Поцелуй на прощанье

Август. Солнце уже давно село за здание техникума. И огромный двор, огороженный учебными корпусами, вмещающий  и баскетбольную площадку, и площадку для ручного мяча, давно  в тени. Это плюс. Не так жарко. Но есть и минус, тут, в нише, темнеет быстрее. А темнеет уже обидно раньше, чем в начале июля.  Конечно, загораются фонари  вдоль забора. Но наступает момент, когда ясно, что  при таком освещении это не игра. Играют в футбол. И  когда  хозяин мяча объявляет, что он идет домой, игра окончена.

У Леши нет своего мяча. Не то чтобы это дорого. Но мама против. Мяча им только не хватало. И без мяча в доме повернуться негде. А Лешины вонючие кеды нужно вывешивать за балкон. Имей Леша свой мяч, может быть, он бы продолжал играть. Но мяч чужой и ничего не поделаешь. Игроки расходятся. Леше и Саше от техникума в одну сторону. Они живут в соседних дворах. И учатся в параллельных классах. И  много общего: оба окончили девятый почти на все пятерки. И теперь имеют заслуженное право отрываться на всю катушку. Это  их последние каникулы. В следующем году поступать. Не до футбола будет.
 
 До дому от техникума квартал с небольшим. Леша с закрытыми глазами может пройти этот путь. Играть бежит вприпрыжку. Но обратный путь это голгофа. Через  метров сто станет жечь неимоверная жажда. Хоть умри. Нужно дотерпеть пока не придет домой. Там в дверце холодильника его ждет бутылка кефира. Персональная. С  крышечкой из зеленой фольги. Ни мама, ни папа, ни младшая сестра эту бутылку не трогают. Холодный кефир Леша проглатывает одним махом, как только появляется дома. Еще не переодевшись. Сразу летит к холодильнику. И не обращает внимания на мамины  причитания, что так можно простудиться. У него режим - по бутылке каждый вечер после футбола. Он сам себе покупает кефир на несколько дней вперед, сам следит, чтобы кефира хватало.

Но до дома еще нужно дойти. А они идут медленно. Оба смертельно устали. Самое удивительное,  что будь это  Лешин мяч, он бы игру не свернул. Нашлись бы силы  помотаться до упаду. Но только игра закончилась, и сила враз пропала. Каждый шаг  дается с трудом.  Наконец они доходят до точки, где их дороги расходятся. Леше сразу во двор. Саше чуть дальше, к набережной.

 Ключей  от дома у Леши нет. Треники, без карманов.  Родители дома.  Вон свет и на кухне, и в большой комнате. Леша живет на втором этаже. Но от одной мысли, что еще нужно туда подняться, замирает сердце. И вот, наконец, он у двери. Звонит и ждет с нетерпением. Кажется, что долго не подходят к двери. Он умирает от жажды, а к двери не подходят. Наконец, сестренка открывает. Рывок мимо нее к холодильнику. Его  фирменной  бутылки  кефира  нет. Пошли на оладьи. Гости пожаловали. Потому и не открыли сразу. Мама стряпает, а папа развлекает гостей. И как назло запасной бутылки нет. Пусто. И ничего маме не скажешь, потому что  мама  начинает первой:
- Нечего свои вонючие кеды в коридоре расшвыривать. Я выставлю их на балкон. И помойся. Искупайся.  Приведи себя в порядок. Разит как от коня. И переоденься. И садись к столу. У нас гости.

Леша и по отсутствию кефира уже знает, что гости. Краем глаза заглянул в большую комнату и увидел: Танька и Ольга. Тоже мне гости. Танька  - дочка закадычной маминой подруги тети Нины. А Ольга закадычная Танькина подруга. И одноклассница. Кстати, Леша,  играя, заметил через сетчатый забор, как они топали мимо техникума.  Не знал, что идут к ним. И уж совсем не могло ему прийти в голову, что мама израсходует  на  оладьи его кефир.

Танька и Ольга на два года старше. И для него никакого интереса не представляют. Но зато они представляют интерес для Лешиной мамы. В этом году  они закончили одиннадцатый класс. Ездили поступать в Москву. Лешина мама в эти тревожные дни часто созванивалась с тетей Ниной. Волновалась, не меньше ее. И когда девочки срезались, загрустила. Заранее испугалась за Лешу. Мама соглашалась  с тетей Ниной, что девочкам просто не повезло. Год несчастливый. Сразу два выпускных потока. И одиннадцатый класс и десятый.  Абитуриентов в два раза больше. Это кстати, для Леши серьезное предупреждение. Через год и ему поступать. А те, кто не сдал, в этот год еще не рассосались, ждут новой попытки, и будут ему конкурентами. 

