Рождение настоящей любви

           Четыре года мне было тогда. Блаженный в памяти 1972 – ой год двигался к закату, сентябрь уже правил бал в календаре. Шнырял я по большому дому деда с бабушкой в Астрахани в этот вечер, горя не зная. Дед Коля сидел у телевизора и постоянно курил. Руки его как – то нервно подрагивали, переживал человек. Даже малышу это было заметно. На меня, внука своего, он никакого внимания не обращал, от вопросов отмахивался. В телевизоре бегали какие – то человечки с палками в руках.

          Чего он смотрит, думалось мне тогда, мультфильм бы какой нашёл. Но вот вскоре дяди в экране бегать перестали, и дед размашистым шагом, бормоча что – то про себя про какой –то перерыв, пошёл в летнюю кухню во дворе. Я побежал за ним. Одна у нас тогда была нужда – выпить. Мне ледяной колодезной воды, зачерпывая ковшиком из ведра и чмокая от настоящего удовольствия, деду – своего зелья, из холодильника. С кряканием,  причмокиванием и закусыванием каким нибудь свежим рыбным балычком да хрустящим, только что с родной грядки огурчиком.

       - Деда, а ты чего такой злой ? - спросил я его, когда он прожевал свою закуску и немного смягчился лицом от принятого на грудь.
          - А..а, эти англичане… Сволочи. Не сдаются.
               - Какие англичане, деда ?
               - Да канадцы, какая разница тебе, бурлак сызранский ? Всё едино, англичане. Им одну игру проиграть осталось, а рогом упираются, воюют, гады. Наши играют как пижоны….               
               Он меня так называл всегда, бурлаком. Родителей моих, молодых специалистов после института в Сызрань отправили, квартиру двухкомнатную почти сразу же дали.  Вот ко мне и прилипло это прозвище из дедовских уст.

               Старик налил себе снова, выпил, крякнул, закусил. Вскоре подобрел ещё больше, я это почувствовал. Дети многое понимают подсознательно.
               - Деда, а они во что играют ?
               - Да в хоккей, едрить его налево. Вот на старости лет прикипел я к забаве, дурак старый, - ворчал дед, цедя очередную папиросу.
               - Можно мне с тобой посмотреть ?
               - Так кто же тебе не даёт, смотри.

               Дед глянул на часы, озабоченно встал, плеснул третью рюмку, намахнул  и скомандовал:

               - Так, Стёпка, ежели хочешь самое интересное смотреть, давай за мной. Сейчас главное будет, третий период. Тут уж кто кого, чья возьмёт.

               С широко открытыми глазами, ничего не понимая, я уставился в экран телевизора. Там опять бегали дяди с палками, отдавали друг другу какую  - то чёрную круглую игрушку, толкались, а иногда ещё и дрались между собой. Что – то в этом действии было завораживающее. Дед подпрыгивал рядом, не выпуская изо рта свои вечные папиросы «Беломор». В меру матерился…
              - Да твою ж в растудыть, проиграют ведь англичанам этим, сами отдают свою победу, добытую уже.
              Этот отчаянный крик деда мне почему – то хорошо запомнился. Всё, что на эмоциях от взрослых, сильно отражается на детской психике, впечатывается в память.

              Дяди на экране еще бегали, а дед, не сдерживая себя в ругательствах,  опять ускакал в летнюю кухню. Злости у него от той вылазки не убавилось. Потом  случилось что - то такое, от чего дед вскочил, выключил телевизор и просто убежал из дома. При этом громко орал:

             - Пижоны ! Сволочи, предатели ! Да Вас за такую игру Сталин к стенке бы поставил, паскудники.

             Ничего не понимал я. Напрочь. Не знал ещё к тому же – кто такой Сталин? Оставалось только сидеть и хлопать глазами. Набираться впечатлений.

               Где мне, четырёхлетнему было это понять. Бабушка Маня, милая, всегда умиротворённая женщина, отработав с утра до ночи своё на огороде, накормила меня вкусным ужином.

             - Баба, а почему дед такой злой и убежал ?
             - Да это он так, за червями побежал к соседям. Накопать. Вы же завтра на рыбалку идёте, - с грустной улыбкой ответила мне бабушка.

             Ну и то хорошо. Уснул в тот вечер по – детски быстро, без плохих мыслей, с предчувствием знатного утреннего улова. Только вот дед весь следующий день с кровати почти не вставал. Не сложилось у нас с рыбалкой. Постанывал старик, переваливался с боку на бок. Бабушка его чем – то заботливо отпаивала. Своим, самодельным, рукотворным. Дед, оказывается, к соседу убежал на ночь душу лечить. Душу подлечил, а вот тело немного не выдержало «лечения» и томления так и недолеченной до конца души.

