Очищения олега видова

ОЧИЩЕНИЯ ОЛЕГА ВИДОВАИз глав раздела  «ПОМНИТЬ»

(ВИДОВ ОЛЕГ Олег Борисович Видов (1943-2017) — советский, российский и американский киноактёр и кинорежиссёр, Заслуженный артист РСФСР (1974.)
После окончания ВГИКа начал активно сниматься в кино, завоевал популярность как исполнитель ролей благородных красавцев. С 1967 года по 1969 год снимался в югославско-американо-итальянском фильме «Битва на Неретве», а также в других югославских фильмах. В 1970 году снялся в фильме «Ватерлоо» Сергея Бондарчука. В 1970 году женился на Наталии Федотовой, в этом браке родился сын Вячеслав. В 1971 году Олег снялся в фильмах «Джентльмены удачи» и «Могила льва».
В 1983 году поехал в Югославию. Там снимался в нескольких кинофильмах и двух ТВ-сериалах («Тайна чёрного дракона»).В 1985 году переехал в Австрию, потом Италию. В сентябре 1985 года выехал в США.-

О  МОЁМ ДРУГЕ -  ОЛЕГЕ ВИДОВЕ (1943-2017)

ВСТУПЛЕНИЕ               
«Дивный человек, великолепный актёр, благородное сердце...»
                (Из цикла интернетных эссе "Раскрывая тайны звезд")
   
Трудно смириться с мыслью, что теперь эта фраза  предваряет сборник стихов Олега, который сам он не сможет  увидеть. А ведь мог бы! Я не раз предлагал ему собрать поэтические строфы в книгу, издать её – Олег нередко сопровождал стихами аккорды, извлекаемые из моего старенького пианино... Олег любил присесть за клавиши как бы между прочим, чтобы наиграть мелодии всем нам памятных песенок, а иногда, по настроению, в полный голос и напеть их... 
Олег признавался мне, что стихи  писал всегда – «для себя», никогда не пытаясь их обнародовать в печатном виде. После его ухода из жизни собрались тетради, переданные в издательство его сыном Сергеем. Некоторые  записи из них приведены  в этом сборнике.



ОЧИЩЕНИЯ ОЛЕГА ВИДОВА

        Казалось бы, вот - поставлена последняя точка, вычитаны заново главы  книги Олега Видова, увидевшей свет недавно в Москве. Они войдут в числе других в новое издание, на этот раз интернетовское - теперь рядом с ними окажется и многое по разным  причинам не попавшее в московский сборник... Казалось бы, можно всё засылать в издательство - они не первую неделю меня поторапливают. И вот – новая задержка: в одной из глав сборника, названной «Жители волшебного мира», упущено нечто существенное. А правильнее – «Некто»: есть же видео и есть множество фотографий, есть и аудиозаписи наших бесед с Видовым. ( с Олежкой для друзей= сю-сю,не надо.._) Так что вовремя, очень вовремя случилась (эта встреча.- КАКАЯ?) однажды  наша с ним поездка за город в гости к общему приятелю. Тогда, выходя из машины и  оборвав дорожный часовой разговор на полуслове, мы уже знали, что не сегодня-завтра договорим - уже под магнитофонную запись. А какие придут темы – станет ясно в самом процессе...

      
                ***
         - Олег, а что, если в публикации назовём текст нашей беседы - «Очищения», ты не против? – завершил я  тот разговор с Видовым несколько дней спустя. Хотя и теперь оставалось немало из того, о чем можно было бы поговорить.
      Итак, слово советскому, американскому, российский  киноактёру,  режиссёру, Заслуженному артисту РСФСР (это звание было присвоено Олегу ещё в 1974 году), кумиру нескольких поколений российских зрителей. После окончания ВГИКа он активно снимался в кино, и вскоре к нему пришла необычайная популярность…
      - Ну, ведь это и было очищение, – согласился Олег, - мой побег стал очищением от  абсурда, от замкнутого круга невозможностей в мире, в котором мы жили. – Олег запнулся, подыскивая правильное слово, и сразу продолжил: - У каждого причины и поводы были свои... Причем, замечу: даже будучи заслуженным артистом, я постоянно ощущал, что  чем выше поднимаешься, тем больше тебя  контролируют! И ведь, знаешь: у меня не было счёта к стране «Советский Союз», или к советскому народу – это было моё личное дело. Я просто хотел жить так, чтобы больше не зависеть от тех, кто так или иначе решали – «быть» мне или «не быть». И при этом у меня появилось   обострённое восприятие происходящего на родине, связанное с моим  физическим состоянием.   Как мне сказали уже в Америке, я заболел ещё будучи  на родине, и однажды весь «негатив» окружающего, с которым я там встречался, в моём сознании вдруг вырос во много раз, как под увеличительным стеклом. Но и, в конце концов,  насилие над естественным желанием каждого человека, замурованного в границах СССР,  увидеть мир! – заключил Олег. - Это сейчас люди могут выезжать свободно, а тогда сколько  у меня   было предложений – и не пускали...
      - Нормальное человеческое чувство, вот и Крамаров объяснял свой отъезд в первом интервью американскому радио: я успел записать передачу и его слова сохраняются у меня на магнитофонной ленте, - вспомнил я.
     -  Недаром после операции, сделанной в Америке мне доктором Марти Вайсом в 1989 году, - продолжил Олег,  - я как бы заново родился и в 1991 году  с радостью вернулся в Москву на съёмки фильма «3 дня в августе». Фильм был о путче 91-го года, я играл генерала  армии, не нашедшего себя в настоящем и покончившего с собой. В фильме были заняты замечательные артисты – Галя Польских, Александр Белявский, Дарья Майорова...   
      Саша, ну почему  они  не успокоятся! Ты же меня знаешь тысячу лет... неожиданно переменил тему Видов.
      Я не сразу понял - о чем это он и кто эти - «они»? Ну, ладно – если интернет, там всякого мусора с избытком... Вычитывая запись текста нашей беседы перед тем, как показать его  Олегу, я «кликнул» в Гугле имя артиста, и почти сразу нашел интервью с ним, записанное Андреем Осиповым - в основном благожелательное, событийно подробное, хоть не во всем точное. Только мне показалось, личность Олега там осталась сокрытой где-то на втором плане, что, конечно, жаль... Но вот дальше, ниже текста интервью, следовали комментарии – и, как всегда, между тёплых слов и пожеланий в адрес Видова, в них мелькали недобрые и даже злобные отзывы...
     - Ты об этом? - спросил я Олега.       
     - Да нет... Я вот о чём: очень неприятно – они такую дикую  дезинформацию врубили. Им мало было нас чернить по мультфильмам, а  теперь – пошло и по моей актёрской работе.
     - Олег, я залез недавно в подшивки архивные газетных статей: вот мой текст в «Панорме» пятнадцатилетней давности: «О мультфильмах и не только», а вот «Чебурашка в суде» из «Комсомолки». Олег, кажется, я понял, о ком ты, кто эти - «они».

