Портрет

Мишка сидит на крыльце и перочинным ножом выстругивает себе ещё один нож, только дере¬вянный. Усердно старается, неторопливо строгая деревянную чушку. Рыжее солнце печёт вовсю, поэтому паренёк и спрятался в тень, что падала от крыльца. Мимо проходит Лизка; Мишка сразу заметил её, белокожую. Почему-то у всех ребят и девчат летом кожа загорает и обретает приятный красно-коричневый цвет, а Лизка же и летом, и зи¬мой была белой. Баба Дуся говорит, что солныш¬ко её не любит. Деревенские мальчишки дразнят Лизку бледной поганкой, на что она очень злится и всегда гоняется за ними. И если уж поймает, то все руки исцарапает. Мишка знает, она как-то раз ему щёку левую царапнула, да так сильно, что та долго не заживала. Вот такой она была драчу¬ньей. И Мишке иногда даже нравился её характер: только тогда, когда она лупила других ребят. Но они и сами с нею частенько ругались, потому как жили рядом и виделись часто.
Немного погодя, когда Лизка скрылась из виду, послышался крик. Выбежав за калитку, Мишка уви¬дел, как соседский петух прыгает на девочку и пытает¬ся клюнуть. Он так усердно махал разноцветными крыльями, подпрыгивая вверх, только вот ничего у него не получалось. Лизка била того полотенцем, да так, что перья летели в разные стороны. Паренёк вмешался в драку. Да, конечно Лизка была девчонкой, да ещё и вредной, но он всё равно встал на её сторону. Он поднял с зем¬ли камень и запустил им в драчуна. Петух попрыгал, попрыгал и, догадавшись, что с двумя ему точно не справиться, убежал в крапиву.
– Надо будет сказать бабе Тамаре, пусть зако¬лет, а то, гляди, кому и глаза выклюнет, – жалоб¬но произнесла девочка, – а тебе спасибо.
Мишка не любил особо, когда его благодарили, потому промолчал. На плече у девочки висело голубое полотенце, которым она отгоняла петуха. Види¬мо, шла купаться. Но в правой руке она держала какую-то папку.
– Что это у тебя там? – полюбопытствовал па¬ренёк, показывая на ту самую, синюю папку.
    – Да так, ничего, – ответила та.
– Если ничего, тогда дай посмотреть.
– Вот ещё!
– Какая же ты вредина, – рассердился Мишка и выхватил у неё из руки папку. Он быстро рас¬крыл её и увидел в ней листок, на котором была нарисована коза.
– Дай сюда! – замахала ладошками девочка.
– Не сердись, – успокоил её парень, зная вспыль¬чивый характер соседки, – это ты сама рисовала?
Лиза забрала у него папку и сказала, что сама.
– У тебя не плохо получается. Давно ри¬суешь?
– Угу, – девчушка мотнула светлыми волосами.
– Наверное, очень трудно так рисовать?
– Нисколечко, – похвасталась та, и добавила: – а хочешь посмотреть?
– Посмотреть?
– Ну да, я сейчас иду на луг, дорисовывать ба¬бушкину Зайку, а затем купаться. Можешь пойти со мной, если желаешь.
Мишка оглянулся по сторонам и согласился пойти на луг. Ему было интересно, правда она сама так рисует, не обманывает ли.
На лугу паслось стадо сельских коров и коз. Па¬стушок Серёга, как всегда, лежал в траве и дымил махоркой. Они подошли к белой с чёрными оттен¬ками козе, что безутешно щипала траву. Лиза усе¬лась на травянистое покрывало и, достав из папки листок и карандаш, принялась дорисовывать козу. Мишка тоже присел рядом и с любопытством поглядывал на её бледные руки, что так ловко владели карандашом.
– Я бы так не смог, – признался он ей. Девочка улыбнулась. – Ты настоящий художник.
– У меня в сарае своя мастерская, где я храню рисунки, – сказала Лиза, не отрываясь от работы, – если хочешь, я тебе покажу.
Мишка согласился.
– Там и лошади есть, и дядя Гриша на тракторе.
– А меня сможешь нарисовать?
Девочка, наконец, оторвалась на секунду от бу¬маги и посмотрела на друга. Она почесала кончи¬ком карандаша свой веснушчатый нос и, ничего не ответив, принялась рисовать дальше.
Коза получилась как настоящая, словно на фо¬тографии. Лиза ещё на заднем плане нарисова¬ла деревья и пруд.
– А пруд зачем рисуешь, его же здесь нет? – спросил Мишка, на что подруга ответила, что каждый художник видит картину по-своему.
Когда рисунок был готов, Лиза, махнув полотенцем, скомандовала: «Пойдём купаться!» На таком солнцепёке грех было не послушать её. И они отправились к пруду, что находился рядом. Когда уже была видна вода и доносилось кваканье ля¬гушек, девочка предложила побежать наперегонки.