Хотя, как говорила Лешина мама, девочки себе планку задрали непомерно.  Двинули в Москву. А там  их двинули. Ольгу отговаривали поступать на актрису. Не послушалась. Там конкурс – жуть. И вот Ольга, по мнению Лешиной мамы, и умница, и редкостная красавица, не поступила.
Леша не спорил. Если бы была умницей, не поступала бы на актрису. А будь она  редкой красавицей, поступила бы. Редких возьмут. А в ней ничего редкого. У нее правильные черты лица? Ну, положим. И что из этого? У окружности или квадрата тоже правильные черты.

Короче, это не великие гости. Не для антрекотов, а для оладий. Танька у них дома бывает частенько. Можно сказать, своя. Ольга бывала у них несколько раз еще перед тем, как поступала. Но эти разы Леше не просто обходились. Мама отзывала его на кухню и начинала  шугать: помойся, причешись.
- Вон Олечка какая ладненькая и аккуратненькая. Потому и смотрится как царевна. А ты что? Причешись хоть.

 Приходилось наводить какой-никакой марафет. Но этого маме было мало. Она  требовала, чтобы он за столом  вел себя, как заводная кукла.  Ел прилично и  говорил только, когда спрашивают. И ясное дело, сейчас Леше нечего было радоваться. И даже не потому, что на них был изведен его кефир. А потому что теперь девочки для его мамы -  пример катастрофической неудачи при поступлении. И мама приохотилась всякий раз этим примером ему тыкать.

Впрочем, трагический  пример не выглядит трагично. Весел и принаряжен. Таня сидит за столом, а Ольга подошла к книжному шкафу и листает книгу.

- Никогда не знала, что Мопассан писал стихи - говорит она.
- Ну, значит, есть, куда расти, - со сладкой  улыбкой произносит Лешина мама, - Это он в молодости стихами баловался. Кто из нас в молодости не любил стихи,
- А вот Леша, я думаю,  больше прозой увлекается, того же Мопассана - говорит Танька и лукаво поглядывает то на Лешу, то на его маму.

Лешу бесят Танькина ехидная улыбочка и ее, якобы, тонкие намеки на толстые обстоятельства. Намеки такие конкретные, что все в комнате их понимают. Ни кто иная, как Танька, сотворила эти обстоятельства. Где-то полгода назад, когда она была у них в гостях, получилось так, что Леша был с ней в большой комнате один.  Танька сняла с полки голубенький томик Мопассана, отыскала рассказ и зачитала Леше полстраницы. Дочитывать  не нужно было. Леша после этого Мопассана перелопатил. Много нового для себя узнал. Но самой большой и неожиданной новостью оказалось то, что за его погружением в глубины французской классической литературы тайно следили родители. Леша  по размышлении стал подозревать, что мама тогда специально оставила его с Танькой.  Танька выполняла ее задание и, естественно,  отчиталась о проделанной работе.  Результат налицо. И теперь все знают, что Леша почитывал Мопассана, и мама, и папа, и Танька. И даже Ольга, которой это знать совершенно не нужно.

- Леша у нас больше библиотеку приключений читает, - с ласковой  насмешкой сказала мама.
- Ну и что? Библиотека приключений поинтереснее Мопассана,  - с вызовом  заявил Леша.
Лешу  бесит, что  его  мама выставляет балбесом, а перед девчонками сыплет, бисером. Таковы, по мнению мамы, правила этикета. С гостями, конечно, нужно быть вежливым. При гостях мама еще  не так  давит на психику, как будет, когда они уйдут.  Тогда она станет  тыкать в  календарь, и твердить, что пора браться за ум.  Стращать, что  Оля умница и красавица не поступила. Леша за ответом  в карман не лезет: он артистом быть не собирается. С математикой,  физикой  у него прекрасно. Так что, он будет поступать в какой-нибудь технический вуз.

 За столом идет нудный разговор о приготовлении оладий. А Лешу разморило, жутко хочется  спать. Он  тихонько поднялся, вышел в папин кабинет и рухнул на диван.