 СТАНОВЛЕНИЕ...
- Само их представление об Америке, о Голливуде порочны и неверны: в России зачастую просто не понимают, что люди здесь настолько заняты делом и что их манят реальные возможности достижения любых поставленных целей. Продюсеров здесь мало  интересует страна производства фильма  - будь то СССР или  Россия. Проект надо долго «проталкивать», чтобы тебя услышали. А ведь любой проект к тому же  требует огромной дорогостоящей  рекламы. Так это было, когда мы вывели на телеэкраны Америки и мира советские мультфильмы  и их увидели миллионы зрителей.   
       А вот свежий пример – «Чайка»  в Америке», я снялся в  фильме американского сценариста Майкла Гинзбурга, в главной роли - его жена, русская актриса Лора Романова, живущая здесь. И даже неважно, что не увидят этот фильм миллионы,  кто-то же его увидит!... Сюжет необычный - русская девушка в Голливуде, -  основан на пьесе Чехова, но перенесен в сегодняшний день. Столкновение двух  миров - это интересно и для американцев,  для приезжих: в Америке, когда, например, кто-то женится на русской, он, вдруг, входит в необычную житейскую волну,  волей-неволей  начиная понимать российскую культуру, историю, нашу  эмоциональность...
      Моя жена Джоан, например, знает теперь очень много о Советском Союзе и о России. В том числе – проблемы  с усыновлением нами  российских детей,  - это же счастье, что усыновляют! - а ведь, знаешь, какую волну в России подняли и сколько в том было зависти и злости! Недобрые души, - помолчав добавил Олег... - Конечно, разное могло случиться и, конечно же, процесс усыновления надо контролировать: получать рекомендации от полиции, от муниципалитета, от докторов о  семьях будущих приёмных родителей... Здесь же не сложно договориться о системе проверки – заключил Олег свою мысль. -    Америка - е страна особенная: она создана  людьми, которые были не согласны с жизнью у себя на родине. Вот меня в России как-то   спросили: почему ты убежал в Америку? И я ответил: запорожскую сечь закрыли, а больше бежать было и некуда, - рассмеялся он...
      И уже серьёзно продолжил размышлять вслух:
   -  Америка – страна, сотканная из индивидуумов, люди здесь «выплывают» сами в океане возможностей. При этом каждая людская судьба – своя история, у каждого свои жизненные цели. Здесь так: умеешь работать – выплывешь. Люди живут, как правило, по сравнению с россиянами более разобщённо: нет здесь такого, чтобы вдруг собраться у кого-то на кухне и поговорить. Ну и что!  - просто договариваются заранее.
     -  Ну да, другая традиция, – согласился я, - а хорошо это или плохо, веками, - вот и приезжающим  следует понять и, наверное, принять.
     - Ну да: я вот тоже сейчас неожиданно в дверь не постучу, как в России: но ведь там телефонов в домах не было. А мы народ «общественно-коммунальный» - история у страны трудная, одному свои проблемы было не осилить  - всегда шли гуртом. Сейчас  там многое меняется - теперь почти в каждой квартире телефон, век 21-й...
    -  Иногда и скайп, - добавил я. Надо ли теперь тратить часы на дорогу и деньги на традиционную бутылку, без которой в гостях не появиться...
      Мы помолчали.
      - Ну да, что-то теряется, но и что-то находится: можно, например, будучи в отъезде, секс с женой по скайпу заказать. Прямо не отходя от кассы! – рассмеялся Олег. И сразу продолжил:
    - Это только одна сторона вопроса... Видишь ли, человек, который сам отвечает за свою судьбу и выживает, у меня вызывает уважение: и прежде всего потому, что он ни от кого-то не зависит.  Как было и в России: крестьянин, которого  уничтожил Сталин, мог себя  прокормить и не зависеть от  Кремля...  Основа  русского народа  была уничтожена  ради идеологии, ставшей насильственной доктриной, и, в конце концов, страна  рухнула. Помню, когда я сюда попал, Саша Кольцатый, кинооператор,  встретив меня, сказал: чтобы понять, где ты находишься, надо 7 лет.
     - Ну сейчас, ты уже понял? -
     - Понял следующее: в Америке ты никому особенно не нужен - выживай или подыхай...
     - Может, оно и так, но ведь, с другой стороны, здесь никому не дают погибнуть, потому что здесь есть  велфер... Правда, и эти программы имеют свои особенности: я знаю случай – эмигрант вернул полученные от соцслужбы деньги, когда ему объяснили, с чем связано получение велфера: в частности, получение гражданства в будущем может осложниться. Но у тебя-то сложилась специальная ситуация: ведь ты приехал, можно сказать, на облегченное начало - ты был сразу не один...
     Дальше я слушал Олега, не перебивая.
    - Ну, да - у меня был иммиграционный «спонсор», но Джоан-то еще оставалась в Италии -  она приехала только через два месяца, но я сразу пошёл работать на стройку - я никогда ни на чьей шее не сидел! Поначалу, когда я приехал, меня поместили здесь в роскошный «Беверли Вилшер отель», а потом я поехал в Палм-Спрингс. Кто-то из эмиграционной службы кому-то из мира большого кино «стукнул», что здесь «русская звезда» появилась, и они обзвонили всех, кого смогли, а когда позвонили в Беркли профессору мирового кино Алберту Джонсону и спросили его, кто этот такой-сякой Видов, профессор  ответил – да это же «русский Роберт Рэдфорд»! Вот после все и пошло... Было много прессы, интервью, и в них я всегда говорил, отвечая на вопрос «почему я ушел», что это было мое личное  дело.
       И ведь правда, судьбы моей матери, семьи бабушки, моей тёти... да и моя собственная судьба сложилась непросто, и разное в ней было -  всё, как у большинства советских людей. Но в тех интервью я особенно об этом не рассказывал.
   - И о столкновении с «сильными мира сего»? - не сдержавшись, подсказал я, и Олег согласно кивнул.
      - Было и такое - через Наташу Федотову, мою вторую жену. Да, она была близкой подругой дочки Брежнева - Галины – и вырастала   в Брежневском доме, став там фактически, как её называли, «сестрой» Гали. А в то время, когда я её встретил, она жила «без блеска» - у ее семьи была трехкомнатная квартира, но жили они там впятером: отец Наташи - профессор русской истории, Василий Николаевич Шевяков, был слеп. А мать, Нина Фоминична, - очень интеллигентная женщина, была такая тихая, с какой-то своей страшной и тяжёлой судьбой. Мудрая, умная... – Олег задумался, как бы вспоминая, и продолжил. - Она была дочерью царского адмирала-медика, росла в обеспеченном мире, а тут революция, и, вдруг, - арест первого мужа в 35-м году. И теперь она возит слепого мужа на лекции... В  общем, не всё  там было  счастливо. А Наташа была очень не простая...
     Олег снова замолчал, как бы подыскивая правильное слово. - Как-то на встрече внучка Брежнева Вита сказала, что у Наташи мужской ум - и этот ум действительно был на таком «мужском» уровне, командном, что людям общаться с ней порой было тяжело. Вот для Гали она и была советчиком, советником и наперсницей. Для меня вначале всё начиналось чудесно, но когда родился Слава, Наташа стала нетерпимо требовательной: просто, хоть подавай золотую рыбку в услужение - и всё тут! Галя относилась ко мне очень хорошо, но, кроме Наташи, у меня с ней не было ничего общего, а «наверх» я не рвался. Я любил своё дело – кино, а у кино свои законы.
     Ну а теперь, про меня написали даже такое: ,,Олег Видов  женился в шестидесятых на  дочери генерала КГБ, и поэтому его пускали сниматься в Данию и в Югославии». Не успокаиваются...  Да ложь ведь! – Олег помолчал, задумавшись, и продолжил:
      - И как-то всё - вдруг... Я стал выяснять, откуда эта грязь полилась, и вот нахожу в недавнем «документальном» фильме «Голливуд - русская дорожка», он даже показывался  в России на РенТВ, сделал его здесь некто, представившийся корреспондентом «Свободной Европы», - человек из Таджикистана Мумин Шакиров, там в фильме повторялся тезис: мол, «Джентльмены удачи» и «Всадник без головы» - две моих популярных роли -   были получены мной с подачи генерала КГБ, якобы отца моей жены Натальи Федотовой. Снова – ложь! Ведь меня предложил на роль Славина в «Джентльменах удачи» Георгий Николаевич Данелия - замечательный режиссёр и честнейший человек. Он брал меня к себе ещё в средине 70-х на высшие режиссёрские курсы.
     А на роль «всадника», в те дни, когда я снимался в Югославии,  пригласил  меня Владимир Петрович Вайншток - он приезжал туда на переговоры, и предложил  мне роль Мориса. Сказал, что выбрал меня на главную роль, когда увидел меня в датском фильме. Ему никто не посмел бы навязать кого бы то ни было в его фильм! Это было в 69-м году, там я снимался в большом фильме «Битва на Неретве» – в него меня «вытащил» тогда сам Бондарчук: он вдруг открыл меня на Каннском фестивале, где показывали «Красную мантию» – датско-шведско-исландский фильм, где  я снялся в главной роли - принца Хагбарда, и он кому-то с гордостью заявил: «Вот вы говорите, у нас нет международных звезд, – Видов «звезда!»
      Помню, тогда же какой-то советский чиновник на меня за что-то «гавкнул», Бондарчук его одёрнул: «Как вы обращаетесь с артистом!». А ведь, и правда, с нами они всегда обращались, как с крепостными. Это в те дни Бондарчука пригласил режиссёр Велько Булаич играть роль в международной постановке «Битва на Неретве», и Сергей Фёдорович  сразу предложил  взять меня на роль Николы Тифусара. Они посмотрели меня  в «Красной мантии», - фильм, кстати, шел и по Союзу – его и сейчас там помнят. Это  такая романтическая история: 12-й век, скандинавская сага о викинге – у меня там была роль принца Хагбарда.
     Забавно, было и такое: там должны были в каких-то эпизодах сниматься раздетыми, вот и мне пришлось тоже... Я пытался возражать: «Не буду сниматься без трусов!» А режиссер мне на это сказал: «Викинги  спали под шкурами без трусов - трусы были изобретены позже...». – Ну что мне оставалось делать!.. Викингов не переспоришь. «Ладно, говорю, без трусов - так без трусов, советскому человеку все доступно!» - и,  откинув  шкуру, я влетел в сцену обнаженным – но на одну секунду,  и сразу - в штаны. Режиссёр Габриель Ахель согласился : «Ну ладно - так можно...». Думаю, что  меня надо было занести в книгу Гиннеса как первого советского актер, снятого обнаженным, - рассмеялся Олег,
      - Кажется, там ещё была девочка голенькая Гитта Хенинг - известная певица из Дании, вот её показали вполне, и те, кто видел фильм, помнят эту сцену как серьезное переживание. – На этом мы оба рассмеялись, а Олег продолжил:
      - Как-то Женя Евтушенко сказал: «Олежек, ты всегда был и остался  викингом (ведь не Морисом Джеральдом, - сказал он, - не «всадником без головы», - а викингом»). Так я стал первым советским актером, который сыграл центральную главную роль в западном  фильме - героя Скандинавии, а не русского!
       А начиналось всё так: меня из подмосковного Томилина, где мы жили, пригласили  в Госкино, и там были датчане - они только что посмотрели фильм Эраста Гарина «Обыкновенное чудо», где я играл медведя. Мне в Госкино говорят: «Вот, поедешь сниматься в Скандинавию!». И я обалдел!... – я приехал из своей хибары в пальто «драп-дерюга» и в кепке, а меня - в Данию!.. Конечно, после трех главных ролей в фильмах, которые я сделал, еще учась в институте, меня знали. Позднее я понял, что  меня  отпустили ещё и потому, что Сергею Аполинарьевичу Герасимову  очень нужна была валюта, чтобы платить Анне Жирардо за роль в его фильме. И я был счастлив! А деньги я заработал и отнёс их в посольство - ими и была  оплачена её работа. 
      Между тем, я диплом защитил – сам Станислав Ростоцкий поставил мне отлично за режиссуру моего дипломного фильма, но у меня еще не был сдан последний экзамен - английский. Я понял, что надо сдавать, а то ведь не пустят в Данию – и я за месяц подготовился, сидел днями и ночами - и сдал английский профессору Кнабе. Он тогда сказал мне: если бы ты так занимался всегда, я бы тебе поставил пятерку, но ты прогуливал – вот тебе четверка. И мне выдали диплом. А был это 66-й год...
     - Ну, хорошо, а почему ты поступил именно во ВГИК? – хотя, наверное, можно было бы и не спрашивать – кто из пацанов тех лет не мечтал «попасть в кино»?
      - Я с детства любил фильмы: приключенческие «Дети капитана Гранта», «Пятадцтилетни капитан», «Хождение за три моря» и, конечно, трофейные «Тарзан», «Багдадский вор», «Остров страданий», «Овод» с Олегом Стриженов - я их смотрел по многу раз, такие романтические сюжеты с активным действием.
      - Да и фактура у тебя подходящая! Наверное, бывало, ты и в самодеятельности участвовал? – поинтересовался я.
        - Не только фактура, - не обиделся Видов, - было огромное желание работать в кино. Я пел в кинотеатре в  пионерском хоре в  Алма-Ате,  я там жил четыре года с своей тётей,  Анной Ивановной. Родился же я под Москвой в Филимонках  - там в 1942 году мама встретила отца. Он лечился в госпитале после ранения на фронте. Отец до войны и после работал в аппарате Кагановича, возглавлял финансовую службу, а было тогда ему лет тридцать. У меня и дедушка был юристом-экономистом, закончил  Санкт-Петербургский императорский университет с отличием. Перед февральской революцией его назначили губернатором Новгорода Великого, но всё, конечно, поломалось с революцией. Он знал шесть языков, и его в Красную армию направили – был там «по снабжению» на правах командарма. Человек он был с польскими корнями, а бабка моя была русская из Петербурга, в общем, «гей, славяне» - рассмеялся Олег.  - Моя мамочка Варвара Ивановна родилась в  Тверской губернии в 1913 г. в деревне Юркино, она закончила институт и была назначена завучем начальной школы в Филимонки под Москвой. Когда немцы в 41-м подошли к Москве, она пошла в партизанский отряд. Отбили немцев, она вернулась в школу. Родился я в июне 1943-го. После войны папа решил уйти к нам, но его тогдашняя законная жена пригрозила: «Если уйдешь к Варе, я тебя посажу, как посадила своего первого мужа!» - на него она донесла, мол он рассказывал анекдоты про Сталина... Этого было достаточно, чтобы человек пропал.  Отец,  конечно же, испугался.  Страшные были времена...
      Тетушка моя, сестра мамы, была режиссером любительских спектаклей - в основном она ставила и играла  пьесы Островского, где бы она ни жила. У нее было образование медсестры, она наизусть помнила Пушкина, Есенина, народные песни – и вообще она была потрясающе мудрая женщина, как и моя мама. Вот она  и стала моим наставником – моей «Ариной Родионовной», вдохновила на будущее. В Казахстане мы прожили с ней четыре года вместе, и я вобрал от неё очень  много тепла, знаний и любви к людям. Я думаю, это вообще в нашей природе... Она рассказывала много о театре, о кино, и мне это было очень  интересно. Вот с тех лет фильмы звали меня к себе – в свободный чудесный мир, где так всё необыкновенно.