– С тобою наперегонки? – засмеялся Мишка.
Лиза не стала повторять и помчалась к воде. Парень, не раздумывая, побежал за ней. Как и полагалось он прибежал первым. На пру¬ду никого не было. Лизка быстро разделась и, пока Мишка снимал шорты, столкнула его в воду.
– Ну, я тебе! – рассердился тот. Лиза нырнула под воду. Как ни старался Мишка поймать её, да так и не смог. Уж больно хорошо плавала. Паренёк поплыл к берегу.
– Ну что, сдаёшься?! – весело крикнула она ему вслед.
– Да, тебя, русалку, не поймаешь, – ответил ей друг, и девчонка, плывя на спине, засмеялась.
Мишка вылез на берег, снял мокрые шорты и принялся их выжимать. После, кинул на траву и снова залез в воду.
– Как у тебя получается так быстро плавать? – поинтересовался он у Лизы, когда подплыл к ней.
– Никому не расскажешь?
– Клянусь.
– Нужно ногами отталкиваться от дна. Так намного быстрее будет, чем просто плыть, – улыбнулась девочка, – попробуй.
    Мишка нырнул под воду и, как советовала ему со¬седка, стал бегать по дну. И действительно, так по¬лучалось намного быстрее. И, радостный паренёк вновь попытался догнать девчонку…
Лизка вылезла на берег и стала вытираться полотенцем. Мишка быстро обсох на солн¬це и надел почти сухие шорты.
– Пойдёшь смотреть мои работы? – спросила девочка. Парень согласился.
В сарае две стены были увешаны рисунками. Листки кнопками были приколоты к доскам. Как она и обещала, работ было множество. И лоша-ди, и трактористы в поле, и пейзажи...
– У тебя талант, – в который раз похвалил её Мишка. – Правда. Ты настоящий художник.
– Спасибо, – поблагодарила его Лиза, – а хо¬чешь пирог с капустой? Бабушка сегодня пекла.
– Даже два, – улыбнулся Мишка, и девочка за¬бежала в дом.
Пока её не было, парень расхаживал по ма¬стерской. В старой коробке, что стояла на стуле, было ещё несколько рисунков. Он быстро полистал их и остановился на одном. На рисунке был нарисован он сам. И так похоже, что Мишке самому очень понравилось.
– Держи с картошкой и капустой, – послышал¬ся Лизкин голос, и он увидел её с пирогами и банкой молока.
– Это же я?
– Отдай рисунок, – рассердилась девочка, словно Мишка увидел, что-то очень важное.
    – Ну, вот ещё, – улыбнулся тот, – а чего это ты меня рисуешь?
– А кого хочу, того и рисую.
– А чего мне ничего не сказала? Так же нечестно.
– Отдай рисунок, – и девочка попыталась вы¬хватить у того листок, но парень так крепко его держал, что они просто порвали его. Одна поло¬вина осталась с Мишкой, другую вырвала Лизка.
– Всё равно рисунок мне не понравился, – про¬молвил парень, – и уши торчком, и нос крюч¬ком. Вовсе на меня не похож.
Девочка промолчала. Она молча забрала у Миш¬ки вторую половинку и положила разорванный ри¬сунок обратно в коробку.
– Уходи отсюда, – тихо сказала она. Губы у Лизы задрожали, и, чтобы не расплакаться, она отвернулась. Незадачливому ценителю искусства ничего не оставалось, как покинуть сарай.
Утром Мишка полил огород и снова уселся на крыльце в тенёк, остругивать нож. Солнце пока не пекло, но всё равно день намечался быть жарким. Мальчиш¬ка строгал чушку и одновременно отгонял от себя муху. Какая-то назойливая муха всё утро не давала ему покоя и, как бы он её ни отгонял, всё кружи¬лась у его лица.
– Эй, мухолов! – послышался чей-то смех, и па¬рень увидел Лизу. Она стояла у калитки. – Пришла спросить, можно ли тебя нарисовать снова?
    Мишка подумал немного и ответил:
– А на лошади сможешь?
Девочка улыбнулась:
– Хоть на крокодиле.
– Тогда можно, – согласился тот.
– Я тебя нарисую на пруду, заодно искупаемся после, – предложила она. Мишка согласился.
Он сидел на траве и наблюдал за Лизкой, что усердно разглядывала его. Её бледные руки работали с карандашом быстро и умело. На пруду по-прежнему никого не было, кроме них. Парень смотрел на её веснушчатый нос и улыбался. О чем она тогда думала, он не знал. Но зато сам Мишка представлял себя генералом, верхом на лошади и с длинной саблей в руках.


               
                Антон Лукин.