Когда мама растормошила его, за окнами было совсем темно.  Необходимо   проводить девушек домой. И не отвертишься. Если мама считает, что молодые девушки по ночному городу не должны ходить без провожатых, значит, придется с ними тащиться.

 Поскольку он спал, не раздеваясь, сборы были недолги. Мама только предупредила, чтобы  взял ключи. Дело молодое. Вдруг захотят  еще прогуляться.  И тут же добавила.
- Ты при девушках хотя бы меня не позорь. Веди себя прилично.
- Не волнуйтесь,  тетя Валя, - улыбнулась Танька, - Я вам  все его неприличиях  доложу слово в слово.
- Ну, слава богу, есть взрослые наставницы, -  и мама в ответ на Танькину улыбку улыбнулась так, что Леша понял, каждый его чих  будет взят на учет.

Танька жила, если кратчайшим путем через бугор, в пятнадцати минутах ходьбы от Леши. Где живет Оля, он не знал. Но подруги обычно живут недалеко друг от друга.  Улица была уже темна.  Фонари не горели. Свет шел от окон домов.

- Мы плывем по Уругваю, ночь хоть выколи глаза, - напела Таня, - Давай лучше по набережной погребем. Там хоть светло.

 Свернули к набережной. По набережной идти - большой крюк. Но Леша шел покорно, бесплатным приложением. На набережной действительно и светло, и приятно.   Свет фонарей вдоль бетонного парапета отражается в воде. Легкий бриз. Легкий плеск волны. Тихий прибой. Дорожки от судовых огней выгибаются на ленивой черной масляной волне. Отдаленный гул порта. Звезды августа. И обалденный воздух. Набережная не предполагает, что по ней нужно  куда-то нестись, как угорелый. И тут на набережной была утоплена в темной воде бухты Лешина надежда на  скорое возвращение домой. Помня, мамины наставления, он не рисковал гнать волну. А они, словно испытывали его терпение.

- Кто только не писал о море, - сказала Ольга, таким тоном, как вступление к спектаклю.
 - Слушай, у вас  по русскому Евгения Петровна? – спросила его Таня, - Она и у нас была. Она всегда всем одно и то же задает. Она  вам не предлагала выучить на выбор стихотворение про море?
- Предлагала, - ответил Леша.
- Она всем предлагает. Ну, и какое ты выбрал?
- «Жили-были старик со старухой у самого синего моря».
- Фу, как приземлено, - сказала Таня.
- Почему фу? - Оля посмотрела на него с улыбкой -  А ты, оказывается эпатажный.
- Еще какой эпатажный. Просто пощечина общественному вкусу. Ты с ним поосторожней.
- А кроме старика и старухи ты про море стихи знаешь?- спросила Оля.
- Не бойся, знаю, - заверил Леша.
 - Ну, так представь,  Оля их знает целый воз, - сказала Таня, -  Ну-ка, Оленька,  по просьбам трудящихся, про талисман.
-  «Там где море тихо  плещет на пустынные скалы,  - начала Оля, - Где луна теплее блещет в тихий час полночной мглы, где в гаремах наслаждаясь, дни проводит мусульман,  - тут она остановилась и спросила, - А мама разрешает мальчику слушать про гаремы и наслаждения?
- Ты еще не знаешь этих мальчиков, - ответила Таня, - Они в тихий час полночной мглы еще как могут! Мусульманам не снилось.
И Оля закончила стихотворение, прочитала еще одно, еще одно. Театр одного актера.  Оказалось, Леша плохо знал Танину подругу. Нормальный человек среди ночи на набережной стихи не читает.

А стихи, как кандалы, не давали идти. Оставалось распрощаться с надеждой на  сон.  Вдобавок, Оля в темноте оступилась. Ухватилась за Лешино плечо, доковыляла до лавочки, сняла свой  красный туфелек и стала крутить его в руках, пробуя  каблук. Кто ночью гуляет на таких высоких  каблуках? Вроде бы они  пришли  к  его папе по какому-то серьезному  делу. А вырядились, словно на танцы. Оля крутила в руках туфельку,  одевала, поднималась, охала и садилась. Леша все больше убеждался, что перед ним ломают комедию. Для поступавшего в театральный - раз плюнуть. От лавочки Ольга шла, опираясь на Лешину руку. Не прогулка, а переход Суворова через Альпы. Наконец дошли. Окна маленького дома, где жила Таня выходящие на улицу, были темны.
- Мама спит, -  сказала Таня, - Так что все окей. Можно не торопиться.