     КАК НЫНЕ СБИРАЕТСЯ...
     - Вернемся, однако, ближе к нашему времени, - предложил я.  – Расскажи, как ты уехал из СССР?               
     - В 1981 году, когда стало совсем невмоготу, я позвонил своему приятелю югославу Яше в Белград и попросил его поговорить с  моими знакомыми  местными  девушками - может кто-то согласится из них выйти за меня замуж, фиктивно, конечно. И как раз одну из них - Верицу бросил парень, вот она и решила помочь мне, благодаря чему я выехал в Югославию. Еще в 1980 году, когда меня не пустили в Болгарию, я задумался об отъезде.
     - Это после Скандинавии-то? – не поверил я. - Помню же: самое трудное - выехать первый раз, хоть в Монголию, хоть на болгарский курорт Златы Пяски - пройдешь проверки и комиссии, это если пройдешь, - пустят. Хотя всякое бывало, по себе помню.
      - А Наталья  продолжала   строить «барьеры», мутила воду...
      - Ты же с ней развелся к тому времени, так ведь?
      - Да, вышел на свободу – гол, как сокол... Когда я женился на ней, связь с семьей Брежнева не давала ей денег. А работать-то сама она не хотела. У Гали она иногда что-то покупала – колечко, ерунду какую-то, а в общем не было у нас с ней такого, чтобы «жрать из золотого корыта». В то время, как женился, я сразу начал  ездить по всему Союзу с выступлениями.
     - На «чёсы»? – вспомнил я из жаргона артистов - так между собой называли - да и по сей день называют -   халтурные спектакли в поездках  по периферии, и не только.
      Видов обижено возразил:
     - Да нет - я выступал  один! Но моя беда была в том, что если я работал, то подряд два часа, это была интенсивная  работа с залом,   я полностью выкладывался. Помню, однажды, после 8 часов выступлений в четырех залах, я упал – накурено было в комнате, и я свалился. И всегда моих заработков   Наталье было мало... Аппетит был у девушки  царский.
     Окончил я ВГИК в 66-м году – «Красная Мантия» была снята в 67-м, - тогда меня и пригласили с этим фильмом на Каннский фестиваль. Помню, замечательная Ширли Маклейн, член жюри, вышла из комнаты жюри и сказала мне: «Твои датчане  дураки!» - «Почему?» – спрашиваю. – «Если бы они сделали тебе  рекламу, - отвечает она, - то ты получил бы Палм де Оре «Гран-при» за роль: ведь только один голос в жюри был против тебя!». И я ответил ей: «Мне достаточно ваших теплых слов для того, чтобы чувствовать себя  счастливым!». А там ведь была и наша делегация... Ну советские-то могли бы подсуетиться - сделать мне рекламу, но я был им с боку-припеку, и вообще - «как бы чего ни вышло!», обычные их дела... В 67-м году Карол Рай  пригласил меня на роль Есенина в фильм «Изидора», - не пустили. В 68-м году Дино Делаурентис предложил семилетний контракт – по два фильма в год, - снова не пустили. Ну, и так далее...
     Я слушал Олега не перебивая, и он продолжал:
    - После 69-го я вернулся из Боснии - там в горах мы провели два года - снималась «Битва на Неретве»,  а за это время я снялся еще в двух  фильмах в Белграде. В одном из них - «Есть любовь, нет любви» - в нём я сыграл русского актёра, а второй фильм назывался «Причину смерти не упоминать» - там я играл эсэсовского офицера, обаятельного, но жесткого... Это было в Москве после показа на Московском кинофестивале: помню, один человек, курировавший кино от КГБ, по фамилии Скоморохов, сказал мне – «Ты сыграл гениально! Вот так их надо показывать. Бездушных». А после этого был «Ватерлоо» Бондарчука... потом меня пригласил Валера Рубинчик на «Могилу Льва». И параллельно я снимался в «Джентльменах удачи»…

