1945 god. в ночь на 23-е февраля. shtir лиц

Все события в рассказе выдуманы,
все совпадения реальных имён
с именами героев случайны.

Вячеслав Васильевич Иванов коротал вечер один дома. Его благоверная ушла с подругой в театр, громко хлопнув дверью. У него и раньше были стычки недопонимания с супругой, хотя до такого ещё не доходило.
Что-что, а выпить он любил...
Но!..  В меру, под хороший сериал и под хорошую закуску. Ведь не часто обе эти вещи случаются одновременно. Надвигалась весна-красна. Было 23 февраля. По телеку показывали Штирлица, все «семнадцать мгновений» до утра. Так что для осознания Вячеславом Васильевичем своего положения и признания в нашем грешном мире времени было более, чем предостаточно. Мирно потрескивали уголья в воображаемом Ивановым камине. Нет-нет уголья, конечно же, потрескивали, но не в камине, а прямо на полу перед телевизором. Иванов любил жить комфортно. Он очень любил свою жену Катеньку, любил картошечку, «запечённую в мундире» и, настолько же сильно, как и их обеих, любил этот популярный советский сериал.

«Паркет - дубовый. Выдержит до конца фильма... Да и картошечке запекаться не целую вечность ведь. Есть порядочно времени до утра. Только вытяжку надо бы включить. Угарный газ ой как вреден и даже опасен. Почему они не пишут это на упаковке с углями. Благо, что во всей квартире установлена принудительная вентиляция... О!.. Любимый момент на двадцать третье!.. - подумал он. Опрокинул стопку и... Запел, сдержанно тихо, но, как в фильме, вторым голосом с главным  героем, мелодично-протяжно: «Ой ты степь широкая...» Время приближалось к полуночи. «Вот полночь близится, а Германа всё нет...» - вспомнилось Иванову из какого-то другого фильма.
«Ах!.. Какой Герман?!. Я не знаю никакого Германа! - засмеялся, и вовсе расслабившись, Иванов, подумав о детском мультике про второе холодное сердце, который он совсем недавно посмотрел по инету со своей дочкой, отбывшей на этой неделе до начала учебного года к бабушке в деревню, то есть к его тёще. Надо сказать, что с воображением у Иванова было всё в порядке. Один камин, как  у Штирлица, чего стоил. В дверь уверенно постучали.
«Ну кого ещё принесла нелёгкая?..» - недоуменно произнёс сквозь зубы Вячеслав Васильевич. Жена, как правило, после походов в театр с подружкой оставалась у неё же до утра ночевать, поскольку та была и по-женски одинока, и не замужем. Одиночество же Иванова было выстраданно и гарантировано временем. Былые яркие чувства, которые он питал к своей супруге подтерлись после серебряного юбилея законного брака, при этом ни с одной, ни с другой стороны не было предпринято никаких попыток повысить градус отношений и всё оставалось, как есть. Работа Иванова тоже его устраивала, он работал простым бухгалтером в большой частной фирме, на жизнь хватало, даже ещё и на целевой взнос единственному ребёнку в семье. Фенечка, так звали его дочку, росла не слишком избалованным вездесущими современными гаджетами человечком, если не сказать, что вообще их в своих десятилетних ручках никогда и не держала. Училась сносно в основном на четвёрки. Поведение чаще всего демонстрировала примерное, но иногда в ней что-то срывалось, как будто рождался маленький бесёнок и в такие моменты просто было необходимо оставить её в уединении, чтобы она остыла, ибо спорить или возражать с нею в таком её состоянии было вовсе бесполезно, даже и её родителям...

Всё вроде бы было у Вячеслава Васильевича «путём», то есть не хуже, не лучше, чем у других, и всё-таки... Вот ведь это вездесущее «всё-таки»!.. Всё-таки чего-то не хватало для полного счастья.
«Может быть, нужна ещё более яркая цель в жизни, нежели это моё размеренное существование?..» - наконец задался и таким вопросом Вячеслав Васильевич.

