99

Темно-синим бархатом отливало роскошное июльское небо, мерцали бриллиантовые россыпи звезд, серебряной змеей дремала река за атласными полями.

Цикады расточали сладкие трели, а воздух был напоен ароматами сотен десятков медовых трав.

В комнате мерцал огонек свечи, порой вырывая из мрака двух спящих с безмятежными улыбками на лице, карапузов. Лунный свет скользил по румяным от сна щекам его красавицы жены. Золотистым облаком раскинулись по подушке ее роскошные кудри.

В небольшой комнате было прибрано и уютно, и только камердинер короля, склонившись над столом, где мерцала свеча, неустанно перекладывал монеты, что - то радостно бормоча себе под нос.

Легкие порывы прохладного ветерка шевелили кудри на голове молодого слуги, но он словно не замечал происходящего вокруг него, да и того что происходило с ним, он не замечал и не желал видеть.

Он складывал столбиком тяжелые золотые кружки, ровно по десять в каждом.

Гарант его безоблачного будущего счастья.

Признание его несомненной исключительности и ценности, символ его потрясающего везения.

Вдруг бормотанье стихло, затем, после короткого молчания, мужчина вскрикнул и бросился пересчитывать монеты. Но сколько он не старался в последнем столбце было только девять монет. Всего девяносто девять. И записка, о том, что неизвестный доброжелатель жалует ему золотые за то, что он такой хороший человек. Девяносто девять золотых монет!

Но кто- то украл одну! Бесчеловечный, скверный и подлый вор.

Паж уже перестал думать о том, кто мог подкинуть ему мешочек монет.

Теперь он был убит. Он считал, сколько времени придется работать ему, что бы заполучит, ту самую сотую, недостающую. Если работать одному, то не менее двадцати лет, это нечеловечески долго. А может складывать жалование жены и его? Нет, все равно очень и очень долго. Может сократить расходы, дети маленькие, зачем им по две пары обуви, достаточно одной, да и жене совсем не обязательно иметь пару платьев, он и сам может обойтись только неотложным.

Еще вчера он был счастлив. Молодой и здоровый, он жил в доме своего короля, вместе с женой и детьми. Каждое утро он будил своего печального господина веселым напевом и каждое утро, каждое утро отвечал шутливо на вопросы короля о секрете своего счастья. Еще вчера он и не знал, что такое счастье и как тяжело терять даже малую толику его.

Глубокая продольная морщина разрезала гладкий лоб камердинер, брови сошлись к переносице, уголки губ опустились, печать сожаления заставила намертво сжать зубы. Бормотанье прекратилось.

Рука пажа потянулась, чтобы затушить свечу...

«Пойдемте, мой король, увы.

Как я и говорил, Вы потеряли сегодня, отличного слугу.

Рецепт его счастья был в том, что он радовался тому, что имеет. Теперь он будет, сожалеть о том, чего у него нет. Каждый его день будет щедро приправлен горечью разочарования. Каждое его действие будет недостаточным. Ничто в его жизни уже не сможет быть таким, каким оно было прежде. Он также, как многие другие счастливцы до него, не удержался. Он вошел в клуб девяноста девяти.

Так пойдемте же спать, мой король.»

Утром грустного короля разбудил мрачный камердинер. Словно черная песчаная бура, он пронесся по королевским покоям, накрывая на стол, приводя в порядок одежду... Отточенные и привычные движения еще вчера жизнерадостного юноши, сегодня навевали тоску на его господина. День сменял день. Ночь следовала за ночью. Паж становился все более мрачным. Однажды на вопрос короля, почему, он не поет больше, слуга дерзко ответил, что не желает больше быть шутом.

В тот же день визир отправился на поиски нового камердинера для своего печального господина.

Клуб девяносто девяти продолжает еще существовать и в наше время.

Так, что будьте осторожны, если вдруг обнаружите, что в вашем мешочке не достает монет.

Возможно, это просто балуются завистливые старцы! Не стоит пускать под откос всю свою жизнь из-за несуществующего золотого гроша.