-  Олег, а все-таки объясни: плохо ли было тебе - молодому, красивому и успешному, холостяковать – так почему же ты женился на Наташе? И когда? – вопрос мне казался естественным, не смутил он и Видова.
     - В ноябре 70-го, - и Олег сразу добавил, - а развелся я в 76-м... Я встретил ее в гостинице «Националь»: красивая, умная, прекрасный собеседник, на следующий  день она уже была у меня  дома... ну а дальше отступать уже было невозможно. А в газетках там пишется чушь собачья: Наташа говорила, что и Галя Брежнева приехала в Москву в старых ботинках! ... - и я так же..
    - То есть, это она тебя «вытащила из грязи» – так, что ли?...
    -  Ну да!– Из скандинавской и югославской, - рассмеялся Олег.
    - Наташа жива?
    - Нет, умерла года четыре назад... контакта с ней у нас не было, она мне и с нашим сыном не разрешала общаться.
    -  А сейчас сын с тобой?
     - Побывал здесь - поучился, уехал в Россию, женился: ведь дома и солома съедома, – парень знающий... - Олег снова рассмеялся. - А Сережа, с которым ты знаком, – это  младший сын: здесь работает  на киностудии, он родился и вырос в Одессе - я там снимался...
      - Ну ладно, это детали, - а как у тебя здесь всё выстраивалось, столько же лет прошло после побега!
     - Да ты многое  сам  знаешь – как нас с Джоан мучили на этой мультипликации: ведь 10 лет были суды - сначала в Нью-Йорке,  везде пиратство... жуткое техническое состояние и качество мультфильмов. Слава Богу, Михаил Барышников помог нам поделиться фильмами нашего детства с детьми всего мира: и американцы, наконец-то, увидели широту  и талант  нашего  народа.
     - Ну да, и я об этом писал, вот она страница со статьей в «Панораме» за август 96-го года. Сейчас-то всё благополучно завершилось, верно? Кстати эти мультфильмы были показаны телевидением по всем Штатам - хороший повод для российской эмиграции гордиться тем, что  вы сделали... А почему фильмы показывали только на телевидении?
    - Потому что  качество негативов в Госфильмофонде и, естественно, их копий совсем не годилось для показа в кинотеатрах.  Качество лент можно было только цифровым способом   отреставрировать для телевидения: время «съедает» цвет и саму плёнку, особенно советскую,
    Но российские чиновники узнали, что здесь  на телевидении идут наши фильмы и решили их экспроприировать. Пошли суды... А ведь сложись всё по закону, и мы смогли бы заработать, и студия могла бы получать заработанное вместе с нами - но всё ушло на оплату адвокатов...  Да, это долгая история, но в концов концов российскими чиновниками «Союзмультфильм» - создатель (м.б. – правообладатель?) всех фильмов, -   был тихой сапой незаконно преобразован в унитарное предприятие, и потом -  в «Госкиноколлекцию», которая все деньги забирала себе, а создателям фильмов платила гроши.   
       Была об этом подробная статья в «Коммерсанте»  - о встрече аниматоров с Путиным. Путин поймал «за хвост»  директора этой шарашки – чиновника, именно того, кто организовал травлю против нас в судах и в прессе. Слышал я, вроде, фильмы «Союзмультфильму» обещали вернуть. А что будет с «Ленфильмом», Свердловской, Горького, Студией научно популярных фильмов – они едва выживают, их «сделали» по той же системе – люди, создававшие фильмы, перебиваются с копейки на копейку… Почему они нас не сожрали - только потому, что мы  всё делали по закону, а судьи в Америке не подкупаются. Здесь я люблю смотреть вестерны: добро и справедливость в них всегда побеждают зло, – завершил Олег
     - Ладно, Олег, что было – то было, завершим на этом предысторию, давай всё же подробнее о тебе здесь. Значит, ты в Югославии женился на...