            Только десятилетия спустя я понял и от всей души разделил тогдашнюю печаль деда. Мы с ним, как оказалось, смотрели восьмой, решающий матч суперсерии СССР – Канада 1972 года.

             Лично Брежнев принимал решение по участию в этом противостоянии. потому что функционеры жутко боялись канадских профессионалов, ответственности избегали, поротые ранее задницы от лишних плетей уклоняли.

            Вторая часть суперсерии игралась в Москве. Перед последними тремя матчами счёт был 3 – 1 в нашу пользу при одной ничьей. Две победы мы сенсационно «зацепили» в Канаде. Журналист монреальской спортивной газеты, писавший перед серий, что если русские выиграют хоть одну игру из восьми, обещал, что при всех съест свою статью, окажись не прав. Есть газету парню пришлось сутки спустя при скоплении народа и в окружении наших ребят. Те гуманными оказались, супчик ему поднесли, чтобы покрошил туда статью и не подавился.
 
           После пяти матчей в СССР царила полнейшая эйфория и вера в чудеса. Канада стояла на грани национального траура. Никто не верил больше в легендарных профессионалов. Кроме них самих. Они начали играть… Вытянули на победу два матча подряд. Теперь всё решалось в последней, восьмой игре.
          Два периода сборная СССР вела в счёте, уйдя на перерыв с комфортным 5 – 3. Оставалось только закопаться  в своей зоне всего – то на двадцать минут и выстоять… Тогда бы хоть слегка смазанная, но всё равно мировая суперсенсация  состоялась.

          Но не выдержали ребята, и за тридцать четыре секунды до конца игры сами себе привезли гол. Пол Хендеррсон похоронил великую сборную СССР. После чего сразу же стал национальным героем Канады, а через некоторое время ушёл в священники. Объяснив это тем, что перед последней игрой молился и дал Богу слово, что станет его слугой, если тот всё управит. Господь и управил. С многочисленными инфарктами и нервными срывами в одной стране, но неописуемой радостью в другой.
 
         Пути Господни неисповедимы, но что - то мне сейчас, по зрелости лет
подсказывает, что тогда всё было честно. По всем законам мироздания не могли канадцы проиграть первую же схватку настоящую, по гамбургскому счёту. Это было бы слишком несправедливо по отношения к ним, родителям, созидателям и вдохновителям такой прекрасной игры. К тому же, я с малых лет запомнил эти фразы комментаторов: «канадцы всегда, в любой ситуации и при любом счёте бьются до конца». Ну не мог же он прямо сказать – ребята, родные, любимые всей страной, просим, умоляем, хватит уже трусы по площадке катать и вальяжничать, бейтесь до конца !
        Потом, конечно, мы не раз сквитаемся в схватках, и каждый матч СССР – Канада будет ярчайшим событием в хоккее. Апофеоз драмы и хоккейного искусства – трёхматчевый финал Кубка Канады 1987 года. Ничего красивее ни до, ни после я не видел.

          Мне трудно представить размер кошек и их когтей, которые скребли тогда, в сентябре 1972 гола в груди  двухсот пятидесяти миллионов жителей Союза. Но, повзрослев и вспоминая деда в тот вечер, я сделал маленькое наложение горя старика на всю страну. Как говорят учёные – экстраполяцию. Осознал масштаб трагедии народа, привыкшего побеждать.  Но спасибо дедушке Коле за ту непроизвольную экспрессию – она не прошла мимо меня, ярко запечатлелась в детском внутреннем мирочке. 
      
          Вернувшись от бабушек с дедушками домой в Сызрань, я первым делом потребовал у родителей купить мне к зиме коньки и клюшку. Что – то уже перевернулось в сознании. Забавными они были, эти мои первые коньки. Двухполозные…

          Душа повернулась к хоккею своими распростёртыми объятиями.

          Вскоре все близлежащие пруды и катки Сызрани стали для меня родными местами. Во все глаза я стал смотреть в телевизор, когда там транслировался хоккей. Любой. Разбуди меня сейчас посреди ночи… Может не полностью, с ошибками, но всё равно перечислю составы и звенья «ЦСКА» и «Динамо», «Спартака» и «тех» «Крылышек». Не говоря уже о непобедимой,  легендарной сборной СССР, которой нынешняя, российская, и в подмётки не годится. Детская память она такая – всеохватывающая.

         Пусть и не случилось победы тогда, но своими простыми, открытыми, искренними эмоциями дед меня как – то наизнанку вывернул что ли. Вот так я влюбился в хоккей. Или предок покойный, вечная ему память, влюбил меня в эту игру. На всю жизнь.

         Дед, правнук твой, сын мой младший, уже девять лет занимается хоккеем. Да ты и сам всё видишь Оттуда. Спасибо тебе за мою первую любовь, пронесённую через всю жизнь.