Похороны на родине

Несколько дней назад я поехал на городское кладбище, чтобы навестить могилы своих родных. Когда проходил между чужими могилами, в глаза мне бросилось «красивое» кладбище, обшитое белым мрамором. С чёрной надгробной плиты, стоя во весь рост, на меня смотрел пожилой мужчина с седой шевелюрой, в белом костюме с тёмным галстуком. Лицо его показалось мне знакомым, и я сразу же вспомнил историю десятилетней давности…

Рано утром меня разбудил звонок моего мобильника.

– Слушаю… – произнёс я недовольно сонным голосом.

– Это я, Каро, вставай быстро, дело есть, – раздался в трубке возбуждённый голос моего друга.

Из его сбивчивого рассказа я понял, что сегодня, в первой половине дня, из Москвы через Ереван привозят тело его родного дяди Липарита, чтобы похоронить на городском кладбище, и он приглашает меня, как близкого друга, принять участие в церемонии…

Красивый, тёмно-коричневый лакированный гроб с позолоченными ручками, в котором лежал полный мужчина лет восьмидесяти с седой шевелюрой, в белом костюме и тёмном галстуке, находился на земле у свежевырытой могилы. Вокруг, понурив головы, стояли родные усопшего. Было слышно, как женщины вполголоса оплакивали покойника. Неподалёку, прислонённая к ели, стояла крышка гроба с позолоченным крестом на поверхности…

Гроб осторожно опустили в яму, и мужчины с лопатами начали засыпать её. Послышались удары комков земли о крышку гроба. Когда работа была завершена, к могиле подошёл отец Каро, высокий седой мужчина. Он обвёл присутствующих печальным взглядом и, откашлявшись, не торопясь заговорил:

– Дорогие родные и близкие, сегодня мы проводили в последний путь нашего дорогого Липарита, моего старшего брата, и от имени родных я прошу всех поехать в зал «Надежда», где накрыт поминальный стол. Прошу, чтобы не было отсутствующих, мест на всех хватит…

Когда я направился к своему автомобилю, впереди меня шли двое мужчин в возрасте шестидесяти лет, которых я знал в лицо по городу. Один из них, седой, крупный, с чёрным шарфом, обвязанным вокруг шеи, хотя погода была летняя, и солнце пекло вовсю, тихим недовольным голосом говорил своему приятелю, невысокому, седому полному мужчине:

– Ну, вот, Липарит всю жизнь жил припеваючи в России, ничего для родины не сделал, не был с нами под бомбёжками во время войны, а как умирать, так сразу привезли сюда. Что, наша земля для таких…

Последние слова я не расслышал, так как его спутник одёрнул говорящего:

– Тихо, Гурген, люди услышат…

Поминальный стол на триста человек, накрытый в зале «Надежда», ломился от яств. Люди начади рассаживаться.

Усевшись за свободный стол, я обнаружил, что моими соседями были Гурген со своим приятелем, которые, по-хозяйски рассевшись, начали изучать взглядами присутствующих.

Тут встал отец Каро с рюмкой водки в руке и с хрипотцой в голосе заговорил:

– Мой старший брат Липарит родился в 1930 году в Степанакерте...

После небольшой паузы он продолжил:

– В 1948 году его призвали служить в армию, на Дальний Восток. После демобилизации он остался жить в России, в городе Долгопрудный Московской области, где обзавёлся семьёй. Но перед смертью брат завещал похоронить его на родине, и сын его Андрей, – тут отец Каро положил руку на плечо молодого мужчины, сидевшего рядом с ним, – исполнил волю отца…

В зале люди молча слушали говорящего, был слышен тихий звук работающего кондиционера. Только закончил говорить отец Каро, как сидевший за нашим столиком Гурген произнёс тихо, но так, что все сидящие рядом услышали:

– Как жить, так вне Карабаха, как хоронить, так сюда. Что, наша земля кладбище, что ли?..

Я стоял рядом с могилой дяди моего друга Каро, а в ушах у меня звучали слова Гургена, произнесённые им десять лет назад: «Что, наша земля кладбище что ли?..»

Август 2020 г.

http://albert-voskanyan.com/