         ОЧИЩЕНИЕ ПЕРВОЕ -  решающее
      - ...на девушке, которая согласилась помочь мне, - продолжил фразу Олег, - я был разведен с Наташей с 77-го года, а это было в 82-м. Я в Югославии говорил на их языке,   был там известным актёром,  как бы своим.
     - Значит, в 83-м ты «слинял»? Ну и как это было? – за много лет нашей дружбы я задал Олегу этот вопрос впервые - как-то всё было, вроде, ни к чему: ушел и ушел, - объяснять на то причины было не обязательно, не он первый и не он последний. Могли люди – и бежали.
     - А было так... мне дали визу «для встречи с супругой» на 72 дня летом 83-го года. По приезде меня сразу пригласили там на фильм. И я стал сниматься, не спросив разрешения советских чиновников. Потом я  написал заявление  в Госкино: «Так, мол, и так, - прошу разрешить мне находиться в Югославии, здесь я женат, у меня семья». Ждал ответа и продолжал сниматься – в результате было у меня там около 8 фильмов, и в том числе немецкая серия «Секрет черного дракона». Сыграл я гетмана запорожских  казаков Ивана, посла русского императора в Сербии в фильме «История одного оркестра»... Потом был фильм о партизанах Югославии «Тюрьма». Причем я написал в своем заявлении, что готов отдавать 50% гонорара в Советское посольство, как это было положено. И наконец  на моё прошение пришло твёрдое «НЕТ», ну а я продолжал  сниматься...–   
     - Между прочим, не все делились с посольствами, - вспомнил я чей-то рассказ. - Бондарчук после съемок «Войны и мира» сказал им: – «Кукиш! Чтобы на заработанные мной деньги сын Подгорного ездил в Африку охотиться на носорогов?». А ведь, и правда, было такое – о чём зарубежные корреспонденты свидетельствовали в прессе, не в советской, конечно.
     - Меня никогда  не заморачивали деньги, а Бондарчук правильно сделал: хоть кому-то иногда надо давать им в рыло. Так что к ним я уже и не обращался, понимая бесполезность этого, - продолжил Олег. - Но в Югославии существовала договоренность с СССР, так называемая «экстрадиция»,  о взаимном возвращении  беглецов. И вот, спустя 18 месяцев, меня вызвали в полицию и сочувственно сказали: «В эти 3 дня ты должен возвращаться в СССР». Я им  говорю: разрешите хоть съездить в Италию: мне нужен новый костюм, а там шьют хорошо. А они – «Нет! Тебе только в Болгарию  можно...» Ладно, в Болгарию - так в Болгарию.
      Был там у меня коллега, талантливый актёр, потрясающий человек, царство ему небесное, из Южной Австрии, словенец Мариан Сренс - у него во время съёмок случилась любовная история с одной милой девушкой, я их мирил, что-то им объяснял, и в тот период мы с ним  очень сдружились. Вот и теперь мы говорили с ним долго, и он однажды мне сказал: «Если тебе нужна будет моя помощь, – у моего приятеля на границе есть ресторан, я договорюсь с ним - ты там войдешь посидишь до закрытия, а в 12 ночи -олимпийский бег метров 800 в одну дверь и выйдешь уже в другой стране.     Мы  прилетели с ним в Любляну – нас уже ждал «Мерс», с его женой и  дочкой, он сел, мы поехали в сторону ресторана, и там рядом была пограничная будка. Подъехали к ресторану, Мариан говорит: «Проскочим!..- он увидел, что там нет пограничника, а это уже граница с Австрией - ...они все в будке, давай, попробуем!».  А там - шлагбаумы, один за другим с двух сторон - граница с Австрией.  Даже и учитывая тяжесть всего происходящего вокруг меня, мне не было легко решить: вот сейчас надо убегать! Я переживал в эти минуты сложнейший психологический момент, и я сказал Мариану: «Я лучше перебегу!..», но он мне отвечает: «Я здесь часто езжу», - и когда мы подъехали, он посигналил, а - пограничники в это время смотрели футбол, пограничник, оставшийся в будке, взглянув в окно, махнул рукой, нажал на кнопку и поднял шлагбаум, и вот мы уже в Австрии! Я почувствовал себя – спасен! - но в моей бороде появилась седина в этот момент, думаю...
     - Не помню, чтобы у тебя в те годы уже была борода, – удивился я.
     - Иногда была - для роли...
       - Понимаешь, об этом перебежчики нередко говорят с такой вроде бравадой, но, поверь, это было страшновато, я очень переживал. Дом Мариана был недалеко от границы, приняли меня там очень тепло. А на следующее утро, когда я проснулся, мне рассказывают: человек бежал в километре от этого ресторана, чех – его убили, об этом было в новостях - пограничники стреляли, попали в голову, он сделал несколько шагов и умер уже на территории Австрии.  Свободным человеком... Так меня спас и пронёс Бог и замечательный друг.
      В любом случае, после всего надо было уходить в Италию: в Австрии было много эмигрантов, - мне говорили, что власти с ними ведут себя довольно бесцеремонно.
       