Между тем, не позднее, чем на третьей серии Штирлица, Иванов, уже находясь под сносным шафэ, смекнул-таки выставить на кухонном окне все горшки с цветами, какие только были у них с Катенькой, предусмотрительно распахнув его настежь, дабы аромат благоухания прелестных дочерей природы разносился далече и был предупредительным сигналом о вышесказанном Ивановском релаксе. Стук в дверь повторился ещё настойчивее.
«Да... Похоже - явка провалена. А ведь звонок же есть. Чего стучать-то, нарушать тишину?.. Точно пришла управдом. Друг человека, - мысли Вячеслава Васильевича бегали, как заведённные.
- Чего стучать-то?.. - крикнул он уже подошедши к входной двери, - Звонок ведь есть!..
- Доброй ночи!.. Извиняемся, хозяин, но у нас есть сведения о ненадлежащем выполнении вами требований противопожарной безопасности!.. - ответил уверенный дамский голос. «Точно управдом...» - констатировал про себя Вячеслав Васильевич.
- У меня всё в пределах норм законодательства!.. Костры не жгём, не средневековье, чай! Извольте, любезнейшая, умиротвориться восвояси!.. - уже громче, через замочную скважину произнёс он.
- Э, нет!.. Разрешите мне всё ж таки войти и осмотреть ваше собственное помещение. Вот ваш сосед по этажу Брюллов из 117-й узрел от вас дымку, почуяв аромат картошки в мундире через открытое у него окно, причём ветер дул от вас, да и дыма, как известно, без огня не бывает!..
- Ну, чёрт с вами!.. Входите!..
Это было его роковой ошибкой. Как раз в этот момент в сериале, Штирлиц был «повязан» Шеленбергом в приёмной Гиммлера, но ловко выкрутился и ушёл от излишних расспросов своего босса, и оба они были на грани провала с той лишь неприятной для Иванова разницей, что Штирлиц уже выкрутился и спокойно ехал домой на Мерседесе, а Иванов Вячеслав Васильевич даже и не знал, что ему теперь предпринять для сохранения своего честного имени.
Управдом Маргарита Елисеевна не вошла, а вломилась в наполовину приоткрытую Ивановым дверь.
Нюхом пресловутой капитолийской волчицы она почуяла лёгкую поживу...
- Что ж вы так поздно зажигаете, господин Макс Отто фон, да ещё и у себя в квартире?!. - произнесла Маргарита Елисеевна, упершись взглядом в телевидение,  - Уж и 23-е то позади осталось. Шнапс пьёте?..
- Да, Маргарита Сергеевна. Его проклятого!..
- Ну и мне налейте, что ли...
- Не могу. Вы при исполнении. А я сегодня предназначен одиночеству.
- Ну, будет вам, будет, дружище Штирлиц. У меня пожарник-то Вовка Капустин, чай за дверьми, как на посту. Так что не ёрничайте. А на десять минут в отключку с годами выработанной привычкой, а там - сообразим.
- Но, мадам!.. Вы уже испортили своим появлением всю прелесть момента любви Исаева к его и нашей с вами Родине!.. Позвольте вам выйти вон!.. Я вас прошу.
- Как вы ошиблись, Вячеслав Васильевич! И причём зря!..
- Да, я ошибся... - приознёс Иванов, взял свой старенький портсигар с книжной полки и прикурив от тлеющих углей сложённого им «камина» медленно направился к раскрытому окну своей кухни...

В этот самый момент в квартиру врывается упомянутый Маргаритой Елисеевной пожарник, набрасывается на Иванова и пытается выбить у него из руки папироску в которую была заблаговременно вмонтирована «ампула с цианидом». После недолгого пыхтения обоих и честной напольной борьбы всё оказывается, как нельзя более, чем благополучно. У Вячеслава Васильевича вырывают портсигар, и при бережном содействии двух санитаров колют какое-то вещество и отправляют на заслуженный отдых в ближайшую больницу. Он при этом ещё успевает выкрикнуть своё «последнее слово» вылившееся в витиеватые обрывки фраз:
- Стойте, несчастные, это не тот портсигар, что был у профессора Плейшнера!.. В моих папиросах нет и не было яда!.. Я не собирался выброситься со второго этажа!.. Не мешайте безобидному релаксу!.. Оставьте теперь!.. Ибо не ведаете, что творите!..

По факту несоблюдения норм противопожарной безопасности в квартире Иванова В.В. в последствии заинтересованными и должностными лицами составлен общий протокол по установленной форме скреплённый их подписями:

«Пожар в квартире «злостного рецидивиста» Иванова В.В. вовремя предотвращён, благодаря бдительности работников домоуправления, ответственных пожарных работников и подоспевшей по вызову вовремя бригады психо-неврологического диспансера. Распространение огня на соседние квартиры удалось избежать. Потерпевших и пострадавших нет. Иванов В.В. направлен на прохождение принудительного лечения в вышеуказанный стационар, с целью его следования после выздоровления правилам социального общежития».