ориентир два выше ноль пять, огнемёт и пулемёт слева!» - Вижу, выстрел, ещё выстрел. Цели поражены!» - «Ваня, внимание, орудие бьёт по переправе, ориентир два лево сорок. Бойница!» - «Цель вижу, меняю позицию, меня накрывают…. Так, на месте, цель вижу, выстрел. Поражение.» - «Ваня, ориентир пять лево десять, очаг пехоты, бьют по нашим, скорее» - «Цель вижу, осколочный, два снаряда пошёл, цель уничтожена»
Вот такой жаркий бой нам выпал. Всё это было, не побоюсь этого слова, под ураганным огнём противника, при этом, я ещё отвечал за связь со всеми батареями.  В том бою мы оба получили ранения, к счастью, лёгкие, и оба довели бой до конца.
 Бились мы рука об руку и на Зееловских высотах, когда буквально шли вперёд с орудиями вместе с пехотой, поддерживая её огнём. Шли вдоль реки Шпрее в Берлин, к Рейхстагу и били по этому Рейхстагу своими пушками, забивая последний гвоздь в гроб фашистского зверя. И расписались на Рейхстаге, как мечтали наши многие товарищи, которым не привелось судьбой это сделать!
Ваня, к тому времени все его величали по имени и отчеству, сделал для нас для всех самое важное – он сделал многое, если не сказать всё, чтобы сохранить наши жизни и обеспечил также нам жизнь на долгие годы.  Для меня же он остался Ваней - моим сыном на войне. За это всё ему низкий земной поклон!
Родина по достоинству оценила Ванины подвиги, он (Кузнецов Иван Филиппович) стал самым молодым кавалером ордена Славы всех трёх степеней, кавалером ордена Красной звезды и многими медалями, из которых он более всего ценил медаль «За победу над Германией».
Это был наш сын полка и наш ангел-хранитель!
Когда вы идёте по улице, смотрите внимательно в лица молодых людей, особенно возраста 14-15 лет. Быть может кто-то из них также, как и наш Ваня, может встать в столь юном возрасте и защитить нашу страну от врага. Гвардейцами не рождаются – гвардейцами становятся!!!

Аудиокнига https://www.youtube.com/watch?v=lYZYR-OpD0o