      Было что вспомнить и мне по этому поводу. Я вспомнил вслух ребят, встреченных мной примерно в те годы в Вене. Они разными путями бежали из СССР и  жили в австрийском лагере для «перемещенных лиц». Я позвал их перекусить в ближайший ресторанчик и они рассказали: от персонала лагеря самое частое к ним обращенье - «русские свиньи», на жизнь давали гроши, на папиросы не хватало...
      - Я лично от них такого не слышал,  а если бы услышал - дал бы в морду.
      - И прямиком в австрийскую тюрягу... – прокомментировал я.
      - Наверное, но кто же об этом думает, услышав такое?.. А из австрийского посольства  меня направили в «Толстовский фонд», - рассказывал Олег. - Вышла ко мне нагловатая  тетка и говорит – «Ладно, оставайтесь, вы пойдете в лагерь для перемещенных лиц». - Мариан ей говорит: «Так Видова же каждая собака в Европе знает – нельзя ему туда!». А она: «Это меня не касается!».  Сучка, - не удержался Олег. - Тут я говорю Мариану: «Я лучше отсюда через границу махну еще раз». Но он отвечает: «Подожди!» - и повел меня в Министерство культуры. Там нас встретила серьёзная умная женщина, которая всё сразу поняла - я по сей день с благодарностью помню её фамилию – Новотный. И с ее помощью мне выдали «лазе-пассе» - временный паспорт. А через два месяца я получил итальянскую визу.
      И снова Мариан посадил меня в свой «Мерседес» и мы погнали к киноактёру Ричарду Харриссону в Италию - за 1000 километров. Прибыли мы в Рим, Мариан устал, два часа он поспал, расцеловались  мы  с ним, и он эти 1000 километров - обратно на съёмки.
     Ричард Харриссон и Франческа приняли нас как родных, - «Ричард - человек потрясающей души!» – говорил о нем Мариан. Я, и правда, встречал здесь очень много хороших людей, американцев, - завершил Олег эту часть своего рассказа... – А на следующий день мы вместе с  Ричардом пошли в Посольство США. И там мне сказали, что через два месяца и я буду в Штатах.
    - Все зависит от тебя – насколько ты хорошо относишься к людям, настолько и они к тебе... в Штатах, во всяком случае, говорю это на основании собственного опыта, –  заметил  я.
    - Так вот и Мариан - поспал часа два и потом, почти не отдохнув, двинул обратно. И на этом моя пограничная эпопея кончилась. Поверь, я очень переживал всё происходившее, не зная, чем это может кончиться. Я уже представлял себя зэком... А тут Рим!  В посольстве оказалась русская книжечка – сборник  песен, и в том числе «... Я помню тот Ванинский порт». Я сел за пианино и спел её от начала до конца – и  на меня такое нахлынуло! Вся судьба, все мучения моей семьи, такое щемящее ощущение было, и вот в этот момент я  окончательно понял: я все сделал правильно! После этого я там же, в Италии, встретил Джоан - она незаурядный, хороший умный человек, а я всегда тянулся к умным людям. Джоан отнеслась ко мне с вниманием и с пониманием. В общем, у нас сложились отношения, которые потом привели нас к браку...
     - Очень интересные детали биографии, мало знакомые большинству поклонников твоего артистического дара, - здесь я нисколько не слукавил: захватывающим оказывалось многое в рассказе Олега.
      А он продолжал:
     - Ты же понимаешь, одно дело для европейца пересечь границу, и совсем другое - для советского человека, который переходя границу в Шереметьево, например, никогда не знал, улетит ли он или  его вдруг завернут обратно. Очень ироничные  там люди: «Вот вы едете, значит, - говорят, - а зачем вы все эти книги с собой везёте?..» - поэтому и был выезд за границу для нас в 10 раз, страшнее, чем для европейца в той же ситуации. Это сейчас легко выехать из России, было бы куда.
        Почему я именно в Америку хотел, спрашиваешь. Так ведь я еще в Москве и в поездках за границу встречал очень симпатичных американцев – добродушных, искренних, и почему-то никогда не встречал таких, которые подходили бы ко мне, чтобы завербовать, - засмеялся Олег. – Я даже удивлялся тому, что никто не подходит с «вербовкой» – как нас стращали перед поездками. И условия «экстрадиции» с  СССР у них не было
   