Он ждал, когда Таня, наконец, наболтается  и пойдет домой. И вот желанный миг.   Теперь осталось довести до дому Олю. Раз Таня ушла домой первой, по логике вещей, Оля должна жить чуть дальше. Но она удивила Лешу: им  нужно вернуться на квартал.

- Интересно, зачем ты тогда хромала аж до Тани, когда можно было первым делом  зайти к тебе?  Уже давно была бы  дома, –  пробурчал  Леша
- А тебе что, неприятно, когда с тобой девушка идет? – Леша не ответил, и она добавила, словно объясняя, - Тебе так или иначе, до Тани нужно было идти. А так  возвращаться не одному. В компании.

И снова Леша не стал спорить. Слава богу, теперь она пошла своим ходом. Нога  прошла.  С каждым шагом заждавшаяся его кровать все ближе. И  истомленные ноги, наконец, обретут покой. Оля, как и Таня  жила в  частном доме. Маленький двор видел десятый сон. Леша остановился  на улице, не заходя во двор.
- Не хочешь посмотреть, где мой дом? - спросила Оля.
- Зачем?
 Леша не мог дождаться финальной отмашки, когда она скажет, «ну спасибо что проводил» Оля посмотрела на него пристально  и сказала:
- А поцелуй на прощанье?
 - Обойдешься, - процедил Леша.

Она  усмехнулась и ушла. Леша возвращался домой и думал, что поступил, конечно, грубо. Грубо, но верно. И вот почему. Уже с того момента, как Ольга  на лавочке рассматривала свою туфельку у него зародилось подозрение, что это какой-то фарс. И без мамы в качестве режиссера не обошлось. Проверяли его: устоит перед Олиными чарами или нет? Судя по маминым переглядываниям с Танькой, именно так была поставлена задача. Ну, Таньке и Оле это - забава. А для мамы вопрос серьезный. Она все переживает, что сын груб. А тут девчонки.  Оля его поманит, а  в нужный момент поставит на место.  А маме потом все доложат. Но, группа самозваных экспериментаторов  получила достойный ответ. Грубо, но верно.


  Мама его ни о чем не спрашивала. Ни на следующий день, ни после. А что доложила маме Таня? А Таня доложила то, что сказала Оля. А что сказала Оля. Не скажет же, что ее послали. Ну и прекрасно.  Победила дружба.

Олю он больше не видел. Хотя из разговоров папы и мамы догадывался, что Оля работает в том же издательстве, где и папа.

  Он уже был студентом, когда встретил Олю случайно на улице. Он шел с Юркой Гончаром.  И когда  Оля его окликнула, он ее в первый момент не узнал.  Никак не ожидал в центре Москвы  наткнуться на знакомого человека. Леша заметил, как Юра оторопел немного, увидев, что Лешу по-приятельски окликает такая женщина. И Леша должен был теперь себе признаться: тут  было от чего оторопеть.  Юра деликатно  отошел, чтобы дать им поговорить. И рассматривал с отдаленного наблюдательного пункта.

Оля изменилась. Не окликни она, не узнал бы. Но мимо не пройдешь. Все при ней. Леша был поражен, как он раньше этого не замечал.

- Я слышала,  ты в институте учишься, - сказала Оля, - Я тоже в Москве.
- Поступила?
- Нет, не поступила. Правильнее сказать, пристроилась. Все-таки столица.  Но еще буду поступать. Ничего не потеряно. Какие наши годы. Хотя, вот уже начала привирать. Мне двадцать два, а  так и подмывает сказать, что двадцать. А в институт  еще наборы будут. Двадцатидвухлетним путь открыт. Как там писал Маяковский: иду молодой двадцатидвухлетний, -

Слушая Олю, Леша заметил, что для нее вопрос возраста уже не шутка. Чувствует, что время начинает уплывать из-под ног. Ему проще учится себе в институте. Годы прибавляются и курсы прибавляются.