 
  ОЧИЩЕНИЕ ВТОРОЕ – американское.
  - Ты теперь часто бываешь в России? – спросил я так, для формы: знал, что бывает.
    - Можно сказать, что да: после всех коллизий в 2007-м российский «олигарх» Усманов выкупил новую, нашу версию мультфильмов, нами отреставрированных, – а в них, между прочим, были вложены около 4  миллионов долларов. В общем, вернули нам эти деньги, естественно, и мы возвращали всем, кому оказались должны...
      Только, если бы не было судов, то все причастные к работе над фильмами и сама студия хорошо бы заработали, а так - хорошо заработали адвокаты; ну а российский чиновник заработал себе кормушку – тот, который давал приказ судиться с нами. Платили и они своим адвокатам – да им-то что? - это же государственные деньги, не их личные. Ещё с 97-го года высшие чиновники Министерства культуры России организовали саботаж: приказом запретили печатать в Госфильмофонде копии мультфильмов для работы,  иногда еще и  промежуточные копии надо было печатать.
        В 92-м году мы взяли всю коллекцию для того, чтобы помочь Студии мультфильмов расчистить мировые рынки от левых контрактов и пиратских дел: их зарубежные и советские дистрибьюторы в то время обещали студии платить за фильмы, но не платили, продолжая их продавать. Вот этим мы и занимались первые два года, а 94-м году, когда разобрались с пиратами, студия попросила, чтобы мы вернули им фильмы - и мы им вернули 80 процентов фильмов. Но, насколько я знаю, с 94-го года и по сегодня, не было ими там реставрировано ни одного фильма из  возвращенных нами.
    - А здесь вы всё оплачивали из своего кармана... – это не прозвучало вопросом, скорее утверждением – поскольку знаком я был с предшествующей счастливому 2007-му году эпопеей.
   - Ну да, он же (здесь Олег назвал имя российского чиновника, затеявшего тяжбу и руководившего ею), не платил студии за каждый час мультфильма  около 15 тыс. долларов, как платили мы, а ведь мы брали деньги взаймы у банка. Потом - реставрация тридцати сорокалетней давности копий с советских негативов,  озвученных плохой болгарской звукозаписывающей аппаратурой... И ещё полные 10 лет мы занимались судебными тяжбами и разборками, а в 2003 году выиграли Нью-Йоркский суд против них. Вот так по нам и проехал каток советского чиновничьего беспредела.   
     Мы ленты доводили «до ума» годами... Причем работали с нами голливудские студии - много технических специалистов, чтобы качество было приемлемо. А на озвучивании еще работали известные американские звёзды, и потом надо было фильмы продавать и возвращать заём банку, а после всего 45 процентов ожидаемого профита мы должны были вернуть долги инвесторам. Но пошли  суды и наши  «профиты» ушли на адвокатов, которые должны были нас защищать внутри Штатов. А ведь еще нам пришлось  судиться «снаружи» - там, где нас просто кирзовыми сапогами топтали: в Минкульте хотели подмять под себя студию а мы им мешали - бывший партийный босс в ленинградском обкоме руководил этим. И, в конце концов,  сожрал-таки студию, превратив её в  «Госкиноколлекцию». После Нью-Йорка мы пошли в Европейский суд, наша очередь на разбирательство уже подходила, но Алишер Усманов у нас к великому нашему очищению  выкупил мультфильмы...

     ... и ОЧИЩЕНИЕ ТРЕТЬЕ – завершающее.
      - Олег, с этим понятно: дело сегодня, можно считать, прошлое - но вот каким образом пришла к вам с Джоан идея организации антинаркотической клиники?
     - Мой сын Серёжа женился на дочери Якова Маршака, которому мы помогли открыть его клинику в Лос-Анджелесе, и всё мило продолжалось, пока наши дети не развелись. Тогда Маршаки решили продать нам их часть клиники. Мы согласились, хотя  в тот год в американскую экономику пришла рецессия. Два года мы выживали как могли, а теперь клиника преуспевает.   
       Нашим главным советником стал доктор Кенет Блам – это он в 1990-х годах вместе с доктором Эрнестом  Нобле открыл связь между генетикой и нарко-алкогольной зависимостью. Тогда же Кен Блам получил патент на анализ, показывающий генетическую предрасположенность к нарко-алкогольной зависимости. А ещё он разработал  использование  пищевых  добавок для нейтрализации генетических дефектов. Говорят, что его открытия  в области генетики и наркозависимости  были на таком уровне,  что он получит  Нобелевскую премию.
        - А вы рекламируете где-то услуги клиники? – поинтересовался я. – Не для себя, поверь, но и всё же... Если мне захочется в запой – я твой клиент!
     -  Для тебя, по дружбеЮ - всегда пожалуйста! - рассмеялся Олег. – Да, в интернете, есть у нас и свой сайт: Malibu beаch recovery centеr.com

       КОГДА «ДЕНЬГИ ПЛОТЮТЬ»...
     - Давай вернемся к теме – об актере Олеге Видове, о тебе. Какой фильм из твоих работ в Америке тебе показался самым интересным и вообще перспективным для получения будущих ролей? – спросил я.
    Олег немного подумал:
    - Ну вот «Красная жара», например. Режиссёр Валтер Хилл поначалу пробовал меня на роль бандита - плохого грузина... я даже заговорил с акцентом – я прыгал, стрелял, делал для роли всё что угодно, но потом он сказал: знаешь, Олег - у тебя глаза не по-бандитски добрые, не подходят к образу. И тогда он мне дал роль милиционера... пришлось мне  ехать в Венгрию, тогда -  в соцстрану. Когда я туда ехал, думал – вот-вот подъедет грузовик, меня упакуют в брезентовый мешок – и на Лубянку! Но «без риска  - нет прописка» - так, кажется, говорят гостарбайтеры в  столице нашей родины, - рассмеялся Олег.
      Эта картина стала  визитной карточкой в актёрскую гильдию, моим первым шагом в американский кинематограф. Потом меня снова пригласили, и я снялся в фильме «Дикая орхидея»... На эти съемки мы поехали в Бразилию, хотя меня тогда же утвердили и в «Охоту за «Красным Октябрем». В Бразилии я увидел потрясающе  яркий  мир... а был я худенький, совершенно «дохлый», подводило здоровье, но мне было интересно в Бразилии и в самой атмосфере съемок. Мне всегда было интересно сниматься  в фильмах других стран...
     В тот год я болел - у меня нашли не злокачественную  опухоль, была операция. Но вот уже прошло 26 лет, и  слава Богу, что я оттуда - из СССР, ушел: там бы я уже не был жив, это точно! Еще одна  моя  серьезная роль - фильме «13 дней». Для меня работа в нем была особо интересна: я играл Зорина – посла СССР в ООН, мне сделали «под него» уши, рот и нос. По жизни был он человек очень интеллигентный  и спокойный. Перед съёмкой мне  показали документальный материал о конфронтации Зорина и Адлая Стивенсона. Всё там выглядело вполне дипломатично,  спокойно.
      Но в 62-м году шепота было достаточно, чтобы люди умерли от страха: нависла угроза атомной войны, а  сейчас у нас - 2006-й, сказал я режиссеру и предложил ему: нужно быть Зорину в роли  напористее - мне и теперь кажется, что я сделал в этом фильме достойную работу. Продюсер подходил ко мне после первого показа: «Как вы сыграли такую роль – блестяще!... Так перевоплотились!". 
     - А еще до того, была «Любовная история» - я помню тебя на этих съемках, там и Баскин снимался, и Савелий Крамаров. Хорошо помню сцены с выстроеной декорацией палубы океанского лайнера, - мне довелось быть там  гостем во время съемок. Помню, про этот фильм ты потом рассказывал: «Звоню Савелию, когда меня утвердили, говорю ему: «Что же у меня слов-то по роли почти нет! Сижу и молчу...» - А он мне: «Тебе деньги плотють?» - «Плотють...», - в тон ему отвечаю, - «Ну, - говорит, - тогда сиди и молчи!».
    
       Савка... В Америке я очень переживал за него - его брали  сниматься в вестерн, роль была – ну просто на него! Но продюсер, несмотря на мои с Ильёй Баскиным просьбы, отпустить его на неделю  категорически отказался: контракт есть контракт. Из России тоже поначалу не поступали ему приглашения сняться. Это потом пошли – одно за другим. Да вот не успел, не судьба  была, значит.
     А со временем я и в России снялся - в сериале у режисера Баранова для Первого канала. Снимали в Тарусе - я играл псевдоамериканца, советского капитана в отставке, сделал его скромным «нашим человеком», которому понравилась женщина в деревне в объявлении для иностранцев. Зрители хорошо отнеслись к работе, её и коллеги высоко оценили.
     - И не было у них зависти? Мол, живешь ты в Штатах, снимаешься где хочешь... – не удивительно ли?
      - Настоящие актёры всегда зная, какая это трудная профессия, уважали друг друга, ценили профессионализм и успехи коллег. Могу сказать, что плохого слова я не слышал ни о себе, ни о других. Было только уважение, а шантрапа в большом  кино не задерживалась. Да и чего завидовать, знают ведь уже: сидишь в Америке - работы для актера здесь особо и нету. Сюда приезжать надо в 20 лет... Савелию, помню, кто-то из только приехавших эмигрантов сказал как-то: «Сава, что же ты уехал, снимался бы на родине! Там для тебя работы навалом...» – «А ты что, сюда приехал работать? – смеясь, спросил Савка ? – «Да».  – «А я приехал сюда гулять!».
       Здесь и я однажды  нарвался на актера – как оказалось, завистника: жаловался, мол, у Видова интервью берут, а я такой талантливый и ролей здесь у меня несколько десятков, а мной не интересуются!». Я и представить себе не мог, что он с таджикским корреспондентом «Свободной Европы» придет в мой дом, чтобы потом меня порочить. Не хочу называть его имени – он себя узнает в этом тексте: стоя перед моим домом, он говорил в камеру голосом, в котором легко было угадать чуть ли не ненависть ко мне. За что? – за то, что я успешен и в работе, и по жизни? Вот мол, Видов женился на дочери генерала КГБ и его поэтому пускали в Данию за границу. Им трудно понять, что и без блата  можно сделать кинокарьеру, по его интонации, с которой Видов произнес это, было понятно, как он  глубоко принял эту обиду, глубоко оскорбился наветом.
      - Забудь, Олег, - ну кто их услышит, кто их увидит? В таджикском кишлаке, что ли? Видова помнят за роли, из которых складывается твоё доброе имя!
    - Видишь ли, Саша: нашлись и другие «доброжелатели» собирать  ложь на российском телевидении, цена которой копейка, и которая легко  опровергается фактами  моей биографии. Я же приехал сюда просто жить и готов был к любому: у меня  много профессий  - слесарь электрик, повар... - продолжал Олег, - и я знал, что в любой профессии выживу. Много мне не надо – человеку,  который у себя в стране жил на гроши в юности, ему  всегда хорошо, когда хоть немного лучше. Было ведь со мной и такое, что смог бы прожить в любой стране мира. Я всегда сам зарабатывал - с 14 лет  работал.
     Подходящий был момент и мне вернуться  середину 70-х:
     - По себе знаю... – в Москве руководил издательством, не маленьким, а здесь первые месяцы после работы ночью в типографии ходил по дворам с привезенным плохоньким советским фотоаппаратом: нужно было прожить как-то с сыном, - вот и снимал новых «соотечественников» из Одессы и Киева. Бывало, они, взглянув на свои синюшные физиономии и свисающие над ремнями животы, губы оттопыривали: «Нэ... Нэ нравится... Нэ беру!» - и я выбрасывал снимки в мусор и вместе с ними уплаченные за проявку пленок и за печать свои кровные доллары, которых было  совсем немного…
А сейчас, Олег, мы о судьбе  артиста. Не такой уж он волшебный, этот мир кино... Во всяком случае, разное в нем случается...
      
    Поздний вечер незаметно подошел за нашими разговорами, а Олегу возвращаться домой вооон куда... - в горы Малибу за час не доберешься.
    Глядя ему вслед, я   подумал: «Слава Богу, что у тебя, Олег, всё завершалось, как в доброй волшебной сказке - счастливым концом и что у всех, кто видел, знал тебя, кто дружил и  был близок с тобой осталась благодарная  память о тебе. Пусть так всегда и будет!».

Александр ПОЛОВЕЦ
Май, 2018 г.

 

В гостях у автора с композитором Григорием Гладковым.


 

Друзья празднуют 65-летие Олега Видова (крайний слева - журналист Виктор Логачев, справа крайний – автор).
Малибу, имение семьи Олега и Джоан, сегодня в гостях у него (слева-направо) Гульнара Вайнштейн, автор текста и Нина Борисова.