- Меня уже тут помнят, - продолжала Оля, - Спасибо твоему папе. Я год у него под крылышком проработала. Нахваталась профессии. Работаю по редакциям. Какие-то деньги перепадают. Жить можно. Даже не хуже чем на стипендию, - она замолчала. Ждала, что он что-нибудь скажет. Наконец, добавила, - А ты возмужал.
- А ты! - просто супер.
- Ну да уж,-   она кокетливо улыбнулась, притворившись, что не верит его словам. Хотя конечно Леша произнес их, как припечатал. Не поверить невозможно
- Гарантия. Не то слово! – подтвердил он.
- Вот, наконец-то выдавил комплимент. Хотя бы гарантия. А то ходил букой. Слушай. Раз уж мы встретились, давай поговорим. Мы собираем материал об учащейся молодежи.  Ты – живой материал. Давай обменяемся адресами.
- Давай, - охотно согласился Леша, - А что тебя  конкретно интересует насчет учащейся молодежи?
Такое ощущение, что на нем, как лучи прожекторов на нарушителе границы, сходятся взгляды. Юрка смотрит во все глаза. Люди обращают внимание. Конечно, не на него, а на Олю. А там есть на что обратить. И наконец, самые яркие пронзающие лучи – это лучи ее волшебных глаз.


- Только  давай так, я другу скажу, чтобы меня не ждал. Хорошо?

И Леша отошел к Юре и сказал, чтобы он двигал в общагу один, потому что встретилась неожиданно  хорошая  старая школьная знакомая. Есть чего вспомнить. Так что эта  встреча может затянуться.
- Ничего себе у тебя старые знакомые, - произнес Юрка.
- В каком смысле? – спросил Леша, притворяясь, что не понимает.
- В прямом. Баба  просто  отпад! Глаза, как нож.  Кадр что надо!
- Плохих не держим, - сказал Леша, - Это еще школьная подруга, - и он покрутил ладонью так, что Юрка должен был понять, что всякое было. 
   Немного приврал? Но не очень. Кто просил поцелуя на прощанье? Но приврал. Зато почувствовал, как луч славы покорителя сердец стал нежно ласкать сердце. Славы человека, на которого западают  отпаданные бабы. Конечно, эта слава - лишь бледное отражение  лучей, исходящих от Олиных волшебных глаз. Но ему  и этого достаточно. Репутация росла на глазах.


  Юра сделал глубокий печальный вздох, подарил красавице прощальный восхищенный  взгляд, и пошел прочь. Ей не требовалась особая проницательность, чтобы просчитать: ошеломленный спутник, подействовал на Лешу, как катализатор. А может быть и как детонатор. Он собрался поболтать о чем-нибудь отвлеченном, но  Оля вернула его к делу. Протянула листок со своими  координатами. Потом Леша продиктовал свой адрес. И телефон его московской тети.  Сказал, что он с тетей на постоянной связи, звонит чуть ли не через день. Через нее можно договориться о встрече. Она записала и спрятала листок в сумочку.

- Ты не торопишься? – спросил Леша
- Вообще-то я бегу, - сказала она, и добавила, улыбнувшись, - А твой друг не ушел, отошел и за нами следит. Имей в виду. Твоей девушке доложит.
- Нет у меня никакой девушки.
- Как так?
- Не нашел таких, как ты.
- Что-то не верится. На ком же ты натренировался комплименты дарить?
 
Леша, до сего момента абсолютно комплиментам не обученный,  сам был удивлен внезапной  неконтролируемой резвости языка.  Улыбнулся,
- Что смешного?
- Вспомнил, как ты хромала на набережной. Я так и не разобрался, что вы  тогда хотели изобразить
- Как говорит один мой приятель журналист, иногда глубоко копать опасно. В  собственную яму можно угодить. А ты меня тогда обидел.
- Я не хотел. Честное пионерское! Я потом долго переживал, - Леша увидел, как в глазах красавицы засветился огонек. Огонек недоверия, смешанный с пламенем победы.
-  Переживал? Тебе язык нужно было вырвать. Ничего. Думаю, у тебя будет случай искупить вину. За тобой должок. Поцелуй на прощанье.
- Почему же на прощанье? Со встречей. 

Он набрал воздуху и  сделал шаг, рискованный, как шаг с парашютом в открытый створ самолета. Шаг человека, не учившегося прыжкам. Приземление прошло неудачно,  Оля слегка повернула голову, и его поцелуй пришелся в район щеки.  Все равно, подумал Леша, если Юрка наблюдает, значит зафиксирует.  Оля улыбнулась.
-  Ты не торопись. Еще увидимся. Я побежала. 

Она махнула рукой, накинула дальше  на плечо сумочку и ушла. Леша же двинулся к метро. Его путь лежал в общагу. Если Юрка наблюдал, почему он сейчас не подходит?  В одиночку ехать в общагу – путь нерадостный. Все время ездил, как автомат. А тут загрустил. Словно, недавние пятнадцать минут рядом с Олей прокрутили его на яркой  праздничной карусели, наполнили озоном. Она ушла, а голова еще идет кругом. Но за ней не побежишь. А вдруг скажет, что вообще двинулся?

 Никуда не денешься. Пора вернуться на твердую почву, в общагу. В общаге своя собственная карусель. До встречи с Олей  воздух общаги был свеж, как веселый ветер, поющий светлые песни. А теперь все стало серо. Только одно  ласкало самолюбие. Юрка раззвонит про Олю

И Юрка  раззвонил. И  скоро Леша почувствовал, что отношение к нему изменилось. На него стали посматривать с ощутимой долей  уважения. А девочки - с нескрываемым удивлением.

 Леша звонил тете каждый день.  Оля не объявлялась. Спустя неделю он позвонил по тому номеру, что она дала.  Она предупредила, что звонить нужно днем, потому что это телефон предприятия. Он звонил  от центральной проходной института.  Постоянно  занято. Решил ближе к вечеру позвонить из общаги. Там на проходной телефон-автомат.  Никто не брал трубку. А подлый телефон съедал двушки вне зависимости  от того, соединил или нет

Он стал так часто  звонить тете, - по два раза на день, - что та удивлялась. А он  переживал за ее здоровье. Ведь это даже не тетя, а тетя его мамы.  Женщина пожилая. Она прошла две войны, какой-то там заслуженный работник. Как чуть себя хуже почувствовала, так шасть в профилакторий.  Ляжет – и Олин звонок канет в бездну. Леша  стал чаще тетю проведывать. Звонил  Оле с тетиного телефона.  Бесполезно. И  почувствовал: кислорода не хватает.

Оставалось  успокаивать себя: мама говорила, что жена должна быть моложе мужа лет на пять. А Оля старше. Так что, она вообще не катит. Но чувствовал, что Ольга не то, что катит, накатила на него, подмяла катком. Это мама виновата.  Кто  ему бесконечно твердил, что Ольга красавица? Вот и дотвердилась.



-Ты не влюбился ли в меня?-  усмехнулась  тетя – По три раза на день  звонишь. Или Валюшку вспомнил. Так имей в виду – свято место пусто не будет. Ты ее год не видел.  А она расцвела, просто царевна. 
 
  Московская тетя сдружилась с такой же бабулей, у которой была молоденькая внучка. И вот две  романтические старушенции сговорились познакомить Лешу с этой Валюшкой.  Как-то Леша пришел к тете, а скоро явилась и ее подруга с внучкой. Леша сразу понял: смотрины. И сразу понял, ничего не выйдет. Перед ним совсем юная девушка, как говорится, без особых примет. Будущая медсестра. Что интересного?  И еще неизвестно, как Леша ей показался. Короче, теми смотринами все и закончилось.

Но сейчас тетя вернулась к старой теме.
- Боюсь, ты, брат, поздно  вспомнил. . А Валюшка, говорю тебе, расцвела. Красавица. Так что, рискуешь опоздать к пирогу. И получишь дырку от бублика, что тот Онегин.  А уж когда она принаряжена от нее глаз не отвести.
- Женщина на девяносто процентов это то, что на ней, - сказал Леша.
- А как же  внутренний мир женщины?
- А причем тут внутренний мир? – сказал Леша.
- Да ты  циник оказывается.  Ты давай мне сообщи, как соберешься приехать. А мы организуем чай с вареньем.

 Промахнулась тетя. При чем тут чай с  вареньем? Вопрос в Оле, в том, как теперь ее найти. А как ее найти? Никак. Лебедь в небе. А  кстати, он помнил эту Валюшку. Вроде бы была ничего особенного, но тоже, правильные черты лица. Может быть, если тетя говорит, что она расцвела так  стоит сходить на чай?  Тем более, что если  Оля старше его,  Валюшка-то на два года моложе. В прошлом году была цыпленок цыпленком. А какая сейчас? Гадкий утенок может стать лебедем. Но лебедь может и улететь. Нужно будет позвонить тете.